Всегда возвращаясь домой

      Их представления о расстояниях между странами и континентами также чрезвычайно неадекватны. Для большинства из них (но не для всех), «география» ограничивается Страной Вулканов на севере и Пустынными горами на юге; Тихий океан является для них западной границей мира; а восточной — Внутреннее Море и горы Света, за которыми простирается Оморнское Море и — совсем уже далеко! — Райские или Скалистые Горы. А дальше, считают они, «земли продолжаются снова до самого моря и еще дальше — ну вы же знаете… по кругу, так что потом все равно вернешься снова в Долину».

OАНЕЦ ВСЕЛЕННОЙ

      Yтот Танец знаменует участие людей в созидании и разрушении, в обновлении и продолжении мира.
      Когда жители Долины танцуют Танец Неба от имени всех живых существ на Земле, считается, что жители Неба в свою очередь танцуют Танец Земли. Мертвые и нерожденные танцуют на вольном ветру и в море, птицы — в воздухе, звери — в Диком Краю. («Звери танцуют не так, как мы. Нам их танцы неведомы. Они танцуют свои жизни».) Переплетающиеся спирали двух великих космических танцев — это священный образ хейийя-иф.
      Танец Вселенной исполняется в «дни черной Луны», то есть в безлунные ночи после весеннего равноденствия, и продолжается трое суток до того момента, когда на закате третьего дня впервые на небе становится виден узенький серпик нарождающейся луны. За этот Танец считаются ответственными Общество Земляничного Дерева и Общество Черного Кирпича.

IЕРВЫЙ ДЕНЬ ТАНЦА ВСЕЛЕННОЙ

      Земной Танец Вселенной начинается на рассвете, под землей, в особых подземных домах Общества Черного Кирпича, всегда находящихся за городской чертой, на «охотничьей» стороне окрестных холмов. Эти дома значительно меньше хейимас Пяти Домов, так что танцоры обычно танцуют группами, каждые несколько часов поднимаясь на поверхность, чтобы уступить место другим. Все участники Первого Дня Танца Вселенной — люди пожилые, то есть такие, «чьи дети уже имеют своих детей».
      Хотя многие церемонии и называются «танцами», однако довольно долго никаких «собственно танцев» не происходит: «танец» в подземном доме Черного Кирпича заключается в пении под руководством специально подготовленных певцов из Обществ Черного Кирпича и Земляничного Дерева. Мощные глухие раскаты большого ритуального барабана непрерывно, от зари до зари, доносятся из-под земли подобно ударам огромного сердца. Старики молча ждут своей очереди возле подземного дома, а потом, тоже молча, возвращаются к себе домой; детей специально строго предупреждают, что разговаривать с бабушками и дедушками нельзя, ибо они не ответят. Танец старых людей продолжается весь день. Они привязывают к волосам перышки птиц или же надевают шапочки из тонкой темной шерсти, на которую эти перья нашиты: такие перья не должны принадлежать домашней птице или той дичи, что была подстрелена на охоте — их все нужно найти.
      Слова песен Первого Дня Танца записи не подлежат.
      После заката солнца непрерывный рокот барабана смолкает, и люди начинают собираться на площади для танцев, окруженной пятью хейимас. Они приносят с собой топливо для костров — чаще всего яблоневое дерево, специально прибереженное для праздника: яблоня считается деревом, связанным со смертью.
      В сумерки танцоры выходят наверх из подземного дома Черного Кирпича и устремляются на площадь для танцев. Те, кто танцует эту часть Танца, готовятся специально и заранее. Они одеты в черные, плотно облегающие тело костюмы, туго закрепленные на запястьях и лодыжках; ноги их босы, а волосы, лицо, руки и ступни густо вымазаны белым и серым пеплом. Это члены Обществ Черного Кирпича и Земляничного Дерева и те жители города, которые попросили обучить их танцу Первого Дня. Они выходят вереницей и поют. Слова этих старинных песен часто никому не понятны, а мелодии чрезвычайно сложны и мрачны, с длительными паузами, которые усугубляют гипнотический, подавляющий эффект этого пения.
      Танцоры несут незажженные факелы из яблоневого дерева, повернув их макушкой вниз. Когда все они собираются наконец на площади для танцев, с ее западной стороны появляется спикер Общества Земляничного Дерева с горящим факелом: от него все остальные участники зажигают свои факелы и, танцуя, поджигают дрова в огромном костре, заранее приготовленном посреди площади. (Если идет дождь, то над всей площадью натягивают полотняную крышу на высоких шестах; в каждой хейимас хранится подобное оборудование на случай дождя.) Костер должен гореть тоже особым образом: чтобы пламя не было слишком высоким и мощным, но достаточно жарким. Танцоры окружают костер и движутся цепочкой в несколько странных позах — колени полусогнуты, руки подняты и тоже согнуты, ладони примерно на уровне лица — и ритмично трясутся. Все остальные стоят или сидят на корточках, образовывая внешнее кольцо. Большая часть жителей города (или одной из его «рук», если это очень большой город) участвует в этой церемонии; те же, кто в прошедшем году потерял родственника или близкого друга, присутствуют там непременно.
      Певцы Смерти трясутся в танце вокруг костра и все время поют, постепенно увеличивая темп и высоту тона, пока внезапно кто-то из молчащих зрителей во тьме внешнего кольца не выкрикивает громко имя какого-то человека, который умер недавно. Остальные повторяют это имя, следуя ритму Песни Смерти. Танцоры как бы «подбирают» его, и имя это повторяется снова и снова, как и все прочие имена покойного, что были произнесены вслух, повторяются до тех пор, когда Певцы Смерти внезапно останавливаются тесной группой вокруг костра, распевая свою песнь очень громко, в убыстряющемся темпе, и быстро делают согнутыми руками такие движения, словно что-то бросают или запихивают в огонь; а потом так же внезапно прекращают петь, падают на землю лицом вниз, скрючившись и дрожа всем телом. И оплакивающие делают то же самое. Затем медленно и тихо барабан снова начинает настойчиво отбивать ритм танца, мелодия которого сначала подхватывается одним голосом, затем другим, танцоры встают с земли и начинают танцевать, их пение звучит все громче, все быстрей, пока в костер не «бросят» следующее имя.
      В маленьких городках Нижней Долины случаются такие годы, когда не умирает никто и нет необходимости «сжигать» чье-то имя. Однако церемония Оплакивания все равно проводится, но в ней участвуют лишь специально обученные танцоры; остальные сидят молча во внешнем кольце. Такая церемония длится самое большее часа два. В больших же городах всегда за год умирают люди, которых нужно оплакать, и там в церемонии Оплакивания участвует значительно большее число людей, она гораздо эмоциональнее и продолжается долго. Первыми «сжигаются» обычно имена самых старых; последними — имена умерших детей и мертворожденных младенцев, которые всегда получают имя при погребении, чтобы во время церемонии Оплакивания их можно было оплакать всем вместе. По мере развития действа люди из внешнего круга постепенно присоединяются к покачивающимся танцорам, поют с ними вместе и плачут, потому что имена дорогих усопших называются снова и снова, в итоге люди начинают взывать к умершим и рыдать уже во весь голос. И теперь все раскачиваются в печальном танце, поют и плачут, потом снова погружаются в печальное молчание, и снова все вместе вздрагивают от нарастающего грохота барабана и голосов, выкрикивающих имена мертвых. Все барьеры стыдливости и сдержанности сметены, страх, отчаяние и ужас утраты теперь видимы всем, и эти обычно тихие, замкнутые люди, отдавшись боли, кричат во весь голос.
      Когда же в огонь «брошено» последнее имя, ведущие танец начинают постепенно замедлять темп, меняется и характер пения — теперь иная, но тоже старинная песня рассказывает о тех местах в Четырех Небесных Домах, куда могли отправиться души умерших, и песнь постепенно перерождается в знаменитую Песнь Дождя. Дровам в костре позволяют догореть самим. Наконец Спикер говорит: «Имена произнесены». Танцоры приносят воду в священных сосудах из хейимас Синей Глины и поливают ею догорающий костер, потом вереницей, в молчании, в окутывающей их ночной темноте возвращаются в подземный дом Общества Черного Кирпича. Оплакивающие метят себе лица влажной золой от погасшего костра и отправляются по домам. Прежде чем лечь спать, они съедают традиционную трапезу, состоящую из молока, кукурузного хлеба и весенней зелени. Оставшуюся от священных костров золу танцоры разбрасывают на вспаханных полях на следующий день.

AТОРОЙ ДЕНЬ ТАНЦА ВСЕЛЕННОЙ

      Обычно люди измотаны мучительной и эмоциональной церемонией предшествующей ночи, и у них на следующий день все валится из рук практически до самого вечера. Пять хейимас — Дома Земли — отвечают за хвалебные церемонии Дня Второго. Составляются процессии из людей от семнадцати до пятидесяти-шестидесяти лет, которыми руководят совсем молодые жители города, еще «живущие на побережье». То, сколько человек присоединяется к процессии и насколько изощренно она организована, зависит, и весьма значительно, именно от этих молодых вожаков, а потому процессии каждый год отличаются одна от другой, отличаются они и от тех, что проводятся в других городах Долины. Следующее ниже описание такой церемонии представляется неким ее усредненным, «идеальным» вариантом, возможно, никогда и не имевшем места ни в одном из городов.
      Люди из Первого Дома, Дома Обсидиана, должны отправиться в поля, заглянуть в амбары и в вольеры для домашней птицы с песнями, прославляющими домашних животных и птицу. Эти песни могут быть традиционными, или же их может специально сочинить к празднику какой-нибудь местный поэт или музыкант. Они могут быть также импровизацией в чистом виде или смесью традиционного и нового. Они обычно представляют собой простое описание животного и похвалы в его адрес, но не содержат никаких просьб — например, об увеличении поголовья или о чем-либо подобном. Зачастую собственно пения не так уж и много, разве что несколько традиционно исполняемых хором песен, вроде Песни Быка, принадлежащей к так называемым Песням Силы и Здоровья:
      Iу и бык! Он едет верхом на корове!
      Вот так бык! Он едет верхом на корове!
      А корова везет на себе быка всю дорогу, Она согласна везти на себе быка всю дорогу.
      Ахо ахей! Вот так упрямый бык!
      A вот и баран, верхом на овце он едет!
      А вот и баран, верхом на овце он едет!
      И овца везет и везет барана, Она согласна везти барана!
      Ахо ахей! Наш баран остророгий!
      Yта прогулка по амбарам и пастбищам частенько заканчивается катанием верхом на коровах, играми с пастушьими собаками, скачками на ослах или импровизированной демонстрацией выездки любимых лошадей. Дети заранее готовят для своих любимцев нарядные воротники и ошейники, сплетенные из травы и болотной мяты, да и вообще любое домашнее животное может получить ради праздника пучок или стебелек мяты, который втыкают за ошейник, или в гриву, или прямо в густую шерсть. Иногда цветами и травами убирают стойло, или же преподносят какое-нибудь лакомство в подарок — лошадям лишнюю горсть овса, домашней птице и химпи вкусные крошки и зерна.
      Второй Дом, Дом Синей Глины, посылает людей вдоль речек и ручьев на «охотничью» сторону окружающих город холмов, чтобы они спели там диким животным, на которых ведется охота. Эти старинные песни знают все, и в данном случае процессия никогда не бывает малочисленной — всегда находятся желающие «спеть оленю».
      Третий Дом, Дом Змеевика, посылает своих представителей в леса и горы, на луга и поляны, которыми пользуется вся община. Спикер этой хейимас обязан произнести длинный речитатив, перечисляя все дикие пищевые культуры, все полезные травы, семена, коренья, плоды, кору, орехи и листья, которые люди собирают для пропитания, лечения или иных целей.
      Люди из Четвертого и Пятого Домов отправляются в сады и огороды с хвалебной песней, обращенной к садовым деревьям и пахотным землям, чтобы перечислить и возблагодарить культурные растения данной местности.
      К вечеру все эти группы возвращаются в город, и люди начинают готовиться к церемонии Второй Ночи: Свадебной.
      Подобно церемонии Оплакивания, это общественный ритуал, узаконивающий фактический брак. Пары, которые уже начали жить вместе в течение последнего года, не называют себя мужем и женой, пока не примут участия в церемонии Свадебной Ночи. В ней может также участвовать любая супружеская пара, как бы дополнительно подкрепляя свой союз.
      Сама церемония довольно проста. Все, кто хочет танцевать Брачный Танец, встречаются на площади, где певцы пяти хейимас поют хором Свадебную Песнь — старинную, довольно короткую и очень веселую песню, которую никогда и нигде более не исполняют. Если погода хорошая и музыканты настроены подходяще, то после этого еще могут состояться танцы; главный Свадебный Танец тоже очень веселый, пары танцуют его, встав в ряд и проходя по очереди под поднятыми руками других пар — когда-то и у нас так танцевали на площадях. После этого все отправляются по домам, к Свадебному Обеду, за которым традиционными считаются горячее вино и скабрезные шутки.
      Два города особенно изощряются в проведении этого несложного праздника. В Чукулмасе женихи сперва неспешно и церемонно обедают в своих хейимас, а потом с песнями отправляются каждый к дому своей невесты, в котором отныне должен жить, и только тогда для них исполняется Свадебная Песнь. В Ваквахе, после исполнения всей общиной Свадебной Песни, представители Домов Красного и Желтого Кирпича показывают ритуальную драму «Свадьба Авара и Булекве», сопровождаемую музыкой и танцами, а также другие романтические, эротические или мистические пьесы. Говорят даже: «Ты еще не женат по-настоящему, если свадьбу справлял не в Ваквахе», так что многие пары, рассчитывающие на долгий брак или уже празднующие много лет совместной супружеской жизни, отправляются именно в Вакваху на Второй День Танца Вселенной.

OРЕТИЙ ДЕНЬ ТАНЦА ВСЕЛЕННОЙ

      Задолго до рассвета, еще в темноте, юноши и девушки пятнадцати-шестнадцати лет будят малышей и выводят их на верхние балконы своих домов, или даже залезают с ними на крышу, или на дерево — да на любое возвышенное место, куда могут забраться. Там они танцуют на месте, но не поют, а только поддерживают ритм с помощью погремушек, сделанных из оленьих копыт, наполненных семенами. Их старшие родственники приносят своих младенцев, которые еще не умеют ходить, и учат их, придерживая за ручки, тем простым движениям, которые исполняют все остальные. Они танцуют лицом к юго-востоку и, когда встает солнце, приветствуют его хвалебной песней, слова которой произносят шепотом. Когда солнце поднимается над вершинами гор, они спускаются вниз и разбредаются по городу и по садам в поисках перьев птиц, при этом старшие дети помогают младшим, пока у каждого не будет хотя бы по одному перу и по одному красивому камню, не важно, найденному или подаренному.
      Все дети, держа камень в правой руке, а перо в левой — крест-накрест, что означает «брак» этих двух глубоко священных предметов, пера из Домов Правой Руки и камня — из Левой, — снова собираются на площади для танцев и длинной процессией направляются к Стержню города. Там они останавливаются и выбирают одного из самых маленьких детей, чтобы он возглавил процессию и громко кричал, шествуя впереди всех к городской площади: «Впустите детей!» При этом взрослые, ожидающие у себя дома (причем до этого момента двери домов должны быть крепко заперты), отворяют двери и с приветствиями вводят в дом своих детей.
      Завтрак во всех домах вместе с детьми превращается в веселый праздник; и весь остальной день тоже посвящен детям. Взрослые и дети как бы меняются ролями; и те, и другие играют с удовольствием: например, взрослый, разговаривая в этот день с ребенком, должен низко поклониться или же встать на четвереньки, иначе его могут наказать за непослушание и довольно сильно отхлестать сосновыми ветками, причем сделать это может любой ребенок, оказавшийся тому свидетелем. В городе откуда-то появляются Зеленые Клоуны, они показывают всякие фокусы и жонглируют. В городах Нижней Долины устраиваются потешные войны — битвы, где оружием служат комки грязи и желуди. «Сражения» эти могут затем перемещаться на оставленные под паром поля и даже на «охотничью» сторону близлежащих холмов и продолжаться весь день; частенько все это заканчивается синяками, подбитыми глазами и всякими менее серьезными увечьями. Особого рода марципаны из миндальных орешков, жаренных в меду, в виде раскрашенных фигурок зверей, птиц, и людей, а также в виде цветов раздают детям в каждом уважающем себя доме. Этот день часто называют еще Днем Меда, он заканчивается Танцем Пчелы и Танцем Муравья, которые исполняют самые маленькие жители города. Когда солнце опускается к самым вершинам гор, юноши и девушки снова забираются на крыши и верхние балконы домов и начинают громко кричать: хейя, хейя.
      Многие люди присоединяются к ним и тоже залезают на крыши и балконы или же поднимаются на ближайший холм; некоторые подростки и даже взрослые тратят весь день, чтобы взобраться на вершину ближайшей горы. В Ваквахе, например, многие стремятся до заката достигнуть вершины Ама Кулкун. Там они ждут появления молодой луны. Облака и дождь, конечно, зачастую скрывают и солнце, и луну в это время года, однако и облака, и дождь — жители Небесных Домов, так что само зрелище — закат или молодая луна — в данном случае не является главным, особенно если находишься так высоко. Главное — смотреть вверх, на небеса.
      Когда меркнут последние краски заката и заходит юная луна, спикер Дома Обсидиана просит луну передать благословения народов Земных Домов всем Домам Неба. Его одинокий голос завершает три дня Танца Вселенной. Люди еще некоторое время стоят в сумерках, «ожидая Людей Радуги», которые могут появиться на склонах горы или в воздухе, ибо они «идут дорогами ветра»; однако с наступлением темноты все спускаются вниз и расходятся по домам, шепча приветственную песнь, когда ступают на порог родного дома.

ДЕНЬ ПОСЛЕ ТАНЦА ВСЕЛЕННОЙ

      Три дня Танца Вселенной — это как бы обратный ход времени: все начинается с оплакивания умерших, затем следует брак и повседневная жизнь, а завершается все детством и младенчеством. День после Танца Вселенной — еще одно, последнее движение вспять по временной оси.
      Все желающие танцевать в этот день рано утром направляются к подземным домам Общества Черного Кирпича, где три дня назад начинался праздник. Члены этого Общества ведут группу, обычно не слишком многочисленную, в определенные места, находящиеся в соседних долинах или ущельях, но обязательно близ источника воды. Эти участки — часто размером всего в несколько шагов — абсолютно ничем не примечательны; но они считаются отражением тех мест, что находятся в Четырех Небесных Домах, в Мире Правой Руки — это места, как бы обратные кладбищам, то есть жилища нерожденных. Здесь не рожденные еще дети ждут своего часа, чтобы родиться на свет.
      Расположение и значение таких мест — часть тех тайных знаний, которыми обладает Общество Черного Кирпича.
      Так вот, в одном из них члены Общества поют сами и учат пришедших с ними людей песне «Сияние солнца», которая как словами, так и мелодией очень похожа на песни Ухода на Запад, что поют умирающим и усопшим. Древним припевом этой песне служит слово хвавгепрагу, что означает «сияние солнца»; остальной текст может исполняться частично, целиком его поют редко, так что приведенные ниже слова специально выписаны для нас Ясенем из Общества Черного Кирпича, жителем Синшана:
      Oвавгепрагу, ты идешь.
      Ты, конечно же, дойдешь.
      Путь нетруден, недалек.
      Он по городам пролег.
      Приходи, когда захочешь.
      Солнце светит и хохочет, Хвавгепрагу, выходи И на солнце погляди!
      Aсе океаны и берега морей считаются жилищем нерожденных; видимо, там и полагается им находиться. Так что, когда женщины отправляются к устью Великой Реки На, шутники всегда спрашивают: «А что ты на этот раз принесешь с собой?» Приведенный ниже отрывок взят из учения Общества Черного Кирпича и произносится в день после Танца Вселенной.
      «Пески всех побережий мира, каждая песчинка на этих побережьях и все они вместе — это жизни нерожденных, которые непременно родятся, которые должны родиться. Волны моря, пузырьки пены морской на волнах, что разбиваются о берега морей и океанов нашего мира, каждое пятнышко, каждый проблеск солнечного света на волнах морских — все это обитатели Девяти Домов бесконечной Жизни, исчезающие, рождающиеся вновь и никогда не пребывающие в этой жизни вечно».
      E этому учению имеет также самое непосредственное отношение и поэма «Внутреннее Море».

OАНЕЦ СОЛНЦА

      Aва из семи ежегодных ваква хедоу, или Великих Танцев, исполняются всеми девятью Домами. Во время Танца Вселенной, танца космического обновления, приходящегося на период весеннего равноденствия, Земля и Небеса танцуют одновременно, хотя и не вместе: обитатели Земных Домов предлагают все земное для использования и благословения обитателям Домов Небесных, которые, тоже танцуя в своих заповедных местах, получают благословения и сами благословляют Землю. Церемонии Танца Вселенной классифицируются местными учеными как «сортировка» или «отбор» — то есть приведение всего в порядок, расстановка по своим местам. Во время церемоний, связанных с Танцем Солнца, приходящегося на время зимнего солнцестояния, все, что было «отделено и разобрано», снова соединяется. Все существа как Земли, так и Неба, всех планет и уровней жизни встречаются и вместе танцуют Танец Солнца. Для простых смертных это нелегко. Из всех Великих Танцев именно Танец Солнца считается самым колдовским, самым напряженным и опасным. Те, кто желает участвовать во всех его церемониях и таинствах и танцевать Танец Внутреннего Солнца, учится этому годами; например, о старом, готовящемся умирать человеке говорят: «Он готов танцевать Танец Внутреннего Солнца».
      Большая часть людей участвует только в общих церемониях — в Танце Внешнего Солнца — и то, насколько активно они желают участвовать в этом, дело их личного выбора. Почти невозможно удержаться от такой вселенской попойки, как Танец Вина, и практически все участвуют, по крайней мере, в одной из Ночей Танца Вселенной, однако церемонии, связанные с Танцем Солнца, особенно привлекательны, на мой взгляд, для интровертов и мистиков, так что большая часть жителей Долины просто наблюдает их со стороны. Дети и подростки играют весьма важную роль, как активную, так и пассивную, во всем, что связано с периодом, предшествующим наступлению зимнего солнцестояния и длящемся двадцать один день.
      В течение Двадцати Одного Дня младшие из детей должны отыскать в лесу подходящий молодой отросток дерева или кустарника, пересадить его в бочку или корзину и прятать до Дня Восхода, то есть до дня солнцестояния, когда они торжественно преподносят свой дар кому-то из взрослых, вызывающих их особую любовь и уважение. Дети более старшего возраста могут сделать то же самое или же посадить и вырастить в тайне дикое плодоносящее деревце (орешину, или фруктовое дерево, или чернильный дубок), которое редко встречается в местных лесах; или же они сажают в городском саду плодовое дерево и ухаживают за ним в течение нескольких лет, а результаты своего труда представляют в День Восхода тому взрослому, который достоин подобного дара. Часто такие дарственные деревья украшаются ярко раскрашенными желудями и скорлупками орехов, дутыми стеклянными бусами и перьями птиц, которые привязывают к ветвям. Эти похожие на наши елочные игрушки «перья-слова» зачастую очень изящны и красивы — настоящие маленькие шедевры.
      Дети и подростки заботятся и о том, чтобы деревья вокруг городской площади и площади для танцев тоже были украшены к празднику, хотя им частенько мешают характерные для этого времени дожди. Ученики Цеха Мельников из городов Верхней Долины натягивают на ветвях деревьев провода с лампочками и устраивают замечательное световое представление, особенно яркое и красивое в первую из Двадцати Одной Ночи. Однако с течением времени лампочки светят все слабее и постепенно гаснут. Ветки можжевельника, ели, сосны и вечнозеленых диких роз с яркими красными ягодами развешивают на балконах и в дверных проемах, а также сплетают в венки и гирлянды для украшения комнат. Специальные свечи, часто окрашенные в красный цвет и сдобренные эссенцией благородного лавра или розмарина, изготавливаются молодежью и зажигаются в течение Двадцати Одной Ночи; к последней из этих ночей они должны догореть до конца.
      В течение Двадцати Одного Дня во всех пяти хейимас интенсивно обучают различной священной премудрости; эти занятия связаны с желанием как можно ближе соединить Левую Руку и Правую Руку, Землю и Небо, пока они окончательно не встретятся в определенном месте и в определенное время в Танце Солнца.
      В данном случае внимание не фокусируется на материальном и конкретном
      — на скалах, растениях, животных, людях — как это делается во время Танца Вселенной, когда все живые существа и предметы перечисляются и прославляются. Теперь главное — это общее для всего рода и духовное, то есть тот аспект, при наличии которого все существа, даже те, что в данный момент еще живы, так или иначе становятся обитателями Небесных Домов, Домов Смерти, Сна, Дикой Природы и Вечности. Мертвые и нерожденные непременно должны быть приглашены на Танец Солнца. Люди Радуги, образы снов и видений, все дикие существа, волны моря, солнечные лучи и звезды тоже должны участвовать в этом празднике. Так что земные, смертные танцоры-люди приглашают как бы свое астральное «я», которое существовало до их рождения и будет существовать после их смерти на Земле. Не «дух» свой, то есть суть собственной индивидуальности, или, точнее, не только свой дух, ибо индивидуальность это и есть смертность, но скорее свою «душу-дыхание», ту самую, которую можно разделить с кем-то, которую можно отнять, которую можно вернуть, чтобы составить целостное существо; то свое «я», которое находится за пределами тебя самого.
      Практические занятия и упражнения по подготовке танцоров Внутреннего Солнца включают обучение особой системе дыхания, подобной йогической, однако в целом это учение и техника упражнений лишь весьма отдаленно напоминает йогу. Атлетическая суровость йоги никогда не казалась жителям Долины достаточно привлекательной; здесь предпочитают скорее «нечто среднее», уббу, для чего ближайшей параллелью является теория и практика китайских даосистов.
      Прямой путь, «королевская дорога», самый легкий способ осуществления связи и прочих отношений с Миром Четырех Домов — это сон или транс. Непрямое, однако вполне прочное соединение с ними, «нижняя дорога», — это интеллектуальная и физическая дисциплина: обучение знаниям Внутреннего Солнца. Письменных материалов по этим вопросам не существует; обучение всегда было устным или вообще — бессловесным, и происходило во время длительных тренировок, упомянутых выше.
      Я же могу описать далее лишь чисто внешние свои впечатления от практических занятий Танцоров Внешнего Солнца, поскольку видела их собственными глазами и мне достаточно подробно разъясняли их значение сами участники и преподаватели.
      Упражнения, связанные с Танцем Внешнего Солнца, и ритуалы Двадцати Одного Дня в общем-то являют собой все углубляющееся состояние коллективного транса, находящееся под контролем.
      Средства достижения подобного состояния — это голодание, многочасовая игра на барабане, длительное пение и танцы, а также путешествия.
      Путешествия «в поисках Солнца» предпринимаются группой из четырех или пяти человек, которые уходят на несколько дней или даже на весь трехнедельный период в отдаленные дикие районы, на «охотничью» сторону Ама Кулкун или еще дальше в горы, где много узких опасных ущелий и совсем нет людей. Это расширение границ за счет путешествия является как бы подтверждением неколебимости того общества, в которое ищущие возвращаются подобно тому, «как ребенок возвращается в дом матери, как душа возвращается в тело после видения». Эти походы в дикие края зимой считаются весьма опасными — не столько физически, сколько морально или, точнее, социально; а поскольку они часто предпринимаются при условии соблюдения полного молчания, когда нельзя произнести за все путешествие буквально ни одного слова, то действительно, пожалуй, психологическое напряжение должно быть довольно сильным.
      Также считаются опасными «путешествия назад» — ритуалы, во время которых обычные пределы, определяющие безопасность и нормы ежедневной жизни, в значительной степени смещены. Подобные «сдвиги» могут осуществляться только под руководством наставников и учеников Внутреннего Солнца, — однако зачастую их практиковали и соперничающие учения, например. Союза Ягнят и Общества Воителей, обладавшие собственным сводом эзотерических законов и ритуалов. При «путешествиях назад» ученики подвергаются тяжелым, порой рискованным испытаниям, требующим большого терпения и выносливости; деяний и подвигов такого рода жители Долины обычно осторожно избегают. От учеников требуется принимать различные медицинские средства — слабительное, рвотное, галлюциногены; использовать особую практику аскетизма — длительное голодание, сидение без движения I; т. п.; а последователи культов Воителей и Ягнят во время своих церемоний, кроме того, еще наносили себе увечья и совершали кровавые жертвоприношения, убивая животных.
      Наиболее зловещим и необычным героем церемонии Двадцати Одного Дня является Белый Клоун: ужасающая фигура, в белой маске и белом плаще, футов десяти в высоту. Белые Клоуны в одиночку или группами подкрадываются к детям в лесу или в поле и даже на улицах самого города. Неизвестно, причиняют ли они на самом деле какой-либо физический ущерб детям, однако считается, что это бесспорно, и существует множество легенд и сказок о трагической судьбе детей, повстречавшихся с Белыми Клоунами, — по-моему, это обычные «рассказы о привидениях», например:
      «…И наутро ребенка нашли. Он стоял, прислонившись к стволу яблони, и был холодный, как зимний дождь, и застывший как деревяшка, а глаза его все смотрели в одну точку — но только зрачки стали мертвенно-белыми».
      Дети, которым приходится в такой период пасти овец, или заниматься собирательством, или ухаживать за своими «подарочными» саженцами, растущими далеко от дома, испытывают настоящий ужас перед этими незаметно и неслышно подкрадывающимися чудовищами и выходят из дому по возможности только парами или группами в течение всех этих дней.