ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Молчание длилось бесконечно. Пиппе хотелось провалиться сквозь землю, она прятала от Тома глаза. Ее била ледяная дрожь.

Что сказать?

И что скажет сейчас Том?

Но Том не сказал ни слова. Просто повернулся на каблуках и вышел, хотя язык его тела – неестественно расправленные плечи, вскинутая голова и сжатые кулаки – говорил о его переживаниях красноречивее любых слов.

Рэндал присвистнул.

– Вот так история! Что ж, надеюсь, он понял намек. Сам виноват: если бы позвонил у дверей, как воспитанный человек, у нас было бы время одеться, а теперь ему остается винить только самого себя.

Гнев и отвращение наполнили душу Пиппы.

– И ты еще смеешь в чем-то его винить! Том поступил как разумный и заботливый человек, – думал, что я больна, не стал меня беспокоить и вошел без звонка!

Оттолкнув Рэндала, она поспешно выбралась из кровати и дрожащими руками начала натягивать одежду. Он молча наблюдал за ней из-под полуприкрытых век, опираясь на локоть, и послеполуденное солнце играло на его обнаженных плечах.

Она старалась не обращать на него внимания, но даже сейчас ее глупое тело не желало подчиняться доводам разума. Во рту пересохло, отчаянно стучало в висках. Почему, ну почему она никогда так не реагировала на Тома? Том ей нравился, с ним ей было хорошо, но никогда в жизни она не жаждала его близости с такой же силой, с какой жаждала близости Рэндала.

– Теперь, по крайней мере, тебе не придется ничего ему объяснять, – протянул он.

– Потому что объяснять нечего! – рявкнула она, с острым стыдом сознавая, что он прав.

– Хватит, Пиппа! Не обманывай себя! Разумеется, он ждет объяснений! Ведь он уверен, что мы с тобой никогда раньше не встречались. Ты ему обо мне не рассказывала, верно? Вчера вечером я заметил, что мое имя ему ничего не говорит. И вот пять минут назад он входит сюда и застает нас в постели! Как ты собираешься это объяснить?

– Я тебя ненавижу! – прошипела Пиппа вместо ответа и вихрем вылетела из спальни.

Тома она нашла уже на крыльце.

– Том, не уходи! – взмолилась она дрожащим голосом. – Нам надо поговорить. Мне очень жаль. Понимаю, как это на тебя подействовало, но...

Он повернулся и уставился на нее так, словно видел в первый раз.

– Подействовало? – негромко переспросил он. – Не то слово, Пиппа. Я потрясен. Просто уничтожен. Такого я мог ожидать от кого угодно, но от тебя... – Губы его скривились в презрительной усмешке. – Я мог бы поклясться своей жизнью, что ты не способна на разврат! Ни за что не поверил бы, если б не увидел своими глазами!

Пиппа закусила губу. В глазах у нее стояли слезы.

– Знаю. Прости меня.

Том покачал головой, затем повернулся и прошел в гостиную. Пиппа закрыла дверь и поспешила за ним.

– Кто он такой? – спросил он, словно выплюнул.

Пиппа оцепенела. Неужели он не узнал Рэндала? Очевидно, нет – они ведь виделись только один раз, в темноте, да к тому же в тот момент Том был потрясен аварией.

– Рэндал Хардинг, – прошептала она.

На лице Тома отразилось непонимание. Затем он медленно произнес:

– Где-то я слышал это имя. Он у нас работает?

Пиппа покачала головой.

– Нет. Авария... вчера вечером... помнишь?

Глаза Тома расширились.

– Авария? Господи, точно – так звали того парня, который в нас врезался! – Он откинул со лба светлую прядь волос. – Но... не понимаю... ты же с ним даже не разговаривала! Хочешь сказать, он просто явился сюда, и ты пригласила его войти? – Голос его внезапно охрип. – Пиппа, он напал на тебя? Скажи мне! Он пытался... Что он с тобой сделал?

Пиппа покачала головой, чувствуя, как подступают к горлу слезы. Том сам предложил ей прекрасное оправдание, но она не могла ни солгать ему, ни возложить всю вину на Рэндала – хоть он вполне этого заслуживал.

Она много раз просила его уйти, но он не ушел. На миг Пиппу охватило искушение сказать Тому то, что он явно хотел услышать, – что она ни в чем не виновата, что Рэндал пытался ее изнасиловать. Но нет, довольно лжи. Она и так четыре года его обманывала – скрывала от него важнейший эпизод своей жизни. Теперь она скажет правду, пусть горькую и мучительную.

– Нет, Том, мы знакомы. Знали друг друга еще до аварии. Я работала с ним до того, как перешла к тебе... – Бледная как полотно, она судорожно сглотнула. Что сказать? Как объяснить, что они с Рэндалом не были любовниками, но непременно стали бы, если б она не уволилась?

Том, разумеется, пришел к самому очевидному заключению. Лицо его помрачнело, сейчас в нем не было уже ничего мальчишеского.

– Он был твоим любовником?

– Нет! – Она колебалась, не зная, как лучше объяснить их отношения. – Мы не были любовниками, но... но... могли бы стать. Поэтому я и ушла с работы. У него были жена и ребенок. Я не хотела разрушать семью, не хотела становиться и его тайной любовницей, поэтому уволилась. И с тех пор его не видела.

Том провел рукой по лицу, словно стирая с него следы переживаний. Когда он заговорил снова, голос его был почти бесстрастным.

– Почему ты ничего мне не сказала? Ты не могла его не узнать прошлой ночью!

– Верно, я сразу его узнала.

Ей вспомнился тот миг, когда Рэндал выбрался из машины, – длинные ноги, черные волосы, взъерошенные ветром, сардоническая усмешка на мужественном лице. В ту секунду время словно вернулось назад – она снова ощутила себя двадцатилетней девчонкой, трепещущей от безнадежной любви.

– Почему же не сказала, что знаешь его?

– Не смогла. Не знала, что сказать. Тогда мне показалось, что это неважно. В конце концов, ведь между нами ничего не было. Нас влекло друг к другу, мы могли бы стать любовниками, но я ушла с работы, и этого не случилось. Значит, и говорить не о чем. Я была уверена, что больше его не увижу.

– Но сегодня вы снова встретились.

– Да.

Она понимала, что за мысли приходят Тому на ум, и не могла его винить. Четыре года они с Рэндалом не виделись – и на следующий день после встречи она оказывается с ним в постели! Том поражен – и неудивительно. Она и сама поражена. Пиппа была уверена, что хорошо знает себя, но оказывается, ей только предстоит узнать, какие бездны скрыты в глубине ее души. А впрочем, может ли кто-нибудь из нас сказать, что досконально изучил самого себя?

– Прости меня, Том. Я сама не подозревала, что могу... что со мной такое может случиться, – проговорила она, краснея до корней волос.

– Хочешь сказать, он тебя принудил?

Как хотелось Пиппе ответить «да»! Но она покачала головой.

– Нет. Он способен на хитрость и коварство, но не применяет насилия.

Ему нет нужды применять насилие – он использует против нее ее собственные чувства и желания. Что бы она ни говорила, как бы яростно ни отвергала его, Рэндал без труда прозревал за этим ее истинные чувства.

Том шумно вздохнул.

– Пиппа, что происходит? Ты хочешь сказать, что любишь его?

Пиппа закусила губу, не зная, что ответить. Том задумчиво кивнул.

– А меня – нет. Ты с самого начала в этом призналась, и теперь я вижу, что это правда. Ты никогда меня не любила.

Пиппа не могла найти слов для ответа. Это правда, чистая правда – но как сказать об этом, чтобы не причинить ему еще большей боли?

– Не молчи же, черт побери! – побелев, взревел Том. – Скажи что-нибудь! Тебе не кажется, что ты мне, по меньшей мере, должна все объяснить?

Пиппа глубоко вздохнула, облизнула пересохшие губы.

– Я... прости меня, Том, – прошептала она. – Не знаю, что сказать. Но это не любовь. Не знаю, что я к нему чувствую... но я не могу с этим справиться.

Он невесело рассмеялся.

– А я-то возвел тебя на пьедестал! Ждал, пока мы поженимся, воображал тебя девственницей, чистой, как первый снег! И что же – меньше чем за неделю до свадьбы я нахожу тебя в постели с незнакомцем!

– Про... – начала она, но Том вдруг взорвался:

– Хватит извиняться!

На мгновение она ощутила в нем неконтролируемый гнев и испугалась, что он ее ударит. Должно быть, Том прочел ее мысли по глазам; несколько мгновений он боролся с собой, но врожденная порядочность победила – плечи его поникли, и он отвернулся к окну.

После нескольких минут (или, быть может, нескольких столетий) молчания он заговорил:

– Что же дальше? Полагаю, теперь о свадьбе речи быть не может. Если хочешь, церемонию отменю я сам. Пусть это исходит от меня.

– Что... что же ты скажешь?

– Правду. Что в последний момент мы передумали. – Снова наступило молчание. Затем он отрывисто спросил: – С тобой все нормально?

– Да, – прошептала она, тронутая его заботой.

– Тогда прощай.

Он развернулся и вышел из комнаты. Пиппа осталась на месте, тупо слушая, как стучат его шаги в прихожей, как захлопывается дверь.

Все произошло слишком внезапно; ей трудно было осознать масштабы того, что на нее обрушилось. Еще неделю назад она была занята приготовлениями к свадьбе, а теперь вдруг оказалось, что никакой свадьбы не будет.

А как же работа? – пришла новая тревожная мысль. Быть может, своим «прощай» Том хотел сказать, что не хочет больше видеть ее у себя в компании? Это слово прозвучало очень определенно: не будет ничего удивительного, если, явившись завтра на работу, Пиппа обнаружит, что уволена.

Да и как они смогут работать вместе после всего, что случилось? Сплетни разлетаются быстро. Скоро все узнают, что произошло, и начнут жалеть Тома, а он ненавидит, когда его жалеют. Да и для нее самой приятного мало: косые взгляды, шепот за спиной, намеки, а может быть, даже и вопросы...

Что случилось? Почему вы отменили свадьбу? У тебя появился кто-то еще? Или Том встретил другую?

Пиппа вздрогнула. Нет, такого она не вынесет.

Завтра же подаст заявление об увольнении, продаст коттедж и переедет. Эта мысль заставила ее тяжело вздохнуть: ей не хотелось покидать первый в жизни собственный дом, отремонтированный собственными руками и с таким старанием обставленный. Однако и оставаться здесь она не сможет.

Стоя у окна в сад, она смотрела, как играет солнце на лепестках весенних цветов – последних белых нарциссов, едва расцветающих колокольчиков, пурпурных гиацинтов, чей дурманящий запах привлекал тучи насекомых. Быть может, никогда больше ей не суждено иметь собственный сад...

Слезы потекли по щекам, и, не в силах больше сдерживаться, Пиппа разрыдалась.

Она не слышала, как вошел Рэндал, и почувствовала его присутствие, лишь когда он обнял ее за плечи и развернул лицом к себе, приподняв голову за подбородок. Пиппа не сопротивлялась: сейчас она была слишком несчастна, слишком нуждалась в утешении. Она уронила голову ему на плечо и заплакала навзрыд, как ребенок.

Размеренными, почти гипнотическими движениями Рэндал гладил ее по волосам.

– Он был очень груб с тобой?

Глубоко вздохнув, Пиппа ответила дрожащим голосом:

– Вовсе нет. Лучше бы он кричал и бранился! Но он... ему просто было очень больно. И это гораздо хуже. Господи, Рэндал, мне так стыдно!

Приподняв ее голову, Рэндал взглянул в затуманенные слезами зеленые глаза.

– Ты его не любишь. Если бы он понял это позже, после свадьбы, ему было бы гораздо больнее. Ты это понимаешь, правда?

Пиппа молчала, губы ее дрожали. Рэндал нежно провел пальцем по ее губам; в серых глазах ей почудился жестокий, хищный блеск.

– Думаю, тебе лучше уйти, – враждебно сверкнув глазами, сказала она.

Вместо ответа он обнял ее и накрыл ее губы своими. Жар поцелуя мгновенно растопил ее гнев, ноги подкосились, но на этот раз Пиппа не собиралась уступать собственной слабости. Нет, с нее хватит!

Она толкнула его в плечо. Никакого результата – все равно, что пытаться столкнуть скалу.

Оставив попытки сопротивляться, она хотела опустить руки – но губы его тем временем властно завладели ее приоткрытым ртом. Стон вырвался из груди Пиппы, и руки ее инстинктивно вцепились ему в плечи.

Хрипло пробормотав что-то ласковое, Рэндал поднял ее. Секунду спустя она уже лежала на кушетке в его объятиях, и он целовал ее с той же страстью, способной камень обратить в пламя.

Когда он, наконец, оторвался от нее, глаза у Пиппы были затуманены, дыхание было тяжелым и затрудненным, все тело дрожало от наслаждения.

– Видишь? – прошептал он. – Ты моя. Для тебя было бы преступлением выйти за этого беднягу. Ему нужна жена, которая будет его любить. Сейчас ему больно, но это лучший выход. Пусть он переживет этот удар сейчас, пока еще не поздно, и найдет себе женщину, с которой будет счастливее, чем с тобой.

Закрыв глаза, Пиппа уронила голову ему на плечо. Щекой она чувствовала, как ровно вздымается при дыхании его грудь, как мощно бьется сердце.

– Итак, свадьбы не будет? – спросил он; она только кивнула.

– Том сказал, что сам отменит все приготовления. – Невеселая улыбка тронула ее губы. – Боится, что я что-нибудь сделаю не так.

– Почему ты плакала?

Она вздохнула.

– Из-за Тома!

– Ты никогда его не любила! Признай это!

– Верно, но он меня любил, а я причинила ему боль. И еще я поняла, что должна продать коттедж, который очень люблю. Но теперь мне придется уволиться – не смогу же я после всего работать с Томом. Значит, сохранить коттедж не удастся: у меня нет возможности выплачивать полные взносы.

– Знаешь, в чем твоя проблема? Ты слишком переживаешь из-за мелочей.

Она сердито взглянула на него.

– Разумеется, для тебя это мелочи! А у меня вся жизнь рухнула в одну минуту – и все по твоей вине! Из-за тебя я потеряю первый настоящий дом!

– Переезжай ко мне.

Она устремила на него негодующий взгляд.

– Да я скорее умру!

Он рассмеялся, чем разозлил ее еще больше.

– Это вряд ли. Подумай сама: перед тобой выбор – умереть или жить со мной. Что ты выберешь?

– По-твоему, это смешно? – Она попыталась встать. – Отпусти меня немедленно, слышишь? И вообще, тебе пора идти.

Он сел на кушетке, приглаживая взъерошенные волосы.

– Не знаешь, где в этих краях можно поужинать?

– Поезжай в Лондон, – сухо ответила она, поправляя смятую одежду.

– Я хочу поужинать с тобой.

Со сверкающими от гнева глазами она обернулась к нему.

– Тебе мало того, что ты уже сделал? Еще утром я была счастлива, с нетерпением ожидала свадьбы, впереди меня ждала спокойная, налаженная жизнь – вдруг появляешься ты, переворачиваешь все вверх тормашками, а теперь еще хочешь, чтобы я с тобой ужинала! Нет, я не собираюсь с тобой ужинать. И не хочу больше тебя видеть. Никогда. Ясно?

Он взглянул ей в глаза – и Пиппа явственно ощутила, как кости в ее теле тают, словно мороженое на солнце.

– На самом деле ты так не думаешь. Ты хочешь меня. Хочешь так же сильно, как и я тебя. Зачем же притворяться, что это не так? Ведь теперь мы оба свободны.

Пиппа задумалась, не поднимая глаз. Как видно, он так просто не сдается – но она тоже не из тех, кто легко подчиняется давлению. Рэндал ворвался в ее жизнь и разрушил все ее планы, не думая о том, что причиняет боль ей и Тому, не думая вообще ни о чем, кроме себя и своих желаний. Он признается, что желает ее, но ни слова не говорит о любви. Да и о какой любви речь? Если бы он любил ее, то задумался бы о ее чувствах!

Он не видел ее четыре года. Откуда ему знать, любит она Тома или нет? Откуда знать, чего она хочет, что чувствует?

Этого он не знает и знать не хочет. Какое ему дело до того, что происходит у нее в голове и в сердце? Все, что ему нужно, – заполучить ее тело. Любым способом.

Нет, это не любовь.

И будь она проклята, если уступит!

– Пиппа! – мягко окликнул он. – Что же мне с тобой делать? Может, на колени встать? Пожалуйста, поужинай со мной. Нам о многом нужно поговорить.

Весь день они только тем и занимались, что «говорили», с горькой иронией подумала Пиппа, – и к чему это привело? Отказываться, просить его уйти нет смысла – все равно не уйдет. Остается одно: внушить ему, что он одержал верх, притвориться покорной, а когда они выйдут из дому, найти способ ускользнуть.

– В паре миль отсюда есть клуб, – пробормотала она.

Рэндал довольно улыбнулся. Воображает, что она сдалась на его милость!

– А ресторан там хорош?

– Да, неплох. Английская и французская кухня.

– Там надо заказывать столик? Или можно просто приехать?

– Лучше заказать заранее. – Уголком глаза она взглянула на часы на каминной полке. Почти шесть.

– Как он называется?

– «Маленький клуб Уитстолла». Возле телефона лежит справочник. Или, если хочешь, могу заказать сама.

– Нет, я сам.

Он подошел к телефону и принялся листать справочник. Мозг Пиппы напряженно работал. Чем же отвлечь его внимание?

Сделав заказ, он обернулся к ней.

– Думаю, тебе стоит переодеться во что-нибудь более нарядное.

Притворившись удивленной, Пиппа взглянула на свое платье:

– Ну... если ты думаешь...

– У меня нет времени ехать в Лондон переодеваться. Думаю, мой костюм для ресторана подойдет. Однако хотелось бы купить бензин: боюсь, вечером все бензоколонки в этой глуши закрыты. Где здесь ближайший гараж?

– По дороге в клуб ни одной бензоколонки нет. Тебе придется съездить в деревню. Это недалеко, всего около мили отсюда. А я тем временем переоденусь во что-нибудь более подходящее.

Он улыбнулся – и сердце Пиппы сжалось от странного чувства, смеси удовольствия и гнева.

Как же он красив, до чего обаятелен! Но она должна помнить: доверять ему нельзя. Очевидно, после ужина он намерен затащить ее в постель. Нетрудно догадаться, что в ресторане он постарается ее напоить, затем уговорит впустить его в дом и, едва они окажутся внутри, подхватит на руки и понесет в спальню...

Пиппа не знала, хватит ли ей сил противиться. Но знала одно: если сегодня она поддастся ему – потом всю жизнь будет себя презирать.

– Ладно. Я долго не задержусь.

Она стояла, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Хлопнула дверца машины, мотор взвыл и постепенно затих. Только тогда Пиппа позволила себе сдвинуться с места.

Бросившись наверх, она вытащила из-под кровати дорожную сумку, торопливо побросала туда вещи первой необходимости, переоделась в джинсы и свитер; сбежав вниз, натянула теплое пальто из овечьей шерсти и бросилась к дверям. Куда бежать, она не знала – лишь бы подальше от него!

Вспомнилась маленькая гостиница в Мелдоне, в устье Темзы, – раз или два она там останавливалась. Дрожащими пальцами Пиппа набрала номер, заказала себе комнату, снова остановилась на пороге... Совсем забыла про Самсона! Он опять куда-то пропал; Пиппа положила ему в кормушку большую порцию корма, доверху налила поилку – на несколько дней хватит. А если ей придется задержаться дольше – что ж, такой самостоятельный и независимый кот не пропадет. Соседи с радостью его покормят; такое уже бывало, когда Пиппе приходилось уезжать.

Она отключила газ и электричество, проверила чековую книжку и кредитные карточки и через четверть часа уже ехала по проселку, предусмотрительно сделав большой крюк, чтобы не встретиться с Рэндалом.

ГЛАВА ПЯТАЯ

К тому времени, когда Пиппа добралась до Мелдона – маленького городка на побережье, – похолодало; ветер принес с моря тучи, и над устьем Темзы сгустился туман. Оставив машину на стоянке, Пиппа вошла в холл гостиницы. В баре выпивали несколько мужчин, все они знали друг друга – похоже, местные жители или яхтсмены, приехавшие из Лондона или с юга страны. Когда Пиппа проходила мимо них, завсегдатаи провожали ее любопытными взглядами: в это время года приезжих здесь немного, и каждый новый человек вызывает живой интерес.

Пока Пиппа заполняла карточку, портье – маленькая хрупкая женщина – спросила ее:

– Ужинать будете, мэм?

– Да, спасибо, – ответила Пиппа.

– В какое время?

Пиппа взглянула на часы, удивившись тому, как быстро сюда доехала. Неудивительно: она знала дорогу, ей не приходилось останавливаться, чтобы справиться с картой или изучать дорожные указатели.

– В половине девятого.

– Хорошо, мэм. Столовая у нас слева от бара. Джим отнесет ваш багаж наверх.

Из служебного помещения вышел седобородый старик и, закинув сумку Пиппы на плечо, потащил ее вверх по скрипучей деревянной лестнице. Пиппа двинулась за ним, чувствуя себя виноватой. Этот Джим ей в отцы годится! Одно хорошо – сумка у нее не слишком тяжелая.

– Прежде, мисс, здесь был паб, – объяснял ей Джим по дороге. – Много лет назад. Мне говорили, еще в средние века. Так что местные жители по-прежнему любят вечерком собраться здесь и выпить по кружке пива. – Он поставил сумку у двери в конце коридора и достал ключ. – Вот мы и на месте, мисс. Надеюсь, вам здесь будет удобно.

Пока коридорный заносил сумку внутрь, Пиппа с любопытством оглядывала номер.

– Телевизор с пультом, как видите, – заметил он. – В буфете есть чай и кофе, а если захотите молока, обратитесь к портье. Дверь в ванную справа.

– Благодарю вас, – улыбнулась Пиппа.

Получив чаевые, коридорный удалился, и Пиппа осталась одна. Номер ей понравился: просторный, обставленный в уютном старомодном стиле. Распаковав вещи, Пиппа переоделась и заварила чай.

Она выпила чашку чая, стоя у окна и глядя на бухту, задернутую завесой тумана. Суда у причала почти исчезли, прохожие на набережной превратились в смутные, едва различимые фигуры; шаги по деревянному настилу звучали глухо, словно издалека, и сливались с мягким плеском волн о причал.

До ужина оставалось еще с полчаса; Пиппа несколько часов вела машину, и теперь ей захотелось пройтись. Она накинула пальто и вышла из гостиницы; посетители бара снова проводили ее взглядами, в которых читалось все то же откровенное любопытство.

Пиппа сошла с крыльца, и туман поглотил ее.

Где-то невдалеке слышался мерный бой церковного колокола – должно быть, восемь часов. Не стоит уходить далеко, иначе она опоздает к ужину. Подойдя к причалу, она стала читать названия судов. Туман все сгущался: еще немного – и собственной руки не различишь. Становилось холоднее, и Пиппа спрятала руки в карманы. Вокруг никого не было, и она чувствовала себя Робинзоном на необитаемом острове или последним человеком на земле. Однако мгновение спустя послышались чьи-то тяжелые шаги. Из тумана на нее надвигалась высокая мужская фигура: лица Пиппа разглядеть не могла, но чувствовала, что мужчина пристально на нее смотрит. Ей стало не по себе. Незнакомец ускорил шаг – и паника охватила Пиппу. Она бросилась бежать – и тут же, споткнувшись о панцирь краба, кем-то брошенный на дороге, со всего маху рухнула на настил.

Мужчина мгновенно оказался рядом.

– Сильно ушиблась?

От потрясения Пиппа лишилась дара речи: и голос, и лицо говорящего были ей слишком хорошо знакомы! Да, это был он: волосы его посеребрила влага, плечи обтягивала кожаная куртка, застегнутая доверху.