Техану. Последняя книга Земноморья

Двери… не могут ли они войти через какую-нибудь другую дверь? Окна… ставни на окнах спальни… у нее сразу перехватило дыхание. Тенар подумала, что ей ни за что не добраться до комнаты Ферру, но вот она уже там, закрывает массивные деревянные ставни. Из-за тугих петель они сошлись со стуком. Теперь эти люди знают. Теперь они придут. Они придут к окну в следующей комнате, ее спальне. Они будут там прежде, чем она успеет закрыть ставни. И они пришли.
      Тенар увидела расплывчатые очертания их лиц, появившиеся в темноте за окном, когда пыталась высвободить левый ставень из его крепления. Тот застрял. Она не могла сдвинуть его с места. К стеклу прикоснулась рука, белым пятном расплющившись на нем.
      — Вот она.
      — Впусти нас. Мы не причиним тебе вреда.
      — Мы только хотим поговорить с тобой.
      — Он лишь хочет взглянуть на свою малышку.
      Она освободила ставню и закрыла ее. Но если они разобьют окно, то почти наверняка смогут открыть ставни снаружи, поскольку те запирались только на крючок, который можно было выбить из дерева сильным ударом.
      — Впусти нас, и мы не причиним тебе вреда, — уверяли они.
      Тенар слышала, как под их ногами хрустят прихваченные морозцем спавшие листья. Не проснулась ли Ферру? Стук закрываемых ставен вполне мог разбудить ее. Она не должна была отходить от малышки ни на шаг. Тенар готова была сражаться за Ферру. У нее в руках была кочерга, где она? Тенар положила ее на пол, когда закрывала ставни, и теперь никак не могла ее найти. Кочерга утонула во мраке комнаты, у которой, казалось, не было стен.
      По парадной двери, ведущей в кухню, забарабанили. Она тряслась, но держалась.
      — Сюда! — крикнул один из них, и Тенар тут же поняла, что он обнаружил. Человек увидел большое, не защищенное ставнями окно кухни, в которое было легко забраться.
      Она пошла — ей казалось, что она еле волочит ноги — к двери комнаты. Теперь тут жила Ферру, но когда-то здесь была детская. Поэтому она и не запиралась изнутри — чтобы дети случайно не задвинули щеколду и не испугались, если ее заест.
      По другую сторону холма, в глубине сада, в своем домике спали Клирбрук и Шенди. Если она позовет, Шенди, наверное, ее услышит. Но для этого ей нужно открыть окно спальни и крикнуть… или разбудить Ферру, вылезти вместе с ней в окно и бежать через сад, но снаружи их поджидали бандиты.
      Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Тенар. Поднявшаяся волна гнева растопила сковывавший ее ужас, и она с горящими от ярости глазами вбежала в кухню, схватила со стола длинный и острый разделочный нож, отодвинула щеколду и встала в дверном проеме.
      — Ну, я жду вас! — сказала она.
      Вдруг раздался чей-то вопль, перешедший в протяжный стон, и какой-то мужчина крикнул:
      — Смотри!
      — Сюда! Сюда! — вопил другой.
      Затем наступила тишина.
      Свет из открытой двери отражался в темном льду луж, блестел на голых ветвях дубов и серебрил спавшие листья. Когда в глазах у Тенар прояснилось, она увидела, как что-то темное ползет к ней по тропе, жалобно скуля. Внезапно в круг света ворвалась черная тень, ощетинившаяся блестящими лезвиями.
      — Тенар!
      — Стой, где стоишь, — приказала она, поднимая нож.
      — Тенар! Это же я… Ястреб. Сокол!
      — Оставайся на месте, — сказала она.
      Стремительная черная тень замерла рядом с лежащей посреди тропы темной массой. Тусклый свет из дверного проемы высветил тело, лицо, острые вилы, которые он держал вертикально. Как посох чародея, подумала она.
      — Это действительно ты? — спросила она.
      Он опустился на колени у темной массы на тропе.
      — Кажется, я убил его, — сказал он и, поднявшись, оглянулся через плечо. Остальных бандитов и след простыл.
      — Куда они делись?
      — Убежали. Помоги мне, Тенар.
      Держа в одной руке нож, она взялась за предплечье человека, лежащего на тропинке. Гед взял его за другую руку, и они затащили тело в дом. Оно лежало на каменном полу кухни, и кровь хлестала из его живота и груди, как вода из дырявого кувшина. Верхняя губа задралась в предсмертном оскале, глаза закатились.
      — Запри дверь, — приказал Гед, и она подчинилась.
      — Белье в стенном шкафу, — сказала Тенар. Он взял простыню и разорвал ее на бинты, которыми она принялась обматывать грудь и живот раненого, куда со всего размаху вошли острия вил, оставив три страшных раны, из которых фонтаном била кровь. Пока она накладывала повязку, Гед поддерживал торс мужчины.
      — Как ты сюда попал? Ты пришел вместе с ними?
      — Да. Но они об этом не подозревали. Больше мы для него ничего сделать не можем, Тенар.
      Гед опустил бесчувственное тело мужчины на пол и сел рядом, тяжело дыша и вытирая лоб тыльной стороной своей испачканной кровью руки.
      — Кажется, я убил его, — повторил он.
      — Неверное, убил, — сказала Тенар, посмотрев на алые пятна, медленно проступавшие на плотной ткани, которой была обмотана худосочная, заросшая волосами грудь и живот мужчины. Она поднялась с пола и едва не упала — так у нее вдруг закружилась голова.
      — Подсаживайся к огню, — сказала она. — Ты, должно быть, продрог до костей.
      Тенар сама не понимала, как она узнала его в темноте. По голосу, наверное. На нем был мешковатый зимний пастуший тулуп из выделанной овчины, вывернутый кожей наружу, и теплая шерстяная шапочка, надвинутая на самые брови. Лицо обветрилось, тронутые сединой волосы отросли до плеч. От него веяло холодом горных ночей, дымом костров и смрадом овечьих стар. Он дрожал всем телом, не в силах согреться.
      — Подсаживайся к огню, — повторила Тенар. — Подложи дров.
      Он так и сделал. Тенар налила воды в чайник и повесила его над пламенем.
      Ее платье было запачкано кровью, и она, намочив край простыни, как могла отчистила его. Затем Тенар передала тряпку Геду, чтобы тот стер кровь со своих рук.
      — Что ты имел в виду, — спросила она, — когда сказал, что пришел с ними, оставшись при этом незамеченным?
      — Я спускался с гор. По тропе. От истоков Кахеды.
      Он говорил ровным голосом, словно выдыхал слова, но из-за колотившей его дрожи Тенар понимала его с трудом.
      — Услышал за спиной мужские голоса и сошел с тропы. В лес. Не хотелось с ними встречаться. Сам не знаю, почему. Что-то в них было такое. Я испугался их.
      Тенар понимающе кивнула и села напротив него по другую сторону очага, слегка подавшись вперед, чтобы лучше слышать, и сцепив руки на коленях. Влажное платье прилипло к ногам, и она стали мерзнуть.
      — Когда они проходили мимо, я слышал, как кто-то из них упомянул «Ферму-под-Дубами». Тоща я пошел за ними. Один из них говорил о девочке.
      — Что именно?
      Гед помолчал, затем ответил:
      — Что он собирается вернуть девочку. Сказал, что накажет ее и примется за тебя. За то, что ты, по его словам, украла ее.
      Гед замолчал.
      — …накажет и меня тоже.
      — Они все поддержали его.
      — Это не Хэнди.
      Она кивнула на лежащего на полу человека.
      — Он случайно не…
      — Он говорил, что девочка — его.
      Гед тоже взглянул на мужчину, затем вновь уставился в огонь.
      — Он умирает. Мы должны сходит за подмогой.
      — Он не умрет, — сказала Тенар. — Утром я пошлю за Иви. Остальные все еще болтаются где-то неподалеку… сколько их?
      — Двое.
      — Если ему суждено умереть, он умрет, если суждено выжить — выживет. Никто из нас не выйдет наружу.
      Она вдруг вскочила на ноги, охваченная ужасом.
      — Ты взял с собой вилы, Гед?!
      Он ткнул пальцем в сторону двери. Они стояли там, прислоненные к стене, и языки пламени играли на их грозных лезвиях.
      Тенар вновь уселась у очага, но теперь ее тоже била дрожь. Гед протянул руку над пламенем и коснулся ее плеча.
      — Все в порядке, — сказал он.
      — А что, если они все еще здесь?
      — Они убежали.
      — Они могли вернуться.
      — Двое на двое? И у нас есть вилы.
      Она испуганно прошептала:
      — В амбаре полным-полно кое и серпов.
      Он покачал головой.
      — Они убежали. Они видели… его… и тебя в дверях.
      — Что ты сделал?
      — Он бросился на меня, а я — на него.
      — Нет, до того. По дороге сюда.
      — Они замерзли, пока шли. Начался дождь, они продрогли до костей н начали обсуждать, зачем идут сюда. Перед этим только один из них не переставая говорил о тебе и о девочке, о том, что нужно… преподать урок…
      Он закашлялся и прохрипел:
      — У меня во рту пересохло.
      — У меня тоже. Но чайник еще не вскипел. Продолжай.
      Гед перевел дыхание и продолжил рассказ, стараясь не перескакивать с одного на другое.
      — Остальные двое слушали его вполуха. Наверное, слышали все это уже не один раз. Они очень спешили. Торопились добраться до Вальмута. Словно их кто-то преследовал. Гнался за ними. Но тут резко похолодало, и когда тот мужчина вновь упомянул «Ферму-под-Дубами», другой его поддержал, сказав:
      — Что ж, может нам и вправду заглянуть сюда и провести ночку с…
      — …с вдовой.
      Гед спрятал лицо в ладонях. Тенар терпеливо ждала.
      Уставившись в огонь, он нехотя продолжил:
      — Затем я на какое-то время потерял их из виду. Тропа свернула в Долину, и я больше не мог следовать за ними по пятам, прячась в придорожных зарослях. Мне пришлось идти в обход, через поля, чтобы не попасться им на глаза. Я не знаком с местностью, и поэтому боялся, что заблужусь среди полей и не найду дом. Начало темнеть. Я решил, что прошел мимо дома. Я вернулся на дорогу и чуть не столкнулся с ними… у того поворота. Они увидели какого-то старика в саду и решили, что стоит подождать, пока совсем не стемнеет, и они не будут уверены в том, что им никто не помешает. Они спрятались в амбаре. Я остался снаружи. Прямо через стенку от них.
      — Ты, наверное, замерз, — прошептала Тенар.
      — Было не жарко.
      Он протянул руки к огню, как будто одно воспоминание об этом заставило его поежиться от холода.
      — Я взял прислоненные к стене амбара вилы. Когда стемнело, они вышли и тут же отправились к задней двери дома. Мне следовало бы подкрасться к парадной двери дома и предупредить тебя, я просто обязан был это сделать, но у меня тогда в голове крутилась только одна мысль — я должен застать их врасплох. Я решил, что это мое единственное преимущество, мой единственный шанс… Я думал, что дверь заперта и им придется ломать ее. Но тут я услышал, что они вошли внутрь, там, через заднюю дверь. Я вошел… в маслобойню… вслед за ними. Только я вошел, как они уперлись в запертую дверь.
      Гед издал нечто вроде смешка.
      — В темноте они прошли в шаге от меня. Я мог бы дотронуться до них… У одного из бандитов было огниво, и он поджег кусочек трута, чтобы разглядеть замок. Затем они обогнули дом. Я слышал, как ты заперла ставни, и понял, что ты знаешь о них. Они видели тебя через окно и заспорили — вышибать его или нет. Тут тот, что в шапочке, увидел другое окно… вон то…
      Гед кивнул в сторону кухонного окна с широким и глубоким подоконником.
      — Он сказал: «Дайте мне камень, и я расколочу его». Они встали, как он велел, и подсадили его… Тут я завопил, он прыгнул на землю, а один из бандитов — этот вот — бросился на меня.
      Мужчина на полу застонал, словно понял, что Гед говорит о нем. Гед поднялся и подошел к нему.
      — Кажется, он умирает.
      — Нет, не умирает, — возразила Тенар. Полностью унять дрожь ей пока не удалось, но теперь та ушла вглубь тела. Пока заваривался чай, она грела ладони о теплые бока заварного чайника. Затем она разлила чай в три чашки, причем в последнюю добавила немного холодной воды.
      — Чай еще слишком горячий, — сказала она Геду, — не пей сразу, подожди, пока малость остынет. А я попробую напоить его.
      Она села на пол у изголовья мужчины, свободной рукой приподняла ему голову и попыталась напоить его охлажденным водой чаем, упершись краем чашки в стиснутые зубы. Теплая жидкость наполнила рот мужчины. Он судорожно сглотнул.
      — Он не умрет, — сказала Тенар. — Пол холодный, как лед. Помоги мне перенести его поближе к огню.
      Гед хотел взять со скамьи, что стояла у стены между дверью и дымоходом, плед, но Тенар остановила его.
      — Не надо, — сказала она. — Это работа мастера ткацкого дела.
      Она подошла к шкафу, достала оттуда ветхий плащ из войлока и расстелила его по полу. Они положили на него бесчувственное тело, тщательно укутав его полами плаща. Проступившие на повязках красные пятна больше не увеличивались в размерах.
      Тенар выпрямилась и вдруг замерла, как громом пораженная.
      — Ферру, — прошептала она.
      Гед огляделся, но девочки в комнате не увидел. Тенар стрелой вылетела из кухни.
      В детской было темно и тихо. Тенар ощупью добралась до кровати и положила руку на укрытое теплым одеялом плечо малышки.
      — Ферру?
      Девочка дышала ровно и глубоко. Она не проснулась. Стоя в холодной комнате, Тенар чувствовала, как от ее тельца исходит тепло.
      Выходя, она провела рукой по комоду и ее пальцы наткнулись на холодный металл — вот куда она положила кочергу, когда закрывала ставни. Тенар отнесла кочергу обратно на кухню и, переступив через неподвижное тело на полу, повесила ее за ручку у дымохода. Затем она задумчиво уставилась в огонь.
      — Я ничего не могла поделать, — сказала она. — Может, мне следовало выбежать на улицу и вопить во весь голос, зовя на помощь Клирбрука и Шенди? Бандиты просто не успели бы добраться до Ферру.
      — Они оказались бы в доме вместе с ней, а ты — снаружи, вместе со стариком и старухой. Или они схватили бы девочку и спокойно удрали бы, прихватив ее с собой. Ты сделала все, что было в твоих силах. И вовремя. Свет в доме, ты на пороге с ножом, я снаружи — тут они заметили вилы в моих руках — и его ранение. Поэтому бандиты и бежали без оглядки.
      — Те, кто смог, — заметила Тенар. Она повернулась и дотронулась до ноги мужчины носком своей туфли так, словно он ее мало интересовал, скорее вызывал легкое отвращение, как дохлая жаба.
      — Это т ы действовал, как надо, — сказала она.
      — Я не думаю, что он видел вилы. Он мчался прямо на них. Словно…
      Гед так и сказал, на что это было похоже.
      — Пей свой чай, — сказал он и добавил себе немного горячей заварки из чайника, стоящего на теплых камнях очага.
      — Все в порядке. Садись, — сказал Гед, и она послушалась.
      — Когда я был мальчишкой, — сказал он после некоторой паузы, — карги напали на мою деревню. У них были пики… длинные, с перьями на древке…
      Тенар кивнула.
      — Воины Богов-братьев, — сказала она.
      — Я сотворил… туманную завесу с помощью заклинаний. Чтобы запутать их. Но несколько воинов все же добрались до деревни. Я видел, как один из них бросился прямо на вилы… совсем как он. Только солдата они пронзили насквозь. Ниже пояса.
      — Ты ударил в ребро, — сказала Тенар.
      Он кивнул.
      — Это была твоя единственная ошибка, — заметила она. Ее зубы выбивали дробь. Она отпила глоток чая.
      — Гед, — спросила Тенар, — а что, если они вернутся?
      — Они не вернутся.
      — Они могли поджечь дом.
      — Этот дом?
      Гед окинул взглядом каменные стены.
      — Сеновал…
      — Они не вернутся, — стоял на своем он.
      — Ты прав.
      Они осторожно прихлебывали чай из чашек, грея о них озябшие ладони.
      — Она все проспала.
      — Ничего лучшего она сделать не могла.
      — Но она же увидит его… здесь… утром…
      — Если я убил его… если он умрет, — с яростью в голосе сказал Гед,
      — я сам похороню его, закопаю в саду…
      — Сделай это.
      Он яростно замотал головой.
      — Но почему? Почему мы не можем этого сделать?! — настаивала Тенар.
      — Не знаю.
      — Как только начнет светать…
      — Я увезу его из дома. На тележке. Старик мне поможет.
      — Ему нельзя ничего поднимать. Я сама помогу тебе.
      — И все же я отвезу его в деревню. Там есть какой-нибудь знахарь?
      — Ведьма, Иви.
      На Тенар вдруг накатила такая слабость, что она едва могла держать чашку в руках.
      — Там еще остался чай, — сказала она, едва ворочая языком.
      Он налил себе вторую чашку.
      В ее зрачках плясал огонь. Языки пламени плыли по воздуху, вспыхивая и угасая, вновь разгораясь на фоне закопченных камней, на фоне черного неба, на фоне розовеющего неба, бездонных глубин сумерек, безбрежного океана воздуха и света. Языки пламени отливали желтым, оранжевым, алым, кроваво-красным… другими оттенками, которые Тенар не могла описать словами.
      — Тенар.
      — Мы называем рту звезду Техану, — сказала она.
      — Тенар, дорогая. Пойдем. Пойдем со мной.
      Они не ступили в огонь. Они очутились во тьме — в темном зале. В темном коридоре. Они уже бывали здесь раньше, поочередно указывая друг другу путь в темноте подземелья.
      — Нам — вон туда, — сказала она.

12. ЗИМА

      Она проснулась, сама не желая того. Сквозь узкие щели между ставнями струился призрачный серый свет. Почему окна закрыты ставнями? Тенар вскочила с постели и прошла на кухню. У очага никого не было, никто не лежал на полу. Не было никаких признаков того, что здесь кто-то побывал, если не считать чайника и трех чашек в мойке.
      Ферру встала с рассветом, и они вместе позавтракали. Умываясь, девочка вдруг спросила:
      — Что случилось?
      Она вынула из стоявшего в углу чулана таза мокрый лоскут ткани. Вода в тазу была бурой от крови.
      — Ах, мой цикл наступил слишком рано, — воскликнула Тенар, тут же устыдившись собственной лжи.
      Ферру какое-то время стояла неподвижно, вытянув шею и жадно принюхиваясь, словно собака, взявшая след. Затем она бросила тряпку обратно в таз и отправилась кормить цыплят.
      Тенар чувствовала себя разбитой. Все тело ныло. На улице было все так же холодно, и она старалась по возможности не выходить во двор. Она пыталась и Ферру загнать в дом, но вышло из-за туч солнце, подул свежий ветерок, и девочке захотелось побыть на улице.
      — Помоги Шенди в саду, — сказала Тенар.
      Ферру молча ускользнула.
      Обожженная сторона ее лица превратилась в неподвижную маску из-за поражения лицевых мышц и появления глубоких рубцов. Однако постепенно шрамы разглаживались, да и Тенар со временем научилась видеть перед собой не уродливую маску, а лицо, на котором, в определенной степени, отражаются чувства девочки. Когда Ферру была испугана, обожженная сторона, как подметила Тенар, словно бы «закрывалась», сжималась, твердела. Когда она радовалась или была целиком погружена во что-то, слепой глаз, казалось, прозревал, рубцы краснели и становились горячими на ощупь. Но сейчас, перед тем, как она выбежала во двор, на ее лице застыло странное выражение
      — ее лицо скорее напоминало в тот миг морду какого-то животного, молчаливого чешуйчатого, поблескивающего единственным глазом зверька, спасавшегося бегством.
      Тут Тенар поняла, что в ответ на ее первую ложь девочка впервые готова была пойти наперекор ее воле. В первый, но не в последний раз.
      Тяжело вздохнув, она села у очага, и некоторое время неподвижно сидела, уставившись в одну точку.
      Стук в дверь: Клирбрук и Гед — нет, она должна звать его Ястребом — Ястреб стояли на пороге. Старик Клирбрук чуть не лопался от важности и важных новостей, Гед, казавшийся грузным в своем овчинном полушубке, был мрачен и задумчив.
      — Входите, — сказала она. — Выпейте чаю. Какие новости?
      — Они пытались бежать к Вальмуту, но за ними по пятам шли судебные приставы из Кахеданана и взяли их в амбаре на выгоне Серри, — выпалил Клирбрук, возбужденно жестикулируя.
      — Он убежал?
      Сердце Тенар сжалось от страха.
      — Не он, — сказал Гед. — Остальные двое.
      — В общем, они нашли тело в старой бойне на Круглом Холмс, просто жуть как изуродованное, там, в старой бойне на холмах, и сразу десять, нет, двенадцать мужчин объявили себя судебными приставами и погнались за ними. Прошлой ночью они прочесали все деревни и наутро, перед самым рассветом, их обнаружили в амбаре Серри. Они там чуть не околели от холода.
      — Так он мертв? — испуганно спросила Тенар.
      Гед снял свой тяжелый полушубок и теперь стягивал, сидя на плетеном стуле у двери, кожаные гетры.
      —  Онжив, — спокойно сказал Гед. — С ним Иви. Я отвез его к ней утром на тачке. Люди на рассвете прочесывали местность, искали всех троих. Они убили женщину на холмах.
      — Ту самую женщину? — шепотом спросила Тенар.
      Ее глаза встретились с глазами Геда. Он легонько кивнул.
      Клирбрук не захотел ни с кем делиться лаврами рассказчика и громко продолжил:
      — Я говорил с некоторыми из тех, что спустились с холмов, и они рассказали мне, что эти четверо шатались близ Кахеданана, время от времени посылая женщину побираться в деревню. У бедняжки все тело было покрыто синяками, ссадинами и пятнами ожогов. Словом, мужчины посылали ее побираться, и она говорила людям в деревне, что если она вернется ни с чем, они еще сильнее изобьют ее, а когда ее спрашивали, зачем ей возвращаться к ним, она отвечала, что сели она не вернется, они придут за ней, к тому же ей, видишь ли, некуда больше идти. Но как-то раз они перегнули палку и забили ее насмерть, тогда они спрятали ее тело в старой бойне, где до сих пор вонь стоит еще та, и, наверное, думали, что надежно замели следы. Прошлой ночью они спустились с холмов сюда, в Долину. Почему ты не позвала на помощь, Гоха? Ястреб сказал, что они шатались вокруг дома, прежде чем он прогнал их. Если бы ты позвала нас, я наверняка услышал бы, или Шенди проснулась бы, у нее слух поострей моего. Ты еще не рассказала ей обо всем?
      Тенар покачала головой.
      — Тогда я сам пойду и расскажу ей, — сказал старик, обрадованный тем, что первым поведает супруге столь захватывающие новости, и заковылял через двор.
      — Никогда бы не подумал, что ты так искусен в обращении с вилами! — крикнул он Геду, хлопнул себя по ляжке, и, посмеиваясь, ушел.
      Гед снял тяжелые гетры и заляпанные грязью ботинки, и в носках подошел к огню. Шаровары, жилет и свитер были из теплой шерсти домашней вязки: ни дать ни взять гонтийский пастух с суровым лицом, ястребиным носом и темными, ясными глазами.
      — Скоро сюда придут люди, — сказал он. — Дабы рассказать тебе обо всем и узнать, что случилось здесь. Теперь они посадят тех двух беглецов в пустой винный погреб, поставят человек пятнадцать-двадцать охранять их, а двадцать-тридцать мальчишек будут пытаться хотя бы одним глазком взглянуть на пленников…
      Он зевнул, потянулся, чтобы размять затекшие руки и плечи, и взглядом спросил у Тенар разрешения присесть к огню.
      Она жестом указала на стул у очага.
      — Ты, должно быть, вымотан до предела, — прошептала Тенар.
      — Я прикорнул немного здесь ночью, не смог больше бороться со сном.
      Он снова зевнул. Затем оценивающе посмотрел на нее, чтобы понять, как она себя чувствует.
      — Это была мать Ферру, — все так же шепотом, будучи не в силах повысить голос.
      Гед кивнул. Он сидел, слегка подавшись вперед, упершись руками в колени, как некогда любил сидеть Флинт, и задумчиво глядел на огонь в очаге. Они были одновременно очень похожи и совсем не похожи, как не похож вросший в землю валун на парящую в вышине птицу. У нее защемило сердце, заныли кости, ее одолевали дурные предчувствия и горечь, давние страхи и мертвящая апатии.
      — Ведьма взяла к себе того мужчину, — сказал Гед. — Связала его, на случай, если он вдруг разгуляется. Заткнула зияющие в нем дыры паутиной и кровеостанавливающими заклятиями. Говорит, он доживет до виселицы.
      — До виселицы?
      — Уж как решит Королевский Суд. Или виселица, или каторжный труд…
      Она нахмурилась и покачала головой.
      — Нельзя же просто отпустить их, Тенар, — мягко сказал ей Гед, глядя на нее.
      — Нельзя.
      — Их необходимо наказать, — добавил он, продолжая смотреть на нее.
      — «Наказать». Именно так о н говорил. Наказать девочку. Она — плохая. Ее нужно наказать. Наказать также и меня, за то, что взяла ее к себе. За то…
      Она с трудом выдавливала из себя слова.
      — Я не хочу, чтобы кого-то наказывали!.. Этого не должно случиться… Лучше бы ты убил его!
      — Я сделал все, что мог, — сказал Гед.
      После долгой паузы она рассмеялась немного нервным смехом:
      — Ты и впрямь сделал все, что мог.
      — Подумай, как все было легко, — сказал он, снова уставившись на угли, — когда я был волшебником. Не успели бы они глазом моргнуть, как я наложил бы на них там, на дороге, нужное заклятие а погнал бы их прямиком в Вальмут как стадо овец. Или, представь себе, какую заварушку я устроил бы им этой ночью! Они так никогда и не узнали бы, что обрушилось на них.
      — Они и сейчас не знают, — сказала она.
      Гед посмотрел на нее. В его глазах блеснул робкий, едва заметный огонек триумфа.
      — Да, — подтвердил он. — Не знают.
      — Что ты так искусен в обращении с вилами… — промурлыкала она.
      Он зевнул во весь рот.
      — Почему бы тебе не пойти и не вздремнуть немного? Вторая комната по коридору. Если, конечно, тебе не хочется быть в центре внимания. Я вижу, сюда идут Ларк и Дэйзи с детьми.
      Услышав голоса, она встала и выглянула в окно.
      — Так я и сделаю, — сказал он и вышел из комнаты.
 
      Ларк с мужем, жена кузнеца Дэйзи, и другие жители деревни, как и предсказывал Гед, приходили, сменяя друг друга, в течение всего дня, чтобы сообщить ей новости и услышать ее рассказ. Тенар нашла, что их общество благотворно действует на нее, напряжение, вызванное ужасными переживаниями прошедшей ночи, мало-помалу отпускало ее, пока она наконец не нашла в себе силы взглянуть на происшедшее как на закрытую страницу своей жизни — что случилось, то случилось, горевать больше не о чем.
      Этому необходимо было научиться и Ферру, подумала она, но не за одну ночь: на это порой уходит вся жизнь.
      Тенар сказала Ларк, когда все остальные ушли:
      — Я злюсь на саму себя, когда вспоминаю, как глупо я себя вела.
      — Я же говорила тебе, что нужно запирать двери на ночь.
      — Нет… А может… Да, говорила.
      — Уж я-то помню, — сказала Ларк.
      — Однако я имела в виду нечто другое… Когда они явились сюда, мне следовало бежать со всех ног и разбудить Шенди и Клирбрука… возможно, прихватив с собой Ферру, или самой сходить в амбар и взять вилы. Или секатор для яблонь. У него острые, как бритва, лезвия в семь футов длиной. Я содержу его в порядке, как это делал Флинт. Почему я этого не сделала? Почему я ничего не предприняла? Почему я лишь заперла двери и закрыла ставни? Если бы он… Если бы Ястреб не пришел на выручку… Все, что я сделала — соорудила западню для себя и Ферру. В конце концов я выскочила за дверь с разделочным ножом в руках и заорала на них. Я просто ополоумела. Они вряд ли бы бежали без оглядки, едва увидев меня.
      — Не знаю, не знаю, — протянула Ларк. — Это выглядит безумием, но, быть может… Не знаю. Что ты могла сделать кроме как запереть дверь? Похоже, мы всю жизнь только тем и занимаемся, что запираем дверь дома, в котором живем.
      Они оглядели каменные полы, стены и дымоход, освещенные лучами солнца, бьющими сквозь широкое окно кухни Фермы-под-Дубами, усадьбы фермера Флинта.
      — Та девушка, женщина, которую они убили, — сказала Ларк, глядя Тенар прямо в глаза. — Она тоже попалась в ловушку.
      Тенар кивнула.
      — Мне сказали, что она была на четвертом-пятом месяце беременности.
      Они обе замолчали.
      — Попалась, — шепотом повторила Тенар.
      Ларк откинулась на спинку стула, положив руки на свои полные бедра, ее красивое лицо застыло.
      — Страх, — сказала она. — Чего мы так боимся? Почему мы даем им это понять? А чего боятся о ни?
      Она вновь взяла чулок, который перед этим штопала, некоторое время молча вертела его, затем, наконец, сказала:
      — Почему они боятся нас?
      Тенар промолчала.
      В дом вбежала Ферру, и Ларк запричитала:
      — Вот и моя лапушка пришла! Ну, обними меня, моя девочка!
      Ферру торопливо обняла ее и тут же спросила своим хриплым, невыразительным голоском, всматриваясь в лица Ларк и Тенар:
      — Что за мужчин они поймали?
      Тенар положила веретено и нехотя ответила:
      — Один из них — Хэнди. Другого зовут Снаг. Того, кого ранили, зовут Хейк.
      Ее глаза задержались на лице Ферру. Оно горело огнем, шрамы побагровели.
      — Женщину, которую они убили, звали, кажется, Сенни.
      — Сенини, — прошептала девочка.
      Тенар кивнула.
      — Они убили ее до смерти?
      Тенар опять кивнула.
      Девочка оглядела комнату, как это сделали перед этим женщины, но ее взгляд, казалось, видел дальше этих каменных стен.
      — Вы их убьете?
      — Возможно, их повесят.
      — Насмерть?
      — Да.
      Ферру почти безразлично кивнула и вновь выскользнула во двор, присоединившись к игравшим у колодца детям Ларк.
      Обе женщины не проронили ни слова. Они молча пряли и штопали, сидя у очага в доме Флинта.
      Затянувшееся молчание прервала Ларк.
      — Что стало с тем парнем, пастухом, который следовал за ними до самой Фермы? Ты вроде говорила, что его зовут Ястреб?
      — Он спит там, — сказала Тенар, кивком головы указав в глубь дома.
      — А-а, — протянула Ларк.
      Колесо прялки взвизгнуло.
      — Я знала его и до вчерашней ночи.
      — Ага. По Ре Альби, не так ли?
      Тенар кивнула. Колесо вновь взвизгнуло.
      — Для того, чтобы преследовать тех троих и напасть на них в темноте с вилами, нужно обладать немалым мужеством. Он уже не молод, ведь так?
      После некоторой паузы Тенар продолжила:
      — Он перенес тяжелую болезнь, и ему нужна была работа. Я послала его сюда, чтобы он помог Клирбруку. Но старик думает, что все еще в силах сам справиться с работой по ферме, и поэтому он отослал его в горы, к Истокам, пасти овец. Ястреб как раз возвращался оттуда.
      — Думаешь теперь оставить его здесь?
      — Если он захочет, — сказала Тенар.