Он лежал, тупля боль и набираясь сил, хотя без воздуха это не так и просто даже в драконьем обличьи. Сейчас самое важное: вырваться и долететь до Бервуда, но как это сделать, если драконы - настоящие драконы - кружат над замком? С ними ему не совладать, тем более, тяжело раненому.
      Он чувствовал, что почти все драконы улетели прочь, может и вообще все, на магический уровень ему было не выйти, чтобы узнать это достоверно.
      Так или иначе медлить больше бессмысленно - больше сил не придет, а без воздуха все тяжелее и тяжелее.
      В последней попытке прочувствовать что происходит в замке, в обрывках, где мелькнули мучившиеся в предсмертной агонии его воины и слуги, голубое небо, бледный лик Рогнеды и масса еще чего-то, не представляющее никакого интереса, он увидел, что кто-то сидит на мосту.
      И этот кто-то важен, поскольку может выслать в след погоню.
      Что ж, расправившись с повелительницей драконов - пусть даже ценой жизни - он отомстит за обиды и окажет бо-ольшую услугу братьям, которые смогут отомстить за него.
      Герцог собрался с силами, приготовясь расправить крылья, и устремился вверх, к солнцу.
      x x x
      Ламорак спиной почувствовал движение воздуха. Еще не осознав и не оценив угрозу, вскочил, выдернув из ножен Неустрашимый, инстинктивным движением рукой сорвав любимую с места и отправив за спину, собой защищая ее от неведомой опасности.
      И принял в грудь удар острым рогом. Он еще не понял, что произошло, что красный дракон из предсказания, реален и час пробил, но меч его ударом снизу вверх вошел в подбородок вытянутой драконовой морды и острие клинка вылезло из левого глаза уродливой головы чудовища.
      Опали, шелушась едкой дымкой по краям, красные перепончатые крылья. Без единого вскрика-стона, чудовище рухнуло вниз, увлекая за собой смертельно раненого короля Сегонтиума.
      В последний миг уцепился Ламорак за мостовую цепь и хватка его была мертвой. Прощальным гимном прозвучал вскрик Дапры и застрявший в горле всхрип Радхаура, появившегося в распахнутых воротах замка.
      Чудовище упало в черную воду. Ламорак, потеряв сознание (последней мыслю было все-ж таки узнавание дракона со стены зала предсказаний и понимание, что это - конец), в предсмертной судороге сжимая пальцами цепь, остался висеть в воздухе.
      Подбежавший Радхаур (он искал Ламорака, думая - что случилось с ним, где он, почему не в замке со всеми?) подхватил его под мышки, рывком выдернул и уложил на мост.
      Рана на груди Ламорака была ужасна. Радхаур понял - у него стало одним другом меньше. Что-то сдавило сердце, не было сил смотреть на побледневшее мертвое лицо, знакомое с раннего детства.
      Граф сглотнул тяжелый ком и взглянул в ров.
      Вопреки всем законам природы по пузырькам во взбесившемся круге воды плавала рукоять Неустрашимого с четырехдюймовым обрубком клинка.
      Глава девятая. ЗАЧАРОВАННАЯ КРАСАВИЦА
      "Как пламень - я, любимая - как лед;
      Так что ж я хлад ее не растоплю
      И он в жару моем не изойдет,
      Hо крепнет лишь, чем больше я молю?"
      Эдмунд Спенсер
      - Он умирает, я не в силах что-нибудь сделать.
      Оруженосец Этварда, более ценимый как человек, способный оказать первую помощь и знающий целебные травы, встал и виновато развел рукамb.
      - Это он защищал меня! - со слезами на глазах произнесла Дапра.
      Она стояла, уткнув лицо в грудь Радхауру, он непроизвольно ободряюще поглаживал ее по волосам. Ему самому было тяжело.
      Вот так вот, предсказания сбываются. Сколько не искал Ламорак своего красного дракона, тот сам нашел его. И плавает, вернее уже затонул в грязной воде крепостного рва, обрубок Неустрашимого.
      - Он - герой! - Дапра вытерла слезы, но новые навернулись на глазах. - Я люблю его...
      - Он и не мог иначе, - глядя на распростертое перед ним тело друга, ответил Этвард.
      - Прервется славный род, - хрипло добавил Радхаур.
      В это мгновение он думал, что и его род может прерваться, в случае его гибели. Но он уже знал - погибнет очень не скоро, предсказания в Храме Каменного Зверя сбываются.
      - Отнесем его в замок, будем рядом последние его минуты. Вдруг он очнется и захочет что-то поручить. Эх, - в сердцах воскликнул граф Маридунский. - Если бы с нами был сэр Ансеис. Он бы наверняка что-нибудь придумал. А так... Как все глупо. Он погиб, и я ничего не смогу поделать. Если бы мог - отдал бы ему всю силу, что получил от торса Алвисида.
      Это были мечты. Несбыточные.
      Этвард, Таулас, Гуул и другие воины стояли над телом умирающего рыцаря. Юного, красивого и отважного. Нашедшего любовь и погибшего за нее.
      - Возьмите его, отнесем в замок, - приказал Этвард. - Жалко, что отец Бартл остался в лагере. Хотя Ламорак все равно не смог бы исповедоваться перед смертью. Осторожно поднимайте его, чтобы не причинить боль.
      - Нет, - неожиданно сказала Дапра, вытирая слезы. - Я заберу его с собой. Он будет жить.
      - Что?! - в один голос воскликнули Этвард и Радхаур.
      Уж не помутилась ли она от горя разумом? Одного взгляда на рану достаточно, чтобы понять - Ламорак не жилец.
      - Да, - твердо подтвердила она. - Он погиб от дракона, пусть и ненастоящего, а колдуна в драконовом обличье. И я смогу вылечить его. Но он никогда не сможет пересечь границы моих владений. Никогда.
      - И я его не смогу больше увидеть? - глупо спросил Этвард.
      - Если только не приедете ко мне в гости... К нам, - тут же поправилась она. - Скажите его матери, там в Сегонтиуме, чтобы она приехала к нам. Я рожу ей внука.
      Странно было слышать серьезные слова от столь юной девушки. Но она была не простой девушкой - повелительницей драконов.
      - Мы отвезем его в лес, - сказал Этвард и посмотрел на подернутое застывшей гримасой боли лицо друга. - До встречи когда-нибудь, Ламорак.
      - Не надо везти, я сама. Мне будет трудно его вылечить, но я уверена, что справлюсь. Я... я люблю его и не смогу без него жить.
      Дракон, дотоле круживший над замком, резко пошел вниз и приземлился на дороге пред мостом.
      - Помогите мне положить его на спину дракона - попросила Дапра.
      Двое воинов шагнули вперед, чтобы взять умирающего, но Радхаур жестом остановил их, склонился над другом, взял подмышки и посмотрел на Этварда. Тот взял Ламорака за ноги. Они отнесли его к покорно сидевшему дракону и животом вниз положили на спину животного; руки Ламорака безжизненно свисали, касаясь грязного дорожного песка.
      - Как бы не упал во время полета, - озабоченно произнес Этвард.
      - Не беспокойтесь, - успокоила Дапра и легко, словно в седло коня, вскочила на дракона.
      - Прощайте, ваше величество король Этвард, прощайте, сэр Радхаур. Знайте, если вы еще раз окажетесь здесь - можете без страха входить в мой лес.
      - Прощайте, ваше величество, - наклонил голову в поклоне Радхаур. - Вернее - до свидания. Я верю, что все будет хорошо. Там, на стене в Храме Каменного Зверя меч Ламорака - сломанный, правда очень долго был на фоне рассвета.
      Правда, там мог бы и закат, но какая разница?
      - До свидания, Дапра, - попрощался Этвард. - Передайте Ламораку, что я никогда не забуду клятву у озера Трех Дев.
      Дапра хлопнула дракона по шее и он легко взмыл в воздух.
      - А ваш конь? - запоздало крикнул Этвард. - Куда его отвезти?
      Но Дапра уже не слышала его, дракон нес ее и бесчувственного короля Сегонтиума к югу, к драконовой стране.
      К друзьям подбежал запыхавшийся воин.
      - Ваше величество, мы нашли женщину! - сообщил он. - Мы все обыскали, других женщин вообще в замке нет, даже странно...
      - Идем! - со вздохом облегчения Этвард хлопнул Радхаура по плечу. - Ну вот, Уррий, и Марьян нашлась.
      - Это не госпожа, ваше величество. Другая женщина, - сказал воин.
      - Перед смертью Линксангер сказал мне, что заколдовал Марьян, что я ее не узнаю, - заметил Радхаур. - Это она. Тем более, что других женщин в замке нет. Пошли!
      x x x
      На кровати лежала красивая белокурая девушка, совсем юная с виду, даже младше Дапры. Она была полностью одета, Радхауру бросились в глаза миниатюрные светло-коричневые башмачки на ее ногах.
      Этвард и Радхаур оторопело смотрели на ровно дышавшую в очарованном сне незнакомку.
      - Какая она... красивая! - не смог сдержать восхищения Этвард.
      - Это она! - изменившимся голосом произнес Радхаур.
      - Но она вовсе не похожа на Марьян! - возразил друг.
      - Это - она, женщина из предсказания, - тем же глухим голосом пояснил Радхаур. - Марьян заколдовал герцог Линксангер... Но мне и в голову не могло придти, что Марьян и женщина из предсказания - одна и та же. Что ж, так даже лучше...
      - Но она заколдована! Что же мы будем делать? Как снять чары?
      - Сэр Ансеис снимет заклятие каким бы сильным оно ни было, уверенно сказал граф. - Я возвращаюсь в Рэдвэлл.
      - Хорошо, - согласился Этвард. - Я тоже отправляюсь домой, мне все здесь надоело... Пойдем, выпьем вина. Мне сказали, что здесь богатые погреба. И в подземелье нашли какого-то странствующего певца, отвыкшего от солнечного света. Послушаем, что он нам споет.
      Этвард хотел скорее уйти из этой комнаты. Заколдованная Марьян была еще прекраснее. Он любил ее всем сердцем и ненавидел Радхаура за его равнодушие. Впрочем, он не прав - граф не сводил взгляда со спящей девушки.
      В пиршественной зале замка уже сидели за столом сэр Таулас и многие другие воины. Сэр Таулас вполне мог быть доволен - порубился на славу и из своих никто не погиб во время штурма. Впрочем, защитники замка оказали не столь уж серьезное сопротивление, в живых остались только двое, согласившие служить победителям. Они и притащили на стол все лучшее из погребов и кладовых, что только смогли найти.
      За столом сидел пожилой, с сильно поседевшей головой мужчина, подслеповато щуря глаза. Рядом с ним на столе лежала старая арфа, дерево почернело от времени.
      Этвард сел за стол, взял кубок.
      - А ведь ты бритт, - неожиданно сказал он певцу.
      - У певца нет родины, - не повернув головы, ответил тот.
      - Как тебя зовут?
      - У певца нет имени.
      - Ты долго сидел в темнице?
      - Полгода, год? Не знаю... В темнице не видно рассветов и закатов. Сейчас весна?
      - Осень.
      - Значит, больше полугода.
      - И за что тебя бросили в темницу?
      - Сеньору не понравилась моя песня.
      - Всего-то? - удивился Этвард.
      - Мог и убить, - отстраненно пожал плечами певец. Словно речь шла не о нем.
      - Выпей вина! - предложил король. - И спой нам песню, ту самую.
      - И вы снова отправите меня в темницу? - печально усмехнулся бывший пленник, взяв кубок.
      - Нет, даю свое королевское слово. Чтобы ты не спел, - заверил Этвард, - я не обижу тебя.
      Певец странно посмотрел на короля, усмехнулся чему-то и небольшими глотками выпил вино.
      Этвард терпеливо ждал.
      - Струны отсырели, - сказал певец, взяв наконец в руки свой инструмент. - Плохо получится.
      - Ничего, мы не слишком большие ценители, не заметим.
      Этвард сам не понимал, почему его так заинтересовал этот странствующий певец, вызволенный из темницы герцога Линксангера.
      Музыкант тронул струны, довольно долго перебирал их, словно вспоминал мелодию, и запел:
      Шотландец-август жарил день
      На медленном огне.
      Двоих свела тропа в тот день
      Так рассказали мне,
      Один всю жизнь ходил пешком,
      Был грамоте учен
      И лютню с рваным ремешком
      Носил через плечо.
      Другой был благородный тан
      На боевом коне,
      В доспехах рыцаря Креста
      Так рассказали мне,
      Он десять лет в Святой Земле
      Спасал Господень Гроб,
      А всех наград - шрам на скуле,
      Крестом клейменый лоб.
      И тан спросил: "Певец, скажи,
      И правды не таи:
      На что уходит твоя жизнь,
      И странствия твои?
      Звон струн не принесет монет,
      Стихи - плохой товар...
      Но, может, я ошибся?" - "Нет,
      Ты прав," - ответил бард.
      "А может, славы ищешь ты?
      Но слава - дочь меча.
      Кто ищет славы - те кресты
      Нашили на плащах.
      А твой убогий инструмент
      Не рыцарский венец...
      Но, может, я ошибся?" - "Нет,
      Ты прав," - сказал певец.
      У придорожного креста
      Раздваивался путь.
      "Прощай, певец!" - "Бог в помощь, тан,
      Богат и славен будь!"
      Но тан, коня попридержав,
      Спросил певцу вослед:
      "Скажи, в последний раз - я прав?"
      "Ты прав," - сказал поэт.
      Шотландец-август жарил день
      На медленном огне...
      Они расстались в этот день
      Так рассказали мне,
      Сияло солнце, как дукат,
      И щурилось, как кот,
      И рыцарь ехал - на закат,
      И бард шел - на восход...
      Смолкли звуки струн. Повисла тишина. Певец как пел, закрыв глаза, так и сидел не открывая их. Протянул руку за кубком, глотнул вина, точно устал после поединка с песней, точно пел, словно бился в бою. Для него - так оно и было.
      - А ведь я тебя знаю, певец, - вдруг нарушил тишину Радхаур. - Ты - сэр Катифен!
      - Сэр Катифен умер вместе со своим королем, - глухо ответил тот. - Остался никому не нужный бродячий певец, которого любой рыцарь мог сбить с ног конем или по любой прихоти засунуть в темницу.
      - Мне не очень-то понравилась песня, - сказал сэр Таулас, - я не понял в чем смысл. Но в любом случае этот Линксангер - негодяй.
      - Поедем со мной, сэр Катифен, - попросил Этвард. - Будешь служить у меня.
      - Сэр Катифен умер. Я - безымянный певец. Но я согласен. Ваше величество, хотите я спою песню про вашего легендарного предка?
      И, не дожидаясь ответа, он запел балладу, которую так любил сэр Отлак.
      x x x
      Герцог Берангер сидел, уронив голову на руки; рядом догорала свеча, за зашторенным окном занимался рассвет.
      Маг первого тайлора, еще толком не привыкший к новому званию, протянул руку, взял кубок. Заглянул в него - пусто. С яростью запустил кубок в стену, тот упал, покореженный от удара, на пол.
      В соседней комнате спала Крафф, обиженная на него, что он не захотел любить ее после столь долгой разлуки. Бездны Космические, а ведь сегодня утром он только и мечтал, что о Крафф!
      Прав был Иглангер, тысячу раз прав! Не зря он так беспокоился. Но и Берангеру упрекнуть себя не в чем - он нигде не задерживался по дороге, спешил как мог. Будь он рядом с Линксангером, изменилось ли хоть что-нибудь?
      Не известно.
      Но всегда кажется, что будь ты там, все сделал бы по-другому.
      Линксангер перед гибелью смог до него докричаться на магическом уровне. И смог спасти Крафф и эту Марьян, которая лежит сейчас взаперти, а Дайрон сторожит, чтобы она себе что-нибудь не сделала. Почему Линкс спас ее, зачем она здесь? Если Линкс думал об Игле, то лучше бы заставил Дайрона привезти сюда эту девчонку, принцессу.
      Герцог подошел к магическому котлу, который после долгого бездействия едва набрал силу. Снял крышку, подождал пока не поднимется к потолку накопившийся пар, бросил щепотку магического порошка. И вновь, сжав зубы, заводя себя, набирая злость, просмотрел трагическую сцену на мосту Линксвуда.
      Эх, совсем недавно метаморфировался бы в дракона и полетел бы мстить.
      Дождаться бы Игла, посоветоваться, вдвоем отомстить Радхауру. Но Игл вернется не скоро, убийца братьев успеет вернуться в свой замок...
      Берангер подошел к креслу, на котором валялись его куртка и портупея с ножнами, решительно одел на себя.
      Едва уловимое посторонне движение в комнате заставило повернуть голову. Из настенного зеркала, низко склонив голову, чтоб не удариться о верхнюю планку тяжелой рамы, кто-то вылезал. Не надо было ломать голову, чтобы догадаться кто это может быть.
      Сарлуза считала, что у нее в пещере было магическое зеркало, связывающее колдовскую берлогу с миром Повелителя Тьмы. Отчасти она была права, зеркало действительно магическое. Но подданные Владыки Зла могли выйти в мир людей через любое зеркало - лишь бы размеры были достаточные. Лишь туда, где не было зеркал, приходилось переносится, окружая себя клубами дыма.
      Линксангер всмотрелся в нежданного посетителя. Он вздохнул, убедившись в верности своих предположений. Это был не какой-то там маркиз или барон, а сам Князь Тьмы Белиал.
      - Ты пришел отговаривать меня? - спросил Берангер.
      Белиал прошел к освободившемуся от вещей креслу и сел.
      - Не думаю, что это поможет, - ответил он.
      - Тогда зачем явился?
      - Предупредить кое о чем.
      - Ты думаешь, я изменю свое решение? Бездны космические, мне плевать что этот Радхаур - Наследник Алвисида. Он убил Вольфа и Линкса! Он должен ответить за это.
      - Он убьет и тебя, - спокойно произнес князь Тьмы.
      - Ты пришел сюда затем, чтобы сказать мне это? - окрысился Берангер. - Я не знаю, что произойдет в ближайшие дни, но знаю точно, что я сделаю. Я вызову Радхаура на поединок.
      - Если тебе дорог Иглангер, то ты меня выслушаешь.
      - Я не заключал договора с вами, это...
      - Я знаю, - кивнул Белиал. - А я и не требую от тебя соблюдения договора. Разве я тебе запрещаю вызвать Наследника Алвисида на честный поединок и убить его? Нет, это твое личное дело.
      - Тогда что ты хочешь? - удивленно спросил Берангер.
      - Предупредить. Ты прекрасно знаешь, где сейчас Иглангер, и что мы можем запросто сделать так, что он не вернется.
      - И... - потребовал продолжения герцог.
      - И если ты причинишь Радхауру вред при помощи любой - самой невинной - магии, Иглангер не выйдет из пустыни.
      - Это угроза?
      - Понимай как хочешь. Ты можешь вызвать Наследника на бой и убить тебя. Но твой клинок не должен быть заговорен, либо отравлен. И ты не должен во время боя использовать магию. Ты все понял? - Белиал встал.
      - Да, я все понял.
      - Если во время поединка ты попробуешь использовать магию - в этот момент Иглангеру придется туго.
      - Я понял, зачем повторять?
      Белиал повернулся и, не прощаясь, вошел в зеркало.
      Берангер вновь сел за стол и закрыл лицо руками. Просидел четверть часа, собираясь с мыслями, затем протянул руку, взял колокольчик и позвонил.
      Через минуту дверь комнаты открыл слуга:
      - Что угодно, ваше сиятельство?
      - Подготовить большую лодку в подземной реке. Ту, что в боковой пещере, самую большую. Дюжину самых выносливых гребцов. Посадить в лодку двух лучших моих коней. И скажи Дайрону, чтобы привел туда эту его пленницу, Марьян. Как только все будет готово, доложишь.
      x x x
      Ночь после штурма Этвард с отрядом провел в захваченном замке. После ночной скачки, быстрого штурма и пьянящего вина усталость дала себе знать и Этвард отправился спать задолго до того, как начало смеркаться. Сил в тот же день отправляться в лагерь (да и желания, честно говоря, тоже) просто не было.
      Радхаур несколько часов просидел на краешке кровати у зачарованной красавицы, не сводя с нее взгляда. Затем расстелил на полу плащ и прямо там забылся глубоким сном.
      Утром в сарае замка они выбрали лучшую из трех крытых повозок, бережно уложили в нее спящую волшебным сном девушку, и отправили в обратную дорогу.
      Ехали не торопясь и путь, преодоленный за полдня и ночь, растянулся в два полных дня.
      Вернулись в лагерь уже ночью второго дня. Этвард прошел к костру, у которого грелись, дожидаясь прибытия отряда, несколько солдат, оставленных для охраны карет и служанок.
      Радхаур прошел в шатер, где раньше ночевала Марьян, и растянулся на походной кровати.
      Сон не шел.
      Почему прежняя Марьян, не взирая на ее поражающую всех красоту, никогда не влекла его так сильно, как сейчас, непонятно зачем превращенная Иглангером в светловолосую и совсем молодую? Что за странные у этого колдуна заклятия?
      Так или иначе, Радхаура влекло к ней, он хотел просто сидеть рядом и любоваться ею.
      Неужели женщин любят только за то, что внешне? Ведь внутри-то Марьян не изменилась от заклятия, осталась прежней. Но почти равнодушная доброжелательность в одночасье переродилась в непреодолимую страсть.
      Радхаур не понимал, что творится в его душе. Но еще больше он хотел бы знать - а стоит ли все это понимать?
      Умолкли голоса у костра, все, кроме дозорных, уже давно заснули, а он все ворочался с боку на бок.
      Сможет ли сэр Ансеис снять заклятие с любимой? Насколько оно сложное? И - самое главное - превратится ли она в прежнюю или останется навсегда такой, как сейчас? Что же все-таки означало озеро ее слез на стене зала предсказаний?
      Приближался рассвет, но сон не приходил. Он уже хотел было встать и уйти в озеро, смыть пот горячечных метаний прохладной чистотой воды, как услышал до боли знакомый голос:
      - Радхаур!
      Это был голос Марьян. Он рывком сел на кровати.
      - Марьян, ты где?
      Он был в шатре один, ее голос раздался ровно в центре, где стоял небольшой столик.
      - Я здесь, Радхаур, не далеко. С герцогом Берангером, в миле от лагеря.
      - С Берангером? - Радхаур мгновенно напрягся и бросил быстрый взгляд в сторону, куда положил ножны с Гурондолем.
      - Да, он ждет тебя. Если ты не появишься, он меня... - голос сорвался на полуслове, Радхаур услышал рыдания. - Не ходи, Радхаур, он убьет тебя! Пусть лучше...
      - Успокойся, Марьян, я приду. Чего хочет Берангер?
      - Убить тебя.
      - Это я понимаю, - усмехнулся Радхаур зашнуровывая куртку. Он говорит о каких-либо условиях?
      - Да. Белиал запретил использовать ему магию, поэтому он взял меня, чтобы ты пришел. Он говорит, что будет сражаться честно, но хочет, чтобы ты пришел один. Совсем один.
      - Когда?
      - Прямо сейчас. Не ходи, любимый, пусть он лучше убьет меня! Милый...
      Радхаур, не слушая дальше, решительно вышел из шатра.
      На улице подуло прохладой с озера, вокруг была потрясающая тишина. Он, словно лениво, потянулся - на случай если его увидит дозорный.
      Не спеша прошел к берегу, сполоснул лицо водой. Вроде его никто не замечает. Он зашел в прибрежные заросли кустарника, постоял немного и берегом пошел дальше. Отойдя достаточно далеко, он сквозь кустарник выбрался на дорогу. Постоял, огляделся, напряженно вслушиваясь в рассветную тишину.
      И решительно пошагал навстречу судьбе.
      Усмехнулся, зная, что обречен на победу. Сегодня не его день умирать - он еще не собрал Алвисида. А в верность предсказания после происшедшего с Ламораком он уверовал прочно. С ним сегодня ничего не случится.
      x x x
      Он издали увидел у края дороги двух коней. Рядом ходил, заложив руки за спину, высокий мужчина с мечом на боку.
      Средний брат, герцог Берангер. Радхаур раньше никогда не видел его в лицо. В том сражении, где он впервые встретился с герцогом Иглангером, Берангер и Линксангер были в драконовом обличье...
      Марьян сидела у дороги на поваленном дереве. Увидев приближение любимого, она вскочила на ноги.
      - Радхаур! - сколько чувства было в этом возгласе...
      И тут только Радхаура пронзила, словно молния, мысль: а кто же та девушка, что спит очарованным сном в повозке?
      Берангер выдернул из ножен меч.
      - Не надо лишних слов, Радхаур, - мрачно сказал герцог. - Я здесь, чтобы убить тебя. Или погибнуть.
      Радхаур хотел сказать, что призраки всех четверых братьев когда-нибудь увидит на волшебной лестнице, но сдержался. Кивнул в знак согласия и молча выдернул из ножен меч.
      - Я здесь один и магию использовать не могу, - произнес Берангер. - Но и ты должен поклясться, что один и не будешь использовать магию.
      - Я один, клянусь, - сказал Радхаур. - Я не маг, я - воин. У меня есть Сила Алвисида, но она есть помимо моей воли и использовать ее или нет, не в моей власти.
      - Хорошо, - кивнул герцог. - К бою.
      Клинки скрестились, взгляды встретились в предрассветном неверном дрожании воздуха.
      Сколько ненависти было в темных глазах Берангера!
      Радхаур отступил на шаг. Словно магической волной ошпарило его искренность чувства Берангера.
      Потребовалось несколько мгновений, чтобы придти в себя. Он пытался вызвать в памяти образ отца не смертном ложе - безуспешно.
      Удар, идущий от самого центра справедливого гнева, обрушился на него. Радхаур едва успел подставить меч. Ноги чуть дрожали после бессонной ночи, дышалось тяжело. Не было боевого настроения.
      Но настоящий рыцарь не должен долго настраивать себя перед боем. Он должен быть в любой момент готов защитить себя и своих близких.
      А если предсказание не сбудется? Ведь все зависит от человека?
      Еще один яростный выпад Берангера. Радхаур увернулся, сделал полный оборот вокруг себя и слева, наотмашь, нанес удар.
      Герцог отбил атаку и отпрыгнул в сторону. Он тяжело дышал, с губ готовы были слететь проклятия. Что ж, он знал, что легко не будет раз этот мальчишка сумел победить Вольфа и Линкса. Но из четырех братьев он, Берангер, пусть не самый умный, но зато - самый ловкий мечник. Если он не справится с этим юнцом, то Иглангеру будет уж точно не под силу. Правда, Игл здорово владеет копьем, а этот Наследник... Впрочем, как Радхаур владеет копьем, Берангер не знал.
      Они стояли друг против друга, делая ложные движения, пытаясь сбить противника с толку, но нападать первым никто не решался.
      Радхаур вдруг отчетливо понял, что все предсказания могут оказаться чушью, что смерть в облике Берангера смотрит ему в глаза. Но ему не было страшно,
      Марьян, вся сжавшись, словно от ледяного холода, без единого движения, даже, казалось, и не моргая, глядела на возлюбленного.
      Единственное, что пугало Радхаура больше, чем возможная гибель так это то, что между ними в любое мгновение может встать Белиал. Как ему надоели все непрошенные опекуны! Хуже нет предрешенности!
      Оба противника устремились друг к другу одновременно, мечи схлестнулись в яростном ударе, скользнули друг по другу до рукоятей. Берангер пытался вывернуть меч, но от могучего движения и сам не удержал - оба клинка вылетели из рук сражающих.
      Радхаур еще не успел понять, как так получилось, что меч вылетел из рук, как получил мощный удар правой в челюсть. Словно вспышки молний взорвались в голове, не помогла сила полученная от торса Алвисида - столь внезапен оказался удар. Всю массу тела, всю праведную ярость вложил герцог в этот, возможно последний в жизни, удар.
      Радхаур упал.
      Не успел вскочить - Берангер одним прыжком уселся на него, прижал к земле. И занес над головой выхваченный из-за пояса кинжал.
      Пронзительно закричала Марьян - казалось, ее крик поднимет на ноги спящих в лагере. Хотя нет, очень далеко ни один крик не донесется...
      Надо же о каких пустяках думаешь перед смертью! Вот и верь после этого в предсказания, в предназначение.
      - Радхаур, перед тем как убить тебя я прощаю тебе смерть моих братьев, - серьезно сказал Берангер. - Игл убил твоего отца и братьев. Ты отомстил. Теперь мщу я.
      Кинжал был занесен и герцог не собирался медлить или щадить смертного врага.
      Радхаур не закрыл глаза, не молился. Он желал сейчас, чтобы прекратился истошный крик Марьян. Ему очень хотелось перед смертью услышать тишину.
      И вдруг Берангер замер в уже начатом движении, рука с кинжалом бессильно упала, он сам как-то обмяк и повалился на спину.
      Радхаур сбросил его с себя и рванулся к мечу. Он увидел во лбу Берангера знакомую остро отточенную спиральку.
      - Гуул! - закричал он и в голосе его звучала такая ярость, что даже Марьян замолчала. - Гуул, выходи и прими бой! Ты опозорил меня! Я дал слово, что поединок будет честным! Я поклялся, что пришел один! Выходи, я убью тебя.
      Гуул вышел на дорогу.
      - Вынимай меч и сражайся! - прокричал Радхаур, бросаясь к нему.
      Гуул ловко увернулся от разящего металла Гурондоля.
      Радхаур развернулся и встретился с ним глазами.
      - Кто позволил тебе вмешиваться в поединок?
      - Наследник Алвисида должен жить!
      - Ах так, да? - от гнева Радхаур не находил слов. - Ты! Если ты сейчас не примешь бой... то я... Я разобью своим мечом торс Алвисида, клянусь в этом Силами Космическими!
      Гуул побледнел, закусил губу.
      - Считаю до трех, - прохрипел Радхаур. - Или ты принимаешь бой или... Я уже сказал, я уничтожу торс, разобью на мелкие куски и ни один маг никогда его не соберет. Ну решайся! Раз! Подними же меч!
      - Наследник Алвисида должен жить, - словно самому себе сказал Гуул.
      - Два! Ну же! Ты опозорил меня, так отвечай за свои дела! Защищайся, или я заколю тебя, не смотря на всю твою ловкость! Ну!
      - Постой! - Гуул вытянул к нему руки с раскрытыми ладонями. Подожди нападать, пусть будет по-твоему. Я принял решение.
      - Какое?
      - Слушай:
      Волю Алгола сердце хранит.
      Слушай же файл мой, о Алвисид!
      В роще зеленой птица свистит,
      В небе же солнце стремится в зенит,
      Бьется волна о холодный гранит,
      Все о тебе, Алвисид, говорит.
      Гневом и яростью разум горит.
      Пал ты в бою, мой Алвисид,
      Дух твой незримо над миром парит,
      И этот Наследник тебя возродит.
      Мне Алгол никогда не простит,
      Если Наследник будет убит.
      Зло таковое в мире царит,
      Что не понятно как поступить.
      Но Алвисид будет жить!
      Саве, саве, саве, энтер!
      Гуул замолчал.
      - Что это? - спросил удивленный Радхаур. - Что за бред?
      - Мой шестнадцатый файл, - торжественно сказал Гуул. Прощай, Наследник Алвисида, я сделал все, что мог.
      Он скрылся среди деревьев.
      - Стой! - закричал Радхаур.
      Но было поздно - алголианин словно растворился в воздухе. Искать его по лесу было бесполезно, в лучшем случае найдешь труп с пронзенным кинжалом сердцем. Радхаур знал, что шестнадцатый файл поется перед исполнением священного обряда Дэлетс.