Глава 9

— Никки, ты дома? — Ион смял в кулаке листок бумаги и гневно сверкнул глазами.

— Да, я здесь, — отвечала она, выходя из спальни в пеньюаре.

Жена выглядела настолько соблазнительно, что в любое другое время он немедленно подхватил бы ее на руки и отнес обратно в спальню. И они бы вновь до полного изнеможения предавались любви, а затем лежали бы на постели и тихо переговаривались. Но сейчас ему было не до этого.

— Оденься, — сказал он сухо, — нам надо поговорить.

Она томно улыбнулась и, кутаясь в халат, кокетливо спросила:

— А разве мы сможем говорить, если я буду надевать юбку?

— Это зависит от темы разговора, — отвечал Ион, откладывая газету и подходя ближе. Обняв жену, он жадно нащупал ее полные груди и задрожал от желания. Черт, как жаль, что именно сейчас он должен сообщить ей плохие новости. Сколько ни откладывай этот момент, настало время что-то предпринять, чтобы избежать катастрофы.

Поправив ее волосы, примятые воротником халата, Ион зажал одну из прядей в кулаке и поднес к губам. Каждый раз, когда он прикасался к Никки, ее ресницы начинали трепетать от возбуждения, а глаза дарили обещание все новых радостей. И никогда еще эти обещания его не обманывали!

Он нехотя выпустил ее из объятий, и она устремила на него недоуменный взгляд. Черт! — мысленно выругался Ион. Когда она смотрит на него с такой нежностью и доверчивостью, у него начинают пугаться мысли. Он уже знал, что Никки ничего не делает наполовину, и раз уж она однажды ему поверила, то полностью и беззаветно.

— Пойдем-ка выпьем кофе, — сказал он, подталкивая ее в сторону кухни.

— Кофе или чего-нибудь покрепче? — переспросила она, вскидывая бровь.

— Я бы предпочел покрепче, но мы ограничимся кофе. — Ион всыпал в кофеварку молотые зерна, добавил воды и нажал кнопку. — Даже можем добавить сахара…

— Итак, самое худшее случилось? — перебила его Никки.

— Да, случилось. — И он вернулся в комнату за газетой. Это была одна из самых низкопробных бульварных газетенок, заголовок одной из статей гласил: «Номинант премии ЛДБ обманул семью ради наследства!»

— Меня теперь уволят? — спокойно поинтересовалась Никки.

— Как ты можешь задавать такие вопросы? — возмутился Ион.

— А что? Ты обязан защитить репутацию «Международных инвестиций». Я все понимаю.

Она рассуждала так хладнокровно и логично, что ему захотелось схватить ее в объятия и — яростно поцеловать. Может, хоть это приведет ее в чувство? Но он только сунул руки в карманы и несколько раз прошелся взад и вперед, пытаясь справиться с закипающим раздражением.

— «Международные инвестиции» прекрасно переживут этот скандал и без благородных жестов с твоей стороны, — сказал он глухо.

— Но почему? Ведь мое увольнение немедленно всех успокоит. — Она упрямо вскинула подбородок. — Сейчас я оденусь и отправлюсь сдавать дела.

— Остановись, Никки.

— Нет-нет, я именно так и сделаю. Я понимала, чем все это кончится, когда отвергла грязный шантаж Таккера.

— Со дня нашей встречи это было самое разумное из всех твоих решений. Второе такое решение — довериться мне.

— Но это не твоя проблема, — продолжала настаивать Никки. — Я сама с ней справлюсь.

— Но ты же сама просила меня о помощи, разве не так? И я пообещал тебе заняться Таккером.

— Да, я знаю, что ты все сможешь сделать наилучшим образом.

Пораженный ее агрессивным тоном. Ион вскинул голову. С какой стати она устраивает трагедию?

— Что произошло после всех наших разговоров о доверии? — требовательно спросил он. — Или это были пустые разговоры?

Как он и надеялся, она мгновенно вспыхнула.

— Вовсе не пустые!

— Тогда доверься мне, черт бы тебя подрал! Я остановлю этого слизняка, даже если мне ничего больше не удастся сделать в жизни.

— Но ведь, пока ты будешь меня защищать, «Международные инвестиции» станут терять своих вкладчиков! И что ты скажешь своим клиентам? «Не верьте написанному, она, знаете ли, вовсе не обманывала своих родственников»?

— Разумеется, ты никого не обманывала! — загремел он, после чего в комнате повисло молчание. Наконец кофейная машина глухо громыхнула.

— Благодарю за поддержку. — Никки сухо рассмеялась.

— Не за что. — Ион наполнил три чашки и две из них машинально поставил перед Никки. Затем пристально взглянул на нее и задумался над тем, как подать ей следующую порцию новостей. — Послушай, любовь моя…

Но она даже не подняла головы, медленно размешивая сахар.

— Что-нибудь еще?

— Боюсь, что да. — вздохнул Ион.

— Рассказывай, — равнодушно сказала она, быстро глотнув кофе.

— Комитет по присуждению премии ЛДБ потребовал, чтобы ты предстала перед ним и объяснилась. После чего они решат, стоит ли оставлять тебя в числе номинантов.

— Когда?

— В девять утра, в понедельник.

— То есть через три дня. — Она закусила нижнюю губу. — Скажи, зачем им это? Или я задаю глупый вопрос?

— Они отказались объяснять… Впрочем, мы же с тобой знаем, кто во всем виноват.

— Я не смогу этого сделать. Ион, — поразмыслив, сказала Никки. — Я не могу подвергать свое прошлое публичному обсуждению. Ты же сам знаешь, каких душевных сил мне стоило рассказать обо всем тебе, — Ион уловил в ее голосе панические нотки, — к тому же ведь я их не знаю, и они все равно ничего не поймут.

— А мы заставим их понять!

— Мы?

— Я буду там рядом с тобой.

— Ты это серьезно? — нерешительно переспросила она, и в глазах ее вспыхнул огонек надежды.

— Разумеется, ведь ты моя жена. Более того, я просто не разрешу тебе заниматься этим делом в одиночку.

Никки уронила ложечку и закрыла лицо руками. Ион поставил чашку на стол и, заставив жену подняться, заключил ее в нежные объятия.

— Ну, вот, — заговорил он с мягкой усмешкой, — а один знающий господин уверял меня, что такие женщины, как ты, предпочитают плакать в одиночестве. Однако я ни за что не оставлю тебя одну — ни сейчас ни после. Если, разумеется, ты сама меня не прогонишь.

— Я никогда этого не сделаю, потому что теперь больше всего на свете боюсь остаться одна, — тихо призналась Никки. — Пожалуйста, обними меня покрепче.

— Любовь моя! — Он поцеловал ее, и оба они замерли, на какое-то время позабыв обо всем. — Я никуда от тебя не уйду, — наконец повторил Ион, отрываясь от ее губ.

— Но я все равно боюсь.

Тогда он принялся нежно укачивать жену в своих объятиях, целуя ее волосы, лоб, нос, щеки… Она опустила голову на его плечо — такая хрупкая и уязвимая. Только в его объятиях она могла обрести чувство уверенности и защищенности. А потом он поднял ее на руки и понес в спальню. Понедельник наступил очень скоро. Никки долго мучилась, выбирая, что ей надеть на заседание комиссии «инквизиторов», как называл их Ион. Когда она наконец вышла из спальни, муж отрицательно покачал головой.

— Слишком мрачный, — заявил он, глядя на ее строгий черный костюм. — К тому же это может создать впечатление, что ты чувствуешь себя виноватой.

— А что, по-твоему, я должна надеть — свадебное, платье? — возбужденно возразила Никки. — Я смогла выбрать только это.

— В таком случае позволь мне. — С этими словами Ион скрылся в спальне и через несколько минут вернулся, держа в руках элегантный костюм цвета слоновой кости и шелковую блузку. — Надень это, и не забудь украшения.

— Ты серьезно? — изумилась Никки. — Но ведь это совсем не деловая одежда. Последний раз я надевала его на Пасху.

— Прекрасно, значит, при первом же взгляде на тебя они сразу подумают: «Невиновна». И это мигом решит все дело.

— Но ты забываешь, что я и в самом деле ни в чем не виновата.

— Я ничего не забываю, — самым серьезным тоном заявил Ион, поворачиваясь к жене. — И как только члены комиссии увидят тебя и услышат, что ты им скажешь, у них не останется никаких сомнений. Надевай костюм и оставь волосы распущенными.

— Что-нибудь еще?

— Да. — И он пристально осмотрел Никки с головы до пят — Не забудь надеть шелковое кружевное белье, а также сексуальные чулочки со швами сзади и подвязками.

— Чтобы члены комиссии сразу решили, что я невиновна? — подбоченясь, спросила Никки.

— Нет. — Ион поцеловал жену. — Это все для меня. Они лишь будут гадать, что на тебе надето под костюмом, а я буду знать наверняка.

— Ты невозможен, — не в силах подавить улыбку, сказала она. Все-таки замечательно иметь мужем человека, который даже в самый тяжелый момент может заставить тебя улыбнуться. Наверное, он никогда не перестанет ее удивлять.

— Пусть это останется нашим маленьким секретом, — продолжал Ион. — Как только я начну терять самообладание, мне будет достаточно вспомнить о твоих чудесных подвязках. Это направит мои мысли в другую сторону и позволит сдержать раздражение.

— С тобой все ясно, а о чем думать мне, если я начну утрачивать самообладание?

— А ты думай о том, во что одет я, — шепнул Ион, наклоняясь к ее уху и целуя Никки.

— А у тебя еще есть что-то, чего я не видела? — озорно улыбаясь, спросила она.

— Вполне возможно… — И он сладострастно усмехнулся. — Но я ничего тебе не скажу — все поймешь после этой встречи.

— Ага, ты хочешь заставить меня мучиться догадками? Нечестно! — запротестовала Никки.

— Это мой любимый метод, — признался Ион. — Как только тебя охватит паника, ты сможешь отвлечься, подумав о том, что ожидает тебя сегодня вечером.

— И ты полагаешь, это меня успокоит? — Если бы Ион только знал, как он ее возбуждает! Глядя на него, касаясь его, слыша его хрипловатый мужественный голос, она начинала испытывать неистовое желание.

— Во всяком случае, это позволит тебе отвлечься. — И он ласково похлопал ее пониже спины. — А теперь иди одевайся, я приготовлю завтрак.

— Сегодня утром мне, пожалуй, потребуется только одна чашка кофе, — сказала Никки и, за — метив удивленный взгляд, мужа, пояснила:

— Я и так достаточно взвинченна, чтобы еще прибегать к помощи кофеина.

— Ты не просто Красивая, но еще и умная женщина. Исключено, чтобы мы проиграли.

Эти слова заметно ее успокоили. Она переоделась, они позавтракали, а затем спустились вниз, где их, уже ждало такси. Через пятнадцать минут машина домчала их до комплекса зданий, в одном из которых заседала комиссия по присуждению премий ЛДБ. И лишь когда они вошли в лифт, Никки вновь заволновалась. К ее удивлению, судя по лицу Иона, он тоже испытывал волнение. Не обращая внимания на других пассажиров лифта, он взял ее за руку.

— Белые? — спросил он.

— Что?

— Ты надела белые подвязки?

Она вспыхнула и, смущенно оглядевшись по сторонам, прошептала:

— Цвета слоновой кости, с розовыми кружевами.

— Как это прекрасно, — заметил он, мечтательно закрывая глаза.

— Боксерские? — в свою очередь поинтересовалась Никки.

— Не скажу.

Представив себе Иона, который направляется к постели в плотно обтягивающих боксерских трусах, она так развеселилась, что нервно хихикнула. Двери лифта распахнулись, и Ион повел жену по коридору, держа ее за руку.

— Сохраняй уверенность и самообладание, — на ходу напомнил он.

— О'кей, — согласилась она. — И все-таки я никак не могу догадаться — ты в узких плавках, что ли?

— Нет.

— Чем могу быть вам полезна? — приветливо улыбаясь, спросила сидевшая за стойкой секретарша.

— Мистер и миссис Александер прибыли на заседание комитета по номинациям.

— Прекрасно, вас уже ждут. Пожалуйста, следуйте за мной, — И она проводила их до двойных дверей.

И тут Никки внезапно осенило. Она удержала Иона за руку и, округлив глаза от ужаса, тихо спросила:

— Неужели ты сегодня вообще ничего не надел?

— Ты так думаешь? — подмигнул он, раскрывая двери и входя в зал заседаний. — Будь внимательна, представление начинается…

В зале находилось пять человек — трое мужчин и две женщины. Когда Никки и Ион вошли, все члены комиссии обернулись в их сторону. Высокий, грубоватого вида человек, чем-то похожий на Иона, приблизился к ним.

— Председатель комиссии Билл Уэст, — представился он, пожимая им руки. Мы не ожидали, что вы будете сопровождать свою жену, мистер Александер.

— Да, я понимаю, но, как видите, я здесь. Надеюсь, вы не станете возражать против моего присутствия?

— А если бы я вздумал возражать, вы бы удалились?

— Нет.

— В таком случае нет смысла поднимать этот вопрос, — сухо заметил Билл. — Оставайтесь, пожалуйста, однако помните: обвинения предъявлены вашей жене, поэтому на все вопросы должна отвечать только она.

— Мы явились сюда по вашему требованию, чтобы отвести голословные обвинения в адрес моей жены. Я не буду вмешиваться до тех пор, пока ситуация не потребует моего вмешательства, — холодно заявил Ион, глядя в глаза собеседнику. — Надеюсь, мы с вами понимаем друг друга. Вы со мной согласны? — Да, мы прекрасно понимаем друг друга. — И председатель сделал приглашающий жест в сторону длинного стола, за которым уже сидели остальные члены комиссии. — Устраивайтесь поудобнее. Хотите кофе?

— Если можно, три чашки: две с сахаром, одну — без, — попросил Ион, после чего подвел Никки к дальнему концу стола и помог ей сесть.

— Я не хочу кофе, — прошептала она, опускаясь на стул.

— Знаю, — тихо отвечал Ион. — Но я сделал это специально, чтобы сразу поставить этого типа на место.

— Благодарю. Будем надеяться, что это подействует и они не станут ко мне придираться. — Она скрестила руки на коленях. — Кстати, я говорила тебе о том, что надела пять предметов нижнего белья?

Быстро взглянув на мужа, Никки поняла, что он, как она и ожидала, принялся мысленно перебирать предметы ее туалета, гадая, чего там не хватает. Прекрасно, а она пока что сможет поговорить с членами комиссии.

— Ваш кофе, — сказал Билл. Секретарша поставила перед ними чашки и сахарницу. — Ну что, мы можем начать?

— Ты готова, Никки? — спросил Ион.

— Да.

Билл отошел к другому краю стола, присоединившись к остальным членам комиссии.

— Сразу хочу принести наши извинения, миссис Александер, за причиненное беспокойство, — официальным тоном заявил он. — Но, к сожалению, мы вынуждены прояснить все обстоятельства вашего дела, поскольку номинанты на премию Лоуренса Д. Баумана должны быть выше всяких подозрений. Таково требование тех компаний, которые берут на работу наших кандидатов. А вы, вероятно, знаете, что даже быть кандидатом — это прекрасная рекомендация для трудоустройства.

— У меня уже есть прекрасная работа, которой я очень горжусь, — ответила Никки, краем глаза заметив улыбку мужа.

— И компания, где работает миссис Александер, полностью удовлетворена ее работой, — заверил он.

— Я понимаю, мистер Александер, — вздохнул Билл. — Мы хорошо знаем, какое положение занимают в деловом мире «Международные инвестиции», и ценим вашу поддержку. Тем не менее, ввиду серьезности обвинений, выдвинутых против вашей жены, мы вынуждены провести самую тщательную проверку, хотя нам это и не слишком нравится. Мы находимся под пристальным вниманием общества, и у нас нет иного выхода.

— Что вы хотите узнать? — утомленная этим долгим предисловием, спросила Никки, делая глоток и морщась оттого, что забыла подсластить кофе. Заметив ее гримасу. Ион тут же восполнил это упущение.

— У меня есть информация от одного человека…

— Тимоти Т. Таккера, — перебила Никки.

— Вы его знаете?

— Да. Он пытался продать моим дяде и тете свое… мягко говоря, изобретение. Когда я отсоветовала им иметь с ним дело, он стал угрожать, что придаст публичной огласке некоторые факты из моего прошлого.

— Расскажи им подробнее, — предложил Ион.

— Таккер также заявил о том, что не станет этого делать, если получит те пятьдесят тысяч долларов, на которые рассчитывал с самого начала.

Члены комиссии вполголоса посовещались, после чего Билл кивнул головой:

— Да, мы согласны с тем, что мистер Таккер мог руководствоваться предосудительными намерениями, однако мы должны выяснить, насколько правдива предоставленная им информация.

— Точнее сказать, вам нужны детали, — сухо заметил Ион.

— Именно. — Билл заглянул в свои записи и снова обратился к Никки:

— Брали ли вы деньги своих родственников, чтобы вложить их в ничего не стоящую недвижимость?

— Минуточку, — снова вмешался Ион, наклоняясь к жене и беря ее руки в свои. — Скажи им всю правду, — ласково предложил он. — Им нужны не объяснения, а признание.

— Ты хочешь, чтобы я им во всем призналась? — спросила она, сжимая его руку.

— Да, хочу. — И он ободряюще посмотрел ей в глаза, одним своим взглядом высушив ее слезы. Как она раньше могла думать, что от взгляда этих глаз веет холодной осенью? Какой же слепой она была! В зеленых глазах мужа — теплота и нежность ясного весеннего дня. — Доверься мне, — добавил он.

— Ты знаешь, как я тебе доверяю. — Никки взглянула на председателя комиссии и вспыхнула:

— Извините, но вы не могли бы повторить свой вопрос?

— Брали ли вы деньги своих родственников, чтобы вложить их в ничего не стоящую недвижимость? — нетерпеливо спросил Билл.

— Да.

Билл заметно удивился и вновь заглянул в свои записи.

— А брали ли вы ссуду в банке, чтобы совершить дополнительную покупку?

— Да.

После второго признания вопросы посыпались один за другим:

— И вы лишились этих денег?

— Да.

— И банк лишил вас права пользования этой собственностью, после того как вы просрочили очередной месячный взнос?

— И это было.

— А кредиторы выяснили, что оценка имущества была явно мошеннической и что оно отнюдь не стоит тех денег, которые вы взяли под его залог?

— Если быть точной, это имущество стоило примерно половину моего займа, — уточнила Никки.

Билл отложил ручку и раздраженно посмотрел на Никки.

— Ну, миссис Александер, у меня просто нет слов. Это все очень серьезные обвинения, а вы не отвергли ни одно из них!

— Да, мистер Уэст, я это прекрасно сознаю. Однако ваши вопросы вырваны из контекста. Вы позволите мне рассказать обо всех обстоятельствах этого дела? — Прошу вас.

Никки взглянула на одобрительно кивнувшего ей мужа, тяжело вздохнула и начала рассказывать:

— Восемь лет назад мои родители погибли…

Женщина, сидевшая слева от Билла, нетерпеливо пошевелилась.

— Смерть ваших родителей вряд ли имеет отношение к этому делу… — сказала она резким тоном.

— Послушайте, — возмутился Ион, — моя жена вежливо выслушала ваши вопросы и ответила на них; я полагаю, она имеет право рассчитывать на ответную любезность?

— Он прав, Клара, — согласился Билл. — Пусть расскажет нам свою версию событий. Извините нас, миссис Александер. Продолжайте, пожалуйста.

— Их смерть имеет самое непосредственное отношение ко всей этой истории.

Я уверена, вы понимаете, в каком положении оказалась наша семья. И дело не только в переживаниях. Мои родители ведали финансами нашего семейства. Поскольку в то время я изучала бизнес, то, естественно, после их смерти эта обязанность перешла ко мне. — Никки слабо усмехнулась:

— Я была молода, но очень самоуверенна и решила, что прекрасно со всем справлюсь.

— Я полагаю, мы все прошли через нечто подобное, — пробормотал Билл.

— Спасибо. В моем колледже преподавал профессор, к которому я всегда обращалась за советами. К тому времени, когда мне исполнился двадцать один год, он ушел с работы и занялся бизнесом.

— Инвестициями в недвижимость? — уточнил Билл.

— Да, причем именно теми инвестициями, из-за которых я вынуждена сидеть сейчас перед вами и отвечать на ваши вопросы.

— Позвольте внести некоторую ясность, — не выдержал Ион, — поскольку моя жена вряд ли захочет это сделать. В то время она была вынуждена материально поддерживать свою беременную младшую сестру, которая внезапно овдовела. Хотя родители Никки оставили им обеим страховку, этого было явно недостаточно.

— Да, это так, — кивнула Никки, — и именно поэтому я приняла предложение профессора Уаймана.

— Профессор Уайман? — переспросила Клара. — Уилберт Уайман?

— Да, хотя он предпочитал, чтобы его называли Берт. А вы его знали?

— Его знала моя дочь, — ответила Клара. — Продолжайте, прошу вас.

— Берт указал мне на недвижимость, которая, по его мнению, могла приносить гарантированный доход. Это был «Санрайз-центр». И при этом заявил, что дело настолько выгодное, что, если я откажусь, он сам купит его.

— И тогда вы обратились к своим родственникам за деньгами?

— Да, именно так я и сделала, — кивнула Никки. — Мы вложили в это дело все наши сбережения и даже те деньги, которые предназначались на обучение моих кузенов. — Неужели вы не понимали всю степень риска?

Повисла долгая пауза.

— С тех пор не проходило и дня, чтобы я не пожалела о том, что пошла на этот риск, — откровенно призналась Никки. — Однако нельзя делать деньги, не рискуя деньгами. Именно так мне и сказал Берт.

— А что было потом?

— Уже после того, как я приобрела это имущество, он явился ко мне с новым предложением. Берт убеждал меня взять ссуду в банке под залог приобретенного имущества.

— А что, по его мнению, вы должны были сделать с этими деньгами?

— Вложить их в то, что он называл краткосрочной сделкой. По его словам, в течение всего нескольких месяцев мы смогли бы получить большую прибыль. — Вспоминая о глупостях, совершенных в молодости, Никки задумчиво вертела в руках кофейную чашку. Она хотела было поднести ее к губам, но у нее так сильно задрожала рука, что она поспешила поставить чашку на поднос. — Конечно, мне бы следовало сообразить, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Позднее я узнала, что Берт дал взятку оценщику имущества, чтобы тот завысил стоимость «Санрайз-центра». В итоге банк дал мне ссуду, вдвое превышавшую стоимость этого центра.

— И что было с этими деньгами?

— Я выписала чек на имя Берта. — Никки попыталась улыбнуться:

— Чему меня только учили в колледже, не так ли?

— А затем Берт просто исчез с вашими деньгами? — вкрадчиво предположил Билл.

— Да.

— И что же вы тогда сделали?

Собравшись с силами, Никки постаралась ответить как можно спокойнее:

— Следующие семь лет я много и тяжело работала, научившись всему, что только возможно, чтобы никогда больше не попадать в подобные переделки. Постепенно я рассчиталась с долгами. В прошлом году, благодаря нескольким вполне законным инвестициям, мне удалось оплатить все счета.