Но время шло, советская атомная промышленность развивалась, и, в конце концов, наши ядерщики тоже научились делать относительно легкие бомбы. Каким-то образом об этом успехе наших ядерщиков, державшемся в страшном секрете, ухитрились прослышать молодые инженеры на королевской фирме, среди которых был и мой рассказчик. "Тогда мы пошли к Королеву" - рассказывает он - "и сказали ему: зачем продолжать работу над этой громадной ракетой, когда она все равно не понадобиться к тому моменту, когда мы ее закончим? Может лучше начать делать что-нибудь помельче?" Ответ Королева потряс молодых инженеров: "Не говорите об этом никому, не надо. На этой ракете мы запустим человека в космос".
      Так что когда Вам кто-нибудь скажет, что диаметр капсулы, в которой Гагарин отправился в космос, определялся размером первой советской атомной бомбы, это правда. Но это не вся правда, а такая полу-правда, которая хуже всякой лжи. На самом деле Королев использовал военных в своих интересах, а точнее - в интересах всего человечества!
      Убежденный последователь философии Циолковского, Королев использовал все доступные ему средства для того, чтобы побудить человечество к преодолению межпланетного барьера. Пользуясь первоначальным отрывом от американцев в грузоподъемности ракет, он запустил первый в мире искусственный спутник Земли, и первого человека в космос. Хрущев позволил ему это сделать, поскольку Королеву удалось убедить его в огромном пропагандистском эффекте подобных запусков. В каком-то смысле Королев оказался заложником своего успеха, поскольку Хрущев, увидев сколь огромен был во всем мире резонанс от этих пусков, стал требовать все больше и больше новых успехов в космосе. Америка, увидев какой огромный ущерб наносится ее престижу, предприняла ответные меры - началась так называемая "космическая гонка" (Space Race) между СССР и США, продолжавшаяся на протяжении всех 60-х годов двадцатого века. Бить рекорды в космосе становилось с каждым годом все труднее и труднее, поскольку уязвленные американцы в ответ начали строить все более мощные ракеты, специально предназначенные для космических полетов, быстро обогнав королевскую Р-7 по грузоподъемности. В конце концов американцы первыми высадили человека на Луну, и советскую программу создания специальной мощной ракеты Н-1 для экспедиции на Луну, запоздалую и плохо финансировавшуюся, пришлось прекратить. Американцы, увидев, что с ними никто больше не соревнуется, полеты на Луну вскоре прекратили.
      5.4.6.3. Влияние советского прорыва в космос на ход мировой истории
      Так чего же, в конечном счете, добился Королев, и добился ли он чего-нибудь вообще? Добился, и очень многого. Практичная Америка никогда не пошла бы в космос, если бы ее не "подстегнул" Советский Союз. Первоначальные вложения средств в создание космической техники столь велики, а срок ее создания столь длителен, что ни одна частная фирма сама по себе не могла позволить себе разработку ракеты, способной вынести полезный груз в космос. Это могли лишь очень крупные государства, такие как СССР и США, на некоммерческой основе. Но когда ракета уже разработана и отработана, становится возможна ее коммерческая эксплуатация. Уже сегодня на орбите вокруг Земли находятся сотни спутников связи, принадлежащих частным компаниям, приносящих прибыль их владельцам, и практическую пользу потребителям их услуг. Деятельность в космосе стала частью повседневной экономической деятельности землян - и в этом заслуга Королева. Необычные потребности космической техники подхлестнули развитие и совершенствование земных технологий - материаловедения, электроники, вычислительной техники, привели к созданию тысяч полезных изобретений, которые в противном случае никогда бы не были созданы, но сейчас широко используются в повседневной жизни, начиная от фильтров для воды и кончая персональными компьютерами - и в этом заслуга Королева. И, наконец, самое важное: начатая им космическая гонка привела к высадке первых людей на Луну. Конечно, жаль, что это были не мы, а американцы, жаль, что за этой первой высадкой не последовало полномасштабного освоения Луны, и сегодня мы лишь вспоминаем о тех героических и легендарных временах, когда люди были гигантами - не чета нынешним карликам - и могли летать на Луну. Но сам факт, что человек уже когда-то побывал на поверхности Луны, что это реально осуществимо, навеки останется в памяти человечества, сколько бы не прошло времени, сколь долго бы не тянулась ночь второго средневековья, и будет будоражить пытливые молодые умы, которые когда-нибудь попытаются повторить этот титанический подвиг - и пойти дальше, к настоящему освоению ресурсов космоса в интересах человечества. И в этом - тоже заслуга Королева. Его слова: "Дорога в космос открыта!" - не просто красивый лозунг. Это констатация факта.
      5.4.6.4. Зарождение советского технокосмизма - осознание советским народом своего места и роли в истории человечества.
      С точки зрения вопросов, которые рассматриваются в настоящей книге, очень важно отметить роль Королева не только как инженера и организатора производства, но и как идеолога и философа, создавшего философию, которую, за неимением лучшего термина можно было бы назвать "советский технокосмизм". Он взял материалистические стороны учения Циолковского, отбросив то, что оставалось в нем от идеализма "русского космизма", и соединил их с коммунистическими идеалами и традиционным советским преклонением перед техническим прогрессом. И, что было очень важно для дальнейшего развития космонавтики в СССР, эта философия оказалась воспринята властями. Отголоски газетных статей Королева, опубликованных под псевдонимом (он до конца своей жизни оставался "засекреченным ученым"), можно легко угадать, например, в официальном обращении ЦК КПСС и Советского правительства по поводу запуска первого человека в космос: "Это - беспримерная победа человека над силами природы, величайшее завоевание науки и техники, торжество человеческого разума... ...Победы в освоении космоса мы считаем не только достижением нашего народа, но и всего человечества. Мы с радостью ставим их на службу всем народам во имя прогресса, счастья и блага всех людей на Земле... Развитие науки и техники открывает безграничные возможности для овладения силами природы и использования их на благо человека...". (Источник: "Правда", Экстренный выпуск, 12 апреля 1961 года).
      Советская цивилизация начинала осознавать свою истинную роль и место во всемирной истории.
      Вскоре после этого, уже в брежневские времена, наука была объявлена во всех партийных документах производительной силой общества. Появилась надежда, что официальная идеология наконец признает и отразит истинную роль советских ученых и инженеров. Но к сожалению, брежневская эпоха стала эпохой, когда наряду с продолжавшимися позитивными тенденциями в развитии советского общества стали все отчетливее проявляться и те тенденции, которые впоследствии привели к кризису 1980-х годов. Положение о науке как производительной силе общества оказалось последним из прогрессивных сдвигов в официальной идеологии. Начиналась эпоха идеологического застоя.
      5.5. Эпоха "коллективного руководства" Брежнева - "контрконтр-контр-революция".
      5.5.1. Увядание коммунистической "религии" и попытка заменить ее национализмом
      "Коллективное руководство" Хрущова оказалось недостаточно коллективным с точки зрения многих партийных функционеров и осенью 1964 года он был смещен со своего поста группировкой, возглавлявшейся Брежневым. В каком-то смысле это было еще одно качание маятника истории в противоположную сторону - обратно к Сталинизму - но амплитуда колебаний этого маятника к этому моменту уже сильно затухла. Хотя к власти пришло новое поколение советских руководителей, политическое становление которых пришлось на сталинские времена, воспитанных в сталинском, националистическом духе, полного восстановления сталинизма они уже не хотели - они сами боялись террора и хотели спокойной жизни. Да это было уже и невозможно. Изменилась страна, изменился народ. Он стал гораздо образованней, и его уже нельзя было заставить поклоняться вождям. Культ личности Брежнева создать не удалось, несмотря на все старания придворных идеологов. В верхних эшелонах власти установилось действительно коллективное руководство, своего рода демократия для ограниченного круга лиц, представлявшая и учитывавшая все более различавшиеся интересы все более различных групп все более усложнявшегося советского общества.
      Структура всякого общества достигшего определенной степени достатка начинает усложняться и дифференцироваться, в нем все в большей степени начинает проявляться разделение труда и различие интересов. Эпоха Хрущова была эпохой довольно быстрого роста благосостояния советских людей, приведшего к быстрому возрастанию сложности советского общества. В силу этого эпоха Хрущова оказалась последней эпохой, когда советский народ представлял из себя более или менее идеологически однородную массу, имевшую одно общее устремление - "вперед к коммунизму!" - и более или менее сходное понимание того, как этот самый коммунизм должен выглядеть. В эпоху Брежнева началась идеологическая "атомизация" (раздробление) советского общества.
      Как и все контр-революции, Брежневская контрреволюция не отменила основных достижений Хрущевской революции, а лишь отбросила некоторые из ее эксцессов и закрепила ее основные позитивные результаты. В том числе и главный результат: ослабление влияния "коммунистической религии" на все стороны жизни общества. Иными словами, продолжалась секуляризация советского общества.
      Это не значит, что власть не предпринимала попыток повернуть этот процесс вспять. Предпринимала, и сажала отдельных вольнодумцев, и, время от времени, призывала к усилению идеологического воспитания, но без особого успеха - общество сильно изменилось. Снова запускать машину террора власти боялись, поскольку уже знали из горького опыта, что раньше или позже такая машина проглотит самих "запускальщиков". Террор не мог быть использован для того, чтобы предотвратить процесс усиления идеологической раздробленности. Но власти, воспитанные в эпоху сталинизма, идеологии подчеркивавшей особую важность "монолитного единства", боялись этой раздробленности. Они просто не понимали, что страна может быть сильна не только "монолитным единством", но и разнообразием индивидуальностей ее граждан. Воспитанные в духе идеологии, называвшейся коммунистической, но несшей в себе огромное количество идеологических пережитков русского средневекового "коллективисткого" православия, они были просто не готовы к возникновению общества идеологической свободы. Они не сумели осмыслить это новое разнообразие общества, творчески развить официальную идеологию, так чтобы принять это разнообразие и использовать его на благо советской страны, а не бороться с ним. Неспособность это сделать была тем более странна, если учесть, что учение марксизма всегда было проникнуто стремлением к свободному развитию личности. Такой идеологической беспомощности властей можно найти только одно объяснение: окончательно сформировавшаяся система "коллективного руководства" обеспечивала не только политическую стабильность, но имела и отрицательную сторону - застой и догматизм в идеологии. Если раньше в стране был по крайней мере один человек ("вождь"), который мог позволить себе эксперименты и инновации в области идеологии, то теперь такого человека не было вообще - в политбюро генсек был лишь первым среди равных, и ему, как и всем другим членам политбюро не хотелось быть обвиненным другими членами в "ревизии" марксизма и смещенным за это со своего высокого поста. (Хотя если бы ктонибудь когда-нибудь на такую "ревизию" решился, то на самом деле это была бы ревизия не марксизма вовсе, а "коммунистической религии", которую давно пора было ревизовать.)
      Вместо этого, правители, воспитанные во времена сталинизма и со страхом наблюдавшие упадок веры в "коммунистическую религию", пошли по очень опасному пути - стали разыгрывать карту русского национализма, благо прецедент имелся (националистическая политика Сталина во время войны). Они очевидно решили, что раз народ больше не верит в "коммунистическую религию", то национализм-то уж точно сработает, сработал же он во время войны! Но они не учли одного обстоятельства. Национализм действительно хорошо действует - на сознание средневекового "коллективного" человека с психологией муравья живущего в муравейнике. В сороковые годы такие люди в нашей стране еще составляли большинство, потому это тогда и сработало. Но к концу 60-х соотношение между "коллективистами" и "индивидуалистами" в стране было уже иным. Инспирировавшаяся властями националистическая пропаганда имела ограниченный успех, но при этом способствовала дальнейшему расколу советского общества - на тех кто ее принял и тех кто ее не принял, а также на русских националистов и националистов всех других национальностей Советского Союза, ведь национализм одной нации неизбежно порождает и питает национализм другой нации, противостоящей ей. Сталинская теория русского народа как старшего брата всем прочим народам больше не работала - за годы советской власти, уделявшей особое внимание промышленному и культурному развитию всех, даже самых отсталых республик, "младшие братья" выросли и больше не желали терпеть снисходительное отношение к себе со стороны "старшего".
      Именно в тогдашних попытках соединить коммунизм с национализмом лежат корни того нелепого и разрушительного для дела восстановления советской страны явления, как нынешние попытки отдельных компартий, образовавшихся после развала СССР, смешать в одно целое вещи несовместимые - коммунизм, учение сугубо интернациональное и атеистическое, с русским национализмом и православием. Такие попытки способны привлечь только самые отсталые и невежественные слои населения и отталкивают людей образованных и здравомыслящих, коих советская власть к счастью успела воспитать в огромных количествах. Так что, как это не покажется кому-то парадоксальным, больше всех вредят делу восстановлению единой советской страны те, кто больше всех об этом кричит, понимая под советской страной сталинисткий лагерь, а не ту новую свободную советскую страну, первые контуры которой постепенно начали проявляться тогда, в 1960-е годы.
      Контуры эти проявлялись не столько благодаря властям, сколько вопреки им. Не в силу "коммунистической религии", а в силу тех гуманистических марксистских идей, которые все же были в нее заложены. Идеи эти, посредством механизмов идеократии, заставляли властей, хоть порой неохотно, но действовать исходя из лозунга "Все во имя человека, все во благо человека!". Поэтому уровень жизни и образовательный уровень населения продолжали повышаться. Личности индивидуализировались, но официальная государственная идеология, продолжавшая восхвалять достоинства коллективизма, не знала, что делать с индивидуалистами и те чувствовали себя чужими в своей стране. Назревал идеологический кризис. Кризис этот был тем более опасен, что страна уже много десятилетий находилась в состоянии холодной войны с США. Противник в этой войне был готов использовать любую нашу слабость. И такая возможность ему представилась.
      5.5.2. Очень краткая история холодной войны
      5.5.2.1. Советская и американская цивилизации: сходство и различие.
      Историю советского народа нельзя рассматривать изолированно от истории американского народа. Причин здесь несколько. Во первых, эти два народа являются единственными народами нового типа (в противоположность "древним" народам). Под народами нового типа я понимаю народы, родившиеся в ходе промышленной революции (индустриализации) из представителей большого числа древних народов путем сознательного отречения от своей принадлежности к древним народам, и сознательного построения своей, принципиально новой цивилизации, имеющей мало общего с цивилизациями исходных древних народов.
      В развитии народов нового типа имеются общие закономерности (например, кризис национального самосознания, когда этому народу исполняется приблизительно 70-80 лет - для американского народа это гражданская война 1861 года, для советского - перестройка, причем вопрос, приведший к кризису в обоих случаях тот же самый: "оставлять рабство, или все же начать платить людям за их работу?").
      Во вторых, вся история СССР - это история "догоняния и перегоняния" Америки, причем началось это не во времена Хрущева еще Ленин говорил о том, что надо заимствовать у американских капиталистов все лучшее. В основе отношения советских людей к Америке всегда лежало восхищение ею, и даже в те времена, когда мы Америку ругали, за поношениями всегда проглядывала зависть к ней. Очень многое что мы делали, мы делали из стремления победить собственное чувство неполноценности по отношению к Америке. И когда советские люди, узнав о запуске Гагарина, высыпали на улицы и началось всенародное гуляние, последнее в истории СССР всенародное ликование не по приказу сверху, а от избытка чувств, помимо всех прочих причин для радости одной из главных была: "Мы обогнали Америку в космосе! Мы тоже можем! Мы можем говорить с ними на равных!" Это была радость от исцеления, пусть мимолетного, от чувства собственной неполноценности перед Америкой.
      В третьих, наиболее важные для окончательного формирования советского народа сорок послевоенных лет прошли под знаком холодной войны с США. На востоке есть хорошая поговорка: "когда два борца борются, они впитывают в себя пот друг друга". За эти сорок лет произошла совершенно потрясающая конвергенция этих двух систем. Причем не только Америка влияла на нас, но и мы влияли на Америку. О том, как наличие социалистического государства помогло повысить уровень жизни и социальную защищенность американских рабочих, я уже говорил. Впрочем, были примеры и дурного влияния например, методы работы ЦРУ довольно быстро стали походить на методы работы соответствующих советских органов, взращенных на послереволюционном беззаконии.
      Мы определяли себя через сравнение с Америкой, определяли советский образ жизни как альтернативу американскому образу жизни, противопоставляя нашу плановую экономику их рыночной, наш коллективизм их индивидуализму. Но и Америка определяла себя через сравнение с нами. Но при этом они противопоставляли совсем другие особенности двух обществ. В то время как мы сосредотачивали внимание на экономических различиях, для них эти различия были как бы второстепенными (что, наверное, не удивительно, поскольку Америка переняла у нас некоторые из элементов плановой экономики еще в 30-е годы, так что экономика не могла служить для них в качестве главного, определяющего различия.). Америка выработала свою формулировку своего главного отличия от Советского Союза далеко не сразу, и эволюция этой формулировки отражает эволюцию самого американского общества. В начале холодной войны, то есть конце 1940-х годов, до того, как начался период бурного экономического роста и процветания 50-х, Америка попыталась сформулировать свое основное отличие от советской страны в терминах религии. Именно тогда, во времена сенатора Мак-Карти, печально прославившегося "охотой на ведьм" (т.е. на тех, кто подозревался в симпатиях к коммунизму) Америка была определена как страна верующих, в противоположность "безбожным коммунистам". Именно тогда, в нарушение конституции, провозглашающей отделение государства от религии, на американском долларе появилась надпись "In God We Trust" ("Мы верим в бога").
      Здесь нужно отметить, что США вообще являются самой религиозной страной западного мира. В то время как в Западной Европе большинство населения давно уже атеисты (хотя многие из них ходят в церковь в силу чисто культурных традиций), большинство американцев воспринимают религию достаточно серьезно. Причина этого кроется в американской истории. Первоначально Америка заселялась прежде всего протестантами, бежавшими из Европы от преследований со стороны своих более консервативных сограждан со средневековым типом мышления. Американская революция произошла в конце 18-го века, в эпоху Просвещения, т.е. когда Реформация уже произошла, но промышленная революция и еще толком не началась. Т.е. американская нация родилась как нация аграрная, но уже не средневековая, а с протестантским религиозным сознанием, вполне готовым к последующей индустриализации страны. В Европе же многие религии, в особенности католическая, сохраняли средневековые пережитки, сдерживавшие промышленный прогресс, и потому атеизм как орудие прогресса оказался востребован в Европе в гораздо большей степени чем в Америке (хотя и в меньшей степени чем в России, где православная религия носила ярко выраженный средневековый характер, и где в силу этого пришлось создавать чисто атеистическое государство). На территории США средневековые религии практически отсутствовали (за исключением, может быть тех штатов, которые раньше были испанскими колониями, где успела поработать католическая инквизиция. Но такие штаты расположены на юго-западе страны, и в начальный период индустриализации они еще не входили в состав США). Так возникла эта историческая аномалия - Америка, страна технического прогресса не востребовала атеизм, поскольку господствовавшая в ней протестантская религия оказалась вполне адекватной задаче индустриализации страны. (К тому, что она перестает соответствовать потребностям общества в постиндустриальную эпоху и становится тормозом прогресса, мы еще вернемся). В силу этого многие простые американцы до сих пор пребывают в убеждении, что именно американская религиозность сделала Америку великой страной. Уникальную американскую ситуацию, когда религия не являлась существенным противником прогресса они проецируют на весь остальной мир. Многие из них были искренне убеждены, что способствуют прогрессу в России, борясь за восстановление в ней средневековой православной религии. Они искренне не понимали, что уничтожение атеизма в нашей стране означает уничтожение основ индустриального общества и прогресса.
      Вторая формулировка отличий американского общества от советского, уже не религиозная, а чисто светская, смогла появиться в Америке только после того, как она поднялась на новый уровень экономического развития (хотя религиозная формулировка продолжала действовать, и ею впоследствии воспользовался президент Рейган - но не будем забегать вперед). Пройдя период бурного экономического роста 50-х годов, Америка первой столкнулась с той же проблемой, с какой мы, отставая от Америки в экономической развитии, столкнулись лишь в 1970-х: повышение благосостояния населения приводит к его индивидуализации. Как я уже упоминал выше (См. раздел 5.5.1), наши идеологи не смогли приспособить коммунистическую идеологию к этим новым условиям. В Америке же начала 60-х, т.е. во времена когда феномен индивидуализации пока еще можно было трактовать как сугубо западное явление, президент Джон Кеннеди начал определять основное различие между Западом и Востоком в терминах разнообразия. Именно он первым сказал, что на Востоке все "ходят строем", а сила Запада в разнообразии индивидуальностей. Запад был провозглашен "свободным миром", в противоположность томящемуся в "коммунистическом рабстве" Востоку. И Запад действительно опережал Восток в области введения свобод, но лишь на столько, насколько это позволяло опережение в экономическом развитии.
      5.5.2.2 Преимущества двухполюсного мира. Как две системы дополняли друг друга.
      Но, разумеется, при всем глубоком сходстве этих двух культур, различия между ними не ограничивались одними лишь идеологическими лозунгами. Существовали объективные различия в экономике. Две различные экономические системы имели целый ряд противоположных особенностей, которые как бы дополняли друг друга. Например, капиталистическая система требовала практической отдачи от научных исследований и разработок не позднее чем через несколько лет после их начала - не один инвестор не будет ждать получения прибыли десятки лет. С другой стороны плановая экономика могла строить далеко идущие планы и вкладывать деньги в долгосрочные научные проекты. Правда, результаты таких удивительных проектов зачастую оставались невостребованными, поскольку основным недостатком существовавшей в СССР экономической системы было неумение внедрять инновации в массовое производство. Но тут вступали в дело преимущества капиталистической экономики и новое советское изобретение, попадавшее на Запад иногда весьма окольными путями (попросту говоря, посредством шпионажа) очень быстро внедрялось в производство и тиражировалось.
      Мир, состоявший не из одной экономической системы, а из двух разных был сложнее и разнообразнее, чем однополюсный мир, который сегодня пытаются выстроить победители в холодной войне. Помимо внутренней капиталистической конкуренции в нем существовал еще более высокий уровень конкуренции - конкуренция между двумя различными системами, значительно ускорявшая темпы научнотехнического прогресса во всем мире. Вынужденные соревноваться друг с другом, они заимствовали друг у друга все лучшее. К сожалению, это последнее замечание в большей степени относится к США, чем к СССР. Америка позаимствовала у нас поддержку долгосрочных научных проектов на государственном уровне, особое внимание к системе образования, методы экономического планирования и многое другое. А что позаимствовали мы? В последние годы жизни СССР - почти ничего. Все сковывала окостеневшая и догматизированная идеология. И нам сегодня остается утешаться лишь тем, что в мощи сегодняшней Америки есть и наш вклад. И не только в мощи - в ее гуманистических устремлениях, в ее стремлении обеспечить всеобщее равенство возможностей, всеобщий доступ к образованию для своих граждан тоже есть наш вклад.
      5.5.2.3 Причины холодной войны
      В задачи данной книги не входит детальное рассмотрение причин холодной войны, тем более что однозначного объяснения этого явления до сих не существует. Лежащее на поверхности традиционное объяснение - американские капиталисты боялись потерять свои капиталы в ходе мировой революции, раздуваемой из СССР - на самом деле мало что объясняет. Оно еще годится для объяснения раннего довоенного периода вражды между СССР и США, до того, как в начале 50-х Хрущев провозгласил мирное сосуществование государств с различным социальным строем. Действительно, в 30-е годы, годы Великой Депрессии, когда по Америке шла волна стачек и забастовок, американские капиталисты боялись, что их рабочие переймут "дурной пример" до такой степени, что в Американских школах даже было запрещено упоминать о существовании СССР, а на месте Советской Страны на американских глобусах и картах красовалось просто белое пятно (так же как в неизведанных тогда районах в центре Африки).
      Но после того, как Сталин фактически отказался от идеи мировой революции, распустив третий Интернационал и начав проводить националистическую, русскую имперскую политику, это объяснение не кажется очень правдоподобным. Кроме того, такое "объяснение" не позволяет понять, почему и сегодня, когда Советского Союза больше нет, Соединенные Штаты порой продолжаю вести себя в отношении России в духе холодной войны. Все это наводит на мысль, что "борьба с коммунизмом" была лишь предлогом холодной войны, а ее реальные причины скорее всего лежат в том страхе (в общем-то обоснованном), который США всегда испытывали перед дикой страной Россией, вооруженной атомной бомбой. Именно перед Россией, государством со средневековым образом мышления, а не перед СССР, т.е. государством основанным на гуманистических идеалах, близких к американским. Средневековая страна Россия всегда была жива внутри СССР, она как бы разъедала это современное гуманистическое государство изнутри. И в периоды, когда она выползала наружу, проявляясь, например, в политике имперских захватов, это всегда приводило к обострению холодной войны.
      С другой стороны, интенсивность холодной войны после распада СССР все же заметно спала, и это указывает на то, что у холодной войны существовала еще одна причина, на этот раз связанная уже не с Россией, а именно с СССР. То есть, причина идеологического порядка.
      Кому-то это может показаться парадоксальным, но причина эта состояла вовсе не в различиях между Советской и Американской гуманистическими идеологиями, а в их потрясающем сходстве. Обе эти идеологии происходили их общих гуманистических корней европейского Возрождения. Обе они противостояли средневековым идеологиям (например, исламскому фундаментализму, православию, идеологиям фашизма и ку-клукс-клана). И если вспомнить, насколько индустриальный мир отличается от мира средневековья, то идеологические споры о таких мелочах, как допустимы ли в гуманистическом обществе религия и частная собственность или нет, начинают напоминать споры между жителями Лилипутии и острова Блефуску о том, с какого конца следует разбивать за завтраком яйцо - с тупого или острого. (Разумеется, это "мелочи" только по сравнению с гигантским различием между средневековой и гуманистической цивилизациями)
      Обе цивилизации преследовали одинаковую мессианскую цель распространить свой вариант гуманистической цивилизации на весь мир. Они занимали одну и ту же "идеологическую нишу", боролись за одни и те же ресурсы, а именно, за умы людей всего остального мира. Обе стороны были убеждены в том, что обладают монополией на истину. Война между Лилипутией и Блефуску была неизбежна. И она разразилась.
      5.5.2.4 Способ ведения холодной войны.
      Холодная война была "холодной", поскольку вести "горячую" войну в условиях когда обе стороны обладают ядерным оружием, просто невозможно. Разносимые ветром радиоактивные осадки неизбежно унесли бы с собой в могилу победителя в атомной войне, только победитель мучался бы немного дольше и ужаснее, чем побежденный.
      Теперь представьте себе, что президент Соединенных Штатов назначил Вас директором ЦРУ, и поручил Вам разработать план борьбы с "империей зла" (как называл СССР президент Рейган). Итак, "горячая" война невозможна. Заброс диверсантов на территорию противника в больших количествах тоже невозможен - КГБ не дремлет! Остается одно - заставить противника уничтожать самого себя. Как показала история холодной войны, это не столь невозможная задача как кажется. Для начала следует определить возможных союзников в стане противника. Кто может быть недоволен советской властью в СССР? Люди, потерявшие высокое общественное положение и богатство в результате революции 1917 года? Но таких после второй мировой войны осталось внутри СССР очень мало большинство из них сотрудничало в войну с немцами, и таким образом они сами себя разоблачили.