АНДРЕЙ ЛЕБЕДЕВ
      ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ
      Автор убедительно просит читателей даже не трудиться искать каких либо аналогий между описанными в комиксе событиями и реальным миром.
      Газета - от итальянского "gazetta" -мелкая монета. Означает, что цена ей - копейка.
      Курочка по зернышку, весь двор в говне. Любимая поговорка Толичека.
      УБИЙСТВО В СВЯЗИ С ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ
      Убийство известного питерского журналиста Саши Паштетова всколыхнуло не только пишущую публику, но и всю общественно - политическую верхушку города. Губернатор Александров в своем выступлении по телевидению назвал убийство Паштетова "самым ужасным и циничным преступлением, которое произошло за весь период его губернаторства" и пообещал, взяв дело по его расследованию под свой личный контроль, приложить все силы к тому чтобы убийцы Саши были найдены в самое скорое время. Куда как резче было заявление председателя союза питерских журналистов Олега Смирнова. Он прямо назвал убийство Паштетова "заказным и политическим". Заявление Смирнова опубликовали почти все городские газеты, которые на следующий после трагического события день вышли с портретами Саши Паштетова на первых полосах. Начальник ГУВД по Санкт Петербургу генерал Заборин, выступая в программе "Событие", сказал, что не смотря на то что задержать преступников по горячим следам не удалось, у милиции тем не менее есть своя версия преступления, по которой убийство было совершено в связи с профессиональной деятельностью Саши.
      ГЛАВНЫЙ
      Главным редактором газеты еще со стародавних времен был Александр Иванович Иванов. Так как в позапрошлом году все отмечали его шестидясителетний юбилей, на котором многие напились как школьники, впервые дорвавшиеся до спиртного, всем работникам теперь было сподручно сосчитать, что Иванову катит шестьдесят два. Сухой и подтянутый, он по обкомовской привычке никогда не вылезал из темных костюмов но при этом не упускал возможности щегольнуть перед сотрудниками галстуками самых стильных расцветок, которыми его из таможенного конфиската исправно снабжал его стапший сын Анатолий. В журналистику он попал тридцать лет тому назад после окончания высшей партийной школы, и главным достоинством Иванова всегда была его репутация.
      О СТОРОЖАХ ПОЛЯНЫ
      Редкий студиоз журфака, едва освоив жанр заметки для стенной газеты, в мечтах не видел себя если не обладателем пулитцеровской премии, то уж такой акулой пера, чьих публикаций некоторые, о ком пишут,ждут со страхом, а некоторые, кто читает,ждут с трепетным волнением и восторгом . Однако со временем, окунувшись в рутину редакционных будней, бывший студиоз понимает, что умельцев писать банальности, в газетах хватает и без него. Правда осознав это, редко кто решается на перемену образа занятий. И ходят потом и слоняются по редакциям толпы неприкаянных мастеров пера в вечных своих кожаных жилетках с бесчисленными карманчиками неизвестного назначения, и курят свои дешевые сигаретки, и без конца хлещут свой черный кофе, как если бы от этого происходило какое нибудь оживление мозговой активности, и слоняясь, обсуждают своих более удачливых коллег, называя их "сторожами поляны". Сторожами поляны, становятся те журналисты, чьи написанные не выразительным пером банальные мыслишки, по воле редакционного начальства с каких то времен из разряда убогих перекочевали вдруг в разряд почти что гениальных. С некоторыми такая метаморфоза приключалась после проведенной с начальником ночи или целого отпуска, если начальник был не дурак поволочиться за хорошенькой корреспонденткой, у других это происходило после звонка редактору влиятельного лица, у третьих просто после распития вульгарной водочной бутылки... Но так или иначе, принадлежность к ордену сторожей поляны, автоматически возводила любую абракадабру вышедшую из под нетрезвого пера в разряд выдающихся произведений журналистики.
      МАШНАЯ
      Наташа Машная закончила школу с золотой медалью. Случилось это в далеком уральском городке, где кроме большого металлургического завода, на котором работало все взрослое городское население, да кроме танцевальной площадки в городском парке культуры, где каждую субботу выбивалось не менее полусотни желтых прокуренных зубов, выпивалось не менее ста пятидесяти бутылок самого скверного портвейна, проламывалось не менее двух крайне глупых голов, и где потом в загаженных кустах девчонки тщетно мечтали быть понасилованными своими до синевы пьяными земляками, никаких цивильных развлечений не было. Поэтому панически боясь застрять в своем до смерти любимом городе, едва получив аттестат, Наташа бежала на вокзал покупать билет до Питера. На дневное Наташа не поступила. Здесь таких как она отличниц - много набралось. Так что дабы упаси Бог не возвращаться домой, Машная устроилась на фабрику, что давала общежитие, да поступила на заочное отделения журфака - на всякий случай. Через полтора года Наташа перебралась из чернорабочих в заводскую многотиражку, откуда и началась ее журналистская карьера.
      РАЗГОВОР
      Иванова вызвал к себе генеральный директор издательства. Генеральным был Матвей Геннадиевич Феоктистов, среди своих - Мотя, двадцатипятилетний бизнесмен, яхтсмен, теннесист и бабник. Завсегдатай всех центровых тусовок, завзятый модник и любитель заграничных путешествий. Когда Иванов входил в кабинет, Феоктистов раскуривал свою полуметровую сигару. - Садись, Александр Иванович, рассказывай как дела -Да как дела, пока не родила -пошутил Иванов и тут же принял серьезный вид. -Надо как то оживить газету, свободным от сигары уголком губ произнес Матвей Геннадьевич. -Я понимаешь, смотрю эту газету, ну как ее, "Круглые сутки", так там что ни прочитай - все интересно! Тут и про сифилис, ты знаешь например, что эпидемия сифилиса надвигается ? Иванов слушал шефа слегка кивая головой в такт интонациям его речи, и на прямые вопросы отвечал более глубокими и выразительными кивками. - Вот у них я читаю, там понимаешь все интересно, про сифилис там про спид... Генеральный вдруг сосредоточился на сером пятне от упавшего на брюки табака и принялся с энергичной яростью тереть его длинным, познавшим радость маникюра ноготком. - А у нас... шеф замолчал уставившись вдруг на портрет своей трехлетней дочери от четвертого брака, - А у нас ни хххрена понимаешь... У нас как открою газету, все про каких то беженцев, про пенсионеров, ты кончай Александр Иванович эту ...фигню. Мне тираж надо продать, а у твоих беженцев да пенсионеров бабок нету. Надо для тех писать, у кого бабки е. Ты понял ? Когда Иванов выходил из кабинета, он поймал себя на мысли, что общение с шефом обогатило его духовно.
      СТОРОЖА ПОЛЯНЫ
      По идее руководства, сторожа поляны должны были своими публикациями выражать позицию газеты. Однако в силу того что у газеты, возглавляемой Ивановым, никакой позиции не было, сторожа поляны в своих статьях не выражали абсолютно никаких мыслей.
      ИВАНОВ
      Чтобы не прогневать начальство, Иванов решил поручить кому - нибудь поручить сделать полосной материал про сифилис. -Пусть Наташа Машная напишет, у нее получится, -решил Иванов, собираясь пойти пообедать.
      ДОБКИН
      Добкин писал бойко. Он закончил институт Бонч Бруевича, но инженером работать не захотел, предпочтя сидению в конторе более вольготную жизнь журналиста.Паштетов как то сказал по пьянке, что если Добкину хорошо заплатить, то он запросто напишет материал, разоблачающий родного отца. Узнав об этом, Добкин не стал объясняться с Паштетовым, так как был трусоват. Однако Наташе Машной сказал, что на Паштетова не обижается так как на больных и алкоголиков обижаться - грех. На Машную он всегда смотрел не как на женщину, а как на коллегу, у которого можно перехватить десятку до получки. В курилке, когда там собирались одни мужики, он как то сказал, что на нее у него ни за что не встанет, так как у нее совсем нету титек и рожа у нее какая то провинциальная.
      ПОРУЧЕНИЕ
      Говорили, что кто то видел, что когда Иванову справляли "шестьдесят", Машная якобы соблазнила юбиляра прямо у него в кабинете. Очевидец клялся и божился, что сам видел, как разомлевшего от водки Иванова, Машная разложила прямо на ковре и верхом так "оттрахала" его, что тому было впору вызывать кардиологическую реанимационную. Иванов после обеда собрал у себя Добкина и Машную. -Наташа, возьми диктофон и сходи пожалуйста в венерологический диспансер. Добкин не сдержался и брызгая слюнями громко заржал. Машная не спрашивая разрешения, достала из сумочки сигареты и закурила -Надо написать про эпидемию венерических болезней, сказал Иванов - Во, во, у нее получится, одобряюще хохотнул Добкин Машная молча пускала ноздрями дым, казалось не слыша о чем говорят. -А ты, Женя, -обращаясь к Добкину, сказал Иванов, напиши что нибудь такое скандальное, про бизнес. - Это можно,- нагло улыбаясь ответил Добкин - А где, кстати Паштетов, -спросил Иванов - Пьет, наверное,- ухмыльнулся Добкин
      СТОРОЖА ПОЛЯНЫ
      Сторожем культурной поляны в редакции работал Жора Мирзаян. Жора не баловал редакцию своим присутствием и встречая его в коридоре, Иванов обычно изображал на лице крайнюю степень радости, называя Жору не иначе как "первым пером России". Мирзаян верил в это и ревностно отшивал всех желающих "написать про культурку".. О своих материалах Жора всегда говорил очень ласково. И кладя в очередной раз свою херню на стол редактору, осклабясь всеми своими золотыми зубами, приговаривал, "вот про культур - мультур написал, очень культурно получилось". Жора брал с героев своих очерков деньги, что бы о них "было написано хорошо". А если они денег не давали, то Жора писал про них плохо.
      ПАШТЕТОВ
      Саша Паштетов происходил из очень интеллигентной семьи. Он почти закончил филфак, но так как на четвертом курсе шесть раз попадал в вытрезвитель, ректорат был к нему неумолим. В армию Саша не попал из за слабого здоровья. Иванов любил Паштетова за талант и за то "что не еврей", и многое прощал ему. С Машной у Паштетова было какое то подобие романа. Устав ждать когда он предложит ей пожениться, она сама раза четыре предлагала Паштетову пойти подать в ЗАГС. Но каждый раз он не приходил на регистрацию по разным уважительным причинам. .
      СТОРОЖА ПОЛЯН
      Сторожем экономической поляны работал в газете старый пердун Сан Саныч Бухих. Он ни хрена не слышал, плохо видел и херово соображал. Женя Добкин спал и видел во сне как он Сан Саныча подсидит.
      МАШНАЯ
      Годы, когда Наташа Машная работала в заводской многотиражке, были самыми счастливыми годами ее жизни. Гуляли тогда много и часто. Актив заводского комитета комсомола только и делал что организовывал всякие туристские слеты, да дни здоровья с рыбалкой и ночевками у костра. С той золотой поры Наташа приучилась пить водку и до ужаса полюбила выть под гитару туристские песни. Про запах тайги, про туман, про твои глаза и про все такое... Мужиков у нее было много. Но никто из них на ней не женился. Теперь тоскуя по вечерам в своей коммуналке, Наташа мечтала о том, как она придет на интервью к полковнику милиции или КГБ, а он окажется вдовцом или разведеным...
      МАЛАНЦЫ
      По редакции вдруг пошел слух, что газету продают. И что покупателем газеты выступает ДУРБАНК, который уже купил и радио Моржо и сто сороковой телеканал. В кафетерии сразу резко возросла продаваемость дрянного кофе. Сотрудники в кожаных жилетах с газырями дули черную бурду и обсуждали кого выгонят новые хозяева, и кого они оставят. В наибольшее возбуждение от предстоящих перемен пришел Добкин. Он громко кричал, размахивал руками и брызгал слюной. - Кой кого скоро точно выгонят, кричал он из своего угла кафетерия, нагло поглядывая в сторону Сан Саныча Бухих. - Кой кого точно выгонят, кому на пенсию давно пора, и тех выгонят, кто на работу пьяный приходит, -кричал Добкин поглядывая в сторону Паштетова. Добкин особенно радовался тому, что по слухам, управляющий ДУРБАНКА Гриша Каценеленбоген обязательно должен был поменять генерального директора и главного редактора. А тут еще разразился скандал с публикацией в газете "Круглые сутки" паштетовского фельетона. Все сотрудники редакции тайком подрабатывали в "Круглых сутках", включая и Добкина и Машную и Жору Мирзаяна и даже ни хера не соображавшего Сан Саныча Бухих. Однако все публиковались в "Круглых сутках под псевдонимами. Машная подписывалась как Марина Женатова, а Добкин подписывался Львом Розовым. Но Паштетов то ли был сильно пьяным, когда носил туда свой материал, то ли имел какую то свою тайную цель, однако фельетон вышел в газете конкурентов под его настоящей фамилией. До обеда вся редакция погрузилась в чтение. Фельетон назывался - ДЕДУШКА И ВНУК
      Навеяно воспоминаниями о прочитанных в детстве произведениях русских классиков. В молодости дед был очень боевым и дело у него спорилось. А делом всей его жизни была борьба. Борьба за то что бы прибрать к рукам красильную мастерскую, принадлежавшую до этого многочисленной братии в которой дедушка до поры был простым рядовым братком - секретарем областного комитета. На тернистом дедушкином пути к креслу главного красильщика было много взлетов и падений. Особенно тяжелым был момент, когда братки, осознав с кем имеют дело, на одном из последних сходняков поперли дедушку из братии. И когда все братки садились за стол, дедушке подавали кушать из лоханки. Внучек тогда был еще совсем маленьким и по детскому своему неразумению стал вырезать что то ножичком, и когда папа с мамой спросили его, что он такое мастерит, внучек простодушно ответил, мол лоханку мастерю, из которой буду вам потом тоже кушать подавать, когда вас из братии попрут. Внуку надавали подзатыльников, отобрали у него ножичек и на всякий случай послали учиться в Гарвард на экономический факультет. Папа и мама устыдившись немного, и в том была их большая ошибка, назначили дедушку заведующим чуланом. И каширинской красильне настал конец. Воспользовавшись отъездом папы с мамой, дедушка устроил поджог, а потом когда на пожарище началась буза, предложил поделить красильню таким образом, что бы каждый из братанов мог посчитать себя президентом. Умение делить, всегда считалось в роде Кашириных чем то вроде фамильного идейного достояния и происходило по фамильным преданиям от далекого каширинского предка Полиграфа Шарикова. Братаны, соблазнившись президентскими титулами, быстренько дело между собой поделили. Кто то при этом стал президентом красильного чана, кто то стал президентом сарая , а дедушка отхватил себе самый жирный кусок, он стал президентом кладовки. Пару раз еще после этого в бывшей красильне кашириных возникала буза, однако дед проявлял неслыханную твердость характера и всегда грозил бузотерам пожаром, так как страшное оружие - спички, при дележе хозяйства достались именно ему. В мире тем временем наступал капитализм, и красильня кашириных, затираемая монополиями, стала приходить в упадок. Бесконечные пожары, возникавшие от небрежного обращения дедушки со спичками, так же пагубно сказывались на состоянии красильного хозяйства. Дедушка был не совсем идиотом и понимал, "что надо чего то делать, а нето посадют". По природе своего характера дед был поперечником и всегда норовил найти не ординарные выходы, надеясь на то что со временем потомки по - пушкински сочтут его гением за дружбу с парадоксами. Тогда как на красильне дела пошли совсем из рук вон плохо, дедушка решил призвать в начальники маланцев. На все руководящие посты, так как слыхал от предков, что им палец в рот не клади - по лдокоть откусят - такой вот они народ. Дедушка по -своему разумел так. Коли маланцы с возрастом становятся совсем бесстыжими, и тырят по -черному не только то что плохо лежит, но и то что лежит вполне хорошо, решил сделать упор на министров из числа молодых маланцев. Когда же дедушка слышал от старых товарищей по братии упреки что де развел такую кадровую политику, дедушка обычно ссылался на опыт предков, когда во главе первой еще красильной мастерской стоял шведский менеджер Рюрик, а перед последним пожаром, генеральным директором был маланец Гогенцоллерн, скрывавший свою сущность под фамилией Романов. Кстати сам дедушка, истории не знал совершенно. и публично объявляя себя Кашириным первым. даже не подозревал. что у соседей Годуновых уже был один поросенок Борька, так что "первым" дедушка считаться никак не мог. Однако, не знание истории было далеко не самым главным дедушкиным недостатком. Дела на красильне шли все хуже и хуже., маланцы порастащили все что только можно было растащить и тогда дедушке взбрела в голову идея посадить начальниками не просто молодых маланцев, а совсем юных пацанов. По его разумению, свойственная их племени природная сообразительность должна была бы хоть временно доминировать над их природной наглостью и вороватостью. Кроме того, дела на красильнек зашли уже так далеко, что что старые бывалые маланцы уже просто боялись идти на руководящую работу, так как среди простых красильщиков все громче раздавался ропот, "банду дедушки - под суд". Маланская трусоватость, выдаваемая ими за присущий интеллектуально продвинутым особям развитый инстинкт самозащиты, не позволяла им идти на высокие менеджерские посты. Поэтому дедушка своим последним приказом пор красильне назначил главным премьером совсем маленького, но очень шустренького маланчонка. Назначил и заплакал. Потому что маланчонок. хоть и был вызывающе юн, однако достаточно сообразителен. что бы охарактеризовать перспективы красильного дела кашириных. как совершенно безнадежные. Дедушка и внучек даже обнялись по этому поводу и вместе заплакали. повторяя между всхлипами, что что в бюджете красильни ничего нету кроме большой дыры. "Дыра-а-а ",- голосил дедушка и заливался горючими слезами. "Отверстие-е-е", вторил ему образованый внучек. Но так как ему было надо как то оправдать свою готовность не смотря на дыру, браться за бразды правления, он кривил дергавшееся от жалости к самому себе худенькому такому -личико, и повторял как заклинание, что перспективы хоть и крайне зыбкие, но тем не менее это не означает что нельзя предпринять попытки оттянуть полный капец хотя бы до старых заговень. Кончилось все так. как и предупреждала наша бабушка. На суде маланцы свалили всю ответственность на самого маленького. Самые первые маланцы превосходно свалили за море, где каждый раз за ужином добрым словом поминали дедушку Каширина. Юный менеджер по малолетке отделался двумя годами колонии для несовершеннолетних и бомбил оттуда дедушку письмами, непременно начинавшимися словами, - милый мой дедушка , Константин Макарович, забери меня отсюда, мы так не договаривались. Дедушка жив и здоров. каждый день объявляет себя то кашириным третьим, то четвертым и поговаривают, готовится к новым президентским выборам. Только иногда вдруг в старческом малодушии разрыдается неожиданно "Дыра-а-а"... -А кто такие маланцы, я че й то не понял спросил Добкин, когда закончил читать -Это евреи, простодушно ответил ему Рустам Кильдыбаев, и налил себе стакан минеральной воды "Ессентуки".
      СТОРОЖА ПОЛЯНЫ
      Рустам Кильдыбаев был сторожем поляны журналистских расследований и горячих точек. Он отличался безумной храбростью, прошел пешком от Грозного до Исламобада. Был в плену и бежал. А когда однажды ему понадобились деньги, он поехал н7а Кавказ и взял там в плен двух российских полковников. Потом обменял их на ракетную установку, продал ее полевому командиру Ахмету и на вырученные деньги купил себе квартиру в Веселом поселке. Писал он левой рукой печатными буквами. Компьютера боялся, называя его "шайтан-экран". Подсидеть его в редакции никто не хотел. Машная как то выразила желание поехать с ним в горячую точку на репортаж, однако испугалась, что он ее там продаст в рабство. И правильно сделала.
      ПАШТЕТОВ
      Паштетов принес Жоре Мирзаяну материал в его поляну про "культур-мультур". Материал назывался "Перечитывая еще".
      -Михаил Афанасьевич свое главное литературное произведение задумал как роман - месть, как этакое несмываемое клеймо, как вечно простирающееся за пределы жизни своих недругов проклятие, выраженное литературным языком и растиражированное в миллионах экземпляров. Задача правда выполнялась лишь при условии высокого мастерства написания. Но в этом автор, надо полагать, не сомневался совершенно. Ведь у Булгакова есть еще один роман - месть, даже более проявляющийся в своей функциональной предназначенности, это Театральный роман. И что касается оценки этого произведения критиками,, то они более дружно относят его к жанру памфлета. "Беда" же Мастера и Маргариты в том, что роман по мере работы над ним перерос задуманный автором замысел -отомстить реальным врагам, скрытых в романе под вымышленными именами, но обязательно скрытых "не глубоко", что бы узнаваемость была не затруднительной. В прекрасной французской кинокомедии "Великолепный" с большим успехом прогремевшей у нас в середине семидесятых, главный герой в исполнении Бельмондо, будучи писателем, наделял персонажей своих романов чертами людей из своего круга общения и распоряжался их судьбами соответсвенно личным симпатиям и наоборот. Говоря о литературной мести, невозможно обойти вниманием Владимира Войновича. Если в его повести "Шапка" нехороших людей из писательского союза еще надо как то угадывать, то в "Иванькиаде" плохой человек уже выведен просто под своей собственной фамилией. У Войновича роман - месть уже напоминает газетный фельетон. Но автор не боится балансировать на краю жанра. Литературные достоинства делают вечной любую функциональную поделку. Итак, роман-месть. Здесь перед фантазией автора ставится задача, какое средство выбрать для ее осуществления ? В любом случае, без чуда авторской фантазии в таком деле обойтись трудно. Это только энергичному и практичному Войновичу удалось в реальной жизни отсудить у недруга квартиру и уж только потом об этом написать... Другим же, не практичным писателям в мести приходится прибегать исключительно к вымыслу. Александр Дюма, воспев идею святой мести в романе "Граф Монтекристо", вложил в руки своего героя сильнейшее оружие всех времен - большие деньги. Однако в советской Москве булгаковских времен, деньги уже не имели той силы. И Михаил Афанасьевич в качестве инструмента для наказания всех бездарей, невежд и проходимцев, выбирает нечистую силу. И это странно. Не с точки зрения сюжета, здесь как раз все безукоризненно. Странно это с точки зрения философской. Выбор Булгаковым темных сил в качестве вершителя правосудия непонятен. Будучи сыном священника, Михаил Афанасьевич не мог не знать, что черту совершенно безразличны души уже загубленные. Не станет черт тратить время на то что бы болезнью печени наказывать жадного мздоимца или телепортировать в Крым пьяницу - администратора. Их душонки уже "записаны" за чертом и никуда от него не денутся. И не станет он палить из маузера в своих союзников -чекистских оперов, которые разрушали храмы и подвергали пыткам священников. Вступая в религиозный спор с председателем Массолита, черт не стал бы тратить силы на доказательство заблуждений своего виз-а-ви, так как неверие есть страшный грех и чего ради, удерживать от греха и возвращать к вере? Если же оправдывать поведение черта в Москве только его желанием пошалить и "оттянуться", то такое легкомыслие сил тьмы уместно бы было для оперетки, но не для сурьезного романа. А Мастер и Маргарита задумывался именно таковым. Чего стоит только претензия на неканоническое Евангелие, где автор впадая в грех гордыни, ставит себя рядом с Матфеем и Лукой. Если вспомнить полотера из "А я иду шагаю по Москве", то Булгакова можно упрекнуть словами, сказанными актером Басовым, - нет правды характеров... Не придет черт в нынешние "Манхэттен" или "Голливуд найтс", что бы бросить там в воздух пачки долларов. Души сидящей там публики уже давно и так за ним записаны... Мирзаян прочитал рукопись и сказал, - Шибко умно написано. Читатель сафсэм ничего не поймет. Ты брат, не обижайся.
      ПЕРЕМЕНЫ
      ДУРБАНК все же купил газету, но не всю, а только сорок девять процентов ее акций. На следующий день после этого Матвей Геннадиевич Феоктистов подал в отставку и совет учредителей его отставку принял. На том совещании совета было принято решение об отстранении от обязанностей главного редактора Александра Ивановича Иванова.Ликование Добкина было настолько бурным, что оно даже передалось его товарищам по работе. Наташа Машная на всякий случай одела на работу не рваные колготки, а Мирзоян с Кильдыбаевым, поигрывая в обед в свои нарды, стали вдруг почему-то насвистывать мотив известной песенки "семь-сорок". На следующий день, когда все местные газеты и телерадиоканалы трещали об отставке Феоктистова и Иванова, сотрудников редакции собрали в актовом зале и объявили, что Совет директоров утвердил в должности генерального директора издания Матвея Генадиевича Феоктистова, и главным редактором газеты назначен Александр Иванович Иванов.
      "Сторожа поляны"
      Раиса Соломоновна Шибель вела поляну для домохозяек. Однако с удивительной легкостью бралась также писать и на темы науки и техники, театра и кино, велоспорта и экономической политики. Раисе Соломоновне было пятьдесят семь. Она активно закрашивала седину индийской хною, курила сигареты "Мальборо"Лайт, по утрам, по системе Порфирия Иванова, обливалась водой из ведра. Ходила на шейпинг и на занятия любителей систем контроля за здоровьем. Однако, тем не менее, за последние пять лет работы в редакции, ее трехпудовые ляжки не потеряли в весе ни одного килограмма. Раиса Соломоновна, тяжело вздыхая по этому поводу, шла в кафетерий и брала к одной чашечке двойного кофе бисквит, эклер и два безе.
      "Любарский"
      Откуда и зачем в редакции взялся Игорь Михайлович Любарский никто толком не знал. Иванов на подобные вопросы как-то уклончиво отвечал, что пришел он де с улицы, без рекомендаций, а тут как раз требовался начальник отдела городских новостей... Ну и что де взяли его попробовать. Мол, образование и опыт у него были подходящие, ну что де вроде как подошел, а теперь вот уже пять лет как работает и того гляди самого его вот-вот подсидит. Тут справедливости ради стоит отметить, что с образованием и опытом у Игоря Михалыча как раз заминочка произошла. Так как, судя по диплому и трудовой книжке, предъявленными Им при поступлении, товарищ Любарский, после окончания какого-то номерного факультета одного известного своей военизированностью питерского ВУЗа, по совершенно непонятной номерной специальности, работал в каком-то НИИ сотрудником тоже номерного отдела. В документах так и значилось : "В таком-то году поступил на четырнадцатый факультет и в таком-то году закончил полный курс названного факультета по специальности ноль пятьдесят семь, в чем тов.Любарскому присваивается квалификация инженера особых систем управления". А из трудовой следовало, что тов.Любарский в таком-то году поступил на работу в отдел номер сорок четыре на должность специалиста по управлению, а в таком-то году после произведения тов.Любарского в старшие спецмалисты по тому же управлению, он уволился по статье КЗОТ (по собственному желанию). Вот такой вот специалист и работал последние пять лет правой рукой Александра Ивановича Иванова. Любарский принадлежал к жесткому типу руководителей. Он был педант. Аккуратно на протяжении нескольких лет носил один и тот же ворсистый пиджак, был всегда гладко выбрит и ботинки его всегда безукоризненно сверкали. Несмотря на вопиющий либерализм Иванова, Любарский каждый день не лениляс спрашивать у сотрудников почему они не были на работе в девять утра, и дежурные ответы - дескать ездил на интервью или бегал за материалом, не удовлетворяли его и он продолжал и продолжал " полировать за дисциплину" как говорили Добкин и Паштетов. С Добкиным у Любарского кат-то сразу отношения не сложились. Однажды Добкин забыл уточнить какую-то фамилию и в опубликованном материале пошел брак. Любарский потребовал от Добкина объяснительную. Женя, уединившись с Игорем Михайловичем в его кабинете простодушно сказал, мол мы ведь свои люди, зачем наезжать? Но Любарский неожиданно резко ответил на это, мол поищи своих в другом месте. После этого о Любарском пошел слух, будто бы он из КГБ. И еще о нем пошел другой слух, что он скоро подсидит Иванова. Наташа Машная тоже как-то подбивала к Любарскому клин. И даже поговаривают будто бы Игорь Михайлович ее куда-то водил, а потом куда-то возил. Однако после этого похода и поездки Наташа за три версты обходила его кабинет.
      "Паштетов"
      Паштетов писал стихи и к журналистике относился весьма скептически. Свою работу в газете рассматривал не более как временное неизбежное зло, с которым нужно мириться так как мама заставляет ежедневно ходить на какую-бы то ни было работу. Все-таки не кирпичи грузить, думал паштетов, когда получал очередное задание Иванова написать о скандале в городском законодательном собрании или о протечках с которыми не может справиться Районное жилищное управление. Если бы не мама, саша Паштетов ни за что бы не ходил в редакцию, но Екатерина Львовна неумолимо будила по утрам своего бедного и непутевого гения, твердя ему, что до Бродского ему еще далеко и поэтому права говорить, что он "пишет стихи" и это его работа, как Нобелевский лауреат говорил на суде, обвинявшем его в тунеядстве, Сашенька со всоим талантом не имеет. Поэтому, как миленький, должен бегать на работу и приносить маме деньги, хотя бы на обеды, которыми она его кормит со своей маленькой пенсии.
      Паштетова выгнали, а со всеми сотрудниками заключили контракт, где одним из пунктов было категорическое запрещение сотрудничества с каким-бы то ни было средством информации. Паштетова приняли обозревателем в газету "Круглые сутки" и первый же ее номер вышел с его полосным материалом. Он назывался сказка про хитрого карася или про то, как один бычара всю страну накормил".
      Все имена кроме Ленина и Брежнева вымышлены.
      Жил -был на свете один человек. Для складности назовем его простым именем Вова. И кроме благообразной наружности ничего у Вовы не было. Но наружность, зато была что надо! Темный волос, овал лица, стать, подстать... Одним словом, графа Орлова с него писать, да и только. Однако при партийном режиме стати да овалы не шибко ценились. Мужских стриптизов тогда и в помине не было, а в качестве главных фотомоделей в стране тиражировались в основном Ильич, который Ленин и Ильич, который Брежнев. Одним словом, при прежнем режиме Вова в отличие от своего тезки Вовы Ульянова, ни популярностью, ни богатством каким-нибудь особенным, не пользовался и не славился. Однако, как только начались новые времена и все вовины друзья, побросав партбилеты принялись "рубить бабки по быстрому", Вова понял, что либо сейчас, либо н когда.