Тело Ванды лежало рядом, укрытое простыней. Моя бы воля, я бы вообще не стал хоронить ее. Оставил бы лежать в постели, как спящую, а сам приходил бы смотреть на нее. Мысль о том, что на это ангельское личико, эти светлые волосы, эту нежную кожу лягут мокрые грязные комья земли, приводила меня в отчаяние.
      - Глубже копай! - прикрикнул на меня Игорь.
      В ответ я бросил лопату и побрел прочь, в сторону купола.
      Вслед мне понеслись ругательства, но я не слушал.
      По ту сторону из тумана вырастала смутная тень. Она здорово напоминала нашего краба, только цвета была черного и вся покрыта какими-то шипами и выростами, которые мерзко шевелились. Неужели этот демон пришел принять нашу жертву?
      - О господи, нет! Сашенька, остановись! - услышал я рядом с собой голос Марины. Ее крашеные ногти впились мне в руку.
      - Что? - с раздражением обернулся я к Марине.
      - Сашенька, не надо! Не губи себя!
      Похоже, она подумала, что я решил покончить с собой в пасти неведомого монстра. Даже жаль разочаровывать.
      - Все в порядке. Иди лучше помоги Игорю. Я не могу...
      - Хорошо, хорошо. А ты иди лучше домой, ладно?
      - Ладно, - буркнул я и пошел к себе.
      Пусть все происходит без меня.
      10. Игорь
      Наверное, в такие минуты надо думать о душе, о Боге.
      Я же злился на Сашку. Это по-свински: сваливать на друзей священный долг по закапыванию возлюбленной. Можно подумать, мне не жалко Ванду! Конечно, жалко, но дело прежде всего. Нечего тут нюни распускать...
      Наконец, могила была закончена: я посмотрел и решил, что это хорошо. Теперь следовало загрузить тело.
      - Надо молитву прочитать, - вдруг заявила Маринка. - Я это в фильме видела.
      - А слова не запомнила? Ну, ладно...
      Я откашлялся и устремил взор к пасмурному зеленому небу.
      - Господи, иже еси на небеси... Да святится имя Твое и все такое... Прими душу рабы Твоей Ванды... если, конечно, у Тебя там еще остались свободные места... Прости ей грехи, вольные и невольные. Наша Ванда всегда была хорошей девочкой, училась и работала прилежно, уважала старших, не гуляла с парнями, не пила и даже не курила... Правда, при жизни не верила она в Тебя, Господи, но это не она виновата, а большевики, которые церкви порушили и атеизм ввели. В общем, пусть земля ей будет пухом и небо в кайф. Аминь!
      Маринка истерически всхлипнула.
      - Можно еще поцеловать покойную в лоб, - предложил я. - Ты хочешь?
      Маринка помотала головой.
      - И я не хочу. Вот Сашка, наверное, захотел бы, но он ушел. Сам виноват. Ладно... Раз-два, взяли!
      Мы закопали Ванду. И глядя на прямоугольник рыхлой земли, я окончательно осознал, что теперь нас осталось трое...
      Кое-как симпровизировали поминки. Настроение было поганое.
      Пришел Сашка, бледный как привидение, сел и стал не глядя совать еду в рот. Вокруг хлопотала Маринка. Наконец, и она села вместе с нами.
      - Продукты кончаются, - озабоченно сообщила Марина.
      - Ничего, - пробурчал Сашка. - Уже скоро.
      - Что?
      - Скоро Индекс станет равен единице. Завтра или, в крайнем случае, послезавтра.
      - Ты уверен?
      - Так следует из моих расчетов.
      - Но это же замечательно! - обрадовался я.
      - Угу, - Сашка обреченно ковырялся в тарелке.
      - Ванда что-то такое говорила... - нахмурилась Марина, про то, как нам трудно будет ТАМ ужиться. Типа, мы все разные, и не сможем договориться между собой.
      - Она была умница, - сказал Сашка и косо посмотрел на меня.
      - Ничего, все будет тип-топ, - примирительно сказал я. Там всем места хватит.
      Сашка презрительно усмехнулся и ничего не ответил.
      11. Александр
      Утро следующего дня началось для меня довольно странно.
      В ушах стоял пронзительный женский визг.
      Я очнулся почему-то в комнате Ванды, на полу. Не помню, как попал туда, наверное, вчера перебрал с непривычки. Какого черта Игорю понадобилось меня спаивать!
      Подняв свое разбитое тело, я выглянул в коридор. Нетрудно понять, что кроме Марины так визжать было некому. Из комнаты, где она жила с Игорем, теперь доносились какие-то завывания. Я с трудом добрел туда, и взору моему представилось ужасное зрелище.
      Посреди комнаты висело обнаженное тело Игоря. Повешен он был на ремне от брюк. На кровати, завернувшись в простыню, выла Маринка. Когда я вошел, она опять взвизгнула.
      - Не ори, это я.
      - Сашенька, миленький, - заныла она. - Что же это такое?!
      - Это я у тебя хотел спросить.
      - Убери его, пожалуйста, я не могу больше!
      Преодолевая отвращение, я стал вынимать Игоря из петли. Не удержал и уронил с глухим стуком на пол. Маринка снова взвыла.
      - Заткнись и оденься, - прикрикнул я на нее.
      - Сейчас, сейчас... - она суетливо стала собирать вокруг свои шмотки и натягивать на себя. Мне она была противна.
      Я укрыл тело Игоря простыней и задумался.
      Неужели он мертв? Мне казалось это невозможным. Я почему-то привык к мысли, что он будет преследовать меня всю жизнь, словно Мефистофель Фауста, словно Ворон Эдгара По. Долгими ночами я думал о том, что скажу ему, какие гневные и правильные слова, которыми он будет наконец посрамлен, а правда восторжествует! Но приходил день, и слова ускользали, теряли смысл, однако я верил: моя победа впереди. И вот он мертв - с кем теперь спорить?!
      - Как это произошло? - спросил я.
      - Не знаю, - прохныкала Марина. - Я проснулась и увидела...
      - То есть ты хочешь сказать, что он встал посреди ночи и ни с того ни с сего повесился, а ты даже ничего не заметила?
      - Ну да! Я хорошо спала...
      - Он тебя оттрахал напоследок?
      На щеках Марины выступил румянец. Я и не думал, что она еще способна краснеть. Очевидно, ответ был положительным.
      - И как по-твоему, почему он повесился?
      - Он вчера что-то говорил про лицо... с той стороны.
      - Какое лицо?
      - Зеленое...
      - Ты хочешь сказать, что нечто извне заставило его?
      - Я не знаю! - всплеснула руками Марина. - Ничего не знаю!
      - Может быть, - сказал я. - А может быть, это ты его убила. Как перед этим убила Ванду.
      - Ты что!
      - Посуди сама, ситуация классическая: было четыре человека, осталось двое. Из этих двоих один - я, и я знаю, что никого не убивал. Методом исключения получаем, что это сделала ты.
      - Сашка, ты сумасшедший! Ты посмотри на себя. У тебя взгляд бывает совершенно дикий! Ты же сам не понимаешь, что говоришь или делаешь. Мне страшно от этого...
      - Думаешь, я всех убил и сам не знаю об этом?!
      - Так бывает. Я видела в каком-то фильме...
      - "Сердце Ангела", что ли? Да, интересная версия, - меньше всего я рассчитывал услышать такое от Марины. Оказывается, и у нее голова работает! Кстати, та же версия применима к ней.
      - До сих пор при свете дня никто не умирал, - заметил я. Надеюсь, так будет и впредь. Примем это как рабочую гипотезу.
      - Хорошо...
      - Тогда давай позавтракаем и пойдем хоронить Игоря.
      Так мы и сделали.
      12. Марина
      В этот раз Саша не отлынивал от работы.
      Наоборот, он взялся за дело с необычайной энергией.
      В глазах его я снова заметила этот дикий блеск, который так пугал меня. Он не просто хоронил друга (или врага?), это было что-то гораздо более личное. Как будто он хоронил часть себя.
      Я вновь заикнулась о молитве. Честно говоря, я сомневалась, что в прошлый раз, с Вандой, мы все сделали правильно. Конечно, Игорь говорил от души, но как-то не слишком серьезно...
      На мое предложение Саша неожиданно зло рассмеялся.
      - Это бесполезно. Он попадет прямо в Ад!
      - Не смей так говорить! Игорь был хороший...
      - Кому как.
      - За что ты его так не любишь?
      - Это долгая история. Ты не поймешь.
      - По-твоему, я такая дура? Ты всегда ему завидовал. Он был веселый, а ты - мрачный. Он был красивый, а ты - нет. У него было много друзей, а ты на всех смотрел косо. У него были модные вещи, а ты ходил Бог знает в чем. У него была я, а у тебя никого не было. Ванда, бедная, все ждала, когда ты ей скажешь хоть одно доброе слово. Она ведь любила тебя, дурак!
      - Откуда ты знаешь?!
      - Да от нее же!
      - Я не знаю... - пробормотал Саша, выпуская из рук лопату и садясь на свежую землю. - Можно ли тебе верить? Можно ли вообще еще верить хоть во что-нибудь? А Бог, есть ли он там, наверху? И если даже он был там раньше, то не исчез ли вместе со всем нашим прежним миром? Может быть, здесь теперь правят иные боги?
      Ладно, я кое-что помню, как это ни странно. Слушай!
      "Скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, каков век мой.
      Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой, как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета всякий человек живущий.
      Подлинно, человек ходит подобно призраку: напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то.
      И ныне чего ожидать мне, Господи? Надежда моя на Тебя.
      От всех беззаконий избавь меня, не предавай на поругание безумному."
      - Это не совсем то, - неуверенно сказала я.
      - Выбирать не приходится, - усмехнулся Саша. - Вот подумай: совсем недавно он строил планы мирового господства, а теперь его будут есть черви. Или подумай о человечках Синтеоса: для них мы бессмертны. Только по плечу ли нам бессмертие?
      - Ну, там видно будет...
      - Верно! Верно, черт побери. Поживем - увидим. Помоги-ка...
      Мы опустили тело Игоря в могилу и закопали.
      - Как ты думаешь, он не встанет? - вдруг спросил Саша.
      - Как это - встанет? - у меня мурашки побежали по коже.
      - Не знаю. Как вампир.
      - Сам ты вампир! Говоришь с тобой, а все без толку...
      - Ладно, ладно. Пошли домой.
      13. Александр
      В последнюю ночь меня терзали кошмары.
      Мне снилось, что я прихожу в Институт и попадаю на экзамен.
      Ужас в том, что к экзамену я совершенно не готов. На самом деле такого не бывало никогда, но в этом кошмаре по какому-то невероятному, противоестественному стечению обстоятельств я зря потратил время, отпущенное на зубрежку, и совсем не помню - как.
      Я не помню даже, какой предмет надо сдавать.
      Но поворачивать назад поздно: я вхожу в аудиторию.
      За длинным столом у доски сидит экзаменатор. Это наш Иван Аркадьевич. Он дружески улыбается мне и жестом приглашает брать билет. Как не хотелось бы разочаровать его!
      Мне выпадает билет номер один с одним-единственным вопросом - "Ванда". Я поднимаю глаза и вижу мертвое тело Ванды, лежащее на столе. Она совершенно голая, я могу видеть ее упругую грудь и животик, и это возбуждает во мне сильное желание.
      Теперь я понимаю, что от меня требуется.
      Я раздеваюсь донага, залезаю на стол, раздвигаю ее холодные изящные ножки и приступаю к делу. Сквозь шум крови в ушах мне слышится стук мела по доске.
      Когда я кончаю, из зала раздаются аплодисменты.
      Опустошенный, я неловко поднимаюсь и вижу экзаменатора, одобрительно кивающего мне. Только это вовсе не Иван Аркадьевич. Это - Игорь! В руке он держит указку, обращенную к доске, на которой ярко-белым по черному выписаны математические формулы. В этот последний миг сна они впечатываются в мое больное сознание огненными письменами.
      Я просыпаюсь весь мокрый.
      Смысл формул мне ясен, и ничего ужаснее быть не может.
      Но это не избавляет меня от необходимости переодеться.
      Сменив белье и натянув брюки, я подхожу к окну. За пределом купола продолжается тайная жизнь Нового Мира. Однако теперь мне все видится в ином свете. Я сделал свое последнее открытие...
      Звонок выводит меня из транса. Как давно я не слышал этого звука! Почему он вдруг зазвонил? Пара минут требуется мне, чтобы вспомнить. Конечно, мы же сами собрали эту схему! Звонок должен был включиться тогда, когда Индекс Реальности достигнет единицы. Значит, этот счастливый момент настал. Я издаю безумный смешок, накидываю рубашку и бегу вниз...
      14. Марина
      Последние часы я провела, наблюдая, как выстраиваются в ряд "девятки" на электронном табло.
      Настроение у меня было просто прекрасное.
      Я думала о разных приятных вещах.
      Например, о том, как меня всегда недооценивали и как ловко я всех провела. Поразительно, как много людей верит, что женский ум обратно пропорционален красоте. Очаровательная глупышка - это мое амплуа, мой имидж. Это маска, которую я одеваю на карнавал жизни. Мой способ выживания в безжалостном мире. А что прикажете делать бедной девушке? Конечно, порой бывает горько, больно и обидно. На такие случаи есть Память, которая ничего не прощает, и Судьба, что направляет события верной рукой. Эти две подружки никогда не предавали меня. Рано или поздно он приходит - миг торжества, когда все обиды и страдания окупаются.
      Итак, я покончила с лучшей подругой и героем-любовником. Остался один только Сашка. Надо быть справедливой: он мне ничего не сделал. То есть, наверное, считал Игоревой подстилкой, но это я сама постаралась... Так что к нему я испытываю только жалость и презрение. Ох уж этот Сашка! Наш закомплексованный святой, вечный отличник, фанатик науки...
      Что такое их наука? Сухая книжная мудрость, бесплодная игра самодовольных мужчин, куда нас принимают в виде исключения. Я никогда не относилась к ней серьезно. И никогда не стеснялась смущенно хихикнуть, соблазнительно улыбнуться, показать коленки, чтобы вытянуть нужный балл. Разве не смешно: некоторые мнят себя покорителями Мироздания, а сами не могут справиться со змеями в собственной голове. Моя наука - совсем другая...
      Итак, Сашке я ничего не сделаю. Я просто его не пущу. Нам все равно не составить приличную божественную пару. Мы не сможем править вместе. Он сломает весь кайф своим нытьем и проповедями. Нет уж, лучше я буду Единственной!
      С детства я любила сказки про принцесс. А однажды решила, что я и сама - принцесса, только никто этого не замечает. Может быть, я принадлежу иному, волшебному миру, за пределами видения этих жалких людишек, что окружают меня. И в один великий день за мной придут посланцы этого мира и призовут на трон.
      Все получилось не совсем так, как я ожидала.
      Но в конце концов - получилось!
      Когда "девятки" сменились "нулями" и прозвенел звонок, я поморщилась: надо было, конечно, отключить цепь, да неохота руки марать. Наверняка Сашка сейчас прибежит, так хоть попрощаемся.
      Я запустила программу, в которую заблаговременно внесла все необходимые изменения. Я ведь девушка предусмотрительная! Теперь мое Сошествие было делом нескольких минут.
      Заскрипела дверь, и на пороге появился взмыленный Сашка. Бедняжка! Конечно, он удивился, увидев меня в кабине сканера. По такому случаю я одела пятнистую форму, оставшуюся от охранников, а в руке у меня был зажат большой и острый кухонный нож - надо же девушке как-то защитить себя?
      - Извини, Сашенька, - улыбнулась я. - Но место занято. Этот шарик слишком тесен для нас двоих. Так что не обижайся, но тебе туда дороги нет. Стой, где стоишь, и разойдемся по-хорошему.
      Он смотрел на меня из-под своих очков, чуть наклонив набок голову. Должно быть, он уже понял все. А впрочем, какая разница?
      - Слушай, - хрипло сказал он. - Я должен сказать одну вещь. Ну, ты осталась одна, с кем я могу поделиться... В общем, весь этот бред там, - он махнул рукой в сторону, - и вся наша жизнь здесь... этого просто НЕ МОГЛО БЫТЬ! Понимаешь? Мы думали, что наш мир погиб, вместо него воцарился Новый... На самом деле, со старым миром все в порядке... Наверняка... Это МЫ погибли!
      Да, уравнения Федорова имеют ВТОРОЕ решение. Это Синтеос-2, он вокруг нас и внутри нас, и мы - часть его, плоть от плоти. Мы гадали, на что похож виртуальный мир, но не поняли, что живем в нем. Не поняли потому, что мы тоже НЕНАСТОЯЩИЕ!..
      Пока он трепался, программа инициализации завершилась.
      Беготня огоньков прекратилась, зажегся зеленый свет.
      - Ты все сказал? - продолжая улыбаться, спросила я Сашку.
      Честно говоря, я была даже рада и благодарна ему, что он не испортил эту сцену бессмысленным насилием. Любой другой парень на его месте наверняка попробовал бы наброситься на меня, выбить нож, вытащить из кабины... Пролилось бы много крови, а зачем?
      - Все! - выдохнул Сашка.
      - Тогда прощай, - я кокетливо послала ему воздушный поцелуй и нажала кнопку переноса.
      15. Александр
      Это был взрыв - ослепительная вспышка и грохот!
      А когда прошли радужные круги перед глазами и звон в ушах, я понял, что все кончено.
      Синтеос исчез. Электричество вырубилось.
      Темнота и тишина воцарились в подземелье.
      Спотыкаясь в полумраке, я поднялся по лестнице - ноги едва слушались меня - и вышел наружу.
      Энергетического купола больше не было. Вязкий туман Нового Мира медленно наползал на территорию Института, принося с собой пряный аромат и чуть слышное потрескивание. Все менялось.
      У свежих могил меня ждали Игорь и Ванда - совсем бледные, с черными, без белков, глазами, в перепачканной землею одежде.
      Им явно не помешал бы новый "Тайд".
      Игорь взял меня за левую руку, Ванда - за правую.
      - Пошли, - сказали они хором. - Пора.
      Руки у них были почему-то очень холодные...
      И мы пошли вперед, в клубящийся туман, откуда уже тянулись к нам белые тонкие щупальца протоплазмы.
      октябрь-ноябрь 1997