Алексей Лебедев
      (МИР ФУРБЛОВ)
      Фурбл, выходящий из моря
      Я проснулся, зевнул во всю ширину зубастой пасти и поднялся с кровати. Начинался новый день.
      Знали бы вы, сколько мелких неприятностей и неожиданных проблем подстерегает фурбла в быту! Куда, например, девать хвост, когда садишься; как не царапать когтями паркет и не драть обивку кресел? Да мало ли... Однако со временем все проблемы решаются и постчеловеческая жизнь входит в рамки обыденности.
      Меня зовут Фрэнсис Гордон. Я был актером. Не великим, конечно, но подающим надежды. Карьера моя шла в гору, будущее рисовалось в самом радужном свете, пока вдруг, прямо на съемках не грянуло... Слава Богу, хоть успел заработать на жизнь. Но это теперь я рассуждаю так прагматично, а тогда был в жуткой депрессии. Чуть не озверел совсем...
      Да, в таком виде ничего хорошего не сыграешь. Пожалуй, в прошлом веке я мог бы сниматься без грима для фильмов ужасов. Но сейчас они непопулярны, более того - осуждены. Теперь людей учат НЕ бояться монстров. Цель благородная, но вот осуществимая ли до конца - это большой вопрос. Обычная реакция людей на меня страх, а затем смущение по поводу страха. Я привык и даже сочувствую.
      У одетого с иголочки молодого человека, позвонившего в мою дверь этим прекрасным летним утром, реакция была совершенно не типичная. На лице его отразились восхищение и радость. Впрочем, следующей фразой он все испортил:
      - Здравствуйте. У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.
      - Я ничего не покупаю, - грозно прорычал я. - Хватит с меня говорящих пылесосов и мыслящих унитазов.
      - Вы не так поняли, - терпеливо улыбнулся гость. - Я ничего не продаю. Я не коммивояжер.
      - А кто же?
      - Представитель корпорации "Сакура" Питер Смит. Мы хотим предложить вам роль в новом японском фильме.
      Предложение действительно было заманчивым, но пока слишком неопределенным.
      - Ладно, заходите... Хотите пива?
      - Благодарю.
      Я достал из холодильника две банки, и мы сели в гостиной.
      - Что за фильм? Надеюсь, не порнография?
      - Ну, что вы, как можно! Напротив, речь идет о возрождении национальных традиций. Вам предлагается роль Годзиллы.
      Это имя вызвало у меня лишь смутные воспоминания. А ведь когда-то я всерьез занимался историей искусства! Память стала ни к черту...
      - Вы не могли бы рассказать подробнее? Я что-то подзабыл.
      - Да, разумеется. Годзилла - это первобытное чудовище, вроде динозавра, которое появляется из океана и сеет смерть и разрушение по всей Японии. Возможно, вы не знаете, но в свое время Годзилла был одним из популярнейших персонажей японской массовой культуры. Да и американской отчасти тоже...
      - Теперь припоминаю. А Общество защиты прав фурблов в курсе?
      - Мы провели пока неофициальные переговоры - они не против. Годзилла не может считаться фурблом. Ни один фурбл не может быть ростом с небоскреб, а тем более - извергать пламя.
      - Съемки все равно будут комбинированными. Вы могли бы обойтись компьютерной анимацией.
      - Нет! - покачал головой Смит. - Понимаете, можно создать сколь угодно совершенные картинки, вписать их в реальность, заставить двигаться, но все равно зритель до конца в них не поверит. Живой Годзилла - дело другое. Реальное существо, с естественными для него движениями, полная правда жизни...
      - Ясно, ясно...
      - Кстати, вы не могли бы раздеться?
      - Это зачем еще?!
      - Мне нужно вас осмотреть. Что касается морды... простите, лица, я полностью удовлетворен, но ведь вам предстоит показывать все тело. Есть некоторые нюансы...
      - Так мне предстоит сниматься голым?
      - Ну, разумеется! - всплеснул руками Смит. - Как же иначе? Годзилла не может ходить в джинсах и рубашке. Это просто смешно!
      Он тут же осекся.
      - Ладно, доставлю вам такое удовольствие, - сказал я, раздеваясь, - но только учтите: температура воздуха должна быть не ниже тридцати градусов. Иначе я замерзну, заболею и, чего доброго, помру. Такова специфика хладнокровных существ. Видите, я все время ношу белье с электрическим подогревом.
      - Разумеется, это будет учтено в контракте, - заверил меня Смит. Его явно не смущал мой стриптиз. Он стал осматривать меня под разными углами зрения.
      - Наружных половых органов нет, - сказал я, чтобы внести ясность. - Вы это хотели знать?
      - Да, в том числе и это. Мы надеемся, что фильм привлечет широкие массы детей и юношества, так что подобные требования вполне естественны.
      Его забота о морали была просто трогательной!
      - Ну, что, нравлюсь я вам?
      - Уверяю вас, мистер Гордон, из вас получится изумительный Годзилла! Соглашайтесь, не пожалеете.
      - Мне надо подумать.
      - Хорошо. Я оставлю вам проект контракта... А это, - он дал мне кассету, - старые фильмы с Годзиллой. Посмотрите на досуге.
      Я сидел в своем любимом кресле перед телевизором и вживался в образ. На экране огромный и неуклюжий Годзилла методично громил Токио. Зрелище было довольно занудное.
      За окном послышался шум крыльев, и в дверь позвонили.
      На пороге стоял Гарри Хантер. Он был похож на сфинкса.
      Точнее говоря, Гарри мог бы сыграть сфинкса (в каком-нибудь фильме из древнегреческой жизни), будь он актером. Но актером Гарри отродясь не был. Он был хозяином местной закусочной на развилке дорог. Его прямой и грубоватый нрав удивительно не вязался с таинственной внешностью.
      - Привет, Фрэнк. Как делишки?
      - О'кей, заходи. Только ноги вытри. Все четыре, пожалуйста.
      Гарри фыркнул: это была наша старая шутка.
      - Ну, Фрэнк, - сказал он чуть погодя, развалясь на диване и потягивая мое пиво. - Говорят, тебя японцы купили?
      - Еще нет, но все к тому идет. А ты откуда знаешь?
      - Этот парень, который на них работает, растрепал у меня в баре. Все хвастался, какого классного он нашел Годзиллу и как его отметит за это начальство.
      - Ну и пусть. Тебе-то что?
      - Ох, Фрэнк, - поерзал на диване Гарри. - Душа болит. Чертовы япошки! Зря мы их не добили сто лет назад. А теперь и не знаешь, кто победитель. Без ножа режут. Скоро всю Америку скупят по кусочку. Города наши, земли, дороги... А ведь это все потом и кровью досталось - предкам-то нашим. Молодежь об этом не думает. Девчонки глаза растягивают, мальчишки в самураев играют. Вот дела-то какие!
      - Смешно, - сказал я. - И кто это говорит? Сфинкс. И кому он это говорит? Человеку-аллигатору, потенциальному Годзилле.
      - Ничего тут нет смешного! Да, я фурбл, и не стыжусь этого. А кто будет стыдить - дам по морде. У меня лапа тяжелая! Пусть я не человек больше, но я американец! И ты американец, хоть и крокодил. И флаг наш американский, звездно-полосатый, а не какое-то там красное пятно на простыне.
      - Ты что, хочешь, чтобы я отказался?
      - Хочу, Фрэнк. Пошли японцев в задницу.
      - Иди-ка ты сам! В кои-то веки у меня есть шанс заработать лишний доллар, и я его не упущу! Это по-американски...
      Сердито урча и взрыкивая, Гарри покинул мой дом, а я сел досматривать фильм. Настроение у меня было самое поганое.
      На следующий день ко мне заехал мой адвокат Эрл Скиннер.
      Вас, может быть, удивляет, почему все заходят ко мне, а не наоборот. Но после того как я стал фурблом, у меня и привычки поменялись: не люблю бывать на людях - к чему народ пугать, да еще бесплатно? К тому же Эрл - мой бывший одноклассник и старый друг.
      Я решил продемонстрировать ему свои успехи: угрожающе поднял передние лапы, оскалил пасть и весьма натурально заревел.
      - Недурно, Фрэнк, совсем недурно, - мне так и не удалось согнать с лица Эрла его обычную снисходительную улыбку. Помню, она бесила меня еще в школе. - Ну, что тут у нас?
      Мы сели изучать контракт.
      - Слушай, - сказал вдруг Эрл, наморщив лоб. - А этот Смит не сказал, как вышел на тебя?
      - Нет. Что ты имеешь в виду?
      - Не стучался же он во все двери, верно?
      - Наверное, нет. Он знал, куда шел. Знал, как меня зовут. Может быть, его навел кто-нибудь из моих бывших коллег-актеров?
      - Тогда он бы наверняка сослался на них, чтобы завоевать твое доверие. Скорее всего, Смит или его хозяева воспользовались Национальной картотекой фурблов. Интересно, кто их туда пустил...
      - Мне совсем не интересно. К чему ты это все?
      - Да так... Как ты думаешь, Фрэнк, сколько в стране фурблов твоего типа?
      - Ну, наверное, немало. Разные есть...
      - А сколько среди них актеров?
      - Черт его знает! Не думал об этом.
      - Возможно, ты один такой, Фрэнк. Один-единственный. Если это так, мы можем запросить гораздо больше.
      - Стоит ли искушать судьбу, Эрл? Неблагодарное это дело!
      - Ну, как хочешь...
      Хотя дело двигалось к счастливому финалу, странная тревога не давала мне покоя - были тому виной брюзжание Гарри или намеки Эрла. Да и Смиту я почему-то никак не мог дозвониться.
      И вот, как-то ночью мне привиделся довольно жуткий сон.
      Я был Зверем, выходящим из моря. Я поднялся из темных глубин, чтобы уничтожить солнечный мир ненавистного мне острова.
      Он раскинулся передо мной во всю ширь, обреченный мне в жертву, и я взревел торжествующе, благодаря за это богов Ада.
      Я пошел, сметая на своем пути игрушечные коробки домов, паутину электрических линий, все хитроумные творения ненавистных людишек. Понастроили тут!
      Я пнул какую-то штуку, и она взорвалась. По-моему, это была атомная электростанция.
      Небоскребы вставали у меня на пути, и я крушил их направо и налево, словно трухлявые деревья, в которых копошились букашками люди. Ради смеха я хватал их и давил, как спелые красные ягоды.
      Толпа хрустела у меня под ногами, превращаясь в кровавое месиво. Крики ужаса и боли тешили мой слух.
      Для полноты картины я заливал города огнем - он весело бушевал на руинах.
      Я заревел - мне было весело тоже...
      К чему пересказывать? Вы такие вещи видели. Не с Годзиллой, так с кем-нибудь еще. Но смотреть - это одно, а пережить совсем другое. Пусть даже во сне. Не каждому удается заглянуть в себя и ужаснуться увиденному. Можете считать меня идиотом, но я сказал себе: нет, это не для тебя!
      И потом мне стало обидно за человечество. Как притягивают нас Смерть и Насилие! Мы готовы поклоняться им снова и снова, не жалея времени и денег. Нашими кумирами становятся чудовища. Мы ужасаемся, но втайне восхищаемся ими. Мы завидуем их адской мощи и жестокости. Мы щедро питаем Зверя в глубинах души - а потом удивляемся, когда он выходит на поверхность красноречивой статистикой пороков и преступлений.
      Черт, кажется, это из какой-то роли...
      В общем, я наконец дозвонился Питеру Смиту, а он говорит:
      - Я очень сожалею, мистер Гордон, но корпорация снимает свое предложение.
      - Это почему еще?
      - Насколько мне известно, на данную роль нашли актера-японца.
      - Он что, больше похож? Или дело в "национальных традициях"?
      - Ничего не могу сказать по этому поводу.
      - Ну и ладно. Я сам хотел отказаться. Всего хорошего!
      Я бросил трубку и послал японцев в задницу. Потом подумал и послал туда же некоторых наших деятелей. Догадываетесь, кого?
      Глупая история, конечно, но для меня она не прошла даром. Я словно вновь вылез из кокона - на этот раз невидимого, из комплексов и амбиций. Давно пора было выйти в свет!
      Я развлекаю детвору, фотографируюсь с туристами и спорю с Гарри о политике. Живу полнокровной жизнью.
      Иногда удается заработать лишний доллар. Это по-американски!