Г. ЛАВРОВ
      НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ
      В коридоре хлопнула дверь.
      - Ноги вытирай, - сказала женщина, стоявшая у плиты.
      Послышалось нарочито громкое пыхтенье и шарканье. Слух женщины сейчас же уловил в этих звуках фальшь.
      - Нечего притворяться, - сказала она. - Или вытирай, или сними совсем.
      Сын вбежал в комнату без ботинок, бросил в угол портфель и полез под стол.
      - Куда тебя понесло?
      - Тапочки, - сообщил он из-под стола сдавленным от неудобной позы голосом.
      Наконец тапочки были выловлены и надеты.
      - Ну, что в школе? - спросила мать. - Троек не принес?
      - Да нет, ничего не принес...
      - Иди руки мой, вечно надо напоминать.
      Мальчик пошел в кухню и сунул руки под кран. Как всегда, он запустил слишком сильную струю. Мать косилась на летящие брызги, но молчала.
      - А сегодня у нас история была. Интересно!
      - Что проходили?
      - Ленинградскую блокаду. И фильм показывали. Про памятники войны в Ленинграде.
      - Фильм? Ну-ну... Вытирай руки и садись есть.
      - А я чего притащил, - сказал мальчик с набитым ртом. - Вещь!
      - Опять небось со свалки. Ну, зачем? Пошел бы и купил. Лучше бы я денег дала, чем ты разную дрянь в дом тащишь!
      - Ну, мам, это не дрянь. В магазине такого не купишь. А я же... я ведь машину времени строю...
      - Да-да, - вздохнула женщина. - Только не суйся больше в розетку! Опять пробки пережжешь.
      - Ладно, как-нибудь на батарейке... Сегодня контрольная была по арифметике, - вдруг вспомнил он. - Я две задачки решил, а с примером на дроби запутался.
      Мать огорченно нахмурилась.
      - Потому что ерундой занимаешься, а уроки как следует не делаешь. Значит, опять тройка?
      - Мам, я исправлю...
      - Исправлю! Получать не надо. И о чем ты только думаешь? Ведь третья четверть уже. А ты по свалкам шаришь да электричество переводишь. Это бы электричество, что ты для забавы извел, да в Ленинград... когда люди сидели с коптилками.
      - Я не для забавы, - тихо сказал мальчик.
      - А! - раздраженно отмахнулась мать. - Неужели не стыдно тройки получать? Сыт, одет, кино вам в школе показывают. У нас вон и учебников-то почти не было, а мы учились. И старались.
      - А правда, что с голоду умирали в Ленинграде? - спросил мальчик.
      - Да, - жестко сказала мать. - Умирали.
      - Совсем нечего было есть? - мальчик осторожно поднял глаза.
      Мать помешивала ложкой в кастрюле, и лицо у нее было такое, будто что-то болит.
      - Кипяток пили. И хорошо, если был хлеб. Не такой хлеб - блокадный. Ты бы его в рот не взял.
      Мальчик опустил голову, машинально водя вилкой по голубой каемке на тарелке.
      - Не скрипи! - прикрикнула мать. - И немедленно доедай! Ишь, от котлеты он нос воротит...
      Мальчик вздохнул.
      - Не вздыхай, чего тебе вздыхать? Я в твоем возрасте помогала развалины разбирать, в очередях стояла часами. А ночью ходили с подружкой за водой. Да еще с дырявым ведром.
      - Даже воды не было?
      - Ничего не было. Только голод, холод и обстрелы.
      - Как же можно было выжить?
      - Выжили. И еще работали. И учились, не то что ты. И воевали. И... не приставай ко мне. Для тебя это просто так, а мне тяжело вспоминать.
      Они помолчали.
      - Знаешь, моя машина готова.
      - Ну-ну, - сказала мать, не отрываясь от плиты.
      - Так хотелось попасть в будущее, - шепнул он через некоторое время.
      Мать усмехнулась.
      - Сначала почини свет в коридоре. Хоть какая-то от тебя польза.
      Мальчик охотно вскочил.
      - Просто лампочка перегорела, - сообщил он через минуту. - Сейчас вверну новую.
      - И у детей совсем не было игрушек? - спросил он, возвращаясь на кухню.
      - У каких детей?
      - Во время блокады.
      Мать отвернулась от плиты и посмотрела на сына.
      - Погулял бы ты, что ли, - устало сказала она.
      - Да...
      Он пошел к своему шкафчику. Там лежала большая жестяная коробка. В коробке была проделана щель для монет. Эти деньги он копил на большой аккумулятор. На аккумуляторе машина времени могла бы проделать много перемещений. А на батарейке... Мальчик взял коробку и некоторое время держал ее в руках. Металл был тяжелый и холодный. Потом он взял отвертку и, просунув острие под крышку, со всей силы ударил по ручке. Банка опрокинулась, крышка отскочила, и монеты высыпались на пол. Описывая дуги, со звяканьем ложились они на паркет.
      - Что ты там шарахаешься? - спросила мать. - Не разбей чего-нибудь!
      - Копилку я уронил, - ответил мальчик. Встав на колени, он начал подбирать деньги и класть их в карманы. От тяжелой мелочи брюки обвисли.
      - Я ухожу, - заглянув в комнату, сказала мать. - Вернусь к семи. Со двора не убегай. Розетку не трогай. Уроки начинай делать пораньше.
      Хлопнула дверь. Мальчик посидел еще немного на полу, потом пошел к своей машине. То, что она доставит его в "когда угодно", он не сомневался. А вот как он возвратится... Вдруг батарейки не хватит?.. Вдруг что-нибудь еще?.. Он понимал, чем рискует.
      Магазины были рядом, на Невском. Сын взял большую полосатую хозяйственную сумку, висевшую на кухне, и накинул пальто. Уже из передней он вернулся и положил на дно сумки своего старого желтого медведя с блестящими глазами...
      ...По заснеженному берегу вилась тропинка. Отчетливо были видны рубцы от полозьев санок. Вся тропка заледенела от брызг. Утром по левой стороне люди шли с санями и просто с ведрами на Неву, по правой возвращались с полными ведрами, в которых плавали поверху кусочки льда. Но иногда и ночью люди приходили к Неве и так же в темноте возвращались. Ночью было безопаснее. Правда, требовалось быть осторожным. Тропинка петляла среди ям от снарядов и бомб. И каждый день пролегала немного по новому курсу - огибала свежие воронки.
      Той ночью по дорожке брели две девочки. За собой они волокли санки с ведром воды. Ведро было худое, и девочки по очереди зажимали дырочку, от этого на рукавицах образовались ледяные наросты. Останавливаться было опасно полозья примерзали к снегу. Но они все-таки остановились. На дорожке стояла непривычная вещь - большая полосатая сумка. Сумка мешала проехать, и одна из девочек хотела ее сдвинуть с дороги. Но наклонившись, она вдруг уловила совершенно неправдоподобный запах... Она запустила руку внутрь и вытащила... батон колбасы. В безмерном удивлении девочки уставились на колбасу, потом друг на друга, оглянулись вокруг, но увидели неподалеку только какого-то мальчика, стоявшего над кучей металла. На мальчике было легкое пальто, он засунул руки в рукава и притопывал ногами.
      На горизонте возник звук. Девочки знали его значение. Они рванули санки, схватили сумку и побежали туда, куда указывала фанерная стрела. Раза два они оглянулись, но только в убежище поняли, что мальчик не побежал за ними, что он не сдвинулся с места, а просто стоял и как-то странно смотрел им вслед. Но тотчас девочки забыли об этом, потому что все заслонила собой тяжелая драгоценная сумка...
      Где-то позади, откуда они только что прибежали, глухо рвались бомбы.
      На следующий день тропинка сделала новый поворот...
      - Куда же он все-таки запропастился? - спросил отец - Одиннадцатый час.
      Мать, присматриваясь, ходила по квартире.
      - Портфель, где бросил, там и лежит. Значит, за уроки даже не брался. Копилку выгреб дочиста... Машину свою знаменитую, слава богу, унес куда-то. Но зато стену ободрал, и на полу валяется штукатурка. И даже в голову не пришло подмести. Ну что за дети пошли, господи!
      - Сама набаловала, - буркнул отец.
      - Еще и сумку унес, - донесся голос матери из кухни - Теперь либо разорвет, либо вымажет. Совсем новенькая была сумка, я ее не трепала. Я ее купила потому, что она мне напомнила детство.
      - Да, знаю... - отозвался отец. - Кажется, пора его выпороть.
      - А вдруг что-то случилось? - медленно сказала мать после паузы.
      - Брось, что с ним случится? Времена не те!