6

— Еще чаю, миссис де Оливейра?

Уголком глаза Кэрол уловила, как напрягся Алвеш, услышав эти слова хозяйки. Но ведь та считала их мужем и женой.

— Пожалуйста, зовите меня Кэрол, — сказала она, вежливо отказываясь от дополнительной чашки.

Алвеш разбудил ее, когда уже был одет.

Едва увидев его, Кэрол испытала шок. Гладко выбритый, в безукоризненно отглаженной белой рубашке (стараниями миссис Дудик) перед Кэрол стоял совсем не тот Алвеш, к которому она уже успела привыкнуть. Перед ней был человек, разговаривавший с ней в банке.

— Машина заберет нас в восемь. Затем мы сделаем заявление для полиции, — ласково произнес Алвеш, прежде чем выйти из комнаты и оставить Кэрол одну.

Взгляд упал на ночную сорочку, лежащую на кровати. И тут Кэрол вновь начали раздирать противоречивые чувства. Как она могла снова заняться с ним любовью? Нежность и страсть прошлой ночи опять поймали ее в ловушку.

Над воротничком его рубашки виднелся след оставленный ее зубами. Бог мой! Там, в темноте ночи, он на сто процентов был соблазнителем, а она — на сто процентов его жертвой. Вспоминая все, что было, она испытывала еще большее унижение. Теперь, при дневном свете, между ними вновь возникла та дистанция, которая была с самой первой встречи.

Мир снова стал реальным. А время, проведенное внутри контейнера, находилось за пределами этой реальности. Они опять стали самими собой. Он — Алвеш де Оливейра, богатый влиятельный финансист. А она — Кэрол Хэммон, бедная официантка, мечтающая стать художником. Пропасть между ними бездонна. И первым, кто напомнил об этом, был Алвеш. Переживания были такими сильными и мучительными, что испугали ее. Выйдя из спальни, она первым делом взглянула на Алвеша — не испытывает ли он то же самое, хотя бы в глубине души?

Но он совершенно спокойно и невозмутимо разговаривал с миссис Дудик. Да, Алвеш де Оливейра полностью контролировал себя. Точно знал, что чувствовал и что хочет чувствовать. Зачем же он любил ее прошлой ночью? Почти во сне, когда она была совершенно без сил.

Ну конечно, он просто из тех людей, которые занимаются сексом, когда хотят ям заниматься. Она была для него лишь желанным женским телом, тут же рядом, в одной постели. И, как он уже заметил раньше, не стоит строить никаких глупых иллюзий по поводу их дальнейших отношений.

…Машина без номеров забрала их ровно в восемь. Двое мужчин сидели на переднем сиденье. Они еще не успели спуститься с холма, как Кэрол поняла, что это полицейские. Они начали задавать вопросы.

На каждый вопрос, обращенный к Кэрол, отвечал Алвеш. В другой ситуации и в другое время она возмутилась бы таким поворотом дела. Но сейчас ей было наплевать. Она сидела на заднем сиденье и молчала, позволяя Алвешу делать из нее безмозглую дурочку.

Мысли были далеко отсюда. Она думала о предстоящей разлуке.

— Мисс Хэммон, — вдруг очнувшись, услышала она громкий голос одного из полицейских.

Вздрогнув, Кэрол недоуменно посмотрела на пожилого инспектора, который каким-то образом оказался рядом на сиденье и внимательно ее разглядывал. Поняв немой вопрос, она ответила:

— Со мной все в порядке. — И опустила ресницы.

— Нам необходимо от вас письменное заявление, мисс Хэммон. Я понимаю, какое потрясение вы пережили, но тем не менее… Таков порядок.

Пока он говорил это, Кэрол уловила в его голосе какое-то особое любопытство, да и разглядывал ее он скорее не как полицейский, а как мужчина. Так, значит, теперь все будут ломать головы по поводу их отношений. Ну уж нет! Она не желала, чтобы кто-нибудь узнал о том, что с ней произошло.

Они подъехали к полицейскому участку в каком-то неизвестном маленьком городке. Чтобы пройти внутрь, пришлось пробиваться сквозь огромную толпу, окружавшую здание.

— От этих шакалов-репортеров невозможно избавиться, -заметил один из полицейских.

— От репортеров? — удивилась Кэрол.

— Они налетели как мухи, когда узнали о вашем освобождении. Похоже, вам придется дать им интервью.

— Да уж, без шоу теперь не обойтись, — произнес пожилой инспектор, пропуская Кэрол впереди себя в небольшую пустую комнату.

Оказавшись внутри, Кэрол почувствовала еще больший страх, чем тот, который испытала, очнувшись в контейнере.

— А что, пресса разве уже знает о нас — испуганно прошептала она.

— В газетах если и появится, то только пара слов о вашем освобождении. И то только после того, как мы поймаем похитителей.

— Мисс Хэммон пока останется в моем поместье. У меня хорошая охрана. И никаких интервью, — спокойно произнес Алвеш.

— Но ее рассказ о происшедшем может принести добрую сотню тысяч, — заметил инспектор с холодным взглядом. — Надеюсь, вы понимаете, какой возможности ее лишаете.

Неожиданная догадка пронзила Кэрол. Полиция уже все о ней знает: о ее происхождении, о том случае, который свел ее с Алвешем, о ее непроходимой бедности. Даже будучи жертвой, она вызывала не сочувствие, а подозрение, и теперь проверяют, действительно ли она пострадавшая сторона… Вспомнились слова Алвеша, брошенные невзначай в ванной, о том, что ее могут подозревать.

В глазах инспектора она как раз была человеком, который способен пуститься в подобные приключения для того, чтобы заработать денег.

— Кэрол не будет говорить.

Взглянув на Алвеша, она увидела предупреждающий взгляд. В нем была угроза. Глаза говорили: «Только попробуй рассказать, что там произошло». Чаша унижения пополнилась еще одной каплей. Неужели после всего, что они пережили вместе, он все еще не верит ей? Думает, что хотя она и не проститутка, но требовать деньги все равно будет. И это был тот мужчина, с которым, как ей подсказывало сердце, она могла бы связать свою судьбу! Но теперь между ними все кончено.

— Конечно же, она не будет говорить.

Пожилой полицейский заботливо взял ее за плечи и усадил на стул. Кэрол почувствовала странное облегчение рядом с этим человеком, который знал о ее жизни больше, чем Алвеш.

Она отвечала на вопросы как автомат. Коротко и с достоинством. Да, гордость, только она сейчас оставалась ее защитой.

Когда допрос подходил к концу, послышался шум приближающегося вертолета. Это был вертолет мистера де Оливейры.

— Я отвезу вас куда хотите, как раз сейчас отправляюсь в Бостон, — обратился к ней инспектор.

— Кэрол поедет со мной, — произнес Алвеш тоном, в котором не было ни тени сомнений.

Даже не повернув голову в его сторону, Кэрол поблагодарила полицейского за его предложение и заметила:

— Спасибо. У меня есть друзья, к которым я бы хотела поехать.

— Может быть, вы оставите нас одних на несколько минут? — попросил Алвеш.

— Я подожду за дверью, — понимающе улыбнулся инспектор.

Дверь закрылась, и они остались с глазу на глаз.

— Черт возьми, что ты изображаешь? Конечно же, ты едешь со мной!

Усилием воли Кэрол заставила себя взглянуть ему в лицо. Она должна была знать, прежде чем уйти, что принимает единственно возможное решение. Она страшно боялась, что проявит слабость и вновь позволит ему распоряжаться собой.

— Не беспокойся, я не буду делать никаких заявлений прессе, — сдавленным голосом произнесла Кэрол.

На его лице не дрогнул ни один мускул.

Он не ответил на это ее замечание, а лишь повторил:

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

— Зачем? Уик-энд окончен. Разве ты не понимаешь?

Сказав эти слова, она словно вонзила нож в свое сердце.

— Но я не прочь, чтобы оркестр поиграл еще немного, — как бы в тон ей ответил Алвеш.

Да, он без сожаления использовал нож. Для него существовал секс и больше ничего. Все, что он хотел, это получить на время развлечение, теперь уже у себя дома. Плюс уверенность в том, что она не разболтает ничего прессе.

Таким он и стоял перед ней. Аккуратным, уверенным в себе, сексуально привлекательным. Почему-то захотелось закричать и вцепиться в него ногтями.

Но она не сделала этого. Просто молча повернулась к нему спиной и направилась к двери.

— Но ты так же хочешь меня, как и я тебя…

И лучшего предложения у меня нет, — в очередной раз предупредил он.

Кэрол повернулась к нему.

— Думаешь, это имеет для меня хоть какое-то значение?

— Я хочу тебя в своей постели, — сурово сказал Алвеш. Его глаза превратились в куски черного льда.

Кэрол рассмеялась.

— Уверена, мне легко найдется прекрасная замена!

— А что, если ты беременна?

Кэрол побледнела, но все-таки нашла в себе силы взглянуть ему в глаза.

— Вряд ли. Это было неудачное время, — сказала она.

— Тогда заботься о себе сама!

Он вышел из комнаты и исчез в темном коридоре.

На ватных ногах она подошла к окну и увидела, как он садится в ожидающий его вертолет.

Такое чувство, будто ее разрезали пополам без анестезии. Но она просто не может быть влюблена в такое чудовище! Это страх заставил сконцентрировать на нем все чувства. Но теперь все позади, она должна выздоравливать и возвращаться к жизни.

— Самоуверенный негодяй, — буркнул позади нее инспектор.

Кэрол повернула голову. Инспектор взял ее под руку и повел к машине. Усевшись, он протянул ей пачку салфеток. Этот человек хорошо понимал, что с ней происходит. Оказалось, что у него четыре взрослые дочери. К тому же он где-то видел ее картины.

Услышав все это, Кэрол уже не могла сдерживать слезы. Они хлынули потоком, и она еле успевала вытирать их салфетками, думая, каким добрым и умным человеком оказался этот пожилой полицейский. В отличие от той высокомерной свиньи, с которой она так глупо улеглась в постель.

Они долго ехали до загородного домика Энн, ее подруги. Там Кэрол всегда чувствовала себя спокойно и знала, что Энн никогда не будет болтать лишнего. Знала она также, где хранятся запасные ключи от домика — под второй ступенькой крыльца.

— Давай, я останусь с тобой, пока подруга не вернется, — предложил полицейский.

— Я хочу побыть одна.

Он внимательно посмотрел на нее и вздохнул.

— А если он спросит, где ты?..

— Нет! — прервала Кэрол с яростью.

— Хорошо, буду держать тебя в курсе расследования, — закончил он и очень неохотно оставил ее в пустом доме.

Энн вернется, конечно, не раньше полуночи. Каждый вечер она обычно проводила в художественной студии. Наверняка проторчит там и сегодня до поздней ночи. Энн была на несколько лет старше Кэрол, любила писать маслом большие композиции с цветами и шутила, что клиенты будут расслабляться, любуясь ее творениями. Однако лишь в редких случаях подписывала их.

Прошло уже несколько лет с тех пор, как Гарри Эванс, увидев в доме у деда рисунки Кэрол, привел ее в студию. Она тогда еще не окончила школу, была самой младшей в группе и не имела никакого художественного образования. Но уже в первую встречу их наставник был поражен, как он сказал, ее «диким талантом». И дед и Гарри тогда были больше озабочены, нежели довольны такой оценкой, но единодушно решили, что ей надо учиться.

Зазвонил телефон. Кэрол подошла и услышала в трубке голос Гарри.

— Я очень забеспокоился, когда пришли эти два шумных копа и рассказали, что случилось с тобой, — гневно начал он, вызвав улыбку Кэрол. — И уж совсем был не рад этим невыносимым репортерам.

— Я останусь здесь, пока все не утрясется. В ресторан позвоню и скажу, что больна.

— Надеюсь, ты не повредила руки?

— Нет, только сердце.

— Не понял.

— Неважно. Я тебе позвоню.

— Разговоры стоят дорого, — недовольно пробурчал он. — Почта тоже дорога, но все же дешевле разговоров.

Кэрол положила трубку и расхохоталась. Смеялась до тех пор, пока смех не перешел в рыдания. Чтобы их прекратить, она потянулась к альбому Энн, открыла его и принялась рисовать, хотя все расплывалось перед глазами. Механически она набрасывала знакомые черты и, только поняв, чей это портрет, в ужасе остановилась. С листа на нее смотрел Алвеш.

Отшвырнув альбом, она разрыдалась еще сильнее. Что с ней происходит? В конце концов, всего неделю назад она знать не знала о его существовании. И никогда не допускала и мысли, что может влюбиться в какого-то богатого сноба.

— Чувствую себя идиотом… Абсолютным идиотом! — Стив как заведенный ходил из угла в угол. — Все мои друзья только и спрашивают, а я ничего не знаю. Что же произошло с вами в том злосчастном контейнере? Имею я наконец право знать?

— Наверное, я тоже имею право знать, кто был с тобой, когда ты не пришел на мой день рождения?

Проговорив это, она тут же пожалела. Стив был очень красивым, но обладал удивительной способностью краснеть, что всегда выдавало его. Сейчас он стал похож на вареного рака.

— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь. Я работал всю ночь.

Он так неумело лгал, что она разозлилась. С какой стати он вдруг почувствовал себя ее хозяином? Почему вообще этот врунишка будто приклеился к ней как раз тогда, когда она уже почти забыла о нем. Вот Алвеш и не думает разыскивать ее. Он исчез с ее горизонта так же быстро, как и появился.

— О кей, — вздохнул Стив. — Виноват, но это был лишь легкий флирт, меня соблазнили, вот и все. Непростительно, конечно… в твой день рождения…

— А тебе не приходило в голову, что дата была выбрана специально, чтобы ударить меня побольнее?

Стив пристально смотрел на нее, но она была для него слишком умна. Очень часто говорила то, о чем он только начинал думать. Сейчас Кэрол решила наконец закончить надоевшую ей историю.

— Послушай, теперь уже нет смысла выяснять это. Все кончено. Мы останемся друзьями — вот все, что я могу тебе предложить.

— Но я не спал с ней! — В голосе, в жестах вдруг появилось какое-то чувство, которого она никак не ожидала от него, всегда такого холодного и сдержанного. — Прости меня, такое никогда больше не повторится, — произнес он, сжимая ее руки.

Разумеется, он спал с той женщиной! Но это не имело никакого значения после всего, что произошло с ней самой.

— Давай пообедаем в каком-нибудь модном месте. И вообще, интервью с твоим Оливейрой просто выводят из себя. «Без комментариев» — как тебе это нравится! В конце концов, ты моя девушка. А такое исчезновение дает повод думать, что тебе есть чего стыдиться.

Энн вошла в маленькую ванную комнату, когда Кэрол переодевалась.

— Ты собираешься пойти с ним?

— Думаю, придется это сделать, чтобы, как заявил Стив, он мог смело смотреть в лицо своим коллегам в офисе.

— Раньше ничего подобного он не говорил.

— Да, — согласилась Кэрол, продолжая собираться. — Наверное, мне вообще-то уже пора возвращаться домой. — Грустная улыбка коснулась ее губ. — Спасибо, что приютила, но рано или поздно надо поворачиваться лицом к жизни.

— Думаю, что этим делом будут долго интересоваться, ведь похитители пойманы и мне теперь ничего не угрожает. И пока не начнется процесс, все будет тихо.

— Неужели ты сама веришь в это?.. Хочешь или не хочешь, но каждое твое слово теперь стоит больших денег. И чем больше ты будешь молчать, тем больший интерес вызовет это дело. Тебе надо наконец сделать заявление.

Прошло уже три недели с тех пор, как полицейский привез Кэрол в дом Энн. Гарри собрал ее вещи и Энн потихоньку забрала их по дороге с работы, потому что репортеры неотлучно следили за домом Эванса, пытаясь выследить Кэрол. За это время она дважды побывала в центральном бостонском отделении полиции, где дала показания. Казалось, что все закончено, впереди был лишь суд.

Но пресса все равно нагло лезла в ее прошлое и публиковала все сведения о родителях, о «несуществующем» образовании, о ее таланте. Казалось, каждый, кто когда-нибудь был знаком или хотя бы раз в жизни видел ее, рассказывал о ней. Соседи Эванса, друзья по школе, ее наставник в художественной студии, бывшие приятели. Они разыскали всех, даже тех, о существовании которых Кэрол давно забыла, печатали то, о чем она даже не подозревала. Кто-то назвал ее фригидной, кто-то — дикой. Один из заголовков в газете гласил: «Я все еще люблю ее» — слова последнего друга, с которым она рассталась шесть месяцев назад. Возникло ощущение, что ее раздели догола.

— Здесь? — удивленно воскликнула Кэрол, когда Стив остановил машину около ресторана, где они должны были обедать. — Но ты потом месяцев шесть будешь сидеть без копейки.

— Можешь помолчать! — цыкнул Стив, почему-то побледнев так, что стал одного цвета со своим бледно-голубым пиджаком. — Могу я, в конце концов, раз в жизни позволить себе такое расточительство.

Раньше он не тратил на нее таких денег. Хотя и неплохо зарабатывал в своей конторе, но был очень экономен. Неужели он решил так «отметить» их расставание?

Официант, едва взглянув, тут же узнал Кэрол и заулыбался. Ответив рассеянной улыбкой, она подтянула свои длинные черные перчатки и стала поправлять платье — тоже, черное, которое плотно облегало ее стройную фигурку и прекрасно сочеталось с длинными золотисто-каштановыми волосами и матовой кожей.

Ощущение неловкости, однако, не проходило.

Их столик оказался в центре зала.

— Мы что-нибудь празднуем? — спросила Кэрол, чувствуя, как все головы повернулись в ее сторону.

Неужели все эти люди читали о ней в газетах?

— Надеюсь, — ответил Стив, широко улыбаясь и заказывая дорогое французское вино.

— Я не пью, — предупредила Кэрол.

Он придвинулся к ней ближе.

— Надеюсь, сегодня ты сделаешь исключение?

В тот момент, когда она собралась было задать Стиву вопрос по поводу столь странного поведения, Кэрол повернула голову и замерла от неожиданности. В нескольких шагах от нее за столик у окна усаживался… Алвеш де Оливейра. Теперь грозы не миновать.

Все эти три бесконечные недели Кэрол старательно гнала прочь все мысли о нем. Она ругала себя за то, что позволила ему овладеть не только ее телом, но и душой, за неуправляемую вспышку сексуальности. Она похудела и почти не спала по ночам.

Но в ту секунду, когда увидела его, все остальное перестало существовать. Все три недели «лечения» мгновенно пошли прахом. Она уже не могла не смотреть на эту темную голову. Ее взгляд скользнул по его фигуре вниз и снова вернулся к лицу.

— Твое вино… — напомнил Стив.

В эту секунду взгляд Алвеша остановился на ней. Было видно, как напряглось лицо, а в глазах появилось жесткое выражение. Кэрол схватила бокал с вином и залпом осушила.

— Никогда не подозревал, что ты умеешь так пить. Хотя вообще-то вино пьют медленно, маленькими глотками, чтобы насладиться букетом.

Официант вновь наполнил ее бокал.

— А сейчас… — произнес Стив торжественно.

— Что сейчас?

Кэрол увидела на ладони у Стива кольцо. Он протягивал ладонь к ней.

— Зачем это? Чего ты хочешь? Что мае с ним делать? — удивленно спросила Кэрол.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, -ответил Стив и взял ее за руку.

— Что?.. Все остальное произошло в одну секунду. Ее ослепила вспышка, а открыв глаза, она увидела, как человек с фотоаппаратом бросился к двери.

— Спасибо, друг! — крикнул он на ходу Стиву и исчез.

Потом сбоку раздался знакомый голое:

— Уверен, вы не будете возражать, если мы присоединимся к вам.

Открыв рот, Кэрол уставилась на Алвеша, появившегося, и не в одиночестве, около их стола. Он спокойно пододвинул свободный стул и усадил свою спутницу — великолепную блондинку.

— Соня Иствуд, — представил он. — Соня, познакомься, это Кэрол. Раз мы сегодня две самые популярные пары в ресторане, то почему бы нам не объединиться?

— Я не хочу сидеть с тобой за одним столом. Ты всегда появляешься там, куда тебя не приглашают…

— Кэрол, пожалуйста, — шепотом прервал ее Стив.

— Если вы будете шептать, то именно этим заставите ее кричать, — невозмутимо заметил Алвеш, усаживаясь рядом с блондинкой и подзывая официанта. — Значит, вы — Стив Экройд? Скажите, а она не называет вас Стойком время от времени? Я спрашиваю, потому что, когда, мы встретились, она запомнила мое имя далеко не сразу.

— Заткнись, — процедила Кэрол сквозь зубы.

— Прошу тебя, Кэрол, — повторял Стив. — Мистер де Оливейра и мисс Иствуд вполне дружелюбны.

— Конечно, мы дружелюбны, — заверил Алвеш.

Кэрол схватила бокал и осушила его так же быстро, как первый.

— Мне очень жаль, что так получилось, — пробормотала Соня, уставившись на обручальное кольцо, лежащее на скатерти рядом с прибором Кэрол.

— Свадебные оковы, — сардонически рассмеялся Алвеш.

— Если ты не заткнешься и не уберешься отсюда, я запущу в тебя этой бутылкой.

— Только попробуй, — оборвав смех, зло ответил Алвеш.

— Извините меня, — бросила Кэрол и встала из-за стола.

Через несколько секунд она была уже в туалете. Следом за ней вошла Соня. Кэрол с трудом сдерживала слезы, готовые вот-вот хлынуть. Соня подошла к ней и сказала:

— Если бы я могла сделать для Алвеша то, что можешь ты!

— Не понимаю, о чем вы? — удивилась Кэрол.

— Ты так молода, — вздохнула Соня, внимательно ее рассматривая. — Я должна была бы ненавидеть тебя, но не могу. Не твоя вина, что он собирается бросить меня. Все равно ни с кем Алвеш не оставался больше двух месяцев. Это наше последнее свидание, и, честно говоря, с меня хватит! Он стал совсем другим человеком после похищения…

— То есть? — В глазах Кэрол мелькнуло любопытство.

— Он с тобой. — Соня начала вынимать из изящной сумочки какие-то вещи. — Вот возьми… Этот ключ открывает городскую квартиру, а эти-от дома в его поместье. Ключи от «порше»… Он сказал, что я могу оставить его себе, но, думаю, это слишком высокая плата.

— Не надо! Я не хочу! — в ужасе закричала Кэрол, увидев все эти вещи у себя в руках.

— Ты собираешься выйти замуж за этого…

Стейка или как там его?

— О нет…

— Тогда дай Алвешу возможность для дополнительных расходов, — уже весело сказала Соня.

— Все не так, вы неправильно поняли.

— Желаю удачи. Она пригодится. Алвеш никого не любит и никогда не женится. Сенсационные разводы оставляют шрамы, — пробормотала Соня уже у выхода. — Жаль только, что он не понимает, что есть и другие люди на этой земле, которые знают, что такое боль.

Кэрол осталась стоять в оцепенении, держа в руках ключи. Соня потрясла ее. Какая сильная и гордая женщина! Хоть раз в этом злосчастном контейнере она подумала об этой женщине? А ведь она видела их вместе в день своего рождения около серебристого «линкольна». Неожиданно Кэрол поняла, что предала все так ценимые ею принципы. И за это она сейчас ненавидела Алвеша.

Она вернулась к столу с высоко поднятой головой. Холодная, высокомерная и недосягаемая, как статуя. Не глядя на Алвеша, положила ключи перед ним на стол.

— Я хочу домой, Стив.

— До встречи, дорогая, — по-испански произнес Алвеш.

7

Стиву потребовалось совсем немного времени, чтобы продать несколько ее картин, и он пребывал в великолепном настроении. К тому же Алвеш нашел путь к его сердцу, пообещав порекомендовать одному из своих друзей.

— Однажды я уже сталкивался с такими людьми. Они пришли ко мне за советом. И предложили стать главным партнером фирмы, — безудержно хвастался он, раздуваясь от самодовольства.

— Великолепно.

Боже! Каким он был скучным и предсказуемым! Кэрол уже не могла выносить его общество и не чаяла от него избавиться.

— Это даст нам возможность пожениться через год или два.

— Ты опять об этом? — свистящим шепотом произнесла она.

Стив составил план их будущей совместной жизни: через три года свадьба, за это время — ее превращение в модного художника. Он был таким рассудительным, что хотелось просто рвать на себе волосы. Неужели это был именно тот мужчина, за которого еще месяц назад она, не раздумывая, вышла бы замуж?!

Кэрол спросила:

— Почему тот человек с фотоаппаратом поблагодарил тебя?

Стив нахмурился.

— Ну, просто я сказал ему, что мы там будем.

— Что-что? А ты не предполагал, что и Алвеш там окажется?

— Это его любимый ресторан, и я знал это. Мне очень польстило, что он подошел к нам. К счастью, и у него там было свидание. Поэтому мы, так сказать, осветили нашу помолвку публично. Теперь у нас есть еще и фото, -гордо заявил Стив, не замечая нарастающий гнев в глазах Кэрол. Он был чрезвычайно доволен собой.

— Но я еще не сказала «да»! — в ярости вскричала Кэрол. — От неожиданности он сделал шаг назад. — Так вот мой ответ — «нет»! Нет и нет. Не хочу выходить за тебя замуж. Ты не только нечестен, но еще и чванлив, как индюк. Не собираюсь выходить замуж за человека, которого больше интересует мнение секретарши в офисе, чем мое.

— Боже мой, что ты говоришь! Почему нечестен? Почему чванлив?

— Так что можешь забрать свое объявление о нашей помолвке из газеты.

Выпалив это, Кэрол вытолкала его и захлопнула дверь перед самым его носом так быстро, что он не успел опомниться.

Все! С этим покончено! Кэрол поднялась к себе, в свою студию, и бросилась на кушетку.

Очень хотелось плакать. После той встречи в ресторане она была в постоянном напряжении. Она ждала. Алвеш обязательно придет, она чувствовала. И от одной мысли об этом ее начинало трясти. Мужчина, покупающий женщин, как покупают сорочки, по словам Сони, никогда никого не любивший и не собирающийся жениться! Как она могла влюбиться в такого? А это была любовь. Лгать себе уже не имело смысла. Увидев Алвеша вечером в ресторане, она столкнулась лицом к лицу с правдой. Она не просто влюбилась, она безумно полюбила мужчину, который расплачивался с женщинами дорогими машинами и квартирами! В мужчину, который имел над ней полную власть в постели. Два месяца? Даже Кэрол позволяла мужчинам быть возле себя дольше, чем два месяца… Чаще всего… Их роман со Стивом, например, длился три месяца.

А что говорила Соня насчет сенсационного развода? Странно, что об этом не было сообщений в газетах. Надо будет спросить Энн. Она была ходячей энциклопедией светских скандалов. И молчала сейчас скорее всего потому, что была слишком хорошим другом, чтобы упоминать имя де Оливейры в то время, как Кэрол изо всех сил старалась забыть его. Да, да, конечно. Бедная Энн! Она была вынуждена держать рот на замке, хотя наверняка умирала от желания рассказать все, что знала.

Старинный колокольчик зазвенел над входной дверью. Кэрол пошла открывать.

— Вам следовало бы иметь цепочку на двери. Почему здесь такая темнота?

— Гарри не любит электрического освещения.

Продвигаясь ощупью по коридору, Алвеш наткнулся рукой на старинное бра на стене.

Щелкнул выключатель, и коридор осветился тусклым светом. Кэрол никогда и не знала, что эта лампа может гореть. Вдруг из комнаты Гарри раздался страшный вопль:

— Выключите немедленно! Вы что, хотите моей смерти?! Вы хоть имеете представление, сколько ватт в этой лампе?

— Выключи, ради Бога, иначе у него будет сердечный приступ, — прошептала Кэрол.

Алвеш с удивлением уставился на худую фигуру, одетую в какие-то лохмотья.

— Мистер Эванс? Я Алвеш де Оливеира.

Алвеш протянул руку для приветствия.

Но Гарри лишь прижал свою руку к груди, продолжая умолять:

— Выключите свет.

— Не волнуйтесь, я заплачу, -спокойно проговорил гость, вытаскивая из кармана пухлый бумажник. — После моего приключения в контейнере я теряюсь в темноте. Нервы не выдерживают, — продолжал он, доставая из бумажника хрустящую банкноту.

— У Кэрол есть свечи, — заметил Гарри.

— Этого будет недостаточно. — И Алвеш сунул банкноту в дрожащую руку Эванса. — Я очень хорошо понимаю, в какую борьбу вы вступили, решив выжить в этом доме.

Не было темы ближе сердцу Гарри, чем эта. Он улыбнулся и спрятал банкноту в карман.

— Гарри! — Кэрол возмущенно топнула ногой.

— Женщины не понимают таких вещей, — вздохнул де Оливейра.

— Я не люблю посетителей, но вы мне понравились, и вы можете остаться, — сказал Эванс и удалился.

Кэрол поднялась наверх. Алвеш последовал за ней.

— Вот где ты обитаешь. — Алвеш с интересом осмотрелся, с опаской глядя на трещины в стенах. — На чердаке, с летучими мышами.

— Как ты смеешь? Что зазорного в том, что он беден!

— Беден? — расхохотался Алвеш. — Да он может купить любой дом на этой улице. У него куча золота в банке, и оно дает ему огромную прибыль каждый год.

— Не верю!

— Да-да. Он решил всех надуть, но я проверил. Твой Гарри Эванс — необыкновенно богатый человек, но он никогда не расстанется ни с одним центом, если только его не заставят.

Благотворительность никогда не стучится в эту дверь.

— Ты, наверное, перепутал его с кем-то?

— Он отменный лжец. Но давай все же зажжем свет. — Алвеш потянулся к выключателю.

— Здесь нет лампочки. — Кэрол еще не пришла в себя от изумления. — Пойдем вниз.

— Нет. Я давно хотел побывать в комнате художницы.

— Ладно, тогда я зажгу свечу.

— А где же тюфяк, набитый соломой, и мышеловка? — спросил Алвеш, взял из ее рук подсвечник и поднял его повыше. — О Господи! — воскликнул он, разглядывая голые стены комнаты. — Ты бы, наверное, решила, что оказалась в раю, если бы приехала ко мне.

— Никуда я с тобой не поеду, Алвеш.

В мерцающем свете свечи он выглядел еще более романтично, чем всегда, и напоминал бронзовую статую, правда облаченную в дорогой темный костюм.