Потому что, видишь ли, в то время как доблестные подчиненные Сола всеми силами старались прекратить… э-э…злоупотребление наркотиками (а это в высшей степени достойная цель) и… э-э… перекрыть этот поток, что является их главной задачей и святой обязанностью, Джордж, интересы Фирмы в тот момент, точнее сказать, заинтересованность в успешном ведении войны, – ты следишь за моей мыслью, Джордж? – требовали, чтобы мы, так сказать… э-э… закрыли глаза на некоторые вещи.

– Фирма стала крестным отцом для этих горских племен, – пророкотал Сол. – Все мужчины племени воевали, а люди Фирмы летали в их деревни, помогали собирать урожай мака, трахались с их женщинами и служили перевозчиками для наркоты.

Но Мартелло не так-то легко было выбить из седла.

– Видишь ли, Сол, мы считаем, что это будет некоторым преувеличением, но… э-э… надо признать, что охлаждение между нами возникло, и это главное, что может представлять интерес для нашего друга Джорджа. Что касается Рикардо, надо сказать, что он парень не промах. Он много раз летал по поручению Фирмы в Лаос, а когда война закончилась, Фирма помогла ему устроиться в новой жизни, распростилась, щедро заплатив, и прекратила какие бы то ни было контакты. Когда войны нет, эти парни не годятся ни для чего другого, никому не нужны. Поэтому… э-э… возможно, в тот момент Рикардо, который, можно сказать, был нашим «образцовым лесником», э-э… превратился, так сказать… э-э… в «браконьера» Рикардо – ты следишь за моей мыслью?

– По правде сказать, н е с о в с е м, – не проявляя никаких эмоций, признался Джордж.

У Сола в отличие от Смайли не было ни малейшего желания подсластить горькую правду.

– Пока шла война, Рикардо возил наркотики для Фирмы, чтобы в селениях горского племени не погасли очаги. Война закончилась, и он стал возить наркотики в частном порядке. Он знал все связи, и он знал кое-какие секреты. Он стал работать на себя, вот и все.

– Спасибо, – поблагодарил его Смайли, и Сол вернулся к почесыванию коротко стриженной головы.

Мартелло снова сделал маленький шажок в сторону не слишком приятной истории о воскрешении Рикардо.

"Должно быть, они договорились между собой, – подумал Гиллем. – Говорит в основном Мартелло. Наверное, он с самого начала сказал Солу: «Смайли – наш партнер!.. Мы будем работать с ним так, как считаем нужным».

– Второго сентября семьдесят третьего года, – рассказывал Мартелло, – а г е н т у Б ю р о п о б о р ь б е с н а р к о т и к а м и в р е г и о н е Ю г о – В о с т о ч н о й А з и и – м ы н е б у д е м н а з ы ва т ь е г о и м я… – настойчиво продолжал он скрытничать, – молодому человеку, который только недавно начал работать на этом поприще, Джордж, поздно ночью позвонили по телефону. Это был самозваный капитан Малыш Рикардо, который считался погибшим, а ранее был наемником в Лаосе и воевал под началом капитана Рокки. Рикардо предложил довольно большую партию опиума-сырца по стандартной закупочной цене. Однако помимо опиума он предлагал свежую информацию за минимальные, по его словам, деньги – он был заинтересован в скорейшем заключении сделки. То есть Рикардо просил пятьдесят тысяч долларов США мелкими купюрами и западногерманский паспорт для того, чтобы выехать в ближайшее время из страны. Агент Бюро, имя которого мы не называем, встретился с ним в ту же ночь, через пару часов, на автостоянке, и они быстро договорились.

– То есть вы хотите сказать, что он к у п и л опиум? – Смайли очень удивился.

– Сол подтвердит, что… э-э… существует твердый тариф для таких сделок, – так, Сол? – о котором известно всем, кто занимается наркотиками, Джордж, и… э-э… он составляет определенный процент от того, какую сумму принесла бы реализация этой партии на улицах городов, правильно? – Сол буркнул что-то, что должно было выражать подтверждение. – У… э-э… агента, которого мы не называем по имени, было задание: если к нему обращаются с таким предложением, всегда закупать предлагаемые наркотики по этой цене. Он действовал как раз на основании этих полномочий. Проблемы не было. Агент также… э-э… высказал готовность при условии одобрения высшими инстанциями предоставить Рикардо документы, которые имели бы небольшой срок действия, Джордж. – Как выяснилось впоследствии, Мартелло имел в виду западногерманский паспорт, до истечения срока действия которого оставалось всего несколько дней. –…В случае, Джордж, в случае, который еще требовал доказательств, что информация Рикардо окажется достаточно ценной, поскольку одним из направлений работы Бюро являетсяпоощрение людей к предоставлению информации, не останавливаясь перед затратами. Но он, то есть агент, дал понять Рикардо, что эта сделка – паспорт и плата за предоставление информации – должна быть одобрена и санкционирована штаб-квартирой, людьми Сола. Итак, он купил опиум, но отложил решение вопроса об информации. Все правильно, Сол?

– До последней запятой, – пробурчал тот.

– Сол, может быть, будет лучше, если дальше ты расскажешь сам? – предложил Мартелло.

Когда Сол заговорил, все остальные его телодвижения прекратились. Двигались только губы.

– Наш агент попросил Рикардо дать представление о его информации, чтобы в штаб-квартире могли оценить, насколько она интересна. Мы называем это «оценкой в первом приближении». Пилот рассказывает нам, что ему приказано совершить полет с грузом наркотиков через границу, на территорию красного Китая, и вернуться обратно с грузом, который он получит в уплату за доставленный товар. Характер его не назывался. Вот что он сказал. Вот этим он нас заинтересовал. Он добавил, что знает, кто стоит за сделкой, что знает главного хозяина – самого главного из всех главных. Но они все так говорят. Затем Рикардо сказал, что знаком со всеми деталями сделки, но опять же все они так говорят. По его словам, он отправился в континентальный Китай, но выскользнул из-под наблюдения над территорией Лаоса и на бреющем полете вернулся домой, уклоняясь от радарного слежения. Вот и все. Где началось его путешествие, он не сообщил, но сказал, что у него есть обязательства перед людьми, которые дали ему это задание, и если они когда-нибудь его найдут, то загонят ему зубы прямо в глотку. Да, так он и сказал, слово в слово, так и в протоколе записана «зубы в глотку». Поэтому он хотел провернуть дельце как можно скорее, отсюда и выгодная для нас цена – пятьдесят штук. Он не назвал этих людей, не предъявил никаких доказательств, кроме опиума, но сказал, что самолет у него по-прежнему «Бичкрафт», он спрятал его и может показать нашему агенту при следующей встрече при условии, что начальство проявит серьезный интерес к его информации. Это все, чем мы располагаем. – Закончив, Сол занялся своей сигаретой. – Опиум тянул на несколько сот килограммов. Хорошего качества.

Мартелло снова умело взял инициативу в свои руки:

– Итак, некий агент Бюро, которого мы не называем по имени, сообщил все начальству и зарегистрировал полученное предложение, Джордж. Он сделал то, что любой из нас сделал бы на его месте. Он передал в штаб-квартиру информацию, чтобы заинтересовать нас в сделке, и дал Рикардо указание затаиться до тех пор, пока не будет ответа из Центра."Увидимся дней через десять – может быть, через две недели. Вот тебе деньги за опиум, а денег за информацию придется немного подождать. Такие у нас правила". Ты следишь за моей мыслью?

Смайли понимающе кивнул, Мартелло тоже кивнул в ответ, не прекращая рассказа.

– Вот тут-то мы и допустили промах. Именно здесь механизм дал сбой. Из-за ошибки одного человека – правильно я говорю? Бывает, конечно, и хуже, но ненамного. В нашем деле может быть два объяснения прошлых ошибок: умышленный саботаж или простое недоумие. В данном случае налицо элементарный промах, здесь не может быть никаких сомнений. Предшественник Сола – Эд, который сейчас болеет, оценил

полученное предложение на основе того, что было ему представлено. Ты же встречался с ним, Смайли: Эд Ристоу – хороший разумный парень. На основе того, чем располагал, Эд принял решение, которое можно понять, но которое тем не менее было неверным – не принимать предложение. Рикардо хотел пятьдесят тысяч. Пожалуй, за действительно ценную информацию это не так уж и много, насколько я понимаю. Но Рикардо хотел, чтобы заплатили сразу же – деньги на бочку. Все сразу – и дело кончено. А Эд, видишь ли, Эд чувствовал ответственность, ему и без того хватало разных внутренних проблем, и Эд просто не решился выложить такую сумму денег американских налогоплательщиков человеку вроде Рикардо без гарантий, что взамен получишь что-то действительно ценное. Задумаешься тут, когда имеешь дело с человеком, знающим ходы, выходы и обходные пути, который, может быть, только и хочет, чтобы этот молодой и неопытный агент Бюро по борьбе с наркотиками попался в расставленную ловушку. Поэтому Эд не дал хода делу, а дал указание не предпринимать больше никаких действий. Зарегистрировать – и забыть. Вопрос решен. Опиум – закупить, остальное – нет.

Кто знает, может быть, у Эда действительно неважно с сердцем", – решил Гиллем, не зная, что и думать. Но от части он сознавал, что подобное могло бы случиться и с ним… и даже случалось: предлагают действительно важную информацию, а ты ее упускаешь.

Не тратя времени на бессмысленные упреки, Смайли спокойно перешел к тому, что можно было сделать.

– Где сейчас Рикардо, Марти? – спросил он.

– Неизвестно.

Перед следующим вопросом пауза была гораздо длиннее, это был скорее не вопрос, а просто размышление вслух.

– Вернуться обратно с г р у з о м, х а р а к т е р к о т о р о г о н е н а з ы в а л с я, п о л у ч е н н ы м в у п л а т у з а д о с т а в л е н н ы й т о ва р, – повторил Смайли. – У тебя есть какие-нибудь мысли относительно того, какой груз это мог бы быть?

– Мы решили, что золото. Мы не ясновидящие – точно так же, как и вы, – недружелюбно ответил Сол.

Тут Смайли отключился и на некоторое время совершенно перестал принимать участие в дискуссии. Он ушел в себя, на его лице появилось выражение тревоги, и каждый, кто знал Джорджа, сказал бы, что он погружен в свои мысли так, что не видит и не слышит ничего вокруг. Поэтому Гиллем неожиданно оказался в ситуации, когда нужно было поддерживать разговор. Он, как и Смайли, стал обращаться к Мартелло.

– Рикардо никак не намекнул, куда он должен был доставить груз из Китая?

– Нет. Ничего, кроме того, о чем я уже рассказал. Это все, чем мы располагаем.

Смайли все еще не был готов продолжать словесный поединок. Он устремил мрачный взгляд на свои сложенные на столе руки. Гиллем поискал, о чем еще можно было спросить:

– И не намекнул, каков мог быть предполагаемый вес груза?

– Господи Боже мой, – проговорил Сол, неправильно истолковав отстраненность Смайли. Он медленно покачал головой, словно не веря, что приходится иметь дело с такими туго соображающими партнерами.

– Но вы а б с о л ю т н о уверены, что к агенту обратился именно Рикардо? – спросил Гиллем, продолжая тянуть время.

– На все сто процентов, – подтвердил Сол.

– Сол, – предложил Мартелло, наклоняясь через стол, – Сол, а почему бы тебе не дать Джорджу копию донесения этого агента из местного отделения Бюро – без фамилий, конечно? Тогда он будет владеть всей информацией, которой располагаем мы.

Сол мгновение поколебался, посмотрел на своего помощника, пожал плечами и наконец неохотно достал тонкий лист бумаги из папки перед ним, с мрачным видом оторвав нижний край донесения с подписью.

– Это не для протокола, – проворчал он.

В этот момент Смайли вдруг ожил и, получив бумагу, некоторое время молча внимательно изучал обе ее страницы.

– Скажите, пожалуйста, а где сейчас находится этот безымянный агент Бюро по борьбе с наркотиками, приславший это донесение? – спросил он наконец, посмотрев сначала на Мартелло, потом на Сола.

Сол почесал за ухом. Сай неодобрительно покачивал головой. А оба молчаливых помощника Мартелло никак не прореагировали на происходящее. Бледнолицый Мэрфи продолжал читать что-то в своих записях, а его коллега ничего не выражающим взглядом смотрел на портрет бывшего президента.

– Он обосновался в коммуне хиппи к северу от Катманду, – прорычал Сол, скрытый облаком сигаретного дыма. – Этот сукин сын перебежал к противнику.

Завершающая фраза Мартелло была на редкость нелогичной:

– Вот… э-э… Джордж, почему наш компьютер выдал информацию, что Рикардо уже нет в живых и что он похоронен, в то время как наш общий банк информации – после того как наши друзья из Управления по борьбе с наркотиками тщательно перепроверили имеющиеся сведения – не дает оснований думать так.

До сих пор у Гиллема создавалось впечатление, что Мартелло ни в чем не виноват.

– Парни Сола из Управления опростоволосились, – утверждал он, – но Кузены великодушно готовы простить их и забыть о случившемся.

В атмосфере спада напряженности, установившейся вслед за моментом наивысшего накала страстей, это ложное впечатление еще некоторое время продержалось.

– Поэтому… э-э… Джордж, я бы хотел сказать, что отныне мы все можем рассчитывать – вы, мы, Сол, и его люди – на абсолютно полную поддержку всех наших ведомств. Я бы даже сказал, что во всем происшедшем есть и очень положительная сторона. Ты согласен, Джордж? Конструктивная.

Но Смайли снова погрузился в размышления, абстрагировавшись от окружающего. В ответ он только поднял брови и крепче сжал губы.

– Тебя что-то тревожит, Джордж? – спросил Мартелло. – Я хочу сказать: у тебя возникли какие-то проблемы?

– Что? Нет-нет, спасибо. «Бичкрафт», – сказал Смайли, – это одномоторный самолет?

– Господи Боже мой, – выдохнул Сол.

– Двух… Джордж, двухмоторный, – ответил Мартелло. – На таких обычно летают крупные предприниматели.

– В донесении говорилось, что груз опиума, который он перевозил, составил четыреста килограммов, так?

– Чуть меньше, чем полтонны, Джордж, – уточнил Мартелло, проявляя максимум терпения и готовности сделать все, что от него потребуется. – М е т р и ч е с к о й тонны, – добавил он с сомнением в голосе, глядя на помрачневшее лицо Смайли. – Разумеется, не вашей английской тонны, Джордж. А метрической.

– В к а к о м и м е н н о о т с е к е самолета перевозили опиум?

– В кабине, – ответил Сол. – Скорее всего, были сняты свободные пассажирские кресла. Существуют разные модификации самолета «Бичкрафт». Мы точно не знаем, каким был этот, потому что мы его так никогда и не видели.

Смайли снова уставился на тонкий лист бумаги, который он no-прежнему сжимал в пухлой руке.

– Да, – пробормотал он себе под нос. – Да, по всей вероятности, так они и сделали. – И сделал маленькую пометку карандашиком с золотым наконечником – понятный только ему иероглиф – на полях, а потом снова погрузился в размышления, недоступные для посторонних.

– Ну что же, – с наигранным оптимизмом произнес Мартелло. – А теперь, пожалуй, нам, рабочим пчелкам, пора возвращаться в свои ульи и разобраться, что же делать в свете новой информации. Правильно я говорю, Пит?

Гиллем уже почти встал из-за стола, когда заговорил Сол. Он обладал врожденной грубостью, особым даром, который нечасто встречается и производит малоприятное впечатление на окружающих. Внешне ничего не изменилось. Он отнюдь не потерял самообладания. Просто это была такая манера говорить, его манера вести дела, и все остальные способы явно раздражали Сола.

– Г о с п о д и И и с у с е, Мартелло, в какие игры мы тут с вами играем? Ясно, что это лицо – крупная добыча, так? Мы сейчас подобрались, возможно, к самой важной фигуре в торговле наркотиками во всем регионе Юго-Восточной Азии. Это наша самая главная цель. Ладно, мы должны принимать во внимание интересы нашего союзника. Ваша Фирма наконец-то решила помириться с Управлением по борьбе с наркотиками и поработать вместе, потому что вам надо загладить свою вину – пособничество горскому племени. Не думай, что из-за того случая я держу на вас какую-то личную обиду. Ладно, у нас есть соглашение о разделе сфер влияния с англичанами – мы не должны соваться в Гонконг. Но ведь Таиланд – это наша сфера влияния, как и Филиппины, и Тайвань, и весь этот чертов регион, и война – это тоже наше дело, а англичане сидят на своей толстой заднице, ничего не предпринимают и в ус не дуют. Четыре месяца назад они обратились к нам и сделали свой ход. Замечательно, мы уступаем им дорогу. И что же они делают все это время? Они все еще только раскачиваются. Они бы уже давным-давно успели побриться, черт побери, а они все еще только намыливают свои смазливые физиономии. Для нас это означает, что мы попусту тратим деньги. У нас наготове целый хорошо отлаженный аппарат: он готов к тому, чтобы хорошенько потрясти Ко и все его связи по всему полушарию. Мы много лет ждали, когда же подвернется такой случай, и мы вполне можем прижать его к стенке. И законы на этот счет есть, – ах, какие отличные законы! – чтобы припаять ему от десяти до тридцати лет, а может быть, и п о б о л ь ш е. Чего только у нас против него нет: контрабанда наркотиков – есть, контрабанда оружия – есть, нарушение эмбарго и ввоз в континентальный Китай запрещенных товаров – есть; мы знаем, что он получил от Москвы больше золотишка, чем кто-либо другой на нашей памяти, и у нас впервые есть доказательства, если этот парень Ри-кардо не врет, что существует программа подрывной работы с использованием наркотиков, которую финансирует Москва и которую готовы распространить и на красный Китай в надежде на то, что с ними удастся сделать то же самое, что делают с нами.

Этот взрыв Сола вывел Смайли из задумчивости, как будто на него вылили ведро холодной воды. Во время гневной речи Сола он сполз на краешек стула, сжал руку в кулак, забыв, что держит в ней донесение, наклонился вперед и с ужасом неотрывно смотрел сначала на Сола, а потом на Мартелло.

– Марти, – пробормотал он. – Господи Боже мой. Только не это!

Гиллем проявил большее самообладание. По крайней мере, ему удалось ввернуть возражение:

– Ну, для того чтобы подорвать что-то в Китае с помощью наркотиков, пятисот килограммов опиума, пожалуй, все-таки не хватит, Сол, – как-никак китайцев больше восьмисот миллионов.

Но Сол не воспринимал юмор, да и возражения тоже, особенно от какого-то смазливенького англичанина.

– И что же? Собираемся ли мы нанести ему смертельный удар? – громогласно и требовательно спросил он, не отклоняясь от курса. – Черта с два. Ничего подобного. Мы осторожничаем и ходим вокруг да около. Мы наблюдаем за происходящим, как сторонние зрители. «Надо проявить такт и осторожность. Это дело англичан. Это их территория, их противник, их право выбирать тактику». Ладно. Значит, нам остается ходить кругами, топтаться на месте. Мы – как бабочка, которая летает вокруг. Господи Иисусе, если бы мы этим занимались, мы бы уже много месяцев назад приперли этого сукина сына к стенке. – Стукнув по столу ладонью, Сол, немного перефразировав, еще раз повторил сказанное: – Впервые за все это время мы взяли на мушку матерого врага, работающего на советских коммунистов, который хочет подорвать то, что нам дорого, который распространяет наркотическую заразу и хочет заарканить целый огромный регион. Он получает деньги от русских и мы можем это д о к а з а т ь. – Сол обращался к Мартелло. Смайли и Гиллем для него словно не существовали. – И запомните еще одно, – посоветовал он Мартелло. – У нас есть очень влиятельные люди, которые хотели бы извлечь из этого максимальную пользу. Люди, которые не любят, когда их заставляют ждать. Люди, у которых есть влияние. Люди, которые очень сердиты на вас из-за той сомнительной роли вашей Фирмы в доставке наркотиков во Вьетнам и распространении их там среди наших парней. Ведь именно в этом главная причина, почему вы посвятили нас в то, что происходит сейчас. Так что, может быть, было бы лучше, если бы вы дали этим своим либералам из Лэнгли, разъезжающим в лимузинах, добрый совет: садишься на горшок – нужно срать, а иначе нечего на нем сидеть. И вступать в сомнительные сделки с наркодельцами больше не советую: можно так вляпаться – век не отмоетесь.

Смайли побледнел, и Гиллем всерьез начал за него беспокоиться. Он подумал, что у того, возможно, сердечный приступ или что он вот-вот упадет в обморок. Со своего места Питер видел, что лицо Джорджа вдруг посерело и постарело, и даже сердитые огоньки в его глазах, когда он обращался к Мартелло, выдавали усталость – усталость старого человека.

– И тем не менее соглашение есть. До тех пор, пока оно существует, я надеюсь, вы не отступите от него. В свое время вы сделали заявление об общих принципах наших взаимоотношений и пообещали, что будете воздерживаться от действий в английской сфере влияния, не получив на это нашего разрешения. И вы, в частности, пообещали, что полностью предоставите нам разработку этой конкретной операции, участвуя лишь в осуществлении наблюдения и обеспечения связи, н е за в и с и м о о т т о г о, к у д а м о г у т в ы в е с т и н а с н и т и д а н н о г о д е л а. Таков был уговор. Полное невмешательство в обмен наполную информацию. Я не могу понимать это иначе, как полный отказ от каких бы то ни было действий со стороны Лэнгли и полный отказ от каких бы-то ни было действий со стороны любых других американских ведомств. Я надеюсь, что вы не собираетесь отступить от данного слова и оно по-прежнему заслуживает доверия. Поэтому я рассматриваю нашу договоренность как незыблемую и не подлежащую пересмотру.

– Объясни ему, – сказал Сол, встав и направившись к выходу. Сай, болезненно-бледный помощник, похожий на мормона, последовал за ним. У дверей Сол обернулся и, указывая пальцем на Смайли, сказал: – Вы едете на нашей телеге, и мы говорим вам, что делать: когда слезать, а когда помогать хозяину.

Мормон кивнул.

– Это уж точно, – сказал он и улыбнулся Гиллему, как будто ожидая ответной улыбки.

Мартелло кивнул своим помощникам, и Мэрфи и его молчаливый коллега вышли из комнаты вслед за Солом и Саем.

Мартелло встал, чтобы налить всем выпить. Стены в кабинете были из красного дерева – точнее, как заметил Гиллем, из тонких панелей под красное дерево. Когда Мартелло потянул за какую-то ручку в стене, взорам присутствующих открылась машина для замораживания льда, из чрева которой один за другим появились несколько уже готовых шариков – не совсем круглых, скорее, в форме мяча для регби. Мартелло налил три стакана виски, не спрашивая других, что они будут пить. Смайли, казалось, полностью ушел в себя. Он сидел, по-прежнему вцепившись пухлыми руками в подлокотники кресла, а сам откинулся на спинку, похожий на полностью выложившегося боксера, отдыхающего между раундами, глядя в потолок. Потолок был подвесной, сквозь отверстия в нем были видны мерцающие огоньки. Мартелло поставил стаканы на стол.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Гиллем. Мартелло любил, когда его так называли.

– Это именно то, что нам сейчас нужно, – сказал он.

– Кого еще посвятили в это дело твои начальнички? – спросил Смайли, обращаясь к звездам. – Налоговую службу? Таможню? Мэра города Чикаго? Двенадцать своих лучших друзей? Ты отдаешь себе отчет, что даже те, кому я непосредственно подчиняюсь, не знают, что мы сотрудничаем с вами? Боже правый!

– Джордж, ну не сердись. У нас, точно так же, как и у вас, есть политики и политика. Есть обещания, которые мы должны выполнять. Есть рты, которые надо заткнуть. Есть люди, от которых надо откупиться. Управление по борьбе с наркотиками жаждет нашей крови. Эта история с военными перевозками в Юго-Восточной Азии получила широкую огласку на Капитолийском холме. Кто только ее не обсуждал: сенаторы, подкомитеты Палаты представителей – все, кому не лень. Ведь как было? Парень возвращается с войны законченным наркоманом – и первое, что делает его любящий папочка, – пишет члену Конгресса от своего округа. Фирме совсем не нужны эти сплетни, порочащие нашу репутацию. Мы хотим, чтобы все наши друзья были на нашей стороне. Так что это все – необходимая и неизбежная работа на публику, Джордж.

– Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты уточнил, что вы пообещали и какую сделку вы заключили с Лэнгли, – попросил Смайли. – По крайней мере, объясни мне просто и доходчиво.

– Джордж, уверяю тебя, никакой с д е л к и нет. Лэнгли неможет заключать сделки, когда речь идет о чем-то, что не принадлежит нам, а эта операция – безусловно в а ш а. Мы ведем слежку за Ко – точнее, вы следите за ним, может быть, с небольшой нашей помощью, мы с вами стараемся раздобыть все, что сможем, и только тогда… э-э… если нам самим не удастся ничего найти, ну, тогда в дело вступит Управление по борьбе с наркотиками. Они постараются сделать все, что в их силах, – разумеется, в рамках дружественного сотрудничества и под нашим контролем.

– И тогда уже охотничий сезон открыт для всех, – заключил Смайли. – Ну и ну! Господи, разве так можно осуществлять операцию!

Когда надо было кого-нибудь успокоить, мало кто мог сравниться с Мартелло.

– Джордж! Джордж, предположим, они припрут Ко к стенке. Предположим, они его арестуют, когда он в следующий раз захочет выехать из колонии. Если его посадят в Синг-Синг на десять или тридцать лет, мы же в любой момент при необходимости сможем найти его там. Почему ты решил, что все это так страшно?

«Это действительно страшно, черт побери», – подумал Гиллем. Но тут до него дошло – и при этой мысли он даже испытал злорадное торжество, – что сам Мартелло ничего не знает о братце Нельсоне и что свою главную карту Джордж так и не раскрыл!

Смайли все еще сидел, откинувшись в кресле. Лед в виски таял, холодные капли оседали на внешней стороне стакана. Какое-то время он смотрел на то, как они, словно слезы, скатываются на стол красного дерева.

– На какой срок мы можем рассчитывать? Пока никто не вмешается в наши дела? – спросил Смайли. – Сколько пройдет времени, прежде чем Управление по борьбе с наркотиками начнет заявлять о своих правах?

– Ну, Джордж, здесь нет никаких жестких сроков. Об этом речь совсем не идет! Можно говорить о каких-то ориентировочных цифрах, как сказал Сай.

– Скажем, может идти речь о трех месяцах?

– Это, пожалуй, многовато, немножко с перехватом.

– Значит, меньше, чем о трех месяцах?

– Я бы сказал, около трех месяцев, три – максимальный срок, от десяти до двенадцати недель – где-то в этом районе, Джордж. Это гибкие рамки. Мы же все друзья. Самое большее – три месяца, так бы я определил.

Смайли глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Еще вчера у них времени было столько, сколько они могли пожелать. Мартелло еще немного приоткрыл карты.

– Сол не обо всем поставлен в известность, Джордж, – сказал он, сознательно используя вместо собственного жаргон Цирка. – Э-э… многое для Сола – белые пятна. – Мартелло как бы отчасти признал свою вину. – Мы не раскрыли передним все наши карты. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду? – После паузы он добавил: – Солу доступна только часть информации – он не продвинулся дальше первого эшелона. Ни на дюйм дальше. В этом можешь быть уверен.

– Интересно, что именно ты называешь «первым эшелоном».

– Он знает, что Москва платит Ко. Знает, что он торгует опиумом. И больше ничего.

– А про девушку он знает?

– Нет, как раз о ней-то он и не знает, Джордж. Девушка, ведь она сопровождала Ко во время поездки в Бангкок. Помнишь, как Мэрфи зачитывал описание его пребывания в Бангкоке? Девушка была в номере гостиницы. Потом она отправилась с ним в Манилу. Я видел, что ты обо всем догадался. Я прочитал это по твоим глазам. Мэрфи специально выбросил часть донесения с девушкой. Только из-за Сола. – Смайли, казалось, немного начал оживать. – Все наши договоренности остаются в силе, Джордж, – великодушно заверил Мартелло. – Ничего не прибавляется, но ничего и не отнимается. Ты ловишь рыбу на крючок, вываживаешь ее, чтобы хорошенько заглотнула наживку, а мы помогаем тебе ее съесть. И если в какой-то момент понадобится наша помощь, нужно только поднять трубку зеленого аппарата и позвать нас. – Американец зашел так далеко, что, утешая, позволил себе положить руку на плечо Смайли, но, почувствовав, что жест ему неприятен, быстро ее убрал. – Однако, если вдруг случится так, что ты сам захочешь, чтобы мы взяли на себя основную тяжесть операции, – ну что ж, тогда мы просто поменяемся ролями и…

– И вы пожнете наши лавры и добьетесь того, что вас вдобавок вышвырнут из Колонии, – закончил за него фразу Смайли. – Я хотел бы, чтобы не оставалось недоговоренности в отношении еще одной вещи. Это должно быть зафиксировано в письменном виде. Необходимо, чтобы мы обменялись письмами на этот счет.

– Это твоя игра, и правила устанавливаешь ты, – с готовностью откликнулся Мартелло.

– Моя служба будет вываживать рыбу, – настойчиво, все тем же непререкаемым тоном повторил Смайли. – Мы же и вытащим рыбу на берег, если я правильно употребляю рыбацкие термины. Боюсь, я не очень в этом силен: я не рыболов.

– Вытащишь на берег, возьмешь сачком, бросишь на песок, разумеется.

– Готовность Мартелло соглашаться на все, чтобы любой ценой успокоить Смайли, по мнению подозрительного Гиллема, начала потихоньку иссякать.

– Я настаиваю на том, что это должна быть наша операция. Этот человек принадлежит нам. Я настаиваю на приоритете. Именно мы будет брать и держать его у себя, пока не сочтем возможным и разумным передать его вам.

– Нет проблем, Джордж, абсолютно никаких проблем. Вы берете его к себе на борт, он ваш. Как только вы решите, что хотите, чтобы мы вышли на сцену, даете знать. Все просто и понятно.

– Я пришлю завтра утром письменное подтверждение этой договоренности.

– Джордж, тебе совсем не обязательно беспокоиться. У нас много сотрудников. Мы пришлем кого-нибудь из них, чтобы забрать письмо.

– Я пришлю его вам, – повторил Смайли. Мартелло поднялся из-за стола.

– Джордж, мы только что обо всем договорились.

– Нет, договоренность была у нас раньше, – возразил Смайли, – но в Лэнгли ее нарушили.

На прощание они обменялись рукопожатием.

Этот момент в истории операции нельзя сравнить ни с одним другим – он уникален. В профессиональном жаргоне есть несколько выражений, которые можно использовать, чтобы охарактеризовать его.