Глава 20

Верхом по четверо в ряд горцы въезжали в ворота Килдалтона. Яркое утреннее солнце играло на мечах и боевых щитах. Во главе огромного отряда воинов ехал их вождь, облаченный в сдержанный черный с зеленым тартан. Его берет украшали три орлиных пера, но и без этого знака отличия, только по развороту плеч и гордой посадке головы, можно было определить, что Комин Мак-Кей — предводитель отряда.

Элпин охватил внутренний трепет при виде человека, который считал себя вправе распоряжаться ее судьбой. Сначала дядя вырвал ее из лап нищеты только для того, чтобы заявить, что от нее одни неприятности. Потом Чарльз, слабый и малодушный, оставил ее на произвол судьбы и на милость гораздо более серьезного противника.

Элпин почувствовала грусть, вспомнив, что больше всего зла принес ей именно ее любовник: он изменил течение ее жизни и похитил ее сердце.

Она чувствовала себя разбитой, испуганной, одинокой.

Малькольм обнял ее за плечи и привлек к себе:

— Какую комнату мы ему отведем?

Вопрос поразил ее. Она стоит перед жизненно важным выбором, а Малькольм говорит о каких-то комнатах. Она в гневе подняла голову и посмотрела ему в глаза:

— Можешь разместить его хоть в конюшне, мне все равно.

Он посмотрел на нее с мягким сочувствием и улыбнулся:

— Просто этот человек ищет свою внучку.

А я — тот, кто ее нашел.

Он отвлек ее от неприятных мыслей и заставил подумать о сегодняшнем дне. В его словах звучало участие, так понравившееся ей.

— Я отведу ему комнату рядом с комнатой Саладина.

Он подмигнул:

— Прекрасный выбор. Думаю, нам удастся поймать сразу двух зайцев.

Услышав, как звякнул его меч, она спросила:

— Ты не боишься его? Он смотрел на ворота:

— Нет, я думаю, ты с ним справишься, Элпин. Меня беспокоят его люди.

Она вновь взглянула на гостей: ворота миновали уже по крайней мере пятьдесят человек. Она взглянула на человека, ехавшего впереди, и вдруг почувствовала ответный взгляд очень знакомых глаз.

Комин Мак-Кей спешился и направился к ним, позвякивая шпорами и размахивая руками: он двигался быстро и легко для человека его возраста. Когда он пристально взглянул на нее, Элпин почувствовала, что сердце готово выскочить из груди.

По сравнению с Малькольмом он не казался высоким, но был в отличной форме, подвижен и держался с большим достоинством. Он носил тартан так же, как и Малькольм: через плечо, скрепив серебряной брошью в виде руки, сжимающей кинжал. Его сумка была сшита из шкурки барсука и украшена замысловатой вышивкой и красивыми золотыми кистями.

Он снял берет и обнажил копну вьющихся, совершенно белых волос. Брови и окладистая борода еще отливали природным медно-ры-жим цветом. Следуя обычаю горцев, он носил тонкие косички на висках.

Ее дед.

Он остановился в ярде от них. Глаза его были того же цвета, что и у нее. Он прищурился и вдруг в этих глазах блеснули слезы.

— Ты знаешь, кто я такой, девочка?

Все ее опасения взметнулись, как туча воронов на поле битвы. Губы дрогнули.

— Да.

Он раскрыл объятия и улыбнулся:

— Тогда оставь скорее этого парня с низин и обними своего родственника.

В этом человеке чувствовалась такая сила, что, когда Малькольм слегка подтолкнул Эл-пин, она охотно пошла к нему.

Комин Мак-Кей прижал ее к груди и крепко обнял. От него шел аромат сумеречного леса, и если бы у дружелюбия был запах, ей казалось, он был бы именно таким.

— Девочка моя, — сказал он, — как долго тебя не было.

Вдруг все ее детские мечты стали реальностью. Мак-Кеи не отвергают ее. Не дурной характер был причиной того, что ее покинули. Волею судеб она попала к барону Синклеру, и он отправил ее на Барбадос, разлучив с родными.

Малькольм кашлянул:

— Может быть, мы продолжим разговор в доме?

Комин отстранился, держа ее за руки повыше локтей, потом вновь привлек к себе. Она взглянула на Малькольма и увидела, что тот качает головой, переводя взгляд с нее на Комина:

— Боже, вы оба — истинные Мак-Кеи. Она — из ваших. Нет сомнений.

— Это так же верно, как то, что король — ганноверец, — с презрением откликнулся Комин. — Я думаю, у этого негодяя вскипит в жилах его германская кровь, когда он узнает, что ты взял в жены нашу девушку с гор.

Вновь шотландские политические интриги вторглись в жизнь Элпин. Женившись на ней, Малькольм вызовет гнев английского короля и станет союзником вождя горцев. Ее деда.

Комин на шаг отступил от внучки.

— Ты еще не закончил дело, как я понимаю, — сказал он Малькольму.

— Нет. Возникли некоторые препятствия со стороны вашей внучки, — Малькольм выразительно взглянул на Элпин.

— Да, она такая — совсем как моя мать, — Комин хлопнул Малькольма по плечу. — Скажи своему помощнику: мои солдаты не хуже других умеют махать мечом.

— Спасибо, сэр, — ответил Малькольм. — Нам понадобятся люди, — он подозвал Александра.

Когда тот приблизился, Малькольм и Комин оставили Элпин и присоединились к вновь прибывшим. Мак-Кей сделал знак одному из своих солдат, вероятно своему помощнику. Все были представлены друг другу, затем Александр и Малькольм стали что-то обсуждать, а остальные собрались вокруг них.

Забывшись, Элпин наблюдала, как мужчины знакомятся, и вдруг подумала, что Барбадос еще никогда не был так далек от нее, как теперь. Она так соскучилась по своим друзьям и нормальной, спокойной жизни. Ее тянет к деду, который обнимает ее и при этом сравнивает со своей матерью. Она влюбилась в человека, который использовал ее как средство в борьбе за власть.

Теперь ей предстояла нелегкая задача: принимать и кормить не только воинов Килдал-тона, но и солдат Комина Мак-Кея.

С этими тяжелыми думами она поднялась по ступеням на кухню. Дора очищала вишни от косточек, но по тому, что рот ее был измазан вишневым соком, Элпин определила, что девушка успела полакомиться всласть.

— Иди к мяснику. Скажи ему, что нам нужно мясо, чтобы накормить ужином сто человек.

Дора недовольно вскрикнула:

— А овощи?

— Купи всю фасоль на рынке. Попроси мать и Нелл помочь тебе почистить ее. Скажи булочнику, что нам нужен целый воз хлеба. Всю вишню отдай миссис Кимберли, пусть наделает пирогов. Когда Иланна вернется, она поможет тебе.

Элпин повернулась, собираясь уходить, но вспомнила, что нужно распорядиться насчет комнат.

— Пусть Эмили и ее сестра займутся подготовкой комнат для гостей.

— Да, госпожа. А какие распоряжения будут насчет завтрака?

Элпин внутренне напряглась. Если у нее все получится, то из-за приезда Мак-Кея ее исчезновение не сразу обнаружат. Пока Малькольм спит, они с Иланной уже будут на пути в Тей-немут. С одной стороны, ей было бы любопытно узнать Комина Мак-Кея поближе, но, с другой стороны, казалось, что это будет предательством по отношению к Бампе Сэму, который много лет заменял ей деда. Она соскучилась по их доброте, по невинной радости. Никому не будет дела до того, кто отец ее ребенка или какую выгоду можно извлечь из этого, они просто будут любить его. А если, так, она должна вернуться.

Если она будет пренебрегать своими обязанностями хозяйки Килдалтона, Малькольм может что-то заподозрить и удвоить охрану.

В нерешительности она взяла кувшин с пивом, собрала несколько кружек на поднос и отправилась в маленькую залу. Сальвадор стоял у кона и наблюдал за суматохой, царящей во дворе.

Не успела Элпин наполнить кружки, как Комин Мак-Кей ворвался и объявил, что стража доложила о том, что по Абердинской дороге движется свита леди Мириам. «Неизвестно, будет ли ее приезд во благо или во зло», — подумала Элпин.

«Хвала Господу, приехала леди Мириам», — думал Малькольм, помогая мачехе выйти из экипажа.

— Пойдем прогуляемся немного, — он провел ее мимо главного входа в замок прямо в сад.

Она пристально разглядывала солдат, собравшихся во дворе.

— Я видела рабочих на полях под Оттер — берном. В таких же тонах тартан клана Мак — Кеев. Комин приехал?

— Да, он в замке, но может и подождать, — Малькольм рассказал ей о письме, которое привез Сальвадор. — Отец убедил Иакова запретить сыну ехать в Шотландию. Теперь принц Чарльз собирается ехать в Экс-ля-Шапель.

Она нервно отряхнула пыль с бархатной юбки — единственный признак раздражения — и ответила:

— Это поблизости от Ганновера и короля Георга.

Малькольма вопросы географии не интересовали.

— Если король узнает, что принц Стюарт собирается вторгнуться в его германскую вотчину…

— Он казнит своих гессенских наемников прежде, чем ты успеешь вымолвить: «король за рекой». А наш дорогой принц Чарльз окажется в Тауэре.

Малькольм кивком головы приказал охране распахнуть деревянные ворота и повел леди Мириам в сад, терзаясь сомнениями и страхом. Мирное журчание фонтана и трели жаворонков резко контрастировали с шумом и суматохой этого дня.

— Может быть, Чарльзу нужен ореол мученика?

— Нет, — она подошла к фонтану и села на скамью. — Эксля-Шапель — любимое прибежище шотландцев и англичан. Я уверена, он хочет пробраться к ним и заручиться их поддержкой. Он поклялся добыть корону для своего отца. Эта поездка — лишь первый шаг к возвращению в Шотландию.

Малькольм все еще не мог без внутренней дрожи думать о судьбе принца Стюарта на шотландской земле.

— Будем надеяться, что никто в Лондоне не узнает о вояже принца.

— Мы не можем рассчитывать на секретность, — сказала леди Мириам. — Уолпол, похоже, знает о каждом движении принца, и Лондон и Ганновер быстро обмениваются новостями.

— Поэтому отец потребовал, чтобы ты вернулась с Сальвадором?

— Да, — ответила она, — через день-другой. Что еще произошло?

Проблемы королевства были забыты.

— Элпин беременна.

— О Малькольм! — Она сжала руки, и ее голубые глаза вспыхнули. — Я так рада за вас!

Он подумал о том, как мало у него возможностей удержать Элпин. Страх потерять ее жег его изнутри. Он рассказал мачехе о ее попытках сбежать.

Леди Мириам глядела вниз, на свои руки.

— Ты уверен, что ее угнетает именно то, что ты якобы хочешь использовать ваш брак только для продолжения династии?

Малькольм горько усмехнулся:

— Ее это не просто угнетает. Она буквально одержима мыслью вернуться на Барбадос.

— Меня это не удивляет. Ни одна достойная женщина не будет спокойно выносить зрелище издевательств над рабами.

— Она говорила с тобой об этом?

— Да. Описала очень живо. Разве она не сказала об этом и тебе?

Она видела только одну сторону вопроса: человеческую жестокость, но Малькольм внезапно понял, в чем дело.

— Нет, я ничего не знал.

— В самом деле? Я не верю. Ты благородный человек, Малькольм.

Она говорила с такой уверенностью, что Малькольм почувствовал вину.

— Ты относишься ко мне с предубеждением.

— Впрочем, я уверена, что все уладится. А где эта милашка Керр?

— Я готов был вышвырнуть ее из окна, когда обвинил Элпин в обмане. Но я все еще не верил, что ребенок мой. Мне надо было послушаться тебя, — и он рассказал мачехе о противозачаточном средстве, забытом Розиной.

Она прикрыла глаза и задумчиво потерла виски. Он смотрел на ее тонкие пальцы и вспоминал, как она касалась ими его лба, проверяя температуру, или трепала по щеке. Она была для его отца любовью на всю жизнь, а самому Малькольму стала больше чем матерью. Леди Мириам — его самый верный и дорогой друг.

— Итак, — она поднялась со скамьи и направилась к выходу из сада. — Что ты собираешься делать?

Ничто из прошлого опыта не могло подсказать ему выход из создавшейся ситуации. Но инстинкт подсказывал, что надо действовать честно.

— Я часто думал о том, какой была ее жизнь, о ее друзьях. Мне очень хотелось, чтобы она больше рассказывала мне о годах, проведенных на Барбадосе. Она очень страстная, очаровательная женщина.

— Уверена, что это так, ведь у меня скоро появится внук, — согласилась леди Мириам и смущенно добавила: — Я довольна тобой. Твой отец был бы в восторге.

Малькольм подумал, что ему не надо было особенно стараться завоевывать дружеское расположение Элпин Мак-Кей. Сложнее пришлось с физической близостью. Потому что теперь настало время завоевать ее ум.

— Я вижу затаенную боль в твоем взгляде, — сказал леди Мириам.

Он вдруг вспомнил о замке, полном гостей, и о предстоящей жатве.

— Любовь подождет.

— Ерунда. Очень многие люди желают тебе счастья, и я уверена, они хорошо относятся к Элпин, — даже мисс Линдсей и ее подружки — торговки. Что может быть важнее счастья?

— Ничего, — согласился он, она была права. Мачеха задумчиво смотрела на замок.

— Я привыкла к мысли, что мне нет здесь места. Твой отец так увлекся ролью графа — землевладельца, что стал чуть ли не частью своей земли. Я провела жизнь при дворе королевы Анны, путешествовала по ее поручениям и не могу представить себе спокойной жизни в Килдалтоне.

То, что она жила в Приграничье, устраивало всех.

— Отец изменил твои взгляды. Она усмехнулась:

— Да уж, здесь не обошлось без помощи Властителя Приграничья.

Немногие знали, что отец Малькольма когда-то действовал под именем этого легендарного героя.

— Я очень рад этому, мама, и хотел бы быть достойным романтических героев прошлого.

И ты достоин, Малькольм. Ты добр, благороден и не боишься обнаружить свои чувства. Только помни, что ты никогда не пожалеешь о времени, потраченном на завоевание любви своей жены. Люди Килдалтона ждут от тебя благополучного брака, и ты в некотором смысле обязан им. Она была права.

— Гармония начинается с семьи, — согласился Малькольм.

— Именно так, и сегодня вечером, пока ты будешь ухаживать за своей женой, я повидаюсь с Комином Мак-Кеем. А завтра я поговорю о достойном приданом для Элпин.

Его невеста была счастлива получить плантацию «Рай». Теперь в придачу к этому она становится наследницей клана Мак-Кеев и получает богатства и влияние, которое приходит с обладанием землей. Его мачеха проследит за этим.

— Когда ты возвращаешься в Италию? — спросил он.

— Через пару дней. Но теперь я хочу принять ванну и поспать в собственной постели. Малькольм, я устала от всех этих событий, изменивших мою жизнь.

Он прекрасно понимал ее.

В тот вечер в малой зале царило дружелюбие. Элпин переполняли противоречивые чувства вины и счастья. Рядом с ней за одним столом сидели муж и дед, а напротив леди Мириам беседовала с Саладином и Иланной.

Весь вечер Элпин не оставляли в покое. Малькольм и его мачеха задавали бесконечные вопросы о ее жизни на Барбадосе. Но их уловки были прозрачны, как оконное стекло. С помощью леди Мириам Малькольм пытался загладить свою вину за то, что он обвинил Элпин в обмане. И почему бы ему не извиняться? Он воображал, что скоро женится на богатой невесте и обретет связи в клане горцев.

Помимо словесного выражения привязанности Малькольм постоянно дотрагивался до Элпин. То он держал ее руку в своей, то обнимал ее за плечи или касался пальцами бедра. Каждое слово сопровождалось легкими поцелуями, подмигиваниями и многозначительными страстными взглядами. За несколько часов он не просто утомил ее своей нежностью: Элпин была в бешенстве.

— Мне хочется чего-нибудь сладенького, — шепнул он ей на ухо.

Она изобразила подобие улыбки и нехотя наклонилась к нему:

— На кухне остался пирог. Принести тебе кусок?

— Нет, мне хочется чего-нибудь маленького-маленького и сладенького.

Элпин почувствовала, что краснеет.

— Сладкого пирога?

— Нет, слишком просто. Я соскучился по сладости на кончике языка.

Понимающие улыбки всех присутствующих еще больше смутили Элпин. И так будет продолжаться весь вечер, он будет все время говорить двусмысленности.

— Может, немного меда?

— О, — вздохнул он. — В качестве приправы? Да, прекрасная мысль.

Ее душил смех.

— Ты невыносим.

— Пока нет. Но собираюсь стать таковым.

— Скажи мне, Иланна, — спросила леди Мириам, — как ты чувствовала себя, будучи свободной темнокожей женщиной на Барбадосе?

Элпин хотела воспользоваться случаем и немного охладить пыл Малькольма, потому что чувствовала: если он не перестанет обнимать ее, она станет всеобщим посмешищем, как легкомысленная девчонка.

— Хорошо, очень хорошо, но немного одиноко, — Иланна с обожанием взглянула на Элпин. — Я единственная свободная темнокожая женщина на Барбадосе. Благодаря своей хозяйке.

Элпин почувствовала, что Малькольм смотрит на нее. Леди Мириам тоже наклонилась к ней, ожидая ее реакции. И она легко ответила то, что думала:

— Ни один мужчина или женщина не имеет права иметь людей в собственности.

— Выпьем же за это, — Саладин поднял свой «бокал с апельсиновым напитком.

Со всех сторон раздался звон бокалов. Комин вышел и взглянул на Элпин:

— Я хочу провозгласить тост за Джона Гордона, который воссоединил меня с моей внучкой! — все вновь сдвинули бокалы. Он продолжил: — Хотя думаю, Джон сам скоро будет здесь.

Малькольм напрягся: Элпин почувствовала это.

— Да? — леди Мириам изобразила спокойное удивление, но глаза ее были прикованы к Комину. — Он собирается приехать в Ки — лдалтон?

— Да. Он сообщил мне, что Элпин здесь, и добавил, что сам присоединится к нам в середине недели, — Комин взглянул на Элпин. — Он, вероятно, прибудет завтра и от души порадуется, увидев тебя.

Сегодня был уже четверг, и значит, Джон Гордон опаздывал. Если Элпин правильно поняла, эта информация встревожила Малькольма и его мать.

Комин опустошил кружку и со стуком поставил ее на стол.

— Скажи, мисс Иланна, все африканские женщины такие же симпатичные, как ты?

Она гордо распрямила плечи и вытянула длинную шею.

— Думаю, да.

Элпин не могла удержаться, чтобы не поддразнить ее:

— Что, даже экуафо, которые едят комаров?

— Ну-ка, — подхватил Саладин, — скажи мне, что ты действительно думаешь обо всех этих людях с костями в носах?

Иланна поджала губы и манерно уставилась в потолок. Потом медленно, на прекрасном английском она изрекла:

— Принцесса ашанти должна быть терпимой по отношению к народам с примитивной культурой.

Только Элпин и Саладин засмеялись.

— Ты принцесса? — спросил Комин, побледнев от изумления.

— Да, она принцесса, и вы можете закрыть рот, милорд, — сказала леди Мириам. Потом она обратилась к Элпин: — Расскажи нам о том, как ты училась на острове.

— Не стесняйся, Элпин, — поддержал Малькольм. — Расскажи.

Не желая портить дружелюбную атмосферу, Элпин просто ответила:

— Когда я была маленькой, меня учила Адриенна. Потом мы взяли в дом грамотного слугу, который стал моим учителем и одновременно управляющим, — позже, когда Чарльз пристрастился к вину, Генри Фенвик стал ее опекуном.

— Он англичанин? — спросил Малькольм. Генри был скрытным человеком, и Элпин понадобилось пять лет, чтобы выведать у него, почему он уехал из Нортхемптона. Из привычного уважения к нему она не хотела обсуждать обстоятельства его личной жизни. Она взяла кувшин:

— Да, он был англичанином. Кто-нибудь хочет еще пива?

Малькольм протянул свою кружку. Пока она наполняла ее, он наклонился к ней и шепнул:

— Только не очень много, дорогая. Я не хочу испортить себе аппетит в предвкушении сладкого.

Привычный трепет пробежал по ней при воспоминании о том, какой он прекрасный любовник. Но она не могла забыть его гнев и простить презрение к ребенку, которого она носит.

Леди Мириам, к счастью, избавила Элпин от тяжкой необходимости отвечать.

— Я хотела бы пожить на Барбадосе несколько лет. Мне было бы интересно встретиться с тем парнем, который использует женщин в качестве лошадей.

— Наверное, вы попытаетесь наставить его на путь истинный, — предположил Саладин.

— Я сделаю все, что смогу. Теперь, когда Элпин поселилась в Килдалтоне, мне нет необходимости находиться здесь. Что скажешь, Элпин? Продашь мне свою плантацию «Рай»?

Элпин в замешательстве смотрела на мачеху Малькольма, пытаясь понять, шутит та или нет. Принять ее предложение означало бы облагодетельствовать всех рабов. Но если Элпин порвет последнюю нить, связывающую ее с Барбадосом, ей некуда будет деться.

Прежний страх вновь охватил ее.

Малькольм будет уверен, что она никуда не денется из Шотландии, и спокойно будет плести свои политические интриги. Интересно, это тоже заговор Малькольма и его мачехи, как и их общий интерес к ее прошлому? Она не знала, что ответить.

— Нотариус может хоть сейчас оформить сделку.

— Дела подождут, — сказал Малькольм, вставая и протягивая руку Элпин. — Мне не хочется оставлять такую хорошую компанию, поэтому я возьму с собой мою Элпин. Всем спокойной ночи.

Вставая со скамьи, Элпин отметила про себя эти лестные слова. Может быть, она слишком строго судит Малькольма и он достоин лучшего?

В это мгновение она увидела человека, который стоял возле двери, ведущей в подземный ход.

Охранник. Еще один сидел на скамье возле главного входа, у ног его, свернувшись клубком, лежала собака-ищейка. Взглянув наверх, она увидела на площадке лестницы еще одного наблюдателя. Они были на своих постах с полудня. На каждом входе также стояли часовые, и вовсе не потому, что в замке было полно горцев. Люди Малькольма следили за ней весь день, даже когда она отлучалась покормить крольчиху.

Эта слежка в течение всего дня утомила ее.

Интересно, часовые на входе все еще на посту?

— Подожди здесь, — попросила она, ускользая. — Я скоро вернусь.

Он удержал ее:

— Куда ты собралась?

«Убедиться, держишь ли ты меня здесь как пленницу», — хотелось ответить Элпин. Вместо этого она подмигнула, подражая ему:

— Кажется, в замке есть кое-кто маленький-маленький.

Глаза его засияли.

— Ты хочешь покормить кролика?

Что ей еще оставалось делать? Выбора, как всегда, не было. Она принужденно улыбнулась:

— Если я не сделаю этого, она на меня обидится.

— Она может, это правда.

— Я приду к тебе наверх.

Он приподнял ее подбородок и притянул к себе:

— Я зажгу огонь и разберу постель, — тут он многообещающе поцеловал ее. — Приходи побыстрее.

На кухне она обнаружила Рэбби Армстронга, стоявшего возле боковой двери. Он смущенно улыбнулся:

— Хороший ужин, госпожа. Все Мак-Кеи говорят то же самое. Мы сказали им, что лорд выбрал хорошую невесту.