- Я долго буду вас упрашивать? - деланно капризно возмутилась королева драконов. - Радхаур, снимайте свой мешок и садитесь. Вы же голодны, с рассвета на ногах.
      - Дапра, как все это понимать? - спросил Ламорак, преодолев оцепенение, и пройдя к предложенному стулу.
      - Налейте мне вина, - сказала королева, улыбнувшись ему. - Вы невежливо обращаетесь ко мне, но я разрешаю вам это за мое чудесное спасение.
      Радхауру стало чуть неловко - сама повелительница драконов кормила его вчера щучьей похлебкой.
      - Но ведь говорили, что повелитель драконов - старый мужчина с тремя головами, из которых правая - змеиная, а левая...
      Дапра рассмеялась.
      - До чего лжива людская молва. Мой отец был красив и статен. Хотя возможно, для кого-то он и мог принять такой облик, чтобы напугать...
      - И ты можешь? - неожиданно для себя спросил Радхаур.
      Она ласково улыбнулась.
      - Я - нет. Моя мать была обычной женщиной, дочерью лесника, заметив скептическую улыбку Радхаура, она добавила: - Это правда. Только я свою мать ни разу не видела, она умерла при родах. Меня выкормил отец драконьим молоком.
      - Дапра... - Ламорак хотел что-то спросить, но смутился. Вас так называть, ваше величество?
      - Ламорак - ты сам король. Зови меня просто Дапра, это моя настоящее имя, так нарек меня отец.
      - А... где он сейчас?
      Она уставилась в золотой бокал, полный прозрачного вина.
      - Он погиб четыре года назад, - ответила девушка. - Только не спрашивайте меня - как.
      - Мы не о чем и не спрашиваем, - встрял Радхаур. - Ты здесь хозяйка, мы - лишь скромные гости.
      - Давайте выпьем за вас, - предложила Дапра. - Никто еще из рыцарей, кроме сэра Аселена, но это было так давно, не был здесь. И это очень огорчало моего отца.
      - Почему же тогда он жил уединенно? - не сдержался Ламорак. У тебя во дворце что, совсем нет людей? Но ведь скучно же... поговорить не с кем!
      - Почему скучно? - удивилась Дапра. - Я говорю с драконами на их языке, вхожу в лес и говорю с деревьями - они тоже имеют душу... Лес полон обитателей, их не меньше, чем в ваших городах.
      - Так почему тогда вы ждали рыцаря?
      Она пригубила вино, поставила кубок на стол и медленно стала говорить:
      - Драконы, не смотря на свою силу, - мягкие и добрые существа, их легко обмануть, их легко погубить хитростью, их легко приручить и послать на погибель, ради низменных целей. Только в этой стране они живут в безопасности, но они не могут жить здесь всегда, к сожалению. Но здесь они выращивают детенышей. И я должна заботится о них...
      Она помолчала, друзья не торопили.
      - Три качества недопустимы в рыцаре: трусость, жадность, подлость. Там, на развилке, очень мало кто отваживается ехать по темной тропе со скелетами на деревьях. Большинство сворачивают на светлую... Их кости и украшают темную тропу. Но из тех же, кто свернул на темную, никто не удержался, чтобы не набрать в реке алмазов. А если проезжал мимо, то покупался на другие ловушки...
      - Скажи, Дапра, - спросил Радхаур, - а эти сегодняшние разбойники, это...
      - Вы показали свое благородство, не бросив раненого драконового детеныша в дремучем лесу. Когда вам самим было почти ничего есть и пить, вы делились с ним. Но... чтобы пригласить вас сюда, я должна была убедиться в вас лично. Вдруг вы надругались бы над беззащитной дочерью лесника...
      - Да как ты... - начал было Ламорак, но Радхаур жестом остановил друга.
      - А почему тебе так нужно было пригласить нас сюда? - спросил граф.
      - Потому... - начала было Дапра, но передумала. - Я ничего не буду объяснять. - Она посмотрела на сегонтиумца и серьезно-торжественно сказала: - Ламорак, я хочу чтобы ты взял меня в жены и правил драконовой страной.
      x x x
      - Я люблю ее, Уррий, - сказал Ламорак другу. - Я действительно люблю ее.
      Они стояли на огромном балконе, опершись оперила, любуясь предзакатным небом. Повелительница драконов просила подождать ее здесь, чтобы отправиться на прогулку - она хотела показать свои владения, в том числе волшебное болото, где дожидались в теплом торфе своего часа тысячи драконьих яиц над которыми реяли будущие матери.
      - Ты хочешь согласиться и остаться здесь? - спросил Радхаур, стараясь чтобы голос звучал как можно равнодушнее. Для себя он уже решил, что одобрит любое решение друга.
      - Нет, - задумчиво ответил Ламорак. - Я должен вернуться домой. Но я возьму ее с собой.
      - Я не могу бросить свою страну, драконы погибнут без повелителя, - раздался взволнованный голос Дапры.
      Ламорак резко повернулся.
      - Ты подслушивала?
      - Нет, я только подошла и слышала лишь последнюю фразу. Я не могу последовать за тобой, Ламорак. Я прошу тебя остаться здесь. Я полюбила тебя.
      Оба рыцари знали, что это правда.
      Ламорак закрыл ладонями лицо, через мгновения провел ими вниз, словно омывался, и посмотрел на повелительницу драконьей страны.
      - Если скажу, что не могу остаться здесь, - хрипло спросил король Сегонтиума, - ты отпустишь нас?
      - Конечно, - чуть дрогнувшим голосом сказала девушка. - Вы гости, а не пленники. Вы можете отправляться домой хоть сейчас...
      - Ты поверишь, что я вернусь через полгода, Дапра? - пылко воскликнул Ламорак. - Потом я изредка буду уезжать. Я - король, я не могу навсегда бросить свое хоть небольшое, не королевство. У меня больше нет братьев... Но я буду хранить верность тебе.
      - Завтра я провожу вас до часовни сэра Аселена, - счастливо произнесла Дапра. - Но сегодня мы еще погуляем.
      Она щелкнула пальцами и откуда-то сверху на балкон спустились три дракона, размером чуть больше лошади. На них красовались удобные седла.
      - Я покажу вам такое, что вы не сможете забыть, - пообещала королева волшебного края, усаживаясь на белого-белого дракона.
      Глава седьмая. КРАСНЫЙ ДРАКОН
      "Как хорошо, что некого винить,
      Как хорошо, что ты никем не связан,
      Как хорошо, что до смерти любить
      Тебя никто на свете не обязан."
      Иосиф Бродский
      Когда все получается, пусть даже в задаче, решение которой абсолютно никому не нужно, не замечаешь - ночь ли, день на дворе; время утекает, как вода в реке. Конечно, Иглангер бы, например, шутя справился с этой задачкой, да еще посмеялся бы над младшим братом, кончай, мол, ерундой заниматься...
      Но если не заниматься хотя бы такой ерундой, можно с ума сойти, как чуть не сошел Игл там, у Рэдвэлла, все дни проводя, любуясь невзрачным ручьем.
      Берангер ушел в пустыню и до сих пор не вернулся, хотя уже пора бы. Игл тоже там - Линксангеру же вызова нет и нет. Оба брата свалили на него своих красоток - одна другой не лучше: варлачка Берангера и девчонка Иглангера. С ума братья посходили, нет, чтобы нормальных баб найти...
      А чего ж он сам не нашел до сих пор?
      Линксангер встал с деревянного стула с прямой спинкой и потянулся. Приоткрыл шторку над котлом с магической смесью, вытянул над нею руку. Вспышка ядовито-желтого пара мгновенно рассеялась и колдун заглянул в котел. В лагере короля Этварда, под чужим именем путешествующем по Тевтонии, почти все спали - значит, Радхаур еще не вернулся. Из шатра вышла девушка, та самая, что напомнила Иглу его первую любовь. Самая смешное, что и имя у них одинаковое... Линксангер невольно залюбовался девушкой. Да, с ней можно прожить всю жизнь, не возжелая больше никого.
      Почувствовав, что в груди бешено колотится сердце, гулко отдаваясь в висках, Линксангер захлопнул шторку и прошел на место к столу для магических изысканий.
      Так, что у нас теперь?..
      Дверь осторожно приоткрылась, колдун второго тайлора раздраженно обернулся на скрип.
      - Что надо?!
      В лабораторию вошел старый слуга, помнивший еще отца братьев.
      - Ваше сиятельство, завтрак подан. Госпожи ждут вас.
      Герцог поморщился - госпожи! Если Рогнеда - принцесса, то Крафф - варлачка, причем даже не дочь старейшины, а просто обозная шлюха. Чем она приглянулась так Беру? Без легкого презрения Линксангер не мог на нее смотреть, хотя относился к происходящему значительно мягче, чем Игл - тот варлачку вообще не терпел. И с Рогнедой обычно мирная покладистая Крафф уживалась плохо.
      Дней десять назад умерла няня принцессы - от внутряной опухоли. Если б Линксангер знал об этом, он запросто вылечил бы толстуху, но ведь та, по привычке, на боли никогда не жаловалась. А Рогнеда теперь переживает, даже кажется, еще больше похудела от слез... А потом Игл спросит с него.
      Да провалилось бы все к безднам космическим!
      - Скажи им - пусть завтракают одни, - приказал герцог. - Я занят. Возможно, и на обед не приду.
      - Подать вам завтрак сюда?
      - Нет, не хочу. Иди. Хотя, постой... Пусть поласковее обходятся с женщинами. О любом происшествии с ними - самом незначительном, вроде укола булавкой - немедленно докладывать мне лично. Все, иди.
      Герцог снова встал со стула, чтобы сосредоточиться. Опять подошел к магическому котлу, открыл шторку, всмотрелся, направляя изображение толстой ручкой котла. Юный бриттский король помогал взлезть на коня прекрасной Марьян. Вот уже несколько последних дней по утрам он учит ее верховой езде.
      Линксангер вздохнул и закрыл шторку.
      Поставил ногу на стол и задумался - надоело ему все. Все надоело... Надоело все... Но никуда не денешься. Пришел бы скорее вызов от Сил Космических, уйти в проклятую пустыню и не вернуться... Это был бы лучший выход.
      Он давно наложил бы на себя руки, но магу, получившему даже начальный тайлор, это уже не под силу, увы. Надо жить. Для чего? Нет ответа. Хотя... Ради того только, чтобы отомстить убийце Вольфа... Графу Маридунскому, Радхауру, Наследнику Алвисида, который сейчас где-то совсем рядом отсюда, в драконьей стране...
      Дверь снова приоткрылась.
      - Я же сказал - мне не нужен завтрак! - раздраженно бросил Линксангер.
      - Ваше сиятельство, я не завтрак принес, вы сами велели докладывать обо всем случившемся с госпожами.
      - Что там еще произошло? И с кем из них именно?
      - С обоими, ваше сиятельство, - поклонился слуга. - Они поссорились во время завтрака, и сейчас прямо в обеденном зале дерутся, рискуя вырвать друг другу волосы...
      Линксангер выругался. Только этого не хватало.
      - Идем! - он вышел из лаборатории и уверенно направился к лестнице.
      В душе его нарастала злость, хотя он еще даже не представлял, какое зрелище откроется его взгляду - он-то полагал, что смешное и пустяковое, по-женски вздорное.
      Ничего смешного в происходящем не было, то что он увидел в обеденном зале оказалось жалким и жутким сразу.
      Крафф с задранными юбками, нелепо и неприятно растопырив ноги валялась на полу, на ней сидела фурия, ничуть не похожая не прежнюю бледную девушку с золотистыми волосами. Лицо Рогнеды было расцарапанным, волосы спутаны, тонкое платье разорвано на груди, так что болтались лохмотья ткани, глаза горели яростным огнем, на кулачки она наматывал жесткие волосы Крафф.
      - Пусти меня, дрянь Иглангеровская, ему бороду ночью выдирай!
      - Сама ты дрянь!!! Я в постель к мужчине не лягу без законного брака, в отличье от тебя, тварь варлачья! Вонючка, тьфу.
      - Ах ты... сука!...
      Линксангер посмотрел на четверых слуг, стоявших поодаль у стены и не предпринимавших никаких попыток разнять дерущихся. В замке Линксангера женщин не было - не уживались они здесь. Все немногочисленные воины и слуги замка были пожилыми мужчинами, живущими здесь давно, прекрасно помнивших мать братьев и не желавших даже думать о семейном очаге. Похожая картина наблюдалась и в Бервуде, и в Иглвуде.
      - Из-за чего они сцепились? - спросил Линксангер.
      - Мы не слушали их разговора, - ответил слуга. - Как только началась ссора я поспешил за вами.
      Крафф умудрилась извернуться и сбросить с себя принцессу. Как заправские бойцы обе мгновенно вскочили на ноги.
      - Разойдитесь! - встал было между ними Линксангер.
      Крафф дотянулась до стоявшего на столе канделябра и со всей силы врезала по герцогу. Тот едва успел прикрыться рукой, не то тяжелый металл просто размозжил бы ему голову. Он отступил. По ушибленной руке разливалась боль.
      Женщины даже не обратили на него внимания, если бы они владели бы магией, то на месте замка сейчас бы уже тлели раскаленные останки камней - настолько велика была их ненависть друг к другу.
      Из-за чего, что они не поделили? Линксангер ума не мог приложить.
      Да разве ж женщины руководствуются разумом? Скорее всего тоска, безделье, плохое настроение нашли выход в беспричинной вспышке ярости.
      Проще всего было бы вылить на них небольшую магическую тучку ледяной воды, чтобы успокоились, но герцог не был уверен, что это приведет к нужному результату. Тем более, что гнев все более охватывал его самого. Гнев и страх, что к приезду братьев их возлюбленные предстанут сплошь оцарапанные, с синяками и вырванными волосами (в это мгновенье он даже не задумался, что царапины-то с синяками вылечит даже не особо затрудняясь).
      - Прекратите! - что есть силы прокричал он, вкладывая в свои слова заклинание внушения.
      Но даже это не помогло - Крафф визжала от боли, поскольку Рогнеда вновь тащила ее за волосы. Правой рукой варлачка пыталась нанести удар канделябром, но противница умудрялась все время уворачиваться.
      - Ну, хватит, - процедил сквозь зубы Линксангер протянул к женщинам руки, с пальцев сорвались магические искры.
      Он медленно произносил заклинание очарования; при первых словах женщины словно по команде повернулись к нему, ярость исчезала из их глаз, руки послушно опустились.
      Когда он закончил, они обе мягко улеглись прямо на пол и закрыли глаза, окунувшись в магический сон.
      - Сразу надо было так поступить! - в сердцах воскликнул Линксангер.
      Заклинание было не очень сильным - они обе проснуться от поцелуя мужчины, а до тех пор не будут донимать хозяина замка. Он был уверен, что никто из обитателей замка даже не подумает поцеловать спящих женщин.
      Линксангер подошел к столу и налил в свободный кубок вина. Выпил медленным глотками, пытаясь успокоиться. Получалось плохо. Вид разлохмаченных женщин будил в нем неприятное раздражение.
      Он вновь протянул над ними руки и закрыл глаза, сосредотачиваясь; губы прошептали заклинание.
      Чудесным образом на лицах зачарованных женщин исчезли царапины и ссадины, словно незримый гребень прошелся по их волосам, платья приняли прежний вид, словно и не рвались несколько минут назад.
      Слуги по-прежнему молча-отстранено стояли вдоль стены.
      - Отнесите их по спальням, - приказал герцог. - До приезда Бера и Игла им больше не надо ни завтраков, ни обедов. Будут спать.
      В столовую ворвался Дайрон - воин Берангера, приставленный средним братом к своей возлюбленной. Дайрон был силен и опытен возможно лучший из отряда Бера. Не пожалел Бер охранника для своей варлачки, в отличие от Игла, который привез свою девчонку Линксангеру и уехал, полностью полагаясь на брата.
      Лицо охранника было встревоженным и немного глуповатым спросонья. Он вопросительно уставился на герцога.
      Линксангер усмехнулся:
      - Спишь, когда твоей госпоже нужна помощь? Они разодрались, пришлось на обоих наложить заклятие. Бер приедет и разбудит. Отнеси ее в спальню и до приезда Берангера можешь спать вволю...
      Дайрон молча поклонился брату господина, подошел к Крафф и легко поднял довольно упитанное тело возлюбленной сюзерена. Лицо его приняло хмурый вид. Он еще не решил как ко всему этому относится и что скажет герцог Берангер. Впрочем, до него быстро дошло, что объясняться будет не он, а Линксангер. Но теперь-то Дайрон ни на шаг не отойдет от покоев госпожи, даже пищу принимать будет там. И никакого вина - хватит вчерашнего...
      Линксангер посмотрел вслед Дайрону, которого слегка покачивало от тяжести варлачки, взглянул как двое слуг поднимают Рогнеду, повернулся и отправился обратно в лабораторию, в полной уверенности, что слова его будут исполнены в точности.
      Внутри герцога все бушевало, и он никак не мог понять - почему? Ведь вроде решил возникшую проблему просто и изящно.
      Колдун вошел к себе и захлопнул дверь. Раздался громкий звук, Линксангер поморщился - он не любил, когда хлопали двери.
      Он прошел к столу, посидел несколько минут, тупо глядя на магические причиндалы и неожиданно понял, что задачка, над которой он бился всю ночь, его больше не интересует. Вообще.
      Линксангер подумал, что голоден, что не спал. Но ему ничего не хотелось - ни есть, ни спать, ничего. Ну может, малую толику вина. Или большую...
      Он налил из кувшина, накрытого тряпицей, вина и пригубил. Поставил кубок на стол, подошел к магическому котлу и резко отодвинул шторку.
      В умиротворившейся глади магической субстанции, он увидел прогуливающихся на конях короля Этварда и Марьян; поодаль, шагах в пятидесяти, следовало двое воинов.
      Успокоился король Этвард за столько дней спокойной жизни близ драконовой страны - всего двое бойцов, да и те ему в тягость. Когда он подъезжал к Линксвуду, за плечами следовало двадцать копий, плюс этот бывший отшельник озера Трех Дев, слава о котором гремела чуть ли не по всему миру. Линксангеру нужен был Радхаур, а не король Этвард, он не открыл ворота замка.
      А может, Радхаур уже мертв, погиб? Ведь драконья страна полна опасностей - братья так и не рискнули побывать там. Берангер однажды, метаморфировавшись в дракона, пытался пролететь над лесами драконьей страны, но его быстро выгнали настоящие драконы.
      И магическому котлу не под силу заглянуть в дебри запретного края...
      Колдун потянул ручку котла - изображение увеличилось, он видел теперь лишь улыбающееся, светящееся удивительной нездешней красотой лицо Марьян. Она действительно прекрасна.
      Линксангер усмехнулся, вспомнив, как втайне был влюблен в ту, первую Марьян, которая давно погибла, заморенная матерью...
      Эта Марьян ничуть не хуже. Наоборот - лучше, красивее, добрее. А принадлежит этому проклятому Радхауру.
      У Линксангера даже сердце остановилось на мгновение от внезапно поразившей его мысли.
      Он залпом выпил вино, сел на стул, приложил пальцы к вискам, пытаясь успокоиться - столь прекрасен был открывшейся ему план. Он почему-то подумал, что именно так чувствовал себя Иглангер в ту злополучную ночь, когда повел дракона на Рэдвэлл и потерял свою магическую сущность, едва не расставшись с жизнью самой.
      Но Линксангер отбросил эту мысль как неуместную.
      Он, расстегивая пряжки куртки, встал и направился к лестнице. Он стремился к площадке на донжоне, срывая с себя куртку. Ему не терпелось метаморфироваться и лететь. Лететь за победой. Победой над всеми сразу - над Радхауром, над собой, над старшими братьями. План был великолепен, никаких случайностей не возникнет!
      x x x
      Следуя на вороном коне шагах в двадцати позади Ламорака и Дапры, Радхаур удивлялся, что они и на конях умудряются держать друг друга за руки.
      Он специально придержал своего скакуна, чтобы друг мог наговориться с нею перед расставанием. Радхаур прекрасно видел, что Ламораку очень не хотелось уезжать, но они и так прогостили во дворце повелителей драконов три дня.
      Что скажет Этвард об их столь долгом отсутствии? Конечно, можно не рассказывать ему о трех днях во дворце, сказать, что тогда, в лесу, провели не десять дней, а всю чертову дюжину. Вполне правдоподобно...
      Только зачем врать, разве он чего-либо стыдится? В конце-концов, разве он хоть сказал хоть слово недовольства, когда они проскучали две недели в Шлефордорфском королевстве, а Этвард все не мог решить - нравится ему тамошняя принцесса или нет...
      Радхаур не просил и не заставлял торчать Этварда у часовни сэра Аселена, тот сам так решил.
      А может, Этвард и не ждет их? Вместе с Марьян и отрядом отправился дальше, оставив, например, Гуула и пару оруженосцев, чтобы те встретили Радхаура по возвращении?
      Нет, это вряд ли, хотя такой вариант вполне бы Радхаура устроил. Хотя... Лицо Марьян встало перед глазами...
      Интересно, почему он отказал Моонлав? Проснувшаяся от вековечного сна богиня была очень даже привлекательна...
      Потому, что все его мысли были устремлены к другому?
      Плевать ему на то, с кем она спала прежде, как не было ему дело до того, с кем до него спала та девушка из Маридунума.
      Нет, он отказал Моонлав, потому что на подобных лестницах он никогда не должен увидеть Марьян. Не должен! И не увидит. Да и не интересуют его больше женщины - есть Марьян и хватит! Лишь бы наследника принесла, как он обещал отцу у его бездыханного тела...
      Ламорак с Дапрой ехали молча, им было просто хорошо друг с другом.
      - Я сразу отправлюсь в Сегонтиум, - наконец нарушил молчание юный король. - Сделаю все, что нужно и вернусь сюда. А ты точно не можешь поехать со мной, чтобы познакомиться с моей матерью?
      - Я не могу очень надолго оставлять своих дракошек, - в который раз пояснила Дапра и извиняюще улыбнулась. - До Британии путь не близкий... Так надолго... Нет, Ламорак, я не могу...
      - Тогда я привезу свою мать к тебе! - пылко сказал Ламорак. Пропустишь сквозь свой лес, не заставишь и ее проходить через ловушки?
      - Ламорак, я люблю тебя, - серьезно сказала девушка. - И если ты хочешь, то я должна предстать перед твоей матерью... - Она помолчала, потом спросила: - Хочешь знать, как погиб мой отец?
      Ламорак промолчал, ожидая продолжения.
      - Его убил мой дед за то, что он похитил мою маму. Отец любил ее, очень любил - он не виноват, что она умерла. А дед, лесник, был уверен, что отец просто похитил ее против воли и замучил до смерти, он не обратил на меня никакого внимания, сказал мало ли нежданных бастардов в мире.... Лесник, то есть мой дед, выкупил у какого-то колдуна волшебные доспехи... Он вызвал отца на смертный бой. Отец не хотел убивать моего деда - я его так и не видела, кстати, но и не принять бой он не мог. Они погибли оба, я осталась одна с драконами. Мне тогда просто не хотелось жить, но драконы... Они погибли бы без меня. Поэтому я так ждала рыцаря, который мог бы войти во дворец. И сначала, если честно, мне было все равно кого из вас двоих выбрать, но там, у озера... Я полюбила тебя Ламорак с первого взгляда, а сейчас мне кажется, что именно тебя я и ждала всю жизнь.
      - Я люблю тебя, - столь же серьезно сказал Ламорак. - И мне больше никто не нужен. Я торжественно клянусь тебе, хранить верность... Всегда... Но, ты должна знать, Дапра... У меня были женщины... Я их не любил, я... Я не знал, что с кем-то может быть так хорошо, как с тобой...
      - Знаешь, однажды, очень давно, еще при отце, мне было тогда лет семь, я видела в загоне, ну куда малышей-дракончиков выгоняю и живность всякую... В общем, я увидела как дракон-полугодок подобрался сзади к огромному борову и сделал свое дело... Смешно? Я тогда удивилась. Отец сказал, что этого дракона надо прогнать... Я плакала и просила оставить его, мой отец уступил мне. Но потом этот дракон вырос и оказался прекрасным отцом, у него великолепное потомство и он не отходит от своей избранницы. Кстати, именно он вез вас из пустыни к озеру... Драконы почти как люди, у них семейные пары - на всю жизнь...
      - Я понял, что ты хотела сказать, Дапра, - с волнением произнес Ламорак. - Спасибо. Сейчас мне никто, кроме тебя не нужен, но я должен был сказать тебе, чтобы ты знала - ведь у тебя-то никого не было!...
      - Ты сказал, я знаю. И забудем об этом! - мягко улыбнулась девушка.
      Думал ли когда-либо Ламорак, что будет испытывать такие чувства?! Думал ли он, что ему может быть так хорошо с женщиной? Раньше - нет, в последнее время - надеялся.
      Какое-то время они ехали молча, по-прежнему держась за руки, Радхаур следовал позади, не мешая им, за что Ламорак был искренне благодарен другу.
      Ветви придорожного дерева склонились к Дапре, зашелестели. Она осторожно вынула ладонь из руки Ламорака и замерла, словно вслушиваясь. Затем кивнула и посмотрела на Ламорака, сделала Радхауру жест приблизиться.
      - Мы уже совсем рядом с развилкой, той, где дорога делится на светлую, по которой мы сейчас едем, и темную. Мне сообщили, что по запретной дороге движется какой-то рыцарь. Сэр Радхаур, хотите посмотреть? Готова спорить, он свернет на светлую дорогу.
      Радхаур пожал плечами, но сказал:
      - Не надо думать о всех рыцарях, как о последних разбойниках и трусах. Я не знаю, кто решил вступить на запретную тропу - сэр Таулас его наверняка предупредил, куда ведет эта дорога. Но если незнакомец - рыцарь, он свернет именно на темную тропу, как и мы с Ламораком.
      - О, если б было как вы говорите, я не ждала бы так долго вас! - рассмеялась Дапра. - Когда умер отец, каждый, въезжающий на дорогу вызывал у меня надежду. Но я дождалась... Хотите, поторопимся и спрячемся у развилки? Он повернет на светлую тропу.
      - Посмотрим.
      - Что ж, - улыбнулась повелительница драконовой страны, срежем путь.
      Дапра направила коня прямо в чащу, деревья странным образом расступились перед ней, но уже ничему подобному в этом лесу друзья не удивлялись.
      Через несколько минут Дапра остановила коня, прислушалась к шелесту листвы и сказала:
      - Подождем, он скоро будет здесь.
      Они стояли почти у самой дороги, лишь несколько деревьев отделяло их от обочины. Левее виднелась памятная развилка. Дорога просматривалась великолепно.
      - Так он же нас сразу увидит! - заметил Ламорак.
      - Не увидит, - улыбнулась в ответ Дапра.
      Они молча ждали, вглядываясь в дорогу, по которой вскоре должен был проехать рыцарь навстречу своей судьбе. Что повлекло его сюда? Это лишь ему известно.
      Радхаур первый заметил одинокого всадника.
      - Ваше величество, - обратился Наследник Алвисида к повелительнице драконовой страны, - если он повернет на светлую дорогу он неминуемо погибнет?
      - Почти сразу же, таков закон моей страны, - жестко ответила Дапра. - Не думайте, что мне это так уж нравится. Я желала каждому, чтобы он прошел...
      - Он едет за мной, - сказал Радхаур. - Это Гуул, мой незванный телохранитель, Ламорак рассказывал вам о нем. Может быть, что-то случилось... там в лагере.
      - Ты можешь остановить его, сэр Радхаур, - согласилась Дапра, - пока он не доехал.
      - Он повернет на темную тропу, - ответил Радхаур. - Туда же, куда повернул я.
      А про себя решил, что пусть Гуул сам выбирает себе судьбу.
      Бывший алголианин достиг развилки, внимательно вгляделся в кусты, в деревья и без колебаний двинулся по темной тропе.
      - Его не интересуют алмазы и прочие соблазны, - сказал Радхаур. - Он ищет меня.
      - Тогда позови его и отправляемся дальше, - сказала Дапра.
      Радхаур направил коня на дорогу.
      - Гуул, ты решил сразиться с драконами или ищешь меня? громко спросил он.
      Всадник резко обернулся, ничего не сказал, развернул коня и подъехал к появившемуся из-за деревьев Наследнику Алвисида и его спутникам. Он не обратил ни малейшего внимания на невесть откуда взявшуюся здесь красавицу, взгляд его был прикован к мешку с торсом Алвисида.
      - Почему ты поехал? - спросил Радхаур, когда Гуул приблизился. - Я ведь объяснял, что...
      - Я сделал так, как вы сказали, - спокойно ответил Гуул. - Но прошло шестнадцать дней - священное число. Вы либо погибли, либо должны были вернуться. Либо могли лежать раненым, со сломанной ногой и ждать помощи. Поэтому я отправился - чтобы найти вас мертвого, либо живого.
      - Все в порядке, Гуул, - граф похлопал по мешку с драгоценной реликвией. - И теперь могу тебе точно сказать, что если бы ты был со мной, мы бы погибли оба.
      - Но ведь Ламорак был с вами...
      - Он вывихнул ногу за полдня пути до торса, я шел один. Судьба охраняла его... и меня.
      - Это была воля Алгола, - прошептал Гуул, прочертив в воздухе священная спираль.
      - Может и так, - не стал спорить Наследник Алвисида. - С Марьян и Этвардом все хорошо?
      - Да, можете не беспокоиться, они ждут вас.
      - Гуул, я хочу представить тебя Дапре, повелительнице драконовой страны. Если бы ты свернул на светлую тропу, твои кости висели бы на тех деревьях.
      - Алгол указал мне нужный путь. Очень приятно быть представленным вам, ваше величество, - без всякого выражение поклонился девушке Гуул.
      - Тогда поехали скорее, я хочу познакомить Дапру с Этвардом! воскликнул Ламорак и пришпорил коня.
      Путь до развилки показался в свое время Радхауру куда как длиннее, чем когда возвращался обратно.
      - Слушай, Гуул, - сказал Радхаур, вновь придержав коня, кого бы из моих оруженосцев приставить, чтобы круглосуточно охранял бы торс Алвисида? Не хотелось, чтобы с таким трудом добытой реликвией что-то случилось.
      Он пристально смотрел на алголианина, поймав себя на мысли, что ему доставляет удовольствие подтрунивать над Гуулом. Он догадывался, что скажет алголианин и не ошибся:
      - Если вы не будете возражать, - как всегда бесстрастно произнес Гуул, - я бы предложил приставить к торсу великого сына Алгола человека не из вашего отряда. Вы не знаете его, но я ручаюсь, что если ему доверить этот мешок, он не допустит никаких случайностей. Никаких, можно быть совершенно спокойным.
      - А если с торсом вдруг что-то случится, то он сделает себе Дэлетс? - усмехнулся Наследник Алвисида.
      - Да, - только и сказал Гуул.
      - Хорошо, я доверю охранять торс до самого Рэдвэлла тому, кому ты скажешь, Гуул.
      Радхаур пришпорил коня, чтобы догнать Ламорака и Дапру.
      * *
      Наконец, маленький отряд выехал к старой часовне у главной дороги.
      - Вон Дапра, посмотри, - указал на дерево, где так и висели три разбойника, Ламорак, - это убийцы сэра Аселена и мучители малыша. А там - могила сэра Аселена.
      - Достойнейший был рыцарь, - сказала Дапра, - мой отец очень уважал его. Когда-то, когда сэр Аселен был молодым, они чуть не сошлись в поединке, но Аселен догадался, кто перед ним и преклонил колени. С тех пор он и жил в этой часовне, уберегая горячих смельчаков от глупой неосторожности. Нельзя входить в драконову страну без чистых помыслов...
      Лагерь Этварда жил своей жизнью, не заметив появившихся долгожданных Радхаура и Ламорака.