Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Арсен Люпен (№3) - Полая игла

ModernLib.Net / Классические детективы / Леблан Морис / Полая игла - Чтение (стр. 8)
Автор: Леблан Морис
Жанр: Классические детективы
Серия: Арсен Люпен

 

 


В 1680 году! Ровно через год после выхода книги и заточения в крепость Железной Маски! И объяснение тому было следующим: Людовик XIV, опасаясь, что тайна станет известна многим, специально построил замок с таким названием с тем, чтобы раз и навсегда удовлетворить любопытство толпы. Хотите узнать, что такое «Полая игла»? Да это королевский замок на берегу Крёзы с остроконечными башнями! Таким образом становился якобы известным ключ к разгадке, и всякие поиски прекращались.

Расчет оказался верным, так как спустя двести лет господин Ботреле также угодил в расставленную ловушку. Именно на это я и хотел указать вам, господин директор, садясь за свое письмо. А Люпен, сняв на имя барона Анфреди у господина Вальмера замок Иглы на берегу Крёзы и именно там разместив обоих пленников, знал заранее, что поиски господина Ботреле неминуемо приведут его туда, и, чтобы обеспечить себе спокойное существование, которого он так добивался, приготовил для господина Ботреле, если можно так выразиться, историческую ловушку Людовика XIV.

Отсюда проистекает бесспорный вывод о том, что именно Люпену с его обширными познаниями, не имея других источников, чем те, которыми располагаем мы, удалось лишь одной силой своего выдающегося гения расшифровать не поддающийся разгадке документ, и, следовательно, не кто иной, как Люпен, являясь, таким образом, последним наследником французских королей, владеет высшей тайной «Полой иглы».

На этом заканчивалась статья. Но вот уже несколько минут, с того самого места, где говорилось о замке Иглы, чтение продолжал один из приглашенных. Ботреле же, ощутив свое поражение, униженный и раздавленный горечью неудачи, оставил газету и рухнул на свое место, прикрыв руками лицо.

А гости, в волнении затаив дыхание, по мере чтения подходили все ближе и ближе, и теперь все сгрудились вокруг него. Толпа замерла в тревожном ожидании его возражений, ответных слов.

Но он оставался недвижим.

Мягким движением Вальмера отвел руки молодого человека от лица и поднял его голову.

Изидор Ботреле плакал.

VII. Трактат об игле

Четыре утра. Изидор не вернулся в лицей. Он возвратится туда лишь тогда, когда окончится беспощадная война, объявленная им Люпену. Он сам поклялся себе в этом, пока друзья отвозили его, помертвевшего, в полуобморочном состоянии, домой. Безумная клятва! Абсурдная безрассудная война! Что мог сделать один безоружный подросток против наимощнейшей в мире армии, звавшейся Арсен Люпен? Куда наносить удары? Он неуязвим. Как ранить его? Он непробиваем. Как вызвать его на бой? Он недоступен.

Четыре утра… Изидор снова в доме друга-лицеиста. Он стоит у камина, локти на мраморной полке, а сжатые кулаки упираются в подбородок. И смотрит на свое отражение в зеркале на стене.

Он уже не плачет, не хочет больше рыдать, метаться по кровати и предаваться отчаянию, как два часа назад. Теперь ему нужно думать, размышлять и находить ответ.

Глаза Ботреле погрузились во взгляд его двойника в зеркале, как если бы он хотел удвоить силу мысли, созерцая задумчивое лицо, найти в нем решение той самой неразрешимой задачи. Решения, которого пока не находил в себе. Так стоял он до шести утра. И задача, освобождаясь понемногу от ненужной накипи туманящих и усложняющих ее деталей, представала перед ним во всей своей наготе, с четкостью математического уравнения.

Да, он ошибся. Да, он дал ложную расшифровку документа. Слово «игла» совсем не обозначает замок у берегов Крёзы. И тем более слово «девичья» никак не может относиться к Раймонде де Сен-Веран и ее кузине, поскольку документ составлен много веков назад.

Значит, все надо начинать сначала. Но как?

Лишь в одном источнике содержится достоверная информация: в книге, вышедшей во времена Людовика XIV. Однако из ста экземпляров, отпечатанных человеком в Железной Маске, лишь два избежали огня. Один из них забрал себе гвардейский капитан. Он потерян. Второй сохранил Людовик XIV, передав его затем Людовику XV. И наконец, Людовик XVI сжег книгу. Однако осталась копия главной страницы, копия, сделанная тайнописью. Ее передали Марии-Антуанетте, а та вложила листок под переплет часослова.

Что стало с документом потом? Не его ли держал в руках Ботреле? Не его ли затем отнял у него Люпен руками секретаря Бреду? Или же подлинный документ и по сей день хранится в часослове Марии-Антуанетты?

И здесь возникает следующий вопрос: что стало с часословом Марии-Антуанетты?

Отдохнув немного, Ботреле принялся расспрашивать отца своего друга, известного коллекционера, которого часто приглашали в качестве официального эксперта, — совсем недавно директор одного из музеев консультировался с ним при составлении каталога.

— Часослов Марии-Антуанетты? — воскликнул тот. — Но ведь королева завещала его своей горничной, тайно приказав ей передать его графу де Ферзену. С тех пор семья графа свято хранила его, и теперь вот уже пять лет как он выставлен в музейной витрине.

— В витрине?

— Да, в музее «Карнавале».

— А музей открыт?

— Откроется через двадцать минут.

В ту самую минуту, как открылись двери старинного особняка мадам де Севинье, Изидор с другом соскочили с подножки экипажа.

— Смотрите, господин Ботреле!

Его приветствовал целый хор голосов. К своему великому удивлению, Изидор узнал десяток репортеров, шаг за шагом следивших за «Делом „Полой иглы“. Один из них пояснил.

— Любопытно, не правда ли? Все мы пришли к одной и той же мысли. Будьте осторожны, возможно, среди нас снова скрывается Арсен Люпен!

Все вместе они направились в музей. Директор, предупрежденный об их приходе, сразу предложил себя в сопровождающие и провел всю группу к витрине, где был выставлен простой, без всяких украшений томик, в котором, казалось, не было ничего королевского. И все-таки волнением забились их сердца при виде книги, что в те трагические дни держала в руках сама королева. Ее покрасневшие от слез глаза смотрели на эти страницы… Никто не осмеливался дотронуться до книги, и тем более казалось им святотатством искать что-то в ней.

— Прошу, господин Ботреле, эта обязанность лежит на вас.

С чувством некоторого беспокойства Изидор взял книгу в руки. Она была точно такой, как описывал автор брошюры. Сверху пергаментная обложка, почерневшая от времени, местами надорванная и грязная, а под ней — переплет из твердой кожи.

С дрожью в сердце принялся Ботреле искать потайное отделение. А не миф ли все это? Или же он действительно найдет документ, начертанный рукою Людовика XVI и завещанный королевой своему верному другу?

На первой странице в начале книги никакого потайного отделения не оказалось.

— Ничего, — прошептал он.

— Ничего, — слабым эхом откликнулись присутствующие.

Но со стороны последней страницы, чуть шире раскрыв книгу, он обнаружил, что пергамент отходит от переплета. Просунув в отверстие пальцы, он нащупал что-то… какую-то бумагу…

— О! — торжествующе воскликнул Ботреле. — Вот! Возможно ли это?

— Скорее, скорее! — торопили его. — Чего вы ждете?

Он вытащил сложенный вдвое листок.

— Читайте же!.. Там что-то написано красным… а может быть, это кровь? Да читайте вы!

Он прочитал:

«Вам, Ферзен. Для моего сына. 16 октября 1793 года. Мария-Антуанетта».

И вдруг Ботреле вскрикнул от удивления. Прямо под подписью королевы… стояло… Черными чернилами с росчерком были написаны два слова: «Арсен Люпен».

Листок переходил из рук в руки, и каждый раз, когда кто-то из присутствующих бросал на него взгляд, раздавалось удивленное:

— Мария-Антуанетта… Арсен Люпен!

Наступившее молчание словно сплотило их. Эта двойная подпись, два имени, стоящие рядом, запрятанные в глубину часослова, реликвии, где более века назад затерялся отчаянный призыв бедной королевы, и эта страшная дата, 16 октября 1793 года, день, когда упала королевская голова, наполнили всех ощущением какой-то таинственной и ужасной трагедии.

— Арсен Люпен, — пробормотал кто-то, вдруг осознав, какое дьявольское имя оказалось начертанным на священном листке.

— Да, Арсен Люпен, — вторил ему Ботреле. — Друг королевы не смог понять отчаянного призыва умирающей. Он прожил жизнь с бережно хранимым воспоминанием о той, которую любил, но так и не узнал, отчего ему преподнесли этот дар. И лишь Люпен догадался обо всем… и взял.

— Взял что?

— Да документ, конечно! Документ, написанный Людовиком XVI, именно его я и держал в руках. Та же бумага, такие же красные печати. Теперь понимаю, почему Люпен не захотел, чтобы он оставался у меня, ведь я мог тоже догадаться по печатям и по всему прочему.

— И что же теперь?

— Теперь, поскольку документ, текст которого мне известен, оказался подлинным, а я сам видел следы красных печатей, и, как мы убедились, Мария-Антуанетта своей собственной рукой в этом письме подтверждает истинность написанного в брошюре, о которой мы узнали от господина Массибана, теперь, когда налицо историческая тайна «Полой иглы», я больше не сомневаюсь в победе.

— Как так? Ведь если даже документ и подлинный, не расшифровав его, вы ничего не добьетесь, поскольку Людовик XVI сжег книгу, в которой даны все объяснения.

— Это верно, однако сохранился второй экземпляр, тот, который спас из огня капитан дворцовой охраны короля Людовика XIV.

— Почему вы так думаете?

— А вы докажите обратное.

Ботреле умолк и, закрыв глаза, будто стараясь как можно яснее выразить свою мысль, начал рассуждать:

— Посвященный в тайну, капитан гвардейцев начинает излагать крупицы ее в дневнике, найденном его правнуком. Больше он ничего не написал, не открыл ключ к разгадке. Почему же? А потому, что искушение посягнуть на сокровище мало-помалу проникало в его душу, и он поддался. Доказательство? Его убийство. Еще одно доказательство? Найденный на нем драгоценнейший бриллиант, который он конечно же забрал из не известного никому тайника, что и составляет секрет «Полой иглы». Люпен мне намекнул об этом, он не лгал.

— И что же отсюда следует, Ботреле?

— Следовательно, нужно предать всю эту историю возможно более широкой огласке, напечатать во всех газетах, что мы ищем книгу, озаглавленную «Трактат об Игле». Не исключено, что нам удастся отыскать ее в какой-нибудь из провинциальных библиотек.

Тут же составили заметку, и Ботреле немедля, не дожидаясь результатов, взялся за дело.

Начало пути было указано точно: убийство произошло в окрестностях Гайона. В тот же день Ботреле отправился туда. Он не рассчитывал, впрочем, восстановить картину преступления, совершенного двести лет тому назад. Но тем не менее полагал, что в воспоминаниях старожилов, в традициях этого края вполне может оказаться нечто, наводящее на след.

Что-то можно отыскать и в местных хрониках. Какой-нибудь провинциальный эрудит, любитель старинных легенд, собиратель занимательных историй прошлого, вдруг возьмет и опубликует нужные сведения в газете или же пошлет заметку в академию главного города департамента.

Он повидал трех-четырех таких эрудитов. С одним из них, стариком нотариусом, даже вместе проштудировал тюремные книги, а также документы различных приходов и окружного суда того времени. Но ни в одном из них не говорилось об убийстве в XVII веке гвардейского капитана.

Но Ботреле это не смутило. Он продолжал поиски в Париже, где, возможно, велось следствие по тому делу. Однако все безрезультатно.

Тогда у него появилась идея, направившая все усилия в новое русло. Не легче ли будет узнать имя гвардейского капитана, ведь известно, что его внук эмигрировал, правнук служил в армии при Республике, был направлен в Тампль, когда там содержалась королевская семья, затем служил Наполеону и участвовал во французской кампании.

В результате терпеливых поисков удалось составить список имен, два из которых почти полностью совпадали: господин де Ларбери, служивший в гвардии во времена Людовика XIV, и гражданин Ларбери, живший в эпоху Террора.

Это уже было кое-что. И он опубликовал в газетах маленькую заметку, в которой просил всех, кому что-либо известно об этом Ларбери или о его потомках, сообщить ему эти сведения.

В ответ пришло письмо от господина Массибана, именно того Массибана, который писал о брошюре, члена Академии:

«Месье.

Обращаю Ваше внимание на отрывок из сочинения Вольтера «Век Людовика XIV», глава XXV «Особенности и анекдоты времен правления». Отрывок этот присутствует лишь в рукописи, в последующие издания он не вошел.

«Я слышал, как покойному интенданту финансов и другу министра Шамийяра господину де Комартэну рассказывали о том, как однажды король спешно выехал в карете, узнав, что господина де Ларбери убили, отобрав драгоценные украшения. Король был в страшном волнении и повторял: „Все потеряно… Все потеряно…“ На следующий год сына этого Ларбери и его дочь, вышедшую замуж за маркиза де Велина, выслали в их владения в Провансе и Бретани. Нет сомнения, что за этим кроется нечто таинственное».

Тем меньше остается сомнений, добавлю от себя лично, поскольку Шамийяр, как утверждает Вольтер, был последним министром, посвященным в тайну Железной Маски.

Вы поймете, месье, какую информацию дает нам этот отрывок. Между двумя событиями устанавливается непосредственная связь. Не берусь судить о поведении, страхах и подозрениях Людовика XIV в этих обстоятельствах, однако же позволительно предположить, зная, что у господина де Ларбери остались сын, являвшийся, по всей вероятности, дедом офицера Ларбери, и дочь, что часть бумаг де Ларбери перешла именно к дочери. Возможно, в этих-то бумагах и хранится тот самый экземпляр, что капитан дворцовой охраны некогда спас из огня.

Я просмотрел справочник замков. В окрестностях Ренна проживает ныне некий барон де Велин. Может быть, он потомок маркиза? Вчера на всякий случай я отправил барону письмо, осведомляясь, не является ли он обладателем небольшой книжки, в названии которой фигурировало бы слово «игла»? Ожидаю от него ответа.

Буду счастлив лично побеседовать с Вами обо всех этих вещах. И если Вас это не очень затруднит, жду Вас у себя. Примите, и проч.

P.S. Я, естественно, не сообщал в газеты о том, что узнал. Теперь, когда цель близка, необходимо соблюдать осторожность».

Ботреле тоже считал так, более того, когда в то утро его начали осаждать двое журналистов, он сообщил им совершенно ложные сведения о своих планах и выводах, к которым пришел.

После обеда молодой человек поспешил к Массибану на набережную Вольтера, 17. Однако, к своему большому удивлению, узнал, что тот срочно уехал, оставив на всякий случай для него записку. В ней значилось:

«Полученная мною телеграмма вселяет кое-какие надежды. Выезжаю немедленно. На ночлег остановлюсь в Ренне. Если желаете, можете сесть на вечерний поезд и, не сходя в Ренне, доехать до станции Велин. Встретимся в замке, в четырех километрах от станции».

Ботреле сразу загорелся. Он был особенно рад, что приедет в замок одновременно с Массибаном, ибо опасался, что тот по неопытности может совершить какой-нибудь промах. Итак, он вернулся в дом друга, где и провел оставшееся до вечера время, и вскоре уже садился в экспресс, следовавший в Бретань. Прибыв в шесть часов утра на станцию Велин, он решил проделать пешком все четыре километра дороги, идущей густым лесом. И вот вдали на холме показалось длинное строение. Архитектура его удивляла смешением стилей Ренессанса и эпохи Луи-Филиппа, и все же замок с четырьмя башнями и увитым плющом подъемным мостом выглядел весьма импозантно.

По мере того как он подходил ближе, сердце Изидора тревожно забилось. Неужели наконец он достигнет цели? Найдет ли в этом замке ключ к разгадке?

Его одолевали всевозможные страхи. Не верилось, что успех близок, казалось, что в который уж раз он станет жертвой дьявольского плана, задуманного Люпеном. А может быть, Массибан — лишь марионетка в руках врага?

«Полноте, все это уже становится смешным, — иронизировал он сам над собой. — Нельзя же всерьез предполагать, что Люпен — такой гениальный провидец, нечто вроде всемогущего Господа Бога, бороться с которым бесполезно. Да ничего подобного! Люпен тоже может ошибаться, может, в свою очередь, становиться жертвой обстоятельств. Люпен делает промахи, в конце концов! И именно благодаря одному из его промахов, благодаря тому, что он потерял документ, я начинаю одерживать победу. От этого все и идет. А его отчаянные усилия имеют одну цель: исправить допущенную ошибку!» — И, решив так, Ботреле, вновь окрыленный надеждой, взбодрившись, позвонил в дверь.

— Что вам угодно? — осведомился лакей, появляясь на пороге.

— Спросите, может ли меня принять барон де Велин? — протягивая визитную карточку, сказал Ботреле.

— Господин барон еще не одет, но если месье соблаговолит подождать…

— Спрашивал ли его еще кто-нибудь сегодня, например, такой пожилой, сутулый господин с седой бородой? — поинтересовался молодой человек, знавший Массибана по фотографиям в газетах.

— Да, этот господин приехал десять минут назад, я проводил его в приемную. Не будете ли вы так любезны тоже последовать за мной?

Встреча Массибана с Ботреле сразу началась с сердечных слов. Изидор поблагодарил старца за предоставленную бесценную информацию, а тот буквально рассыпался в восторженных похвалах молодому человеку. Они поговорили о документе, о своих шансах отыскать книгу, и Массибан повторил все, что узнал о бароне де Велине. Шестидесятилетний вдовец вот уже много долгих лет уединенно жил здесь с дочерью Габриель де Вильмон, так и не оправившейся от удара после того, как ее муж и старший сын погибли в автомобильной катастрофе.

— Господин барон покорнейше просит господ подняться к нему.

Лакей проводил их на второй этаж, в большую комнату с голыми стенами, всю меблировку которой составляли несколько секретеров, этажерок и столов, заваленных бумагами и конторскими книгами. Барон радушно встретил гостей, будучи рад, как и все замкнуто живущие люди, возможности с кем-нибудь поговорить. Не без труда удалось им направить беседу в нужное русло и изложить цель своего приезда.

— Ну, конечно, ведь вы мне об этом писали, не правда ли, господин Массибан? Речь идет об одной книге, якобы доставшейся мне от предков, в которой рассказывается об Игле?

— Вы совершенно правы.

— Скажу вам честно: не ладил я со своими. В то время у них были какие-то странные взгляды на жизнь. А я — человек своего времени. Я порвал с прошлым.

— Конечно, — нетерпеливо согласился Ботреле. — Однако не попадалась ли вам на глаза такая книга?

— Попадалась, попадалась! Я же телеграфировал вам, — вскричал тот, обращаясь к Массибану, который, в раздражении расхаживая по комнате, то и дело останавливался возле высоких окон, — конечно же попадалась!.. Вернее, моей дочери показалось, что она видела похожий заголовок среди нескольких тысяч книг, что до отказа заполнили библиотеку! Сам-то я неважный чтец… Даже газет не читаю… Не то что дочь… Вот она… спаси Господи ее сына, маленького Жоржа, пошли ему здоровья… а мне бы только получить доход от арендаторов, да чтоб договоры были в порядке… вот, видите, сколько конторских книг… я ими и живу, господа… а что касается всей этой истории, о которой вы мне писали, господин Массибан, честно говоря, я и забыл, в чем там было дело…

Изидор Ботреле, устав от баронской болтовни, решился наконец перебить старика:

— Простите, месье, но где эта книга?

— Дочь искала ее. Со вчерашнего дня искала.

— И что же?

— Нашла, нашла, вот уже час или два как нашла. Когда вы приехали…

— А где книга?

— Где она? Дочь положила ее вот на этот стол… там, посмотрите…

Изидор буквально кинулся к столу. С краю, на ворохе бумаг лежала маленькая книжечка в сафьяновом переплете. Невольно он так и стукнул по ней кулаком, словно защищая от невидимых посягательств и в то же время не решаясь сам взять книгу в руки.

— Ну, что там?! — нетерпеливо вскричал Массибан.

— Есть… она здесь… у меня…

— А название? Вы не ошибаетесь?

— Смотрите сами.

И показал выгравированный золотом по сафьяну заголовок: «Тайна Полой иглы».

— Ну как, убедились? Значит, наконец тайна в наших руках?

— А первая страница? Что там на первой странице?

— Вот, читайте: «Впервые излагается вся правда. Мною отпечатаны сто экземпляров для сведения Двора».

— Все сходится, все сходится, — с волнением шептал Массибан. — Это тот экземпляр, который спасли из огня! Именно эту книгу стремился уничтожить Людовик XIV.

Раскрыв книгу, они начали листать. Первая часть совпадала с тем, что записал в своем дневнике капитан Ларбери.

— Дальше, дальше, — торопил Ботреле, которому не терпелось подойти к разгадке.

— Как это дальше? Здесь очень важные вещи. Нам известно, что Железную Маску заточили в крепость, поскольку он знал и собирался раскрыть секрет французского королевского дома. Но откуда он об этом узнал? И почему хотел обнародовать чужую тайну? Наконец, кем он был на самом деле, этот странный герой? Сводным братом Людовика XIV, как считает Вольтер, или же итальянским министром Маттиоли, как полагают наши современники? Вот один из наиважнейших вопросов!

— Потом! Потом! — перебил его Ботреле, словно боясь, что еще до того, как раскроется тайна, книга улетучится из его рук.

— Но ведь, — возразил Массибан, увлекшись своим экскурсом в историю, — мы можем не торопиться. Время есть. Давайте же посмотрим, в чем тут дело.

И вдруг Изидор как бы застыл на месте. Документ! В середине страницы слева на глаза ему попались пять таинственных строк, знакомые точки и значки. В секунду он осознал, что текст был тем же самым, что и на клочке бумаги, который он изучал. То же расположение знаков… те же интервалы, позволяющие выделить слово «девичья» и отделить друг от друга два слова в сочетании «полая игла».

Перед шифром стояло: «Все необходимые данные были сведены, по всей видимости, королем Людовиком XIII в маленькой таблице, приводимой ниже».

Дальше шла таблица и ее объяснение. Срывающимся голосом Ботреле начал читать:

— «Как видно, эта таблица, даже если заменить цифры на гласные, остается непонятной. Можно сказать, что для того, чтобы расшифровать ее, надо владеть самой тайной. Значки же могут служить лишь путеводной нитью для тех, кому известны все закоулки этого лабиринта. Возьмем же путеводную нить и отправимся в путь, я поведу вас.

Взгляните на четвертую строку. Там указаны меры и ориентиры. И, сообразуясь с ориентирами, строго придерживаясь указанных расстояний, вы легко достигнете цели, при условии, конечно, что будете знать, где находитесь и куда нужно идти, иными словами, если вам понятен истинный смысл выражения «полая игла». А узнать его вы сможете из трех первых строк. Первая задумана так, чтобы отомстить королю, впрочем, я его об этом предупреждал…»

В растерянности Ботреле прервал чтение.

— Что? Что такое? — удивился Массибан.

— Какая-то бессмыслица.

— Действительно. «Первая задумана так, чтобы отомстить королю…» Что бы это могло означать?

— Ах, черт побери! — вдруг завопил Ботреле.

— В чем дело?

— Вырваны! Две страницы! Две следующие страницы! Вот, смотрите, следы…

Расстроенный Ботреле весь дрожал от негодования. Массибан, в свою очередь, тоже склонился над книгой:

— Вы правы… Вот здесь остались клочки вырванных страниц. Но ведь здесь совсем свежие следы. Страницы не вырезали, их вырвали… грубо, будто торопились. Вот смотрите, все последующие страницы скомканы, смяты.

— Кто же, кто мог это сделать? — простонал Изидор, заламывая руки. — Кто-то из слуг, сообщник?

— Но это ведь могло произойти и несколько месяцев тому назад, — заметил Массибан.

— И тем не менее. Ведь кто-то все-таки откопал эту книгу, просматривал ее… А вы, месье, — обратился Ботреле к барону, — вам об этом ничего не известно? Может быть, вы кого-нибудь подозреваете?

— Давайте спросим у моей дочери.

— Да-да, верно… Возможно, ей что-нибудь известно…

Господин де Велин подозвал лакея, и несколько минут спустя в комнате появилась мадам де Вильмон. Она оказалась молодой женщиной со скорбным, отрешенным лицом. Ботреле решил перейти сразу к делу:

— Мадам, вы нашли эту книгу наверху, в библиотеке?

— Да, она лежала в пакете с книгами, перевязанном веревкой.

— Вы сами ее читали?

— Читала, вчера вечером.

— В то время, как вы ее читали, были ли уже вырваны вот эти две страницы? Припомните, пожалуйста, две страницы, следующие за таблицей с цифрами и точками.

— Нет, конечно, нет, — удивилась молодая женщина, — все страницы были целы.

— Тем не менее их успели вырвать…

— Всю ночь книга пролежала у меня в комнате.

— А утром?

— Утром я сама отнесла ее вниз, когда сообщили о приходе господина Массибана.

— Как же так?

— Как? Не понимаю… если только… но нет…

— Что вы имеете в виду?

— Жорж… мой сын… этим утром… он играл с книгой.

Она стремительно вышла, а вслед за нею Ботреле с Массибаном и барон. В комнате мальчика не было. Они стали искать его повсюду и наконец нашли за замком. Ребенок спокойно играл. Однако все трое были так взволнованы и так грозно начали его расспрашивать, что тот зарыдал. Все в доме забегали взад и вперед. Кликнули слуг. Вышла невообразимая суматоха. И Ботреле понял, что истина ускользает от него, как сквозь пальцы просачивается вода. Он попытался взять себя в руки, увлек госпожу де Вильмон, за которой пошли и Массибан с бароном, в гостиную и заговорил так:

— Хорошо, пусть книга неполная, вырваны две страницы… Но ведь вы-то их читали, мадам?

— Да.

— Вам известно их содержание?

— Да.

— И вы могли бы нам его пересказать?

— Конечно. Я с большим интересом прочитала всю книгу, однако именно эти две страницы особенно поразили меня, то, что там раскрывалось, было просто удивительно.

— Так говорите же, мадам, говорите, умоляю вас. Эти сведения чрезвычайно важны. Говорите, прошу вас, потерянные минуты потом не вернешь. Полая игла…

— О, ведь это так просто. Полая игла означает…

Ее прервал приход лакея.

— Письмо для мадам.

— Странно… ведь почтальон уже ушел.

— Его принес какой-то мальчик.

Мадам де Вильмон распечатала письмо, начала читать и вдруг, побледнев от ужаса, прижала руку к сердцу, готовая вот-вот упасть.

Бумага выскользнула из ее рук на пол. Ботреле подобрал ее и, даже не подумав спросить разрешения, в свою очередь, прочитал:

«Молчите… в противном случае ваш сын не проснется».

— Мой сын… мой сын… — лепетала она, ослабев настолько, что была не в силах даже побежать на помощь тому, кому угрожали.

— Чепуха, — стал успокаивать ее Ботреле. — Все это несерьезно… какая-то шутка… ну подумайте, кому выгодно…

— Если только, — вдруг вмешался Массибан, — здесь не замешан Арсен Люпен.

Но Ботреле сделал ему знак молчать. Он и сам отлично видел, черт побери, что враг снова рядом, знающий все и готовый на все, и именно поэтому он во что бы то ни стало решил вырвать у госпожи де Вильмон столь долгожданные заветные слова, вырвать их сейчас же, не медля ни минуты.

— Умоляю вас, мадам, успокойтесь… Мы будем возле вас… Нет никакой опасности…

Скажет ли она наконец? Он верил, надеялся, что да. Казалось, вот сейчас женщина начнет говорить.

Но тут дверь снова отворилась. На этот раз вошла горничная. В страшном волнении она запричитала:

— Господин Жорж… Мадам… Господин Жорж… Мадам… Господин Жорж…

В мгновение ока мать обрела вновь все свои силы и первой, гонимая своим безошибочным инстинктом, бросилась вниз по лестнице, промчалась сквозь вестибюль и кинулась к террасе. Там на кресле неподвижно вытянулся маленький Жорж.

— Да он же спит!

— Он так внезапно заснул, мадам, — заплакала служанка. — Я хотела разбудить его, отнести в детскую, но он не просыпался, и руки у него… руки были холодные.

— Холодные… — вторила мать, — да, правда… О, Господи, Господи… О, хоть бы он проснулся!

Ботреле незаметно сунул руку в карман, нащупал рукоятку пистолета, пальцем нашел курок и, резко выдернув оружие, выстрелил в Массибана.

Но тот, как будто заранее зная, что собирается делать молодой человек, будто следил за всеми его движениями, вовремя увернулся. Ботреле же кинулся на него, призывая на помощь слуг:

— Ко мне! Это Люпен!

От неожиданного удара Массибан опрокинулся на одно из плетеных кресел. Но через пару секунд уже стоял, направив на оглушенного, задыхающегося молодого человека дуло его же пистолета.

— Хорошо… отлично… не двигаться… через две-три минуты, не больше… все пройдет… Поздно же ты меня узнал. Значит, здорово я на него похож, на этого Массибана?

Теперь он расправил плечи, распрямил сутулую старческую спину и с угрожающим видом усмехнулся, поглядев в сторону троих напуганных слуг и растерявшегося барона.

— Изидор, ты промахнулся! Если б не крикнул, что я — Люпен, они бы разорвали меня в клочья. Не очень-то приятно иметь дело с такими вот здоровенными парнями! Боже милостивый! Один против четверых. — И, подойдя к ним: — Эй, ребята, не бойтесь… Дядя вас не обидит… хотите конфетку? На, погрызи, успокойся. Ага! Ну-ка давай сюда мои сто франков. Узнал, узнал тебя. Помнишь, сколько я заплатил, чтобы ты отнес хозяйке письмо? Живо, деньги назад, негодный слуга!

И, забрав голубую бумажку, что тот протянул ему, изорвал ее на мелкие клочки.

— Деньги за предательство. Да они мне пальцы жгут!

Он приподнял шляпу и низко склонился перед госпожой де Вильмон:

— Прошу простить меня, мадам. В жизни (и в моей особенно) бывают случаи, когда приходится совершать жестокости, от которых я первый бы покраснел. Не беспокойтесь за сына, просто действие небольшого укола, что я сделал мальчику, пока вы все на него кричали. Через какой-нибудь час все будет в порядке. Еще раз тысяча извинений. Однако же ваше молчание мне просто необходимо.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12