"Но я постоянно верчусь, - говорила она со смехом. - Как ты можешь работать?"
      "Это не имеет никакого значения, любовь моя. Твой образ - в моем сердце".
      "Я тебя так люблю, Джон..."
      "Я обожаю тебя, Маришка..."
      Альбом с набросками падает на землю. Сотый раз Джон бросает свою работу, чтобы подойти к ней, взять ее на руки. Он ведет себя несерьезно, но так заботлив и нежен.
      Мэри подняла голову... Маришка... Маришка... Это ее Джон любил так называть. Он был уверен, говорил он, что первый дал ей это имя. Естественно, кто другой мог называть ее так?
      Она вся дрожала. Почему чудо произошло теперь.., только теперь? Мэри Армстронг исчезла, и возродилась Маришка Марицелли. Джон был ее мужем!
      У нее снова закружилась голова, и стены мастерской поплыли перед нею. Неужели все это было правдой? Она становилась сумасшедшей или действительно обрела память? Волна счастья охватила ее.
      - Джон... - позвала она.
      Ей ответила тишина. Джон уехал, потому что она сказала, что больше не любит его. Десять лет их жизни снова прошли перед нею. Квартира, где они жили в Нью-Йорке... Джон Марицелли стал знаменитым... Это был уже не тот молодой художник, которым она восхищалась в Ирландии, а зрелый мужчина, любовь которого также еще более окрепла.
      - Джон! - прокричала она еще раз с отчаянием.
      Джон! Это было последним криком Маришки, когда ледяная расселина разверзлась перед нею. Огромная масса холодного снега унесла ее в безмолвный белый мир. Жестокость судьбы оказалась тем более велика, что Маришка уже носила первого ребенка. Боль и отчаяние лишили ее сознания.
      Когда молодая женщина очнулась, она оказалась в ином белом мире.., мире простыней и больничных стен... Врач склонился над ее изголовьем.
      "Мы смогли вас спасти, миссис, но вы потеряли вашего ребенка..."
      Маришка смотрела на него, не понимая ни единого слова. И поскольку этот человек был наверняка сумасшедшим, она закрыла глаза и унеслась в тот мир, где нет ни печали, ни воспоминаний. Ибо у Маришки Марицелли больше не было прошлого.
      У нее не было ничего. Прошли месяцы. Бесконечные встречи с врачом.
      "Если вы не будете делать никаких усилий, вы не вернете свою память".
      "Но хотя бы намекните мне! Кем я была? Что я делала? Какую жизнь я вела до несчастного случая?"
      Она плакала и ломала руки. Но ее палач отказывался смягчиться.
      "Если я расскажу вам подробности вашей жизни, вы не выздоровеете никогда. Вы должны найти их в себе самой. Вы сами себе врач".
      Кэрол, сидя у ее кровати, повторяла те же слова.
      "Но скажи мне, по крайней мере, была ли я одна во время этой драмы?"
      "Ответ в тебе самой, Мэри".
      Как автомат, она поднялась и прошлась несколько раз по мастерской. Джон уехал. Она была в этом уверена. Овчарня опустела. Личные вещи художника исчезли из его комнаты.
      Да, Мэри хранила ответ в глубине своей души. Но впервые встретив Джона на берегу ручья, она его не узнала.
      Какое необычное испытание! Только ее сердце узнало его как единственную любовь, ради которой оно должно было биться.
      И теперь снова она ждала от него ребенка. Может быть, эта новая жизнь пробудила в ней память?
      Мэри взяла драгоценные рисунки. Когда она вернулась к машине, лежавший перед нею горизонт показался ей бесконечно далеким. Где искать Джона.., ее мужа?
      Он даже не знал, что она ждала ребенка... Маришка Марицелли обрела свое прошлое, но будет ли у этого ребенка, когда он родится, отец?
      Глава 15
      В однокомнатной квартире, которую Мэри сняла в районе Сохо, в Нью-Йорке, зазвонил телефон.
      Вся во власти своей постоянной надежды, Мэри сняла трубку. Это была Кэрол.
      - Ну что, дорогая? Все еще никаких новостей? Мэри готова была плакать от отчаяния. Уже прошел целый месяц.
      - Нет.
      - Но послушай! - воскликнула сестра. - Твой муж не мог испариться!
      - Тем не менее, - ответила она лаконично. И потом в сотый раз обрушилась на Кэрол с упреками:
      - Ваш заговор был нелепым, Кэрол. Ты должна была сказать мне правду, когда приехала ко мне на ранчо.
      - Нет, - твердо ответила сестра. - Советы твоего врача оказались превосходными. Доказательство тому: ты вспомнила все подробности прошлого.
      - Вы с Джоном меня обманывали.
      - Для твоего же блага.
      - Рассказывай! Какими жалкими ему должны были показаться мои вымыслы, когда я говорила, что ты страдаешь амнезией, а я должна за тобой ухаживать!
      - Мэри, сколько раз мне нужно повторять, что Джон тоже провел долгие месяцы в больнице с тремя переломанными ребрами и трещиной в бедре? У него не осталось никаких следов, но он отлично понимал твою растерянность.
      - Это не причина, чтобы устраивать заговор за моей спиной!
      - Ты несправедлива. Мы следовали совету специалиста, вот и все. Когда ты решила уединиться на этом ранчо, Джон купил овчарню, чтобы смотреть за тобой, надеясь также, что в конце концов ты узнаешь его.
      - Увы, это не удалось.
      - Ты думаешь, что он не страдал? Считаешь ли ты, что это очень утешительно для мужа - оказаться возле любимой супруги, которая смотрит на него как на постороннего?
      Мэри горько улыбнулась.
      - С ним обходились благосклонно.
      - Да, если признать, что ты вернула ему свою любовь. Но он мог задаться вопросом о глубине твоих чувств.
      - Я тоже сомневалась в его чувствах, Кэрол! Когда он подарил тебе эту небольшую картину, я умирала от ревности!
      - Идиотка! Джон так надеялся, что этот пейзаж пробудит в тебе воспоминания!
      Наступило молчание. Потом Мэри запротестовала снова.
      - Я полагаю, вы регулярно звонили друг другу, чтобы сообщать о состоянии больной?
      Кэрол вздохнула.
      - Тебе нравится причинять себе боль? Ты должна быть нам признательна. Вспомни о первых днях, проведенных на ранчо... Очень ли ты хотела видеть меня? Действительно, это Джон посоветовал мне отложить мой приезд... Пока он не увидел, что ты говоришь не правду. Тогда он посчитал более уместным попросить меня приехать поскорее. Если кто-то и был тут пешкой, так это я!
      Мэри кусала губы. Действительно, ее близкие делали все, чтобы ей помочь.
      - Хорошо, не будем больше говорить об этом.
      - До следующего раза! - подчеркнула Кэрол жестоко. - Я знаю также, что заставила тебя страдать, сказав, что Джон женат. Но это был идеальный психологический шок.
      - Идеальный! - повторила Мэри с горечью. - К несчастью, ты не предупредила Джона по телефону, и когда он появился в доме, то принял мои слова за чистую монету!
      - А разве ты должна была ему говорить, что больше не любишь его?
      - Дело не в том. Но поскольку ты все это устроила, разыщи моего мужа! Кэрол рассмеялась.
      - У тебя хватает наглости... Скажи мне лучше, что сказал сторож вашей старой квартиры?
      - Он казался удивлен, что я не знаю о ее продаже.
      - А директор галереи, где выставляется Джон, не знает, где его найти?
      - Нет. Джон сказал ему, что хочет взять несколько месяцев отпуска, и не оставил своего адреса.
      - Мне кажется, что все-таки не стоит пускать полицию по его следам.
      - Чтобы сообщить ему, что через семь месяцев он станет отцом? Каждое человеческое существо имеет право исчезнуть, если ему так хочется. Это вполне законно.
      - Я знаю... А его агент? Что говорит он?
      - Он утверждает, что не знает ничего, но я в этом не уверена. Господин Фридланд упомянул неясно о загранице... Но она велика!
      - Подожди-ка минуточку... Джон не из тех, кто любит путешествовать по свету или уединяться в монастыре где-нибудь в Индии. Но он мог снова вернуться рисовать в Ирландию. Погоди, вот одна зацепка! Вы были так счастливы в Керри...
      Мэри сразу не ответила. Конечно... Как она об этом не подумала? Она что-то коротко ответила в трубку и поспешила закончить разговор.
      Кэрол была права... Но Ноэми Рут, редактор журнала "Холлидей", где Мэри нашла работу, оказалась, увы, менее оптимистичной.
      - Что вы мне рассказываете, Мэри? Ирландия, конечно, не та страна, о которой можно сделать очерк зимой. Разумеется, наша цель - показать читательницам места, где можно провести отпуск... Почему бы не выбрать Париж?
      Ноэми Рут была рослой женщиной, рядом с которой Мэри чувствовала себя крошкой. Из осторожности молодая женщина сохранила девичью фамилию и, разумеется, умолчала о своей беременности. Поэтому, когда госпожа Рут сказала, что можно подождать до весны, Мэри покачала головой. В это время она уже будет не в состоянии путешествовать.
      - Я думаю, что Керри - восхитительное место зимой. Ирландия - не та страна, которую американские туристы будут ценить за морские купания! Даже в августе температура воды там не превышает семнадцати градусов. Но наши читательницы оценят ее немного старомодное очарование.
      Госпожа Рут искоса взглянула на нее. Эта настойчивость показалась ей подозрительной.
      - Вы знаете Ирландию? - спросила она коротко. Мэри покраснела.
      - Да... И я знаю также Париж.
      Расходы на командировку в Европу, разумеется, не пугали редакцию журнала "Холлидей", но главного редактора было трудно убедить.
      - Какие же развлечения предлагает эта страна в мертвый сезон?
      - О, массу! Конные бега возле Дублина, охоту на акул на южном побережье, охоту на лис.
      - Какой ужас! - прервала ее Ноэми Рут с гримасой отвращения.
      Мэри посмотрела на свои туфли. Ей оставалось только попросить отпуск на неделю и самой оплатить поездку.
      - Но почему бы и нет? - проговорила задумчиво ее собеседница.
      Надежда вернулась к Мэри, и после долгой беседы относительно сюжетов, которые надо будет осветить, решение было наконец принято.
      Мэри отправится в командировку через четыре дня.
      Через иллюминатор она с волнением смотрела на этот остров, слегка бугристый, как футбольный мяч. В аэропорту Дублина она взяла напрокат автомобиль и отправилась в путь по одной из пустынных дорог, составляющих очарование острова.
      Этот декабрь обещал быть морозным. Мэри, одетая в твидовые брюки, толстый белый свитер, дрожала, несмотря на свою шубу. Отопление в машине не работало.
      На воскресенье намечался забег рысистых лошадей, но до этого она должна была найти этот маленький дом в Шифте, крошечной деревушке, расположенной в ландах Керри.
      Возможно, Джона там не было? Но надежда связана с риском, говорил он ей на старом ранчо.
      Прошло уже десять лет. Но пейзаж показался ей таким знакомым! Ничего почти не изменилось. Было шесть часов вечера, и уже стемнело, когда она приехала в деревню.
      Если придется отправиться в обратный путь до Дублина ночью, то сможет ли она сделать это без риска заблудиться?
      Молодая женщина остановилась на старом постоялом дворе и попросила комнату.
      Хозяин, которого звали Патрик Мак-Доугал, выказал известное удивление, увидя в своем довольно простом, но очень чистом заведении американскую туристку.
      - Вы останетесь на несколько дней? - спросил он. Его речь была неторопливой, как у большинства островитян.
      - Не знаю. Во всяком случае, не дольше, чем до конца недели.
      Горничная нестерпимо долго искала ключ, чтобы показать ей комнату. По правде говоря, Мэри это не интересовало. Она горела желанием добежать поскорей до того домика, приютившегося на берегу ручья. Она поставила свой чемодан возле кровати и тотчас же вышла.
      Стал моросить мелкий холодный дождь. Небо надвинулось низко. Мэри ругалась, скользя на неровной тропинке. Было безумием ринуться сюда. Впрочем, что она скажет Джону? Признается ли она сразу, что обрела вновь память? Поверит ли он ей, когда она бросится в его объятия? Или же...
      Мэри остановилась в замешательстве. Может быть, муж заподозрит ее в каких-нибудь расчетах, когда узнает о ее состоянии?
      Она была почти готова повернуть назад. Но уже видны были серые камни стен и шиферная крыша... В окнах горел свет. Значит, там кто-то был?
      Ее сердце бешено застучало. Кэрол была права. Джон вернулся в эти края, где они познали безоблачное счастье. Машинально ее рука поправила на голове локоны, намокшие от дождя. Боже, она выглядела не лучшим образом!
      Залаяла собака, и внезапно дверь отворилась. Из нее выскочил рыжий сеттер и, разумеется, как верный сторож, бросился к молодой женщине.
      Значит, у Джона есть собака? Немного испуганная встречей с псом, Мэри попыталась его успокоить. К несчастью, ее слова еще больше возбудили его, и он с лаем принялся прыгать вокруг нее. Она не могла тронуться ни назад, ни вперед.
      - Тише, тише! - бормотала она не очень уверенно.
      Килл! - прозвучал женский голос.
      Фигура показалась на пороге. Собака остановилась. Мэри прищурила глаза, чувствуя себя скверно как никогда.
      Женщина была молода, с длинными белокурыми волосами, спадавшими ей на плечи. Свет из дома осветил на минуту ее очаровательное лицо. Мэри теперь могла бы узнать Анжелу, сестру Джона. Но это была не она...
      - Килл! - снова крикнула незнакомка. Сеттер послушался. Охваченная невыносимой тревогой Мэри повернула назад. Кто была эта незнакомка? Как глупо она поступила, не выяснив предварительно ничего! Жил ли Джон в этом доме? В висках у нее стучало. Мэри почувствовала, что не в состоянии больше ни о чем думать.
      Глава 16
      Ей казалось, что она переживает новый кошмар. Она подписала себе приговор, сказав мужу, что больше не любит его. Почему Джон должен был оставаться рядом с супругой, которая не только страдала амнезией, но и была равнодушной к нему?..
      - Вы не будете ужинать, мисс? - спросил хозяин, видя, как она поднимается по узкой лестнице, пахнущей воском. Мэри обернулась как лунатик.
      - Нет. Я очень устала в дороге.
      - Может быть, Сэнди принесет вам чашку супа?
      - С удовольствием. - Слова с трудом выходили из ее онемевшего рта. Мысль о том, что она совершила такое путешествие совершенно зря, угнетала ее.
      - Господин Мак-Доугал, вы не знаете, кто живет в небольшом доме, расположенном у въезда в Шифт?
      Мужчина оттянул вниз края своего свитера, слишком узкого для его широкой фигуры.
      - Я не знаю, мисс. Но горничной известно все, что происходит в поселке.
      Мэри опустила голову, смущенная немного удивленным взглядом Патрика Мак-Доугала. Хотя он и не проявил особого любопытства, выражение его голубых глаз выдавало изумление вопросом иностранки. Кто она и почему приехала посреди декабря в такую дыру? И почему хозяева этого дома могли ее интересовать?
      Поднявшись в свою комнату, Мэри опустилась на кровать и долго сидела неподвижно. Когда она перестанет действовать так импульсивно и безрассудно? Это было невыносимо - пересечь Атлантику, чтобы остаться ни с чем.
      Стук в дверь отвлек ее от мрачных мыслей.
      - Войдите!..
      Санди принесла ей поднос с едой. К ароматному супу она добавила салат, ломоть холодного мяса и яблоко размером с грейпфрут!
      Подобное пиршество вызвало у Мэри слабую улыбку. На этот раз память не отказала ей, и она вспомнила об этих огромных ирландских фруктах и овощах. Такими же были, например, лук и картошка.
      - Господи, как вы промокли, мисс! - воскликнула девушка, ставя ужин на стол. - Вы не хотите, чтобы я приготовила ванну? Вода вас согреет.
      - Да, пожалуйста.
      Мэри почувствовала, как она действительно продрогла.
      Она сняла шубу и мокасины и подошла к зеркалу. Да, она была похожа на призрак! Ничего удивительного, что пес Килл так подозрительно отнесся к ней.
      Комната была небольшой, но удобной. Бежевый палас являл некоторые следы износа, цветастые шторы не отличались особым вкусом, но вся комната и мебель дышали свежестью и чистотой, столь характерными для провинциальных гостиниц. Мэри обожала Европу и ее старомодную атмосферу.
      Санди вышла из ванной комнаты, улыбаясь во весь рот. Рыжеволосая, с голубыми глазами и носом, усеянным веснушками, девушка не могла бы скрыть своего ирландского происхождения.
      - Вам больше ничего не надо? - спросила она.
      - Нет, спасибо. Скажите, Санди, вы знаете, кто снимает тот небольшой дом, который расположен чуть в стороне от Шифта?
      - Конечно. Это иностранцы. Они приехали неделю назад. Но я не знаю их имени.
      Мэри не узнала ничего нового, но больше и не спрашивала. Санди направилась к двери и добавила весело:
      - Во всяком случае, мисс, кажется, наш поселок становится туристическим местом.
      Здесь очень редко можно увидеть американцев в такое время.
      Упавшая духом Мэри механически проглотила свой ужин, а затем окунулась в теплую ванну. Вечер не показался ей долгим, ибо она падала с ног от усталости. Прежде чем уснуть, она пообещала себе проявить больше храбрости и вернуться завтра к дому, чтобы рассеять все сомнения.
      Бледное солнце просачивалось через занавески, когда Мэри проснулась. Утро принесло ей совет: она не должна драматизировать обстановку и предполагать худшее. Неужели Джон здесь с какой-нибудь спутницей? Это было смешно. Но ей надо будет это проверить.
      Когда она спустилась, столовая пустовала. Разумеется, в этой гостинице почти не было приезжих. Мэри устроилась за небольшим столиком у окна. Главная улица Шифта оставалась такой же, как десять лет назад. Редкие автомобили, дрожащие псы, расположившиеся посреди мостовой, чтобы поразмышлять над своей судьбой, неторопливые сельские жители, бредущие по своим делам. Жизнь, словно снятая замедленной съемкой.
      По сравнению с ней Нью-Йорк казался автоматом для продажи кукурузных хлопьев, где жители, увы, напоминали зерна обжаренной кукурузы.
      - Добрый день, мисс, - промолвила Санди, принесшая кофе и булочки.
      Потом она поставила на стол ломтики разного сыра и варенье. Обслуживая ее, девушка не переставала говорить. Патрик Мак-Доугал оказался прав: Санди была в курсе всех дел. Благодаря ей можно было не покупать местную газету.
      - Вы знаете, - сказала она, - тут есть один постоялец, который меня спрашивал о вас, когда я сказала ему, что вы приехали из Америки.
      - Правда?
      Мэри не смогла сдержать улыбку. И она, значит, не избежала внимания разведывательной службы Санди! Она допила свой кофе и поднялась.
      - Подождите! - продолжала Санди. - Я вам еще не все рассказала о нашем постояльце.
      - Вы это сделаете вечером, Санди, - ответила Мэри с улыбкой.
      - Вы не будете обедать в гостинице?
      - Может быть, я пройдусь по окрестностям.
      Потом, решив, что она достаточно просветила Санди относительно своего распорядка дня, Мэри поднялась в комнату, чтобы надеть шубу.
      Теплый день удивил ее. Вчерашний дождь согрел воздух, и теперь весь поселок, казалось, утонул в море света, столь характерном для Ирландии. Маленькие белые облака бежали по небу. На старые дома легли пастельные краски. Внезапно желание увидеть маленький коттедж у Мэри исчезло, ибо ей захотелось взглянуть на тихую речку, которая, наверное, была очаровательна в этот час.
      Молодая женщина быстро пересекла деревню. Ее правая нога вновь обрела силу. В туфле все еще находился подпятник, но теперь уже Мэри не хромала.
      Не обращая внимания на дорогу, которая вела к маленькому дому, Мэри решительно зашагала по клеверному полю. В это время года трава была скошена, и пожухлый вереск окрашивал в коричневый цвет ланды, столь яркие летом. Ее охватило глубокое волнение, когда она услышала легкое журчание ручья, который петлял среди зарослей. Эта скромная, никому не ведомая речка была, однако, запечатлена для потомства благодаря кисти Джона Марицелли...
      Мэри пересекла перелесок и остановилась перед речкой, вспоминая прошлое. Ее воды поднялись после дождей, но оставались такими же прозрачными. Место было пустынным, и она вздрогнула, когда услышала хруст ломаемой ветки. Мэри замерла.., и на минуту оцепенела. Однако в глубине души она постоянно ожидала этого момента...
      Она видела высокий силуэт мужчины, полузакрытый ветвями ивы и повернутый к ней спиной. Воротник его куртки был поднят, но белокурые волнистые волосы, поворот головы могли принадлежать только одному мужчине... Значит, Кэрол не ошиблась? Мэри думала, что сейчас упадет в обморок.
      А где же обаятельная молодая женщина, которую она видела вчера вечером?
      Мэри заметила также мольберт и холст, с которым Джон работал. Какой чудесный способ отметить их любовь! Несколько минут она чувствовала себя неспособной шевельнуться. Уйти? Потребовать объяснений? Каких? Разве они не сказали все друг другу? Играть ли ей роль покинутой супруги, шантажирующей мужа рождением ребенка?
      Мэри не успела ни о чем подумать. Почувствовав, что на него смотрят, Джон медленно обернулся. Судя по его лицу, он был потрясен...
      - Мэри...
      Острая боль пронзила ее. Почему на ранчо он никогда не называл ее нежным именем Маришка?
      - Здравствуй, Джон...
      - Мэри! Это действительно ты?
      Он отложил свою кисть, и молодая женщина пошла к нему, словно чувствуя неловкость от этой встречи.
      - Я не сплю? - спросил он с недоверчивой улыбкой.
      Она засунула руки в карманы своей шубы и, подойдя к нему, остановилась перед мольбертом.
      - Рисовать этот ручей стало для тебя поистине навязчивой идеей!
      Джон встряхнул головой, точно пытаясь очнуться. Мэри догадалась о причине его растерянности. Исчезнуть без предупреждения, чтобы столкнуться лицом к лицу со своей бывшей супругой в затерянном уголке Ирландии, - это было выше его воображения.
      - Разве ты не знаешь, что художник - будь то живописец или писатель рисует или пишет всегда одно и то же? - Он пытался говорить насмешливо, но вдруг его голос дрогнул. - Мэри, что ты здесь делаешь? - спросил он.
      - Я могла бы задать тебе тот же вопрос. Только это место тебя вдохновляет?
      Он окинул ее потемневшим взглядом.
      - Не спрашивай меня о причинах, ты не поймешь.
      - Кто знает?
      Огонек промелькнул в его темных глазах. Он не мог догадаться, что память вернулась к ней, а она не собиралась в этом признаваться. Ситуация была слишком трудной.
      - Нет, ты не поймешь. Я не думаю, - промолвил он тихо.
      И снова установилось молчание. Джон, казалось, колебался, а потом сказал ровным тоном:
      - Когда я узнал у Патрика Мак-Доугала, что в его гостинице остановилась американка, мне в голову пришла мысль, что, может быть, это ты. Но это было невероятно, не так ли? Поэтому я спросил у Санди... Скажи, почему ты остановилась здесь под вымышленным именем?
      Мэри озадаченно смотрела на него. "Постоялец гостиницы", - сказала Санди. Значит, это был он?
      - Потому что я пишу под псевдонимом в журнале, и я назвала его... пробормотала она. - Но я не понимаю, Джон: выходит, ты тоже остановился у Мак-Доугала?
      Он молча кивнул головой.
      - В таком случае...
      Она не договорила, чуть не выдав себя. Мысли толпились в ее мозгу. Если не он снял коттедж, то женщина, которую она увидела вчера вечером, не имела к нему никакого отношения? Бурная волна радости охватила ее.
      Не отводя от нее глаз, Джон продолжал:
      - Я уже был в Шифте, Мэри. Я тебе это говорил, не так ли?
      - Да...
      - Но ты? Как случилось, что ты оказалась в этой деревне? Случайно?
      - Конечно. Мне поручено написать репортаж о скачках в Дублине. В перерывах я осматриваю эти края.
      - В перерывах? За триста километров от столицы?
      - Я наняла автомобиль.
      Он не настаивал. Несомненно, это подозрительное совпадение глубоко потрясло его.
      Мэри подняла на него свои васильковые глаза. Он не узнает правды до тех пор, пока она не будет уверена, что его любовь все еще жива.
      - Ты нашел здесь дорогие тебе воспоминания? - спросила она дрожащим голосом.
      - Да... - Сжав челюсти, он отвернулся.
      - Ты провел здесь свой медовый месяц, не так ли? На этот раз он с трудом сдержал свое волнение.
      - Откуда ты знаешь?
      - Послушай, Джон, я страдаю амнезией, но не глупостью. Твои частые намеки на то маленькое полотно, которое ты подарил моей сестре, были не очень таинственными...
      - Мэри, не пытайся ворошить мое прошлое.
      - Почему? Из-за... Маришки? Джон оцепенел.
      - Откуда тебе знакомо это имя?
      - Ты не знаешь, что говоришь во сне?
      - Именно по этой причине ты утверждала, что больше не любишь меня, когда мы виделись в последний раз? - прошептал он так тихо, что Мэри едва слышала его слова.
      - Да... Отчасти.
      Джон ничего не сказал. Машинально он стал собирать в ящик тюбики с краской, потом, сняв холст, сложил свои кисти. Откроет ли он ей правду или останется верен совету врача? И вдруг она оказалась в его объятиях.
      - Мэри... Глупышка... Я тебя люблю. Я так тебя люблю!
      Его губы помешали ей ответить, но тот поцелуй, который она вернула ему, заменил все слова. Она засунула руки под его тяжелую куртку и почувствовала, как бьется его сердце. Как она могла сомневаться в нем? Счастье поглотило ее. Джон поднял голову и заглянул ей в глаза.
      - Мэри, я думаю, что молчание теперь уже невозможно. Он еще сильнее прижал ее к себе.
      - Нет, ничего не говори... Я не хочу знать. Он нервно рассмеялся.
      - Любовь моя... Это нужно будет сделать... Я надеялся, что... Короче, нам нужно все же подумать о нашем будущем!
      Мэри, смеясь, вырвалась из его объятий и скользнула по траве. Все это было волшебством.
      - Отложим признания и планы до возвращения в гостиницу, - настаивала она.
      - Но... Почему? Что еще за последний каприз?
      - Ты увидишь!
      Он покорно вздохнул. Мэри казалось, что это место снова станет свидетелем их медового месяца. Очевидно, маленький коттедж уже не приютит их... Тем лучше.
      - Джон, что ты думаешь о кличке Килл для собаки?
      - Килл? - Он с удивлением посмотрел на нее.
      - Впрочем, это пустяки. Я расскажу потом! Ей не терпелось оказаться поскорее в своей комнате и сообщить ему свой чудесный секрет, о котором по ее фигуре пока нельзя было догадаться.
      Они быстро пересекли деревню. Когда они вошли в маленькую гостиницу, сердце Мэри готово было выскочить из груди. Патрик Мак-Доугал, за своей неизменной стойкой, протянул им ключи с понимающей улыбкой.
      - Хорошая была прогулка? Значит, вы познакомились? Конечно, соотечественники...
      Мэри вскинула ресницы.
      Случай, который непроизвольно предоставил ей хозяин гостиницы, был слишком хорош. И она им воспользовалась.
      - Что вы, господин Мак-Доугал, мы знаем друг друга много лет! Разрешите представить вам.., моего мужа.
      Никогда она не забудет выражения лица Джона в этот момент. Сперва он, казалось, ничего не понял, потом его взгляд остановился на ней. Он побледнел, выдавил из себя улыбку, открыл рот, закрыл и приглушенным голосом произнес наконец едва слышно:
      - Мэри!
      И тогда с торжествующим взглядом молодая женщина спросила, смеясь:
      - Что, Джон, мой дорогой, ты долго еще будешь прятать свою жену? Или ты.., меня не узнаешь?
      - Объясни, ради бога!
      Едва они вошли в комнату Мэри, Джон отнес ее на постель, удерживая в своих объятиях.
      - Джон! Немного терпенья! Если мы женаты десять лет, это еще не значит, что ты должен вести себя таким образом...
      Глаза Джона блестели.
      - Когда к тебе вернулась память? Расскажи.
      - Когда я нашла эскизы, которые ты оставил в овчарне...
      - Я так надеялся, что, несмотря ни на что, ты зайдешь перед отъездом.
      - Ты знаешь меня хорошо.
      - Достаточно, - сказал он, целуя в сотый раз ее лицо.
      - Лишь для того, чтобы вернуть тебе пейзаж, который ты подарил Кэрол.
      - Это был предлог. Ты ревновала меня к своей сестре.
      - Нет. К Маришке!
      Они рассмеялись. Потом Мэри снова стала серьезной.
      - Ну что, моя дорогая?
      - В тот вечер, когда мы поссорились, я не сказала тебе главного. Кэрол только сообщила тогда мне по телефону, что ты.., женат.
      На этот раз глаза Джона посуровели.
      - Как это она смогла? Что за глупая выходка!
      Мэри успокоила его одним жестом.
      - Она полагала, этот шок окажется достаточно сильным, чтобы вернуть мне память. К несчастью, я думала лишь об одном: женатый мужчина не сможет жениться на мне хотя бы для того, чтобы дать имя нашему ребенку.
      - Что ты хочешь сказать, Мэри? Значит ли это... Молодая женщина счастливо улыбнулась.
      - Да. Ты правильно понял, мой дорогой. Его губы задрожали от глубокого волнения.
      - Это наш ребенок вернул тебе память, Мэри... Молодая женщина кивнула головой.
      - Я буду ему благодарен вечно, - продолжал Джон.
      Его рука медленно скользнула по ее плечам и груди... Желание охватило их. Прошлое и будущее слились в этой минуте вечности.
      Вечности, которую они обрели дорогой ценой.