Эрика беззастенчиво шмыгнула носом и спокойно ответила:

— Я не знаю ни одной ноты.

— Ты… ты просто сокровище, — снова расхохотался Клайв, не сводя глаз со свежего личика.

Он поднялся с кресла во весь свой невообразимый рост и по-хозяйски обнял девушку за плечи.

— В следующий раз, когда решите приготовить мне сюрприз, не забудьте пригласить «Службу спасения». Если бы эта крошка покалечилась, у нас были бы крупные неприятности.

— Уберите свои руки! — возмущалась Эрика, пока он вел «е к выходу из зала.

— Это твой последний вызов на сегодня? — спросил он, когда они были уже в коридоре.

— Мой единственный…

— Тогда я подвезу тебя домой.

— Нет, спасибо. — Сбросив тяжелую руку, Эрика поспешила в раздевалку, где недавно облачалась в белое платье.

Когда, переодевшись в джинсы и свитер, девушка покинула комнатку, Клайв ждал ее снаружи.

— Вам не кажется, что вы ведете себя, как собака с костью?

— Ты очень красивая. И не делай такого удивленного лица: тебе это не идет, — произнес он, цинично улыбаясь. — Я отвезу тебя домой. Ты переоденешься, и мы поедем в ресторан.

— Спасибо, не стоит, — отказалась она, возмушенная до глубины души. Переодеться — во что? Или он считает, что у нее дома модный салон?

— Почему?

— Сколько вам нужно причин?

— Все это очень забавно. Говори, что думаешь.

— Ладно. Во-первых, вы для меня слишком скользкий тип. Во-вторых, у вас слишком много денег. В-третьих, между нами как минимум десять лет разницы и я не представляю, о чем бы мы могли поговорить. В-четвертых…

— Неужели ты действительно такая язва?

Эрика на мгновение заколебалась, услышав в его голосе холодность, и даже слегка испугалась, но все-таки сказала:

— Нет, меня вдохновляет ваше присутствие.

— Неужели я внушаю тебе отвращение?

Девушка глубоко вздохнула и решила ответить честно:

— Тоже нет. Вы мне страшно понравились с самого первого взгляда. Но я не собираюсь идти дальше, так что всего хорошего. Еще раз с днем рождения!

На следующий день Клайв ждал ее в общежитии, когда она вернулась из колледжа. Клэр, изумленная и слегка напуганная присутствием известного продюсера, изо всех сил старалась развлечь его.

— Как, черт подери, ты узнал, где я живу? — не желая сдерживаться, воскликнула Эрика.

— Выяснил, какое агентство предоставило стриптизершу, узнал, что ее зовут Клэр. Встретился с этой самой Клэр. Она и сказала, кто ты на самом деле, — объяснил миллионер, ангельски улыбаясь.

— Ты совершенно зря сюда пришел…

— Боже мой, а чего ты ждала? Неужели думаешь, что я повернул бы в противоположную сторону, когда и ты, и я чувствуем одно и то же?

— И что же мы чувствуем?

— Сексуальное влечение.

— Когда придумаешь что-нибудь получше, я соглашусь с тобой поужинать, — заявила Эрика, покрываясь ярким румянцем и старательно выталкивая непрошеного гостя за порог.

— Ничего не получится. — Клайв засунул ботинок в щель между косяком и дверью, не давая той закрыться.

— Ты так настойчив!

— Ладно. — Он раздраженно передернул плечами. — Я ухожу.

Он успел спуститься только на один пролет, когда она выбежала на лестничную клетку и, перевесившись через перила, прокричала:

— Только ужин… Пойдет? — Эрика просто не смогла вынести мысли, что больше никогда не увидит этого человека.

— А как насчет завтрака? — без промедления спросил Клайв.

— Без шансов. Но мне нравится, что ты не скрываешь своих намерений. Я люблю честность, пусть даже правда бывает порой жестокой. Поэтому должна сказать, что не слишком опытна в сексе и к тому же страшно романтична.

— Значит, одному из нас придется поработать над собой, — вздохнув, ответил он.

— Явно не мне. Потому что я никогда не смогу влюбиться в такого человека, как ты.

— А… а почему ты решила, что я этого хочу? — Миллионер был явно озадачен. — Мои интересы не простираются дальше…

— Заткнись или мы никогда не поужинаем вместе!

Воспоминания были такими четким и ясными, что Эрика не сразу поняла, где находится. Она недоуменно обвела взглядом большую лестницу, широкий коридор и с тяжелым вздохом принялась спускаться.

Достигнув нижней ступени, Эрика вздрогнула: по холлу прогуливался Клайв. Трех лет словно не бывало: ее охватили те же чувства, что тогда. Она сжала пальцы в кулаки, готовясь защищаться.

— Клайв… — прошептала Эрика, с трудом приоткрывая сухие губы.

— Ты выглядишь совсем больной, — холодно произнес он, с безразличным вниманием глядя в побледневшее лицо. — Зачем ты встала с постели?

Да, конечно, теперь он будет обращаться с ней, как с инвалидом, жалеть и не снизойдет до споров и серьезных разговоров. Он всегда создает вокруг себя эмоциональный вакуум, предпочитая относиться к людям, как к вещам. Быть может, только Кэтрин научит его любить…

— Со мной все в порядке, — солгала она, решив, что ему все равно, что с ней на самом деле происходит.

Клайв смотрел на свою собеседницу. Тоненькая, хрупкая женщина, беззащитная, словно загнанный зверек. Ее очевидный страх перед ним наполнил его сердце горечью.

Лучше бы Эрика ничего не вспомнила! Вчера ночью она была трепетная, открытая — такая, какой он ее запомнил. Единственная, онa воспринималa его как обыкновенного парня. Она ругалась, когда любовник опаздывал, жаловалась, если он был слишком занят, откровенно скучала, пропуская мимо ушей его разговоры о работе, и совершенно забывала о его существовании, стоило ей оказаться среди животных в питомнике. Она ничем не походила на остальных его женщин.

Впрочем, скоро все вернется на круги своя: не зря он провел целые сутки, размышляя, как выйти из сложившейся ситуации. И он нашел решение: возможно, не самое лучшее, но зато простое.

И ей придется согласиться. Более того, как только все определится, она немедленно снова станет собой. Он сделает широкий жест — ради Кэтрин и ее счастливого детства, и Эрика будет только благодарна. Благодарна настолько, что поднимется с ним в спальню, где они скрепят достигнутое соглашение.

Молчание тянулось слишком долго, но молодая женщина не могла заставить себя произнести ни слова. Она просто смотрела в холодные синие глаза, и страх постепенно заполнял все уголки ее души. Все закончилось тем, что Клайв протянул к ней руки, снял со ступеньки и поставил на пол. Теперь взгляд ее находился на уровне его широкой груди.

— Нам есть о чем поговорить, — спокойно заявил он.

Эрика была потрясена. Она давно знала этого человека и прекрасно понимала, сколь необычно для него такое предложение.. Когда она пыталась завести с ним серьезную беседу, он находил тысячу способов, чтобы отвертеться. Чаще всего это был ответ «позже», за которым следовала вспышка страсти или неотложная деловая встреча. «Позже» обозначало никогда.

— О многом… — согласилась Эрика, неожиданно чувствуя болезненный стыд. Что-то или кто-то изменил этого человека так, как она не смогла.

Клайв открыл перед ней дверь в библиотеку — большую комнату с уютно горящим камином, выдержанную в теплых красновато-коричневых тонах. Он нажал на кнопку вызова и велел принести кофе.

— Что ты думаешь про «Годден-хаус»?

— Здесь очень красиво, — несколько неохотно ответила Эрика, не желая останавливаться на безличных вопросах. Некоторые вещи волновали ее куда больше, чем новый дом.

— Здесь недалеко расположен заповедник, где требуются работники. Особенно нужны ветеринары. Думаю, тебя это должно заинтересовать, — безразличным тоном сказал Клайв.

Эрика не переставала удивляться загадочному поведению этого человека. Раньше он ненавидел ее профессию и даже слышать не хотел о том, чтобы она работала.

— О Боже, Клайв! — нахмурилась вдруг Эрика, — Я же ничего не сказала Вивиан. Она, наверное, там с ума сходит. Подумать только, я забыла предупредить лучшую подругу и компаньонку!

После довольно продолжительного молчания Клайв наконец ответил, не скрывая раздражения в голосе:

— Я ей позвонил. Она действительно очень обеспокоилась, но я сказал, что ты свяжешься с ней, как только будешь себя лучше чувствовать. Довольна?

Эрику вполне удовлетворило подобное объяснение, но она не могла понять причину его скверного настроения. К счастью, в этот момент в комнату вошла горничная, неся поднос с кофе.

Молодая женщина села в мягкое кресло и принялась разливать кофе. Она без колебаний положила три кусочка сахару в чашку Клайва.

— Прежде решим практические вопросы, чтобы больше к ним не возвращаться, — холодно объявил он. — Для начала мне хотелось бы знать, есть ли у тебя какие-то соображения относительно того, кто сбил тебя на дороге из Лас-Вегаса? И как это произошло?

Эрика нервно сглотнула: почему она готова к таким вопросам?

— Я понимаю, что тебе больно и неприятно вспоминать ту ночь, но придется пройти через это.

Ей пришлось вернуться к далеким событиям, восстанавливая в памяти то, что хотелось бы забыть навсегда. Дело было вовсе не в аварии. Больше всего на свете она боялась, что Клайв спросит, что именно привело ее в Лас-Вегас. При этой мысли она заметно побледнела, руки ее задрожали так, что пришлось поставить чашку обратно на блюдце.

— Эрика, — настойчиво, но чуть более мягко повторил Клайв, — ты помнишь, что произошло?

— Не совсем ясно…

Она доехала на такси до казино, где в то время был Тимоти, и забыла договориться с водителем, чтобы тот ее подождал. Очень глупо, но она слишком волновалась. А уже после разговора в голове вообще не осталось ни единой мысли, и она просто пошла пешком — из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес! Не обращая внимания на темноту, ветер, дождь и расстояние в несколько сотен километров. Она просто шла как можно быстрее.

— Я потерялась, — наконец выдавила она из себя.

— Где именно? Почему ты шла пешком?

— Я встречалась с… с одним человеком и совершенно не позаботилась о транспорте для обратного пути… поэтому и шла, — ответила Эрика, стараясь, по возможности, не лгать. — Это была жуткая ночь.

Клайв положил ладонь на ее сплетенные пальцы и обнял за плечи, притягивая к себе.

— Это было очень давно, дорогая. Теперь тебе уже не нужно бояться.

Молодая женщина прижалась к нему, при этом чувствуя себя бессовестной лгуньей.

— Мне нечего больше вспомнить. Наверное, я не услышала машины, а водитель не заметил меня в темноте. Вот и все. Одно я знаю точно: меня ограбили, потому что со мной была сумочка.

— Сбивший тебя водитель и вор мог оказаться одним и тем же человеком. — Клайв даже не пытался скрыть охватившей его ярости. — Боюсь, что полиция надеется на более подробное описание.

— Полиция?

— Какой-то мерзавец бросил тебя на обочине дороги! Ты бы умерла, если бы тебя не заметил проезжающий мимо мотоциклист. Просто чудо, что у тебя не случился выкидыш! — со все большей злостью в голосе говорил миллионер.

— Мне бы не хотелось снова объясняться с полицией, — вздохнув, ответила Эрика.

— Понимаю, что неприятно ворошить прошлое, но тебе нужно будет ответить всего на несколько вопросов, — твердо сказал Клайв, размыкая объятия и вставая с кресла. — Я хотел бы прояснить еще несколько моментов, но оставим их до другого раза.

— Хорошо… — прошептала она, все еще боясь разоблачения. Только бы Клайв не узнал, к кому она приезжала! Если ему станет известно про Тимоти, он сделает соответствующие выводы, и на примирении можно будет поставить крест. А догадливый молодой человек, конечно, предпочел умолчать о встрече с любовницей старшего брата.

— Отлично, перейдем к следующему. — Можно было подумать, что Клайв ведет деловое совещание! — Полагаю, тебе интересно, что нас с тобой ждет дальше.

За два года, что они были вместе, планы на будущее никогда не шли дальше следующей встречи. Так что Эрика едва не подпрыгнула от удивления и уставилась на Клайва широко раскрытыми глазами.

— Сначала объясню, почему два года назад я купил этот дом, — произнес он, усаживаясь за широкий письменный стол и откидываясь в кресле. — Из «Голден-хауса» удобно ездить в Лос-Анджелес и в Голливуд, к тому же рядом тут неплохой лес. Так что я надеялся переселить вас сюда, как только отыщу.

— Переселить? — Глаза ее стали еще больше. — Зачем?

— Я хочу, чтобы ты жила в таком месте, куда я мог бы часто приезжать и видеться с Кэтрин. А «Голден-хаус» подходит для этого наилучшим образом.

Итак, он купил особняк и привел его в порядок не для нее, а для своего ребенка! Он как всегда все распланировал: выбрал место, где бы хотел, чтобы выросла дочь, обставил дорогой мебелью, создавая ощущения богатства и защищенности. Три года назад она и не подозревала, что он так серьезно отнесется к отцовским обязанностям.

— Учитывая все обстоятельства, «Голден-хаус» будет принадлежать тебе, пока Кэтрин не исполнится двадцать пять лет, — все так же холодно продолжал Клайв. — Ты подпишешь документы и вступишь в законное владение. Я хочу, чтобы здесь ты чувствовала себя в безопасности.

Все должно быть зафиксировано, застраховано — как это в духе Клайва! Он нашел способ контролировать ее саму и ее, то есть их общего, ребенка. Более того, в некотором роде он делает ее опекуншей собственной дочери! Эрика чувствовала себя крайне оскорбленной и униженной. Он не доверяет ей и не будет доверять никогда!

Она вспомнила, как Клайв, едва родилась дочь, тут же удостоверился в том, что именно он является отцом ребенка. Это что, тоже проверка? Он только увидел ее с Тимоти — и тут же поверил, что она способна на любую подлость. И это женщина, которая так страстно и преданно любила его два года! И теперь он ограждает себя от ее возможных притязаний на дом в далеком будущем!

— Я думал, ты обрадуешься близости заповедника. — Клайв явно чувствовал себя благодетелем и ждал восторженной благодарности. — Это тоже была одна из причин, побудившая меня купить именно этот особняк.

Эрика не верила, что, ненавидя ее, он, тем не менее, старался сделать ей приятное.

— А тебе не пришло в голову, что мне самой хотелось бы выбрать дом?

— Все хорошо в разумных пределах, — без колебаний ответил Клайв. — Мы говорим сейчас о моей дочери… но оставим это на некоторое время. У нас есть и более важные вопросы.

Нервы Эрики были так напряжены, что молодая женщина не смогла сдержать истерического смешка.

— Что тут смешного?

— Раньше, стоило мне сказать что-либо подобное, ты делал вид, будто не слышишь, — напомнила она.

Черты его красивого лица застыли, как у каменного изваяния, в глазах блеснула сталь.

— Мы не будем касаться того, что было «раньше».

Поняв, что он имеет в виду, Эрика поежилась, словно в комнате стало холоднее градусов на двадцать. Три года назад он не дал ей шанса оправдаться, а теперь говорит, что шанса не будет никогда. Только зря он думает, что она не посмеет нарушить его запрет и не попробует открыть ему истину.

— Ради Кэтрин, мы должны идти вперед, — добавил он, О Боже, и на что она надеялась? Клайв не изменился ни на йоту: он не хочет знать никаких подробностей о случае, когда было задето его мужское самолюбие, и по-прежнему считает, что мать его дочери — шлюха, затащившая в постель малыша Тимоти.

— Я хочу, чтобы моя дочь носила мое имя, — заявил Клайв тоном, не допускающим возражений.

Эрика подняла на него затравленный взгляд и с тоской пожелала, чтобы он хоть раз показался ей уродом. Тогда, может, исчезнет это ужасное ощущение расслабляющей истомы во всем теле. Но нет, даже сейчас он казался ей воплощением мужского совершенства.

Эрика встала и с трудом произнесла:

— Твой брат хотел меня изнасиловать.

Клайв застыл. В глазах его загорелись ненависть и холодная ярость.

— Замолчи, — тихо произнес он, дрожащим от гнева голосом. — Я не собираюсь выслушивать твои лживые истории. Еще одно слово, и я уйду из этой комнаты…

— Уходи! — Эрика чувствовала себя готовой ко всему.

— …прямо к моим адвокатам. И они сделают все, чтобы лишить тебя родительских прав.

Женщине показалось, что ее бросили на острые скалы, которые раздирают тело. Побелев как полотно, она в неподдельном ужасе уставилась на Клайва.

— Надеюсь, тебе все понятно, — произнес он спокойно, вновь скрывая гнев за холодной сдержанностью.

Теперь он открыто угрожал. Эрика больше не могла смотреть на нeго: наcтoлько онa его боялась. Впервые за этo врeмя онa иcпытывала самый настоящий страх перед ним — перед его жестокостью, богатством и могуществом. Он мог раздавить ее одним словом.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что именно он будет использовать против нее суде. Женщина, которая в течение трех лет жила под чужим именем, не может произвести на присяжных впечатления добродетельной матери. Горечь и леденящий страх наполняли ее душу.

— Но я не стану делать этого. По-моему, ты прекрасная мать, и я не буду разлучать тебя с Кэтрин. Ясно? — Он говорил тоном полновластного хозяина, прекрасно понимая, что в его руках находятся жизнь и счастье другого человека. Она обхватила себя за плечи и уставилась в окно. Слова Клайва не имели никакого значения: она знала, что никогда не забудет такого обращения. Теперь он открыл свое истинное лицо бессердечного тирана, до того старательно скрываемое под маской сдержанности и воспитанности. Впрочем, на что еще она могла рассчитывать? Макферсон никогда не простит ей мнимой измены.

— Думаю, ты должна была понимать, что сегодня мы поговорим именно об этом, — ровным тоном продолжал Клайв. — Ведь я не забыл ничего.

Все это время он словно держал ее на мушке пистолета, готового выстрелить в любую секунду.

— Не говоря уже о том, что ты выбрала самый неподходящий момент…

Она непонимающе посмотрела на него. О чем он еще говорит?

— Я хотел, чтобы ты вышла за меня замуж. Между прочим, я и сейчас этого хочу, — процедил Клайв сквозь зубы.

Наверное, никому еще не делали столь любезного и романтичного предложения руки и сердца! Эрика чуть не села на пол. Она уже ничего не понимала. Впрочем, судя по всему, он говорил совершенно серьезно.

— Несмотря на все, что ты сделала, я даю тебе шанс и предлагаю стать моей женой. — На загорелых щеках его горел темный румянец.

— Женой… — Она с трудом произнесла это слово. — Но ты ненавидишь меня…

Клайв жестом прервал Эрику. Его явно не интересовало ее мнение по поводу происходящего.

— Не будем вмешивать сюда никакие чувства. Они совершенно излишни. Приходится учитывать, что ты мать моего ребенка. Кэтрин нужна настоящая семья, которой у нее не будет, если я стану появляться раз в неделю, — спокойно объяснял он, словно перед ним стоял недоразвитый подросток. — Не хочу, чтобы она потом спрашивала меня, почему я не счел нужным жениться на ее матери.

Эрика медленно кивнула, понимая разумность его рассуждений.

— Вот к чему мы пришли, — добавил Клайв, подводя итог разговору. — Давай будем честными, дорогая. Ты не сможешь выкинуть меня из твоей постели.

Щеки ее вспыхнули жарким румянцем стыда и унижения. В данный момент она хотела выкинуть его не из постели, а из окна.

— Не вижу причин, почему бы нам не вернуть то, что было, — с твердой убежденностью произнес он. — Я все еще с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на тебя.

— Это… комплимент?

— Я делаю тебе предложение. Понимаю, что это сюрприз, но ты должна быть довольна.

— Почему?

— Почему? — насмешливо повторил Клайв. — Потому что это всегда было твоей мечтой. Думаешь, я не понимаю?

Пожалуй, выкинуть его из окна — это еще милосердная мера. Он дал понять, что Кэтрин получит внимание и любовь, а мать ее годна только для постели.

Клайв смотрел на ее побледневшее лицо, и гнев снова поднимался в его сердце. Неужели эта женщина не способна мыслить логически? Сначала она чуть не испортила все, упомянув о Тимоти, потом стала лгать глупейшим образом. А теперь еще изображает оскорбленную невинность в ответ на его благороднейшее предложение!

— Ты сказал, дом принадлежит мне, — напомнила Эрика. — Если это так, то я прошу тебя немедленно уйти.

— Повтори, что ты сказала? — нахмурился Клайв.

— Я даже не прошу. Я требую, чтобы ты убрался отсюда! — Она с вызовом посмотрела ему в глаза.

— Как ты смеешь так говорить со мной? — Невероятность происходящего заставила его потерять обычную собранность.

— А как ты смеешь оскорблять меня? — Эрика шагнула вперед, ее трясло от гнева. — Утверждать, что я чуть ли не подстилка, у которой не хватит сил отказать тебе в постели? Теперь, когда все вспомнила, я скорее умру, чем позволю тебе дотронуться до меня!

— Неужели? — Прежде чем она разгадала его намерения, Клайв оказался рядом и подхватил ее на руки, словно куклу.

— Поставь меня немедленно на место! — прошипела она.

В качестве кляпа он использовал поцелуй, яростно впиваясь в ее приоткрытые губы. Гнев вспыхнул в ней, но уже через мгновение превратился в неугасимую страсть. Только один человек мог удовлетворить ее. Желание было так сильно, что причиняло почти физическую боль. В ответ на провоцирующе эротичные движения его языка, она застонала и обхватила руками сильную шею, обвивая ногами его бедра.

Клайв оторвался от ее рта. Дышал он тяжело, а в глазах светилось откровенное самодовольство.

— Боюсь, моя дорогая, ты никогда не сможешь отказаться от меня.

Огонь, вспыхнувший мгновенно, угас так же быстро. Теперь ее наполняло ощущение холодной пустоты и горького сожаления.

С преувеличенной аккуратностью Клайв опустил ее на пол.

— Уйди, — попросила Эрика, в отчаянии отшатнувшись от него.

— Позвони мне, когда хорошенько подумаешь, — пробормотал он.

Эрика слышала, как он тихо закрыл за собой дверь, и, упав на пол, разрыдалась. Ее душил стыд. Последнее слово опять осталось за ним, он снова размазал ее по стенке. Но ведь так было не всегда… Раньше у нее были силы и гордость, чтобы защититься от этого жуткого мужчины.

В первый день их встречи, Клайв предсказал дальнейшее развитие отношений. «Кому-то из нас придется поработать над собой…»

Миллионера прельщал ни к чему не обязывающий роман, а Эрика требовала большего. За первую неделю она успела понять, что этот человек имеет над ней куда большую власть, чем ей того хотелось. И узнала, что ей совсем не нравится ощущение жидкого огня в крови после его поцелуя.

Она старалась защитить себя от нежелательной привязанности, все время держа в голове пример Клэр и Гарри. Эрика не могла себе позволить бегать за мужчиной и превратиться в покорную собачку на веревочке. И поэтому, если Клайв звонил и назначал свидание немедленно, она оказывалась занята, если появлялся без предупреждения, у нее всегда находились неотложные дела, если опаздывал, просто уходила. И никогда, никогда не звонила сама.

Но однажды Клайв улетел во Францию на три недели, и жизнь превратилась для нее в череду серых дней. Она зачеркивала в календаре дни и сходила с ума от подозрений, что у него появилась другая женщина. Когда он наконец появился и повел ее в ресторан, она напрямую спросила об этом.

— Конечно, — признался Клайв, ничуть не смущаясь. — Я долго путешествовал, что же тут удивительного.

Эрику как будто ударили мешком по голове. Но она не теряла надежды.

— А… а если бы между нами что-то было, все бы изменилось, да?

Клайв неопределенно пожал плечами, явно не собираясь связывать себя даже случайным словом.

Но она и так все поняла. Раз он считает, что физическая близость возможна без верности, то пусть держится от нее подальше!

— Какое счастье, что я узнала об этом до того, как переспала с тобой! — бросила она, вставая из-за стола и почти выбегая из ресторана.

— Не люблю публичных сцен, — процедил Клайв сквозь зубы, уже стоя рядом с ней на улице. — И не восхищаюсь ревнивыми собственницами.

— Тогда что ты делаешь со мной? Я очень ревнивая и даже больше чем собственница. Так что убирайся прочь и больше не приходи!

Он не появлялся в течение следующего месяца.

Эрика похудела на шесть килограмм, но не ждала около телефона. Она вообще не ждала его. Но Клайв сам встретил ее около общежития, когда девушка возвращалась после работы в супермаркете.

При виде его она испытала неподдельную радость. Клайв увез ее к себе и там сообщил, что соперниц больше не будет. В ответ на требование доказательств, он пришел в ярость оттого, что его слову не доверяют. Снова вспыхнула ссора.

Эрика расплакалась, он поцеловал ее — обычный ответ на любые ее волнения. Но тут девушку неожиданно затопила волна страсти, и она сдалась… Клайв очень удивился, узнав, что стал первым ее мужчиной.

Она провела восхитительную ночь, занимаясь с ним любовью, и отвратительное утро, чувствуя себя совершенно лишней, пока Клайв отвечал на телефонные звонки, просматривал почту, договаривался о встречах.

Так постепенно она училась быть вместе с этим человеком, постигала неписаные правила. Никогда не оставаться на ночь. Никогда не спрашивать о следующем свидании. Всегда быть в хорошем настроении. Эрика уже тогда знала, что любит его и что нечего даже думать о взаимности с его стороны. Ему с ней весело, он никогда не пресыщается ею в постели, но ни разу Клайв не заговаривал ни о чем более серьезном. У Эрики никогда не было уверенности, что он появится в следующий раз.

На последнем году обучения в колледже она должна была пройти практику, работая ветеринаром в одном из заповедников. Конечно, ей достался самый удаленный от Лос-Анджелеса. Когда Клайв узнал об этом, он устроил скандал.

— И как я буду с тобой видеться? — возмущался он.

— Тебя самого не бывает в стране две недели из четырех!

— О Боже, это нельзя сравнивать!

— Да, конечно, ты считаешь, что все твои фильмы и договоры гораздо важнее, чем моя работа!

— Так оно и есть, — совершенно искренне ответил Клайв. — И раз уж мы заговорили об этом, я могу предложить тебе куда более подходящее занятие, чем чистить клетки и делать прививки медведям.

— А мне нравится. Я буду заниматься этим всю жизнь после того, как ты уйдешь. Практика стоит сейчас для меня на первом месте.

— А где тогда я? — холодно спросил миллионер. — Разве я не предлагал тебе более престижную работу?

— Я счастлива быть тем, кто я есть.

— Ладно. Но не жди, что я поеду за тобой на другой конец страны!

— Я и не жду. Ты слишком привык, что люди постоянно бегают за тобой, и никогда ничем не пожертвуешь ради другого, — очень тихо, но твердо произнесла Эрика. — Вот и все. Мы зашли в тупик.

— Только не надо этих глупых клише, — скривился он, когда Эрика направилась к двери. — То есть ты снова отказываешь мне?

Она подумала и кивнула.

— А, ты просто пытаешься меня запугать, — протянул Клайв.

— До свидания.

Он приехал-таки к ней в Йеллоустоун. Машина его застряла на проселочной дороге, дешевый отель, где пришлось ночевать, удобством не отличался, к тому же Эрика запретила ему приезжать в заповедник и забирать ее на уик-энды. Она объяснила, что бедная практикантка не может себе позволить иметь богатого и влиятельного любовника. Все это не способствовало улучшению его настроения.

— Хорошо, я куплю тебе приют для бездомных собак, — предложил Клайв, потемнев как туча.

— Не говори глупостей.

— Хорошо, тогда я куплю собачий приют себе. И буду тебе платить, чтобы ты за ним следила.

— Ты меня удивляешь. Перестань забивать голову идиотскими фантазиями.

— Я хочу, чтобы ты была доступна в любой момент, когда у меня есть свободное время.

— Понимаю, понимаю. Ты гораздо важнее, чем я, — обиженно пожаловалась она, чувствуя при этом необычайную радость оттого, что впереди их ждут еще две чудесные ночи вдвоем.

— Думаешь, твой руководитель расстроится, если ты вернешься слегка придушенной? Что, черт подери, я делаю с тобой в этой дыре?

Занимаешься сексом, подумала она. Только сексом. Удивительно, но ее тело привлекало Клайва. В нем не было ничего особенного: стройное, пропорционально сложенное, и только. Но он всякий раз возвращался. Впрочем, однажды ему прискучит, и он направится дальше в поисках лучшего.

Клайв приезжал на север еще три раза. Эрика была так счастлива, что даже не пыталась скрыть это. Ей все труднее и труднее становилось соблюдать свои же правила. Тем летом он часто бывал в отъезде, и она худела, не могла спать, все время беспокоилась. Клайв даже оставил ей номер телефона, и она звонила куда чаще, чем следовало.

Когда прошло полгода с момента их встречи, она имела глупость упомянуть об их своеобразном юбилее.

— Так долго? — нахмурившись спросил Клайв и в тот вечер больше с ней не заговаривал.

Всю следующую неделю он не звонил. Тогда Эрика позвонила сама и заявила, что все между ними кончено и она найдет мужчину, который будет относиться к ней с уважением.

— Тогда предупреди его, что ты очень требовательна, — посоветовал миллионер, не ожидавший такого поворота событий. — Что у тебя на редкость скверный характер, привычка говорить не подумав и упрямства на десять ослов.

— С меня хватит…

— Встречаемся в восемь, я повезу тебя в ресторан. Если опоздаешь, ждать не буду.

Перед началом учебного года у нее разболелось горло. Эрика пыталась лечиться, но в результате стало только хуже: она потеряла аппетит, снова сильно похудела. Клайв в это время работал в Европе над новым проектом. Когда он узнал о ее болезни, Эрика уже настолько ослабела, что с трудом передвигалась по комнате. Об учебе или работе речь даже не шла.

Клайв страшно на нее разозлился. Он вызвал другого врача, который установил пневмонию и прописал интенсивный курс лечения. Она должна была находиться в постели до полного выздоровления, а потом еще несколько недель избегать нагрузок. Никакой учебы и работы. Никаких сексуальных отношений в обозримом будущем. Из-за болезни все пошло кувырком, и Эрика не понимала, почему Клайв, обреченный на долгое воздержание, оставался таким заботливым.

Через сутки она уже была в его особняке на Лазурном берегу. Пользуясь беспомощностью любовницы, миллионер сделал все по-своему.

Он привел ряд неоспоримых аргументов. Кто будет за ней ухаживать в Лос-Анджелесе? Как он сможет следить за ней на таком расстоянии? К тому же ей ведь нравится Средиземноморье… Эрика была слишком слаба, чтобы возмущаться, к тому же в глубине души не переставала благодарить Бога, что Клайв ее не бросил.