И я не хочу его поворачивать. Не хочу, чтобы кто-то стал бессмертным, а я подох от старости на пол-пути к Земле.
      Единственное, что я могу и хочу сейчас сделать - это уподобиться Великому Вождю и заставить помучиться кого-нибудь из следующих поколений. Я выбрал вас - командоров, которые сядут в мое кресло после меня. Вы, проходимцы, этого заслуживаете, потому что надо быть отпетым подлецом, чтобы дослужиться до звания Командора - уж кто-кто, а я это хорошо знаю.
      Я хочу, чтобы вы испытали тот же ужас, ту же муку бессилия, какую сегодня испытал я, когда услышал новость с Земли."
      Удивляясь собственному внезапно прорезавшемуся красноречию, Хразавож машинально провел ладонью по шее, как бы проверяя, нет ли на ней ошейника с электродами. Ошейника не было.
      "А сейчас" - продолжил Хразавож - "я пойду и нажрусь изумрудовки. Нажрусь так, как нажирается у нас весь экипаж, от рядового до командора: от чувства собственного бессилия, от полной неспособности хоть что-то изменить в жизни, от того, что все мы - игрушки в руках Великого Вождя.
      А ты, Командор," - Хразавож указал пальцем на Озвецела, на командоров, которые сидели в этом кресле до Озвецела, и будут сидеть после него - "а ты Командор, сейчас положишь кристаллик обратно в шкатулку, закроешь ее на ключ и запрешь ее в сейфе. Для следующего Командора. Утешайся мыслью о том, что следующему будет также тяжело, как и тебе.
      Будьте вы все трижды прокляты.
      Прощайте!"
      Экран погас.
      Озвецел посидел еще немного в задумчивости, потом положил кристаллик в шкатулку, закрыл ее на ключ и запер в сейфе.
      "Все в порядке, сделать ничего нельзя, жизнь продолжается." сказал он сам себе. - "Ну-ка, что там у меня еще на сегодня."
      Еще была речь, посвященная столетию со дня старта Звездолета, которую надо было прочитать перед телекамерой. Он скользнул глазами по первой фразе текста ("Мы прошли большой путь за эти сто лет..."), откашлялся, открыл рот, и вдруг понял, что он не может произнести это.
      Он криво усмехнулся, вызвал секретаря, и сказал:
      "Говорят, у нас на складе валяется один такой ошейничек с электродами. От Хразавожа остался. Разыщите."
      ...Впоследствии следователю из СОМДЭ так и не удалось установить, что это было: случайная неполадка в микропроцессоре, пролежавшем без дела сорок лет, или же преднамеренное вредительство программистов, вводивших в него текст речи.
      Начало речи Озвецел произнес очень хорошо и четко, но когда он дошел до слов "единство помыслов всех членов нашего сплоченного экипажа нерушимо", ошейник Хразавожа вдруг заело на звуке "ш" в слове "нерушимо". Озвецел шипел "ш-ш-ш..." как резиновая надувная игрушка, из которой быстро выходит воздух. Когда весь воздух вышел, Озвецел попытался было вдохнуть, но это ему не удалось: проклятая машинка продолжала выдавать на электроды сигнал "выдох". Озвецел понял, что задыхается, и стал рвать на себе ошейник, немым, полным ужаса взглядом призывая к себе на помощь. Застежка не поддавалась.
      Когда, общими усилиями сбежавшихся, ошейник все-таки сняли, было уже поздно...
      В памяти экипажа Командор Озвецел навсегда остался "тем самым Командором, который, по слухам, умер от удушья, подавившись собственной ложью"...
      В должность вступил следующий Командор. Однажды, разбирая в сейфе старый хлам, он обнаружил шкатулку Хразавожа. Просмотрев записи, он посидел немного в задумчивости, потом положил кристаллик в шкатулку, закрыл ее на ключ и запер в сейфе...
      Э п и л о г .
      Еще 98 лет спустя "Звездолет-1" достиг наконец планеты Изумрудная, где был встречен бессмертными землянами.
      Звездолет землян стартовал на 70 лет позже "Звездолета-1", но прибыл на Изумрудную на 10 лет раньше, благодаря более совершенным двигателям.
      Бессмертные земляне даровали бессмертие тем членам экипажа "Звездолета-1", чей организм не был безвозвратно поврежден алкоголизмом. Правда, таких оказалось не так уж и много...
      К О Н Е Ц .
      Калининград (подмосковный),
      октябрь 1985 г.