Оказывается, каждое второе слово в «31/2 минутах» или клеветническое, или оскорбительное, или то и другое вместе. Хуже того, мистер Импотент устал от шуток, что он быстрее прививки от гриппа, и намеревается вчинить мне иск. (Хотя ума не приложу, как он будет доказывать в зале суда, что может продержаться дольше таймера для варки яиц.)
 
       Пятница, 28 марта
       Страстная Пятница
      Только что прокуковала два часа в «Мэзон Берто», дожидаясь мистера Анонима. Кажется, прежнее маленькое кокетство вышло-таки боком, и он в обиде на прежние отказы решил сделать мне ручкой.
      Дальше – новое расстройство. Пришлось идти с Анжелой и маленькой Катей в кафе «Богема». Покуда Катя-младшая срыгивала материнским молоком мне в тарелку, официант стоял рядом и сюсюкал, абсолютно не обращая внимания на то, как куда более привлекательная Катя-старшая перебарывает позыв к рвоте.
      Весь вечер была в депрессухе, хоть и отправилась обедать с Франджипани и ее женихом-банкиром в «Лантан». Это дуреха думает, что может за него не волноваться, раз они уже подписали брачный контракт. Однако на случай, если он все же решится бросить на ветер половину своих золотых акций, она пригласила нескольких его бездетных коллег – развлекать меня.
      Поскольку в мои намерения решительно не входит делать кого-нибудь из этих кретинов отцом, сидела и ехидничала на их счет, а также развлекала наш столик (и все соседние), разыгрывая в лицах Анжелино поведение за ленчем.
      К концу вечера Франджипани как-то странно притихла. Даже ушла незадолго до того, как я доела, не дождавшись, когда ей вернут кредитку. Думаю, обиделась, что мое декольте привлекает такое внимание со стороны ее нового жениха!
 
       Суббота, 29 марта
      Включила автоответчик, боясь, что Анжела поймает на слове и оставит сидеть с тезкой. И дернул меня черт вчера посулить себя в няньки, до того как позвонил Фергюсон с куда более интересным предложением – прошвырнуться с ним по Одц-Комтон-стрит.
      Однако единственное сообщение на автоответчике оказалось от самого Фергюсона – он сообщил, что ему делают срочную пересадку кожи в ожоговом центре. Якобы он заснул в солярии, и теперь у него ожоги третьей степени на девяти десятых тела. Не знаю, может быть, теперь в ожоговом центре транслируют медленную эротическую музыку, но я, судя по звукам на заднем плане, склонна думать, что у Фергюсона нашлось на вечер занятие поинтереснее.
      Ну почему все вокруг – законченные эгоисты, готовые предать меня ради собственных развлечений!
 
       Воскресенье, 38 марта
       Пасха
      Покуда я взбивала себе праздничный гоголь-моголь, зазвонил телефон. Не подумавши, сняла трубку. О ужас! Это Анжела, просит сегодня ночью покараулить маленькую Катю, потому что они с Оболтусом решили помириться, – надо думать, на заднем сиденье его машины, где и началась вся трагическая история.
      Я, конечно, двумя руками за здоровую семью и ничуть не озлоблена из-за собственного одиночества и все же была вынуждена отказаться – боюсь подхватить коклюш. Пообещала Анжеле посидеть с крошкой, как только та получит все необходимые прививки и достигнет половозрелого возраста.
      Потом пошла к Элизе на девичник – ее хахаль-автослесарь лежит в больнице с заштопанной физиономией (утром налетел на фонарный столб).
      Элиза получила несправедливо большое пособие по сокращению штатов на моей прежней работе (которая по-прежнему реорганизуется с пугающей быстротой). Сказала, что подумывает на эти деньги открыть шикарный ресторан в Ислингтоне. Судя по той жрачке, которой она нас потчевала, ей лучше открыть ларек в Брайтоне. Впрочем, последнее соображение я мудро оставила при себе: лучше не открывать рот, когда жуешь исключительно жесткую ореховую котлету.
 
       Понедельник, 31 марта
      Проснулась, кажется, с ботулизмом, который подхватила вчера у Элизы. Все, больше я у нее не ем! Позвонила в «скорую» и на телевидение. По пути в больницу слабо заигрывала с фельдшером, а по прибытии мученически, но обворожительно улыбнулась собравшимся папарацци.
      И надо же как нехорошо вышло! Обследование показало, что у меня всего лишь небольшая простуда – видимо, заразилась от Молодого Либерального демократа, с которым общалась позавчера*. Хотя точно сказать не могу, все было как в тумане после пятнадцатой порции водки, которую он мне заказал в тщетной попытке добиться моего расположения.
      Вышла из больницы под грозными взглядами прессы и жалостливыми – медперсонала. Подозвала такси, потрясая коробочкой шипучих таблеток от простуды и бражкой с телефонами двух спасателей, медбрата и упомянутого фельдшера.
      Возвращаюсь домой и нахожу на автоответчике сообщение от литагентши со слезной просьбой перезвонить. Ответила только потому, что это наверняка срочно – обычно она и в рабочие дни не слишком упирается ради меня, а уж тем более в праздники.
 
       Вторник, 1 апреля
       Нет дураков
      Автор самого известного в Англии дневника, Катя Ликгстон, просит прощения у дорогих читателей мужского и прочего пола, что сегодня в «Лондонском сплетнике» ее заметки не будет. Она страдает тяжелым токсикозом, и снова начнет писать со следующей недели.
 
       Среда, 2 апреля
      Оказывается, я совершенно непреднамеренно заварила фантастических масштабов кашу. Вчера сказала редактору «Лондонского сплетника», что мучаюсь тяжелым токсикозом, имея в виду, что накануне выпила двадцать восемь бокалов водки с мартини. (Заливала горе после разговора с литагентшей, пыталась забыть, что весь тираж отправили под нож из-за отсутствия спроса, что надо мной висит угроза судебного разбирательства, а мою грандиозную литературную мистификацию все почему-то считают заурядным враньем.)
      Так вот, я думала, что редактор, как любой журналист, поймет мои слова правильно. Откуда мне было знать, что он принадлежит к новой плеяде газетчиков-трезвенников, поэтому воспримет их буквально и посвятит три сантиметра колонки моей воображаемой беременности. В итоге читатели «Лондонского сплетника» засыпали меня вязаными пинетками, колготками от варикоза и кремами от геморроя. Кроме того, борцы с абортами принялись обрывать редакционные телефоны и сообщать, что готовы несколько отступить от своей принципиальной позиции.
      Хуже того, только что позвонил мой сладкозвучный адвокат и сказал, что нерожденного ребенка уже пытаются отсудить тридцать два потенциальных отца, из которых я (насколько помню) спала только с тридцатью.
 
       Четверг, 3 апреля
      Мне начинает нравиться то внимание, которым окружена будущая мать. Даже вредные младшие редакторши из «Лондонского сплетника» теперь дергают меня по поводу материала более ласковыми, заботливыми голосами. Похоже, пресса наконец-то серьезно взялась меня освещать. Постараюсь выжать максимум из моей фантомной беременности.
 
       Пятница,4 апреля
      Мать прислала экспресс-почтой три комплекта ползунков. Бросила их на быстро растущую кучу ненужных детских вещичек в стенном шкафу. Даже если я когда-нибудь залечу (что крайне маловероятно), мой ребенок точно не будет ползать по Кингс-роуд в махровом полотенце.
 
       Суббота, 5 апреля
      Решила заявиться без приглашения на помолвку Франджипани в ее особняк, а поскольку у дверей наверняка дежурят репортеры с камерами и микрофонами, призвала на помощь Фергюсона. Он как раз собирался куковать в одиночестве всю ночь, поэтому охотно согласился надеть беременное платье и выйти навстречу взволнованной прессе в роли меня.
      Сама же, облачившись в прозрачное платье и обалденный лифчик «Ла перла», выскользнула с черного входа, впорхнула в машину и рванула через толпу журналистов.
      Когда я вошла, торжество было в самом разгаре: в бальном зале скучали человек двадцать гостей. Один из них, уважаемый обозреватель общенациональной газеты, подошел, протянул руку и сказал, что его девятилетняя внучка с удовольствием читает мою колонку.
      Вынуждена была ответить комплиментом на комплимент и соврала, будто моя восьмидесятисемилетняя прабабушка с удовольствием читает его статьи. Покуда мы купались в лучах взаимного расположения, его невзрачная жена смотрела на меня зверем и злобно насаживала на вилку мясные тефтельки.
      Франджипани явно не обрадовалась, но вынуждена была делать вид ради жениха, которого чрезвычайно заинтересовал покрой моего феерического платья.
      Всю ночь вынуждена была отбиваться от пьяных козлов, которые во время вечеринки заново пережили кризис среднего возраста. Почему-то они вообразили, что если женщина не в скафандре, ее можно лапать.
      Домой вернулась до рассвета, который вынуждена была наблюдать, сидя на жестком асфальте, поскольку так надралась, что не смогла подняться на три ступеньки.
 
       Воскресенье, 6 апреля
      Проснулась в розовых кустах с сильной тошнотой – наверное, не надо было мешать пунш с консервированными фруктами.
      Увы, раскрыв утреннюю газету, не обнаружила там своей фотографии в окружении старых греховодников под шапкой: «БУДУЩАЯ МАМА РАЗВЛЕКАЕТСЯ!»
 
       Понедельник, 7 апреля
      Непутевая мамаша Анжела заявилась сегодня в гости, кряхтя и отдуваясь под весом Кати-младшей и литровой бутылки с водкой, которую по моей просьбе спрятала от глаз прессы в сумке с ребенком.
      Попыталась отговорить меня от розыгрыша, сказав, что мне придется за следующие месяцы основательно располнеть, чтобы выработать характерную переваливающуюся походку.
      Поскольку я отказываюсь есть за себя одну, а уж тем более за двоих, возможно, Анжела все-таки: права.
 
       Вторник, 8 апреля
      Получила первое и окончательное предупреждение от редактора «Лондонского сплетника» в ответ на признание, что симулировала беременность, плюс несправедливо резкий отказ из издательства на присланную заявку (продолжение «З1/2 минут», рабочее название: «9 1/2 месяцев горького раскаяния»). Кажется, я в полном пролете.
      Знала, что не стоит, но все-таки позвонила дуре литагентше и попросила совета. Та полушутя присоветовала, чтобы я по примеру других амбициозных выскочек пошла сниматься в мыльную оперу. С возмущением бросила трубку. Это ж надо предположить, что я продам свою душу коммерческому телевидению!
 
       Среда, 9 апреля
      Решила избрать более достойный путь к славе и деньгам: продать свое тело в шикарный мужской журнал.
      Добрая секретарша в «Экономисте» ответила, что они клубничку не печатают. Пришлось снизить высокую моральную планку и позвонить фотохудожнику более рискованного толка. Тот сказал, что звезды мыльных опер – более ходовой товар, чем литераторши, но я все равно могу прислать мои «параметры».
      Отправила два поляроидных снимка, которые моя домработница-македонка все никак не украдет и не переправит в газеты – главным образом потому, что ленится пылесосить под кроватью.
 
       Четверг, 10 апреля
      Готовлюсь к тому, чтобы впервые заголиться на страницах прессы. В качестве первого шага решила временно отказаться от мужчин – не хватало, чтобы какой-нибудь малознакомый придурок выступил с сенсационными заявлениями: «КАК Я ПРОВЕЛ БУРНУЮ НОЧЬ С ОБНАЖЕННОЙ ФОТОМОДЕЛЬЮ!!!» Это разрушит мой тщательно культивируемый имидж умненькой, начитанной «зайки».
      Отправилась в хозяйственный магазин покупать заклепки и втулки для самодельного пояса целомудрия. Без особого удивления увидела за прилавком гниду-Себастьяна. Его уволили из «Макдоналдса» по жалобе анонимной клиентки, что он якобы трогает еду.
      Враг рода человеческого с подозрительным рвением помог мне выбрать нужные запчасти.
 
       Пятница, 11 апреля
      Отвергаю все предложения прошвырнуться по злачным лондонским местам, поскольку ношу теперь стальную защиту от мужчин и не могу надеть утягивающее белье. Всю светскую жизнь приходится вести по телефону.
      Первым развлек Фергюсон: позвонил и, заливаясь девичьими слезами, поведал свою скорбную повесть. От безнадежного романа с владельцем сети парикмахерских салонов в торговых центрах у него осталась лишь чудовищная химическая завивка и сильнейшее желание забиться в подполье, пока волосы не отрастут. Я, разумеется, ответила, что сам виноват: надо быть полным дебилом, чтобы связаться с человеком по имени Джино.
      Только Фергюсон бросил трубку, звонит Каллиопа из Калифорнии. Рассказывает, что пытается вылезти из депрессии, поэтому беспрерывно ест и уже набрала десять кило. Я искренне ужаснулась, потому что Каллиопа и прежде не отличалась особенно сухощавым сложением.
      Расстроилась из-за того, что ее черти занесли в Америку. Лучше бы она поселилась на Джерси, чтобы мне было куда податься в следующем году, когда я буду осуществлять свой план бегства от налогов под видом тура плейбоевской «Девушки года».
 
       Суббота, 12 апреля
      Анжела так ценит мой хороший вкус, что умолила поехать с ней на мебельный аукцион в Хакни. Говорит, ей – одинокой женщине с ребенком – не по карману купить подержанную коляску в более приличном предместье. Согласилась только потому, что тамошние мужчины вряд ли введут меня в соблазн.
      При встрече Анжела как-то странно на меня поглядела – обычно я балахонов не ношу. Она даже спросила, с какой радости я так вырядилась. Ответила, что некоторым, которые одеваются с дешевой распродажи, не пристало хаять мой шикарный наряд в стиле Дан Френч.
      Анжела по-прежнему смотрит недоумевающим взглядом. Медленно и спокойно объясняю. Что. Я. Одеваюсь. В. Модные. Хламиды. Поскольку. Хочу. Держать. Мужчин. На. Расстоянии. Анжела поднимает плохо выщипанную бровь и выражает крайнее изумление: она, дескать, не подозревала, что мне для этого необходимы такие решительные меры.
      На аукционе какой-то кретин попытался перехватить намеченную нами покупку. Я, разумеется, сразу подняла руку. Должна сказать, Анжела не слишком обрадовалась, переплатив по моей милости лишний фунт за сломанную коляску.
 
       Воскресенье, 13 апреля
      Поскольку теперь я не могу чихать, дышать, бегать за мужиками и вообще делать что-нибудь хоть отчасти полезное, поехала к Фергюсону в Хамстед. Застала его в тот момент, когда он собирался выпить флакон осветлителя для волос в попытке забыть Джино и его криворукую «химию».
      Вытащила моего мелодраматичного приятеля за неспаленные корни волос на кухню, хлебным ножом срезала его афро, вышла в сад и провела короткую, но трогательную поминальную службу. Потом в знак неуважения к человеку, который сумел изуродовать Фергюсона сильнее, чем матушка-природа, бросила мерзкие кудряшки в неглубокую могилу и подожгла.
      В приступе горя Фергюсон бросился в пламя, при этом его последние уцелевшие волосы вспыхнули, и я вынуждена была бесцеремонно полить их пергидролем от Версачи, который очень кстати оказался под рукой.
      Нет надобности говорить, что наше прощание получилось несколько скомканным: Фергюсон торопился в ближайшую парикмахерскую спасать то, что осталось от его лысины.
 
       Понедельник, 14 апреля
      Редактор мужского журнала прислал ответное письмо. Вежливо поблагодарил за полученные снимки и бюстгальтер размера 95С. Написал, что мои физические данные более чем годятся, а вот интеллектуальный уровень слишком высок и может отпугнуть некоторых читателей. (Подозреваю, что напрасно написала в графе «идеальный мужчина» – «мертвый», а в графе «хобби» – «расщеплять атомы». Вероятно, против меня сыграло и то, что я вообще смогла заполнить анкету без помощи мужчины-специалиста.)
      Ничего, зато теперь я смогу снять пояс целомудрия!
 
       Вторник, 15 апреля
      По-прежнему пытаюсь расстегнуть чертов пояс. Наверное, Себастьян, чтоб ему ни дна ни покрышки, нарочно дал мне неправильный ключ.
      Испугавшись, что теперь до конца дней должна буду жить, как монашка, позвонила Элизиному хахалю – автослесари должны в таких вещах разбираться. Тот послушно приковылял через час, принес ящик пассатижей и гаечных ключей. Час он одной рукой возился с моими стальными панталонами, потом сказал, что без автогена не обойтись.
 
       Среда, 16 апреля
      Пришлось выдержать мучительный бой со Службой спасения, зато теперь я свободна от стальной хватки антимужских трусов, которые так опрометчиво на себя напялила. Пришлось, разумеется, выдержать унижение, представ перед тремя дюжими спасателями, вооруженными пневматическим устройством для извлечения пострадавших из покореженных автомобилей и тюбиком вазелина. Однако не это самое страшное. Хуже то, что потом они наотрез отказались выполнить кое-какую мелкую работу у меня в квартире, а главный позор: пришлось публично сознаться, что не умею менять лампочки в люстре.
      Поскольку я категорически не согласна смотреть «Секретные материалы» в темноте (все знают, что щуриться вредно – появляются морщинки у глаз), поехала смотреть их к Анжеле в Тоттнем. Та немедленно оставила меня в роли суррогатной матери при орущем младенце и умчалась мириться с Оболтусом.
      Зная, что Малдер говорит, почти не разжимая губ, не стала дожидаться, когда маленькая Катя своими воплями обломает мне весь кайф, и плеснула джина в молочную смесь. Нет надобности говорить, что маленькая Катя спала всю ночь, как младенец.
      Когда утром вернулась мать-ехидна в сопровождении Оболтуса, маленькая Катя подняла дикий ор. Я решила, что хоть кто-то в этом доме не хочет меня отпускать. Напротив, мрачно объявила Анжела, потрясая пустой бутылкой из-под «Гордона», просто из-за меня моя тезка страдает первым в своей жизни похмельем.
 
       Четверг, 17 апреля
      С ужасом узнаю, что в Лондоне ожидается нашествие крыс. Значит, если я намерена и впредь гордо обходиться без мужской помощи, мне предстоит идти в местный супермаркет покупать сырные кусочки и другую домашнюю отраву.
      Несколько часов скупала все подряд и выстраивала линии обороны, зато теперь совершенно спокойна: ни один волосатый хищник не сможет ко мне подступиться, разве что двуногий, и только с серьезными намерениями.
      Вечером покинула мое тускло освещенное логовище и направилась во «Фридом», где Фергюсон дает прощальную вечеринку.
      После множества обломов на личном фронте и программ по улучшению внешности Фергюсон решил бросить работу в эскорт-агентстве. Отправляется искать себя в Индию, хотя, по-моему, лучше бы он поискал психиатра в Лондоне. Только подумать: сделал себе эпиляцию груди и головы и сидел на барной стойке по-турецки, облаченный в сари. Лучше б не позорился! С безопасного расстояния кинула ему таблетки от дифтерита и дизентерии в подарочной упаковке, а сама скорее к выходу, пока кто-нибудь не подумал, что мы знакомы.
 
       Пятница, 18 апреля
      Полдня прыгала на одной ноге, потому что на другой висела крысоловка. Из-за отсутствия искусственного освещения шарахалась ночью в потемках, позабыв, что за несколько часов до того превратила свое жилище в логово смерти. Только когда накрашенные светлым лаком ногти на ногах приобрели вампирский ярко-алый оттенок, решила все-таки прибегнуть к мужской помощи.
      Крысоморильщика сильно насмешило мое бедственное положение, однако мерзкие смешки скоро перешли в приятные хрипы, едва я сыпанула ему в чай крысиного яда.
      Он ушел, слегка покачиваясь после угощения, а я в ожидании ночи зажгла две свечки.
      Только расслабилась, вижу: по плинтусу в спальне бежит что-то четвероногое и мохнатое. Оглушила его томом поэзии Викрама Сета, взяла за хвост и сунула в морозилку.
 
       Суббота, 19 апреля
      Свечи кончились, пришлось звонить в аварийную службу лондонской электросети. Через пять часов приехал электрик и несколько удивился, что его вызвали заменить три перегоревшие лампочки.
      Нет надобности говорить, что он быстро исполнил требуемое, стоило мне открыть морозилку, правда, сначала со знающим видом объявил, что насквозь промерзшая крыса с застывшим звериным оскалом – на самом деле белочка и охраняется законом.
 
       Воскресенье, 20 апреля
      Отправилась в церковь какого-то там святого крестить Катю-младшую.
      Очень разозлилась, когда после долгих и нудных разглагольствований на божественную тему священник так рьяно опустил мою крестницу в купель, что забрызгал мне новехонькую замшевую жакетку.
      Видимо, оценив, что я единственная пришла на крестины в наряде, предполагающем только химическую чистку, Анжела презентовала мне японское электронное существо – плод противоестественного союза между психом и компьютером. Предполагается, что я должна его кормить, развлекать и брать на руки, когда оно плачет. Иначе, предупредила Анжела, виртуальное дитятко помрет мне в отместку.
      Не желая, чтобы на меня вдобавок к убийству белочки повесили еще и смерть несчастного тамагочи, украдкой оставила приемыша на ступенях церкви, пока тот еще пищал, требуя, чтобы ему поменяли пеленки.
 
       Понедельник, 21 апреля
      Отрыла морозилку, увидела между пакетом зеленого горошка и бутылкой «Абсолюта» белку, расстроилась и решила, как любая женщина, сбежать от своих проблем. Обычно в таких случаях помогает шоппинг. Местом шоппинга выбрала Гонконг, поскольку знаю особу, которая охотно оплатит поездку, лишь бы сплавить меня подальше от своего жениха-банкира.
 
       Вторник, 22 апреля
      Хлопнула взятой у Франджипани кредитной карточкой о стойку в аэропорту Хитроу и услышала, что все билеты на Гонконг проданы. Очень удивилась: думала, люди рвутся оттуда, бегут от коммунистов, а не прутся туда, да еще за свои деньги. В качестве последнего аргумента достала карточку «Пресса» (старательно закрыв пальцем просроченную дату) и получила сиденье в хвосте самолета рядом с туалетами.
      Приятно провела долгие часы перелета, рассказывая стюардессам, что их шелушащимся физиономиям не помешал бы хороший увлажнитель. После посадки направилась прямиком к отелю «Пенисула», поскольку слышала, что именно перед ним останавливаются золотые «мерседесы».
      Регистраторша высокомерно осведомилась, «забронировала ли мадам номер». Не желая падать в грязь лицом или оплачивать бешеный счет, указала на пожилого брунейца в тюрбане и с маслеными глазками, улыбнулась и сказала, что приглашена на чай к его высочеству. Старый ловелас, не будь дурак, тут же увлек меня в свой шикарный номер, напоил шампанским и тигровым бальзамом, а потом долго гонялся за мной вокруг роскошной кровати, потрясая пригоршней кредитных карточек.
      Сумела-таки постоять за честь западной женщины: бросила ему под ноги тысячелетнюю фарфоровую вазу – бесценное культурное достояние, а сама закрылась в ванной размером с футбольное поле, вопя (на несколько ломаном малайском), что триллионы триллионами, а я с карликами не сплю.
 
       Среда, 23 апреля
      Провела исключительно неудобную ночь в ванной размером с небольшой пруд, а на рассвете выскользнула из номера, пока мой благодетель мерно похрапывал, не подозревая, что его бумажник из змеиной кожи покидает гостиницу вместе со мной. Вышла на улицу и с возмущением обнаружила, что магазины здесь открываются даже позже, чем на Кингс-роуд. Вынуждена была просидеть несколько часов в забегаловке, попивая слабый зеленый чай и дивясь, как за сто пятьдесят шесть лет британского господства местные жители так и не научились заваривать этот напиток по-человечески.
      Потом, спустив валовой национальный доход нефтедобывающего налогового рая на острове Борнео, вскочила на паром до Коулуна (не в ту сторону) и оказалась на каких-то задрипанных островках, утыканных глинобитными лачугами и битком набитых пенсионерами в пижамах и с удочками.
      Как будто этого мало, меня тут же оглушила серенада: выступление Пекинской оперы под открытым небом. Барабанные перепонки лопнули сразу. Промучилась несколько часов, прежде чем пришел обратный паром, и я смогла вернуться на материк.
      Нищий мальчишка указал мне дорогу к ближайшей недорогой гостинице, несмотря на то, что я отказалась дать ему на чай.
 
       Четверг, 24 апреля
      Провела кошмарную ночь с крысами и тараканами, отбиваясь сумочкой «Прада» от вороватых немецких туристов, не говоря уже о том, что в полночь меня разбудили и обыскали гонконгские полицейские (они, видите ли, ищут иностранных карманниц, орудующих под видом проституток). Утром решила еще раз воспользоваться пластиковой карточкой брунейского знакомца. Все такси расхватали туристы-китайцы, я села на метро и в результате уехала куда-то совершенно не туда.
      Бутиков «Иссей Мияке» поблизости не обнаружилось, и я вступила в бой с местными жителями. У нас так не давятся даже на полной распродаже в «Хэрродс»! После двадцатого прилавка с тофу почувствовала тошноту и свернула в ближайшую аптеку. Шарлатан-травник продал мне какую-то дрянь – уверена, что это были толченые половые органы исполинской панды.
      Окончательно заблудилась и шарахалась по городу в темноте, выковыривая из зубов лекарство.
 
       Пятница, 25 апреля
      Отвратительно провела ночь на ротанговой циновке с деревянной чуркой вместо подушки и какими-то на редкость неразговорчивыми соседями – они всю ночь будили меня тем, что посасывали трубки с длинными чубуками. Утром бросилась под колеса первого же такси и умолила водителя отвезти меня в аэропорт.
      Пять часов до отлета шаталась по магазинчикам дьюти-фри.
      Села в самолет настолько разбитая, что поначалу даже не заметила усиленного внимания со стороны бизнесмена-китайца. Очнулась, когда он открыл бумажник, вытащил пачку дорожных чеков и спросил, согласна ли я выйти за него замуж. Я хоть и привыкла к внезапным предложениям руки и сердца, несколько усомнилась в мотивах косоглазого попутчика, поскольку обычно мне предлагают много больше десяти тысяч долларов. Вынуждена была грубо его осадить, сказав, что не выйду замуж за картавого.
      Вернулась домой. Распаковала пакеты из дьюти-фри. От усталости не смогла заснуть и пошла к холодильнику за бутылкой «Абсолюта». Белка по-прежнему там, чудесно сохранилась в вечной мерзлоте.
 
       Суббота, 26 апреля
      Из-за исполинской белки в морозильнике расходы на электричество выросли выше крыши. Судя по счету, который я сейчас держу синими от холода пальцами, лондонская электросеть решила ободрать меня, как липку. И это при том, что в холодильнике якобы использованы энергосберегающие технологии.
      В довершение беды лондонская весенняя холодрыга постоянно напоминает о заледенелой фауне в холодильнике. Колонку в «Лондонский сплетник» пришлось писать, поставив в ногах четыре недавно приобретенных мини-обогревателя.
      Покуда подключала к удлинителю еще три обогревателя, в дверь грубо постучали два молодца из какой-то природоохранной организации. Сказали, что пришли по наводке электрика. Как любой уважающий себя браконьер, обвиненный в убийстве редкого животного, ушла в глухую несознанку и категорически отвергла все обвинения, включая то, что создаю угрозу пожара в густонаселенном доме. Оба гостя живо заинтересовались моей недавно открытой криогенной корпорацией. Бросила им ледышку – пусть разбираются, а у меня есть дела поважнее – например, отправиться к Элизе и попросить, чтобы та обеспечила мне алиби.
      К сожалению, Элизе оказалось не до меня. Во-первых, ее автослесаря только что увезли в больницу с мозговой травмой – ему на голову упали обломки отработавшего российского спутника. Во-вторых и в-главных, пропала ее любимая персидская кошечка. А что мне, возможно, придется отбывать пожизненный срок за непреднамеренное убийство белочки – это Элизе по барабану. Только и твердила, что уже обращалась к экстрасенсу и теперь должна искать пушистую любимицу «под колоннадой в обители позора, где воют на луну бешеные псы».
      Ушла домой, поскольку, честно сказать, бегать по палатам парламента и вопить «кис-кис» – ночное развлечение не в моем вкусе.
 
       Воскресенье, 27 апреля
      Просыпаюсь от телефонного звонка. Экологическая полиция докладывает, что моя «белочка» на самом деле – обычная домовая мышь, только непомерно разъевшаяся на отравленной приманке.
      Можно было бы подать в суд на электрика за причиненное нервное расстройство.
 
       Понедельник, 28 апреля
      С матерью больше не разговариваю. Она, видите ли, боится, что на следующее Рождество я приеду в Барнсли без представительного мужика, поэтому решила взять дело в свои руки. Прежде чем бросить трубку, резко ответила, что в их глуши, быть может, приличных мужиков и впрямь днем с огнем не сыщешь, но уж в Лондоне от молодых холостяков проходу нет, и совершенно незачем за моей спиной записывать меня в службу знакомств.
 
       Вторник, 29 апреля
      Решила доказать маловерной мамаше, что она не права, и отправилась вечером на ипподром. Не обращая внимания на парочки, обнимающиеся под объективами фотоаппаратов, принялась высматривать «одиноких волков». Заприметила, что один молоденький субчик, потягивая пиво, смотрит на меня щенячьими глазами. Насторожилась, поскольку привыкла к более взрослым оценивающим взглядам. На всякий случай, прежде чем увлечь его за собой, устроила проверку: подошла, сказала, что я из отдела по контролю за продажей спиртного несовершеннолетним, и попросила показать водительские права.
      Как я и ожидала, он стремглав припустил к выходу.
 
       Среда, 30 апреля
      По-прежнему пытаюсь убедиться в своей привлекательности для сильного пола. Взяла у Элизы абонемент, пошла в их местный спортивный центр, села на велотренажер и принялась вяло крутить педали в ожидании, когда природа возьмет свое. Как обычно, на меня пялятся мужики за сорок и поперек себя шире, а молодые и симпатичные – исключительно друг на друга.
      Решила не падать духом и отправилась к Теддингтону. Он снова справляет новоселье: сменил неотремонтированный склад в Кентише на непереоборудованный в Клеркенуэлле. Несколько часов сидела и разговаривала с приятным холостяком, который казался идеальным во всех отношениях, пока я не попросила принести выпивку. Увы, пришлось вычеркнуть его из списка кандидатов, потому что моя квартира не оборудована пандусом, особо низкими полками и поручнями.