3. УЗНИКИ

Ровные уверенные шаги Коссил раздались в коридоре. Высокая, тучная фигура жрицы заполнила дверной проем, уменьшилась, когда она склонилась на одно колено, снова выросла, когда она выпрямилась в полный рост.

— Повелительница!

— Что такое, Коссил?

— До этого дня мне было поручено заниматься делами, касающимися Безымянных. Пришло время, когда тебе самой нужно вникать в них и учиться вещам, которые ты еще не успела вспомнить в этой жизни.

Девочка сидела в это время в своей комнате без окон. Предполагалось, что предается размышлениям, но фактически она ничего не делала и почти ни о чем не думала. Потребовалось некоторое время, чтобы застывшее упрямо-высокомерное выражение ее лица изменилось. Но оно все-таки изменилось, хотя Арха и постаралась скрыть это.

— Лабиринт?

— Мы не пойдем пока в Лабиринт, но пересечь Подземелье-Под-Холмом нам придется.

В голосе Коссил чувствовался страх, хотя не исключено, что она притворялась, чтобы напугать Арху. Девочка не спеша встала и с кажущимся безразличием сказала:

— Ну что же, пойдем.

Сердце ее пело от радости и возбуждения, и, следуя за массивной фигурой Коссил, она думала:

— Наконец-то! Наконец-то я увижу свои владения!

Ей было пятнадцать лет. Прошло уже больше года с тех пор, как она вступила во взрослое сословие и стала одновременно Первой Жрицей Гробниц Атуана, высочайшей из Верховных Жриц всех Четырех Стран Каргада, жрицей, которой сам Божественный Король — не указ.

Все преклоняли теперь перед ней колени, даже Тар и Коссил, все разговаривали с ней с подчеркнутым уважением. Но ничего, ничего не изменилось. Как только завершилась церемония ее посвящения, одинаковые дни потекли как и раньше. Шерсть. которую надо прясть, холст, который надо ткать, зерно, которое нужно молоть, ритуалы… Девять Молитв должны быть произнесены, двери — освящены, танцы новолуния — исполнены перед Пустым Троном. Целый год прошел так же, как и год перед этим. Неужели все годы ее жизни пройдут так же?

Скука разрослась до таких размеров, что вызывала ужас — она буквально хватала Арху за горло. Недавно ей пришлось даже заговорить об этом — иначе она сошла бы с ума. Собеседником был Манан — гордость запрещала Архе изливать душу перед другими девочками, а осторожность предупреждала от разговоров со жрицами, но Манан был никто — старый верный осел, и не имело никакого значения, что она скажет ему. К удивлению Архи, у него нашлись ответы на его вопросы.

— Давным-давно, когда четыре страны еще не объединились в империю и нами стал править Божественный Король, на наших островах было множество царьков, принцев, вождей. Все они постоянно ссорились друг с другом, и вот настал день, когда все они собрались здесь, чтобы уладить разногласия. Да, они явились с нашего Атуана, с Карего-Ат и Антини и даже с далекого Гур-Ат-Гура, все вожди и принцы со своими слугами и армиями. Тогда ты вышла к Пустому Трону и передала им совет Безымянных Давно это было… Потом, через некоторое время, Святые Короли стали править Карего-Ат, затем Атуаном и вот уже четыре или пять поколений Божественные Короли правят всеми Четырьмя Странами и создали на них Империю. Будучи богом, Божественный Король может позволить себе не слишком часто советоваться с Безымянными.

Арха попробовала обдумать услышанное. Здесь, под никогда не меняющимися Монументами, понятие времени размывалось и теряло свой смысл.

Жизнь здесь почти не изменилась с начала мира. Арха не привыкла думать о каких-либо изменениях, особенно об изменениях обычаев и ритуалов.

— Могущество Божественного Короля не идет ни в какое сравнение с могуществом Тех, кому служу я, — сказала Арха, нахмурившись.

— Конечно, малышка, конечно… Но не подобает говорить такое ни богу, ни его жрице…

Заметив, как карий глаз евнуха подмигивает ей, Арха сразу вспомнила о Коссил, Верховной Жрице Божественного Короля, вселившей в нее ужас с первого дня пребывания в Месте и поняла, что именно он хотел сказать ей.

— Божественный Король и его подданные пренебрегают Гробницами, не почитают их, как должно! Никто не приходит сюда!

— Он посылает сюда узников для жертвоприношений. Этим он не пренебрегает, как и дарами для Безымянных.

— Тоже мне, дары! Его храм красят заново каждый год, на алтаре полно золота, в лампах горит розовое масло! А посмотри на Тронный Зал — крыша в дырах, купол в трещинах, везде мыши, совы… Но все равно он переживет и Короля и все его храмы, и всех королей, которые придут за ним. Он будет стоять, когда все остальное исчезнет! Это центр всего сущего!

— Это центр всего сущего!

— Есть в моем храме богатства, Тар рассказывала мне о них. Их хватит, чтобы заполнить десять королевских храмов. Золото и трофеи, преподнесенные сто, кто знает сколько поколений назад! Они лежат под землей, в погребах и подвалах. Мне их не показывают, все чего-то ждут. Но я знаю! Есть комнаты по Залом, под холмом, под всем Местом! Невообразимая путаница туннелей, Лабиринт. Это огромный черный город, полный золота, мечей погибших героев, старых корон, костей и тишины.

Арха говорила словно в трансе. На обвисшем лице внимавшего ей Манана, обычно печальном, никогда не выражалось еще столько печали.

— Ты властительница всего этого — тьмы и тишины…

— Да! Но мне ничего не показывают, только то, что наверху, за Троном. Мне не показали даже входы в подземелья, только бормочут про них что-то непонятное. Меня не пускают в собственные владения! Почему меня заставляют ждать?

— Ты еще слишком молода. И, может быть, они боятся, малышка, боятся. Всем остальным входить туда опасно. Нет такого смертного, кто не боялся бы Безымянных.

Арха промолчала, но глаза ее сверкнули; слова Манана показали ей окружающее в совершенно новом свете. Такими ужасными, спокойными, сильными казались Архе Тар и Коссил, что ей и в голову не приходило, будто они могут чего-то бояться. Но Манан был прав. Они были в ужасе от этих мест, от тех сил, частью которых была Арха, которым она принадлежала. Они боялись темноты, боялись быть съеденными в ней.

И вот теперь, когда Арха спустилась с Коссил по ступенькам Малого Дома и поднялась по ступенькам Тронного Зала, душа ее ликовала. Неважно, куда ее заведут, что ей покажут — она не испугается. Она узнает свой путь.

Шедшая немного позади нее Коссил заговорила:

— Одной из обязанностей моей госпожи, как она уже, несомненно, знает, является принесение в жертву узников, высокорожденных преступников, святотатством или изменой согрешивших против Лорда нашего, Божественного Короля.

— Или против Безымянных, — добавила Арха.

— Конечно. Но ребенку, хотя и съеденному, не подобает заниматься такими делами. Теперь моя госпожа выросла. В Зале Цепей сейчас как раз есть узники, присланные месяц назад милостью Лорда нашего Божественного Короля.

— Я ничего не знала про них. Почему?

— Древними обычаями и ритуалами Гробниц предписано, чтобы узников привозили ночью, тайком. По этому-то тайному пути мы и последуем, если пойдем по тропинке вдоль стены.

Арха свернула на указанную ей тропу. Камни, из которых была сложена стена, были огромны — наименьший из них мог легко перевесить человека. Хотя и неотесанные, они были тщательно совмещены и подогнаны друг к другу. В некоторых местах, правда, валуны лежали беспорядочными кучами. Только время могло произвести такие разрушения — столетия огненных пустынных дней и ледяных ночей, неуловимые глазом движения самой Земли.

— А на нее очень легко взобраться, — сказала Арха по дороге.

— У нас не хватит людей, чтобы перестроить ее!

— Но у нас достаточно людей, чтобы охранять ее!

— Только рабы. Им нельзя доверять.

— Можно, если их как следует запугать. Пусть наказание будет для них такое же, как и для человека, которому они позволят ступить на священную землю внутри стены.

— Что же это за наказание? — Коссил задала вопрос не для того, чтобы услышать ответ, который она сама подсказала Архе много лет назад.

— Отсечение головы перед Троном.

— Другими словами, Госпожа желает, чтобы вокруг стены была выставлена стража?

— Таково мое желание! — Арху переполняла злобная радость, и она с удовольствием сжала маленькие кулачки под широкими рукавами своего хитона. Ей прекрасно было известно, что Коссил не хотела выделять рабов, и так немногочисленных, для совершенно бесполезной работы — охраны стены. В самом деле: кому придет в голову нарушить священные границы? Никто не подойдет сюда и на милю — ни по ошибке, ни по умыслу. Но Коссил не могла спорить с Архой. Она могла только повиноваться.

— Здесь! — произнес холодный голос Верховной Жрицы.

Арха остановилась. Она часто проходила здесь раньше и знала Стену Гробниц также хорошо, как и остальные части Места — каждый камень, каждая растущая на ней травинка были ее добрыми знакомыми. Величественная стена возвышалась слева от нее на три человеческих роста; справа пролегла неглубокая каменистая долина, которая через несколько сот ярдов поднималась к подножиям холмов западной гряды. Арха осмотрелась и не увидела ничего, чего не замечала раньше.

— Здесь! Под красными камнями, госпожа…

В нескольких ярдах ниже по склону выход красноватой лавы образовал нечто вроде миниатюрного утеса на холме. Арха спустилась к нему и заметил, что камни отдаленно напоминают дверь, четырех футов высотой.

— Что нужно сделать? — Арха давно усвоила, что в святых местах не следует пытаться открывать дверь, если не знаешь, как это делается.

— Госпожа владеет всеми ключами к погруженным во тьму местам.

С ритуала совершеннолетия Арха носила на поясе железное кольцо, к которому были прицеплены маленький кинжал и тринадцать ключей.

— Вот этот, — указала Коссил на один из них, а потом на крошечное углубление в красноватом камне.

Ключ, длинный железный прут с двумя резными головками, легко вошел в скважину, и Арха, не прилагая почти никаких усилий, повернула его справа налево.

— А теперь?

— Вместе…

Арха и Коссил нажали на шершавую скалу слева от замочной скважины. Тяжело, но бесшумно и нигде не застревая, каменный блок пошел внутрь, пока перед женщинами не открылась узкая щель, явив за собой непроглядную тьму.

Арха нагнулась и вошла.

Коссил, женщине тучной и тепло одетой, пришлось с трудом протискиваться внутрь. Очутившись в подземелье, она тут же закрыла за собой дверь.

Абсолютная тьма. Ни малейшего проблеска света. Казалось, тьма имеет вес и давит, давит на открытые глаза.

Они согнулись почти вдвое, потому что высота прохода, в котором они стояли, не превышала четырех футов, и был он такой узкий, что, вытянув руки, Арха могла дотянуться одновременно до обоих стен.

Шепотом, как свойственно людям разговаривать в темноте, Арха спросила:

— Ты захватила свечу?

— Нет, — ответила стоящая за ее спиной Коссил. Она тоже говорила пониженным тоном, но в голосе ее чувствовался какой-то странный оттенок, словно он улыбалась. Сердце Архи сжалось, кровь забилась в висках, но она упрямо повторила про себя: «Это мои владения! Мне нечего бояться!»

Вслух она ничего не сказала и пошла вперед — другого пути не было. Туннель вел вниз, под холм. Коссил двинулась за ней, тяжело дыша и шелестя одеждами по каменному полу.

Коридор сразу же стал выше и шире — Арха выпрямилась и, разведя руки, не нащупала стен. В затхлом, сыром воздухе чувствовалось движение, указывавшее на то, что перед ними — большое открытое пространство. Арха осторожно сделала несколько шагов вперед, в полную темноту. Потревоженный камешек ударился о другой, и слабый этот звук пробудил тысячекратное эхо, тоже едва слышимое. Пещера должна быть невероятных размеров, но не пустая

— что-то в темноте, поверхность или предмет, разбило эхо на множество мельчайших частичек.

— Наверное, мы уже под Монументами, — прошептала девушка. Шепот ее убежал в черную пустоту и разделился на отдельные нити, которые тут же сплелись в тончайшую, прилипающую к ушам паутину.

— Да, это Подземелье-Под-Гробницами. Пойдем, я не могу оставаться здесь. Держись левой стороны и пропусти три коридора.

Коссил говорила свистящим шепотом, и эхо шипело ей в ответ. Да, ей и в самом деле было страшно, ей не хотелось задерживаться здесь, среди Безымянных, их могил во тьме. Это место было для нее чужим.

— Нужно прийти сюда с факелом, — сказала Арха, шагая вдоль стен пещеры, легко касаясь ее пальцами и удивляясь странным формам камня. На нем были впадины. Некоторые места были шершавы, как кружево, другие — гладки, как полированная медь. Безусловно, это работа резчиков… а может, и вся пещера — произведение древних мастеров?