Как вам должно быть известно, вся информация, получаемая нашими органами чувств, передается в мозг по нервным волокнам в закодированном виде – в виде коротких импульсов электрического напряжения (порядка 1/16 вольта). Мы можем ввести в нервное волокно электрод и записать эти импульсы на магнитофон (это возможно сделать потому, что импульсы следуют не так уж часто не более трехсот раз в секунду – 300 герц, в то время как магнитофоны способны записывать гораздо большие частоты).
      Предположим, мы ввели электрод в нерв, идущий от находящегося в носу рецептора (воспринимающего органа) запаха к головному мозгу, и дали понюхать испытуемому какие-нибудь цветы, скажем сирень, и записали возникшие при этом импульсы. Потом мы дали ему понюхать что-нибудь неприятное, тухлые яйца, к примеру. На этот раз возникла другая последовательность нервных импульсов, соответствующая уже не запаху сирени, а запаху тухлых яиц. '
      А теперь проветрим комнату, чтобы никакого запаха не осталось и подадим с магнитофона на электрод запись нервных импульсов, соответствующих запаху сирени. Напряжение на электроде возбудит в нервном волокне в точности такую же последовательность импульсов, какая шла в нем в тот момент, когда испытуемый на самом деле нюхал сирень. В мозг придет та же последовательность импульсов, и хотя в действительности источника запаха уже не будет, испытуемый снова почувствует запах сирени.
      Теперь вы сами можете догадаться, что произойдет, если подать на электрод последовательность импульсов, кодирующую запах тухлых яиц...
      Вот в чем принцип работы ароматрона – прибора для записи и воспроизведения запахов. Правда, я намеренно кое-что упростил, чтобы подчеркнуть принципиальную сторону дела. Например, от носа к мозгу идет далеко не одно нервное волокно, и чтобы точно воспроизвести какой-нибудь запах, необходимо записать последовательности импульсов одновременно во многих волокнах. Но техническая задача записи информации, одновременно идущей по довольно большому числу каналов, сегодня вполне разрешима. Главная трудность состоит здесь во вживлении электродов – вряд ли кто согласится, чтобы над ним проделали такую операцию. Необходимо иное техническое решение, иная технология. Да и сама операция требует ювелирной, микроскопической точности и слишком сложна для современной микрохирургии (диаметр отдельного нервного волокна – порядка 1/100 – 1/1000 мм).
      Впрочем, технология микрохирургии еще только начинает развиваться, и вполне можно себе представить, что когда-нибудь, в не очень далеком будущем, будут созданы роботы-"хирурги" микроскопических размеров. Такие микророботы могут быть впрыснуты внутрь оперируемого через иглу обыкновенного медицинского шприца. Их действиями будет дистанционно управлять компьютер, наделенный искусственным интеллектом. Они найдут необходимые нервные волокна и вживят в них тончайшие, невидимые невооруженным глазом провода, и затем протянут сплетенный из них тончайший кабель, с виду напоминающий волос, куда-нибудь на поверхность кожи, где его можно будет подключать к записывающему устройству.
      Конечно, при создании микророботов инженеры столкнутся с серьезными техническими трудностями. Например, наиболее мелкие детали будут самопроизвольно двигаться из-за теплового движения молекул (подобно тому, как дергаются в жидкости броуновские частицы). Сейчас пока рано обсуждать каким будет конкретное решение конкретных технических проблем. (Возможно, микророботы будут изготавливаться при очень низких температурах, когда тепловое движение молекул ослаблено, и будут впрыскиваться в замороженном виде. Работать они смогут пока не нагреются и придут в негодность. В таком случае это будут роботы одноразового пользования, и понадобится наладить очень широкое их производство, чтобы эта техника стала доступной всем.) Кроме того, возникнут трудности с обнаружением нужных нервных волокон, с дистанционным управлением, и еще много-много других трудностей. Но при наличии находчивости и желания их преодолеть, все они преодолимы, хотя на это могут уйти десятилетия труда целой армии инженеров.
      Для нас сейчас важно лишь то обстоятельство, что сопряжение нервного волокна с внешним устройством (или, используя модный "компьютерный" жаргон, интерфейс) принципиально осуществимо и не требует использования каких-либо неизвестных нам законов природы. Нужны только изобретательность и мощная материальнотехническая база.
      И все-таки очень многие люди не захотят, чтобы в них вживляли провода, пусть даже очень тонкие и незаметные. (Хотя что в этом такого страшного: в золотом зубе больше металла, чем в сотне кабелей для биологического интерфейса.) Но биоинтерфейс можно осуществить и при помощи других технологий, вообще не использующих неорганических веществ. Представьте себе, что мы впрыснули вместо микроробота бактерию. Разумеется не простую бактерию, а такую, над которой изрядно потрудились специалисты в области генной инженерии и молекулярной биологии. Она отыскивает нужное нервное волокно, закрепляется на нем и начинает делиться. У нее появляется очень длинный отросток из клеток подобных тем, из которых состоит глазной хрусталик – то есть очень прозрачных клеток. Этот отросток растет и наконец выходит на поверхность кожи. Итак, у нас есть волокно-световод для оптической связи. Клетка, закрепившаяся на нерве, обладает способностью превращать электрические импульсы в импульсы света, подобного тому свету, которым светят светлячки. К концу световода, выходящему на поверхность, мы прикладываем датчик, который воспринимает эти световые импульсы и снова преобразует их в импульсы электрические (сделать это тоже очень просто, ведь, например, клетки в сетчатке вашего глаза только и делают, что преобразуют свет в электрические сигналы). Не следует думать, что световод сильно обезобразит вашу внешность, даже если он выходит на поверхность прямо на лице. Это – маленькая точка на коже, заметная лишь в лупу, а свет, передаваемый по световоду, столь слаб, что его вряд ли заметишь даже в темноте.
      Световод обладает огромным преимуществом перед кабелем его пропускная способность чрезвычайно велика. По одному световоду можно передать информацию со всех нервных волокон идущих от носа к мозгу – достаточно лишь заставить клетки, закрепившиеся на разных волокнах, излучать сигналы различных цветов и вывести эти сигналы в один световод. На приемном конце разноцветные сигналы можно будет легко разделить. (Как станет ясно из дальнейшего, пропускная способность световода настолько велика, что по одному световоду можно передать ВСЮ информацию, идущую к мозгу ото ВСЕХ органов чувств. Но не будем забегать вперед.)
      Может показаться, что технология биоинтерфейса, основанная на генной инженерии гораздо сложнее основанной на микророботах. Не знаю, не знаю... насколько мне известно, над микророботами пока еще никто и нигде не работает, в то время как работы над созданием биологических электронно-оптических элементов уже ведутся во всем мире. Эти элементы предполагается использовать в саморазмножающихся вычислительных машинах будущих поколений.
      Я не знаю какая именно конкретная технология ляжет в основу биологического интерфейса. Главное, что в принципе он осуществим. Поэтому далее я буду говорить о технологии биологического интерфейса, не уточняя конкретно, что это за технология – микророботы, биологические электронно-оптические элементы, или вообще нечто такое, что нам даже трудно сегодня представить.
      Итак, какие же непосредственные выгоды, не связанные с конечной целью нашей программы, дает осуществление биоинтерфейса?
      Сначала – это создание ароматрона. От органа обоняния к мозгу идет сравнительно мало нервных волокон, гораздо меньше чем от уха или глаза, поэтому начинать отрабатывать технологию биоинтерфейса целесообразнее именно с него. Тем более, что у нас имеются совершенные машины для записи и воспроизведения звука и изображения, но совершенно нет устройств для записи и воспроизведения запахов. Я думаю, что применение ароматрона не ограничится созданием "запахового" сопровождения кино– и телепередач. Ароматрон породит совершенно новый вид искусства ароматическую музыку. Если сегодня, для того чтобы создать новый запах, парфюмеру нужны годы упорного труда, то с появлением ароматрона создать новый, не существующий в природе запах – пара пустяков: дайте своему персональному компьютеру задание составить такую-то и такую-то последовательность импульсов, и через секунду Вы уже сможете понюхать что у Вас получилось. Разумеется, нет гарантии, что результат понравится, но подобно музыканту, работающему на синтезаторе и подбирающему необходимое звучание, ароматический композитор будет подбирать запахи, необходимые для его композиции. Затем он соединит их в нужной последовательности – ароматрон позволяет менять запахи сколь угодно часто. (Это невозможно делать с естественными запахами, вызываемыми пахучими веществами: молекулы вещества остаются в воздухе, и необходимо долго проветривать помещение, чтобы сменить один естественный запах другим.)
      И вот партитура ароматической "симфонии" (или может быть правильнее сказать "синароматии"?) готова, и последовательность импульсов для каждого нервного волокна записана на магнитную ленту. Приобретя кассету с новейшими записями, Вы приходите домой и ставите ее на магнитофон. Это почти что обыкновенный магнитофон с незначительными изменениями. На выходе у него вместо динамика маломощный лазер, испускающий свет промодулированный в соответствии с записью. От лазера тянется тонкое стеклянное волокно-световод. Другой конец световода Вы закрепляете у себя на коже напротив выхода биоинтерфейса, включаете воспроизведение и... попадаете в другой мир! Мир запахов гораздо глубже и теснее связан с нашими эмоциями, чем мир звуков, и тот факт, что на сегодня уже давно существует музыка звуков, но еще нет музыки запахов, объясняется лишь тем, что звуки гораздо проще воспроизвести. Современные синтезаторы звука и стереосистемы отделены от первобытного барабана всей историей развития техники, современные же духи от древних благовоний принципиально не отличаются. Если и можно с чем-то сравнить первое впечатление от ароматической музыки, то только с впечатлением дикаря, всю жизнь слушавшего свой там-там, которому дали послушать современную музыку через мощную стереосистему. Когда публика "распробует" ароматрон, на него возникнет спрос не меньший, чем сегодня на звуковоспроизводящую аппаратуру. Этот огромный потенциальный рынок станет источником финансирования дальнейших работ по совершенствованию технологии биоинтерфейса .
      Следующим шагом будет дать слух глухим. Вы наверное уже обратили внимание на то, что в восприятии искусственных запахов орган обоняния не участвует, участвуют только нервные волокна, идущие от него к мозгу – у Вас может быть заложен нос, но это нисколько не помешает Вам наслаждаться ароматической музыкой. Точно также, люди с поврежденным органом слуха смогут осуществить биоинтерфейс обоих нервных волокон, идущих от уха к мозгу, с соответствующими нервными волокнами, идущими от уха человека с нормальным слухом. То есть они смогут подключиться к чужому здоровому уху.
      Но откуда у здоровых, хорошо слышащих людей биоинтерфейс с ухом? Ну с носом понятно, для ароматрона, а с ухом зачем? А затем, что технология биоинтерфейса позволяет осуществить несравненно более высококачественное звуковоспроизведение, чем любая Hi-Fi система, даже с цифровой записью звука, поскольку обходится без динамиков, и вообще без акустической связи между аппаратурой и слушателем, неизбежно искажающей звучание.
      И наконец, в один прекрасный день технология биоинтерфейса достигнет такого совершенства, что сможет решить грандиозную по сложности задачу: дать зрение слепым. Это фантастически сложная задача, потому что от глаза к мозгу идет около миллиона нервных волокон. Если принять, что для записи или передачи информации, идущей по одному нервному волокну нужна полоса частот 300 Гц, то для передачи всей информации, идущей от глаза к мозгу нужна полоса частот 500 Гц х 1 000 000 = 500 Мгц – почти сто телевизионных каналов! Но передача такого объема информации вполне доступна даже современным световодам, а в ближайшей перспективе их пропускная способность увеличится во много раз. Итак, для передачи всей информации от одного глаза нужна полоса частот 500 Мгц, информации от обоих глаз 2 х 500 = 1 000 Мгц, т.е. 1 Ггц. Если принять, что от зрения мы получаем не меньше (а возможно и больше) информации, чем от всех остальных органов чувств вместе взятых, то получается, что для передачи всей информации поступающей в мозг нужна полоса частот порядка 2 ггц. Конечно, эти подсчеты – лишь очень грубая оценка, но порядок величины должен быть именно такой. А это значит, что абсолютно все ощущения одного человека можно передать по тоненькой стеклянной ниточке световода. Передать куда? И кому? Ответ на этот вопрос заключается во втором подготовительном этапе программы.
       ВТОРОЙ ЭТАП: СОЗДАНИЕ БИМАРИОНОВ.
      Читатель, который хоть немного знаком с физиологией зрения, наверно уже заметил, что задача "дать зрение слепым" имеет одно принципиальное отличие от задачи "дать слух глухим". Дело в том, что если мы просто снимем сигналы с глаза зрячего и подадим их на глазной нерв слепого, он почувствует свет, но вряд ли увидит изображение. В отличие от уха, которое воспринимает звук пассивно, глаз является активным органом: наш взгляд постоянно "скользит" по рассматриваемому предмету. Подобно радиолокатору, он как бы "сканирует" пространство, и по результатам этого сканирования в мозгу создается целостная картинка. Но в отличие от локатора, вращающегося с постоянной скоростью, скорость и направление движения взгляда почти непредсказуемы. Они зависят от того, что глаз увидел в предыдущий момент, а также от всего предшествовавшего опыта зрителя. Мозг отдает приказания глазным мышцам на основании информации, получаемой от глаза – глаза поворачиваются, и мозг получает от них новую порцию информации. Между глазом и мозгом идет постоянная "беседа", и подать на глазной нерв слепого сигналы с глаза зрячего означает предоставить в его распоряжение реплики только одного из "собеседников". Это все равно что слушать человека, разговаривающего с кем-то другим по телефону: кое-что может быть и понятно, но далеко не все и не всегда. В отличие от уха, с глазом нужна двухсторонняя связь. Если у нас уже имеется хорошо отработанная технология биоинтерфейса, то технических трудностей это не представляет: мы устанавливаем связь между нервными волокнами идущими из мозга слепого к его глазным мышцам с аналогичными волокнами "мозг – глазные мышцы" в голове зрячего. Но чтобы слепой мог управлять движениями глаз зрячего, зрячий должен отказаться от управления собственными глазами, а значит перестать видеть. Вот в чем разница между исцелением глухих и слепых: два мозга могут одновременно слушать одним и тем же ухом, но два мозга не могут одновременно управлять одним и тем же глазом.
      Техническое решение этой проблемы состоит в создании биологических марионеток, или, сокращенно, бимарионов.
      Итак, что же такое бимарионы? Представьте себе, что произошел некий несчастный случай, в результате которого мозг человека погиб, но тело, и в частности глаза не повреждены. Фактически этот человек умер, потому что с мозгом погибло его сознание. Однако тело его живо, и с точки зрения хирурга, занимающегося пересадкой органов, погибший является идеальным донором – из него в любой удобный момент можно вырезать свежее сердце или почку для пересадки. Но этому телу можно найти и другое применение, вместо того, чтобы пустить его "на запчасти". Сохраним его целым и живым. Используя технологию биоинтерфейса, мы подключаемся к глазному нерву тела с погибшим мозгом, а также к нервам, управляющим его глазными мышцами. По световоду установим двухстороннюю связь с мозгом слепого: в мозг будут идти сигналы с сетчатки глаза, из мозга – команды глазным мышцам. Слепой, в буквальном смысле слова, увидит мир глазами другого человека. Точнее не человека, а бимариона.
      Бимарион – это живое тело без собственного мозга. Область возможных применений бимарионов чрезвычайно широка: можно, например, дать безногим инвалидам возможность потанцевать. Для этого, помимо интерфейса с глазами, нужно осуществить интерфейс с мышцами всего тела, с рецепторами в мышцах, которые регистрируют степень их напряженности, с вестибулярным аппаратом, с кожными рецепторами и т.д.. Короче говоря, нужно всю информацию, которая идет от воспринимающих органов бимариона, подать на мозг инвалида, а все команды, исходящие из мозга последнего, подать на "исполнительные органы" бимариона. При этом инвалид и бимарион могут находиться в разных населенных пунктах, отстоящих друг от друга на сотни километров, лишь бы эти пункты были соединены между собой световодами. Эффект присутствия будет абсолютным и полным.
      Правда, поначалу, инвалиду будет несколько странно видеть в зеркале вместо себя кого-то другого. Да еще световод будет мешать танцевать – но это уже техническая проблема: можно подключить световод не непосредственно к бимариону, а к инфракрасному приемопередатчику, находящемуся в танцзале, и такой же приемопередатчик закрепить на бимарионе, дав ему таким образом полную свободу перемещения, по крайней мере в пределах одной комнаты.
      Легко видеть, что бимарионы заинтересуют не только инвалидов – открывается возможность мгновенного перемещения из одной страны в другую путем простого подключения к бимарионам,находящимся в отдаленных районах земного шара (если, конечно, в эти районы подведен кабель с соответствующей пропускной способностью).
      Вы сможете, например, подключиться к бимариону, находящемуся в какой-нибудь экзотической стране, осмотреть ее достопримечательности, вдохнуть воздух, напоенный ароматом местных экзотических растений, и даже отведать местной экзотической кухни – – если обеспечить полную передачу всей входящей и исходящей из мозга информации, у Вас будет совершенно полное ощущение, что все это происходит именно с Вами, а не с каким-то там бимарионом, тело которого Вы временно наняли при посредничестве агентства мгновенных путешествий (когда-нибудь, я надеюсь, будет и такое). Насладившись специфическим вкусом экзотической кухни, и не дожидаясь пока у бимариона заболит живот от переедания, Вы отключаетесь от канала связи и оказываетесь у себя дома. Неприятные же ощущения в животе испытает тот, кто подключится к этому же бимариону сразу после Вас. Не правда ли, изящный выход для Вас, если Вы любите поесть, но хотите сохранить фигуру?
      Однако шутки в сторону. Бимарионы, получающиеся из обычных людей в результате несчастных случаев, годятся лишь для лабораторных опытов на начальном этапе работ. Помимо того, что их слишком мало, с ними связаны серьезные этические проблемы. Кому из близких приятно знать, что тело их покойного родственника занимает чужая душа. Для того, чтобы мгновенные путешествия стали таким же обыденным делом, как телефонный разговор, для того, чтобы дать слепым глаза, безруким – руки, безногим – ноги, хоть на время вернуть дряхлым старцам ощущение молодого тела, и для многих, многих других применений необходимо массовое производство бимарионов.
      Как и в случае с биоинтерфейсом, сейчас пока еще рано говорить о том, какова будет конкретная технология создания бимарионов. Можно высказать лишь некоторые предположения. Например, возможно, что в ходе составления карты хромосом (т.е. определения роли каждого конкретного участка в каждой хромосоме – планы составления такой карты сейчас обсуждаются) удастся обнаружить гены, разрушение которых в зародышевой клетке приведет к тому, что из нее вырастет организм с отсутствующим мозгом, но в остальных отношениях вполне нормальный. Обработав зародышевые клетки соответствующим образом, и дав их выносить суррогатным матерям, мы получим первое поколение бимарионов. Когда они вырастут, нам не надо будет беспокоится об их воспроизводстве. Дети бимарионов снова будут бимарионами. В их половых клетках попросту не будет генов необходимых для того, чтобы произвести потомство с мозгом.
      Не стану описывать здесь подробности интимной жизни бимарионов – полностью предоставляю эту тему фантазии читателя. Скажу лишь, что перед "мгновенным" путешественником, "влезшим в шкуру" бимариона, открываются весьма пикантные возможности, но он всегда должен помнить об одном правиле: бимарионы должны спариваться лишь с бимарионами, во избежание появления смешанного человеко-бимарионного потомства.
      Итак, создание бимарионов открывает перед людьми огромные возможности, и, в частности, возможность дать старикам молодое тело, но это еще не бессмертие, ведь мозг их остается в старом, дряхлом теле и неизбежно умрет вместе с ним. Кроме того, сам мозг стареет, в сосудах мозга происходят склеротические изменения, ухудшается память и т.д.. Технология бимарионов может дать человеку молодое тело, но как быть с молодостью души?
      С годами на человека все сильнее давит груз привычек, которые глубоко укоренились в подсознании и которые не дают ему приспособиться к меняющимся условиям жизни. Как избавиться от них, не потеряв того, что хочется сохранить?
      Все эти проблемы решаются на следующем этапе.
       ТРЕТИЙ ЭТАП: СОЗДАНИЕ МОДУЛЬНОГО МОЗГА.
      Третий этап является заключительным этапом программы по осуществлению бессмертия. На первых двух этапах создавались и доводились до совершенства технологии биоинтерфейса и создания бимарионов. Для того, чтобы лучше понять как, используя эти две технологии, можно осуществить бессмертие, проведем небольшой мысленный эксперимент. Возможно, не всем известен такой поразительный факт: Луи Пастер совершил свои наиболее выдающиеся открытия одним-единственным полушарием головного мозга – другое погибло в результате кровоизлияния. Конечно, Пастер до кровоизлияния и после – это не совсем один и тот же человек. Как известно, одно полушарие имеет большие способности к речи, другое – к пространственному мышлению. Если одно полушарие умирает, соотношение между способностями человека меняется в пользу преобладающих способностей выжившего полушария. Но все-таки, пусть с несколько изменившимися способностями, личность человека остается жить – нельзя сказать, что человек умер наполовину, если умерла половина его мозга. Все системы мозга до такой степени продублированы, что даже гибель его половины очень незначительно сказывается на сознании. Если Вы оторвете половину фотографии, то на оставшейся половине Вы сможете увидеть лишь часть изображенного объекта, но если Вы разобьете зеркало, то в оставшемся осколке вы сможете увидеть то же изображение, что и в целом зеркале, правда, глядеть на изображаемый предмет придется через более узкое "окошко". Мозг в этом отношении больше похож на зеркало, чем на фотографию каждая часть мозга "отражает" все сознание, всю личность, а не какие-то отдельные их куски.
      Представим себе, что в будущем, том будущем в котором доведена до совершенства технология биоинтерфейса, у кого-то, так же как в свое время у Луи Пастера, погибло от кровоизлияния целое полушарие головного мозга. Ему делают операцию и на место погибшего полушария пересаживают то, что я дальше буду называть "мозговым модулем" – половину человеческого мозга, молодую, свежую, незаполненную никакой информацией, то, что раньше называли tabula rasa, "чистая дощечка для письма". (Отложим пока в сторону вопрос о технологии получения такого мозгового модуля.) Мозговой модуль подсоединяют к кровеносной системе, что относительно просто (будем считать, что к тому времени уже научатся надежно предотвращать отторжение тканей), а также, через биоинтерфейс подсоединяют новую, чистую, "без записей" половину мозга к старой. Это уже довольно сложно, даже при высокоразвитой технологии биоинтерфейса: если всю информацию, которой мозг обменивается с внешним миром, можно передать по одному световоду, то для передачи информации, которой постоянно обмениваются между собой полушария мозга, нужен кабель из нескольких десятков таких световодов (в то время как из глаза в мозг идут миллионы нервных волокон, из полушария в полушарие около двухсот миллионов). Предположим, что нам все же удалось это сделать. Несомненно, что старая половина мозга через это изобилие каналов связи обрушит на новую настоящую лавину информации. "Чистая дощечка" начнет быстро покрываться "письменами": мыслями, чувствами, воспоминаниями и желаниями старой половины. Сколько нужно времени для того, чтобы новая половина сделалась таким же носителем личности этого человека, как и старая? Я думаю, гораздо меньше, чем требуется для того, чтобы маленький ребенок стал личностью – ведь он получает информацию только из внешнего мира, а это в сотню раз меньше того, что получает мозговой модуль от старой половины мозга. Нескольких лет совместной работы старой и новой половин мозга будет, по-видимому, вполне достаточно для того, чтобы обе половинки начали "отражать" одну и ту же личность. И если теперь старая половина погибнет от старости, личность, ее сознание, останутся жить в другой половине. На место погибшей половины мы ставим второй мозговой модуль, соединяем его с первым, и все повторяется: несколько лет совместной работы, и второй модуль становится носителем данного, конкретного сознания в той же мере, как и первый. И когда первый модуль погибнет от старости... впрочем, стоит ли продолжать? Вы уже поняли, как осуществить бессмертие – попеременным подсоединением новых мозговых модулей по мере прихода в негодность старых.
      Что же касается тела, то оба мозговых модуля сразу можно будет пересаживать от одного бимарионе к другому, каждый раз более молодому. Собственно говоря, бимарион – это тоже модуль, модуль тела.
      Вот Вам краткий рецепт модульной системы бессмертия: возьмите один модуль тела и два модуля мозга различной степени изношенности, соедините все это биоинтерфейсом. Модули мозга можно менять только по одному, и потом выдерживать новый модуль вместе со старым в течение нескольких лет. Модуль же тела можно менять сколь угодно часто. Например, в прошлом сезоне была в моде фигура в стиле "Аполлон", а нынче весной в моде фигура атлетического стиля "Геракл" – меняем Аполлона на Геракла (если, конечно, за Геракла фарцовщики не слишком заломят).
      Итак, вот суть гипотезы, о которой я говорил, приступая к изложению программы бессмертия, и на которой основана предлагаемая мною идея модульного бессмертия: два мозговых модуля, в течение нескольких лет работавших "в одной упряжке", получавших извне одну и ту же информацию, решавших одни и те же задачи, вовлеченные в одни и те же переживания, становятся носителями одной и той же личности. В новом модуле хранятся те же воспоминания, что и в старом, потому что когда старый о чем-то вспоминает, связанные с этим воспоминанием слова, зрительные, слуховые и прочие образы и ощущения передаются на новый модуль, запоминаются им и постепенно становятся его собственными "воспоминаниями", хотя его еще и не существовало в момент вспоминаемых событии. И вторая часть гипотезы: когда половина мозга погибает, это воспринимается сознанием не как собственная частичная смерть, а лишь как большее или меньшее ухудшение умственных способностей (вряд ли Пастер считал, что он наполовину умер после того, как погибла половина его мозга).
      И все-таки, кое-что из прежней личности будет утеряно при передаче информации от старого модуля к новому. То, что очень глубоко запрятано в подсознание старого полушария, не будет включено в совместную деятельность модулей в явном виде, хотя конечно проявится косвенно, например в виде иррациональных страхов, причину которых человек не понимает, поскольку причина глубоко похоронена в подсознании. Именно потому, что воспоминание о травмирующем переживании слишком глубоко загнано в подсознание старого модуля, в новый модуль передастся лишь сам страх, но не его причина. А это значит, что когда старый модуль умрет, человек сможет легко избавиться от своих прежних иррациональных страхов, ибо теперь они станут на самом деле беспричинны: у них не будет основы в подсознании. То же самое относится и к привычкам, от которых мы хотим избавиться,но не можем. Наши решения с завтрашнего дня начать новую жизнь и стать другим человеком, остающиеся для нас чаще всего лишь решениями, будут гораздо легче осуществимы для бессмертного ему нужно будет лишь дождаться замены старого мозгового модуля на чистый, "без записей".
      Таким образом, оставляя сознание бессмертным и развивающимся почти без скачков и разрывов, мы все же обеспечиваем обновление жизни – за счет этого самого "почти". Гибель старого модуля и замена его чистым есть своего рода "смена поколений", но такая смена, при которой не теряются впустую те знания, которые потом приходится снова выучивать новым поколениям. Теряется только то, что загнанно в подсознание, но в подсознание-то загоняется именно то, что мешает жить и потому вовсе не нужно следующим поколениям. Их нужно освободить от тяжкого груза прошлого, хотя бы для того, чтобы они смогли собрать и нести свой собственный тяжкий груз.
      "Смена поколений", происходящая от гибели целого полушария мозга, возможно даже окажется слишком радикальной разные полушария обладают весьма различными способностями, и разрыв между особенностями личности "до" и "после" может оказаться слишком велик. Но разделение мозга на два модуля это лишь минимум, необходимый для обеспечения бессмертия. Можно представить себе разделение мозга на большое число более мелких модулей: чем меньше отдельный модуль, тем меньшее влияние на личность окажет его гибель и замена. Таким образом, можно будет найти оптимальное соотношение между преемственностью и обновлением.

* * *

      Наверное, возможны и другие пути достижения бессмертия. Например, чисто медицинский путь сохранения Вашего старого тела и мозга, увеличения числа деления Ваших клеток до бесконечности. Но этот путь имеет ряд серьезных недостатков по сравнению с предлагаемой мною модульной системой бессмертия. Прежде всего, при медицинской системе бессмертия необходимо найти средства исцеления от всех болезней: какой смысл делать клетки тела бесконечно делящимися, если это тело все равно в конце концов погибнет от какой-нибудь новой, неизвестной инфекции, против которой еще не успели создать вакцину? Создать панацею от всех болезней невероятно сложно, если не невозможно. В модульной же системе эта проблема решается элементарно – мы просто заменяем больного бимариона здоровым.
      Другая трудноразрешимая проблема, порождаемая медицинской системой бессмертия – это проблема информационного перенаполнения мозга.