ГЛАВА 10

Жасмин переполняла скрытая радость.

Ей придется нелегко, ведь до свадьбы осталось совсем мало времени. Перед тем как сообщать гостям об отмене бракосочетания, нужно все как следует обдумать. В ее распоряжении было всего несколько часов, чтобы осуществить задуманное, но она решилась на это в считанные секунды, как только Северин сказал, что хочет отблагодарить ее.

Жасмин подумала о том, что недостаток времени сыграет ей на руку. Если бы его было больше, то мужчине понадобились бы месяцы, чтобы сделать выбор в пользу одной из двух женщин. А если дать им на раздумья годы, то они вообще ничего не решат. А так, благодаря соблазну новизны, они целиком и полностью отдавались во власть своих чувств.

Когда любовницы женатых мужчин предоставляли им время подумать, они допускали самую большую ошибку. После первой же ночи женщина должна ставить мужчину перед выбором: или она, или жена. Агентство по расторжению намечающихся браков прибегало к помощи разных джульетт. Мужчина терял голову именно тогда, когда у него не было времени, чтобы подумать и все взвесить. Поэтому никоим образом нельзя давать мужчине время на размышление. В сущности, благодаря этому приему Жасмин всегда выигрывала.

— Только ни слова родителям Северина о том, что произошло в море, — напомнила ей Николь по дороге из порта в Пеерхаген. — Скажем, что слегка промокли, но получили от прогулки огромное удовольствие.

В каждой семье есть свои правила, и Жасмин понимала, почему Николь не хотела расстраивать Розенштоков. В поведении Николь чувствовалось напряжение, она как будто боялась, что Жасмин все расскажет. Можно было подумать, что на карту поставлено все и, если старики узнают о случае с Северином, это будет препятствием для свадьбы.

И Жасмин, и всем остальным было ясно: Николь побаивалась, что допущенная по ее вине ошибка, которая могла стоить Северину жизни, станет темой обсуждения за семейным столом. Тем более она не испытывала желания говорить о героических подвигах Жасмин и Фалька.

Жасмин усмехнулась. Она считала неприличным со своей стороны сожалеть о том, что никто не узнает о ее заслугах. Но вот репутации Фалька совсем не повредило бы, если отец семейства всю оставшуюся жизнь будет испытывать к нему чувство благодарности за спасение своего старшего сына. Может быть, Николь и Северин сами не желают этого для Фалька?

Только ей-то какое до них дело? Она была счастлива. Еще одна тайна, которую она могла разделить с Северином, прибавилась в ее коллекцию. И связь, которая между ними только-только начала восстанавливаться, окрепла. До этого времени они не так часто смотрели друг на друга и каждый раз, когда их взгляды встречались, это был всего лишь вопрос или ответ. Но потом в их глазах появилась надежда, правда еще робкая и неуверенная, готовая в любую минуту погаснуть.

После сегодняшнего происшествия их глаза светились страстным желанием.

Они были как два влюбленных голубя, которые ждали момента, когда же наконец они останутся наедине и смогут признаться друг другу в своих чувствах. И теперь связь между ними была установлена навсегда. Воскресший Северин первой увидел Жасмин, свою спасительницу. Какая ирония судьбы! Сама же Николь допустила ошибку, едва не стоившую жизни ее жениху.

Николь проиграла. Не было никакого толку, что она весь вечер надоедала всем своей болтовней, пытаясь заставить Северина заняться в среду подготовкой мальчишника. В четверг она планировала организовать два похода — для мужчин и женщин — в специальные ресторанчики — с мужским стриптизом для женщин и девушкой из торта для мужчин.

— Северин, ты уже заказал столики в «Рефлер»? — набросилась на него Николь, когда он, подняв свой стакан с виски, пристально смотрел на Жасмин, очевидно не догадываясь, что это слишком бросается в глаза. — В этой суматохе я не успеваю позаботиться о предсвадебных развлечениях для своего будущего супруга.

Гюнтер Розеншток откашлялся.

— Жасмин, ты все время молчишь, — обратилась к ней Адельтрауд, сидевшая рядом. — Ты устала?

Жасмин кивнула.

— Ужасно устала. — Она действительно едва могла двигаться. После сумасшедшего заплыва, в ледяной воде каждая мышца причиняла ей боль, особенно в ногах. Как только она пыталась пошевелить пальцами, ей казалось, что у нее отнялись ноги. Жасмин потратила сегодня столько усилий, что ее тренер, который готовил ее перед турнирами, был бы потрясен. Она никогда не испытывала на воде такого чувства страха. Если бы она не успела схватить Северина за штанину, возможно, он бы сразу утонул в морской пучине. Ему невероятно повезло, как, впрочем, и ей тоже. Казалось, чем настойчивее Николь приставала к нему со свадебными проблемами, тем все больше он отстранялся от нее.

Очевидно, сейчас для Жасмин было бы лучше уйти из-за стола. Но не так-то легко было встать, скрывая накопившуюся усталость от того, что всего несколько часов назад спас жизнь человеку.

— Подожди, — сказала Адельтрауд, поднимаясь вместе с ней. — Я только хотела тебе… Ты ведь знаешь… — Не закончив ни одну из этих фраз, она взяла Жасмин под руку и повела ее в гостиную. — Жасмин, а теперь, пожалуйста, расскажи, что произошло на яхте? Сегодня слишком холодно, чтобы барахтаться в море даже одетыми.

Жасмин никогда в жизни не испытывала таких сильных сомнений по поводу того, чтобы солгать или сказать правду.

Но поскольку Жасмин не была членом этой семьи, у Адельтрауд не было никаких причин не верить тому, что она могла ей рассказать. Но должна ли она смолчать, не сказав всей правды, в пользу Николь?

— Северин упал за борт, — хладнокровно произнесла она. — Это случилось из-за ошибки Николь, которая бездумно повернула штурвал в тот самый момент, когда он снимал с себя спасательный жилет, чтобы надеть свитер.

— О Боже, Жасмин! — Адельтрауд схватила ее за руку. Ты должна рассказать мне все в подробностях. Пойдем… нет, на кухню не надо. Давай поднимемся ко мне. Если, конечно, ты не очень устала.

Жасмин улыбнулась и покачала головой. Ей все равно пришлось бы подниматься по лестнице. Каждый шаг причинял ей боль; казалось, что ее ноги весили тонны, и она с невероятным трудом отрывала их, преодолевая каждую ступеньку.

Адельтрауд привела ее в маленькую уютную комнатку. Только после того, как Жасмин села в удобное кожаное кресло, боль утихла. У стены стоял письменный стол, заваленный стопками писем, журналами и газетами. На низком круглом столике красовался букет алых роз из сада, которые наполняли комнату прекрасным ароматом.

— Ну хорошо, — сказала Адельтрауд, — а теперь рассказывай.

— Если коротко, то Северин упал в воду, а я прыгнула за ним. Я раньше участвовала в соревнованиях по плаванию. Это произошло спонтанно. Фальк повернул яхту, подобрал нас и привел Северина в чувство.

— Привел в чувство? Господи, Жасмин!

— Он действовал очень быстро и осмотрительно. И уже через считанные минуты Северин снова пришел в себя.

— А ты ничего не скрываешь от меня?

Жасмин наморщила лоб, словно задумалась.

— Ты должна простить меня, дитя мое, но наши сыновья не склонны рассказывать нам, старикам, правду, и я боюсь, что Николь тоже. Почему Фальк не приехал с вами в Пеерхаген?

— Он захотел остаться на яхте.

— А он… не был виноват в случившемся?

— Нет, — улыбнулась Жасмин. — Только не он.

Адельтрауд сделала глубокий вдох.

— Спасибо, Жасмин. Спасибо, что рассказала мне правду. Боже мой, сколько у нас было бессонных ночей из-за Фалька и Северина! Они всегда уверены, что мы ни о чем не догадываемся. И конечно же, мальчики избегают всяческих расспросов со стороны отца. Иногда Гюнтер просто не умеет правильно задавать вопросы.

Жасмин кивнула.

— Ты тоже это заметила? — грустно спросила Адельтрауд. — Но его можно понять. Северин и Фальк не разлей вода, хотя они такие разные. Я люблю Северина, он тоже мой сын, но, к сожалению, ему не хватает внутреннего равновесия.

Фальк совсем не такой: он никого не слушает и идет своей дорогой, проявляя иногда безумное упрямство. Самый большой недостаток Фалька — это его гордость. Северин же, напротив, плывет по течению. Всяческие глупости, которые они творили в детстве и юношестве, были результатом выдумок Фалька. Но Северин тоже всегда принимал в них участие. Если приходилось, Фальк брал на себя ответственность, но Северину никогда по-настоящему не доставалось. Правда, Северин ни разу не выдал брата.

Это прозвучало так, будто Адельтрауд воспринимала поведение старшего сына как достижение.

— Двенадцать или тринадцать лет назад, — продолжала Адельтрауд, — у нас в доме появилась полиция. На одной пляжной вечеринке какой-то парень потерял сознание и чуть не умер. Выяснилось, что всему виной были наркотики. Экстази. К счастью, у наших сыновей ничего не нашли. Но моему мужу этого было недостаточно. Понтер вызвал к себе Северина и заявил, что Фальк якобы рассказал ему об их присутствии на вечеринке. Северин тотчас во всем сознался, но клялся самым святым, что они не принимали наркотики. Тогда Понтер позвал Фалька и сообщил, что узнал от Северина о приобретении ими экстази.

Сегодня мне кажется, что это была самая большая ошибка, которую допустил мой муж. С тех пор отношения Гюнтера и младшего сына разладились. «Ты оклеветал меня, папа», — сказал тогда Фальк и вышел, не проронив больше ни слова.

У него было такое выражение лица… — Адельтрауд покачала головой. — Казалось, он презирает собственного отца.

— А потом?

— После того случая Фальк не упускал возможности померяться с отцом силами. Если раньше он просто спорил с ним о политике и социальной ответственности промышленности, то теперь их общение напоминало необъявленную войну. И могу тебе сказать, что со стороны Фалька это выглядело как-то по-детски, как нежелание ребенка прилично вести себя за столом. Знаешь, мой брак с Понтером никогда не был на грани разрыва, но мне кажется, что иногда мы забываем о трагедии, которую устроил нам Фальк и которая нас объединяет. В конце концов Фальк не был таким сильным, как он сам считал. Он увлекся игрой. А Фальк из тех людей, которые, за что бы ни взялись, делают это с полной самоотдачей. Он успел влезть в значительные долга, о чем однажды рассказал нам Северин, признавшись, что украл несколько чеков заказчиков, чтобы погасить карточные долги брата. Северин как раз тогда проходил практику на заводе в Ростоке.

Это невероятно возмутило Гюнтера, обвинившего Фалька в том, что он подтолкнул брата ко лжи и краже. Я думаю, что для моего мужа было бы лучше узнать, что Фальк ограбил банк. По крайней мере, он бы тогда считал, что Фальк проявил смелость и решительность.

Адельтрауд задумчиво посмотрела на Жасмин, и той стало как-то неуютно в ее мягком кресле.

— Жасмин, ведь правда, что Северин поступил благородно? Как ты думаешь? Он ведь тебе нравится, да? Украсть ради собственного брата! Но зачем тогда он обо всем рассказал отцу?

— Потому что бухгалтер мог бы заметить, что пропали чеки заказчиков, — выпалила Жасмин.

— Северин сам вел бухгалтерию и мог бы потихоньку возвращать деньги. В крайнем случае он мог бы продать один из своих домов в Берлине, доставшихся ему по наследству от матери Понтера. Она очень любила Северина. И даже если бы Северину не удалось вернуть эти деньги и вдруг открылось бы, что пропали чеки, разве хоть кто-нибудь стал бы подозревать его? Его даже не попытались бы обвинить в краже, ведь он сын владельца фирмы.

— А Фалька? — поинтересовалась Жасмин, делая вид, будто ничего об этом не знает. — Что произошло с ним?

— Шесть лет он прятался на одном острове в Греции. Так было даже лучше и для него, и для нас. Вот только отношения Гюнтера с Фальком до сих пор натянутые. И поэтому моему мужу лучше не знать, что сегодня произошло на яхте. Он может обвинить Фалька в том, что тот не справился со своими капитанскими обязанностями. Кроме того, он, скорее всего, не сдержится и скажет ему, что тот просто завидует Северину из-за Николь и таким образом решил устранить соперника. И Фальку уж точно не покажется это смешным. Насколько мне известно, у них недавно что-то было.

Жасмин постаралась напустить на себя безразличие. Адельтрауд тихонько засмеялась.

— Хорошо, Жасмин. Теперь тебе нужно поспать. У тебя очень усталый вид. И мне хочется заверить тебя, что я никогда не забуду о твоем поступке в отношении Северина.

Жасмин переполняли разные мысли и чувства. Адельтрауд явно питала особую симпатию к своему младшему сыну.

Да и сама Жасмин со своей гибкой натурой обманщицы не считала необходимым порицать Фалька за все его грехи юности. К тому же она до смерти устала. У нее едва хватило силы, чтобы раздеться и залезть под одеяло.

Ну и денек!

Но едва она успела улечься, как послышался негромкий стук в дверь. Жасмин оживилась. К сожалению, это был не Северин, который мог бы первым воспользоваться возможностью побыть с ней наедине. В комнату тихо вошла Николь.

— О, ты уже спишь? — спросила она.

— Давно и очень крепко, — ответила Жасмин, вытягиваясь на кровати.

— Ну же, подвинься, Жасмин. — Николь освободила для себя место и села на кровать рядом с подругой. Они частенько сидели так раньше в интернате.

— Я чувствую себя ужасно, будто по мне проехались колесом и четвертовали, — простонала Николь. — Жаль, что совсем не было времени поблагодарить тебя. Я думала, что у меня остановится сердце, когда Северин упал за борт. И все из-за меня…

— Но ведь ты не специально это сделала. И Северин вел себя довольно странно.

— Спасибо, Жасмин. Но я допустила ошибку, когда повернула штурвал, не дождавшись команды Фалька. Очень грубую ошибку.

— Но ведь все обошлось.

Николь вздохнула.

— Меня будто парализовало, — пожаловалась Николь. — В голове вертелось только одно: ты убила своего будущего мужа. Это наверняка какой-то знак.

— И какой же?

Николь улыбнулась.

— Просто так говорят. Может, это неправильно, что я… выхожу замуж за Северина.

Жасмин молчала.

Николь удобнее расположилась на кровати, придвинувшись к ногам Жасмин, и стала рассматривать ее ногти.

— Жасмин, ты…

— Что?

— Я должна тебе кое-что сказать. Тогда, пять лет назад, я специально хотела увести у тебя Северина, понимаешь? Я вдруг решила: ты его не получишь, он мой.

Их взгляды встретились.

Николь невольно улыбнулась.

— Я знаю, мы были подругами. Я считала тебя своей лучшей подругой. Именно поэтому мне пришлось так поступить. Я не знаю, поймешь ли ты меня. Жасмин, ты можешь не согласиться, но только благодаря мне ты стала совсем другой, не такой, как была до нашей дружбы. И было бы нехорошо, если бы ты первая вышла замуж за миллионера. Он принадлежал мне.

— Но я думала не о миллионах, — возразила Жасмин. — Я любила Северина.

— Только не надо, Жасмин. Тебе ведь было приятно, что ты можешь переплюнуть меня. Ученица оказалась лучше своей наставницы: с папочкиной стоянки подержанных автомобилей — к наследству огромного концерна. И не пытайся представить здесь все иначе. Нет, Жасмин, я не могла перенести этого. Я тебе все показала, я привела тебя к себе домой, чтобы ты пришла в изумление. Для меня это было необходимо, понимаешь? Не удивляйся, но мне на самом деле не хватает уверенности в себе. Мне все это нужно: модная одежда, «Порше», вечеринки, праздники, восхищение моей внешностью, чтобы чувствовать свое превосходство. Когда я захожу в бутик и продавщицы понимают, что я могу скупить весь их чертов магазинчик целиком, мне это нравится. Хотя я знаю, что все их внимание и услужливость — это неприкрытая фальшь. Ты можешь это понять? По крайней мере хотя бы частично?

Жасмин кивнула.

— В шестнадцать-семнадцать лет я поняла, что так устроена жизнь: я впереди, ты позади меня. И мне хорошо, когда я могу поделиться с тобой чем-то из моей прекрасной жизни. Я думаю, что ты должна быть мне за это признательна по гроб жизни.

— Ты будешь смеяться, Николь, но так оно и есть.

Николь не смеялась.

— Но в один прекрасный день я поняла, что есть еще и другой вид превосходства — такой, как, например, у тебя. Я видела результаты своих усилий: твоя внешность стала привлекательной и пацанка из пригорода Карлсруе превратилась в принцессу. Я могла бы гордиться этим. И я хотела этим гордиться. Но что-то тогда сдерживало меня. Скорее всего, это все твоя замкнутость…

— Что? И когда же это я замыкалась в себе? Что ты имеешь ввиду?

— У меня сложилось впечатление, что ты специально позволяла мне ощущать мое превосходство, когда мы были вместе. Ты пропускала меня вперед, потому что знала: мне это нужно как воздух. Ты с интересом наблюдала за мной, за моим стилем и нарядами, а сама просто расправляла крылья, подкрадываясь ко мне сзади.

Жасмин рассмеялась от души.

— Иногда мне казалось, что ты готова бросить меня в любую минуту, — невозмутимо продолжала Николь. — Я чувствовала себя зависимой от твоей доброй воли и снисходительности. Понимаешь?

— Думаю, да. Но если честно, раньше я этого не замечала.

— Да, это было мое субъективное мнение. — Николь кивнула и пристально посмотрела на подругу. — У меня дома всегда считалось, что нужно быть лучше всех и всегда получать только лучшее. Будучи умнее всех остальных, никогда нельзя позволять, чтобы тебя могли обвести вокруг пальца. Мой отец — хитрый лис. Ты ведь его знаешь. Для него нет ничего хуже, если кому-то удалось перехитрить его. Мои родители просто приходили в бешенство, если у кого-то машина была дороже, яхта больше или кому-то посчастливилось заключить более выгодную сделку. Я испытывала жизненную необходимость, чтобы ты всегда оставалась моей тенью. Я не могла себе позволить, чтобы ты вышла замуж раньше меня, а тем более за человека с таким наследством. Я должна была помешать тебе, чего бы мне это ни стоило. Да, я признаю, что это безумно подло и низко, но у меня не было другого выбора. Мне жаль, что так произошло… Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы мы снова стали близкими подругами.

Нам вместе всегда было так весело! Мы, как сестры, хорошо знаем друг друга. Например, я сейчас точно знаю, о чем ты думаешь.

— И о чем же?

— В действительности ты не можешь сердиться на меня, потому что ты великодушный человек. Тебе и в голову никогда не придет обогнать меня. Для тебя важнее другие вещи.

— Да? И какие, например?

Николь улыбнулась и, помедлив, ответила:

— Не заставляй меня вдаваться в подробности. А то я головой поплачусь за свои слова.

— Должна признаться, ты абсолютно меня не знаешь, — холодно сказала Жасмин. — Ты даже не представляешь, что на самом деле имеет хоть какое-то значение в жизни.

— Тогда скажи мне.

Жасмин на мгновение задумалась и искренне произнесла:

— Верность. Доверие. Если бы кто-то сказал, что ты уведешь у меня мужчину, которого я люблю, я бы только посмеялась. Теперь я знаю, что была слишком наивна. В принципе, мне не за что на тебя сердиться. Такое случается в жизни, и довольно часто.

— Да, конечно, — с облегчением заметила Николь и украдкой покосилась на часы. — А тот, кто позволяет обольстить себя, тоже не образец верности, разве не так?

Жасмин натянуто улыбнулась, но промолчала.

— Хорошо, а теперь я оставлю тебя. Тебе нужно поспать. — Николь опустила свои длинные ноги на пол и выпрямилась.

— Подожди, Николь, я тоже должна тебе кое-что сказать.

— Что же?

— Мне немного неловко об этом говорить… Северин и я… Короче, мы вчера переспали.

— Что?

— Вчера ночью, в кухне. Когда он не может заснуть, он всегда пьет молоко. А я искала свой мобильник. Там все и произошло.

— Ты лжешь!

— Тем лучше, что ты мне не веришь. Я так не хотела, чтобы незадолго до свадьбы произошло что-нибудь подобное. — Жасмин поправила подушку.

— Это так похоже на тебя! — Глаза Николь яростно сверкали.

Жасмин улыбнулась.

— Николь, можешь не сомневаться, Северин женится на тебе. Возможно, ему нужны твои деньги, а может быть, деньги твоего отца.

— Но это неправда! — закричала Николь.

— Тем лучше. А то я уже начала беспокоиться, как он отреагирует, узнав, что твой отец банкрот.

Вообще-то, она всего лишь хотела напустить туману, но в глазах Николь появился неподдельный страх.

— И кто так думает?

— Мой отец давно уже об этом говорит, — спокойно продолжала Жасмин. — Он уверен, что однажды ваш обман лопнет, и тогда придется забыть и о яхтах, и об украшениях. Кроме того, я собрала немного сведений…

— Ты просто сволочь!

Жасмин сложила руки на одеяле.

— Николь, я журналистка. А мой брат прокурор. Мы ведь люди со свалки и не желаем добра всяким выскочкам.

Николь побледнела.

— Жасмин, что все это значит? Что ты задумала?

Жасмин пожала плечами.

— Тебе нужны деньги? Сколько? Просто скажи, сколько тебе надо. Пятьсот тысяч?

Жасмин засмеялась.

— Да у тебя столько и нет. Это же все напоказ. А после свадьбы ты банкрот. Если об этом не узнают раньше.

— Миллион? — холодно спросила Николь. — Послезавтра ты получишь его наличными.

ГЛАВА 11

«И откуда мне взять миллион?» — думала Николь, закрывая за собой дверь в комнату Жасмин. Она брела по коридору, направляясь к ее с Северином спальне, и чувствовала, как нарастает внутреннее напряжение. Выписать чек с такого счета, чтобы Жасмин, решив забрать деньги по чеку после свадьбы, ничего не получила? Да, так она и сделает.

Наконец-то Жасмин раскрыла свои карты.

Само собой разумеется, что ей тоже хотелось отхватить кусок пирога. В принципе, давно пора было бы обо всем догадаться и предложить Жасмин денег. Каждый человек по своей природе алчный и завистливый. С того самого момента когда Жасмин окончила школу, она мечтала о красивой жизни. А в этом мире нет ничего, что нельзя решить за деньги. Николь успокоилась.

Но когда она вошла в спальню, ей вспомнилось другое, и это ее действительно беспокоило. Жасмин и Северин?

А если все это правда? Она разбудила Северина и устроила ему скандал. Он категорически все отрицал.

— А это ваше любовное шушуканье сегодня на яхте? Думаешь, я слепая? — кричала Николь.

Но он настаивал на своем.

— Ну хорошо, — через некоторое время сказала Николь. — Сейчас мне придется поверить тебе на слово. Я только одно тебе скажу: если выяснится, что у тебя есть что-то с Жасмин, я больше не буду покрывать все твои выходки. Сразу же пойду к твоему отцу и все ему расскажу. Тебе это понятно?

Шел восьмой час. За окном пели птицы и всходило солнце.

Умирая от голода, Жасмин только что вылезла из постели. Она спала как младенец, а теперь чувствовала невероятный аппетит. Ощутив прилив бодрости, она быстро приняла душ, натянула джинсы и футболку и спустилась вниз.

По дороге она встретила Адельтрауд, которая собиралась на два дня в Берлин, чтобы посмотреть, как идут дела в агентстве. Жасмин знала, что в этом не было особой необходимости. Вероятно, ей просто хотелось подышать берлинским воздухом, увидеть людей, окунуться в повседневную жизнь большого города. Кроме того, она испытывала желание заняться обычными делами, например базой данных своих клиентов, пока не началась свадебная суета с целой кучей всяких родственников, которых никто не знает.

Потом в кухню ворвался Северин, он был в пижаме и не до конца запахнутом халате.

— Вчера ночью Николь устроила мне скандал, — упрекнул он ее. — Она говорит, что ты призналась ей, будто мы позавчера переспали с тобой здесь, в кухне.

Жасмин засмеялась.

— Северин, не стоит принимать все так близко к сердцу. Николь просто сильно переживает перед свадьбой. Один раз ты уже бросил меня из-за нее. А тут я снова появилась. У нее просто разыгралась фантазия, и она решила тебя проверить.

— Это был блеф? — удивился Северин. — Неужели она не доверяет мне?

Жасмин сняла сковородку с плиты, так как омлет был уже готов, и пошла к шкафу с посудой.

— Хочешь что-нибудь съесть?

— Нет, утром я не могу есть, ты ведь знаешь.

Жасмин улыбнулась и, выложив омлет на тарелку, поставила сковородку в мойку. В мокрой мойке она зашипела. Потом Жасмин снова отправилась к кухонному острову, чтобы взять вилку. Наконец она села за стол напротив Северина.

— Жасмин, можно у тебя что-то спросить?

— Смелее.

— Ты меня сильно любила?

Она молчала, уткнувшись в тарелку.

— Ты меня все еще любишь? — настаивал Северин.

Жасмин подняла на него глаза и спокойно посмотрела на него.

— Не стоит задавать подобные вопросы, Северин. Любовь для меня не тлеющая соломинка, которая сгорает, как только любимый мужчина совершает ошибку. Конечно, любви присущ эгоизм. Я хотела быть с тобой счастливой, но ты решил по-другому. Несмотря на это, я желаю тебе огромного счастья и от всей души надеюсь, что ты обретешь его с Николь.

Северин накрыл руку Жасмин своей ладонью, нежно погладил ее и задумался. Через какое-то время он отвлекся от своих мыслей и, пристально посмотрев на нее, улыбнулся.

— Жасмин, Жасмин…

Она быстро провела рукой по его пальцам.

— Северин, через четыре дня ты женишься. Все уже решено.

Он слегка наклонился к ней.

— Ты права. Все решено. Но если бы это зависело от меня… — Казалось, он испугался, услышав собственный голос.

Он замолчал и выдавил из себя улыбку. — Жасмин, давай поедем с тобой куда-нибудь. Только ты и я.

— А как же подозрения и ревность Николь?

Он засмеялся.

— Я с удовольствием проведу пару часов со своей старой подругой. Тем более что ты тоже этого хочешь.

Жасмин не сопротивлялась. Сегодня она собиралась купить электронные шахматы для Рони, а ее сумочка до сих пор не нашлась. Значит, у нее не было ни денег, ни кредитки.

— Прекрасно! — сказал Северин. — Тогда, так сказать, мой нравственный долг — сопровождать тебя.

Когда приехал Фальк с сумочкой Жасмин, они уже давно были в дороге, направляясь к Ростоку. Он положил сумочку на кухонный стол и поднялся наверх. Кабинет отца был пуст. Скорее всего, он тоже был в Ростоке.