ГЛАВА 17

– Лейн?

Эва отступила на шаг и окинула взглядом покосившуюся хибару с бревенчатыми стенами, в которых зияли дыры и щели. Она снова достучалась, не сомневаясь, что Лейн там. Она узнала его пегую лошадку, привязанную позади лачуги.

– Уходить я не собираюсь, поэтому дверь открыть тебе придется.

Внутри послышался какой-то шорох, за которым последовал скрип открывающейся двери. Когда дверь открылась, на пороге показался Лейн, полностью одетый, но без шляпы, глаза у него покраснели и слезились. Он уставился на нее.

– Можно войти? – осведомилась она.

Он не шевелился. Просто был не в состоянии. Лейн уж никак не ожидал, что она самолично отправится на его поиски. Теперь он смотрел прямо ей в лицо, ничего не понимал, не знал, что ему сказать или что сделать. Он провел рукой по волосам и попытался собраться с мыслями. Он позволил себе забыться сном уже после того, как рассвело. С того времени прошло несколько часов, но у него все плыло перед глазами, и он поначалу решил, что ее голос ему просто снится. Но она действительно стояла здесь, собственной персоной, с всклокоченными волосами, обряженная в мешковатые брезентовые штаны, подвернутые так, что штанины заканчивались толстыми валиками. И, похоже, она действительно не собиралась уходить.

Он пожал плечами и отступил назад, давая ей пройти.

– Благодарю. – Она произнесла это очень вежливо. Слишком вежливо для данной ситуации. Хотела бы Эва, чтобы кто-нибудь подсказал ей нужные слова, ведь до этого ей с такими проблемами сталкиваться не приходилось. И она начала без обиняков. – Я приехала, чтобы извиниться за то, что произошло прошлой ночью, и просить тебя вернуться домой.

Он сунул руки в карманы и склонился над почти потухшими угольками, наполнявшими очаг. Так он и стоял, молча, неподвижно, не отрывая взгляда от потухшего огня, отчаянно желая, чтобы не было этой прошлой ночи, чтобы не было этих последних двенадцати лет.

– Лейн, прошу тебя.

Эва пристально смотрела на него. Он выглядел таким подавленным, таким одиноким. Как ей хотелось утешить его, но она боялась, что этим только все испортит. Он доверял ей, считал ее тем, чем она на самом деле не являлась. А теперь обижен и зол, и самое скверное – снова настроен против Чейза.

Глядя на его напряженную спину, она решила обратить на себя внимание. Эва приблизилась к нему на расстояние вытянутой руки.

– Лейн, я хочу поговорить о прошлой ночи. Он весь внутренне сжался. Он вообще не хотел с ней разговаривать, но одна мысль не давала ему покоя всю ночь, и он должен был это выяснить.

– Ты хотела этого, или Чейз принудил тебя?

– О Лейн. – Ладонь Эвы взметнулась к губам. Она набрала в легкие побольше воздуха, чтобы чуть-чуть прийти в себя, потом выпрямилась.

– Я… мы… мы оба этого хотели. Он ничего на это не ответил.

– Мы с Чейзом испытываем друг к другу сильные чувства, и мы не могли… не могли… О, Лейн, мне так тяжело.

Он повернулся к ней и обнаружил, что она стоит прямо напротив него, заламывая руки.

– Тебе тяжело? Ты никогда не узнаешь, чего это мне стоило. Никогда.

Внезапно она поняла, или ей показалось, что поняла, почему это все его так задело.

– Лейн, неужели ты испытывал ко мне какие-то особенные чувства?

Она отчаянно желала, чтобы это оказалось неправдой. Все, чего она добивалась – быть его другом, поддерживать его, помогать ему.

Он покачал головой. Он вовсе не намерен был делиться с ней тем, что до того, как воспоминания об Огги Овенс нахлынули на него прошлой ночью, он действительно находился в плену романтической увлеченности ею. Она никогда не узнает об этом, как не узнает, что с ним сделала Огги. Тем более сейчас. Поэтому он солгал.

– Нет.

– Тогда почему ты убежал? – Пустота, которую она увидела в его глазах, заставила ее вздрогнуть.

– Я был в шоке. Когда увидел тебя такую. И Чейза. – Он закрыл лицо руками. – Это как кошмарный сон.

Она потянула его за рукав.

– Тебе, конечно, было трудно это вынести, и мне очень жаль, что так получилось, Лейн. Мы должны были подумать о том, что ты или кто-то из ребят могут прийти в дом за Чейзом. Может, мне следовало сдержаться, но иногда люди просто не задумываются о последствиях. И происходит то, что неизбежно.

Он заметил ее слезы и быстро отвернулся, чтобы она не увидела его собственных.

– Но то, что уже произошло, мы поправить не можем, правда, Эва? Мы не можем ничего изменить.

Что-то в его тоне было странное. Она нахмурилась и вытерла слезы. Он был подавлен. Более подавлен, чем можно было ожидать в подобных обстоятельствах.

– Лейн, ты что-то скрываешь от меня? Так ведь?

Он замотал головой и отошел в дальний угол комнаты. Сломанная полка болталась над самым полом. Эва заметила груду жестянок и какие-то смятые бумажки, которые выглядели, как разворошенное гнездо. В дверь ворвался порыв летнего ветра, который прогнал грозовые тучи.

– Я знаю, что ты расстроен и из-за погибшего скота. Чейз как раз сейчас уехал, чтобы попытаться разыскать людей, которые в этом виновны. Как только тех, кто это сделал, найдут, жизнь снова войдет в нормальное русло.

Лейн рассмеялся. Этот жутковатый, мертвый звук совершенно не вязался с обликом совсем молодого парнишки.

– В нормальное русло? Наши жизни никогда снова не станут нормальными, Эва. Ни моя, ни Чейза.

Она пересекла комнату, обойдя седло, которое лежало на полу рядом с тощеньким тюфяком, и медленно произнесла:

– Моя собственная жизнь никогда не была нормальной в твоем понимании, потому что я вовсе не та леди, какой себя представила. Я не купалась в роскоши, я не жила в большом доме в Филадельфии.

Единственным способом достучаться до его сознания было сломать стену лжи между ними. Она потерпела поражение с Чейзом, потому что погрязла во лжи, и теперь она не хотела оставлять попытки спасти будущее Лейна.

Кажется, она полностью завладела его вниманием.

– Мое настоящее имя – Эва Эберхарт. Я актриса и танцовщица. Мои отец и мать продолжают ездить по всей стране и давать спектакли. Я сама вышла на сцену, едва научившись ходить.

Эва подняла глаза и обнаружила, что он, не отрываясь, смотрит на нее и слушает очень внимательно.

– Мое последнее место работы было в Шайенне. Я работала во второсортной забегаловке и картежном салуне до тех пор, пока не прочитала объявление твоего дяди в газете Монтаны, которую кто-то оставил на столе. Я решила попытаться спасти остаток своей жизни. Вот поэтому я приехала сюда, и поэтому так важно было убедить Чейза принять меня на работу. Мне нужно было с чего-то начать, чтобы потом получить необходимые рекомендации, поэтому я солгала, чтобы получить это место.

– Я всегда недоумевал, почему такая леди, как ты, решила работать у нас.

– Для меня это подходящее место, чтобы начать все сначала. – Она отвернулась от него. – А влюбляться в мои планы совершенно не входило.

– Так ты действительно любишь его? – Лейн присел на краешек кровати. Она прогнулась под его весом и жалобно заскрипела. Он внимательно смотрел на Эву, пытаясь представить ее на сцене салуна. У него ничего не получилось.

– Да, – прошептала она. – Я действительно люблю Чейза. А он теперь ненавидит меня.

– За что?

Она передернула плечами, подошла к открытой двери и несколько мгновений всматривалась в даль. Потом сделала несколько шагов вперед, оказавшись в полосе солнечного света, оглянулась через плечо и снова заговорила.

– Рамон подозревал меня в том, что я работаю на людей, которые пытаются свести счеты с твоим дядей. Прошлой ночью, когда вы сообщили ему об отравленном скоте, Чейз вообразил, что я занималась с ним любовью, только чтобы отвлечь его, пока дело не будет закончено. И убедить его в обратном я не смогла.

– Но ты же никакого отношения к этому не имеешь, так ведь?

Ей было больно даже от мысли, что он может сомневаться.

– Нет, – она покачала головой. – И, что очень печально, я почти ничего об этом не знаю. Все, что мне известно, – это то, что Чейз очень нуждается в тебе, Лейн. Он нуждается в любой помощи, чтобы сберечь свой дом и тот скот, который у него еще остался.

Чейз нуждается в тебе.

Лейну хотелось наорать на нее, обругать, затопать ногами. А где был Чейз, когда он сам в нем так нуждался? Где был Чейз, когда его племяннику было всего пять, шесть, семь, восемь лет? Где носило Чейза, когда Огги Овенс затаскивала его к себе в постель? Где он был, когда Лейн убегал на свою «постель» на полу кухни и, натянув на голову одеяло, плакал, пока не засыпал.

– Чейз ни в ком не нуждается, – заявил он ей.

– Еще как нуждается, Лейн. Ты нужен ему, и ему нужно найти возможность забыть годы, проведенные в тюрьме. Он так же нуждается в чьей-то любви, как и ты. Никто из нас не может жить без любви… Пожалуйста, Лейн. Пожалуйста, попытайся понять. Он все это время поступал так, как считал правильным.

– А не слишком ли поздно начинать новую жизнь, Эва? Что если ни один из нас не в состоянии порвать со своим прошлым?

– Нужно верить, что мы сможем, – настаивала она.

Он хотел верить, он действительно хотел верить ей, но он боялся. Когда он был еще ребенком, он мечтал о том, что приедет Чейз и спасет его от Огги. Потом, когда он подрос, Огги больше не заставляла его ложиться с ней в постель, и он перестал ждать возвращения Чейза, потому что боялся, что дядя узнает, что он натворил. Когда он возмужал, Огги оставила его в покое. Но вместо этого начала использовать его, как рабочую скотину, заставляя вкалывать до седьмого пота, пахать, ставить силки и отстреливать мелких зверюшек на пропитание. Мрачные воспоминания о тех годах были спрятаны в самый дальний уголок его сознания. Это единственное, что он мог сделать, когда ему больше не на что было надеяться, не осталось, во что верить. А теперь Эва настаивает, чтобы он начал все сначала.

До вчерашнего дня Лейн был убежден, что Эва – ангел, посланный с небес помочь ему преодолеть все трудности и препятствия. Теперь, когда он разочаровался даже в ней, как она может ждать от него какой-то веры в себя самого, или того, чтобы он забыл о своем ужасном прошлом.

Лейн поднял свое седло и взвалил его на плечо. Он нашел свою шляпу и нахлобучил ее на голову. Эва направилась к нему. Когда он поднял глаза, она уже стояла рядом с ним снова.

До чего настойчива эта женщина.

– Ты вернешься домой вместе со мной? Он покачал головой.

– Не могу. Для меня нет пути назад. Ничего не вышло. Эва была в таком отчаянии, что готова была упасть перед ним на колени.

– Прошу тебя, Лейн. Не поступай так со мной. Что бы там ни случилось, Чейз любит тебя. Я это знаю. Конечно, временами он этого не показывает, но это просто потому, что не знает, как это выразить. Он боится за тебя, Лейн. Он боится, как бы не обидеть тебя еще больше, чем уже обидел, он просто хочет, чтобы все было хорошо…

Лейн отшвырнул седло в сторону. Оно плюхнулось на кровать, но не удержалось и соскользнуло на мокрый пол.

– Хватит, Эва. Я не могу вернуться домой и не вернусь, даже ради тебя…

– Но…

Он поднял руки над головой.

– Ты очень многого не знаешь, слишком многого. Все, в чем я после этой ночи уверен, – назад я вернуться не могу.

Она схватила его за руку.

– Я уже говорила тебе, я очень виновата. Если бы я могла все исправить, если бы я могла повернуть время вспять, я бы сделала это.

Она отвечала за каждое слово. Она сомневалась, что с каким-нибудь другим мужчиной способна была испытать то же, что и с Чейзом. Она потеряла его доверие и любовь, но теперь, если бы она смогла спасти Лейна, облегчить ту боль, которая читалась в его глазах, она бы почувствовала, что жила не напрасно.

Он вырвался из ее рук.

– Ты ничего не можешь переделать, Эва. Поэтому даже не пытайся. – Он снова потянулся за своим седлом. Когда он направился к двери, она семенила рядом, не отставая ни на шаг.

– Куда ты поедешь?

– Не знаю.

– А как ты будешь жить? – Она бросила взгляд на кобуру, висевшую на его бедре, на розу, искусно вытисненную на коже. Нежное растение и смертельное оружие. Чудовищное, нелепое сочетание.

Все так же стоя к ней спиной, он передернул плечами.

– Проживу как-нибудь.

Он вышел из хижины и сразу оказался в полоске солнечного света. Эва шла за ним по пятам. Солнце ласково пригревало. Оно посылало свои лучи на промокшую землю и высушивало влагу, но Эве было не до красот природы. У нее в запасе больше не осталось убедительных аргументов, и она просто бежала за Лейном, направлявшимся к своей лошади. Они завернули за угол хижины. И тут Лейн остановился, как вкопанный, и Эва с разбегу врезалась в него.

Эва услышала щелчок – кто-то взвел курок – и оцепенела. Она выглянула из-за плеча Лейна и сдавленно вскрикнула. Низенький пожилой человечек в толстенных очках, брюках в тонкую полоску и котелке на голове направил дуло револьвера прямо в сердце Лейна. При любых других обстоятельствах она бы приняла этого маленького усача за счетовода или клерка. Но оружие делало его смертельно опасным.

Его угроза прозвучала совершенно недвусмысленно.

– Стойте, где стоите. И даже не думайте бежать. К вам это тоже относится, барышня.

Дуло револьвера снова смотрело на Лейна.

– Брось седло на землю. А потом леди расстегнет ремень твоей портупеи. Смотри, без фокусов, – предупредил он ее, – потому что мне ничего не стоит пришить вас обоих.

Руки у Эвы тряслись. Она обошла вокруг Лейна и, наконец, с трудом расстегнула на нем портупею и бросила ее на землю.

– Вы кто такой, мистер? – поинтересовался Лейн.

Эва поразилась тому, как невозмутимо звучал его голос.

– Байрон Хант. Ты наверняка обо мне слыхал. Лейн покачал головой.

– Вовсе нет.

Эва заметила, как на лице незнакомца промелькнула тень разочарования.

– Я тоже о вас ничего не слышала, – добавила она.

– Но этого не может быть. Я – один из братьев Хант. – Он ухмыльнулся Лейну. – Помнишь меня, парень? Мы с тобой встречались, когда ты еще пешком под стол ходил.

Стоя под дулом револьвера, Лейн шагнул вперед. Эва схватила его за пояс, когда Хант опять пригрозил выстрелить.

– Я убью тебя, – пообещал Лейн.

– Лейн, умоляю тебя, – прошептала Эва.

– Не волнуйтесь за меня, мэм. Он может строить какие угодно планы. Но он не проживет так долго, чтобы иметь возможность их осуществить.

– Вы собираетесь убить нас обоих? – спросила она.

– Останетесь ли вы, барышня, в живых или нет, зависит от того, насколько вы втянуты во все это.

– Не надо мне твоих одолжений, – буркнула она.

– Что-что? – переспросил Хант.

– Ничего. – Эва почувствовала, как напрягся Лейн, но не отпускала его. Он весь покрылся потом, его смоляные кудри отливали синевой в лучах яркого солнца. Зная его вспыльчивый характер, Эва не могла рассчитывать на то, что он сохраняет ясность мышления настолько, чтобы обдумать план их дальнейших действий. – А я думала, вы в тюрьме, – ляпнула она.

Хант расхохотался. В толстых линзах его очков заиграли солнечные лучи, и вид его глазок-бусинок совершенно исказился.

– Нам удалось сбежать. И теперь мы собираемся заставить Чейза Кэссиди заплатить за все. Мы спалим дотла его дом и перебьем весь его скот. Его шлюха-сестра пристрелила нашего младшего братишку, а он сам помог засадить нас за решетку.

– Он вас всех прикончит, – заявил Лейн.

Эва дернула Лейна за пояс, чтобы заставить угомониться.

– Так вы не один? – спросила Эва Ханта. – Вы все время говорите «мы», но я никого другого поблизости не вижу.

– Мой братец отправился передать одно сообщение Кэссиди. И, скажу вам, я ожидаю, что оба они вскоре тут появятся. А теперь было бы неплохо, чтобы ты и твоя подружка вернулись обратно в хижину.

Лейн не двинулся с места. Он старался вызвать в памяти облик Байрона Ханта, пытался собрать воедино все детали обстоятельств смерти его матери. Трое мужчин уговорили его мать впустить их в дом. Пока его дядя был на пастбище, она приготовила им ужин.

Очкастый Хант тогда казался более высоким, сильным, грубым и зловещим. А этот человечек выглядел скорее похожим на коммивояжера, чем на убийцу.

– А почему я должен позволить тебе выстрелить мне в спину? – довольно резко произнес Лейн.

– Пожалуйста, Лейн, – снова зашептала Эва.

– Слушайся маленькую леди, сынок. И потом, ты мне еще на какое-то время понадобишься. – Его сюсюкающий тон внезапно сменился на приказной. – Давайте, двигайтесь.

Эва повиновалась. То же самое сделал и Лейн. Выражение его лица ее поразило. В его темных глазах, обычно метавших молнии, теперь не отражалось ровным счетом никаких эмоций. И эта напускная бесчувственность испугала ее больше, чем его угрозы. Теперь перед ней стоял холодный безжалостный убийца.

Она знала, что если бы Чейз сейчас был на месте своего племянника, его глаза были бы такими же холодными и колючими.

Хант подался вперед и отвязал длинную веревку, притороченную к седлу Лейна. Он жестом приказал им войти в дом. Эва пошла впереди. Едва только переступив порог, она начала искать что-нибудь, чем бы можно было запустить в Ханта.

Она остановилась посреди комнаты, как и Лейн, ожидая, когда бандит допустит какую-нибудь оплошность.

– Привяжи его. – Хант швырнул Эве веревку. Она остолбенела.

– Куда?

Он подслеповато заморгал и огляделся по сторонам.

– К ножке кровати.

Лейн уселся на пол и заложил руки за спину. Он молча смотрел Эве прямо в глаза.

Она смотрела на него. Так они безмолвно общались, когда она обматывала веревкой его руки и ножку кровати.

– Затяни покрепче, я собственноручно проверю.

Боясь, как бы не повредить Лейну, она подчинилась и отступила в сторону.

Хант проверил, как завязаны узлы, подтянул их немного и, в конце концов удовлетворенный, направил оружие на нее. Она села на пол возле другой ножки кровати. Но Хант, похоже, не собирался связывать ее.

Эва взглянула на Лейна. Он уставился на стену прямо перед собой, и, казалось, потерял всякий интерес и к Ханту, и к ней.

– И что нам теперь делать? – спросила она.

– Ждать. – Хант выбрал такое место у очага, откуда ему через открытую дверь было бы видно всю долину. – Мы просто будем сидеть тут, смотреть друг на друга и ждать, если вы только не соберетесь меня чем-нибудь развлечь.

Чейз на лошади продирался сквозь стадо ревущего скота, мечущегося из стороны в сторону. Посвистывая, покрикивая и вертя шляпой над головой, он загонял последних животных в широкие ворота в изгороди, которой было обнесено ближайшее к дому пастбище. Не слезая с лошади, он наклонился, закрыл ворота и задвинул деревянную задвижку.

Орвил уже сообщил ему, что Эва уехала.

Чейз оставил Рамона, Неда и Джетро во дворе вместе с Орвилом. Он не мог смотреть им в глаза и пытаться скрыть свою боль. Уже добрых полчаса прошло, а он все стоял за домом, не в состоянии двинуться с места и просто смотрел на отдаленные горные вершины, освещенные солнцем, и на холмы, расстилающиеся внизу.

Он думал о вчерашней грозе, такой бурной, яростной, и невольно сравнивал ее с теми краткими мгновениями, которые он провел с Эвой. Они были вместе всего одну ночь. Ночь, полную страсти и глубокого наслаждения.

И вероломства. У него в душе что-то перевернулось, когда Рамон доложил об отравленном скоте. Этого хватило, чтобы поверить, что Эва с самого начала участвовала в этом заговоре. А зачем еще бы она выманила его с ранчо, вынудила себя искать, а потом позволила ему овладеть ее телом. Она лгала.

Потом, после того, что сообщил ему Маккенна, после его стычки с Куинси Поуэллом, Чейз уже не знал, что о ней думать. Встречалась ли она – без ведома Поуэлла – с братьями Хант когда-нибудь после того, как бросила свою работу в Шайенне? Неужели ей так отчаянно нужны были деньги, что она согласилась помочь им? Может, это был единственный способ расплатиться с Куинси Поуэллом?

Черт, он даже не знает Эву Эберхарт, как же он может гадать, из каких побуждений она действовала?

Может, она не была ни в чем виновата, кроме того, что скрыла свое прошлое? Тогда ее единственный грех заключается в том, что она хотела начать новую жизнь.

Теперь, совершенно запутавшись в своих мыслях, он больше не знал, чему верить. Решив пока разобраться с одной проблемой, он снова вскочил в седло и вернулся к остальным.

После предупреждения Маккенны о том, что Ханты сбежали из тюрьмы, у него не оставалось ни тени сомнения, что они охотятся за ним. И не успокоятся, пока не доведут дело до конца.

Они отъехали уже на несколько миль от ранчо. Рамон и Джетро скакали рядом. Помощник вытер рукавом пот со лба. Джетро, прищурившись, посмотрел на полуденное солнце.

– Что-то начало припекать, – пробурчал он. Ни Чейз, ни Рамон ничего на это не ответили.

– Нам придется большую часть скота перегнать сюда, – объявил Чейз. – Орвила мы поставим сторожить, а потом трое из нас поедут в горы, чтобы собрать оставшихся коров.

Он собирался работать до изнеможения. Это отвлечет его от всяких мыслей. В его дверь постучала беда, и он должен сначала отогнать ее, вместо того чтобы предаваться размышлениям об Эве.

– Слушайте, никто не видел Неда? – Джетро смотрел в сторону ручья. – Он сказал, что ему нужно напоить лошадь и что он скоро присоединится к нам.

– А когда ты в последний раз видел его? – спросил Рамон.

Джетро сдвинул свою шляпу настолько, чтобы можно было запустить под нее руку и почесать в затылке.

– Черт, да я и не помню. – Минут двадцать-тридцать тому назад.

У Чейза внутри все похолодело. Его взгляд облетел долину. Никаких следов пропавшего работника.

– Никому не сметь отделяться, едем искать его, – приказал он.

Джетро смотрел на Чейза. Его густые пшеничные усы дрогнули.

– Ты думаешь, что-то случилось?

– Хотелось бы надеяться, что нет.

– Может, нам стоит перекусить пока и подождать еще несколько минут, – предложил Джетро.

– Не нужно больше ждать, – произнес Рамон.

Чейз знал своего помощника достаточно хорошо, чтобы понять, что означает его зловещий тон. Ухватившись за заднюю луку седла, он обернулся через плечо. У него екнуло сердце, когда он невдалеке заметил беспризорную лошадь Неда, лениво пощипывающую травку и нежившуюся в лучах солнца.

Джетро, изрыгая проклятия, стегнул свою лошадь и погнал ее через долину. Рамон метнул на Чейза угрюмый взгляд, и они оба помчались в том же направлении. Когда они подъехали ближе, Чейз увидел, что лошадь Неда вовсе не была без седока. Тело молодого ковбоя свешивалось с седла с другой стороны.

К тому времени, как они подъехали вплотную, Джетро уже перерезал ремни и уложил Неда на траву. Джетро еще не произнес ни слова, но Чейз уже знал, что Нед мертв. Его шея была неестественно выгнута, так что был виден розовый шрам от ожога.