– Какую же? – он отогнал преставшую к нему муху.
– В старой части Джервы есть яма, где живет гигантский змей. Он там с незапамятных времен. Синдру раздели, связали и медленно спустили в яму, где змей проглотил ее.
– Должно быть, она сильно страдала. Какая ужасная смерть!
– Нет, ты ошибаешься. Она совсем не страдала.
Он недоверчиво поглядел на Йолу.
– Ты хочешь сказать, что все это так и было, и она ничего при этом не чувствовала?
Йола кивнула.
– Да, потому что все время, пока ее опускали вниз, к змею, она не проронила ни звука, и смотрела вверх на толпу. Даже когда пришел ее конец, единственным звуком, который был слышан, был тот звук, который издал змей.
– Не может быть! Она все это время была в сознании и даже не вздрогнула при мысли о том, что ждет ее внизу!
Йола опять кивнула.
Он мысленно представил себе сцену казни.
– Перед самым концом Серайнис стала умолять отца даровать сестре жизнь, но он был непреклонен. Когда Синдры не стало, Серайнис убежала прочь в явном умственном расстройстве и отец ее больше никогда не видел, несмотря на неустанные поиски. Уже после смерти Пандилекса стало известно, что она поселилась в заброшенном Кварцевом Замке, перестроив его там, где это потребовалось. Она не заявляла никаких претензий на власть, которая тем временем перешла к Райтису.
– Я начинаю понимать, почему Пандилекс предпринял это расследование после своей смерти. Без сомнения, он начал подозревать Серайнис. Мне кажется, нравиться мне это или нет, я все еще подчиняюсь воле Пандилекса и Серайнис для меня загадка, которую необходимо разгадать.
Он опять рассказал Йоле о способе, которым колдунья пыталась заставить убить его себя и Йолу. Двойственность Серайнис, ее ярко враждебные действия против них и в тоже время постоянные попытки добиться их откровенности, не давала никаких оснований для доверия. Такая ли она злобная, какой была ее сестра, или все та же, которой Йола восхищалась еще до смерти Синдры.
И пока он думал об этом, ему пришла в голову идея. Если Серайнис действительно ничего не знала о собственных попытках убить их – может быть она страдала неким раздвоением личности вполне могло случиться, что потрясение при виде казни сестры причинило непоправимый урон ее разуму. Часть ее могла ненавидеть убийцу Синдры, а другая часть могла воздерживаться поднять руку на отца. Может быть, все что она затевала в отместку за смерть своей сестры, не находило поддержки у другой части ее личности. Таким образом она могла существовать как раздвоенная личность и одна половина ее не знала о другой. Как же это называется? Он потер лоб, пытаясь вспомнить забытое слово. Но это было бесполезно: он напрочь забыл все из прошлой жизни и, может быть, так было и лучше.
Йола отнеслась к его идее скептически. Он видел, что она в принципе не согласна и больше они об этом не говорили.
Глава XI
В эту ночь Серайнис вернулась поздно и они не виделись до утра. Она держалась несколько официально по отношению к ним, но разговаривала довольно доброжелательно. Она сказала, что последняя их размолвка забыта и что их рады видеть при дворе. Это казалось самым лучшим решением, потому что, как понял Джерон, у них не было никаких шансов бежать и одних их оставляли только в стенах замка: они это поняли, когда однажды отправились на прогулку верхом и к своему удивлению обнаружили, что за ними неотступно следует группа всадников, якобы для того, чтобы защитить их от возможного нападения мародёров Задука. Они отъехали совсем недалеко и тут же вернулись, как бы сочтя опасным удаляться от крепости.
Через несколько дней Серайнис сообщила им, что Задук внезапно заключил союз с Токином, которому теперь тоже нельзя доверять. Это, вместе со смертью Райтиса, нарушило баланс сил и, вероятно, вело к войне. Все было пронизано ощущением опасности и Серайнис приказала построить дополнительные укрепления на подходах к замку. Джерону надоело бездельничать и он помогал возводить стены, при этом он познакомился со многими воинами. Однажды, когда кольцо на его пальце сделалось горячим, что то и дело происходило с ним, но происходило совершенно непредсказуемо, прилившая к мускулам Джерона сила позволила ему в одиночку поднять каменную колонну, с которой не могли справиться несколько человек. Это стяжало ему незаслуженную славу, но он не возражал против этого, потому что не стоило кому-либо открывать это странное свойство кольца, его ведь могли у него просто украсть.
Он никак не мог понять, почему кольцо нагревалось и сверкало ни с того, ни с сего. Возникавшую силу можно было использовать в разных направлениях. Попрактиковавшись немного, но понял, что может сам направлять эту силу, если достаточно сильно сконцентрироваться. Он мог направлять ее на людей и однажды удивил Йолу, быстро вылечив рану на ее руке, которую она получила, когда лошадь сбросила ее на землю. Чем больше он пользовался таинственной силой, тем больше кольцо активизировалось само, пока однажды он не осознал, что он может вызывать истечение силы по своему желанию в любой момент и является полновластным повелителем этого инструмента. Сила кольца была громадной и Джерону приходилось быть осторожным, чтобы не возбудить подозрений. Он пользовался кольцом только тогда, когда рядом и поблизости никого не было. Теперь он научился регулировать эту силу усилием воли. Его успокаивало сознание того, что он владеет оружием более сильным, чем стражники вокруг него. Только Йола знала об этом секрете и посоветовала хранить все в тайне, потому что это могло казаться их единственной защитой, если они опять потеряют расположение к ним Серайнис.
Однажды вечером в числе других гостей они покидали апартаменты Серайнис после приятной беседы, когда хозяйка велела задержаться им на некоторое время. После того, как все ушли, она заговорила с ними о каких-то банальностях, стараясь их не беспокоить, но Джерон заметил, что она вся напряжена и возбуждена. Интуитивно он почувствовал, что что-то не так, и ждал, пока Серайнис скажет им, что она задумала. Разговор свернул на политику и Серайнис сказала, что положение очень неустойчивое: похоже, что война неизбежна. Погибнут многие с обоих сторон. Она рассказала им, что все время думает, как разрешить эту проблему. Если бы она могла, собрав свои силы, ударить по одному врагу, несомненно, она бы выиграла войну, но с объединенными силами Задука и Токина ей не справиться и сейчас требуется какая-то внешняя помощь. Джерону и Йоле не надо было напоминать, что они обязаны ей жизнью и вполне естественно, что она хочет, чтобы и они могли помочь ей. Джерону казалось, что все это напоминает угрозу. Следующие слова его не удивили. Серайнис спросила, возможно ли получить помощь из мира, откуда он прибыл. Если бы он мог вспомнить таинственные слова, которыми Пандилекс научил его, они бы открыли путь на его планету.
Он думал над ответом и чувствовал, как колотиться его сердце. Он медленно покачал головой и объяснил, почему это неосуществимо: слишком многого он не мог вспомнить. Хотя причины его пребывания здесь достаточно ясны, события, предшествующие его появлению на этой планете, никак невозможно было вспомнить. Некоторые указания на его жизнь в этом мире он получил от Ины, старой колдуньи Мертвого Леса, но сама сцена, когда он начал путешествие, утеряна навсегда. Ни её силы, ни силы самой Серайнис не могут возвратить слов, которыми он тогда воспользовался.
Глаза Серайнис гневно сверкнули и суставы ее пальцев побелели, когда она схватилась за резные подлокотники своего кресла.
– Нет ничего невозможного, – заявила она спокойным голосом. – Мне нужно, чтобы ты вспомнил эти слова. Думай глубоко и интенсивно. Это знание все еще здесь, в тебе. Мы будем его искать.
Она подалась вперед, глядя на него, как хищник на добычу. Он чувствовал, как ее воля завладевает им и тут вспомнил о кольце. Он высвободил энергию, заключенную в нем – эффект был поразительный. Серайнис испустила громкий крик, как пронзенная мечом и упала на ковер. И тут поток мерцающего света вырвался из точки между ее глазами, собравшись в какую-то форму.
– Взгляни! – в ужасе воскликнула Йола, указывая пальцем. – Ее дух покинул тело!
Источник света плясал и двигался, как бы мучаясь. Было видно, как он разделился на две части и они собрались в две туманные человеческие фигуры. Эти фигуры из света были разными: одна была менее прозрачна, чем другая, и носила черты Серайнис, чье тело лежало рядом, в нескольких метрах. Другая заставила Йолу побелеть от страха и схватиться за Джерона. Она показала на большое пятно света, которое, как бы медленно корчилось на полу перед ними.
– Ты понял? Этот образ носит черты Синдры, мертвой сестры Серайнис. Но как это может быть, если Синдра дано умерла? Какой сверхъестественный процесс мы породили?
Она дрожала и прижималась к теплому телу любимого. Джерон обнял ее и наблюдал: что будет дальше. Долго ждать не пришлось. Видения соединились, закружились, и так, кружась, вместе вошли в тело Серайнис. Вскоре Йола заметила, что Серайнис задышала более нормально. Они осторожно положили ее тело на постель.
– Кажется, моя догадка была правильной, – прошептал Джерон на ухо Йоле, – и хотя я не предполагал такого буквального смешения разных личностей.
Она взглянула на него так, как будто сейчас все поняла.
– Если я правильно тебя поняла, ты имеешь ввиду, что это не просто Серайнис, которой я ее знала когда-то, а живой гибрид обоих близнецов?
Он нетерпеливо покачал головой.
– Нет, дорогая, если бы это было так, как ты описала, она действовала бы более согласованно. Она делает что-то, а потом это отрицает. Я думаю, что дух Синдры вошел в тело Серайнис во время казни, когда рассудок самой Серайнис был расстроен. Это объясняет, почему Синдра так спокойно встретила смерть. Фактически к змею спускали только ее труп. Мне кажется, что Серайнис не знает, что она содержит в себе дух умершей сестры. То, что творит Синдра, от нее скрывается, и этим объясняется ее непредсказуемое поведение.
Он на мгновение остановился, прислушиваясь к Серайнис, но она все еще лежала без сознания.
– Когда Синдра попыталась заставить меня открыть магическую формулу, я использовал для защиты волшебное кольцо! Внезапный шок и породил этот странный эффект.
Йола посмотрела на спящую Серайнис.
– Ну вот, мы и решили загадку Серайнис. Может быть, теперь, когда мы все поняли, мы можем предостеречь ее и остановить эти злые поползновения.
Он нахмурился.
– Я не уверен, что это было бы правильно. Она может нам не поверить и, кроме того, мы не можем ее ни о чем предупредить, без того, чтобы не потревожить ту, что живет внутри ее. Кто знает, что она в таком случае натворит? Я думаю, нам лучше вести себя так, словно ничего не случилось.
– Нет, – медленно сказала Йола, – она все равно узнает правду, потому что ты не умеешь скрывать свои мысли. Как только она проснется и прочтет их, она испугается того, что произошло. Мы должны честно призвать ее оценить ситуацию. Кстати, ты заметил разницу в размерах и прозрачности этих двух астральных духов? Это выглядит так, словно Синдра паразитирует на своей сестре, уж слишком заметны различия.
Джерон задумчиво взглянул на Йолу.
– Я полагаю, что когда-нибудь дух Синдры захватит все, что осталось от ее сестры.
Йола была поражена таким предположением.
– Нет, Джерон, мы не можем позволить этого. Мы должны как-нибудь извергнуть из тела Серайнис Синдру. Может быть, тогда, мы увидим Серайнис во всем ее прежнем великолепии.
Он не разделял ее энтузиазма.
– Но как можно нанести удар Синдре, не задев при этом Серайнис? Может быть, тогда проще сейчас убить ту, которая спит, чтобы уничтожить большее зло, пожертвовав незначительным добром? Ведь чтобы убить Синдру, надо убить Серайнис.
Он побледнел, сказав эти слова и увидев, как изменилась в лице Серайнис.
– Стыдись! Я думала, ты честный человек. Разве великий Пандилекс не послал тебя, чтобы ты разгадал тайну Серайнис и свершил правосудие; если это будет необходимо? Ты должен подчиняться обязательствам – или тебя настигнет его месть из могилы. Кто знает, может быть, в этот самый момент он наблюдает за тобой?
Мороз побежал по спине Джерона при этих словах, и он понял, что не будет ему покоя, пока он не выполнит свою миссию, хотя и непонятно, как он это сделает. Он как будто катался на коньках по тонкому льду. Ситуация в любой момент могла обернуться опасностью для них обоих. Они теперь имели дело с двумя неизвестными величинами вместо одной, и обе величины могли контролировать их сознание. Атмосфера была насыщена опасностью.
Красивое тело на ложе шевельнулось и поднялось. Они видели, как она открыла глаза. «Кто смотрит на меня, – подумал Джерон, – этими прекрасными глазами? Серайнис или Синдра?» – и слишком поздно сообразил, что эта мысль тут же была прочитана, как если бы он сказал это вслух.
Она побледнела, поняв, что они знают ее тайну. Некоторое время она не могла совладать с собой, потом ей это удалось и она заговорила бесстрастным тоном:
– Поздравляю вас обоих с тем, что вы кажется, проникли за завесу иллюзии. Не пугайся, Йола, разве ты не знала меня когда-то как сестру Серайнис? Да, я та, которой восхищались здесь и в чужых краях, как красивой женщиной и колдуньей. Даже мой отец – будь проклята его память – со всем своим искусством не мог разгадать моего трюка, при помощи которого я избежала ужасов змеиной ямы. Он и послал тебя, Джерон, как моего судью и палача. Ну что же, теперь, когда мы познакомимся поближе с загадкой, которую тебя послали разгадать, ты, может быть, проявишь понимание, к которому он был неспособен. Убей меня – и ты убьешь Серайнис, хотя от нее осталось и немного, ее дух еще теплиться в этом теле. Я поселилась в убежище, которое неприкосновенно для тех, кто любит Серайнис, так что мой дух защищен от возможных нападений. Вы боитесь за мою сестру? Эти страхи безосновательны, наоборот, я люблю свою сестру так сильно, как только можно, разве мы не близнецы, вышедшие из одного материнского лона? Когда Серайнис поняла, что отец собирается казнить меня, она умерла тысячью смертей, думая о том, что должно произойти. Когда она увидела, что мой конец приближается, ее дух ослаб. Без сомнения она умерла бы при виде моей кончины, не в силах пережить смерть своей сестры. И в этом ужасном состоянии дух ее начал ослабевать и я увидела, что могу избавить ее от мучений и одновременно спасти свою жизнь… Я колебалась, произнести ли эту страшную магическую формулу, которая перенесла бы мой дух в убежище ее тела. Эти несколько мгновений были тяжелым испытанием для нее, но все равно она бы уже не осталась такой, какой я ее знала. Ее больной душе все равно требовалось постороннее вмешательство, и я погнала ее тело прочь от этой ужасной ямы, где остался мой труп. Месяцы терпеливых усилий увенчались успехом. Серайнис все еще правда слаба и вряд ли когда-нибудь войдет в прежнюю силу. И вот вы нас видите – близнецов в одном теле, Синдру, беспомощную без тела ее сестры и Серайнис чье здоровье зависит от колдовства Синдры. Джерон, ты еще не пересмотрел свою позицию в этом деле? Ты – на стороне убийцы моей матери, который убил и мое тело и чуть не стал причиной смерти Серайнис. Подумай хорошенько, взвесь на весах логики иного мира, кто здесь пострадавшая сторона? Ведь Пандилекс уже давно умер, обратился в прах, в то время как я живу, сильная своими знаниями, могущественная колдунья. Неужели ты разрушишь красоту Серайнис, которая, как и моя когда-то, была желанна для всех мужчин? Неужели ты можешь решиться убить меня, помня при этом, что позор убийства Серайнис падет на твою голову?
Она откинулась назад и отпила вина из чаши. Ее таинственные глаза сверкали, контрастируя с бледной красотой кожи. Он подумал, что никогда она не выглядела еще так красиво, но голос сомнения по-прежнему звучал в его мозгу. Ведь это же только ее собственные слова – о том, что случилось с Серайнис. Может быть, Синдра умышленно ослабила дух Серайнис, ведь Синдра была более опытна в магии. Но наверняка, если бы он убил Синдру, он убил бы одновременно и Серайнис. Не был он уверен и в том, что справится с этой силой, направленной против них, хотя у него и было кольцо. Если бы все, что она рассказала, было правдой, то она являлась спасением для Серайнис. Как он мог узнать, что правда, а что неправда? И могла ли она объяснить покушение на них в Мертвом Лесу и поведение Тироса.
Она протянула свою руку и положила ее на его руку.
– Да, я отвечу на эти вопросы, хоть ты и не произнес их вслух, – она повернулась к Йоле, которая тоже пыталась читать мысли Джерона, но с меньшим успехом. – Джерона одолевают сомнения, потому что нелегко забыть, что случилось с вами в Мертвом Лесу и в Гробнице Близнецов. Когда вы об этом спросили меня в прошлый раз, мне нелегко было ответить, потому что я не хотела раскрывать своего пребывания здесь, так как некоторые из сторонников Пандилекса хотят меня убить. Мой долг – защитить Серайнис, которая не в состоянии это сделать сама. Когда мне стало известно, что ты – агент моего отца, я испугалась, что мой секрет раскрыт. Прости меня за чистосердечное признание: я отправила тебя в путь с зародышем убийства в твоем мозгу. Если бы Ина узнала, что ты убил невинную в ее доме, ты тоже бы умер от ее руки. Когда это не удалось, я послала Тироса с отрядом вслед за вами, но дух Серайнис взмолился – и я увидела, что была несправедлива к вам. Я остановила Тироса, преследовавшего вас в Гробнице. И здесь он нашел свою смерть, так же, как и его отряд. Память об их гибели до сих пор меня преследует, ведь я мысленно присутствовала при всем этом.
Она склонила голову, плечи ее вздрагивали. Йола не могла вынести вида таких мучений той, которой когда-то была так горда и она взяла руки Серайнис в свои, пытаясь утешить ее. Через некоторое время Серайнис подняла голову и откинула назад свои черные волосы.
– Джерон молчит. Кажется, мое признание было напрасным. Что я еще могу сказать, в чем признаться?
Большинство людей в этом случае сдались бы, но несмотря на умоляющий взгляд Йолы, он подавил свое смущение и продолжал:
– Синдра, как оказалось, многое между нами было непонятно, но теперь нам следует открыться друг другу до конца. И нам крайне необходимо устранить все сомнения. И я имею ввиду вопрос о Серайнис. В прошлом, когда мы разговаривали с тобой, без сомнения, отвечала нам ты, но теперь я хотел бы поговорить с самой Серайнис, ведь только она может подтвердить, что все сказанное – правда.
Синдра на минутку задумалась, а потом сказала:
– Хорошо, пусть будет так. Только помни, что я сейчас говорю голосом Серайнис так что ты не услышишь разницы. Чтобы исключить обман с моей стороны, я попрошу сестру описать события, где меня не было, но была Йола. Так ты убедишься, что разговариваешь именно с духом Серайнис. Теперь я замолкаю, покуда вы не позовете меня по имени, но предупреждаю: будьте осторожны, моя сестра очень быстро устает.
Она замолчала, глядя на них. «Невероятно, – подумал Джерон, – через минуту она снова заговорит, но голосом ее будет управлять совсем другая личность».
Но как они могут существовать вместе без того, чтобы одна взяла вверх над другой? Если Йола убедиться, что это будет говорить действительно Серайнис, то сразу станет ясно, говорила ли правду Синдра. При этом приходиться, к сожалению, на веру принимать то, что Синдра не использовала никакого неизвестного давления на Серайнис с целью выведать то, что ей было известно. У него было скверное чувство, что проверка в любом случае ничего не покажет.
Йола заговорила:
– Приветствую тебя, госпожа Серайнис. Из-за того, что недавно произошло, я должна убедиться, что это именно ты, поэтому прошу тебя, припомни какие-нибудь детали событий, в которых мы обе участвовали, а Синдра отсутствовала.
Шелковый голос раздался вновь, но он был чуть слабее:
– Моя дорогая Йола, сестра объяснила мне, чего вы хотите и я постараюсь вам дать удовлетворительный ответ. Но доказательством должно быть не описание событий которые помнишь ты сама, потому что сестра могла прочесть твои мысли и повторить все вслух. Нет, мне следует напомнить тебе подробности, о которых ты сама забыла, но я еще помню. Спрашивай же, и посмотрим, хорошо ли мы все помним.
Йола глубоко задумалась, а потом решилась.
– Давным-давно я встретила тебя в первый раз. Когда это было? Что на мне было одето? Кто был со мной?
– Эти вещи ты помнишь, значит и обе сестры могут знать о них. Наш немедленный ответ ничего не докажет, но я все равно отвечу, а потом перейдем к настоящему доказательству.
Она с минуту помолчала, а потом продолжила:
– Я увидела тебя впервые, когда ты была еще ребенком. Это было летним вечером. На тебе была традиционная одежда, как и на людях, тебя сопровождающих. Но это мы помним все, а теперь припомни то, что ты забыла. С тобой была белая собачка, которая свирепо рычала на мою лошадь. На твоем отце была кожаная туника с нарисованным на ней знаком огня. На твоей правой руке был браслет из желтого металла в виде рыбы, схватившей свой хвост. Теперь вспомнила?
– Конечно! – воскликнула Йола. – Моя собачка Кики сильно раздражала твоего жеребца, так что твое внимание перешло с моего отца на меня. Мой отец всегда надевал свою лучшую тунику в торжественных случаях, а тут нам как раз сказали, что госпожа Серайнис останавливается в нашей деревне после охоты. Тот браслет был моим единственным украшением и конечно он был на мне. О, Джерон! Это, без сомнения, Серайнис. Прости меня, госпожа.
– И меня, – поспешно добавил Джерон, – но подобная проверка была необходима, чтобы устранить сомнения. То, что рассказала Синдра, действительно так и было?
– Да, моя дорогая сестра действительно поддерживала мой ослабевший дух все это время. Надо отдать ей должное, потому что нашу тайну было не так-то просто сохранить. Ну, а теперь я отдохну. Я устаю даже от таких незначительных усилий. Дальше с вами будет говорить моя сестра.
Она погрузилась в молчание и Джерон опять почувствовал, как все это жутко. Как бы то ни было, идентификация удалась но как две души могут обитать в одном теле? Он не понимал этого, но ведь в мире так много загадок! Он поглядывал на обеих женщин.
Йола, вероятно, разговаривала с Синдрой. Близнецы были склонны к смене настроений, как однажды сказала ему Йола и он подумал, что это очень верно. Он сомневался, могли ли у них быть друзья, потому что они, как королевы с приданным, всегда владели инициативой. В ту ночь, в комнате Серайнис, он возлежал с обеими, не зная того. Досада отразилась на его лице, а потом он вдруг рассмеялся.
Они прекратили разговор и посмотрели на него.
– Простите, я не хотел прерывать вас, продолжайте, пожалуйста.
Они возобновили разговор, но он заметил, что у Синдры (или Серайнис) зажегся в глазах огонек любопытства. «На самом деле, ведь даже таких мыслей не скроешь», – подумал он.
Когда они выходили из комнаты, она взглянула на него с любопытством. Пусть, дурак, потешится иллюзией. Ни один мужчина еще не владел ею. Если животная часть ее природы однажды вырвется наружу, то ни один мужчина не выдержит таких бурных эмоций, не потеряв рассудка. Когда-нибудь, возможно, она найдет партнера, подобного ей, не во всем человека, а рожденного от сверхъестественного союза. Когда-нибудь, а пока соискатели лишь разыгрывали шараду с Джиной, за что Джина, носившая маску Серайнис, получила награду. Несколько мужчин бросали взгляды на Джину, тогда как красота Серайнис ослепляла всех. Однако эта тихая девушка, которая играла важную роль в окружении Серайнис, знала об интригах и страстях больше, чем кто-либо. Эта подставная любовница тихо говорила своей госпоже о сильном красивом мужчине из далекого мира и однажды, в ту ночь, ей было позволено самой сделать выбор. Как бы то ни было, немного вещей происходило помимо воли Серайнис и Джина нетерпеливо ждала, когда Джерон опять будет с ней наедине.
Тейлор задыхался, пот лил с него градом. Это было ужасно, но худшее было впереди. Скоро наступит момент, когда его потовые железы не будут больше выделять воды – температура тела повысится и это будет ужасной пыткой. Его пересохшие губы начали трескаться. Он все шел вперед. Дюны становились ниже и карабкаться на них становилось легче, но силы оставляли его и он с трудом держал свое тело в вертикальном положении. Чувство равновесия у него нарушилось и временами он мог бы поклясться, что это движется песок, а не он сам. Какая-то иллюзия. Должно быть, он понемногу сходит с ума.
Обожженная шея сильно горела и с этим ничего нельзя было поделать. Если оторвать рукав тонкой армейской рубашки и им как шарфом прикрыть шею, то пострадает рука. Да у него уже на это и сил не было, появилась какая-то апатия ко всему. Конечно, он умрет без помощи, но мысль эта ужаса не вызывала. Он карабкался вперед, а солнце безжалостно палило его сверху.
Час спустя, когда он карабкался на дюну, он увидел Томпсона, который стоял у подножья холма с бутылкой воды в руках. Его дружелюбное лицо, полное, как луна, приветливо улыбалось.
– Слава богу, – выговорил Тейлор, – наконец-то вы меня нашли, – Он упал и покатился вниз по склону, теряя сознание.
Когда он пришел в себя, он лежал на том же месте, палимый солнцем. Он приподнял голову: песок перед ним лежал, не тронутый ничьей ногой. Никакого сержанта Томпсона. Отчаяние охватило его. Потом он, как автомат потащился дальше.
Джина сидела молча с отсутствующим выражением лица. В этот момент она была всего лишь инструментом, посредством которого её госпожа исследовала переменчивое будущее. Только одно из отражающихся в глазах девушки видений было правильной версией, но для тренированного наблюдателя было возможно отбросить все менее вероятные возможности. Теперь только одна сцена привлекала внимание наблюдателя. Где-то, дальше, чем само время, маленькая человеческая фигурка тащилась по пустыне, как насекомое по пыльной дороге.
– Хорошо, ползи, как муравей, прошептала она, – Ты можешь выиграть там, где другие потерпели бы поражение.
Она вызвала Джину из состояния транса и, отослав её, удалилась на ночлег.