2

В кромешной темноте, то и дело спотыкаясь о кучи старых книг и газет, тут и там сложенных на ступеньках лестницы, Кэрол наконец добралась до второго этажа, где находилась «студия». Все еще дрожа как осиновый лист, она зажгла свечу у изголовья кровати и присела, чтобы отдышаться. В эту минуту хотелось только одного — больше никогда не видеть этого человека! Впрочем, нет необходимости волноваться. Вряд ли это может когда-нибудь произойти, уговаривала она себя. Но все равно продолжала дрожать.

«Я следую своим чувствам. Они никогда не обманут», — однажды сказала Ребекка, считавшая, что не надо обращать внимание на окружающих и думать о прошлом. Ее мать в отношениях с мужчинами была похожа на пилота-камикадзе. Каждый более или менее подходящий мужчина в радиусе ста миль непременно попадал в поле ее зрения и был вынужден остановиться около нее на денек-другой. А лишь затем отправлялся дальше своей дорогой. Но Ребекка продолжала, хотя и безуспешно, убеждать себя и свою дочь, что уж следующий непременно будет особенным, не таким, как все предыдущие. И никто не имел ни малейшего понятия о том, как сильно страдала Кэрол от такого отношения мужчин к матери.

Когда Кэрол спустилась вниз на следующее утро, Гарри в своих видавших виды домашних тапочках был уже на кухне, такой же древней, как и весь дом. Пришел счет за газ. Вынув бумагу из почтового ящика, он рассматривал ее с уже знакомым Кэрол выражением лица. Такое лицо он делал всякий раз, когда получал какие-нибудь счета. За этим обычно следовали вопросы о том, как часто она пользовалась плитой или электрическим чайником. Единственной целью в жизни Гарри было сэкономить как можно больше денег.

Но это был его единственный недостаток. Он любил повторять, что у каждого человека есть пунктик. И этот пунктик становится все более заметным с годами. Однако за грубыми, иногда неприятными манерами скрывалась доброта. У Гарри была куча процветающих родственников, которые с нетерпением ждали его смерти, чтобы поскорее продать дом и поделить полученные деньги. Никто из них не навещал его с тех пор, как они попытались уговорить Гарри жить в доме для престарелых, а он в ответ пригрозил, что оставит их без наследства.

— Я разбила машину прошлой ночью, — коротко произнесла Кэрол.

— Снова? — Гарри поежился, словно от холода, хотя на нем была старая шерстяная кофта.

Стыд и чувство вины охватили девушку.

— Это не будет стоить тебе ни гроша! — поклялась она.

— А у меня и нет ни одного гроша! — Это были привычные слова, когда возникала хоть малейшая угроза залезть ему в карман.

— Ведь для этого существует страховка, — победно заявила она, надеясь избежать ссоры. — Ты не успеешь и глазом моргнуть, как «мазда» уже будет как новенькая.

Поднявшись к себе наверх, она откопала страховой полис и вспомнила, что подтверждения об уплате последнего взноса не получила. Вряд ли это будет иметь значение, успокоила она себя.

Кэрол направилась к телефону, не обращая внимания на Гарри, который настаивал, чтобы телефоном пользовались только в исключительных случаях. Девушка из страховой компании была очень дружелюбна, пока Кэрол объясняла ей подробности несчастного случая, но потом на минутку прервала разговор, чтобы уточнить данные страховки.

— Извините, мисс Хэммон, — снова раздался в трубке уже совсем не столь любезный голос, — но на момент несчастного случая вы не были застрахованы в нашей компании.

— Как так?! — в недоумении воскликнула Кэрол.

— Ваш взнос мы должны были получить не позднее вторника. К сожалению, он пришел двумя днями позже.

— Но…

— Вам были даны ограниченные сроки для взносов.

— Но я…

— Мы возвратим вам взнос по почте. Деньги не получены в срок, и вы автоматически исключены из списка клиентов нашей компании, — жестко сказала девушка и повесила трубку.

Кэрол совершенно растерялась. Что же теперь делать! А ведь во всем виноват Гарри. Этот противный скупердяй считал, что пошлина на перевод денег в страховую компанию слишком велика, и заставил ее колесить по городу в поисках места, где это было бы дешевле. На это ушла масса времени, и она опоздала с переводом. Тут Кэрол вспомнила, что должна позвонить секретарю Алвеша де Оливейры. Вынув из кармана карточку с телефоном, которую дал ей Алвеш, она уставилась на нее отсутствующим взором. Как теперь звонить и говорить, что у нее нет страховки?! О Господи, какое чудовищное стечение обстоятельств!

«Линкольн»… Кэрол охватил гнев. А как же «мазда» Гарри? Теперь долги до конца ее дней. Может быть, даже придется сесть в тюрьму! Ведь этот чертов аристократ получил от нее бумагу, в которой написано черным по белому, что она ехала не по той стороне дороги и что столкновение произошло по ее вине.

Час спустя Кэрол уже была в приемной господина де Оливейры со своей самой невинной и приятной улыбкой.

— Я секретарь мистера де Оливейры, мисс Атс. Но у меня нет сведений о вашем приходе, мисс… мисс Хэммон. Вы теряете и мое и свое время, — мягко, но настойчиво пыталась остановить ее секретарь.

— Но я же вам объясняю. Он, вероятно, забыл об этом. Он поздно вернулся сегодня ночью! — в отчаянии Кэрол повысила голос. — Я прошу вас только передать мою записку.

— Если вы сейчас же не уйдете отсюда, я буду вынуждена позвать охрану.

— Сегодня в четыре утра Алвеш сказал мне, чтобы я позвонила секретарю! — сделала последнюю попытку Кэрол.

— Мистеру де Оливейре не нравится, когда его беспокоят.

— Еще больше ему не понравится то, что я сообщу, — пробормотала не очень разборчиво Кэрол и уселась на диван, давая понять, что не уйдет отсюда, пока не дождется приема.

Мисс Атс исчезла. Брюнетка, сидевшая за другим столом в приемной, так смотрела на девушку, словно боялась, что та смахнет со стола дорогую хрустальную пепельницу или что-то украдет. Спустя две минуты появилась мисс Атс, красная и смущенная.

— Пройдите сюда, пожалуйста…

Кэрол пошла за ней, сунув руки в карманы юбки и нервно сжимая в кармане пачку сигарет, которую зачем-то купила по дороге.

— Какого черта ты тут делаешь? — донесся до нее голос Алвеша с другого конца необъятного кабинета, куда ее пригласила мисс Атс.

Кэрол оглянулась вокруг с нескрываемым любопытством, и лишь потом посмотрела на мистера де Оливейру. Оказалось, что в нем было больше шести футов роста. Широкоплечий и длинноногий. Перед Кэрол стоял микеланджеловский Давид в современной дорогой одежде: темно-синий в тонкую полоску костюм, белоснежная рубашка и в тон костюму темный галстук. Вероятно, в торжественных случаях он надевал какой-нибудь яркий галстук и был еще более элегантен. «Давид» взглянул на нее, как на компьютер, на экране которого должна вот-вот появиться важная информация.

Кэрол гордо вскинула голову и прямо посмотрела ему в глаза.

Оказалось, что и глаза у него поистине божественные. Вчера ночью они показались черными, разглядеть их было невозможно. Но сейчас Кэрол поразилась. Глаза были… золотые. На самом деле карие, но сверкали золотыми искорками, эффектно выделяясь на бронзовом от загара лице. Теперь глаза дразнили и горели. Глаза — зеркало необузданной души. «О! — сказала себе Кэрол, — этот парень хочет меня».

— Я спрашиваю, что ты здесь делаешь. — Алвеш де Оливейра нетерпеливо повторил свой вопрос.

Кэрол с трудом отвела взгляд от его лица, отметив про себя, что связь, возникшую между ними секунду назад, не так-то легко порвать. И тут же смутилась и покраснела от этой мысли.

Стараясь взять себя в руки, запинаясь, произнесла:

— Я написала об этом в своей записке.

— А что, в частности, означает фраза «У нас проблема»? Кстати, слово «проблема» пишется через «о», а не через «а».

— Постараюсь запомнить.

Кэрол уставилась на мыски своих ковбойских сапог. И неожиданно для себя вынула из кармана пачку сигарет и спички. Она так нервничала, что никак не удавалось зажечь спичку. Но вдруг и сигарета и спички почему-то выскользнули из рук и через секунду оказались в корзине для мусора.

— Вы что, боретесь е курением? — попыталась возразите девушка. И вдруг почувствовала, что никогда в жизни ей не нужна была сигарета так, как сейчас. — Только одну, ну пожалуйста.

— Не надо быть такой настойчивой. Это тебе не поможет, — усмехнулся Алвеш де Оливейра. — Так что за проблема? — Кэрол с трудом глотнула и глубоко вздохнула. — Ты выглядишь виноватой, — снова усмехнулся Алвеш. — И если мои подозрения окажутся верными, то ты отсюда отправишься прямиком в полицию.

Кэрол судорожно облизала неожиданно ставшие сухими губы. Глаза цвета закатного солнца скользнули по ее липу, на секунду задержавшись на губах. В воздухе повисла напряженная тишина.

Выкладывая перед ним на стол страховое свидетельство, она чувствовала себя будто в безвоздушном пространстве, двигаясь в каком-то замедленном темпе.

— Я сяду?

— Разрешите мне сесть, — автоматически поправил он. — Нет.

И стал внимательно изучать бумагу.

— Видите, страховка закончилась в понедельник, — извиняющимся тоном произнесла Кэрол. — Я сделала очередной взнос и думала, что все в порядке. Но когда я позвонила в компанию сегодня утром…

Золотые глаза остановились на съежившейся фигурке.

— Так ты ездила без страховки, когда врезалась в меня…

— Но ведь не намеренно же! — выдохнула Кэрол, взмахнув обеими руками. — Я не имела ни малейшего представления об этом. Была уверена, что все в порядке. Я же отправила деньги. И если бы не случилось этого несчастного происшествия, они бы получили деньги и возобновили мою страховку.

— Ты оправдываешься, — ледяным голосом произнес мистер де Оливейра.

— Не оправдываюсь. Я только пытаюсь все объяснить, — запротестовала девушка.

— Пункт первый — если ты не имела страховки, когда столкнулась с моей машиной, то все случившееся — только твоя вина. Пункт второй — если ты ездила без страховки, тебя могут привлечь к ответственности через суд.

— Но…

— И пункт третий — я поступил очень недальновидно, позволив тебе избежать встречи с полицией после преступления, которое ты совершила вчера ночью.

— Какого преступления?.. — запинаясь произнесла Кэрол, чувствуя в этих его словах какой-то подтекст, скрытую агрессивность. — Я же не специально все это совершила. Ведь с каждым может случиться такое! Кругом сейчас такая ужасная путаница…

— Для тебя, но не для меня. — Алвеш взглянул на нее тяжелым взглядом. — Когда я проинформирую обо всем мою страховую компанию, они наверняка будут настаивать, чтобы я написал заявление в полицию, и тогда тебя в принуди тельном порядке заставят выплатить невообразимую сумму.

Кэрол побледнела.

— Пожалуйста, не сообщайте в полицию. Как-нибудь я выплачу вам деньги… Я обещаю!

— Что, твой Гарри мне заплатит?

— Нет, — пробормотала уже совсем еле слышно Кэрол.

— У меня уже есть перечень необходимых работ по починке машины и их стоимость.-Он протянул ей бумагу.

Посмотрев на список, Кэрол почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Сейчас она упадет в обморок.

— Мне почему-то кажется, что ты не сможешь выплатить такую сумму.

— Да, это невозможно, — беспомощно произнесла Кэрол и мысленно добавила: «Даже если всю оставшуюся жизнь буду голодать и ходить оборванная».

Однако факты были налицо. Где-то в глубине души еще теплилась надежда, что они смогут прийти к какому-нибудь соглашению. Но, с другой стороны, не будет же он сам платить за починку своего «линкольна», а потом двадцать лет ждать, когда она вернет ему деньги. Холодный ужас охватил ее.

— Значит, без полиции не обойтись, — просто и прямо заявил он. — Ты в очень тяжелом положении, красотка.

— Не смейте говорить со мной так.

— Я пожалел тебя прошлой ночью, но когда ты пришла сюда, то сделала очень большую ошибку, — холодно проговорил он. — Ты думала, что достаточно показать свои вызывающе длинные ноги, и я тут же соглашусь со всем…

— Я вовсе так не думала, — с трудом понимая, о чем идет речь, произнесла Кэрол.

На секунду показалось, что все это она уже где-то слышала. Захотелось бежать отсюда куда глядят глаза, вернуться к прежней жизни, где нет громких имен, лимузинов, крупных воротил бизнеса. Как вообще могла прийти в голову такая нелепая идея, что она сможет начать новую жизнь здесь, в большом городе, и забыть все, что было раньше?

— Ты никуда не сбежишь, — жестко произнес он, словно догадавшись, о чем она думает.

— Вы не можете держать меня з-здесь, — заикаясь, прошептала Кэрол.

— Я позову охрану или полицию. Если ты уйдешь отсюда, то, конечно, исчезнешь навсегда. Может быть, полиция уже ищет тебя… или какая-нибудь другая служба, — предположил он, впиваясь взглядом в ее бледное дрожащее лицо.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Ты слишком напугана… Намного больше, чем следовало бы при небрежном вождении машины без страховки. Если это лишь первая твоя вина, то считай, что тебе повезло. А если последняя в цепочке, тогда понятно, почему ты так боишься полиции.

Так, значит, в его воображении она уже проделала путь от беспечного водителя до преступницы. Подобное уже случалось и раньше. Ее первый год жизни у Эванса был просто адом. Все — соседи, учителя, соученики не упускали случая показать на нее пальцем. Кэрол никогда в жизни ничего не только не украла, но и не совершила ни одного неблаговидного поступка, однако все до одного почему-то всегда считали ее в чем-то виновной.

Собрав остатки мужества и гордости, она подняла голову и заявила:

— У меня чистая биография!

— Прекрасно. Тогда незачем закатывать истерику из-за того, что я хочу доставить тебя в полицию.

— Вы… в полицию? — В глазах девушки появилось загнанное выражение.

— Скажи мне, почему ты так боишься полиции? — мягко спросил он, пытаясь, видимо, вызвать ее на откровенный разговор.

— Не ваше собачье дело!

На его лице мгновенно появилось надменное выражение.

— Ну ладно. На этом, думаю, мы закончим. У меня впереди тяжелый день.

— Не пойду я ни в какую полицию. Вам придется сбить меня с ног и тащить за волосы.

— Очень заманчивая картина! Перестань наконец притворяться. Твои прелести больше меня не трогают. Хотя прошлой ночью, если бы я захотел тебя, то обязательно получил. Да в этом здании вряд ли найдется мужчина, который бы тебя не захотел. Ты очень привлекательная молодая женщина. Но я никогда не связываюсь с проститутками. И никогда не свяжусь.

Кэрол была просто потрясена этими словами. Что же такое она сделала, что позволяет так думать о ней? Да, она считала его настоящим мужчиной, и очень привлекательным мужчиной. Но не сделала ни одной попытки привлечь его внимание. Ничего, ровным счетом ничего не думала и не совершала, что могло бы вызвать такое раздражение.

А он снова и снова называет ее проституткой. И абсолютно убежден в том, что она очень неразборчива в отношении мужчин и использует свое тело как защиту в самых трудных жизненных ситуациях. Созданный им образ был настолько далек от реальности, что моментами просто хотелось расхохотаться ему в лицо. Но вместо этого она испытывала боль, боль, как от удара ножом в самое сердце. Такую боль она уже испытывала не раз, когда соседи перешептывались у нее за спиной.

Он крепко взял ее за руку, вывел из кабинета и, не отпуская, повел к лифту. Кэрол заметила только удивленный взгляд секретарши, когда они выходили из офиса.

— Вы сошли с ума, — прошептала она в лифте.

— Скажешь это в полиции.

— Вы не от-тправите меня в п-полицию. — Ее снова охватила паника, как только она представила полицейский участок. Зубы застучали, как от холода. Словно животное, загнанное в ловушку, она рванулась из его крепких рук и кинулась искать выход в движущемся, закрытом наглухо лифте.

Он грубо схватил ее и прижал к стене.

— Отстань от меня! — взвизгнула Кэрол. Слепая ярость охватила ее. — Отстань от меня, негодяй!

Он снова удержал ее всей мощью своего тела и силой мускулистых рук, бросив какую-то резкую фразу по-испански и сверкнув яркими глазами.

— Я не собираюсь причинить тебе боль. Почему ты так себя ведешь? Успокойся же! — процедил он сквозь зубы.

— Отпусти меня… отпусти меня! — дико закричала она. — Пожалуйста.

— Если я сейчас не отвезу тебя в полицию, то доставлю к себе домой. — Каждый мускул его тела был напряжен. Он бросил на нее взгляд, полный желания, от которого у нее подкосились ноги. В глазах его было море страсти. — Ты испытаешь такое, чего никогда раньше не испытывала ни с одним мужчиной. Я никогда никого не хотел в жизни так, как хочу тебя. Даже знание того, что ты доступна каждому, мне не помогает. — Кэрол чувствовала его горячее дыхание у себя на щеке. — И если я это сделаю, то ты пожалеешь, что не выбрала полицию.

Казалось, что его голос доносится откуда-то издалека. Слишком много других вещей отвлекало ее внимание: теплота его тела и мягкий, очень знакомый запах, бешено стучащая в висках кровь и горячее, странное жжение внутри. Все эти ощущения были такими новыми, такими яркими, что она невольно оказалась в их плену.

Их губы встретились. И при этом прикосновении тело пронзило словно электрическим током. Более сильного ощущения в своей жизни она еще не испытывала. Кэрол почувствовала его язык между своих губ, и тепло волной разлилось по телу. Она вся задрожала от прикосновения его рук к своим бедрам. Но все равно казалось, что его тело еще очень далеко и необходимо приблизиться к нему. Странный звук вырвался из ее горла, звук, который она не сразу признала своим. Он был похож скорее на крик дикого животного.

Неожиданно он разомкнул объятия, и, потеряв равновесие, Кэрол отлетела к зеркальной стенке лифта. Двери лифта распахнулись, и поток холодного воздуха ворвался внутрь.

Первым желанием было бежать. Но тут она увидела ряды припаркованных машин. Подземный гараж. Два человека мощного телосложения стояли по обе стороны лифта. Они было двинулись к ним, но в недоумении остановились, увидев своего хозяина в столь странном обществе.

— Убирайтесь отсюда! — крикнул им Алвеш де Оливейра.

— Но… мистер де Оливейра…

— Вон!

Еще секунда, и Кэрол кинулась бежать. Она уже промчалась несколько метров, когда железная рука легла на ее плечо. Она ударила его несколько раз довольно сильно — куда попало.

— Негодяй, — завопила она во весь голос.

— Тебе понравилось это! — воскликнул он, заключая ее в объятия и привлекая к себе.

— Не двигаться… и никто не пострадает, — раздался резкий незнакомый голос.

— Что за черт! — Де Оливейра повернул голову в том направлении, откуда донесся окрик, и замер, напрягшись от неожиданности.

Кэрол посмотрела вслед за ним и увидела двух мужчин, одетых в черное. У обоих в руках было оружие. Потрясенная, она раскрыла рот и во все глаза уставилась на них.

— Спокойно… А теперь отойди от него, — обратился к ней более высокий.

Кэрол моргнула, стараясь избавиться от наваждения, но люди в черном не были плодом воображения.

— Ну же… Ты оказалась умной девочкой и избавила нас от его телохранителей.

Дикий визг вырвался из груди Кэрол. Не успев ни о чем подумать, она закричала так, что крик эхом разнесся во всему гаражу. Звенящий безумный крик ужаса. Высокий мужчина бросился на нее, сбил с ног и повалил на землю с такой силой, словно хотел не только заставить Кэрол замолчать, но и вообще лишить жизни.

Огромная рука зажала ей рот, она почувствовала укол в плечо и, задохнувшись от боли, провалилась в кромешную тьму.

3

Первым возникло ощущение страшного холода. Потом сильнейшей головной боли. Затем она поняла, что слышит какой-то несмолкающий грохот, как будто кто-то колотит металлом о металл — грубый, все заполняющий звук. Может быть, этот звук идет изнутри? В горле пересохло. Не было никаких чувств, никаких воспоминаний. Мозг явно отказывался работать, но Кэрол заставила себя открыть глаза.

Взгляд упал на голую стену. Она шевельнула головой и застонала от боли. Оказалось, что она лежит на кровати — узкой жесткой кровати. Невыносимый металлический звук исчез, но уши все еще были полны им. Послышались шаги.

— Я думал, ты без сознания… А иначе убил бы тебя…

— Алвеш? — чуть слышно спросила Кэрол.

— Зачем я отослал охрану? Почему не позвонил в полицию? — тихим зловещим голосом произнес Алвеш и грозно взглянул на девушку. — Сказать почему? Я позволил похоти встать между мной и моими принципами. И чуть не поплатился за это жизнью. Но я должен выкарабкаться отсюда живым, чтобы отвезти тебя в полицию. И если существует справедливость на свете, то ты будешь доживать свой век за решеткой!

Ресницы ее дрожали во время этой речи. С огромным трудом, не сразу, Кэрол приподнялась и прислонилась к спинке кровати.

— Что случилось? — слабо произнесла она.

— Меня похитили!

Это ни о чем не говорило, но тут вдруг в памяти всплыли гараж, мужчины, оружие, нападение… последние минуты перед забытьем. Волной накатила слабость.

— О Господи, — дрожащим голосом прошептала Кэрол.

Алвеш де Оливейра выглядел теперь совсем по-другому. Пиджак расстегнут, на рубашке грязные пятна, черные волосы странно кудрявятся, весь какой-то взъерошенный. Вообще он совершенно не походил на того тщательно ухоженного, с гладкой прической джентльмена, которым был утром.

— Только без истерик! — предупредил он жестко.

— Вы сказали… вас похитили. Но я тоже здесь. — Кэрол свесила ноги с кровати и с трудом встала.

— Ну, значит, и тебя тоже похитили вместе со мной. Но я не просил их об этом.

Кэрол несколько секунд помолчала.

— И на том спасибо… Думаю, вы сделали что могли.

— У тебя осталась хоть какая-то способность здраво мыслить? — неожиданно снова ринулся в атаку Алвеш. — Неужели я обязан провести последние часы своей жизни с какой-то полупреступницей!

Кэрол сжалась от этих слов. Она совсем не считала себя ни преступницей, ни даже наполовину преступницей.

Конечно, этот человек просто опять хочет вывести ее из равновесия. Поэтому она заставила себя промолчать и сосредоточилась на обследовании окружающего пространства.

— Металлическая, -сказала она, прикоснувшись к стене.

— Спасибо, что они хоть оставили нам дырки для воздуха.

Кэрол изучила кровать и единственный стул. Маленькая тусклая лампочка была единственным источником света. Скудное освещение было привычным. Она выросла с ним, нередко приходилось сидеть и в кромешной темноте, когда нечем было платить за электричество… Окна не было. Около кровати стояло что-то похожее на ширму. За ней обнаружился маленький холодильник, стол, еще стул, старый буфет и какая-то ободранная небольшая плита. За деревянной перегородкой были лишь туалет и маленькая раковина. И ни одного окна! Ни одного, нигде.

Взгляд упал на дверь. Она инстинктивно взялась за ручку и стала ее дергать, но дверь, естественно, была заперта. Кэрол охватила паника.

— Где мы? — хрипло произнесла она.

— В металлическом контейнере, — произнес Алвеш бесстрастно. — Надеюсь, ты не страдаешь Клаустрофобией.

Что это такое, она не знала и на всякий случай промолчала. Привстав на цыпочки, Кэрол дотянулась до потолка. Ее рука попала как раз в одно из отверстий для воздуха, о которых говорил Алвеш, и холодный, всепоглощающий страх пронизал все ее существо.

— Это похоже на металлический гроб!

— Сколько времени? Мои часы разбиты.

Этот простой вопрос немного успокоил. Она снова подошла к кровати и поднесла часы к тусклой лампе.

— Десять минут восьмого.

— Как раз время чего-нибудь поесть.

— Поесть? Нас похитили, а вы говорите про еду? Я хочу побыстрее убраться отсюда.

— Думаешь, я не хочу?

Сильные пальцы коснулись плеча Кэрол. Он привлек ее к себе и взглянул в глаза.

— Я думаю об этом на два часа больше, чем ты. Я уже обследовал каждый сантиметр этого металлического ящика. Но кроме дыр для воздуха, одна сплошная сталь. У нас нет ни одного шанса выбраться отсюда самостоятельно, — холодно резюмировал де Оливейра. — Ты когда-нибудь видела такие болты? А это — единственный выход.

Она взглянула поверх его плеча и с трудом разглядела металлическую дверь, которая прилегала так плотно, что почти сливалась со стеной.

— Мы никогда не выберемся отсюда. В таком контейнере человек должен умереть от голода и страха.

— Не имею ни малейшего желания умирать здесь от голода и страха, -твердо заявил Алвеш. — Не думаю, что похитители собираются нас убить. Мертвый я не стою для них и цента. Кто-то очень тщательно разработал план похищения: у нас есть все необходимое для жизни — вода и еда. Они абсолютно уверены, что мы не сбежим, и не спешат встречаться с нами. Это позволяет надеяться, что на данный момент мы в безопасности, насколько вообще возможно быть в безопасности в подобной ситуации.

— В безопасности?

— Было бы хуже, если бы один из них сейчас сидел здесь с нами. Или если бы кто-то подошел к двери с той стороны, когда я барабанил в нее.

— Барабанил? — переспросила Кэрол.

— Я хотел узнать, есть ли снаружи охрана. Или попробовать привлечь чье-либо внимание. Но безрезультатно. Все равно будем пытаться. Есть же хоть какой-то шанс, что нас рано или поздно услышат.

Да, он дал надежду, за которую она немедленно ухватилась. Ощущать себя беспомощной было совершенно невыносимо. Но еще хуже был ужас, охватывавший при мысли о том, что в конце концов придут какие-то люди и возьмут ее жизнь.

— Слышишь, какая здесь тишина? Ни одного звука снаружи — ни голосов, ни шума машин, ни лая собак… ничего.