Тайные тексты (№4) - Подстрекатель

Рейт улыбнулся своим мыслям. Как все-таки легко думается о будущем, когда в голову приходит план покинуть театр незамеченным, в чужом обличье! Перестать быть самим собой хотя бы на один вечер равносильно тому, чтобы исчезнуть на какой-то миг из собственной жизни. Кто-то будет ждать его, чтобы продолжить тайное наблюдение, кто-то будет ждать, когда он появится в театре снова.

— Значит, увидимся завтра.

Улыбка Лур показалась ему искренней улыбкой друга, а не официальной улыбкой подчиненного, улыбающегося начальнику.

Зайдя в гримерную, в которой Бренджин гримировал актеров второго плана, Рейт сказал, что сегодня вечером должен превратиться в женщину. Гример ответил невнятным рыком, а затем почему-то покраснел, когда понял, что Рейт вовсе не шутит.

— Послушай, Геллас, я, конечно, могу превратить тебя в этакую знойную красотку, но только мне хотелось бы знать, что за этим кроется. Я хочу сказать, нам всем казалось, будто ты избегаешь женщин, потому что все еще обижен на Велин. Никто из нас и представить себе не мог, что ты… — Бренджин наклонился к нему и прошептал: — Если кто-нибудь из нас тебя заинтересует, то завтра утром — это я тебе обещаю — здесь выстроится целая очередь поклонников. И я буду первым.

Рейт даже подумать не мог о том, что кого-то может заинтересовать его желание переодеться женщиной на сегодняшний вечер. Не думал он и том, что кто-то может воспринять это как некий добрый знак.

Он покачал головой.

— Это просто шутка, которую я хочу сыграть с одним старым другом. Сделай так, чтобы я выглядел убедительно, хорошо?

Бренджин вздохнул.

— Ты даже не представляешь себе, как обнадежил меня на какое-то короткое мгновение. Из такого, как ты, стройного, с изящными чертами лица, получилась бы отличная женщина. Жаль, что ты такой высокий — будешь выглядеть немного неправдоподобно. Для женщины ты слишком высок. Мы сделаем тебя невероятно красивым и замаскируем твое горло.

Рейт сел на стул и Бренджин принялся накладывать грим.

— Ты уже попросил у Кервина костюм?

— Нет.

— Тебе нужно будет сделать пышный бюст, чтобы гармонировал с твоими плечами. Кервину придется повозиться. Я, пожалуй, позову его, чтобы он снял с тебя мерку. А я тем временем займусь твоим лицом и прической.

Значит, бюст. Рейт подумал, что его затея все-таки, наверное, потерпит фиаско. Он-то надеялся, что макияж, хороший парик и что-нибудь такое, что придаст его фигуре женские очертания, не потребуют особых усилий со стороны гримера и костюмера. Однако ему в то же время хотелось выглядеть в новом обличье достаточно убедительно. Даже, пожалуй, безупречно. А для этого необходимо на время даже обзавестись бюстом.

Рейт вздохнул.

Действительно, макияж и переодевание заняли намного больше времени, чем он предполагал. В конечном итоге получилось так, что он почти на весь вечер оторвал от дела своих лучших сотрудников. Но когда его поставили перед зеркалом — он едва мог дышать, потому что его талию и грудную клетку чем-то туго обтянули, — Рейт не поверил своим глазам. Бренджин и Кервин сотворили ему роскошные каштановые волосы, пышную грудь, осиную талию и костюм, который подчеркивал новоприобретенные мнимые округлости. Рейт с удивлением отметил, что ему сделали также и красивое лицо. Теперь можно было выйти на улицу, пройти по тротуару и на аэрокаре добраться до дома Джесс. Можно совершенно не опасаться того, что кто-то сумеет заметить, что он, Рейт, приходил к ней. Скорее придется беспокоиться о том, что к нему станут приставать мужчины. Чему же удивляться, ведь сейчас он похож на Велин в молодости. Неужели Бренджин сделал это преднамеренно?

— Ну, что скажешь?

Рейт посмотрел на гримера и ответил:

— Замечательно.

— Нет, дорогой, лучше молчи. Как только раскроешь рот, ты сразу все испортишь. А теперь пройдись.

Рейт прошелся по комнате.

— Нет! Нет! Боже, нет! Женщины ходят, выставляя вперед одну ногу прямо перед собой. Это так называемая походка «от бедра». Кроме того, они при этом вращают талией. И не размахивают руками, как ты. И не расставляй ноги широко, когда садишься!

Рейт попытался следовать его указаниям.

— Все равно не так, — вздохнул Бренджин. — Смотри на меня. У меня это хорошо получается.

С этими словами он грациозно зашагал по комнате. Рейт был готов поклясться, что в эти минуты в его тело вселилась женская душа.

— Как у тебя это получается? — изумленно спросил он.

— Многолетняя практика, Геллас. Я очень, очень долго тренировался. Но должность эту получил вовсе не потому, что у меня имелся опыт работы в театре. Просто я могу превратиться в девушку покрасивее, чем ты, причем в два раза быстрее, — улыбнулся гример.

Рейт удивленно покачал головой, не веря своим глазам и ушам.

— Это правда, — вступил в разговор Кервин. — Нас обоих взяли на работу потому, что у нас большой опыт в области костюмов, грима и создания иллюзий. Мы просто не признались, откуда у нас такой опыт.

Рейт постарался, чтобы его голос прозвучал ровно и негромко:

— Я всегда могу распознать истинную магию.

Затем он еще раз прошелся по комнате, повернулся к своим собеседникам и спросил:

— Теперь лучше получается?

— Намного, — сказал Бренджин и, склонив голову набок, стал придирчивым взглядом разглядывать Рейта.

— И голос тоже вполне подходящий. Только старайся не слишком много говорить, не слишком много ходить и избегай яркого и резкого света.

— Почему? Грим потечет с лица?

— Нет. Через грим может быть видна щетина на подбородке.

— Понятно. — Рейт зажмурился. — Хорошо, я буду избегать резкого света. А сейчас мне пора идти. Удачи вам! Простите, что оторвал вас от работы.

Бренджин и Кервин обменялись улыбками, и Кервин сказал:

— Ты шутишь. Это было просто здорово. Если надумаешь и дальше оставаться в этом образе, сообщи мне. Я знаю человека, который сможет сшить превосходные женские наряды на твой рост и фигуру.

— Спасибо, — улыбнулся Рейт. — Буду иметь в виду.

Уходя, он услышал, как Бренджин и Кервин пересмеиваются.

Рейт зашел в театр и подождал, когда начнется перерыв. Занавес опустился, прозвенел звонок, и большинство поклонников театрального искусства поднялись со своих мест. Рейт поднялся вместе с ними и направился в фойе, но в отличие от большинства зрителей выскользнул на улицу.

Мальчик-билетер возле дверей сказал ему:

— Поставить вам на билете отметку, достопочтенная стольти? Без нее вы не сможете снова войти в театр.

— Нет, спасибо, — ответил Рейт, несколько потрясенный обращением «стольти». — Сегодня мне нужно вернуться домой пораньше.

Выйдя на дорогу, он взмахнул рукой и вскоре рядом с ним опустился аэрокар. Моментально открылась его задняя дверца. Он не мог вспомнить, что когда-либо раньше аэрокар так поспешно предлагал ему свои услуги. Возможно, у водителя был не слишком удачный вечер, и ему очень хотелось подзаработать.

— Куда вам, достопочтенная стольти?

Рейт назвал адрес.

— Вам не понравился спектакль?

Рейт вздрогнул, поняв, что водитель обращается к нему. Он попытался сообразить, что тот имеет в виду, и как следует ответить на вопрос. Обычно водители любили пожаловаться ему на своих предыдущих пассажиров или рассказывать о скачках, своих картежных выигрышах или пофилософствовать о жизни и пиве. Но они никогда не задавали ему никаких вопросов.

Однако этот водитель все время оборачивался и улыбался ему. И вдруг все стало на свои места. Водитель улыбался женщине, сидящей на заднем сиденье. И задавал вопросы потому, что его пассажиром была женщина. Рейт вздохнул.

— Пьеса была хорошая. Просто мне позвонила подруга. У нее что-то случилось. Мне нужно с ней обязательно увидеться. Вот поэтому я и решила не дожидаться конца спектакля.

— Какая жалость. — Водитель лишь на мгновение сосредоточился на своей работе и снова продолжил «допрос»: — Значит, вы вряд ли захотите остановиться и заглянуть в одно миленькое питейное заведение. Я бы угостил вас чем-нибудь.

— Если я так тороплюсь, что даже не досмотрела спектакль, значит, что у меня совсем нет времени на всякие подобные заведения.

— Может быть, потом, как-нибудь в другой раз?

Он, очевидно, заметил выражение лица Рейта, потому что пожал плечами и отвернулся.

Рейт никак не мог прийти в себя. Неужели женщинам все время приходится сталкиваться с подобным? Неужели им вот так приходится терпеть развязную болтовню водителей? С дурнушками, пожалуй, этого все-таки не происходит. Он подумал, что если еще раз позволит Бренджину и Кервину превратить себя в женщину, то заставит их создать как можно более невыразительный и малопривлекательный женский образ.

Аэрокар остановился прямо перед домом Джесс. Однако когда он постучал в дверь, то открыла ему не она, а какой-то мужчина — высокий, широкоплечий молодой человек с толстыми губами.

— Я пришла встретиться с Джесс Ковитач-Артис по очень важному делу. Это очень срочно.

Мужчина прислонился к дверному косяку и сказал:

— Милая дама, даже если бы вы пришли сообщить ей о том, что завтра грядет конец света, то я все равно не стал бы ее будить. На ней лица не было от усталости, когда она вернулась домой, и если вы ее настоящая подруга, то просто оставите мне сообщение для нее.

— Я не могу этого сказать вам, — ответил Рейт, понизив голос и перестав быть похожим на женщину. — Я приехал сюда, рискуя жизнью, и если я скажу вам то, что хочу сообщить ей, то вы наверняка погибнете. Если я не передам это сообщение Джесс, то она, возможно, проведет остаток жизни в рудничных шахтах.

Незнакомец долго смотрел на Рейта, от удивления так и не проронив ни слова.

— Вы мужчина! — наконец выдавил он.

— Это был единственный способ проскочить незамеченным мимо людей, которые следят за мной. Здесь вопрос жизни и смерти. Если она вам небезразлична — а я полагаю, что это так, — то разбудите ее.

Мужчина облизнул губы, посмотрел на пустую улицу и кротко кивнул:

— Заходите. Сядьте на стул в кухне. Задерните шторы. Я позову ее.

— Спасибо.

Рейту никогда ранее не приходилось бывать у Джесс дома. Здесь ничто особенно не напоминало ему о ней — по крайней мере о той Джесс, которую он когда-то знал. Дом выглядел немного мрачновато. Приглушенные тона стен и потолка, мебель расставлена аккуратно, а дорогие картины не производили какого-либо впечатления. Просторная гостиная, большая комната налево, широкий коридор с арками, ведущий в кабинет.

Рейт прошел в указанном направлении и вскоре нашел кухню. В отличие от остальных комнат она действительно напомнила ему о Джесс. Здесь его со всех сторон окружили рыбы — маленькие статуэтки, рисунки на стенах и везде, где только можно. Кухня была похожа на ее комнату в Эл Маритасе в те времена, когда они оба были еще детьми. Остальная часть дома не произвела на Рейта особого впечатления, а вот при виде кухни у него почему-то защемило сердце. Он страстно тосковал о детстве. Скучал по надежде на будущее, которой жил в детстве.

Рейт сел на стул и принялся разглядывать двух раскрашенных рыбок, вырезанных из дерева. Они держались за ручки-плавники и танцевали. У них были забавные мордашки. Танцуя, рыбки улыбались друг другу. Рейт представил себе, как они смеются и разговаривают. Взяв фигурку в руки, он стал ее внимательно изучать, чтобы отыскать то место, где неизвестный художник мог оставить свою подпись.

— Они умны, не правда ли?

Раздавшийся за его спиной голос заставил Рейта вздрогнуть. Это была Джесс. Она улыбалась, но это была лишь вежливая, отстраненная, официальная улыбка.

— Патр сказал мне, что у вас какое-то срочное дело ко мне. Если он осмелился разбудить меня, значит, дело и в самом деле важное и срочное. Извините, стольти, я не разобрала вашего имени.

— Рейт.

Джесс от удивления раскрыла рот. Глаза ее расширились. Рейт отругал бы любую из своих актрис за то, что она переигрывает. Однако реакция Джесс была абсолютно неподдельной. Она прижала руки к груди и медленно покачала головой.

— О боги, что с тобой случилось?

— Меня преследуют, — ответил он. — За мной установлена слежка. Если бы ты пришла на встречу, запланированную на завтра, они наверняка начали бы преследовать и тебя. Возможно, тебя бы даже убили. Я точно не знаю, кто мои враги, хотя предполагаю, что это могут быть целых два источника потенциальной опасности. А может, даже больше. Не исключаю, что мог нанести обиду какому-нибудь неизвестному лицу. Любая деловая встреча может подождать, она просто не стоит такого риска. Ведь на карту поставлена жизнь.

— Встреча не должна была быть деловой, — сказала Джесс. — Это был для меня лишь предлог, чтобы увидеть тебя, не вызывая подозрений. Вся моя поездка сюда — прикрытие встречи с тобой.

Рейт внезапно весь похолодел. — Что же произошло? — О тебе ходят опасные слухи. Ты действительно можешь лишиться жизни, — ответила Джесс.

— Слухи? Какие слухи? — с улыбкой спросил Рейт. — У меня имеются проблемы посложнее каких-то там слухов.

— Сомневаюсь. Видишь ли, я слышала примерно следующее: ты набрал себе личную армию. Ты используешь магию, чтобы держать под контролем зрителей твоих театральных постановок, ты заставляешь их работать на себя для исполнения антигосударственных замыслов. Говорят также, что твои актеры — не совсем люди в привычном смысле этого слова, а некие недочеловеки, которые пышностью костюмов скрывают свой жуткий вид. Что ты не тот, за кого себя выдаешь, а кто-то другой. Возможно, стритийский агент. А может, какой-нибудь еще более коварный враг.

Сидя в той же кухне, Рейт услышал, как Патр прошел по коридору в одну из комнат. Рейт с усилием сделал несколько вдохов и выдохов. Дышать ему мешал тугой корсет, туго стягивавший грудную клетку и талию.

— Это нехорошо, — наконец произнес он.

— По-моему, в твоем ближайшем окружении появился предатель. Я хочу сказать, что всю эту информацию нельзя назвать правдивой…

— Однако ее нельзя назвать и абсолютно ложной, — закончил ее фразу Рейт.

— Верно.

Рейт собрался было положить подбородок на руки, но вспомнил про грим на лице и в самый последний момент воздержался от этого. Как же ужасно быть женщиной, подумал он. По крайне мере такой, которой все время приходится намазывать лицо этой вызывающей зуд гадостью или носить неудобную одежду, чтобы изменить внешность. Как же досадно — не иметь возможности сесть поудобнее, постоянно думать о косметике, о том, как на тебе сидит одежда, как нужно ставить ноги. Как покачивать бедрами и многое, многое другое. Ведь жизнь слишком коротка, чтобы постоянно заботиться о подобной ерунде.

Он откинулся назад, устраиваясь поудобнее.

— Я просто представить себе не могу, кому выгодно распространять обо мне подобные слухи, — сказал он. — Я работаю с хорошими людьми. Действительно хорошими. Прежде чем нанять себе сотрудников, я как следует проверил их. Я всегда следил за тем, чтобы не смешивались мои личные цели с моей общественной деятельностью. Я всегда проявлял осторожность.

— Это не важно. Возможно, тут замешаны очень большие деньги. Может быть, это связано с шантажом, кого-то могли шантажировать и вынудили доносить на тебя. Или же это могло быть связано с сексом. Можно найти десятки причин, по которым люди ополчаются против работодателя.

Рейт кивнул.

— Согласен с тобой. Мне просто не хочется убедиться в том, что кто-то из тех, кому я доверяю, способен на предательство. Мне не хочется верить в это.

— Пока ты веришь…

— Верю. Но в связи с этим возникает вопрос о личности того человека или группы людей, нанявших этих шпионов для слежки за мной.

— Ты уверен, что они не проследили за тобой прямо до моего дома?

— Для этого им следовало бы понять, что молодая женщина, направившаяся сюда, — это я. Я вышел из театра вместе с небольшой группой зрителей и старался максимально изменить свою походку и жесты.

— Понятно, — сказала Джесс. — Рейт, сейчас тебе особенно нужны друзья.

Рейт поднялся со стула.

— Как раз таки наоборот. Ты ведь не сделала ничего предосудительного, Джесс. Не принимала участия в чем-либо противозаконном. Ты ничего не знаешь о моих делах, не знаешь людей, связанных со мной. Не ведаешь о том, чем мы занимаемся и чем собираемся заниматься. Именно это мне и нужно. Если где-то в моем окружении и есть предатель, то мне меньше всего хочется, чтобы он или она были связаны с тобой. Поэтому возвращайся на гастроли и постарайся держаться от меня подальше. Не забывай слушать вечерние новости. Если услышишь что-нибудь обо мне, помни о том, что по крайней мере ты остаешься в безопасности.

— Я кое-что знаю. Мне известно о Каане и Уоррене.

— Замолчи.

— Что?

— Замолчи. Ты ничего не знаешь. Оставим все, как есть. — Рейт наклонился к ней и прошептал: — Тот, кто следит за мной, поставил магические подслушивающие устройства вокруг моего дома и в моем офисе. Я не прикасался к ним, потому что пока я знаю, где они находятся. Но ты же понимаешь, что все возможно. Может быть, прямо сейчас нас с тобой подслушивают или наблюдают за нами.

— Это… глупо. С какой стати кто-нибудь станет следить за нами? Зачем ставить подслушивающие устройства вокруг моего дома?

— Потому что ты открыто договорилась о встрече со мной. Если предатель имеет доступ к моему расписанию встреч и ежедневных дел — а я предполагаю, что так оно и есть, — тогда он придет к выводу, что у нас с тобой есть общие дела. А поскольку ты — подруга моего детства, то в любом случае вызываешь подозрения.

— Нет. Я отказываюсь всю жизнь верить в то, что наш мир полон лжи и фальши.

— Не говори глупостей. Вспомни обо всем, что тебе известно о Харсе. О магии. Об Уоррене. Неужели ты стала такой беззаботной, или мягкотелой, или просто излишне доверчивой, если не веришь, что нашим Магистрам ничего не стоит убрать с дороги кого-то вроде тебя?

Джесс досадливо поморщилась. Рейт пожалел, что был резок с ней, но она слишком долго чувствовала себя безмятежно спокойной, защищенной и всеми любимой. Ей удалось отмежеваться от своего низкого социального происхождения и ужаса ее прошлой жизни, который, увы, был правдой. Однако прошлое было быстро забыто, а настоящее неизменно дарило радость.

— Прости, — сказала Джесс, — конечно же, ты прав. Я не знаю, чем ты занимаешься, да и не нужно мне об этом знать. Мне просто показалось, что ты в опасности, и я не хотела, чтобы опасность пришла к тебе без предупреждения, совершенно нежданно.

Рейт кивнул. Джесс отвернулась и снова стала смотреть в окно. Рейт заметил, как она вся напряглась, так же, как и в детстве, когда была чем-нибудь сильно напугана.

— Я все так же тебя люблю, — произнесла она.

— Прости меня, — сказал Рейт. — Прости за то, что мы никогда с тобой так и не поговорили начистоту о наших чувствах друг к другу. Я был тогда молод и глуп, а сейчас стал старше и умнее. Теперь, при взгляде на тебя, я вижу, чего мне все время не хватало. Но именно сейчас я не могу связать свою жизнь с тобой, потому что боюсь за тебя и не хочу рисковать тобой.

— Ты считаешь, что сможешь полюбить меня? Когда-нибудь?

Рейту не хотелось тешить ее пустыми обещаниями, не хотелось врать, что когда-нибудь их судьбы пересекутся. Если она простится с этой надеждой, то, может быть, отыщет еще свою истинную любовь, правда, с другим человеком.

— Я все еще люблю Велин, — сказал он, придав своей интонации оттенок страдания. Это оказалось не слишком трудно. — Как бы мне хотелось освободиться от этой любви, но я боюсь, что из этого ничего не выйдет.

— Она была недостойна тебя.

Джесс повернулась к нему, и Рейт увидел, как по ее лицу катятся слезы. Он не осмелился прикоснуться к ней. Если грим поплывет, у него возникнут проблемы с маскировкой, а все, что может выдать его, создаст проблемы и для Джесс. Нужно поскорее уходить отсюда, прежде чем он перестанет быть красивой женщиной в шелковом одеянии и станет Гелласом Томерсином, Гелласом — Магистром Театра.

— Мне пора идти, — сказал он.

— Я скажу Патру, чтобы отвез тебя, куда ты скажешь. — Джесс рукой вытерла слезы — совсем как когда-то в детстве.

Это было еще одно яркое воспоминание, от которого у нее перехватило дыхание. Почему он не смог полюбить ее? Почему он не разглядел в ней верного товарища, который станет поддерживать его во всем? Почему полюбил неверную, ветреную Велин?

Потому что он слепой. Идиот. Дурак.

Потому что он живой человек, и это скорее всего самое подходящее для сложившейся ситуации объяснение.

Он покинул ее, стараясь не задерживаться ни одной лишней секунды. Сев на сиденье элегантного аэрокара рядом с Патром, сказав

— В Кордорейл, пожалуйста. Там я смогу спокойно смешаться с толпой.

Им было практически не о чем разговаривать друг с другом, однако, пересилив себя, Рейт спросил:

— Она тебе небезразлична?

На лице Патра он прочитал нескрываемое удивление.

— Я на нее работаю.

— Знаю. Но это очень важно. Она тебе небезразлична? Патр проглотил застрявший в горле комок и отвернулся, отведя взгляд.

— Я люблю ее.

— Прекрасно. Любым способом увези ее из Эл Артиса и держи как можно дальше отсюда. Если придется ее спрятать — спрячь. От всех. Здесь скоро произойдут довольно гадкие вещи, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.

Патр стиснул зубы.

— Ты очень долгое время был ее другом.

— Всю ее жизнь. Меня больше беспокоит то, что станет с ней, а не со мной.

— Для человека, который так заботится о ней, — заметил Патр, — тебе удавалось держаться от нее на значительном расстоянии.

— Мне удавалось ограждать от неприятностей многих людей, которые мне небезразличны.

— Похоже, у тебя немало секретов, верно?

— У меня вообще нет секретов, которые могли бы вызвать твое беспокойство. Кроме одного — я тоже ее люблю. Я был дураком, что не ухаживал за ней, когда имелась такая возможность. Сейчас это не в моих силах. Но я по-прежнему люблю ее. Мне хотелось бы быть уверенным, что она вне опасности.

— Я сумею защитить ее, пусть даже и ценой собственной жизни.

— Это все, о чем я прошу тебя.

Патр остановил аэрокар на пустыре, на некотором расстоянии от того места, где Рейт попросил высадить его.

Рейт посмотрел на своего спутника, и ему внезапно стало не по себе.

— Это же не Кордорейл!

— Мы еще полетим туда, — ответил Патр. — Но прежде я должен кое о чем тебя попросить.

— О чем?

— Больше никогда не приближайся к ней.

Костяшки пальцев Патра, которыми он сжимал руль, побелели от напряжения. Он посмотрел на Рейта.

— Ты слышал, что я сказал.

— Слышал. Но когда это закончится…

Патр нетерпеливым жестом оборвал его:

— Это никогда не закончится. Я в курсе слухов, которые ходят о тебе. Я знаю, чем ты занимаешься. Возможно, ты на какое-то время и ускользнешь от внимания Империи, но рано или поздно тебя все равно поймают. Ты никогда не освободишься от того яда, который впитал в себя. Этот яд еще отравит жизни тех людей, к которым ты когда-нибудь приблизишься. Ты ведь прекрасно понимал, что все это время нужно было держаться на расстоянии от нее. Доверяй этому чувству. Пусть это будет последний раз, когда ты видишься с ней — ради ее же блага.

Рейт откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

— Ты можешь предложить какую-нибудь альтернативу?

— Конечно. Я мог бы убить тебя прямо здесь и прямо сейчас и этим самым решить множество проблем. В завтрашних вечерних новостях могло бы тогда появиться такое сообщение: Геллас Томерсин обнаружен мертвым. Он был обнаружен в женском платье в квартале, пользующемся дурной репутацией.

Рейт открыл глаза и долго изучал лицо своего собеседника.

— Я тоже мог бы убить тебя. В подобных ситуациях ничего нельзя гарантировать.

— Ты прав. Я решил убить тебя, когда услышал, как она плачет, а затем ты сказал, что связан с какими-то делами, представляющими смертельную опасность для вас обоих. Не удивляйся, я слышал ваш разговор. Было бы глупостью и чистым безумием не подслушать его — незнакомый мужчина, переодетый женщиной, заявляется к ней в дом посреди ночи, заявляет, что дело срочное, и требует немедленно увидеть ее. У меня не было доказательств, что ты тот самый человек, именем которого назвался. Я не мог оставить вас одних без наблюдения. Поэтому я слышал твои слова и понял, что ты поставил ее жизнь под угрозу. В какой-то миг мне хотелось сию же секунду задушить тебя своими собственными руками, просто потому, что ты представляешь опасность ее существованию. Я действительно был готов к этому. Но я не хотел, чтобы она считала меня виновником твоей смерти.

— Вижу, ты переживаешь за нее, — улыбнулся Рейт. — Обещаю тебе, что я исчезну из ее жизни. Клянусь, пока Империя представляет для меня угрозу, я больше не увижусь с ней.

— Тогда я отвезу тебя туда, куда ты просил.

Патр снова запустил двигатель аэрокара, и они тронулись в путь.

Глава 17

— Истина всегда приходит к тем, кто терпеливо ждет.

Магистр Ноано Омви, получивший свою почетную должность после смерти Магистра Пенангвели, чуть заметно поклонился Магистрам Фарегану и Даари и снова откинулся на спинку кресла.

— Пенангвели действительно был излишне мягок с Соландером Артисом, — согласился Даари. — Я всегда был этого мнения.

— Так как же нам все-таки во всем разобраться? — спросил Фареган.

Хотя Фареган почти двадцать лет состоял в Безмолвном Дознании, в Триаде Дознавателей он находился на своем посту всего три дня, а потому все же не осмеливался что-либо категорично утверждать. Омви старался не раздражаться на него — ведь когда-то и он был новичком.

— У нас есть несколько вариантов, — произнес он. — Все будет зависеть от хода дальнейшего расследования. Очевидно, нам нужно выяснить, с кем он тесно контактировал и с кем вступали в контакты его люди. Полагаю, что заключительная часть операции будет достаточно масштабной. Наша задача — завершить ее без лишнего шума и по возможности незаметно. В конце концов у нас теперь имеются доказательства его слов и действий, свидетельствующих о причастности к антигосударственному заговору. Его можно обвинить в даче ложных сведений и подстрекательстве помощника ко лжи. Кроме того, мы связали его с еще одним сомнительным решением Пенангвели. В последние годы старик часто проявлял недопустимую мягкотелость.

— Значит, нам нужно схватить Соландера немедленно, чтобы он не успел бежать?

Судя по всему, Даари был серьезно обеспокоен.

— Нет. Вчера он намеренно исказил результаты расследования и поэтому можно обвинить его в участии в заговоре и сокрытии сведений, имеющих жизненно важное значение для Империи. Но он не знает, что нам уже известно об этом, и полагает, что находится вне подозрений и, соответственно, вне опасности. Ему потребуется не менее пары дней, чтобы получить наличные деньги и подыскать место, в котором он мог бы спрятаться и убедиться в том, что все люди, которым он доверяет, также находятся в безопасности. Мы же тем временем еще раз уточним список тех, с кем он в последнее время активно контактировал. Если Артис внезапно исчезнет, все они также могут разбежаться в неизвестном направлении. Будем отслеживать теперь каждый его шаг и постараемся не дать ему уйти. — Пальцы Омви забарабанили по деревянной столешнице. Он посмотрел на свое отражение в ее блестящей поверхности и добавил: — Два дня дадим мы погулять ему на свободе. Те, с кем он не встретится за эти два дня, никакого интереса для нас не представят.

— А те, с кем он уже успел связаться?

— Единственный, с кем он виделся, — Геллас Томерсин. Его уже проверяют. Предстоящую операцию следует провести молниеносно, чтобы сразу же арестовать всех подозреваемых и ту же приступить к их допросам. Я не до конца уверен в том, что Артис и Томерсин как-то связаны друг с другом, однако чутье подсказывает мне, что их детская дружба по-прежнему остается достаточно крепкой.

Он положил руки на стол перед собой, усилием воли заставляя пальцы лежать неподвижно. При мысли о том, что добыча скоро окажется у него в руках, сердце начинало ускорять ритм, а мышцы слегка подергиваться. Он уже мечтал о большом «улове», который был бы покрупнее, чем Кружок Друзей Свободы, раскрытый в свое время Пенангвели, когда он второй год возглавлял Триаду.

Омви с трудом заставлял себя спокойно сидеть в кресле. Хотелось рывком вскочить, бегать по комнате, кричать, пинать ногами мебель, а вместо этого приходится сидеть и выглядеть спокойным, благоразумным, способным все держать под контролем.

Раздался стук в дверь. Наверняка это кто-то, допущенный на высший уровень, однако прекрасно понимающий, что Триаде нужно дать время, чтобы она успела убрать свидетельства своей деятельности. Трое Магистров переглянулись, кивнули, и Фареган, самый младший из Триады, поднялся и пошел открывать дверь.

— Агент Джетис? У вас какие-то срочные новости?

— Как вам сказать… Видимо, да.

Фареган жестом пригласил его войти, затем поклонился Омви. Пришедший поклонился ему еще ниже.

— Магистр Омви, — сообщил Фареган. — Это — агент Патр Джетис, который помогает нам в расследовании деятельности Соландера Артиса и Гелласа Томерсина. Он мой человек, я во всем ему доверяю. Он следит за молодой женщиной, которая в детстве дружила с ними обоими. Если виновны оба этих мужчины, то виновна, по моему мнению, и она.

Агент Джетис утвердительно кивнул.

— Расскажи нам, Джетис, — попросил Омви, — о том, что узнал. Ты пришел сюда в столь поздний час, так что сообщи нам о том, что ты узнал. Может быть, это поможет нам в поисках истины.

— Мой объект — женщина — ничего не знает. У нее не было никаких контактов с вашим объектом, Гелласом Томерсином, в течение долгих лет, хотя после того, как я пересказал ей слухи о Томерсине, она встретилась с ним, причем эта встреча была вызвана тревогой за его безопасность. Но Томерсин лично мне сделал признание в государственной измене.

Омви, явно удивленный, откинулся на спинку кресла.

— Он сделал признание?

Джетис достал из кармана маленькую коробочку и нажал какую-то кнопку.

Послышался голос самого Джетиса.