Слышны вести в Сариоле,

Слышны новости в деревне:

В Вяйнёле все исцелились,

Калевала избежала

Наколдованных ей бедствий

И несчастий беспримерных.

Лоухи, Похъёлы хозяйка,

Редкозубая старуха,

Весть услышав, обозлилась,

Говорит слова такие:

"Знаю я другое средство,

Знаю я пути иные:

Выгоню из чащ медведя,

Косолапого из леса

К Вяйнёле на скот рогатый,

На богатства Калевалы".

Погнала из чащ медведя,

Косолапого из леса

К Вяйнёле на скот рогатый,

На поляны Калевалы.

Старый, верный Вяйнямёйнен

Говорит слова такие:

"Брат, кователь Ильмаринен!

Выкуй новую мне пику,

Сделай то копье трехгранным,

С рукояткою из меди!

Надо бы убить медведя,

Зверя с мехом драгоценным,

Чтоб кобыл моих не трогал,

Жеребцов не задирал бы,

Чтобы не валил мне стадо,

Не губил моих коровок".

И кузнец сковал ту пику:

Не мало копье, не длинно,

То копье размеров средних;

На рубце там волк уселся,

Острие медведь все занял,

Лось бежит по основанью,

Жеребец по рукоятке,

Сел олень там у головки.

Свежий снег поутру выпал,

Нежный снег устлал дорогу,

Белый снег, как зимний зайчик,

Как осенняя овечка.

Молвит старый Вяйнямёйнен,

Говорит слова такие:

"Мне пришло одно желанье,

В Метсолу меня торопит;

Я пойду к девицам леса,

Ко двору девицы синей.

От мужей иду я к лесу,

От героев на работу;

Лес, прими меня как мужа:

Тапио, хозяин леса,

Помоги, пошли мне счастье,

Чтоб красу лесов поймал я!

Мизликки, хозяйка леса,

Теллерво, дочь Тапиолы,

Удержи своих собачек,

Привяжи ты псов покрепче

На пути, где много веток,

Где навес стоит дубовый!

Отсо, яблочко лесное,

Красота с медовой лапой!

Слышишь ты, что я явился,

Что к тебе иду я храбро.

В мех густой запрячь ты когти,

Зубы деснами прикрой ты,

Чтоб они мне не грозили,

Чтоб и двинуться не смели!

Мой возлюбленный ты, Отсо,

Красота с медовой лапой!

Ляг, усни в траве зеленой,

На прекраснейшем утесе,

Чтоб качались сверху сосны,

Над тобой шумели ели.

Там покатывайся, Отсо,

Там вертись с медовой лапой,

Как в гнезде на яйцах рябчик,

Как в гнезде своем гусыня!"

Слышит старый Вяйнямёйнен:

Лает вдруг его собака,

Пес его вдруг громко брешет

На дворах, где малоглазый,

На местах, где тупомордый.

Молвит он слова такие:

"Думал я — кукушка кличет,

Птичка милая распелась,-

Это вовсе не кукушка,

Это не распелась птичка:

То шумит моя собака,

То испытанный зверек мой

У дверей избушки Отсо,

На дворе красавца мужа!"

Старый, верный Вяйнямёйнен

Видит логово медведя,

Опрокинул его ложе,

Ту постельку золотую,

Говорит слова такие

И такие молвит речи:

"Да прославится всевышний,

Да восхвалится создатель,

Даровал он мне медведя,

Дал мне золото лесное!"

Золотого старец видит,

Говорит слова такие:

"Мой возлюбленный ты, Отсо,

Красота с медовой лапой!

Не сердись ты понапрасну -

Я не бил тебя, мой милый,

Сам ты с дерева кривого,

Сам ты ведь свалился с ветки,

Разорвал свою одежду

О кусты и о деревья:

Скользко осенью бывает,

Дни осенние туманны.

Ты, кукушечка лесная,

Что потряхиваешь мехом!

Брось холодное жилище

И оставь жилье пустынным,

Дом из веточек березы,

Свой шалаш из сучьев ивы!

Славный, ты пойди со мною,

Тронься, леса украшенье,

В башмаках своих легчайших,

В голубых своих чулочках,

Брось здесь малые пространства,

Эти узкие тропинки,

И пойдем к мужам, героям,

Поспешим к толпе огромной!

Там тебя не примут дурно,

Заживешь ты там не плохо:

Там медку дают покушать

И запить медком сотовым

Всем гостям, всем приходящим,

Всем бывающим там людям.

Уходи отсюда с места,

Брось гнездо свое дрянное

И иди под балки крыши,

В превосходное жилище;

По равнине снежной двинься,

Как цветочек по прудочку,

Через эти ветки шмыгай,

Точно белка по сучочкам!"

Старый, верный Вяйнямёйнен,

Вековечный песнопевец,

По полям идет, играя,

По пескам он распевает,

Он ступает рядом с гостем,

С гостем в шубе волосатой:

Та игра несется к дому,

Слышно пенье у жилища.

И в избе народ воскликнул,

В доме вся толпа сказала:

"Слышно, шум сюда несется,

Слышны звуки из дубравы,

Звон клеста из чащи сосен

И рожок лесной девицы!"

Старый, верный Вяйнямёйнен

Ко двору пришел поспешно;

Все навстречу побежали,

Люди добрые сказали:

"То не золото ль явилось,

Не пришло ли серебро к нам?

Мех ли ценный появился,

Золотая ли монета?

Лес дал лакомку до меда,

Рысь ли дал хозяин добрый,

Что приходите вы с песней,

С торжестом на лыжах мчитесь?"

Старый, верный Вяйнямёйнен

Говорит слова такие:

"Выдру взял и воспеваю,

Божий дар я прославляю;

Оттого я прибыл с песней,

С торжеством на лыжах мчался.

Только здесь совсем не выдра,

Только здесь не рысь со мною -

Это прибыл знаменитый,

Красота лесов явилась,

Это старый появился,

Сам в кафтане из суконца.

Отворяйте-ка калитку,

Если люб вам чужеземец,

Если ж он вам не по нраву,

Вы калитку затворите!"

Так народ ему ответил,

И такие слышны речи:

"Здравствуй, с лапою медовой,

Здравствуй ты, медведь, прибывший

К нам на выметенный дворик,

На украшенное место!

Я всю жизнь надеждой прожил,

С молодых годов все ждал я,

Чтоб рог Тапио раздался,

Дудка леса зазвучала,

Показалось злато леса,

Серебро тут появилось

На дворе, в пространстве малом,

На дороге узкой в поле.

Ждал я, словно урожая,

Словно лета, ожидал я.

Так ждет лыжа первопутка,

Сани ждут дороги ровной,

Жениха так ждет девица,

Краснощекая ждет мужа.

У окна сидел я к ночи,

У ворот сидел я утром,

По неделям у калитки,

Ждал по месяцам при въезде;

У овина ждал зимою,

На снегу стоял я твердом,

Я стоял, когда он таял

И земля в комки свалялась,

А комки покрылись пылью,

Пыль на них зазеленела.

Утро каждое я думал,

В голове моей держал я:

Где медведь так долго бродит,

Где застрял любимец леса,

Иль в Эстонию ушел он?

Видно, Суоми он оставил?"

Молвил старый Вяйнямёйнен,

Сам сказал слова такие:

"Но куда ж вести мне гостя,

Проводить куда златого?

Отвести ль его к овину,

Поместить в жилье соломы?"

Так народ ему ответил,

Люди добрые сказали:

"Отведи туда ты гостя,

Проведи-ка дорогого,

Под прославленную кровлю,

К нам в прекрасное жилище:

Там уж кушанье готово,

Там поставлены напитки,

Чисто выметены доски

И протерты половицы;

Там все женщины надели

Что ни есть прекрасней платья,

Головы их в украшеньях,

Белые на них платочки".

Молвит старый Вяйнямёйнен,

Говорит слова такие:

"Отсо, милая пичужка,

Красота с медовой лапой!

Есть земля тебе пройтися,

Есть поля тебе промерить.

Ты пройдись там, золотой мой,

По земле пройди ты, милый,

Ты пройди в чулочках черных,

Ты пройди в штанах суконных

По тропинке для синицы,

Воробьиною дорожкой,

Там, где пять стропил огромных,

Там, где шесть крепчайших балок.

Жены бедные, смотрите,

Чтобы стадо не пугалось,

Малый скот не разбегался,

Вся скотина не боялась,

Как в избу медведь полезет,

Как пойдет с косматой мордой!

Из сеней долой вы, парни,

От ворот долой, девицы!

Ведь герой в избу вступает,

Ведь краса мужей подходит!

Отсо! Яблочко лесное,

Ты, в дубраве ком красивый!

Этих девушек не бойся,

Не страшись прекраснокудрых,

Не пугайся ты и женщин,

Этих жен, чулки носящих!

Все вы, женщины в избушке,

Все скорей за загородку,

Коль в избу идут мужчины,

Молодец вступает гордый!"

Молвил старый Вяйнямёйнен:

"Боже, дай благополучье,

Ниспошли под эти балки,

Под прекрасной этой кровлей!

Но куда ж сведу любимца,

Где мохнатого оставлю?"

Люди старцу отвечали:

"Просим милости, пожалуй!

Пропусти свою пичужку,

Проведи ты золотую

На сосновое сиденье,

На железную скамейку,

Чтоб нам мех его потрогать,

Осмотреть всю шубу Отсо!

Отсо! Ты не беспокойся,

Не сердись на то нисколько,

Что осмотр начнется меха,

Шубу мы твою осмотрим.

Не погубим эту шубу

И твой мех не отдадим мы

Оборванцу на лохмотья,

Нищему на одежонку".

Тотчас старый Вяйнямёйнен

Шубу снял с того медведя,

Тут же спрятал в кладовую.

Положил в котел он мясо,

В золотистую посуду,

На котельное то донце.

На огонь котел поставлен,

В печке медная кастрюля,

Вся наполнена, набита

Мяса толстыми кусками

И обсыпанными солью,

Что из дальних мест везется,

Из земли идет немецкой,

С вод морских, что за Двиною:

По соленому проливу

В кораблях она приходит.

Как сварили это мясо,

Как котел с огня убрали,

Понесли тогда добычу

И поставили ту птичку

На сосновый стол огромный

В раззолоченной посуде,

Чтоб хлебнуть медку из кружки,

Получить бы в кружках пиво.

Этот стол был весь сосновый,

Блюда были все из меди,

Все серебряные ложки,

А ножи все золотые;

И все чашки были полны,

Переполнены все блюда

Тем богатым даром леса,

Золотою той добычей.

Молвил старый Вяйнямёйнен,

Сам сказал слова такие:

"Златогрудый дед холмочков,

Ты, хозяин Тапиолы!

Метсолы краса, супруга,

Добрая хозяйка леса!

Сильный Тапио сыночек,

Сильный муж ты в красной шапке,

Теллерво, дочь Тапиолы,

Также Метсолы народ весь -

Приходите на пирушку,

К лохмачу на пир, на свадьбу!

Есть запасы, чтоб покушать,

Чтоб покушать здесь и выпить,

И останется довольно,

Чтоб раздать на всю деревню".

Тут народ промолвил слово,

Люди добрые сказали:

"Как медведь на свет родился,

Как он рос с прекрасным мехом?

На соломе ль он родился,

В бане ль он, косматый, вырос?"

Молвил старый Вяйнямёйнен,

Сам сказал слова такие:

"Он рожден не на соломе,

Не в овине на мякине.

Вот где он, медведь, родился,

Где рожден с медовой лапой:

Возле месяца и солнца

И Медведицы небесной,

Около воздушной девы,

Возле дочери творенья.

Шла по воздуху, по краю,

Посредине неба дева,

На краю какой-то тучки,

Шла по самой грани неба,

Шла она в чулочках синих,

В башмачках гуляла пестрых,

И в руке был ящик с шерстью,

Короб, полный волосами.

Шерсть бросает дева в воду,

Волосы бросает в волны.

Их укачивают ветры,

По воде их движет воздух,

Их качает там теченье,

Гонят их к прибрежью волны,

К мысу сладкому на берег,

Там к медвяному лесочку.

Миэликки, хозяйка леса,

Леса мудрая супруга,

На воде клочки сбирает,

Шерсть мягчайшую на волнах.

Быстро шерсть в комок скатала,

Спеленала, положила

В короб из коры кленовой,

В прехорошенькую люльку,

И цепями золотыми

Прикрепила эту люльку

К веткам, зеленью покрытым,

К сучьям прочным, очень крепким.

Там качался этот милый,

Там баюкали младенца,

Под цветущею сосною,

Под развесистою елью.

Так медведя и взрастила:

Вырос он с прекрасной шерстью

Посреди лесов медовых,

Посреди медовой рощи.

Там, в лесах, он жил прекрасно,

Он в хорошей жизни вырос,

Низконогий, косолапый,

Ллоскомордый, тупоносый,

С головой весьма широкой

И с прекрасной, мягкой шубой;

Лишь не показались зубы

И не выросли лишь когти.

Миэликки, хозяйка леса,

Говорит слова такие:

"Я дала б ему и когти,

Даровала бы и зубы,

Бели б он их не на злое,

Не на вред употребил бы".

Дал медведь большую клятву

У колен хозяйки леса,

Перед богом всемогущим,

Пред всезнающим владыкой,

Что он зла не будет делать,

Не свершит дурного дела.

Миэликки, хозяйка леса,

Леса мудрая супруга,

Ищет зубы для медведя,

Хочет также когти сделать.

Смотрит плотную рябину,

Смотрит твердый можжевельник,

Смотрит корни попрочнее

И стволы как можно тверже,

Но найти когтей не может

И зубов там не находит.

Там росла сосна в лесочке,

Елка там была на горке,

Серебро — в ветвях сосновых,

Золото — в ветвях у елки.

Их берет она с собою,

Создает медведю когти,

Зубы в челюсти сажает,

Прямо в десны помещает.

Отпускает тут любимца,

Молодца-красавца гонит,

Чтоб бежал он на болота,

Чтобы бегал он по рощам,

Чтоб бродил опушкой леса,

Чтобы прыгал по полянам.

Но идти велит пристойно,

Подвигаться осторожно,

Жить в веселье постоянном,

Золотые дни лелея,

На полях и на болотах,

На полянках, полных жизни,

Башмаков не зная летом

И чулок не зная в осень,

Отдыхая в непогоду,

Укрываяся зимою

Под навесом из черемух,

Возле крепости иглистой,

У корней прекрасной ели,

В можжевельника объятьях:

Пять на нем одежд из шерсти

И плащей прекрасных восемь.

Там я взял свою добычу,

Там охота удалася".

Так сказали молодые,

Так промолвили и старцы:

"Как же лес таким был добрым

И как милостива роща,

Ласков так хозяин леса,

Тапио так благосклонен,

Что он дал тебе любимца,

Выдал лакомку до меда?

Иль за ним с копьем бежали,

Иль стрелою напугали?"

Старый, верный Вяйнямёйнен

Говорит слова такие:

"Лес ко мне вполне был добрым,

Очень милостива роща,

Ласков был хозяин леса,

Тапио, хозяин рощи.

Миэликки, хозяйка леса,

Теллерво, дочь Тапиоды,

Та красотка, дева леса,

Та малюточка лесная,

Мне дорогу показали,

Мне готовили тропинки,

Метки делали дорогой,

Чтобы знал я направленье,

Знаки делали на горках

И зарубки на деревьях

К двери знатного медведя,

К месту, где его берлога.

И когда туда я прибыл,

Подошел к его границам,

Я копьем своим не бросил,

Не стрелял я там из лука:

Сам скользнул он с возвышенья,

Сам упал со скользкой ветви,

Сучья грудь ему порвали,

Ветки брюхо распороли".

И затем сказал он снова,

Сам такие молвил речи:

"Мой возлюбленный ты, Отсо,

Пташка милая, любимчик!

С головы сними одежду,

Хищной пастью не кусайся,

Зубы редкие отдай нам,

Подари свою нам челюсть!

И смотри, не рассердися,

Коль мы так с тобой поступим,

Что твоя головка треснет,

Заскрежещут сильно зубы.

Вот беру я нос у Отсо,

К прежде взятому в придачу:

Не беру для посрамленья

И беру не только это.

Вот беру у Отсо ухо,

К прежде взятому в придачу:

Не беру для посрамленья

И беру не только это.

Вот беру я глаз у Отсо,

К прежде взятому в придачу:

Не беру для посрамленья

И беру не только это.

Вот беру я лоб у Отсо,

К прежде взятому в придачу:

Не беру для посрамленья

И беру не только это.

Вот беру у Отсо морду,

К прежде взятой в добавленье:

Не беру для посрамленья

И беру не только это.

Вот беру язык у Отсо,

К прежде взятому в придачу:

Не беру для посрамленья

И беру не только это.

Назову того я мужем

И почту того героем,

Кто сочтет здесь эти зубы,

Кто весь ряд зубов повынет

Тут из челюсти железной,

Вынет крепкими руками".

Никого там не нашлося,

Ни один храбрец не вышел.

Сам тогда считает зубы,

Сам ряды их вынимает;

Вынул крепкими руками,

Став коленом на медведя.

Вынул зубы у медведя,

Говорит слова такие:

"Отсо, яблоко лесное,

Круглый шар в лесах зеленых!

Ты пройдись еще немного,

Прошуми еще немножко,

Из гнезда, что очень тесно,

Из жилища, что так низко,

Перейди ты в дом высокий

И в широкие покои.

Выйди, золото, пройдемся,

Шубка милая, ступай-ка

По тропе, где свиньи бродят,

Где проходят поросята,

К соснам, ветками богатым;

Выйди к соснам стоветвистым,

На тот холм, покрытый лесом,

На высокую ту гору!

Там побыть тебе не дурно,

Там прожить тебе не плохо,

Где звенит бубенчик громкий,

Раздается колокольчик".

Старый, верный Вяйнямёйнен

В дом ушел к себе оттуда.

Молодежь тогда сказала,

Так промолвили красавцы:

"Ты куда отнес добычу,

Ты куда свой лов доставил?

Не на льду ль его оставил,

Не в снегу ли закопал ты,

Иль сложил в болотной тине,

Иль зарыл в песках глубоко?"

Старый, верный Вяйнямёйнен

Говорит слова такие:

"Ни на льду его не бросил,

Ни в снегу не закопал я:

Рвали б там его собаки,

Замарали б скоро птицы.

Не сложил его я в топи,

Не зарыл в песок глубоко:

Там его проели б черви,

Муравьи бы повредили.

Вот куда я снес добычу,

Эту маленькую долю:

К золотой холма вершине,

На вершину горки медной,

Там на дереве повесил,

На сосне, на стоветвистой,

На ветвях ее крепчайших,

На верхушке на широкой,

Человеку на усладу

И прохожему на радость.

Я к востоку пасть направил,

К западу глаза медведя.

Слишком высоко не поднял:

Если 6 высоко их поднял,

Повредил бы их там ветер,

Вихрь испортил бы воздушный;

Я к земле их не приблизил:

Если б их к земле приблизить,

Утащили бы их свиньи,

Своротили бы их рылом".

Старый, верный Вяйнямёйнен

Тут запел прекрасно, громко,

Чтобы вечер был украшен,

День весельем был закончен.

Молвит старый Вяйнямёйнен,

Говорит слова такие:

"Ты свети, ставец с лучиной,

Чтоб я мог при пенье видеть;

Мой черед начать здесь пенье,

Зазвучат уста с отрадой".

Так и пел, играл он долго,

Чтобы вечер был веселым,

И сказал, окончив пенье,

Под конец промолвил слово:

"Дай на будущее время,

Дай нам навсегда, создатель,

Чтобы мы справляли праздник,

Чтобы мы не забывали

Молодцу устроить свадьбу,

Пир мохнатому устроить!

Подавай всегда, всевышний,

Подавай, благой создатель,

Знаки ясные в дороге

И пометки на деревьях

Молодцам геройски храбрым,

Молодецкому народу!

Ты позволь всегда, всевышний,

Ты позволь, благой создатель,

Слышать рог лесного царства,

Слышать дудочку лесную

На дворе, пространстве малом,

На жилых местечках узких!

Целый день пускай играют,

Вечерком пусть веселятся

На холмах и на полянах,

На больших просторах Суоми,

Меж растущей молодежью,

В подрастающем народе".

Старый, верный Вяйнямёйнен

Все на кантеле играет,

Он поет, играет много,

Пеньем радость пробуждает.

Звуки к месяцу доходят,

Донеслись к окошку солнца.

Из избы тут вышел месяц,

На кривую влез березу,

Вышло солнышко из замка,

На сосновой ветке село,

Чтобы кантеле послушать

И, ликуя, восторгаться.

Лоухи, Похъёлы хозяйка,

Редкозубая старуха,

Тут же солнышко схватила

И взяла руками месяц,

Унесла с березы месяц

И с сосны стащила солнце.

Унесла домой с собою,

В Похъёлу, страну тумана.

Дома прячет светлый месяц

В недра пестрого утеса,

Солнце, — чтобы не светило,-

В глубь горы, железом полной.

Говорит слова такие:

"Никогда светить не выйдет

Из горы на волю месяц,

Никогда не выйдет солнце,

Коли я не отпущу их,

Коль сама не дам свободы,

Жеребят доставя девять,

От одной рожденных матки!"

Только месяц был запрятан,

Только солнце было скрыто,

В глыбе Похъёлы скалистой,

В недрах гор, железом полных,-

Похищает Лоухи пламя,

Вяйнёлы огонь очажный,

Чтоб лишить огня жилища,

Чтоб лишить жилища света.

Ночь настала без просвета,

Мрак густой и бесконечный.

В Калевале ночь повсюду,

Темны Вяйнёлы жилища,

Даже там, вверху, на небе,

Темнота в жилище Укко.

Жить без света очень трудно,

Без огня и вовсе тяжко.

Люди все затосковали,

Встосковался даже Укко.

Укко, этот бог верховный

И творец небесной тверди,

Очень сильно удивился.

Он подумал-поразмыслил,

Что там с месяцем за чудо,

Что там с солнышком случилось,

Что совсем не светит месяц,

Не сияет вовсе солнце.

Стал на край он темной тучи,

На границу неба вышел,

Он стоит в чулочках синих,

В башмаках прекрасных пестрых;

Смотрит — не найдет ли месяц,

Не видать ли света солнца,

Но найти не может месяц,

Увидать не может солнце.

Тотчас Укко выбил пламя,

Искру вышиб он живую,

Выбил огненным мечом он,

Тем клинком, горящим ярко;

Выбил он огонь ногтями,

Выпустил его из пальцев

В верхней области небесной,

В небе за оградой звездной.

И когда огонь он высек,

Спрятал огненную искру

В шитом золотом мешочке,

В среброкованой шкатулке.

Искру дал качать девице,

Дал ее воздушной деве,

Чтобы вырос новый месяц,

Солнце новое явилось.

Дева в облаке уселась,

На краю высокой тучи,

Там огонь она качает,

Убаюкивает пламя

В золотой прекрасной люльке

На серебряных повязках.

Серебра повязки гнутся,

Золотая ходит люлька,

В туче шум, движенье в небе,

Перегнулась крыша неба:

Так огонь качался в люльке,

Колебалось в небе пламя.

Вот огонь качает дева,

Убаюкивает пламя

И огонь перстами гладит,

На руках то пламя нянчит.

Вдруг упал огонь у глупой,

Безрассудной этой девы,

Он упал из рук качавшей,

Из перстов его ласкавшей.

Потряслось, расселось небо,

Двери воздуха раскрылись,

Искра огненная мчится,

Капля красная слетает

И скользит сквозь крышу неба,

И шипит сквозь толщу тучи,

И небес прошла все девять,

Шесть покрышек этих пестрых.

Молвит старый Вяйнямёйнен:

"Брат, кователь Ильмаринен!

Мы пойдем с тобой посмотрим,

Мы пойдем и разузнаем,

Там какой огонь спустился

И сошло какое пламя

С верхней области небесной

Вниз на области земные,

Может, месяца кружочек

Или солнца шар, быть может!"

В путь пошли герои оба.

Зашагали, стали думать,

Как туда попасть вернее,

Как туда пройти прямее,

Где упало это пламя,

Где огонь свалился с неба.

Вот шумит река пред ними,

Разлилась широким морем.

Начал строить Вяйнямёйнен,

Начал ловко ладить лодку,

Мастерить в лесу принялся.

Сам кователь Ильмаринен

Руль еловый к лодке сделал,

Из сосны он сделал весла.

Так была готова лодка

Вместе с веслами, с крюками;

Лодку на воду спускают,

Смастерили, опустили,

По Неве-реке поплыли,

По Неве вокруг мысочка.

Ильматар, краса-девица,

Дочка первая творенья,

Появилась им навстречу,

Говорит и слово молвит:

"Из каких мужей вы двое,

Как вас люди называют?"

Молвит старый Вяйнямёйнен:

"Оба мы — мужи морские,

Сам я — старый Вяйнямёйнен,

А со мною — Ильмаринен.

Ты сама откуда родом,

И твое какое имя?"

Так им женщина сказала:

"Я — старейшая из женщин,

Первая из дев воздушных,

Мать древнейшая на свете,

Жен пяти не ниже честью

И шести невест красою.

Вы куда, мужи, идете,

Путь свой держите, герои?"

Молвил старый Вяйнямёйнен,

Говорит слова такие:

"Тут огонь пропал бесследно,

Пламя без следа исчезло,

Без огня мы долго жили,

Все во мраке оставались.

Потому и в путь мы вышли

Отыскать, где это пламя,

Что с небес сюда свалилось,

С края облака упало".

Так им женщина сказала,

Молвит им слова такие:

"Нелегко найти то пламя,

Увидать его трудненько.

Принесло забот немало,

Зла наделало порядком!

Пламя это искрой пало,

Каплей красною скатилось

Из полей творца огромных,

Где ее сам Укко выбил,

Сквозь небесные равнины,

Сквозь воздушные пространства,

Сквозь отверстие для дыма,

На сухие на стропила,

В новое жилище Тури,

То, что Палвойнен построил.

Как огонь туда свалился,

В новое жилище Тури,

Начал он дела дурные,

Принялся за преступленья:

Он хватает грудь девицы,

Разрывает груди девы,

Жжет он мальчику колено,

А хозяину бородку.

Мать дитя свое кормила,

Крошку в бедной колыбели.

А туда огонь стремится,

Совершает преступленье:

Жжет дитя он в колыбели,

Груди матери опаляет.

Так ребеночек несчастный

Отошел в жилище Маны,

Ибо создан был для смерти,

Предназначен для кончины;

От огня, от мук ужасных,

В красном пламени погиб он.

Мать имела больше знаний,

Не сошла мать в царство Маны;

Заклинать огонь умела,

Знала, как изгнать то пламя

Сквозь ушко иголки малой,

В топоре через отверстье,

Через дырочку в мотыге,

Подле паханого поля".

Старый, верный Вяйнямёйнен

Быстро деву вопрошает:

"Но куда та искра делась,

Это огненное пламя,

В лес ли бросилось зеленый?

Или в море покатилось?"

Так им женщина сказала,

Говорит слова такие:

"Искра бросилась оттуда,

Разнеслось далеко пламя

И сожгло поля сначала,

Жгло поля и жгло болота,

А потом упало в воду,

В волны Алуэ скатилось:

Это озеро вскипело,

В нем огнем блистают воды.

По три раза летней ночью,

Девять раз осенней ночью

Это озеро вздымалось