Глава 12

Ян остановил Кейт у самой дверцы душа, где она только что отмылась от трюмной вони.

— Джейти просит тебя прийти.

Кейт ощутила острый приступ тревоги и, на мгновение сосредоточившись, определила его причину. От кожи и одежды Яна пахло смертью.

— Ему хуже?

Ян ответил ей свирепым взглядом.

— Он умирает. И все обещания лекапевта помочь ему оказались ложью.

Кейт возразила:

— Он умирал еще до того, как мы поднялись на борт «Сокровища ветра»; мы уже тогда не надеялись, что он выживет. Забота лекапевта лишь позволила ему прожить несколько лишних дней и облегчила предсмертные страдания.

— Ты можешь быть этим довольна. Теперь ты всем довольна. — Ян отвернулся. Каждое движение его, каждая линия тела выдавали едва сдерживаемую ярость.

— Я делаю все возможное, чтобы обеспечить нашу безопасность.

Ян направился к трапу, но прежде чем подняться вверх, на палубу, обернулся к ней и бросил:

— Конечно , делаешь. Во всяком случае, потрудись поскорее зайти к Джейти. Он умрет до наступления ночи.

Ян ушел, но гнев его остался висеть в воздухе как ядовитое облако.

Кейт, принявшаяся отжимать волосы, смотрела ему вслед. Ян сулил лишние неприятности, и его ярость должна в конце концов разразиться грозой.

— Ты выглядишь хуже, чем я, — проговорил Джейти. Он лежал в постели, кожа его казалась бледнее выбеленного полотна, темные, промокшие от пота волосы липли к голове. Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели. Царивший в каюте запах гнилой крови и тления буквально ошеломил ее. Зеленоватые пятна проступали на простыне, укрывавшей культю. Ян был прав. Джейти протянет недолго.

— Сплю плохо, — пояснила Кейт. И это было правдой. Сны, приходившие к ней в каюте Ри, становились раз от разу все соблазнительнее, более того, с возмутительным постоянством грезы вторгались уже и в ее дневную жизнь. Посему приходилось бороться со сном.

Она не стала ничего говорить о состоянии Джейти и только сказала:

— Я была… удивлена… тем, что ты захотел поговорить со мной.

— Ты думаешь, что я тебя боюсь?

— Думаю, что не слишком нравлюсь тебе.

Джейти криво усмехнулся.

— Ты права. Это действительно так. Оборотень… — Он пожал плечами и даже это небольшое движение явно стоило ему крохи собственной жизни. — Ты можешь изменять обличье, исчезать, изображать нормального человека, но внутри остаешься чудовищем…

Джейти вздохнул.

— Только мое мнение о тебе ничего не значит. Капитан любит тебя.

Кейт вздрогнула, услышав эти слова во всей их обнаженности.

— Я знаю.

— А ты не любишь его. — В голосе моряка звучал не вопрос — утверждение.

Кейт подумала, не солгать ли умирающему, не сказать ли ему нечто, способное изменить его мнение о ней к лучшему. Впрочем, правда уже была известна Джейти.

— Нет. Ян… ну, я… я хочу ему только добра. Но я не знаю, способна ли вообще полюбить. Во всяком случае… не его.

Она подумала о том наваждении, которое связывало ее с Ри, пытаясь понять, заслуживает ли это мучительное и всепоглощающее чувство имени любви.

— Я бы хотела полюбить Яна. Тогда все сделалось бы… проще.

Джейти широко ухмыльнулся, и мертвая улыбка на обтянутом кожей черепе лишь подтвердила тяжесть его состояния.

— Трудная у тебя жизнь. И чувство чести делает ее лишь сложнее. Но ради твоей чести, если тебе действительно небезразлична его участь, скажи ему все. Он все твердит о том, что намеревается увести тебя у Ри, доказать, что из двоих он лучший. Ян считает, что может заслужить твою любовь, а я не вижу у него такого шанса.

Кейт задумалась, но ничего не сказала, и Джейти добавил:

— Страсть разъедает его изнутри. Пока Ян надеется, пока верит в то, что сумеет завоевать тебя, он не способен думать о чем-нибудь другом. Он все повторяет, что нужно найти способ выбросить Ри за борт, когда никого не будет поблизости, или проткнуть его мечом, а потом сослаться на несчастную случайность. Он становится… одержимым.

Кейт понимала, что умирающий говорит правду. Заглядывая в глаза Яна, она замечала их ненормальный блеск, почти такой же, как сейчас у Джейти, к тому же взгляд капитана был теперь все время устремлен куда-то в пространство… так смотрит волк в предвкушении добычи.

— Сказав Яну, что не люблю его, я не смогу улучшить его состояния.

— Не сможешь. Но если он будет знать, что надежды нет, это может удержать его от поступка, за который его могут убить.

Она вздохнула. Джейти продолжил:

— Ян — мой друг. И он потерял все, что имел, — свой корабль, экипаж, свою долю сокровищ. Он еще не знает, что потерял также и тебя. И если он умрет, пытаясь добиться тебя, в то время как ты можешь предотвратить его смерть, просто сказав, что ему не на что надеяться…

Джейти отвернулся и умолк. Кейт молчала, не зная, что сказать. Умирающий вновь взглянул на нее.

— Если он умрет только потому, что ты позволила ему надеяться, мой призрак отравит каждое мгновение твоей оставшейся жизни. Клянусь в этом вечной душой Бретвана.

Волосы на голове Кейт встали дыбом, по спине пробежал морозец. Глядя в эти глаза, в которых светилась уже смерть, она подумала, что Джейти, наверное, может теперь видеть ожидающую его Вуаль.

— Я скажу ему, — прошептала Кейт.

— Клянись.

Клянусь именем Галвея , едва не сказала она, но вовремя остановила себя.

— Клянусь собственной душой, — произнесла она, — клянусь, что скажу ему.

Глава 13

Кейт стояла на палубе «Сокровища ветра», разглядывая бесконечные океанские просторы. Волны раскачивали корабль, паруса Которого были убраны. Солнечные лучи золотили все вокруг, искрилась вода, сверкала надраенная медь, натертая мыльным камнем палуба казалась полированной слоновой костью. Экипаж в парадной одежде выстроился по правому и левому бортам в носовой части судна, один из моряков выбивал негромкую барабанную дробь.

Лоулас, корабельный парнисса, возглавлял маленькую процессию, шедшую от кормовых кают. Следом за ним двигались Хасмаль, Ян и четверо друзей Ри, несшие на плечах закутанную в черное полотно фигуру. Не поворачивая головы, Кейт краем глаза пристально следила за Яном. Скоро ей придется объясниться с ним. Бремя клятвы отягощало ее, и Кейт буквально ощущала, как дух Джейти глядит на нее.

— Боги улыбаются душе Джейти, раз они сделали столь прекрасным день его похорон, — сказал Ри, стоявший справа от нее в серебристо-зеленом кафтане Сабира, в начищенных до блеска черных сапогах, с поднятым в последнем прощании клинком.

Кейт держала свой меч точно так же. С учетом ситуации, она наконец надела кое-что из припасенных для нее Ри вещей. На Кейт была доходившая до колен кремовая блуза из плотного шелка с черной вышивкой по подолу, надетая поверх черной шелковой рубашки; нежный, словно легкий ветерок, широкий плетенный из кожаных полос пояс удерживал на месте все складки блузы; узкая черная шелковая юбка, расшитые кремовые, также шелковые чулки и замшевые туфли довершали наряд. Столь тонкой и изящной одежды Кейт еще не приходилось носить, и она облачилась в этот изысканный наряд, чтобы почтить Джейти. Когда похороны закончатся, она снимет эти вещи, заменив их грубыми матросскими брюками, курткой и корабельными башмаками. Моряцкий наряд создавал между нею и Ри барьер, пусть и непрочный. А она так нуждалась во всем, что хоть как-то могло разделить их.

Не сводя взгляда с похоронной процессии, Кейт негромко пробормотала:

— Как бы ни был прекрасен день, Джейти предпочел бы сейчас любоваться им.

Краем глаза она увидела, что Ри повернулся к ней с явной досадой на лице. Кейт едва не улыбнулась, заметив, что заставила его допустить оплошность. Однако улыбка была бы сейчас столь же неуместна, как и его мимический жест. И Кейт постаралась сохранить невозмутимость, вперив взгляд в блестевший прямо перед лицом клинок.

Процессия остановилась в центре носового отсека палубы, и парнисса, повернувшись, преклонил колени и расстелил на белых досках большое темно-зеленое полотнище, в края которого был зашит свинец. Мужчины, несшие тело Джейти, осторожно опустили умершего в середину куска крашеной парусины.

Парнисса встал, и один из прислужников поспешил к нему с кадилом и лампой. Лоулас взял курильницу и, пятикратно взмахнув ею над телом, провозгласил:

— Джейти из Паппаса, по прозвищу Братец Лис, сегодня ты оставил мир живых, чтобы пересечь границу Вуали. Я поручаю твою душу Лодан, властной над Любовью и Утратой, и супругу ее Бретвану, ведающему Болью и Удовольствием, Здоровьем и Хворью, Жизнью и Смертью. Не держись более за сию плоть и отправляйся в Вуаль, чтобы обрести покой и новую жизнь.

Джейти не сделает этого, подумала Кейт. Во всяком случае, пока она не выполнит свое обещание.

Вернув курильницу прислужнику, парнисса взял лампу. Пятикратно осенив ею труп, он поставил светильник на ткань, возле головы мертвеца.

— Джейти из Паппаса, по прозвищу Братец Лис, сегодня ты разлучился с миром живых, и плоть твоя опустела. Она служила тебе, а теперь ей предстоит питать другую жизнь. При жизни ты служил морю, так послужи ему и после смерти. Я поручаю твою плоть Джошан, правящей Молчанием, Уединением и Одиночеством, ибо просторно и безмолвно море, и все возвращается в конце концов в его лоно. Да погребет оно твою плоть во тьме, чтобы дух твой по возвращении из Вуали обрел другое человеческое тело.

Лоулас поднял лампу и отдал ее прислужнику. Потом парнисса отступил назад, и Хасмаль с Яном преклонили колена, заворачивая закутанное в саван тело Джейти в зеленую ткань и завязывая нашитые с обратной стороны ее шнурки.

Повернувшись, парнисса оглядел собравшихся на палубе моряков и сказал:

— Этим путем однажды пройдет каждый из нас. Подумайте о собственной смерти и поблагодарите богов за каждое дарованное вам мгновение, за каждую отпущенную стоянку и живите, — но не прошлым и не будущим, потому что все мы располагаем только мгновением: настоящее — вот что истинно принадлежит человеку. Обретите смысл вашей жизни в служении богам и людям и служите им уже сейчас, как умеете, зная, что потом вам уже не удастся этого сделать. Пусть Джейти, ушедший брат наш, останется в ваших сердцах и мыслях… извлеките урок из его смерти, ибо таким образом вы можете существенно помочь себе в служении собратьям-людям, а ему — в обретении заново человеческого достоинства после смерти.

Парнисса кивнул, и все шестеро вновь положили тело на свои плечи и подошли с ним к правому борту. Когда тело проносили мимо них, Кейт и Ри повернулись лицом друг к другу, отсалютовав клинками и соединив их над усопшим.

— Из моря ты пришел, в море и возвращайся, — объявил Лоулас.

Тело Джейти исчезло за бортом. Послышался всплеск, в воздухе сверкнули блестящие бусинки воды и зеленый, отягощенный свинцом покров увлек покойника вглубь; мельком Кейт увидела оставленный им след — облачко опавших брызг, в лучах солнца похожих на серебряные монеты. Ян не захотел даже взглянуть на нее. Он прошел мимо, уходя с места прощания, за ним последовали члены экипажа, парнисса, капитан и, наконец, Хасмаль.

Когда ушел последний из моряков, Кейт холодно кивнула Ри и спрятала клинок в ножны. Она выполнила свой долг перед умершим Джейти и почтила его душу, отсалютовав фамильным клинком, поскольку моряк погиб, сражаясь за нее. Ри тоже убрал меч, так и не сочтя нужным объяснить, почему он решил воздать усопшему столь торжественные почести. Он положил руку на плечо Кейт, собравшейся уже возвратиться в их общую каюту.

— Подожди, — сказал он.

Напрягшись от его прикосновения, она повернулась к нему. В каюте он соблюдал дистанцию и после нескольких тщетных попыток заговорить с Кейт смирился с ее молчанием. Жар его ладони как будто проходил сквозь мягкий шелк, выжигая на ее теле клеймо.

— Я не хочу сейчас разговаривать с тобой.

— Понимаю, — согласно и рассудительно ответил Ри. — И вижу, что ты намерена совсем не разговаривать со мной, не глядеть на меня, невзирая на то, что хочешь обратного.

— Обратного? Хотелось бы знать, откуда тебе известно, чего именно я хочу? — Она смотрела на Ри полными ярости глазами, мечтая возненавидеть его и презирая себя за то, что хочет этого человека.

Ветер теребил его волосы, и солнце высветлило темно-русые пряди, сделав их подобными тяжелым золотым кольцам, что были продеты в его уши. Окаймленные темными ободками голубые глаза неудержимо влекли Кейт к себе — словно бы обладая собственной силой притяжения. Ри был свиреп и прекрасен — словно волк в расцвете сил, словно падающий с неба на добычу сокол, — и едва сдерживаемая ярость делала его еще более привлекательным.

Плотно окутав себя магическим экраном — так, как учил ее Хасмаль, — Кейт попыталась приказать себе возненавидеть этого человека, заставить себя видеть в нем лишь убийцу ее родителей, сестер и братьев, всей Семьи… врага всего, во что верила она.

Ри внимательно глядел на нее, не прерывая затянувшейся паузы, а потом качнул головой.

— Нам предстоит долгий путь… придется многое сделать. И если ты не хочешь верить собственному сердцу — и своим мечтам, — хотя бы разговаривай со мной, когда мы остаемся вдвоем. Я не сделал ничего такого, чем мог бы заслужить это бесконечное молчание.

Кейт хотела верить ему. Боги, как ей хотелось верить.

— Разве ты не имеешь отношения к избиению Галвеев?

— Нет. — Ри вздохнул. — Я был в твоем Доме вместе со своими людьми, но только потому, что хотел спасти тебя. Я рассчитывал найти тебя там. Я знал о готовящемся нападении, но не участвовал в его организации.

— И мы с тобой по чистой случайности встретились на приеме в честь дня Терамис в Халлесе?

— Конечно, нет. — Ри пожал плечами. — Семья послала меня вестником к параглезу Доктиираков.

— Значит, ты принимал участие в уничтожении моей Семьи.

— Я был вестником и только выполнял поручения Сабиров. Вклад мой невелик… я сын Главы Волков, меня готовили к большему, однако считали слишком молодым и неопытным для исполнения иных обязанностей, кроме роли связного.

Кейт изогнула бровь.

— Вестников никогда не выбирают из тех, у кого нет опыта. На лицо Ри легла тень стыда, быстрая словно молния. Она исчезла так стремительно, что Кейт могла бы подумать, что ей это лишь померещилось. Однако воображение здесь было ни при чем. Ри протянул вперед руки ладонями вверх, в жесте одновременно и просительном, и исповедальном.

— Ты права, и мы оба знаем это. Кейт, я не могу сказать, что на мне нет никакой вины. Я любил Галвеев не больше, чем ты Сабиров. И мы с тобой потратили большую часть жизни, обучаясь злоумышлять друг против друга. Но после нашей встречи все переменилось.

Он прислонился к борту судна и умолк, внимательно изучая лицо Кейт. Солнце, светившее ему в глаза, заставило его сощуриться.

— Во всяком случае, переменилось для меня.

Кейт задумалась. Она тоже изменилась. Однако она не сказала об этом вслух. Просто потому, что не могла этого сделать.

Ри медлил, ожидая ответа, и наконец, поняв, что не получит его, сколько бы ни ждал, продолжил:

— Ну, хорошо. Твое отношение к Сабирам не переменилось. Тогда подумай вот о чем: я порвал с Сабирами. Если я возвращусь Домой прямо сейчас, когда мои отношения с Семьей остаются под сомнением, моя мать объявит меня барзанном . Приговор этот пал на мою голову потому, что я предпочел отправиться в эти края за тобой, вместо того чтобы остаться в Семье и заменить на посту Главы Волков погибшего отца.

Ри отвернулся в сторону, то ли пряча глаза от солнца, то ли желая обрести ту минимальную степень уединенности, которую могла предоставить эта поза.

— Кейт, я не прошу тебя отыскать в своем сердце уголок для меня. Мольбы — не мое дело. Если тебя нужно уговаривать, значит, я ошибся в тебе. Я обра щаюсь к твоему рассудку. Представь себе, какую могущественную пару мы составим. Оба из знатных Семей, оба обучены магии… оба Карнеи. Попробуй только представить, что мы можем совершить вдвоем!

С той поры как Кейт поднялась на борт этого корабля, она просто не могла думать ни о чем другом.

— Ты мне снишься, — сказала она негромко.

Ри повернулся к ней, устремив на нее проницательный взгляд.

— А ты мне.

— Мы танцуем, — добавила она. Ри покраснел и кивнул:

— В воздухе.

— В темноте.

Нагими.

Никто из них не произнес этого слова, но лишь потому, что в этом не было необходимости.

Памятное ночное видение стояло перед их внутренними взорами, столь же живое и яркое, как в жизни. Кейт ощутила, как вспыхнуло жаром ее лицо, как заторопилось сердце. Она чувствовала волнение Ри, его возбуждение, и дыхание ее участилось.

— По-моему, это не сны, — произнес Ри тихим голосом, почти шепотом. — Это наши души дают нам то, чего лишены наши тела.

Кейт понимала, что приближается неотвратимое. Она отступила от Ри на шаг, чтобы их разделяло хотя бы какое-то расстояние, она нуждалась хотя бы в малейшей гарантии того, что не потеряет самообладания.

— Почему ты последовал за мной? — спросила она. — Зная о своих обязанностях перед Семьей, о том, что тебя объявят барзанном… почему ты не остался и не выполнил свой долг?

Руки Ри мгновенно сжались в кулаки, так что побелели костяшки; он глубоко вздохнул и устремил взгляд в морские дали, заставляя себя успокоиться и охлаждая тот телесный жар, который владел им. Власть над собой и ему давалась непросто. Кейт уже думала об этом — каждую ночь, лежа во тьме, глядя в потолок каюты, прислушиваясь к его дыханию. Спустя мгновение, когда ни поза, ни запах тела уже не выдавали его эмоций, Ри сказал:

— У меня нет точного ответа. Ни для тебя, ни для себя самого. Я могу сказать лишь, что, когда пути наши пересеклись, я почувствовал неодолимое влечение к тебе. А может быть, правильнее говорить о взаимном притяжении. — Он пожал плечами. — До того дня я был уверен в том, что никогда не позволю себе утратить контроля над собой.

Кейт заметила печальную улыбку, промелькнувшую в уголках его губ. Они видели одни и те же сны. Они дополняли друг друга совершенно непонятным для нее образом. Она хотела его. Семьи ее более не существовало. Судя по тому, что она слышала, погибла и большая часть членов его Семьи. Быть может, это означало, что многовековая война Сабиров с Галвеями наконец близка к своему завершению.

— Я… я подумаю над тем, что ты сказал. — Кейт поправила блузку. — А пока не обещаю тебе ничего другого, кроме того, что… подумаю…

Тщательно взвешивая свои слова, Кейт убедилась, что они означают именно то, что она могла предложить.

— Да. Я обдумаю условия… перемирия.

Повернувшись, прежде чем Ри успел хоть как-то ответить ей, она поспешила к их каюте, но, не пройдя и половины пути, обернулась и увидела, что Ри все еще смотрит в бесконечные, гипнотические дали океана.

— Но я думаю… что мне должно понравиться разговаривать с тобой.

Глава 14

Зеркало почти добралось до нас , сообщил Дафриль. Но избранную мной аватару принудили везти его на юг — в холодные земли. Соландер потребовал себе Зеркало.

В холодной бесконечности Вуали собрались вместе лишь предводители Звездного Совета… Дафриль не хотел паники, которая непременно охватит младших членов Совета, как только они узнают, что Соландер вернулся.

Мы уже предпринимаем конкретные действия в отношении Зеркала , сказала Меллайни. Оно должно прибыть в Калимекку.