– Внешнюю привлекательность часто недооценивают.

– А что, разве ее достаточно?

– Зависит от обстоятельств. Находишь ли ты его достаточно привлекательным для того, чтобы со временем сблизиться с ним?

Мария несколько раз перекатывается по полу, округлив спину. Мне больно при одной мысли о том, чтобы лежать на твердой поверхности. У меня для этого слишком костлявая спина.

– Не уверена, – отвечаю я.

Действительно ли Том нравится мне сейчас больше, чем прежде? Неужели я постепенно привязываюсь к нему? Развиваются ли наши отношения?

– А разве ты не испытываешь нечто вроде потрясения, когда впервые встречаешься с парнем? �ли это чисто теоретические представления? – спрашиваю я.

– Не существует строгой научной теории относительно того, как приходит любовь. Почему бы не рассмотреть и такой вариант: ты сидишь здесь и сейчас думаешь о нем.

– Я беспокоюсь, а не думаю, – возражаю я. – Это разные вещи.

– Ты волнуешься, а не беспокоишься.

– Верно, но вряд ли это очко в пользу Тома.

– Конечно, навязчивые мысли о нем были бы лучше, чем обычное волнение. По крайней мере, для него лучше.

– Едва ли кто-то из этих парней годится для серьезных отношений.

– Возможно, – соглашается Мария. – Может, Том просто подходящий объект для волнений.

– Не исключено. Но я предпочла бы что-то более захватывающее. Любовь, например.

Это самая скучная встреча в истории баскетбола. Обе команды играют неважно, и порой кажется, что они вообще с трудом различают корзину. Оба тренера спокойно садятся на скамеечку, когда устают стоять. �ногда, правда, вскакивают и начинают орать, бессмысленно сминая свои дорогие костюмы. Зрители глумятся даже над любимыми игроками. Ни один не избежал насмешек.

– Баскетбол – отражение жизненных реалий, – в своей обычной манере говорит Рой. – Сегодня, например, мы наблюдаем, как в зеркале, собственную неуверенность и сомнения.

– Они просто плохо играют, – возражает Том.

– Возможно, нам следует больше радоваться, поощрять их за каждую мелочь, хотя бы за аккуратно завязанные шнурки или что-нибудь в этом роде, – предполагаю я.

Отчего-то я чувствую ответственность за проблемы нашей команды.

– Даже пиво, кажется, выдохлось, словно тоже утратило интерес к спорту, – замечает Рой. Сразу после его слов два игрока на поле врезаются друг в друга. – Слишком много персональных замечаний, – говорит Рой. – Они отражают неспособность людей уважительно относиться друг к другу.

– Кажется, этот парень в обмороке, – волнуюсь я.

Зрители встают с мест. Парень поднимается на ноги, и зал недовольно гудит. Мужчина позади нас читает газету. Я указываю на него Тому.

– � даже не спортивную колонку, – качает он головой.

– Ну, по крайней мере у нас хорошие места, – замечаю я.

Ребята соглашаются, но не слишком радостно. � вообще мужчины в зале выглядят подавленными, мрачными, будто считают, что виноваты в слабой игре. Вижу, что многие девушки поощрительно похлопывают своих парней. �х гораздо больше, чем я думала.

Наша команда безнадежно проигрывает и поспешно покидает зал. Впрочем, победители тоже не задерживаются на площадке. Зрители, уставшие от скучной игры, тянутся к выходу, недовольно ворча.

– Сегодня вечером в метро будут беспорядки, – предполагает Том.

– Ропот недовольства, – соглашается Рой.

Как ни странно, я прекрасно провела время, но, похоже, я в меньшинстве. Мы решаем пока не ехать в метро. Я предлагаю съесть по куску пиццы, и мы садимся в автобус, идущий к центру города. Пассажиры угрюмы и молчаливы, хотя, возможно, они просто устали.

Усевшись за круглый столик в уютной забегаловке, едим свою пиццу. Сыр возвращает нас к жизни, а может быть, масло.

– Мы хотели, чтобы твой первый баскетбольный матч стал особенным. – Том смущен.

– А разве он не был таким? Я никогда прежде не видела, чтобы фанат схватил тренера за галстук и играл с ним в перетягивание каната.

– Так бывает, – соглашается Том.

– �, разумеется, это был вовсе не первый баскетбольный матч в моей жизни.

Ребята удивлены.

– Я училась в колледже, болела за своих.

– Какие еще тайны ты скрываешь? – интересуется Том.

– Холли – современная женщина, – говорит Рой. – � ее жизнь представляет собой запутанную цепочку следов и полна секретов, которые она накопила за годы активной общественной жизни. Холли опытна в баскетбольных интригах.

– Расскажи нам, – просит Том.

– Я никогда не проливала на себя пиво, если вы это хотите услышать.

– Как я и думал, – подводит итог Том.

Мы расстаемся с Роем на углу, но Том провожает современную женщину до самых дверей. Он протягивает руку, словно намереваясь пожать мою, и наши пальцы сплетаются. Но я словно наблюдаю за этой сценой со стороны в ожидании какого-то знака. Боюсь, я действительно чего-то жду, момента, когда Том наконец наклонится и поцелует меня. Но вот я уже не жду – и вот он, наш первый настоящий поцелуй. Когда он заканчивается, Том все еще держит мою руку. Надо что-то сказать, но мне ничего не приходит в голову. Я бы хотела произнести что-нибудь не слишком забавное, но с долей юмора. Однако стою молча.

Том смотрит на мою ладонь.

– Ты такая тихая, спокойная, – говорит он.

– Я? – Вообще-то мы все считаем именно Тома тихим и спокойным.

– Я сижу на работе рядом с тобой, – продолжает он. – Ты часами не издаешь ни звука, не откашливаешься, не вздыхаешь, хранишь полное молчание.

Я улыбаюсь, несколько смущенная тем, что кто-то, оказывается, прислушивается к моим вздохам, но все же мне приятно.

– Не знаю, что сказать, – признаюсь я.

– Нет-нет, все в порядке, это замечательно, – успокаивает меня Том. – Твое молчание, я имею в виду. Я все равно всегда знаю, что ты рядом. О Господи, я становлюсь болтлив, как Рой.

– Вовсе нет, – возражаю я.

Том все не отпускает мою руку, бережно держа ее в ладонях. Может, именно этого я и хочу? Чтобы кто-то приходил в восторг от моих рук? Возможно, чтобы отвлечь меня от созерцания конечностей или по каким-то своим причинам, но Том целует меня еще раз.

– Доброй ночи, – говорит он.

� медленно отступает, не выпуская моей руки. � лишь когда наши пальцы наконец размыкаются, Том уходит совсем.

Вхожу в квартиру, продолжая думать о поцелуе. Будь рядом Мария, мы оценили бы его по десятибалльной шкале. Но отчего-то это не кажется удачной идеей. Пытаюсь вспоминать о других поцелуях в моей жизни, но в голове пусто. Затем все же припоминаю несколько. Этот в сравнении с другими очень хорош: техника исполнения плюс элемент неожиданности. (Я думала, мы еще долго будем разглядывать наши руки.) Неожиданность поцелуя может сыграть и плохую роль, но может стать и выигрышным моментом, как в моем случае. Ловлю себя на том, что слишком много анализирую. Но уж лучше это, чем новости по телевизору.

В общем, вечер удался, и я праздную это, влезая в старый джемпер, в котором иногда сплю. Расстилаю постель, надеваю мягкие носочки – один розовый, второй красный. Я бы нанесла на лицо маску, если бы у меня был крем. За неимением косметических средств взбиваю подушку и, наконец, залезаю в постель.

Раздается стук в дверь, очень знакомый стук. Некоторое время я размышляю, не стоит ли проигнорировать его, просто лежать и расслабляться в своих любимых носочках. Почему бы не остаться в постели, а наутро решить, что стук мне просто приснился? Но нет же, дитя привычки, я поднимаюсь и открываю.

– Здорово, Холли, – весело приветствует меня мой бывший супруг Джош.

В этот момент я понимаю, что совершенно не хочу его видеть сейчас; лучше бы осталась в постели. Наверное, вид у меня такой грустный, словно накануне проиграла моя любимая команда. Джош выглядит прекрасно, как и женщина рядом с ним.

– Холли, это Лорен, моя невеста.

Она вежливо пожимает мою руку, а глаза ее словно говорят: «Это была не моя идея». Лорен чуть моложе меня, с волнистыми, свободно спадающими на спину волосами. На ней черный джемпер модели «на все случаи жизни». Достаточно свободный, он при этом элегантно облегает фигуру, не оставляя сомнений в том, что Лорен стройная и подтянутая беззаботная женщина. � в одинаковых носках. Я предпочла бы захлопнуть дверь и спрятаться в ванной, пока они не уйдут, однако бормочу: «Приятно познакомиться», и приглашаю их войти.

На добрых пять минут повисает молчание, хотя, возможно, это пятнадцать долгих секунд. �ли двадцать.

– Уже довольно поздно, – замечаю я.

– Я хотел, чтобы вы познакомились, – сообщает Джош. – Мы приходили раньше, но не застали тебя.

Если бы это был кто-то другой, я подумала бы, что он злобный и мстительный тип. Но это Джош, и я понимаю: он просто не отдает себе отчета в том, что иные ситуации смущают окружающих. В данный момент эта черта его характера не кажется мне особенно привлекательной.

– Да, меня не было, но теперь вы застали меня.

Если бы я съела лишний ломтик пиццы или если бы мы шли чуть медленнее, они оставили бы эту идею и сейчас бы я мирно спала. В одиночестве, что имеет определенные преимущества, особенно если вы храпите.

– Джош так тепло всегда рассказывает о вас, – говорит Лорен, явно чувствуя, что мне не по себе. – Замечательно, что вы остались друзьями.

– Конечно, – соглашаюсь я.

Думаю, не предложить ли им выпить, но тут же отметаю эту идею. Замечаю, что Лорен смотрит на мои носки.

– Лорен работает над диссертацией, – сообщает Джош. Лорен с улыбкой кивает, старательно скрывая облупленный лак на ногте большого пальца. Это внушает мне симпатию к ней. – � очень помогает мне в работе, разумеется, – добавляет Джош.

– Как продвигается книга?

Надеюсь, мне удастся произнести еще пару любезных фраз, прежде чем я попрошу их удалиться.

– Она вот-вот выйдет. Твой приятель Том очень помог. Он вовремя заметил массу ошибок. – Я киваю. Не хочу говорить с Джошем о Томе. Мне кажется, что Джош, упоминая о нем, вторгается в мою личную жизнь, хотя, конечно, сам Джош ни о чем подобном не помышлял. – А как твои дела? – интересуется Джош.

– Много работы, но все хорошо.

– Уже поздно. – Лорен смотрит на Джоша.

Я и так это понимаю, разумеется.

– О, действительно! – восклицает Джош.

– Спасибо, что заглянули. – Постепенно я вытесняю гостей из комнаты.

– Я так рад, что вы познакомились, – искренне уверяет Джош.

Прощаясь, пожимаю руку Лорен. �нтересно, куда они отправятся дальше? Потащит ли Джош ее куда-нибудь еще, на свидание с ее бывшим парнем, например. А может, они сразу пойдут домой. Впрочем, об этом я думать не хочу. Джош обнимает меня абсолютно равнодушно, как того, с кем не скоро увидишься и о ком почти не вспоминаешь.

Засыпая, стараюсь не думать о мужчинах, но их образы постоянно проплывают перед глазами. Я не в силах это контролировать. Представляю, как все они сидят на стадионе, каждый болеет за свою команду. Странно, тренеры в своих шикарных костюмах прыгают и свистят вместе с публикой на трибунах вместо того, чтобы, как обычно, орать на игроков. То, что это сон, я осознаю, только когда зрители начинают в восторге дружно и ритмично стучать ногами в пол, – лишь тогда я просыпаюсь и понимаю: кто-то стучит в дверь. Опять.

– Здорово, Холли.

– Джош, нет, уже действительно поздно.

– Я знаю.

Он продолжает молча стоять. Воображаю его в роли баскетбольного тренера – вот ужас-то. Джош входит, хотя его никто вообще-то не приглашал. Садится вновь на тот же стул.

– Она ведь милая, правда? – спрашивает он и добавляет: – Лорен. – На случай если я забыла как зовут его пассию.

– Да, милая, – соглашаюсь я. – Слишком милая, поэтому и не возразила против того, чтобы ты притащил ее сюда.

– Что ты, – удивляется Джош. – Лорен действительно хотела с тобой познакомиться. Она знает, как я к тебе отношусь.

– Джош, я в самом деле желаю тебе добра. Может, сегодня вечером меньше, чем обычно. – Я начинаю злиться из-за того, что он прервал мой радостный сон. – Но думаю, для меня это слишком, особенно если вспомнить, что происходило между нами последние несколько месяцев и о чем я не желаю спрашивать тебя сейчас, а возможно, и вообще никогда.

– О! – восклицает Джош и тут же замолкает. Хорошо, что я не задала серьезных вопросов, поскольку едва ли получила бы серьезные ответы.

– �так, принимая во внимание наши отношения и то, куда они могли нас привести, но, как выясняется, вовсе никуда не вели, полагаю, я держалась предельно корректно, предельно мило, не так ли?

– Разумеется. – Джош явно собирается продолжить, но я не позволяю ему этого сделать.

– Отлично. Тогда послушай: я хочу, чтобы ты прекратил заскакивать сюда. Эти сюрпризы мне не нужны. Женись. Переезжай в другой город. � я смогу спать спокойно. � обрету возможность спокойно бодрствовать.

– Я просто… – бормочет Джош.

Я начинаю расхаживать по комнате, размахивая руками. Сейчас я действительно люблю свою квартиру.

– Я не могу сказать, что безумно счастлива последнее время, но и не слишком несчастна. Я относительно счастлива, я в порядке. У меня есть квартира, пусть и небольшая, удобная одежда. У меня есть открытка с котенком на холодильнике. – � я показываю в сторону кухни, которую тоже по-настоящему люблю сейчас. – � мне нравится моя жизнь. Мне удобно и уютно. Но если мне придется еще выслушивать от тебя, как восхитительна твоя новая-будущая-жена или как безумно счастлив ты сам… – Я умолкаю, заметив, что Джош как-то странно смотрит на меня, вернее, куда-то за меня. – Что? – спрашиваю я.

– У тебя на стене сидит огромная бабочка.

Оборачиваюсь. У меня на стене сидит огромная бабочка. Джош осторожно ловит ее двумя пальцами, подходит к окну и выпускает, возвращается к своему стулу, садится – все это одно долгое плавное движение. � мой гнев испаряется, будто вылетел за окно вместе с бабочкой. Чувствую себя так, словно меня околдовали.

– Ты считаешь, мне следует на ней жениться? – спрашивает Джош.

Чары рассеиваются.

– Черт побери, Джош. – Пожалуй, я скорее устала, чем разозлилась. – Не задавай мне таких вопросов. С этим мы покончили. Мы покончили со всем.

– Но ты гораздо рассудительнее меня, – замечает он.

Если бы сейчас не было так поздно, я, может, и подумала бы, что это значит. Мы были женаты. Развелись по моей инициативе, когда я не могла уже выносить неспособность или нежелание Джоша думать о будущем или хотя бы мыслить более конкретно. �ли я просто хотела, чтобы он больше думал обо мне. Джош что, считает мое решение о разводе благоразумным? �ли он имеет в виду нечто менее значительное, например, мою способность накрывать на стол? Наверное, я никогда не узнаю, что Джош имел в виду.

– А ты спрашивал у кого-нибудь совета, когда женился на мне?

– Нет.

– � вот что получилось, да?

– Вовсе нет, я до сих пор рад, что женился на тебе. Мне совсем не хотелось расставаться с тобой, но сейчас я полагаю, что это необходимый этап в нашем развитии.

– Научный подход, – хмыкаю я.

Он лишь пожимает плечами. Глубоко вздохнув, устраиваюсь на диване. Джош безнадежен. Его невозможно ненавидеть. Он таков, каков есть. � больше не принадлежит мне, так что нечего волноваться по этому поводу.

– Женись на ней, если хочешь и если она согласна, – устало говорю я. – Но даже не думай пригласить меня на свадьбу.

Джош разглядывает свои поношенные туфли: один из шнурков явно кто-то долго жевал.

– Какая же свадьба без тебя? – улыбается Джош.

– Нормальная. Я больше не желаю слышать об этой свадьбе. Ты теперь сам по себе. Мы оба сами по себе. Джош, я серьезно.

– О'кей, – кивает он и встает. – Но мне неприятно думать, что ты теперь совершенно посторонний для меня человек.

– Привыкай, пожалуйста. Кроме того, я еще и официально, по документам, совершенно посторонний человек.

Я делаю приветственный жест, вскидывая руки, как гимнастка, выполнившая трудный элемент.

Джош вновь кивает. Он уходит, а я машу ему на прощание с дивана – на этот раз ни объятий, ни поцелуев. Для одного вечера поцелуев достаточно. Когда Джош наконец, выходит, поднимаюсь и запираю за ним дверь. Затем достаю из сумочки использованные билеты и прикрепляю их магнитом к дверце своего дребезжащего холодильника. Возвращаюсь в постель и пытаюсь уснуть.