Глава 16

Я не могла дожидаться утра. Как только Эрик вышел, я начала укладывать вещи, и это настолько успокоило меня, что мысли у меня в голове встали на свои места. Я не могу просто уехать, не сказав никому ни слова. Мистер Мак-Ларен так хорошо относился ко мне. Я просто должна попрощаться с ним и объяснить, почему я уезжаю. Но в то же время мне не хотелось откладывать отъезд до завтрака, когда у меня будет возможность проститься. И еще у меня в голове вертелась мысль, что я смогу спать гораздо спокойнее, если каждый в этом доме будет знать, что утром я уеду.

Я посмотрела на часы. За этот день произошло столько всего, что казалось невозможным, что еще так рано. Я оделась, но не в те платья, которые приносила Рене, – я надела желтое платье из ситца, которое приготовила, чтобы завтра в нем ехать.

Мое появление можно было сравнить, как подумалось мне тогда, с театральными выходами Маргарет или Рене. Все сидели и пили кофе, но, когда я вошла не очень твердой еще походкой, все вскочили как по команде и окружили меня, наперебой говоря, что у меня изнуренный вид, что я легкомысленно отношусь к своему здоровью, что мне лучше было бы оставаться в постели, – в общем, все те слова, которые произносят в подобных случаях. Я опять пожалела, что должна ждать до утра и что уехать немедленно никак нельзя. И может быть, несмотря ни на что, поездом все же безопаснее... но за эти сомнения я разозлилась на себя.

Смущенная всеобщим вниманием, я закашлялась.

– Я должна была сюда прийти. Я должна сообщить вам одну вещь.

– Наверняка с этим можно было подождать и до завтра, – возразил мистер Мак-Ларен. – Милая моя, я и выразить не могу, как я огорчен этим... несчастным случаем.

Мне стало ясно, что даже он не верит в несчастный случай, хотя никто наверняка не рассказал ему, как все произошло.

– Это необходимо сделать сегодня, – ответила я. – Потому что завтра... Завтра я уезжаю. Мне жаль, что я не могла предупредить заранее, но... то, что произошло, – это уж слишком...

Внезапно я почувствовала такой прилив слабости, что пошатнулась. Эрик рванулся поддержать меня, и моя решимость не слишком доверять ему окончательно рухнула.

Но до кресла меня довел Бертран, который и остался стоять рядом с выражением заботливой обеспокоенности на лице.

– Мы не заплачем, если вы нас покинете, – резко сказала Маргарет. – Это только к лучшему – и для вас, и для нас, – добавила она.

– Нет, это не так, – запротестовала Рене. – Нам всем будет очень не хватать Эмили. Но мы понимаем, что так будет лучше. – Она сердечно улыбнулась мне, но я не могла заставить себя улыбнуться в ответ.

– Это самое разумное из всего, что она могла бы предпринять, – энергично сказала Эллис. – И я думаю, дядюшке не стоит подыскивать себе новую секретаршу до тех пор, пока мы не разберемся в том, что здесь происходит. Это, конечно, никак не связано с вами, дорогая моя, – повернулась она ко мне. – Это наша вина, что вас во все это втянули. Вы ни в чем не виноваты, и мы все были к вам несправедливы, но мы считали...

– Я совершенно согласен, – поспешно вмешался Луи, прежде чем я успела услышать, что именно они считали. – Я предлагаю...

Но в это время старик взорвался:

– Замолчите же, вы все! Это мой дом, и мне решать, что здесь предлагать, а что нет!

Элис взяла его за руку.

– Без твоего согласия, дядюшка, ничего и не произойдет. Мы все хотим знать, что ты думаешь об этом. Но давай-ка ты сначала спокойно сядешь и...

Старик только отмахнулся от "ее.

– Мне надоело, что мне морочат голову! Мне надоело, что моих секретарей запугивают... что им угрожают... пугают до смерти... издеваются как могут, – и все для того, чтобы заставить их уехать. Я прекрасно знаю, что вы думаете о деле всей моей жизни. Но ведь даже если это просто дилетантское увлечение, как вы думаете, я имею право этим заниматься столько, сколько хочу.

Маргарет открыла рот, чтобы что-то сказать, но Бертран предостерегающе посмотрел на нее, и она промолчала.

– Я не знаю, кто из вас виноват в том, что происходит, – продолжал старик. – Может быть, вы все виноваты. Но это не имеет значения. Вам всем всегда было наплевать на мои пожелания, на мои нужды – наплевать на меня. Я устал от всех вас и от того, что вы вытворяете. Вас всех интересуют лишь сокровища.

– А что, дядюшка, – начал Луи, – они и правда?..

– Вы это узнаете в свое время – когда я этого захочу, а не когда вы захотите. Я терпел вас все это время, потому что мы – одна семья. Но всему есть предел, семейным привязанностям тоже. И за ним... – он сделал выразительный жест, – семейные узы рвутся.

– Ах, дядюшка, – запричитала Рене, – ты просто не понял...

Луи сделал ей знак помолчать.

– Пусть дядя скажет все...

Мистер Мак-Ларен набрал побольше воздуха.

– Я не хочу делать никаких выводов, я не хочу никого обвинять. Сейчас уже слишком поздно. Все, что я хочу сказать, – мисс Пэймелл – лучшая секретарша из всех, кто был здесь за много лет. – Эти слова натолкнули меня на мысль, что мои предшественницы были как-то уж особенно некомпетентны. – Если вам удастся выжить ее отсюда, я завещаю все, что у меня есть, музеям. Я уже послал за своим адвокатом, он приедет из Бостона в конце недели, чтобы составить мое новое завещание. И вам все равно нет смысла... что-либо предпринимать теперь, – вы не знаете, что написано в моем нынешнем завещании. – Он повысил голос, чтобы перекричать поднявшийся шум. – Это все. Я не намерен спорить. Я старый, измученный человек. Спокойной ночи всем вам. – Он поклонился мне и вышел из комнаты.

В комнате повисла мертвая тишина, которую я решилась нарушить:

– Я уверена, что он в действительности не думает так, как говорит.

– Нет, он так сделает, – простонала Рене. Она умоляюще протянула ко мне руки. – Я думаю, что Эмили просто могла бы передумать и остаться здесь. А потом, через некоторое время, наделать каких-нибудь ошибок, когда сядет печатать. Тогда он вас уволит и не сможет уже свалить это на нас. Никто не засмеялся. Они молча смотрели на меня. Не рассчитывая на мое согласие – да и как они могли на него рассчитывать после всего, что произошло, – но все же с надеждой. Им больше ничего не оставалось – только надеяться.

Рене повернулась к Бертрану:

– Скажи ей, скажи, как это важно.

Бертран внезапно побледнел, и, когда он заговорил, голос его звучал как-то глухо:

– Рене, как ты можешь просить меня о таком?

– Послушайте, – обратилась я сразу ко всем, – не хочу показаться вам бесчувственной, но меня это все абсолютно не касается. – Голос у меня дрожал все сильнее и сильнее. К ужасу своему, я поняла, что сейчас расплачусь. – Меня... меня же чуть не убили сегодня... и я даже не знаю, за что. И знать не хочу. Я просто хочу у до-омой.

Эрик успокаивающе положил мне руку на плечо.

– Вы абсолютно правы. Завтра вы уедете и забудете обо всем. Только и всего.

Бертран, прищурившись, улыбнулся мне.

– Забудет ли? Я хочу сказать, – пояснил он, хотя я и сама задавала себе тот же вопрос, – сможет ли она когда-нибудь избавиться от угрызений совести, если она сейчас вот так возьмет и уедет, оставив нас в таком положении.

– Ну, она сможет утешиться мыслью о том, что облагодетельствовала музей, – заметил Эрик. – Как истинный гражданин, заботящийся о благе общества, она должна быть рада тому, что все окажется в таких надежных руках.

– Разумеется, тебе не о чем беспокоиться, – ядовито сказал Бертран. – Ты привык к простой и неприхотливой жизни. Но мы-то другие...

– Именно, – подхватила Рене. – Луи, ты самый старший. Скажи Эрику, чтобы он не давил на Эмили.

– Не могу, – ответил ее брат. – Не могу, потому что, хоть это мне и невыгодно, я знаю, что он прав.

Эрик отвесил Луи поклон. Потом протянул мне руку.

– Пойдемте, Эмили. Вам лучше подняться к себе в комнату и снова лечь в постель. У вас измученный вид, а нам надо выехать пораньше.

– Вы что, не можете остаться на день-другой? – вышла из себя Маргарет. – Мы, мы вам заплатим!

– Вам это ничего не стоит – остаться ненадолго, а для нас это так много значит, – взмолилась Рене. Она молитвенно сложила руки. – Ну, Эмили, дорогая, останьтесь хоть ненамного. Я уверена, что все будет хорошо.

Вместо меня ледяным голосом ответил Эрик:

– Мы не можем просить ее подвергаться опасности ради нас. Луи на это мрачно кивнул.

– Опасность, опасность! Какая опасность? – упрямо сказала Рене. – Вы все сгущаете краски. Я считаю, что это было просто... недопонимание.

Элис засмеялась и долго не могла успокоиться. Я тоже попыталась усмехнуться, но это вышло очень неубедительно.

– Я очень признательна всем за такую неожиданную привязанность ко мне, но, к сожалению, я не могу остаться. Это совершенно исключено.

Бертран, склонился ко мне.

– Если вы останетесь, Эмили, – тихо заговорил он, – то обещаю вам – нет, я вам клянусь, – что несчастных случаев больше не будет. Я вас защищу, положитесь на меня. Даже ценой своей жизни, если потребуется. – Его голос перешел в шепот. – Эмили, передумайте, ну, пожалуйста. Это так много значит для меня – для всех нас.

Эрик иронически рассмеялся, и это помогло мне решиться. Если я после всех этих слов уеду, это будет просто слишком.

– Ладно, – сказала я, – я останусь ненадолго, но запомните: еще один "несчастный случай", и меня уже ничто не остановит – даже если придется добираться пешком до самого моего дома.

Глава 17

– И все-таки вы допустили ошибку, – сказал Эрик, доведя меня до дверей комнаты.

– Я останусь на день или на два – до тех пор, пока у вашего дедушки не пройдет плохое настроение. Я не могу так поступить с вами – со всеми вами: уехать и оставить вас в таком положении.

Эрик криво усмехнулся.

– Вы не можете расстаться с Бертраном, это вы хотите сказать?

Я по-настоящему разозлилась и ответила очень резко:

– Разве вы сами не выигрываете, если я остаюсь? По-моему, не меньше, чем он.

– Я не хочу ничего выигрывать, даже если бы было что! – в свою очередь огрызнулся он. – По крайней мере ни деньги, ни сокровища – такие сокровища. Господи, я совсем заговариваюсь. – Он посмотрел на меня. – Поймите, Эмили, Бертран – мой брат. Я не могу предостерегать вас – я не могу даже слова сказать против него...

– Зачем говорить что-то против него? – у меня было неприятное чувство, что я цитирую какое-то стихотворение, но что я еще могла ответить? – Зачем не сказать что-нибудь за себя?

Лицо Эрика озарилось. Я уже и забыла, что у него такие синие глаза.

– Эмили, вы хотите сказать?..

– Эрик, ты же знаешь: Эмили нужно поскорее лечь, – с упреком прозвучал голос Элис. И она повела меня в комнату, захлопнув дверь без малейшего сострадания к Эрику.

– Спокойной ночи, Эмили, – сказал он за дверью. – Я все-таки приготовлю машину, может быть, вы передумаете.

– Вы знаете, дорогая моя, я думаю, что он прав, – сказала Элис, помогая мне улечься. – Это было очень мило с вашей стороны – согласиться пожить здесь еще немного, но мы этого не заслуживаем. У вас нет никаких оснований подвергать себя опасности ради нас. Может быть, вам лучше было бы уехать, как вы и собирались, и предоставить нас самим себе. – Заботливо заворачивая меня в одеяло, совсем как мама, Элис продолжала: – Если вы... не хотите, чтобы вас вез Эрик, мы с Луи можем взять вас с собой. Мы с ним все равно скоро возвращаемся в Нью-Йорк. Я устаю от этого дома. – И она вздохнула.

– Я пообещала, что останусь, – сказала я довольно упрямо, так как понимала, насколько неразумно было давать такое обещание. Хотя, конечно, к этому не надо относиться слишком серьезно. – И сейчас я не очень хорошо себя чувствую, чтобы куда-то ехать. Лучше дождаться утра, хорошенько выспаться и потом решать.

Но хорошенько выспаться мне не удалось. Меня мучили кошмары, я часто просыпалась. Один раз, где-то на грани сна и бодрствования, мне показалось, что я слышу далекий крик. Я прислушалась... ничего похожего на крики. Наверное, это продолжение моих кошмаров. Я снова уснула.

Когда я окончательно проснулась, дождь прекратился, и солнце было уже высоко. Я посмотрела на часы – почти одиннадцать. Я проспала бы и дольше, до самого полудня, если бы не шум, доносившийся снаружи, – такой сильный, как будто я снова оказалась в городе. Господи, что должно было случиться, чтобы нарушить вековую тишину этих мест? Я подошла к окну и выглянула наружу. На берегу озера столпилось много народу. Откуда взялись все эти люди? Там были одни мужчины, и среди них я узнала сначала Эрика и Бертрана, потом – Луи и Гаррисона. Но остальных я видела впервые, некоторые из них были в военной форме. Один из тех, кто был в штатском, смахивал на Фрэнка Калхауна, но я могла ошибиться. Что могло его привести сюда? Что их всех привело сюда? И зачем они столпились на берегу озера? Что можно потерять в Потерянном Озере?

Единственный способ выяснить все – это спуститься и спросить. Я чувствовала себя вполне прилично, если не считать легкой слабости и головной боли, которые происходили скорее от того, что я выпила, а не от того, что тонула. В дверь постучали. Кора, немного растрепанная и очень взволнованная, внесла поднос с завтраком.

– Миссис Гаррисон думает, что вам лучше поесть у себя в комнате, а то тут повсюду снуют полицейские...

– Полицейские! Здесь что – произошло... преступление? – Может быть, кто-нибудь похитил сокровища, и теперь я наконец узнаю, что они из себя представляли.

Кора посмотрела на меня, и сквозь подавленность на ее лице проступило что-то вроде удовольствия от того, что она первой сообщит мне такое необычайное известие.

– Они обыскивают озеро, – сказала она. – Ищут мисс Рене.

Я тяжело опустилась на кровать. Должно быть, я неправильно поняла. Что может Рене делать посреди озера, если только она... Нет, не может быть, здесь явно какая-то ошибка.

Коре не нужно было быть очень прозорливой, чтобы догадаться, о чем я думаю.

– Боюсь, это правда, мисс.

И она довольно бессвязно пустилась рассказывать, что произошло. Мне постоянно приходилось останавливать ее и переспрашивать, чтобы уловить суть этой истории. Кажется, дело было так: миссис Гаррисон принесла Рене завтрак, но ее комната оказалась пуста, постель нетронута, а к подушке была пришпилена записка следующего содержания:

"Безумно сожалею, что так вышло.

Прошу прощения – за все.

Ухожу к Озеру".

После неоднократных появлений Призрака для миссис Гаррисон это могло означать только одно. Она побежала с этой запиской к Луи, но он отказался поверить, что его сестра могла решиться на самоубийство... и уверял всех, что у записки должен быть какой-то другой смысл. Однако Бертран с Эриком все же отправились к озеру, и там они нашли скомканное платье Рене. Эрик тут же вызвал полицию, хотя Бертран считал, что все это "не более чем очередная выходка Рене с единственной целью – привлечь всеобщее внимание" и что Рене вообще не из тех, кто способен убить себя.

Я почувствовала, что готова согласиться с мнением Бертрана. Тогда я не могла представить себе, что именно, какие страшные события могли толкнуть Рене покончить с собой. У меня даже в голове не укладывалось, что Рене, красавица и убежденная эгоистка, может причинить вред своей священной особе. И, наоборот, казалось очень убедительной мысль о том, что Рене решила таким образом заставить всех поволноваться за себя, – может быть, чтобы избежать расплаты за какой-нибудь неблаговидный поступок. Я изложила все это Коре, но она только покачала головой.

– Вы просто не знаете, как обстоит дело. Ведь мисс Рене была безумно влюблена в мистера Бертрана с самого что ни на есть детства. А он завлекал ее, и тут же волочился за каждой встречной женщиной. О многих она знала, о других догадывалась, – об этом все знали. Ну, вот она наконец и не выдержала.

– Вы хотите сказать, что Бертран и Рене были обручены? Или у них просто было... взаимовлечение?

Кора вновь покачала головой.

– Они никогда не решились бы на это – ни он, ни она. Им было прекрасно известно, что старик думает по поводу браков внутри семьи. Особенно его заботило будущее этих его внуков. К тому же я далеко не уверена, что мистер Бертран горел желанием на ней жениться. Позже, когда он обручился с миссис Калхаун – она тогда, разумеется, была еще мисс Фишер... это было до того, как я поступила работать в этот дом, но об этом знает вся деревня, – так вот, тогда мисс Рене грозилась, что убьет себя. Но дядя отправил ее путешествовать во Францию, а когда она вернулась, мистер Бертран уже разорвал помолвку с миссис Калхаун.

– Так их свадьба расстроилась из-за Рене? Кора задумалась.

– Не знаю, мисс. Одни говорят, что мистер Бертран просто разузнал, что у миссис Калхаун далеко не так много денег, как она пыталась представить, а другие считают, что это мисс Рене выкинула что-то невероятное, чтобы помешать им. По-моему, миссис Гаррисон об этом знает, но мне она не рассказывала. Говорит: это не мое дело.

Тут я вспомнила, что решила быть щепетильной по поводу откровенных разговоров с прислугой, но отмела эти мысли в сторону. Это было так глупо с моей стороны – не дать Коре высказаться при нашей первой встрече. Теперь я просто обязана разговорить ее.

– Даже если Бертран охладел к Рене, я все равно не вижу причин для самоубийства. Я еще понимаю – когда он обручился с Джойс Фишер, но теперь...

Глаза Коры буквально округлились, и она уставилась на меня со смешанным выражением удивления и недоверия.

– Вы что, хотите сказать, что вы этого не знаете? Но ведь это видно всякому, кто не совсем слепой. Он же на вас глаз положил, и должно быть по правде, потому что достаточно посмотреть на те вещи, что вы с собой привезли, чтобы понять, что денег у вас негусто.

Искренне не заметив своей бестактности, Кора продолжала:

– Вчера вечером, прямо перед обедом, они крепко поругались. Я накрывала на стол в соседней комнате, и не могла же я заткнуть уши. Я пыталась как-нибудь звякнуть тарелками, чтобы они знали, что я там, но они так увлеклись, что ничего не замечали.

– Передо мной вам не нужно оправдываться, – заверила я ее. На языке у меня так и вертелось: продолжай, продолжай рассказывать. О чем они говорили? – но вслух сказать я этого, конечно, не могла.

Слава богу, Кора, не нуждалась в поощрении.

– Он ее отчитывал – за то, что она вас вчера так напугала. Говорил, что она обманула его доверие. А она сперва смеялась, потом расплакалась... – Кора запнулась. – Очень это было нехорошо с ее стороны – такая опасная затея: нарядиться привидением и спихнуть вас в воду! Вы же могли утонуть.

– Разумеется, – сухо сказала я. Для меня не было большой неожиданностью, что купанием в озере я обязана Рене. Вероятно, ту отраву в кофе, выпитый бедной Маргарет, тоже положила она. И ко мне она приходила в тот день вовсе не для того, чтобы предложить платье, а для того, чтобы полюбоваться на дело своих рук. Замечательно то, что, хоть Рене и была уверена, что мне не до нарядов, она все-таки выбрала платье, испорченное в прачечной. Чисто французская расчетливость. Кора вернулась к основной теме.

– В общем, он говорил, что любит вас и собирается на вас жениться. И что если мисс Рене все еще мечтает выйти за него, пусть лучше выкинет это из головы, особенно после того, что она сделала, и что это было чистое безумие, но что это неудивительно, так как в этой семье все давно посходили с ума. А вы уверены, мисс, что не собираетесь выходить за мистера Бертрана?

– Впервые об этом слышу.

– А-а... – Какое-то время она переваривала полученные сведения. – Ну, может быть, вам все равно следует знать, что прошлым летом, когда я только поступила сюда, тоже были всякие разговоры о том, что он тайно женат. Так получилось, что я слышала, – я не собиралась подслушивать, но знаете, так бывает, что начнешь слушать и не можешь остановиться, да и не затыкать же уши? – так вот, мисс Маргарет приставала с этим к нему, а он чем-то грозил ей, если она кому-нибудь об этом расскажет. Мисс Маргарет, конечно, иногда может вообразить невесть что. А когда я заговорила об этом, с миссис Гаррисон, она велела мне заткнуться, прямо, знаете, накричала на меня, отрезала – и все. Наверняка она что-то знает об этом.

Она подошла к окну и выглянула наружу.

– Похоже, еще ничего не нашли, – сообщила она с некоторым сожалением.

– Будем надеяться, это только недоразумение и Рене не утонула, – сказала я на это. – Но я не понимаю, зачем ему делать тайну из своей женитьбы. – Я задумалась. – Ведь не из-за того же... что он опасался Рене?

Кора рассмеялась низким басом, но тут же вспомнила о печальном событии.

– За мистером Бертраном наверняка водится много всяких дел. Она безусловно про них знает, а если бы это дошло до старика, он, пожалуй, не только ничего не оставил бы ему, но еще и выгнал его отсюда. Но и у этой особы было что скрывать от его деда.

Тут Кора, то ли решив, что слишком много сказала, то ли – что вероятнее – спохватившись, что столь долгое ее отсутствие будет замечено, вспомнила про какое-то срочное дело, не терпящее отлагательств. Но, дойдя до двери, она спохватилась:

– Совсем позабыла, мистер Бертран просил передать, чтобы вы не говорили полиции ничего про вчерашнюю выходку Рене. Он сказал, что все и так достаточно запутано, чтобы еще и это сюда мешать.

– Можете передать, что я не скажу ни слова, – пообещала я, очень надеясь на то, что у полиции руки не дойдут до меня.

Я оставалась в комнате довольно долго, но не могла же я сидеть там вечно? Наконец я не выдержала, собралась с духом и спустилась вниз. Убедившись, что в библиотеке нет ни души, я проскользнула в кабинет, села за стол и продолжила печатать рукопись – просто ради того, чтобы чем-то заняться. Немного погодя вошли Элис и Маргарет. При взгляде на Элис сжималось сердце: она вся осунулась и постарела. Думаю, больше, чем за Рене, она переживала за своего мужа, который был очень привязан к сестре. Я невольно подумала в прошедшем времени – "был" – потому что и Элис, и Маргарет, казалось, считали, что Рене нет уже в живых. Значит, оснований сомневаться; нет и у меня.

Они рассказали, что старик у себя в комнате и что он ужасно подавлен всем случившимся.

– Мы все время забываем, что ему уже за восемьдесят, – вздохнула Эллис. – Он очень стар. Такое потрясение может – может... просто убить его.

Я пробормотала свои соболезнования, сказав, что если я могу быть чем-либо полезна, то пусть не задумываясь просят меня...

"Господи, какое все это имеет отношение ко мне?" – твердила я себе, но в душе знала, что самое прямое.

Элис механически продолжала говорить какие-то слова.

– Дядя так любил Рене, хотя, конечно, знал... что в ней не все идеально... Впрочем, он вряд ли понимал, насколько далеко заходит... И все равно, он никогда не обещан оставить ей свои... – губы Элис задрожали сильнее, – свои бесценные, священные, ненаглядные сокровища – хоть бы они сквозь землю провалились! Или на дно этого проклятого озера!

– Может, они там и есть, – мрачно сказала Маргарет. Но когда Элис спросила, что она имеет в виду, оказалось, что ничего.

Вскоре пришел Эрик. По выражению его лица стало ясно, о чем он нам сейчас скажет: они нашли тело Рене.

– Шериф хочет поговорить с вами двумя, – прибавил он, обращаясь к Элис и Маргарет, и только к Элис: – Я думаю, тебе сейчас лучше пойти к Луи, он очень нуждается в поддержке.