4

Наконец Элджи свернул к массивным воротам и покатил по закругляющейся подъездной аллее, огражденной с двух сторон зарослями кустарника.

— Приехали? — Джейн с интересом оглядывалась по сторонам. — Господи, это сколько же времени понадобится, чтобы научиться здесь ориентироваться. Какой огромный дом!

Нет, не дом, а скорее старинный замок в миниатюре! При солнечном освещении все показалось ей здесь мирным и приветливым. Джейн вышла из машины и сделала несколько шагов к главному входу. Внезапно ей стало зябко, словно солнце скрылось за облаками, странное видение этого дома, окутанного ночной темнотой, посетило ее, вызвав в глубине души безотчетную тревогу и смутное предчувствие чего-то ужасного. Через несколько секунд все прошло, осталось только мучительное беспокойство. Оно преследовало ее почти весь день и усугублялось отчужденным поведением Элджи. Он явно сторонился ее, лишь изредка роняя ничего не значащие фразы, чем добавлял к ее беспокойству чувство неустроенности. В итоге она полностью сосредоточилась на ребенке. Вечером, перед тем как уложить малыша спать, она уже самостоятельно покормила его из бутылочки и выкупала.

Процедура купания обернулась для нее чистой, ничем не омраченной радостью. Дэнни брыкался и шлепал ручонками, а когда ему удалось окатить ее водой, да так, что вся одежда на ней промокла, пришел в восторг и долго весело, заразительно смеялся.

— Не понимаю, кто тут принимает ванну? — строго спросил Элджи, незаметно появившийся в дверях, пока она была поглощена незамысловатой игрой с резиновой уткой. — Ты не могла бы вымокнуть больше, если бы купалась вместе с ним.

— Ничего страшного, — ответила Джейн, вытаскивая Дэнни из ванночки и заворачивая в белое пушистое полотенце. — Скоро высохнет.

— Да, но что вы тут натворили! — Он смотрел на мокрый пол и потеки мыльной воды на стенах.

Джейн обрадовалась, когда увидела, что суровое выражение его лица смягчилось, а от улыбки потеплели глаза.

— Ты не расскажешь мне немного о Дэнни? — спросила она, вытирая крошечное тельце. — Раз я взялась ухаживать за ним, то неплохо бы знать о нем что-нибудь еще, кроме имени. Например, сколько ему?

— Ему четвертый месяц, он родился седьмого мая.

— Совсем еще крошка.

Голос ее задрожал, и она заглянула в большие яркие глаза ребенка, лежащего у нее на коленях. Несчастный брошенный малютка! Как только мать могла оставить его, пусть даже отцу? Как она может жить, отказавшись от своего маленького сына? Интересно, каким образом Элджи удалось получить право опекунства над младенцем? Кажется, в таких случаях суд передает ребенка под опеку матери. Несомненно, с матерью грудному ребенку было бы лучше.

— По-моему, ты нервничаешь. Тебя что-то тревожит? — спросил Элджи, наблюдавший, как она управляется с малышом.

— Заботиться о таком маленьком ребенке — значит взять на себя очень большую ответственность, — отговорилась Джейн, не решаясь поделиться с ним своими мыслями. Вытирая ножки малыша, она слегка щекотала ему пятки, отчего тот заливался смехом, так что она могла не смотреть на Элджи.

— Ты скоро втянешься в режим. К тому же Дэнни пока слишком маленький, он только ест и спит. Если он заплачет, его следует покачать или дать ему бутылочку…

— У него есть какая-нибудь особенная игрушка… или вещь, которая всегда должна быть рядом с ним во время сна?

Элджи кивнул.

— Гаттино.

— Что это? — Джейн смущенно взглянула на него.

— Гаттино.

Чуть сконфуженная, но обезоруживающая широкая улыбка на какой-то миг преобразила Элджи. Он на глазах помолодел, в нем появилось даже что-то мальчишеское. У Джейн дрогнуло сердце. Наверное, таким он был лет в десять, подумала она, озорным, самолюбивым и наверняка независимым. Вот таким и Дэнни вырастет, он ведь станет во всем подражать отцу.

— Так что такое или кто такой этот Гаттино? — спросила она, стараясь говорить безразличным тоном, чтобы скрыть сердечное волнение, вызванное его улыбкой, неожиданной и завораживающей, от которой в его глазах вспыхнули озорные искорки.

— Довольно нелепое тряпичное воплощение котенка. Дэнни обожает его, и не дай Бог забыть положить его в кроватку к нему на ночь. Малыш никому не даст спать.

— Мне надо помнить об этом. Значит, «гаттино» это котенок по-итальянски. А мать Дэнни тоже итальянка?

— Угадала. Если ты закончила его вытирать, передай мне, я его одену.

Он произнес это не как просьбу, а как приказ, и Джейн оставалось только подчиниться, хотя ей очень не хотелось отдавать малыша. Ей понравилось держать на коленях нежное розовое после купания тельце ребенка, вдыхать его неповторимый запах. Передав ребенка на руки отцу, она вдруг остро ощутила щемящее чувство утраты.

— Ловко у тебя получается, — сказала Джейн, глядя, как Элджи быстро натянул на малыша, который и минуты не мог полежать спокойно, темно-синий костюмчик — ползунки и рубашечку. — Не каждый мужчина справился бы с таким маленьким ребенком.

Суровые черты лица Элджи снова заметно смягчились, в поднятых уголках губ притаилась улыбка.

— Мне давно хотелось иметь детей, правда не так безумно, как моим родителям внуков, они просто мечтали о них. В Дэнни они души не чают.

— Бабушки и дедушки всегда обожают внуков. Удивительно, что ты не отдал Дэнни на их попечение.

— Я хотел, чтобы он был здесь, со мной, — торопливо ответил Элджи, давая понять, что тема закрыта. Он поднял одетого Дэнни на руки и пошел к выходу. — Пора тебе спать, котик.

Уже после того, как они положили сонного ребенка в кроватку и вышли из детской, Джейн снова посетило странное мимолетное видение, вызвавшее озноб, как смутное воспоминание о чем-то неприятном и тревожном. Она остановилась в коридоре.

— Я была здесь когда-нибудь раньше? — вдруг спросила она срывающимся голосом.

Элджи, шедший впереди, обернулся и, прищурив глаза, пристально посмотрел на нее.

— Я не знаю, я не знаю, — как-то сердито и взволнованно повторял он под ее недоверчивым взглядом.

— А если бы и знал, то не сказал.

— И ты знаешь почему, — добавил он, уже удаляясь от нее и давая ей таким образом понять, что разговор окончен.

— Конечно, я понимаю… указания врача… указания врача! — кричала она ему вслед. — Ты все время твердишь мне это как попугай…

Слова замерли на ее губах, потому что Элджи повернул к ней разгневанное лицо. Глаза его угрожающе вспыхнули, губы сжались и превратились в одну тонкую линию.

— Да, указания врача! — крикнул он ей злым голосом. — И не смей обзывать меня попугаем. В данном случае я склонен доверять осторожной методике доктора Харви.

— Неужели?

Он покачал головой.

— Я уверен, что тебе же лучше будет, если ты наберешься терпения и подождешь. Надо дать время твоей памяти вернуть утраченные воспоминания. Полагаю, это быстро не происходит. Впрочем, это и не нужно. Ты все вспомнишь сама, когда будешь к этому готова, но не раньше! Для чего, по-твоему, ты находишься здесь?

Взглянув на него, Джейн поняла, что любая ее реплика сейчас приведет его в еще большую ярость. Она сжала рот, чтобы готовые вырваться наружу слова невзначай не слетели с губ, но, видимо, выражение лица или взгляд выдали ее, и она услышала, как он втягивает воздух сквозь зубы и, похоже, сдерживается из последних сил.

— Матерь Божья! Джейн! Почему, черт возьми, ты так уверена, что мое желание поселить тебя здесь продиктовано злыми намерениями?

— Потому что в противном случае это не имеет смысла! — взорвалась Джейн, доведенная до отчаяния. — Потому что так не бывает! Люди не подбирают на улице незнакомых женщин, не приводят их к себе в дом, не предлагают им кров и пищу, если только… если только…

— Если только?.. — повторил Элджи. Голос его звучал теперь тише, даже стал угрожающе нежным. — Итак, мы добрались до главного. Если только — что, моя красавица? Скажи, в чем ты меня конкретно подозреваешь? Может, ты думаешь, что я решил держать тебя как пленницу взаперти… а потом продать торговцам белыми рабами?

— Ну вот, теперь ты несешь чепуху! Ничего подобного мне в голову не приходило.

А почему бы нет? Она доверилась Элджи, приняла его предложение, но, в сущности, ничего о нем не знает. Черепно-мозговая травма влияла на ее умственные способности, и она согласилась.

— Меня больше волнует тот вред, который я могла бы причинить из-за того, что не помню событий последнего года моей жизни. Как, на пример, в случае с погибшим водителем и его родственниками. Если бы не ты, я могла бы оказаться в дурацком положении и невольно причинить боль людям.

Ее слова были встречены продолжительным глубокомысленным молчанием. В тишине сердце ее колотилось тяжело и неровно под пристальным взглядом Элджи. Он рассматривал ее словно лабораторный препарат под микроскопом, такое сравнение почему-то пришло в голову Джейн.

— Если это и вправду то, что тревожит тебя, — наконец произнес Элджи, — тогда я могу поручиться, что такого никогда не случится. Пока в моем доме, ты никому не причинишь зла вольно или невольно.

— Неужели правда? — Чтобы не выедать своих чувств, Джейн решительно подняла выше голову и заставила себя взглянуть ему в глаза. Он не знает, как ранила ее эта умозрительная оценка. — И ты можешь обещать мне это?

Она невольно вздрогнула и попятилась назад, когда он подошел к ней. Но длинная смуглая рука обвилась вокруг талии Джейн и без особых усилий взяла ее в плен.

— Могу поклясться на Библии, если это успокоит тебя, — сказал он с убийственной нежностью, которая подействовала на нее сильнее крика. Или именем своим и своего рода.

— Второе, подозреваю, значит для тебя гораздо больше, чем любая религия, — не удержалась от язвительного замечания Джейн. — Должно быть, ты и вправду уверен, что можешь поручиться за меня.

— Могу, не сомневайся, — растягивая лениво слова, сказал Элджи. — Если ты доверяешь мне, то беру на себя роль посредника между тобой и окружающим миром, а если наступит такой момент, когда я не смогу сдержать своего обещания, тогда я расскажу тебе все, что мне известно, и уйду… из твоей жизни навсегда.

— Вот это обещание! — Голос Джейн дрогнул, выдав ее волнение, настолько сильное впечатление произвела на нее та внутренняя сила, с которой он произнес свою клятву.

— Ты всерьез полагаешь, что сможешь так поступить?

— Я знаю, что смогу. — Он убрал ладони с ее талии и протянул руку для рукопожатия, дабы скрепить завершение переговоров этим традиционным, древним как мир, ритуалом. — Заключаем соглашение, синьорина Бретт?

«Если ты доверяешь мне…» Фраза вертелась в голове Джейн. Может ли она довериться ему? Собственно, есть только Элджи и больше никого, к кому она могла бы обратиться. Кого еще ей просить о помощи? Кто еще разделит с ней тяготы ее положения с частичной утратой памяти? Без Элджи она абсолютно одинока.

Горестно вздохнув, она заставила себя вложить свою руку в его ладонь.

— Мы заключили соглашение, синьор Мартинелли, — ответила она, стараясь говорить как можно убедительнее.

Но как только сильные пальцы Элджи сомкнулись, она испугалась, что он ощутит охвативший ее трепет, который выдавал ее внутреннюю неуверенность и смятение.

Зачем она это сделала? Что натворила? — спрашивала она себя с ужасом сознавая, что фактически вручила свое будущее, свою жизнь в руки Элджи, не имея никаких доказательств, что он на ее стороне.

Неожиданный стук в дверь ее комнаты так резко вывел Джейн из глубокой задумчивости, что она чуть не расплакалась, настолько болезненным было возвращение к реальности.

— Джейн! Ты здесь?

Разумеется, голос принадлежал Элджи. У кого еще в простом вопросе может прозвучать столько властности и нетерпения, пресекавших даже самую попытку несогласия!

Ей так не хотелось выходить из комнаты, общаться с кем бы то ни было и меньше всего с человеком, который привез ее сюда. Притвориться, что не слышала? Хорошо бы вообще его не видеть. Этот мужчина плохо действует на нее, даже мысль о нем вызывает у нее сердцебиение. Как хорошо находиться от него на безопасном расстоянии, наслаждаться уединенностью своей комнаты, погружаться в свой внутренний мир и мечтать. Но повторный стук в дверь, нетерпеливое дерганье ручки лишили ее такой возможности. Если она сейчас не ответит, он высадит дверь своим сильным плечом.

— Джейн!

— Ладно-ладно, — неохотно отозвалась она, — иду.

— Какого черта ты там копаешься?!

Когда она наконец открыла дверь, он весь кипел и ворвался в комнату с таким высокомерным и властным видом, словно он император или главнокомандующий. Сходство было настолько разительно, что Джейн показалось, будто сейчас появится свита чутко реагирующих на каждый его чих придворных.

— Ты что, не слышала, как я стучал?

— Еще как слышала! — с насмешливым раздражением ответила Джейн. — Не услышать было просто невозможно. Подозреваю, что твои ближайшие соседи… Где, ты говорил, они живут? В пяти милях отсюда? Не сомневаюсь, они тоже слышали, как ты барабанишь в дверь. Не удивлюсь, если ты разбудил Дэнни своим грохотом.

— Он крепко спит. Я только что проверял. — К ее раздраженному тону Элджи отнесся с полным безразличием, что, естественно, еще больше разозлило ее.

— Полагаю, для такого… шумного вторжения есть серьезная причина? — спросила она зло. — Разве ты не знаешь, который сейчас час?

Отодвинув манжет белой рубашки, Элджи сунул ей под нос свой «роллекс».

— При чем тут время?

Джейн оторопело смотрела на часы, не понимая, что это может означать. В голову ничего не приходило из-за той сумятицы мыслей и чувств, которую внесло его появление. Один взгляд на его высокую фигуру в элегантном черном костюме и белоснежной сорочке — и все в ней затрепетало. Видимо, он недавно принял душ, волосы были еще влажными, и от него пахло душистым мылом. А рука с часами на запястье определенно оказалась последней каплей. Вид смуглой руки с темными волосками вызвал у Джейн неудержимое желание прикоснуться к ней, ощутить под пальцами ее ворсистость. Она вдохнула запах его кожи, чувственно острый, смешанный с легким ароматом одеколона, и у нее закружилась голова.

— Который час? — тупо спросила она внезапно севшим голосом.

Элджи смачно щелкнул языком, досадуя на очевидную глупость вопроса.

— Сейчас восемь пятнадцать. Пятнадцать минут назад уже должны были накрыть ужин.

Джейн вспомнила, что он действительно говорил ей об этом.

— Но я не думала, что имею право есть вместе с тобой. Обычно прислуга…

— О Боже! Ты не служанка!

— Нет? Тогда, будь добр, объясни, кто я?

— Ты гостья.

— Гостья? А я-то считала, что меня наняли заботиться о Дэнни. И потом, разве ты стал бы барабанить с такой силой в дверь комнаты, где поселилась гостья? Врываться в ее комнату, предъявлять ей претензии, командовать?..

— Джейн, — приступил к объяснению Элджи, всем своим видом демонстрируя исключительное терпение, — ты только что из больницы, ты еще не совсем оправилась после полученной травмы. Когда ты не появилась в столовой, я, естественно, забеспокоился. Подумал, что, может, ты сильно устала… и плохо себя чувствуешь…

Обжигающим взглядом янтарных глаз он скользнул по ее бледным щекам, резко контрастирующим с темно-рыжими волосами и большими темно-карими глазами.

— Ты очень бледная. Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? А в глазах не двоится? Не тошнит?

— Нет, Элджи, я отлично себя чувствую! — Увидев, что он по-прежнему смотрит на нее с недоверием, Джейн повторила: — Со мной все в порядке! Извини, что заставила тебя беспокоиться. Просто слишком много потрясений и столько нового, к чему еще надо привыкнуть… Мне нужно было побыть немного одной. Как ты знаешь, я стараюсь вспомнить!

Последнее, что Джейн помнила, это вечеринку, и она возвращалась в тот день снова и снова, останавливаясь на каждой детали, отчаянно надеясь, что какой-нибудь пустяк даст ей толчок и восстановится цепочка событий, вернув ей ускользнувшее время.

— Это тебе не поможет.

— Я знаю, ты считаешь мои усилия напрасными, но должна же я хоть что-то делать. Невозможно просто сидеть и ждать, когда на меня снизойдет. Да ничего и не снизойдет, если я не буду прилагать усилий! Если б ты потерял память и от этого зависела вся твоя будущая жизнь, ты мог бы ничего не делать, а только ждать?

Несколько минут он раздумывал над ее вопросом, прикрыв глаза. Затем медленно покачал головой.

— Нет, — признался он. — Я пытался бы вспомнить. Но ты слишком уж долго занимаешься собой. Отложи это занятие на ночь. Прими душ и переоденься… Нам пора ужинать.

Переодеться?! Только сейчас Джейн сообразила, почему Элджи сменил обычную рубашку и джинсы на вечерний костюм.

— Я не знала, что здесь принято переодеваться к ужину, только тебе придется меня извинить. Боюсь, в моем гардеробе не найдется ничего подходящего.

Элджи, раздраженно бормоча что-то себе под нос на итальянском, пересек комнату и распахнул дверцы платяного шкафа.

— А это что, по-твоему? Коллекция для местной благотворительной распродажи?

Джейн знала, что с открытым ртом она выглядит по-дурацки, и поспешила изменить выражение лица.

— Я… я полагала, что это принадлежит кому-то еще. Может быть, той, которая жила здесь до меня. Твоей… матери Дэнни…

— Если ты имеешь в виду Камиллу, на которой, как я говорил тебе, чуть не женился, то она никогда не приезжала в Штаты и не бывала в этом доме.

— Тогда…

Догадка поразила ее как удар, она даже потрясла головой, чтобы привести мысли в порядок.

— Не хочешь ли ты сказать…

— Именно это и хочу, — мягко сказал Элджи, наблюдая за ней из-под прикрытых ресниц, следя за малейшими изменениями на ее лице.

— Невероятно, неужели это все для меня?..

— Для кого же еще?

— Я… Нет!

Она снова потрясла головой, но теперь в знак несогласия.

— Ни в коем случае! Ты не имеешь права! Я не приму!

— Но я купил все это для тебя.

— Ну и что? Ты можешь запросто вернуть все обратно! Надеюсь, ты сохранил чеки? Наверняка. Ты же деловой человек и привык думать о таких вещах. Ты бы никогда…

— Ты хочешь сказать, что эти наряды тебе не нравятся? — вкрадчиво спросил Элджи. — Может, ты предпочитаешь другие?

— Не нравятся?! Они все мне очень нравятся! — На самом деле, когда Джейн обнаружила в шкафу коллекцию одежды на все случаи жизни, она пришла в восторг. Одежда была самого высокого качества, от знаменитых дизайнеров. Она была просто очарована разнообразием удивительных расцветок, тканей, фасонов. В глубине души Джейн позавидовала женщине, которой, как она полагала, принадлежит такая роскошь. Для нее такие наряды были из разряда вещей, о которых можно только мечтать. Вот почему она испытала глубокое душевное потрясение, узнав, что Элджи специально для нее выбирая, покупал и развесил в шкафу все это.