– О боги мои! Ну, если уж и ты проснулся, Белый…

– Создайте тишину и храните ее, – приказал отец, не оборачиваясь. Это я принцам. Остальные – немедленно внесите ясность.

Если бы кто-нибудь стукнул жезлом и крикнул: «Ясность его королевскому величеству!», я бы даже не шелохнулся. Меня уже мутило от бессмысленности великих афоризмов и фривольной многозначности каждого слова родственников, чтоб им рот перекосило!

Естественно, Данка тут же перекосило от возмущения, он пошевелил губами, посмотрел на Сенрайда, что-то прикидывая, но смолчал. А воплощенной ясностью, надо полагать, был Сагастен, потому что, как только его внесли на площадку у порога, он заговорил.

– Со мной все в порядке, Белый Властитель, – маг с усилием сплюнул кровью. – Однако все, что ты видишь – не самые лучшие признаки. Кто-то ищет способ истребить самых могучих бойцов Домена.

– Кто он? И что произошло?

– Кто он, я не знаю, повелитель. А что произошло, я с радостью расскажу тебе… за завтраком.

Стражники разочарованно переглянулись. Сагастен поморщился от боли, но твердо стал на ноги и сделал пару шагов без поддержки.

– С твоего позволения, мой принц, я умоюсь и ненадолго загляну в свои покои – обработать рану. Вскоре я присоединюсь к вам за столом.

– Конечно, – слегка ошеломленно согласился Сенрайд, – только… Быть может, паре крепких воинов удастся помочь тебе?

Сагастен отечески улыбнулся гвардейцам.

– Ну, во всяком случае, полагаю, помешать им не удастся.

В следующую секунду маг исчез – просто исчез, и все. Не оставив за собой даже колебания воздуха. Я снова обрел способность удивляться и немедленно ей воспользовался.

А моим цветоносным родичам хоть бы что!..

– М-да, крепко же ему досталось, если он так торопится к своим примочкам, – задумчиво сказал отец.

– Я уж и забыл, когда последний раз видел его прыжки, – немедленно отозвался Данк. – Кажется, во время битвы на дамбе – помнишь, у Гиблых болот?

– Точно, – отозвался отец. – Тогда он зашел орколакам в тыл и проредил растянувшихся по дороге. Кстати, это нам здорово помогло, Оранжевый. Если бы вторая волна равнялась по силе первой…

– Да, слетели бы мы с дамбы, как голова с плахи, – охотно согласился Данк. – Что они, эти рыжики, в болотах искали, до сих пор не пойму…

– Ну и сравнения у тебя, – проворчал я.

– Ты насчет плахи? – хихикнул Данк. – Не волнуйся, тебе это не грозит. Мы же не варвары какие-нибудь – спектакль из чужих неприятностей устраивать… Мы все больше топим и травим, травим и топим…

– Прекрати, – поморщился отец. – Иногда мне кажется, что ты как раз варвар.

– Это из-за цвета, – мгновенно отреагировал Данк. – Как ты думаешь, н'Райд, чем Оранжевый принц Белого домена отличается от Белого принца Оранжевых?

– Заткнись, младший!

– Именно! – радостно заорал Данк. – Именно! Белому принцу-то даже у варваров никто не смеет крикнуть «Заткнись!»

– Рекомендую всем немедленно направиться завтракать, – сказала Сельфа, нащупывая что-то под кружевным воротником.

– Мудро, – согласился Данк, уворачиваясь от отцовской длани. – Кусок мяса поможет заткнуть мне рот. Да не сердись ты, н'Райд! Я же сейчас уеду, и на пару оборотов ты от меня избавишься!

Отцовская рука опустилась.

– Мудро, – улыбнулся он.

– И останемся мы вчетвером, – сказала Альда, появляясь за спиной Сенрайда. – Что за шум спозаранку? Неужели Данк проснулся?

– Данк проснулся, – сухо сказал Данк. – Но шумел не он.

– А кто же?

– Кому-то удалось достать Сагастена, – сказал я.

– Помолчи, Райдок, – сказал отец. – Иначе я подумаю, что ты как-то в этом замешан.

– Как правило, по голове бьют меня, – горько сказал я.

– И тебе вполне могло придти в голову отомстить.

Отец внимательно поглядел на меня.

– Я надеюсь, ничего подобного тебе в голову не приходило?

– Я все время был с Данком, – независимо ответил я.

– А…

– А магические способности он утратил, – вмешался Данк. – То есть, не утратил, наверное, а просто позабыл, как ими пользоваться.

– Предположим, – сказал отец без особой убежденности. – Почему ты проснулась, Альда?

– Перед рассветом мне почему-то стало тревожно, – сказала мама. – Я подумала, что за завтраком я еще успею увидеть Райдока и предостеречь его. Не хочу потерять сына попусту.

– Уже… – начал Данк, но ладонь Сенрайда вовремя захлопнула ему рот.

– Все за стол, – приказал Белый Властитель. – Там и поговорим.

Мы снова двинулись в путь по бесконечным коридорам.

– Кстати, – сказала маме Сельфа, – после обеда мы с Сагастеном выезжаем в Дельфос. Маг примет от Моуриса командование стражниками, а я дальше – в Дэдлок. Так что останетесь вы вдвоем.

– Вечером я уезжаю в Харденанг, – ответила Альда. – А Белый попытается собрать ополчение. Если удастся набрать хоть пару Знамен, он поведет их на юг. Так что здесь может и вовсе никого не остаться.

– А ты уверена, сестричка, что старый Гастен теперь сможет поехать с тобой? – резонно спросил Данк.

– Если он смог встать, то сможет и поехать, – уверенно ответила Сельфа. – Уж таковы маги, братец.

Мы вошли в небольшой светлый зал, в центре которого находился всего один стол. За столом уже сидели двое – Элспейр и, представьте себе, Сагастен! Голова мага была перевязана белой тряпицей, которая выглядела скорее деталью туалета, нежели свидетельством недуга. Такая симпатичная белая повязка, щегольски уронившая на ухо два хвостика из-под узла и заставляющая воинственно топорщиться седой ежик.

– Музыку, – коротко приказал Сенрайд.

Скрытые в неприметной нише музыканты мгновенно заиграли что-то нежное и негромкое.

Данк перехватил мой взгляд и улыбнулся.

– Чтобы слуги не подслушивали, – коротко пояснил он. – Ничто так не мешает сплетникам, как посторонний шум. А вообще-то мы, принцы Домена, просто очень культурные люди – музыку вот любим, понимаешь?

Все рассаживались вокруг стола – без особых церемоний и в произвольном порядке. Я оказался между Данком и Сельфой, прямо напротив Сагастена. Несколько мест остались свободными.

– Говори, Гастен, – приказал отец, отломав ножку какой-то упитанной птички и небрежно помахивая ей над соусницей. Он улыбался, глаза его были направлены на Альду, и со стороны могло показаться, что он занят светски любезным разговором.

– Я ощутил дыхание чужой мощи, – сказал маг. – Я попытался выяснить источник удара. Закончив Создание Дня, я уже спускался по лестнице, и остановился на второй площадке сверху. Сила текла с юго-востока. Это не Проклятый. Это гномы, оранжевые варвары или волчьи всадники.

– Или кто-нибудь, кто сейчас находится на их земле, – сказала Сельфа. – Извини. Продолжай.

– Я принял на себя часть этой силы, – спокойно сказал Сагастен. – Она ослепила меня и заставила потерять равновесие. Я упал с лестницы. Эта сила не была направлена на простых воинов. Она должна отвлекать и вредить чародеям. Возможно, также Витязям и Принцам. Все.

– Сегодня ночью многие чувствовали тревогу, – сказал Данк. – Кажется, почти все. Я проснулся из-за этого чувства. То же утверждают Элспейр, Сельфа и Альда. Проснулись раньше обычного также Сенрайд и Райдок. Что скажете?

– Я действительно проснулся часа за два до рассвета от странного ощущения, – признался отец. – Райдок?

– Это, наверное, все из-за меня, – угрюмо сказал я. Не дадут сохранить свои неприятности в тайне, черти разноцветные!

– Что значит «из-за тебя»? – резко спросила Альда.

– Ночью меня накрыло новым заклятием. На этот раз, кажется, тем самым, предсказанным в Дейненделле. И заклятия внутри меня подрались.

– Как это – подрались? – изумился Данк.

– Они противоречили друг другу, – отмахнулся Сагастен. – Это как раз понятно. Кто же осилил?

– Никто. Но оба заклятия сильно истощились. Я теперь чувствую себя более свободным.

– Ясно, – протянул Сагастен. – Интересно. Белый, наш Домен стал объектом магических атак как минимум с трех направлений.

– Почему? – требовательно спросил Сенрайд.

– Потому что если удары по Райдоку были противоречивы до затухания в противофазе, то их не могла направлять единая воля. Третье же заклятие было безадресным; и это выдает иную руку. Понимаешь, принц, маги делятся вообще на две школы, на два клана, если хочешь. Одни работают только по четкому адресу – в человека, в зверя, в скалу. Другие направляют потоки мощи по направлению, в какой-то район, где все в той или иной степени подвергаются воздействию. Заклятия, упавшие на Райдока – оба – принадлежат магам первой школы. То, из-за которого пострадал я – дело рук мастера второй. Следовательно…

– Малли, – проворчал Данк. Сагастен не отреагировал.

– Следовательно, нас не любят минимум в трех местах. Правильно?

– Или в одном месте собрались три мага, – сказала Сельфа.

– Ну уж тогда хотя бы первые два договорились бы между собой.

– Тут ты прав, – согласилась Сельфа.

– Что будем делать? – решительно спросил Данк.

– А ничего, – лениво ответил маг. – Будем продолжать задуманное ранее, как ни в чем не бывало. Сомнение губит силу мага. Если наши враги ждут смятения и растерянности, то…

– Не дождутся, – подтвердил отец.

– И это значительно ослабит их магическую мощь.

– Заканчивайте завтрак, Данк, Райдок, – повелел Сенрайд. – Чтоб через полчаса ноги вашей не было в Дианаре!

– Я ведь только начал! – жалобно взмолился Данк.

– Тогда быстрее. Даю тебе еще пять минут.

Данк замолчал. Захрустели бедные куриные косточки.

– Райдок, – негромко сказала Альда. – Ты уже не успеешь узнать многого и многого из того, что тебе необходимо. Кое-что, надеюсь, по дороге ты узнаешь от Оранжевого… – она покосилась на Данка. Тот коротко кивнул, продолжая хрупать с двух рук.

– Остальное ты можешь узнать единственным способом. Я попрошу Сагастена… – легкий кивок вполоборота к магу. Сагастен наклоном головы дал понять, что слышит и слушает.

– Я прошу его дать тебе в дорогу копию «Хроник Домена». Береги эту книгу, Райдок, их всего две в этом мире, а пуще всего береги от чужих глаз. Дашь, Гастен-са?

Маг аккуратно вытер губы белоснежной салфеткой и снова исчез.

– Уже даю, – перевела Сельфа.

Сагастен почти мгновенно вернулся на свое место, протягивая мне ларец, укутанный в мягкую ткань.

– Положишь руку на крышку, – сказал он, снова берясь за биточек, скажешь «Райдок», ларец отворится. Если ты будешь не Райдок, тебя убьет на месте.

– Алло! – встревожился я. – А если я не Райдок?

– Пока что Райдок, – коротко сказал маг. – Это тебе также инструмент внутреннего контроля. Пока не убило – можешь не волноваться.

Данк поперхнулся косточкой.

– То есть повода для волнений у него вообще нет, так, Гастен? – он громогласно заржал.

– Раскрыл рот – значит, поел, – строго сказал отец. – А ну, брысь из-за стола!

– Но Белый!..

– Молчать, младший!

– И вот так всегда… – вздохнул Данк, покорно поднимаясь.

– Ванаир принцу Райдоку! – скомандовала Альда.

Словно из-под земли вырос Орбен. Я тоже поднялся. Парень завозился у левого моего бедра, ловко прилаживая непостижимые ремешки.

– Простимся, – нежно сказала Сельфа, махнув музыкантам.

Из ниши выступила юная девушка, немного напоминающая Ирмис. Музыканты припали к своим веревочкам и трубочкам и комнату наполнил шум моря. Я не вру – моря, или по крайней мере, громадной реки. И девушка запела.

– Прощанье – начало подвига, знаменье грядущих побед; у принца, героя, воина причин для сомнений нет. Лазурное небо и алое пламя, зеленые травы, кровь и свет – идущий вперед по белому всегда оставляет след.

– Не тоскуй, Райдок, – мягко сказала Сельфа, поцеловала меня и опустилась в свое кресло. Сагастен махнул рукой.

– Встретимся немного южнее, – улыбнулся он, – а глядишь – и юго-восточнее…

– Будь достоин цвета, Райдок, – сказал отец, глядя в кубок. – Больше мне нечего тебе сказать.

Элспейр вдруг неловко шевельнулся и спросил:

– У Райдока какие-то неприятности? Почему я ничего об этом не знаю? О каких заклятиях вы говорили?

– Потом, Эл, – Сагастен положил ему руку на плечо.

– Почему потом? Я знаю, вы не очень-то мне доверяете, хотя я и не понимаю, почему. Но ведь Райдок – мой родственник и принц моего Домена! Разве вправе я не тревожиться за него?

– И все-таки потом, – властным движением Сагастен заставил Элспейра умолкнуть.

Альда встала и подошла ко мне.

– Кто бы ты ни был, – сказала она, глядя мне в глаза, – помни, что я найду тебя повсюду. Если ты Райдок, мой сын – для любви; если чужак, обманом принявший его облик ему на погибель – для мести. Ты запомнишь это?

– Запомню, Альда, – сказал я серьезно.

Изумрудная принцесса быстрым движением поцеловала меня и отстранилась.

– Продолжим завтрак, – сказал отец.

– А меня кто-нибудь поцелует? – шутливо взвыл Данк.

– Кобыла твоя тебя поцелует, – в сердцах сказала Сельфа.

– Так у меня же жеребец!

– Так даже интереснее.

– Это тебе, может быть, интереснее…

– Оранжевый, не пошли!

На пороге появился незнакомый парень.

– Кони Властителей оседланы и взнузданы, – доложил он с поклоном. Вещи уложены, навьючены и приметаны. Оружие готово.

Вот тут я по-настоящему понял, что мы уезжаем.

– Пока, родичи! – громогласно возвестил Данк, взметнув правую руку в богатырском приветствии.

– До свиданья, – тихо сказал я, снова чувствуя прилив робости.

– Поехали! – весело сказал Данк. – Хьюма и ты… как тебя… Орбен, за мной, да побыстрее!

Хьюма, очевидно, паж Данка, почтительно склонился, пропуская нас в двери. Орбен быстрым шагом последовал за мной.

И снова коридоры, коридоры, коридоры, к которым я так и не успел привыкнуть, а теперь покидаю – быть может, насовсем. Яркий утренний свет. Салют гвардейцев у выхода. Крик глашатая.

– Оранжевый принц Данк, Синий принц Райдок покидают столицу Домена!

Десять лошадей у подножия лестницы. Четыре оседланы. Четыре в поводу – заводные. Две навьючены переметными сумами. Орбен и Хьюма бросаются вперед, перехватывают двух коней под уздцы. Я нерешительно направляюсь к одной из двух оставшихся. Данк чувствительно бьет меня локтем под ребро и движется к тому коню, которого придерживает Хьюма. Я соображаю и начинаю стыдиться самого себя. Принц, называется!

Но вот мы и верхом. Данк на громадном жеребце редкой масти – кажется, ее называют изабелловой. Мне достался иссиня-вороной, немногим ниже в холке, но легкий и тонконогий. У Хьюмы и Орбена – две кобылы, караковая и каурая.

– Хай-оо!

Данк поднял своего жеребца в свечу.

– Вперед!

– Давай ты вперед, – умоляюще шепчу я. – Я же…

– Помню, помню, не волнуйся! На Восточную дорогу! Хай-оо!

Наш отряд двинулся за оранжевым плащом Данка крупной рысью. Я еще успел обернуться и последний раз глянуть на белоснежный дворец на фоне невероятно синего неба. Неба цвета моего плаща.

Белый песок, которым была посыпана дорожка, разлетался из-под копыт. Я поразился отпечатку копыта изабеллового жеребца – какой он все-таки громадный! Я попытался глянуть под брюхо своему вороному, чтобы сравнить размеры подков, но седая пыль клубилась прямо под моими сапогами, а сзади, почти вплотную, держался Орбен. Я не разглядел следов на белом песке, но знал, что они там есть. Идущий вперед по белому всегда оставляет след.

Справа и слева вдоль дороги потянулись невысокие опрятные домики. Некоторые прятались в зелени, некоторые глядели окнами прямо на дорогу. Белоснежная и розовая кипень садовых деревьев неспешно роняла невесомые лепестки. Воистину, счастоцвет. Наверное, прекраснейший месяц года.

У самой дороги сидел здоровенный бородатый мужичина; он окунал невероятных размеров молот в ведро с холодной водой, и морщась, прикладывал железо к заплывшему глазу.

А впереди показалась белая стена. Внешняя стена Дианара. Солнце уже поднялось над восточной ее частью и начинало изрядно припекать. Как-то сразу после очередного поворота мы оказались у высокой белой арки в стене, несколько стражников вскочили при виде нас, лейтенант отсалютовал – и я понял, что эта арка, по сути, просто ворота. Ворота города.

Ворота остались позади. Вокруг была выжженная солнцем каменистая степь, и пересекая ее, в сторону поднимающегося все выше солнца уходила пыльная грунтовая дорога.

Мы выехали из Дианара и скакали навстречу солнцу.