— Да что с ним рассуждать, все уже сказано!

— Как знать, — усмехнулся Роберт, тайный Блистательный Эксперт ордена, не имеющего имени. — Как знать…

Он уверенно направился корчившемуся в луже крови голому человеку.

Некрасивый черноволосый юноша, с искаженным от боли лицом, скорчившийся в три погибели, вызывал не жалость, а брезгливое презрение.

Окровавленный меч Найжела валялся рядом.

— Откуда ж с него столько крови? — подивился орней. — Столько в человеке и не будет.

— Это натекло, пока не метаморфировался обратно, — объяснил Роберт. — Магия — штука такая… Кровь его — и не его… Трудно объяснить.

— И не надо. Мне все это совершенно ни к чему. Был бы со мной перстень…

— Было б то же самое, можешь не сомневаться, — заверил Роберт и склонился над раненым.

Без всякой жалости перевернул его на спину. Тот посмотрел широко раскрытыми глазами, но в них не отразилось никакой мысли — только боль. Он жалобно прискуливал. Граф ударил его — резко, без излишней жестокости, в известную ему болевую точку, и тот, потеряв сознание, замолк.

— Странно, — сказал Найжел, — я попал точно в шею, а у этого разворочена ключица.

— При метаморфировании тело… — начал было Роберт.

— Да, ладно, не объясняй, — оборвал его друг.

— Если б он не превратился обратно в человека, то уже бы издох. А так — будет калекой, но рана для жизни опасности не представляет.

— Не будет он калекой, не беспокойся, — произнес Найжел, вынимая кинжал милосердия.

— Нет, — сказал Роберт.

— Что — нет? — удивился друг.

— Когда он придет в себя я поговорю с ним. — Он снял с бесчувственного тела чародейский амулет и внимательно всмотрелся в него. — У тебя веревка есть?

— Должна быть у седла привязана.

— Пожалуйста, принеси, — попросил граф. — Да заодно прикончи ты своего коня, надоело его ржанье! Неси веревку, свяжем его.

— Да что он нам сделает голый! Ты бы лучше подумал, что дальше делать будем.

— Я об этом и думаю, — ответил граф. — Они-то сами не собирались погибать, так ведь? И как-то, покончив с нами, намеревались уйти отсюда, чем угодно могу поклясться. Эти не отдадут свои жизни ради высокой цели или мести, насмотрелся я на таких. Но как они думали вернуться домой? Может, отсюда есть тайный выход?

Это я и хочу у него выяснить, когда он очнется.

— А если не скажет?

— Скажет! — усмехнулся Роберт. — А не захочет — поговоришь с ним ты. Как тогда, в княжестве Уралда. Помнишь молчаливого монаха, который не хотел говорить, куда отвели похищенных девушек?

— Да, упорный оказался. Пришлось отстричь ему все пальцы, — кивнул Найжел и направился к коню, чтобы прекратить страдания бедного животного и взять веревку.

Граф снова поднес поближе к глазам трофейный амулет. Уже смеркалось — как незаметно пролетело времени. И еще надо решить до полной темноты, как отсюда выбираться; ночь на орнейских островах наступает стремительно. В крайнем случае, хоть Найжел и бурчит недовольно, что мол не мальчик уже, на сырой земле спать, на крайний случай, ночь можно будет провести и здесь, а утром попробовать пробраться через завал или поискать другой выход.

Роберт выпрямился и свистом подозвал своего коня. Из седельной сумки вынул флакон с каким-то зельем.

— Опять магия? — спросил подошедший с мотком веревки в руках Найжел.

Роберт рассмеялся.

— Нет, настой целебных трав, хорошо выводит из обморока. Да и раны лечит.

Дай-ка я им твое лицо сперва оботру, а то смотреть страшно.

— Да уж, — согласился орней. — Находиться в священном запретном месте, да еще в таком виде. И это… — он кивнул в сторону огромного трупа дракона, — здесь тухнуть будут. Что я теперь скажу предкам?

— Успеешь еще придумать, — улыбнулся Роберт, обтирая другу кровь с лица. — До встречи с ними тебе еще очень далеко.

— Да ты что, не знаешь, где мы оказались?

— Что ты хочешь сказать, Найжел?

— Ты не слышал о том, что наши предки?.. Хотя да, это тайна нашего народа. Но ты — мой брат, мы клялись на верность кровью, тебя я скажу. Так или иначе мы отсюда до ночи уже уйти не успеем и ты все сам узнаешь.

Он помолчал, точно собираясь с мыслями; граф не торопил.

— Если орней умирает не на поле битвы, а в своей постели от старости, то жрецы приносят его сюда, в эти священные горы, и оживляют силой первопредка, — наконец произнес Найжел. — И умерший орней живет здесь, разум его чист и светел, он все помнит. Когда надо воспользоваться их мудростью, то жрецы спрашивают у мертвых предков совета. Другие орнеи сюда ходят очень-очень редко, в самых исключительных случаях — предки не любят, когда их тревожат. Им не нужно ни воды, ни пищи, только покой. Они не терпят света, но едва солнце скроется — они выйдут вдохнуть горного воздуха и поговорить с луной. Они увидят нас и вот это… И что я им скажу?

До наступления темноты оставалось совсем чуть-чуть.

Проснулся граф Роберт оттого, что кто-то потряс его за плечо. Он сразу открыл глаза и вспомнил где он и что произошло накануне.

Солнце уже высоко поднялось на небосклоне, окрашивая угрюмые священные горы предков в мягкие цвета, совсем не те, что были вчера. В небесной голубизне не было ни облачка; для полной идиллии не хватало лишь обычного щебетания птиц — над горами предков они почему-то не летали.

— Вставай, Роберт, — произнес Найжел. — Надо выбираться отсюда, если не хотим еще раз ночевать в горах.

Граф кивнул и встал, протирая глаза. Ночь он провел, как в былые времена походов — на расстеленном прямо по камням седле, прижавшись к спящему коню. Костер здесь разводить было нельзя, да и не из чего.

Почувствовав, что хозяин проснулся, конь поднялся на ноги, заржал и отправился к заваленному вчерашним камнепадом ущелью, где под рыжеватыми стенами пробивалась какая-то чахлая растительность.

— Я осмотрел завал, — деловито сообщил графу друг. — Я аж с рассветом проснулся и видел как ты укладывался на ночлег. Так что времени на разведку у меня было навалом. Роберт, тем путем, что мы пришли, больше не выйдешь. Видно, эти засранцы своей магией расстарались — рухнувшие валуны лежат друг на друге шатко, толком ни на что не обопрешься. Любое неосторожное движение — и все камни снова рухнут. Да, будь они прокляты, эти чеваровы недоумки, что посягнули на святыню!

— Как наш пленник?

— Я с ним не разговаривал.

— Но он жив?

— Жив. — Поморщившись, кивнул орней. — Поскуливает.

— Ты ему хоть напиться дал?

— Еще чего! — хмыкнул Найжел. — Самим об этом думать надо. Горы хоть и не большие, но неизвестно сколько мы теперь отсюда выбираться будем. А у нас всего одна фляга воды на двоих и жрать нечего.

— Вон — целая гора мяса, — кивнул Роберт на обезглавленного дракона.

Найжела аж передернуло от отвращения:

— Ну уж нет!

— Ах, какая цаца стал! — усмехнулся Роберт. — В свое время не брезговал и пищей шакалов, когда приперало.

— Да, я могу питаться падалью, — угрюмо произнес Найжел. — Чем угодно, но не магической дрянью. Ладно, забудем это. — Он посмотрел другу прямо в глаза. — Роберт, о чем с тобой говорили предки?

Вышедшие ночью мертвецы, выслушав сбивчивый рассказ Найжела, велели ему отдыхать. И почти до рассвета трое из них при свете полной луны о чем-то толковали с графом Астурским.

Роберт невесело усмехнулся и отвел взгляд в сторону.

— Извини, Найжел, об этом я тебе сказать не могу, — жестко произнес он.

Найжел знал, что настаивать бессмысленно. Если друг захочет, то сам расскажет.

Никто из них в душу друг другу сапогами не лез — таков закон, негласно установившийся между ними много лет назад. Правда, был и другой — заикнулся о чем-либо, рассказывай, за язык никто не тянул. В данном случае Найжел сам спрашивал, так что и обижаться нечего. Но все ж… Предки-то его, орнея по крови, главы клана вепря, а пожелали разговаривать с чужаком в этих краях, арситанцем.

— Они хоть сказали тебе — есть ли отсюда какой-нибудь другой, тайный выход? — спросил орней.

— Отсюда нет другого выхода, кроме того, что завален камнепадом, — ответил Роберт.

— И что же делать?

— Искать выход, — усмехнулся Роберт. — Пошли, поговорим с нашим пленником. И дай глоток воды, в горле все пересохло.

Вчерашний мститель лежал на боку, крепко опутанный веревкой, с закрытыми глазами. Он обмочился и от него воняло. Граф Роберт не обратил на такой пустяк внимания и сел перед ним на корточки.

— Смотри, мой бальзам подействовал, — заметил он другу, — рана почти совсем затянулась.

— Но в сознание он, похоже, так и не пришел, — язвительно заметил друг.

Граф хотел что-то ответить, но воздержался. Он сперва потряс ученика чародея за плечо, потом бесцеремонно перевернул на спину и пальцами приподнял ему веки.

Пленник установился на него совершенно пустым взором и захихикал. Почти сразу же кретинический смех перешел в плач, из глаз юнца потекли слезы.

— Да он от ужаса стал полным идиотом! — буркнул Найжел.

— Похоже, — кивнул Роберт. — Но у меня для такого случая есть одно средство.

— Магическое? — подозрительно спросил орнейский рыцарь.

Роберт рассмеялся, хотя смех получился несколько натяжным. Он подумал, что мог бы снова обмануть друга, сказав, что и другое средство из обычных трав, но зачем?

Разве магия не имеет то же естественное происхождение, что и все остальное?

Разве то, что трава ибрис-та великолепно исцеляет раны, само по себе не маленькое чудо?

— Да, — резко сказал граф и встал, их взгляды встретились, — магическое.

Давай поговорим откровенно, Найжел, раз уж так получается. Раньше мы это не обсуждали — повода не было. Да я и не подозревал до сих пор, что ты так уж сильно ненавидишь магию. Но я не хочу, чтобы между нами возникала стена, ты слишком мне дорог. Это средство, настолько же магическое, насколько магическое действие производит, например, настой травы ибрис-та.

— Сравнил, то же мне! — фыркнул Найжел. — Как чистый родник со зловонным болотом!

— То же самое, — с расстановкой повторил граф. — Вся магия — от природы, как любое дерево, камень, или облака над нами. Да разве не магия в том, что ты вчера разговаривал с давно умершим человеком?

— Это — мой предок. И он, пусть умер, но душой жив, пока я и другие орнеи помним о нем. Если я не погибну в бою — я тоже буду здесь, среди всех орнеев.

Так было испокон веков, так будет. Не мной заведено, не мне обсуждать, как не мне ругаться на солнце, что прячется за тучи. Магия здесь не при чем.

— Я не хотел никак задеть твоих чувств, — поспешил заверить Роберт. — Здесь ты прав, предки орнеев живут вашей памятью. Но ответь, Найжел, когда ты сражаешься с врагом и меч ломается, ты же не задумываясь пустишь в ход подвернувшуюся под руку палку или каменюку. Песок, наконец, чтобы запорошить врагу глаза. Так или нет?

— Ну, конечно… — согласился друг. — И что ты хочешь сказать?

— Магия — та же природа! — как можно убедительнее, произнес Роберт и взял руки орнея в свои. — Глупо отказываться от того, что может спасти тебе жизнь, какие бы ни были на то причины и принципы. Принцип не стоит жизни. То есть… не всегда. Это твое неприятие магии — точно не стоит, чтобы ради него умирать.

Ответь: если бы ты оказался на месте того же Дайлона, неужели ты из-за своей ненависти к магии позволил бы пиратам увести свой род и любимую девушку в рабство? Говори честно: ты поступил бы так же как он или нет?

— Ну, поступил бы! — после паузы ответил Найжел. — Если бы не оставалось другого выхода — то да! Но я не стал бы считать это подвигом и не гордился бы этим!

— Тебя никто не заставляет гордиться использованием магии. Вообще-то, глупо отказываться от полезных вещей. Но когда только магия может спасти, то неужели из-за дурацкой гордости отвергнуть ее и погибнуть? Да ты же сам себе противоречишь — помнишь, в Махриде, с нами был маг? Тогда ты, кажется, не возражал против его помощи…

— Магия — заразна! — с жаром парировал Найжел. — Поддавшийся магии один раз, не сможет отказаться от нее никогда. Он перестает быть воином. Вспомни Чева!

— Посмотри на меня, Найжел! — воскликнул граф Астурский. — Ты можешь сказать, что я перестал быть воином?

— Что за ерунду ты несешь, Роберт?! — опешил орнейский рыцарь.

— Так вот, когда это необходимо, я использую магию. Но если есть возможность обойтись без нее — справляюсь своими силами.

— Так я про это и говорю!

— Да, кстати, — ухмыльнулся граф, — твой перстень тоже был магическим.

— Вот уж нет! — с жаром возразил Найжел. — Он наоборот магию отгонял.

— А ты полагаешь, будто магию можно победить без магии?

— Да, я считаю — можно.

— Так мы ни до чего не договоримся. Скажи, ты веришь мне так же, как прежде?

— Да!

— Тогда верь мне сейчас и плюнь ты на магию. Ни ты, ни я в магов не превратимся, нам это не грозит. Главное — выжить!

— А для этого все средства хороши — как говорил князь Армугада, — рассмеялся Найжел. — Правда, прожил он недолго. Ну ладно, вот моя рука и сердце, поступай, как считаешь лучшим. Я действительно верю тебе — ты уже не станешь другим.

— Еще бы! — усмехнулся Роберт совпавшим с собственными мыслями словам друга.

Он извлек из седельной сумки, которую прихватил с собой, плотно закупоренный флакон из очень толстого и совершенно непрозрачного стекла, соскоблил воск и осторожно, хотя и пришлось приложить усилия, вытащил пробку. Взглянул на лежавшего ученика чародея, досадливо поморщился и, вновь сунув пробку на место, осторожно поставил склянку на землю рядом.

— Разожми ему зубы кинжалом, — попросил граф, распутывая веревку, которой был связан пленник.

Найжел, еще не совсем успокоившийся после состоящегося объяснения, без пререканий выполнил просьбу.

Граф, поддерживая голову мальчишки левой рукой, аккуратно влил ему в рот четыре капли темно-багровой жидкости.

— И что теперь? — спросил после некоторой паузы друг.

— Подождем, — ответил Роберт. — Редко какое снадобье действует сразу. Тем более, такое сильное.

— Ты хочешь его спасти? — удивился Найжел.

— Четыре капли, — сказал граф. — Он больше не жилец.

Орней не стал спрашивать о действии одной-двух капель неизвестной жидкости. Ему это было ни к чему.

Несколько минут длилось напряженное ожидание.

Найжел встал с корточек, потянулся, разминая мышцы.

Роберт ждал, все так же придерживая рукой голову пленника и вглядываясь в его пустые глаза, словно надеялся найти там ответы на свои незаданные вопросы.

Он уже задумчиво посмотрел на пузырек с магической жидкостью, когда тело мальчишки выгнулось дугой, словно его пожирал внутренний огонь и граф отпустил руку.

Несколько мгновений пленник корчился на земле, затем утих, но его тело уже не было безжизненно расслабленным.

Роберт выпрямился и приказал лежавшему ученику Чевара:

— Встань и отвечай на мои вопросы.

И хотя Найжел ожидал чего-то подобного, все равно удивился насколько шустро ученик Чевара (вернее его тело) подчинился распоряжению друга.

В глазах пленника появился какой-то отблеск разума, он сосредоточенно смотрел в одну точку — на графа. Как преданный пес на хозяина.

— Кто ты? — задал для затравки первый вопрос Роберт. — Как тебя зовут?

Его это совершенно не интересовало, но он знал, что не следует слишком напрягать допрашиваемого, находящегося под действием магического настоя. Человек может не выдержать резкого потрясения и разум покинет его окончательно. Тогда будет бесполезна любая магия.

Пленник представился, назвав совершенно непроизносимое имя, какие дают в южных княжествах. Да и внешне он был похож на южанина, не то, что его рыжебородый дружок.

Монотонным голосом без каких-либо эмоций, зачарованный юноша поведал о грустной и невеселой истории своего детства: как он остался без родителей, как скитался по дорогам и попрошайничал на площадях городов, имен которых не знал, как бывал неоднократно бит, как прибился на какой-то купеческий корабль в надежде стать юнгой, а его всю дорогу тошнило, как, прекратив его бродяжничество, учитель Чевар приветил несчастного мальчишку, и, хоть на его долю выпадало достаточно грязной работы и оплеух, он любит учителя и хочет отомстить за его гибель.

При этих словах Найжел презрительно хмыкнул. Граф, не обратив на восклик друга никакого внимания, продолжил допрос:

— Сколько было учеников у Чевара? — сменил он тему, подходя к интересующим его, жизненно важным в теперешней ситуации, вопросам.

— Не знаю, — ответил пленник бесцветным голосом. — Те, кто постарше, давно ушли. Иногда они навещали учителя, показывали нам разные магические фокусы и уходили гулять с учителем, чтобы мы не слышали их разговоров. Сколько у него было учеников вообще, я не знаю.

— Сколько их было когда… Когда Чевар погиб? Кроме тебя и твоего дружка, кто еще был?

— Двое, старше нас троих, и четверо малышей.

— Где они сейчас?

— Мы поссорились и двое старших ушли вместе, забрав из мастерской все ценное, что мы не успели припрятать.

— А что вы успели припрятать? — с нескрываемым интересом спросил граф.

— Немного денег, целый ворох старых чародейских причиндалов, назначения которых мы не знали — учитель не объяснял. Скорее всего, они потеряли свою силу. Лишь два амулета, с помощью которых можно было перевоплощаться в различных животных, оказались действующими, да еще мы знали о бочонке взрывной жидкости.

— Чевар говорил откуда у него амулеты, о которых ты сказал? Он учил вас ими пользоваться?

— Нет, мы сами разобрались.

— Эти?

Граф показал пленнику два металлических кружка, на солнце казавшихся золотыми, но это явно было не золото, со странными рисунками и вставленными мелкими камешками, возможно, драгоценными. Эти магические украшения были вчера на голых мстителях. Найжел подивился — он и не заметил когда друг разыскал второй амулет.

— Да. Это Лайкер догадался, что при их помощи можно обращаться в тех животных, что там нарисованы — стоит лишь надеть и пожелать. Это очень просто. И заклинаний никаких не надо.

— Точно? — суровым тоном переспросил Роберт.

— Да, — без всякого выражения ответил чародей-недоучка.

Сомневаться в его правдивости (под действием магического средства-то!) причин не было.

— Хорошо, — кивнул граф. — Что еще осталось в мастерской Чевара из магических предметов?

— Я не знаю, что из них магическое, а что оказалось там случайно.

— Перечисляй, я сам разберусь, — легкомысленно повелел граф.

— В мастерскую ведут две двери из спальни учителя и из столовой. Между ними стоит шкаф, полный древних рукописей и книг, некоторые на незнакомых языках. Там же стоят: подсвечник медный тройной, ларец инкрустированный костью, в котором хранятся древние полустертые монеты, вышедшие из хождения, и валяется множество других мелких предметом, может и талисманы или амулеты, многие на цепочках или имеют крепление для нее. Там мы нашли и эти два магических амулета. Напротив шкафа стол и огромный стеллаж. На стеллаже — верхний ряд: мазь морского барсука для…

— Стой-стой, — поняв о своей ошибке, воскликнул Роберт. — Не надо перечислять. Где находится мастерская Чевара?

Мальчишка молчал.

— Я жду, — поторопил граф.

Безрезультатно.

Найжел усмехнулся:

— Твое хваленое средство перестало действовать?

— Нет. Наверное, Чевар наложил на своих учеников заклятье молчания о том, где находится его жилище, — предположил Роберт.

— Ты узнал у него все, что хотел?

— В общем-то — да. У тебя к нему есть вопросы?

— Хм. Я бы спросил, почему он говорил о троих, когда мы сражались с двумя? Не третий ли забрался в горы и устроил обвал…

— Да, я тоже думал об этом спросить, да из головы вылетело, — хлопнул ладонью по лбу граф. — Молодец, Найжел. — Он вновь повернулся к ученику Чевара: — Говори, откуда ты узнал о том, что именно вчера я поеду на охоту?

— Об охоте было объявлено заранее. Мы ждали, что она будет — Лайкер все придумал. Он подружился с одной девушкой из дворцовой поварни, она ему и сказала на какой день назначена охота. И еще мы оборачивались в букашек и летали сами во дворец.

— Вас было трое?

— Да — Кар, Лайкер и я.

— Что должен был сделать третий?

— Я с утра облачился в дракона и на спине доставил Кар на плато, наверху. Мы поручили Кар добраться до ущелья и устроить камнепад при помощи взрывчатой магической жидкости, которого у учителя была целая бочка. Мы рассчитывали убить графа Астурского и Найжела Вепря камнями, а если не получится — то задавить их, обратившись в драконов.

— Значит, этот Кар еще в горах? — заметил Найжел. — Так просто он оттуда не выбрался. И сейчас может целиться в нас из лука или запустить еще какой-нибудь магической дрянью.

Граф пожал плечами:

— Все может быть… Остальные ученики тоже горят желанием отомстить за смерть своего учителя? — спросил он у находящегося в магическом дурмане откровения пленника.

— Нет. Старшие сказали, что это не их дело. Чевар их обучил всему, чему мог и они собирались покинуть эту страну, отправиться на малый континент. После смерти учителя мы их больше не видели. А малыши еще толком ничему и не научились, разбежались кто куда. Один, как я знаю, прибился к воровской шайке на базаре.

Граф помолчал, раздумывая о чем бы спросить еще, разглядывая в руках чародейские амулеты.

— Все, — наконец махнул он рукой.

Пленник упал, словно жизненные силы покинули его; голова стукнулась о твердую землю.

— Что будем с ним делать? — спросил Найжел. — Не в горы же тащить…

— Прикончим, — равнодушно сказал граф. — Пока пусть полежит, вдруг я еще чего-нибудь захочу спросить. Да, надо решать как выбираться отсюда.

— Как-как — по стене, цепляясь за травинки и трещинки…

— Это может занять несколько дней. Да и я уже не тот, что был прежде… Обрюзг, обленился…

— А у тебя есть другое предложение? — ехидно спросил Найжел, не ожидая ответа.

— Есть, — спокойно ответил Роберт.

— Какое же?

Граф многозначительно показал другу амулеты, что он взял у поверженных учеников Чевара.

— Ну ты даешь! — не удержался Найжел. — Да чтобы я?!.

— Лучше умереть здесь от голода или сорваться со скалы и разбиться в смерть?

Найжел промолчал.

— Дай еще воды хлебнуть, — попросил граф.

Друг протянул флягу и уселся прямо на землю, понимая, что предложение друга разумно. Но решится на такое?! Да и Роберт размышляет — наверное, тоже не особо хочет связываться с магией. Впрочем, другого выхода, похоже, действительно нет.

Наконец Роберт тряхнул головой и принялся снимать сапоги.

— Ты что надумал?

— Хочу попробовать как этот амулет действует, — буркнул граф.

Он не желал снова вступать в бесплодные споры.

Найжел молчал. Он сорвал одинокую травинку, смело пробившуюся в глинистой земле, взял в рот и покусал, не отводя взгляда от друга.

Роберт разделся догола, аккуратно сложил одежду. На нее положил меч и кинжал.

Сверху положил второй амулет. Подумал. Протянул чародейскую вещицу другу.

— На, почини пока цепочку. Сам ни в коем случае не одевай. Я сперва попробую — мало ли что.

— И в кого ты хочешь обратиться? — как можно более лениво-равнодушным тоном спросил Найжел.

Он взял протянутый амулет и принялся всматриваться в крохотные фигурки, искусно высеченные по кругу; в центре амулета блеснул крохотный камешек, почти мутный, но в котором сквозь муть пробивалась какая-то искра. Фигурок было тринадцать:

человек, медведь, лев, конь, заяц, какая-то букашка, ласточка, орел, рыбина (разве разберешь на маленькой фигурке, что за порода — скорее всего лосось, а может и вообще что-то неизвестное — сколько их в морях плавает), акула, змея, черепаха и дракон.

— Так в кого? — рассеянно переспросил он.

— Догадайся с трех раз, — усмехнулся Роберт. И тут же серьезно добавил: — В орла. Посмотрю, что к чему, над горами полетаю и вернусь. Не одевай без меня амулет.

— Я и с тобой-то дюжину раз подумаю — стоит ли? — проворчал орней, все так же рассматривая диковинную вещицу.

Он поднял голову. Друг перевоплощался. Странно было наблюдать за этим со стороны. Да и опасно, наверное, — он до сих пор не забыл как неведомая сила отбросила его коня, когда он напал на этого юнца (лежавшего сейчас без чувств неподалеку) еще не закончившего перевоплощения.

Пальцы Роберта превратились в перья, а нос вытянулся в острый клюв.

Наконец, перед Найжелом оказался коричневый орел — красивый и могучий, такой в лапах не очень тяжелого человека сможет унести.

Орел издал клекочущий звук — говорить по-человечьи граф сейчас не мог. Сделал несколько пробных шагов, широко расставив крылья и взметнулся вверх. Заложил большой круг над похожей на арену площадью в горах и скрылся из глаз.

Найжел вздохнул, а потом усмехнулся. Конечно, его друг смелый человек, да и он ему не уступит. Может сейчас запросто нацепить этот амулет и тоже устремится в облака — только зачем? Да и не мальчишка он, Роберт сказал — ждать, значит будет ждать.

Найжел принялся ремонтировать порвавшуюся цепочку. Одна мысль не давала ему покоя — о чем могли беседовать с Робертом предки, почему выбрали именно его? Он понимал, что Роберт не скажет, а самому ломать голову совершенно бесполезно.

Собственно — да какое ему до всего этого дело? Но все же чуть-чуть, самую малость, обидно.

Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, Найжел постарался думать о другом.

Все-таки не глуп тот чародей, что создавал этот амулет. Медведю нет равных в лесу, в степях же либо пустыне — лев всегда добудет пищу, а уж раз орнейский лев, то и в горах. Обратившись в коня, можно легко довезти на спине раненого, или стащить груз не в пример более того, чем в человечьих силах; заяц способен в кратчайшие сроки домчать на значительное расстояние, а уж если все ж пришла пора удирать, то и это не плохо. Впрочем, если надо удирать, то лучше обратиться в букашку и спрятаться в листве или камнях — попробуй найти. Да и если надо узнать, что делается в стане врага — лучше не придумаешь: обернулся букашкой-сикарашкой и залетай в шатер главнокомандующего войск противника, слушай спокойно диспозицию предстоящей битвы, узнавай секреты и резервы. То же — ласточка. Или там через горы-озеро перелететь. Орел — птица боевая, да и скорость у орла, побольше, и пропитание, опять же, добыть легко. Для преодоления моря — рыба, а если встретишь в воде опасность — оборачивайся в акулу. Кажется все создатель чудной вещицы предусмотрел. Даже для нанесения подлого удара в спину есть возможность — обращайся в змею, проскальзывай в спальню и жаль спящего врага.

Только не для рыцаря все эти возможности — мерзко и подло. То есть, если сейчас обратиться в орла и выбраться из ловушки — это одно. А шпионить, убивать из-под тишка — увольте.

Но какие эти сопляки чеваровы полудурки — красиво хотели: «Мы — ваша смерть!»

Нет, чтоб в столице змеею обернуться, раз так уж возжаждалось отомстить.

Впрочем, Роберт тоже не прост, магию запросто мог почувствовать. Да и змею бы наверняка увидел, а реакция у него мгновенная — разрубил бы в пополам, та даже яд бы выпрыснуть не успела…

А теперь труп одного давно остыл, а другой вон, лежит, и недолго ему осталось.

Но где Роберт? Что-то долго он примеряется к амулету, не случилось ли чего?

Чтобы заглушить тревогу, Найжел снова принялся рассматривать магическую вещицу, в которой была заключена столь удивительная сила. Со всеми животными более-менее ясно, но для чего создателю потребовалась черепаха? Это-та неуклюжая тварь чем может быть полезна?

Граф Астурский еще вчера догадался о предназначении амулета, но у него не было полной уверенности, да и некогда было об этом подумать. Разговор с мертвыми предками орнеев, тяжелый, с постоянными многозначительными паузами и недоговоренностями, отобрал почти все душевные силы. Намеки, метафоры… Он так и не понял, знают ли они, что он Блистательный Эксперт ордена, не имеющего имени? Очень похоже, что знают и возлагают на него какие-то свои надежды. Хорошо бы еще знать — какие? А вот то, что в его жилах течет орнейская кровь, да еще рода вепря, для него было неожиданностью. Выходит, они с Найжелом дальние родственники? Но почему предки запретили говорить об этом другу? Впрочем, здесь догадаться несложно. И хоть бы словом, взглядом, невинным жестом намекнули — приближается он к своей цели или, наоборот, движется в противоположную сторону?

А теперь ломай голову, что означает этот странный ночной разговор.

Граф в обличье орла парил над горами. Романтика полета не слишком вдохновляла его. Трезвый расчетливый ум мгновенно просчитал многочисленные преимущества такого неожиданного подарка — зачастую, находишь то, что и не чаял, но что многократно ценнее искомого. Но сейчас не тот случай. Амулет бесценен — спору нет, его наставники и сподвижники в ордене и не ведали о подобном чародействе.

Значит, теперь он просто обязан выжить, чтобы доставить драгоценные игрушки в орден — никакому гонцу подобное сокровище не доверишь, даже родному сыну. К тому же, если он ничего так и не добьется, этот трофей будет хоть слабым, но утешением.

По виду и не скажешь, сколько магическим предметам лет, может они созданы аж во времена Царя Мира каким-нибудь ныне забытым великим чародеем. А, может, созданы и пришельцами, вызвавшими катастрофу, кто знает — раз уж такой могущественный орден, объединивший серьезных магов, понятия не имел о подобном. Откуда эти амулеты у Чевара, почему колдун не воспользовался ими сам?

Граф давно привык отметать вопросы, ответы на которые не существенны для дела.

Да и не ответишь на них, не зная всех подробностей.

Найжел оказался прав: вызванная магией учеников Чевара лавина закупорила ущелье наглухо. Пробовать пробраться по шатко громоздившимся валунам — чистое безумие.

Хотя с такими амулетами, как у них сейчас, это не преграда. Можно полностью отдаться волнующим впечатлениям свободного полета в небесах. Хоть до солнца взлетай, лишь бы крылья не опалить.