5

Шлюпка причалила к берегу, заскрежетав по гальке. Несколько матросов, выпрыгнув в прибой, ухватились за борта, чтобы удержать ее на месте. Волна накрыла их с головой.

За то им и платят, а я и так достаточно вымок, и потому остался на берегу. Вельбот с мотором футов двадцати пяти в длину явно облегчил высадку в таком прибое, и его величина говорила о немалых размерах яхты.

Матрос, подошел к нам, буркнул по-английски:

– Рыба клюет.

Я тщетно пытался вспомнить пароль. Они хороши в другом месте – например, на людной улице: случайная фраза, ничего не говорящая посторонним. Здесь это отдавало бессмыслицей, но Мерлен настоял на своем. Наконец я вспомнил:

– Птицы поют.

Матрос хмыкнул и вернулся к лодке. Я взглянул на Харви. Тот что-то заталкивал под дождевик.

С немалым трудом и помощью команды кто-то вылез из шлюпки и подошел к нам:

– Я – Мэгенхерд.

– Кейн.

– Лоуэлл.

Мэгенхерд сообщил:

– Нас двое, двадцать килограммов багажа. У вас, насколько я знаю, "ситроен".

Он не спросил, а просто поставил нас в известность. Если что-то не так, наше дело – сказать. Деловой тип – как и полагал Харви. Но кое-чего я не ожидал.

– Вас двое?

– Мой секретарь – мисс Элен Джермен. – Он замолчал, явно ожидая моей реакции. В темноте можно было различить только, что он – высокий, плотный, в темном плаще, без шляпы и в очках. Голос звучал странно безжизненно и сухо, как плохой диктофон.

Еще кто-то захрустел галькой и остановился рядом с ним.

– Все в порядке?

Голос явно принадлежал англичанке. Выговор привилегированных женских школ имитировать никто не сможет. А может быть, и не захочет.

Она казалась рослой, темноволосой, в темном пальто, уже намокшем под дождем. Мэгенхерд ответил:

– Думаю, да. Что с багажом?

Девушка обернулась, и тут же появился матрос с двумя большими сумками. Мэгенхерд зашагал вниз по склону. Харви поспешил за ним, пристроившись сзади к правому плечу Мэгенхерда, – как раз туда, где телохранителю и место. Я потащился следом – туда, где и место шоферу.

Матрос бросил сумки в багажник, дождался кивка Мэгенхерда, отвернулся и поспешил к лодке.

Харви стоял позади Мэгенхерда, глядя вперед и одновременно стараясь перекрыть наиболее вероятное направление выстрела. Застрелить нападающего – не главное в работе телохранителя, главное – стать на пути любой пули.

Я спросил:

– Где сядете, Харви?

– Впереди.

Девушка заявила:

– Мистер Мэгенхерд может захотеть занять переднее сиденье.

– Может, – согласился я, – но тогда он будет разочарован. Рассаживает Харви.

Мэгенхерд спросил:

– Мистер Лоуэлл, вы – мой телохранитель?

– Да.

– Я же сказал мсье Мерлену, что телохранитель мне не нужен. Хватило бы водителя. Я не люблю стрельбы.

– Я тоже, – согласился Харви, не поворачивая головы, – но ту мы с вами в меньшинстве.

– Никто на меня не покушается, – не унимался Мэгенхерд, мсье Мерлен ошибается. Нужно только не попасть в полицию.

Пришлось вмешаться.

– Я тоже так полагал. Но когда забирал в Кемпере машину, нашел в ней человека с тремя пулями в груди.

Мэгенхерд спросил:

– Вы хотите сказать, его убили?

– Вот именно. А ведь он только должен был перегнать машину.

Девушка ужаснулась:

– Убит? В этом автомобиле?

– Не волнуйтесь, на переднем сиденье. И его уже нет.

– Что вы с ним сделали?

Я не ответил. Мэгенхерд спросил:

– Вы в самом деле, дорогая, хотите знать, как эти люди поступают в таких случаях?

Но, судя по всему, ему тоже было не до шуток.

Харви устало бросил:

– Если мы когда-нибудь все же сядем в машину, я хочу, чтобы Мэгенхерд оказался позади меня, справа.

Расселись они уже не споря и как надо. Похоже, Мэгенхерд все-таки был потрясен.

Миновав Треженье, я включил дальний свет, но держался по-прежнему на второй скорости: не хотелось давать понять, что мы спешим. Езда у моря в такую ночь сама по себе выглядела достаточно подозрительной.

За Пленер-Ланверн я перешел на третью передачу.

Немного погодя Харви спросил:

– Думаете, засаду устроят в Кемпере?

– Не знаю. Может быть.

– Можно объехать?

– Потеряем уйму времени. Моста ниже Кемпера нет, а выше – за десяток километров.

Мэгенхерд не преминул вмешаться:

– Зачем кому-то нас поджидать?

– Я думаю о человеке в машине, мистер Мэгенхерд. Раз кто-то знал о нем, может знать и о нас.

"Ситроен" мчался по широкой дороге, в этот час пустой и унылой, между каменных изгородей. "Маузер" снова покоился в саквояже, я переобулся в серые мокасины, которые в долгой дороге куда удобнее.

Мэгенхерд поинтересовался:

– Надеюсь, вы не станете нарываться на неприятности?

– Постараемся, – ответил я, – но по части маршрута выбирать не из чего, пока не выберемся из Бретани, – а впереди еще двести километров. Вы прибыли вовремя, давайте этим и воспользуемся – будем ехать как можно быстрее. Наши противники могут не успеть...

Верилось в это слабо: к встрече "ситроена" они были готовы еще два с половиной часа назад. Но выбора действительно не было.

В Кемпере я опять перешел на вторую передачу. Харви снял локоть с подлокотника на дверце и пощупал щиколотку. Мы не спеша двигались к набережной.

Не считая стоявших автомобилей, улица была пуста – мокрый тоннель из света фонарей, полускрытых деревьями. "Ситроен" легонько потряхивало на булыжной мостовой.

Харви заметил:

– Тут нужно было повернуть направо. Теперь вы едете по улице с односторонним движением в обратном направлении.

– Знаю. Надеюсь, именно этого от нас не ждут.

Теперь мы добрались до конца набережной и перебрались через реку по мосту с односторонним движением – и опять в обратном направлении.

Направо, потом круто влево – и уже по всем правилам мы помчались по шоссе N 165, минуя вокзал.

– Кто-нибудь что-то заметил? – спросил я.

Ответа не последовало. Харви сказал:

– В городе я бы затевать нападение не стал. Только лишний шум. Раз они знают, что тело водителя нашли, то должны понимать, что мы начеку и тоже будем стрелять.

– Но раз они оставили машину, значит хотели, чтобы мы отъехали подальше...

Скорость подбиралась к сотне. Настоящая гонка началась.

Мэгенхерд подозрительно спросил:

– Зачем это им?

– Не знаю. Может быть, один труп для города вполне достаточен. Вы больше знаете об этих людях, мистер Мэгенхерд. Они охотятся за вами, не за нами.

– В общество наемных убийц я не вхож. У меня очень узкий круг знакомых.

– Значит, вы считаете, что они профессионалы?

– Если мсье Мерлен прав и меня пытаются убить, то скорее всего.

Я покачал головой.

– Не уверен. Настоящие убийцы – профессионалы – очень редкие птицы. Большинство убийств – результат нервных срывов или чьих-то ошибок. Мошенника рискнуть с убийством не заставишь. Разумеется, всегда можно найти психопата – наркомана, которому только дай пистолет, но они с такой работой не справятся. Чтобы найти надежного специалиста по этой части, нужно как следует знать Францию.

– Но мсье Мерлен вас нашел, – возразил он.

– Мерлен тут все знает, – я едва не добавил, что тот выбрал водителя, не занимавшегося такими делами с войны, и телохранителя на грани запоя, но решил подождать, пока клиент начнет жаловаться.

Достав сигареты, я передал их Лоуэллу. Тот раскурил одну для меня, потом затянулся своей "житан" и сказал:

– Если вы не хотите, чтобы наш номер заметили, я могу разбить задние фонари.

Я задумался.

– Нет, не стоит. Не хватало, чтобы жандармы кинулись нас догонять только из-за негорящего освещения. Лучше казаться чистенькими и незапятнанными.

Он пустил струйку дыма в форточку.

– Особенно на улице с односторонним движением.

– Генералы называют это обдуманным риском.

– Так они говорят, когда по недоразумению выигрывают битвы. Но чтобы выглядеть незаметно, нужно было взять фургон мелкого развозчика. Такую машину никто бы не заподозрил.

– А номер? Это просто приманка для жандармов – с виду местная машина, но с парижским номером. И здесь, в Бретани, и на швейцарской границе.

– Может быть. Ну, тогда трейлер для дальних перевозок.

– Где? И я не водил трейлеры.

Он замолчал, продолжая курить, и сигарету в левой руке держал так естественно, что казался левшой, пока не сообразишь, для чего он оставляет правую руку наготове.

– Да... – протянул он. – Будь у нас побольше времени для подготовки...

– Тогда нас бы не пригласили.

– Пожалуй. – Он покосился на щиток. – Когда будем заправляться?

– Не сейчас. Бак почти полон. Дождемся, когда станет светло и появятся люди.

– Восход солнца в половине шестого.

Я чертыхнулся – ведь я даже не подумал узнать это время, хотя обязан был это сделать. Периодически приходилось напоминать себе, что Харви играл в эти игры совсем недавно и куда чаще меня. Когда он справлялся со своей проблемой, то был твердым, хладнокровным и сообразительным напарником.

Часы на щитке показывали половину четвертого. Два часа до рассвета и шестнадцать до Лихтенштейна.

6

В четыре утра по обсаженной деревьями аллее мы въезжали в Ван – самый крупный городок из тех, что мы миновали за последний час.

– С вашей стороны в кармашке есть путеводитель, – сказал я Лоуэллу. – Найдите городскую почту. Я позвоню Мерлену.

– Зачем?

– Он просил, поддерживать контакт. И может что-то разузнать о случившемся в Кемпере.

Покопавшись в картах, он сказал:

– Поверните вдоль сквера. Почта справа через двести метров.

Я остановился возле темной телефонной будки и заглушил мотор. Тишина нахлынула неожиданно, словно затопив все вокруг, и я покачал головой: для такого путешествия, как наше, слишком рано вздрагивать и нервничать по всякому поводу. Потом вышел из машины под дождь.

Будка оказалась не заперта, и немного погодя мне даже удалось разбудить телефонистку и всучить ей парижский номер Мерлена. Ответил затем заспанный женский голос.

– Это Канетон. Могу я поговорить с Анри?

После паузы я услышал:

– Он вам позвонит через несколько минут. Какой у вас номер? Я назвал номер телефона в будке, повесил трубку и вернулся к машине. Там проскользнул на сиденье, закурил и сообщил Харви:

– Он позвонит сюда.

Мэгенхерд спросил:

– Для чего вы звоните?

– Расскажу, что случилось с его человеком в Кемпере, и узнаю, что он об этом думает.

Телефон в будке задребезжал, и я кинулся туда.

– Мсье Канетон?

– Анри? Плохие новости: ваш кузен в Бретани совсем плох.

– В самом деле. Как это случилось?

– Неожиданно. Совершенно неожиданно. Что я должен делать?

– Как он?.. За ним присмотрят?

– День – другой...

– Тогда, по-моему, вам стоит закончить свои дела. Вы в Ване?

– Да. Меня беспокоит, что болезнь может оказаться заразной. Вы не слышали, он не контактировал с каким-нибудь... заболеванием?

– Ничего не слышал. Но утром выясню. Вы мне позвоните?

– Обязательно.

Я вернулся в машину и завел мотор.

– Он ничего не знает. Тут мы можем повернуть к Рену и потом к Ле Ману – по северному маршруту. Но дороги там не очень... Так что направление не стоит менять до самого Нанта.

Большой желтый трейлер прогромыхал мимо нас, сотрясая землю.

Харви бросил:

– Давайте трогаться. Скоро на дороге будет не протиснуться.

Шоссе стало прямее, покрытие лучше. Местность в свете фар казалась живописнее. Мы почти миновали Бретань.

Все молчали. Только в темноте светились огоньки сигарет Харви да девушки на заднем сиденье. Наступил самый трудный час перед рассветом, когда чувствуешь, что нет сил продержаться еще один день. Когда больные, утомленные бесконечной ночью, прекращают борьбу. И когда профессионалы устраивают засады.

Но засады не было. В пять часов мы уже кружили в лабиринте Канта, огибая центр через северные пригороды.

Харви спросил:

– Как с бензином?

– Неважно. Но, пожалуй, до Анже дотянем. Мы проехали всего двести пятьдесят километров.

Девушка спросила:

– Мы остановимся поесть?

– Купим что-нибудь в Туре.

– Зачем столько ждать?

– Тур – город туристов. Там нас вряд ли запомнят.

Тьма вокруг стала редеть. На фоне светлевшего неба проступали дома и деревья. Дальний свет фар потускнел, даже дождь перестал – видимо, мы его обогнали.

Когда стало совсем светло, я повернул зеркало заднего вида, чтобы впервые рассмотреть наших клиентов.

Мэгенхерду было около пятидесяти, и выглядел он соответственно: тяжелое квадратное лицо с недоверчивой гримасой. Но никаких морщин на высоком лбу, никакой седины в черных густых волосах. Он был похож на бронзовую статую начала века, реалистическую по силуэту, но упрощенную и стилизованную в деталях, чем тогда старались показать, что есть Подлинное Искусство. Очки в массивной темной оправе, рыжеватый плащ очень простого покроя.

Девушка была совсем в другом духе. Лицо ее одновременно казалось невинным и надменным – и редко кому эта комбинация так шла. Строгий овал бледного лица, тонкие брови крутыми дугами от мягкого карандаша. Длинные каштановые волосы распущены по плечам как у Греты Гарбо в роли королевы Кристины. Мисс Джермен крепко спала.

Она никак не сочеталась с Мэгенхердом, хотя я мог быть и не прав. Понятно было, для чего она нужна ему в приемной. Причем хотелось верить, что только там. Наверняка она умела здорово отшивать простых миллионеров, не задевая их самолюбия. От нее такое всегда стерпят.

По крайней мере на манто из щипанного котика она заработала. Из-под манто виднелась белая блузка. Я покосился на Харви, повернул зеркало на место и снова осмотрел шоссе. В Анже мы были около шести – пришлось снизить скорость из-за верениц тяжелых трейлеров.

Теперь можно было выбирать маршрут до Тура: по главному шоссе, ведущему на север, или дорогой вдоль реки. Учитывая время дня, я решил, что трейлеры мешают куда больше, чем рыбаки, и мы помчались вдоль Луары.

– Скоро остановка для заправки, – объявил я. – Придется разговаривать с людьми – в кафе и прочих местах. Надо выбрать, кто кого изображает.

Харви спросил:

– Вы сойдете за француза?

– Если только не попросят паспорт. Любой француз свято убежден, что никто на свете не в состоянии правильно говорить на их языке, им никогда и в голову не придет, что непринужденный собеседник – иностранец.

Харви вздохнул:

– Мой акцент слишком бросается в глаза, так что лучше мне вообще не говорить по-французски. Простой турист из штата Айова, впервые раз в Европе – диковинных старых местах...

Я кивнул и посмотрел на Мэгенхерда.

– Какой у вас паспорт?

– Австрийский, но живу в Швейцарии.

– Фамилия ваша?

– Конечно.

Ничего другого я и не ожидал, но меня это беспокоило.

– Будете говорить по-английски, – решил я. Произношение его оставляло желать лучшего, и на англичанина он вовсе не походил – по крайней мере на мой взгляд. Но с французским ресторатором могло и сойти... – Но если придется показать паспорт, не говорите ни по-английски, ни по-французски. Незнание языков сделает вас зауряднее.

Он хмыкнул – явно не понравилась идея насчет заурядности, но все же понял, в чем тут смысл.

– Мисс Джермен?

– У меня английский паспорт, но я достаточно прилично владею французским.

– Лучше оставайтесь англичанкой. И держитесь как можно высокомернее. У вас это получится. Если будут искать секретаршу, подозрений не вызовет герцогиня.

– Я буду вести себя, как сочту нужным, – какой голос!

– Превосходно.

И что получилось? Английский бизнесмен с подругой из высшего света, американский турист и друг – француз за рулем. Логики не просматривалось, но все лучше чем пара наемников, тайно переправляющих в Лихтенштейн австрийского воротилу и его секретаршу.

Я специально развернулся, чтобы въехать на заправку с востока, якобы мы из Парижа едем к атлантическому побережью, заказал полный бак, и пока сонный парень возился с колонкой, вышел из машины размяться. Харви выскользнул с другой стороны, быстро огляделся, потом привалился к переднему крылу. Я обошел машину, впервые оглядев ее при свете. Царапин, вмятин нет, резина новая, так что тут проблемы не грозят.

Харви вдруг произнес:

– Приятное местечко – эта Франция. Только вот еда чертовски заковыристая. Отдал бы все на свете за цыпленка с бобами. Ей – Богу!

Я был готов его убить, но пришлось подхватить реплику: парень у колонки смотрел на нас.

– Вы шутите? Или в самом деле тоскуете по своему городишке в Айове?

– Где дорогой мой старикан-папаша качается в своей качалке, обдумывая, как бы нагреть индейцев на нефтеносные земли.

Я подмигнул парню и кивнул на Харви.

– Американец... Ему не нравится французская кухня.

Парень уставился на Лоуэлла, словно тот сбежал из зоопарка, и пожал плечами.

Я сунул ему пятьдесят франков и сел в машину. Пока мы морочили голову всего лишь заспанному парню у колонки, но все-таки начало положено.

Развернулся я только за заправкой и выехал на шоссе, минуя ее. К половине седьмого за грязными тучами на востоке появились желтые проблески. Но солнце так и не появилось.

За парой армейских грузовиков, в неурочное время куда-то спешивших, перед нами открылся громадный пилон, признак близости Тура. Потом уже показались башни кафедрального собора и новые районы, нас окружили пролетарии на тарахтящих по всей дороге мопедах.

– Где перекусим? – спросил Харви.

– На рынке. Там кафе уже открыты.

Мы миновали мост, опять затесались между мотоциклистов и въехали в старый город. Там было полно грузовиков с фруктами и рыбой. У площади де Аль я свернул в переулок и остановился.

Харви выскочил на тротуар, жестом велев Мэгенхерду с девушкой не покидать машины. Вокруг уже кишел народ.

– Толпа нам ни к чему, – буркнул он.

Я пожал плечами.

– Толпа – наша защита.

– Защита – я.

Мэгенхерд с мисс Джермен выбрались из машины, я закрыл дверцы на ключ.

Небольшая площадь замыкалась облезлыми унылыми домами с пестрыми обрывками прошлогодней цирковой рекламы на стенах. Вдали виднелось кафе, но ели там, похоже, только стоя. Я повел свою команду за угол. И через несколько шагов мы обнаружили другое кафе – тесное, полутемное, но теплое и уютное. Протиснувшись мимо мужчин в заляпанных комбинезонах и кожаных фартуках, за стаканчиком обсуждавших результаты скачек, мы нашли свободный столик в углу.

Примчался гарсон, не глядя в нашу сторону принял заказ – четыре кофе с круассанами – и исчез.

Мисс Джермен поморщилась.

– Я бы хотела со сливками.

Мэгенхерд перебил:

– По какому маршруту будем двигаться дальше?

– Прямо на Женеву, насколько получится. Позади четыреста пятьдесят километров, до швейцарской границы еще шестьсот.

– Когда мы будем в Лих...

– Без названий, пожалуйста.

Он поморщился.

– Мистер Кейн, не слишком ли осторожны?

– Понятия не имею. Мы не знаем, когда и какие могут нас ждать неприятности. Так что мне приходится перестраховываться. Если ничего не случится, мы должны там быть к девяти – десяти часам вечера.

7

Гарсон протолкался к нам с четырьмя большими чашками черного кофе и вазой с круассанами. Я заказал сливки для дамы. Закатив глаза, чтобы показать, как я испытываю его терпение, он спросил, не нужен ли нам заодно и коньяк?

Я заверил, что больше нам ничего не надо.

Мисс Джермен спросила:

– Почему вы не поехали северней, через Орлеан, Дижон и так далее?

– Потому что так мне больше нравится.

Из транзистора на соседнем столике донеслось: "Мэгенхерд". Я замер.

"Роскошная яхта финансиста мирового масштаба перехвачена пограничным кораблем у побережья..."

Радио выключили.

Я повернулся к Мэгенхерду.

– Черт возьми! У вас что, ума не хватило держаться за пределами трехмильной зоны? Сейчас ваша бравая команда в Бресте хором вас закладывает!

Харви заметил:

– Давайте не будем ругаться, хотя бы здесь!

Я перевел дух и постарался взять себя в руки.

– Точно. Никто ничего не слышал. Мы просто туристы.

Гарсон грохнул сливочником перед мисс Джермен.

Харви поинтересовался:

– Теперь планы меняются?

– Приходится учитывать, что команда яхты все расскажет. И полиция узнает, что Мэгенхерд сошел на берег. Может даже узнать, куда он направляется. И про нее, – я кивнул на девушку. – Но что они знают о нас?

– Полагаю, ничего, – ответил Мэгенхерд.

Харви спросил:

– Как быть с машиной? Постараемся найти другую?

Подумав, я покачал головой.

– Номер они вряд ли знают. Пока обнаружат пропажу "ситроена", пока разошлют эти сведения по стране... Чтобы взять машину напрокат, нужно предъявить паспорт, а если угнать, ее номер попадет в полицию раньше, чем номер "ситроена". И тот еще куда-то нужно деть... Нет, пусть все остается как есть. Но придется распрощаться с надеждой попасть в Л. сегодня вечером. Придется нам покинуть национальную магистраль.

– Почему?

– От местной полиции неприятностей я не жду. Известия дойдут до них не сразу, да и всерьез их просто не примут. Провинциальные жандармы никак не рассчитывают, что им удастся задержать фигуру международного масштаба, и из-за вас не станут рыскать по дорогам. Поисками займется Сюрте – национальная криминальная полиция. Те свое дело знают, но смогут взять под контроль только национальные магистрали.

– Ладно, еще один день потерять можно, но только если я сумею сегодня передать об этом, – согласился Мэгенхерд.

– Тогда пошли... – скомандовал Харви.

На оплату счета мне хватило мелочи. Выйдя на улицу, мы как-то само по себе разбились на пары: Мэгенхерд, прикрытый Харви со стороны проезжей части, и позади мы с мисс Джермен.

Машин на стоянке прибавилось. За "ситроеном" пристроился серый "мерседес", а впереди – маленький зеленый "рено". Харви с Мэгенхердом поравнялись с машиной... и зашагали дальше. Через несколько шагов и я увидел, почему. Обняв мисс Джермен за плечи, я улыбнулся ей и шепнул:

– Не останавливайтесь. У нас неприятности.

Через пару домов мы увидели Харви, прикрывшего Мэгенхерда, втиснутого в дверной проем.

Харви сказал:

– Машины нас зажали, верно?

– Да. И номера у них парижские.

Он кивнул.

– Случайность исключается. Что будем делать?

– Это не полиция – тем такое ни к чему. Остаются наши противники. Сейчас они ждут, поглядывая на машины.

– Из кафе на площади.

– Пожалуй.

Харви сжал кулаки и негромко фыркнул.

– Ладно, предложим им отодвинуть машины.

И повернулся к Мэгенхерду.

– Не хочется оставлять вас одного, но выбора нет. Ждите здесь, мы вас подберем. Ладно, Кейн?

Я оставил саквояж Мэгенхерду и спрятал "маузер" под плащом. Возвращаясь назад, мы, не сговариваясь, миновали улицу, ведущую к площади, и свернули в переулок, чтобы не появляться перед окнами кафе.

На площади Харви внимательно осмотрелся. Двое рабочих прошли мимо машин и исчезли из виду. Я оглянулся через плечо на переулок, по которому мы шли: похоже, до нас никому не было дела.

– Знаете, я предпочел бы объясняться насчет машине здесь, а не в кафе, – заметил Харви. Я кивнул.

Обнаружить нужных нам людей оказалось совсем нетрудно. В толпе торговцев с рынка эта троица так же бросалась в глаза, как крокодил в пруду с золотыми рыбками. И сидели они на нужном месте – рядом с окном и возле выхода; на скатерти – немного мелочи, чтобы гарсон не выскочил следом, требуя уплатить по счету.

Харви сразу определил главного – толстяка лет пятидесяти, в поношенном плаще и со вчерашней щетиной. Став так, чтобы дождевик скрыл его руку от посетителей кафе, он предложил:

– Пошли, пройдемся.

Толстяк замер, скосив на Харви злые желтые глаза. Я втиснулся между его спутниками, дав им возможность полюбоваться моей уверенной улыбкой и рукояткой "маузера". Потом отступил за пределы их досягаемости и оглядел зал кафе.

Пока никто ничего не заметил.

Харви скомандовал:

– Пошли!

Толстяк резко оттолкнулся руками от края стола, чтобы освободить себе пространство. Свернул металл, раздался глухой удар, толстяк скривился от боли и медленно передвинул левую руку, чтобы прикрыть кровоточащую правую.

Харви щелкнул предохранителем "смит-вессона". В шуме зала звук почти заглох. Толстяк не отрывал от него взгляда. Приставив дуло револьвера к боку толстяка, Лоуэлл взвел курок, но не нажал на спуск, и револьвер не выстрелил. Толстяк едва не всхлипнул.

Теперь за любым толчком неизбежно последовал бы выстрел. Револьвер сейчас был опаснее, как граната за полминуты до взрыва. Человек в в здравом рассудке и не подумает выбить из руки противника такое оружие. Все его мысли – как не погибнуть при неосторожном движении.

Время шло. В любой момент гарсон мог поинтересоваться, что нам угодно. Я уже покрылся испариной. Но куда сильнее вспотел толстяк. Чтобы не потерять лицо, он сурово нахмурился и рукой показал, что готов встать. Харви шагнул назад, и мы впятером вышли из кафе, держась поближе друг к другу.

За углом мы свернули в тот самый переулок. Харви остановился и протянул руку.

– Ключи от "мерседеса"" и "рено".

Толстяк прижался к стене и принялся объяснять, что это не их машины, и какого черта...

Харви улыбнулся. Тип лица его очень годился к такой улыбке. Тут же приходили в голову стена со следами пуль, повязка на глазах и расстрел на рассвете. Он извлек револьвер, и щелчок затвора был слышен всем. Оставалось только взять протянутые ключи и передать мне через плечо.