Адская машина

      Павлу нравилась вещь и он улыбался, глядя на смутившуюся молодую женщину, перебиравшую пальцами бахрому шали -- было видно, что ей хотелось тоже получить такой подарок... Не торгуясь, он сунул деньги спекулянтке и пошел к выходу с рынка, посматривая на часы.
      Светлая "девятка" легко шла по шоссе, уверенно обгоняя попутные машины. Стас вел машину с видимым удовольствием, с той долей небрежности, свойственной профессионалам. Алексей на этот раз сидел на переднем сиденье и вслух восторгался мастерством Стаса.
      -- Здорово ты его прижалl Видал, как он кулаком махал?
      Семен недовольно пробурчал сзади:
      -- Прижал... Сказано было -- не гнать, вот и хиляй потихоньку.
      Стас неохотно сбросил скорость, покосился на Алексея, поймал в зеркале его сочувственный взгляд, пожал плечами.
      Он был почти профессионалом -- в армии два года сидел за баранкой, потом отцовская машина, старый "москвич", теперь вот эта красавица. Придя со службы, увлекся автоспортом, участвовал в гонках, мечтал пересесть на "формулу", а потом как-то незаметно для себя самого превратился в того, кто он сейчас есть -- извозчика при шлюхах. Он не строил иллюзий насчет себя, понимал, что никакой спорт не даст ему этих легких денег, что там придется и рисковать, и пахать, как негр, и проигрывать. Вот последнего-то он и не переносил. Не любил вспоминать, что именно из-за проигрыша в последних гонках он и забросил спорт. И где-то очень глубоко сидела в нем все-таки мечта вернуться на трассу, хоть и понимал, что это всего-навсего только мечта и ничего больше. А действительность -- вот она: он везет на грабеж и жертву, и грабителей. Вдруг, усмехнулся своим мыслям: почему везет грабителей, а сам-то кто? Так что везет он только жертву, а грабители едут сами...
      Впрочем, сам виноват, этот деревенский пpидурок... Обрадовался, друзей нашел... Нет, Стас никогда бы так не поступил...
      Дорога успокаивала, навевала дремоту. Семен тихо посапывал на могучем плече Шварца, да и тот поклевывал носом. Алексей пытался проверить, сильно ли от него пахнет спиртным -- дышал в ладошку и нюхал. Стас заметил и усмехнулся.
      -- Что, папочка за пьянку взгреть может?
      Алексею нравился этот спокойный парень и неожиданно для себя вдруг разоткровенничался с ним.
      -- Отцу слово дал, не пить больше, а вот видишь... Он у меня сам не пьющий, ни грамма в рот не берет, даже по праздникам.
      -- Что, и никогда не пил?
      -- Да мать говорит -- пил, еще как. После Вьетнама.
      -- Работал там, наверно, тракторы продавал? Я по телику видел, там наши тракторы вовсю пашут.
      -- Нет, мать говорит, воевал он там. Только давно это было, в шестьдесят восьмом что ли... Я и сам до вчерашнего дня не знал, вот приеду, расспрошу.
      При упоминании о Вьетнаме Стас покосился на друзей, слышали? Но они оба сладко похрапывали, навалившись друг на друга.
      Машина въехала на улицы райцентра, замелькали узкие улицы. Стас изящно припарковал машину у неказистого кафе. Семен и Шварц проснулись и слегка очумело оглядывались по сторонам -- где мы?
      -- Нет, пока еще не приехали. Сколько еще осталось, Леха?
      -- Рукой подать, тридцать два километра, полчаса лету.
      Семен недовольно проговорил:
      -- А чего тогда встали, гони дальше.
      -- Пить захотелось. Вот попьем кваску и дальше двинем.
      Хлопнули дверцы и все четверо гуськом потянулись к бочке с квасом. Пили с наслаждением холодный квас и разглядывали городок, куда их занесла грязная работа. Городок был старинный и удивительно тихий. Вдали синело озеро, по улицам, как на юге, бродили отдыхающие в легких сарафанах и шортах.
      -- Ты гляди, Сема, как в Сочах! Что у вас тут море, что ли?
      -- Моря нет, зато озеро какое! Вот сейчас поедем, сами увидите. А у нас, в Крисвятах еще больше озеро. И моря никакого не надо.
      -- Ну, насчет моря это ты брось заливать, но места здесь клевые...
      Алексей уже сидел в "девятке", когда в переулке мелькнула машина, очень похожая на отцовскую. Он даже привстал, чтобы получше разглядеть, но похожая машина уже исчезла за поворотом.
      -- Увидел кого? -- от Семена не укрылось беспокойство Алексея.
      -- Да нет, показалось...
      -- Креститься надо, когда кажется,-- ответил банальностью Семен. -Погнали, Стас...
      Алексей не ошибся. Это была машина Павла Андреевича. Он pешил заглянуть к знакомому еще по старой работе бывшему завмагу. Хоть очень близкого знакомства между ними не водилось и раньше, он все-таки хотел потолковать с Львом Сергеевичем о делах. Не верилось, что бывалый торгаш сидит дома и выращивает помидо- 'Ф pы...
      Дом утопал в зелени. Бетонные дорожки аккуратно расчерчивали двор. В глубине двора за домом был еще один, поменьше, нечто вроде флигеля. Во дворе Павла Петровича никто не встретил, даже собаки не было видно. Он постучал и косяк открытой настежь двери. Из глубины дома послышались шаги и на веранду вышла девушка.
      -- Здравствуйте, вы к папе, наверно?
      -- Да,да, Лев Сергеевич дома?
      -- Дома, только он в бане. Да вы проходите туда,-- и она показала в сторону сада. В это время во флигеле приоткрылось окошко и вместе с клубами пара оттуда донесся знакомый голос самого Льва Сергеевича.
      -- Софочка, кто к нам пришел? Позови его сюда...
      -- Это я, Лев Сергеевич. Лемешонок. Узнаете?
      -- Ха, Павел Алексеевич, вы хоть и редкий гость, но старый Лев все помнит. Софочка, дай тапочки и свежее полотенце гостю. Идите ко мне, слава Богу, пришел человек, который кое-что понимает в бане...
      Улыбающаяся Соня подала Павлу полотенце и тапочки, он переобулся, сбросил куртку.
      -- Идите в ту дверь...
      Баня не уступала тем персональным, в которых Павлу случалось бывать. Дерево, кафель... Из парной вывалился распаренный Лев Сергеевич, завернулся в простыню и застонал от удовольствия.
      -- Хорошо! И скажите, каким счастливым ветром вас занесло ко мне, да еще в такой момент? Я же говорю, сам Бог послал вас. Я помню, как мы с вами однажды парились в Беловежской пуще, помните?
      Павел Андреевич помнил, как они оказались вместе в какой-то дурацкой делегации по не менее дурацкому обмену опытом, который свелся к выяснению того, кто больше выпьет... У Льва Сергеевича свои люди были везде и эти люди отвезли их в Беловежу попариться в бане, привести здоровье в порядок перед отъездом домой. Он рассмеялся.
      -- Помню, Лев Сергеевич... Да и у вас банька не хуже той правительственной.
      -- Лучше, потому что в эту баньку только хорошие люди ходят. А туда разные... Моя Маша уехала в город, а меня и попарить некому. Раньше сын парил, теперь Маша...
      Павел разделся, натянул на голову вязаную шапочку и шагнул в парную. Посидел на полке, оглядывая интерьер. Да, славная получилась банька, в отличие от других -- очень уютная. Приятно попариться в такой... Он был слегка озадачен, к чему бы такая приветливость Льва Сергеевича, ведь близкими друзьями они никогда не были? Ладно, разберемся... Думать не хотелось, приятная истома охватывала тело, расслабленность всех мышц и мыслей отодвигала все проблемы куда-то далеко-далеко...
      После парной Павел пил чай с Львом Сергеевичем в предбаннике. Соня принесла самовар, тарелку печенья, свежую клубнику...
      -- Маша, вы же знаете мою Машу, женщина не слабая, ей пятьдесят лет и девяносто килограммов, но это женщина... И париться она тоже любит, но это все не то, как говорил покойный Аркадий Исаакович.
      -- Какой Аркадий Исаакович? -- не понял Лемешонок.
      Лев Сергеевич снисходительно покосился на него.
      -- Аркадий Исаакович Райкин, великий артист.
      Лемешонок слегка смутился.
      -- Да я никогда его отчества и не знал -- Аркадий Райкин, и все... В общем, и театром-то никогда не увлекался, даже в студенческие годы, все больше в кино... Потом и совсем некогда стало, сами знаете, а сейчас и вовсе...
      -- Бычков надо растить, мясо сдавать по хорошей цене, так?
      -- Нет, Лев Сергеевич, для вас секретов нет, вы такой же, как и раньше.
      -- Лучше. Раньше мне работа мешала все знать, все-таки какое-то время я был в магазине... А теперь я свободный человек и свое природное любопытство удовлетворяю полностью. Знаю, почем мясо сдали и кому, -- сразу скажу, не советую больше, -- и что скоро вас душить начнут, тоже знаю. И не говорите мне, что вы приехали к Льву только затем, чтобы попарить его старые кости н попить чайку.
      -- Не буду, Лев Сергеевич, не буду. Хочу еще партию бычков взять, побольше -- теперь сын и жена со мной работать будут, а вот куда сбывать, чтоб повыгодней -- к вам приехал.
      Морщинистое лицо Льва Сергеевича расплылось в довольной улыбке -- нужен еще старик, никуда вы без меня не денетесь... Он хорошо помнил Павла по его старой работе, уважал в нем неподдельную любовь к хорошему делу, его порой излишнюю щепетильность, даже бескомпромиссность.
      -- Я знаю , Паша, вас и ценю, что вы хороший работник, но плохой коммерсант. Вы потеряли на своих бычках, я вам скажу, тысяч пять зеленых...
      -- Ну и черт с ними...
      -- Нет, Паша, с ними теперь не черт, а тот человек, кому вы сдали бычков. Это же дважды два -- у вас нет пяти тысяч, у кого-то они есть! И вы поедете к нему еще раз и снова будет так. Вы хорошо сделали, что пришли ко мне. Кстати, вы были на базаре? Вы поняли, что вам туда нечего лезть без хорошей руки? Вы поняли? Так эта рука -- я. Да, старый Лев еще пока царь зверей, а это же звери, эти самые молодые предприниматели, они делают на грош, а хотят получить три рубля. Мне за них стыдно, Паша... Они думают, что открыли Америку, куда им так хочется поскорее уехать... Я вам помогу, не будем больше говорить за пустое -- как я скажу, так и будет на рынке.
      Лемешонок слушал и понимал, что каждое слово этого старика сущая правда и лучше иметь его другом, чем врагом. Друг, это, конечно, сильно сказано, но воевать с ним нет никакого резона, это уж однозначно...
      Лев Сергеевич некоторое время пил чай молча, потом неожиданно продолжил с глубокой горечью:
      -- Скоро останемся с Машей вдвоем. Сын уезжает, увозит моих внуков навсегда... Дочь тоже не удержишь, говорит, Миша устроится и мне вызов пришлет.
      -- А вы почему не поедете с сыном, сейчас многие так делают?
      -- Куда мне ехать, Паша? Кому я там нужен? Детям? Для того, чтобы они могли получить на меня пособие? Скажите, кому нужна в Израиле или в Америке моя Маша, если я, не дай Бог, конечно, умру? Не потому я не еду, что моя Маша русская, просто я не хочу быть голым королем на чужой свадьбе. А может быть у человека две родины, скажите, Паша? Если у человека душа не душа, а постоялый двор, может, таки да. Но я останусь тут. Я как тот Беня Крик -мне другой Одессы не надо. Ведь-таки верно?
      -- Не знаю, Лев Сергеевич, не судья я вам... Согласен с вами, двух родин не бывает, но только здесь как-то уж больно хитро накручено. Одна родина -- нормальная, где родился и жил, другая -- историческая. Какая важнее, роднее? Не берусь судить, не знаю.
      -- Вы умный человек, Паша. Вы не беретесь судить и если бы так поступали все! А то: евреи осуждают меня за то, что я не еду никуда и сижу дома, как будто сидеть в таком доме это уже плохо! Русские называют моего сына чуть ли не предателем, а за что? Он хочет жить там, а не здесь, это что, тоже плохо? Так скажите мне, где теперь хорошо? Я думаю -- дома, он -в гостях: кто прав?
      Лемешонок поднял шутливо руки вверх.
      -- Сдаюсь, Лев Сергеевич. Вы настоящий философ, и как философ знаете: есть проблемы вечные и пусть вечность их и решает, а мы снова в парную, не возражаете?
      -- Ох, умный вы человек, Паша. Еще бы я возражал!
      "Девятка" медленно скатилась к берегу озера, еще немного попылила по прибрежной дороге и подъехала дому Лемешонков. Первым из машины выскочил Стас, сделал несколько энергичных приседаний, разминая затекшие ноги. Алексей повернулся к Семену и весело сказал:
      -- Приехали, ребята. Вот и наше поместье.
      Шварц спросонок соображал плохо, но Семен преобразился. Куда девались его расслабленность и благодушное настроение: сейчас он напоминал небольшого, но опасного зверька, который ищет случая напасть и выбирает, как это сделать выгоднее.
      Светлана вышла из дверей сарая с ведром в руке и удивленно рассматривала незнакомых мужчин. Алексей заметил ее удивленное лицо.
      -- Светлана, не волнуйся, это мои друзья. Ребята, познакомьтесь с моей мачехой. Прошу любить и жаловать -- Светлана Ивановна.
      Удивление Светланы при виде незнакомцев перешло в смущение за свой рабочий наряд. Она кивнула всем, быстро прошла в дом и поманила к себе Алексея.
      -- Ты что ж, привозишь гостей, не предупреждаешь... И отца дома нет, он тебя встречать поехал, думал, что ты на автобусе... Кто такие?
      -- Я же сказал, друзья. Они видик завтра достанут и пленки, поняла? Ребята что надо, знаешь, как меня встретили!
      -- Знаю, до сих пор сивухой несет. Ох, смотри, отец узнает...
      -- Ничего, он поймет -- это же в последний раз, на прощанье можно гульнуть. Даже перед смертью исполняют последнее желание, а мы ведь не помираем, а?
      Алексей подмигнул Светлане и выскочил во двор. Семен встретил его вопросом:
      -- Она что, одна дома? А где отец?
      -- Поехал меня встречать с автобуса. Так, автобус приходит через два часа, значит, отец будет через два с половиной. Ну, как у меня мачеха?
      Шварц рассмеялся.
      -- Ну и батя у тебя: что ни жена, то красавица. Видать и сам мужик будь здоров?
      -- Да, отец у меня...
      Стас припомнил разговор с Алексеем в машине, о том, что забыл рассказать о нем Семену и Шварцу, хотел было исправить ошибку, но почему-то расхотел. Сейчас, когда они были в гостях у человека, которого через два с половиной часа они собирались ограбить, Стасу снова стало не по себе, словно какая-то невидимая пропасть легла сейчас между ним и этим симпатичным мирным деревенским домом.
      -- Ребята, может на озеро махнем, искупнемся?
      Шварц было откликнулся, но Семен взглядом приказал помалкивать и громко сказал:
      -- Да нет, мы лучше тут посидим, на свежем воздухе, может хозяйка угостит чем-нибудь...
      -- Конечно, Семен, угостим... Не каждый день такие гости у нас бывают.
      -- Точно, не каждый... А было б неплохо каждый день, да в такой дом, как ты думаешь, Шварц!
      Шварц заржал, у Стаса непроизвольно дернулись плечи от циничной двусмысленности Семена. Алексей снова побежал в дом, а Семен, от которого не укрылось движение Стаса, зло и негромко произнес:
      -- Что, шмаровоз, дергаешься? Не нравится тебе, я вижу...Это тебе не б..дей возить, тут ручки придется запачкать, если скажу...
      Стас не ожидал такой проницательности от этого тщедушного уголовника, как он в душе не переставал звать Семена, и снова пожал плечами:
      -- Я так, ничего... Мое дело машина и я свое дело делаю.
      -- Ишь ты какой, машина... Нет уж, ты с нами на всю катушку мотать будешь. Сделаешь все, что скажу.
      И опять Стас пожал плечами, теперь уже, как согласие со словами Семена -- а что ж, сделаю...
      Семен повернулся к Шварцу.
      -- Так, теперь достань коньяк, пошли в дои. Много не пить, к бабе не приставать. Тебе, Стас, "кока-кола", сегодня хоть ночью, но уходить будем. Дорогу запомнил до райцентра?
      Они вошли в дом. Светлана давно переоделась и собирала на стол снедь из холодильника. Алексей шарил н погребе, доставая соления для закусок. Шварц нарочито бодрым тоном стал восхищаться увиденным на столе. Светлане, чувствовалось, это было приятно. Семен зорко оглядывал помещение, прикидывая, где могут быть спрятаны деньги: так, значит, стенка, шкаф -сюда часто эти идиоты и кладут свои трудовые, под белье засовывают, так, комод старый -- здесь тоже могут быть... Если очень хитрый, может и в погреб засунуть, хотя вряд ли: они ему скоро понадобятся, так что поближе положил... Ха, понадобятся, да поздно будет... Семен снял куртку и повесил на вешалку в прихожей поверх синей спортивной сумки. Шварц тоже разделся и, потирая руки, ходил вокруг стола.
      Семен обратил внимание на шкуры кабанов и лосей на полу и на стенах.
      -- А что, хозяин охотник?
      -- Да, каждый год новые шкуры, скоро уж не знаю и куда девать будем...
      -- Как эта куда -- продавать надо. Такие шкуры в городе, если не на стенку, так на сиденья в машины идут -- большие деньги за них люди платят, правда, Стас? -- он подмигнул Стасу и жестом показал -- забрать надо...
      Шварц посмотрел, что хозяева заняты и не обращают на гостей пристального внимания, проскользнул в спальню и через несколько секунд появился в проеме двери, держа в руках ружье и знаками указывая на него Семену. Тот, продолжая болтать со Светланой, огляделся и тоже знаками показал: надо спрятать ружье с привычного места. Посмотрел еще раз на Шварца и снова жестом спросил где патроны? Шварц развел руками -- нету! Тогда Семен ткнул рукой в сторону комода -- засунь туда...
      Светлана поставила последние блюда на стол, Алексей мыл руки на кухне -- все было готово для дорогих гостей. Шварц, как обычно, занялся бутылкой, налил Семену, себе, Светлане... Алексей неожиданно отодвинул стопку и налил себе "кока-колы'".
      -- Мы со Стасом беэалкогольные.
      Шварц покосился на Семена, а тот равнодушно бросил:
      -- Как хотят, нам больше будет...
      Лев Сергеевич провожал гостя. Павел, распаренный и довольный разговором, был в редком для него в последнее время хорошем настроении. Толи под влиянием отличной бани, толи от чего другого, или всего вместе, но будущее в этот вечер пpедставлялось ему просто радужным...
      -- Лев Сергеевич, последняя просьба: надо бы хорошей водки купить, мало ли зачем понадобится.
      -- И опять вы смотрите в корень, Паша, то есть, как это мало ли зачем понадобится? Это же настоящая валюта, без подделок, Паша! Покрепче любого доллара. Ладно, дам я вам писулечку в магазин, там меня еще помнят и уважают. Сколько?
      -- Бутылок пять-десять...
      -- Паша, бросьте ваши колхозные штучки -- вы теперь бизнесмен, вас должны здесь знать и знать с хорошей стороны, как подпоpучика Дуба. Напишем -- три ящика. Вам трех хватит? Очень хорошо. И не вздуиайте давать за эту водку что-нибудь лишнее, Паша, не позорьте мои седины. Они получат все с меня, если получат, конечно...
      Павел долго прощался со словоохотливым стариком, заскочил в магазин. Записка сотвоpила в магазине маленькое чудо -- обслуживание прошло по высшему разряду. Павел только заплатил деньги, все остальное, включая погрузку аккуратно упакованных ящиков в машину, произошло без его участия. Павел крякнул, увидав впервые своими глазами, как это все делается, сунулся было в карман, но вспомнил последние слова старика и сдержался, только поблагодарил.
      К автостанции Павел подкатил как раз вовремя, "Икарус" начинал выпускать из своего чрева пассажиров. Алексея среди них не было. Увидев машину Лемешонка, какой-то пьяненький мужичок подскочил, размахивая трешкой:
      -- В Карзюки не подвезешь?
      Озабоченный отсутствием сына, Павел коротко отказал и включил стартер. Машина выбралась из узеньких улиц райцентра и понеслась по знакомой дороге домой.
      Веселья за столом не получалось. Светлана вела себя сдержанно, как и подобает хозяйке дома, Алексей пил только "кока-колу" и ощущал неприятный холодок внутри, ожидая отца, -- скажет или нет Светлана о том, что он приехал выпивши? Семен пил мало и молча, поглядывая на часы. Один Шварц веселился, как обычно. Ему не надо было ни о чем думать, все уже за него придумали, а теперь эти умники посмотрят на его работу, он покажет им, что такое Шварц. Потом можно будет погладить и эту недотрогу, плевать он хотел, если Семен будет возражать. Предвкушая все эти удовольствия, он и веселился. Стас помалкивал, его напугала догадливость Семена. Яснее ясного он понял, что с этой поездкой и закончится его прежняя беззаботная жизнь...
      Павел еще от озера заметил, что в доме светятся все комнаты и удивился: обычно Светлана сидит, ожидая его, перед телевизором, иногда и засыпает даже, не дождавшись. Приехал Алексей, наверно на попутке, решил Павел и прибавил гаэу. Во двор машина влетела непривычно быстро -- Павел едва успел затормозить: на стоянке находилась незнакомая "девятка". Он вышел, в свете фар посмотрел на номер -- городской, потушил фары и пошел в дом. На пороге остановился, разглядывая неожиданное застолье: стол был выдвинут на середину, вокруг стола -- незнакомые люди. Светлана встала ему навстречу.
      -- Наконец-то, а то тебя гости заждались. Знакомьтесь, это Павел Алексеевич.
      Алексей тоже сорвался с места.
      -- Отец, это мои друзья. Я с ними приехал, так что извини...
      Павел похлопал сына по плечу, незаметно втянул воздух -- нет, спиртным вроде от него не пахло, бросил взгляд на стол -- вместо рюмки стоял фужер с чем-то явно беэакогольным, на душе полегчало...
      -- Друзья моего сына? Рад, душевно рад... Давайте знакомиться.
      Семен, весь подобравшийся при виде Павла, процедил:
      -- Сейчас познакомимся. Вот он у нас всегда первый руку подает...
      Шварц вытер губы скатертью, вяло поднялся из-за стола, медленно повернулся. Павел успел заметить радостно-жестокие глаза и в следующий момент в его животе разорвалась бомба: Шварц ударил правой снизу... Черная боль заставила Павла согнуться и следующий удар показался не таким уж сильным, но он отбросил Павла снова назад. Шварц ударил в грудь, в сердце... Павел стал хватать воздух раскрытым ртом, нечем стало дышать. От следующего удара в челюсть он, все еще держась обеими руками за живот, отлетел к стене и медленно сполз вниз. Из разбитой губы потекла кровь...
      Шварц размахнулся для удара ногой, но Семен остановил его.
      -- Хватит. Для знакомства хватит, пусть очухается...
      Светлана за эти короткие секунды не могла сдвинуться с места от ужаса и только зажала кончик полотенца в зубах, сдерживая готовый вырваться крик. Алексей тоже в оцепенении наблюдал за всем происходящим, но когда отец упал, рванулся к нему. Схватив за руки, Стас попытался его удержать. Алексей вывернулся и бросился к отцу, но на полпути его встретил железный кулак Шварца... Светлана, наконец, пришла в себя и закричала. Семен повернулся.
      -- Стас, заткни ей глотку.
      Стас вырвал из рук Светланы полотенце, скомкал его и зажал кричащий рот. Семен выразительно покачал большим кухонным ножом перед испуганными глазами Светланы. Она вдруг ощутила весь кошмар происходящего и почувствовала, что теряет сознание... Стас едва удержал ее вдруг обмякшее тело, подтащил к дивану, бросил... Шварц заржал, глядя на некрасиво задравшееся платье, обнажившее светланины ноги.
      -- Потом, Шварц. Все твое будет, а сейчас займись этим. Шварц перешагнул через лежащего на полу Алексея и пошел на кухню. Стас, повинуясь команде Семена, подхватил Алексея и оттащил к дивану. Шварц принес кружку воды и стал медленно лить на голову Павлу Алексеевичу. Но это было излишним, Павел не потерял сознания, он все слышал, только вот не мог даже пошевелиться, боль в животе отняла все силы. Он открыл глаза, стараясь повернуть голову в сторону дивана. Это ему удалось. Светлана полулежала на диване, сын был рядом. На какое-то мгновенье ему показалось, что они мертвы и он застонал от бессилия. Шварц снова заржал.
      -- Ты гляди, какой живучий. А ты боялся... Его ломом не убъешь. Одно слово -- мужик.
      Семен подошел к Павлу, наклонился.
      -- Где деньги, дядя? Давай побыстрее, а то мы торопимся, да и тебе легче будет, меньше мучиться...
      Павел постепенно приходил в себя, боль медленно отступала, на ее место в животе приходило ощущение сильного жара, но это можно было терпеть... Семен провел пятерней по его лицу, выругался и снова спросил:
      -- Где деньги, сука? -- и неожиданно плюнул в лицо,-- Где, падло?
      Я ПОМНЮ, как сидел посреди поляны и тот вьетнамец в грязно-зеленой форме со сломанной рукой тоже плюнул мне в лицо. Руки я должен был держать за головой, но сделать этого не мог на затылке у меня была кровоточащая шишка, величиной с яблоко... Пришлось положить ладони на макушку.
      Надо ж было так глупо подзалететь! Вчерашняя удача пригасила ненадолго привычное чувство опасности, без которого в джунглях можно прожить один день. Ну -- два, не больше. И вот, пожалуйста! Они появились бесшумно, как призраки -- я не успел дотянуться до пистолета, как сзади на мне уже повис один. Его-то я его кинул, сломал руку, но больше ничего сделать не успел. Судя по шишке, они вломили мне прикладом..
      Сашка лежал рядом. С него они стянули куртку и на майке по всей спине расплылось кровавое пятно, черное в середине... Стреляли в упор. Сашка тоже не успел выстрелить. Он завалил одного -- вон валяется, другому, видимо сломал позвоночник, или еще что, но живой, сука... Тогда и застрелили. Видимо, хотели обоих живьем брать, да вот я один дурак для них остался. Допрыгался.
      Пересчитал: десять и двое американцев, трое уже не в счет все равно иноговато... Я повернул голову и чуть не заорал,-- больно! -- рация валялась под деревом, вроде бы ее не трогали, значит мой сигнал будет в эфире, пока не сдохнет питание, хоть это успел сделать, лопух. Быстро, как мог, отвернулся -- еще заметят. А это все-таки надежда: от меня пока толку мало, но Славка и Эдик не могли уйти далеко и пока они рядом, не все потеряно... Лишь бы эти не заторопились уходить и не поволокли меня с собой.
      Один из американцев -- амбал, ну, амбалище! Другой -- толи индеец, толи полунегр, но он явно главный. Ага, макаки достали и свою станцию. Плохо дело -- вызовут "вертушку"' и, прощай родина...
      Главный аиериканец вертит в руках мой "стечкин" с удлиненной обоймой, в первый раз видит что ли? Был бы он у меня в руках, я б тебе показал, как он работает... Амбал тоже повертел пистолет в руках, направил его на меня -вот те раз, меня из моего же "стечкина"? Стрелять он не станет, шутит дядя. Я еще раз попытался оглядеться. На Сашку смотреть не могу и думать о нем тоже, совсем развалюсь... Сашкин АК у одного из этих макак уже эа спиной висит, любят они АК, это давно известно... А почему только один "стечкин"? Этот -- мой, у меня щечки на ручке коричневые, а на сашкином -- черные. Значит Сашку не обыскали, как меня, только куртку сняли, документы искали. Ищите, ищите, кретины, я бы и сам не прочь посмотреть хоть на какой-нибудь документ, удостоверяющий мою личность. Все там, в Союзе, если доживу -увижу может быть...
      Хватит об этом! Думай о главном: значит пистолет у Сашки, как обычно, за поясом под майкой. Лежит он ничком... Могли и не заметить: АК -- забрали, стянули куртку, а по-настоящему не обыскали...
      Теперь думай, как до него добраться... Этот вьетнамец со сломанной рукой подошел близко, что-то лопочет по-своему, на руку показывает. А потом он плюнул, сволочь! И я плюнул ему в ответ, но, кажется, не попал... Он захватил в горсть полужидкой грязи и запустил мне в лицо. Где уж мне с моей шишкой увернуться -- он попал куда надо. Грязь потекла по подбородку, по груди... Рейнджеpы хохотали, тыкали пальцами, весело им... Даже амбал гнусно усмехнулся: он держал н руках сашкину куртку и ощупывал все швы -- понял, кто был старшой... Потом ткнул пальцем в погончик и спросил меня на пальцах одна, две, три звездочки? Дескать, понял, что офицер, но, в каком, мол, звании? Я снова посмотрел на этого недобитка с рукой -- жалко шею тебе не сломал -- и еще раз плюнул в его желтую рожу. Он озверел, подскочил ко мне и засадил ногой в бок, я повалился на Сашку, лицом в его окровавленную спину, потом поднялся. И сообразил! Теперь я уже молил Бога, чтобы он ударил меня еще, и даже не один раз. Я изобразил нечто вроде улыбки и снова плюнул -этак скоро у меня и слюны не хватит... Но эффект получился: вьетнамец снова набросился на меня, к нему присоединился еще один, я это понял по удвоившейся частоте пинков. Лежа на Сашке и прикрывая одной рукой шишку, другой я пытался вытащить пистолет. Я его нащупал, захватил, теперь надо как-то засунуть его себе под майку... Есть, уложил, только не торчит ли? Но это уже все равно, не исправишь. Заметят, придется стрелять сразу, хоть парочку уложу, если успею... Не заметят -- еще покувыркаемся! Пусть только Славка и Эдик начнут, я им помогу, покажу, как работает пистолет конструктора Стечкина...
      Павел сидел и набирался сил, сейчас для него это было главное. Этот подонок ударил по язве! Если бы куда-нибудь в другое место... Грудь и голова тоже болели, но это было терпимо, а желудок просто выскакивал наружу... Семен подал знак Шварцу и тот покорно и радостно пнул Павла в ногу. Вполсилы, от чего у Павла потемнело в глазах.
      -- Слушай меня внимательно: деньги мы все равно найдем, но ты этого уже не увидишь. Так что лучше сдай сам, понял, фрайер?
      Павлу нужно было время, чтобы окончательно придти в себя... Можно было пока и поболтать.
      -- А ты эти деньги заработал? Скажи мне, за что тебе я должен отдать такие деньги, докажи, что ты их заслужил, отдам сразу.
      Шварц снова замахнулся.
      -- Ах ты, сука, еще и доказательства требует! Просто прокурор.. мДай я ему еще врежу?
      Но Семена начал забавлять этот разговор. Он был уверен, что деньги они заберут без особого труда -- больно хлипкий мужичок попался -- и ему захотелось потолковать. Времени особо много не было, но и не поджимало, можно и поболтать...
      -- Зря ты так считаешь. Вот возьми нас -- это же сколько труда на тебя угрохали! Искали, адрес твой узнавали, сына твоего, дурачка, по кабакам водили, девочку ему подарили, сколько бензина сюда сожгли, а еще и отсюда... Мой друг все кулаки об тебя отбил и еще отобьет, а ты говоришь -- не работали. Это работа умственная, тебе не понять. Ты привык со скотиной дело иметь, а здесь думать надо, так что не прав ты во всем. Гони деньги наши трудовые. Где они у тебя, а то ведь мы и сами найти можем. Шварц, Стас, поскребите у него по заначкам.
      Оба взялись деловито шарить в комоде, шкафу... Шварц довольно быстро обнаружил деньги, быстро пересчитал.
      -- Здесь мелочевка, где же остальные?
      -- Ищи, хозяин в молчанку вздумал поиграть, да только не соображает, если сами найдем, ему еще хуже будет.