Проблемы с фантоматикой

Эссе написано в январе 1997 г.

1

В последнее время американские журналисты, по крайней мере самые впечатлительные, стали с некоторым отвращением писать о новом виде рекламы, появившемся у них на телевидении. Можно, например, увидеть Фреда Астора (Fred Astaire), танцующего с новейшей моделью пылесоса, или Джона Уэйна (John Wayne), пробующего новый сорт пива. И то и другое удивительно тем, что обоих персонажей уже нет в живых и что по заказу рекламы мультипликаторы-программисты воскрешают покойников. Возмущенный Рассел Бейкер (Russel Baker) написал в «International Herald Tribune», что теперь можно ожидать пожара Москвы 1812 года и Наполеона Бонапарта, заявляющего, что если бы в то время применили огнетушители такой-то фирмы, Москва бы не сгорела.

2

Такое неприятное начало будет непременно иметь еще более горькое продолжение: ничто не мешает тому, по крайней мере в США, чтобы появилась, допустим, Мэрилин Монро (Marilyn Monroe) в непристойнейших отношениях, например, с гориллой. Этому ничто не мешает, так как действует принцип nullum crimen sine lege, то есть если поступок не подлежит уголовному наказанию — можно повеселиться до отказа. Почему-то пока никому из юристов не пришла в голову мысль, что воскрешение умерших лиц, заслуживающих или не заслуживающих почтения, должно быть запрещено, а его осуществление — уголовно преследоваться.

3

Я только потому упомянул о «воскрешении» умерших в рекламных целях, что для меня речь идет не о мультипликации, которой пользуются в последнее время, например, кинематографисты («Star Wars», усовершенствованные компьютерными трюками, скоро появятся на экранах), а, собственно, о все еще отдельно лежащей сфере полной и истинной «виртуальной действительности», или, по-моему, — ФАНТОМАТИЗАЦИИ. Как я уже писал (не только здесь) и как предсказывал в 1963 году, речь идет о подключении всех чувств человека к компьютеру, который будет его «фантоматизировать», то есть некоторым образом погружать в фиктивную реальность. Это может быть невинное путешествие по Акрополю, экспедиция вглубь кратера Этны или Везувия, роман с царицей Египта Клеопатрой или борьба с самим «бичом Божиим» Аттилой. Такое скромное начало полной фантоматизации можно было бы осуществить, но оказалось, что есть трудности, которые не так-то просто преодолеть. Перечислю их здесь и немного опишу.

4

О самой тривиальной проблеме я уже писал: если в фантоматизированной реальности один человек должен встретить другого, то только в том случае, если встреченный будет реальным человеком, можно рассчитывать на разговор, или, в общем виде, на встречу с партнером, обладающим сознанием и ведущим себя разумно. В то же время фантом личности не сможет вести себя рассудительно, так как ни один программист в мире не в состоянии организовать «искусственный интеллект». Крайность такой ситуации в том, что контакты, включая и сексуальные, с произвольными особами, или спроектированными фиктивно или «воскрешенными» для интимных целей, даже извращенных, реализовать можно, но при этом необходимо, чтобы эти особы хранили полное молчание. Половые контакты можно запрограммировать, разговоры же просто не получатся… Если фантоматическое воскрешение все же должно быть запрограммировано, как, например, бег динозавров в «Парке юрского периода», проблема ограничивается размерами бюджета. Бег динозавров может быть недолгим, но требует недельной предварительной муравьиной работы программистов, поэтому дело сводится к стоимости и к тому, окупятся ли затраты на программирование фикции. Очевидно, что «Звездные войны» возобновляются (в виде так называемого remake) потому, что производители уверены: кассовые поступления от нового фильма, а точнее уже двух запланированных (имеется в виду еще «Imperium strikes back»), вернут затраты на программирование с колоссальным доходом. Не нужно забывать, что сейчас всем в мире управляют законы спроса и предложения, или законы рынка. Если тот, кто хотел бы пережить какое-нибудь фантоматическое приключение, обратится к специалистам, те насчитают ему, сколько будет стоить исполнение его желаний, и эта стоимость может оказаться для «клиента» чрезмерно большой. Поэтому в мире развивается Интернет и другие сети (локальные и нелокальные), тем не менее с полным «погружением» в фантоматические видения дело обстоит совсем туго: простое подключение к сети значительно дешевле, и поэтому одной из причин, тормозящей реализацию фантоматизации и возникновение «предприятий фантоматики», является финансовая. Однако, как я постараюсь пояснить ниже, не только это осложняет реализацию фантоматических приключений, но, рассуждая трезво, я решил начать именно с проблемы финансов, так как то, что не окупается, просто не подлежит производству: такие вот альфа и омега капиталистической экономики…

5

Допускаю, что производство фантоматических программ постепенно будет дешеветь, и тогда возникнет следующий этап активности. Появятся каталоги, в первую очередь, ТИПОВЫХ или СТАНДАРТНЫХ ВИДЕНИЙ, и пользование ими как электронными услугами будет становиться доступным для достаточно богатых лиц (экспедиция на вершину Эвереста, на Марс, путешествие в Иерусалим на две тысячи лет назад, присутствие среди хищных динозавров 65 миллионов лет назад, охота на львов и т. п. без конца). Этот тип программ не будет требовать индивидуальной настройки на ЛИЧНОСТЬ клиента. Клиент выберет себе из каталога желаемое видение, подключит к себе комплект электродов, очков и т. д., после чего переживет то, что пожелал, и заплатит за свои фантоматические переживания.

Но могут появиться и более состоятельные клиенты, то есть обладающие большими финансовыми возможностями и более требовательные, которые закажут, например, космическое путешествие, приближение к «поверхности событий» черной галактической дыры, акробатическое летное пилотирование, падение с вершины Empire State Building, собственную смерть с последующим воскрешением из мертвых, и даже пребывание в раю среди ангелов и святых…

Что можно будет с этими желаниями сделать?

Здесь, наконец, наступило время для описания надвигающихся трудностей особого рода, скорее проблемных. Позволю себе напомнить, что фантоматизация действительно может воздействовать на чувства, но только с тем существенным (как сейчас покажу) ограничением, что это лишь те чувства, на которые можно воздействовать извне тела: оптические, тактильные и т. п. Однако кроме этого в организме существуют иные чувства, не ориентированные непосредственно «наружу» тела, но информирующие мозг, в каком состоянии находится само тело. Во-первых, это проприоцепторы во всех мышцах и во многих тканях, благодаря которым, не оглядывая и не ощупывая постоянно руку или ногу, мы всегда знаем, в каком они находятся положении, распрямленном или согнутом, под нагрузкой или без нагрузки. Но «к счастью» для фантоматизации, посылаемые (в мозг) импульсы от проприоцепторов как-то имитировать можно, поэтому нам и будет казаться, что мы лежим, когда «по существу» стоим. В последнее время американское телевидение показывало (скверный как обычно) сериал «Superman & Lois», в котором «злой фантоматизатор» отправил эту пару в виртуальный мир. (Они оттуда выкарабкались кретинским способом, придуманным господами сценаристами, но я вспоминаю об этом не для рекламирования кинематографистов, а только чтобы убедить, ЧТО ФАНТОМАТИЗАЦИЯ УЖЕ СТАНОВИТСЯ ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ ТЕМОЙ.)

Однако, кроме информации от проприоцепторов, мы зависим также от органа равновесия, находящегося во внутреннем ухе. В состав этого органа входят три заполненные жидкостью дуги, соответствующие трем измерениям реального пространства, а также так называемые статолиты (ранее их называли отолитами) — по сути маленькие комочки солей кальция, которые земная гравитация прижимает к специальным волоскам (все это во внутреннем ухе), и благодаря движению этих комков, воздействующих на чувствительные волоски, мы осознаем и положение головы, и ускорение и торможение, вызванное движением головы или всего тела (например, в самолете или лифте), — именно здесь и «зарыта собака», так как фантоматизатор не может влиять на то, что происходит внутри головы (уха). Начну с того, что влияние импульсов (раздражителей) органа равновесия на самочувствие у разных людей разное. Так, например, второй советский космонавт, летавший на орбите сутки, Герман Титов, во время всего полета страдал от локомотивной болезни (обычно называемой морской болезнью), что оказалось и для наземного персонала, и для него самого неприятной неожиданностью, не предвиденной заранее. Есть средства, уничтожающие проявления этой болезни; раньше, например, применялась белладонна или экстракт крапивы, сейчас есть и более сильные препараты.

6

Фантоматизационные эксперименты показали, что у довольно большого количества фантоматизированных людей во время реализации виртуальных ситуаций определенного типа происходили неприятные и постоянные проявления локомотивной болезни. Почему? А потому, что импульсы, идущие от программ, обслуживающих чувства человека, сталкиваются с импульсами, идущими от органа равновесия. Первые «сообщают», что человек падает или летит, а сам орган «сообщает», что человек никуда не двигается — тем самым, естественно, вступают в противоречие фантоматизационная информация и информация, идущая от органа равновесия. Так как реакция на раздражители достаточно индивидуальна, она не всех доводит до проявления локомотивной болезни в такой степени, что процесс фантоматизации необходимо остановить. Однако этим препятствием нельзя пренебрегать, прежде всего потому, что оно существенно нарушает целостность переживаемого видения: сам факт, что человек начинает ощущать типичные для локомотивной болезни симптомы (тошнота, склонность к рвоте, потливость и т. п.), нарушает его внутреннюю убежденность в том, что он действительно выполняет действия, которые были запрограммированы. Проще говоря, возникает выразительная «ломка» целостного ощущения ИЛЛЮЗИИ как ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ.

7

Возникает вопрос: как тут быть? Это препятствие не является непреодолимым, однако технология и фантоматическая физиопатология должны каким-то образом с ним справиться. В настоящее время работы по обозначенной выше проблеме не ведутся активно просто потому, что имеются «большие сложности». Достаточно уяснить себе, как далеко мы находимся от «погружения в виртуальную реальность» человека, жаждущего настоящих переживаний во всей их полноте, далекой от скромных и отрывочно показываемых «виртуальных» сценок (например, по телевидению), чтобы понять, что преобразование иллюзии, из которой фантоматизированное лицо силой воли может в мгновение ока выйти, в деиллюзию, которая может стать тюрьмой для него, — это все еще задача, которую мы пока (перед входом в эру фантоматизации) решить не можем, даже если обойдем все проблемы (огромные), вызванные полной «пустотой» в тех местах видения, в которых должен был бы появиться другой человек, какой-нибудь Платон или умерший дядя или отец. Искусственного разума нет, до него нам очень далеко, но и независимо от этого необходимой оказывается такая селекция фантоматизационных программ, чтобы в них не доходило до «столкновений» импульсов, идущих извне организма (от компьютерной программы), с импульсами, идущими изнутри (не только, но прежде всего из органов, управляющих равновесием и эффектами инерции, сопутствующих ускорению или торможению).

8

Желанным пределом рассматриваемой здесь области физиотехнологии, очевидно, является, как я бы его назвал, «мир епископа Беркли», то есть такой, в котором действительно esse est percipi: существовать — это то же самое, что «быть ощущаемым». От достижения такого совершенства, которое nota bene должно скрывать в себе еще не одну неизвестную нам пока ни из опыта, ни из предвидения опасность, мы еще очень далеки. Тем не менее сам путь, само начало дороги, ведущей в сторону этой, может, райской, а может, и адской «фантоматической ловушки», уже предсказан, опознан, и даже — по крайней мере частично — опробован. Следует для себя осознать, что в нашем почти всюду охваченном рынком мире возникает, развивается и становится ценным именно то, что дает хорошие результаты производителю (по его расчетам). Именно такой расчет вызвал в мире бурное, даже лавинообразное, развитие компьютерных сетей, а одновременно — неотделимый от него, сопутствующий крупным технологическим инновациям новый тип проступков и даже опасностей не только экономического, не только политического, но и тоталитарного и даже военного уровня. Хотя бы этот пример должны иметь в виду те, от кого зависит развитие устройств и практики виртуальной действительности, чтобы в такой мере, в какой это вообще может оказаться возможным и выполнимым, заранее оснастить фантоматизационные программы какими-нибудь предохранителями. В упомянутом выше американском фильме про супермена это были просто светящиеся красные таблички с надписью EXIT (выход), а выход из иллюзии требовал только нажатия такой клавиши. Однако производители фильма должны были заметить, что надпись EXIT тоже может составлять неотъемлемую часть фикции, и что в таком случае тот, кто предполагает, что уже вышел из виртуальности и вернулся в нефальсифицированную действительность, может, по сути, покинуть одну иллюзию лишь для того, чтобы попасть внутрь другой. Именно этот фантоматический «ложный выход» я и пробовал представить на отдельных примерах в книге «Сумма технологии» 34 года назад. Там можно найти его описание… но как и тогда, так и сегодня я не смогу назвать универсальное средство, которое гарантировало бы уверенность в выходе из вымышленного мира, если только не появятся экспериментально опробованные технологические трюки, позволяющие обойти подобные ловушки компьютерных программ: это будет, однако, не конец, а скорее начало поединков вымышленного мира с реальным…

Код жизни

Эссе написано в марте 1997 г.

1

«Hello, Dolly!» Клонированная овца наделала много шума во всем мире. И вызвала еще больше недоразумений и страхов. Посыпались протесты против нарушения «основополагающих этических норм», в защиту «человеческого достоинства и уникальности индивидуума». Хор светских и несветских голосов призывает к абсолютному запрету клонирования или, по крайней мере, к мораторию, ибо periculum in mora [Опасность в промедлении (лат.)]. Промедление с клонированием не повредит — совсем наоборот. На обложках периодических изданий, например «Spiegel», появились батальоны марширующих ровным шагом Гитлеров и Эйнштейнов. Все это отчасти упрощает сам предмет до глупости, отчасти является типичной для нашего времени погоней за сенсацией. Эти лавинообразно увеличивающиеся глупости следует просто выбросить из повестки дня, причем на многие годы. Поскольку, если уже завтра начнется клонирование людей, ни о каких когортах Больших или Малых индивидуумов не может быть и речи. О том, во что это может вылиться, я и намерен рассказать, потому что вопрос касается в первую очередь информации, а именно двух видов ее: той, которая создает любое живое существо, и той, которая после рождения формирует его под влиянием окружающего мира. Первый тип информации по-английски называется nature. Это творение КОДА НАСЛЕДСТВЕННОСТИ. А второй — nurture — информация «приобретенная», формирующая бытие в течение жизни индивидуума. Несколько упрощая, можно сказать, что информация создает и формирует все Живое.

2

В своей книге «Сумма технологии», написанной 34 года назад, в разделе «Имитология» я рассматривал клонирование вскользь, а несколько шире — в подразделе «Плагиат и созидание». Уже тогда было известно, что генетический код состоит из триплетов, «буквами» этого кода служат четыре основания нуклеиновых кислот, так называемые нуклеотиды: аденин (А), цитозин (Ц), гуанин (Г) и урацил (У). Я не стану вдаваться в биохимические подробности, скажу лишь, что эти «четыре буквы» образуют соединения, по три основания в каждом, кодирующие с помощью отдельной системы (созданной из рибонуклеотидных кислотных рядов) двадцать различных аминокислот, из которых формируются трехмерные молекулы белков. Все, что передается через века и миллионы, даже миллиарды лет, что представляет собой этот неизменный процесс передачи (но при этом изменяется, а если б не изменялось — на Земле кроме бактерий не было бы и следа других существ), создано из четырехнуклеотидного «алфавита», то есть из соединенных в триады оснований А, У, Ц и Г. Но это еще не все, и даже неизвестно (между прочим, Хофштадтер [Hofstadter] занимался этим интересным вопросом), является ли КОД ЖИЗНИ арбитральным, то есть возник ли он путем «замораживания в тысячелетиях случая» или мог бы иметь иной, отличный от существующего «алфавит». Но похоже, что отбор предпочел этот алфавит, составляющий код жизни, по причинам отчасти случайным, а частью вызванным каким-то, почти минимальным, перевесом того, что соединялось, над тем, что могло бы соединиться в другой результат из алфавита альтернативного, то есть причины, видимо, заключены в самой ХИМИЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ нуклеотидов.

Когда я писал «Сумму», о строении кода жизни (кроме того, что он построен спирально) было известно немного, и только позже, намного позже оказалось, что в коде присутствуют два (по крайней мере) вида генов: эксоны и интроны. Эксоны — это так называемые структурные гены, кодирующие белок, их «hox’овые» группы [Hox — от homeo box-containing genes — группы генов, управляющие развитием организма] руководят возникновением больших целостных форм и органов организма. А интроны, «вкрапления», ничего не кодируют, поэтому они считались «мусором» (junk ДНК), «пассажирами-зайцами», крепко уцепившимися за ряды кода жизни, ничему не служащими «нагрузками» геномов. Затем обнаружили, что чем проще организм (например, бактерия или даже одноклеточный организм), тем меньше в нем интронов, а чем сложнее, тем их больше, вплоть до человека, у которого девяносто с лишним процентов генома — это junk ДНК; а того, что кодирует жизнь, — лишь три-четыре процента. Удивительно. В последнее время стали сомневаться, действительно ли этот «мусор» ни на что не годен, и оказалось, что существуют определенные РИТМЫ, определенные ЗАКОНОМЕРНОСТИ в рядах интронов. Российские ученые заговорили о «концертной» эволюции (мол, она — как лейтмотив в музыке), а другие наконец заметили, что эти закономерности, возможно, еще более удивительны, потому что происходят от фракталов, и если исследовать изменения в их строении, окажется, что, как и в геометрии (Мандельброт [Mandelbrot] et alii) уже известных фракталов, мы имеем дело с такими «незакономерностями», которые «слегка» появляются снова и снова (эти фигуры можно найти в любой книге о фракталах: есть типичные фракталы для формы листьев, снежинок, «не во всем хаотичного хаоса» и т. д.). Я же говорю о том, что junk ДНК может неизвестным еще и сегодня образом участвовать в «плодотворящих работах» (точно не знал, но подозревал, что «слишком много этого мусора-зайцев», который везут геномы). Однако в 1963 году, когда писалась «Сумма», я и понятия не имел о junk ДНК. Общее правило таково: концептуальные направления предсказать можно, но конкретные факты, такие как junk ДНК, «предвидеть» невозможно, ибо на каком же основании?

Во врезках приведены фрагменты из статей, опубликованных в польском еженедельнике «Tygodnik powszechny» в феврале-августе 2001 г.

Врезка: Запутанный клубок

…Пока что, через четыре года после рождения Долли, клонирование все еще остается страшным расточительством жизней животных. Большая часть телят-клонов гибнет еще в утробе коров, другие рождаются преждевременно или имеют признаки ужасных деформаций… «Мы думали, — говорят горе-клонисты, — что нам вскоре удастся найти жизнеспособное решение». Однако лавина вырождений нарастает. Чем больше попыток, тем длиннее список аномалий… Даже те клоны, которые выжили и выглядят здоровыми, часто оказываются бомбами замедленного действия и скрывают в себе трудно выявляемые дефекты. Сторонники клонирования ищут аргументы в свою защиту, ссылаясь на начальную фазу исследований. Их оппоненты замечают, что данные о многих фатальных неудачах умалчиваются, и декларируют неверие в то, что хотя бы одно клонированное животное сможет сравняться с животным, зачатым обычным образом…

Здесь следовало бы поместить рисунок, показывающий, каким запутанным строением обладает рибонуклеиновый носитель, передающий информацию для синтеза белка от нуклеотидов. Распутать этот клубок чертовски трудно. Смелость экспериментаторов, обещающих скорое клонирование, очень опасна, так как еще не везде введен запрет на такую деятельность…

Врезка: Музыка генов

Мусоргский сочинил «Ночь на Лысой горе», Равель — «Болеро», а Хачатурян — «Танец с саблями». Все они принципиально использовали одни и те же ноты. Не вызывает изумления, что из пары гамм возникли и мазурки Шопена, и симфонии Бетховена. В то же время может вызывать удивление факт, что из четырех нуклеотидов, изначально ставших основой всех живых существ, возникли такие разные формы, как дрожжи и человек. Я удивлен удивлением удивляющихся…

Проблема в том, что необходимы исследования на эмбриогенетическом материале. Британский парламент постановил, что на уровне бластоцисты исследования проводить можно, а Ватикан считает, что никогда. Одно кажется мне очевидным: момент, когда Стефенсон поставил паровую машину Уатта на колеса и построил первый локомотив, был началом необратимого процесса развития железных дорог. С момента, когда расшифровали геном, дальнейшие исследования удержать не удастся, хоть они и опасны…

Лавина публикаций, касающихся исследований генома, напоминает финишный рывок спринтеров. Ленточкой в данном случае является Нобелевская премия, и все спешат — дабы эту награду получить. А ведь Нобелевскую премию размножить не удастся, всех не удовлетворишь…

Ученые еще не сказали последнего слова, и мы не знаем, какие ужасные Франкенштейны, рвущиеся на вершину славы, объявятся сейчас. Мы живем в интересную эпоху: люди уже побывали на Луне, освободили атомную энергию, даже Буша выбрали в президенты. Так что основа, на которой зиждутся живые существа, меня не удивляет, а удивляет то, что я дожил до таких интересных времен.

Метаинформационная теория эволюции

Эссе написано в апреле 1997 г.

1

Сразу предупреждаю, что речь пойдет о вопросах сложных и не проверенных экспериментально — о том, что для информационного эволюционизма может стать областью эмпирических проверок, причем областью настолько сложной, насколько самый современный компьютер сложнее простейшего конечного автомата — машины Тьюринга. Хотя, на самом деле, разницу в степени организованности я считаю еще большей, но, несмотря на это, некоторую аналогию провести можно.

2

Чтобы лучше представить предмет разговора, приведу пример из географии — предмета, известного каждому бывшему школьнику. В старом атласе Ромера — моем гимназическом учебнике — были изображены одни и те же «куски» поверхности Земли, но в разном масштабе. В то время, конечно, было известно, что Земля круглая, но тогда этого нельзя было увидеть так, как сейчас — на фотографиях, сделанных с орбитальных станций, находящихся в космосе над атмосферой. Одни и те же районы планеты были представлены иногда в малом, иногда в большом, а иногда в очень большом, всепланетарном масштабе. В атласе Ромера можно было увидеть полушария Земли в разных сферических проекциях на плоскость вместе со всегда удивлявшей меня цилиндрической проекцией Меркатора. На этом сравнения можно закончить. Я просто хочу сказать, что одно и то же — Землю — можно видеть в разном масштабе, и то, что стоящему у подножия горной гряды кажется недосягаемым, как Гималаи, с космической перспективы является лишь слегка выступающим скальным «островком» земной поверхности, верхушки которого побелены снегом.

3

Теперь можно приступить к теме, обозначенной в названии эссе.

Дарвин победил Ламарка в том смысле, что уже нет биологов, считающих, что приобретенные черты наследуются; наоборот, законы селекции (естественного отбора) и мутации укоренились в понятийном арсенале биологических наук. Но сегодня внутри (или вокруг) дарвинизма и неодарвинизма ведутся бурные споры, поскольку само понятие «естественной эволюции» (путем отбора, в том числе и полового, благодаря генам, «расширенным фенотипам» и т. д.) является тем мешком, в который разные эволюционисты, такие как Гоулд (Gould) или Докинз (Dawkins), помещают нетождественные, а частично и противоречивые гипотезы. И не только мною выдвинут тезис о том, что «тотальный» редукционизм, который хочет «запихнуть» все движущие факторы эволюционных процессов в какой-то один «мотор», является грубым упрощением.

4

Наш объем знаний об эволюции, в значительной мере основанный на данных палеонтологии (хотя и не только), все еще не позволяет составить однозначное представление о четырехмиллиардолетнем процессе перемен жизни (даже если не вспоминать о том, что само возникновение жизни по-прежнему остается загадкой, хотя гипотез появилось очень много, но НИКОМУ НЕ УДАЛОСЬ «ВЫСЕЧЬ ИСКРУ» ЖИЗНИ В ЛЮБОЙ ФОРМЕ ИЗ НЕЖИВОЙ МАТЕРИИ). Можно долго перечислять оппонирующие друг другу теории, такие как «пунктуализм», «сальтационизм», «катастрофизм» (смысл последней изложен авторами, включая и меня, в немецкой книге «Das kreative Vernichtungsprinzip im Weltall» — «Созидательный деструктивизм, действующий в Космосе»), но я не намерен сейчас вступать в спор. Самое большее, что я могу сделать, — припомнить, о чем в них идет речь. Ричард Докинз (а несколькими годами ранее и автор этих строк) сформулировал гипотезу «эгоистичного гена», означающую, что эволюция принципиально идет на уровне «генетического инструктажа», а продуктом «генных инструкций» являются смертные организмы, которые служат «инструктору» в основном в качестве ТРАНСПОРТНЫХ СРЕДСТВ, передающих этот инструктаж дальше, следующим поколениям. Сильно упрощая, афористически, я когда-то назвал это «блужданием ошибки» [Три закона эволюции (из фантастического эссе «Голем XIV», 1973 г.): 1) Смысл посланца — в послании. 2) Виды рождаются из блуждания ошибок. 3) Созидаемое менее совершенно, чем созидатель], так как совершаемые при передаче «инструкций» «ошибки» генов становятся источниками многообразия, из которых естественный отбор может черпать «новые инструкции»: таким простым способом то, что не умеет передать инструкцию, погибает, а между теми организмами, которые лучше сконструированы, начинается конкуренция, неправильно называемая борьбой за жизнь, потому что в прямом смысле это не является борьбой.

Я специально ввел термин «инструкция», потому что, по сути дела, речь идет об информации, о том, как создавать способные к выживанию системы. Это нам известно, но мы не знаем, почему земная жизнь в течение четырех пятых времени своего существования ограничивалась репликацией прокариотов, то есть микроскопических организмов, таких как бактерии и водоросли. Также не знаем, почему лишь несколько сот миллионов лет назад, в кембрии, дело дошло до «эволюционного взрыва», проявившегося в возникновении в океанах многоклеточных созданий, из них — рыб, затем земноводных, которые вышли на сушу, потом пресмыкающихся и наконец млекопитающих, каковыми являемся и мы. Сейчас уже точно известно, что после катаклизма, случившегося 65 миллионов лет назад на границе мелового периода, вымерли почти все пресмыкающиеся, господствовавшие на Земле в течение 150 миллионов лет. Предыдущая катастрофа в пермском периоде уничтожила почти 90% всей жизни; трудно установить, сколько еще таких катастроф перенесла жизнь, но, судя по статистике, «информационным носителям жизни» наносится поражающий удар из космоса или из недр Земли примерно каждые 100-200 миллионов лет. Однако оказалось, что информация несет достаточно «устойчивую жизнь», так как никакие катаклизмы были не в состоянии уничтожить ее полностью; иначе говоря, насколько нам известно, жизнь никогда не была «вынуждена» начинать генетическое возрождение из лона неживой материи. Но всё, отмеченное до сих пор, является лишь прелюдией к дерзким мыслям, которые я хотел бы изложить далее.

5

Споры биологов-эволюционистов возникают в основном из-за того, что ни «тотальный адаптационизм», ни «сальтационизм», ни «лотерейность», ни «генный эгоизм», взятые по отдельности, не могут в нашем понимании объяснить ни «успехов» хода эволюции, ни чрезвычайного многообразия возникающих в ней видов, родов, классов, типов и отрядов; мы сегодня даже не можем присягнуть на том, что принцип прогресса вообще постоянно присутствует в эволюции. У этого принципа есть и противники. Так, Стефан Джей Гоулд говорит, что происходит возрастание сложности (вызванное, например, «состязанием нападения и обороны» хищников и их жертв, а равновесие — первым его математически смоделировал Вольтерра [Volterra] — показало, что возникают пики популяции с обеих сторон), но что в реальности нет «универсального прогресса», если формы, называемые «примитивными», являются таковыми только с субъективной антропоцентрической точки зрения! Насекомых насчитывается почти миллион видов, а то, что у них нет «человеческого интеллекта», — это лишь проявление нашего самолюбия, ведь «наивысшими созданиями из высших» (primates) мы назвали себя сами.

Итак, гены существ, размножающихся более эффективно, побеждают, но этот факт не объясняет того, почему в очередные геологические эпохи «примитивные» формы процветали, повторяясь миллионы и миллионы лет, то есть почему «успеха в эволюции» de facto было столько же, сколько и эпох стагнации.