Достаточно включить телевизор и в Ваш дом ворвется целая толпа президентов, королей, миллионеров, академиков, кинозвезд, архиепископов и чемпионов мира по поднятию тяжестей. Да мы бы были моментально раздавлены сознанием собственной ничтожности, если бы не наши иллюзии, эти мощные средства психологической защиты. Снимите "защитное поле" самообмана – и человек моментально сойдет с ума. Собственно говоря, сумасшествие – это "вторая линия обороны" психики: при самообмане человек отрицает лишь некоторую часть окружающей действительности, при сумасшествии – большую ее часть. Самообман – это частичное умопомешательство, предотвращающее помешательство полное. Все мы, смертные, немного сумасшедшие, и нашими навязчивыми идеями являются наши иллюзии.
      Вряд ли смертный может представить себе мировосприятие бессмертного. Бессмертному не нужны иллюзии, у него впереди целая вечность для того, чтобы добиться всего, чего он только не пожелает. Он знает, что в ходе вечного вращения колеса судьбы всякий раб в конце концов побывает на месте господина, а господин на месте раба. Сознание собственной ничтожности побуждает бессмертного к ее преодолению, а не к уходу в мир иллюзии. Смертному нужны иллюзии для того, чтобы смириться с тем, чего он не в силах изменить: с некрасивым телом, которое слепой случай дал ему при рождении; с тем, что он родился в историческую эпоху, которой не нужны его способности, в другие времена возможно выдвинувшие бы его в ранг гения; со всеми случайностями, которые уже нельзя изменить, потому что жизнь коротка и единственна.
      Бессмертие возмещает несправедливости судьбы бесконечной полнотой будущих возможностей. Бессмертный не связан роковым, непреодолимым образом со случайностями своей жизни, случайности для него преходящи, а потому он свободен от них. Ему не нужен самообман, чтобы смириться со случайностями, и потому он видит жизнь такой, какова она есть. Отбросив в сторону закопченые очки иллюзий, он видит истину во всем ее ослепительно жестоком блеске. Ему не страшен этот испепеляющий свет. Но я не хочу снимать защитных очков с вас, мои дорогие читатели: для нас истина подобна ядерному взрыву – смертный, взглянувший на нее незащищенными глазами мгновенно ослепнет. Я могу лишь предложить вам, не снимая очков, а наоборот, надев поверх них дополнительные светофильтры, подойти к истине поближе и получше рассмотреть ее. Под надеванием дополнительных светофильтров я подразумеваю сознательное принятие еще одной иллюзии: попытайтесь на какое-то время вообразить себя бессмертным и взгляните вокруг. Я не знаю, что именно увидите Вы – у каждого смертного свой, индивидуальный набор иллюзий-светофильтров перед глазами, и у разных людей эти светофильтры отсекают от света Истины различные части спектра. В этой книге я рассказал, что увидел через свои фильтры я, попытавшись взглянуть на мир глазами бессмертного.
      Я увидел, как смертные пытаются создать для себя иллюзорное благополучие в настоящем, подрывая корни будущего, как приносят они развитие техники в жертву этическим нормам, считая эти нормы вечными и неизменными, не понимая, что развитие техники позволило бы от этих норм освободиться; как погрязли они в мелочной экономии, находясь посреди несметных богатств Вселенной, и жалеют истратить копейку, для того, чтобы заработать рубль; как призывают они отказаться от покорения природы и становятся в позу ее защитников, не понимая насколько такая покровительственная поза смешна природе, способной уничтожить все человечество в мгновение ока посредством космической катастрофы весьма скромных масштабов. Одним словом, я увидел, как смертные пытаются похоронить технический прогресс, потому что жизнь их коротка, и на их долю выпадают лишь труды по взращиванию древа прогресса, плоды же его смогут вкусить лишь их потомки. Я понял, что человечество, состоящее из смертных, и дальше будет вести себя недальновидно, и потому гибель его неизбежна. Лишь общество бессмертных может быть бессмертно. Конечно, я понимаю, что не видел всей истины. Мои "фильтры" отсекли очень многие, возможно весьма существенные "части спектра". Но давайте смотреть вместе – то, что не увидел один, увидит другой. Однажды один ученый, занимающийся проблемой внеземных цивилизаций, сказал: "Наши исследования пока не помогли открыть внеземные цивилизации, но зато они открыли много нового и неожиданного в нашей цивилизации, потому что дали нам новую точку зрения на нас самих, возможность взглянуть на себя со стороны." Представление о бессмертных это тоже возможность взглянуть на нас, смертных, со стороны, заметить в нашей психологии, культуре, цивилизации то, что раньше было незаметным, казалось самоочевидным, хотя таковым не являлось.
      Представление о бессмертии – это инструмент для анализа нашей действительности, но этим его значение не исчерпывается. Мне не хотелось бы, чтобы у вас осталось впечатление, будто модульная система бессмертия – это всего лишь мысленный эксперимент или литературный прием. Я уверен, что если технический прогресс не остановится, то этот проект раньше или позже будет неизбежно осуществлен. Причин для такой уверенности много и я скажу от них, но сначала маленькая цитата из сочинения английского монаха Роджера Бэкона, жившего в XIII веке:
      "Могут быть созданы летательные инструменты, в которых человек, удобно сидя и размышляя о любом предмете, может летать по воздуху на искусственных крыльях на манер птиц."
      Повторяю, это было написано в XIII веке, когда сама идея полета человека считалась греховной, ибо бог назначил человеку ходить по земле, а не витать в облаках. Роджеру Бэкону удалось заглянуть на семь столетий вперед, и причина столь поразительной прозорливости проста: техника есть искусство превращения невозможного, но страстно желаемого, в возможное. Достаточно вспомнить бессчетные древние сказки о повозках без лошадей и волшебных зеркалах, позволяющих видеть за тридевять земель, чтобы понять,что вдохновляло изобретателей автомобиля и телевизора. Разумеется не все сразу, всему свое время, и некоторым желаниям приходится ждать тысячелетия, прежде чем для их осуществления накопится необходимая база из прошлых изобретений, научных знаний и промышленного потенциала. Но уж когда накопится, превращение желаемого в действительное становится неотвратимым. Бесконечный прогресс означает бесконечное накопление технологий, материальной базы и научных знаний, и потому любое желание раньше или позже будет осуществлено. Мечта о полете была одним из древнейших мечтаний человечества, и потому осуществление предсказаний Роджера Бэкона было ровно в такой же степени неизбежно, в какой степени неизбежен вечный технический прогресс. Идея греховности полета, в свое время игравшая важную роль, помогая людям отвлечься от мечты, до поры до времени неосуществимой, с появлением технической возможности полета была отброшена, и теперь даже папа римский не стесняется летать на самолете.
      В длинном списке затаенных человеческих желаний идеи бессмертия и вечной молодости всегда занимали первое место, но уровень технического развития до сих пор не позволял их осуществить, хотя попытки предпринимались неоднократно, в особенности алхимиками, для которых создание элексира молодости было одной из главных целей. Они пытались добиться того, что я называю "медицинским бессмертием", то есть бесконечного омоложения одного и того же организма лекарственным путем. При этом у них не было никаких достоверных теоретических представлений о механизме действия лекарств, и они вели свои поиски методом проб и ошибок. Эта авантюра была обречена на неудачу, и неудача эта на долгие века дискредитировала саму идею о бессмертии. Но сегодня время этой идеи наконец пришло.
      Модульная система бессмертия свободна от недостатков, неизбежно присущих "медицинскому бессмертию". Модульная система исходит из идеи древних индусов о переселении душ, но то, что было у них лишь религиозным мечтанием, принимаемым за действительность, становится в ней технической реальностью. Техника проводит очередную идею по извечному пути от невозможного но желаемого, к действительно существующему.
      Конечно, от неудач не застраховаться, однако все указывает на то, что на этот раз должно, обязательно должно получиться. Вместо блуждания наугад, проект работ по осуществлению модульного бессмертия предлагает четкую программу действий. Еще раз хочу подчеркнуть, что ни один шаг программы не предполагает использования пока что не известных нам законов природы. Бессмертие может быть осуществлено на основе уже имеющихся научных знаний. С другой стороны, это конечно не означает, что в случае открытия новых природных явлений, их нельзя будет использовать в проекте. Например, если удастся доказать существование телепатии и познать ее законы, то возможно, что технология биоинтерфейса, построенная на основе этого открытия, будет более простой и совершенной. Однако даже если выяснится, что телепатии не существует, биоинтерфейс все равно будет создан – на основе уже известных законов природы. То обстоятельство, что проект не зависит от такой случайной и непредсказуемой вещи как научное открытие, говорит о том, что время пришло.
      Самая фантастическая и самая желанная мечта человечества вот-вот начнет свое удивительное превращение в реальность. Кто не понимает этого, кто думает что это "всего лишь" научная фантастика, просто слеп. Он ослеплен неосознанной завистью к бессмертным. "Всего лишь" научной фантастики не бывает, есть лишь плохая фантастика, и истинная научная фантастика, то есть та, которая явно формулирует глубинные желания человечества, которая является связующим звеном между желанием и действительностью. Застойная, предбарьерная эпоха свела фантастику к некоей интеллектуальной игре, когда высосанным из пальца будущим символически зашифровывают настоящее. Отсюда и появилось представление о "всего лишь" фантастике, как о чем-то неспособном изменить нашу жизнь, обреченном быть лишь комментарием к ней. Между тем, истинная научная фантастика это не комментарий к нашей жизни, а средство ее преобразования, важнейшая часть Генератора Желаний. Она превращает загнанные в подсознание запретные желания в осознанную общественную потребность, а это есть первый шаг к созданию новой техники.
      Первопричиной всех по настоящему глубоких и прочных изменений в жизни людей всегда была новая техника. Социальные перевороты могут лишь ускорить или затормозить ее прогресс, но сами по себе они не способны преобразовать общество. Общество, вдребезги разбитое социальной революцией, очень скоро производит самосборку и возрождается под иным именем, с иными людьми, но с прежней структурой. Единственной силой, противостоящей этой тенденции является новая техника. Только она может предложить людям новые условия жизни, и только новые условия жизни могут подвести фундамент под изменения общественных отношений.
      Тысячелетиями сторонники социально-психологического решения проблем, все эти моралисты и философы, пытались изменить жизнь людей, вгоняя ее в прокрустово ложе некоего идеала – морального или социального. Они пытались создать какого-то "нового человека" – либо путем морального самоусовершенствования, либо путем переустройства общества, либо тем и другим вместе. Все эти проповедники всегда представляли себя радетелями за благо человечества, этакими гуманистами, но они никогда не были способны принять человека, всего человека, таким, каков он есть. Они пытались разъять человека на "хорошую" и "плохую" половины, абсолютизировали, возводили в идеал одни качества, и отрицали другие. Они пытались изменить человеческую природу, и потому их усилия были обречены на провал.
      Техника же всегда принимала человека целиком, таким каков он есть, и находила разумный компромисс между интересами общества и эгоизмом индивида. Соединяла несоединимое. Насыщала волков, оставляя целыми овец. Одним словом делала невозможное возможным. Среди движущих сил развития техники всегда были и лень, и зависть, и жадность и стремление к могуществу, так же как и любознательность, и сострадание ближнему. Сила техники в том, что она не отрицает человеческую природу, а опирается на нее. Только так – не отрицая человеческую природу, а признавая ее всю, можно внести по настоящему глубокие и прочные изменения в жизнь людей. Не надуманный идеал, а действительные наклонности людей – вот единственный реальный источник развития.
      Движение же к идеалу раньше или позже оборачивается обманом – ханжеством, лицемерием и стремлением выдать желаемое за достигнутое. И такой конец неизбежен, ибо желаемое нереально, а нереально оно потому, что противоречит природе человека. Вот почему на протяжении истории то здесь, то там на земном шаре вспыхивали новые идеалы, зажигали, вели за собой людей, но через несколько поколений тускнели, меркли и долго потом тлели, поддерживаемые бюрократическим аппаратом, рожденным в ранние годы идеала для его охраны и поддержания. (т.е. в те годы, когда идеал, казалось бы, меньше всего нуждался в охране).
      Тысячелетиями учения и философские системы рождались и умирали, а техника неумолимо продолжала развиваться. Предбарьерные эпохи замедляли ее развитие, но она преодолевала барьеры. В основном это происходило благодаря влиянию противников, находившихся по другую сторону барьера. Но нынешняя предбарьерная эпоха – особая. По другую сторону барьера находится Космос, которого нам еще только предстоит превратить в достойного противника. Единственной силой, которая еще может заставить нас взять этот барьер, оказывается такая эфемерная вещь, как мечта, страстное желание невозможного. Но к несчастью, сегодня эта сильнейшая пружина человеческой души разъедена ржавчиной "сознательности" и "реализма".
      И вот здесь я возвращаюсь к тому, с чего начал эту книгу. Место нашего поколения в истории. Мы росли с Великой Мечтой о мире, в котором труд не будет больше делать из человека машину, и он, трудившийся не разгибаясь, наконец разогнется и посмотрит вокруг, и увидит богатый чудесами, неисчерпаемо многоцветный мир, и все ошеломляющее многообразие этого мира будет принадлежать ему; с Мечтой о мире, в котором нет больше ни болезней, ни старости, ни смерти; с мечтой о мире, в котором человек, глядя на звездное небо, не будет больше чувствовать себя ничтожным муравьем, ползающим по комку грязи, затерянному в бездне Космоса, и называемому планетой Земля, а станет чувствовать себя хозяином всего этого – всех этих планет, звезд, галактик, всей этой бескрайней Вселенной. Эта Мечта была достаточно безумна для того, чтобы стоило попытаться ее осуществить.
      Сегодня я смотрю на своих сверстников и вижу как гибнет десант, высаженный двадцать первым веком в век двадцатый, как теряется вера в Великую Безумную Мечту. Может быть это произошло потому, что нас забросили слишком далеко в этот несовершенный XX век, и тот, кто должен был бы стать капитаном звездолета, сегодня сидит в какой-нибудь конторе и перебирает ненужные бумажки, а тот, кому было предначертано потрясти мир великим открытием, каждый день вытачивает на станке одну и ту же деталь.
      Я написал эту книгу, потому что хочу, чтобы они поняли: верить в Великую Безумную Мечту – не такое уж бессмысленное занятие, как может показаться на первый взгляд. Наша вера неизбежно проявится в наших поступках. Поступки эти могут быть незначительными, но в условиях неустойчивости любая мелочь может перевесить чашу весов в пользу того или иного из двух возможных будущих. Говорят, в Америке одна сеть кабельного телевидения собирается отправить на Марс марсоход, оборудованный телекамерами, чтобы вести прямую трансляцию марсианских пейзажей. Иными словами, телезрители своей абонентной платой будут оплачивать фундаментальные космические исследования. Насколько мне известно, это первый случай самоокупаемости фундаментальных исследований. Но чтобы из исключения это превратилось в правило, чтобы наука принадлежала народу точно также, как ему принадлежит искусство, т,е. чтобы народ точно так же финансировал науку, как он финансирует искусство, покупая билеты в кино, театр или на выставку, необходимо, чтобы люди прониклись Великой Безумной Мечтой. Точно также, как Джоконда – это всего лишь портрет какой-то женщины для человека, который ничего не слышал ни о Леонардо, ни о эпохе Возрождения, ее истории и ее идеалах, марсианский пейзаж – это всего лишь груда камней для человека не понимающего того, что такое Космос, символом чего он является. Точно так же, как от человека, не знающего истории, скрыто духовное содержание искусства, так и человеку, потерявшему Великую Безумную Мечту, недоступно духовное содержание науки и техники. Ибо ни один символ не может быть понят вне контекста. Культурно-исторического контекста – в случае искусства; контекста нашей мечты о будущем – в случае науки и техники. Для того, чтобы научно-технический прогресс не остановился навеки перед межпланетным барьером, необходимо чтобы освоение космоса превратилось в такое же выражение вовне внутреннего мира человека, как скажем, написание картины или исполнение музыкального произведения. Но, повторяю, это подразумевает публику, готовую купить "билет на освоение космоса" так же, как она покупает билет на концерт или на художественную выставку. Публику не потерявшую Мечту. Не в том ли состоит историческое предназначение нашего поколения, чтобы сохранить Мечту, очистить ее от ржавчины "сознательности" и "реализма", и передать ее грядущим поколениям во всем ее сиянии, освещающем путь техническому прогрессу?
      Потерять Мечту значит потерять Будущее. Я написал книгу о Будущем для того, чтобы показать что именно мы потеряем, если не осознаем возможностей Будущего. Потеряем именно мы, а не только наши потомки, потому что мы тоже бессмертны.
      Да, да, как это не парадоксально звучит, но самая первая технология биоинтерфейса была создана по крайней мере 40 тысяч лет назад, а то, что предлагается в этой книге – всего лишь более совершенные технологии биоинтерфейса, но отнюдь не самые первые. Исторически первой технологией обмена информацией между двумя разными мозгами была устная речь.
      Технология эта ужасающе несовершенна. Пропускная способность этого канала информации по крайней мере в миллиард раз меньше пропускной способности биоинтерфейса между двумя мозговыми модулями. Кроме того, этот канал передачи подвергает информацию жутким искажениям: например, когда передающий мозг сообщает, что он видел предмет красного цвета, в принимающем мозгу может возникнуть образ любого оттенка – от алого до малинового, ну а уж когда доходит дело до абстрактных понятий, они порой искажаются до своей прямой противоположности.
      На протяжении своей истории эта технология подвергалась дополнениям и усовершенствованиям: чтобы лучше передать от одного человека к другому информацию о форме и цвете были изобретены рисунок и живопись, а для передачи информации об эмоциях была изобретена музыка.
      При всем несовершенстве этих технологий, при мизерной пропускной способности и жутких искажениях, они, как это ни странно, все-таки работают!
      Благодаря рассказам (устным или записанным в книгах) в каждом из нас живут чувства и мысли людей всех эпох. Нам кажется, что мы были "там" и "тогда". И в какой-то мере это так, ведь в результате воспитания, то есть передачи информации от прошлых поколений, наше сознание состоит из фрагментов сознаний людей, живших задолго до нас. Они как бы продолжают свою жизнь, воспользовавшись нашими мозгами как мозговыми модулями, переписав из себя в нас какую-то часть информации.
      Точно так же в будущем будем жить и мы. Строго говоря, мы не смертные, мы частично бессмертные, хотя, конечно, люди будущего, построив модульную систему, станут гораздо бессмертнее нас.

* * *

      Цивилизация планеты Земля стоит на распутье. В какую сторону она повернет? Вернется ли когда-нибудь наш десант в то Будущее, из которого он был заброшен? Или же оно навсегда останется нереализованной возможностью? Это зависит не только от нас. Но и от нас тоже. Поэтому я желаю всем нам
      УСПЕШНОГО ВОЗВРАЩЕНИЯ !
 
      Калининград (подмосковный)
      1986 – 1988 гг.