6

Весь следующий день Айрис работала как одержимая, и к семи вечера она поняла, что пора сделать передышку. Скульптура матери с младенцем была практически закончена. По своему опыту Айрис знала, что теперь следует спрятать ее куда-нибудь подальше, чтобы через месяц взглянуть на вещь свежими глазами и, положа руку на сердце, честно признаться, удалось ли ей передать те чувства, которые владели ею.

Сейчас ей казалось, что работа удалась на славу. Она была одновременно и правдивой, и сильной по эмоциональному воздействию. Как всегда, когда работа подходила к концу, Айрис чувствовала, что полностью опустошена, слишком взвинчена, чтобы делать что-либо, слишком взволнована, чтобы уснуть. Одно она знала точно ~ – ей бы не хотелось сталкиваться с Джераадом, когда он вернется из Оттавы.

Под влиянием какого-то внутреннего импульса она позвонила своей подруге Сесили, которая, как она знала, еще не вернулась в Канаду.

– Это я, Айрис. Чем ты сегодня занимаешься? Может, выкроишь часок, сходим куда-нибудь, поболтаем?

– Отличная идея! Я сегодня еще не обедала. Давай сходим в китайскую закусочную недалеко от Трафальгарской площади.

Это было как раз то, что отвлекло бы Айрис – переполненный ресторан и вкусная еда. Что еще нужно человеку для счастья? Через час они с Сесили сидели напротив друг друга в полутемном зале, украшенном красными драконами и бумажными фонариками, попивая китайский чай и поедая что-то вкусное в обжигающе остром соусе.

– Ну ладно, Айрис, раскалывайся, – внезапно сказала Сесили. – Каково это – быть любовницей самого неприступного человека в Сити?

– Я ему не любовница! – возмутилась Айрис.

– Сдается мне, ты не так далека от этого, – проницательно заметила Сесили. – Я всегда чувствовала, что в нем есть что-то такое, необычное. Так высоко не взбираются без напористости, инстинкта охотника и сильной энергетики.

– Он просто-напросто высокомерный упрямый тиран, который не может отличить черное от белого, особенно когда речь идет о женщине.

Сесили скривила нос.

– Нужно ли это понимать так, что он верит сплетням, которые распускал Клем, и не видит того, что у него под носом?

– Что-то в этом роде.

Айрис закашлялась и выпила глоток чаю.

– Но это не так уж и важно. Осталось всего пять дней, и я буду абсолютно свободна.

– Да нет, мне кажется, что это важно, разве я не вижу?

Сесили была старым и проверенным другом. Айрис пробормотала растерянно:

– Представляешь, меня к нему тянет! Как это могло случиться со мной?

– Я тебе сразу говорила, что он просто великолепный образец.

– Только я начинаю понимать, что под его холодной маской скрывается обычный человек с чувствами и эмоциями, так он сразу же делает или говорит что-то такое, что я просто готова убить его.

Вместо того, чтобы посочувствовать подруге, Сесили залилась смехом.

– Давно пора обратить внимание на противоположный пол.

– Разве я до этого мужчин не видела? Я все время встречалась с кем-нибудь…

– Ты ведь сама помнишь, с кем ты встречалась. Предсказуемые безобидные мужчинки. Разве кто-нибудь из них доводил тебя до бешенства? Нет, Джералд явно ни с кем из них не сравним.

– Как только неделя закончится, наши пути разойдутся.

Айрис погрустнела. Сесили посмотрела на нее и доверительно взяла за руку.

– А может, тебе все-таки попробовать? Не пора ли тебе выбраться из клетки, которую построил для тебя Клем? Он и так слишком долго правил твоей жизнью. Клем был симпатичным манипулятором, с огромным самомнением и без каких-либо признаков человечности. Ты достойна большего.

– То, что ты говоришь о нем, на все сто процентов относится и к Стоктону, – ядовито заметила Айрис.

– Да нет, они ведь совсем разные, не притворяйся, что ты этого сама не видишь.

– Стоктон немного покрасивее…

– Клем был насквозь прогнивший внутри, – заявила Сесили, – а о Джералде этого никто не может сказать.

– Да ну… Ты меня не убедила. Факт остается фактом. Я была влюблена в Клема, за что горько поплатилась, так что я теперь не тороплюсь повторять свои ошибки.

– Еще бы ты не была влюблена в него. Клем был твоим преподавателем. Он – талантлив, умен, красив, этого у него не отнимешь. А ты была совсем молоденькой, когда впервые познакомилась с ним. Как же могло быть иначе?

– Я так боюсь опять пойти на поводу у своих чувств, – с несчастным видом призналась Айрис. – Я не решаюсь теперь верить кому-либо из мужчин. А вдруг я опять обожгусь?

– И это говоришь ты? Айрис, ты так смело идешь своей дорогой в искусстве. Почему бы тебе не попробовать рискнуть и в любви?

– Вот вернусь домой, в студию, тогда и попробую.

– А почему бы не начать с сегодняшнего дня?

– Сесили, ты что? Ты советуешь мне завести роман с Джералдом Стоктоном?

– Да.

– Не могла придумать что-нибудь похуже?

– А вдруг тебе понравится? – Сесили самоуверенно улыбнулась.

Наверное, это был не самый подходящий момент, чтобы вспоминать, как плавилось ее тело в объятиях Джералда, как ее губы раскрывались под напором его языка… Чтобы успокоиться, Айрис отпила чаю, надеясь что ее зардевшиеся щеки не выдадут ее состояния.

– Сесили, прости, что я вывалила всю эту грязь на тебя.

– Это не грязь, это жизнь. Насколько я могу доверять моему чутью, это еще самое начало. Ты так легко от Джералда Стоктона не отделаешься. Кроме того, он вовсе не одного поля ягода с Клемом, уж ты мне поверь.

– Ладно, единственное, что я тебе обещаю, – постараюсь поменьше с ним ругаться. Начнем с этого.

Затем Айрис мимоходом взглянула на часы и охнула от удивления.

– Двенадцатый час? Быть не может! Мне давно пора идти!

Когда она добралась до квартиры Стоктона, уже была без четверти полночь. Не успела она вставить ключ в замочную скважину, как дверь распахнулась настежь.

– И где тебя носит в такое время?! Джералд был в джинсах и в футболке, волосы взъерошены, а глаза, казалось, метали молнии. Он был бледен, как никогда.

– Я встречалась с подругой, – растерянно объяснила она. – А что такое?

Джералд схватил ее за руку и грубо втянул в прихожую.

– С тобой все в порядке?

Айрис со времен Клема никому не позволяла давать волю рукам. Она была уже готова вспылить, когда вспомнила о своем обещании Сесили и, стараясь не повышать голоса, проговорила:

– Мы обедали в центре Лондона.

– Ты не могла оставить мне записку, где тебя искать?

– Да мне это просто в голову не пришло, – честно призналась она. – Отпусти мою руку.

– Я понятия не имел, куда ты делась и что с тобой случилось!

– Джералд, мне двадцать семь лет, и ты мне не отец и не муж, чтобы распекать меня.

– А как зовут твоего друга?

– Я тебе сказала, что. обедала с подругой, и какое тебе дело, как ее зовут?

– Давай перестанем кричать друг на друга, – вдруг без всякого выражения предложил Джералд. – Я и вправду испугался, что с тобой что-то случилось.

Его губы были плотно сжаты, а плечи – напряжены.

– Что могло со мной случиться? – спросила Айрис, нахмурившись.

– Много чего. Это большой город, а ты – красивая женщина с кошельком и сумочкой. Хоть это и не Чикаго, но в любом крупном городе полно преступников. В следующий раз оставь мне записку, хорошо?

– Ты можешь преспокойно летать на другой континент, а я должна, как привязанная, торчать дома и ждать тебя? Не на ту напал!

– Ты думаешь, что я еще этого не понял и не пожалел об этом?

– Потерпи еще немного, – зло изрекла Айрис. – Всего несколько дней, и мы поцелуемся на прощание. – Затем, подумав, что ее шутка несколько двусмысленна, добавила: – Выражаясь метафорически.

– Держи свои метафоры при себе, – отрезал Джералд. – Мне сейчас хочется поцеловать тебя в самом прямом смысле этого слова.

– Потому что я легкодоступна?

– Потому что ты заставляешь меня делать такие вещи, от которых я уже давно отвык. Потому что ты просто сводишь меня с ума. Потому что ты ломаешь мою налаженную и тщательно отрегулированную жизнь.

Джералд провел рукой по волосам.

– Я был уверен, что ты не станешь нарушать наш контракт, не поставив меня в известность, поэтому я испугался, что ты попала в какую-нибудь беду. Но я не знал, где тебя искать.

Что-то внутри нее растаяло.

– Ты знал, что я не брошу все на полпути?

– Ты могла бы уйти, хлопнув дверью, во время одной из наших ссор, – сказал Джералд кисло. – Но улизнуть, пока меня нет дома, – нет, это не твой стиль.

– Я хотела вернуться домой раньше, но мы с подругой заболтались, – сообщила Айрис и примирительно добавила: – Я вовсе не хотела тебя пугать.

Джералд повернулся и пошел в гостиную.

– Мне явно нужно выпить. Будешь что-нибудь?

– Бокал вина мне бы не помешал. – Немного помолчав, она все же решила получить ответ на мучивший ее вопрос. – Но что заставило тебя так беспокоиться? Ведь дело не только во мне, правда? Что-то произошло?

Он передал ей хрустальный бокал с вином и залпом выпил свое виски.

– Не будем об этом, – произнес он спустя какое-то время. – Кстати, я зашел к тебе в спальню и увидел скульптуру. Она просто великолепна.

Айрис вовсе не понравилось упоминание о том, что он был в ее спальне, но она решила не устраивать скандал по этому поводу.

– Именно поэтому мне и нужно было выйти погулять. Когда я заканчиваю работу, я чувствую себя совершенно обессиленной.

Неожиданно глаза Джералда стали настойчивыми и напряженными, как у охотника.

– И куда мы отправимся теперь?

Она непонимающе посмотрела на него.

– В Швейцарию. Куда еще?

– Я не о географии.

– Не понимаю…

– Мы могли бы прямо сейчас отправиться в мою спальню. Вместе.

Ее сердце упало.

– Нет, Джералд, мы ведь вчера обо всем договорились.

– Но я ведь нравлюсь тебе. И ты хочешь заняться со мной любовью.

Только когда ты прикасаешься ко мне, подумала Айрис, но вслух сказала:

– Я давно живу одна, так что ничего удивительного в этом нет.

– Ты все еще пытаешься убедить меня, что после Клема у тебя не было никаких интрижек?

– Да, – просто сказала она.

Он плеснул янтарной жидкости в свой стакан.

– То есть, твою реакцию мне не стоит относить на свой счет, ты бы так отреагировала на каждого?

– Я вовсе не то имела в виду, – воскликнула она. – Я встречалась с разными мужчинами за эти четыре года, но никто из них не вызвал у меня желания лечь с ним в постель. С тобой было все по-другому. – Айрис отпила немного вина. – И зачем я рассказываю тебе все это? Главное, что ты должен понять, – я не собираюсь спать с тобой.

Джералд заносчиво спросил:

– И чего ты добиваешься?

– Ничего.

– Давай перестанем притворяться и поговорим начистоту. Я хочу тебя, но не собираюсь окружать свое желание каким-то романтическим ореолом.

– Ты говоришь о восторженных взглядах и других проявлениях нежности, которыми мы с тобой обменивались перед другими людьми?

– Именно.

Айрис подняла на него удивленные глаза.

– А ты был когда-нибудь влюблен?

– Когда мне было лет шестнадцать. Я сходил с ума по своей соседке.

– То есть, став взрослым, ты ни разу полностью не отдавал себя женщине? Разделяя с ней не только постель, но и мысли, и чувства?

– Конечно же, нет.

– Нет? – недоуменно переспросила Айрис. – Может, тебе попробовать влюбиться, потерять голову, сойти с ума? Это чувство, я обещаю тебе, перевернет всю твою запротоколированную жизнь вверх тормашками!

Джералд очень нежно провел пальцем по изгибу ее щеки до уголка рта, наблюдая, как расширяются ее зрачки.

– Секс между нами был бы страстным, изобретательным и незабываемым. Но я бы не стал называть это романом или, тем более, любовью.

– Ты никак не станешь это называть, потому что этого просто не произойдет.

– Я мог бы попробовать убедить тебя.

Айрис бессознательно сделала шаг назад.

– Когда в последний раз женщина говорила тебе «нет»? Вероятно, очень давно.

– Если ты думаешь, что я буду тебя упрашивать, ты глубоко ошибаешься.

Айрис внезапно почувствовала, насколько она устала.

– Мне надоело говорить на эту тему. Мы зашли в тупик. Когда мы завтра выезжаем?

– В десять.

– Хорошо. Увидимся утром.

Айрис поставила стакан на столик и пошла к двери.

– Тупик это или нет, но мы еще не закончили разговор.

Она оглянулась на него через плечо. Джералд спокойно стоял на своем месте. Весь – воплощение властности и силы.

– Пока я не пойму, что ты веришь мне, веришь, что я никогда не была склонна к беспорядочным связям, что я не меняла любовников, как перчатки, до тех пор я постараюсь держаться от тебя подальше. Мы с тобой – два человека, которые в обычных условиях не согласились бы и чаю выпить друг с другом. – Айрис отвела прядь волос от лица. – Разве ты не видишь, как я стремлюсь к правде в своих работах? Это для меня очень важно… Я не хотела бы сейчас читать проповеди. Прости.

Джералд молча смотрел на нее в полной тишине, которая казалась бесконечной.

– Но не думай, что если ты вдруг заявишь, что веришь мне, я сразу же брошусь тебе на шею. Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего.

Джералд отреагировал мгновенно.

– А вот сейчас ты врешь. – Он говорил очень тихо, и почему-то именно это испугало ее.

– У нас договор, и нам придется его выполнять, – вздохнув, напомнила Айрис.

– Так ты все еще не сдаешься?

– А ты хотел бы, чтобы я униженно ползала у тебя в ногах?

Он внезапно весело рассмеялся.

– Это очень трудно представить.

– Если я могла притворяться, что влюблена в тебя, почему я не могу сыграть низкопоклонство и подхалимаж? – раздраженно заявила она, затем сменила тему. – Завтра к десяти я буду готова.

– Айрис, ведь мы не всегда притворялись – ты и я.

– Спокойной ночи, – сказала она ему безразличным голосом и вышла.

Раздеваясь в своей комнате, она не могла сосредоточиться на своих мыслях, которые кружили, подобно белке в колесе. Я его ненавижу. Я хочу его. Не могу дождаться, когда же мы навеки распрощаемся. Как же я буду жить без него? Я ни за что не лягу с ним в постель. Но очень хочу.

Айрис подняла глаза и поймала свое отражение в зеркале. Скульптура разгневанной женщины, подумала она про себя. Или, если быть точной, разочарованной женщины. Как бы ей хотелось, чтобы Джералд был здесь, рядом с ней, чтобы он держал ее в объятиях, чтобы его горячие губы скользили по ее лицу и шее…

Она залезла под одеяло и решила, что больше не будет думать о Джералде.

Осталось пять дней.

7

Сказать, что Айрис была потрясена домом Джералда в Альпах, значит, не сказать ничего. Из аэропорта в Женеве они добирались на вертолете, который вел сам Джералд. Они летели над белоснежными пиками гор, над извилистыми дорогами, петляющими внизу, над престижными лыжными курортами и живописными деревушками. Айрис задержала дыхание от восторга. Простор и свобода. Безмятежность и покой.

Вскоре вертолет снизился и мягко опустился на площадку у шале, построенного из мореного кедра и каменных плит. Дом, казалось, объединял в себе не сочетаемое: аристократизм архитектуры и обстоятельную прочность, свойственную непритязательности. Они выбрались из вертолета, и в звенящей тишине Джералд сообщил:

– За домом присматривают мои помощники – Анри и Феликс. Днем мне нужно провести несколько встреч, а наши гости осмотрят деревню с местным гидом. Так что ты свободна до половины восьмого. Прошу тебя, не надевай сегодня ничего вызывающего.

Он почти не смотрел в ее сторону. – Завтра я тоже буду занят делами. Располагай свободным временем по своему усмотрению. А послезавтра мы улетаем.

Воздух сладковато пах соснами и мхом, и ощущение гор поблизости заставляло чувствовать мелочность всех своих проблем. Кроме того, она ведь обещала не выходить из себя. Поэтому Айрис искренне проговорила:

– Как здесь красиво! Я рада, что приехала. Он смерил ее взглядом, таким же холодным, как окружающий воздух, не оставив без внимания ни одной детали ее облика. Айрис стояла перед ним в объемном шерстяном свитере, узких джинсах и модных кроссовках, радостно возбужденная новизной ощущений и разрумянившаяся.

– Солнце запуталось в твоих волосах, – внезапно проговорил он хрипловато. – Они сверкают, как будто высечены из бронзы.

– Зачем ты это говоришь? Ведь здесь нет зрителей.

– Я говорю то, что хочу сказать.

– Ты веришь в то, что у меня не было никого после Клема?

Он ответил не сразу.

– Не знаю.

– Тогда можешь держать при себе свои комплименты.

– Ты совсем не такая, как другие, – с неожиданным чувством проговорил Джералд. – Я вращаюсь в кругах, где женщины переходят от одного любовника к другому быстрее, чем меняется курс на фондовой бирже. Верность считается старомодной, а мимолетные связи – всего лишь одна из форм ежедневных развлечений.

Ее охватила липкая ревность, тем более неприятная, что Айрис ее совсем не ожидала.

– Это ты и о себе говоришь?

Что-то незнакомое мелькнуло в его глазах.

– Я уже устал от этих игр. Но я извлек из них важный урок – помани женщину деньгами и она твоя.

– Могу поделиться с тобой уроком, который я получила в художественной школе. За деньги можно купить далеко не все. Талант, например, не купишь, это дар Божий. И мне твои деньги ни к чему.

– Я это уже понял.

Джералд опять замолчал, и в его глазах появилась нехарактерная для него неуверенность.

– Даже если я поверю в то, что Клем тебя оболгал, нам никуда не деться от твоего разлюбезного отчима. Не думай, что я сам придумал эту историю о его мошенничестве. Факты неопровержимо указывают на него.

Айрис сделала шаг назад.

– Но этого просто не могло быть!

– Ты мне не веришь, так почему я должен верить тебе?

Солнце сияло на свежей хвое, птицы распевали свои призывные песни, а сквозь деревья проглядывали очертания горного склона, черно-белого, как на старой фотографии.

– Я так устала спорить с тобой, – измученным голосом сказала Айрис. – Мы возвращаемся к одному и тому же уже который раз. Давай спокойно выполним наш договор и разойдемся в разные стороны.

– Ты уверена, что у нас это получится?

– Разумеется. Увидимся в полвосьмого. Обещаю, что буду олицетворением благопристойности.

– Ну хоть какое-то разнообразие, – сказал Джералд иронично.

– За эти два дня я уже была влюбленной, обворожительной и дерзкой. После всего этого мне не составит большого труда вести себя чинно.

– А мне казалось, что ты была самоуверенной, раскованной и прекрасной.

Джералд улыбнулся Айрис, и его зубы на фоне загорелого лица блеснули, как снег на горном пике.

– Я была такой только по сравнению с одним несносным и деспотичным любителем покомандовать.

Джералд засмеялся.

– Но ведь и он иногда бывал отвергнутым и огорченным.

– Как же, рассказывай… Джералд засунул руки в карманы.

– Знаешь что? А ты мне нравишься… Ветерок играл его волосами, его улыбка была так заразительна…

Сжав сердце в кулак, Айрис произнесла:

– Разве тебе может нравиться лживая любительница беспорядочных связей?

– Я должен поверить в то, что я первый мужчина за последние четыре года, который заводит тебя? – парировал Джералд. – Несмотря на то, что большую часть времени ты меня просто ненавидишь?

Сформулированная таким образом, эта гипотеза не очень-то пришлась по душе Айрис.

– Мы опять вернулись к тому же самому… – У Айрис опустились руки. – Разве у тебя нет никаких других дел, кроме как стоять тут и спорить со мной?

– Ты права. Итак, ровно в семь тридцать Джералд повернулся и исчез среди деревьев, оставив Айрис одну с ее чемоданом и чувством опустошенности.

Ровно в семь тридцать Джералд увидел Айрис в просторной гостиной, из огромных окон которой открывался великолепный вид на горы, небо и лесной массив. Айрис стояла у окна, любуясь картиной зимнего леса. Джералд постарался подавить чувство радости оттого, что она здесь, рядом с ним, в этом доме, который он так любит.

–~ Дай-ка я взгляну на тебя, – сказал он ей.

Она повернулась к нему, скромно потупив глаза. Черные атласные брюки были дополнены вышитым жакетом цвета спелого апельсина с длинными рукавами и воротником стойкой. Айрис убрала волосы в длинную косу, на лице почти не было косметики.

Он с трудом подавил усмешку.

– Как тебе удалось избавиться от своих завитушек?

– Немного мастерства и геля для волос. Нахмурившись, Джералд сказал:

– Ты каждый день разная.

– Ты ведь сам этого хотел, – пожала плечами Айрис.

– Я сожалею о том дне, когда ты вошла ко мне в кабинет. С тех пор я не знал ни одной спокойной минуты.

– Кто-то звонит в дверь, – вдруг сказала она и положила руку на рукав его пиджака. – Ну что ж, будем встречать гостей, милый?

Он почти растаял от ее нежной улыбки, от лукавого изгиба губ, но потом внутренний голос напомнил ему, не теряй голову, Джералд. Не давай ей повода позлорадствовать еще раз над твоим желанием расстегнуть каждую пуговичку на этом пиджаке, а потом целовать ее губы, шею, грудь, всю ее, пока она не будет стонать от возбуждения, призывая взять ее.

Вечер оказался чинным, благопристойным и оттого необыкновенно долгим. Формальность церемоний, которая обычно устраивала его, довлела над всем. Вся еда – от суши до темпуры – была великолепна. Сидя на полу по-турецки, Джералд исподтишка наблюдал, как Айрис управляется с гостями. Она, как всегда, была прекрасной хозяйкой вечера. Его мама одобрила бы ее и своим хорошо поставленным голосом посоветовала бы ему жениться. Его сестра Чесни подружилась бы с ней.

Чесни была моложе его на семь лет, и уже пять лет ее не было в живых…

Как всегда в таких случаях, его охватил ступор. Несмотря на время, которое должно было бы лечить, он не мог забыть последний день, который он провел с сестрой, но и вспоминать его в подробностях у него не было сил. Улица, на которой он оставил сестру на минутку, еще не зная, что она больше никогда ему не улыбнется… Асфальт и ее безжизненное тело… Рука Джералда до боли сжала фужер. Прекрати, прекрати, забудь и никогда больше не вспоминай…

Джералд неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, он понял, что синие, как небо над Альпами, очи Айрис неотрывно смотрят на него. В них стояло такое сострадание, что ему захотелось на секунду упасть в ее объятия, прижаться щекой к ее волосам и рассказать обо всем, что случилось в тот ужасный вечер.

И что это тебе даст? – тут же возразил он себе. Ты еще ни с кем не откровенничал после смерти Чесни, так с какой стати делать исключение для Айрис Крейн? Зная, что этим он лишний раз обидит ее, Джералд стер с лица какие-либо эмоции и закрыл наглухо свою душу. Он испытал какое-то злое чувство удовлетворения, заметив, как от боли потемнели ее глаза. Как раз в это время соседка задала Айрис какой-то вопрос, но она не сразу смогла ответить на него. Ее лицо было так же бледно, как хрупкий фарфор, из которого они ели.

Чесни непременно высказала бы ему все, что она думает о его поведении. Но ее уже давно нет с ним.

Именно из-за Чесни он купил фигурку Мадонны с младенцем. Она олицетворяла все то, что он потерял.

Джералду смертельно захотелось побыть одному. Но он был вынужден беседовать с пожилым господином, сидящим напротив него. Они говорили о японском храме, который Джералд посещал в один из своих визитов в Японию. Время текло вяло. Но всему всегда приходит конец. И вот Джералд обнаружил, что вместе с Айрис стоит у входной двери, вежливо улыбаясь уходящим гостям. Вот и последняя машина исчезла в отдалении, и он закрыл дверь, оставив в доме морозный воздух и запах сосен.

– Все прошло прекрасно, – безжизненным голосом произнес Джералд.

Айрис ничего не ответила. Положив руку на его плечо, она спросила с присущей ей прямотой:

– О чем ты думал за столом? Ты выглядел таким подавленным…

Прежнее желание излить Айрис все свои горести растаяло под прессом самоконтроля, к которому он прибегал все чаще и чаще в последние годы. Он невозмутимо ответил:

– О падении цен на фондовой бирже. Или о том, что я собираюсь уволить главного бухгалтера одного из филиалов. Точно не помню.

– Ну почему ты не хочешь признать, что ты такой же человек, как все остальные, со своими проблемами и горестями? Ты думаешь, что мир разверзнется, если ты поделишься с кем-то своими заботами?

– Замолчи! Какого черта ты лезешь в мою душу? Ее пальцы сжали его плечо. Прикусив губу, Айрис не отставала: