Когда она сказала это, человек по имени Гед протянул руку и взял талисман с ее ладони. Она взглянула на его и увидела, что лицо его полно жизни и радости. Арха даже немного перепугалась.
      – Ты подарила свободу нам обоим, – сказал Гед. – В одиночку свободу не завоюешь… Пойдем, не будем терять времени, пока оно у нас еще есть. Подержи-ка его еще немного…
 

***

 
      Она снова положила половинки кольца на ладонь и приставила друг к другу сломанные концы.
      Он прикоснулся к ним пальцами, произнес несколько слов, и внезапно лоб его покрылся крупными каплями пота. Арха почувствовала, как что-то еле заметно шевельнулось у нее на ладони, словно проснулся спавший на ней маленький пушистый зверек. Гед глубоко вздохнул, вытер пот, и морщины на его заострившемся лице постепенно разгладились.
      Быстрым движением он надел кольцо на правое запястье Архи и с удовлетворением посмотрел на результат своего труда.
      – Подходит, должно быть это женский браслет. Или детский.
      – Оно не развалится? – немного испуганно прошептала Арха, когда холодное серебряное кольцо легко скользнуло на ее тонкую руку.
      – Не развалится. Кольцо Эррет-Акбе требует более сложного заклинания, чем те, какими пользуется деревенский колдун, когда он чинит кастрюлю. Пришлось применить Учение Образов, чтобы кольцо снова стало одним целым, как будто никогда и не ломалось. Тенар, нам пора идти. Я возьму мешок и флягу, ты одевай плащ. Что еще?
      Когда Арха возилась с ключом, позади нее Гед еле слышно сказал:
      – Эх, если бы у меня был посох…
      Девушка услышала и прошептала в ответ:
      – Он за дверью, я принесла его с собой.
      – Зачем? – с любопытством спросил Гед.
      – Я хотела вывести тебя отсюда. Отпустить…
      – Такого выбора у тебя не было. Ты могла сделать меня рабом, и при этом сама остаться рабыней, или освободить меня и обрести свободу самой. Ну, малышка, смелее, поворачивай ключ!
      Наконец Арха повернула ключ в виде дракона и открыла дверь в низкий черный коридор. Неся на руке кольцо Эррет-Акбе, она вышла из сокровищницы и Гед последовал за ней.
      Внезапно по окружающей их скале пробежала какая-то непонятная дрожь, похожая на отдаленный раскат грома или падение чего-то большого и тяжелого.
      От страха волосы на голове Архи зашевелились, и не раздумывая ни секунды, она задула свечу. За ее спиной послышались шаги Геда и его тихий голос произнес так близко, что согрел дыханием ее щеку:
      – Оставь фонарь. Если понадобится, я сделаю свет. Какое время сейчас наверху?
      – Когда я уходила, было уже далеко за полночь.
      – Тогда надо торопиться.
      Он продолжал стоять, и Арха догадалась, что должна вести его, потому что только она знает выход из Лабиринта. Нагнувшись, чтобы не задеть низкий в этой части Лабиринта потолок, Арха быстрее обычного пошла вперед. Из невидимых боковых туннелей вырывалось ледяное дыхание и острый, мертвящий запах необъятного подземелья под ними. Затем туннель стал немного выше, Арха выпрямилась, пошла медленнее, и начала отсчитывать оставшиеся до Ямы шаги. Легко, повторяя все ее движения, Гед шел за ней. Останавливалась Арха и в то же мгновение останавливался Гед.
      – Вот и Яма, – прошептала Арха. – Я не могу найти карниз… Ага, нашла… Подожди, камни шатаются… – Она быстро сошла с предательского места. Сердце ее бешено колотилось. Гед схватил ее за руку и оттащил подальше от Ямы.
      – Ступать на карниз нельзя, камни еле держатся.
      – Надо посмотреть на них поближе. Может быть я смогу укрепить их правильным словом. Успокойся, малышка.
      Как странно, подумала Арха, что он называет ее так же как Манан. Но вот Гед зажег на конце посоха слабый, похожий на полускрытую слоем тумана звездочку, огонек, ступил на узкую тропу над зияющим провалом и в этот момент Арха увидела за ним, еще дальше в темноте, огромную неясную фигуру. Манан, подумала она, но крик, словно стянутый удавкой, застрял у нее в горле.
      Манан уже протянул руки, чтобы столкнуть Геда с шаткого карниза, но тот быстро поднял голову, увидел противника и, издав крик удивления и ярости, замахнулся на него посохом. Свет на его конце разгорелся с ослепительной, непереносимой яркостью и ударил прямо в лицо евнуха. Заслоняя глаза, Манан вскинул одну руку, другой попытался ухватить Геда, промахнулся и упал.
      Падая, он не издал ни звука, ни звука не донеслось и из черной бездны – ни удара упавшего тела, ни предсмертных хрипов, ничего. Стоя на карнизе и цепляясь за стену, Гед и Арха замерли, но не услышали ничего.
      Свет превратился в едва заметную искорку.
      – Пойдем, – сказал Гед и, взяв Арху за руку, в три отчаянных прыжка буквально перебросил ее через Яму и погасил свет. Оцепеневшая, ничего не соображающая Арха пошла вперед, чтобы показывать дорогу, но уже через несколько шагов подумала:
      «Куда же теперь, направо или налево?»
      Она остановилась.
      В нескольких шагах позади нее Гед спросил:
      – В чем дело?
      – Я заблудилась. Зажги свет.
      – Заблудилась?
      – Я потеряла счет поворотам.
      – Зато я считал, – подходя поближе, сказал Гед. – После Ямы налево, потом направо, и еще раз направо.
      – Тогда опять направо, – машинально ответила Арха, но не сдвинулась с места, – Зажги свет.
      – Тенар, но свет не укажет нам путь.
      – Ничто не укажет его нам, мы пропали.
      Мертвая тишина набросилась на ее шепот и пожрала его.
      Она почувствовала движение и теплоту другого тела рядом с ней в холодной тьме. Он взял ее за руку.
      – Пошли, Тенар. Первый поворот направо.
      – Зажги свет, – молила она, – туннели так жутко изгибаются…
      – Я не могу, нужно сохранить силы для более важного дела.
      Тенар, они… они знают, что мы вышли из Сокровищницы. Они знают, что мы миновали Яму. Они ищут нас, ищут проблески нашей воли, нашего духа… чтобы погасить, пожрать их. Вот какой свет нужно поддерживать: и вся моя сила уходит сейчас на это. Необходимо сдержать их напор, а это возможно только с твоей помощью. Вперед!
      – Нам не выбраться отсюда, – сказала Арха, но сделала шаг.
      Потом еще один. Шла она с таким чувством, словно в следующее мгновение под ногами разверзнется черная пустота. Но теплая, уверенная рука вела ее. Они двинулись вперед.
      Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до Лестницы. Никогда еще она не была такой крутой, никогда еще ступеньки не были такими скользкими и узкими. Преодолев ее, они пошли немного быстрее – Тенар знала, что после лестницы в слегка изгибающемся туннеле долго не встретится боковых отверстий. Но вот пальцы ее левой руки встретили пустоту.
      – Сюда, – прошептала она, но Гед остановился, как будто что-то в поведении Тенар заставило его усомниться в правильности такого решения.
      – Нет, – поправилась Тенар, – следующий поворот налево…
      Не знаю… Я ничего не могу сделать, мы не выберемся отсюда.
      – Нам нужно в Раскрашенный Зал, – произнес тихий голос в темноте. – Как туда добраться?
      – Второй поворот налево.
      Они сделали большой полукруг, миновали один ложный след и вошли в правый туннель, ведущий их к цели.
      – Прямо, – прошептала Арха. Дела у нее пошли лучше, потому что она уже не одну сотню раз отсчитывала повороты в туннелях, ведущих к железной двери. Лежавшая на ее сознании странная тяжесть не мешала ей сворачивать в нужную сторону, надо было только стараться не думать ни о чем другом. Все время, пока они шли, Гед и Тенар приближались к источнику давившей на них тяжести, ненависти. Ноги девушки казались ей такими тяжелыми и неповоротливыми, она даже пару раз всхлипнула, подавленная необходимостью переставлять их. А рядом с ней мужчина дышал глубоко, снова и снова надолго задерживая выдох, как человек, могучим усилием напрягающий все до единого мускулы своего тела. Из его горла время от времени вырывался хриплый приглушенный возглас – то ли слово, то ли обрывок фразы. У самой железной двери в приступе панического страха Арха вытянула вперед руку.
      Дверь была открыта.
      – Быстрее! – воскликнула она, и за руку вытащила Геда из Лабиринта. – Почему она открыта?
      – Безымянным нужны твои руки, чтобы закрыть ее.
      – Мы подходим к… – голос ее сорвался.
      – К концу тьмы. Знаю. Однако мы уже вышли из Лабиринта…
      Сколько существует выходов из Подземелья?
      – Всего один, та дверь, через которую вошел ты, не открывается изнутри. Нужно пройти через пещеру и вверх по туннелям к люку в комнате за Троном. В Тронном Зале…
      – Значит, нам нужно туда.
      – Но ведь она там, – прошептала девушка, – в Подземелье, в пещере. Она копается в пустой могиле. Я не смогу пройти мимо нее еще раз, не смогу!
      – Наверное, она уже ушла.
      – Нет…
      – Тенар, в этот самый момент я держу крышу над нашими головами, чтобы она не обрушилась на нас, я держу стены, чтобы они не сомкнулись, пол, чтобы он не поглотил нас. Занимаюсь я этим с той самой минуты, как мы перебрались через Яму, где ждал нас их слуга. Неужели ты чего-нибудь боишься рядом с человеком, способным укротить землетрясение? Доверься мне! Пойдем!
      Они пошли вперед.
      Бесконечный туннель кончился. Тьма расширилась – они вошли в исполинскую пещеру под Монументами.
      Тенар прошла всего несколько шагов вдоль правой стены и в недоумении остановилась.
      – Что такое? – еле слышно прошептала она пересохшими губами. В мертвом, черном, необъятном пузыре воздуха послышался шум – дрожь, ощущаемая кровью и мозгом костей. Гравированные временем стены под ее пальцами гудели глухо, монотонно.
      – Вперед! – как удар бича, треснул рядом в пересохшем воздухе пересохший голос. – Быстрее, Тенар!
      Спотыкаясь, она пошла вперед, беззвучно выкрикивая потрясенным и черным, как Яма, сознанием:
      – Простите! О, Хозяева, неназванные древние, простите, помилуйте меня!
      Ответа не было. Они не отвечали никогда.
      Они прошли длинный коридор, вскарабкались по ведущей к люку лестнице. Крышка люка была закрыта, как Арха ее и оставила. Она нажала на скрытую пружину, но механизм, поднимающий крышку, не сработал.
      – Сломался. Не открывается.
      Он встал на ее место и попробовал поднять крышку.
      – С пружиной все в порядке, просто на крышке люка стоит что-то тяжелое.
      – Ты можешь открыть ее?
      – Может быть, хотя мне кажется, что наверху нас поджидает Кессил. Кто еще может быть с ней?
      – Дуби и Уато, возможно другие стражники, мужчинам сюда нельзя.
      – Я не могу в одно и то же время произносить Заклинания Открытия, обороняться от стражников и сдерживать гнев Безымянных, – сказал Гед задумчиво. – Нужно поискать другой выход. Дверь в красной скале. Значит, Кессил уверена, что ее нельзя открыть изнутри?
      – Уверена. Она дала мне однажды попробовать…
      – Значит, ее не охраняют. Пошли!
      Арха почти скатилась по каменным ступеням, которые дрожали и вибрировали, словно в глубине кто-то натягивал тетиву исполинского лука.
      – Что это? Откуда дрожь?
      – Идем, – сказал он так спокойно и уверенно, что Арха сразу повиновалась и решительно зашагала к жуткой пещере.
      Не успела она войти в подземелье, как ужасающий груз слепой и злобной ненависти, тяжелый, как сама Земля, обрушился на ее разум. Она съежилась и во всю мощь своих легких закричала:
      – Вот они! Вот они, здесь!
      – Тогда пусть знают, что и мы здесь! – сказал Гед и белое сияние вырвалось из посоха и кончиков пальцев. Как волна на залитом солнцем берегу, разбилась она о тысячи алмазов на крыше Подземелья, и его стенах. Сквозь это пиршество света устремились мужчина и женщина к низкому входу в туннель, а тени бежали впереди них по сверкающим стенам, по белоснежным колоннам, по пустой раскрытой могиле. Пригнувшись, пробежали они по туннелю. Тенар впереди, Гед следом. Скалы скрежетали и колыхались под их ногами. Но с ними был ослепительный свет, и Тенар впервые увидела изнутри безжизненную поверхность двери в красной скале. Перекрывая голос разгневанной Земли, Гед произнес всего одно слово. Тенар опустилась на колени, и над ее плечом в запертую дверь ударил сияющий посох. Скала вспыхнула и разлетелась на куски.
      Бледнело предрассветное небо. В необъятной вышине холодно сверкали несколько звезд.
      Свежий ветер омыл пылающее лицо Тенар, глаза ее увидели звезды, но она не поднялась, продолжая стоять на четвереньках между небом и землей.
      Гед, незнакомый и мрачный на фоне розовеющего неба, повернулся и взял Тенар за руку, чтобы помочь ей встать. Лицо его было черно и искажено, словно у демона. Она отпрянула от него и закричала чужим, пронзительным голосом, как будто во рту у нее двигался язык мертвеца:
      – Нет! Нет! Не прикасайся ко мне! Оставь… Уходи!
      Извиваясь, она поползла назад, в черный, безгубый рот Гробниц.
      Стальные тиски пальцев Геда разжались, и он тихо произнес:
      – Именем кольца, что носишь ты на руке, Тенар, приказываю тебе идти со мной!
      Тенар увидела, как звездный свет отражается от серебряной поверхности Кольца. Не отрывая от него глаз, она встала, пошатываясь. Гед снова взял ее за руку и повел за собой. Сил, чтобы бежать, у нее не осталось… Они спускались по склону холма. Вдруг из черного рта посреди скал, уже далеко позади них, донесся долгий стон, исполненный ненависти и страдания. Вокруг начали падать камни. Земля дрожала. Они шли вперед и Тенар не отрывала взгляда от сияющего на ее запястье света далеких звезд.
      Они спустились в сумрачную долину к западу от Места, пересекли ее и начали взбираться на противоположный склон.
      Внезапно Гед остановился и вскрикнул:
      – Смотри!
      Тенар обернулась. Они уже поднялись по склону на один уровень с девятью исполинскими монолитами, которые стояли или лежали над пещерой, полной алмазов и могил. Стоящие камни начали двигаться. Вздрогнув, они медленно наклонились, словно мачты корабля в бушующем море. Один из них конвульсивно дернулся и, став на одно мгновение как будто выше, рухнул… На него с грохотом свалился еще один. Дальше за ними, черный на фоне желтоватого неба, заколыхался низкий купол Тронного Зала. Стены его как бы вздулись. Вся огромная масса камней и штукатурки поплыла, меняя свой облик, как глина в быстром ручье, начала заваливаться набок, и с оглушительным ревом рухнула во взметнувшемся фонтане обломков и пыли. Долина вздыбилась, вверх по склону побежала волна, и среди Монументов разверзлась гигантская трещина, зияя подземным мраком и извергая клубы серой, похожей на дым пыли. Камни, что еще стояли, повалились и были поглощены ею. Потом с грохотом, отразившемся, казалось, от самого неба, черные уста сомкнулись. По земле пробежала короткая дрожь, и все стихло.
      Тенар перевела взгляд с раскинувшейся впереди ужасной картины разрушения на стоящего рядом с ней мужчину, чьего лица она еще ни разу не видела при дневном свете.
      – Ты удержал его, – сказала она, – и после грохота, рева и плача Земли голос ее шелестом ветра в тростниках. – Ты удержал землетрясение, ты выстоял против гнева самой Тьмы.
      – Нам нужно идти, – сказал Гед, отворачиваясь от восходящего солнца и разрушенных Гробниц.
      – Я устал и замерз.
      Он споткнулся, и Тенар взяла его за руку. Оба они еле передвигали ноги. Медленно, как пауки по стене, взбирались они по длинному-длинному склону холма, пока не добрались до его купающейся в рассвете и исчерченной тенями от стеблей шалфея вершины. Перед ними, далеко на западе, возвышались горы. Подножия их были пурпурными, склоны – золотыми. Глядя на них, Гед и Тенар замерли на мгновение, и пошли вниз по склону холма, оставив за спиной развалины Гробниц Атуана.

      Тенар проснулась, усилием воли изгнав из затуманенного сознания кошмары, в которых она так долго странствовала по где-то, что плоть ее совсем иссохла и тонкие двойные кости предплечий слабо белели в темноте. Тенар открыла глаза, в них полился золотистый свет, и глубоко вдохнула пряные запах шалфея. Когда она окончательно проснулась, сладость бытия неторопливо наполнила ее и полилась через край… Она села, потянулась, расправила черный хитон и с наслаждением огляделась вокруг.
      Был вечер. Солнце уже зашло за громоздящиеся на западе горы, но его последние лучи заполняли землю и небо: необъятное, чистейшее зимнее небо, необъятную пустынную золотистую землю с ее горами и широкими долинами. Ветер стих, в морозном воздухе царила первозданная тишина, ничто не двигалось. Листья на ближних кустиках шалфея висели серые и высохшие, крошечные стебельки пустынной травы щекотали ладони девушки. Невообразимое великолепие света вобрало в себя каждую веточку, каждый поникший листик и стебелек, холмы, горы и сам воздух.
      Она посмотрела налево, и увидела человека, который лежал на земле пустыни, закутавшись в плащ и подложив руку под голову. Он крепко спал. Лицо мага во сне казалось упрямым, почти гневным, но левая рука его, расслабившись, упала на землю рядом с пушинкой, на которой еще сохранились свалявшийся клочок пуха и крохотные пики, призванные защищать потомство. Человек и крохотная пушинка, пушинка и спящий человек…
      Он – Маг, чья власть сродни и равна власти Древних Сил Земли. Он беседовал с драконами и одним словом укротил землетрясение. И вот он спит на голой земле, а рядом с его рукой пристроилась отдохнуть крохотная пушинка. Непонятно… Жить, просто жить – это оказалось куда величественнее и удивительнее, чем Тенар могла себе представить. Льющееся с неба золото коснулось ее покрытых пылью волос, и на мгновение превратило в золотую искру ту самую пушинку.
      Свет медленно угасал, воздух с каждой минутой становился все холоднее. Тенар встала и принялась добывать топливо для костра, обламывая с кустов сухие ветки, такие же красивые и крепкие, как ветви дуба в миниатюре. Они решили остановиться здесь в полдень, когда было тепло, а они устали настолько, что не могли переставлять ноги. Заросли низкорослого можжевельника и западный склон холма, с которого они спустились, показались им вполне приемлемым убежищем. Допив остатки воды из фляги, они растянулись на земле и уснули.
      Заметив невдалеке под маленькими деревцами множество сухих веток, Арха подобрала их с земли. Выкопав руками небольшую ямку и обложив ее камнями, она с помощью верного огнива разожгла костер. Кучка листьев и тоненьких веточек вспыхнула мгновенно, а от них и ветки потолще скоро расцвели роскошным пламенем, пропитанным запахом смолы. Стемнело, и первые звезды высыпали на непостижимо красивое небо.
      Треск огня разбудил спящего, он потер ладонями грязное лицо, зевнул, с трудом поднялся на ноги и подошел поближе к костру.
      – Я вот думаю… – полусонным голосом начал он.
      – Понимаю, но мы не продержимся всю ночь без огня.
      Становится слишком холодно, – подумав, Тенар добавила:
      – Если только у тебя в запасе нет какого-нибудь заклинания, чтобы согреть нас, или сделать костер невидимым…
      Гед уселся рядом с костром, так что огонь почти лизал носки его сандалий, и обхватил руками колени.
      – Б-р-р-р, настоящий костер лучше любого заклинания. Я соорудил вокруг маленькую иллюзию – постороннему глазу мы с тобой покажемся сухими ветками и валунами… Итак, что ты предлагаешь? Будет ли за нами погоня?
      – Это было бы весьма неприятно, но мне кажется, что погони не будет. О твоем существовании знали только Кессил и Манан. Оба погибли. Наверняка Кессил была в Тронном Зале, когда он рухнул… Она ждала нас у люка. Все остальные будут думать, что меня завалило в Лабиринте или Зале.
      Тенар тоже обхватила руками колени. При последних словах по ее телу пробежала дрожь.
      – Надеюсь, что все остальное уцелело. С холма ничего не было видно из-за пыли. Я почти уверена, что с храмами и Большим Домом, где спали девочки, не случилось ничего плохого.
      – Скорее всего. Это только Гробницы пожрали сами себя.
      Когда мы уходили, я видел нетронутую золотую крышу какого-то храма, а вниз по склону бежали люди.
      – Что они скажут, что подумают… Бедная Пенте! Теперь ей придется стать Верховной Жрицей храма Божественного Короля. А ведь она все время хотела сбежать, а не я… Может теперь она все-таки сбежит…
      Тенар улыбнулась. Радость вошла в нее, когда она проснулась навстречу золотому свету, и не умерла. Ничто не могло убить эту радость – ни черное слово, ни злое дело… Она развязала котомку и вынула оттуда пару маленьких тонких лепешек. Одну она передала поверх костра Геду, а в другую тут же впилась зубами. Лепешки были черствые, кислые и необыкновенно вкусные.
      Некоторое время они ели в молчании.
      – Далеко ли мы от моря?
      – Я шел два дня и две ночи. Теперь выйдет подольше.
      – Я сильная, – сказала Тенар.
      – Да, сильная. И храбрая. Но твой спутник устал, – улыбнулся Гед. – Да и с едой у нас плоховато.
      – Ты найдешь воду?
      – Завтра, в горах.
      – А еду? – робко спросила Тенар.
      – Охота отнимает много времени, и оружия у нас никакого.
      – Я думала, может… магия?
      – Я могу позвать кролика, – ответил Гед, разгребая угольки кривой веточкой можжевельника. – Сейчас они вылезают из норок, настает их время. Я позову одного по Имени, и он прискачет. Но способна ли ты убить, освежевать и поджарить кролика, которого назвала Настоящим Именем? Может быть, если умираешь от голода… Но это все равно, что предать друга.
      – Да, конечно, я думала, можно…
      – Вызвать нам ужин. Это нетрудно. И даже на золотых тарелках, если тебе так хочется. Но это иллюзия, когда ешь иллюзию, встаешь из-за стола еще более голодным. Подобный ужин примерно так же питателен, как собственные слова.
      В свете костра на мгновение блеснули белые зубы Геда.
      – Твоя магия особенная, – сказала Тенар с величием равного – Первая Жрица беседует с Магом. – Кажется, она способна решать только мировые проблемы.
      Гед подбросил в костер веток, и к ночному небу взвился фонтан благоухающих смолой искр.
      – Так можешь ты позвать кролика?
      – Хочешь, чтобы я это сделал?
      Она кивнула.
      Гед отвернулся от костра и тихо сказал в окружающую их тьму:
      – Кеббо… О кеббо…
      Молчание. Ни звука. Ни движения. Потом на самой границе освещенного круга, у самой земли сверкнул глаз, похожий на кусочек обкатанной быстрой речкой гальки. Изгиб пушистой спинки. Внимательное ухо торчком.
      Гед сказал еще слово. Ухо вздрогнуло, из теней появилось его ухо-собрат. Зверек повернулся, и на мгновение Тенар увидела его целиком. Тут же последовал искусный прыжок, и маленький пушистый комочек вернулся к своим таинственным ночным делам.
      – Ах! – выдохнула Тенар. – Как здорово! А я могу так?
      – Ну…
      – Это секрет… – сразу же сказала она, обретая былое величие.
      – Секрет – Имя кролика. По крайней мере, не следует пользоваться им без нужды… Но вот умение позвать кролика – не секрет, это таинство, искусство…
      – Которым ты владеешь! Знаю, знаю!
      В голосе Тенар звучала страсть, которую не могла замаскировать напускная ирония. Гед быстро глянул на нее и ничего не ответил.
      Схватка с Безымянными измотала его, в колеблющихся туннелях он потратил почти все силы. Хотя Гед и победил, он не чувствовал никакого желания торжествовать победу. Посидев еще немного, он свернулся калачиком поближе к огню и уснул.
      Тенар продолжала подкидывать ветки в костер и смотреть на сверкающие от горизонта до горизонта созвездия, пока голова не начала клониться на грудь и сон сморил ее.
      Проснулись они почти одновременно. Костер погас. Звезды, на которые любовалась Тенар, исчезли за горами, а на смену им взошли на востоке новые. Разбудил их холод, трескучий мороз пустынной ночи, и ледяной ветер, острый как бритва. Небо на юге затянуло тучами.
      Подкладывать в костер было больше нечего.
      – Пора двигаться, – сказал Гед. – Скоро рассвет.
      Зубы его так стучали, что Тенар с трудом разобрала слова.
      Они начали карабкаться по длинному пологому склону на запад. Кусты и валуны ясно выделялись в свете звезд, и идти было легко, как днем. Через некоторое время ходьба согрела их. Они остановились, немного размялись и идти стало легче. К рассвету они были уже у подножия первой горной гряды, служившей до этого дня границей мира, в котором жила Тенар.
      Привал они устроили в роще. Желтые трепещущие листья еще льнули к ветвям. Гед сказал, что эти деревья – осины. До этого Тенар знала только можжевельник, хилые тополя на берегах речных заводей да сорок яблонь, составлявших сады Места. Птичка среди ветвей нежно сообщила им: «Ди-и, ди-и». Между деревьями шумела узкая, но быстрая горная речушка. Ворочая камешки и прыгая по перекатам, она бежала так быстро, что у нее не хватало времени замерзнуть. Тенар побаивалась ее, ведь она привыкла к пустыне, где все молчит, и движется неторопливо: ленивые реки, тени облаков, кружащие стервятники.
      Разделив на завтрак последнюю лепешку и последний засохший ломтик сыра, они немного отдохнули и пошли дальше.
      К вечеру они забрались довольно высоко. Небо скрылось за облаками, подул пронизывающий ветер. Лагерь они устроили в лощине, у другого горного потока. Сухого дерева тут было в изобилии, и на этот раз они не пожалели топлива для костра, у которого можно было отогреться по-настоящему.
      Уставшая и счастливая Тенар нашла в дупле упавшего дерева оставленный белкой на зиму запас орехов – грецких и еще каких-то, которые Гед, не зная их каргадского названия, именовал «убир». Девушка аккуратно разбивала их между двумя плоскими камнями, передавая каждое второе ядрышко Геду.
      – Как бы мне хотелось остаться здесь, – сказала она, глядя на ветреную сумеречную долину, укрывшуюся меж высоких гор. – Мне нравится это место.
      – Да, неплохое местечко, – согласился Гед.
      – Сюда никогда не приходят люди.
      – По крайней мере, нечасто… Я сам родился в горах, точнее, на горе Гонт. Если мы поплывем на Хавнор северным путем, непременно увидим ее. Она особенно красива зимой – белоснежная вершина вздымается над морем, как исполинская волна. Моя деревня стояла на берегу такой же речки… А где родилась ты, Тенар?
      – Где-то на севере Атуана, в Энте, кажется, не помню…
      – Значит, тебя взяли в Место совсем ребенком?
      – Мне было пять лет. Помню только огонь в очаге… Больше ничего.
      Гед задумчиво потер заросший щетиной, но относительно чистый теперь подбородок – несмотря на холод, оба искупались в речке. Он теребил подбородок и выглядел задумчивым и суровым. Тенар смотрела на него, и ни за что на свете не сказала бы, что творилось в ее сердце, когда она смотрела на него, озаренного светом костра. Обращаясь больше к костру, чем к своей спутнице, Гед спросил: