Глава 3. СОН, ПОСЛАННЫЙ СВЫШЕ

Рассвет вовсю вступал в свои права, но густые кроны высоких деревьев с прямыми, как мачты, стволами, задерживали солнечный свет.

Капитан Антиш открыл глаза и попытался резко встать. То ли помешали путы, то ли лемуриец был еще очень слаб, но он повалился обратно на траву.

— Холгар и Хонен, где я? — воскликнул пират.

Кулл посмотрел на него и злорадно усмехнулся:

— Ты сейчас в древней Валузии. «Лорелла» затонула на моих глазах, вся команда повешена на реях верулийских кораблей. Ты остался один.

— Кто ты? — поднял голову лемуриец. — А… Я узнал тебя. Раб, который хотел сражаться…

Генбел проснулся, посмотрел на Кулла и связанного пирата, повернулся на другой бок и вновь захрапел. Кулл вернулся к разжиганию костра — подул на сухую веточку с маленьким цветком огня, прикрывая руками, чтобы пламя занялось.

— И зачем ты меня спас, атлант? — еще слабым голосом спросил пират. — Чтобы убить самолично?

— Чтобы убить, да, — не обернувшись ответил Кулл. — Но не сейчас.

— И когда, если не секрет? — равнодушно произнес капитан Антиш.

— Когда научусь сражаться на мечах лучше тебя, — серьезно ответил Кулл, поворачиваясь к лежащему пирату. — Я убью тебя в честном бою. Не знаю когда, но знаю, что так будет.

— Хм, — усмехнулся лемуриец, — тогда сейчас развяжи меня. Руки затекли.

Кулл внимательно посмотрел на него, молча подошел и распутал веревки.

— Хочешь бежать — беги, — сказал атлант. — Но втроем мы быстрее найдем дорогу.

Лемуриец провел руками по волосам, ощупал одежду.

— У меня был кошелек, оставь его себе, — произнес Антиш. — А медальон верни, это память о моем отце.

Кулл молча протянул пирату золотую безделушку и повернулся к нему спиной, целиком поглощенный костром. Наконец огонь разгорелся как следует.

— Генбел вставай, — распорядился атлант. Хотя он был в троице самым юным, но сейчас чувствовал себя старше и вправе распоряжаться. — Иди принеси воды из ручья, он в той стороне. И нарви веток с кустов, чтобы листьев было побольше.

Кулл трофейным топором вырыл неподалеку от костра яму глубиной почти в фут, засыпал углями и присыпал их землей. На землю уложил толстый слой принесенных валузийцем веток с узкими листьями длиной не больше мизинца, жалея что поблизости нет, как в Атлантиде, широколистных деревьев. Затем аккуратно уложил на ветви очищенную рыбину, как учил Хор-нак, тщательно обложил сверху ветками и засыпал землей. Сверху набросал углей.

— Скоро будем завтракать, — сообщил он спутникам и повернулся к Антишу: — Идти сможешь?

— Попробую, — после некоторой паузы ответил пират. — И куда ты собираешься?

— В сторону от моря, — ответил Кулл. — Выйдем либо на дорогу, либо к поселку или к городу. Рано или поздно выйдем. Генбел, ты уверен, что мы в Валузии?

— Скорее всего — да, — ответил валузиец. — Вряд ли это Зальгара, там очень скалистое побережье. Если это север страны, то всюду должны быть заставы Черных Отрядов. Но если нас вынесло к восточному берегу… Поселения там довольно редки.

— Ладно, разберемся, — буркнул Кулл.

Он посидел молча — следовало бы подождать подольше, чтобы рыба допрела. Но он уже два года не ел человеческой пищи, одну скудную осточертевшую баланду. Он разворошил угли, вырыл готовую рыбину. Запах мог свести с ума даже сытого.

Они съели рыбину, запили водой из ручья и встали.

— Нормально пойдешь? — поинтересовался Кулл у пирата.

— Да. Я вытерплю, и не через такое проходили… Пошли.

Через час пробирания по лесу они, наконец, вышли на дорогу.

— Куда пойдем? — спросил валузиец.

Кулл мгновение подумал, остальные смотрели на него, словно признавали его главенство в маленькой группе.

— На восток, — решил Кулл и потопал по дороге, помахивая тяжелым топором, словно тростью.

Генбел подошел к лемурийцу и предложил опереться на его плечо — валузиец попал на «Лореллу» накануне рокового похода и не успел проникнуться к капитану пиратов лютой ненавистью. Антиш посмотрел на бывшего раба, тяжело вздохнул и воспользовался предложенной помощью. Так они и брели в дюжине шагов позади атланта.

Через примерно два часа быстрой ходьбы, когда утомленный Антиш уже хотел просить о кратковременном привале, Кулл неожиданно остановился. Вдали, с правой стороны, у самой дороги, на деревьях висели три мертвеца. По всему видать, висели они уже не менее недели, воронье выклевало глаза.

— Твои собратья, пираты? — подождав спутников, спросил Кулл у Антиша.

— Нет, — глухим голосом ответил за него Генбел. — Это — валузийцы. И по одежде, и по виду, обычные валузийские крестьяне. Наверное, разбойники. Но почему в лесу? Преступников вешают в городах, на главной площади по решению судей. И чаще им рубят головы…

— Вон вдали по дороге кто-то едет, — обратил внимание Антиш. — Сейчас и выясним, где мы находимся.

Через несколько минут перед ними предстало довольно странное зрелище — четыре вооруженных всадника, а за ними, словно рабы, но скованные не цепью, а обычной веревкой с петлями, шагали три старца, четыре мужчины помоложе и шесть женщин от пожилой, до юной девушки, почти девочки. Внешний вид и исходящий от них навечно впитавшийся в кожу и одежду запах отчетливо свидетельствовал об их рыбацкой профессии. Едущий впереди всадник при виде путников достал из ножен меч.

— Здравствуйте, добрые люди, — по знаку Кулла вышел вперед Генбел. — Не подскажите, где здесь ближайший город? Нам надо в Дапрез…

— Кто вы такие? — грозно нахмурил брови подъехавший к первому всаднику старший маленького отряда. — Вам что не известен приказ царя о запрещении бродяжничества?

— Мы потерпели крушение, нас несколько дней носило на плоту по морю, — пояснил Генбел. — Мы — простые моряки, мы…

— Как же, простые моряки! — передразнил старший воин, соскакивая с коня на землю.

Двое, замыкавших процессию всадников, подъехали к командиру и спешились, обнажив короткие, широкие мечи. Рыбаки, увидев, что на них не обращают вниманию, подошли к старшим и попросили их сесть, те чуть ли не упали на пыльную дорогу — видно, шли с самого рассвета и обессилели. Антиш тоже уселся, ноги плохо держали его, на висках от напряжения пути появился пот, застарелый шрам у виска выделялся на побледневшем лице. Кулл встал рядом с ним, напряженно вслушиваясь в беседу Генбела с воинами, валузийский он еще понимал плохо.

— Что, — усмехнулся один из подошедших солдат, — еще трех разбойничков поймали? Наше вознаграждение вырастает на три сотни серебряков. Сейчас принесу веревки, вздернем прямо здесь.

Старший отобрал у Генбела топор.

— Морячки, говорите? — хмыкнул он. — А топор-то верулийский. Да и спутнички твои больше на пиратов похожи!

— Я — офицер Черных отрядов, Генбел из Дапреза, мой род…

Он замолчал — сильный удар без размаха кулаком в рот повалил его на землю.

— Отдай топор, — повернулся старший к Куллу и приказал своим: — Вяжите их именем царя, они — разбойники или шпионы, замышляющие против Валузии! Вздернем их прямо сейчас по указу царя Борны!

Трое воинов подошли к сидящему Антишу и стоявшему рядом Куллу. Генбел лежал на земле, держась за скулу. Лица воинов ничего хорошего не предвещали. Четвертый побежал к своему коню за приготовленными на всякий случай длинными прочными веревками с петлями.

Кулл вопросительно посмотрел на Антиша, словно спрашивая: будет ли с его стороны поддержка. Тот без слов кивнул.

Атлант протянул топор, якобы желая отдать подходившему солдату, и, когда тот вытянул руку, сбоку, вложив всю силу, рубанул по шее. Солдат даже вскрикнуть не успел — отсеченная голова, покатилась в придорожные кусты, как перезрелая тыква. Из рук упавшего тела Антиш выхватил меч и, без предупреждений, Кулл с лемурийцем набросились на оторопевших воинов, никак не ожидавших, что кто-то осмелиться оказать им, слугам самого царя Валузии, вооруженное сопротивление.

Старший был пронзен мгновенно и с хрипом повалился в пыль. Рыбаки что-то кричали, но ни Кулл, ни Антиш не обращали внимания. На воина, оставшегося в одиночестве против двоих одновременно обрушились с двух сторон удары — меча лемурийца и топора атланта.

Последний стражник, который уже посчитал в уме свою долю от вознаграждения за трех пойманных и повешенных верулийских шпионов, увидев быструю кончину товарищей, резко вскочил на коня и пытался напролом прорваться подальше от этих чертовых бродяг, в несколько мгновений уложивших опытных воинов. «Лишь бы добраться до гарнизона, — подумал он, — далеко они не уйдут!»

Антиш отскочил с пути с места в галоп помчавшегося коня и воин уже было решил, что для него все закончилось благополучно, как ему в спину вонзился метко пущенный кинжал. Воин упал — конь, почувствовавший облегчение с азартным ржанием помчался дальше. Трое его товарищей, оставшиеся без седоков, проводили его удивленными взглядами и вновь принялись щипать придорожную траву. Генбел уже стоял, сжимая в руках топор и, вжав голову в плечи, ожидая порицаний Кулла за не слишком доблестное поведение. Но одна мысль, что они убили царских солдат ввергала его в большее отчаяние, чем возможная взбучка атланта.

Кулл прошелся до упавшего с коня всадника и легко выдернул из него полюбившийся кинжал. Солдат был еще жив и Кулл равнодушно провел лезвием по его горлу. Вынул из ножен убитого меч, осмотрел, удовлетворенно хмыкнул и снял с погибшего ножны, вставил меч и надел перевязь на себя. Затем подошел к рыбакам и разрезал общую веревку, потом освободил каждому связанные руки. Капитан Антиш, сжимая в руке меч, вновь уселся на землю.

— Что здесь происходит? — с трудом подбирая слова, спросил Кулл рыбаков. И добавил Генбелу на лемурийском: — Порасспрашивай их, с чего это первые же встречные хотели нас убить?

— Мы — преступники, — тяжело дыша, ответил Генбел. — Мы убили солдат царской армии. Нам не простят.

— А ты хотел, мокрица, чтобы они убили нас? — презрительно скривил рот капитан Антиш.

— Тяжело бороться с разбойниками, если их защищает закон, — неожиданно на чистейшем лемурийском сказал один из освобожденных старцев. Все остальные смотрели на него с почтением.

— Что здесь происходит? — повернулся к нему Кулл. Он хотел знать о Валузии как можно больше, ему не нравился первый день, проведенный на вожделенной земле, к которой он стремился всем сердцем и наконец достиг.

— С тех пор, как умер старый царь Дурса… — начал было старик, но его перебил удивленный Генбел:

— Царь умер? Не может быть!..

— Злая болезнь в одночасье свалила нашего царя, — объяснил старец, — и на трон уселся его младший брат Борна. По всем городам и поселкам объявляли глашатаи его указы. Старые добрые Черные Отряды, защищавшие нас от пиратов и атлантов расформировали, вместо них образовали Отряды Следителей Законности… Оброк увеличили почти в дюжину раз, отобрали все, что могли, в прошлую зиму половина нашего поселка вымерли, многие бежали в города, но и из городов бегут, поскольку там нечего есть и за любое неуважительное слово к солдату могут вздернуть на виселицу или, что еще хуже, живого повесить вниз головой на крепостной стене — врагу не пожелаешь такой смерти. Много зим я прожил, но так плохо не было никогда. А теперь вышел новый царский указ, по которому с каждого поселка по три юные девушки необходимо отправить в столицу, для царских хоров… Знамо дело, для каких хоров, а у нас было только две… И оброк мы не выплатили. Вот и разорили наш поселок, а нас хотели в Маргеле продать в рабство… Половину наших убили, трех казнили остальным в устрашение…

— Всего четверо солдат уничтожили поселок? — искренне удивился Антиш.

— Так они ж царские слуги…

— И вы, как бараны пошли за ними в рабство?

— Лучше рабство, чем смерть, — покорно сказал старец. — А теперь, из-за вас нас ждет неминуемая гибель…

Кулл молчал, не зная, что и сказать.

— Лодки в поселке есть? — неожиданно спросил лемуриец.

— Есть, мы же рыбаки.

— До Лемурии дойдете?

Старец посмотрел на более молодых рыбаков.

— Попробовать можно, — сказал один из крепких мужчин. — Но что там делать в Лемурии? Там тоже рабство или смерть.

Капитан Антиш встал.

— Я обещаю, что вас в Лемурии не тронут, лишь бы доплыть. И деньжат дам. — Он повернулся к Куллу. — Ну что атлант, идешь со мной? У меня припрятано кое-что на черный день, через месяц будет новая галера, станешь моим помощником. Даже больше — за то, что ты спас мне жизнь я отведу тебя к мастеру Банучу, который когда-то обучал меня сражаться на мечах…

Кулл посмотрел на Генбела:

— Ты знаешь город Маргел? — спросил атлант.

— Да, от него десять дней до Дапреза.

— Как далеко до Маргела? — повернулся он к старцу.

— Если пешком, то к вечеру доберетесь.

— Мы едем в Дапрез, — ответил Кулл Антишу. — Но тебя я встречу. Пусть рыбаки зароют тела этих… — он кивнул на убитых. — Мы с Генбелом берем двух лошадей. До встречи, капитан Антиш!

— Я хочу знать твое имя, — произнес на прощанье лемуриец.

— Кулл из Атлантиды.

— Если ты меня когда-нибудь убьешь, Кулл из Атлантиды, то этот медальон будет твоим, — он вытащил из-за пазухи возвращенный Куллом талисман с символическим изображением повелителя морей. — И тогда уж береги его. Но если все ж сведет нас когда-нибудь Хонен, то я убью тебя.

Кулл вскочил на коня. Он и в Атлантиде-то не часто пользовался лошадьми, а за два года вообще отвык от седла, но инстинктивно сразу почувствовал контакт с животным и конь сразу признал в нем хозяина.

— Садись, Генбел, отправляемся в путь. Им — в другую сторону!

— Прощайте, отважные люди, бойтесь Следителей Законности и разбойников, — напутствовал их старший из рыбаков. — Да помогут вам милостивые Валка и Хотат!

Последних слов Кулл не расслышал — он мчался вперед, к Дапрезу, зная что оттуда ведет дорога прямо в Хрустальный город, сердце древней Валузии.

Они добрались до родного города Генбела за дюжину ночей без особых приключений, уводя коней в лес, едва услышав впереди топот коней и объезжая стороной встречные города и пустые поселки, предпочитая охотиться в лесу, чем показывать кому бы то ни было золотые монеты в нищей и разоренной стране.

Не ожидал Кулл увидеть вожделенную Валузия в таком состоянии, мечта оказалась в тысячи раз прекраснее действительности. Однажды ночью, когда они ужинали перед сном пойманным и жаренным на костре зайцем, из леса на огонь вышли трое мрачных бородачей с топорами в руках. Кулл молча кивнул на свободное место у костра, и указал на половину зайца. Мужчины пристально осмотрели Кулла и его спутника, покачали головами и растворились в ночи. Нищие нищих не грабят. Знали бы они о золотых, спрятанных в разорванной тесной куртке Кулла! Так или иначе, это было единственное приключение, случившееся с ними за весь путь — видно, сами Валка и Хотат оберегали своего любимца. Но вещих снов о чудесном городе больше не посылали.

Наконец, двигаясь всю ночь, к рассвету они достигли Дапреза. На стене города висело более десятка дюжин людей ногами вверх, неприятно раскорячив в стороны руки. Наверное, все они были уже мертвы. И наверняка все они были лютыми неисправимыми преступниками, достойными столь жестокой смерти от жары, голода и прилива крови в мозг.

Кулл и Генбел беспрепятственно проникли в город когда распахнулись ворота. Хотя стражник и покосился на них, но ничего не сказал — Кулл бросил ему горсть медных валузийских монет, что были в пиратском кошельке.

Генбел уверенно направлял коня по узким улочкам, все более углубляясь к центру города, пока не остановился перед старым двухэтажным зданием:

— Вот мой родной дом, — с гордостью и слезами на глазах произнес он, соскакивая с коня. — Идем, тебя встретят, Кулл, как самого дорогого гостя.

Дверь открыл слуга, которого Генбел не знал. Открывший подозрительно покосился на них.

— Я Генбел, сын хозяина этого дома, Крандала, немедленно пропусти меня, — представился валузиец.

Но дверь захлопнулась перед их носом.

— Генбел погиб пять лет назад — это известно всем, — донесся голос из дома. — Лучше идите прочь по-хорошему.

Кулл хмыкнул и с усмешкой посмотрел на спутника. Тот аж покраснел и принялся кулаками стучать в дверь отчего дома:

— Немедленно позовите моего отца или брата, Фросера! Открывайте, или я вышибу двери!

Неожиданно створки вновь распахнулись. Перед Генбелом стоял молодой человек с черными тщательно зачесанными и смазанными чем-то блестящим волосами.

— Кто осмелился угрожать насилием в Валузии? — спросил он и его голос сразу не понравился Куллу. — Или вы не слышали царского указа? Я сейчас сдам вас Отрядам Следителей и вы будете казнены на главной площади Дапреза!

— Это — мой дом, — опешил Генбел. — А вы кто такой?

— Я — Слеер, троюродный племянник старого Крандала, его единственный наследник и жених его дочери Маржук. А вот кто вы такие, самозванцы, осмеливающиеся будить достопочтенных граждан не свет ни заря?

Неожиданно изнутри дома раздался другой голос, старческий, но полный достоинства:

— Погоди, Слеер, пропусти их в дом, я поговорю с ними.

— Отец! — вскричал взволнованный Генбел и, чуть ли не оттолкнув черноволосого Слеера, ворвался внутрь.

Старый аристократ, невзирая на пятилетнюю разлуку, сразу же узнал своего пропавшего сына. Он распростер руки и когда сын приблизился к нему, крепко обнял его:

— Генбел! Я думал ты погиб в схватке с лемурийцами — так было написано в том послании, что прислал твой командир…

— Нет, отец, я попал в плен, но бежал. Вот Кулл помог мне в этом. Кулл, подойди, познакомься с моим отцом!

Сцена была до удивления трогательная, и у другого может и выступили бы на глазах слезы умиления при виде дрожащего старца в богатом парчовом халате с седой бородой, после пятилетней разлуки вновь обретшего сына. Но Кулл, отказавшийся от своей родины, хотел сейчас лишь одного — поесть и отдохнуть после утомительной ночной скачки. Он подошел к старику и наклонил голову, что в его понятиях, должно быть, означало глубокий поклон.

И тут из коридора выбежала юная девушка:

— Я слышала имя Генбела! — с детской непосредственностью воскликнула она. — Он жив? Где он? Я хочу его видеть!

Кулл обернулся на голос, увидел ее и впервые в жизни при виде женщины у него что-то екнуло в груди, большая теплая волна, вызывающая дрожь, побежала откуда-то из глубин к самому горлу. Он понял, что это младшая сестра Генбела, про которую тот столько рассказывал во время десятидневного путешествия — Маржук. Чем-то неуловимым она напомнила ему Сариту, которая так хотела простого женского счастья, но дождалась мучительной казни на позорном столбе.

Случайно взгляд Кулла упал на стоявшего в стороне и забытого всеми Слеера. Кулла поразило сколько ненависти было во взгляде молодого аристократа, жениха этой удивительной женщины, что сейчас обнимала бывшего лемурийского раба.

— Генбел! — вдруг воскликнул благородный старец, — да от тебя… пахнет, как от навозника! Маржук, ты испачкаешь свое платье! Скорее иди и прими ванну, — приказал он сыну и повернулся к слуге: — Пусть Генбелу и его другу немедленно согреют ванну и принесут чистые одежды. И пусть все служанки помогут им мыться! И приготовить праздничный обед, я хочу выслушать историю сына, которого считал мертвым. Но сперва приведи себя в порядочный вид, Гембел.

Слуга тут же помчался выполнять приказ.

Генбела и его спутника провели в выложенный розовым мрамором просторный зал без потолка на заднем дворе, наполнили небольшой бассейн горячей водой, шесть девушек в легких материях, едва прикрывающих их прелести, стояли наготове и привычно улыбались сыну хозяина и их другу — красотки слишком хорошо знали, какая помощь от них требуется.

— Какое наслаждение, я дома! — воскликнул Генбел, без тени смущения сбрасывая с себя пропотелые одежды и плюхаясь в бассейн, выложенный небольшими мраморными плитками. — Раздевайся, Кулл, отдыхай! Все самое плохое — позади… Да сбрасывай ты эти верулийские лохмотья!

Две девушки с улыбками подошли к атланту, чтобы помочь ему раздеться.

— Я сам! — грубо буркнул Кулл, подошел к противоположному углу бассейна, быстро разделся, положив ножны с мечом и топор так, чтобы в любой момент мог дотянуться, и прыгнул в прозрачную теплоту воды — это была первая в его жизни ванна, до этого он мылся лишь в реках, а за два года, проведенных на галере, почитай, не мылся вообще.

Он наслаждался голубым небом, горячей нежностью воды, охватившей усталое тело. Ему даже не мешало щебетание девушек, их нарочито громкие охи и ахи. Он специально отвернулся, чтобы не видеть, как развлекается Генбел.

Кулл в очередной раз отогнал подошедших красоток. Он знал, для чего в мире существуют женщины. И он знал, что они отнимают у мужчин силу. Как-то когда ему не было еще десятка зим, он наблюдал рано утром, как в возившейся у берега реки женщине подкрался один из воинов их племени и овладел ею сзади. Кулл тогда еще не понял, что происходит, почему они оба так довольны. Это было на рассвете, а через несколько минут на стоянку напало племя темноволосых с западного побережья.