Глава 1

— Она… что?

Тор Торсен, с силой отпихнув стул, вскочил на ноги, и сразу от огромного его роста все и вся в комнате как бы уменьшилось в размерах. Он тяжело навалился ладонями на письменный стол и подался вперед. Голос его зазвучал угрожающе.

— Она что?! — переспросил он.

— Ты меня прекрасно слышал, — промолвил Райнер, нимало не испугавшись гнева старшего брата. Он забросил ногу в потрепанной теннисной туфле на край полированного, из красного дерева стола. — Андреа вздувает цены. Тебе известно, что означает этот термин? Это когда одна сторона намеренно ставит другую сторону в невыгодное финансовое положение и оказывает нажим…

— Я знаю, — перебил его Top. — Дай мне доказательства. Тебе известно, что означает этот термин? Это когда одна сторона может документально подтвердить свои обвинения против другой стороны. — Он бросил яростный взгляд на спутника Райнера. — Что у вас есть, Ред? И честно предупреждаю — доказательства должны быть убедительными.

Мужчина лет пятидесяти нервно пригладил седые волосы.

— Насчет вздувания, наверное, слишком сильно сказано. Мне так кажется.

Райнер фыркнул и откинулся на спинку стула, довольно неустойчиво покачиваясь на двух ножках.

— Ну да, правильно. Андреа Константин — невинная овечка, а я ношу вместо тапок баклажаны!

Удар сильной руки смахнул его ногу со стола, и Райнер изо всех сил замахал руками, пытаясь удержаться от падения.

— Дай ему договорить, или тебе придется съесть эти твои баклажаны! — пообещал Тор брату, игнорируя его попытки сохранить равновесие. — Продолжай, Ред.

Тот прокашлялся.

— Это слово… э-э… «вздувание»… Оно в самом деле предполагает некоторую намеренность со стороны мисс Константин. Ну… а мы же не знаем, так ли это. Намеренно ли — я имею в виду. Думаю… э-э… тут небольшое недоразумение.

— Небольшое недоразумение, — вкрадчиво повторил Top. — Райнер говорит, что Андреа выставляет нашим магазинам счета в два раза больше, чем ее отец. Ник, шесть месяцев назад. И это вы называете небольшим недоразумением?

Ред судорожно сглотнул.

— Думаю… э-э… да.

— А я думаю — нет! — Тор уставился на брата. — Я просил доказательств. Где доказательства?

— Хочешь доказательств? Они у меня есть! — Похоже, Райнер стал заводиться. Он швырнул на стол Тора пухлый гроссбух, на обложке которого стояло: «Оптовый рынок Константина». — Вот тебе одно маленькое доказательство. Это счета за продукцию годичной давности, выставлены за полгода до смерти Ника Константина.

Тор снова сел, взял в руки гроссбух и разыскал нужные страницы. В памяти всплыли горькие воспоминания, мысли, которые он предпочел бы забыть, мысли, которые он никак не мог выбросить из головы. Он с угрюмой твердостью сосредоточился на счетах, быстро выуживая необходимую информацию.

— Я так понимаю, мы получили их через месяц после заключения нашего договора с Константином.

— Точно. А вот еще маленькое доказательство. — Райнер подтолкнул к нему через стол следующий толстый том. — Здесь цены шестимесячной давности, выставлены вскоре после смерти Ника. Небольшие изменения заметны, но все же в целом цены приемлемые.

— Подорожали салат и огурцы. Была середина декабря. Повышение вполне можно объяснить морозами в центральной Калифорнии и проливными дождями в Мексике.

Взгляд Райнера стал каменным. Он опустил последний том на стол брату.

— А вот счета предыдущего месяца. Мое последнее и самое верное доказательство.

Тор подозревал уже, что он сейчас увидит, но все же просмотрел документы. Они подтвердили его самые худшие опасения.

— Черт! — Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Почему, Андреа? Почему ты не можешь оставить все как есть? Тебе непременно нужно было ударить меня побольнее, не так ли?

Повышение цен было разительным. Он понимал, что просто инфляцией его не объяснишь. В нем начала подниматься злость, горькая ярость проникла в жилы и растеклась по всему телу как ртуть. Губы его сжались. Он изо всех сил пытался справиться с гневом. Андреа всегда удавалось вызвать в нем острое ответное чувство — каким бы оно ни было.

— Есть еще кое-что.

— Не сомневаюсь. — Тор оперся локтем о стол и потер подбородок пальцем. — Хватит. Райнер вручил ему график.

— Я отметил некоторые из наших обычных закупок за последние двенадцать месяцев и сравнил их с прошлогодними. Только самые основные — салат, картофель, все то, что у нас каждый день получают наши розничные магазины и рестораны Милане.

Тор увидел на графике ярко-красную линию, круто поднимающуюся вверх.

— Цены стали взлетать сразу же после смерти Ника и сейчас уже выше всяких разумных пределов. — Он припечатал график к столу ладонью и перевел взгляд с брата на Реда. — Так больше продолжаться не может. Нам необходимо действовать. Какие у вас предложения?

Ред заговорил первым:

— Она ведь, знаете ли, женщина.

Оба — и Тор, и Райнер — уставились на него.

— Она… она женщина, — повторил тот упрямо. — Думаю, может быть, это что-нибудь объясняет.

Тор не сводил с него глаз.

— Например? — задал он вопрос, едва скрывая нетерпение.

— Женщина в этом бизнесе… — Ред страдальчески наморщил брови. — Не знаю. Что-то тут не то. Желательно бы сначала все проверить, не пороть горячку, а?

Тор с минуту раздумывал. Андреа заслуживает доверия. Но факты есть факты. Чем можно их объяснить? С другой стороны…

— Он прав, — неохотно согласился Райнер. — Мы должны быть уверены, чтобы начать действовать.

— Согласен. — Тор еще несколько мгновений размышлял, затем распорядился:

— Скажите секретарше, пусть позвонит в контору главных конкурентов Оптового рынка Константина — в Продьюс Инк. Не нужно упоминать фамилию Торсенов.

Просто неизвестный покупатель интересуется ценами на бананы, клубнику и салат. Райнер приподнял бровь.

— Здорово. Если Продьюс Инк предлагает совершенно незнакомому покупателю продукты по более низкой цене, чем Андреа Константин — своему самому выгодному партнеру, мы будем точно знать, что она вздувает цены намеренно.

— Ред, — бросил Top, — займитесь этим сейчас же.

Старик насупился.

— Хорошо, сэр.

— Спасибо. — Тор подождал, пока тот выйдет, и лишь потом заговорил:

— Давай рассказывай остальное. То, о чем умолчал в присутствии Реда.

— От тебя ничего не скроешь. — Райнер склонился поближе, голос его звучал мрачно. — До меня дошли слухи и от других продавцов. Дело не только в ценах. Качество продукции Рынка Константина тоже заметно снизилось.

Глаза Тора сузились.

— Ага, вот почему меня со всех сторон осаждают телефонными звонками. Помимо Продьюс Инк еще три оптовых рынка предлагают нам свои услуги и готовы пойти на солидные уступки, чтобы заполучить нас в покупатели.

— Очень жаль, что нельзя принять их предложения. Во всяком случае, пока не истек срок контракта, придется покупать на Рынке Константина. — Райнер сдвинул брови. — А если переметнемся к кому-нибудь другому, то потеряем право обслуживать Милане.

— Ну ясно, для того и подписали договор. Сеть ресторанов Милане дает нам столько прибыли, что на риск лучше не идти. — Тор пробежал глазами еще несколько страниц последнего тома, потом решительно захлопнул его. — К сожалению, контракт у нас с Константином, а не с Милане напрямую. Поэтому придется иметь дело с Андреа.

— А нельзя нам ее как-нибудь обойти и договориться о совместном контракте с Милане? Тор покачал головой.

— Я пытался сделать это год назад, а потом еще раз — тотчас после смерти Ника. Цезарь твердо ответил, что имеет дело только с Константином и не отступится от этого.

Райнер не смог совладать с раздражением.

— Даже если мы будем снабжать гораздо быстрее и лучше?

— Они дружили семьями с незапамятных времен, ни на какие изменения он не пойдет. Райнер скорчил гримасу.

— И это возвращает нас к исходным позициям. Мы покупаем только у Константина, а их лучший друг Милане покупает только у нас. — Он помолчал. — И все же каждый имеет свою выгоду.

Тор побарабанил пальцами по гроссбухам.

— Обрати внимание, за последние месяцы наша прибыль заметно снизилась.

— Еще бы, платить чудовищную цену за второсортную продукцию…

— Да, ты прав, — нахмурился Top. — Если ничего не изменится, причем в ближайшее время, мы не сможем сохранить репутацию своих магазинов, не говоря уж о снабжении ресторанов Милано. Где здесь выгода, можешь мне сказать?

Их разговор прервал стук в дверь, в комнату вошел Ред. Выражение его лица говорило само за себя.

— Думаю, может быть, «вздувание» и в самом деле подходящее слово, — пробормотал он. Потом горько вздохнул, повернулся и вышел.

Тор уставился на Райнера тяжелым взглядом.

— За всем этим следил ты. Зачем нужно было так долго ждать?

— Мне не хватало неоспоримых фактов. Доказательств, как ты сам изволил выразиться.

— Доказательств? — переспросил Top. — А может быть, тебя останавливало то, что Андреа — лучшая подруга твоей жены?

— Оставь в покое Джордан, она здесь ни при чем! — взорвался Райнер. Потом пожал плечами. — А вот твои отношения с Андреа — очень даже при чем! Мне совсем не улыбалось сообщать тебе такие новости о твоей невесте.

— Бывшей невесте, — поправил его Top. — И это вовсе не оправдание, незачем было столько времени тянуть.

Райнер скептически усмехнулся.

— По-твоему, не оправдание? Может быть. Не знаю. Я ждал еще и для того, чтобы дать Андреа шанс. Ты бы сделал то же самое. Считал, что после смерти Ника ей пришлось несладко, все-таки требовалось какое-то время, чтобы взять дело в свои руки.

Тор сдвинул все тома на край стола.

— Она не дело взяла в руки. Она взяла в руки нож и вонзила его нам в спину.

— И что теперь? — спросил Райнер. Тор поднялся на ноги и шагнул к окну. Опершись ладонями о подоконник, он выглянул наружу, на оживленную улицу Сиэтла. Почему он колеблется? Все возможные варианты ему известны, не так уж их и много.

— Либо мы разрываем наш договор — либо я поговорю с Андреа.

— И о чем ты собираешься говорить? Тор помолчал, не торопясь отвечать на его вопрос.

— Мне есть о чем поговорить с ней. Например, почему она играет с нами в такие игры.

— Верно. — Райнер поколебался. — А между прочим, почему она играет с нами в такие игры?

— У меня два предположения. Это что-то личное. Или же… — Тор нахмурился. — Будем справедливы. Допустим, тут другое.

— А именно?

— Возможно, ей просто не хватает умения и опыта, все-таки женщине управлять оптовым рынком нелегко.

— Итак, что же ты собираешься делать? Тор обернулся и посмотрел брату в глаза.

— Собираюсь немного поболтать с Андреа.

Счета, счета, счета — и снова счета. Андреа Константин оглядела груды счетов на своем столе, пытаясь не поддаваться панике. Паника ей не поможет. Удариться в панику ей ничего не стоит, но это ее не спасет. А вот деньги спасли бы. Особенно если их будет много. Несколько грузовиков, наполненных доверху зеленым товаром, — вот это было бы совсем прекрасно.

У ее локтя затрещал телефон, и ее воображаемые грузовики, груженные деньгами, растаяли. Она с раздражением взглянула на аппарат. Еще полминутки — и она стала бы богатой! У жизни, с возмущением подумала она, какое-то извращенное чувство юмора. Потом рывком сняла трубку.

— Рынок Константина, — с привычной краткостью произнесла она. — Андреа Константин слушает.

— Где мои деньги? — прорычал абонент, не тратя времени на любезности.

Снова это отвратительное, гадкое, убийственное слово «деньги», и звучит оно опять из уст такого же отвратительного, гадкого, убийственно нудного человека.

— Мистер Хартсуорт, я полагаю? — сказала она, и уголки ее губ опустились.

— Совершенно верно! Итак, где же мои деньги? И больше никаких извинений. Я послал вам грузовик кукурузы и рассчитываю, что мне заплатят за него!

— Вы послали мне грузовик червивой каши, — твердо уточнила она. — Вы не потрудились обеспечить охлаждение товара, и ваш водитель прибыл на два дня позже срока.

— Как это? Якима всего лишь в ста сорока милях от вас!

— Следовательно, прибытие вашего водителя всего лишь за сорок восемь часов — неподражаемый трюк. Интересно, как он добирался, через Гавайи? Тем более что жара в его грузовике была невообразимой. Странно, как он не привез нам поп-корн!

— Придержите язычок, малышка!

Малышка? Андреа не смогла удержаться от улыбки, несмотря на всю серьезность положения. Они с мистером Хартсуортом никогда не встречались, иначе он назвал бы ее как-нибудь иначе. При своем росте в пять футов восемь дюймов она не привыкла к тому, чтобы ее называли «малышкой». С этим человеком, кажется, невозможно договориться, но придется попробовать.

— Мистер Хартсуорт, федеральные инспектора проверили вашу кукурузу, они со мной согласны. Она никуда не годится.

— Тысяча чертей! А теперь послушайте меня. Я снабжал вашего отца кукурузой еще тогда, когда вас и на свете не было. Ваше счастье, что я вообще согласен иметь с вами дело. И не пытайтесь учить меня, как надо работать. Это вам, знаете ли, не девчачья вечеринка.

— Полностью согласна…

Он бесцеремонно оборвал ее:

— А если не заплатите, то очень пожалеете, пусть там хоть тысяча инспекторов будут с вами согласны. Я вас так оболью грязью, что в жизни не отмоетесь.

Она резко, как от удара, откинулась на стуле. Его слова уже сами по себе были грязными. Не хватало еще в ее ситуации запятнать свое имя. Но терпеть…

Этот человек поставил ей негодную продукцию, такого еще никто себе не позволял. Будь ее отец жив, Хартсуорт никогда бы не выкинул подобный фокус. Мысль эта вызвала в ней острое ощущение утраты, а еще заставила посмотреть в глаза горькой правде. Если бы отец научил ее правилам игры, она никогда не оказалась бы в такой ситуации.

Ее пальцы сжались в кулак. Так или иначе, а расклад ясен. Если позволить хотя бы одному поставщику обойтись с ней подобным образом, все остальные, заразившись дурным примером, завалят ее гнильем.

— Я отказываюсь платить за испорченную продукцию, — объявила она твердо. — И не вы один умеете обливать грязью и чернить человеку имя.

— Не зарывайтесь! Вы заплатите, тут и сомневаться нечего. Стоит мне шепнуть одному-другому, что вы не выполняете своих обязательств, и у вас разбегутся все поставщики. Оглянуться не успеете, как окажетесь без товара. Именно так я и сделаю. Научу вас уму-разуму.

— Для этого еще надо самому обзавестись умом! — выпалила она прежде, чем здравый смысл остановил ее. — И не пугайте меня. На меня угрозы не действуют.

— Может быть, на вас подействуют обещания. Так вот, либо мне на стол — сегодня, до пяти — ляжет ваш чек, либо мой адвокат займется вами, и, обещаю вам, ваш счет в банке будет обчищен получше, чем бахча после уборки!

— Но… — Она моргнула, услышав, как на том конце брякнула трубка, прерывая все дальнейшие возражения. — Уборку бахчевых мой счет пережил на прошлой неделе, — уныло пробормотала она, — так что у меня там не осталось ни пенни!

Она тупо уставилась на телефон. Может быть, ей не стоило срываться. Не стоило настраивать этого человека против себя. И уж точно не стоило давать волю гордости, своей давнишней противнице. Она устало оперлась подбородком на ладонь. Наверное, ей еще не раз придется пожалеть об этом разговоре. И довольно скоро.

Андреа погрузилась в невеселые раздумья. Дела шли все хуже и хуже. Если мистер Хартсуорт выполнит свою угрозу и очернит ее в глазах поставщиков, она обанкротится. Во всяком случае, такая вероятность вполне возможна.

Хватит киснуть! — молча приказала она себе. Ты же никогда не боялась проблем! Где твоя смекалка? Где твои энергия и честолюбие? Где твой принцип «соберись с духом — и вперед»? Она застонала. Вперед? О каких принципах сейчас может идти речь, когда ей требуется вся ее выдержка, все упорство и изворотливость, чтобы просто выжить!

Она легонько провела пальцем по стеклянным многогранным подвескам своей настольной лампы, следя глазами за бликами, танцующими на стене. До сих пор ей всегда удавалось найти что-то хорошее даже в самом неудачном дне. Она гордилась своей способностью увидеть в полном, казалось бы, мраке хоть какой-то проблеск. До сего дня.

Сейчас она осознавала совершенно ясно, что попала в тяжелейшее положение. И что это тяжелое положение час от часу ухудшается, а она бессильна предотвратить гибель своего дела.

Андреа вздохнула, признавая горькую правду. Если бы Оптовый рынок Константина был плотиной, сейчас ей не хватило бы никаких средств, чтобы заткнуть все дыры. Нужно что-то делать, и немедленно, иначе дело отца потерпит полный крах.

— Если бы только… — она запнулась и покачала головой. Если бы отец не умер. Если бы он не взял так много денег в кредит у банка. Если бы она не была женщиной, одной из немногих в этом мужском бизнесе. Но Ника нет, деньги в кредит он таки взял, а она — совершенно определенно — не мужчина. Отсюда следует, что у нее остается один-единственный выход — плыть как можно быстрей или же утонуть.

Ужасно, но она и плавать-то по-настоящему не умеет.

Она еще раз вздохнула, на этот раз с отвращением к себе самой. Ну что это, в самом деле! Такое настроение не добавит ей денег. А для нее очень важно сохранить дело отца. Ей нужно кое-что доказать. Она докажет своему отцу, что может добиться успеха в мире мужчин — несмотря на его уверенность в обратном и несмотря на то, что отец никогда не узнает о ее успехе. А еще она хочет доказать себе самой, что способна поддерживать на плаву Рынок Константина, любимое детище Ника.

Она перевела взгляд на кипы бумаг и чеков и упрямо тряхнула головой.

— Я тебя не подведу, папочка, — пообещала она твердо. — Какой-нибудь выход обязательно найду. — Глубоко вздохнув, она протянула руку за первым чеком.

— Андреа, сага!

Она подняла глаза, так и не дотронувшись до чека, и тепло улыбнулась. Джо Милане. Как раз то, что ей сейчас необходимо — приятное, освежающее удовольствие от общения с высоким, смуглым, привлекательным молодым человеком, у которого к тому же столь милый, особенно для женского слуха, итальянский акцент.

— Джо! Как я тебе рада! Заходи, садись.

— Я тоже рад видеть тебя. Ты выглядеть хорошо. Очень хорошо. — Он переступил через порог и огляделся с некоторым недоумением. — Но… где я сидеть? Ты делать ремонт, да? Это… по-другому. Очень хорошо.

Она вдруг сама с удивлением поняла, что все эти бесчисленные счета, чеки, деловые бумаги, занимающие теперь всю ее жизнь, заняли, кроме того, и все пространство в комнате. Щеки ее покрылись легким румянцем. Только Джо мог назвать этот ее беспорядок ремонтом. Врожденная галантность никогда ему не изменяла.

— Может быть, вот здесь, — предложила она, пытаясь поднять бумажную кипу с одного из стульев.

— Нет-нет! — воскликнул Джо и, нахмурившись, забрал у нее ношу. — Я это убирать, проблем нет. — Он потоптался на месте, выискивая, куда бы положить бумаги. На его красивом лице отражалась растущая тревога. — Но… сага, — начал он, — ты хочешь, чтобы это было где? Скажи мне, пожалуйста.

Она спрятала улыбку.

— Да хотя бы в том углу, — ответила она, указывая на единственное свободное место в комнате.

— Ага, хорошо, — пробормотал он с облегчением. Потом быстрыми шагами пересек комнату и опустил груз на пол. Поспешно отряхнув пыль с рук, он сверкнул в ее сторону улыбкой. — Я хорошо помогать. Может быть, я переносить еще что-то, ладно?

Развеселившись, она осмотрела сваленную в углу кучу бумаг и покачала головой.

— Ты сделал более чем достаточно. Спасибо. Он ухмыльнулся и, тряхнув черными кудрями, сжал ее в объятиях.

— Ну, как ты тут была? — Он поцеловал ее в обе щеки, щекоча лицо усами. — Я скучать по тебе. Ты по мне скучать?

Она засмеялась.

— Всегда. И я не делаю ремонт. Это все бумаги отца из его офиса, а под ними еще мои собственные. Я все пытаюсь разобраться с ними… — Голос отказал ей, и она беспомощно замолчала.

Джо взял ее за плечи и пристально посмотрел в лицо. Глаза его излучали сочувствие.

— Бедная Андреа. А тут я с еще проблемы. Может быть, я приходить завтра, так?

— Нет-нет. Я тебе всегда рада. Садись. — Она уже знала, о чем пришел говорить Джо — о плохом качестве их товаров. В самом деле, «еще проблемы»! Она выдавила улыбку, изо всех сил стараясь вернуть себе спокойствие. — Как Цезарь? — спросила она в попытке оттянуть неизбежный разговор.

Он опустился на стул; провел пальцем по идеально отглаженным складкам брюк.

— Мой папа хорошо, спасибо большое. Он спрашивать о тебе всегда. Ты не приходить много недель.

Ей стало стыдно. Приезд в страну Цезаря Милано двадцать два года назад совпал со смертью ее матери, и он очень быстро сдружился с ее отцом. С тех пор она практически постоянно жила в доме Милане — обожаемая дочь в семье, полной мужчин. В семье, которая до недавнего времени не включала Джо. Как самый старший сын, он оставался в Италии и ухаживал за своими бабушкой и дедушкой. Приехал он всего лишь пару лет назад и, к ее радости, отнесся к ней так же, как и все остальные Милане, став для нее еще одним братом.

— Извини, что я не приходила. Дела. Ты же знаешь, как все это нелегко, — проговорила она. Его взгляд выражал неодобрение.

— Это не хорошо, Андреа. Твой бизнес — он слишком много. Я волноваться о тебе. Папа, он тоже волнуется о тебе. Мои братья… ну, — он махнул рукой, — они не волноваться, но они так глупы.

— Мне жаль, — искренне сказала она и поспешила добавить:

— Я не о твоих братьях. Мне жаль, что я не приходила почаще.

Он внимательно смотрел на нее, обеспокоенно нахмурив брови.

— Э-э, сага. Я волнуюсь, что ты не приходила из-за нашей маленькой проблемы?

— Нет! Конечно, не из-за этого, — запротестовала она и покраснела от своей лжи. Он взглянул на нее понимающе.

— Это неприятно. Я понимаю, — поспешил он успокоить. — Твой папа делать договор с моим папой. Хорошо. Мы знать Ника, он все нам делать правильно. — Джо выразительно взмахнул рукой. — Теперь Ник умер. Папа, его сердце разбивать. Он не любит говорить дела с его маленькой Андреа. Ты понимаешь?

Слишком хорошо. Она с этим всю жизнь сталкивалась. Мужчины занимаются делами, а женщины должны держаться в стороне. Этого разговора не было бы, если б у нее был брат или муж. Большинство проблем, с которыми она столкнулась, возникли именно из-за этого.

— Мне жаль, что качество продукции настолько ухудшилось, — сказала она, решив все же подойти прямо к делу. Потом нерешительно посмотрела на Джо, раздумывая, сообщил ли он об этой неприятной, мучительной проблеме Тору Торсену. Хоть бы не сообщал. Она прокашлялась. — Тебе… м-м… не стоит беспокоить по этому вопросу Тора. Я сама возмещу тебе убытки.

Джо мгновенно обиделся.

— Ты думать, что я приходить требовать? Нет! Я приходить смотреть, как ты. Я не хочу говорить так, сага, но ты выглядишь не хорошо. Этот бизнес, он тебя убивать.

— Знаю-знаю, Джо. Я женщина. Он ухмыльнулся и ответил ей полным восхищения взглядом.

— О! Да! Я это заметил.

Она раздраженно нахмурилась.

— Я вовсе не это имела в виду! Я хотела подчеркнуть общепринятое мужское мнение — женщине, мол, в таком бизнесе не место. Дурацкое мнение. Мне, слава Богу, уже двадцать семь. Я знаю, что делаю. — Про себя она призналась с горькой откровенностью, что это не совсем правда. — И нечего обращаться со мной так, как будто я еще не выросла из пеленок, дело есть дело!

Он смущенно смотрел на нее.

— Из пеленок? Что ты имеешь в виду? Она улыбнулась.

— Бизнес, Джо. Давай заниматься бизнесом, делом. Нам необходимо многое согласовать.

Между ними повисло долгое молчание. Андреа видела, что он не знает, с чего начать. Не так-то ему просто, признала она, переступить через предрассудки. Ему, наверное, немногим более тридцати, но целые поколения Милано выросли на том, что есть круг вопросов, которые являются исключительно привилегией мужчин. И это, совершенно очевидно, как раз один из таких вопросов.

— Очень трудно. Ты понимаешь? — сказал он наконец.

— Да, понимаю. Мой отец тоже так считал. Он тоже не любил женщин в этом бизнесе. — Она говорила очень твердо, стараясь, чтобы голос ее не подвел. — Но теперь все изменилось, осталась только я. Тебе придется говорить со мной, Джо.

Он пожал плечами, смиряясь с неизбежностью.

— Хорошо. Мы говорить. — Его темные глаза стали очень серьезными, почти мрачными, без обычной своей смешливости. — Этот договор, что твой папа подписал, он хороший для всех. Мы получаем товар быстро, мы только немножко больше платим, мы можем заказывать в любое время, а Тор, он нам поставлять. Это не ты делать. Так, мы счастливые. Кто нам давать товар — все равно, нам важно хорошее качество.

Андреа не сводила с него тревожных глаз.

— А качество стало плохим. Я понимаю. Я… У меня проблемы с поставщиками.

— Эти проблемы, они скоро кончаться?

— Не знаю. — Она сглотнула, голос у нее сорвался. — Я делаю все возможное. — И, преодолевая свою гордость, откровенно призналась:

— Только боюсь, что возможностей у меня очень мало.

Он отвел от нее взгляд.

— Сага, — пробормотал он, — у нас тоже проблемы. Плохая продукция, она вредить ресторанам. Люди ожидать от Милане только самое лучшее. Они начинают жаловаться. Мы держаться много месяцев, но скоро Милане… пфф! — Он ткнул пальцем вверх. — Вылететь в дуду.

— В трубу.

— Туда тоже. — Он мрачно посмотрел на нее. — Мы уже совсем пропасть?

— Не знаю, — в отчаянии пробормотала она. — Дай мне подумать.

Куда ни кинь, всюду клин — не желающие сотрудничать поставщики, плохое качество продуктов, жестокая конкуренция, высокие цены, рассерженные покупатели и, что хуже всего, этот огромный долг с ошеломляющими процентами. Ради отца, ради всего, что он сделал для фирмы, она отчаянно пытается держаться на плаву. Но пока выхода не видит.

И вдруг она увидела возможный выход. Ей было отвратительно даже, думать об этом, но, похоже, выбора не осталось. Если она не может спасти Рынок Константина, то хотя бы поможет Милане.

Там, где она потерпела провал, мужчина сможет достичь успеха. Мужчина, который хорошо разбирается в этом бизнесе, попытается исправить положение.

И этот мужчина — Джек Максвелл. Он держит небольшую оптовую фирму, которая обеспечивает продукцией рестораны. И он хочет расширяться. Он ей постоянно звонит с предложениями о покупке ее рынка. Разумеется, по смехотворно низкой цене, но все же для нее сейчас и это выход! В его предложении, правда, есть одна неприятная сторона.

Она посмотрела на Джо, решив выяснить некоторые моменты прежде, чем решиться действовать.

— Наш договор ведь не изменился, не так ли? Он по-прежнему заключен между Милане и Константином, верно?

— Верно, — согласился он.

— Если… если бы рынок Константина был продан, вы бы продолжали работать с новым владельцем? Не с Торсенами?

Джо казался обеспокоенным.

— Да. У нас договор с вами. А у вас договор с Торсенами. Это значит, мы остаемся с тобой… э-э… с новым владельцем. Почему ты спрашивать?

Итак, единственное условие Максвелла — чтобы он смог продолжить работу с Милане — вполне выполнимо. Но это также означает, что Торсены останутся в стороне, поскольку Максвелл собирался снабжать Милане без посредников. Прости меня, Тор, грустно подумала она. Потом заговорила:

— Все очень просто, Джо. Если нет другого пути, — а ей уже стало казаться, что это действительно так, — то я продам Рынок Константина.

Молчание. Затем Джо вскочил на ноги и разразился речью:

— Нет! Это не хорошо! Это семейный бизнес. Как ты продавать семейный бизнес? Нет, нет. Я не просить такое. Папа, он не просить такое. Мои братья… — он фыркнул, — возможно, они и просить, но я им давать по голове, чтобы не были глупыми.

Андреа не смогла удержаться. Она рассмеялась. Джо смотрел на нее целую минуту, решая, обижаться ли за эту ее веселость. Лоб его перерезала морщина. Потом губы у него дрогнули, и он расплылся в улыбке.

— Ты думаешь, это смешно, а? Я защищать твою честь перед мои братья, а ты смеяться? — Он подошел к столу и присел на край. Огромная кипа бумаг сначала опасно закачалась, а потом свалилась на пол. Счета разлетелись по всей комнате.

— Дела сейчас обстоят таким образом, что мне нужно либо сделать это, либо просто рыдать. А от слез я буду выглядеть еще хуже. — Она взяла его руку. — Мне нужно продать рынок не только из-за Милане. Есть и другие моменты. Моменты, которые я не в состоянии контролировать. — Как, например, проблемы с поставками и этот долг в банке.

— Ты, может быть, обсудить эти моменты?

— Нет, я, может быть, не буду обсуждать эти моменты.

Он доверительно наклонился к ней.

— А что ты скажешь о маленьком подкупе? Например, мои пирожные?

— Это нечестно! — Она обиженно взглянула на него. — Ты же знаешь, как я люблю пирожные!

— Конечно, ты любишь мои пирожные. Потому что итальянцы все хороший повар. А я, — добавил он без ложной скромности, — великий повар. — Взгляд его восхищенных глаз окинул ее волосы, и он дотронулся до светлого локона. — Это очень хорошо. Тебе нравиться пирожные. Мне нравиться блондинки.

— И брюнетки, и шатенки, — сухо добавила Андреа, давно привыкшая к его комплиментам.

— Ну да, — признал он с широкой ухмылкой, ни капельки не смущаясь. — Но блондинки!.. — Он приложил руку к груди и вздохнул. — Они самые любимые!

— Любая из них, — согласилась она.

— Э-э, сага, — возразил он. — Искать хорошую женщину — очень, очень трудно! Ты выходить за меня, и я больше не смотреть никуда! Что ты на это говорить, а? Мы жениться и как-нибудь решить все эти проблемы. Нет проблем. Я тебя делать очень счастливой.

К собственному своему изумлению, она была готова согласиться. И это только доказывало, насколько ей плохо. Она обожала Джо, но лишь как брата. Она мягко попыталась его отговорить.

— Не думаю, — ответила она, а потом без зазрения совести солгала:

— Видишь ли, я не люблю детей.

С минуту он просто сидел и смотрел на нее.

— Что это значит — что ты не любить детей? Она пожала плечами.

— То и значит. Я их не люблю.

— Никакие дети? — ужаснулся он. — Даже совсем маленькие? Как это может быть? Ты водить меня за нос, так?

— Нет, я и не дотрагивалась до твоего носа, — невинно улыбнулась она. — Теперь ты видишь, почему мы т можем пожениться.

Он закрыл глаза, на лице у него застыла гримаса мученика.

— Хорошо, сага. Я сделать очень большую жертву. Для другая женщина — никогда. Но для тебя — я подождать целые три месяца. Ты учиться любить хотя бы маленькие мальчики, и я жениться на тебе. Что ты на это говорить?

Ну что она могла сказать? Андреа молчала, сдерживая смех и стараясь найти подходящую отговорку, чтобы раз и навсегда покончить с этой темой. Но вдруг она увидела, что усы его слегка шевелятся, а в глазах пляшет лукавый огонек, — и поняла, что ее раскусили. Оба разразились хохотом.

Он выдернул ее из кресла прямо в свои объятия.

— Твое лицо! — воскликнул он. — Оно такое смешное, твое лицо!

— А тебе повезло, что твое лицо вообще осталось нетронутым, — парировала она. — Подумать только, «научиться любить хотя бы маленьких мальчиков»!

— Ты не должна обманывать. Ты это делать очень плохо, — выговаривал ей Джо. Она сморщила нос.

— Почему бы тебе не научить меня, как делать это хорошо?

— Я учить тебя все, что ты захотеть. — Он приподнял бровь. — Что ты на это говорить, а? Мы начинать урок прямо сейчас. Я тебя учить, как…

— Я понимаю, что это слишком избитая фраза, но в данном случае она более чем уместна, — прервал их глубокий властный голос. — Я вам не помешал?

Глава 2

— Top! — выдохнула Андреа. Она попыталась вывернуться из объятий Джо, но это оказалось на удивление нелегко. — Я… ты… мы…

— О, Тор Торсен. Рад видеть снова, — произнес Джо и ухмыльнулся, крепко обнимая Андреа за талию. — Ты хотеть что-нибудь?

— Да. Я кое-что хочу. — В два шага он пересек комнату. В две секунды он оторвал Джо от Андреа. И за два удара бешено бьющегося сердца вышвырнул неистово протестующего Джо из офиса. Потом обернулся и взглянул на Андреа.

Она стояла перед ним, прислушиваясь к тому, как в ней медленно и болезненно оживают чувства, которые она считала давно умершими. Прошел целый год с того дня, как она в последний раз видела этого человека, ее бывшего жениха. Точнее, триста семьдесят пять дней. Он нисколько не изменился — все тот же норвежский бог грозы и все так же грозен.

Как могла она забыть его? — думала она, вглядываясь ему в лицо. Да и забыла ли? Может быть, просто похоронила воспоминания, страшась оживлять в памяти все, что отвергла.

Его волосы были золотого цвета, кое-где в упрямых прядях блестела темная рыжинка. Он был семи с лишним футов ростом, а широченные грудь и плечи, казалось, вот-вот разорвут по швам пиджак. Когда он стоял вот так, как сейчас — чуть расставив ноги и скрестив руки на груди, — все в нем говорило о силе и самообладании. Особенно о самообладании.

Она с внутренним трепетом встретила взгляд его пронзительных синих глаз, впитывая каждую черточку резко очерченного лица. Широкие властные брови, высокие скулы, сильный уверенный подбородок, большой красивый рот упрямо сжат. Но самым поразительным и самым неподходящим в его облике была золотая сережка в виде крошечного молота, которую он носил в левом ухе. Знак Тора, бога грозы. Знак, который у нее всегда ассоциировался с разрушительной силой и мощью.

Он неподвижно стоял под взглядом Андреа, давая ей время наглядеться вволю. И она прекрасно понимала, зачем он это делает. Чем дольше она на него смотрела, тем больше ею овладевал страх. Не произнеся ни слова, он уже заставил ее думать о защите.

— Подозрительный человек мог бы кое-что увидеть в твоем легком объятии с Милане, — прокомментировал он, и чуть заметная улыбка приподняла уголки его губ.

Андреа ответила на его улыбку. Она не станет бояться этого человека. Не станет. Во всяком случае, не очень.

— А ты подозрительный человек?

— Очень. — Улыбка стала еще шире, почти хищной. — У меня есть причины для подозрительности?

Громкий стук в дверь прервал их. Но прежде чем Андреа смогла отозваться, Тор уже сам открыл дверь. Широкие плечи заполнили весь проем, заслоняя от нее коридор.

— Что? — рявкнул он.

— Э-э, сага, — прозвучал сдавленный голос откуда-то издалека, из-за спины Тора. — Все порядок? Нет проблем?

Она колебалась с ответом целых пять секунд. Зачем накликать беду? Незачем подставлять Джо, жаль рисковать такой совершенной наружностью. К тому же этот риск пойдет на пользу одному тору.

— Нет проблем, Джо.

Из-за преграды в виде могучей руки выглянули карие глаза.

— Увидимся позже, так? Поговорим еще наш… э-э… разговор.

— Договорились.

— Чао.

— Точно, чао, — пробормотал Тор и бесцеремонно захлопнул дверь. Андреа нахмурилась.

— У тебя странные методы обхождения с клиентами. Ведь рестораны Милане по-прежнему среди твоих клиентов?

— Насколько я помню, — согласился он.

— Ты не боишься, что он обидится и потребует, чтобы мы разорвали с тобой договор?

— А разве не в этом все дело?

Она смущенно помолчала. Тор никогда не говорил ничего просто так! Она не совсем поняла, что стоит за его словами, но ясно, что он сразу перешел к сути. Тор был одним из самых прямолинейных, жестких, невыносимо откровенных людей, каких она только знала. Скорей всего, он предполагает, что Джо перестанет с ним работать… а это случится только в случае продажи рынка…

— Ты думаешь, что можешь потерять договор с Милане? — предположила она, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно.

— Я знаю точно, что со дня на день могу потерять договор с Милане, — и я знаю точно, кого мне за это благодарить.

Похолодев, она уставилась на него, в голове проносились самые разные догадки о причине такого обвинения. А это было действительно обвинением. Каким образом он мог узнать о возможной продаже рынка, да еще так быстро? Она нахмурилась. Какая-то бессмыслица. Она сама только сегодня решилась на это. Разве что Джек Максвелл оказался настолько опрометчив, что распустил слухи о своем желании купить ее бизнес, а вместе с ним и договор с Милане.

— Как ты узнал, что я собираюсь… Стук в дверь возобновился, и глаза Тора загорелись опасным огнем.

— Он настойчив, не так ли?

Она спрятала страх за легкой улыбкой.

— Глупо напоминать тебе, но большинство людей, которые стучат в эту дверь, надеются поговорить со мной. Полагаю, у тебя припасено логическое объяснение, почему ты лишаешь его этой возможности?

— Разумеется, припасено. — Он открыл дверь дюймов на шесть. — Что?

— Э-э, сага, — снова начал знакомый голос. Андреа старалась сохранять серьезное выражение лица. Проблемы были очень серьезны. Просто она не могла воспринимать Джо без улыбки.

— Да?

— Я тебя увидеть позже, когда? Ты мне забывать сказать это.

— Завтра. Здесь. В девять часов.

— Хорошо. Я увидеть тебя завтра. Здесь. В девять часов. — Из-под локтя Тора выглянуло взволнованное лицо. — У тебя еще есть бумаги перекладывать, так? Нет проблем. Я могу помогать прямо сейчас.

На этот раз она таки улыбнулась. Вернее, криво ухмыльнулась.

— Нет. Но все равно спасибо.

— Нет?

— Нет, — произнес Тор таким тоном, от которого у нее мурашки побежали по коже. Лицо поспешно скрылось.

— Хорошо. Адью.

— Привет, до свидания, было чудесно встретиться, увидимся позже. Много позже. — Тор хлопнул дверью и развернулся к ней.

Андреа поспешно занялась складыванием счетов на столе в аккуратные стопки. Если она посмеет улыбнуться, быть беде. Потому что, насколько она могла судить, в комнате запахло грозой. Воздух был буквально насыщен электричеством. Ее бог грозы с лихвой оправдывал свое имя.

— Ты говорил?.. — выжидающе бросила она.

— О договоре с Милано.

Она изобразила свою самую милую улыбку.

— Ты уверен, что не нужно пригласить Джо? В конце концов, если дело касается договора с Милане… — Она задохнулась, увидев выражение его лица. Будь она умненькой девочкой, она сидела бы тихонько-тихонько. Так она и сделает. Пусть проносится тайфун, а она станет молиться, чтобы ей удалось пережить его.

Заметно сдерживаясь, он заговорил:

— Последнее время мне досаждают телефонные звонки.

Груда счетов становилась все выше.

— Так. И кто же тебе досаждает?

— Во-первых, Цезарь Милане.

Андреа устало взглянула на него. Что тут страшного, если отец Джо звонит ему? В конце концов, Торсены снабжают рестораны Милано продуктами. Внезапно у нее появилось ощущение, что она знает, о чем пойдет речь — вовсе не о продаже Рынка Константина.

— И?.. — спросила она.

— Впервые в жизни меня обвинили в обмане. Неприятное, оказывается, ощущение.

На этот раз их прервал очень тихий, осторожный стук, и Андреа едва не вскрикнула, настолько напряжены у нее были нервы. Какую-то секунду, невыносимо долгую, Тор пронзительно смотрел на нее прищуренным взглядом, затем подошел к двери и небрежно облокотился плечом.

— Ты уверен, что правильно его понял? — засомневалась она. — Не могу поверить, что Цезарь в самом деле подумал, что ты его обманываешь.

Его взгляд стал ледяным.

— Он так думал, и он так думает. Мои цены, заявил он, непомерны, а качество продуктов никуда не годится. Так как вины его драгоценной Андреа здесь быть не может — значит, это я во всем виноват.

— Я поговорю с…

— Кроме того, я получил жалобы от управляющих нашими магазинами. — Не моргнув и глазом на повторившийся стук в дверь, он продолжал:

— Догадываешься, какие жалобы?

— Нет. — Ей не нужно догадываться. Она знала точно.

— Ну так я тебе скажу.

— Э-э, сага, — позвал приглушенный голос. Тор сильнее прижал дверь плечом.

— Продукты, поступающие в магазины, стали гораздо хуже. Расходы у них возросли, а доходы уменьшились.

— Да, но…

— Ты снабжаешь нас товаром. Всем без исключения. Поскольку, в соответствии с нашим договором, мы не можем закупать продукты еще у кого-нибудь, то качество нашего товара отражает качество твоего товара. И наши цены являются отражением твоих цен. Позорное отражение, любовь моя. Весьма позорное.

Ручка двери задергалась, — Андреа, ты открывать, будь добра!

— Андреа не добра, — ответил Тор голосом, способным проникнуть не то что через одну дубовую дверь, а как минимум через три. Засунув руку в карман, он достал сложенный во много раз лист бумаги. Развернул его и швырнул ей на стол большой график. Аккуратная пирамида из счетов, построенная ею за это время, рухнула с мягким шелестом. — Объясни, если сможешь.

Она взяла в руки бумагу и с любопытством всмотрелась в нее.

— Таблица цен? Это выглядит как… Черт! Это выглядело графиком цен на ее продукцию за последний год. И судя по взмывающим вверх красным линиям, ничего хорошего о ее ценах сказать было нельзя. Во всяком случае, речь идет не о продаже рынка, решила она и вздохнула с некоторым облегчением. Но облегчение ее было недолгим.

Тор оставил дверь и направился к ней, каждым движением своего огромного тела выражая ярость.

— Сначала я не поверил. Только не ты. Я просто не мог допустить возможность, что ты намеренно вздуваешь цены.

Она уронила график и вскочила на ноги.

— Чувствую, что дальше последует «но»… К твоему сведению, я в самом деле не вздувала намеренно цены.

— Поэтому я сравнил твои цены с ценами других оптовых рынков, — продолжал он с таким видом, как будто она не произнесла ни слова. Он уперев ладонями в стол и наклонился вперед. — Ты настолько далеко ушла в ценах от своих конкурентов, что тебя просто не догнать.

Она невольно отступила от него.

— Этому есть объяснение — И я его сегодня увидел! — выпалил он в ответ, отпихивая в сторону график и десятки счетов. — Ты в сговоре с Милане. Ты хочешь действовать напрямую, без посредника. — Голос его упал до тихого рычания. — На тот случай, если ты забыла, — этим посредником являюсь я, любовь моя. И поверь мне, я так просто не смирюсь с подобной потерей. Не выйдет.

Не обращая внимания на первый приступ страха, она быстро обошла стол и встала напротив. Ее рост не позволял смотреть ему в глаза на равных. Но ничего. Он выслушает. Она его заставит.

— Ты ошибаешься! — произнесла она твердо. — И сильно ошибаешься.

— Вот как? — Протянув руку, он провел пальцем по ее щеке, и она тут же уловила свою реакцию на этот жест — нежелательную, но вполне предсказуемую. Она отпрянула назад, в бешенстве оттого, что ее все еще волнуют его прикосновения.

Глаза у него потемнели, он наклонил голову, и его губы оказались в нескольких дюймах от ее лица. На какое-то сумасшедшее мгновение ей показалось, что он поцелует ее. Но затем выражение его лица изменилось, и он выпрямился, скрестив руки на груди и пронизывая ее взглядом. — Докажи, — сказал он.

Если бы он не был настолько высоким, настолько большим и настолько… мужчиной! Если бы она могла собраться с мыслями и спокойно отнестись к этому спору! Тор обязательно выслушал бы разумный ответ, если бы таковой у нее нашелся.

— Никого бы это не устроило, — выдавила она из себя. — Милане от вас получают гораздо больше помощи и гораздо больше услуг, чем от нас. Вы работаете быстрее — и вы готовы поставлять им продукты двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Кроме того, и мы получаем через Торсенов гораздо больший доход, чем когда снабжали Милане напрямую.

Тор иронично улыбнулся.

— Это мне известно. Я даже могу представить счета, которые доказывают этот факт. В голосе ее зазвучало отчаяние.

— У Милане весьма разнообразные запросы. Каждый ресторан заказывает что-то свое, причем в малых количествах. Это занимало у нас больше сил, чем оно того стоило. А вы заказываете постоянно и в больших количествах. Вам ведь нужно обеспечивать свои магазины помимо ресторанов Милане, так что для нас здесь только выгода. Нам подходит этот договор. И мы не собираемся его разрывать.

Чувство вины охватило ее. Все так и есть, так и будет — до тех пор, пока она не продаст Рынок Константина Джеку Максвеллу. Если же такое случится, Тор потеряет контракт. Но незачем забивать себе этим голову заранее. Может быть, до продажи дело не дойдет. Она найдет другой выход. Конечно, найдет.

— Если ты не пытаешься таким образом разорвать наш договор, тогда какого черта…

Дверь без стука распахнулась, и в комнату влетел Джо, сопровождаемый ее старшим продавцом, Марко, и двумя ее самыми сильными грузчиками.

— Э-э, сага… — начал Джо, подозрительно оглядываясь вокруг.

— Я не верю своим глазам, — пробормотал Тор. — У нас важный деловой разговор, Андреа. Нам нужно его закончить без помех. Сейчас. У тебя есть место, где это можно сделать? Потому что здесь условия отнюдь не идеальные.

— Пройдем в кабинет отца. Дай мне пару минут, я разберусь и приду.

Без единого слова Тор вышел из комнаты. Андреа перевела взгляд на сконфуженного Джо и вздохнула.

Марко заговорил первым:

— Извините нас, мисс Константин. — Он недовольно покосился на Джо. — Кое-кому показалось, что вам нужна защита. А по мне, так пусть я провалюсь на месте, если вам когда-нибудь понадобится защита от мистера Торсена.

— Спасибо, Марко. — Она подождала, пока все остальные выйдут, и только потом обратилась к Джо, очень сурово:

— Все в порядке. Честно. Ты можешь больше не изображать из себя брата-защитника. Тор пришел ко мне, чтобы обсудить деловые вопросы. И все. Он мне не угрожает. Он меня не пугает. Он ничего плохого мне не делает.

— И он не пытаться за тобой ухаживать? — никак не мог угомониться Джо.

Если бы! Андреа на мгновение прикрыла глаза. Что это она, нет, только не это! Она так долго боролась с собой, стараясь изгнать воспоминания о нем. Ей было так больно, когда она вспоминала это чудо — быть в его объятиях, чувствовать его губы на своих, ощущать его любовь. Он был полон страсти и разжег в ней ответную страсть. Ее ужасала мысль о том, что хотя бы крохотная частичка этого сжигающего желания осталась в ней. Она заставила себя ответить на вопрос Джо:

— Нет. Это все закончилось давным-давно. Он пожал плечами.

— Тебе нужно сказать ему прямо. Я думаю, он еще тебя любить. Может быть, ты тоже еще любить его?

— Ты ошибаешься, — покачала она головой. Она просто не вынесет, если все прежнее вернется. Нет, не выдержит.

— Может быть. А может быть, нет. — В ответ на ее взгляд он поднял руки в знак того, что оставляет наконец этот вопрос. — Ты точно знать, что мне не нужно оставаться?

— Я уверена.

— Хорошо. — Он подошел к ней и приподнял ей подбородок, внимательно вглядываясь в выражение ее лица. — Будь осторожная, сага. Он злой. Это плохо, что он злой на тебя.

Она ответила доброй улыбкой.

— Тор меня не обидит.

— Он уже сделать это, — серьезно сказал Джо. — Я увидеть тебя завтра. Мы говорить еще немного о нашей маленькой проблеме, так?

— Да, — кивнула она согласно.

Джо удовлетворенно чмокнул ее в кончик носа и вышел. Андреа склонилась над своим столом, стараясь набраться мужества. Сегодня, похоже, день у нее полон проблем. Она выпрямилась. Пора решить самую главную из них.

Она прошла в офис Ника, где ее ждал Тор. Все офисы располагались на втором этаже, в дальнем конце здания. Ник занимал угловую комнату. Она редко приходила сюда. Комната всегда была личным владением Ника, и даже его смерть не смогла это изменить.

Тор, кисло заметила она, чувствовал себя здесь как дома. Сквозь огромные окна он мог видеть весь рынок. Он стоял у окна, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, обозревая суматоху внизу.

— Вижу, что твой друг уходит, — произнес он, не оборачиваясь.

— А ты не мог бы сказать это без насмешки?

Джо на самом деле друг, уже много лет.

— Он в тебя влюблен.

— Он обо мне волнуется, — поправила она. — И ему бы не хотелось, чтобы меня обидели. И мне он тоже небезразличен…

— Настолько небезразличен, что ты все сделала для того, чтобы я не расквасил ему физиономию, не так ли?

— Именно. — Зачем это отрицать? Если бы она позвала Джо на помощь, непременно случилась бы потасовка, в которой Джо как пить дать потерпел бы поражение. — А ты расквасил бы ему физиономию? — не смогла она сдержать любопытство.

Он обернулся.

— Я об этом серьезно подумывал.

— Почему?

В его глазах заблестел смех.

— Полагаю, сработал инстинкт собственника, а инстинкты непостижимы.

— Он меня всего лишь обнимал.

— А я всего лишь хотел разбить ему нос.

— Мы больше не помолвлены, — напомнила она.

— Я по-прежнему хочу тебя.

Тихо, спокойно произнесенные слова повисли между ними. Они потрясли Андреа. Они ее потрясли, взволновали и напугали одновременно. Она всегда знала, что Тор прямолинеен. Чему тут удивляться, просто он доказал это лишний раз. А по существу это ничего не меняло. Если Тор и хочет ее по-прежнему, так только потому, что она для него — как вызов. Его потянуло завоевать то, что ему не удалось завоевать в свое время.

Пора вернуться на более безопасную почву.

— Нам нужно обсудить наши дела, — напомнила она. — Может быть, этим и займемся? — Меньшее из двух зол, добавила она про себя. Но, заметив мрачное выражение, которое сразу же стерло все остальные чувства с его лица, она подумала, что, возможно, гораздо лучше было бы броситься к нему в объятия.

Он подошел к ней.

— Прекрасно. Займемся бизнесом. Твои цены невероятно высоки, Андреа. Это должно прекратиться. Я мог бы пойти к любому другому оптовику и получить там продукты гораздо лучше и гораздо дешевле.

Она с тревогой уставилась на него.

— Ты же потеряешь договор с Милане, если сделаешь это. Он кивнул:

— Правильно. Но в данной ситуации договор с Милано перестает быть таким уж прибыльным для нас. Мы теряем марку наших магазинов, изо всех сил стараясь сохранить этот договор. Мы теряем слишком много денег. — Склонив голову набок, он внимательно посмотрел на нее. — Почему ты это делаешь? Месть? Это ведь ты меня оттолкнула, помнишь? Так что мстить должен был бы я.

Она старалась сохранить спокойствие.

— Я помню. И, к твоему сведению, я не намеренно завышаю цены.

— Сошлись на что-нибудь другое, любовь моя. Я проверял. Твои цены настолько высоки, что никакого другого объяснения быть не может.

Телефон на столе Ника резко зазвонил, и Андреа застонала. Это уже становится смешно. Неужели нигде нельзя найти покоя? Она схватила трубку.

— Ну, что? — со злостью бросила она. Потом обреченно прикрыла глаза и кивнула. — Ладно, соедините. Мистер Томас?

Голос на другом конце оглушил ее, и она отодвинула трубку подальше от уха.

— Но я же объяснила мистеру Хартсуорту. — Она повернулась к Тору спиной и раздраженно заговорила:

— Я отказалась принять его кукурузу потому, что… Нет! Я не стану платить за плохой товар, а именно это он и пытается мне навязать.

Она слушала визгливые выкрики юриста, и в душе у нее поднимался гнев.

— Вы не имеете права! Это клевета! Если из-за мистера Хартсуорта я потеряю хотя бы одного поставщика, вы пожалеете… — В ответ на его громкий протест она швырнула трубку на рычаг.

— Проблемы? — как бы между прочим спросил Тор.

— Ненавижу этого сутягу! — заявила она, не сводя горящих гневом глаз с ни в чем не повинного аппарата.

— А-а, юридическая проблема.

Она похолодела, осознав, как много он узнал из одного только неуместного разговора.

— Вовсе нет. — В ее ответе было гораздо больше гордости, чем правды.

Усмешка тронула уголки его губ, и она, заметив эту усмешку, поняла, что случается с цветком, когда он пробуждается к жизни. То же самое произошло с ней сейчас. Он сделал еще один шаг к ней и опустил руки ей на плечи. Его прикосновение было так приятно! Оно казалось ей просто необходимым.

— Ты, — пробормотал он, — маленькая лгунья.

— Ничего подобного! Я…

— Знаю я тебя. Когда ты лжешь, ты никогда не смотришь в глаза.

Она с трудом подняла свой взгляд чуть выше верхней пуговицы его рубашки.

— Все прекрасно, — сообщила она маленькой ямочке на его подбородке. Потом сделала еще усилие и сказала уже кончику его носа:

— Просто великолепно.

— Выше, карие глазки.

Встретив взгляд ярко-синих его глаз, она в ту же секунду начала поспешно лепетать:

— Я не вздуваю цены. Честно, нет. У меня просто небольшие трудности с поставками. — Она запнулась, увидев, как брови у него нахмурились. — Ладно, ладно! У меня огромные трудности с поставками. Я не Ник, и моим поставщикам об этом известно. Они пытаются всучить мне второсортный товар. А тот мусор, что прислал Джек Хартсуорт, нельзя даже и так назвать.

— Ты приглашала инспекторов?

— Да. — Она изо всех сил пыталась справиться с невыносимым желанием сжаться в комочек, прильнув к его груди. Ей это удалось. — Они на моей стороне. Но ты же понимаешь, если я буду вызывать инспекторов слишком часто, от меня отвернутся все поставщики. Я не могу победить таким образом.

— А их цены?

Почему бы ей не пооткровенничать с ним? Признание облегчает душу, не так ли? После такого признания душа, пожалуй, будет чище, чем после весеннего дождя.

— Выше потолка. Женщина в этом бизнесе, я полагаю, плохой игрок.

Его брови взлетели вверх.

— Трудно поверить, что твои поставщики пытаются лишить тебя твоего дела.

Ее губы искривились в горькой улыбке.

— О нет, им-то все равно. Мои конкуренты — вот кто пытается лишить меня моего дела, они используют для этого все грязные трюки, что только приходят им в голову. А мои поставщики пытаются всучить мне всю свою гниль по сумасшедшей цене.

Взгляд Тора стал задумчивым.

— Итак, цены полезли вверх, качество продукции — вниз, а все дело, я не сомневаюсь, на краю гибели.

— Да.

— Ладно, пожалуй, это объясняет рост цен. Теперь объясни присутствие Милане. Если вы двое не намеревались чего-нибудь на пару сообразить, то зачем он приходил?

Зардевшись, в полном смятении, Андреа молча смотрела на него. Как ей на это отвечать? Очень просто. Она не будет отвечать. Если она расскажет о жалобах Джо, Тор будет… расстроен. И не из-за Милане. Упоминать же о различных вариантах, которые они обсуждали, она тоже не может — особенно о продаже рынка.

— Ты выглядишь довольно виноватой для человека, которому нечего скрывать.

Она схватилась за первое попавшееся объяснение:

— Он пришел повидаться. Я же очень давний друг их семьи, не забывай.

— И?..

Она вдруг вспомнила их Объятие, то самое, которое так не понравилось Тору.

— И еще по личным причинам. — Она изобразила, как смогла, знаменитую улыбку Моны Лизы. Улыбка, кажется, получилась весьма странной.

Он приподнял золотистую бровь.

— Ты опять опустила глаза, — пробормотал он. — А это значит, что ничего личного не было.

Бизнес?

Ее взгляд в испуге метнулся вверх, к его глазам.

— Я… ты… он…

— Бизнес, — удовлетворенно кивнул он. — Превосходно. Так. Теперь поточнее.

Что, во имя всего святого, она может сказать ему?

— Это не твоя забота. — В принципе верно, но для него недостаточно.

— Моя — поскольку он мой партнер. Моя — поскольку ты мой поставщик. И еще больше моя — поскольку твои проблемы затрагивают мой бизнес тоже.

Черт бы побрал его логику. Как бы она ни изворачивалась, он припирал ее к стенке очередным аргументом. Он неплохо смотрелся бы на месте этого препротивного, скользкого, липучего мистера Томаса. Оба запросто превратили бы с помощью аргументов чистейшую правду в наглую ложь. Какой же у нее шанс?

Она крепко сжала губы. Тор может вздернуть ее на дыбу, но она ни за что не признается в том чудовищном долге, что оставил ее отец. И не расскажет о предложении Джека Максвелла. Иначе ей просто не дожить до возможности принять это предложение.

— Ты, кажется, хотела что-то сказать… Андреа вздохнула. К черту дыбу! Не может же она всегда скрывать от него правду.

— Ладно. Джо и я обсуждали деловые вопросы. Он пришел за объяснением по поводу отвратительного качества продуктов. Я рассказала ему то же, что и тебе.

— А он?

— И он, и ты можете мне сказать лишь одно. Мои проблемы — мне и решать.

— Есть что-то еще. Выкладывай. Как он догадался? — недоумевала она. Никакой ее изворотливости больше не хватало.

— Меня завалили счетами, которые нужно заплатить до среды. — Следующую пикантную новость она произнесла с деланным равнодушием:

— Так что я всерьез подумываю о том, чтобы продать Рынок Константина.

— Ты… что?!

Она боялась именно такой реакции. Прокашлявшись, она повторила:

— Я подумываю о том…

— Я слышал, что ты сказала, — рявкнул он. — Просто не смог поверить в это. Не может все быть настолько плохо… — Он осекся, губы его сжались. — Или это только предлог? Ты хочешь просто уйти из бизнеса?

— Ты же гений. Вот и догадайся, — сказала она, упрямо вздернув подбородок.

— Ладно. Попробую. — Он сдвинул брови, раздумывая над возможными причинами. — Допустим, ты все эти годы работала в деле только для того, чтобы угодить отцу. Теперь, когда он умер, ты можешь все продать и наслаждаться плодами его многолетнего тяжелого труда! Так?

Она саркастически сощурила глаза. Какими плодами? Но если ему нравится так думать, на здоровье.

— По-моему, это не запрещено законом, — буркнула она, отводя глаза. — Разве деньги зарабатывают не для того, чтобы получать потом удовольствия? Живем только раз и все такое.

Он рассматривал ее, медленно качая головой.

— Другому бы поверил, но не тебе. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы купиться на такое. И еще я знаю, как ты, не жалея себя, старалась сохранить дело после смерти отца. Ну нет, не возводи на себя напраслину. В тебе нет корысти.

Она с вызовом посмотрела на него.

— Я могла бы…

Его губы дрогнули.

— Вряд ли. Если ты думаешь о продаже, значит, либо потому, что ноша для тебя слишком тяжела, либо считаешь, что для рынка продажа будет лучшим из решений.

— Теперь я просто святая, — пробормотала Андреа.

Он хмыкнул.

— Ну, так далеко я не зайду. Для святости в тебе слишком много гордыни. И упрямства. — Ей стало неловко под его пронизывающим взглядом. — Почему-то мне кажется, что ты хочешь продать не оттого, что ноша для тебя тяжела. Насколько я помню, работа всегда доставляла тебе удовольствие.

Она небрежно бросила:

— Тебе виднее.

— Получается, ты решилась на продажу, сочтя, что так будет лучше для самого Рынка Константина.

— Мимо!

— В яблочко! Итак, мы разобрались с вопросом «почему». Приступим к вариантам «что, если». — Он задумчиво разглядывал ее. — Как ты смотришь, например, на такой вариант? Положим, я найду пути решить твои проблемы — с тем чтобы тебе не пришлось продавать свое дело, — что ты на это скажешь?

— Спасибо!

Он опустил ладони ей на плечи.

— «Спасибо»? И это все?

Она почувствовала западню и постаралась обойти ее на цыпочках.

— Как насчет «А что ты получишь от этого»?

— Мудрый вопрос. Ответ — выгоду для своих магазинов.

— И все?

— Сохранение договора с Милане. В ее улыбке промелькнуло недоверие.

— Еще что-нибудь?

Он склонил голову, приблизил губы к ее уху, его теплое дыхание коснулось ее щеки.

— Тебя.

Она отступила.

— Забудь об этом! Я не являюсь составной частью переговоров.

— Вечная твоя подозрительность! — Его лицо омрачилось. — Вечная боязнь каких-то скрытых мотивов!

— Твоя наука.

— Неверно, — парировал он. — Наука твоего отца. Это он всегда ставил свое дело на первое место, даже впереди собственной дочери.

Она сжала пальцы в кулаки. Как бы ей хотелось опровергнуть его слова! И как больно, что она не может этого сделать! Очень больно.

— Не смей больше произносить ни единого плохого слова о моем отце! Если бы не он, не видать вам этого контракта с Милане! Ну а ты просто немного пожадничал, вот и все.

Он придвинулся к ней поближе.

— Объясни свое последнее замечание. Она не желала отступать, не желала пугаться яростного блеска в его глазах. Наоборот, дала волю всей обиде и злости, накопившейся за целый год.

— Я знаю о твоей попытке договориться с Милано в прошлом году, ты убеждал их разорвать контракт с Константином и выйти непосредственно на тебя. Когда это не получилось и пришлось связываться с нами, я для тебя показалась прекрасным подспорьем для достижения цели. Наша помолвка гарантировала, что Ник предоставит тебе самые выгодные условия.

От его улыбки веяло холодом.

— Ты забыла одну маленькую деталь. Несмотря ни на какие дела, я тебя хотел. И до сих пор хочу. Пока что я не высказывал догадок, на каких деловых условиях я тебя могу получить. Но непременно выскажу.

— Никаких условий! — хрипло прошептала она. — Я не стану снова залогом в сделке. Ни за что.

— Посмотрим. — Он отошел от нее к окну и выглянул. — Давай вернемся к нашим проблемам. Сейчас все твои поставщики видят в Рынке Константина возможность быстро нажиться. Ты права. Они тебя не уважают. Ты просто женщина без всякой защиты. Легкая добыча.

— Давай, растравляй рану, — проворчала она. Но ей стало легче оттого, что они вернулись к деловым вопросам. Это она сможет перенести. А вот его касания она перенести не сможет. И чувства тоже. Короче говоря, все, что предполагало ответную реакцию на более чем дружеское отношение Тора.

— Кроме того, у тебя есть соперники, которые пытаются отщипнуть кусок от твоего рыночного пирога. — Он обернулся и прямо объявил:

— Они охотятся за мной. Я — твой самый лучший кусок. И они пытаются сделать все возможное, чтобы его получить.

Она сохраняла невозмутимое выражение лица.

— Звучит так, как будто они делают тебе весьма выгодные предложения. Может быть, тебе стоит их рассмотреть?

Он покачал головой.

— Ты права. Я жаден. Я в самом деле хочу всего. Я хочу получать максимальную прибыль, хочу сохранить договор с Милане. — Он помолчал, потом добавил:

— А еще я хочу тебя.

Она вскинула на него глаза.

— Мы это уже обсудили. Этот вопрос под запретом и в ближайшее время, я думаю, не подлежит обсуждению.

— Думаешь? Ты кое-что забыла. Имя Торсенов многое значит, — произнес он твердо. — Нас уважают, в отличие от тебя. Поставщики не посмеют навязывать нам второсортную продукцию. Она нетерпеливо дернулась.

— Ну и что ты предлагаешь? Собираешься лично предупредить каждого поставщика, который имеет дело со мной?

— Да.

И что же ты им скажешь? хмыкнула она. — Мол, если они будут и дальше проделывать свои трюки с Андреа Константин, им придется пожалеть об этом?!

Он улыбнулся.

— Не совсем так. Я скажу им, что, если они будут и дальше проделывать свои трюки с Андреа Торсен, им придется пожалеть об этом.

Глава 3

Андреа в шоке широко раскрыла глаза.

— Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?!

— Точно.

— Ты с ума сошел! Тор сухо улыбнулся.

— Не сомневаюсь. И тем не менее это решит твои проблемы — и мои тоже.

— И создаст кучу новых. Не может быть, чтобы ты говорил серьезно! — Голос ее панически зазвенел. — Я продам Рынок Константина. Это гораздо более приемлемое решение, чем женитьба.

— Совсем нет. В соответствии с нашим договором продажа будет означать для меня потерю соглашения с ресторанами Милане.

— Не обязательно. Может быть, новый владелец согласится продлить это соглашение, — запротестовала Андреа.

Она могла бы убедить Джека Максвелла возобновить контракт Торсенов. Просто нужно показать ему все преимущества, объяснить всю важность этого контракта для него самого. Он мог бы обслуживать рестораны и сам, но контракт Торсенов с Милане принесет ему огромную прибыль. Джек поймет. Она заставит его понять.

Тор покачал головой.

— Ты не можешь этого гарантировать, не так ли?

— Нет, — неохотно прошептала она.

— Предположим, новый владелец предпочтет обслуживать Милане самостоятельно — и я ни слова не смогу возразить. У меня нет желания подвергаться такому риску. Во всяком случае, сейчас, когда у меня есть другой выход. Кроме того, имеется и еще одна причина, по которой продавать рынок — не самый удачный вариант.

Она это тоже понимала — со своей стороны. Продав дело, она не будет купаться в роскоши, как он предполагал, скорее ей придется влачить жалкое существование, поскольку все ее доходы уйдут на оплату долга в банке.

— Рынок Константина вполовину потерял в цене, — призналась она. — Я это знаю. Но ничего не поделаешь. Я готова уступить.

Он приподнял бровь.

— Ты согласна на половину стоимости? Не могу поверить, что ты готова уступить так много.

Деньги ее не волновали. Но рынок был их семейным бизнесом, долгие годы. Ей неприятна была даже мысль о том, что именно на ней все закончится. Ник со своим кредитом не предполагал, что она запутается в долгах, все ее трудности — не его вина. Она сама во всем виновата. Будь отец жив, он нашел бы способ выкрутиться из неприятностей. Если она сдастся, она потеряет не только любимое детище отца, но и саму себя.

— Ты меня всегда обвинял в том, что я слишком горда, — напомнила она Тору. — Думаю, если я буду вынуждена продать свое дело, это станет для меня полезным уроком.

Он кивнул.

— Точно, станет. К сожалению, это станет и для меня хорошим уроком. А я бы предпочел без него обойтись. Выйдя замуж за Торсена и возвратив рынку былую славу, ты сможешь сохранить свое дело. Такой урок кажется мне куда более полезным. Ты не находишь?

Она лихорадочно соображала. Возможно, он прав, — выйдя за него замуж, она и в самом деле сможет наладить дела, и у нее появится шанс выплатить долг банку. Если же в конце концов ей придется продать рынок, может быть, удастся хотя бы сохранить для Торсенов контракт с Милане. Рынок Константина для нее будет потерян, это правда, но она по крайней мере сделает все от себя зависящее.

А Тор? Природная честность заставила ее внутренне съежиться при мысли о нем. Ведь для него-то как раз риск и будет самым большим. Он потратит время, силы, чтобы помочь ей сохранить дело, а в результате может потерять свой контракт. Практическая сметка пришла ей на помощь. Если она не сможет расплатиться с долгами, ей все равно придется продавать, и тогда он, скорей всего, останется без контракта. А с его предложением у них обоих есть хоть какой-то шанс.

Она взглянула на Тора. Может, удастся уговорить его помочь без женитьбы? Потолкуй он пожестче с ее поставщиками — и качество товара тут же улучшится. Торсены были бы счастливы, Милано были бы счастливы — и сама она была бы страшно счастлива. Тор достиг бы своей цели, и ему не пришлось бы больше думать о ее финансовых проблемах. Ведь можно же сделать именно так? Разве нет?

— Ну? — Резкий голос оторвал ее от радужных мечтаний. — Каков твой ответ?

— Я не знаю… — пыталась она выиграть время. Такого ледяного тона она никогда еще у него не слышала:

— Позволь мне помочь тебе решиться. Если ты выберешь продажу вместо замужества, я разорву договор с тобой, и ты останешься без магазинов Торсенов. Как ты думаешь, тебе это дорого будет стоить?

Она сглотнула в ужасе, радужные ее мечты стремительно рассеивались.

— Ты прекрасно знаешь, что очень дорого.

— Да, знаю. Учитывая, какую часть твоего дела уже отобрали твои конкуренты, потерять еще и меня было бы, пожалуй, многовато. — Он сделал шаг к ней, слова его звучали безжалостно. — В этом бизнесе все друг друга знают. Не пройдет и нескольких часов после нашего разрыва, как новость облетит всех. Сколько твоих клиентов последуют примеру Торсена? И как это бегство отразится на продаже Рынка Константина?

Радужные мечты превратились в настоящий кошмар. Джеку безразлично, что Торсены будут покупать продукты в другом месте, — он хотел получить договор с Милане. Но, к несчастью, такое снижение доходов просто не позволит провести продажу до того, как она будет объявлена банкротом. Джек, конечно, хороший парень, но бизнес есть бизнес. Услышав о ее серьезных финансовых проблемах, он просто подождет с покупкой, пока она не разорится. И уж потом получит и рынок, и договор с Милане практически бесплатно. Она не может позволить себе пойти на такой риск.

Она в ярости уставилась на Тора.

— Черт бы тебя побрал!

— Ты это уже говорила год назад.

— Так, значит, это месть?

— Совершенно верно. Я разыгрываю из себя рыцаря в сверкающих доспехах, спасаю твою хорошенькую попку от поджаривания на костре, обеспечиваю тебе хотя бы на время спокойную жизнь — и все это исключительно из желания отомстить.

— Тогда зачем? — в полной растерянности спросила она.

— Сама догадывайся. Мне же нужно услышать ответ.

— Только и всего. Сейчас?

— У меня не много времени. Страдает мой бизнес, а поскольку это семейный бизнес, страдает и моя семья. Я не могу допустить, чтобы это продолжалось долго. Если ты намерена продавать, я должен знать, чтобы разорвать договор и сократить свои убытки.

— Независимо от того, как это скажется на Рынке Константина? — горько спросила она.

— У тебя есть выбор.

— Если… — она очень осторожно подбирала слова, — если я соглашусь выйти за тебя замуж — то это будет навсегда?

— Я не до такой степени альтруист. — (Она болезненно поморщилась, понимая, что заслужила столь обидные слова.) — Через шесть месяцев, может быть, через год мы разойдемся. У тебя останется мое имя и, соответственно, защита Торсенов. Мы объявим всем и каждому, что эго полюбовное решение. Твои поставщики и конкуренты больше тебя не тронут. Я обо всем позабочусь.

Она отвернулась. Слишком он нахрапист. У нее нет возможности ни переубедить его, ни как-то обхитрить. Все, что она сейчас может сделать, — это попытаться оттянуть время.

— Мне необходимо подумать.

Он отрезал ей и этот путь.

— Даю тебе сорок восемь часов. А дальше сочту, что ты решила продавать. По контракту я обязан послать тебе письменное уведомление об отказе от договора за семь дней. Если ты не согласишься на мое предложение, письмо ляжет на твой стол утром в среду.

Андреа наклонила голову.

— Ну почему, Тор? — прошептала она. — Почему ты это делаешь?

— Если я отвечу, ты мне все равно не поверишь.

Она улыбнулась бледной улыбкой.

— Наверное, что-то такое носится в воздухе. За сегодняшний день это второе предложение.

Голос его остался ровным, хотя она догадывалась, что разозлила его.

— Мое — лучше. Свадьба с Милане ничего не решит. Он слишком любит женщин, чтобы оставаться верным одной.

Что правда, то правда…

— Иронизируешь? — Она вздернула подбородок. — За кого бы я ни вышла, все равно окажусь в разводе.

Он не сжалился:

— Жизнь тяжела.

Поздним вечером Андреа устало поднялась по задней лестнице в крошечную каморку, расположенную над офисом. Она прислонилась к двери, этот день выжал из нее все силы. После смерти Ника она выставила дом на аукцион и продала практически всю мебель. На прошлой неделе дом опечатали, и сегодня она отослала в банк чек, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить долг. От дома, в котором она прожила с отцом почти двадцать семь лет, осталось лишь несколько вещиц, с которыми она просто не могла расстаться, и номер телефона, с которым она не посмела расстаться. До сих пор о продаже дома знали лишь несколько человек, но если бы кто-нибудь позвонил ей и обнаружил, что телефон отключен, то новость очень быстро стала бы всеобщим достоянием.

Она открыла дверь ключом и распахнула ее. Здесь, конечно, не те условия, к которым она привыкла, но ей годится. Потребовалось, правда, много времени для уборки и все ее воображение, чтобы превратить крошечную темную конуру в приятное убежище.

Включив лампочку под потолком, она зашла внутрь, приветствуемая сиянием сотен подвесок, свисающих со всех возможных предметов. Уворачиваясь от поблескивающих стеклышек, она поспешила к окошку и открыла его. Жаркое июльское солнце Сиэтла раскалило крохотный уголок этого старого мрачного здания. К счастью, у нее всего одна комната, и вентилятор решает эту проблему. Более-менее.

Она мгновенно вскипятила воду для кофе на маленькой электроплитке. Потом достала из миниатюрного холодильника яйца и овощи, сделала салат и улыбнулась. Учитывая, что внизу склад продуктов, хотя бы с голоду она не умрет.

Единственным недостатком ее нового жилья была необходимость спускаться на второй этаж, чтобы принять душ и наполнить термос водой. Но жаловаться грех, ведь жилье обходится ей бесплатно. Да и вообще все это временно. Как только дела рынка пойдут в гору…

— Мисс Константин? — послышался голос из-за двери.

Она открыла и увидела озабоченное лицо своего ночного сторожа.

— Да, Вилли?

— Я подумал, что нужно проверить, все ли у вас в порядке. Я немного пройдусь вокруг. Вы уверены, что с вами туг ничего не случится, ведь вы же остаетесь ночью совершенно одна?!

— Все прекрасно, — твердо ответила она. Он прокашлялся.

— Я сегодня толковал с Марко.

Андреа огорченно поморщилась — неужто Вилли проговорился о ее новом жилище? Кроме сторожа, больше никто не знал, что она переехала в здание офиса. Ее работники по каким-то причинам вдруг стали на каждом шагу ее опекать. Незачем им знать, что она живет на этом чердаке совершенно одна, еще начнут переживать за ее безопасность — хотя что ей угрожает? — к тому же их расстроят причины, заставившие ее продать дом. Не хватало еще, чтобы пошли слухи о плачевном финансовом положении фирмы Константин. Только не сейчас. Да и никогда.

— И что ты сказал Марко?

— Ничего! — мгновенно заверил он ее. — Ни слова, как и обещал. Только…

— Только?

Он сдвинул шляпу на затылок.

— Марко — мой двоюродный брат, понимаете? Андреа закрыла глаза и сосчитала до десяти. Не помогло.

— Мне очень жаль, — осторожно сказала она. — Понятно, я поставила тебя в неловкое положение, но мне бы хотелось, чтобы ты и дальше хранил молчание.

— Да, конечно. Просто…

— Да?

— Охранять пару ящиков бананов и яблок — небольшое дело. — Он многозначительно похлопал себя по поясу, где у бедра висела кобура. — Если какой-нибудь сукин сын проделает дырку в коробке с картошкой, можно просто тару заменить. Но мне будет очень плохо, если с вами… э-э… — Он пожал плечами. — Ну, вы и сами знаете.

— Произойдет то же самое, что с коробкой, да еще в то время, когда ты дежуришь?

— Да-а, — он вздохнул с облегчением. — Никогда себе не прощу, если такое произойдет. Для нас обоих это было бы очень плохо. И…

— Да, Вилли?

Он не сводил с нее честных глаз, его по-собачьи преданное лицо покрылось капельками пота.

— Это ведь временно, как вы и обещали, правда ведь, мисс Константин?

— Ну конечно! — Она изобразила на лице уверенную улыбку, доказывающую, что все ее обещания будут выполнены, и очень скоро. — И обещаю тебе сделать все возможное, чтобы никакой сукин сын меня не прикончил.

— Тогда все в порядке, — несчастным голосом согласился он и начал спускаться по лестнице. — Вы не забудете закрыть свою дверь?

— Не забуду, Вилли.

Он остановился на площадке.

— И держать под рукой ту кочергу, что я вам дал? Прямо под подушкой, ладно?

— Хорошо. — Она поперхнулась от этой лжи. Даже для спокойствия Вилли она не станет спать на куске железа!

— И зовите меня сразу же, как услышите что-нибудь подозрительное. — Он исчез из поля зрения, но потом снова выглянул. — Все равно — что!

— Ты первым узнаешь, если я что-то услышу. — Теперь он исчез окончательно, и она вернулась в свою каморку.

— Спокойной ночи, мисс Константин, — донесся до нее приглушенный голос. — Спите крепко.

— Спокойной ночи, Вилли, — ответила она и принялась запирать дверь.

Его печальный голос растаял с последним наставлением:

— Да поберегитесь клопов, кусаются, черти!

На следующее утро Андреа проснулась в комнате, искрящейся разноцветными радугами. Солнечные лучи струились сквозь крошечные круглые окошки и отражались в каждой из сотен ее стеклянных подвесок обещанием прекрасного дня. Во всяком случае, подвески всегда дарили ей именно такое настроение.

Она села и обхватила руками колени, любуясь искрометным переливом стеклышек, окруженных пляшущими пылинками. Такие простенькие, а какая от них красота! Радуга и сказка — и все в одном стеклышке.

Собственно, в них отражалась ее жизненная философия.

Радужные блики поддерживали в ней надежду и веру в то, что, как бы трудно ни было сейчас, все в конце концов наладится. Возможно, придется потратить сколько-то времени и воображения, возможно, придется приложить чертову прорву усилий, но в результате все ее проблемы будут счастливо разрешены. Вера, как солнечный лучик в подвеске, творила чудеса.

К сожалению, существовала еще и грубая реальность. И комната, озаренная радужными бликами, означала, что она проспала. Выскочив из кровати, она впопыхах оделась. Если хоть немного повезет, ей еще удастся сойти вниз так, что никто не заметит…

Марко, десяток продавцов и дюжина грузчиков разыскивали ее все утро.

— Вы ведь были где-то здесь, — ворчал Марко, когда она появилась. — Ваша машина давным-давно тут торчит. Где вы прятались?

— На чердаке, — призналась она опрометчиво. — Разглядывала подвески.

— Вы что, с ума сошли? — резко бросил Марко. — Я не могу работать на рехнувшегося хозяина!

Она строго посмотрела на него. Впрочем, вряд ли это могло подействовать. Большинство работников знали ее с пеленок. А кое-кто наверняка ей даже эту подмокшую принадлежность менял. Так что отцов у нее хватало, и каждый считал своим долгом беспокоиться о ней.

— Все шарики на месте, — заверила она Марко. — В чем дело?

— Нас бойкотируют поставщики, — сообщил он без обиняков.

Андреа страдальчески прикрыла глаза. А все этот Хартсуорт и его преподлейший адвокат Томас. Как бы ей хотелось засунуть этих двоих на недельку в контейнер, к их насквозь гнилой, изъеденной червями кукурузе, которую они пытались ей всучить!

— Продолжай. Я выдержу. — Возможно, и выдержит. Во всяком случае, попытается.

— Три звонка. Все три — от поставщиков из восточного Вашингтона, как и Хартсуорт, все три дико вопили по поводу истории с неоплаченными поставками. — Он мрачно нахмурился. — Впредь они требуют предоплаты наличными.

— Ну да. Тогда мы получим от них такие отбросы — если вообще получим, — которые даже свиньям на корм не пойдут. — Не говоря уж о том, что все сегодняшние проблемы начались как раз с такой предоплаты. Когда в последний раз Ник заплатил вперед, его компаньон разорился, и в их финансах образовалась огромная дыра. Дыра, которая сейчас стремится сравняться размерами с Большим Каньоном. — Забудь об этом.

Марко колебался, на лице его отражалась растерянность.

— Я не уверен, что у нас есть выбор, — пробормотал он. — Мне бы очень хотелось позвонить каждому из этих мужланов и сказать им все, что я о них думаю. Но нам нужны их поставки. Без них… — Он пожал плечами, и этот жест говорил сам за себя. — Наши запасы не бесконечны.

— Мы могли бы закупать еще у кого-нибудь.

— Вряд ли, судя по ответам посредников, с которыми я связывался, — коротко бросил он. — Похоже, ваш друг Хартсуорт обвился вокруг нашей шеи туже, чем изголодавшийся удав.

Она тихо присвистнула.

— Слишком туго, пожалуй.

— Не сомневайтесь.

Она, однако, не сомневалась и в том, что Рынок Константина окажется в еще худшем положении, чем сейчас, если только она согласится на их условия.

— Ну ладно, и что мы будем делать?

— Вы хозяйка. Решать вам.

— Я поговорю с ними лично. Может быть, уломаю. Сколько мы продержимся на своих запасах?

— Два дня. Ах да, и еще здесь был молодой Милане. Сказал, что позвонит попозже.

Андреа кивнула. Времени переживать по поводу Джо у нее нет. Сначала нужно заняться неотложными делами. Она прошла в свой кабинет и сняла трубку, думая о том, что решение всех неприятностей существует — для совершенно отчаявшейся женщины. Каковой она не является. Пока, во всяком случае. И никогда — если ей хоть чуть-чуть улыбнется удача.

Шесть часов спустя удача окончательно покинула ее. Андреа поняла значение не только слова «отчаявшаяся», она поняла еще и что значат слова «настоящая», «неподдельная» и «паника». С трудом отлепив трубку от уха, она одним яростным движением смела все со своего стола. Бланки, счета, чеки улеглись вокруг живописным ковром.

Каждый из тех, с кем она разговаривала, оказался упрямее любого осла и во сто крат противоречивей. Чтобы получить теперь товар, ей нужно либо платить вперед — причем наличными, — либо, поджав хвост, ползти со своими неприятностями к Торсенам и смиренно переложить их на плечи Тору. Ни один из вариантов не доставлял ей удовольствия.

Она отпихнула стул и облокотилась на подоконник, вглядываясь в рыночный двор. Всю свою жизнь она прожила рядом с человеком, который ставил бизнес на первое место — даже, как ей любезно напомнил Тор, впереди собственной дочери. Ника нельзя было назвать плохим отцом. Но как же больно было сознавать, что она на вторых ролях в его жизни!

Когда она обнаружила» что не может успешно соперничать с Рынком Константина, она постаралась научиться работать ему на пользу, чтобы хоть таким образом доказать свою значимость. Это не очень-то помогло. Ник не одобрял женское участие в этом бизнесе, бизнесе, который отнимал все его время и силы. Поэтому она давно уже решила для себя, что никогда не выйдет замуж за человека подобного склада.

А потом она встретила Тора, который разбил это решение в пух и прах. И все же она надеялась. Надеялась, что влюбилась в человека, не похожего на Ника. Надеялась, что Тор любит ее хоть капельку больше, чем свой бизнес. Надеялась, что впервые будет для кого-то главной в жизни.

Открывшаяся правда стала для нее жестоким ударом. Вскоре после помолвки она обнаружила, что Тор сделал ей предложение только для того, чтобы обеспечить себе наивыгоднейшие условия в договоре с Милане. И она вернула ему кольцо.

И вот теперь по иронии судьбы, сделав полный круг, она вернулась опять к замужеству с человеком, который ставит бизнес выше любви. Как же она пала! Лицо у нее болезненно поморщилось. И как же смеется, должно быть, Тор!

Усилием воли она распрямила плечи. Выйдя замуж, она сможет спасти Рынок Константина и выплатить долг банку. Она добьется успеха там, где чуть было не потерпела крах. Да. Она справится. Она сыграет с Тором в игру по его собственным правилам. И победит.

Пора отправляться в логово бога грозы.

В девять часов вечера темнота окутала главный магазин Торсенов в центре Сиэтла. Два верхних этажа тоже казались совершенно безлюдными, светилось лишь одинокое угловое окошко на самом верху. В офисе Тора.

Ночной дежурный впустил Андреа, и она поднялась на верхний этаж, пытаясь справиться с дыханием. Обычно подъем на третий этаж не заставлял ее задыхаться. Да и сердце от этого никогда не билось так сильно. Она пригладила ладонью короткие кудри и застонала, обнаружив, что пальцы дрожат. Жалкое зрелище. Чрезвычайно жалкое.

Ладно, она напугана. В конце концов, не столь уж это большой грех. Любая женщина, собирающаяся броситься к ногам мужчины, просить его о милости, была бы напугана не меньше.

Она остановилась и закусила губу. Может быть, ей не придется просить о милости. Вовсе не обязательно. Она просветлела. Ну конечно, нет! Она может избежать этой части разговора. Он и не заметит. А вместо того, чтобы бросаться к его ногам, возможно, ей удастся броситься к нему в объятия. Очень нежно.

Приняв такое решение, она нашла в себе силы пройти весь длинный коридор до двери кабинета. Дверь была распахнута. Тор сидел за письменным столом, золотистая голова склонилась над бумагами. Всякая решимость вдруг оставила ее. Она резко остановилась, намереваясь сбежать. Сейчас ей не перенести этого разговора.

— Андреа? Слишком поздно.

— Ты занят. Я приду в другой раз, — выпалила она, пятясь назад по коридору.

Он появился на пороге комнаты и прислонился к косяку. На губах заиграла ленивая ухмылка.

— Птенчик, — пробормотал он хриплым голосом.

Она кивнула.

— Чирик-чирик.

Он протянул ей руку.

— Смелей, любовь моя. Ты уже так далеко прошла. Осталось всего ничего, и дело будет слажено.

Его рука была большой и сильной, твердые мозоли покрывали ладонь и пальцы. Она глубоко вздохнула и медленно, застенчиво, невероятно робко шагнула к нему и подала свою руку-Ладонь ее заполнило успокаивающее тепло его пальцев, и она расслабилась, напряжение отпустило ее. Казалось, рука ее была как дома.

Он потянул ее поближе, так близко, что если бы она чуть пошатнулась, то упала бы ему на грудь. Она так скучала без его рук, без их нежной силы, их тепла и защиты! Скучала по удивительному слиянию их тел в объятии, когда она как будто становилась меньше рядом с его огромной фигурой.

— Итак, — пророкотал он ей в ухо, и в его глубоком голосе явственно слышался смех, — чему я обязан такой честью?

Она вздохнула. Возможно, броситься к ногам и просить о милости будет не так уж тяжело. Интересно, подумала она, чего он ждет от нее в первую очередь? Наверное, просьбы о милости.

— Я пришла, чтобы пр… — Она подняла руку к горлу, как будто подавилась. Он хмыкнул.

— «Пр»? «Пр» что?

— Пр… — Слово отказывалось соскакивать с языка. Она попыталась соскрести его зубами, но и это не вышло. Возможно, броситься в ноги ей будет легче, во всяком случае, хотя бы объявить об этом. — Я пришла, чтобы брос…

— «Пр брос»? — Его губы дрогнули. — Это что, новый фрукт такой? Ближе к делу.

Она снова украдкой вздохнула. Этот человек положительно невыносим! Он же прекрасно знает, зачем она пришла. Почему же он не может, хоть чуть-чуть помочь ей?

— Я пришла… — Подбородок у нее вздернулся. К черту все. — Я пришла, чтобы проверить. — Вот именно, проверить. Это гораздо лучше всяких просьб о милости, не говоря уж о том, чтобы бросаться к ногам. — Ты сказал, что можешь помочь решить мои проблемы, если я выйду за тебя замуж. Я соглашусь на замужество, если ты сначала докажешь мне, что способен помочь. — Она тихонько простонала. Вот так-то. Ее гордость была при ней — вся, без остатка.

Его усмешка стала скептической.

— Ну конечно, «Пр брос». Проверить. Не понимаю, почему я сразу не догадался. — Ей пришлось вынести пару невыносимо долгих минут полного молчания. В тот самый момент, когда ее нервы не выдержали и она готова была уже сдаться, он сказал:

— Расскажи, в чем дело. Я помогу тебе. С превеликим моим удовольствием.

Она почувствовала себя хуже раздавленного червяка. Подойдя к креслу у его стола, она опустилась на самый краешек. И очень сжато изложила ему ситуацию с Хартсуортом, Томасом и остальными поставщиками восточного Вашингтона.

— Я понимаю, что сегодня вечером тебе вряд ли что удастся сделать, — закончила она.

— Вот как? — Он перелистал страницы справочника и набрал несколько цифр. — В тебе так мало доверия? Слушай и учись.

Сначала он позвонил своему адвокату. Продиктовав ему целый список распоряжений, он позвонил мистеру Томасу. У нее не хватило духу спросить, где Тор достал номер его домашнего телефона, да еще так быстро. Или он подготовился заранее? Учитывая его ультиматум, ее визит, наверное, не был для него сюрпризом.

— Говорит Тор Торсен, — резко произнес Тор и мгновение помолчал, слушая ответ на другом конце. — Все верно, «Продукция Торсенов». Как я понял, между вашим клиентом, мистером Хартсуортом, и моей невестой, мисс Константин, возник некоторый конфликт. — Он помолчал еще несколько мгновений. — Интересное заявление, хотя и не совсем совпадающее с заявлением федеральных инспекторов по этому вопросу. Я дал указания своему адвокату, и завтра утром он пришлет иск мисс Константин к мистеру Хартсуорту.

Приподняв ногу, он положил ее на край стола. Трубка тем временем свободно раскачивалась на шнуре, и из нее по крайней мере минут пять доносились вопли.

Тор улыбнулся Андреа и снова заговорил:

— А теперь вы меня послушайте. Это мое первое и единственное предложение. Полный грузовик кукурузы должен быть на рынке мисс Константин не позднее чем через двадцать четыре часа. Как только это будет сделано, оплаченный счет ляжет на стол мистера Хартсуорта. Что вы на это ответите? — Он улыбнулся. — Я так и думал. Приятно иметь с вами дело.

— И все? — изумилась она, увидев, что он кладет трубку. — Томас согласился?

— Конечно.

Конечно. Она молча сидела и смотрела на него. Он справился безо всяких усилий. Почему же это так ее раздражает? Ясно почему. Потому что она не могла справиться сама. Все ее просьбы и угрозы не принесли ничего хорошего. А одно только слово Тора Торсена — и люди через себя перепрыгивают, чтобы ему угодить. На рынке чудесным образом появится кукуруза. Поставщики станут драться, чтобы первыми привезти ей яблоки. Без сомнения, намного улучшится качество продуктов. Эти мысли оставили горький вкус у нее во рту.

— Вид у тебя не слишком довольный, — заметил он.

— Потому что я не довольна, — призналась она с резкой откровенностью. — Я благодарна, но не довольна. Так не должно быть, получается, что для поддержания на плаву Рынка Константина постоянно требуется мужское вмешательство.

— Верно, так не должно быть, — согласился он. — Если это так сильно тебя расстраивает — уходи из этого бизнеса.

Глаза ее загорелись злым огнем.

— Я не могу уйти, забыл? Если я попытаюсь продать рынок, ты меня потопишь. А все предприятие прогорит.

Он пожал плечами.

— Судя по тому, как дела обстоят сейчас, оно уже прогорело.

— Нет!

— Посмотри в лицо фактам. Ты не сможешь выиграть в одиночку. — Он склонился к ней через стол, выражение безразличия исчезло с лица. — Ты же всегда любила эту работу. Неужели ты допустишь, чтобы шайка недобросовестных негодяев вынудила тебя отказаться от любимого дела? Они будут сражаться с тобой всеми честными и бесчестными методами. Так возьми с них пример. Если ты будешь играть по их правилам, у тебя есть шанс на выигрыш.

Она отвернулась. Она сказала Тору, что выйдет за него, если он решит ее проблему с Хартсуортом. Это обещание она сдержит так же, как привыкла сдерживать любые деловые обещания. Но сначала они обсудят условия сдачи.

Уголки ее губ опустились.

— Хорошо. Ты мне нужен. Вот. Я это признала.

— Очень мило с твоей стороны, — сухо сказал он.

— Ты по-прежнему настаиваешь на женитьбе?

— Настаиваю.

— Ты не возражаешь, если в брачном договоре будет пункт о том, что наши предприятия остаются раздельными?

— Нет. Меня это более чем устраивает.

— Хорошо. Я выйду за тебя. — Она взглянула на него и застыла в своем кресле. В глубине его глаз горел огонек триумфа, подсвечивая их глубокий синий цвет. Итак, победа за ним. Он должен быть очень доволен. Ее охватило дурное предчувствие, оно мучило ее, и она понимала почему — из-за брака, основанного на вожделении и бизнесе, но не на любви.

— Теперь о времени, — буркнул он хрипло и встал. Она отшатнулась.

— Сначала я хочу обговорить несколько условий, касающихся этого брака.

Он улыбнулся, похожий на огромного голодного льва.

— А именно?

— Мы разводимся через три месяца. Он покачал головой и обошел стол.

— Шесть. Минимум. Потребуется время, чтобы поставить Рынок Константина на ноги.

— Ладно, шесть, — согласилась она, еще больше отодвигаясь. — Но я не могу выйти раньше чем через два месяца. Сейчас очень много работы.

— Мы поженимся через четыре недели. Она поставила между ними стул.

— Это слишком быстро!

— Ерунда.

— Свадьба… — выдохнула она, следя испуганными глазами, как он подцепил ботинком ножку стула и отшвырнул его в сторону. — Она должна быть очень скромной, в узком кругу.

— Свадьба будет огромной, шумной и в моей церкви. — Он все надвигался. — Цель этой церемонии заключается в том, чтобы привлечь к ней внимание как можно большего количества народа, а не держать все в тайне. Я позабочусь обо всем. Тебе нужно будет только появиться. Еще какие-нибудь условия?

— Да! Я… Я не буду жить с тобой вместе. — Она сделала несколько пугливых шагов назад. — Нет никакой необходимости. Наша свадьба — не настоящая.

Он усмехнулся.

— Думаю, этот момент мы пока оставим, обсудим его попозже. Еще что-нибудь?

Она кивнула и заговорила очень быстро, понимая, что скоро окажется за пределами кабинета.

— И я не стану… не буду… — Когда он подошел совсем близко, глаза ее широко раскрылись. — И никаких нежностей, никаких касаний!

— Поверь мне. Нежностей и касаний будет множество. Начиная с этого мгновения.

Золотая сережка-молот блеснула предупредительным огнем, а в следующее мгновение он уже держал ее в объятиях. Одна рука обвила ее талию, другая легла ей на затылок. Пальцы запутались в светлых локонах. Он серьезно, почти задумчиво вглядывался в ее откинутое лицо.

— Я этого так долго ждал, — пробормотал он и склонился к ее губам.

Она напряглась, какая-то часть ее существа отчаянно хотела оттолкнуть его. Другая, предательская часть наслаждалась потрясающими ощущениями, которые он в ней вызывал. Она забыла — о Боже, как она могла забыть! — власть его поцелуя. Ощущение было таким, словно по одной из своих радуг она взмыла прямо в сказку, полную надежды, веры и нежных обещаний.

Невозможно устоять. Легонько вздохнув, она расслабилась, поддаваясь мгновению счастья. Она подумает о последствиях позже. Намного позже.

— С нежностями мы, похоже, разобрались, — глубоким умиротворенным голосом прошептал он прямо ей в губы. — Может быть, сейчас решим и вопрос о том, сколько времени мы будем жить раздельно?

Глава 4

Поздно ночью Андреа стояла посреди своей каморки, дрожа от молчаливой ярости. Как она могла забыть, хотя бы на мгновение, что из себя на самом деле представляет ее бывший… поправка! — нынешний жених?

Брови ее сердито сошлись у переносицы, она провела пальцем по подвескам, запустив их круговорот. Сколько из ее условий он просто-напросто отмел? Если она не ошибается, все, кроме одного, да и то лишь потому, что предпочел не спорить насчет раздельного проживания. Пока. Смогла бы она настоять на своем, если бы он сам не принял такого решения? С остальными вопросами ей это не удалось.

Он отказался от ее предложения расстаться через три месяца. Она скорчила гримасу. Ладно, здесь он привел разумный довод. Но это не означает, что он имел право диктовать, когда и даже где они поженятся.

Тем не менее, как ни неприятно ей в этом признаваться, шумная свадьба в самом деле нужна с точки зрения бизнеса. Да и время — если уж придется играть свадьбу, то чем скорее, тем лучше. Что же касается всех приготовлений, то она и не возражает, чтобы он сам обо всем позаботился.

Но наглость, с какой он нарушил ее условие насчет нежностей!

Она вздрогнула. Этим поцелуем он просто парализовал ее. Смял все ее сопротивление, перевернул все внутри. Как она могла позволить такому случиться? И как же ей защитить себя в будущем?

Никаких касаний — только так! — снова и снова клялась она себе. Тем более — никаких поцелуев. Даже никаких дружеских объятий. Прежде чем она скажет в церкви «Да», он должен будет пообещать ей это.

Успокоенная тем, что сможет взять свою жизнь в свои руки, она забралась в постель и свернулась под одеялом калачиком. Лишь один, самый последний, неприятный вопрос вдруг пришел ей в голову. Интересно, почему он не настоял, чтобы они жили вместе? Она уже засыпала и только недоуменно выпятила нижнюю губу. Ты думала, что он обязательно будет на этом настаивать.

Следующие две недели пролетели как одно мгновение, все приближая день ее свадьбы и до отказа напрягая нервы. Джо Милане, к ее великому облегчению, не появлялся. Либо он не слышал о предстоящем бракосочетании — что было маловероятно, учитывая размер объявления, которое Тор поместил в газету, — либо считал осмотрительность высшей добродетелью.

Она усмехнулась, вытаскивая нужный счет из груды бумаг на своем столе. Скорее всего, ни то, ни другое. Вероятно, Цезарь просто запретил ему здесь появляться. В конце концов, именно на Джо лежит ответственность за то, что в прошлый раз она разорвала помолвку. Цезарь, наверное, не хочет подвергать семью такому риску вторично.

Где-то рядом с ней зазвонил телефон. Через несколько звонков она обнаружила его под кипой рекламных проспектов.

— Константин, — поспешно произнесла она в трубку.

— Андреа? — произнес голос с легким акцентом. — Это Соня Торсен.

— Добрый день, миссис Торсен. — Андреа насторожилась. Зачем, во имя всего святого, звонит мать Тора?

— Называй меня Соней, пожалуйста. Я бы хотела обсудить некоторые свадебные планы, если это для тебя удобно.

Андреа с облегчением откинулась на спинку кресла. Ну конечно. Естественно. Этого следовало ожидать.

— Планы. Разумеется. Я забыла. — Она прикусила язык. Не очень-то дипломатично признаваться в таком будущей свекрови. Временной свекрови, поправила она себя. Соня хмыкнула.

— Удивительно, что ты настолько спокойна, учитывая грандиозность церемонии, которую намечает Тор.

Что такое? Андреа снова выпрямилась в кресле.

— Прошу прощения?

— Я рада, что ты доверяешь мне приготовления к свадьбе. Но я не очень уверена насчет одной-двух деталей. У тебя не найдется времени пообедать с нами завтра? Я понимаю, насколько ты занята делами рынка…

Завтра. Завтра. Куда же она положила свой ежедневник? Андреа лихорадочно рылась среди бумаг. Думай же, черт бы тебя побрал! В последний раз она видела его под телефонными счетами. Нет, ей смутно припоминается, что она засунула его в банковский отчет прошлого квартала.

Не понимая затянувшегося молчания, Соня неуверенно добавила:

— Мы будем не одни. Джордан тоже придет. Мне показалось, что ты будешь рада повидать ее.

— Спасибо, конечно, буду рада. Если я кажусь немножко рассеянной, так это потому, что я немножко рассеянная.

Соня засмеялась с заметным облегчением.

— Никогда еще не встречала нерассеянную невесту.

Разыскав наконец свой ежедневник, Андреа поспешно перевернула страницы. Все, что на завтра запланировано, можно очень просто отменить.

— Завтра? Прекрасно, — заверила она Соню. И с огромным чувством удовлетворения зачеркнула жирной чертой назначенное свидание с Тором. — Какое время вас устроит?

— В час будет удобно?

— В час, замечательно.

— Хорошо. — Деликатно помолчав, Соня снова заговорила:

— Я счастлива, что ты и Тор опять вместе. Я никогда не встречала настолько подходящую пару.

О Боже! Что же ей на это отвечать?

— Я… вы… он… — Умница, Андреа. Как ты все ясно излагаешь! Она вздохнула, сдаваясь. — Спасибо.

— Я тебя смутила, не так ли? Извини, — сказала Соня, потом поспешно добавила:

— Ты, должно быть, очень занята, так что не стану тебя задерживать. Буду ждать завтрашнего дня с нетерпением.

Тогда и поговорим. Adjo, datter.

До свидания, дочка. Это звучало приятно. — До завтра, — пробормотала Андреа и положила трубку.

Несколько долгих мгновений она смотрела на телефон, пытаясь вспомнить, что же ее так разволновало в словах Сони. Что она имела в виду под «грандиозностью церемонии»? Как-то слишком громко звучит. Он обещал позаботиться обо всех приготовлениях к свадьбе. Вопрос в том, что же включают в себя эти приготовления? Схватив трубку снова, она набрала номер Тора.

Андреа проигнорировала дружеское его приветствие.

— Что происходит? — отрывисто спросила она.

— У тебя что, кофе утром сбежал, любовь моя?

— Не любезничай со мной. Я только что разговаривала с твоей мамой, и она ведет себя так, как будто наша свадьба будет настоящей.

— Она и будет настоящей. Весьма.

— Ты знаешь, что я имею в виду! — заорала она в трубку. — Соня пригласила меня завтра на обед.

— Нет! Как она могла позволить себе такое по отношению к своей будущей невестке!

— Прекрати шутить! Ты предупредил ее о разводе?

— Я только сказал ей о свадьбе. Говорить о разводе сразу же после объявления о помолвке показалось мне чрезвычайно глупым.

Она стиснула зубы.

— Я хочу, чтобы ты рассказал своей семье правду.

— А в чем заключается правда?

— Что мы женимся для того, чтобы защитить наши совместные интересы в бизнесе.

— Нет, это ты для этого выходишь замуж.

От его слов она оцепенела. Что он хочет этим сказать?

— Что ты хочешь этим сказать? Если не ради бизнеса — тогда зачем же ты женишься на мне?

— Все еще не догадалась?

— Вроде бы нет. Не потрудишься ли объяснить?

Он хмыкнул.

— И не подумаю. Что же касается твоей просьбы, то у меня нет намерений упоминать о разводе моей семье. Ты же со своей стороны вольна сообщать им все, что тебе заблагорассудится.

— И тебе все равно? — потрясение спросила она.

— Все равно, иначе я бы не предложил тебе. Я ничего не скрываю от тебя, не так ли?

— Нет, не скрываешь. — Уж этого-то у него не отнять. Он не только не скрывал своих желаний, он еще и весьма эффективно пользовался своей прямотой. Она дотронулась до губ. Слишком эффективно.

— Андреа!

— Что?

— У тебя ко мне еще что-нибудь? Я очень занят.

Его слова больно задели ее, и ей это не понравилось. Он не должен больше иметь над ней такую власть.

— Больше ничего, — коротко бросила она и положила трубку.

Через пятнадцать секунд телефон снова зазвонил. Она ответила автоматически:

— Констан…

— Ты не сказала «до свидания», — пророкотал голос Тора в трубке. — Я не настолько занят, чтобы не сказать по-человечески «до свидания» своей невесте.

Уголки ее губ дрогнули в улыбке. Идиот.

— До свидания, мистер Торсен.

— Если бы я был рядом, я бы непременно тебя коснулся. — Когда она чуть слышно ахнула, он пробормотал:

— До свидания, любовь моя.

И не успела она собраться с мыслями для ответа, как он отключился. Медленно опуская трубку на рычаг, она заливалась румянцем. Нет. Только не это. Никаких чувств к нему она не может больше себе позволить. Ей слишком больно. Она закрыла глаза и застонала… К полному своему отчаянию, она поняла, что это решение пришло к ней намного, намного позже, чем следовало.

На следующий день, ровно в час, Андреа въехала во двор Торсенов. Имение очаровало ее за те несколько раз, что она приезжала сюда во время предыдущей помолвки. Оно было расположено на самой вершине холма Магнолия, и отсюда открывался изумительный вид на огромное озеро.

Она вышла из машины и остановилась, чтобы посмотреть на паромы, разрезающие бурные волны. Она могла бы простоять здесь целый день, любуясь великолепием горы Олимпик и наслаждаясь свежим соленым воздухом. К сожалению, не получится. Оттягивать неизбежное больше нельзя. Она пошла по огромной зеленой лужайке к дому. Джордан Роберте, теперь Торсен, сидела в кресле-качалке на переднем крыльце.

— Мне просто не сиделось внутри! — призналась миниатюрная брюнетка. Потом по-мальчишески усмехнулась:

— Я просто счастлива за тебя и Тора. Откровенно говоря, никогда не думала, что твое решение о разрыве окончательное. Расскажи мне все.

Андреа сконфузилась. Ей следовало бы позвонить и объяснить истинные причины этой свадьбы. Они были подругами всю жизнь, частично благодаря тому, что семья Роберте владела розничным магазином. Сколько Андреа себя помнила, Робертсы и Константины занимались бизнесом вместе. И лишь после того, как Торсены купили магазин «Рог изобилия», принадлежавший Робергсам, а Джордан вышла замуж за брата Тора, между ними возникла некоторая отчужденность. Будь же честной, молча велела себе Андреа. Это ты чувствовала отчужденность, а не Джордан.

Андреа прокашлялась, решившись высказать всю правду.

— Да, так вот…

Джордан вскочила и крепко обняла ее, прижавшись животом к бедру Андреа.

— Ты только посмотри, какая я стала огромная, — похлопывая себя по животу, улыбнулась она. — Это все Райнера вина.

Андреа приподняла бровь.

— Радостно это слышать.

— То есть я хотела сказать, — сконфуженно спохватилась Джордан, — что Торсены очень большие мужчины. И от них получаются большие дети. Полагаю, ты в этом скоро сама убедишься. — Она лукаво усмехнулась. — Ага, ты краснеешь!

— Об этой свадьбе…

— У нас будет уйма времени поговорить о ней после обеда. — Джордан взяла Андреа за руку и потащила ее в дом. — Ты только посмотри, какое пиршество устроила Соня.

— С удовольствием, но…

— Аларик тоже мечтает увидеть тебя. Я всегда подозревала, что он к тебе неровно дышит.

Андреа не ожидала увидеть отца Тора, так что это стало для нее приятным сюрпризом.

— Он такой славный, — сказала она, лихорадочно соображая. Может быть, ей сейчас все-таки не стоит говорить о разводе. Впереди еще уйма времени для того, чтобы признаться. Зачем же спешить и разрушать радость людям? Да, она подождет более подходящего момента.

Обед, к великому облегчению Андреа, прошел прекрасно. Она и забыла, как ей в свое время нравилась мама Тора. У этой высокой светловолосой женщины было бесподобное чувство юмора, ее ореховые глаза всегда светились доброй усмешкой. И Аларик, с его ироничным умом, тоже заставлял их постоянно смеяться.

Как только они закончили обедать, Соня встала.

— Очень мило посидели, — объявила она. — Но сейчас я, с вашего разрешения, займусь тарелками. Джордан, ты мне не поможешь? — Она предупреждающе помахала рукой в сторону Андреа:

— Нет-нет. Ты сиди. Мы справимся за минуту.

Аларик подождал, пока обе женщины вышли, а потом заговорил.

— Итак, Тору в конце концов удалось подцепить тебя, — прокомментировал он в своей обычной прямолинейной манере. — Я не думал, что у него выйдет.

Она улыбнулась, эта тема для нее была нежелательна.

— Я не так-то легко далась ему.

— И правильно. — Он с одобрением кивнул. — Тем больше он будет ценить тебя. — Потом хлопнул ладонями по ручкам своего инвалидного кресла:

— Если бы не это, я бы ему хорошенько наподдал, когда он тогда, в первый раз, потерял тебя.

— А это сработало бы? — спросила она, и ее улыбка стала еще шире.

Он ответил ей улыбкой, настолько похожей на улыбку Тора, что у нее заныло в груди.

— Думаю, нет. Он слишком упрям.

— В самом деле? — пробормотала она. — А я не заметила. — И оба разразились хохотом.

— Ты как раз подходишь моему сыну, — одобрительно кивнул Аларик. — Ему нужен рядом кто-нибудь с чувством юмора.

— Полностью согласна, — сказала Соня, влетая вместе с Джордан в комнату. Она остановилась у кресла Аларика и нежно сжала его плечо. — Чем скорее они поженятся, тем лучше. Ну а теперь пойдем. У меня для тебя сюрприз, Андреа. Джордан, ты тоже должна посмотреть.

Она повела их по лестнице наверх, затем по длинному коридору. Открыв дверь в комнату для гостей, она сделала жест в сторону кровати. На расшитом покрывале лежало прекрасное норвежское платье. Вышитый красными, белыми, зелеными и золотыми нитками фартук украшал ярко-зеленую длинную юбку. Такая же вышивка покрывала воротник белой блузки и концы красного пояса. Андреа тихонько погладила изысканные серебряные пуговицы, украшающие наряд.

— Как красиво! — воскликнула она.

— Это bunad, — улыбнулась Соня, и глаза у нее заволокло туманом. — Три поколения женщин в моей семье выходили замуж в этом платье. Для меня будет честью, если ты наденешь его на свою свадьбу, Андреа.

— Я не могу! — Она выкрикнула это, не думая, и только потом с тревогой посмотрела на Соню, не в силах скрыть отчаяния. Будет просто издевательством с ее стороны надеть такой освященный традициями наряд. Но как это объяснить матери Тора? — Вы… вы слишком щедры, — еле слышно выдавила она.

— Глупости. Замечательная идея, — сказала восторженно Джордан. — Я для него была слишком мала. Зато тебе оно в самый раз. Представляешь, как будет поражен Тор, когда увидит тебя?

Вот уж воистину золотые слова.

— Я не думаю… — начала было Андреа.

— Ты должна надеть bunad, — прервала ее Джордан. — Это обрядовая свадьба. Значит, нужны обрядовые одеяния.

Андреа изо всех сил старалась не выдавать, насколько она потрясена.

— Обрядовая?

— Джордан права. Всем покажется странным, если на невесте будет что-либо другое. Уверена, что Тор ожидает именно этого, — заключила Соня. — Да и для меня это очень много значит.

Ну что тут поделаешь? Ей не оставалось ничего другого, как сдаться.

— Я буду счастлива надеть его, спасибо, — искренне сказала она и порывисто обняла свою будущую свекровь. — Итак, с платьем все решено. Что еще осталось?

Глаза Джордан заблестели от смеха.

— Ну, во-первых, уроки верховой езды. Ты умеешь ездить в дамском седле? Андреа заморгала.

— А что, свадьба будет на лошадях?

— Тор, конечно, ничего тебе не сказал, — вздохнула Соня и пробормотала что-то очень грубое по-норвежски. Во всяком случае, так показалось Андреа. Слова звучали явно грубо.

Она постаралась справиться с паникой.

— Расскажите мне, в чем дело? Соня и Джордан многозначительно переглянулись. Просветила ее Соня.

— Дело в том, что вам предстоит обрядовая норвежская деревенская свадьба, — сказала она. — Тор настаивал на полном обряде — настоящие норвежские костюмы, трехдневное пиршество, прибытие к церкви верхом.

— Должна сказать, он забыл сообщить мне эту небольшую подробность, — ошеломленно призналась Андреа. Только бы ей добраться до этого человека — неделю не будет ходить, не то что ездить на лошадях!

— Нет, правда! О чем он только думает?! — бушевала его мать.

— О том, что она от него удерет, если он ей расскажет, — беспечно заявила лучшая подруга Андреа. — И она это сделает. Если мы только ее не удержим.

— Спасибо, — буркнула Андреа, — ты настоящий друг.

Голос Джордан стал ласковым, уговаривающим:

— Но это же будет так весело! Я никогда не бывала раньше на деревенской свадьбе, а Райнер говорит, что это восхитительное зрелище. И каждая чем-то отличается от другой, норвежцы играют ее по-разному, в зависимости от того, из какой части страны они родом.

— Тору, по-моему, хочется, чтобы свадьба стала таким событием, которое тебе запомнится до конца твоих дней, — высказала предположение Соня. — Событие, о котором ты будешь рассказывать даже своим внукам.

— Но… вы же не понимаете! — Слезы наполнили темные глаза Андреа, и она поспешно моргнула. Ну зачем Тор делает с ней такое? Неужели он не понимает, в какое неловкое положение ставит ее? — Наша свадьба не настоящая, — призналась она, и голос ее задрожал, как она ни старалась говорить спокойно. — Это… это деловое соглашение.

— Точно. Расскажи нам что-нибудь еще, — фыркнула Джордан, но потом всмотрелась в лицо подруги повнимательней. — Ты что, серьезно?

— Нам нужно сыграть шумную свадьбу, чтобы о ней услышали все, — выложила наконец правду Андреа. Но объяснение это прозвучало весьма странно даже для нее самой. Она сделала еще одну попытку:

— Тогда мои конкуренты оставят нас, то есть Рынок Константина, в покое. Это временно, понимаете? Мы не любим друг друга.

— Нервы невесты, — в унисон сказали Соня и Джордан, а затем расхохотались.

— Ничего подобного! Это просто бизнес!

— Очень практично, — одобрительно кивнула Соня. — У любви отвратительная способность напускать побольше туману, чтобы себя не обнаружить. Но я нисколько не удивлюсь, если вы найдете сотни… — она заколебалась, потом весело улыбнулась, — практических причин остаться вместе.

— Не по любви, конечно, — усмехнулась Джордан. — Это было бы уж слишком непрактично.

Андреа сдалась. Что оставалось делать? Они будут думать так, как им хочется. Если им хочется закрыть глаза на истинные причины ее замужества, что ж, их право. Ничего не поделаешь. Пусть сохраняют иллюзии, сколько смогут. А смогут не долго.

— Я даже не знаю, что и сказать, — прошептала она.

— Ничего не говори. — Соня по-дружески обняла ее за плечи. — Мы обо всем позаботимся. Давай-ка обсудим все приготовления, чтобы ты знала, что тут происходит. Не волнуйся. Мы все возьмем на себя.

Андреа пошла за ними, чувствуя себя самой большой мошенницей на свете. Ее недоумение росло. Зачем Тору все эти хлопоты? Она не знала, что и думать.

За два дня до свадьбы к ней снова пришел Джо. Она бросила на него один лишь взгляд — и тут же поняла, что он весь кипит от возмущения.

— Это ты нам посылать, и я приносить назад, — объявил он, швыряя ей на стол конверт.

Она схватила его, боясь, что он провалится в груду бумаг и потом его уже никогда не найдешь.

— Что это?

— Деньги, — обиженным голосом сказал он. — Как ты это делать, а-а?

— Делать что? — Она в недоумении смотрела на него. — Я должна была вам за плохой товар.

— Я знаю, что ты нас не хотеть обидеть. Но ты это делать. Посылать деньги — это не правильно. — Он опустился на стул напротив и сердито уставился на нее.

— Ну разумеется, все правильно, так принято. Он разглядывал ее с нескрываемым подозрением.

— Я не понимаю. Объясни мне, пожалуйста. Андреа наклонилась над столом.

— Это очень просто, — начала она доверительно. — Вот, смотри, ты получил плохие продукты. Ты звонишь Тору и в ярости жалуешься. Так?

Он прокашлялся.

— Если быть честным, сага, я оставил это делать моему папе.

— Хорошо. Неважно. — Она прикусила губу. — Цезарь звонит и жалуется. Это заставляет Тора чувствовать себя отвратительно, и он возвращает вам деньги.

— Да, так получилось один раз или два, — признался он.

— А почему Тор предлагал вам деньги? — Она сама ответила на свой вопрос:

— Потому что он хотел, чтобы вы были довольны — и чтобы он потом с вашей помощью побольше заработал.

Джо с тоской смотрел на конверт.

— Я думаю, я понимать. Но папа, он только немножко жаловаться Торсену. Мы больше жаловаться тебе.

— Я знаю. Но если бы вы стали больше жаловаться Тору, то он позвонил бы мне и кричал бы… э-э… жаловался бы еще громче. Я почувствовала бы себя последней скотиной и заплатила бы не вам, а ему, лишь бы он замолчал.

— Понимаю, все эти жалобы и крики звучат так неприятно. — Он с облегчением улыбнулся. — Ты уверена, что это происходить именно так?

— Абсолютно. Я только постаралась исключить посредника из этой цепочки. Ну, ты понимаешь, все эти крики… — она доверительно ухмыльнулась.

— Да, понимаю. Но…

Она чувствовала, что его сопротивление ослабевает.

— Вы использовали те продукты или же вышвырнули их?

Он пожал плечами.

— Неудобно говорить, но мы выбросили их.

— Это была ваша вина?

— Нет, нет. Продукты, они быть плохими.

— Если тебе так больше нравится, я могу позволить тебе позвонить и наброситься на Тора. — Она напустила на себя испуганный вид. — Но тогда он обязательно позвонит мне и будет обращаться со мной как с…

— С последней скотиной?

— Точно. Ты хочешь, чтобы он так сделал? Через пару дней я выхожу за этого человека замуж.

Джо понадобилось несколько секунд, чтобы принять решение.

— Нет, нет. Мы возьмем деньги, чтобы тебя не называть скотиной в день твоей свадьбы. — Он сверкнул улыбкой и выхватил конверт из ее рук. Подойдя к столу, он опустился на краешек. — Я рад, что мы это решить. Мы хорошо делать вдвоем. Почему ты выходить замуж за него, а не за меня?

Голос Андреа прозвучал очень язвительно:

— Мы бы вцепились друг другу в глотку еще до окончания медового месяца. Он порывисто вздохнул.

— Но какой бы это быть медовый месяц!

— Ты хотел бы еще что-нибудь обсудить? — спросила она, твердо решив придерживаться исключительно деловых вопросов.

Он сцепил руки.

— Э-э, еще одну маленькую, крошечную вещь. О-о!

— Да?

— Я хотеть извиниться за то, что заставил тебя порвать с Торсен прошлый раз. Это делать мои слова, и я чувствовать себя плохо. — Он быстро оглянулся и демонстративно понизил голос:

— Он знать, что я говорить тебе?

Она изо всех сил сдерживала смех.

— Только не от меня. Я об этом даже не упоминала.

— Хорошо. Я думаю, если он узнать, для меня это быть последний день. Ты обещать держать губы на замке? Вообще-то тебе не нужно говорить ему даже о мой визит сегодня.

Выражение его лица было столь трагичным, что ей ничего не оставалось, как только согласиться.

— Обещаю. Мой рот на замке. Он покачал головой.

— Я чувствовать себя очень плохо, сага. Торсен будет твой муж, а жена не должна держать секрет от мужа. Но я рад, что ты ему не сказала.

— Не сказала мне что? — Тор стоял в дверном проеме. Он одарил их яростным взглядом и шагнул в комнату.

Джо отшатнулся от ее стола.

— Так приятно поговорить с тобой, сага. Ты хорошо выходить замуж. Увидеть тебя скоро. — В ответ на холодный взгляд Тора он поспешно добавил:

— Нет-нет. Я хотеть сказать, я видеть тебя не так скоро. Может быть, не видеть никогда. Теперь я идти, хорошо? — Он обошел Тора стороной.

— Для меня — так очень хорошо, — одобрительно кивнул Тор. Закрыв за выскочившим Джо дверь ногой, он обернулся к Андреа.

Она поспешно, как только он подошел, заговорила:

— Не утруждай себя криками. Это не сработает.

— Что ты мне не должна говорить? — требовательно спросил он голосом, может, лишь на полтона ниже, чем крик.

Всем своим огромным корпусом он навис над ее столом, так что она оказалась явно в невыгодном положении. Ей хотелось сказать ему правду, но она не могла, поскольку дала обещание Джо. Но и врать не могла. Она презирала ложь; к тому же ложь ей никогда не удавалась.

Но и отмолчаться не получится.

— Он не хотел, чтобы ты знал о его визите. — В какой-то мере это была правда. Может быть, ей удастся рассказать ему несколько правдивых фактов, обойдя основное.

— Почему?

Она съежилась. Вопрос прямой, а ответа нет.

— А ты как думаешь? — увильнула она.

— Потому что он в прошлый раз разорвал нашу помолвку, — ответил тут же Top, — и знал, что я его убью, если он еще раз это сделает.

Андреа только глазами захлопала. Значит, он знал. К несчастью для Джо, но к большому счастью для нее. Она бросила на него быстрый взгляд. Видимо, время все-таки объясниться.

— Когда Джо рассказал мне о деталях сделки с Милане, он не понимал, что ставит крест на наших отношениях. На самом деле он был рад нашей помолвке.

Тор грязно выругался, и она покраснела.

— Единственное, чему он был бы рад, — это заполучить тебя.

— Ты не прав, — запротестовала она. — Он считал, что наша женитьба — шаг весьма практичный. Он и сейчас так думает. Это я раньше не была заинтересована в замужестве, основанном на практических интересах.

— А сейчас заинтересована?

— Я же выхожу за тебя, не так ли? — Она смотрела на него с обидой. — Ты ведешь себя так, как будто ты пострадавшая сторона. Это я жила иллюзиями. Я думала, что ты меня любишь. А вместо этого узнала, что единственной причиной, по которой ты сделал мне предложение, была возможность получить от Ника лучшие условия в сделке с Милане. Не будешь же ты отрицать?

Выражение его лица стало ледяным.

— Буду. И отрицаю. Я отрицал это год назад — и отрицаю сейчас. Неужели ты в самом деле считаешь, что ты мне нужна была для того, чтобы как можно лучше договориться с Ником и Милане? Ошибаешься. А вот для Ника иметь меня зятем было весьма привлекательно. Это он попытался сделать нашу женитьбу условием договора, а не я.

Она подскочила.

— Не лги! Не смей клеветать на моего отца! Он бы никогда не сделал такого по отношению ко мне.

— А я бы сделал?

— Ты же сделал мне предложение, разве нет? Ты попытался заключить контракт с Милане, попытался уговорить их не работать с Константином, а работать напрямую с тобой. Когда это не вышло, ты решил, что я — самый лучший выход. Мол, стоит объявить помолвку с дочерью Ника — и он тут же предоставит тебе все, что требуется.

Он сцепил зубы так, что напряглись желваки.

— Здорово ты все вычислила, не правда ли?

— Да уж. — Она упрямо вздернула подбородок. — Правда и поныне состоит в том, что ты не женился бы на мне, если бы тебе не нужно было сохранить контракт с Милано. Давай, отрицай, если сможешь.

— Я не могу этого отрицать, — промолвил он. — Но я об этом сожалею.

Ей было больно. Слезы жгли глаза, и она изо всех сил заморгала, чтобы унять их.

— Женитьба на мне в прошлом году была прекрасным деловым ходом, поэтому ты сделал мне предложение, — сказала она хриплым от страданий голосом. — Я стала средством для достижения цели, игрушкой в руках человека, который поклоняется только бизнесу.

Он обошел стол и приблизился к ней. Она подалась назад, но он крепко сжал ее лицо в ладонях.

— Столько страсти. Столько боли. И это сделали с тобой мы, твой отец и я. Она покачала головой:

— Не Ник. Только ты.

— Думай как хочешь. — Он нежно провел пальцем по векам, стирая слезы, поблескивавшие на ресницах. — Ты в одном права. Бизнес стал важной частью моей жизни. Для этого была веская причина — во всяком случае, так я думал до сих пор.

— Ты не изменился, — вздохнула она, пытаясь вывернуться из его рук. — Единственная причина, по которой ты женишься на мне сейчас, — это то, что контракт с Милано под угрозой, и ты пытаешься сделать все возможное, чтобы спасти его.

— Довольно экстравагантное решение, тебе не кажется?

— Ты уже такое принимал раньше, — парировала она.

— Может быть. — Он опустил ладони ей на плечи. — А как насчет тебя? — Пальцы его поднялись к ее затылку, запутались в волосах. У нее перехватило дыхание.

— У меня нет выбора, — выдохнула она. — Ты бы мне не помог, если бы я не вышла за тебя. Его пальцы напряглись.

— А это значит, что твой бизнес для тебя на первом месте?

Это значит, что для нее бизнес ее отца на первом месте. Небольшая разница, имеющая значение для нее, а для него скорей даже неразличимая. Если бы пострадала только она, то ей бы ничего не стоило послать и его, и кредиторов, и поставщиков — всех к чертям. Но от ее решения зависит судьба Рынка Константина.

Она еще раз попыталась вывернуться, но встретила сопротивление.

— Да, — резко ответила она. — Рынок Константина для меня на первом месте, как магазины Торсенов на первом месте для тебя.

— Твои глаза всегда тебя выдают, — пробормотал он. — Несмотря на Ника, на Милано, на контракт — ты хотела меня. Только твоя гордость встала на пути.

— Но тебе удалось подавить ее, не так ли? — ответила она.

Он засмеялся искренне, весело.

— Надо сказать, с большим трудом, но кому-то ведь пришлось бы это сделать. — Он склонил голову и поцеловал ее. Как следует.

Ей нужно было оттолкнуть его. Она пыталась заставить себя. Ее руки обвили его за шею. Она должна протестовать. Ее пальцы оказались в его густых золотистых волосах. По крайней мере она не должна получать от этого удовольствие. Это была ее последняя мысль перед тем, как она полностью растворилась в его объятиях.

Но все поцелуи когда-то кончаются, и этот тоже.

— Мои родители волнуются, что ты следующей ночью останешься совершенно одна. Они приглашают тебя приехать к ним.

Возражение замерло у нее на губах. Приятное приглашение, и она с радостью его примет. Ей ни в малейшей степени не улыбалось провести ночь накануне свадьбы в одиночестве. Она кивнула.

— Спасибо. Скажи им, что я с удовольствием приеду. Между прочим, — решила она упомянуть, — Соня и Джордан просветили меня насчет свадьбы.

Он улыбнулся, и его глаза засияли теплым голубым светом.

— О-о?!

— Да. О! — Она с любопытством уставилась на него. — Ты понимаешь, как трудно мне выкроить время для уроков верховой езды? Зачем все это? Для чего ты устраиваешь подобную церемонию?

Он пожал плечами.

— Я ведь уже объяснил. Надо произвести впечатление на твоих поставщиков и конкурентов. Уж поверь мне, сработает безотказно.

— И все же…

Он приложил палец к ее губам.

— Они не купятся на что-нибудь скоропалительное и простое. Чем сложнее будет церемония, тем убедительней, любовь моя.

Она по-прежнему сомневалась.

— Но все эти хлопоты, не говоря уж о расходах…

— Это мои заботы, а не твои. Я тебе сказал, что обо всем позабочусь. И я это сделаю. А ты сделаешь только то, что обещала.

Она улыбнулась.

— То есть — появлюсь на свадьбе?

— Именно, появишься на свадьбе. Встретимся завтра на предварительном обеде. А до тех пор постарайся вести себя хорошо.

— Вести себя хорошо — то есть держаться подальше от Джо? Он усмехнулся.

— Для начала хотя бы это. — Он оставил еще один поцелуй на ее полураскрытых губах. — Андреа Торсен. Мне нравится, как это звучит.

Она подняла руку к губам. Весь ужас в том, что ей тоже нравится, как это звучит.

Глава 5

Андреа стояла у окна своей временной спальни и следила за первыми рассветными лучами, освещавшими августовское небо. Темно-синие и пурпурные блики мерцали на спокойной поверхности озера и на вершине горы Олимпик. День ее свадьбы обещал быть ясным и солнечным — словно в подарок, учитывая непредсказуемую погоду Сиэтла.

Послышался легкий стук в дверь, и Джордан заглянула в спальню.

— Мне показалось, я слышу, как ты тут ходишь, — прошептала она, локтем подталкивая дверь. На подносе в ее руках тихонько зазвенели приборы. — Не смогла заснуть?

Андреа поспешила к ней, взяла поднос и поставила его на маленький стол на трех ножках у окна.

— Глаз не сомкнула. Если здесь кофе, я тебе подруга на всю жизнь.

— Большое дело. Я уже и так твоя подруга на всю жизнь. — В ответ на ее нетерпеливую гримасу Джордан смягчилась:

— Да, кофе и кое-что из еды.

— В таком случае ты станешь моей подругой и в будущей жизни тоже. — Желудок у Андреа сжимался от голода, напоминая ей о том, что вчера на предварительном приеме она лишь что-то отщипнула. Под любопытными взглядами будущей родни у нее мгновенно пропал аппетит. — Что ты мне принесла?

Джордан весело фыркнула и сняла с подноса салфетку.

— Круассаны с джемом, мой голодный дружок.

Только что из печи. Полагаю, Соня тоже не могла заснуть. Я обнаружила ее уже на кухне.

Андреа пугливо обернулась на дверь и нервно затянула пояс на своем халате.

— Она решила не присутствовать на нашей встрече за завтраком?

— Она подумала, что ты предпочтешь побыть одна после вчерашнего банкета. — Джордан послала ей ободряющую улыбку. — Вот увидишь. Соня — весьма дипломатичная свекровь.

Андреа кивнула, она уже знала, что это правда.

— Ты права. Она и в самом деле настоящий дипломат. Блестяще справилась со всеми вчерашними… э-э… обсуждениями.

— Спорами, дорогая. Не утруждай себя вежливостью. Это были великолепные бои, от которых рушились замки, содрогались небеса и втянули уши. — Она откусила внушительный кусок булочки. — Разве не здорово все было?

— Нет.

Брюнетка скорчила гримасу.

— Видишь, как много мы потеряли оттого, что выросли в маленьких семьях. Торсены ведь совсем не были злы друг на друга или что-то там еще. Они просто любят попререкаться. Мне потребовалось целых полгода, чтобы это понять. Тебе просто повезло, что ты увидела все сразу же, в первый день.

— Благодарю, — сухо сказала Андреа. — Удивительно, что банкетный зал не потребовал залога, учитывая весь тот шум, что подняли Тор и Райнер. Полагаю, в следующий раз, когда они снова захотят подраться, мне придется сказать «мальчики есть мальчики» — и отослать их спать без ужина.

— Правильно, так и сделай, — ответила Джордан, и глаза ее заискрились от смеха. — Уверена, что наедине Тор только поблагодарит тебя.

Андреа сделала вид, что не поняла двусмысленности, и уселась в кресло.

— Просто не могу поверить, что Торсенов так много, — бросила она, с наслаждением сделав глоток кофе. — Сколько же все-таки? Я сбилась где-то на пятидесяти.

— Восемьдесят три и… — Джордан с ухмылкой похлопала себя по животу, — как минимум две трети. Здесь, знаешь ли, все меняется с каждым днем.

— Не сомневаюсь. — Андреа отломила большой кусок круассана и отправила в рот. — Они все, кажется, очень рады за нас.

— Так и есть. — Джордан всматривалась в лицо подруги с внезапной тревогой. — Что-то не так, Андреа?

Та вздохнула.

— Я себя чувствую настоящей мошенницей. Что они подумают, когда мы с Тором разойдемся? Им же пришлось столько всего сделать и потратить. — Она вытерла пальцы. — Этот вчерашний прием, костюмы для свадьбы, экипажи и лошади для церемонии…

— Не говоря уж о полутора днях празднества после самой свадьбы.

— Утешила. Благодарю покорно.

— Ты знаешь, я не хотела тебя поддеть. — Джордан колебалась, осторожно подбирая слова. — Столь сложная церемония — чья это была идея?

— Тора.

— И зачем, как ты думаешь?

— Он мне объяснил. Чтобы новость достигла ушей моих поставщиков и они перестали издеваться надо мной. С Торсенами за моей спиной…

— Где твой здравый смысл? — нетерпеливо прервала ее Джордан. — Формальные сообщения и несколько звонков сделали бы то же самое, тебе не кажется?

— Догадываюсь. Но он сказал, что тихая, поспешная церемония их не убедит.

— И ты купилась на это объяснение?

— А что, не должна была?

— Мне кажется, оно звучит довольно неуклюже. Андреа нахмурилась. Ей тоже так казалось, и мнение Джордан только добавило ей волнений. Если столь сложная свадьба устраивается не для того, чтобы пустить пыль в глаза ее поставщикам, тогда для чего?

— Тогда для чего он это делает? Джордан безразлично пожала плечами и откусила еще один огромный кусок круассана.

— При чем тут я? — с набитым ртом проговорила она. — Спроси своего мужа.

— Будущего мужа.

— Ну-ну. Через несколько часов этот недостаток исчезнет. Скажу тебе одну вещь. — Взгляд ее серо-голубых глаз стал озорным. — Ты единственная, кто считает этот брак временным.

Андреа вскочила на ноги, едва не перевернув чашку с кофе.

— В таком случае все вы обманываетесь, — заявила она. — Если бы не сложности в делах рынка, я бы ни за что не вышла за Тора.

— Уверена?

— Абсолютно.

— Ты его не любишь?

— Нет.

— И он тебя не любит?

— Ничего подобного.

Джордан смела крошки с выступающего живота.

— Это звучит как превосходная основа для брака. Почему бы мне не приготовить тебе ванну? У меня такое впечатление, что тебе неплохо было бы охладиться.

Андреа приоткрыла рот. Джордан взглянула на нее и фыркнула. Через секунду обе разразились неудержимым хохотом.

— Ты всегда была хулиганкой, — сказала Андреа, обнимая беременную подругу. — Я рада, что ты станешь моей родственницей. Ты мне так подходишь!

— Я знаю. Здорово, что и ты это поняла. — С этими словами Джордан направилась в ванную. Она пустила воду на полную мощность и налила розовой пены для ванн. — Я бы хотела с тобой поспорить.

Андреа посмотрела на нее с подозрением.

— То есть?

— Спорю, что к моменту появления этого ребенка, скажем через два месяца, ты забудешь всю эту ерунду о временном браке. Если я выигрываю, ты присылаешь в мой магазин свои самые лучшие, самые спелые грейпфруты. Целый ящик. Бесплатно, разумеется.

— Ну конечно. А если я… выигрываю? — Андреа поперхнулась. Почему она чуть было не сказала «проигрываю»?

— Я тебе как следует наподдам в надежде, что это добавит тебе здравого смысла.

— Что-о?!

— То есть, я хотела сказать, я нахожу тебе еще двоих клиентов.

Двоих клиентов. Невозможно отказаться от такого предложения.

— Решено.

Джордан усмехнулась.

— Так и чувствую вкус твоих грейпфрутов. Ваша ванна, мадам, к вашим услугам. — Она сделала на удивление изящный для своей округлившейся фигуры реверанс и исчезла из спальни.

Андреа забралась в ванну и окунулась в розовую ароматную пену. Джордан прекрасный друг, хоть и чуть романтичнее, чем нужно в данном случае.

Она набрала в ладони пену и тихонько подула. Пузырьки взлетели высоко в воздух. Тор не любит ее. Он ее хочет — в этом сомневаться не приходится. Но это не любовь.

Она снова подула на ладони. На этот раз пузырьки были гораздо меньше, они заплясали вокруг нее. Что бы он ни говорил, бизнес — вся его жизнь, так жил и ее отец. Даже представить себе невозможно, что всему происходящему может быть другое объяснение.

Она прекрасно знает Тора. Не окажись его контракт с Милане под угрозой, он бы на ней не женился. Сначала бизнес, потом удовольствия. В этом весь Тор. Она подула в последний раз, и последние пузырьки унеслись в воздух, оставив ее ладони пустыми. Такой же пустой будет и ее замужняя жизнь.

Она опустилась поглубже в воду и закрыла глаза. Воображение отметало любые ее попытки сохранить спокойствие. В голове проносились будоражившие ее образы. Вот Джордан со спящим младенцем на руках взбирается на груду ящиков с грейпфрутами, и на лице у нее играет довольная улыбка. Вот Тор смотрит на нее точно с таким же выражением, с каким Райнер смотрит всегда на свою жену. А вот празднование пятой, потом десятой, пятнадцатой годовщины свадьбы…

Ухо ее щекотали, лопаясь, пузыри, такие же эфемерные, как и ее мечты. Посмотри фактам в лицо, яростно велела она себе. Этого никогда не случится. Но эти приказы не остановили тоскливую слезинку, выкатившуюся из-под ресниц.

Слезинка медленно проползла по щеке и упала в теплую розовую пену.

К десяти часам ее спальня была переполнена будущими родственницами. Все они горели желанием помочь, что-то советовали по поводу прически, макияжа, платья и украшений. Наконец, с помощью нескольких твердых фраз по-норвежски, Соня выпроводила женщин за дверь.

— Не обращай на них внимания, — сказала она Андреа. — Все они обожают Тора и хотят хоть что-нибудь сделать для его невесты.

— Все в порядке, — заверила ее Андреа. Она осторожно провела пальцами по переднику своего bunad, взглянула на себя в зеркало и не могла поверить своим глазам — так сильно она изменилась.

Соня заплела ее локоны в изящную косу. Красоту этой прически подчеркивала вышитая корона невесты. Андреа дотронулась до кончиков ярко-красного пояса, чувствуя, что щеки у нее стали почти такого же цвета. Волнение и даже страх светились в ее огромных карих глазах, еще сильнее потемневших от наплыва чувств.

— Как я выгляжу? — спросила она, смущаясь, пожалуй, как никогда в жизни. Соня ободрила ее улыбкой.

— Потрясающе. Хорошо, что ты высокая и стройная. Несколько стежков — и платье село превосходно. — Она в последний раз одернула юбку. — Конечно, Тору ты показалась бы прекрасной в любом наряде. Но в этом… Он будет очень доволен.

Андреа отвернулась к зеркалу, чтобы подкрасить губы. Она хотела, чтобы Тор был доволен. Она хотела, чтобы он смотрел на нее с пылким желанием в ярко-синих глазах, хотела увидеть жар страсти, « разливающийся на высоких скулах. Она хотела услышать его севший внезапно голос, когда он с ней заговорит, и знать, что это она так тронула его сердце — больше, чем какая-либо другая женщина.

Она положила помаду на подзеркальник дрожащей рукой. Смотри в лицо фактам. Она хотела невозможного, и эта мысль пугала ее. Для нее не должно иметь значения, что он думает или чувствует. Ее счастье не должно зависеть от этого. Так зачем же попусту мечтать?

— Время отправляться, — крикнула из-за двери Джордан. — Райнер говорит, что все уже выстроились для процессии. Полиция сообщает, что улицы блокированы и готовы к параду!

Итак, началось. Андреа глубоко вздохнула и вышла из комнаты. Широкая юбка грациозно обвивала на каждом шагу ее ноги в белых чулках. Выйдя из дома, она последовала за Соней к началу процессии, к скоплению экипажей, кабриолетов и лошадей.

Великолепие зрелища поразило ее. Куда бы она ни бросила взгляд — всюду шумная, праздничная толпа людей в нарядных костюмах, украшенных драгоценностями. Экипажи уже были забиты детьми и теми, кто не мог ехать верхом или идти пешком. Лошади, запряженные и оседланные, терпеливо ожидали седоков. Сложная разукрашенная упряжь и новенькие кожаные седла блестели в лучах яркого солнца.

Она усмехнулась, обнаружив, что кто-то позаботился даже об официальных «дворниках», которые должны были следовать за процессией и убирать лошадиные сюрпризы. Из толпы ее окликнул Марко, и она помахала ему, отметив, что рядом с ним стоят еще несколько ее работников. Слава Богу, что в этом скопище народа нашлись знакомые лица!

Потом она увидела Тора.

Он стоял рядом с парой отливающих блеском коней. Лицо у него было серьезным, отрешенным, глаза светились чистой голубизной сиэтлского неба. Она обратила внимание на его костюм и поразилась тому, как естественно сидят на нем темно-зеленые панталоны и красный камзол с серебряными пуговицами. Ноги его обтягивали белые чулки, почти такие же, как у нее самой. Камзол, плотно обливший сильные широкие плечи, был не застегнут.

Как будто почувствовав на себе ее пристальный взгляд, он посмотрел в ее сторону и замер. Одним восхищенным взглядом он охватил ее всю, и лицо его как-то по-особенному просияло. Она остановилась, поскольку не совсем понимала, что ей нужно делать, — и оттого вдруг смутилась.

Как будто почувствовав ее неуверенность, он подошел к ней и встал рядом, высокий и уверенный.

— God mom, Kjoereste, — сказал он, склонившись в легком поклоне.

Kjcereste. Она слышала, как Аларик произносил это слово. Любовь моя — объяснила ей тогда Соня.

— God mom, mannen man, — ответила она и присела в реверансе.

Глаза его потемнели, и он сделал еще один шаг к ней. Она вскинула голову и почти утонула в его взгляде.

— Муж. Мне нравится, как это звучит, — пробормотал он. — Ты прекрасна.

Она вспыхнула, не в силах вымолвить ни слова. Он предложил ей руку, и она положила свою ладонь на его локоть, направляясь вместе с ним к своему месту в свадебной процессии. Подойдя к своей лошади, она погладила, грустно усмехнувшись, ее бархатный нос. Наконец-то Тор посмотрел на нее с тем желанием, с той страстью, о которых она мечтала, а она не смогла ответить. Что с ней приключилось?

— Чудесные лошади. Что за порода? — спросила она не только из любопытства, но и из-за отчаянного желания сказать что-то… хоть что-нибудь.

— Это норвежские фьордовые лошади, очень редкие здесь.

Она нахмурилась. Похоже, они невероятно дороги.

— Где ты их взял?

— У двоюродного брата, который живет в Британской Колумбии.

Она немного успокоилась.

— Еще один двоюродный брат?

— Звучит пугающе, не так ли? — признал Тор, поглаживая покорное животное. — Он выращивает этих красавцев и прислал нам двух для сегодняшнего парада — как свадебный подарок. — Он представил ей юношу, который держал поводья:

— Это его сын, Эрик. Он будет вести твою лошадь.

Андреа вздохнула с облегчением. Она уже знала, что ездить в дамском седле не так-то просто. С тех пор как ей рассказали о подробностях свадебной церемонии, она с ужасом думала об этой ее части. Ее преследовала мысль, что она свалится с лошади на тротуар с задранными выше головы юбками. Может быть, Эрику удастся предотвратить такую неприятность. А лучше всего было бы, если бы Эрик ехал верхом, а она вела бы лошадь.

Не успела она высказать свое предложение, как Тор опустил ладони ей на талию и одним легчайшим движением приподнял ее и усадил на лошадь. Он подождал, лукаво улыбаясь, пока она усядется в седле поудобнее. Потом не спеша стал расправлять ей передник и юбки.

— Теперь ты будешь выглядеть просто великолепно, — бормотал он, как будто извиняясь за столь продолжительное внимание к ее одежде.

Она вся дрожала от прикосновений его горячих жестких пальцев к ее затянутым в чулки икрам и лодыжкам.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она, пугливо оглядываясь вокруг. — Люди же смотрят.

— Мы не всегда будем в центре внимания, — тихо сказал он. — Что ты тогда ответишь? Да!

— «Нет». Может быть.

— Посмотрим, когда придет время, ладно? — С видимой неохотой он отошел от нее и вскочил в седло своей лошади. Животное замотало головой, и колокольчики, прикрепленные к поводьям, нежно зазвенели в чистом утреннем воздухе. — Тронемся через несколько секунд — во всей церемонии есть определенный порядок, закрепленный традицией.

Как будто услышав его слова, гости начали выстраиваться в шеренгу. Неожиданно в оживленные крики и смех ворвались звуки скрипки.

Андреа обернулась и увидела впереди процессии человека со скрипкой в руках. Через несколько минут он заиграл веселый марш и, пританцовывая, двинулся вперед по свободной улице. Щелкнули вожжи, и повозка с огромным бочонком на ней, управляемая Цезарем Милане, потянулась следом за скрипачом.

— Почему Цезарь поехал первым? — задала она вопрос.

— Он — Kjo Kemeister, хозяин церемонии. В Норвегии эту роль исполняет уважаемое лицо — известный землевладелец или преуспевающий торговец.

Она многозначительно взглянула на него.

— Очень дипломатичный с твоей стороны выбор.

— Я тоже так подумал, — беззаботно улыбнулся Top. — Поскольку хозяин церемонии заботится о еде для гостей, а Цезарь снабжал наш прием продуктами, выбор вполне логичный. Кроме того, в обязанность хозяина входит следить за тем, чтобы все гости добрались до церкви трезвыми. Учитывая наклонности некоторых из моих родственников, у него будет хлопот полон рот. Она рассмеялась.

— Тогда зачем этот бочонок?

— Этим они могут упиваться вволю. Бочонок полон яблочного сока.

— Наверное, перебродившего? Тор покачал головой.

— Не думаю, что Цезарь решится на такое. Хотя я и не совсем ему доверяю, очень уж хитро блестят у него глаза. — Следом за Цезарем из ворот выехал экипаж с родителями Тора, и он объяснил:

— Обычно сначала выезжают отцы жениха и невесты, но, поскольку это невозможно, мама едет с папой вместо того, чтобы следовать за нами с твоей мамой.

— Значит, следующие — мы, — догадалась она.

— Ты нервничаешь?

— Немного. — Она подняла руку, чтобы поправить выбившийся локон и убедиться, что ее корона на месте.

— Все замечательно, — заверил он. — И ты выглядишь замечательно. Я хочу поблагодарить тебя. Она неуверенно посмотрела на него.

— Поблагодарить меня за что? Он сделал широкий жест:

— За то, что согласилась пройти через все это. Думаю, тебе нелегко. Она не стала отрицать.

— И тебе.

— Я сам это выбрал.

Точно. Его слова напомнили ей комментарий Джордан по этому поводу. Она устремила на него пытливый взгляд.

— Я как раз хотела спросить тебя, почему ты все-таки решился на такое…

— Держись, любовь моя. Наша очередь, — прервал он ее.

Глаза Андреа сузились. У нее осталось четкое впечатление, что он знал, о чем она хотела спросить. Знал — и предпочел замять ее вопрос. Соня обернулась и помахала им, придерживая развевающиеся ленты на шляпке. Решив отложить эту тему на потом, Андреа помахала в ответ — и вынуждена была тут же ухватиться за луку седла, поскольку лошадь под ней затанцевала. Тор мгновенно поддержал ее.

— Тихонько, — пробормотал он, и ладонь его задержалась на ее локте намного дольше, чем того требовала необходимость.

Вдоль улицы выстроились толпы людей, захваченных прекрасным зрелищем. Поначалу Андреа сильно смущалась, чувствуя себя объектом всеобщего внимания. Она не сводила глаз с белой гривы своей лошади, не решаясь оглядеться по сторонам.

— Не нужно стесняться, — уговаривал ее Top. — Они все так счастливы за тебя. Постарайся получить удовольствие, любовь моя. Такое случается лишь раз в жизни. Наслаждайся.

Андреа украдкой посмотрела на ряды зрителей. Маленькая девочка, подпрыгивая, показывала на нее. Никогда еще ей не доводилось видеть такого восторга на лице у ребенка. Ей стало удивительно приятно. Поколебавшись, она улыбнулась и помахала малышке рукой. Тор прав. Нужно наслаждаться каждым мгновением. Ей захотелось сохранить в памяти мельчайшие подробности этого дня — сохранить для того времени, когда у нее не останется ничего, кроме этих воспоминаний.

— И сколько времени продлится парад? — спросила она у Тора.

— Около часа. Добравшись до церкви, процессия зайдет туда в том же порядке, в котором начинала свое шествие.

— И скрипач тоже? — Она представила себя танцующей под скрипку перед алтарем. — Это… необычно.

— Нет. — Взгляд Тора был снисходителен. — Ему не позволяется входить. Он останется снаружи и будет играть для прибывающих гостей.

Она нахмурилась, обидевшись за бедного музыканта. Танцевать перед алтарем было бы весело. К тому же это отвлекло бы ее от истинной причины ее прихода в церковь.

— А почему ему нельзя зайти внутрь? Тор притянул поближе ее коня и поправил сдвинувшуюся на ее голове корону, чуть задержав пальцы на щеке. Толпа немедленно отреагировала смехом и аплодисментами, заставив Андреа залиться румянцем. По-видимому, он заметил ее смущение, потому что поддразнивающе ухмыльнулся.

— Происки дьявола, любовь моя. Скрипки и скрипачи не для набожных людей. Церковь не одобряет разгула и бражничанья, которые они с собой несут.

В это мгновение четверо всадников, по два с каждой стороны, вырвались из шеренги и с веселым гиканьем промчались по улице. В то же мгновение Тор протянул руку и схватил уздечку ее лошади. Его племянник крепко держал поводья, успокаивая тихим голосом разнервничавшихся животных.

Андреа цеплялась за луку, чувствуя себя странно беззащитной. В бизнесе она всегда все контролировала сама. Она принимала решения, она искала выход из затруднений. Впервые в жизни она живо ощутила, насколько уязвима и насколько зависит от человека рядом с ней, от его защиты. Очень тревожное чувство, но не сказать, чтобы неприятное.

— Что…

— Так задумано. — Он поднял руку. — Не обвиняй меня. Это идея Райнера. Я даже и не слышал раньше о таком.

— А зачем эти скачки?

— Всадники должны проехать от процессии до церкви и обратно три раза, поднимая как можно больше шуму.

Ее темные глаза заблестели от смеха.

— Похоже, Райнер о таком всю жизнь мечтал. Полагаю, в этом есть какой-нибудь смысл? Тор невозмутимо приподнял бровь.

— Разумеется. Это должно оградить тебя от злых сил.

Злых сил? Усмехнувшись, она сделала вид, что небрежно осматривается по сторонам.

— Благодарю тебя. Я чувствую себя гораздо лучше, зная, что меня так здорово защищают. Он смотрел на нее очень серьезно.

— Я никогда не позволю, чтобы ты от чего-нибудь пострадала, — пообещал он.

Она не сразу смогла отвести от него глаза. Ясно, что он уверен в том, что обещает. Но ясно и то, что ни от кого на свете она не страдала так сильно, как от самого Тора. Как он сумеет уберечь ее от самого себя? Только она сможет защитить свое сердце от опасности, которая исходит от него. А сейчас ее защита практически исчезла.

Час прошел в мелькании лиц, звуков, смеха. Люди, собравшиеся вдоль дороги, махали руками, из шеренги махали им в ответ, окликая друзей и родственников. Наконец они достигли большой церкви из серого камня, возвышавшейся посреди сосен. Скрипач стоял на ступеньках церкви и играл тихую, нежную мелодию.

Тор спешился и подошел к ее лошади. Без единого слова он обхватил Андреа за талию и притянул к себе. Она опустила ладони ему на плечи, ощущая под пальцами движение железных мускулов. Их взгляды слились.

Он медленно поставил ее на землю, не разжимая надежных объятий. Потом пробормотал что-то по-норвежски, наклонил голову и приник губами к ее губам. Она закрыла глаза и прильнула к нему, отдаленно чувствуя присутствие радующейся толпы и очень остро — страсть его поцелуя.

Наконец он освободил ее.

— Пора, — тихо произнес он, взял ее за руку и повел вверх по ступенькам церкви. Впереди шли родители Тора, а следом — их свидетели, Райнер и Джордан. Внутри играл орган, чудесные звуки мелодии Мендельсона наполняли огромное помещение.

В вестибюле они остановились, и Андреа крепче сжала его локоть. Он склонился к ней и проговорил на ухо:

— Все в порядке, любимая. Только без паники.

Посмотри вокруг. Зелень вокруг алтаря — это мирт, в норвежских свадебных церемониях он символизирует Афродиту. Свечи ароматизированы. Ты чувствуешь запах?

Она кивнула и окинула взглядом убранство церкви.

— И кругом белые розы, — прошептала она. — Я никогда не видела сразу так много белых роз. — Джордан сказала мне, что это твои любимые. Она знала, что эти слова важны для нее, но не могла ни на чем сосредоточиться, да и времени на разговоры у них не осталось. Орган играл свадебный марш, и они направились к алтарю. Там они сели в предложенные кресла. Когда все остальные присоединились к ним, церемония началась, но для нее все было как в тумане.

Пастор говорил об ответственности супругов друг перед другом, а она думала о том, как бесповоротно запуталась ее жизнь. Он говорил о доверии и терпении, а она думала о своих подвесках и о том, как они каждое утро обещают ей хороший день. Он упомянул о любви и обязательствах — о том, что ей не понадобится. И все же, случайно взглянув на Тора, она почувствовала странную поддержку. Вместо того чтобы усилить ее неуверенность, его присутствие успокоило ее.

Бежали минуты. Она наблюдала за солнечными лучами, проникающими сквозь цветные стекла окон. Слушала, как поет тетя Тора, и этот жизнерадостный голос наполнял ее надеждой и тихой умиротворенностью. Тор взял ее за локоть. Они вместе встали и устремили глаза на торжественное лицо священника.

Святой отец обратился сначала к Тору:

— A elske & cere hverandre inntit d0den skilter dere ad?

— Ja, — произнес Top четко и сдержанно. Пастор повернулся к ней и повторил вопрос.

Тор тихо перевел:

— Обещаешь ли ты любить и уважать супруга до тех пор, пока смерть не разлучит вас?

Она колебалась, внезапно осознав, насколько ей хочется дать такую клятву. Она хотела этого всем сердцем. Слезы жгли ей глаза. Неважно, что случится в следующие несколько месяцев. Сегодня и, возможно, завтра Тор будет принадлежать ей. Она чувствовала его рядом и понимала, что он и все присутствующие ожидают ее ответа. Он сомневается в ее словах? Она загадочно улыбнулась, ее охватила радость.

— Да, — звонко произнесла она.

Они опустились на колени. Сейчас все закончится. В следующую минуту она станет женой Тора. Снова поднявшись, они обменялись кольцами. С волнением смотрела она на золотое кольцо, заметив его чудесное изящество. Неужели он выбирал кольцо специально для нее? Она неуверенно взглянула на Тора, мечтая услышать ответ.

— Соедините руки, — попросил священник, прерывая ее размышления. Торжественным голосом он произнес заключительные фразы:

— Объявляю вас мужем и женой. Живите вместе в радости и горе до конца своих дней на земле.

Они обернулись лицом ко всем гостям. Снова заиграл орган, и рука об руку они вышли по проходу наружу. На выходе ее ошеломили вспышки фотоаппаратов. Что-то тихонько воскликнув, Тор обнял и поцеловал ее.

— Андреа Торсен, — глубоким от радости голосом прошептал он ей на ухо. — Наконец-то.

Глава 6

Путь из церкви к дому Торсенов показался ей гораздо короче. Андреа решила, что лишь крайнее потрясение помогло ей перенести всю церемонию. Так или иначе, она справилась, и доказательство блестело у нее на пальце. Она покрутила обручальное кольцо. Оно давало ей ощущение… постоянства. Если бы это было так! — мучила ее мысль.

— Андреа? — Тор дотронулся до ее руки. — Ну как, все в порядке?

Она раздвинула губы в улыбке и помахала толпе.

— Все прекрасно.

— Торжественная часть практически завершена. Ей показалось или в его голосе и впрямь послышалось сожаление? Вряд ли. Наверняка это было облегчение.

— Впереди еще прием, — напомнила она ему. — Он будет в доме твоих родителей? — Ни в коем случае. Столько людей! Мы сняли банкетный зал на вторую половину дня. — Он посмотрел на нее встревоженно. — Ты знаешь, что мы должны оставаться там допоздна?

— Допоздна? — Она выдавила смешок. — Твоя мама сказала, что норвежские свадьбы продолжаются три дня. Так что у нас впереди как минимум двадцать четыре часа.

— Мы уйдем гораздо раньше.

И куда отправимся? — беспокойно подумала она. Она ясно высказалась насчет проживания: только раздельно. Может, после столь традиционного брачного обряда он надеется на традиционную брачную ночь? Она стиснула губы. Может надеяться сколько захочет. Кроме надежды, ему ничего не остается.

Не в силах устоять, она еще раз взглянула на свое обручальное кольцо, и ее охватило чувство стыда. Деловое соглашение. Она вышла замуж, чтобы сохранить бизнес отца. Как благородно. Какое самопожертвование. Какая бесчестность по отношению к священному обряду. Смотри в лицо фактам, в ярости снова приказала она себе. Она с колыбели узнала, что бизнес стоит на первом месте. Всегда. Ничего тут не изменить.

И тем не менее в ту же минуту, следом за жестокой правдой, пришло желание. Она хотела… ничего в жизни она так не хотела, как быть любимой — бескорыстно, ради нее самой…

— Мы на месте, — прервал ее мысли голос Тора. Снова он стоял у ее лошади, протягивая ей руки. И снова она скользнула в их объятия, как птичка в гнездышко. Она задрожала от его прикосновения и поняла, что он это заметил.

— Поднимается ветер, — сказала она, пытаясь оправдать свою дрожь и не смея поднять на него глаз.

— Ты нервничаешь, и это понятно, — прошептал он.

Она в раздражении отпрянула от него. Неужели это столь очевидно? Незачем ей так явно выказывать свои чувства. И незачем ему говорить о них вслух. Почему он не может хоть раз сделать вид, что ничего не замечает? Вполне мог бы изобразить из себя близорукого.

— Я не нервничаю, — сделала она попытку солгать. Безуспешно. Она скривилась. Завирается, в то время как правда никому бы не повредила, разве что ее собственной гордости. Понятное дело, честность приходит к тем, кто пытается быть честным. Возможно, настало время и для нее. — Ладно. Я нервничаю. Это что, преступление?

Его губы дрогнули.

— Совсем нет, как я полагаю. Сдаваясь не без удара для своего самолюбия, она постаралась улыбнуться.

— Итак, что же дальше?

— Фотограф должен сделать еще несколько снимков, но, как только с этим будет покончено, мы сможем улизнуть и с часок отдохнуть. Ты хочешь есть? Я могу раздобыть несколько сандвичей и яблочного сока у Цезаря. — Он ухмыльнулся. — Если нам повезет, он все же будет перебродившим.

На этот раз ее улыбка выглядела куда более естественной.

— Звучит заманчиво.

Так оно и было. Мысль о том, чтобы улизнуть и сообразить импровизированный пикник, поддерживала ее во время нескончаемого фотографирования. Казалось, фотограф намеревался снять «счастливую» пару во всех местах, во всех позах и со всеми возможными выражениями на лицах. Через два часа Тор объявил передышку.

— Вы сможете еще поснимать на приеме, — твердо сказал он. Затем схватил Андреа за руку, и они пробрались в дом.

Тор сделал набег на кухню и заполнил поднос, ловко избегнув возможных помощников.

— Покажи, какую спальню предложила тебе мама, — прошептал он ей на ухо. Мгновение спустя, никем не замеченные, они проскользнули в комнату и заперли дверь на ключ, отрезав себя от внешнего мира.

Только теперь Андреа почувствовала настоящую тревогу. Она была закрыта на ключ в спальне, вдвоем с Тором, или, точнее, со своим мужем. Не самый мудрый путь она выбрала, учитывая ее желание сохранить благоразумную дистанцию. Она подошла к окну и развязала тесемки под подбородком. Потом сняла с головы корону невесты и осторожно положила на стул.

Опустив поднос на столик, он остановился позади нее. Протянул руку и распустил косу, освободив непослушные локоны.

— Ты вся напряжена. Почему?

Она напомнила себе, что откровенность — из тех достоинств, которые ей весьма нравятся. Не так, как раньше, конечно, но все-таки она уже попыталась ею воспользоваться и может попытаться еще раз.

— Мне здесь неловко. Наедине с тобой, — честно призналась она.

—  — Боишься, что я воспользуюсь случаем?

— Да.

— Умная девочка.

Она повернулась к нему лицом и в ту же секунду пожалела, что сделала это. Необузданная страсть была написана на его лице. Он стоял совсем близко, расправив широкие плечи, и глаза его горели желанием. Он тронул завиток у нее на виске и намотал его на палец.

— Не нужно, — прошептала она.

Его ответный смех прозвучал хрипло.

— Я не могу. — Его ладонь погладила ей щеку, приподняла подбородок. Он заставил ее сделать тот крохотный шаг, который еще разделял их. Его бедра и ноги крепко прижались к ее ногам, и ее юбки нежно зашуршали.

Ее опять охватила дрожь, пробежала по позвоночнику, наполняя нервным возбуждением. Она подняла руки, чтобы остановить его, а вместо этого стиснула ему плечи. Камзол он снял, и она ощутила под своими ладонями грубую поверхность его полотняного жилета.

— Только поцелуй, kona mi, — пробормотал он на ухо. — Всего один.

Моя жена. Андреа подняла на него широко раскрытые тревожные глаза. Она его жена и поэтому вполне может позволить ему один поцелуй. В конце концов, они уже целовались. Так почему же нет? Она подставила ему губы, растворяясь в нежном легком прикосновении. Поцелуй затянулся, его губы вдруг стали горячими и настойчивыми. Она вся раскрылась навстречу ему, полная желания и огня Он обвил рукой ее талию, еще теснее прижимая к себе. Он часто целовал ее во время прошлогодней помолвки, но никогда она не замечала столь острой, нескрываемой требовательности. Эта требовательность наполнила ее горечью. Сейчас могла бы сбыться ее заветная мечта и жизнь раскрылась бы перед ней своей новой стороной, если бы только их брак был настоящим. Ее рука скользнула выше, задержалась на волосах, дотронулась до крошечного золотого молота в его ухе. Она оцепенела. Молот Тора. Символ уверенности и мощи, символ беспощадности, с которой он стремится к победе.

Ее больно ударило воспоминание о том, что из себя представляет их брак и какова его подоплека. Она старалась сохранить самообладание. Допустимо ли испытывать такие чувства к нему, когда их отношения основаны на деловом договоре? Она тихо застонала. Рынок Константина. Вот почему они поженились. Любви нет, вожделению же не место в ее жизни.

— Мы не можем, — пробормотала она. — Пожалуйста, прекрати.

Из его горла вырвался глухой стон, он скользнул губами по ее шее к плечу.

— Ты права. Здесь не место и уж определенно сейчас не время.

И никогда не будет, твердо добавила она про себя. Он сметает все ее барьеры безо всяких усилий. Простой поцелуй — и она уже не способна соображать. В следующий раз, когда он дотронется до нее, она может не получить отсрочки. Как только он поставит Рынок Константина на ноги, он навсегда исчезнет из ее жизни… и что тогда станет с ней? Она останется одна и с разбитым сердцем — вот что! Так же, как и в прошлый раз.

Она сделала шаг назад, затем еще один и еще — под пристальным взглядом синих глаз Тора.

— Хочешь есть? — мягко спросил он.

— Умираю с голоду, — призналась она, мечтая о переходе к обыденным отношениям. — Что ты принес?

Он подошел к столику и откинул салфетку.

— Сандвичи с мясом и вот это. — Он поднял бутылку шампанского. — Получше яблочного сидра, как ты считаешь? — Губы его дрогнули в лукавой улыбке.

В одно мгновение он снял проволочку и печать. С громким хлопком вылетела пробка, и он наполнил бокалы. Потом подошел к ней и протянул пенящийся напиток.

— За тебя, жена моя, — произнес он, поднимая бокал. — Пусть замужество принесет тебе все, чего ты только пожелаешь.

Она неуверенно посмотрела на него. Она желала многого, например настоящего брака… настоящего мужа. Но такие желания могут лишь разбить сердце.

— За удачное… — она не смогла произнести слово «дело», — предприятие.

— Ну, а теперь быстренько организуем пикник. Он открыл шкаф, достал покрывало и расстелил на плюшевом ковре.

— Принеси поднос, ладно? Снимай туфли, отдохнешь немножко. У нас в запасе час или чуть больше, а потом придется возвращаться.

Ей было удивительно легко. Если она и не забыла совсем их страстные объятия, то, во всяком случае, ей удалось не думать о них. Оба с удовольствием подкреплялись, перебрасываясь шутками.

— Попробуй вот это, — он взял крекер с лососевым паштетом. Не успела она ответить, как он сунул лакомство ей в рот и провел по губам пальцем. — Вкусно?

Она не заметила вкуса паштета, но его нежное прикосновение отпечаталось на губах.

— Здорово, — призналась она, думая совсем не о вкусе блюда.

Он наклонился к ней поближе, и сердце у нее глухо забилось.

— Еще есть. Хочешь? Она облизала губы.

— Да, пожалуйста, — прошептала она, не сводя глаз с его лица. Голова его склонилась ниже, теплое дыхание коснулось ее щеки. Но прежде чем он смог выполнить обещание, светившееся в его взгляде, ручка двери неистово задергалась.

— Эй, ребята, вы здесь? — послышался голос Райнера, сопровождаемый громким стуком.

Андреа отшатнулась, а Тор выругался. Он поднялся на ноги, повернул замок и рывком распахнул дверь.

— Чего тебе? — рявкнул он, выплеснув в двух словах всю свою злость и нетерпение. Райнер дурашливо потупился.

— Ой-ой-ой! — Он просунул в комнату ногу, чтобы дверь не захлопнулась у него перед носом. — Вам пора выходить из укрытия. Без вас нельзя начать вечер. Я вызвался возглавить поисковую партию.

— Премного благодарен.

— К вашим услугам. — Он переступил через порог, с интересом разглядывая, как они устроились. — Почему бы вам не присоединиться к народу? Я это все уберу. — Он подмигнул Андреа — Тогда я смогу описать Джордан все в деталях.

Их возвращение вниз прошло практически незамеченным. Соня одна стояла на страже у лестницы.

— Вы опаздываете, — пожурила она их, снисходительной улыбкой смягчая укоризну в голосе. — Машина ждет, чтобы отвезти вас в отель. Я еду следом через несколько минут.

Банкет протекал в мелькании блюд, музыки, смеха. Райнер следил за прибывающими гостями, призывая их не оставлять без внимания угощение Милане. Он особенно ухаживал за одним пожилым человеком с кислой физиономией, без конца наполняя его тарелку фирменными пирожными Джо.

— Кто это? — спросила Тора Андреа, удивляясь, зачем Райнер тратит столько времени на какую-то непривлекательную личность — Капитан Александр. Он может обеспечить нас контрактом с буксирами, если будет расположен к нам.

Андреа криво усмехнулась. Ну, конечно. Бизнес Ей следовало бы самой догадаться — Полагаю, пока он не сильно расположен?

— Нет — Тор пожал плечами — Это проблемы Райнера. У меня сегодня выходной. Пойдем. Давай развлекаться.

Они пошли по залу, улыбаясь друзьям и родным. Столы ломились от еды, шампанское, пиво и фруктовый пунш лились рекой. Пировавшие соревновались в речах и тостах — шутливых, романтических, веселых и полных ностальгии. Казалось, каждый хотел что-нибудь сказать.

Затем наступила очередь свадебного пирога. Широко раскрыв изумленные глаза, Андреа смотрела на невообразимых размеров многоярусный торт, который вкатил Цезарь. Огромные белые розы и нежные бутоны покрывали верх торта и изысканным каскадом спускались по его краям, образуя у основания живописный венок. Онемев от восторга, она обняла Цезаря, смахнув набежавшие слезы.

— Я не хочу его резать, — шепнула она ему на ухо. — Не могу разрушить это совершенство.

— Что? Не попробовать шедевр Джо? Ты ею обидишь.

Тор ни секунды не колебался. Он разрезал торт и с дразнящим блеском в глазах протянул ей кусок попробовать.

— Давай, любовь моя. Отведай, — шепнул он ей на ухо.

Она осторожно откусила и улыбнулась ему, но тут же испуганно сжалась, когда он схватил ее в объятия и поцелуем слизнул крем с ее губ.

Наконец объявили танцы.

Самые яркие воспоминания этой ночи оставил у Андреа свадебный вальс, или brudevalsen, как его назвал Аларик. Все глаза были устремлены на них, «когда они с Тором рука об руку прошли на середину зала. Она позавидовала легкости, с которой он, уверенно положив ладонь ей на талию, развернул ее к себе.

— Можно? — прошептал он — Да, пожалуйста, — искренне ответила она.

Андреа опустила руку на его плечо, и ее поразил резкий контраст между мягкой тканью его рубашки и мускулистой мощью бицепсов. В то же мгновение он притянул ее к себе, обнимая так, как будто она была его самой большой драгоценностью.

Она запомнила каждый миг этого танца. Она запомнила его глаза: темные, серьезные, устремленные только на нее. Она запомнила скольжение по гладкому полу; их движения сливались в едином ритме. Но больше всего она запомнила поцелуй, который завершил этот вальс; в нем была теплая сладость, нежное желание, и он был ей необходим как глоток воздуха.

Память ее сохранила все до мельчайших подробностей, потому что именно в этот сказочный, невероятный момент она поняла, что все еще любит его. Она чуть не призналась в этом вслух. Ее остановило только вмешательство Райнера.

— На Рынке Константина неприятности, — тихо сказал он. — Кто-то залез на склад.

— Нет! — Андреа теснее прижалась к Тору. — Кто-нибудь пострадал? Вилли, наш сторож?

— Думаю, нет. Там Марко с полицией. Они хотят, чтобы кто-нибудь из вас приехал все проверить.

Тор кивнул, незаметно продвигаясь к выходу.

— Я сейчас поеду.

— Я договорился, чтобы тебя отвезли сначала домой, — продолжал, следуя за ними, Райнер. — Прежде чем поехать туда, ты ведь захочешь переодеться.

— Спасибо. — Тор остановился и взглянул на Андреа. — Дорогая, может быть, ты останешься здесь, с родителями? Это не займет много времени. Я там все улажу и вернусь прежде, чем меня хватятся.

Она непреклонно покачала головой.

— Ни за что. Это мое дело, и я поеду с тобой.

Он не стал спорить.

— Райнер, извинись за нас. Если нам повезет, гости подумают, что мы просто так устали, что улизнули спать.

— Хорошо, но только позвони мне, ладно?

Здесь все закончится не раньше рассвета, а потом гости переберутся к нашим родителям.

Договорившись обо всем, Андреа с Тором поспешили к машине. Вернувшись к Торсенам, они второпях переоделись и поехали в сторону рынка по темным, безлюдным улицам Сиэтла. Андреа не отрывала глаз от окна. Какая ирония судьбы: даже в их свадьбу вторглись деловые проблемы. Весьма справедливо, учитывая те причины, по которым она состоялась.

Она посмотрела на Тора, с грустью отметив холодное, отсутствующее выражение его лица. Он ничем не напоминал того человека, который с такой любовью держал ее в объятиях, который дал ей силы представить себе, пусть хотя бы только на время танца, что их брак настоящий. Сначала бизнес, напомнила она себе. Сначала бизнес.

Через десять минут они подъехали к месту. Полицейские машины, все еще с включенными мигалками, стояли у грузового отсека рынка. Андреа выскочила из машины. Не дожидаясь Тора, она метнулась к лестнице. Он схватил ее за руку прежде, чем она успела сделать несколько шагов.

— Ты будешь все время рядом со мной — или же останешься в машине, — приказал он ей сквозь стиснутые зубы. — Выбирай сама.

— Это мой рынок! — тихо прошипела она. — А это значит, что и ответственность тоже моя.

— Мне плевать на твою ответственность. Теперь, когда мы женаты, только я забочусь о твоей безопасности. Я не позволю тебе подвергаться ненужному риску. Итак, жена, каково твое решение? Со мной — или в машине?

В его словах был смысл. Если она будет метаться вокруг, это ничему не поможет. Если она его сейчас отчитает — тоже.

— Ладно. Я буду рядом с тобой.

— Прекрасный выбор, — пробормотал он. К ним подбежал Марко.

— Все в порядке, — заявил он, облегченно вздыхая. — Особенно переживать не о чем. Оказалось, что это просто хулиганство. Наверное, дети поработали.

Глаза Тора сузились.

— Откуда вы знаете?

— Они просто расколотили пару коробок. Разбросали продукты. Вилли услышал шум и побежал проверить. Однако никого уже не увидел.

— Он не пострадал? — встревоженно спросила Андреа.

Марко в первый раз обратился лично к ней:

— С ним все в порядке, мисс Конст… э-э, Торсен. Извините, что испортил вам свадебный вечер.

— Вы правильно сделали, что вызвали нас, — заверил его Top. — Я бы хотел посмотреть, что они повредили. — Он взглянул на Андреа, — Может быть, тебе лучше остаться здесь, с Марко?

Она не произнесла ни слова, за нее все сказали се полные ярости глаза. Ему недостаточно было попытки оставить ее в машине, теперь он хочет предложить то же самое — только на погрузочной площадке? Пускай и не надеется.

— Прекрасно. Пойдем, — сказал он, не вдаваясь в дискуссию, и они вместе зашли на склад.

Внутри полиция брала показания у Вилли. Минут через пять и Андреа ответила на несколько вопросов, в то время как Тор выполнял роль защитного буфера. Закончив осмотр, полицейские попросили ее сообщить им, если будут обнаружены еще какие-нибудь повреждения.

После ухода полиции Тор обернулся к Вилли и Марко.

— Ну, теперь давайте посмотрим, что они натворили. Вызывать специальных уборщиц нужно?

— Сами справимся, — заверил его Марко.

Тор улыбнулся.

— Спасибо. Но только не сегодня. Хорошо?

Андреа позволила ему заняться проверкой ущерба самому, ее гнев постепенно стихал. Она даже испытывала чувство облегчения. После такого напряженного, нервного дня у нее просто не осталось сил на это последнее приключение. Как будто почувствовав ее внезапную усталость. Тор обнял ее за талию и прижал к себе.

Вилли провел их в моечную — огромное помещение, заполненное брокколи, кукурузой и салатом. Несколько коробок было сброшено с полок, а их содержимое валялось по всему полу.

— Это все?

Марко неловко топтался на месте.

— Не совсем, — буркнул он и многозначительно посмотрел на Андреа. — Может быть, вы останетесь здесь с Вилли, а я пока покажу все мистеру Торсену?

Она поборола искушение последовать совету Марко. Он явно пытается отстранить ее от дальнейшего осмотра, и наверняка у него есть для этого веская причина. Она сжала губы. Как владелец рынка, она не может взвалить все на плечи Тора, особенно учитывая тот факт, что его вмешательство в ее жизнь лишь временное явление. Нет, поправила она себя, она не взвалила бы все на его плечи, даже если бы он был ей настоящим мужем.

— Я ценю твою заботу. Марко, но мне бы хотелось самой все увидеть. — Она улыбнулась. — Я не рухну при виде небольших беспорядков, обещаю тебе.

Он кивнул с несчастным видом.

— Это наверху.

Она знала, чего ей ожидать, еще до того, как он открыл дверь в ее кабинет. И все же ее охватила невыразимая ярость, когда она увидела куски подтаявшего льда вперемешку с кукурузой, полностью завалившие комнату. Она отвернулась, следом за гневом на нее навалилась вся усталость этого изнурительного дня. Отшатнувшись назад, она попала прямо в руки к Тору. Пара напроказивших мальчишек здесь ни при чем. Разгром учинили намеренно. И рассчитан он на нее.

Слишком много всего, чтобы не рухнуть.

— Пойдем, — сказал Тор, сохраняя хладнокровие и крепко обнимая ее. — Мы уезжаем. Марко, вы можете убрать здесь все к понедельнику?

— Разумеется, мистер Торсен.

Тор поддерживал ее, пока они спускались по лестнице и шли к грузовой площадке. Она с жадностью глотнула свежего воздуха, слезы душили ее. Не произнеся ни слова, он схватил ее на руки и понес к машине.

— Не переживай, любимая, — шептал он ей на ухо. — Они этого не стоят. — Опустив ее на переднее сиденье, он сел за руль.

— Как можно так отвратительно поступить? — сквозь слезы проговорила она. — И зачем? Месть?

Он стиснул челюсти.

— Не знаю. Но клянусь тебе, я это выясню. Не волнуйся. Я обо всем позабочусь. — Он завел мотор и тронулся с места.

Невидящими глазами она вглядывалась в ночь. Тор обо всем позаботится. Именно это он обещал, и именно поэтому она вышла за него замуж, верно? Ей необходимо поставить Рынок Константина на ноги и поднять прибыль. Ей необходимо выполнить обязательства, заплатить долг банку и сохранить контракт Торсенов с Милане. И достичь этого она могла, только выйдя замуж за Тора.

Сегодня они напоролись на первый сучок, споткнулись о первую кочку. Задача Тора как раз и заключается в том, чтобы убирать сучки и сглаживать кочки. Незачем ей путать его заботу о бизнесе с заботой о ней. И уж конечно, незачем путать эту заботу с вниманием к ней, а тем более с любовью.

Но почему ее обуяло желание переложить все свои трудности на первого же человека, который предложил ей услуги? Джек Максвелл купил бы Рынок Константина. Может быть, его предложение» в чем-то оскорбительно, но ее и раньше оскорбляли — и ничего, она до сих пор жива. Конечно, если бы она продала рынок, Торсены потеряли бы контракт с Милане, а она потеряла бы Торсенов. Конкретнее — она потеряла бы Тора. Что очень скоро и так произойдет. Она оказывается в проигрыше независимо от своего решения.

Машина остановилась. Тор заглушил мотор. Очнувшись от размышлений, Андреа огляделась вокруг. Они не подъехали ни к дому его родителей, ни к гостинице. Она вообще не знала, куда они приехали.

— Где мы? — подозрительно спросила она. Не ответив, он вышел из машины. Потом открыл дверцу с ее стороны.

— Добро пожаловать домой.

Добро пожаловать домой. То есть к нему домой? Она отвернулась от него и уставилась в ветровое стекло, отказываясь двигаться. Она не выйдет. Искушение слишком велико, а ее сопротивление слишком слабо.

— Забудь об этом.

— Ты не можешь просидеть здесь всю ночь, — мягко сказал он.

— Могу.

— Сейчас пойдет дождь.

— Я люблю дождь.

— Я тоже. Но мне больше нравится смотреть на него изнутри.

Она едко улыбнулась.

— Я и так внутри. Он сдвинул брови.

— Ну, это ненадолго.

Он наклонился и расстегнул ремень безопасности. Сильный рывок выдернул ее из машины прямо в его зовущие объятия.

— Я не могу ночевать здесь! — запричитала она. — Это твой дом. А у нас с тобой соглашение. Он был терпелив.

— Любимая, ты в шоке — свадьба, прием, потом этот разгром на рынке. Тебе станет лучше дома. — Он тихонько потянул ее за руку. — Пойдем.

— Нет. — Она скрестила руки на груди и упрямо уставилась на него исподлобья. Она не пойдет с ним в его дом. Однако ей совсем не улыбался и ночлег на чердаке ее офиса. Она вздрогнула. Гостиница — лучше не придумать. — Гостиница — лучше не придумать, — сообщила она ему.

Он попытался вразумить ее.

— Уже поздно. У нас нет с собой вещей. Мы устали и скоро промокнем насквозь.

— В гостиницах привыкли к поздним, уставшим и промокшим посетителям без вещей. — фыркнула она. — Бьюсь об заклад, они в основном только таких и видят.

Он стиснул зубы. Она сильно сомневалась, что у него осталось еще терпение уговаривать ее или вразумлять. Следовательно, если судить по выражению его глаз, ему остается только ее убить.

— Иногда действие приносит гораздо лучшие результаты, чем слова, — буркнул он. — Похоже, с тобой по-другому нельзя.

Явно приняв решение в пользу ненанесения увечий, он наклонился, перекинул ее через плечо и понес. Крепко обхватив ее колени, он нес ее, отчаянно протестующую, в приземистый дом типа бунгало.

— Вот, теперь мы вдалеке от дождя и соседей — и нам гораздо удобней, — сказал он и поставил ее на ноги. — Разрешаю тебе спорить сколько твоей душе угодно.

Она шумно вздохнула.

— С превеликим удовольствием! Ты…

— Я собираюсь принять душ, выпить, сделать пару телефонных звонков — и отправиться в постель. — Он развернулся и исчез в длинном коридоре.

Она не верила своим ушам и глазам.

— Как ты здорово обращаешься со своей женой во время брачной ночи! — крикнула она, не подумав.

Он вернулся, уже раздетый по пояс.

— Я с превеликим удовольствием буду обращаться с тобой как с женой во время брачной ночи. — Он указал на дверь. — Вот спальня. Я скоро приду к тебе.

Она упрямо покачала головой.

— Наше соглашение, — прохрипела она. Он двинулся к ней, и она зажмурилась в испуге. О Боже, она разозлила этого человека. Теперь он захочет ее целовать, трогать, делать с ней что-то чудовищное и восхитительное.

Он приподнял ладонью ее лицо.

— Посмотри на меня, любовь моя, — тихо приказал он.

Вся дрожа, она разлепила ресницы и бросила на него опасливый взгляд. Он не выглядел взбешенным. Он не выглядел даже расстроенным. Он выглядел… Черт бы его побрал, он выглядел просто доброжелательным! — Да?

— Тебе нечего бояться. Я не забыл о нашем соглашении. Просто привезти тебя сегодня сюда показалось мне лучшим выходом. Ты не должна быть одна, а к родителям возвращаться как-то не хотелось. Если ты предпочитаешь поехать к себе, я тебя отвезу.

Глаза ее расширились. На чердак? Он ее уж точно убьет, если узнает о чердаке.

— Нет-нет. Не хочу.

— Прекрасно. У меня есть свободная спальня. Ты можешь спать там. Что же касается моих намерений, то могу повторить. Я бы хотел принять душ. Мне нужно позвонить Райнеру и решить еще пару проблем по телефону. Неплохо было бы выпить, желательно что-нибудь покрепче. После чего я собираюсь забраться в постель и заснуть. — Его пальцы еще на секунду задержались на ее щеке, потом он опустил руку. — Вот и все. Предлагаю тебе сделать то же самое.

И это называется — он охвачен огнем неудержимой страсти. Она почувствовала, как все внутри у нее упало.

— Ты прав, — пробормотала она. — Прошу прощения за то, что я вышла из себя.

— Ничего страшного. День был длинным и изматывающим. — Она сморгнула, а он вздохнул, потирая заросшую жесткими волосами грудь. — Тяжелее, чем я ожидал. Может быть, ты примешь душ первой? Я пока позвоню Райнеру.

Она кивнула, злясь на свою впечатлительность, но еще больше злясь на то, что не может оторвать взгляда от гипнотизирующего движения его руки на груди. Это все, должно быть, от недосыпания. Ей рассказывали невероятные истории о людях, которые долго не спали. Она стала считать, сколько времени провела без сна. Сейчас, должно быть, больше часа ночи, а она на ногах с шести утра. Может ли такое быть, если не спать восемнадцать часов? Она неохотно решила, что все-таки не может.

— Андреа? — Не нотка ли раздражения прозвучала в его тоне?

— Все в порядке, — заверила она. — Я еще не заснула. Сейчас пойду приму душ.

Может быть, он ничего не понял, но виду не подал.

— Вот и правильно, — согласился он с чрезвычайно серьезным выражением лица. — Увидимся утром.

Она глубоко вздохнула и поплелась в сторону предложенной спальни. Открыла дверь и заглянула внутрь. Очень мило. Комната была небольшая, окрашенная в приятные голубые и золотые гона. Превосходная комната для ее несуществующей свадебной ночи. Сморгнув набежавшие слезы, она прошла в ванную. Разделась и встала под горячую струю.

Как приятно смыть всю усталость и боль сегодняшнего дня! Если бы она могла смыть и сердечную боль. Но она уже знала, что эта боль бывает написана несмываемой краской.

Она вытерлась большим пушистым полотенцем и посмотрела на груду одежды у своих ног. Неплохо было бы надеть пижаму — или хотя бы ночную рубашку, но она не осмелится просить еще о чем-нибудь Тора. Решив обойтись без просьб, она собрала одежду и прошла в комнату.

К ее восторгу, на кровати была разложена белая, простого покроя рубаха. Она бросила свою одежду и приложила нежный шелк к телу. Розовая кожа просвечивала сквозь тонкую материю. Без сомнения, рубаха Тора. Такая огромная, что можно не сомневаться, кому она принадлежит. Она сунула руки в рукава и улыбнулась. Какой заботливый жест.

Пугаясь в широченной рубахе, она закатала манжеты. Размер, в общем-то, никакого значения не имеет. Она слишком измучена, чтобы ей было не все равно, слишком измучена, чтобы вообще соображать. Сладко зевнув, она забралась на кровать и натянула простыню до самого подбородка.

Итак, свадебная церемония завершена. Жаль, что проблемы испортили праздник. Вдруг глаза ее широко раскрылись. Жаль, что ее проблемы все испортили. Она села, лоб перерезала морщина. Она обвиняла Тора, что он ставит бизнес на первое место, а ведь он все время занимался ее бизнесом и ее проблемами. Ужасно. Она свернулась калачиком под простыней, чувствуя досаду и вину. Невыносимо ужасно.

Андреа шевельнулась и оглядела темную комнату. Она точно не знала, что именно ее разбудило, может быть, какой-то необычный звук. Через некоторое время она поняла, что сон исчез. Она снова услышала шум и на этот раз распознала звяканье стекла. Откинув простыню, она на цыпочках вышла из комнаты. В конце коридора светился одинокий огонек, дверь была открыта, и она пошла к ней.

— Top? — позвала она, прикрывая глаза от света.

— Не можешь уснуть? — Его усталый голос прозвучал со стороны дивана в гостиной. — Я тоже. Давай ко мне. — Он сдвинулся, и она, мгновение поколебавшись, пристроилась рядом, положив голову ему на плечо.

Потом посмотрела на бокал у него в руке.

— Что ты пьешь?

— Апельсиновый сок. Хочешь?

— Спасибо. — Она сделала большой глоток. — А почему тебе не спится? Из-за рынка… — она помолчала, думая о том, стоит ли ей заводить этот разговор, и опасаясь его, — или из-за нашей женитьбы?

— Из-за того и другого.

— О! — И этим все было сказано.

Он взял у нее из рук бокал, одним глотком осушил его и поставил на столик позади них. Потом выключил настольную лампу, и комната окуталась приятным полумраком.

— Я мог бы убить Хартсуорта за то, что он сделал.

Она беспокойно шевельнулась.

— Ты уверен, что это его рук дело?

— А ты разве нет?

Она нисколько не сомневалась.

— Я уверена.

— Вот и я тоже. — Она почувствовала, как он весь напрягся. — Больше он такого не сделает. Я об этом позаботился.

Она судорожно сглотнула.

— Как?

— Наверное, будет лучше, если ты не узнаешь. Главное, что я ясно высказался для всех остальных. Больше они тебя и пальцем не тронут.

— Ты хочешь сказать, не тронут Рынок Константина.

Он пожал плечами.

— Это одно и то же.

— Нет. Эго не одно и то же. Константин — это бизнес, а я , — Моя жена, — перебил он ее, чуть повысив голос. — Сегодня я стоял перед священником и клялся защищать тебя. Именно это я и собираюсь делать.

— Я хорошо помню слова о любви и доверии. — Она нахмурилась, стараясь вспомнить все, что говорил священник. — Откуда взялась эта защита?

Наступило долгое молчание.

— Он говорил по-норвежски, — кратко ответил Top. — Защищать и… э-э, заботиться. Как-то так. Легкая улыбка коснулась ее губ.

— Понятно. Ты, видимо, забыл мне перевести этот кусочек.

— Видимо, забыл. — Он пошевелился и покрепче прижал ее к себе. — Я думал о том, где мы будем жить. Я хочу, чтобы ты переехала сюда.

Как ей на это ответить? Как-нибудь небрежно. Сказать что-нибудь смешное, милое — и безопасное.

— Забудь об этом.

Ему не стало смешно, и слова эти не прозвучали ни мило, ни безопасно.

— Не забуду! Ты тоже стояла перед священником и тоже давала клятвы.

— Я никогда не обещала…

— Жить со мной. Обещала. Ну да. Правильно.

— Обещала? Когда?

— Вначале и перед самым концом.

— Самый подходящий ответ изо всех, когда-либо мною слышанных. Попробую догадаться. Это говорилось по-норвежски, и ты и эту фразу забыл мне перевести.

— Точно. Любовь и доверие, защита и жизнь вместе до самой смерти, и так далее, и так далее. Вот так и говорилось.

Лгун.

— Я не могу.

— То есть — что значит не можешь?

— Ты должен был предупредить меня сразу. Видишь ли, я уже давала клятву, гораздо раньше. Он оцепенел.

— Какого черта! Что ты мне здесь рассказываешь!

— Я поклялась покойной тете… э-э, Матильде. Я обещала ей никогда не жить с мужчиной во временной связи. Наша связь временная. Поэтому я не могу жить с тобой. Извини, но клятва есть клятва.

— Ты это на ходу сочинила. — Он перекатился на нее, вжав ее в подушки дивана. — Здесь слишком темно. Мне не видно твоих глаз. Но если бы я их увидел, они сказали бы мне, что ты лжешь.

Она не могла произнести ни слова, каждый дюйм ее тела вопил о тревоге.

Он порывисто выдохнул:

— Ладно. Сдаюсь, можешь оставаться у себя. Пока.

— Ого! Благодарю.

— Однако честно предупреждаю. Как веревочке ни виться, а конец будет. Настанет день, когда ты размотаешь ее до конца. И вот тогда я тебя поймаю, свяжу по рукам и ногам — и привезу домой. — Высказав эту угрозу, он обхватил ее руками и, перевернув на себя, крепко прижал.

— Что ты делаешь? — в ужасе затрепыхалась она.

— Если сегодняшняя ночь — единственное, что я получу, то я хочу ею насладиться. Постарайся заснуть, любовь моя, потому что ты ко мне приклеена до утра.

Ну что за человек! После минутного размышления она свернулась калачиком в его объятиях, загадочно улыбаясь. Если она приклеена, то зачем бороться? Она обняла его за талию. Придется ей пострадать. Улыбка стала шире. Ей даже может понравиться такая мученическая жизнь.

Глава 7

Андреа проснулась под мерный стук дождя в мягком утреннем свете. Она заморгала сонными глазами, взглядом охватывая гостиную. У противоположной стены внимание ее задержал стеклянный ящик с огромной моделью корабля викингов внутри. Модель была сделана очень искусно Неужели Тор сам это сделал? — изумленно подумала она. Нужно будет как следует рассмотреть. Но только не сейчас.

Ей было тепло и уютно и не хотелось даже думать о лишних движениях. Никакие силы на свете не заставят ее сменить положение. Никаким динамитом ее отсюда не согнать. — Железное тело под ней должно было бы казаться жестким и неудобным. Наоборот. Оно было теплым и податливым. От сильной груди, на которой покоилась ее голова, шея должна была бы одеревенеть. А у нее, убаюкивая, лишь отдавалось в ухе спокойное, равномерное биение его сердца. Жесткие волосы под ее ладонью должны были бы щекотать и колоть. Они и в самом деле немного щекотали. Но больше всего они соблазняли ее неодолимым желанием погладить грудь под ними.

Пальцы у нее задрожали, и, поддаваясь искушению, она нежно провела ладонью по рыжеватым волосам.

— Ты мне нравишься в моей рубашке, — пророкотал сонный голос у ее щеки, и рука у нее мгновенно оцепенела. — Я подсунул ее тебе нарочно.

Она сладко зевнула и потянулась, как будто только что открыла глаза.

— Благодарю. Буду тебе признательна до конца своих дней.

— А ты не собираешься спросить, почему я тебе ее подсунул?

— Нет — Она прильнула к нему покрепче, надеясь, что он заснет и она сможет продолжить свое скрытное изучение. Кто знает, выпадет ли еще такой шанс?

— Все равно скажу. Она прозрачная, — последовало довольное объяснение.

Она окаменела.

— Что ты сказал?

— М-м-хм. — Он обнял ее и провел ладонью по позвоночнику. — Я смог увидеть восхитительную маленькую родинку прямо посреди спины. Вот… здесь.

— Прекрати! — Она резко взвилась под его пальцами. — Я боюсь щекотки!

— Так бы просто и сказала. Нет-нет, ничего, прыгай по мне сколько тебе вздумается.

Догадка пронзила ее молнией, и она замерла в его объятиях, боясь пошевелиться.

— Я хочу встать.

Он мягко хохотнул, проведя пальцем пониже.

— А ты знаешь, у тебя еще есть крошечный такой шрам в форме звездочки, прямо на изгибе твоей…

С яростным визгом она отпрянула от него. Прижав ладони к пылающим щекам, метнулась к себе в спальню и захлопнула за собой дверь. Там она подняла рубашку и через плечо стала себя рассматривать. Точно, есть — крошечный шрам-звездочка. Предатель. Она злобно взглянула на дверь. Давай, смейся! Посмотрим еще, кто посмеется последним, мистер Молотоухий!

В остальном воскресенье прошло быстро и очень мило. Как по взаимной договоренности, они не упоминали ни Рынок Константина, ни тамошний разгром. Понимая теперь, что любит его, и зная, как мало времени им отпущено до разлуки, Андреа старалась насладиться каждым моментом. Она пыталась обдумать возможность более постоянного брачного соглашения. Но что-то все время останавливало ее, какой-то внутренний страх.

Уже поздно вечером она спросила его о корабле викингов и узнала, что Тор и вправду сам сделал эту модель. Столько любви и увлеченности, с трепетом подумала она, столько терпения и упорства. В этом весь он, весь его характер.

С наступлением вечера он предложил ей остаться еще на одну ночь, и Андреа не стала спорить. Тем более что еще не могла решиться на возвращение в свою каморку. Правда, настояла на том, чтобы пользоваться своей машиной. Понедельник означал начало рабочей недели, и ей не хотелось во всем зависеть от Тора.

Свернувшись ночью калачиком в кровати, она перебирала в памяти события прошедших трех дней и удивлялась тому, какая хорошая получилась свадьба. Церемония прошла без всяких казусов. Семья Тора восхищала ее. И они даже справились с первой совместной деловой проблемой. Во всяком случае, Тор справился. Пока все идет хорошо, удовлетворенно заключила она.

Следующие две недели пролетели с потрясающей быстротой. Андреа настояла на возвращении «домой». К ее удивлению и тайному разочарованию, Тор не стал спорить. Она еще не готова была вернуться на чердак в офисе Константина, поэтому предпочла остановиться в мотеле. Это было временное решение. Теперь, когда ее средства быстро подходили к концу, у нее оставался один выход — переехать снова в свое жилище на чердаке.

Подумав об этом, она скорчила гримасу и, выйдя из моечной, направилась в сторону холодильной камеры. Больше не стоит бояться взломщиков, убеждала она себя, сверяясь одновременно с листом заказов. Тор обо всем позаботился. А это значит, что она может, начиная с сегодняшней ночи, спокойно спать здесь. Так почему же эта мысль приводит ее в ужас? Она пнула ящик с анжуйскими яблоками. Да потому, что она все еще боится.

Внезапно ее обхватило кольцо рук, и она в панике завизжала.

— А-а, сага, я тебя находить. — Джо запечатлел смачные поцелуи на обеих ее щеках и ухмыльнулся. — Я тебя пугать, хорошо, а-а? Как ты жить? Ты здорово выглядишь. Мне нравиться твоя свадьба очень сильно.

Сердце ее замедлило свой бег — приблизительно со скорости света до скорости звука.

— Ты там себя чувствовал как рыба в воде, — выдавила она со смешком.

— Да, я хорошо ездить лошадь. — Он наклонился поближе и прошептал ей на ухо:

— Я целовать много женщин и заставлять их краснеть. — Он провел пальцем по усам и самодовольно пошевелил бровями.

Уголки ее губ поползли вверх.

— Не сомневаюсь.

— Не сомневаешься в чем? — прервал их голос. Она обернулась с виноватым видом.

— Это входит в привычку, — пожаловалась она мужу.

— В плохую привычку. Возможно, если бы вы не беседовали с Милане так часто наедине, то я бы не появлялся так часто не вовремя.

Джо прочистил горло.

— О, Торсен. Хорошо видеть тебя. Я тебя поздравлять с твоя женитьба.

Тор скрестил на груди руки и посмотрел на него сверху вниз.

— Ты здесь по делам или просто так?

— Я думаю, если я умный, то сказать — по делам. — Джо моргнул живыми черными глазами. — По делам.

— А именно?

— А-а, сага. — Джо намеренно повернулся спиной к Тору и схватил Андреа за руки, несмотря на ее отчаянные попытки вырваться. — Продукты на этой неделе были magnifico. Я приходить сказать тебе, как сильно я любить… э-э… твои грейпфруты.

— Какое несчастье для них! — Тор сделал шаг к Милане.

Джо с ловкостью, родившейся от частого опыта, увильнул от разъяренного мужа, по-прежнему цепляясь за руки Андреа. Он заговорил быстрее:

— Твои персики, они такие нежные и сладкие. Твои яблоки, они такие огромные и крепкие. Немного кислые, это правда, но я любить кислое.

— Вон! Иначе я сделаю из твоего лица яблочный пирог!

Джо озорно ухмыльнулся.

— А твои овощи — это просто сказка. Рассказывать тебе о брокколи?

Тор схватил Андреа за талию.

— Только попробуй — и у тебя нос будет красней помидора.

Джо поцеловал кончики пальцев Андреа.

— Все-таки я рассказывать. Я любить брокколи очень. А потом еще твоя морковка, такая длинная, твердая и… такая оранжевая. И редисочка… — он облизал губы, — она так и льнуть к губам, как поцелуй любимой. Да, и еще…

— Это вам не перетягивание каната, — запротестовала Андреа, когда хватка на ее талии и запястьях стала чересчур ощутимой. — И я вам не веревка.

— Так-то оно так, — определенно высказался Тор. — Но к одному концу ты точно привязана. — Он оторвал ее руки от Джо. — Нам пора.

— Но я же не говорить об огурцах, — возразил Джо.

— Держись вместе со своими огурцами подальше от моей жены. — С этими словами Тор потащил Андреа из холодильной камеры.

— Ты не ревновать, Торсен? — послышался позади них смеющийся голос. — Мне не нравиться, если ты ревновать ко мне.

Андреа резко остановилась. Ревнует? Тор? Да разве такое может быть? С глупой ухмылкой она побежала догонять своего мужа. Такое предположение никогда не приходила ей раньше в голову. Но воспоминания о его перепалках с Джо дали ей повод для размышлений и для надежды.

— Поговорим у тебя в кабинете, — бросил он ей через плечо.

— Похоже, выбора у меня нет? — задыхаясь, спросила она.

— Нет.

Тор переступил порог комнаты и обернулся к ней лицом. Без единого слова он с грохотом захлопнул за ними дверь и рывком притянул ее к себе.

— Я передумал насчет некоторых вещей, начиная вот с этого.

Он взял в ладони ее лицо и поцеловал ее голодным, злым поцелуем. Она боролась с ним целых тридцать секунд — все-таки у нее есть гордость! — прежде чем сдаться с достоинством. Поцелуй все длился, его рот прильнул к ее губам с такой жадностью, как будто он тосковал по ней не меньше, чем она по нему. Пятнадцать дней раздельной жизни оказались такими долгими!

— В следующий раз, когда Милане дотронется хотя бы до кончиков твоих пальцев, я расквашу ему физиономию, — пробормотал он, покусывая зубами мочку ее уха.

— Он ничего такого не имеет в виду… — Она поперхнулась, почувствовав, как он дотронулся языком до ее шеи. — Он… он такой со всеми.

— Только не со мной. И не с моей женой.

— Временной женой.

Он отшатнулся и взглянул на нее сверху вниз. Высокие скулы покрылись румянцем, глаза загорелись гневом.

— Ты что, сказала ему, что наш брак — временный? Поэтому он здесь?

— Нет…

— Он не должен узнать этого. Никогда.

— Он непременно узнает когда-нибудь.

— Каким образом? Она вздохнула.

— Когда мы разойдемся…

Странная улыбка заиграла на его губах, и он снова, наклонившись, поцеловал ее — тепло, нежно, с такой глубокой страстью, что она вынуждена была вцепиться ему в рубашку, чтобы не упасть.

— Если это произойдет не раньше нашего развода — я спокоен. — Он застонал. — Мой дом такой пустой без тебя. Когда ты вернешься?

Она смущенно уставилась на него.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю об изменении в твоих условиях. Я скучал по тебе, и если этот поцелуй что-нибудь значит — ты тоже по мне скучала. Нет никаких причин, почему бы нам не получать удовольствие от нашего брака, каким бы временным он ни был.

— Забудь об этом. — Она высвободилась из его рук, злясь на него за столь непомерные требования, но еще больше злясь на себя. На минуту она почти поверила в то, что мечты ее могут стать реальностью. — Если это единственная причина твоего визита, то ты можешь не задерживаться. У меня много работы.

Он колебался, явно предпочитая поспорить. Потом сдался.

— Это наиболее важная причина моего визита, но не единственная. Раз ты настаиваешь, давай обсудим другую проблему.

О! Это звучало угрожающе.

— Другую проблему?

— Именно. Вот эту. — Он вытащил из кармана бумагу и протянул ей.

Она взглянула на розовый листок и пожала плечами.

— Это счет.

— Я знаю, что это твой счет. — Он скрипнул зубами. — Почему он по-прежнему завышен? Как сказал Милане, качество продукции стало великолепным.

Она ухмыльнулась.

— Здорово.

— Ничего здорового, — возразил он. — Цены были еще более великолепными. Вернее, даже непомерными.

Ее усмешка растаяла.

— Правда? Не понимаю. Я накидываю обычную наценку. Как получилось, что цены настолько высоки?

Он оглядел ее кабинет.

— Кажется, я начинаю понимать, — буркнул он.

— Понимать что?

Он показал на груды бумаг.

— Ты только посмотри на эту комнату. Как можно нормально вести дело, когда все свободное пространство у тебя завалено неизвестно чем?

Она впервые посмотрела на свой кабинет его глазами. В его словах есть смысл, признала она. Любой посторонний здесь запутается.

— Я знаю, где находится каждая нужная мне вещь, — объяснила она. — Скажи, что ты хочешь увидеть, — и я тут же покажу тебе.

Он посмотрел в счет.

— Цветная капуста. Покажи мне, сколько ты заплатила за цветную капусту.

Через три секунды нужный документ был у нее в руках.

— Ну? — спросила она с победной улыбкой. Он сравнил два документа.

— Признаю, что ты и в самом деле делаешь вполне приемлемую наценку. Значит, дело не в этом. Как ты заказываешь продукцию?

— Обыкновенно. У нас есть сеть поставщиков, снабжающих нас разными продуктами — в зависимости от времени года и местности, где этот продукт выращивают. Когда наши запасы кончаются, мы звоним им и заказываем. Иногда они сами нам звонят со своими предложениями.

— И сами называют цену?

— Да.

— Ты с ними ведешь переговоры? Она в недоумении смотрела на него.

— Переговоры?

— Ну, торгуешься, рядишься, сбиваешь цену. Договариваешься. Все так делают. Только так и ведутся дела. — Он оглядел ее с подозрением. — Я думал, ты выросла в этом бизнесе.

Она вспыхнула оттого, что он случайно задел ее больное место.

— Так оно и было.

На чем она не была воспитана, так это на том, как вести дела рынка. Отец не потрудился объяснить ей это. У него не было такой нужды. Кроме того, честно призналась она, он и не хотел давать женщине в руки такую власть. Ник надеялся, что он всегда будет крепко держать бразды правления в своих руках — а значит, сам всегда будет заниматься закупкой товара. Что она могла поделать, если он доверял ей лишь ведение документации?

— Ну? — нетерпеливо спросил он.

— Я знаю, что такое вести переговоры. — Она только не знала, как это делается.

— Она знает, что такое переговоры. Наливайте шампанского! — Тор прикрыл глаза и сквозь зубы выругался. — Попробую догадаться, в чем тут загвоздка. Ты блуждаешь в потемках — и гордость не позволяет тебе признаться в этом.

— Вовсе нет, я…

— Я предполагал, и крупно просчитался, что ты знакома с этим бизнесом. Я просто дурак.

— Я знакома, я…

— Я также предполагал, и еще больше просчитался, что твои беды — из-за жадных конкурентов и поставщиков, которые стараются обмануть слабую женщину.

— Так и есть, но…

— Мне никогда не приходило в голову, что ты просто не умеешь работать.

— Это не правда! У меня просто мало опыта. — Ей стоило невероятных усилий признаться ему даже в этом.

— Мало опыта? Почему? — выстрелил он в нее вопросом.

О Боже, как же больно ей объяснять, что отец не доверял ей — да и вообще никому.

— Ник всегда занимался покупками сам, — выдавила она неохотно.

— Довольно странно, не так ли? Она покачала головой.

— На других рынках этим занимаются сами продавцы. У нас Марко следит за поставками, но, поскольку закупки были вотчиной Ника, я взяла это на себя.

— Не знаю, сможешь ли ты справиться. — (Она не могла отрицать этого.) — Что еще? Она неловко дернулась.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты пытаешься увильнуть, — рявкнул он. — Глазки, любовь моя, не забыла? Они тебя выдают. Так в чем еще ты не желаешь признаваться? О каких еще проблемах мне нужно знать?

Долг. Нет-нет, она будет молчать об этом. Это, собственно, даже не проблема. Правда, деньги ей нужны Но с помощью Торсенов у нее не было сложностей с выплатой месячных процентов банку. Может быть, нужно все-таки упомянуть? Ради отца, ради себя самой и своего спокойствия она постарается очень осторожно выбирать слова.

— Есть еще несколько небольших счетов, — призналась она, выдав чуть больше правды, чем хотела. — Поэтому Константин не приносит такой доход, как приносил обычно. Но мы сумеем справиться с ними, если будем экономны. С поддержкой Торсенов мы сможем вернуться к тому положению, в котором Рынок Константина был два года назад.

— Какие еще небольшие счета?..

Зазвонил телефон, и Андреа, неискренне пробормотав извинения, ухватилась за спасительную трубку.

— Это Райнер. — Она передала трубку Тору.

— Да, что случилось?

Он говорил, а она рассматривала его, улыбаясь против воли. Он раздраженно запустил пальцы в рыжеватые упрямые волосы, этот нетерпеливый жест был ей хорошо знаком. Он отвечал на вопросы брата кратко и уверенно, и ей было на удивление приятно отмечать его острый ум.

Она всегда любила смотреть на него, с самого начала она сознавала, что их влечет друг к другу. В тот миг, когда он впервые появился на Рынке Константина, ее страстно потянуло к нему. С ним было то же самое. Даже после того, как она разорвала их помолвку, она знала, что он по-прежнему хочет ее. Просто он никогда не позволял страсти взять верх над здравым смыслом.

Так и сейчас. Как только он узнал, что что-то угрожает его делу, он мгновенно ринулся исправлять положение и постарался сделать для этого все, что было в его силах. Если бы существовало другое, более легкое решение их совместных затруднений, он бы не надел свое кольцо ей на палец.

Она сжала руку с кольцом в кулак и засунула в карман джинсов. Если ничего тут не изменить, то можно хотя бы сохранять бесстрастность. Ее взгляд недоверчиво окинул Тора. Ну ладно, если не совсем бесстрастность, то хотя бы безопасное расстояние.

Он повесил трубку и обернулся к ней:

— На чем мы остановились?

На обсуждении ее «небольших» счетов. Она не собиралась напоминать ему о них. Она передумала во всем признаваться. Тор не единственный, умеющий ставить бизнес на первое место.

— Ты анализировал мои профессиональные неудачи, — холодно сказала она. — Ты решил, что я отвратительно работаю, и именно этот факт, а не бессовестные конкуренты, виноват во всех моих несчастьях.

— Здорово я тебя отделал, не так ли?

— Да. У тебя есть предложения? Предложения, которые могли бы помочь?

— Нашим деловым проблемам — или же личным?

Она стиснула зубы.

— Деловым. По-моему, это единственные проблемы, что стоят перед нами. — Она натянуто улыбнулась. — Ничего личного.

Он приподнял бровь.

— Похоже, ты слегка страдаешь потерей памяти, любовь моя. — Он шагнул к ней с такой распутной ухмылкой, которая сделала бы честь даже Джо. — Но тебе повезло. Я знаю, как вылечить это заболевание.

— Нет!

— Я все думал, — продолжал он, приближаясь. — У тебя была пара недель, чтобы привыкнуть к нашему браку. Пора установить несколько других основных правил и условий.

— Забудь об этом. — Она сделала шаг назад, и между ними оказалась преграда в виде огромных бумажных груд. — Мне нравятся наши нынешние правила, благодарю покорно.

— Ты переедешь ко мне.

— Ни за что.

— Жены должны жить вместе с мужьями.

— Я поклялась, помнишь? Своей тете Марте.

— Матильде.

— Неважно.

Он пожал плечами.

— Мы ей не расскажем. Я буду готовить. Ты будешь убирать.

— Я ненавижу убирать.

— Ты будешь готовить, а я буду убирать.

— Я не умею готовить.

— Наймем прислугу. — Он отпихнул бумаги и поймал ее, прежде чем она смогла улизнуть. Опустившись в кресло за столом, он притянул ее к себе и усадил на колени. — Я больше не буду ругать тебя, любовь моя. — Он поцеловал уголок ее рта. — Это так неприятно.

Она замерла.

— Бизнес, — пытаясь сохранить самообладание, напомнила она ему.

— Правильно. Мы будем работать вместе, я буду помогать тебе до тех пор, пока ты не разберешься, как делать закупки. Ты не пользуешься кабинетом Ника. Если не возражаешь, я сам буду работать там.

— Я все время возражаю, — пожаловалась она, — только это ни к чему не приводит. Он продолжал, как будто ничего не слышал:

— Моя секретарша тоже пару недель будет нам помогать и справится со всеми накопившимися неплатежами.

— Это очень дорого.

— Нисколько. Я ей плачу. Тебе это не будет стоить ни цента.

Она немного подумала. Ей в самом деле нужна помощь. Если таким образом они смогут справиться с последними недоделками в работе рынка, то ежедневная совместная работа с Тором — не столь уж высокая плата. Она прикрыла глаза. О Боже, кого она обманывает? Работа вместе с Тором стала бы чем-то очень близким к блаженству, чем-то, чего она обязана изо всех сил избегать.

— Я согласна, — сказала она в конце концов. — Но к тебе я не перееду.

— Ты уже идешь на компромиссы. Превосходное деловое качество. Ты замечательная ученица. Ладно, принято. Тебе не нужно переезжать ко мне. Я перееду к тебе.

— Нет! — воскликнула она. — Невозможно! Я совсем не это имела в виду. Он покачал головой.

— Сделки так не совершаются. Я в чем-то уступаю — и ты в чем-то уступаешь. — Его ладонь медленно поглаживала ее руку. — Я уступаю в вопросе «где». Теперь твоя очередь уступить.

Ей хотелось уступить. Боже, как ей хотелось Уступить, сдаться, покориться. Лишь инстинкт самосохранения спас ее. Меньше чем через шесть месяцев ей придется расхлебывать последствия своей уступки. Если она рассчитывает выжить потом одна, то должна быть непреклонна сейчас. Господи, дай ей силы быть непреклонной!

— Можешь больше не гладить мне руку. Ничего не выйдет. — Она постаралась, чтобы голос ее звучал ровно. — Я уступаю в деловых вопросах. А ты уступаешь в вопросе о том, где нам жить. — Ей даже удалось улыбнуться. — Или сделка не состоится.

Его рука добралась до ее шеи.

— Ты уверена? — с сожалением спросил он.

— Абсолютно. — Она соскользнула с его колен. — Ты здесь будешь работать уже завтра?

Он встал. Пылкий любовник мгновенно исчез, уступая место решительному бизнесмену.

— Можешь на это рассчитывать. — Он приподнял ей подбородок и взглянул в глаза с холодной решимостью. — Можешь рассчитывать еще кое на что. Ты будешь жить со мной как моя жена. Может быть, не сегодня. Но скоро. Очень скоро.

До тех пор пока за ним не закрылась дверь, она не сознавала, что сдерживает дыхание. Потом шумно выдохнула. Ее положение с каждым днем осложняется. Долго ли она сможет держать Тора на расстоянии? Долго ли она захочет держать его на расстоянии?

Снова зазвонил телефон, и она автоматически ответила:

— Константин.

— Мисс Константин? Это Джек Максвелл.

— Миссис Торсен, — поправила она. — Я вышла замуж за Тора Торсена чуть больше двух недель назад.

Наступила долгая пауза.

— Это тот Торсен, у которого «Магазины Торсенов»?

— Тот самый.

— Ничего себе. — Он хмыкнул. — Следует ли мне предположить, что вы больше не заинтересованы в продаже своего рынка в ближайшее время?

— Боюсь, что так, — подтвердила она.

— Жаль, очень жаль. — Казалось, он взял себя в руки. — Я встречался пару раз с вашим мужем, он не упоминал об этом? Отличный бизнесмен. Уверен, что он поможет наладить дела на Рынке Константина.

Ее голос стал ледяным.

— Благодарю за заботу.

— Я неудачно выразился, не так ли? — сказал он. — Приношу извинения. В нашем бизнесе неважно относятся к женщинам. Я рад, что рядом с вами появился человек, который понимает в делах и сможет помочь.

— Даже если для вас это означает потерю Рынка Константина?

— Даже если для меня это означает потерю Рынка Константина, — последовал быстрый ответ. — Не стану вас обманывать. Я был бы счастлив получить ваш рынок за бесценок. Но я буду не прочь купить его и за хорошую цену. Если когда-нибудь вы передумаете, мне бы хотелось быть первым, к кому вы обратитесь.

Этот человек в своем репертуаре. При всех переговорах с нею он всегда вежлив, честен и откровенен. Ей это нравилось.

— Непременно. Но на вашем месте я бы не очень-то рассчитывала.

— Человек должен надеяться. — Он повесил трубку.

Андреа несколько минут смотрела на телефон, на губах у нее играла легкая улыбка. Как она и думала, все в конце концов решается. Несколько недель назад она готова была впасть в панику — и тут появился Тор. Если бы он не предложил помощь, она, скорее всего, продала бы рынок Джеку Максвеллу. И как ни неприятно сознаваться, она сделала бы это с облегчением, несмотря на то что ей очень не хотелось расставаться с Рынком Константина.

Она дотронулась до подвесок на своей настольной лампе, запустив их круговорот. На многоугольных стеклышках заблестели, заплясали крохотные огоньки, и она улыбнулась еще радостнее. Да. Все в конце концов решается.

Андреа намеренно работала допоздна, зная, что таким образом вынуждена будет остаться ночевать в здании офиса. Ее месячные средства были практически израсходованы, а значит, она не может позволить себе еще одну ночь в мотеле. Да и зачем?

Никто, кроме Вилли, не знал о жилище на чердаке. Хартсуорта отшили. У нее была лишь одна-единственная причина для того, чтобы не возвращаться в свою каморку. Не очень-то приятная причина. Она потерла переносицу. Она не хочет туда возвращаться. Хочет быть с Тором.

Она встала и потянулась. Ну, иди же, подгоняла она себя. Откладывание делу не поможет. Одна ночь в своей постели, и — ее губы дрогнули — все страхи исчезнут. Она выключила свет, заперла дверь кабинета и направилась к лестнице.

— Мисс Константин? То есть миссис Торсен? Андреа чуть не подпрыгнула, сдерживая испуганный крик.

— Вилли, ты меня напугал.

— Простите. Я не хотел, честно. — Он недоуменно нахмурился. — Что вы здесь делаете? Вы что-то забыли?

— Не совсем.

Он покрутил головой.

— Мистер Торсен с вами?

Она этого не предвидела, а стоило бы.

— Э-э… нет. — Вдохновение пришло ей на помощь. — Я сегодня работала допоздна, а завтра мне рано вставать. Я решила, что переночую здесь, чтобы не тратить время на дорогу.

Вилли, похоже, одолевали подозрения.

— Не думаю, что это очень хорошая идея, учитывая происшествие и все такое.

— Все уже в прошлом. — Она произнесла эти слова скорее хладнокровно, чем уверенно. — И благодаря Тору не повторится.

— Да, мадам, если вы так считаете. — Сторож прокашлялся. — М-мистер Торсен, он не возражает против того, чтобы вы ночевали здесь?

Она отвела глаза и неопределенно махнула рукой.

— Разве я осталась бы, если бы он возражал?

— Думаю, нет. — Он хлопнул себя по бедру. — Я все же скажу. Это не похоже на мистера Торсена, насколько я его знаю. Пора уматывать.

— Я очень устала. Надо бы отоспаться. — Она улыбнулась и сделала первый шаг по лестнице. Он ее остановил.

— Та кочерга, что я вам давал, — она все еще у вас?

— Да, у меня. — Она поднялась еще на два шага.

— Держите ее рядом, ладно? — упрямо продолжал он.

— Обещаю.

Он стал спускаться, качая головой.

— Не знаю, не знаю, — бормотал он. — Как-то все странно.

Андреа смотрела, как он уходит, испытывая угрызения совести. Она ненавидела ложь. К несчастью, выбора у нее нет. Она поднялась на чердак, открыла дверь и зажгла единственную лампочку. Огляделась — и вздрогнула. После дома Тора это место выглядит весьма убогим. И еще более заброшенным, чем раньше.

Твердо решив не поддаваться жалости к себе, она подошла к плитке, чтобы вскипятить воду для кофе. Взяла термос и потрясла его. Пуст. Не в силах от страха спуститься вниз за водой, она упала на кровать. Она не заслуживает чашки чая. Она не заслуживает даже простого глотка воды. Поделом ей — укладываться в постель с пересохшим ртом.

Сбросив одежду, она быстро надела свою красно-белую ночную рубашку. Потом храбро подошла к выключателю, погасила свет — и опрометью бросилась в кровать, под одеяло. Через секунду откинула одеяло и снова вскочила. Подбежала к двери и стала шарить рукой у стены.

Пальцы ее сомкнулись вокруг тяжелого металлического прута. Готово! Метнувшись обратно, в безопасное тепло постели, она сунула кочергу под подушку и укрылась с толовой. Теперь, если кто-нибудь к ней заберется, ему несдобровать!

В течение следующего часа она ожидала самого худшего и прислушивалась к каждому скрипу и шороху старого здания. Наконец и она, и дом успокоились. Спать. Ей необходим сон. Хоть чуть-чуть покоя…

Громкий стук внизу заставил ее снова подпрыгнуть, и она села, прижимая к груди кочергу. Сердце бешено заколотилось.

Это всего лишь Вилли, уговаривала она себя. Он беспокоится. Он хочет убедиться, что все в порядке. Бояться нечего.

На лестнице послышались шаги. Мерная поступь глухо отдавалась уже на площадке второго этажа, потом все выше…

Еще шесть шагов к ее двери. Она попыталась сглотнуть, но обнаружила, что рот у нее совсем пересох. Если это Вилли, то почему он ее не окликает?

Глаза ее в ужасе расширились. Наверно, это не он.

Пять шагов до двери. Закрыла ли она ее? Она не могла вспомнить.

Четыре шага. Ее ноги коснулись холодных деревянных половиц.

Три шага. Она бросилась к двери.

Два шага. Дотронулась до ручки. Та с легкостью повернулась.

Один шаг. Она в отчаянии схватилась за засов.

Дверь с грохотом распахнулась, отбросив ее к стене, и огромная темная фигура заполнила проем. Она в ужасе завизжала и изо всей силы размахнулась кочергой.

Удар не достиг цели. Огромная рука остановила кочергу на полпути.

— Что ты, черт возьми, делаешь, сумасшедшая?!

— Top! — выдохнула она и свалилась в глубоком обмороке.

Глава 8

Андреа очнулась и обнаружила себя на кровати, окруженной Вилли, Марко и Тором. На первых двух лицах проступала обеспокоенность. На третьем была явно написана ярость.

— Ты в порядке? — Вопрос, кажется, задал третий..

Тот факт, что разъяренное лицо принадлежало ее мужу, заставило ее почувствовать себя совсем уже несчастной.

— Кажется, да. — Она с обидой нахмурилась. — Ты меня напугал.

— Считай, что тебе повезло, если я на этом ограничусь. Зачем ты здесь?

Она села и, съежившись с жалким видом, натянула на колени рубашку.

— Чтобы… э-э… отдохнуть.

— Лишь на одну ночь, она так сказала, — пробормотал Вилли, качая головой. — Я подумал, маленькая размолвка. Не помешает, подумал я, позвонить брату и упомянуть, где некий муж может найти некую жену. Если захочет, конечно.

— Он хотел, — дал разъяснения Марко.

— Да еще как.

— Вы нас, пожалуйста, извините, — пробормотал Тор, прерывая их диалог. — Нам с женой необходимо побыть вдвоем. Очень необходимо. Позарез необходимо.

Вилли попятился назад, к двери.

— Время проверки. Я пошел.

— Аналогично, — сказал Марко, следом за ним поднимаясь на ноги. Дверь за ними захлопнулась, поспешные их шаги утихли внизу.

— Ну, кто начнет?

Только не она. И не подумает!

— Только не я. И не подумаю!

Должно быть, улыбку Тору одолжила акула.

— Прекрасно. Значит, я первый.

— Послушай, — сделала над собой усилие Андреа. — Все не так плохо, как кажется. Я устала от мотеля, поэтому и вернулась сюда. Это не навсегда, всего на полгода или около того. Я обязательно найду другое жилье. Тебе не нужно волноваться. Я в абсолютной безопасности. Вилли меня охраняет и… — Она запнулась, красноречие испарилось, как дождь над Сахарой.

Он выглядел… очень злым.

— Ты жила здесь? Сколько? — Тор просто бил наотмашь своими вопросами. Она съежилась.

— Недолго.

— Сколько?

Ей потребовалось не больше двух секунд, чтобы сдаться под его холодным, пронизывающим взглядом.

— Если не считать ночи у твоих родителей, субботы и воскресенья у тебя и двух недель в мотеле, то… — она быстро подсчитала на пальцах, — тридцать два дня, восемнадцать часов и сорок шесть минут. Я не знаю, сколько секунд. Честно — не знаю!

— Ты меня запутала. Хотя ничего удивительного, ты в своем репертуаре. — Он запустил руку в волосы. — Попытаемся еще раз. Почему ты здесь живешь?

— Потому что я продала дом Ника.

Он наклонился к ней, голос его стал глуше:

— Почему?

Она схватила подушку и прижала ее к себе.

Нельзя сказать, чтобы это была надежная защита. Перья не устоят перед его пронизывающим взглядом.

— Мне нужно было заплатить пару долгов. Иначе Рынок Константина не выплыл бы.

— Чертов сукин… — Он потер ладонью подбородок. — Давай начнем сначала.

— Давай не будем.

Его глаза предупреждающе сверкнули.

— Я не настроен играть в игры, любовь моя. Поэтому лучше отвечай на мои вопросы. Ник оставил невероятные долги, верно? У тебя не было денег выплатить их, поэтому ты продала дом. Не имея жилья, ты переехала сюда.

Ее подбородок вздернулся до опасного уровня.

— Если ты все знаешь — зачем спрашиваешь? Он встал и, уворачиваясь от подвесок, прошел по комнате в самый дальний угол.

— Каково нынешнее положение с этими долгами? Они выплачены?

— Не совсем.

— Что значит «не совсем»?

— Остался еще один, последний долг в банке. Он очень большой. — Будучи настроен столь воинственно, он наверняка спросит, что значит «большой». — Я не сумею полностью расплатиться еще какое-то время, но месячные проценты мы можем платить без проблем.

— Ты можешь платить проценты… — Стараясь не сорваться, он прикрыл глаза. — Но ты не можешь позволить себе нормальную крышу над головой. Так?

— Так, — неохотно признала она.

— Я предупреждал тебя, что случится, если ты возьмешь слишком большой разбег. — Он стал шаг за шагом приближаться к ней. — Ты сама виновата, любовь моя. Вставай и одевайся. Мы уезжаем.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

Не смея спорить, она покорно натянула одежду прямо на ночную рубашку.

— Ну вот, я одета.

Он скрестил руки на груди.

— Возьми с собой еще что-нибудь, чтобы завтра переодеться. Тебе это понадобится. Она повернулась к нему.

— Нет, не понадобится. Я могу переодеться и здесь.

Оказывается, она еще не полностью осознала, насколько он рассержен, и сейчас ей пришлось в этом убедиться. Он пересек комнату и остановился, возвышаясь над ней как скала, сжав руки в кулаки. Он смотрел на нее сверху вниз глазами, полными едва сдерживаемой ярости. Она не смела даже пошевелиться.

— Эта комната через час будет закрыта и опечатана, — произнес он таким голосом, что она задрожала. — Ноги твоей здесь больше не будет — во всяком случае, пока ты считаешься моей женой!

— Ты не можешь так поступить, — запротестовала она. — С тобой это никак не связано.

— А я говорю, связано!

— Ты не имеешь права диктовать мне, где жить! — Обида взяла верх над осмотрительностью, и слова хлынули из нее:

— Ты на самом деле мне не муж. Мы поженились только для того, чтобы спасти твой драгоценный контракт с Милане. Ты вовсе не волнуешься обо мне и все такое.

— Не волнуюсь? — Он схватил ее. На мгновение ей показалось, что он ее начнет трясти. Вместо этого он ее обнял и крепко прижал к себе. Казалось, ярость его улетучилась. — О Боже милостивый, у тебя что, нет разума? Конечно, я волнуюсь. Ты что, не понимаешь, что сделали бы с тобой люди Хартсуорта, если бы обнаружили тебя здесь?

Одну?

— Ты ведь все уладил, — пробормотала она, спрятавшись под защиту его объятий и не имея никакого желания вырываться из них. — Ты сказал, что они больше меня не тронут.

— Они и не тронут. Потому что ты поедешь со мной. На время. Никаких компромиссов. Никаких переговоров. Никаких споров. Ты останешься там, где я смогу присматривать за тобой, там, где я смогу тебя защитить.

Защитить ее, а не их дело, так он сказал. У нее появилась надежда. Может быть, он и в самом деле волнуется? Немножко.

— Хорошо. — Она сдалась очень достойно, стараясь не выглядеть такой уж счастливой. — Но спальня у меня будет своя собственная.

— Прекрасно. Комната в твоем распоряжении. Мы будем делить только постель. Ее глаза широко раскрылись.

— Минуточку…

— Похоже, ты засорила себе голову сомнениями насчет истинности нашего брака. — Он сухо улыбнулся. — Я подумал, что смогу покончить с этими сомнениями раз и навсегда.

Она поперхнулась.

— Я больше не сомневаюсь. Честно — нет! Он проигнорировал ее заверения.

— Что ты там такое говорила? — Он свел брови. — Насчет того, что я на самом деле тебе не муж?

— Ты, наверное, не так меня понял, — вскинулась она в отчаянии. — Акустика здесь ужасная. Он ее не слушал.

— Я подумал, что следует доказать тебе, насколько я настоящий муж.

— В этом нет необходимости.

— Поверь мне, я сделаю это с удовольствием. Она вывернулась из его рук.

— Черта с два ты это сделаешь!

— Не точно выражаешься, любовь моя, — поправил он ее хриплым голосом. — Полагаю, это скорее будет напоминать о небесах, чем о чертях!

Не обращая внимания на ее протесты, он взял ее за руку и потащил с чердака. Внизу она заметила Марко и Вилли, выглядывавших из-за ящиков с апельсинами. Она потерла поясницу пониже спины и поморщилась, весьма довольная полными ужаса взглядами, которыми обменялись ее служащие. Так им и надо, незачем было жаловаться на нее.

— Прекрати, — прорычал Top. — Нечего выставлять меня чудовищем, избивающим собственную жену. — Он внезапно остановился и поцеловал ее, не ослабив объятий до тех пор, пока она к нему не прильнула всем телом. — Вот так. Теперь они смогут представить себе что-нибудь другое.

— Это нечестно!

— Ничего не поделаешь.

Он втолкнул ее в машину и выехал из города… Через двадцать минут они были уже на месте. Вид его дома наполнил ее в равной степени восторгом и облегчением. Ей не хотелось возвращаться на чердак. Если бы не принципы, она осталась бы здесь с самой первой ночи. Компромисс — это хорошо. Но в данном случае почетная сдача — еще прекрасней.

Он открыл дверь и втолкнул ее внутрь.

— Ты знаешь, куда идти. Уже поздно, а нам обоим завтра работать. Так что я предлагаю сразу завалиться в постель.

Она остановилась в коридоре, не желая проходить дальше. Он что, серьезно ожидает, что она будет с ним спать? Она может вынести совместную работу с ним. Она может даже жить с ним в одном доме. Но она не может спать с ним в одной постели. Этот вопрос нужно как-то решить.

Он взглянул на нее, взгляд его смягчился.

— Что-то не так?

— Я… а-а… — Она изучала паркет. — Я не буду спать с тобой.

Его туфли приблизились к ней. Потом его рука приподняла ей подбородок и взгляд его вонзился в нее.

— Нет, будешь, — спокойно сообщил он ей. И прежде, чем она смогла сказать хоть слово, добавил:

— Не сегодня. И не завтра. Я сомневаюсь и насчет послезавтра. Но когда-нибудь ты станешь моей женой по-настоящему, а не формально.

— Это ты так думаешь, — пробормотала она, не найдя более умного ответа.

— Это я так думаю. А теперь — отправляйся в постель. Ты выглядишь так, как будто вот-вот упадешь.

И на том все было решено. Чувствуя себя в разладе с ним, с Вилли, Марко, с самой собой и всем светом, она легла в постель. Только ей не стало лучше.

Следующие четыре недели оказались самыми тяжелыми в жизни Андреа. Нелегко ей было отдать себя полностью в руки другого человека. Она так долго жила под пятой у Ника, что смена власти отца на власть мужа не доставила ей никакого удовольствия.

Нет, Тор особенно не давил на нее, поспешно поправляла она себя. Он просто подробно вникал в дела и принимал решения. К сожалению, если их решения не совпадали, она всегда проигрывала. Ей хотелось взбунтоваться против столь властного обращения. Она и взбунтовалась бы, если бы могла найти причину.

Но дела рынка процветали, тут уж ничего не скажешь. Да и как она могла спорить, когда он был всегда прав? Не восемь раз из десяти, даже не одиннадцать из двенадцати — а каждый раз!

Это нечестно. Ее работники его обожали. Она научилась за последние четыре недели гораздо большему, чем за последние четыре года. Качество продуктов оставалось на высоте. А цены снизились до предела. Абсолютно все шло настолько превосходно, что ей хотелось стукнуть что-нибудь — или кого-нибудь.

Но даже и не это больше всего ее расстраивало. Хуже, что он так и не выполнил своего обещания превратить их брак в настоящий.

Ей попалась на глаза невинная коробка с зеленым перцем, и она изо всех сил пнула ее ногой. Потом раздраженно вздохнула. Только и остается, что превратить собственный превосходный товар в кашу.

— О-о! Похоже, в нашем раю неприятности! — послышался снаружи голос Райнера.

Андреа хмурилась, пока не увидела, кого он привез с собой.

— Джордан! — Она счастливо улыбнулась. — Не могу поверить, что твой супруг позволил тебе приехать!

Миниатюрная брюнетка подошла к ней, бережно поддерживаемая Райнером под руку.

— Я не давала ему покоя, пока он не согласился. У него здесь дела с Тором, так что я смогла присоединиться.

Райнер задержал ее на ступеньках.

— Ей позволено пройти к тебе в офис, посидеть, потом вернуться в машину. И ее постоянно должен кто-то сопровождать, — безапелляционно приказал он. — Никаких прогулок по рынку, никаких исчезновений.

Поскольку кому-либо из Торсенов бесполезно было противоречить, Андреа осталось лишь согласиться.

— Райнер прав, — сказала она своей беременной подруге. — Если с тобой что-нибудь случится — я себе никогда не прощу.

Джордан скорчила гримасу.

— Знаю. Но я уже с ума схожу. Мне сейчас не разрешают даже появляться в «Роге изобилия». В моем собственном магазине! Можешь себе такое представить? — Она просияла. — У тебя есть крыжовник? Умираю без крыжовника! Может быть, мы пройдемся по твоему складу… совсем немножко…

Райнер встал на пути жены.

— Ты пойдешь прямо в кабинет. Она хмыкнула.

— Знаю, знаю. Я буду сидеть. Я не буду гулять по рынку. Я никуда не исчезну. С тобой теперь совсем не так весело, как раньше, викинг!

— Верно, потому что я беспокоюсь о безопасности моей жены и ребенка.

Джордан взглянула на Андреа, в глазах у нее заплясали смешинки.

— Ты обратила внимание, что он не сказал «сына»? Он ни капельки не боится, что я награжу его дочками-близнецами.

Он обвил рукой ее округлившуюся талию и помог подняться на ступеньки.

— Я буду в восторге от дочек-близнецов, — весело возразил он. — Они доставят тебе столько хлопот, что ты больше не станешь волноваться ни о каких делах.

Андреа следила за ними с завистью и с едва заметной улыбкой на губах. Потом подошла к Марко.

— Проследите, чтобы упаковка крыжовника оказалась в машине Райнера. За мой счет. Марко засиял.

— С огромным удовольствием.

К тому времени, когда она поднялась на второй этаж, дверь в кабинет Ника — нет, Тора! — была уже плотно закрыта. Стараясь заглушить ощущение заброшенности, она прошла к Джордан. Подруга стояла посредине почти пустой комнаты и оглядывалась в полнейшем изумлении.

— О Господи, — наконец вымолвила она. — Тебя ограбили!

— Клянусь, что ты даже не догадывалась, какого цвета у меня в кабинете ковер, не так ли?

— Я даже не знала, что у тебя вообще есть ковер. Или письменный стол. — Джордан показала на него пальцем. — Или стул.

— Впечатляюще?

— Должна признаться, да. Что случилось со всеми твоими бумагами?

Андреа скривилась и села за стол.

— А все Тор. Кто же еще? Он как-то отослал меня с поручением, а когда я вернулась — вот какой обнаружила свою комнату. — Она огляделась с нескрываемым отвращением. — Ужас, правда?

— Животное!

Андреа закрыла лицо руками.

Джордан опустилась в кресло.

— Итак, Райнер прав — в этом раю и в самом деле неприятности.

— Ну, скажем — ты еще очень далека от того, чтобы выиграть свои грейпфруты. Тор думает только о бизнесе. — Она с несчастным видом покачала головой. — Я знаю, что мы именно ради этого и поженились, что очень важно привести Рынок Константина в норму. Но иногда мне этого недостаточно. Хочется получить от жизни больше.

— Я тебя полностью понимаю.

Андреа заморгала. Наверное, Джордан и в самом деле понимает. Бизнес был и в ее отношениях с Райнером яблоком раздора. Когда Торсены купили ее магазин, они чуть не расстались.

— Почему Торсены всегда думают только о бизнесе? — спросила Андреа. Джордан вздохнула.

— Что касается Тора — так это из-за его отца.

Ее слова поразили Андреа.

— Из-за отца?

— Ты не знала? Наверное, нет, — кивнула головой Джордан, отвечая сама на свой вопрос. — Не думаю, что Тор об этом сильно распространяется. Мне пришлось буквально вытягивать это из Райнера.

— Что? Что «это»?

— Тор винит себя в том, что его отец оказался в инвалидном кресле.

Изумленная, Андреа с минуту молча смотрела на подругу.

— Но почему? Что произошло?

— Несчастный случай — около семнадцати лет тому назад.

Тору было двадцать, вычислила Андреа.

— Этот несчастный случай — он произошел по вине Тора?

— По моему мнению — нет. Он приехал летом из колледжа, чтобы помочь в работе своим. Как-то его позвал отец. Ему нужна была помощь — разгрузить грузовик. У Тора было назначено свидание, которое он не мог отложить, и он пообещал помочь на следующий день. Отец не стал ждать. Огромный контейнер с яблоками свалился на него.

Андреа в ужасе закрыла глаза.

— И так он оказался в инвалидном кресле?

— Да. Тор чуть с ума не сошел. Он бросил колледж и взял на себя все дела. Райнер сказал, что некоторое время дела были совсем плохи. Аларика держали в больнице больше полугода. Пока Тор вник в суть проблем, бизнес очень пострадал. Но в конце концов он смог поставить дело на ноги и привести в нынешнее состояние.

— И он так и не вернулся в колледж? Джордан покачала головой.

— Нет. И с тех пор он всегда ставит бизнес на первое место. Райнер думает, из-за постоянного страха. Смешно, конечно. Как будто такое может повториться.

Андрея не верила своим ушам. Это было так похоже на ее собственную ситуацию. После смерти отца она вынуждена была взвалить на себя все дела рынка. Тор тоже пришел в бизнес, как следует не научившись. Оба они боролись за то, чтобы доказать, на что способны, своим отцам. Почему он не рассказал ей об этом?

Однако это не объясняет нынешнего его поведения, он ее избегает вот уже четыре недели. Он обещал, что они… Андреа оцепенела. Но ведь она не хочет, чтобы их брак стал настоящим? Не правда, хочет. Она любит этого человека. И хочет делить с ним все, не только трудности в делах.

— Я прямо не знаю, что мне делать, — призналась она. — Не знаю, как мне к нему пробиться.

— Просто люби его, — мягко посоветовала Джордан. — Он так долго несет на своих плечах всю ответственность. Он заботился о семье, о делах, о любой проблеме, какая только возникала. Ему нужен партнер, а не еще один человек, зависящий полностью от него.

Человек, полностью зависящий от него. Она как раз и есть такой человек — и пока она не научится вести сама свои дела, с этим просто ничего не поделаешь.

— Спасибо, Джордан. Ты настоящий друг.

— Ты так думаешь? Обычно именно мне требуются советы. Так смешно хоть раз поменяться местами.

— Мне совсем даже не смешно, — с чувством заверила ее Андреа. — Может, присоединимся к мужьям?

Они пошли в кабинет к Тору и обнаружили обоих мужчин склонившимися над какими-то бумагами. У обоих на лицах было написано разочарование.

— Чего только мы не испробовали, — пробормотал Райнер, — и не продвинулись ни на дюйм. Может быть, что-то упустили?

— Что случилось? — Джордан через плечо мужа заглянула в бумаги, которые они изучали. — А-а, пытаетесь устроить новый контракт. — Она сморщила носик. — Не пойму, зачем вы столько возитесь с этим капитаном Александром.

— Александр? — повторила Андреа. Где она слышала это имя?

— Контракт на обслуживание продуктами буксиров, — просветил ее Top. — У него целый флот буксиров, и контракт с ним стоил бы двух контрактов с Милане.

Андреа широко раскрыла глаза, вдруг вспомнив человека с кислым выражением лица, присутствовавшего на свадебном приеме. Как она могла его забыть? Он просидел весь вечер, поглощая знаменитые пирожные Джо.

— Он вам отказал?

— Точно, — проворчал Райнер. — Мы пытались соблазнить его всем на свете. Упоминали превосходное качество продуктов…

Глаза Тора сузились.

— И цену…

— А минимальный срок обслуживания? — добавила от себя Джордан. — Это ведь для них важно, не так ли? Они ведь не задерживаются на стоянках?

— Пытались, — разом произнесли Тор и Райнер.

— Итак, что же осталось? — спросила Андреа. Ее муж вздохнул.

— Не могу поверить, что говорю такие слова, но… только сдаться!

— Нам пора уезжать, — объявил Райнер. — Через час у нас занятия, — добавил он, похлопывая жену по животу. — Сегодня нас будут учить дышать, хотя мне казалось, что я этому давным-давно научился.

— Идиот, — со смехом сказала Джордан. — Радуйся, что тебе вообще разрешили приходить на занятия после того, что ты устроил с этими помидорами.

— Я подумал, что жонглирование ими будет прекрасным развлечением для будущих мам, — обиженно парировал Райнер.

— Было бы, — сухо ответила Джордан, — если бы ты умел жонглировать.

Андреа с грустью следила за ними. Они были такой счастливой, любящей парой. Она взглянула на Тора. Он продолжал изучать разложенные на столе бумаги. Будет ли у нее в жизни что-нибудь похожее?

Прошло еще десять дней, а Андреа все никак не могла пробиться к Тору сквозь стену отчуждения. Он работал от зари до полуночи. Она знала почему, но не могла придумать никакого выхода.

Очень скоро Тор решит, что она уже вполне способна самостоятельно руководить Рынком Константина. Как только это произойдет, у него не останется никаких причин для того, чтобы работать в кабинете Ника, и он переберется в офис Торсенов. Еще через пару месяцев он будет уверен и в финансовой стабильности ее дел. Медленно, но верно он начнет отдаляться, пока…

Пока не положит конец их браку. Глаза ее наполнились слезами.

— Миссис Торсен? — Марко заглянул в кабинет. — Грузчики собираются заняться партией салата. Мы получили отвратительный товар. Вы не взглянете?

— Сейчас приду. — Она отвернулась и тайком вытерла слезы. Бизнес на первом месте, напомнила она себе. Она не должна давать Тору ненужного повода задерживаться здесь дольше, чем он может. Снова подступили слезы, застилая все вокруг, когда она поспешила на разгрузочную площадку.

Она стояла позади трейлера, наблюдая, как грузчики гидравлическим подъемником снимали первую партию ящиков с салатом. Она сама сделала этот заказ, и не хватало еще, чтобы товар оказался неважным. Может быть, он просто грязный от недавних дождей? Она поднялась на цыпочки, пытаясь заглянуть в коробки.

— Андреа! Берегись!

Ее движение было быстрым. Движение Тора еще быстрее. Он бросился к ней и отшвырнул ее в сторону в тот самый момент, когда поддон с ящиками соскользнул и рухнул на цементный пол.

— Top! — взвизгнула она. Перекатившись, она взглянула в его сторону, предполагая увидеть его раздавленным под ящиками. И перевела дух, увидев его рядом с собой на коленях. — С тобой все в порядке? Тебя задело?

— Да. Нет. А ты?.. Она расплакалась.

— Что это?

Сквозь туман слез она увидела кровь, просочившуюся через его джинсы и рукав рубашки. Ахнув, она дрожащей рукой прикрыла рот. Господи, дай мне силы не упасть в обморок. Только не здесь, перед всеми моими работниками. Только не сейчас, когда я нужна Тору. Она не должна быть беспомощной. Она и не будет.

— Где болит? — спросил Тор, обнимая ее. Она попыталась встать.

— Нигде. У меня все прекрасно, а вот у тебя — нет. — Она запричитала:

— О Тор, у тебя же кровь!

— Всего лишь поцарапал коленки и плечо. Ничего серьезного. — Он встал и помог ей подняться.

Лишь тогда она заметила огромную толпу, в молчаливом ужасе окружившую их.

— Все в порядке! — крикнула она. — Никто особенно не пострадал.

— Мистер Торсен, миссис Торсен, извините меня, — в отчаянии убивался грузчик. — Я не заметил, что ящики…

— Ничего, — прервал его Top. — Это не ваша вина. — Он обернулся к старшему продавцу. — Марко, останьтесь за главного, ладно? Мы уезжаем домой до завтра.

— Конечно.

Тор практически нес Андреа до машины.

— У тебя еще сильнее пойдет кровь, — попыталась она протестовать, видя, как темное пятно расползается у него по плечу. — Я вполне могу идти сама.

— Ерунда. Я не позволю тебе идти. Мертвенная бледность, разлитая вокруг его рта, заставила ее замолчать. Она понимала, что он сейчас чувствовал. Да и ей необходимы были его уверенные объятия. Он посадил ее в машину, а потом уселся сам. Только когда они добрались до дома, она начала ощущать боль во всех мышцах.

Он въехал в ворота, и они долго молча сидели в машине.

Потом она вздохнула.

— Ты тоже не можешь выйти? Он криво усмехнулся.

— Запросто.

Она рывком открыла дверцу и осторожно, по одной, поставила ноги на землю. Еще несколько движений — и она вышла из машины.

— Можно подумать, что нам по девяносто лет. Тор простонал, тоже слезая со своего сиденья.

— Хм. Тете Герде девяносто, а она все еще может сделать сальто.

— Везет же тете Герде. — Она потерла ноющее бедро. — Я не могла даже в шестнадцать делать сальто. А сейчас мне и кувырок не сделать.

— Тебе нужна горячая ванна, любовь моя.

— Звучит здорово.

У себя в комнате она осторожно сняла рубашку и джинсы и взглянула в зеркало. Когда Тор швырнул ее на пол, она сильно ушибла бедро и плечо. Огромный багровый синяк разлился прямо над краем ее трусиков. Она сдвинула бретельку бюстгальтера и зажмурилась.

— Ах, любовь моя, — пробормотал Тор, показываясь в дверях. — Должно быть, тебе очень больно.

Она смущенно вскинула на него глаза. У него в руках был тюбик с мазью. Он не сводил глаз с ее покалеченного плеча. Губы его снова болезненно сжались.

— Было бы гораздо хуже, если бы ящики свалились мне на спину, — ответила она, стараясь не выглядеть слишком уж смущенной.

— Я в этом не уверен.

— А я уверена. — Она прокашлялась. — Твое плечо… Как оно?

— Просто царапина. — Он, казалось, окаменел на пороге, и она показала на тюбик:

— Это для меня?

— Да. — Он шагнул в комнату. — Я сам все сделаю, — предложил он.

Она опустила руку и застыла перед ним.

— Спасибо.

Он выдавил немного мази на ладонь, и она закрыла глаза. Он осторожно потер прохладной мазью больное место.

— Где еще? Здесь? — Наклонив голову, он коснулся губами плеча чуть повыше ссадины. Его руки гладили ее спину, выискивая ушибы.

— Бедро, — выдохнула она, дрожа от его прикосновений.

Он нежно, одну за другой, смазал все ее царапины. А когда закончил, она забыла про боль, осталось одно желание.

— Любовь моя, — прошептал он. — Не заставляй меня больше ждать. Когда я думаю о том, что могло сегодня случиться… — Его руки крепче обняли ее. — Ты могла бы погибнуть.

Ее глаза потемнели.

— Или ты.

— Будь моей женой.

Решение принимать ей не пришлось, ответ мог быть только один. Она любит его. Она хочет дать их браку шанс, она хочет принадлежать ему полностью. Прошлое ее не волнует. Будущее — вот что имеет значение. И она будет бороться за будущее вместе с Тором.

— Да, пожалуйста, — сказала она так вежливо, как будто ей предлагали выпить чашку чая.

Он отреагировал без малейшего намека на вежливость. Схватил ее на руки и отнес в спальню. А потом, улегшись рядом, с бесконечным терпением и нежностью помог ей познать, что такое истинное блаженство.

— ..Почему мы не сделали этого раньше? — спросила Андреа, прижимаясь к своему мужу.

— Ты не хотела.

— Я не хотела? — Она немного подумала. — А почему ты не рассказал мне, как я себя обделяю? Он хмыкнул.

— При объяснениях что-то теряется.

— Если бы ты получше объяснил, я бы, наверное, поняла.

— Я могу объяснить еще раз, если тебе кажется, что это поможет.

— Да, пожалуйста.

— ..Полагаю, он хотел сына. Будь я мальчиком, он бы охотнее учил меня бизнесу.

— Сомневаюсь. Мой отец тоже меня не учил. — Тор перекатился на бок и подпер ладонью щеку. — После случившейся с ним беды мне пришлось нелегко. Мы почти все потеряли.

— Ты должен был рассказать мне раньше. Он пожал плечами.

— А что рассказывать? У меня были обязанности перед отцом и перед семьей. Ответственность не обсуждают. Просто работают.

Она сдвинула брови.

— Я тоже ответственность для тебя? Он протянул руку и погладил ее пшеничные кудри.

— Ты самая приятная из всех ответственностей, — с улыбкой ответил он. — Ты жена.

— Я не хочу быть просто обязанностью, — прошептала она. — Я хочу от жизни большего. И от брака тоже.

Он долго молчал.

— Иногда приходится брать то, что доступно, а потом использовать наилучшим образом. — Он обернулся к ней:

— Почему бы и нам не использовать то, что мы имеем, наилучшим образом?

— ..Мне потребовалось четыреста часов, чтобы построить тот корабль, что ты видела в гостиной.

— Четыреста?!

— Приблизительно. Там очень много крошечных деталей.

— И ты их все сам вырезал из дерева?

— До последней.

— Ты его делал по чертежам?

— Точно. У меня есть друг — кораблестроитель. Он мне показал, как это делается, и дал несколько советов по сборке.

Она попыталась представить себе, сколько времени и усилий, не говоря уж о настойчивости, потребовалось для подобной работы.

— Зачем ты его делал? Он задумчиво свел брови.

— Наверное, этот корабль олицетворяет для меня мое норвежское наследие, наследие, к которому я отношусь очень серьезно. Викинги были удивительным народом, и я их наследник. Только вспомни, сколько они всего сделали. Это напоминает мне о том, сколько я сам могу сделать, если у меня будут стимулы и цели в жизни.

— Вы и сами удивительный человек, мистер Торсен. — Она смущенно взглянула на него. — Я рада, что вышла за тебя замуж.

Его глаза вспыхнули.

— Я тоже.

— ..Я рассказал тебе о своем корабле. Теперь объясни мне эти свои подвески.

— Все очень просто. Они рождают радугу.

— Да-а? Как это?

— Ну, понимаешь… Надежду на завтрашний день. Надежду на то, что все в конце концов разрешится.

— Вера? Она кивнула.

— Вера. Уверенность. Но главным образом — надежда.

— Мне нравится.

— Мне тоже. — Она дотронулась до его золотого молота. — Сила и энергия? — предположила она.

Он покачал головой.

— Настойчивость.

— Ты стучишь молотом до тех пор, пока не победишь?

— Нет. Пока не добьюсь успеха. Есть небольшая разница.

Она вопросительно взглянула на него.

— Серьезно?

— Да. Когда ты выигрываешь — кто-то непременно проигрывает. Когда ты добиваешься успеха — ты преодолеваешь препятствия и достигаешь определенной цели. Разница достаточно смутная, я согласен. Но очень важная.

— Надежда и настойчивость, — пробормотала она.

Он обнял ее.

— Вместе — непобедимые качества, как ты считаешь?

— Великолепные, — согласилась она.

— ..Ты никогда не рассказывала. Что такое сказал тебе Джо Милане, из-за чего ты передумала выходить за меня замуж?

Она вздохнула.

— Что ты пытался договориться с его отцом, чтобы он порвал с Константином. Что вместо этого ты хотел заключить договор напрямую с Милано. Цезарь не согласился — и наш брак стал для тебя великолепным выходом из положения. Он давал тебе преимущества при переговорах.

— Милане так сказал?

— Не нужно на меня накидываться. Это же ты поставил контракт на первое место…

— Ничего подобного, — твердо прервал он ее.

— ..Нет, Джо не произносил именно таких слов. Он сказал так, я цитирую: «Это быть очень разумно. Да. Очень быть практичным. Мне нравиться. Мой папа, ему нравиться. Мои братья, э-э, им не нравиться, но я…»

— Давать им по голове, чтобы они не быть глупыми.

Она захихикала. Потом смех ее резко оборвался. Она перевернулась на спину и уставилась в потолок.

— Я не хотела быть товаром. Я хотела выйти замуж ради любви, а не ради бизнеса. — Тон ее стал саркастичным. — Ты сам знаешь, как долго я продержалась.

Тор снова обнял ее.

— Я не собирался тебе этого рассказывать, но, думаю, тебе нужно знать.

Она провела ладонью по его груди.

— Что?

— Ник предложил тебя в качестве взятки, чтобы быть уверенным, что мы заключим контракт с Милано. Настолько сильно он хотел заполучить нас в партнеры. Сказал, что может гарантировать твое расположение. Не знаю, почему он это предложил, но полагаю, он догадывался о том, что я к тебе неравнодушен. Наверное, считал, что, если ты будешь частью сделки, я не стану колебаться при переговорах о заключении контракта. — Он приподнял ей подбородок и устремил на нее серьезный взгляд. — Милане не имел в виду, что это очень практично с моей стороны. Он имел в виду, что это весьма практично со стороны твоего отца.

Она впервые поверила ему. Ник почему-то решил использовать ее как приманку. Наверное, ей никогда не узнать — почему. Она украдкой покосилась на Тора. Интересно, заметил ли он, насколько ей больно?

— И что ты ему ответил на его предложение?

— Ни единого слова. Я держал рот на замке и лишь чертовски надеялся, что в конце концов мы поженимся. — Он вздохнул. — Наверное, мне нужно было бы отказаться от сделки и не заключать контракта с Рынком Константина. Не знаю.

— Тогда зачем ты попросил меня выйти за тебя? Если не ради бизнеса?

Он буквально пронзил ее своим синим взором.

— Потому что я хотел жениться на тебе. У Андреа перехватило дыхание.

— Почему? — снова спросила она.

Глава 9

— Потому что…

Момент был испорчен пронзительным телефонным звонком. С тихим ругательством Тор перекатился на бок и схватил трубку.

— Да, что такое? Черт. Нет, нет. Я сейчас приеду. — Он повесил трубку и отбросил одеяло. — В одном из магазинов неприятности. Мне придется поехать.

— Ты уезжаешь? — не веря своим ушам, спросила Андреа и села в кровати, повыше натянув на себя простыню.

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— На работе авария. Требуется моя помощь.

— Но… мне тоже требуется твоя помощь. Мы еще не закончили наш разговор. — Мы даже и не начали его, добавила она про себя, во всяком случае, серьезный разговор.

— Я знаю, любимая. Мы закончим его попозже. — Он натянул джинсы и рубашку и, вернувшись к кровати, присел и коснулся поцелуем ее губ. — У нас уйма времени. Работа на первом месте.

Она не могла поверить в то, что сейчас услышала.

— На первом месте — важнее нас?

— Нет. На первом месте потому, что там неприятность. — Он пригладил ей волосы. — У них там возникла проблема, которую могу решить только я, а значит, мне надо там быть. Я недолго.

— Подожди минутку. Ты не можешь вот так просто взять и уйти! Он нахмурился.

— Ты бы не спорила, если бы звонил Марко! Она спустила ноги с кровати.

— Авария на Рынке Константина?

— Нет. Но это не имеет значения. В следующий раз может быть там. Ты знала, когда выходила замуж, что такое неизбежно будет происходить. Ни одно дело само по себе не работает. А у нас сейчас две фирмы, которые требуют нашей заботы.

Она замерла, не сводя с него беспокойных глаз. Сколько раз в жизни она слышала эти слова от отца! Ни одно дело само по себе не работает. Он произносил их каждый раз, когда пропускал какой-нибудь важный момент в ее жизни: школьный матч, ее день рождения, выпускной вечер и множество других событий — больших и маленьких.

— Андреа…

На глаза ей набежали слезы. Сегодня снова событие в ее жизни. Как может Тор просто встать и уйти, как будто для него это ничего не значит? Она облизала пересохшие губы и попыталась в последний раз:

— Тор, пожалуйста…

Казалось, он был тронут, но все же решительно покачал головой.

— Не могу, любовь моя. Ты знаешь, почему я не могу не поехать.

Да, она это знала. Несчастный случай с его отцом. Он не сможет простить себе, если случится что-нибудь подобное. Она ему очень сочувствовала. Но ей от этого легче не становилось.

— Я понимаю, — выдавши она из себя.

Он еще раз поцеловал ее, нежно, с сожалением.

— Спасибо. Я постараюсь не задерживаться. Упав на подушки, она смотрела ему вслед. Ну как не признать, что она сама себя наказала? Сама придумала для себя самое ужасное, самое невыносимое, самое мучительное наказание.

Она сделала именно то, чего клялась никогда не делать. Влюбилась и, что гораздо хуже, вышла замуж за человека, который как две капли воды похож на ее отца. За человека, который ценит работу превыше всего.

Да и она немногим лучше. Он лишь упомянул Рынок Константина, а она уже готова была спрыгнуть с кровати. Андреа закрыла лицо руками. Даже в день их свадьбы бизнес был главным для них. И сегодня, во время их настоящей брачной ночи, снова между ними встал бизнес. Что ж, почему бы и нет? Ведь она и замуж вышла лишь из-за бизнеса, не так ли?

Ее затошнило от мысли, что не только ее муж похож на Ника, но и сама она очень быстро становится такой же.

Тор не вернулся домой этой ночью.

Утром Андреа встала и оделась, чтобы ехать на работу. Она посмотрела в зеркало и застонала. Бессонная ночь и жестокое падение оставили свои следы. Испытывая мучительное желание забраться в постель и проспать всю неделю, она кое-как заставила себя выйти из дома. Более того, заставила себя сделать это даже без чашки утреннего кофе.

И только тогда вспомнила, что ее машина осталась у Рынка Константина. Злость делу не поможет, уговаривала она себя. И все же издала злобный стон. Пусть соседи думают все что угодно.

Она ворвалась в дом, схватила телефон и начала набирать номер.

— Я хочу вызвать такси… никогда в жизни больше не приеду домой без своей машины! — Она уставилась на трубку. Кажется, она говорит что-то не то. — Не позволю привезти меня домой без машины! Никогда и ни за что! Черт, я знаю, что говорю!

— Я рад за вас, мадам, потому что мне пока ничего не понятно. Вы хотите вызвать такси или как?

— Я же вызов такси набрала? — рявкнула она. — Так зачем бы я еще это сделала? — В трубке загудело, и она стала стучать по рычагу. — Алло! Алло!

— Привет! — сказал Тор, устало переступая порог открытой двери.

Она швырнула трубку на рычаг.

— Ты знаешь, который час?

— Половина седьмого.

— Я не это имела в виду. Ты понимаешь, как сейчас поздно? Он заморгал.

— Мне казалось, что полседьмого — это рано.

— Ошибаешься! Не рано, а поздно! Где ты был? Что там могло тебя так задержать?

— Я был на работе, работа и задержала.

— Ах, вот как? И это все, что я получила в ответ? Мы впервые в жизни занимались любовью, ты исчез и появляешься с каким-то жалким оправданием?

— Опять забыла про кофе, м-м? Она стиснула зубы.

— А если и так?

— Может, тебе стоит записать где-нибудь, чтобы в следующий раз не забыть?

Прекрасно. Битва. В ней накопилось столько пара, что надо было выпустить. Очень мило со стороны Тора, что он открыл ей клапан!

— Так вот послушай, чего я в следующий раз не забуду сделать…

Он сонно усмехнулся.

— Звучит многообещающе. Не волнуйся о делах. Все идет хорошо. Я отправляюсь в постель. — Он бросил ей ключи и зевнул. — Возьми мою машину. А я, когда проснусь, вызову такси. Спокойной ночи.

Раскрыв рот, она смотрела, как он, зайдя в спальню, упал на кровать и сразу же засопел. Еще минуты две она размышляла, не оставить ли его в таком положении. Нет. Так не годится. Хотя бы ботинки нужно снять.

Она сделала не только это. Отошла от него лишь тогда, когда он лежал в кровати уже раздетым, завернутым в одеяло, с блаженной улыбкой на губах. Она вылетела из комнаты в ярости, поймав себя на том, что тает от этой улыбки. Быстро же она превратилась в бесхарактерную личность!

Конечно же, она воспользовалась его машиной и, примчавшись, обнаружила, что на рынке все идет своим чередом. Тор сотворил чудеса, признала она, проверив холодильник перед тем, как засесть в своем кабинете. Итак, он ставит бизнес на первое место, а она бы предпочла, чтобы было по-другому. У него есть причины для этого. От него зависит так много людей. Она поудобней устроилась за столом и легким толчком привела свои подвески в движение. Ничего еще не потеряно, со временем они, возможно, как-то приспособятся друг к другу. Надежда у нее пока есть.

Вернее, ей так казалось до того, как она открыла послание из банка.

Андреа, не веря своим глазам, уставилась на листок. Такого не может быть. Десять дней до выплаты ссуды? То есть как это — десять дней? Ссуды так не выплачивают. Наверняка здесь какая-то ошибка.

Она набрала номер чиновника по ссудам, нервно барабаня пальцами по чистой, сверкающей — пустой! — поверхности своего стола.

— Миссис Кэллам. Чем могу помочь?

— Говорит Андреа Константин… Торсен, — быстро поправила она себя, радуясь, что поблизости нет Тора. — Из Рынка Константина. Я сегодня получила извещение с требованием полностью выплатить ссуду. Мне кажется, что это ошибка. Видите ли, я…

— Минутку, пожалуйста.

Ожидание сводило ее с ума. Неужели банк не знает, какие он посылает извещения? Сколько они выдали ссуд такого размера? Черт бы ее побрал, эти сведения должны быть у нее под рукой.

— Мисс Константин?

— Торсен. Миссис Торсен.

— Именно. Боюсь, никакой ошибки нет, миссис Торсен. Мы в самом деле послали вам извещение, и вы в самом деле обязаны выплатить нам… м-м… сумма там указана.

Осторожна. Весьма осторожна. Ведьма.

— Но это же длительная ссуда, — запротестовала Андреа. — Как вы можете вот так вдруг потребовать погашения? Я же аккуратно выплачивала ежемесячные проценты.

Миссис Кэллам коротко засмеялась.

— Конечно, выплачивали. В противном случае мы бы давно лишили вас права пользоваться этими деньгами. Единственное, чего вы не понимаете, так это то, что у вас не ссуда.

— Что вы хотите этим сказать — у меня не ссуда ?!

— Тише, тише, миссис Торсен. Злость делу не поможет.

Однако принесет ей хоть какое-то облегчение. Женщина торжественно молчала, и Андреа сцепила зубы, понимая, чего та ждет. Гордость и в самом деле ужасный демон.

— Прошу прощения. — Она потратила на эти слова больше усилий, чем ей понадобилось бы, чтобы перегрузить гору картошки. — Так вы говорили?..

— Да, так вот, — последовал самодовольный ответ. — То, что мы вам предоставили, называется кредитом. Вы понимаете разницу?

Андреа закрыла глаза.

— Нет, не понимаю. Может, вы мне объясните?

— Разумеется. Ссуда — это определенная сумма, которую мы предоставляем в соответствии со взаимными интересами и на установленное время, — официально произнесла она.

Я т слабоумная! — чуть не взвизгнула Андреа.

— Я не ел… — она сжала кулаки, — э-э… не понимаю вас. Разве мой отец не договорился с вами именно об этом?

— Нет.

— Нет?

— Нет. Он взял кредит. Это определенная сумма денег, которой он мог пользоваться в любое время, когда она ему требовалась, ежемесячно выплачивая нам проценты. Раз в год мы подводим итог и решаем, продлевать ли кредит на следующий год или нет. — Наступила многозначительная пауза. — Как видите, мы решили. Не продлевать.

Не продлевать?! Андреа погрозила телефону кулаком. Она сейчас с удовольствием врезала бы этой старой ведьме.

— А почему вы решили не продлевать нам кредит? — вместо этого спросила она, удивляясь своему самообладанию.

— Квартальные отчеты, что вы нам посылали, ваши балансы — все указывает на постоянное снижение доходов со времени смерти вашего отца. Честно говоря, миссис Торсен, вы сильно рискуете.

Она не рискует. Она рисковала. Но с тех пор, как Тор занялся делами ее рынка, она превосходно… Глаза ее расширились. Ну конечно! Тор Торсен, человек, имя которого творит чудеса!

— Возможно, есть некоторые обстоятельства, которые вы не приняли во внимание, — ровно произнесла Андреа.

— Не могу себе представить, какие.

— Мое замужество. Я вышла замуж за Тора Торсена, владельца «Магазинов Торсенов». Вы ведь слышали об этих магазинах?

Перемена произошла в мгновение ока.

— Миссис Торсен! Я должна была бы догадаться.

— С какой стати вы должны были догадываться? — любезно спросила Андреа. Вы ведь занимаетесь всего лишь цифрами. — Вы ведь… мы поженились совсем недавно.

— В этом случае мы будем счастливы продлить ваш кредит, — объявила миссис Кэллам. Сама любезность! — Пусть придет ваш муж, и мы все с ним обсудим.

— Вы хотите сказать — с нами, — ответила Андреа. Ей совсем не нравилось, когда ею пренебрегали. Ведь владелица-то, в конце концов, она!

— Это не обязательно. Я уверена, что мы сможем договориться с вашим мужем, особенно если он решит открыть у нас счет. Скажем, в понедельник в девять утра — подойдет?

Андреа колебалась, не понимая своего упрямства. Ведь предложение превосходное. Ей нужно всего лишь согласиться — и Рынок Константина будет снова спасен. Спасение всего лишь в одном слове. Она должна сказать…

— Нет. — Это, разумеется, всего лишь слово, всего одно. Но не то, которое нужно. Ее глаза сузились. А может быть, и то.

— П… простите? — запнулась миссис Кэллам. Андреа вздохнула.

— Это вы меня простите. В любом случае спасибо, но сначала я хотела бы поговорить с мужем. Я вам позвоню и сообщу о нашем решении. — И она повесила трубку, не обращая внимания на гневные протесты женщины.

Андреа встала и подошла к окну. Наблюдая за разгрузкой яблок, она задумчиво нахмурилась. Почему она не согласилась, когда у нее был такой прекрасный шанс? Какая глупость! Будь она поумнее — сейчас же позвонила бы в банк и согласилась бы на это предложение. Что ее останавливает?

Она скорчила гримасу. Ее остановил образ Тора, вынужденного покинуть постель ради улаживания ее проблем. И многие другие образы. Например, образ отца, ставившего работу выше всего остального в жизни. Вспомнилось, как она боролась за отцовские внимание и любовь. Эти образы так ярко отпечатались в ее сознании, что не дали ей возможности согласиться на столь заманчивое предложение.

Злясь на свою нерешительность, она вышла из кабинета и спустилась вниз. Очередная партия помидоров была сгружена у склада. Она отодвинула крышку ящика и заглянула внутрь. Такие спелые, сочные, все как на подбор. Один их вид вызывал аппетит.

— Замечательные, правда? — сказал за ее спиной Марко. — Вашему мужу удалось получить партию по потрясающей цене.

Она окаменела.

— Это Тор их заказал?

— Точно. На этого человека можно положиться в трудную минуту. Вы только взгляните на клубнику в холодильнике. Ручаюсь, прослезитесь от радости.

— Клубника — тоже его заслуга? Марко неловко дернулся.

— А что, это плохо, миссис Торсен?

— Нет-нет, — пробормотала она. — Просто я не понимала, насколько мы от него зависим. — Она испытующе взглянула на старшего продавца. — Разве вы с Терри не занимаетесь закупками? Мне казалось, он научил вас.

Марко сконфуженно пожал плечами.

— Он заключает сделки гораздо лучше. Я не из тех, кто спорит с удачей.

— Ну да, конечно. Зачем вам спорить, когда Тор радом, когда он хочет и может все сделать за нас?

Она отвернулась, хмуро сжав губы. Теперь понятно, что ее мучило в ситуации с банком. Тор снова должен будет спасать их. Как сказала Джордан? Он нес ответственность так долго… Ему нужен партнер, а не еще один человек, который во всем от него зависит.

Ему не нужен еще один такой человек. Если Тор, чтобы гарантировать продление ее кредита, вынужден будет использовать свою фирму для поддержки или обеспечения ее бизнеса, он на долгие годы привяжет себя к Рынку Константина и к ней. Это, возможно, доставило бы лично ей несказанную радость, но по отношению к нему было бы нечестно. Нечего и сомневаться, Тор будет поддерживать их брак, считая это своей обязанностью, до тех пор, пока она не расплатится с банком. Ей, конечно, хочется спасти Рынок Константина — хотя бы в память об отце, — но не такой же ценой. Это непорядочно, это неразумно — и, уж конечно, это не подходящая причина для того, чтобы сохранять брак.

Ущемленная гордость? Она шла к холодильнику и всю дорогу размышляла. Может быть, именно гордость не позволяет ей попросить помощи?

Она думала над этим. Думала долго и упорно. Потом покачала головой. Она никогда не пыталась закрывать глаза на свои многочисленные ошибки. Их на самом деле хватает. Из-за гордости она совершила в жизни много глупостей. Но только не сейчас. Сейчас ее доводы очень разумны, хотя и неприятны.

Нельзя взваливать на Торсенов ответственность за ту огромную сумму денег, которую она должна банку. Нельзя привязывать Тора к себе из-за этих денег. Она не станет конкурировать с бизнесом, чтобы завоевать любовь Тора. И не позволит этому бизнесу, а вернее, благополучию Рынка Константина определять ее судьбу.

Она сделала все, что было в ее силах. Многим пожертвовала. Но если придется и дальше уповать на помощь Тора — жертвовать будет не только она одна. Тор помог достаточно, хотя сам он так не думает. Но она-то знает, что это правда, Сначала он уладил трудности с поставками. Потом научил ее вести дела. Теперь перед ним встанет финансовая проблема, к которой он не имеет никакого отношения. Чего еще ему ожидать? Какая еще проблема свалится ему на голову? Она не может — и не станет — постоянно прибегать к помощи Тора. Не будет больше от него зависеть.

Итак, что же ей остается?

Решительными шагами покинув холодильник, она вернулась в кабинет. Ей остается одно — и только одно. Уйти из бизнеса. А это значит, что нужно позвонить некоему Джеку Максвеллу и выяснить, не передумал ли он покупать Рынок Константина. И да поможет ей Господь, когда об этом узнает Тор!

Через три дня договор с Джеком Максвеллом о продаже Рынка Константина был подписан. Благодаря усилиям Тора Максвелл предложил цену намного выше, чем раньше. Но в одном он остался непреклонным: ни за что не соглашался сохранить контракт Торсенов.

— Я вам честно говорю — вам обеспечен гораздо больший доход, если вы будете обслуживать рестораны Милане через Торсенов, — сделала она еще одну попытку, стараясь, чтобы он не заметил отчаяния, прозвучавшего в ее голосе. — Мне бы хотелось, чтобы вы пересмотрели свое решение. Он вздохнул.

— Позвольте мне объяснить вам, Андреа… — Он вдруг резко замолчал, и прошло несколько мучительно долгих мгновений, прежде чем заговорил снова. — Нет, извините, — произнес он отрывисто. — Контракт с ресторанами слишком ценен. Я вынужден настаивать на условии, позволяющем работать с Милане не через Торсенов, а напрямую.

Что он собирался сказать ей? Она чувствовала какую-то недосказанность. Если бы только она не была такой уставшей… Если бы так не волновалась о последствиях своего решения… Что-то упущено ею. Что-то очень важное, только она, черт побери, не знает — что именно.

— Я… я поняла, — пробормотала она.

— Я могу отказаться от контракта с Милане и купить у вас рынок без него. Но тогда смогу предложить вам не больше… — Он назвал сумму, которой бы не хватило, чтобы расплатиться с долгами.

Андреа прикрыла глаза.

— Контракт с Милане в вашем распоряжении, Джек, — наконец согласилась она, понимая, что сейчас вынесла приговор своему браку. — Вы понимаете, что я не могу вам гарантировать его действие дольше, чем на год?

— Года достаточно. Им понравится со мной работать, — уверенно сказал Максвелл.

— В таком случае мы договорились. Полагаю, наши адвокаты сделают все, что нужно?

— Конечно. Отправьте завтра все необходимые бумаги. Сегодня уже поздновато. — Он хмыкнул. — Странно, но почему-то мой адвокат не работает по ночам.

Она нехотя рассмеялась.

— Завтра он получит бумаги.

— Понимаю, что это не мое дело, но все-таки любопытно… Почему вы переменили решение насчет продажи?

Ей был безразличен его вопрос. Как и ответ.

— Я решила, что одного бизнеса в семье более чем достаточно, — спокойно ответила она.

— Нелегкое решение, — посочувствовал он. — Не знаю, утешу ли вас, но я считаю, что умные люди всегда умеют выбрать главное. Тор очень счастливый человек.

Скажите ему об этом.

— Спасибо. Но он мог бы с вами не согласиться. Он не знает о нашей сделке.

— О! — Это восклицание сказало само за себя.

— У меня к вам просьба: дайте мне двадцать четыре часа до того, как вы объявите об этом во всеуслышание. А потом будь что будет.

— Неприятное положение, — определил он. — Удачи вам.

— Спасибо. Она мне понадобится. До завтра. — И она повесила трубку.

Протянув руку, она выключила настольную лампу. Дело сделано. Она все-таки решилась. Продала. Закрыв лицо руками, она дала волю слезам.

Андреа оплакивала потерю Рынка Константина — бизнеса, который ее отец ставил выше своего собственного ребенка. Оплакивала утрату мужа, потому что без контракта с Милане она больше Тору не нужна, теперь их ничего не связывает. И еще ей было стыдно, что она предала своего мужа после того, как он затратил столько усилий ради нее…

Но в глубине души она была уверена, что сделала верный шаг. Она не станет еще одним зависящим от Тора человеком. Не взвалит на него обязательства по такой огромной сумме. И не позволит Рынку Константина стоять на первом месте в их совместной с Тором жизни. Если еще можно говорить о совместной жизни.

Она была не права, когда согласилась выйти за Тора замуж, чтобы решить все трудности. Нельзя было соглашаться на брак ради чего-то другого, кроме любви. Он потратил столько времени, стараясь поставить ее рынок на ноги. А что получил? В конце концов она просто украла контракт с Милано у него из-под носа. Он не сможет перенести такое спокойно. Не сможет.

Андреа вскинула голову и вытерла глаза. Она позволила себе сначала выплакаться. Теперь пора платить. Прежде чем рассказать Тору о том, что она сделала, ей предстоит еще кое-что предпринять. Контракт с Милане уже потерян, но вполне вероятно, что ей удастся предоставить ему взамен что-то настолько же ценное. Надо сделать так, чтобы он не сильно пострадал.

Приняв это решение, она сняла трубку телефона.

Через час она отпихнула стул. На сегодня все, больше ни на что у нее нет сил. Осталась лишь одна задача. Через тридцать дней Рынок Константина обретет нового владельца. Нужно, чтобы Тор об этом узнал. Как можно быстрее.

— Андреа?

Она чуть не подпрыгнула и непроизвольно вскрикнула.

— У тебя отвратительная привычка подкрадываться, — переводя дыхание, пожаловалась она.

Тор прислонился к косяку двери, не сводя с нее внимательных глаз.

— А у тебя такой вид, будто ты задумала что-то предосудительное. Я прав? Она застыла.

— Откуда ты взял? Он улыбнулся.

— Твои огромные темные глаза, любовь моя. Они снова выдают тебя. Ты действительно что-то задумала. Что именно?

Не сейчас. О Господи, только не сейчас. Ей отчаянно захотелось отложить свое признание.

— Все уже ушли?

— Да, все. Здесь только мы с тобой. Одни. — Он понизил голос:

— Ну говори. Что у тебя на уме?

Надо отвлечь его внимание. Любым способом. Чем-нибудь заговорить зубы, лишь бы оттянуть момент.

— Мне нужно взглянуть на бананы, которые мы сегодня получили.

Он склонил голову набок, в глазах, устремленных на нее, читался вопрос.

— Я не уверен, что это имеет какое-то отношение к делу, но уж ладно. Если не возражаешь, я тебя провожу.

Андреа кивнула.

— Буду только рада, — ответила она и, спустившись вниз, толкнула тяжелую дверь специальной камеры, где дозревали зеленые бананы. Тропический аромат витал в помещении. Она заглянула в коробку и удовлетворенно кивнула.

Тор озадаченно взглянул на нее.

— Теперь мы можем ехать домой?

Еще нет. Еще хотя бы несколько минут.

— Еще нет. Мне потребуется несколько минут, чтобы взглянуть на другую партию. Мы их приготовили пару дней назад для магазина Джордан. Завтра их должны забрать.

Он вздохнул.

— Я женился на чересчур добросовестной особе. Следующее помещение было узким и длинным, его использовали в основном как склад. Дверь автоматически закрылась за ними, отрезав их ото всего мира. В одном углу лежали мешки с картофелем. Рядом стояли коробки с бананами Джордан.

Она сняла крышку с первой коробки и вдохнула запах.

— Замечательно. Она будет довольна. Тор положил руку ей на талию.

— Как насчет того, чтобы сделать довольным и меня? — Он пощекотал ей шею. — Я скучал по тебе эти два дня. Не здесь, так у Торсенов что-нибудь случалось.

Она помолчала, потом неуверенно произнесла:

— Плохо, что у нас два таких больших предприятия. Наверняка с одним было бы проще.

— Зато не так интересно. — Он развернул ее к себе и прижал покрепче. — И не так прибыльно. Ты измучена. Ты слишком много работаешь.

Она прижалась щекой к его груди. Больше всего ей хотелось снова заплакать. Но она засмеялась.

— Это я слишком много работаю? Это ты, как динамо-машина, успеваешь всюду. Как тебе только удается?

Он ответил не сразу. Его губы задержались на чуть бьющейся жилке у нее на шее. Она вздрогнула, и он настойчиво прошептал:

— Поедем домой.

— Да, отвези меня домой. — И туг она вспомнила о продаже. — Подожди! Я… я хочу тебе сначала что-то сказать…

Он ответил снисходительной улыбкой.

— Скажи.

Нет, она не могла. Не могла выговорить слов, от которых тепло и нежность в его синих глазах сменятся холодной яростью. Она отвела взгляд.

— Я хотела сказать тебе спасибо. За все, что ты сделал. С поставками, заказами и организацией. — Она пожала плечами. — За все.

— Пожалуйста. — Он взъерошил золотые кудри, упавшие ей на лоб. — Пойдем.

Одна ночь, в отчаянии решила она. Она позволит себе только одну ночь, а потом скажет, что она сделала. Это подло, это нечестно. И все же она воспользуется последними счастливыми часами — и никогда не пожалеет об этом.

— Да, пойдем.

Через двадцать минут они были дома. Нет, не дома, жестко напомнила она себе, переступая порог. Дома у Тора. У нее больше дома нет. А теперь, когда она продала рынок, у нее не будет даже каморки на чердаке.

— Андреа! Что с тобой? — Он приподнял ладонью ее подбородок, с беспокойством глядя на нее. — На тебе лица нет. Ты не заболела?

Она отчаянно замотала головой и обняла его за шею. Потом прикоснулась губами к ямочке на подбородке, покрыла поцелуями уголки его рта. Она ощутила его растущее желание. Желание, вызывавшее у нее ответную страсть. Он застонал, подхватил ее на руки и понес в спальню.

— Я кое-что решил, — шептал он, касаясь губами ее горящей кожи.

— Что? — Она льнула к нему, вдыхала его запах, наслаждалась его телом, тонула в нежности его прикосновений.

Он опустил ее на кровать.

— Мне нравится быть женатым. — Его губы шелестели у ее губ. — Мне это очень нравится. Пальцы ее сжались.

— Мне тоже, — выдохнула она. Она обнимала его все крепче, в страхе, что он скажет что-нибудь такое, что разрушит их последние минуты вместе. Слова означали опасность. Слова означали утрату. Она не хотела слов.

— Может быть…

— Ш-ш… — Она накрыла его рот своим. — Позже. Мы поговорим позже. Сейчас люби меня.

— Как никогда раньше, любовь моя. — Под защитным покровом темноты их тела слились. Она наслаждалась каждым мгновением в его объятиях, она запоминала каждое движение, чтобы потом хранить эти воспоминания, когда он исчезнет из ее жизни.

Он так много ей дал за последние месяцы. Сегодня ее очередь. Она подарит ему последние, особенные минуты, которые он будет помнить. Она подарит ему все, что у нее осталось.

Она отдаст ему свое сердце.

Глава 10

На следующее утро Андреа выскользнула из постели и тихонько оделась. Потом долго стояла, глядя на Тора. Ее мужа. Человека, которого она любит больше всего на свете. Человека, которого она должна потерять.

Даже во сне на лице у него было написано упорство. Он казался сильным и уверенным, несмотря на расслабленную позу. Густые рыжеватые волосы спадали на лоб. Эти волосы она совсем недавно гладила. На подбородке темнела щетина, и она вспомнила ее покалывание на своей груди.

Она закрыла глаза и постаралась собрать в кулак всю свою волю. То, что ей придется сделать, будет нелегкой задачей. Однако откладывать дольше нельзя.

На кухне она сварила кофе. Кофе ему понадобится. Ее губы задрожали. Кофе понадобится ей'. Наверное, где-то существуют песочные часы, в порыве отчаяния подумала она, в которых песок неумолимо отмеряет последние жалкие остатки ее брака.

Она услышала, как Тор зашевелился в спальне, и поспешно налила кофе. Поставив чашки на стол, она отошла в самый дальний угол кухни и облокотилась на тумбу.

— Доброе утро. — Глаза его лучились теплой, любящей улыбкой. Пройдя через кухню, он крепко ее обнял.

Она задержала дыхание, отвечая на его поцелуй. Предательница! Лицемерка! Мошенница! Она задрожала. Он почувствовал ее дрожь.

Золотистая бровь взлетела вверх.

— Все хорошо?

— Конечно. — Она прокашлялась и постаралась сказать более уверенно:

— Я прекрасно себя чувствую. Кофе готов.

Он оглянулся.

— Здорово. — Он понял намек и сел, сдерживая снисходительную улыбку. Откинувшись на спинку стула, он вытянул вперед длинные ноги. — Итак, в чем дело?

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Прекрасно. — Он быстро отхлебнул кофе. — Говори.

— Я продала Рынок Константина.

Чашка с размаху опустилась на стол, горячая жидкость выплеснулась ему на руку. Он не сказал ни слова. Во всяком случае, он не сказал тех слов, которые она ожидала от него ч, слышать. Он не попросил ее повторить. Он не обозвал ее, не впал в ярость. Он даже не задал самого важного вопроса — «почему?»

Вместо этого на его губах, словно подкрепляя ледяной взгляд, заиграла холодная улыбка.

— Бесподобный ход, — признал он. — Которого я не ожидал. Как глупо с моей стороны, не так ли?

Она покачала головой.

— Нет! Ты говоришь так, как будто я с самого начала предполагала продать. Ты ошибаешься. — Она не понимала, зачем тратит силы. Он ей не верил. Ни секунды.

— Ну да, — прорычал он. — Как скажешь.

— Произошло нечто непредвиденное, и я была вынуждена продать, — неуверенным голосом бормотала она. Гордость удерживала ее от того, чтобы сказать о ссуде — то есть о кредите. Гордость — и то, что он не потрудился даже спросить ее о причине.

— Кто? — Она не сразу сообразила, и он добавил:

— Кто купил рынок?

— Джек Максвелл. Тор кивнул.

— Я знаю его. — Потом иронически усмехнулся. — Стоит ли мне даже спрашивать о контракте с Милане?

— Он продан вместе с рынком. — Как она хотела, чтобы у нее было чем его утешить, чтобы она могла предложить ему что-то взамен! Но поскольку определенно еще ничего не решено, пришлось смолчать. Она не может обещать ему то, в чем не уверена.

— Что ж, все ясно. — Он сделал еще глоток кофе и встал. — Мне нужно работать.

Не смей плакать! — упрямо приказывала она себе. Не смей!

— Подожди. — Она отшатнулась от его взгляда, — Мы должны решить еще некоторые вопросы. Например, о нашем браке.

И тут он засмеялся. Она чуть было не закрыла уши, но ей не хватило смелости.

— О каком браке? Ты все решила сама, не обращаясь ко мне за советом. Я уверен, что ты и эту небольшую проблему тоже смогла решить.

— Мы поженились из-за бизнеса… — начала было она.

Его губы дрогнули.

— Из-за него и разойдемся.

Вот и все, ее браку пришел конец. Никаких обсуждений. Никаких объяснений. Никаких перебранок. Она стянула обручальное кольцо и долго смотрела на него затуманенными глазами. Потом осторожно, любовно положила его на стол.

— Полагаю, больше говорить не о чем, — прошептала она.

— Абсолютно, — согласился он. Она попыталась проглотить комок в горле — и не смогла.

— Мне потребуется всего несколько минут, чтобы собрать свои вещи, — хрипло выдавила она. — А потом я уйду.

Голос ее сорвался. Она не смогла заставить себя снова заговорить. Даже посмотреть на него. Слишком уж боялась встретиться с яростью, отвращением и обвинением в его глазах. Лишь собрав в кулак всю свою волю, она смогла выйти из кухни и пройти по коридору в их комнату — нет, в комнату Тора.

Она собрала вещи. Тор между тем оставался на кухне. Сложив все, она не зашла к нему. Какой смысл? У входной двери все-таки заколебалась.

Объясни же ему! Скажи, почему ты это сделала. Тор поймет. Скажи ему, что ты любишь его. Может быть, эти слова что-то изменят.

Она повернула ручку двери. Ему не нужна ее любовь. Ему нужен ее бизнес. А это единственное, что она не могла — не хотела — ему дать. Она расправила плечи и вышла из дома — и из его жизни.

Он подождал, пока за ней захлопнется дверь. Потом изо всех сил размахнулся и швырнул чашку через всю кухню. Она ударилась о стену и разлетелась на тысячу крошечных осколков, смешанных с остатками кофе.

Сцепив зубы, он в пять шагов пересек кухню и подошел к столу. Взял ее кольцо. Пальцы медленно сомкнулись, с силой сжимая кольцо в кулаке. Острые края вонзились ему в ладонь, но он даже не поморщился. Эта боль ничего не значит. Ничего.

Снимала ли она когда-нибудь свое кольцо, думал он. Разжав пальцы, он взглянул на блестящий золотой кружочек. Погладил изящную гравировку. Видела ли она надпись, которую он заказал внутри кольца? Он провел указательным пальцем по тонкой летящей строчке.

«Forst Kjoerlighet…»

Он сдернул свое кольцо и прочитал окончание фразы:

«…siden arbeid».

Он ошибся, выбрав эти слова. Глаза его помрачнели. — Очень ошибся.

Идти ей было некуда, и Андреа вернулась на Рынок Константина. Зная, что чердак опечатан и забит, она попросила принести какой-нибудь инструмент и поднялась по лестнице наверх, сопровождаемая, как побитой собачонкой, Марко.

Через несколько секунд замок с грохотом упал, и она ступила внутрь. Ничего не осталось здесь, ни единой подвески. Она закрыла глаза. Ее подвески. Исчезли — как и надежда из ее жизни.

Со всем присущим ей высокомерием и гордостью она отвергла самое лучшее, что было у нее в жизни. О, доводы у нее весьма разумные, только вот партнер из нее вышел отвратительный. Она сыграла — и потеряла все: бизнес отца и своего мужа, свое будущее.

Она всегда верила, что завтра принесет с собой новые начинания и новые шансы. Она всегда старалась увидеть что-то светлое в самом ужасном из несчастий. Почему же сегодня должно быть по-другому? Она застонала. Понятно, почему. Потому что Тор ушел из ее жизни. А без него жизнь будет унылой и серой.

Что я еще могу сделать для вас, миссис Торсен?

Она затаила дыхание и широко раскрыла глаза. Миссис Торсен, так он сказал. Не Андреа. Не мисс Константин. Но — миссис Торсен.

Она крепко сжала губы. Ей было необходимо это напоминание. Разве она не намеревалась самостоятельно встать на ноги, не рассчитывая на Тора? Разве она не хотела, кроме того, перевести их отношения с деловой основы на личную? У нее ведь имеются причины для своего поступка. Она хотела отделаться от Рынка Константина как от чего-то, что встало между ними помехой! Надеялась работать рядом с мужем как помощник, а не как обуза. Она достигла независимости. Немного жестко — что да, то да. И все же — как ей дальше быть со своей независимостью? Бороться за свою мечту — или же просто сдаться?

— Андреа? — чуть тише повторил вопрос Марко.

— Да, — пробормотала она в ответ. — Кое-что ты можешь для меня сделать. — Она обернулась и уверенно взглянула на него. — Я хочу, чтобы ты поснимал чехлы отовсюду, поскольку я ожидаю прихода одного человека…

— Как ты такое ему делать, а-а? Как ты уходить и ничего не говорить? Ты терять разум?

— Без сомнения. А нельзя ли забыть хоть на минутку о моем замужестве? Я устала постоянно говорить об этом.

— Я, — надменно объявил Джо Милано, — не уставать.

— Ты так и не ответил на мой вопрос, — сказала она, твердо решив не упускать нить разговора. — Ты можешь изготовлять их для меня постоянно?

— Нет проблем. — Он закончил проверку чеснока и принялся за помидоры. — Я делаю свои пирожные с закрытыми глазами.

Андреа усмехнулась и сама удивилась, что еще не разучилась улыбаться.

— Предпочитаю, чтобы ты все-таки держал глаза открытыми.

— Сейчас они широко открыты. — Он нарочито взглянул на ее левую руку. — Что ты делать со своим кольцом? Я его не видеть целых семь дней.

Она мельком взглянула на него и спрятала руку в карман.

— Я его потеряла, и вообще это не твое дело. Оставь свои разговорчики — или я чем-нибудь в тебя запущу.

— Правда? — Он казался заинтригованным. — Скажи мне, как ты его терять, пожалуйста.

— Пирожные, — опять напомнила она. — Тебе будет не трудно? Сколько на них потребуется времени?

Он пожал плечами.

— Пара часов. Для кого угощение, между прочим? Ты мне забыть сказать. Твой муж, может быть?

Она не забыла. Она намеренно не говорила — для кого.

— Не для Тора. Для другого человека. Ты видел его у нас на свадьбе, — добавила она туманно. Он сощурил глаза.

— Там я видеть много людей. Который из них?

— Такой большой. — Она прокашлялась. — С хорошим аппетитом.

— Что, ты сходить с ума? — завопил он, отшвыривая хвостики морковки в мусорную корзину. — Этот обжора съел все мои лучшие пирожные. Забудь об этом. Он свинья.

— На самом деле он очень милый. И любит твою стряпню.

— Что? — прорычал он. — В нее полетела морковка. — Ты называть это стряпней?

— Ладно, ты прав, — прорычала она в ответ. — Он любит твое кулинарное искусство.

— Вот так лучше.

— Значит, договорились?

— Нет.

— Черт возьми, Джо! Мне нужна твоя помощь. Он пристально рассматривал ее.

— Твой язык, он тебя приводить к неприятностям. И я не помогать тебе завоевать другого мужчину, когда у тебя есть уже один — очень хороший.

— Он мне нужен не для себя, — в отчаянии призналась она. — Это для Тора. Я пытаюсь уломать этого человека стать клиентом Тора.

— А-а, тогда я понимать. Клиент для твоего мужа.

Она опустила голову.

— Если ты не сделаешь этого для меня, он недолго останется моим мужем. — Она бросила на Джо взгляд сквозь опущенные ресницы.

— Ты лгать очень плохо, сага, — пробормотал он. — Ты не заслуживать Торсен. Он хороший человек. Он мне нравиться.

— Мне он тоже нравится, — полным раскаяния голосом согласилась она. — И ты прав — я его не заслуживаю.

Джо издал страдальческий вздох.

— Я это делать, и, может быть, это помогать тебе найти свое кольцо?

— Да. — Господи, как же она на это надеется!

— Ладно. Мы договориться. — Он снова посмотрел на нее и помахал перед ее носом морковкой. — Но ты находить кольцо быстро, capito?

Она усмехнулась.

— Еще как capito!

— Я бы сказала, что весь стан разделился на два лагеря. Райнер последние десять дней говорит только о том, как тебя убить. Аларик и Соня взяли твою сторону. А Top… — Глаза Джордан замерцали загадочным блеском, и она намеренно не закончила фразы.

— Ты предлагаешь мне выпрашивать у тебя продолжения — или все-таки скажешь, что сказал Тор?

— Тор не произнес ни слова. Андреа вздохнула, нисколько не удивляясь. Она ожидала чего-то подобного.

— А ты?

Джордан устроилась в кресле поудобнее и скорчила гримасу.

— Если честно, мне хотелось просто вопить! Как ты могла продать свое дело вот так, даже не предупредив его?

— Я…

— Мне казалось, что ты его любишь.

— Это правда…

— Если бы ты продала Рынок Константина, но оставила ему контракт с Милане, тогда другое дело. Но ведь это не так!

Андреа снова вздохнула.

— Не так.

— Ну и почему? — Подруга посмотрела на нее умоляющими глазами. — Почему ты это сделала?

Она хотела объяснить все Джордан. Пусть хоть один человек на свете поймет, почему она так сделала, что ее толкнуло на продажу.

— Я задолжала очень много денег банку. И пришло время платить, — сказала она бесцветным голосом. — Единственное, что я могла сделать, чтобы расплатиться, — это продать рынок. Без контракта с Милане я не смогла бы продать свое дело за такую сумму, которая позволила бы мне расплатиться.

Джордан смотрела на нее изумленными глазами, прижав к животу руку.

— Господи помилуй! Тор знает? Андреа покачала головой.

— Его это, кажется, не интересовало.

— А ты ему не рассказала? Андреа! Торсены помогли бы тебе. Тебе нужно было только попросить. Андреа упрямо сжала губы.

— Я знаю.

Маленькая брюнетка вздохнула.

— Эта твоя чертова гордость! Я всегда знала, что она доведет тебя до неприятностей. Неужто в самом деле тебе так трудно принять их помощь?

— Да, трудно. — Она заговорила захлебываясь:

— Неужели ты не понимаешь? Наши отношения постоянно основывались только на этом. Одна неприятность следовала за другой — и Тор вытаскивал меня отовсюду.

— Ну и что тут плохого?

— Я не хочу, чтобы он оставался со мной лишь из-за деловых проблем. — Она закрыла глаза и крепко сцепила руки. — Я хочу, чтобы он оставался со мной, потому что любит меня.

Джордан пристально взглянула на нее.

— Ты считаешь, что он думает только о бизнесе, не так ли? Ты считаешь, что он женился на тебе лишь из-за Рынка Константина?

— Я точно знаю, что это так.

— А я не верю. И никогда не верила. Я думаю, он тебя любит. Я думаю, что неприятности у тебя на рынке просто предоставили ему прекрасный предлог, Как Андреа хотела поверить в ее слова! К сожалению, правдой от них и не пахло.

— Я знаю, что он женился на мне из-за контракта с Милане. Мне такой расклад не нравился, но я согласилась на замужество, приняв это за факт.

— А теперь? — спросила Джордан, беспокойно ворочаясь в кресле.

Голос Андреа осел от нахлынувших чувств.

— Теперь я понимаю, что люблю его — и что не стану жить в браке без любви. Если бы я попросила Тора помочь мне с финансовыми проблемами — это заставило бы его продлить вынужденную связь со мной. Я не могла допустить этого. Не желаю сохранять брак только ради бизнеса.

Джордан вскинула руки вверх.

— Гордость. Тебя душит гордость.

— Называй как хочешь. Если Тор надеется на настоящий брак, он должен меня любить, а не оставаться со мной вынужденно. Я не собиралась использовать рынок, чтобы прилепиться к мужу. И не позволю бизнесу определять мои отношения с мужем.

На губах Джордан заиграла таинственная улыбка.

— А ты когда-нибудь говорила это Тору? Возможно, тебя удивил бы его ответ. Андреа отбросила с лица локон.

— Мы это один раз обсуждали. Он признался, что не женился бы на мне, если бы не Рынок Константина. Я бы сказала, довольно ясный ответ.

Джордан казалась изумленной. Потом брови ее сошлись.

— Где твое кольцо? — отрывисто спросила она, прижимая руку к животу. — Где твое кольцо?

— Я оставила его у Тора.

— Забери его, — настаивала Джордан. — Ты кое-чего не знаешь… — Она вдруг коротко вздохнула и замолчала.

Андреа подбежала к подруге и бросилась рядом с ней на колени.

— Джордан, малыш? Та слабо усмехнулась, — Интересно, я не забыла тебе сказать, что у меня схватки?

— Забыла. — Андреа старалась успокоиться. — И давно?

— С самого утра. Мне казалось, что времени предостаточно. У Райнера сегодня несколько деловых встреч… — Она заморгала и горестно пожала плечами.

— Поэтому ты не захотела его беспокоить. Бизнес. Всегда в этой семье бизнес на первом месте, — пробормотала Андреа. — Давай поднимайся. Поедем в больницу. В какую?

— Северо-западную. Ты знаешь дорогу?

— Знаю.

— Позвони Райнеру. Он может нас встретить… — Она снова охнула, ухватившись за живот. — Твое кольцо. Верни кольцо.

Андреа подставила руку подруге и помогла ей подняться.

— Почему это сегодня всех волнует мое кольцо? Забудь об этом чертовом кольце. Сначала нужно решить главное.

Джордан отшатнулась от нее.

— Обещай мне вернуть кольцо — или я никуда не пойду.

Она часто слышала о странностях беременных женщин, и сейчас этому нашлось доказательство.

— Обещаю. — В ответ на упрямый блеск ее глаз Андреа повторила с большей уверенностью:

— Обещаю. Может, пойдем?

— Пойдем. Но поспеши, верни кольцо, иначе я не получу свои грейпфруты.

— Извините. Райнера Торсена нет на месте. Вы можете поговорить с Тором Торсеном — или же оставить свое сообщение.

— Соедините меня с Тором.

— Кто его просит?

— Скажите ему, что это неотложное семейное дело, и соедините с ним. Сейчас же! — В ухе у нее прозвучало несколько гудков, а потом она услышала спокойный голос Тора. — Это Андреа, — быстро сказала она, — я в больнице.

— Что с тобой? В какой больнице? Я сейчас приеду.

Невозможно было ошибиться: в его голосе звучала тревога. Она крепко зажмурила глаза, отгоняя вспыхнувшую надежду.

— Дело в Джордан. У нее начались роды. Ты знаешь, где найти Райнера?

— Да. Я приеду сейчас же. — Он не повесил трубку и после короткой паузы спросил:

— Ты все еще будешь там?

Она смущенно засмеялась.

— Джордан заставила меня пообещать, что я останусь. Правда, я сильно сомневаюсь, что твой брат будет рад меня видеть.

— Я уж как-нибудь с ним разберусь. Не двигайся с места, поняла? Ее голос дрогнул:

— Мне нравится, когда ты сердишься.

— Тогда ты будешь просто в восторге от нашего следующего разговора, любовь моя.

Он повесил трубку, а Андреа прислонилась к стене. Они по крайней мере разговаривают. Пока что.

Не успел Тор повесить трубку, как телефон снова зазвонил.

— В чем дело? — рявкнул он.

— Тебе тоже здравствуй, но у меня в самом деле весьма интересные новости. Нет, ты только послушай!

— Не сейчас, Райнер.

— Ты только послушай…

— Звонила Андреа. Она в больнице с Джордан. У твоей жены начались роды.

— Лечу.

— Да, еще одно. — Голос Тора напрягся. — Если ты скажешь хоть одно неприятное слово моей жене — ты не жилец на этом свете.

Райнер хмыкнул.

— Не волнуйся, большой братец. Береги нервы. Скоро увидимся. Я стану отцом! — завопил он и бросил трубку.

Тор осторожно опустил трубку на рычаг и откинулся на спинку кресла. Сунув руку в карман, он дотронулся до обручального кольца Андреа и улыбнулся.

Скоро, очень скоро он поможет этой юной леди избавиться от своей пресловутой гордости, даже если ему придется содрать с нее эту гордость вместе с кожей.

Куда они все запропастились? — удивлялась Андреа в сотый раз. Она стиснула руку Джордан и взглянула на часы, висевшие в палате родильного отделения.

— Тор его найдет. Непременно найдет.

— Ты мне об этом сообщаешь каждую минуту. Я тебе верю. А сейчас дай мне сконцентрироваться на моем дыхании.

— Джордан? — Райнер влетел в комнату и одарил их улыбкой. В руках у него была охапка цветов. Он бросил их на край кровати и крепко обнял жену. — Как моя Валькирия? — прошептал он любимое им прозвище.

— Твоя воительница занята дыханием, викинг. Ты вовремя появился.

Он оглянулся через плечо на Андреа.

— Задержись-ка на секунду, — окликнул он ее, прежде чем она вышла из палаты. — У меня кое-что есть для тебя. — Он вытащил из кучи цветов букет белых роз.

Андреа недоуменно уставилась на него.

— Для меня? Не понимаю.

— Здорово у тебя получился этот невинный взгляд. — Он хмыкнул, потом схватил ее в объятия и ликующе закружил по комнате. — Еще одно слово — и я тебя отпущу. Пирожные!

Она широко раскрыла глаза.

— Ты знаешь! А Тор?

— Пока нет. Я подумал, что тебе будет приятно самой ему рассказать. — Он проводил ее до двери. — А теперь извини, но мы собираемся родить ребенка.

— Это я собираюсь родить ребенка, — прорычала Джордан. — И когда все закончится, пусть здесь будут грейпфруты, а то я не знаю, что сделаю!

Андреа сморгнула слезы.

— Я… я… не могу ничего обещать. Но постараюсь. Счастливо. — Она с трудом добралась до комнаты ожидания, села в кресло и стала ждать, как и требовало название комнаты.

Тор появился, когда она уже начала терять терпение.

Она вскочила на ноги. Поскольку нападение — лучшая защита, пришлось воспользоваться этой тактикой.

— Тебе потребовалось слишком много…

— Ты хотела сказать, что я получил слишком много. Теперь твоя очередь получать.

— Прекрасно. Начну с кольца. — Она протянула вперед ладонь. — Положи его сюда.

— Ты имеешь в виду вот это? — Тор полез в карман и достал ее обручальное кольцо. — Забудь о нем.

Она попыталась зайти с другой стороны:

— Я бы хотела получить мое кольцо. Он подбросил его и поймал.

— Еще чего.

Она стиснула зубы, стараясь не прислушиваться к голосу гордости, нашептывающей ей прямо на ухо.

— Пожалуйста, Тор, не мог бы ты вернуть мое кольцо?

Он положил, его в карман и покачал головой.

— Пока нет.

— Ты… ты хочешь, чтобы я тебя умоляла? — выдохнула она.

— Это было бы очень мило. — Он засмеялся, увидев выражение ее лица. — Но нет, не хочу. Она пристально уставилась на него.

— Ты хочешь услышать извинения? Чего ты хочешь?

Его смех замер, синий взгляд стал яростным.

— Объяснения — и тебе это чертовски хорошо известно. Мне хочется услышать объяснение насчет Рынка Константина, и еще мне хотелось бы знать, почему тебе понадобилось забрать кольцо.

— Объяснение займет какое-то время, — сказала она, пытаясь как-то отвертеться. Однако это не помогло.

— У меня свободны весь день и вся ночь.

— Извините меня, ребята. — На пороге комнаты появился Райнер, переводя взгляд с одного на другого и расплываясь в широченной улыбке.

— Ты в конце концов вспомнил, что не худо бы услышать объяснение? — завелась Андреа, не обращая внимания на Райнера. — А раньше не мог? Ты позволил мне уйти из своего дома и даже не подумал остановить меня.

— Может быть, вам будет интересно… — снова попытался вклиниться Райнер.

— А что я должен был сказать? Ты сняла кольцо и исчезла. На такое трудно найти возражения.

— У нас девочка…

— Ну а если просто сказать «не уходи»?

— Семь фунтов, девять унций.

— По-твоему, это что-нибудь изменило бы?

— Волосы цвета помидора…

— Кое-что все-таки изменило бы! — взвилась Андреа. — Перевернуло бы весь мир.

— Валери. Мы ее назвали Валери. Понимаете? Валькирия, Валери. — Райнер окинул обоих взглядом и нахмурился. — Может быть, я помогу кое-что прояснить. Ты сказала, зачем ты продала Рынок Константина?

— Точно, зачем ты его продала?

Райнер слегка подтолкнул Андреа локтем.

— А ты скажи: «Потому что…» и так далее.

— Потому что — и так далее. — Легкий толчок сменился более ощутимым. — Ладно, ладно. — Она взглянула на Тора. — Я не могла позволить бизнесу и дальше стоять между нами. Если мы останемся вместе, я хочу, чтобы это случилось по личным причинам, а не ради бизнеса.

Тор медленно провел рукой по волосам — и вдруг взорвался:

— Ты продала рынок, чтобы убедиться, что я тебя люблю?

Она неуверенно подняла на него глаза.

— Э-э… а что, разве нет? — Она обратила взгляд на Райнера. — Кажется, сам-то он убежден, что «нет», верно?

— Мне так показалось. Тор стиснул зубы.

— Ты хочешь доказательств? Прекрасно. Я предоставлю тебе доказательства. — Он схватил ее за руку и потащил из комнаты. — Мои поздравления, Райнер. Девочка, говоришь? Передай Джордан, что ее грейпфруты появятся завтра.

— Ты знал о нашем споре? — прохрипела Андреа.

— Знал. — Он бросил на нее тяжелый взгляд. — Больше ни единого слова до тех пор, пока мы не приедем домой. А вот тогда тебе лучше всего заговорить — и побыстрей.

Не успели они переступить порог, как из нее хлынул словесный поток.

— Я оказалась должна банку уйму денег, — сказала она, робко семеня в гостиную. — Они прислали извещение. Мне нужно было либо продать рынок, либо просить у Торсенов вернуть за Константина кредит.

— И ты предпочла не просить. Она, вздохнув, кивнула.

— И я предпочла не просить. Тор, мне нужно было заплатить больше двухсот тысяч долларов. Он не сумел скрыть свое потрясение.

— Двести тысяч… Как это могло случиться? — Глаза его сузились, в них вдруг промелькнуло понимание. — Ник не был таким уж блестящим бизнесменом, каким мы его считали, верно?

— Да, — признала она. — Он сильно рисковал. Играл наудачу, чтобы победить конкурентов. Очень долго ему везло. Но в последние два года все изменилось.

Тор потер ладонью подбородок.

— И это объясняет тот факт, что он так охотился за Торсенами. Я никогда не мог понять, что же его заставило сделать тебя частью сделки.

Она тоже думала об этом. Должно быть, Нику нелегко приходилось, раз он использовал ее таким образом. Но смысл в этом был. Она подошла к Тору и положила ладонь ему на руку.

— Ты понимаешь? У меня просто язык не повернулся, чтобы попросить тебя помочь с этим кредитом. Слишком он велик. Джордан говорит, что это гордость. А я говорю, что это элементарный здравый смысл. Рынок Константина того не стоил. Да и контракт с Милане — во всяком случае, я так считаю.

Он не оттолкнул ее руку. Напротив, нежно приподняв ей подбородок, погладил щеку, потрепал волосы.

— Но ты приняла решение, не посоветовавшись со мной. Почему?

Она задрожала от его ласки, но постаралась взять себя в руки.

— Потому что я думала, что ты не согласишься. Потому что ты улаживал за меня все мои проблемы, и я решила, что пора уже самой взяться за дело. Потому что… — Она закрыла глаза и наконец сказала всю правду:

— Потому что я устала от того, что бизнес всегда стоит у тебя на первом месте. Это эгоизм с моей стороны, я знаю, но мне хотелось хоть раз в жизни быть первой.

— Ты и есть первая. — Она покачала головой, и он подтвердил, теперь уже более настойчиво:

— Это правда. Наверное, ты заметила, — что я перво-наперво сделал — поскорей потащил тебя к алтарю. И взял тебя в жены при стольких свидетелях, сколько поместилось в церкви. Мне хотелось привязать тебя так крепко, чтобы ты даже и в мыслях не пыталась освободиться от этого замужества.

— А как же Рынок Константина? Ты ведь мне говорил, что, если бы не бизнес, ты бы на мне ни за что не женился.

— Это было больно, не правда ли?

Она кивнула, слезы повисли у нее на ресницах.

— Да, больно.

Он нежно провел пальцем по ее щеке.

— Я просил тебя выйти за меня замуж год назад. Что ты ответила? Она оцепенела.

— Я…

— Ты в конце концов отказала, помнишь? Если бы не проблемы на Рынке Константина — ответ был бы таким же. Мне пришлось прибегнуть к шантажу. Я так и сделал. Использовал все доводы, которые только пришли мне в голову. Я так сильно хотел тебя! — (Она не могла сомневаться в его искренности.) — Но ты все еще не сказала мне, почему ты просишь обратно свое кольцо. Слезинка скатилась по ее щеке.

— Я прошу кольцо обратно, потому что люблю тебя. Он полез в карман и достал кольцо.

— Посмотри на него.

Помня, насколько Джордан была требовательна, она внимательно разглядела кольцо. Наконец обнаружила надпись.

— Я никогда не видела этого раньше. — Она облизнула губы и подняла на него глаза. — «Forst Kjcerlighet…» Что это означает?

— Сначала любовь. — Он снял свое кольцо и подал ей. — А на моем — продолжение: «… siden arbeid». Потом бизнес.

Андреа закрыла глаза, рыдания сотрясли ее хрупкое тело. Он схватил ее на руки.

— Я люблю тебя, моя гордая-прегордая жена! Всегда любил и всегда буду любить.

Она склонила голову ему на плечо и крепко прижималась к нему, пока он нес ее в спальню.

— Добро пожаловать домой, — шептал он ей на ухо. — Надежда, помнишь? Той ночью, когда мы впервые любили друг друга, ты говорила мне, насколько она для тебя важна. Последние дни я жил только надеждой. И верой. Верой в то, что ты вернешься домой, ко мне. И уверенностью. Я был уверен, что ты любишь меня так же, как я люблю тебя. — Переступив порог спальни, он поставил ее на ноги. — И настойчивостью. Я был очень настойчив, потому что хотел добиться успеха там, где дело касалось тебя, любовь моя.

Она открыла глаза и потрясенно огляделась.

— О Top, — прошептала она. Везде были подвески — и ее, и новые. Они висели над кроватью, в каждом углу, на всех окнах. Комната была расцвечена огоньками — огоньками всех цветов радуги. А к каждой подвеске был прикреплен крошечный золотой молоточек. — Надежда и настойчивость, — прошептала она, вспомнив их первую настоящую брачную ночь.

Он сжал ее в объятиях.

— Непобедимые качества. Я люблю тебя. Не ради Рынка Константина. Не ради контракта с Милано. Только ради тебя самой.

Она вдруг вспомнила. Она ведь до сих пор не рассказала ему о контракте с буксирами. Ее руки обвились вокруг его шеи. Потом. Позже. Сейчас бизнесу придется подождать. У них есть гораздо более важные дела.

ЭПИЛОГ

— Это самые прекрасные грейпфруты, что я когда-нибудь пробовала! — воскликнула Джордан.

Андреа ухмыльнулась. Баюкая на коленях Валери, она нежно ласкала рыжие волосики.

— Поверь, я тебе проиграла с радостью.

— Кто хочет пирожное? — спросил Тор, внося огромное блюдо. — Это прислал Джо — подарок новоиспеченной мамочке и еще как подтверждение того, что он счастлив снова иметь Торсенов своими поставщиками.

— Вот, пожалуйста, я изо всех сил стараюсь заполучить для вас этот контракт с буксирами, соблазняю капитана Александра пирожными Джо — и что же? — пожаловалась Андреа. — Джек Максвелл и так собирался продлить контракт с Торсенами. Вот ловкач!

Тор откусил огромный кусок пирожного.

— Он хитрый бизнесмен. Очень хитрый. Отказавшись включить контракт с Милане в продажный договор, он вынудил нас пересмотреть некоторые пункты. И это поставило его в более выигрышное положение.

Андреа вспомнила последний разговор с новым владельцем рынка. Она знала, что упустила тогда нечто важное — теперь ясно, что именно. Джеку нелегко было умолчать о своих намерениях. Он ведь всегда такой искренний.

— И много ли он выиграл?

— Совсем немного. Разница небольшая. — Он задорно улыбнулся. — Во всяком случае, жену я по новой сделке не получил.

— Ты и в первый раз не получил, — фыркнула она насмешливо. — Если помнишь, я на ту сделку сказала твердое «нет»!

— Ну, теперь со всякими «нет» покончено. Ты обещала.

Она нахмурилась.

— Когда это я такое обещала?

— Не помнишь? Хочешь мне сказать, что ты даже не помнишь, что обещала мне перед пастором и тысячами свидетелей?!

— Свидетелей было сотни, а не тысячи. И я обещала любовь и веру, — парировала она. — Так-то.

— И защиту. И совместную жизнь. Мы уже обсуждали эти вопросы во время нашей брачной ночи. И еще — никаких «нет».

— Я никогда…

— Священник произнес эти слова на…

— Норвежском языке, верно?

— Точно. — Он подсчитал на пальцах:

— Любовь, вера, защита, совместная жизнь, никаких «нет» — и повиновение.

Она передала малышку Райнеру и, подойдя к Тору, встала перед ним подбоченясь.

— Я никогда не клялась тебе повиноваться. Никогда.

Top упрямо сжал губы.

— «Повиновение» где-то упоминалось. Я точно помню.

— Несомненно, — поддакнул Райнер.

— По-норвежски, — добавил Top. — Поэтому ты и не запомнила.

— Райнер всегда утверждает, что я клялась мыть посуду, — со смехом сказала Джордан.

— Здорово. Мне нравится, — поддержал Top. — И мыть посуду.

— Все? — спросила Андреа. — Любовь, вера, защита, совместная жизнь, никаких «нет», повиновение и мытье посуды. Это все?

Он встал и крепко обнял ее.

— Это все.

Андреа усмехнулась.

— Отрадно слышать. — Наверное, ей нужно будет выучить норвежский. Да, именно так она и сделает. А потом добавит парочку своих условий.

Он приподнял ей подбородок.

— Это все — пока я не вспомню что-то еще. Например, работать вместе до конца наших дней. Потому что с тобой бизнес всегда будет удовольствием…

Она хмыкнула.

— Причем удовольствие всегда будет на первом месте.

— Точно, любовь моя. Абсолютно точно.