Дерек Тейлор: «Однажды утром мне позвонили и сообщили, что Аллен Кляйн считает, что я стою у него на пути, — вот почему он никак не может встретиться с «Битлз». Он хотел прийти к ним на помощь и считал, что я по какой-то причине препятствую ему. Я подумал: «Ничего подобного, о нем я даже не вспоминал». И мой собеседник, Тони Колдер, сказал: «Значит, если он позвонит, ты проследишь, чтобы его сообщение передали Питеру Брауну?» И я ответил: «Конечно».
      Когда он позвонил, и его действительно ни с кем не соединили, я помог ему, потому что моей задачей было устранять препятствия. Я не верил во все эти «желательные» и «нежелательные» звонки. Я никогда никому не мешал, за исключением тех людей, которые уже причинили вред «Эппл». Я сказал: «Слушайте, у него скверная репутация, но давайте все-таки встретимся с ним. Это вас ни к чему не обязывает». Я сообщил Питеру Брауну: «Аллен Кляйн пытается созвониться с тобой — ответь ему». Так он и сделал, а затем ребята (так называемые ребята) встретились с ним».
       Нил Аспиналл: «Аллен Кляйн был американским бухгалтером, бизнесменом и менеджером, к тому же менеджером „Роллинг Стоунз“. Мне известно, что Джон и Йоко встречались с ним и решили, что такой менеджер им подойдет».
       Джон: «Кляйн и „Эппл“ не могли не встретиться. На нас произвело впечатление то, как он занимался делами „Роллинг Стоунз“. Кроме того, я еще никогда не видел человека, который ходил бы в таких чистых водолазках. Из известных мне бизнесменов у него единственного нет стального блеска в глазах и камня вместо души» (69).
       Ринго: «В то время развернулась бурная деятельность. Помимо Аллена Кляйна, появился Джон Истмен (брат жены Пола), который тоже стремился стать менеджером.
      Так или иначе, мы встретились с Алленом Кляйном, и он нас убедил — во всяком случае, меня. И Джона тоже. Мое первое впечатление: «Я обо всем позабочусь, ребята». Он излучал энтузиазм, был славным малым, приятным в обхождении и с деловой хваткой американца. Выбирать было не из чего, и я выбрал его. Нас было уже двое, и Джордж присоединился к нам».
       Пол: «В конце концов после концерта на крыше дело дошло до собрания. Я собирался предложить всем время от времени давать маленькие концерты, чтобы вновь воспрянуть духом и вернуться к тому, с чего мы начали. А потом, возможно, у нас появятся и другие планы, если нам захочется.
      Но накануне встречи Джон и Йоко повидались с Алленом Кляйном, и Джон предложил ему стать его менеджером. Он сообщил всем: «Отныне Аллен Кляйн занимается моими делами». А когда мы спросили его, почему он так решил, Джон ответил: «Кроме него, никто не нравится Йоко».
       Джордж: «Джон пришел и сказал: «Я намерен поручить свои дела Кляйну. Вот такие дела». Он спросил, хотим ли мы встретиться с Кляйном, и предложил дать ему шанс побеседовать с нами, и мы с Ринго согласились.
      После этого мы поняли, что альтернативы у нас нет. Управлять компанией «Эппл» было некому. Она истратила все деньги, ни у кого из нас не оказалось хватки менеджера. В тот момент нам нужен был специалист.
      Пол встретился с Линдой и предложил взяться за дело ее брату, Джону Истмену или ее отцу, Ли Истмену. Мы встретились с Ли Истменом, и, помню, я сказал: «Давайте сведем их вместе», имея в виду Ли Истмена и Аллена Кляйна. Но я не припомню, чтобы видел их в одной комнате. Помню встречу с Ли и Джоном Истменами в «Кларидже».
       Ринго: «Мне понравился Аллен. Он был веселым, знал музыкальный бизнес. Он знал толк в пластинках, в кино, знал музыку. Многие люди, с которыми мы встречались, старались пролезть в музыкальный бизнес, но ничего в нем не смыслили».
       Джордж: «Я подумал: „Если придется выбирать, я остановлю выбор на Кляйне, потому что его выбрал Джон и потому что он кажется мне честным человеком“. (Но через несколько лет наше мнение изменилось.) Поскольку все мы родом из Ливерпуля, мы отдавали предпочтение простым людям с улицы. Ли Истмен принадлежал к другому кругу. И поскольку Кляйна выбрал Джон, нам было проще принять решение».
       Нил Аспиналл: «Я помню встречу „Битлз“ с Алленом Кляйном и Ли Истменом — кажется, она состоялась в „Дорчестере“. Кляйн и Истмен повздорили. Они недолюбливали друг друга и потому затеяли ссору. Решение так и не было принято».
       Ринго: «Джон Истмен участвовал в ежедневных встречах, но мне и в голову не приходило, что он придет как-нибудь и скажет: «Ребята! Ну, что, за дело?»
      Насчет того, кто должен управлять компанией «Эппл», у Пола было свое мнение, не такое, как у нас. Мы постоянно спорили с Полом. Мы, трое, возмущались: «Мы все идем этим путем — почему же ты не с нами?» Мне казалось, он пристрастен, потому что Истмены приходятся ему родственниками. Не будь Джон Истменом, разрешить затруднение было бы проще. Но положение осложнялось потому, что в деле были замешаны родственные узы».
       Нил Аспиналл: «За несколько месяцев они уладили все разногласия и заключили предварительное соглашение (до официального контракта дело так и не дошло). Подписались трое: Джон, Джордж и Ринго, а Пол не стал. Наверно, в день подписания соглашения Пол еще не успел все обдумать. Он не понимал, к чему такая спешка».
       Пол: «По-моему, Кляйн прекрасно умел убеждать людей. Обычно он спрашивал: «Чего вы хотите?» И ему отвечали: «Денег, и побольше…» — «Вы их получите!» Или, в случае с Йоко, речь шла о выставке: ей была нужна выставка, но с ее устройством возникли сложности. Думаю, Аллен Кляйн сказал: «Хорошо, вы ее получите. Выставка? Нет проблем!» В конце концов нам пришлось заплатить поровну за устройство ее выставки в Сиракузах, а ведь она даже не была членом группы. Вот чем занимался Аллен Кляйн. И действовал очень убедительно. Он был готов сделать все, что от него требовалось, если хотел произвести на кого-нибудь впечатление.
      Я предложил в качестве юриста Ли Истмена, но они сказали: «Нет, он слишком расположен к тебе и предубежден против нас». Это я понимал, поэтому спросил его: «Если бы «Битлз» предложили вам такую работу, вы бы согласились?» И он ответил: «Знаете, пожалуй, да». Затем я снова поговорил с ребятами, прежде чем сделать Ли Истмену серьезное предложение, и они сказали: «Ни в коем случае: он относится к нам слишком предвзято». И они оказались правы, но он не взялся за это, и слава богу, потому что с ним все это превратилось бы черт знает во что.
      Джон обратился к Кляйну, а Джордж и Ринго сказали: «Ладно, мы поддержим Джона». Я понял, что и от меня ждут того же самого, но я считал эту идею неудачной — вот и все. Встретившись с Миком Джаггером, я спросил его: «Что ты об этом думаешь?» Он ответил: «Все о'кей, если тебе по душе такие люди, как он». Он не стал переубеждать нас, и мы очутились в положении трое против одного.
      По правилам «Битлз» от любого плана отказывались, если кто-нибудь из нас был с ним не согласен. Это демократичный подход, поэтому в ситуации трое против одного мы чувствовали себя неловко и в результате наделали много ошибок.
      Помню, однажды вечером мы собрались на студии «Олимпик». Я думал, мы будем работать над «Abbey Road». Мы все пришли на запись, пришел и Аллен Кляйн. Остальные трое сказали: «Ты подпишешь контракт — Аллен должен показать его правлению». Я возразил: «Сегодня пятница. По субботам Аллен не работает, к тому же он сам себе хозяин. Он не входит ни в какое правление. Не беспокойтесь, это можно сделать и в понедельник. Давайте лучше займемся работой. Вы же не станете настаивать, чтобы я подписал контракт».
      Но они продолжали наседать: «Ты увиливаешь? Он хочет двадцать процентов». Я сказал: «Объясните ему, что он сможет получить только пятнадцать процентов». Они насторожились: «К чему ты клонишь?» — «Я просто отстаиваю наши права; мы известная группа». Я точно помню, что я сказал: «Битлз» — известная группа. Он будет получать пятнадцать процентов». Но почему-то (думаю, он их околдовал) они твердили: «Нет, он должен получать двадцать процентов, он должен представить отчет правлению. Ты подпишешь его либо сейчас, либо никогда». И я сказал: «Значит, вот как? Сейчас подписывать его я не стану».
      Начался спор, а потом все они уехали, оставив меня в студии. В дверь заглянул Стив Миллер: «Привет, как дела? Студия свободна?» Я ответил: «Похоже, да, приятель». Он спросил: «Ты не против, если мы займем ее?» В конце концов тем вечером я принял участие в записи его песни. Она называлась «My Dark Hour» («Мой мрачный час») — хорошая песня. Мы с ним записали ее вдвоем. Мне надо было что-то делать, заняться чем-нибудь, чтобы пережить случившееся.
      Такие ссоры стали вспыхивать все чаще, и наконец Кляйн был принят на работу большинством голосов — трое против одного. Он получил двадцать процентов».
       Дерек Тейлор: «Кляйн многим внушал робость, но не мне, потому что я встречал немало таких людей, как он, и мне казалось, что он уязвим. Познакомившись с Фрэнком Синатрой, я понял, что и он уязвим, — я видел, что он по-настоящему хочет нравиться людям. Я понимал, что и у Кляйна есть слабые места. Такое бывает иногда даже с сильными людьми.
      Но осторожных людей ему не составляло труда запугать. Взгляд его маленьких глаз постоянно блуждал по сторонам. Аллен был родом из Нью-Джерси, принадлежал совсем к другой культуре. Мы, сотрудники «Эппл», которые знали «Битлз» уже несколько лет, считали, что можем справиться с чем угодно. «Ну и что, что у него скверная репутация! Нам необходим его опыт, а если нам что-то не понравится, мы стерпим».
      Он сказал мне: «Говорят, что ты очень расточителен, что ты со всеми выпивками и вечеринками обходишься недешево, но, по-моему, это совсем не так». И я ответил: «Да, знаю. Мы не ездим в круизы и так далее. Больше всего денег уходит на виски, сигареты и пиво марки «Кроненбург».
      Некоторые из «Битлз» очень быстро приняли его на работу. После того как Джон и Йоко провели с Кляйном вечер в «Дорчестере», Джон сказал: «Я намерен доверить ему все». Они навели справки у Донована, Джаггера, Микки Моуста и других, и они объяснили: «Отдыхать в его компании вам вряд ли захочется, но позаботиться о вас он сумеет».
      Поэтому Джон, Джордж и, кажется, Ринго быстро договорились. Пол еще долго сопротивлялся и так и не согласился с ними, но все-таки подписал какую-то бумагу за восьмиугольным столом. Кажется, в тот момент был сделан снимок — одна из фотографий Терри Венейблза и Алана Шугара.
      В то время в разгаре был мой судебный процесс с Ричардом Брэнсоном. Ричард был молодым сотрудником журнала «Student», который подал на меня в суд за то, что я не доставил ему то, что не передали мне Джон и Йоко, потому что у них возникли какие-то затруднения. Другими словами, я должен был взять у них какую-то вещь и отдать ее Брэнсону, но не смог, и за это с меня требовали десять тысяч фунтов стерлингов.
      Джон сказал: «А, тот процесс с парнем из «Student»? Аллен займется им. Все будет в порядке. Мы все слишком многого боимся, а Кляйн поможет нам избавиться от опасений». Итак, среди нас появился очередной Мессия — он принес и облегчение, и новые опасения».
       Нил Аспиналл: «Аллен Кляйн привел с собой своих людей и уволил много прежних сотрудников «Эппл». Это случилось не за один день, а за девять месяцев. К примеру, Аллен предпочитал сотрудничать с Лесом Перрином (пиаровцем из компании Аллена, который работал со множеством разных людей — с «Роллинг Стоунз» и другими представителями музыкального бизнеса), а не с собственным пресс-бюро «Эппл». Рон Кэсс (директор «Эппл Рекорде») ушел, Денис О'Делл (из «Эппл Филмз») ушел после «Let It Be», ушли Питер Эшер, Тони Брамуэлл, Джек Оливер. Это был не крутой поворот, а конец.
      После его прихода в «Эппл» в компании все изменилось. Ситуация стала совершенно другой. Прежде всего, в ней не участвовал Пол. Происходящее его совершенно не устраивало. Но все-таки ребята приезжали в студию и записывали «Abbey Road» уже при Кляйне».
       Джордж: «Приход Аллена Кляна в „Эппл“ напоминал сцену из „The Rutles“, где Рон Декляйн приходит в „Ратлз Корпорейшн“, а все выскакивают из окна. Одних сотрудников увольнял Аллен, другие сами убегали в страхе, а потом он брал на их место своих людей, которые вели дела так, как хотел Аллен».
       Дерек Тейлор: «Аллен ввел новые порядки в «Эппл». Когда он был в городе, все ощущали его присутствие. Его кабинет находился прямо напротив моего, и это доказывает, каким ненормальным я был, поскольку продолжал работать, как прежде. Сейчас я бы этого не выдержал, я стал слишком нервозным. Но меня поддерживала уверенность, что, раз уж меня до сих пор не уволили, я должен выполнять еще одну функцию: символизировать прежние времена. Думаю, до сих пор существуют люди, старающиеся сохранять прежнюю атмосферу даже после того, как она рассеется, — этакие хранители настроения.
      Однажды в пятницу Кляйн уволил сразу много людей, он объявил: «Сегодня вы пойдете со мной на ленч (я никогда не ходил с ним на ленч). — И добавил: — Некоторых из вас, мальчики и девочки… гм… мы отпускаем». Кажется, он передал Питеру Брауну длинный список сотрудников, которые не удовлетворяли его требованиям, и заявил: «А вам, оставшимся, еще повезло: обычно я увольняю весь персонал». Нам, оставшимся, пришлось утешаться мыслью, что мы работаем ради ребят. А может, мы остались только потому, что нас не уволили. Но мы остались.
      У меня в кабинете стоял осветительный аппарат с проектором и прожекторами, которые вращались. Кажется, он стоил сто пятьдесят фунтов. Аллен Кляйн был с «Роллинг Стоунз» и Донованом во времена расцвета психоделики, а световое шоу было частью того, что он пытался понять, но так и не понял: «Раз уж ребятам это нужно… Не знаю, правда, на кой черт это им сдалось, но раз уж они хотят… А, все равно денег на них не сэкономишь, но если они хотят этим заниматься — ладно уж…» Мне разрешили продолжать работать как прежде, на протяжении восемнадцати месяцев после появления Кляйна.
      Питера Эшера не уволили, он ушел сам. Он покинул нас из преданности Рону Кэссу (ныне, увы, покойному), который возглавлял «Эппл Рекордс» и был большой шишкой в компании. Кляйн невзлюбил Рона Кэсса. Он стремился выставить Рона, потому что тот тоже был американцем и хорошим, въедливым бухгалтером. Питер Эшер, который тоже занимал важный пост в «Эппл» — был главой художественно-репертуарного отдела, сказал: «Я ухожу с Роном». И они вместе устроились в компанию «MGM» и переманили к себе Джеймса Тейлора.
      После этого атмосфера резко изменилась, да и до того она была не такой, как прежде. Нелепо верить, будто ты способен спасти мир, но многие в то время так считали. Говорят, во времена Христа существовало множество мессий, которые произносили проповеди. Так и в конце шестидесятых появилось множество спасителей, одержимых как добрыми, так и злыми намерениями. «Битлз» относились к первым, но, как обычно в таких случаях, все пошло кувырком».
       Джон: «Аллен был просто человеком, как и Брайан. Случилось то же самое, что и с Брайаном: мы ошиблись в оценке его возможностей. Я часто ошибаюсь в людях, но иногда все-таки делаю верные выводы» (70).
       Ринго: «Первые года два Аллен меня вполне устраивал, потому что я хотел только одного: чтобы нами руководили. Мне хотелось сойти с самолета или с поезда в Нью-Йорке и увидеть там симпатичного, крепкого парня, который взялся бы опекать меня, усадил бы в лимузин, дал пачку денег, снял мне номер в отеле — вот и все. Этого мне было достаточно, мне легко угодить. Только встречайте меня вовремя!
      Появившись в «Эппл», Аллен начал избавляться от всех наших знакомых и брать на работу своих людей. К тому времени я перестал следить за событиями. Я ушел из «Эппл», забыл о компании и потому был не в курсе того, что там происходило».
       Пол: «Аллен Кляйн не сумел разобраться в делах «Эппл». Создавая «Эппл», мы видели себя творцами, но никто не имел понятия о бюджете, поэтому мы тратили больше, чем зарабатывали. Мы думали, что он сумеет во всем разобраться и объяснит нам, что происходит.
      Но все получилось иначе: первым делом он обшарил все шкафы, до которых у нас не доходили руки. Мы даже не знали про их существование. (Сказать по правде, добрая половина папок потерялась при переезде с Уигмор-стрит на Сэвил-Роу.) Мы творческие натуры, мы артисты, мы продюсеры — к чему нам папки? Он разыскал десятилетний контракт «Битлз», о подписании которого мы давно забыли. Но для какой-то сделки нам пришлось его подписать: «Да, мы согласны продолжать сотрудничество в течение десяти лет». (Прежде мы держались только на доверии — мы никогда ничего не подписывали. Об этом мы не думали.) Кляйн нашел эту бумагу в каком-то ящике, и ею они начали удерживать меня. Меня удерживали в группе буквой закона».
       Джон: «Мы зарабатывали миллионы, но, должен признаться, из этих денег самим «Битлз» доставалось очень мало. У всех нас были дома, но мы сумели расплатиться за них только много лет спустя. И это случилось, когда появился Кляйн — этот волк, как его называли. Мы заработали миллионы, но так их и не получили. В Лондоне существует уйма крупных компаний с разными названиями, и, если проверить их связь с «Битлз», станет ясно, куда девались деньги. И в Америке тоже.
      Брайан Эпстайн был замечательным парнем: он обладал сценическим чутьем, разглядел в нас что-то и умело представил нас. Но бизнес-консультанты у него были дрянные. Все пользовались его неопытностью и неопытностью всех нас, «Битлз», и нам ничего не доставалось.
      Такова жизнь. Нет ничего нового в том, что кто-то грабит какого-нибудь артиста или молодежь в шоу-бизнесе. Это давняя история. При этом говорят: «Если у них появятся деньги, они не станут работать». Но это неверно. Благодаря деньгам артист почувствует себя увереннее, сможет свободно работать. Меня всегда тревожили мысли вроде: «Неужели меня ждет судьба Мики Руни? Я знаю, мы заработали деньги, но куда они девались? Рано или поздно с меня потребуют заплатить налоги. Бесполезно уверять, что этих денег я не получал. Согласно документам, эти деньги переданы «Битлз», значит, нам предстоит до конца своих дней выплачивать налоги». Вот о чем я беспокоился. Я просто предостерегаю всю молодежь, попавшую в этот бизнес: подписывайте бумаги только в том случае, если юрист — ваш брат. Доверяйте только родственникам» (71).
       Пол: «А случилось вот что: в Ливерпуле мы с Джоном ничего не знали об авторских правах. Мы думали, что песни — это нечто витающее в воздухе и что они принадлежат всем. Мы продолжали так думать и когда познакомились с нашим первым издателем, Диком Джеймсом. Он сказал: «Входите. Садитесь. Ну, что скажете? Посидите здесь». Так и была заключена эта сделка. По сути дела, я до сих пор связан этими обязательствами. Это означает, что нас сразу одурачили.
      В марте 1969 года, когда у меня был медовый месяц, а Джон устраивал постельные демонстрации, Дик Джеймс продавал наши песни, пока нас не было в городе. Вернувшись, мы воскликнули: «Дик! На это ты не имеешь никакого права!» А он ответил: «Хотите, поспорим?» И он был прав. Вот так и обстояло дело. Права были проданы, они стали товаром. Потом их купил Лью Грейд, глава ATV. Так мы с Джоном потеряли права на многие из наших песен. И Джордж тоже — он лишился нескольких».
       Ринго: «В феврале я начал сниматься в фильме «The Magic Christian» («Магический христианин») с Питером Селлерсом. Я прочел книгу, написанную Терри Сазерном, и мы взялись за фильм вместе. Я предложил ему: «Давай снимем этот фильм». И поскольку он был Питером Селлерсом, чуть позже три разных телефона сообщили нам, что согласны вложить деньги, и мы принялись за дело.
      Поразительным в Питере было то, что, хотя мы работали целыми днями вместе, и могли вместе поужинать, и обычно при расставании он чуть не падал со смеху, потому что был весельчаком, на следующее утро мы сухо здоровались, и приходилось начинать все заново. Это не было продолжением знакомства. Приходилось снова завязывать с ним дружбу. Прямо с девяти утра. К шести вечера мы снова покатывались со смеху, но на следующее утро я снова говорил: «Привет, Пит!», потом: «О боже!» — и понимал, что снова должен пробиваться через эту стену. Иногда нас вообще просили покинуть съемочную площадку, потому что Питер Селлерс — это Питер Селлерс.
      Познакомиться с Терри Сазерном было здорово. Наши гримерные располагались по соседству, поэтому мы сдружились и писали друг другу записки. Продюсеры приходили к Терри и говорили: «Терри, ты никогда не догадаешься, что случилось!» Он спрашивал: «И что же?» — «Мы привезли Юла Бриннера!» И Терри начинал печатать текст для Юла Бриннера. А потом к нему опять приходили и говорили: «Мы привезли Рейчел Уэлч». Они просто созванивались с актерами и актрисами или же привозили на съемки тех, кто оказывался в городе, и бедному Терри приходилось писать для них эпизоды. Снимать такой фильм было непривычно, но весело. Терри подсовывал под дверь мои слова для следующего эпизода, а через час за мной приезжали, я выходил на съемочную площадку и снимался.
      С Питером тоже было весело, мы часто смеялись: у него замечательное чувство юмора. Некоторые сцены с ним приходилось снимать подолгу, потому что мы смеялись как сумасшедшие. Стоило кому-нибудь из нас открыть рот, и мы уже покатывались со смеху. Так случалось несколько раз.
      Питер многому научил меня. В фильме есть эпизод, в котором я что-то говорю, а он стоит напротив и просто ковыряет в носу. Если смотреть этот фильм в кино, вы сразу увидите, как все головы поворачиваются в ту сторону экрана, где стоит он. Тысячи человек думают: «Он ковыряет в носу! В этом что-то есть…» Это гораздо важнее всех моих слов — больше я никому не позволю так поступить со мной во время съемок. Это отличный урок. Он всегда повторял: «Все дело в твоих глазах, Ринг, в твоих глазах. Знаешь, на экране они будут просто огромными». Он классный парень, мы здорово повеселились.
      Роман Джона с Йоко и мои съемки в фильме означали, что мы все были каждый сам по себе. Я уже говорил об этом: энергия «Битлз» иссякала. Мы привыкли использовать ее на тысячу процентов, а теперь она угасала. Мы все думали примерно одинаково: «О господи, неужели придется опять браться за дело? Делать все то же самое?» Мне хотелось одного, Джону — другого, Джорджу — еще чего-нибудь… У нас появились семьи. Энергия рассеивалась, потому что у нас были и другие дела».
       Джордж: «Джону хотелось уехать и заняться авангардом или чем-нибудь еще, а мне — просто записать несколько песен. С другой стороны, Пол намеревался давать концерты вживую (так я думаю). Пока все мы были счастливы, думаю, Ринго хотел, чтобы все так и продолжалось, хотя ничто не сдерживало его, но, по-моему, ему казалось, что мы прекрасно ладим друг с другом, а ему среди нас нет места».
       Нил Аспиналл: «Взаимные обвинения начались после появления Аллена Кляйна и того, что происходило с деньгами. Пол не желал, чтобы Аллен занимался его делами, поэтому работа продвигалась медленно».
       Джон: «Все мы просто артисты, поэтому мы не умеем руководить и заботиться о себе. Четырем таким самолюбивым людям, как „Битлз“, нелегко подолгу быть вместе, но в первые годы у нас были общие цели — добиться успеха или покорить Америку. А к двадцати восьми или двадцати девяти годам мы начали задаваться вопросом: „Что дальше?“ Мы уже достигли цели. Наш талант развивался. Джордж вовсю писал песни, но выпустить собственный альбом не мог. Хорошо еще, что ему удавалось вставлять в наши общие альбомы песню-другую. Потом все мы увлеклись каждый своей музыкой, и наши пути разошлись» (71).
       Пол: «Мы выступали перед пятьюдесятью шестью тысячами зрителей на стадионе „Шей“. После такого невольно начинаешь спрашивать себя: „Что еще ты можешь сделать? Разве что выступить перед пятьюдесятью семью тысячами человек?“ И ты начинаешь понимать, что тебе предстоит либо и дальше играть перед все большими и большими аудиториями и участвовать во все более крупных проектах, либо просто немного сбавить темп. Вот этим мы сейчас и занимаемся — сбавляем темп и ведем более нормальную жизнь» (69).
       Ринго: «К тому времени Джон уже откололся от нас — еще в середине шестидесятых. Пол был трудоголиком, или битлоголиком. Поскольку мы с Джоном жили по соседству в Уэйбридже, мы часто собирались у него или у меня, отлично проводили время, предвкушая длинный, тихий день, а потом звонил телефон и в трубке слышался голос Пола: «Думаю, нам надо собраться на студии, ребята. Мы должны взяться за дело». — «Нет, не хочу я! Я хочу отдохнуть». Но Пол нажимал на нас, и мы приезжали.
      К концу шестидесятых мы начали задумываться: «Ну и куда мы рвемся? Кому это надо?» Энтузиазм угасал. А Пол по-прежнему старался подхлестывать нас, как и сегодня. Такой уж он человек».
       Ринго: «Это напоминало приближающийся развод. Развод обчно случается не вдруг. Проходят месяцы и годы, прежде чем наконец произносишь слова: «Давай расстанемся».
      Мы ждали, что Пол женится на Джейн Эшер. Они были любовниками, долго встречались, их брак казался нам естественным событием. Не знаю, почему они в конце концов расстались. Надо спросить об этом у него или у нее — наверное, они скажут об этом что-нибудь поинтереснее».
       Пол: «12 марта 1969 года я женился на Линде.
      Мы познакомились задолго до этого. Мы встретились в ночном клубе, в котором я часто бывал, в «Bag O'Nails». Он располагался за «Либертиз». Я часто ходил в такие места, потому что мы заканчивали выступления и запись около одиннадцати вечера, когда все остальные заведения уже закрывались, вот нам и приходилось ходить либо в кабаре (обычно я бывал в «Голубом ангеле» или «Talk of the Town»), либо в клубы и дискотеки.
      Мне нравился клуб «Bag O'Nails». Хотя он и не был самым популярным, там можно было встретить знакомых музыкантов, таких, как Пит Таунсенд, Зут Мани, Джорджи Фейм. И мы могли болтать до утра и пить.
      Однажды ночью в клубе появилась Линда. Она приехала в Лондон, чтобы снять музыкантов для книги «Rock and Other Four Letter Words» («Рок и другие слова из четырех букв»). Она только что прилетела из Америки и уже сделала снимки «The Animals». Они вместе приехали в клуб: «Пойдемте выпьем где-нибудь и покурим».
      Она сидела совсем рядом с Джорджи Феймом и его «Blue Flames», на бонго, помню, играл Спиди Экуэй. Я был их большим поклонником. А на Линду я сразу обратил внимание. Когда она собралась уходить, я встал и сказал: «Привет, мы не знакомы?» В общем, взял с места в карьер. Я продолжал: «Мы собираемся в соседний клуб, «Speakeasy». Хочешь с нами?» Если бы она отказалась, я бы на ней так и не женился. Но она согласилась. И мы отправились в клуб «Speakeasy», где впервые услышали «A Whiter Shade of Pale». Мы думали, это песня Стиви Уинвуда, но выяснилось, что ее исполняет группа со странным названием «Procol Harum».
      Так прошла наша первая встреча, потом мы время от времени встречались, когда я бывал в Нью-Йорке или она приезжала в Лондон. Думаю, в жизни большинства мужчин наступает момент, когда они начинают думать: «Если я собираюсь когда-нибудь жениться, если я собираюсь остепениться, это именно тот самый момент». У меня стали все чаще появляться такие мысли, я мысленно перебирал всех знакомых девушек, гадал, с кем у меня может быть что-нибудь серьезное, и всегда останавливал выбор на Линде.
      И я позвонил ей, предложил приехать, она приехала в Лондон, мы какое-то время были вместе, и о нас стали писать газеты. Она уже была однажды замужем, поэтому не стремилась к этому снова. Она колебалась, я настаивал. Я уверял: «На этот раз все будет хорошо». Она однажды уже обожглась, потому сомневалась, но в конце концов мы зарегистрировали наш брак в Мэрилибонском загсе.
      Не помню, приглашал я ребят на свадьбу или нет. Может, и нет. Наверное, я все-таки скотина, — не знаю. Может, все дело было в том, что группа распадалась. Мы надоели друг другу. Мы перестали быть одним целым — вот в чем все дело. Если группа распадается, с этим ничего не поделаешь».
       Нил Аспиналл: «На свадьбе Пола и Линды я не был, но потом они устроили ленч или чай в „Ритце“, на котором присутствовали только Пол, Линда, Мэл, Сюзи (моя жена) и я. Не припомню, чтобы там был кто-нибудь еще».
       Джордж: «Я аккуратный человек. Я храню носки в ящике для носков, а наркотики — в укромном месте для наркотиков» (69).
      «Они выбрали день свадьбы Пола, чтобы приехать ко мне с обыском, и из-за этого я до сих пор с трудом получаю американские визы.
      Тот тип явился в мой дом с восемью другими полицейскими, одной женщиной из полиции и служебной собакой, которую, как выяснилось, зовут Йоги — думаю, из-за связи «Битлз» с Махариши. Наверное, это казалось им смешным.
      Нас арестовали и увезли, с нас сняли отпечатки пальцев. В газетах все это было описано, как показ мод: «На Джордже был желтый костюм, а на его жене Патти…»
       Дерек Тейлор: «Я был с Джорджем в офисе, когда нам позвонили по этому поводу. Это случилось в конце длинного рабочего дня. Патти позвонила и сказала: «Они здесь, законники здесь». И мы поняли, что делать. Мы позвонили адвокату из «Release» («Избавление», британская благотворительная, организация, оказывающая помощь наркоманам) Мартину Полдену. Дальше все было как обычно: он приехал в «Эппл», все мы отправились в лимузине в Эшер, где к тому времени уже обосновалась полиция, и я поручился за Джорджа и Патти. Их повезли в полицейский участок. Все мы были возмущены до глубины души, потому что это случилось в день свадьбы Пола, — замечательное поздравление! Полицейские иногда бывают на редкость милыми.
      Джордж был спокоен. Джордж всегда спокоен. Иногда он ворчит, но не нервничает, а в тот вечер он был на редкость спокойным, хотя и возмущался. Он вошел в дом, оглядел всю эту компанию мужчин и одну женщину и произнес что-то вроде: «У птиц есть гнезда, у зверей — норы, а человеку негде преклонить голову». — «Вот как, сэр? К сожалению, это наша работа…» А потом начались обычные полицейские процедуры.
      Он был спокоен. Он сказал, что хранит наркотики в специальной коробке, а косячки — в коробке для косячков. Этот человек любит порядок в доме, любит красивые вещи и любит иногда что-нибудь покурить.