Глава 6

Эксперимент № 3. Живем вместе с Таем плюс Романтическая ситуация = Любовь Цель: Думаю, что люди влюбляются тем быстрее, чем больше они общаются друг с другом. Мама же изо всех сил будет стремиться избавиться от его общества. Она такая упрямая! А Тай по каким-то своим дурацким причинам не хочет ускорять ход событий. Значит, я должен их поторопить, иначе у меня не будет отца и до пятидесяти лет.

Процедура: Создать обстановку, располагающую к поцелуям.

— К черту доброту и настойчивость! Ясно, что с тобой это не пройдет, — выпалил Тай, заведя Кэссиди в свой кабинет. — С чего это вдруг ты решила уехать в Джорджию?

Что все это значит? И какое отношение он имеет к планируемому ею переезду?

— А чем плоха Джорджия? — повысив голос, ответила Кэссиди. Хорошо, что тяжелая дверь не дает окружающим услышать их перепалку.

Некоторое время он молча смотрел на нее, потом проговорил:

— Я там не живу, и ты не будешь. Она улыбнулась. Гнев утих так же быстро, как и возник.

— Ты сам-то понимаешь, как смешно это звучит? Но ее ответ разозлил его.

— Я смешон? — спросил он. — Почему? Потому что хочу, чтобы ты осталась? Потому что считаю, что у нас может что-то получиться, а ты пытаешься удрать?

Он отлично понимал, как взять над ней верх!

— Я не удираю. — Она старалась говорить громко, — я возвращаюсь домой.

— Домой? — Он растерялся. — Почему ты раньше не упоминала о доме?

В самом деле, почему? Потому, что ожидала именно такой реакции, или потому, что хорошо научилась убегать от Лонни, не оставляя следов?

— Просто к слову не приходилось, — попыталась отговориться она. Но это его не обмануло.

— Чушь. Помнишь, мы договорились не врать друг другу? Объясни мне, почему ты возвращаешься в Джорджию? Я помню, как ты говорила, что у тебя нет ни дома, ни семьи, ни родных.

— Не совсем так. Джорджия — это место, наиболее соответствующее моему пониманию дома.

Никогда она не думала, что придется снова назвать домом жилище своих родственников. Но если удастся наладить отношения с тетей Эстер и дядей Беном, то у Хатча будет семья. Ведь они родом оттуда, хоть их и носило по всему Техасу, словно перекати-поле. Хватит бегать.

— Ты по-прежнему считаешь Джорджию своим домом после десятилетнего отсутствия?

— Конечно, — солгала она.

— У тебя там семья?

— Дядя и тетя, — объяснила она. — Мы несколько раз писали друг другу последнее время. Они ждут меня. Они хотят познакомиться с Хатчем и помочь решить мои проблемы. Они уже не так молоды. — Она неуверенно пожала плечами. — По-моему, я поступаю правильно.

— Обзаведешься хозяйством и пустишь корни.

— Вижу, что ты уже поговорил с Хатчем.

— Могу сказать, что ему не хочется покидать Техас. Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала.

Почему ей вдруг так захотелось броситься ему в объятия и пообещать, что она никуда не уедет? Почему вдруг мысль о возвращении в Джорджию показалась не такой привлекательной, как раньше? И почему она так старается не поддаваться этим чувствам?

— Я приняла решение задолго до нашей встречи.

— Но теперь мы встретились. — Он обнял ее за плечи, и ей стало тепло. Это было как жар от костра в холодную ночь. В душе зазвучали обещания счастья и любви. — Теперь мы поцеловались, мы обняли друг друга.

Ее обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, она нашла здесь дом, с другой — она помнила историю своего неудачного замужества. Ее единственную любовную историю. Страх пересилил, и она отстранилась. Отступая, она споткнулась о кресло у опустилась на подлокотник.

— Видишь ли, — Кэссиди постаралась придать своему голосу и лицу выражение уверенности, — я оставила дом при неудачных обстоятельствах.

— Ты вышла замуж. Пусть неудачно, но…

— Я была беременна, — проговорила она.

— Вынужденный брак? — уточнил он.

— Не совсем. Тетя и дядя не хотели, чтобы я выходила замуж. Они советовали мне родить и отдать ребенка на усыновление. Но я сбежала из дома и вышла замуж за Лонни.

— А Хатч об этом знает? Она покачала головой.

— Я никогда не говорила. Если бы он спросил, я бы честно рассказала, нет смысла лгать. Все, что ему нужно сделать, — это сличить дату свадьбы и дату своего рождения. Разница семь месяцев вместо девяти. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем дело.

— Да, — сочувственно проговорил он, — Хатча непросто одурачить.

— Я не собиралась его дурачить. — Она обхватила плечи руками, не осознавая, что выдает свою неуверенность. — У Лонни было много недостатков, но он поступил благородно, женившись на мне, хотя инстинкт подсказывал ему бежать куда глаза глядят.

— Но почему он все-таки сбежал? И почему ждал пять лет?

Кэссиди поджала губы, надеясь, что Тай не заметит, как они дрожат. Воспоминания до сих пор мучили ее.

— Он не ждал пяти лет. Он удрал при первой же возможности — за месяц до рождения Хатча, если быть точной.

— За месяц до… — Тай сам не ожидал, что так возмутится. — И все следующие пять лет ты гонялась за ним?

Неприятно произносить такие вещи вслух. Но она тогда была так молода и так напугана. И так одинока. Гордость заняла десятое место в списке необходимых жизненных премудростей. На первом месте был Хатч.

— Что-то вроде этого.

— Тогда почему ты бросила его? Из-за Эйприл Май?

— Нет, с этим я бы справилась. Но он обижал Хатча, говорил ему недопустимые вещи. В конце концов, я поняла, что лучше никакого отца, чем плохой. — К тому времени она поняла, что сможет сама содержать себя и сына.

— Прости, Кэссиди, но тебе надо понять, что не все мужчины похожи на Лонни. Некоторые склонны к оседлой жизни.

Стук в дверь не дал ей ответить. В комнату заглянула Эдит.

— Ужин готов, — объявила она. — Пока вы тут спорили, приехала мисс Уилли. Когда она услышала, что вы тут разговариваете, она предпочла подождать и побеседовать с Хатчем. Она попросила выпить чего-нибудь покрепче. Хатч тоже попросил. Я принесла ему лимонаду покрепче. Если мы тотчас не сядем за стол, сахар может слишком опьянить его.

— Иди накрывай на стол, — кивнул Тай, — мы сейчас придем. — Когда дверь за ней закрылась, он снова обратился к Кэссиди:

— Наш разговор еще не закончен.

— Я сама догадалась. — Она поставила кресло на место. К ее удивлению, Тай не пытался приблизиться к ней. — Теперь, когда ты поговорил с Хатчем о Джорджии, ты понимаешь, что отношения между нами невозможны.

— Посмотрим, — ответил он. — Пошли есть?

— Меня ты не проведешь, — пригрозила она.

— Готовишься к войне? — улыбнулся он.

— Что-то вроде.

— Не беспокойся, я предпочитаю сытого противника. — Он немного помолчал. — Но это тебе не поможет, эту войну я все равно выиграю.

К облегчению Кэссиди, ужин прошел прекрасно. Уилли развлекала их историями из практики своего брачного агентства. Вдруг она прервалась на полуслове и посмотрела на Хатча.

— Боже мой! По-моему, молодому человеку пора на боковую.

Кэссиди взглянула на сына. Он спал, положив голову в тарелку. Очки сползли ему на нос, делая его совсем ребенком. Мисс Мопси под его стулом тихонько поскуливала и посматривала на хозяина.

— Отнесу его в одну из смежных спален, — предложил Тай. — Думаю, барак может подождать.

— Спасибо. — Кэссиди откинулась на спинку стула. — Не понимаю, что с ним такое. Никогда прежде не видела его таким усталым. Можно подумать, что он весь день проработал, а не прогулял.

— Ну, ему было чем заняться, — усмехнулся Тай. — Привыкай, Кэссиди. Жизнь на ранчо более трудна, чем та, к которой он привык, но она ему не повредит.

Этот ответ успокоил ее материнские чувства.

— Наверно, ты прав. Ему это только полезно. — Она смотрела, как Тай бережно поднимает ее сына. На глаза навернулись слезы. Она закашлялась, стараясь скрыть их. — Он мало бывал на свежем воздухе.

— Ну-ка ответь мне и помни про наше соглашение, — потребовал Тай. — Ты признаешь, что жизнь на ранчо полезна для ребенка?

Она наморщила нос.

— Я признаю, что девяносто девять процентов совпадения должны иметь какие-то конкретные проявления.

— Девяносто девять и четыре десятых, — с довольным видом поправила ее Уилли.

— Простите, — удивленно повернулась к ней Кэссиди.

— Я перепроверила вашу заявку с исправлениями, и на этот раз получилось девяносто девять и четыре десятых совпадения. Результат только улучшился.

Ну и ну! — Ну, может… — протянула она. — Но все равно есть один процент разницы.

— Шесть десятых, — поправил ее Тай. — Это меньше, чем раньше.

— Согласно компьютеру, — уточнила Кэссиди и снова обратилась к Уилли:

— Я так понимаю, что ваша машина снова не выдала никаких дополнительных кандидатур?

— Никаких. Похоже, что вы идеальная пара для моего внука. — Уилли подняла свой бокал. — Чертовы штучки, я так это называю.

— Эй! Ты на чьей стороне? — возмутился Тай. Праздный вопрос — конечно, Уилли нравилось это совпадение, как Таю и Хатчу. Она держалась в стороне и не показывала виду, но исподтишка все же старалась направлять события в нужную сторону.

— А что вы будете делать, если обнаружите лучшую кандидатуру? — спросила Кэссиди.

Тай лениво усмехнулся и пошел к выходу. Его ответ ее позабавил:

— Я приглашу их на ранчо, — говорил он, пока они шли по коридору, — и таким образом смогу убрать их с дороги, прежде чем они с тобой встретятся.

— Ты собираешься всех распугать? Он распахнул дверь в соседнюю с его спальней комнату.

— И это тоже.

— Не стоит. Почему ты так уверен, что мы подходим друг другу? — Она разобрала кровать и отступила в сторону, чтобы Тай мог положить Хатча. — Я хочу сказать, что данные компьютера еще ни о чем не говорят.

Он стащил с Хатча кроссовки и джинсы, потом снял с носа очки и аккуратно положил их на ночной столик.

— Это не так.

Она облизнула губы и задала вопрос, который мучил ее с самого утра.

— Это из-за поцелуя, да?

— Да. — Тай заботливо стянул с Хатча майку. — Ты ведь сама почувствовала это?

Она вместе с ним вышла из комнаты и выключила свет.

— Но физического влечения явно недостаточно для серьезных отношений. — Это она знала наверняка. Подобную ошибку она уже совершила.

— Это только начало, — сказал Тай.

— Для тебя это значит что-то серьезное? Не просто поцелуи?

— Думаю, это можно назвать семейной традицией, — ответил он, помолчав.

— Поцелуи? — не поняла она.

— Именно, — широко улыбнулся он.

— Интересная традиция.

— Даже очень интересная. — Он поймал ее за руку и прижал к себе. — Видишь ли, согласно семейному преданию, Меррики всегда узнают свою идеальную подругу жизни.

Опасно! Это она почувствовала сильнее, чем при их первой встрече. Но высвободиться из его объятий не представлялось возможным.

— Каким же образом? — спросила она.

— Известным тебе. После первого поцелуя. У нее потемнело в глазах.

— Нет, не говори такого.

— Разве плохо сказать правду?

Плохо? Да что здесь вообще хорошего? Ее готовность целоваться была ужасна. Тоска Хатча по отцу — тоже. Но хуже всего была ее собственная реакция на Тая. Реакция, которую она не могла в себе подавить и которая только усиливалась, чем больше они общались.

— Неужели ты не понимаешь? Я не хочу романов.

— Ты уже говорила это громко и отчетливо. Мне только непонятно… почему? — Он наклонил голову. — Я слышал, что думает об этом Хатч, но ты сама ничего не объяснила. — Он помолчал минутку. — Давай отложим разговор. Ты слишком измучена. — И он разжал объятия, как будто нарочно в тот самый момент, когда она была готова упасть ему на грудь и все рассказать. Видимо, она в самом деле измучена.

— Думаю, мне лучше пойти к себе. — Попроси меня остаться!

Он провел рукой ей по щеке.

— Если захочешь поговорить — я в твоем распоряжении.

— Спасибо. Пожалуйста, пожелай за меня своей бабушке спокойной ночи. — Она глубоко вздохнула и ощутила его запах. Собрав всю волю, она отвернулась. В конце концов, ее независимость — разве это не самое главное?

Или нет?

Кэссиди оглядела спальню со смешанным чувством восхищения и сожаления. Одна эта комната была больше, чем вся ее квартира, даже не считая прилегающей ванной, в которой легко могли разместиться несколько яхт. И еще место останется.

Кэссиди опустилась на колени и принялась распаковывать коробку.

Она достала небольшой блокнотик и бросила его на широченную кровать. Потом разделась, надела ночную рубашку и плюхнулась на кровать, чтобы почитать свои записи.

Вот плюхаться как раз и не надо было. По каким-то непонятным причинам кровать, казавшаяся такой массивной и устойчивой, моментально сложилась, и матрас оказался прижатым к стене, а она погребенной под кучей подушек и покрывал. Тяжелая дубовая рама не давала выбраться. Все попытки разжать пружины привели только к тому, что ей удалось высвободить ноги, которыми она беспомощно болтала в воздухе.

Дверь распахнулась. В наступившей тишине Кэссиди услышала сдавленные смешки.

— Не смей смеяться! — прокричала она.

— Извини. — Это был голос Тая. — Нужна помощь?

Как бы ей хотелось отказаться! Но когда почти стоишь на голове в ворохе простыней, выхода нет.

— Да, ты можешь мне помочь, — выдохнула она. — Если ты не против.

— С удовольствием. — Он нагнулся и, подхватив под мышки, извлек ее из вороха постельного белья. К счастью, он захватил ее с простыней, так что все ее прелести оказались надежно прикрытыми. — Могу я спросить, что случилось?

Она состроила недовольную гримасу, старательно кутаясь в пеструю ткань.

— Это же твоя кровать, ты и объясни.

— Подожди минутку. — Он стряхнул на пол все, включая матрас и ее дневник, — Похоже, здесь развинтили гайки. Хорошо еще, что тебя не ударило рамой.

— Но кто и как развинтил? — Она посмотрела на тяжелую раму. — Удар был бы чувствительным.

— Полагаю, развинтили гаечным ключом. А кто? Узнаю, обязательно тебе скажу. Сейчас возьму инструменты и поправлю кровать.

Неожиданно дверь открылась. На пороге стоял Хатч, держа на руках Мисс Мопси.

— Что-то разбудило меня, — проговорил он, старательно протирая глаза. Собачка тихо тявкнула.

— Извини, мой сладкий, — ответила Кэссиди, — у меня кровать сломалась.

— О! — Хатч посмотрел на Тая. — А вы что здесь делаете?

— Помогаю твоей маме.

— О, — снова сказал Хатч. — Вы спасли ее, да? Вот это здорово! Правда, это здорово, мама? Теперь тебя есть кому спасать. Ведь раньше тебя никто не спасал?

Тай выпрямился и внимательно посмотрел на сорванца.

— Почему-то мне кажется, что нам с тобой есть о чем поговорить. Думаю, ты знаешь, где винтики от этой кровати?

К удивлению Кэссиди, Хатч опустил глаза, заволновался и принялся изображать зевоту.

— Хатч! — воскликнула она. — Не мог же ты…

— Мне так хочется спать, — выпалил Хатч, старательно изображая зевок. — Я лучше пойду в кровать. Пошли, Мопси.

— Хорошая мысль. Спокойной ночи, — пожелал ему Тай.

Едва Хатч и собака исчезли, Кэссиди обратилась к Таю:

— Ты же в самом деле не думаешь, что Хатч мог развинтить болты?

— Уверен, что это он.

— Но… зачем?

— Ты же слышала — ему хочется представить меня неким рыцарем со сверкающим мечом. Я должен тебя спасать.

— Не может быть… — Она осеклась. Неужели это возможно? Еще неделю назад она ни за что бы не поверила, что Хатч может обратиться в брачное агентство. Но он сделал это. Почему бы ему не сделать следующий шаг, еще более дурацкий? Он вполне смог бы… — О, нет!

— Ну как, веришь? — спросил Тай.

— Может быть, — согласилась она.

— Дай мне минутку, чтобы найти гаечный ключ, и мы быстренько приведем твою кровать в порядок.

Он вернулся так быстро, что она едва успела накинуть халат и начать собирать листки, выпавшие из дневника. Он принялся помогать и оказался слишком близко. От него приятно пахло, а мускулы вздымались под сорочкой всякий раз, как он тянулся за очередным листком. Она старалась не замечать его, но это не помогало.

— Что это такое? — спросил он. Она рискнула поднять на него глаза.

— Просто записи, которые копились годами. Я вела их, чтобы чувствовать себя лучше. Что-то вроде дневника.

Он пробежал глазами один из листков и нахмурился.

«Сегодня распустились те розы, что я срезала для миссис Уолтере. Приятно, что кто-то любуется цветами с моих кустов».

— Тебе на самом деле было приятно дарить цветы?

— Да, конечно… — Она насупилась. — Если бы я не срезала букеты для миссис Уолтере, у меня вообще не было бы никаких роз.

— Но цветы доставались не тебе, а ей.

— Удовольствиями надо делиться, — возразила Кэссиди. По крайней мере, она имела возможность полюбоваться чудесными бутонами, пока в дверь не постучала миссис Уолтере, чтобы спросить о цветах.

Тай подобрал другой листок.

— «Сегодня мы ели мясо. Не жесткое, а настоящее, парное…» — Он прервался. — Милая ты моя…

— Не смей. — Она поджала губы. — Не смей меня жалеть. В конце концов, бедной быть не так уж плохо. — Она постаралась улыбнуться. — Начинаешь ценить мелочи.

— Такие, как мясо на обед?

— Да, такие. Он помрачнел.

— А как насчет этого: «Фредди уволил меня сегодня. Но я благодарна ему за то, что он в течение стольких месяцев давал мне работу». Ты благодарна ему? После того, как он тебя уволил?

— Но сначала он принял меня на работу, — возразила она. — Он был не обязан это делать. Он хорошо ко мне относился, учитывая, сколько тарелок я разбила. Как я только его не разорила?!

— Ну и ну! А сегодня ты напишешь, как благодарна Хатчу за то, что он развинтил твою кровать? Она выпятила подбородок.

— Может быть, — но тут же расслабилась. — Нет. Не думаю, что я вообще буду писать об этом. Мне, правда, очень жаль, Тай. Завтра я поговорю с ним.

— Не переживай. — Он подобрал последний листок и передал ей. — Почему бы тебе не предоставить этот разговор мне?

Кэссиди задумалась. Первым побуждением было отказать. Тай сидел на полу на корточках и смотрел на нее. Но даже в таком положении он казался очень большим. Большим, мускулистым, мужественным и сексуальным — с гаечным ключом в одной руке и кучей гаек в другой. Он призывно улыбался. Она уже и забыла, когда ее спальню посещал подобный мужчина. Но если такое и случалось, он точно не подбирался так близко к се постели.

— Можешь поговорить с ним, — наконец согласилась она.

— А почему ты так долго думала? Я наступил тебе на пальчик?

В замешательстве она посмотрела на него. Действительно, почему? Может, потому, что он так стремится участвовать в их жизни? А она скоро покинет Техас. Как только у нее появятся деньги, они с Хатчем сложат вещи и рванут на Восток, в Джорджию. Они помирятся с тетей Эстер и дядей Беном и «пустят корни» в жирной красноватой почве штата. В ее жизни нет места этому здоровенному техасскому фермеру с проницательными зелеными глазами и завлекательной улыбкой.