Глава первая

«Мы могли бы быть братом и сестрой, — думал Крис, поглядывая на сотоварища-Герольда. — Может, даже близнецами…»

Тэлия сидела на Ролане легко и непринужденно — сказывалось то, что в течение ее стажировки на севере они большую часть времени проводили в седле. Посадка Криса была столь же раскованной — по той же причине. После столь долгой практики оба легко могли бы есть, спать… да, и, возможно, даже заниматься любовью, не сходя с седла! Первые две вещи они проделывали, и неоднократно. Третьего не делали ни разу — но Крису доводилось слышать сплетни о Герольдах, которые пробовали. Звучало не настолько интересно, чтобы ему действительно захотелось попытаться.

Они рассчитывали добраться до столицы и Коллегии ранним вечером, посему оба облачились в самую лучшую и чистую форму. Белые одежды Герольдов, предназначенные для полевой службы, шились из прочной кожи, но после восемнадцати месяцев в поле у Криса с Тэлией осталось только по одному более или менее приличному комплекту, и они берегли его для сегодняшнего дня.

— Значит, мы выглядим пристойно. И не более, — простонал про себя Крис, скорбно разглядывая левое колено. Кожаная штанина износилась настолько, что слегка замахрилась — что означало, что она приобрела склонность пачкаться. А уж на Белом грязь видна хорошо; после целого дня езды верхом форма обоих Герольдов слегка посерела. Может, на взгляд поверхностного наблюдателя и нет, но Крис заметил.

Тантрис сделал курбет, и до Криса вдруг дошло, что его Спутник с Роланом на пару хорохорятся.

— Нарочно, двуногий братец, — пришло мысленное послание Тантриса, окрашенное намеком на смех, — Раз вы двое такие жуткие оборванцы, мы подумали, что надо отвлечь от вас внимание. Когда мы так выкамариваем, на вас никто и не посмотрит.

— Спасибо — еще бы.

— Кстати, вы не могли бы сойти за близнецов: у ее волос слишком рыжеватый оттенок, и она чересчур мала ростом. Вот просто за брата и сестру — да. Хотя откуда у тебя голубые глаза…

— У меня в роду много голубоглазых, — ответил Крис с деланным возмущением. — И у отца, и у матери глаза голубые.

— Тогда, если бы вам захотелось быть братом и сестрой, вашей матери пришлось бы прятать в сундуке Барда, чтобы Тэлия получила карие глаза и вьющиеся волосы. — Тантрис сделал скачок и выгнул шею, лукаво скосив на своего Избранника сапфировый глаз.

Крис исподтишка еще раз глянул на свою стажерку и пришел к выводу, что Тантрис прав. Волосы Тэлии и в самом деле слишком отливали рыжим и вились, чтобы выйти «из той же корзинки», что и его прямые иссиня-черные пряди. И Тэлия еле доставала ему до подбородка. Но у обоих Герольдов были тонко очерченные, суживающиеся к подбородку лица — и к тому же одинаковая манера двигаться.

— Альберихова выучка. И Керен.

— Вероятно.

— Но ты смазливее ее. Что, впрочем, тебе известно. Крис от неожиданности расхохотался, и Тэлия вопросительно посмотрела на него.

— Дозволено ли будет спросить?…

— Да Тантрис, — ответил Крис, полной грудью вдыхая весенний воздух и посмеиваясь. — Дразнит меня за тщеславие.

— Как бы я хотела, — отозвалась Тэлия с ноткой зависти в голосе, — когда-нибудь смочь вот так говорить с Роланом.

— Радоваться надо, что не можешь. Ты избавлена от множества шпилек и подколок.

— Сколько нам еще до дома?

— Чуть больше часа. — Крис с явным удовлетворением оглядывал зеленеющий ландшафт, то и дело глубоко вдыхая пахнущий цветами воздух. — Ставлю серебряную монету, что знаю, о чем ты думаешь.

— Так много? — Хмыкнула Тэлия, поворачиваясь в седле, чтобы взглянуть ему в лицо. — Медяк был бы более уместен.

— Позволь уж мне судить. В конце концов, спросил-то я.

— Вот именно.

Несколько верст они проехали в молчании: Крису хотелось предоставить Тэлии возможность ответить, когда сама захочет. Тихий перезвон подуздных бубенцов и копыт Спутников по твердому покрытию Торгового Тракта звучали успокаивающей музыкой.

— Об этике, — сказала Тэлия наконец.

— Уф, что за серьезный предмет для размышлений!

— Думаю, да… — Тэлия явно вновь ушла в себя; глаза ее затуманились, и Крис кашлянул, чтобы снова привлечь ее внимание.

— Ты куда-то пропала, — мягко упрекнул он подпрыгнувшую от неожиданности Тэлию. — Ну, так ты говорила — этика. Этика чего?

— Моего Дара. Особенно его использования…

— Я думал, ты разобралась с этим.

— В ситуации опасности — да. В ситуации, когда в рамках нормального судопроизводства не существовало подходящего и справедливого наказания.

— Тому… что детей насиловал?

— Именно. — Тэлию слегка передернуло. — Мне казалось, я уже никогда не почувствую себя чистой после соприкосновения с его разумом. Но — что я могла с ним сделать? Приказать казнить? Это… было бы недостаточной карой за то, что он совершил. Заточить в тюрьму? Никуда не годится. И, как бы мне ни хотелось медленно разорвать его на куски, Герольды пытками не занимаются.

— Так что же ты все-таки с ним сделала? Я имею в виду, в подробностях. Раньше ты не хотела об этом говорить.

— Применила… что-то вроде приема душевного целительства, только навыворот; основой послужило то, что я — проецирующий эмпат. Не помню, как Деван это называл, но ты привязываешь к какой-то конкретной мысли другую мысль или набор чувств, который выстраиваешь сам. Затем каждый раз, когда такая мысль приходит человеку в голову, с ней приходит и то, чего хочешь ты. Как с Востелом — всякий раз, когда он думал, что сам виноват в случившемся, ему тут же приходило на ум то, что вложила в него я.

— А именно? Тэлия усмехнулась.

— «Ну уж в следующий раз я такого дурака не сваляю!» А когда он уже готов был сдаться от боли, то думал: «Но сегодня уже не так плохо, как вчера, а завтра станет еще лучше». Фактически, без слов — одни чувства.

— В данном случае чувства работали лучше всяких слов, — задумчиво пробормотал Крис, рассеянно отгоняя муху.

— То же самое сказал и Деван. Ну вот, я проделала нечто в таком роде с той… тварью. Взяла худшие воспоминания его падчерицы и привязала ко всем его мыслям о женщинах. И позаботилась о том, чтобы ему казалось, что жертва — он сам. Ты видел, что случилось.

Крис поежился.

— Он свихнулся. Просто рухнул с пеной у рта.

— Нет, он не сошел с ума. Просто сам себя запер в бесконечном повторении того, что я в него вложила. Достойная кара: он испытывает в точности то же, чему подвергал своих падчериц. Это справедливо, по крайней мере, на мой взгляд, поскольку, если он когда-нибудь изменит свое отношение к содеянному, то сможет освободиться. Конечно, тогда, — Тэлия скорчила гримасу, — он, вполне возможно, запляшет в петле за убийство старшей падчерицы. Закон запрещает казнить умалишенных, но не щадит тех, к кому вернулся рассудок. Наконец, то, что я сделала, должно удовлетворить его падчерицу, которая, в конечном счете, и есть та, кому я всем сердцем желаю выйти из всей передряги здоровой душевно.

— Так в чем же этическая проблема?

— То была стрессовая ситуация, ситуация опасности. Но этично ли, скажем, читать мысли людей во время заседаний Совета и действовать исходя из полученных сведений?

— Э… — Крис затруднился с ответом.

— Видишь?

— Давай подойдем к проблеме по-другому. Ты умеешь читать по лицам и движениям людей — нас всех этому учили. Ты бы колебалась, использовать ли такое знание на Совете или нет?

— Н-ну, нет. — Несколько мгновений Тэлия ехала молча. — Полагаю, решающим фактором должно стать не то, делаю ли я что-то вообще, а то, как я использую полученные сведения.

— По-моему, звучит разумно.

— Быть может, слишком разумно, — ответила Тэлия с сомнением. — Страшно легко дать разумное объяснение тому, что мне хочется делать… относительно чего у меня иной раз нет выбора. Ведь эмпатия — не то же самое, что чтение мыслей: мне необходимо активно блокироваться, чтобы защититься от людей. Они постоянно толкутся вокруг, тыча свои чувства мне в нос, особенно когда взвинчены. Крис покачал головой.

— Единственное, что я могу сказать — делай то, что в данный момент кажется тебе правильным. Вообще говоря, именно так все мы и поступаем.

— Истинно так, о мудрейший из мудрых…

Крис проигнорировал ехидство своего Спутника. Он собирался продолжить расспросы, но осекся, услышав топот лошади, скачущей во весь опор им навстречу: ударяясь о дорогу, копыта звенели — особенность, присущая только Спутникам.

— Там…

— Похоже на Спутника, да. И на полном галопе. — Тэлия встала в стременах, чтобы лучше видеть. — Светлая Владычица, что на сей-то раз?

Поднявшись на вершину холма, они увидели коня и всадника.

— Симри… — Уши Тантриса стояли торчком. — Худая. Должно бить, уже ожеребилась.

— Это Симри, — сообщил Крис.

— А значит, и Скиф, а поскольку, готова поспорить, она только что ожеребилась, они не на увеселительной прогулке.

Последний раз они видели Скифа — бывшего вора, ставшего Герольдом — чуть больше девяти месяцев назад, когда встретились с ним для промежуточного инструктажа. Симри весело провела время, резвясь с Роланом, и как она, так и ее Избранник упустили из виду почти сверхъестественную плодовитость рожденных Рощей жеребцов. Результат был предрешен — к вящей досаде и Симри, и Скифа.

Тэлия знала Скифа лучше, чем Крис: в студенческую пору они были настолько близкими друзьями, что дали клятву побратимства.

Так что Тэлия скорее, чем Крис, могла прочесть его мысли издалека.

Она заслонила глаза рукой, затем слегка кивнула.

— Ну что ж, это не несчастье; надвигается что-то серьезное, но не ЧП.

— Как ты можешь судить на таком расстоянии?

— Во-первых, нет волны эмоций. Во-вторых, если бы случилось что-то серьезное, Скиф выглядел бы абсолютно бесстрастным. Он кажется немного обеспокоенным, но причиной может быть и Симри.

Скиф заметил их и неистово замахал рукой, а Симри замедлила стремительный галоп. Зато Ролан и Тантрис прибавили шагу — к неудовольствию вьючных мулов.

— О, Гавани! Как же я рад видеть вас обоих! — Воскликнул Скиф, когда они оказались в пределах слышимости. — Симри клялась, что вы близко, но я немного опасался, что придется проехать пару часов, а мне страшно не хочется заставлять ее так надолго бросать малыша.

— Ты говоришь так, будто поджидал нас… Скиф, что случилось? — С тревогой спросил Крис. — Что ты тут делаешь?

— Ничего для тебя, а вот для нее — уйма новостей. Заметьте, все под строгим секретом: мы не хотим, чтобы стало известно, что ты предупреждена, Тэлия. Я улизнул потихоньку по поручению некоей удрученной дамы.

— Кого? Элспет? Селенэй? Что…

— Дай мне минутку, а? Я же пытаюсь все рассказать. Элспет попросила меня перехватить вас по дороге. Похоже на то, что Совет пытается выдать ее замуж, а она не в восторге от этой затеи. Она хочет, чтобы ты все знала и у тебя было время подготовить хорошие аргументы для завтрашнего заседания Совета.

Скиф развернул Симри, и они поехали дальше бок о бок.

— Алессандар сделал официальное предложение от лица Анкара. Куча преимуществ. Практически все в Совете «за», кроме Элкарта и Кирилла — и Селенэй. Они препираются уже два месяца, но серьезным положение стало около недели назад, и похоже, что Селенэй понемногу выдыхается. Потому-то Элспет и послала меня подстерегать вас; я уже три дня выскальзываю из города в надежде сцапать вас на подходе и предупредить о том, что творится. С твоей поддержкой Селенэй получает возможность наложить полное вето — либо чтобы отложить помолвку до тех пор, пока Элспет не закончит обучение, либо чтобы вообще отбросить эту идею. Элспет не хотела, чтобы кто-нибудь из впечатлительных советников узнал, что мы предупредили тебя, не то они могли бы надавить на Селенэй и решить все прежде, чем ты появишься.

Тэлия вздохнула.

— Значит, ничего не решено; хорошо. Я в состоянии достаточно легко с справиться с этим делом. Ты не можешь поехать вперед? Дать знать и Элспет, и Селенэй, что мы появимся к обеденному колоколу? Сейчас я все равно ничего не могу сделать, но завтра мы разберемся со всей путаницей на заседании Совета. Если Элспет захочет увидеть меня до того — я всецело в ее распоряжении; вероятно, она найдет меня в моих комнатах.

— Твое желание для меня закон, — отозвался Скиф. Все трое знали, что Скифу известен не один вход и выход из столицы и с территории Дворца. Он доберется куда быстрее маленькой кавалькады.

Путешественники замедлили шаг, приспосабливаясь к мулам, а Скиф послал Симри в сторону от дороги, наискосок, подняв за собой облако пыли. Крис и Тэлия продолжали путь, как ни в чем не бывало, но обменялись горестно-веселыми взглядами. Они даже еще официально не вернулись домой, а интриги уже начались.

— Тебя беспокоит что-то еще?

— Говоря попросту, — ответила Тэлия наконец, — Я нервничаю из-за возвращения домой — как кошка, которой предстоит вот-вот окотиться.

— Что вдруг? И почему сейчас? Самое худшее позади. Ты стала Полным Герольдом — последняя часть обучения окончена. Чего нервничать?

Тэлия смотрела по сторонам: на поля, на далекие холмы — куда угодно, только не на Криса. Теплый весенний ветерок, напоенный ароматом цветов, взъерошил ей волосы и сдул прядь или две ей на глаза, так что она стала похожа на встревоженного жеребенка.

— Я не уверена, что мне следует обсуждать это с тобой, — сказала она нехотя.

— Если не со мной, то с кем же? Тэлия испытующе посмотрела на Криса.

— Не знаю…

— Нет, знаешь, — возразил Крис, слегка задетый ее поведением. — Ты просто не уверена, что можешь мне доверять. Даже после всего, что мы пережили вместе.

Тэлия поморщилась.

— Обескураживающе точно. А я — то думала, что прямолинейность — мой вечный грех.

Крис возвел глаза к небесам в преувеличенной мольбе о терпении, щурясь от яркого солнца.

— Я Герольд. Ты Герольд. Тебе пора бы уже знать, что ты всегда можешь доверять другому Герольду.

— Даже когда мои подозрения вступают в противоречие с узами крови?

Теперь уже настала очередь Криса испытующе посмотреть на Тэлию.

— То есть?

— Твой дядя, лорд Орталлен.

Крис тихонько присвистнул и поджал губы.

— Я думал, ты оставила их еще год назад. Из-за одной небольшой стычки, которая произошла у тебя с ним из-за Скифа, тебе чудится, что Орталлен строит козни за каждым кустом! А ко мне и полудюжине других, которых я мог бы тебе назвать, он был очень добр, и он бесценный советник для Селенэй — как прежде для ее отца.

— У меня есть веские причины видеть его за каждым кустом! — ответила Тэлия с жаром. — Я считаю, что попытка устроить неприятности Скифу являлась частью долговременного плана, что он просто пытался изолировать меня…

— Зачем? Что бы это ему дало? — Крис был разочарован и раздосадован, поскольку ему уже не впервые приходилось защищать своего дядюшку. Не один его сотоварищ-Герольд утверждал, что Орталлен слишком властолюбив, чтобы ему можно было полностью доверять, а Крис всегда считал, что честь обязывает его защищать родственника. Он думал, что Тэлия давным-давно отказалась от своих подозрений, поняв их нелепость, и страшно разозлился, узнав, что ошибался.

— Не знаю, зачем, — в сердцах воскликнула Тэлия, стиснув поводья в кулаке. — Знаю только, что никогда не доверяла ему, с той самой минуты, как увидела. А теперь в Совете я буду равной Элкарту и Кириллу, получу решающий голос при принятии решений. Это может привести нас к более прямому конфликту, чем когда-либо раньше.

Крис сделал три глубоких вдоха и попытался сохранить спокойствие и рассудительность.

— Тэлия, ты можешь не любить Орталлена, но для тебя, сколько я мог видеть, никогда не составляло труда не позволять своим антипатиям влиять на принятие решений — а мой дядя очень благоразумный человек…

— Но я не могу прочесть его; ума не приложу, какие у него мотивы, не представляю, почему он должен испытывать ко мне враждебность — но знаю, что испытывает.

— Думаю, ты преувеличиваешь, — ответил Крис, по-прежнему держа раздражение в тугой узде. — Я уже как-то говорил, что он зол не на тебя — если допустить, что он в самом деле зол — а оттого, что, вероятно, чувствует себя уязвленным. Он рассчитывал занять место Таламира в качестве ближайшего советника Селенэй, когда Таламира убили.

— И упразднить роль Личного Герольда Королевы? — Тэлия яростно замотала головой. — Гавани, Крис, Орталлен же умный человек! Не может быть, чтобы он вообразил, будто такое возможно! Прежде всего, у него нет Дара. И я вовсе не преувеличиваю.

— Ну полно, Тэлия…

— Нечего говорить со мной свысока! Ты сам твердил мне, чтобы я полагалась на свое чутье, а теперь заявляешь, что на него нельзя полагаться, потому что оно говорит мне то, чему ты не желаешь верить?

— Потому что это глупость и ребячество, — фыркнул Крис.

Тэлия сделала глубокий вдох и закрыла глаза.

— Крис, я с тобой не согласна, но давай не будем из-за этого ссориться.

Крис проглотил готовые сорваться слова. По крайней мере, Тэлия не собиралась заставлять его отбиваться и дальше.

— Как хочешь.

— Я… я хочу другого. Я хочу, чтобы ты верил мне и полагался на мое суждение. Если это невозможно — что ж, но ссориться я не хочу.

— Мой дядя, — осторожно сказал Крис, пытаясь быть полностью справедливым к обеим сторонам, — очень любит власть. Ему не нравится уступать ее кому-то. Что само по себе, вероятно, служит причиной того, что он выказывает враждебность по отношению к Герольдам и к тебе в частности. Просто будь тверда и спокойна и не отступай ни на шаг, когда знаешь, что правда на твоей стороне. Он успокоится и смирится: как ты сама сказала, он не глуп. У него хватит ума не бороться, когда он знает, что не может победить. Друзьями вы не будете никогда, но сомневаюсь, что тебе нужно его бояться. Может быть, он и любит власть, но на первом месте для него всегда стояли интересы королевства.

— Мне бы твою уверенность. — Тэлия вздохнула, потом поерзала в седле словно стараясь изменить неудобное положение.

Крис начал было возражать, потом передумал и усмехнулся. Пожалуй, лучше было сменить тему.

— Почему бы тебе не побеспокоиться о чем-нибудь другом — например, о Дирке?

— Скотина. — Тэлия улыбнулась, увидев, что он над ней смеется.

— А как же. Уверен, что он скажет мне то же самое. Ну да ладно, самое лучшее, что можно сделать в таких случаях — предоставить всему идти своим чередом. Рано или поздно, а Дирк дойдет до кондиции — даже если мне придется самому его подталкивать!

— Скотина, к тому же бессердечная. — Тэлия шутливо надулась.

— Не сомневайся, — любезно отозвался Крис. — Я собираюсь вволю понаслаждаться, задразнивая вас до смерти.

Тэлия сдерживалась, заставляя себя сохранять спокойствие. Как она и сказала Скифу, прямо сейчас ничего нельзя было сделать. Перед тем, как занять утром место в Совете, она хотела выяснить еще кое-что — вроде того, ходят ли по-прежнему слухи о том, что она «злоупотребляет» своим Даром, чтобы манипулировать людьми. И если да, то кто их подогревает. Пытаться узнать, от кого они исходили изначально, было уже поздновато.

Когда они приблизились к внешнему городу, где, как всегда, бурлили толпы народа, Тэлия осознала, насколько обострился ее Дар Эмпатии. Встречный натиск эмоций был так силен, что ей не верилось, что Крис его не ощущает. Уже в который раз она пожалела, что ее Дар не включает в себя мысленной речи: каким утешением было бы иметь возможность посоветоваться с Роланом так же, как Крис с Тантрисом. Тэлия и забыла, каково жить в большом городе, а то, что — во время стажировки ее Дар вышел из-под контроля, сделало ее более чувствительной, чем она была, когда уезжала. Будет нелегко днем и ночью оставаться наглухо заблокированной, но из-за ее возросшей восприимчивости, похоже, придется. Тэлия ощутила проблеск утешения — ее подбадривал Ролан — и слабо улыбнулась, несмотря на тревогу.

По становящейся все более людной дороге они въехали во внешний город.

Он раскинулся за пределами древних оборонительных стен, разросшись в мирные годы, за которые успело смениться уже несколько поколений. Во внутреннем городе располагались лавки, лучшие трактиры и дома горожан среднего достатка и знати. Внешний же составляли мастерские, базары, дешевые постоялые дворы и таверны, а также дома поденщиков и бедноты.

Вокруг кипела шумная и веселая жизнь. Как и тогда, когда Тэлия впервые въезжала в столицу, на нее со всех сторон обрушились цвета, запахи и звуки. Тысячи вкусных ароматов из харчевен, трактиров и от лотков торговцев съестным смешивались с менее аппетитными запахами скота и отбросов.

На один краткий миг, пока она не укрепила щиты, натиск разнообразных эмоций окружающих людей грозил захлестнуть Тэлию.

«Ах, — подумала она покорно, — мне придется туго.»

Они продолжали путь сквозь буйство красок, суматоху, давку и сливающегося в какофонию уличного шума, но неразбериха вокруг была лишь слабым отражением царившего в душе Тэлии смятения.

Возле Северных Ворот обосновались кожевенники, и Тэлию с Крисом застиг врасплох клуб едкого черного дыма, вырвавшегося из чана неподалеку.

— Уф! — задыхаясь, вымолвил Крис, смеясь над слезами, навернувшимися им с Тэлией на глаза. — Теперь я вспомнил, почему мы с Дирком обычно делали крюк и въезжали в Сенные Ворота! Эх, ну да теперь уже слишком поздно!

Короткая остановка, которую они сделали, чтобы проморгаться, позволила Тэлии завершить начатое: сделать блокирование автоматическим. Там, в их секторе — когда она восстановила щиты — она обычно держала их опущенными, когда находилась наедине с Крисом. Блокирование требовало энергии, а ее у Тэлии тогда было в обрез. Теперь же она поставила на место предохранители, которые обеспечат, чтобы щиты оставались поднятыми, даже если она потеряет сознание — и почувствовала мимолетный прилив благодарности к Крису за то, что он заново переучил ее и показал правильный способ блокироваться.

Крис внимательно наблюдал за Тэлией, пока они пробирались сквозь толпы. Если она сорвется, то именно сейчас, под напором окружающих эмоций.

— А вот я бы не волновался.

— Гм, да, ну может, мне стоит попросите ее одарить тебя одной из тех эмоциональных затрещин?

— Нет, спасибо, я уже одну получил. Забыл? Ролан чуть не вышиб мне мозги. — Послание Тантриса приобрело серьезную окраску. — Знаешь, тебе, право, не следует дразнить ее Дирком. Любовь-судьба — не такая уж легкая штука, особенно когда влюбленные еще не признались в ней.

Крис в изумлении уставился на развернутые назад уши своего Спутника.

— Ты уверен? Я хочу сказать, у нее, конечно, налицо все признаки любви-судьбы, но, .

— Мы уверены.

— А ты, случаем, не знаешь, когда… — начал Крис.

— Дирк стал первым Герольдом, которого она увидела; Ролан думает, наверно, тогда.

— Так давно? Господь и Владычица, какая, должно быть, мощная связь… — Не закончив мысль, Крис в некотором ошеломлении продолжил наблюдать за Тэлией.

Приказчики и их хозяева весело орали друг на друга, перекрикивая грохот телег, визг детворы и рев животных. Хотя вся окружающая публика, похоже, не обращала на двоих Герольдов, пробирающихся сквозь давку, никакого внимания, проход перед ними, казалось, расчищался сам собой, а кое-кто приветствовал их улыбкой или взмахом шапки. Когда Крис и Тэлия въезжали в ворота, Страж отдал им честь: Стражи привыкли к приездам и отъездам Герольдов. Они углубились в туннель, ведший сквозь толстую, сложенную из серого гранита стену старого города, и шум на мгновение стих. Затем они вынырнули и оказались на более узких улочках собственно столицы. До вечерней трапезы оставался всего час, а улицы были так же полны народу, как и всегда на памяти Криса. Здесь было менее шумно, но не менее людно, чем во внешнем городе. Крис обнаружил, что после месяцев, проведенных среди маленьких городков и деревень, он сам заново дивится людской толчее и многоэтажным, теснящимся впритык друг к другу каменным домам. В течение многих месяцев перезвон бубенцов на уздечках Спутников был самым громким звуком, который они слышали; теперь же он совершенно потонул в окружающем гомоне.

Улицы шли по спирали: никто не мог напрямик добраться до Дворца — как и в большинстве старых городов, построенных с учетом соображений обороны. Крис вел кавалькаду по маршруту, который неуклонно закручивался внутрь, к центру. Когда они оставили позади торговые улицы и очутились в сердце столицы, застроенном жилыми кварталами, шум остался позади. Скромные купеческие дома постепенно уступили место более внушительным зданиям, принадлежащим состоятельным людям и знати; каждый из таких особняков отделяла от улицы стена с палисадником. Наконец путешественники добрались до внутренней, сложенной из бежевого кирпича стены, окружавшей Дворец и три Коллегии — Бардов, Целителей и Герольдов. Одетая в синее с серебром Страж у ворот задержала их на минуту, пока отмечала в списке ожидающихся. Относительно того, когда Герольд должен прибыть из поля, велся строгий учет — в случае, когда люди возвращались из дальних секторов, время прибытия рассчитывалось с точностью до двух-трех дней, если же сектор располагался поблизости — с точностью до часов. Список находился у Стража Ворот, так что, если Герольд запаздывал, кому-то становилось известно об этом, и можно было что-то предпринять, чтобы быстро выяснить причину.

— Герольд Дирк еще не вернулся? — мимоходом спросил Крис загорелую женщину-Стража, когда та сделала нужную пометку.

— Прибыл два дня назад, Герольд, — ответила она, сверившись с реестром. — Страж отмечает здесь, что он спрашивал о вас двоих.

— Спасибо, Страж. Приятного вам дежурства. — Крис усмехнулся и заторопил Тантриса в ворота, которые придержала для них женщина; Ролан последовал за ними по пятам.

Крис продолжал внимательно наблюдать за Тэлией; то, как она, держалась, вызвало у него прилив оправданной гордости. Прошедшие месяцы явились для нее сущим адом. Ее контроль над Даром зиждился исключительно на инстинкте, а не на правильном навыке — а никому такое и в голову не пришло. Слухи о том, что Тэлия использовала свой Дар, чтобы манипулировать людьми — хуже того, что она делала это бессознательно — подорвали ее душевное равновесие. Для нее не составило труда уловить, что и сам Крис не убежден в ложности слухов. А для того, чей Дар основан на эмоциях и кто и так зачастую неуверен в себе, результат неминуемо должен был стать катастрофическим.

Катастрофическим — еще мягко сказано. Тэлия утратила всякий контроль над Даром — который, к несчастью, ничуть не ослабел. Она потеряла способность блокироваться и» безудержно проецировала эмоции. Не раз она была на волосок от того, чтобы убить их обоих.

Нам просто повезло, что в самый худший период мы оказались засыпаны снегом в том Путевом Приюте. Мы остались наедине и пробыли отрезанными от мира достаточно долго, чтобы она смогла снова взять себя в руки.

А потом Тэлия снова столкнулась с теми же слухами — на сей раз они ходили среди простого народа. Нередко на нее смотрели с подозрением и страхом, и все же она ни разу не допустила осечки в исполнении своих обязанностей и не давала посторонним никаких оснований усомниться в том, что она спокойна, любезна и полностью владеет собой. На протяжении нескольких месяцев девушка давала представления, которым позавидовал бы и искусный актер.

Для Герольда умение при любых обстоятельствах сохранять эмоциональное равновесие жизненно важно. Это особенно относится к Личному Герольду Королевы, который ежедневно имеет дело с вспыльчивыми вельможами и придворными интригами. Тэлия такое равновесие утратила, но, пройдя через все испытания, смогла восстановить, и с лихвой.

Крису удалось встретиться с ней глазами и ободряюще подмигнуть; Тэлия на мгновение сбросила торжественную мину и сморщила нос.

Они миновали казармы Стражи и подъехали к черному железному забору, отделявшему «общественную» территорию Дворца от «частной», а также трех Коллегий. Здесь у ворот стоял еще один Страж, но в его задачу главным образом входило перехватывать Новоизбранных; Тэлии же и Крису он с ухмылкой махнул, чтоб проезжали. Отсюда наконец стал ясно виден гранитный массив Дворца с тремя огромными кирпичными флигелями и отдельные здания Коллегий Целителей и Бардов. Крис испустил счастливый вздох. Откуда бы ни был родом Герольд, его настоящий дом и семья находились здесь.

При виде Коллегии и Дворца на Тэлию нахлынуло теплое и радостное чувство — чувство подлинного возвращения домой.

— Они как раз въезжали в последние ворота, когда она услышала восторженный вопль, и навстречу им по мощеной кирпичом дорожке галопом понеслись Дирк и Ахроди. Соломенные волосы Дирка развевались во все стороны, словно некое до чрезвычайности растрепанное ветром птичье гнездо. Крис соскочил со спины Тантриса, Дирк кубарем скатился с Ахроди; они встретились и обнялись, как медведи, хохоча и хлопая друг друга по спинам.

Тэлия осталась сидеть в седле: при виде Дирка ее сердце болезненно сжалось, а теперь колотилось так, что ей казалось, что его удары должны быть отчетливо слышны. Тревоги, касавшиеся Элспет и придворных интриг, отступили куда-то на задний план.

Она наглухо заблокировалась, боясь, что что-то из ее чувств может просочиться наружу.

Внимание Дирка было прежде всего сосредоточено на Тэлии, а вовсе не на его друге и напарнике.

Дирк высматривал их весь день — говоря себе, что соскучился по обществу Криса. Он чувствовал себя, словно туго натянутая тетива, но не испытывал желания разобраться, почему так напряжен. Его реакция, когда он наконец их увидел, была совершенно незапланированной: бурно приветствуя Криса, Дирк дал выход долго сдерживаемым чувствам. Хотя он, казалось, не обратил внимания на Тэлию, он почти болезненно ощущал ее присутствие. Она сидела на Спутнике так неподвижно, что могла бы сойти за статую, и все же Дирк буквально ловил каждый ее вздох.

Он знал, что запомнит, как Тэлия выглядит сейчас, до мельчайших деталей. Каждый нерв его, казалось, звенел. Дирк чувствовал себя так, словно лишился кожи.

Когда Дирк наконец выпустил его плечи, Крис сказал с ухмылкой, чье веселье граничило с озорством: