— Я не уничтожил его… Вполне понятное стремление сохранить память о мимолетном, но сильном увлечении, — сказал Клайв резко.

С ее губ сорвался протестующий стон, и неожиданно изображение перед глазами стало расплывчатым, а затем мир окутала тьма. Голова Мишел поникла, ноги подкосились, и она непременно упала бы, если бы мужчина не подхватил обмякшее тело в полуметре от деревянных досок пола.

Мишел постепенно возвращалась из мрака, не совсем понимая, что с ней и где она находится. Она с трудом разлепила веки и увидела мужское лицо, на котором горели ярко-синие глаза. Молодая женщина не могла отвести от них взгляд, в горле у нее пересохло, дыхание участилось.

Тело словно отозвалось на некий импульс: грудь ее напряглась, соски затвердели, естество неожиданно стало жарким и влажным. Повинуясь инстинкту, Мишел протянула слабую, неверную руку к твердому подбородку склоненного мужчины. С приоткрытых губ ее сорвался страстный полувздох.

— Клайв… Клайв… — позвала она слабым от истомы голосом, ощущая во всем теле сладкую боль.

Его глаза холодно вспыхнули, в них читалось презрение. Он выпрямился.

— Когда я захочу переспать с тобой, Эрика, я скажу. А пока держи руки при себе.

Эти слова вернули ее к реальности. Мишел вспомнила все, произошедшее до обморока. Она осматривала дом, он приехал, показал фотографию ее самой в обнаженном виде. Он знал ее. Они были знакомы. Более того, спали вместе.

В голове у Мишел все перемешалось. Она слышала свой собственный голос, зовущий его по имени. О Господи, неужели это первое воспоминание после трех лет полной пустоты? Или это лишь игра воображения, плод фантазий.

Она рискнула посмотреть в глаза Клайву Макферсону, но тут же зажмурилась, не вынеся его пронзительного, холодного взгляда. С ней творилось что-то странное. С первой секунды, как она очнулось, ее охватило чувственное возбуждение. Она испытывала самый настоящий голод плоти. Мишел и не подозревала, что способна на такую безудержную страсть.

Звук быстрых шагов заставил ее снова открыть глаза. В комнату вошел мужчина, одетый в униформу. В руке он держал бокал с золотистой жидкостью. Клайв взял его и поднес губам молодой женщине. В ноздри ей ударил терпкий запах виски.

— Выпей. Ты бледна как полотно, — приказал он.

Мишел чувствовала себя настолько слабой, что даже не стала спрашивать откуда, словно джинн из кувшина, появился человек в униформе. Должно быть, у этого Макферсона в машине целый бар, медленно катилась мысль по пустой, как елочный шар, голове. Значит, это большая машина. Пропасть между ними неожиданно показалась огромной. Какого рода отношения могли связывать Мишел Андерс и этого богатого и влиятельного продюсера?

— Выпей, — повторил Клайв с нарастающим нетерпением в голосе.

— Я почти не пью…

— Раньше ты была свободна от этих глупых комплексов, — без колебаний сообщил он.

Придя в смятение от того, что этот человек знает о ней куда больше, чем она сама, Мишел поднесла бокал к губам. Жидкость обожгла горло, и уже через пару мгновений кровь превратилась в огненные ручейки. Она отдышалась, после чего твердо посмотрела на Клайва.

— Вы, кажется, когда-то знали меня… Да, верните мне фотографию, — попросила молодая женщина и с надеждой посмотрела на стол. Но карточки там уже не было.

— Забудь об этом. Она моя, — жестко ответил Клайв и добавил уже откровенно язвительно: — Это ведь так по-женски! Я всего лишь показал тебе снимок, чтобы продемонстрировать, какой характер носили наши отношения. А ты зациклилась на ерунде.

— Послушайте, мистер Макферсон…

— Мистер Макферсон? — повторил он с улыбкой, от которой у нее мороз пробежал по коже. — Лучше Клайв.

Она внимательно посмотрела на него и поразилась его сходству с хищником, готовящимся к прыжку. Неожиданно Мишел почувствовала страх, от которого кровь заледенела в жилах.

— Вы ненавидите меня, ..

Клайв замер. В комнате повисла мертвая тишина. Затем он тихо спросил:

— Ты меня не помнишь? Ты совсем ничего не помнишь?

— Совсем ничего, — так же тихо призналась она.

— Я думал, ты задашь мне кучу вопросов. Но теперь мне ничуть не легче, — пробормотал Клав, меряя комнату решительными шагами. — Признаюсь, в аэропорте я хотел разобраться с тобой. Но я тогда не знал, что ты потеряла память… И мне не нравится, когда ты смотришь на меня так, словно ожидаешь нападения.

Мишел была насколько подавлена и растеряна, что в ответ смогла лишь глубже вжаться в кресло, в котором сидела.

— Эрика…

— Это не мое имя!

— Послушай, — он не обратил внимания на ее протест, — ты боишься меня, потому что я рушу твой маленький уютный мирок. Но на самом деле страшен не я сам. Страшно то неведомое, что стоит за моей спиной.

Мищел ответила слабым кивком. Она изумилась, насколько точно он описал происходящее внутри нее. К тому же она не привыкла, что кто-то пытается понять ее чувства и ощущения.

— Я не хочу тебя пугать. Но все мои cлова становятся причиной твоего беспокойства. Так что я буду краток.

— Но откуда вам известно, где я живу? И что у меня амнезия? — встревоженно спросила Мишел, поднимаясь с кресла.

— Я просто проследил за тобой на пути из аэропорта. А потом провел небольшое расследование, — спокойно ответил Клайв, словно говорил о погоде.

— Но к чему такие усилия и настойчивость? Зачем все это? Только потому, что когда-то мы были вместе?

— Я как раз подхожу к сути. Во мне жила наивная надежда, что, увидев меня, ты сама все вспомнишь. — С губ его сорвался саркастический смешок, лицо приобрело напряженное, если не мрачное, выражение. — Но, видимо, придется все объяснять с самого начала. Думаю, тебе лучше сесть.

— Нет. — Мишел гордо выпрямилась и обхватила руками худые плечи, стараясь вернуть контроль над ситуацией, пока та не зашла слишком далеко. — А что, если я не захочу вас выслушать? Ведь я совсем не обязана…

— Боюсь, что все-таки придется, — пробормотал Клайв.

— Нет, не придется, — твердо ответила она. Теперь, когда представилась возможность приоткрыть завесу тайны над прошлым, она стремилась избежать этого, боясь того, что может оказаться с другой стороны.

— У тебя нет выхода, — спокойно произнес миллионер, не отрывая от ее лица пронзительного взгляда. — Тебе наверняка интересно, что я здесь делаю. Все очень просто. Когда ты исчезла из моей жизни, ты носила под сердцем моего ребенка.

Мишел с ужасом уставилась на мужчину, высокого и темноволосого, который без малейшего усилия разрушал ее понятный и спокойный мир.

— Кэтрин — моя дочь, — веско добавил Клайв.

Пол под ее ногами начал стремительно вращаться, и Мишел покачнулась. Макферсон подхватил ее и, поддерживая за плечи, повел к выходу.

— Больше так не делай. И вообще, давай выберемся из этого старого дома. Нам обоим не помешает немного свежего воздуха.

Солнечный свет резанул по глазам. Мишел закусила губу и прижала пальцы к вискам, в которые кто-то старательно завинчивал шурупы.

— Нет, только не Кэтрин. Это невозможно… Только не ты… — бормотала она, пытаясь справиться с обрушившимися на нее сведениями.

Не обращая внимания на протесты, Клайв подвел ее к скамье и осторожно усадил на деревянное сиденье. Затем присел перед ней на корточки и мягко, но одновременно крепко взял ее дрожащие пальцы в свои.

— Невозможно рассказать все, не причинив тебе боли. Я и так стараюсь оградить тебя от потрясений.

Ей хватило и одного «потрясения», чтобы потерять всякую способность мыслить здраво. Что может быть хуже того, что он уже сказал?

— Мне очень плoxo, — прошептала Мишел доверчиво, словно ребенок, ожидающий сочувствия и утешения.

— Прости, но я должен был тебе сказать. — Клайв сильнее сжал ее пальцы. — Почему, ты думаешь, я здесь? Почему я провел три года в непрестанных поисках вас обоих?

Мишел попыталась спокойно посмотреть ему в лицо. Отец ее ребенка. Почему такая мысль не пришла ей в голову раньше?

Некоторое время назад она буквально помешалась на том, чтобы выяснить, кто является отцом девочки. Но родители явно не одобряли этой идеи, считая, что, будь он человеком достойным и любящим, то не бросил бы Мишел одну. Нашел бы ее и на краю света.

Постепенно интерес угас, и молодая женщина смирилась с мыслью, что Кэтрин — это результат случайной связи. На ум не раз приходили страшные истории о сбегающих из дому подростках и о том, на что им приходится идти, чтобы выжить…

С губ Мишел сорвался нервный смешок. Теперь, когда ей уже было почти все равно, кто отец Кэтрин, он наконец-то объявился.

— Эрика…

— Это не мое имя, — выдавила она сквозь сжатые зубы.

— Это имя, которым я тебя всегда называл, — мягко произнес Клайв, беря в ладони ее лицо.

Молодая женщина затрепетала от его близости.

— Пожалуйста, оставьте меня…

— Да ты вся дрожишь, — суховато, но как-то заботливо сказал он.

Мишел действительно колотило как на сильном ветру. Она непроизвольно положила руки ему на грудь, почувствовала жар его тела и отпрянула. Но запах этого человека все еще щекотал ноздри — такой отчетливо мужской и даже будто знакомый. А от Перси всегда пахло мылом… О Боже, Перси! — пронеслось в голове. Ее жених!

Но тут Мишел посетила еще более жуткая мысль. Кэтрин, любимая больше жизни, принадлежит теперь не только ей! Сидящий напротив мужчина — ее отец, желающий внести поправки в ход жизни дочери. Возможно, он даже захочет отобрать дочь… Она закрыла лицо ладонями и закусила губу, чтобы не застонать.

— Я должен тебе кое-что сказать, — тихо произнес Клайв. — За три года, проведённых без меня, ты превратилась в трясущуюся развалину. Ты едешь ко мне домой, где тебя осмотрит врач.

Он заставил ее подняться со скамьи и дойти до машины. Шофер предупредительно распахнул дверцу большого черного «мерседеса».

— К тебе домой? — безвольно повторила Мишел, и тут только смысл слов дошел до нее. — Я не могу!

Вместо ответа Клайв очень бережно, сложив чуть ли не пополам, засунул ее в машину, а затем усадил на мягкое, обитое дорогой кожей сиденье. Сам он опустился рядом, заставляя спутницу продвинуться в глубь салона. Через секунду дверца захлопнулась.

— Я никуда не еду! — запротестовала Мишел. — Мне надо вернуться в магазин…

— Уверен, за пару часов без тебя там ничего не случится.

— Я должна забрать Кэтрин из садика… То есть я совсем забыла, — лихорадочно начала придумывать она. — Они с группой уехали и не вернутся до…

— Расслабься, — небрежно бросил Клайв, предварительно окинув Мишел внимательным взглядом. — Все равно ты ее от меня не спрячешь. Если я захочу видеть дочь, я увижу. Только не сейчас, когда ты то и дело впадаешь в истерику.

— Никуда я не впадаю, — пробормотала она, в ужасе от того, как легко Клайв читает ее мысли. — Но дом не закрыт… Моя машина…

— Я захлопнул за нами дверь, — ответил он. — А теперь, если ты дашь мне ключи от машины, то ее отгонят к моему дому. Ты сейчас не в состоянии сесть за руль.

Молодая женщина посмотрела на него широко раскрытыми испуганными глазами, но безропотно протянула ключи. Этот человек напоминал танк, который вминает ее в землю, смешивая с пылью и грязью. От него исходил такой холод, что кровь стыла в жилах. Он пытался успокоить ее, но она чувствовала, что внутри у него нет ни капли человеческого тепла, и боялась его. Синие глаза казались двумя льдинками.

У Кэтрин глаза такого же цвета, машинально подумала Мишел. Но кожа светлее. А вдруг этот Макферсон лжет и дочь вовсе не его? Но тут же Мишел поняла всю бессмысленность этой слабой надежды: разве стал бы такой человек гоняться за чужим ребенком?

Значит, она действительно спала с ним. Купалась в его ванне. Но какие отношения связывали их? Они провели вместе одну ночь? Или много месяцев? Если бы она хотела только денег, он не был бы так уверен, что ребенок его.

Конечно, ни о какой романтике не может идти и речи, так что остается предполагать худшее.

В полной тишине Клайв дотянулся до вмонтированного бара, налил в бокал виски и аккуратно поднес к ее полуоткрытым губам.

Неужели она пила раньше? Была настоящей пьяницей с деревянной головой? Обжигающая жидкость заструилась по пищеводу, даря ощущение тепла и легкого головокружения. Но сердце все равно сжималось от ужаса, и Мишел так и не рискнула спросить сидящего рядом мужчину, зачем он все это делает.

Она не заметила, как они въехали на территорию частного владения, и очнулась от своих мыслей, только когда «мерседес» остановился напротив большого белого особняка.

— Я не хочу туда, — слабо запротестовала она, впрочем не мешая Клайву вытаскивать ее из машины. — Отвези меня домой.

— Тебе сейчас лучше всего прилечь, — не обращая внимания на ее слова, произнес он. — Привести мысли в порядок.

— Ты меня совсем не слушаешь…

— Потому что ты не говоришь ничего, что я желал бы слышать.

Он что, издевается над ней?

Тем временем Клайв одной рукой открыл тяжелую деревянную дверь — другой он поддерживал обессилевшую женщину — и вошел в дом. Глазам Мишел открылся просторный, светлый холл, широкая лестница, ведущая на второй этаж, высокие потолки и мраморные колонны.

— Я не хочу туда, — повторила молодая женщина.

— Знаю, но я привык делать то, что хочу я, — невозмутимо ответил Клайв и, наклонившись, подхватил ее на руки. В ответ на протестующее мычание он сухо заметил: — Пожалуй, тебе не следовало пить второй бокал. Но все равно так лучше, чем раньше. Алкоголь всегда действовал на тебя успокаивающе.

Шаги его нисколько не замедлились, словно ноша ничего не весила, и уже через несколько секунд он распахнул ногой дверь в спальню. Клайв положил женщину на широкую кровать и направился к выходу.

— Врач придет через пару минут и осмотрит тебя.

— Мне не нужен врач…

Он ничего не ответил, даже не удостоил ее взглядом, а просто вышел из комнаты, оставив дверь открытой.

Врач действительно не заставил себя ждать. Впрочем, Мишел уже не особенно понимала, что с ней происходит, и с трудом отвечала на вопросы. Голова отяжелела, веки слипались. Бог мой, как я устала, невероятно устала, мелькнула мысль.

Клайв не мог оторвать глаз от спящей Эрики. Она казалась такой хрупкой, словно сделанной из хрусталя. И если он не будет вести себя предельно осторожно, она просто расколется, и тогда ее уже не склеить. А Кэтрин нужна мама — нужна здоровой и нормальной, а не истеричкой, в которую Эрика рано или поздно превратится.

— Проклятье, — пробормотал Клайв Ему все больше хотелось хорошенько поколотить Хьюго и Монику Андерс за то, что они сделали с Эрикой. Она перестала быть собой и теперь едва напоминала тень прежней рыжеволосой красавицы. Беспокойная, напуганная, все время напряженная. При этом доверчивая и наивная, как не очень умный ребенок: разрешила привезти себя в дом к совершенно незнакомому человеку и теперь преспокойно спит у него в спальне.

Впрочем, Клайв не мог относиться к ней, как к ребенку. Ему хотелось стащить надетые на нее уродливые тряпки, освободить прекрасные медные волосы и затащить в постель хотя бы на сутки, а там…

Он надеялся, что эта женщина рано или поздно оставит его равнодушным, как и любая другая, однажды прискучит. Только почему-то до сих пор этого не произошло. Если бы он не застал ее с Тимоти, она бы сейчас уже была его женой. Узнав, что любовница беременна, Клайв немедленно почувствовал, что должен узаконить их связь. Воображение рисовало чудесную идиллию: дом, семья, дети… А эта маленькая хрупкая женщина, которая с легкостью сворачивалась клубком у него на коленях, не только обратила в прах все мечты, но и разрушила отношения с братом.

И до сих пор ему хотелось отомстить. Губы Клайва скривились в горькой усмешке: он ненавидит ее, но не способен жить без ее восхитительного тела. Он не может причинить ей зла, но ситуация сложилась так, что он просто обязан вмешаться в ее тихую и спокойную жизнь, развалить уютный мирок. Ей придется вернуться к прежней жизни, а значит, и к нему.

Синие глаза загорелись каким-то странным светом. Эрика и так принадлежит ему. С момента встречи в аэропорту Клайва сжигало желание, и только железная воля и холодный рассудок помогали ему сдерживать порывы страсти. Он ждал ее три года, и больше не намерен. Следовательно, жених должен быть устранен. Интересно, как Перси Хилдингу понравится известие, что его невеста на самом деле вовсе не дочь шефа?

Эрика вздохнула во сне и перевернулась на другой бок. Не совсем понимая, что делает, Клайв протянул руку и расстегнул уродливую заколку. Тяжелые медные кудри рассыпались по подушке. Пальцы его запутались в шелковистых прядях, и он с тихим проклятием отдернул руку.

Когда она все вспомнит, он немного развлечется с ней, а потом бросит. Но сохранит право приезжать в любой момент, когда захочет. Конечно, только ради дочери. Клайв взглянул на гриву рыжих волос. Пожалуй, пройдет немало времени, прежде чем он отпустит ее. У желания ведь нет срока годности.

Но как сказать ей правду и при этом не обидеть? Чем приукрасить тот факт, что Эрика оказалась расчетливой и лживой стервой? И едва только память вернется, она немедленно вспомнит, что вила из него веревки с того самого момента, как выпрыгнула из торта. Эта женщина была его единственной слабостью, и Клайв хотел снова почувствовать ее вкус, даже отлично зная теперь, кто она на самом деле…

— Ангел…

Кто-то слегка встряхнул ее, и Мишел с трудом разлепила веки. Через мгновение сон как рукой сняло. Над ней возвышался Клайв Макферсон.

— Как ты меня назвал? — Она чувствовала, что память возвращается, но не была готова встретиться лицом к лицу с прошлой жизнью прямо сейчас.

— Эрика… Я назвал тебя Эрика. — На его смуглых щеках загорелся темный румянец.

— Мое имя Мишел, — твердо произнесла она, не желая быть другим человеком. Иначе пришлось бы задавать слишком много вопросов, а на это у нее не было сейчас сил. — Зачем ты привез меня сюда?

— Тебе нужно было отдохнуть.

Она взглянула на часы и в панике спрыгнула с кровати.

— Мне нужно забрать Кэтти…

— Позвони миссис Андерс. Ты должна поесть, прежде чем садиться за руль.

Как он странно называет ее маму! Еще с большим удивлением она заметила беспорядок у себя на голове. Должно быть, волосы растрепались во время сна. Она быстро заправила пряди за уши и повернулась к Клайву.

— Поесть? Но меня ждет дочь!

Он протянул ей телефонную трубку.

— Попроси миссис Андерс забрать ее сегодня вместо тебя. Нам нужно поговорить.

— Нет, я…

— Тебя не избежать этого разговора.

Сие простое утверждение неожиданно взволновало ее. Клайв Макферсон опять пытался заглянуть ей в душу. А родители и жених всегда довольствовались тем, что лежало на поверхности.

Интересно, как Перси отреагирует на неожиданное появление родного отца Кэтрин? Вряд ли обрадуется, хмуро подумала Мишел. Мистер Хилдинг принадлежит к племени Очень Серьезных Людей. Однажды он сказал, что только абсолютная уверенность в том, что после рождения дочери у нее не было других мужчин, позволяет ему нормально относиться к девочке.

В руках у Мишел оказалась телефонная трубка.

— Думаешь, что можешь мне приказывать, что делать… — резко начала она.

— Да. Особенно сейчас, когда ты только ищешь случая, чтобы улизнуть!

Молодая женщина обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Клайв был совершенно спокоен и полностью держал себя в руках. Его самоуверенный и даже несколько оскорбительный вид подействовала на нее как пощечина.

— Когда ты позвонишь, мы пообедаем.

Мишел сжала зубы. Она больше не могла терпеть вызывающего поведения этого типа.

— Кажется, ты мне по-настоящему не нравишься.

Клайв на мгновение замер, а затем улыбнулся.

— А, понимаю… Спящая красавица хотела, чтобы ее разбудили поцелуем.

— Она хотела, чтобы ее разбудил Прекрасный принц! — сорвалось с языка прежде, чем Мишел успела подумать. Она никогда ни с кем не спорила. Напротив, ее всегда призывали в качестве миротворца решать разнообразные проблемы. Так что же случилось сейчас?

— Если бы я поцеловал тебя, ты бы закричала на весь дом… Только не от страха… — На его губах появилась кривая усмешка. — Думаю, твое тело помнит меня лучше, чем твой мозг.

— Как ты смеешь! — возмущенно воскликнула Мишел.

— А как ты можешь сочетать целомудренную девственность и материнство? — Клайв пожал плечами. — Если что-то меня раздражает, я не считаю нужным скрывать это.

Он развернулся и вышел из спальни, оставив ее одну, — с пылающими щеками и с открытым ртом. Почему этот мужчина злит и одновременно привлекает ее? Он словно манит к себе, и в то же время ей хочется влепить ему пощечину, чтобы стереть самодовольство с красивого лица.

Со вздохом Мишел набрала домашний номер.

— Мама, здравствуй, это Мишел. Очень жаль, но я не приеду домой в обеденный перерыв. И еще, прости, что так поздно предупреждаю, но не могла бы ты забрать Кэтти из садика? — осторожно спросила Мишел.

— Конечно, могу, дорогая, — незамедлительно ответила Моника Андерс. — У тебя какой-то расстроенный голос. Много работы в магазине? Не обращай внимания. Ладно, мне пора, если я хочу успеть заехать за внучкой и вернуться домой раньше Хьюго.

— Спасибо, мама.

Мишел положила трубку и взглянула на себя в зеркало. Целомудренная девственность? Как с ней на самом деле произошло это?

Мать не раз предупреждала ее, что теперь она представляет собой весьма уязвимую мишень для общественного порицания. Мало того что она была трудным подростком, а потом вообще сбежала из дому, Мишел вернулась обратно с ребенком, но без мужа. Молодая женщина знала, насколько родители дорожат своей репутацией и поэтому обеспокоены тем, как она может себя повести.

Андерсы принимали большое участие в жизни района и местной церковной общины. Поэтому Мишел всегда руководствовалась материнским вкусом в выборе одежды, круга общения, занятий.

Она еще раз внимательно изучила свое отражение. Даже теперь, когда непослушные волосы разметались по плечам огненным потоком, она не стала похожа на ту развратную красотку с фотографии! Впрочем, какая разница, похожа или не похожа, все равно это была она.

И неважно, что за последние три года она ни разу не была близка с мужчиной! Иногда ее приглашали в ресторан, но она прекрасно знала, чем кончится вечер. Мишел решила, что просто-напросто фригидна, и поэтому не переставала удивляться существованию дочери.

К счастью, Перси вполне разделял ее взгляды на сексуальные отношения и никогда не позволял себе несдержанности. К тому же он сказал, что хочет, чтобы первая брачная ночь действительно стала для них первой. По его мнению, это поможет сохранить взаимное уважение. Особенно с его стороны — поскольку если твоя невеста совершала в молодости ошибку… Поняв, что под ошибкой он понимает Кэтрин, молодая женщина поначалу пришла в ужас.

Мишел прошла в соседнюю комнату, где около небольшого столика ожидал официант в белом кителе. Клайв стоял около окна и, заслышав шаги, обернулся. Под его пристальным взглядом щеки женщины покраснели, дыхание участилось, а внизу живота появилось уже знакомое ощущение влажного жара.

— Давай поедим, — мягко предложил он, продолжая следить за ней глазами.

Неожиданно Мишел почувствовала себя очень голодной. К счастью, в течение всего обеда неподалеку находился официант, поэтому разговор не касался личных тем. Впрочем, беседа текла совершенно непринужденно, поскольку молодая женщина полностью подпала под влияние собеседника. Он рассказывал такие интересные истории, так тонко шугал, к тому же продемонстрировал изрядную эрудированность, что в итоге Мишел поняла, что имеет дело с очень умным и образованным человеком.

Наконец официант налил кофе и удалился. Клайв в упор посмотрел на гостью блестящими синими глазами и произнес совершенно спокойно:

— А теперь пора поговорить о Кэтрин.

— О Кэтрин? Но зачем? — тут же запротестовала Мишел. — Честно говоря, я с трудом верю, что ты действительно ее отец.

— Можешь не сомневаться. Перед тем как ты исчезла, были проведены исследования, подтверждающие, что Кэтрин — моя дочь.

Мишел чуть не выронила чашку. Она уставилась на Клайва и секунд двадцать не отрывала от него изумленного взгляда.

— То есть ты не был уверен, что… Выходит, ты не доверял мне? — Губы с трудом произнесли этот унизительный вопрос, тихий голос заметно дрожал.

Лицо Клайва можно было сравнить с вырезанным на камне рельефом. Он уже пожалел о том, что упомянул об исследованиях.

— Видишь ли, я очень богатый человек, так что это всего лишь необходимая мера предосторожности, — принялся объяснять он. — Теперь я уверен, что у Кэтрин не возникнет проблем с правом наследования, если со мной что-нибудь случится.

Мишел неуверенно кивнула, удивляясь, что миллионер Клайв Макферсон заранее позаботился о будущем дочери. За эти три часа ее отношение к этому человеку несколько изменилось. Если сначала она мечтала только о том, чтобы он исчез из их с Кэтрин жизни, то теперь ей было просто необходимо узнать, что их связывало. Понять, что у него не было причин не доверять ей и что исследование было проведено ради Кэтрин, а не из желания убедиться в своем отцовстве.

— Ты сказал, что я могу попытаться… улизнуть, — тихо начала она, глядя ему в лицо. — Да, сначала я хотела. Мне было очень плохо. Но теперь я собираюсь задать тебе много вопросов.

— Насчет нас, — кивнул Клайв. — К сожалению, будет неразумно вывалить на тебя гору сведений.

— Почему? — нахмурилась Мишел.

Он резко отставил чашку и откинулся на спинку стула, не спуская с женщины внимательного взгляда.

— Перед тем как прийти сюда, я говорил с психоаналитиком. Он сказал, что тебе сейчас, по возможности, надо иметь дело с какой-то одной проблемой. Именно поэтому мы начнем с разговора о Кэтрин. — Клайв говорил тихим, спокойным голосом, словно перед ним сидел ребенок. — С тебя пока хватит и этого.

— Одним словом, — нетерпеливо вставила Мишел, — ты просто еще не готов…

— Свалить на тебя чертову кучу ненужной информации. Да, не готов, — подтвердил он неожиданно прорвавшейся злостью в голосе.

Мишел возмущенно вскочила со стула, чуть не опрокинув его.

— Кто ты такой, чтобы решать, что разумно, а что нет?

— Сядь и допей кофе, — бесцветным голосом произнес Клайв.

Но молодая женщина и не думала его слушать.

— Я имею право знать, какую роль играла в твоей жизни! Это не ненужная информация! — дрожа от негодования, воскликнула она.

— А я хочу поговорить о моей дочери, потому что ни разу не видел ее и был бы весьма рад встретиться с ней.

— И не увидишь, пока не ответишь на мой вопрос! — прокричала женщина, гордо вскидывая голову.

— Давай оставим это до другого раза, дорогая, — примирительно сказал хозяин дома, вставая и приближаясь к ней. — Когда настанет нужный момент, я тебе расскажу все, что захочешь.

— Прибереги этот тон для умственно отсталых! Я сама могу разобраться с моими проблемами! — Золотистые глаза пылали такой яростью, словно она намеревалась испепелить обидчика. — Последний раз спрашиваю: кем я была тебе?

Клайв вздохнул, но взгляда не опустил.

— Любовницей. Содержанкой.

Глаза Мишел все расширялись и расширялись, рот приоткрылся, но с губ не сорвалось ни звука. Лицо побледнело, а на щеках проступили красные пятна. После пережитого потрясения она казалась потерянной и беспомощной. Мишел с трудом заставила себя встать и подойти к двери, но затем повернула обратно, вспомнив, что забыла сумочку.

— Ключи от машины здесь? — спросила она деревянным голосом.

— Да, — ответил он.

— Как долго я была твоей любовницей? — снова спросила Мишел так, словно каждое слово отдавалось болью во всем теле.

— Два года…

Она поморщилась, как будто ее ударили. Затем подняла голову, расправила хрупкие плечи и снова пошла к выходу. На пороге она помедлила секунду и обернулась.

— Надеюсь, ты хорошо оплачивал мой… труд.

В полной тишине она посмотрела на его застывшее лицо, на котором не отражалось ни единого чувства. Но она интуитивно ощущала, что сейчас этим человеком владеет настоящая ярость. Мишел медленно развернулась и стала спускаться по широкой лестнице.

Сев в машину, она бессмысленно уставилась в ветровое стекло, прокручивая в памяти недавний разговор.

Содержанка! Как ни ужасно, но это имело логическое обоснование. Клайв Макферсон безумно богат, а она явно не принадлежит к его кругу, так что никак не могла бы стать его подругой, не говоря уж о невесте. Теперь понятно, почему он так упорно не желает говорить об их отношениях: в течение двух лет миллионер платил ей за услуги определенного рода. Потребовалось так много времени, чтобы наконец-то прозреть и уйти с пути порока!

Но два года, два потерянных года! В обмен на секс он обеспечивал ее существование. Мишел похолодела, с ужасом сознавая, какой была до аварии. Да, жуткая женщина эта Эрика! Какие еще унизительные открытия ожидают ее в будущем?

Она наконец-то нашла в себе силы завести двигатель и отъехать от особняка. Ничего, что так долго пришлось учиться, зато этой ошибки она больше не повторит. Надо просто начать все сначала. Где-то я это уже слышала, мрачно подумала Мишел.

Неожиданно она почувствовала сильную резь в глазах, голова заныла от тупой боли. Молодая женщина тут же включила аварийную сигнализацию и остановилась у обочины. Пот тек с нее в три ручья, но все внимание было поглощено появляющейся в сознании картинкой.

Создалось ощущение, что в голове у нее находится маленький киноэкран, на котором она видит сидящую в кресле рыжеволосую женщину с телефонной трубкой в руке. Мишел поняла, что это она сама, и словно почувствовала мокрые дорожки от слез на своих щеках.

— Дорогой, я не видела тебя уже три недели. — Она пыталась говорить веселым, даже слегка дразнящим тоном, потому что Клайв, как настоящий трудоголик, ненавидит нытье.

— Тогда купи себе билет на самолет до Парижа.

— Хорошо, — тут же согласилась она, немедленно утирая слезы.

— Я и не думал, что прошло три недели… — Он замолчал на секунду, а затем продолжил, не в силах преодолеть врожденной склонности к точности. — Нет, не три. Ты разве не помнишь, что я ночевал у тебя перед полетом в Рио-де-Жанейро.