Пролог

Крупные капли дождя часто и дробно стучали о землю, и сквозь сизую дымку тумана едва проступали очертания тела, распростертого на мокрой траве за стоящими вдоль дороги соснами.

Капитан Джоанна Уэст, промокшая до нитки, торопливо шла по Ривер-роуд, думая о том, что такой ненастной, промозглой весны не было уже давно. Справа от дороги шумела Алабама, и ее воды, смешиваясь с дождем, сливались в сплошной серый мутный поток. Слева раскинулись темно-зеленые поля для гольфа, принадлежащие базе военно-воздушных сил Максвелл.

Дождь усиливался, и Джоанна, ускорив шаг, прикидывала в уме, когда доберется до дома. В сущности, ненастье и долгий путь не пугали ее. За те семь недель, что Джоанна провела на базе Максвелл как студентка военного летного училища, она привыкла ежедневно в любую погоду проходить по много миль. Беспокоило ее другое: Джоанна хотела с пользой провести остаток дня – немного отдохнуть, высушить одежду, а потом отправиться в библиотеку университета военно-воздушных сил и засесть за учебники.

Хлопчатобумажный спортивный свитер с красной эмблемой на груди “Рожден для полета” и легкие шорты промокли насквозь и неприятно липли к телу Джоанны, вызывая легкий озноб. Сколько же еще осталось идти? Если переждать ливень около входа в здание тюрьмы, расположенное на берегу реки, то не более полмили. А если все-таки решиться и сразу добраться до студенческого общежития, то впереди еще примерно две с половиной мили. Лучше, конечно, сразу бежать в общежитие, все равно она промокла до нитки.

Дорога круто изогнулась, и рассеянный взгляд Джоанны, скользнув по темным мокрым стволам сосен, неожиданно различил в серой пелене тумана неясные очертания какого-то большого предмета, лежащего на густой сырой траве.

Джоанна остановилась, стряхнула стекавшие с козырька бейсбольной кепки капли дождя, часто заморгала и протерла ладонью глаза. Расплывчатые контуры странного предмета обозначились более четко, и Джоанна, вздрогнув, пробормотала:

– О Господи!.. Это…

На секунду она замешкалась, но потом, собравшись с духом, направилась к тому месту, где среди сосен темнело пугающее пятно. Подойдя поближе, Джоанна наклонилась над ним и острым, цепким взглядом пилота, натренированным мгновенно фиксировать множество деталей, впилась в распростертое на траве тело. Молодая стройная блондинка. В белой блузке и брюках для верховой езды. Мертва. В груди зияет маленькая аккуратная дырочка от пули, окаймленная тонкой черной пороховой ленточкой. Пустой, безжизненный взгляд устремлен в свинцовое мрачное небо.

Сердце Джоанны тревожно застучало, но она опустилась на колени и склонилась над телом убитой женщины. В том, что та мертва, Джоанна ни секунды не сомневалась. Она часто принимала участие в работе местной службы спасения, и опыт подсказывал, что медицинская помощь блондинке уже не нужна. Пуля вошла точно в сердце, и кровь, вытекшая из маленького круглого отверстия, смешалась с каплями дождя и расплылась бледно-розовым пятном на белой блузке молодой женщины.

Потянувшись, Джоанна легким прикосновением пальцев закрыла глаза покойной. Если уж эта несчастная пала от руки убийцы и лежит бездыханная под проливным дождем, пусть хоть ее глаза будут закрыты – так все же достойнее.

Поднявшись, Джоанна отошла на несколько шагов от тела и нервно огляделась. Никого! Прислушалась к шелесту мокрых тяжелых сосновых веток и монотонному шуму дождя. Ни шагов, ни подозрительных шорохов. Ничего.

А что, если убийца, хладнокровно пристреливший блондинку, не скрылся с места преступления, а затаился где-то поблизости, поджидая и высматривая новую жертву? При этой мысли Джоанна снова вздрогнула.

Окинув женщину сочувственным взглядом, она вздохнула и быстро направилась к дороге. Оставлять убитую в лесу под проливным дождем не хотелось, но стоять возле тела и ждать, когда кто-то из проходящих мимо людей вызовет полицию, было неразумно. А что, если в ближайшее время на Ривер-роуд никто не появится? Да и возможность столкнуться с убийцей пугала Джоанну.

Куда направиться, чтобы быстрее сообщить в полицию о найденном трупе? В федеральную тюрьму? Она ближе, чем клуб для игры в гольф. Джоанна ускорила шаг, а потом и вовсе побежала, шлепая по лужам. Внезапно серый туман прорезали яркие огни фар.

Слава Богу! Джоанна с облегчением вздохнула.

Выбежав на середину дороги, она отчаянно замахала руками:

– Эй! Остановитесь! Подождите!

Автомобиль “бронко” вильнул в сторону, скрипнули тормоза, и шины зашуршали по мокрому асфальту. Распахнулась передняя дверца, и из салона выглянул водитель. Темные, коротко стриженные волосы, угрюмое лицо, неприветливый, хмурый взгляд голубых глаз, плотно сжатые губы.

– Что случилось? – раздраженно бросил он. – Вам что, жизнь надоела?

– Там… там женщина! – задыхаясь, проговорила Джоанна. – В лесу. Ее убили.

Водитель нахмурился и посмотрел в указанном направлении.

– Мне надо добраться до здания тюрьмы, – торопливо продолжала Джоанна, – и позвонить в полицию. Может, у вас есть сотовый телефон?

Мужчина напряженно молчал. Джоанна подошла вплотную к машине и положила руку на капот, словно опасалась, что он уедет.

– Эй, мистер! Почему вы не отвечаете? – возмущенно воскликнула она. – Есть у вас телефон или нет?

Водитель мрачно взглянул на Джоанну:

– Вы уверены, что она мертва?

– Господи, конечно! Я же видела ее! – Джоанна заглянула в салон, но сотового телефона не увидела. – Пожалуйста, поторопитесь! Надо поскорее сообщить в полицию! – нервно проговорила она и, не дожидаясь приглашения, села на переднее сиденье.

Водитель молча захлопнул дверцу, и машина тронулась с места.

– Сейчас поезжайте прямо, а потом сверните налево! – Джоанна устроилась поудобнее. – Здание тюрьмы расположено на берегу реки. Это недалеко…

– Я знаю, где тюрьма! – Мужчина чуть заметно усмехнулся.

Джоанна испуганно взглянула на него. Тяжелая нижняя челюсть, крупный нос со сломанной переносицей, короткие темные волосы, блестящие от дождя… В облике этого мужчины Джоанне почудилось что-то смутно знакомое, какие-то неясные воспоминания всплыли в ее памяти, но мгновенно исчезли. Видела ли она его прежде? Может, встречала на базе военно-воздушных сил? Или он тоже часто бывает на Ривер-роуд и поэтому ей знакомо его лицо?

– Вы знаете, где находится тюрьма… Работаете там? – нерешительно осведомилась Джоанна.

– Нет. Но я провел там некоторое время.

Он щелкнул переключателем скоростей, и машина прибавила ходу. От сидений в салоне пахло влажной кожей, и вдруг Джоанне показалось, что этот запах источает угрозу.

Пилот вертолета, капитан военно-воздушных сил Джоанна Уэст вжалась в спинку сиденья и еле слышно спросила:

– Почему?

Водитель повернул голову, и ледяной взгляд голубых глаз скользнул по лицу Джоанны.

– Я убил женщину.

Глава 1

– Сэмюелс, зайдите ко мне. Я хочу поговорить с вами. – Услышав в телефонной трубке этот приказ, майор Карли Сэмюелс усмехнулась и покачала головой. Начальник школы военных прокуроров военно-воздушных сил отличался острым, проницательным умом, но отнюдь не изысканностью манер.

– Слушаюсь, сэр, – ответила она.

– Зайдите немедленно!

– Да, сэр.

Легко прикоснувшись к клавиатуре компьютера, Карли сохранила часть текста статьи для редактируемого ею с недавних пор “Юридического вестника военно-воздушных сил”. Взяться за эту работу в дополнение к основной – руководству отделом военного права – Карли побудил ряд обстоятельств. Во-первых, обещанное повышение по службе, позволявшее ей обогнать в служебной карьере коллег. Во-вторых, разгар кампании по выборам в палату представителей конгресса США, куда мать Карли Сэмюелс баллотировалась на новый срок. Ну и в-третьих, несмотря на множество непростых служебных обязанностей, неуемная энергия Карли все еще искала выхода.

– Я иду к полковнику Карпентеру, – сказала Карли помощнику. – Если позвонит моя мать, передайте, что заеду к ней после работы. Надеюсь, сегодня я освобожусь не очень поздно.

– Обязательно передам. – Сержант улыбнулся. – Не очень поздно – это около полуночи?

– Нет, к семи вечера, – твердо ответила Карли.

Она машинально поправила брюки, разгладила невидимую складку на голубой блузе и провела ладонью по пышным каштановым, с медным отливом, волосам, проверяя, не растрепались ли они. Все в полном порядке, можно отправляться к полковнику.

– Я заеду к ней в семь часов, – повторила Карли.

– Не беспокойтесь, я непременно передам, майор. – Она кивнула и покинула кабинет. Каждый раз, когда Карли шла по коридорам или заходила в разные отделы, ее охватывала гордость, и она с радостью думала о том, что уже шесть месяцев юридический центр ассоциируется у нее с родным домом. Юридический центр имени Дикинсона располагался на территории университетского городка по соседству с такими учебными заведениями, как академия военно-воздушных сил, штабной колледж военно-воздушных сил и военное летное училище.

Быстрые шаги Карли по узорчатому паркетному полу негромким эхом отдавались под сводами коридора, нижняя часть которого была обшита панелями из вишневого дерева, а верхняя – выкрашена в зеленый цвет. Миновав библиотеку и несколько кабинетов, Карли уже не в первый раз подумала о том, что конгрессмен Дикинсон был бы горд и доволен, если бы знал, что его имя присвоено такому прекрасному юридическому центру.

Законодатель Дикинсон, член конгресса США, ныне покойный, приложил немало сил к тому, чтобы деловая часть Монтгомери[1] и база военно-воздушных сил Максвелл, входившие в его избирательный округ, процветали.

Учебный год был в самом разгаре, и в здании центра царило оживление. Несмолкаемый шум голосов, постоянные телефонные звонки, нескончаемые гулкие шаги по коридору – за шесть месяцев майор Карли Сэмюелс так привыкла к этому звуковому оформлению, что почти не замечала его. Каждый год сюда приезжали почти четыре тысячи офицеров и рядовых разных национальностей и родов войск, чтобы постигать премудрости обширной юридической науки – от изучения видов и степеней административных и компьютерных преступлений до правомерности ведения боевых действий в условиях мирного и военного времени.

Несколько поколений в семье Карли Сэмюелс служили закону, поэтому она никогда не сталкивалась с трудной для многих проблемой выбора профессии. И после окончания учебы и стажировки восприняла назначение на должность начальника отдела военного права юридического центра школы военных прокуроров как нечто вполне естественное. Это была сфера интересов Карли, ее жизненное предназначение. Работая и преподавая в центре, а с недавних пор еще и редактируя “Вестник”, она была в курсе последних достижений юридической науки, знала обо всех событиях и уголовных делах, расследуемых в системе военно-воздушных сил, и с радостью делилась педагогическим опытом со студентами школы военных прокуроров. До работы в юридическом центре Карли Сэмюелс стажировалась в Пентагоне, в ведомстве военной прокуратуры. В то время стажировка казалась Карли очень сложной и напряженной, но теперь она вспоминала о ней с теплотой. Сознание того, что не без ее участия удалось оградить общество от растлителя малолетних или дезертира и отправить их на долгую отсидку в тюрьму Ливенворт, пробуждало в Карли чувство профессиональной гордости. А его всегда хотелось испытать снова. Вот почему, когда полковник вызвал Карли к себе, она с надеждой подумала о том, что, может быть, он предложит ей принять участие в каком-нибудь сложном и интересном деле.

К счастью, ее ожидания сбылись. Полковник Карпентер, кивнув и предложив Карли сесть, проинформировал ее о том, что руководство военной прокуратуры обратилось с просьбой выделить офицера из юридического центра для подключения к расследованию по статье 32.

– А разве они не могут обойтись своими силами? – удивилась Карли.

– Впоследствии итоги дела направят в военный трибунал, а на стадии предварительного расследования им необходим еще один дипломированный офицер.

Необычайное волнение и позабытый со времен стажировки азарт охватили Карли.

– Речь идет о расследовании дела Смита? – с надеждой спросила она.

– Да.

Обсуждение недавнего убийства на базе военно-воздушных сил изо дня в день занимало все первые полосы местных газет и уже докатилось до центральных. Подробности были крайне скупы, однако будоражили общественное мнение. Неужели ей поручили принять участие в предварительном расследовании этого громкого дела? Вот это удача!

– Расследование необходимо провести тщательно, но в сжатые сроки, – строго сказал полковник. – Руководство базы очень обеспокоено тем, чтобы итоги расследования не просочились в печать. Дело-то непростое, и действовать следует предельно осторожно.

– Неужели они наивно полагают, что можно утаить столь громкое убийство? – усмехнулась Карли. – Как будто в престижной академии военно-воздушных сил слушатели каждый день убивают своих жен – учащихся того же заведения, жен в звании подполковников, дочерей генерал-полковников!

– Да, такие подробности, конечно, не утаишь, – нахмурился полковник. – Сейчас всех волнует другое: как бы в газеты и на телевидение не просочилась информация о том, что главным и единственным свидетелем обвинения, давшим показания против Майкла Смита, является Райан Макманн.

– Райан Макманн? – Карли с недоумением взглянула на полковника.

– Что, собственно, вас удивляет? А, догадываюсь… Вы не знаете, кто такой Макманн, потому что не увлекаетесь хоккеем.

– Хоккеем? Значит, этот Макманн хоккеист? Бегает с клюшкой по льду?

– А что, это понятие имеет еще какое-нибудь значение, майор? – насмешливо осведомился полковник.

– Сэр, я родилась и выросла здесь, на юге, в Монтгомери, – улыбнувшись, ответила Карли. – Лед для меня – понятие умозрительное. С моей точки зрения, лед нужен для того, чтобы добавлять его в виски, или же это слово употребляется в переносном смысле: растопить лед, сломать лед – значит завязать отношения или наладить их.

– Так вот, майор, если бы вы несли службу севернее границы Мейсон – Диксон,[2] то знали бы, что хоккеист Райан Макманн был профессионалом высочайшего класса.

– Если вы говорите о нем в прошедшем времени, значит, его появление в качестве главного свидетеля обвинения придает расследуемому делу неожиданный и любопытный поворот!

– Вот именно, – усмехнулся полковник. – Последние два года Райан Макманн провел здесь, в Максвелле, как заключенный федеральной тюрьмы.

Карли быстро подалась вперед:

– Главный свидетель обвинения – заключенный?

– Разве я не ясно выразился?

– И за какие же грехи этот Макманн угодил в тюрьму?

– За хранение наркотических веществ и растление несовершеннолетних.

– ФБР следило за каждым шагом знаменитого спортсмена, и наконец им удалось поймать его за руку, когда он перевозил юнцов через границу штата и приставал к ним? – насмешливо полюбопытствовала Карли.

– Нет, его жертва – семнадцатилетняя фанатка, постоянно хваставшаяся друзьям, что ей удалось заполучить в качестве трофея самого Макманна. Эта девица употребляла те же наркотики, которые впоследствии были найдены во время обыска в гостиничном номере хоккеиста.

Что ж, ничего удивительного. В последние годы секс и наркотики неизменно сопутствовали профессиональному спорту. Странно другое: почему дело знаменитого хоккеиста было все-таки доведено до суда и он получил тюремный срок? Очевидно, за Макманном числились и другие, более серьезные преступления, о которых не известно широкой общественности.

– Странно, что такому знаменитому спортсмену не удалось выйти сухим из воды, – задумчиво проговорила Карли.

Помолчав, полковник Карпентер пояснил:

– Хоккейная команда, в которой играл Райан Макманн, вышла в финал Кубка Стэнли как раз накануне его ареста. Ходили слухи, что в этом деле замешаны большие деньги. Кое-кому удалось организовать внезапный обыск на квартире Макманна, где и были найдены наркотики.

– Зачем?

– Чтобы не допустить его выхода на лед в финальной игре! После долгого судебного разбирательства Макманн был оправдан, а спустя некоторое время та самая фанатка умерла, и он сам обратился к суду с просьбой заменить оправдательный приговор на тюремное заключение.

– Да… Темная история.

– Вот именно! А теперь Макманн – главный свидетель по делу об убийстве!

– Неудивительно, что это обстоятельство заставляет так нервничать базу военно-воздушных сил!

– Итак, майор Сэмюелс, вы готовы подключиться к расследованию?

– Разумеется, сэр! В любую минуту! Полковник Карпентер улыбнулся:

– В таком случае я немедленно сообщу руководству базы, что вы прибудете к ним через час. Они выделят вам кабинет, предоставят все необходимые документы, а я подготовлю официальное уведомление, что именно вы назначены для участия в предварительном расследовании. Откорректируйте ваше служебное расписание на ближайшие десять дней, поскольку расследование отнимет у вас много времени. Но постарайтесь, чтобы участие в деле Смита не нанесло ущерба вашим прямым обязанностям.

– Слушаюсь, сэр! – Отдав честь, Карли круто развернулась на тонких высоких каблучках.

Такие резкие движения были бы чреваты для других женщин непредсказуемыми последствиями, но невысокая Карли Сэмюелс привыкла ходить на высоких каблуках и не боялась оступиться и упасть, сделав неловкое движение.

Полковник молча посмотрел ей вслед, когда она направилась к двери. Молодая привлекательная женщина. Пышные каштановые волосы с медным отливом. Даже в брюках военного образца, сшитых на заказ, видно, что у нее хорошая фигура: тонкая талия и длинные стройные ноги. Нежная, бархатистая, смуглая кожа. Большие выразительные карие глаза, чуть пухлые, красиво очерченные губы.

Кивнув помощнику полковника, присутствовавшему при разговоре, Карли вышла. Торопливо направляясь по коридору, ведущему к ее кабинету, она ощущала необычайный подъем, волнение и восхитительный азарт, который испытывала всегда, приступая к важному и интересному делу. Карли Сэмюелс, профессионал высокого класса, за время работы в юридической системе приобрела бесценный опыт. Сначала как адвокат, отстаивающий интересы любого обвиняемого – от распространителей наркотиков до социально опасных типов – и обеспечивающий ему защиту в соответствии с конституцией и сводом военных законов. Потом как прокурор, обвиняющий таких же типов в совершении преступлений и добивающийся от суда назначения им максимально длительных сроков заключения в тюрьме Ливенворт.

Карли Сэмюелс верила в свои силы и ничуть не сомневалась, что дело об убийстве, к расследованию которого ей поручили подключиться на предварительной стадии, окажется неординарным и даже захватывающим. Она сделает все от нее зависящее, чтобы ни один факт, ни одна улика не остались незамеченными или невыясненными. Подполковник Майкл Смит, подозреваемый в убийстве собственной жены, будет изобличен и понесет заслуженное наказание.

Карли даже не могла предположить, какие трудности возникнут у нее в процессе расследования и с чем ей, привыкшей руководствоваться законом, придется столкнуться. Знакомство с главным свидетелем обвинения, бывшим знаменитым спортсменом-хоккеистом, ныне заключенным, в корне изменит ее жизнь. Но сейчас все мысли Карли были сосредоточены на будущей работе и она уже прикидывала, как лучше составить служебное расписание на ближайшие десять дней, чтобы максимально тщательно и в срок выполнить порученное ей дело об убийстве.

Через сорок шесть часов Карли сидела в небольшом служебном кабинете, предоставленном ей на время расследования, в помещении штаба базы военно-воздушных сил, и нетерпеливо поглядывала на стенные часы. Четверть одиннадцатого. А подполковник Майкл Смит должен был прибыть вместе со своим адвокатом ровно в десять!

С каждой минутой Карли чувствовала все большее раздражение, хотя и понимала, что дорогой адвокат Дж. Патнем Джонс, взявшийся защищать интересы подполковника Смита, подозреваемого в убийстве жены, просто начинает применять незатейливые адвокатские уловки. Он и его подзащитный опаздывают? Ничего, майор Карли Сэмюелс подождет. Никуда не денется. Расследование по статье 32 не обязывает подозреваемого присутствовать при опросе свидетелей обвинения, а требует лишь уведомить его об этом. Подозреваемый и его защитник обязательно придут и будут присутствовать. Что ж, это их право, а про наказание за непунктуальность в законе ничего не сказано!

– Подождем еще пять минут! – раздраженно сказала Карли стенографисту, сидящему за столом в дальнем углу кабинета.

Тот поднял голову от журнала и молча кивнул. Карли порывисто поднялась и подошла к небольшому окну. Крупные капли дождя стучали по стеклу и стекали по нему топкими струйками. Немного постояв около окна, она тяжело вздохнула, вернулась к столу, села и раскрыла папку с документами. Майор Сэмюелс снова и снова перелистывала страницы, хотя знала текст почти наизусть. Первоначальные рапорты военной полиции, побывавшей на месте совершения преступления, отчеты агентов службы специальных расследований, выводы и данные судебной медицинской экспертизы, личные дела подполковника Майкла Смита и подполковника Элен Досон-Смит. Майкл Смит, подозреваемый в убийстве, и жертва, его жена, Элен Досон-Смит, вместе учились в академии военно-воздушных сил.

Карли перелистала еще несколько страниц и добралась до конверта, в котором лежала цветная фотография убитой. Слушательница академии военно-воздушных сил Элен Досон-Смит, запечатленная в военной форме на фоне американского флага…

Карли снова и снова вглядывалась в фотографию: стройная молодая женщина со светло-золотистыми волосами, красивым, немного надменным лицом. Большие выразительные фиалкового цвета глаза, легкая усмешка на губах, загадочная, как у Моны Лизы. Уверенная в себе женщина, сознающая собственное превосходство над окружающими. Гордая своими достижениями и успехами. Женщина, знающая себе цену. И это не пустое, самодовольное бахвальство: Элен Досон-Смит было чем гордиться!

Карли снова просмотрела несколько почетных грамот “За отличную учебу” от академии военно-воздушных сил и пролистала прекрасные служебные и учебные характеристики Досон-Смит. Да, эта молодая женщина, ныне покойная, сделала стремительную карьеру, раньше всех своих однокурсников получив звание подполковника! Вне всякого сомнения, ее отец, генерал Досон, тоже гордился дочерью, а она наверняка мечтала не только продолжить его дело, но и дослужиться до такого же звания – генерал-полковника.

Карли достала из конверта другую, черно-белую фотографию, сделанную полицией сразу после убийства Элен, и вгляделась в нее. Этот снимок, казалось, запечатлел совершенно другую женщину. Безжизненное, обращенное к небу бесцветное лицо. Почти бесформенное тело, с широко раскинутыми в стороны руками, распростертое на земле.

Элен держала в одной из конюшен базы военно-воздушных сил собственную лошадь и после окончания занятий в академии всегда ездила туда. Смерть застала Элен в лесу, где она каждый день в любую погоду занималась верховой ездой, – об этом рассказал следователям ее муж Майкл Смит, на которого с первой же минуты пало подозрение в убийстве.

Перед тем как приступить к расследованию дела об убийстве Досон-Смит и вызвать для беседы свидетеля обвинения, Карли тщательно изучила собранные материалы, свидетельствовавшие о причастности подполковника Смита к убийству жены. Итак, в материалах дела содержались показания многочисленных свидетелей, утверждавших, что незадолго до убийства между Майклом Смитом и его женой Элен постоянно возникали ссоры. Многие слышали, как подполковник громко и грубо обвинял жену в неверности и упрекал в недостойном поведении.

Ни слушатели, ни преподаватели академии военно-воздушных сил не подтвердили заявление Майкла о том, что во время убийства Элен он работал в библиотеке над отчетом. Его там никто не видел.

Как следовало из материалов предварительного расследования, в день убийства подполковник Элен Досон-Смит вышла из помещения семейного общежития, села в свою машину и направилась в сторону конюшен базы военно-воздушных сил, где держала в одном из стойл своего чистокровного породистого жеребца. Но этот жеребец так и остался в стойле, а его хозяйку нашли мертвой в сосновом лесу в полумиле от конюшни. Почему Элен, приехав в конюшню, не вывела лошадь и не отправилась на свою ежедневную верховую прогулку.

Элен Досон-Смит была убита выстрелом в сердце единственной пулей, выпущенной с близкого расстояния из пистолета “смит-и-вессон” тридцать восьмого калибра – для женщин. Так утверждали данные проведенной баллистической экспертизы. В нескольких ярдах от тела обнаружили и орудие убийства – пистолет, присыпанный сосновой хвоей и землей. Но отпечатков пальцев на нем не было.

В полицейском протоколе сообщалось, что этот пистолет тридцать восьмого калибра муж Элен купил год назад якобы по ее просьбе. На первый взгляд все свидетельствовало о том, что в преступлении замешан подполковник Майкл Смит: отсутствие алиби, приобретение пистолета, постоянно предъявляемые жене упреки в супружеской измене… Однако только один свидетель был готов подтвердить, что видел Майкла непосредственно после убийства вблизи от места преступления. И вот теперь этот свидетель обвинения ожидал за дверью кабинета, в коридоре, когда майор Сэмюелс вызовет его для дачи показаний.

Карли снова бросила быстрый взгляд на стенные часы: восемнадцать минут одиннадцатого. Все, ее терпение иссякло, она ждала слишком долго. Пора пригласить свидетеля и начать беседу. Карли машинально провела рукой по пышным волосам, поправила брючный ремень с серебристой пряжкой, перетягивающий ее голубую блузку на талии, расправила плечи, глубоко вздохнула, подошла к двери и распахнула ее.

– Мистер Макманн? – Она выглянула в коридор. Молодой мужчина, стоящий возле стены, поднял голову и шагнул к двери кабинета. Окинув свидетеля быстрым пристальным взглядом, Карли сделала приглашающий жест рукой. Свидетель обвинения выглядел весьма внушительно: мимо такого не пройдешь, равнодушно скользнув по нему взглядом. Стройная, спортивная, с накачанными мышцами фигура, черные, коротко стриженные волосы, загорелое лицо и ярко-голубые глаза.

Взгляд хмурый, неприветливый, презрительно-снисходительный. Несколько шрамов на лице, сломанная переносица. Одет в темные, плотно облегающие джинсы и белую рубашку, зрительно еще больше укрупняющую широкие мощные плечи.

– Я майор Сэмюелс, – представилась Карли. – Пожалуйста, проходите и садитесь.

Мужчина вошел в кабинет, но не поздоровался, а лишь молча угрюмо кивнул. Что ж, его поведение не удивило Карли. Перед тем как вызвать этого свидетеля для беседы, она не только внимательно прочла его личное дело, но и ознакомилась со всей информацией, опубликованной в газетах. Подробности его ареста и заключения под стражу не сходили с первых полос газет долгое время. Знаменитый хоккеист Райан Макманн… Секс, наркотики, трагическая гибель одной из его фанаток… Да, этот человек познал и головокружительный взлет, и роковое падение! Был женат, но через неделю после его ареста супруга подала на развод. Эту тему особенно смаковали все газеты, пытаясь придать факту развода пикантный оттенок.

Конечно, этот свидетель по вполне объяснимым причинам не желал помогать следствию в установлении истины. И очевидно, имел веские основания неуважительно относиться к представителям правосудия.

Но до чего же он привлекателен внешне! Даже то, что его голубые глаза выражали откровенное презрение, не портило общего впечатления. Карли ожидала чего угодно, но только не появления привлекательного молодого мужчины, чей ледяной взгляд, казалось, проникает ей в душу и видит ее насквозь. На долю секунды у Карли даже перехватило дыхание, но она мгновенно опомнилась, взяла себя в руки, села прямо, придала лицу спокойное доброжелательное выражение и снова посмотрела на свидетеля.

– Наша встреча была назначена на десять утра, – угрюмо заметил Макманн, взглянув на часы.

Глубокий, низкий, немного хриплый голос, еле заметный акцент, свидетельствующий о том, что Райан Макманн – уроженец Новой Англии…[3]

– Вы правы. Встреча была назначена на десять. Простите, что задержала вас. Но это произошло не по моей вине.

Макманн хмуро кивнул и опустил голову. Всем своим видом он выказывал нежелание беседовать с майором Сэмюелс и давать показания. Перед тем как вызвать его для дачи показаний, Карли позвонила ему по телефону, чтобы назначить день и час встречи, и Райан Макманн обошелся с ней весьма непочтительно. Что ж, это его право. Он хотя и условно освобожденный, но обычный гражданин, и для него свод военных законов – пустой звук. Макманн раздраженно сообщил Карли, что его уже несколько раз допрашивала полиция, ничего нового он рассказать не может, и если майор Сэмюелс жаждет с ним пообщаться, то пусть вызывает официально – повесткой в суд. В суд он прибудет и даст показания. А так – незачем его беспокоить!

Ошеломленная резкостью свидетеля обвинения, Карли прибегла к несколько недостойному, с ее точки зрения, методу: пригрозила строптивому Макманну, что пожалуется инспектору, наблюдающему за условно освобожденным заключенным. Это возымело действие, и Макманн, сбавив тон, милостиво согласился прибыть к десяти утра сегодняшнего дня для дачи показаний по делу об убийстве. И вот наконец встреча состоялась.

– Мистер Макманн, пожалуйста, садитесь! – раздраженно повторила Карли. – И я, и стенографист ждем вас. Ледяные голубые глаза лениво скользнули по лицу Карли, и она невольно поежилась. Макманн подошел к столу и нарочито неторопливо сел напротив. Карли показалось, что в его движениях таится скрытая угроза. От Макманна веяло холодом, невероятной физической силой и… опасностью.

“Он же спортсмен, хоккеист, а это игра сильных, мужественных мужчин!” – напомнила себе Карли.

Или был таковым, пока волею судеб не оказался вне профессионального спорта, а к тому же и за решеткой. Уголовником, не так давно переведенным в разряд условно освобожденных.

Карли Сэмюелс никогда не посещала хоккейные матчи и даже не смотрела их трансляцию по телевизору. Да и поболеть за футбольный клуб Алабамского университета, считавшийся одним из лучших, ей не приходило в голову. Ну что, спрашивается, интересного и захватывающего в том, как игроки носятся по полю за мячом или шайбой, сбивая друг друга с ног и получая травмы?

Да, Райан Макманн – спортсмен, хоккеист, но не обычный, не рядовой. Готовясь к беседе, Карли не поленилась выяснить подробности его головокружительной спортивной карьеры. Начинал в клубе университета Вермонта. Добившись великолепных результатов, перешел в профессиональную команду и стал звездой. Имел множество поклонников и фанатов, называвших его Манн. Почти национальный герой, звезда хоккея, идол, которому поклонялись молодые болельщики, в том числе и девушки. Зарабатывал кучу денег. Вкладывал большие средства в высокодоходные экономические и иные проекты, получая прибыли, исчислявшиеся семизначными цифрами! И вот однажды все кончилось: профессиональный спорт, слава, широкая известность, обожание фанатов, да и жизнь, в сущности, тоже. Самоуверенная семнадцатилетняя девица, экзальтированная поклонница Райана Макманна, наркоманка и психопатка, в одночасье сломала его карьеру и семейную жизнь.

Карли Сэмюелс раскрыла папку с бумагами, достала официальные бланки, заполнила их, а потом, подняв голову, произнесла наизусть клятву под присягой, которую следовало повторить свидетелю перед началом процедуры допроса. Райан Макманн молча выслушал ее и усмехнулся.

– Мистер Макманн, поднимите правую руку и поклянитесь говорить правду и только правду! – строго сказала Карли.

Угрюмо взглянув на нее, свидетель снова усмехнулся, лениво поднял руку и произнес необходимые слова. Он-то давно знал цену этим клятвам под присягой. Можно подумать, слова заключенного что-либо значат для этих чванливых представителей закона!

– А теперь, мистер Макманн, когда все необходимые формальности соблюдены, хочу, чтобы вы рассказали… – начала Карли.

– Я обо всем уже много раз сообщал полиции! – перебил ее Макманн.

– …чем занимались днем во вторник, двенадцатого апреля, – невозмутимо закончила Карли.

Взгляд Макманна скользнул по стенографисту, потом переместился на Карли и на лежащие перед ней бумаги. Помолчав, он медленно и монотонно начал:

– В тот день я закончил работу в час тридцать и после этого поехал в тюрьму, чтобы встретиться с заместителем начальника по воспитательной части. В десять минут пятого вечера я покинул здание тюрьмы и отправился домой.

Итак, Макманн, похоже, избрал новую тактику. То он упорно не желал встречаться с Карли и давать показания, а теперь решил изводить ее мельчайшими подробностями своих передвижений в тот злополучный день. Ничего, за время службы Карли Сэмюелс приходилось сталкиваться еще и не с такими свидетелями. Подобным поведением ее не удивишь!

– Видели ли вы кого-нибудь, проезжая по Ривер-роуд? – спросила Карли.

– Когда я направлялся к зданию тюрьмы, мимо меня проехала зеленая машина. А когда возвращался обратно, па середину дороги выбежала одна из ваших офицеров и едва не угодила под колеса моего автомобиля.

– Да, это была капитан Уэст. Я допрошу ее после того, как закончу беседовать с вами.

Райан Макманн откинулся на спинку стула и насмешливо посмотрел на Карли. Его взгляд недвусмысленно выражал лишь одно: ему наплевать на это расследование, на назойливую майора Сэмюелс и на всю юридическую систему, от имени и по поручению которой она действует.

– Мне кажется, наша так называемая беседа уже закончилась, майор, – промолвил Макманн.

– Ошибаетесь, нам еще есть о чем поговорить, – сухо отозвалась Карли. – Итак, мистер Макманн, какую машину вы увидели на Ривер-роуд? Опишите ее, пожалуйста.

– Я же сказал: зеленую!

– Назовите марку.

– Я много раз называл ее полицейским! Прочтите об этом в их отчетах! И вообще, по-моему, пора прекращать этот никому не нужный фарс!

– Мистер Макманн, военно-воздушные силы США не считают фарсом расследование по статье 32, – бесстрастно возразила Карли. – И в телефонной беседе с вами я говорила о том, что и в гражданском судопроизводстве, и в военном…

– Помню, к тому же я хорошо знаком с гражданским судопроизводством!

– В таком случае вы должны понимать: то, чем занимаюсь я, отличается от предварительного полицейского расследования, приведшего к аресту подполковника Смита. Моя задача – установить, дают ли свидетельские показания достаточно веские основания для того, чтобы поддержать обвинение, выдвинутое против подполковника. Именно в связи с этим я и хочу услышать от вас: какую модель зеленой машины вы видели в тот день на Ривер-роуд? Отвечайте на мои вопросы точно так же, как если бы давали свидетельские показания на заседании военного трибунала.

– Неужели вы полагаете, что мои слова будут иметь вес в военном суде? Не смешите меня, леди!

– Опишите ту машину, мистер Макманн.

– Зеленая.

– Марка?

– Она указана в полицейских отчетах.

Карли нахмурилась. Взывать к гражданским чувствам этого бывшего хоккеиста бесполезно! Уговаривать и просить тоже. Придется применить другую тактику.

– Прежде чем вызвать вас сюда для дачи показаний, я ознакомилась с вашим уголовным делом, мистер Макманн. И у меня сложилось впечатление, что вам несколько поспешно вынесли приговор. Не все обстоятельства дела были расследованы, учтены и приняты во внимание. Неужели вам безразлично, что другой человек может вот так же…

– Оставьте ваши рассуждения! – перебил ее Макманн. – Меня не интересует ни ваше расследование, ни обвиняемый вами подполковник.

– Напрасно, мистер Макманн.

Бывший хоккеист удивленно посмотрел на сидящую напротив него молодую женщину и нахмурился. Ее тихий голос и невозмутимый вид не предвещали ничего хорошего.

– Что вы хотите этим сказать? – неуверенно спросил он. “Вот так-то лучше! – подумала Карли. – Спеси поубавилось”.

– Только то, мистер Макманн, что одним из основных пунктов вашего досрочного освобождения является добровольное сотрудничество с властями и оказание им любой необходимой помощи. Напоминаю вам об этом на тот случай, если вы запамятовали. И еще. Я знакома с несколькими членами комиссии по досрочному освобождению, и, боюсь, мне придется огорчить их известием, что один из заключенных, представленных к освобождению, отказывается сотрудничать с официальными органами и утаивает от них важную информацию, касающуюся дела об убийстве офицера военно-воздушных сил.

Произнеся свой монолог, Карли замолчала и торжествующе посмотрела на Макманна, ожидая его реакции. В голубых глазах хоккеиста мелькнуло презрение, брови сдвинулись к переносице.

– Я могу расценивать ваши слова как незатейливый официальный шантаж? – усмехнувшись, осведомился Макманн. – Что ж, мне неоднократно приходилось сталкиваться с подобными вещами. Меня этим не удивишь, майор, и не запугаешь.

– Так какой марки был зеленый автомобиль? – спросила Карли.

Внешне она выглядела вполне бесстрастно, но в душе почувствовала себя неуютно, ибо от этого сильного, бескомпромиссного и опасного человека исходило откровенное презрение. Однако Карли Сэмюелс, опытный юрист со стажем, повидала множество не менее опасных свидетелей за время своей адвокатской и прокурорской практики.

Райан Макманн медленно поднялся и, опершись широкими ладонями на стол, подался вперед, к сидящей напротив Карли.

– Сведения о марке машины имеются в полицейских отчетах, прелестная куколка, – хрипло проговорил он и, не успела Карли ответить, резко развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

Глава 2

– Мерзавец! – сквозь зубы процедила Карли, когда за Макманном закрылась дверь. – Что он себе позволяет?! – И, обернувшись к стенографисту, уже другим тоном добавила: – Это фиксировать не надо.

– Разумеется, мэм!

– Вы можете сделать перерыв, Хендрикс. До встречи с другим свидетелем у нас есть еще время.

Сержант-стенографист выключил компьютер и поднялся из-за стола. Несмотря на бурное развитие технического прогресса и появление различных совершенных видео– и аудиозаписывающих систем, при разговорах со свидетелями и подозреваемыми присутствовали стенографисты – как для выполнения своей непосредственной работы, так и в качестве свидетелей.

– Пойду выпью чашку кофе, – сказал Хендрикс. – Вам принести кофе, майор Сэмюелс?

– Нет, спасибо, сержант.

Стенографист ушел, а Карли откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. Прежде всего необходимо успокоиться и перестать возмущаться поведением Макманна, грубого и строптивого свидетеля обвинения. Да, он вел себя вызывающе, отказался назвать марку машины. Пренебрег клятвой, данной под присягой. Ничего, ведь эта встреча с Макманном не последняя, и в следующий раз Карли научит его вежливости. Никуда этот хоккеист не денется и будет давать показания как положено.

Карли достала из папки копию свидетельских показаний Райана Макманна. Он дал их в полиции сразу после обнаружения тела Элен Досон-Смит.

Двенадцатого апреля, во вторник, в тринадцать тридцать Макманн закончил работу, обязательное выполнение которой предписывалось ему условным освобождением, и, сев в машину, направился в сторону Максвелла. Подъехал к воротам со стороны Белл-стрит и предъявил охраннику свой временный пропуск. Впоследствии охранник подтвердил, что отметил пропуск Макманну в тринадцать сорок семь. Далее маршрут Макманна пролегал через Ченнал-Серкл, мимо домов офицеров. На Ривер-роуд навстречу Макманну ехал темно-зеленый “форд-торес” с включенными передними фарами. За рулем сидел офицер.

Макманн не мог описать внешность офицера, поскольку лил дождь, все заволокло густым туманом и ветровое стекло машины, несмотря на работающие “дворники”, было мутным от воды. Однако после долгих подробных расспросов полицейских он все-таки припомнил, что, мельком взглянув на офицера, сидящего за рулем, заметил серебряные дубовые листочки на его темно-синих погонах.

“Форд” скрылся из виду, а Макманн продолжил путь к зданию тюрьмы. Там он встретился с заместителем начальника тюрьмы по воспитательной части, а потом приступил к обязанностям, входившим в его условное освобождение, – учебным занятиям с заключенными.

В десять минут пятого вечера Райан Макманн покинул здание тюрьмы, сел в машину и снова поехал по Ривер-роуд. Через несколько минут на дорогу выбежала капитан Джоанна Уэст, и он едва успел затормозить. Взволнованная молодая женщина закричала, что в сосновом лесу, неподалеку от дороги, обнаружила тело убитой женщины, и попросила Макманна отвезти ее к зданию тюрьмы, чтобы сообщить полиции об ужасной находке. Что Макманн и сделал.

Отложив в сторону копию допросов Макманна, Карли задумалась. Можно ли считать простым совпадением факт появления на Ривер-роуд машины Макманна и “форда-торес”? Действительно ли Райан Макманн видел за рулем офицера с серебряными дубовыми листочками на темно-синих погонах? И почему Элен Досон-Смит, приехав в конюшню, не вывела жеребца из стойла и не поехала на прогулку, а направилась пешком в сосновый лес? Ведь погода была плохая – холодная, сырая и дождливая!

Элен назначила кому-то свидание в сосновом лесу? С кем она намеревалась встретиться? Со своим мужем? С любовником? Ведь многие свидетели слышали, как Майкл упрекал ее в супружеской неверности! Так к кому же торопилась на свидание Элен Досон-Смит? Уж не к Райану ли Макманну? Вопросы, множество вопросов, на которые Карли придется найти ответы…

Время передвижений Макманна в тот роковой день было установлено с точностью до минуты, и все же Карли не была на сто процентов уверена в том, что он не сумел бы при желании выкроить несколько минут, заехать в лес и застрелить Элен Досон-Смит. Но с какой целью? Ни в одном полицейском отчете или рапорте не содержалось не только предположений, но даже и намеков на то, что Макманн имел что-то общее с Досон-Смит. По данным полиции, они не были знакомы и никогда не встречались даже в далеком прошлом.

А если предположить, что в тот день встреча в лесу оказалась случайной? Может, какие-то дерзости Элен или Мак-манна спровоцировали неожиданный взрыв отрицательных эмоций? Элен в порыве внезапного гнева достала пистолет, пригрозила им Макманну, а тот, опытный профессионал, выхватил оружие у нее из рук и выстрелил? Маловероятно. Во-первых, прошлые преступления Макманна, за которые он теперь отбывает срок, никак не связаны с прямым насилием. Во-вторых, в данное время Райан Макманн считается условно освобожденным и рисковать своей, пусть относительной, свободой не станет. Через несколько месяцев его срок закончится и он станет свободным. Нет, этот вариант не проходит ни по каким параметрам.

Разумеется, все эти вопросы приходили в голову не только Карли. Полиция тоже не обошла их вниманием и даже проверила свидетеля обвинения Райана Макманна на детекторе лжи. И он прошел благополучно это нелегкое испытание. А вот подозреваемый в убийстве жены подполковник Майкл Смит потерпел неудачу: беспристрастная машина четко зафиксировала это. Конечно, результаты проверки на детекторе лжи свидетеля и обвиняемого не будут иметь в суде юридической силы…

Вместе с тем нельзя забывать и о том, что результаты, полученные с помощью детектора лжи, тоже не всегда бывают абсолютно истинными, и с этим Карли Сэмюелс несколько раз сталкивалась за время своей адвокатской и прокурорской практики.

Тяжело вздохнув, Карли закрыла папку с документами и отодвинула ее. Первая неудачная беседа с Макманном еще ни о чем не говорит, и огорчаться не следует. Сейчас к Карли прибудет еще один важный свидетель. Возможно, он прояснит ситуацию и поможет ей сделать правильные выводы.

Через пятнадцать минут раздался негромкий стук в дверь, и в проеме показалась молодая стройная женщина в военной форме, на которой поблескивали капельки дождя.

– Вы майор Сэмюелс? – спросила она.

– Да. Пожалуйста, заходите.

– Я капитан Джоанна Уэст. Прибыла по вашему распоряжению. – Женщина отдала честь и вошла.

Карли поднялась, тоже отдала честь и протянула Джоанне Уэст руку. Та крепко пожала ее и улыбнулась.

– Садитесь, капитан Уэст. Извините, что пришлось оторвать вас от учебных занятий. Но наша беседа займет не много времени.

– Все в порядке. Тот теоретический материал, который нам дают на лекциях, я много раз применяла на практике, участвуя в работе службы спасения, – оживилась капитан Уэст.

Карли снова улыбнулась. Приятная молодая женщина, умная, способная, внушающая доверие. Очевидно, руководство вертолетной службы придерживалось такого же мнения относительно Джоанны Уэст, иначе за пять лет она не достигла бы блестящих результатов и не получила в столь молодом возрасте звания капитана.

– Я подключена к расследованию по статье 32, – начала Карли официальным тоном. – Сейчас зачитаю вам клятву, которую вам придется повторить, а потом мы начнем беседу. Стенографист будет фиксировать ваши слова.

– Честно говоря, майор, я никогда еще не была свидетелем по делу об убийстве! – воскликнула Джоанна. – Даже дух захватывает!

– Надеюсь, вам и впоследствии не придется выступать в подобной роли, – улыбнулась Карли.

– Я тоже надеюсь, – серьезно ответила Джоанна. – Впрочем, лишний, пусть даже печальный, опыт никогда не помешает. Если в следующий раз я, не дай Бог, снова обнаружу труп, то буду вести себя иначе.

– Как же?

– Не стану терять драгоценных минут, лихорадочно бегая вокруг тела и не зная, что предпринять, а сразу помчусь в полицию. Признаться, застывший и остекленевший взгляд убитой женщины до сих пор стоит у меня перед глазами.

Карли кивнула. Когда она впервые увидела черно-белые фотографии, запечатлевшие место преступления и распростертое на земле тело Элен Досон-Смит, ей тоже стало не по себе. Хотя подобные фотографии Карли рассматривала неоднократно.

– Прежде чем зачитать клятву, я хочу кое-что уточнить, капитан Уэст. Может, у вас возникли какие-нибудь вопросы?

Джоанна на мгновение замялась, а потом неуверенно произнесла:

– Да, меня беспокоит один вопрос, майор Сэмюелс. Если дело будет передано в суд, мне придется снова приезжать в Максвелл как свидетелю?

– Это зависит от того, какой информацией вы располагаете, капитан. А что вас беспокоит? Вы собираетесь в долгую поездку?

Джоанна бросила беглый взгляд на свою левую руку, на безымянном пальце которой поблескивало золотое колечко с бриллиантом, а потом убрала ее под стол и пожала плечами:

– Нет. В общем, у меня не намечается ничего такого, что помешало бы мне явиться в суд для дачи показаний.

Несколько лет назад Карли, как и Джоанна Уэст, тоже носила на безымянном пальце левой руки золотое кольцо, означавшее, что она помолвлена. Но напряженная работа, долгая разлука с женихом, несхожесть характеров, личных и служебных интересов вскоре расстроили помолвку. Взаимные чувства рассыпались в прах, оставив в душе Карли лишь горечь, сожаление и разочарование.

Джоанна правильно ставит вопрос о необходимости своего появления в суде для дачи показаний. И зависит се вызов от того, о чем именно она поведает сейчас майору Сэмюелс. Если слово в слово подтвердит свои первоначальные показания, то вряд ли судьи пригласят ее. Если же сообщит что-либо новое или противоречащее прежним заявлениям, то непременно появится в зале судебного заседания.

Однако пора приступать к беседе со свидетелем. Выполнив все необходимые формальности, предшествующие допросу, Карли начала:

– Скажите, капитан Уэст, видели ли вы в тот день кого-нибудь поблизости от места преступления?

– Нет, никого не видела… за исключением Райана, конечно!

– Райана? – В глазах Карли мелькнуло удивление.

– Да, Райана Макманна, – невозмутимо ответила Джоанна. – Даже не верится, что я его сразу не узнала тогда, на Ривер-роуд! Впрочем, он сильно изменился.

Изменился? Охваченная волнением, Карли подалась вперед. Так… Еще одно совпадение в деле об убийстве? Не слишком ли много этих странных и неожиданных совпадений?

– Вы знакомы с мистером Макманном? – стараясь не выказывать эмоций, спросила Карли.

– Нет, лично мы не знакомы, но я знаю его… профессионально.

– Поясните, пожалуйста, ваши слова, капитан Уэст.

– Дело в том, майор, что я родилась в Висконсине. У меня пять братьев. Трое из них играли в хоккей и в средней школе, и потом, в колледжах. Да и я сама горячая поклонница хоккея и тоже занималась этим видом спорта. Как любитель, разумеется. Так вот, Райан Макманн – мой кумир. Герой на все времена.

Карли Сэмюелс чуть заметно усмехнулась и покачала головой. Так, еще одна восторженная фанатка без ума от знаменитого в прошлом спортсмена…

– Я знаю о спортивной карьере Манна все! – не скрывая восторга, продолжала Джоанна. – Спросите меня, сколько всего шайб он забросил в ворота, и я вам мгновенно отвечу! В каких соревнованиях Макманн участвовал, какими клюшками играл, каким воском натирал их перед началом игры, сколько минут на разных матчах сидел на скамейке штрафников…

– Я верю вам, – сухо промолвила Карли. Джоанна, казалось, не обратила внимания на сдержанную реплику майора Сэмюелс.

– Да другие спортсмены и мизинца его не стоят! – продолжала она. – Макманн – настоящий атлет, великолепный спортсмен… А как много он сделал для развития и пропаганды хоккея! Никто не мог поверить, когда…

– …когда его обвинили в том, что он перевез через границу штата несовершеннолетнюю, изнасиловал ее, а к тому же хранил наркотики, – заключила Карли.

– Его оклеветали! – возмутилась Джоанна. – И что бы он сам ни говорил на суде, это неправда! Макманн ничем незаконным никогда не занимался!

Удивленно взглянув на нее, Карли задумалась. Странно, капитан Джоанна Уэст не производит впечатления недалекой экзальтированной особы, способной беззаветно и слепо верить своему кумиру. Да и на безумную фанатку она тоже не походит. Хотя… Карли тут же вспомнила, какое сильное впечатление произвел на нее Макманн. Как у нее перехватило дыхание, когда она увидела его сильную, мускулистую фигуру и яркие синие глаза, выделявшиеся на загорелом лице. Вполне понятно, что и Джоанну Уэст не оставила равнодушной его эффектная внешность.

– Сейчас я хотела бы поговорить с вами не о спортивной карьере мистера Макманна, – пояснила Карли. – Речь пойдет…

– Простите, майор, я увлеклась, – смутилась Джоанна.

– Можете ли вы сообщить какие-либо дополнительные подробности о том, как обнаружили тело Досон-Смит? Есть ли что-то, о чем вы забыли или по определенным причинам не упомянули во время дачи показаний в полиции?

– Нет, мэм, я рассказала полиции обо всем, что знала и видела.

– Хорошо, капитан. Вот моя визитная карточка. Позвоните в любое время или оставьте сообщение, если вдруг что-то вспомните. Любая деталь, любой штрих очень важны, капитан.

– Понимаю, – отозвалась Джоанна. – Если что-либо вспомню, то обязательно сообщу вам, майор Сэмюелс.

Они распрощались, капитан Уэст ушла, а Карли со стенографистом сделали перерыв на ленч. Итак, первая половина дня прошла вполне плодотворно, если не принимать во внимание резкий разговор с Макманном и демонстративное отсутствие адвоката Дж. Патнема Джонса и его подзащитного. На вторую половину дня у Карли были намечены встречи с сокурсниками и знакомыми Майкла Смита и Элен Досон-Смит, поэтому она решила все-таки позвонить адвокату и напомнить ему об этом.

Секретарь Дж. Патнема Джонса вежливо сообщила, что в данный момент адвокат отсутствует, его срочно вызвали в суд. Однако, освободившись, он непременно позвонит майору Сэмюелс.

Карли раздраженно поморщилась. Все эти хитрые адвокатские уловки ей давно и хорошо известны! Адвокат прекрасно осведомлен о том, что в соответствии с уставом военного трибунала для проведения расследования майору Сэмюелс предоставлены лишь десять рабочих дней. Он будет тянуть, а потом, когда Карли представит свой отчет о проделанной работе, выступит с возражениями, протестами и обвинениями. Скажет, что ему дали: мало времени для подготовки к защите Майкла Смита, и сошлется на бесконечную занятость, из-за которой не смог присутствовать при допросах свидетелей. Придумает повод, чтобы обвинить Карли в предвзятом отношении к его клиенту. И наконец, заявит, что следственные действия велись с явными нарушениями, и потребует освободить из-под стражи своего подзащитного.

Эти игры адвокатов, конечно, все отлично знают, но сравнивать гражданское судопроизводство с военным нельзя. То, что легко сходит с рук в гражданском суде, становится серьезным препятствием на пути осуществления правосудия среди военнообязанных. И ведь действительно, с самого начала предварительного следствия обвиняемому и его адвокату предписано присутствовать при допросе свидетелей.

– Напомните, пожалуйста, мистеру Джонсу, что его клиент – офицер военно-воздушных сил США и обязан подчиняться своду военных законов! – резко заметила Карли. – И даже если его подзащитный Смит демонстративно не желает присутствовать при допросе свидетелей, то должен хотя бы явиться ко мне для дачи собственных показаний! Передайте, что я жду мистера Джонса и его клиента в восемь утра во вторник.

– Непременно передам, мэм.

Вот так-то лучше! Теперь можно приступать к допросу свидетелей – сокурсников и приятелей семьи Смит.

К тому времени когда Карли закончила допрос свидетелей по делу об убийстве Элен Досон-Смит, за окном сгустились сумерки. Майор Сэмюелс закрыла папки с документами, убрала их в кейс и вышла из служебного кабинета, временно предоставленного ей в штабе базы военно-воздушных сил. Она заранее ознакомилась с показаниями сокурсников и знакомых четы Смит, данных ими полиции, но личная встреча с ними помогла майору Сэмюелс объемнее, точнее и детальнее представить себе убитую женщину, ее характер и привычки.

Прежде всего Карли отметила одну весьма существенную деталь: все знакомые Элен Досон-Смит отзывались о ней или восторженно, или недоброжелательно. Одни откровенно восхищались Элен, другие терпеть ее не могли, но никто, ни один человек не говорил об убитой женщине равнодушно. Причем интересно, что Элен восхищались не только мужчины, но и женщины.

Красивая, яркая, умная, способная, с сильным характером, Элен увлекалась верховой ездой и затяжными прыжками с парашютом. Лидер по натуре, она привыкла всегда находиться в центре внимания. Была душой любой компании и притягивала к себе людей. Соответственно вызывала зависть, раздражение, недовольство…

“Да, Элен Досон-Смит в скором времени дослужилась бы до звания генерала, если бы ее не убили”, – думала Карли, подходя к своей машине “эм-джи”, блестевшей от только что закончившегося дождя в свете уличных фонарей. Эту небольшую изящную машину Карли подарил дедушка в день окончания юридической школы, и с тех пор, не расставаясь с “эм-джи”, она проехала на ней несколько тысяч миль.

Карли открыла дверцу, села за руль и повернула ключ зажигания. “Эм-джи” заурчала тихо, как сытый ласковый котенок. Шесть месяцев назад, когда после окончания стажировки Карли вернулась в Монтгомери, дед посоветовал ей заменить эту машину на другую, более современной модели, удобную, с различными техническими новшествами, но она отказалась. Тогда он даже вызвался частично оплатить новую машину, поскольку зарплату Карли тратила в основном на содержание нового дома, который купила, решив начать самостоятельную жизнь. Но Карли, горячо поблагодарив деда, отказалась от новой машины. Она мотивировала это тем, что многие старые вещи не только не портятся со временем и не теряют своих качеств, а становятся дороже и ценнее. Этот разговор происходил при сиделке деда, и когда он ответил внучке весьма пикантной репликой, сиделка покраснела от смущения. А Карли, хорошо знающая повадки деда, лишь рассмеялась. Вспомнив об этом давнишнем эпизоде, она улыбнулась. Прежде чем отправиться домой, надо непременно заехать к горячо любимым деду и матери и провести с ними несколько часов. Тем более что сегодня вечером мать Карли, баллотирующаяся в палату представителей конгресса США на третий срок, устраивает коктейль, на который приглашены многие важные и влиятельные персоны. И долг Карли – появиться на коктейле и помочь матери принять гостей.

“Эм-джи” выехала из ворот, выходящих на Белл-стрит, прошелестев покрышками по мокрой мостовой. Во влажном воздухе витал горьковато-ореховый запах, издаваемый хлопкоочистительными машинами. Сколько Карли помнила себя, этот запах всегда стоял над городом, особенно сильный в такие, как сегодня, дождливые сырые дни, когда темные густые облака нависали над землей.

Через десять минут деловая часть Монтгомери осталась позади, машина свернула на Вудли-лайн, обсаженную высокими стройными кипарисами. Белые и ярко-розовые азалии на газонах сверкали в свете уличных фонарей. Отсюда начиналась дорога к родному дому Карли, где она выросла и где жили ее дедушка и мать. Всякий раз, когда Карли подъезжала к дому, ей казалось, будто она улавливает запах кукурузной водки, которую любил дедушка, и даже чувствует ее вкус. В сырую, промозглую погоду дед всегда предлагал внучке немного выпить, когда она заходила к нему в комнату и, сбросив туфли, удобно усаживалась в глубокое кожаное кресло возле его постели.

Карли явственно представила эту милую сердцу картину, и ее сердце гулко и часто застучало от предвкушения встречи.

Миновав Вудли-лайн и свернув на Мелроз, Карли доехала до конца улицы и остановилась. Перед домом было припарковано много машин. Окна красивого старинного двухэтажного особняка ярко сияли огнями. Светский прием уже начался.

Карли внимательно посмотрела на свое отражение в автомобильном зеркальце, достала губную помаду и подкрасила губы. Сегодня ей не удастся просто побродить по дому, пообщаться с дедом, поговорить с матерью. Надо присутствовать на приеме, много и любезно улыбаться, вести светские беседы. Такие приемы часто устраивались в доме, а сейчас, в самом разгаре избирательной кампании, происходили регулярно. Карли, поддерживающая мать, хорошо знала свои обязанности и прекрасно справлялась с ними. Прежде чем пойти к деду, много лет проработавшему судьей, она обязательно должна появиться в зале и встретиться с гостями.

Войдя в дом, Карли сразу же столкнулась с одним из молодых помощников матери, всегда присутствующим на подобных мероприятиях.

– Привет, Джексон! Рада вас видеть! – оживленно воскликнула Карли. – Похоже, сегодня у нас большой сбор? С кем на сей раз мне необходимо быть особенно любезной?

– Со многими, Карли, – улыбнулся Джексон. – А из особо важных гостей – с помощником губернатора штата, председателем совета директоров “Электрик” и репортером “Ньюсуик”. – И он обменялся с Карли понимающим многозначительным взглядом.

– Покажите мне репортера, – попросила Карли. Джексон склонился к ее уху:

– Вон тот, в сером костюме, который разговаривает с Паркером и вашим братом.

Гости с бокалами в руках оживленно беседовали, смеялись, перемещались по просторному залу, и очень скоро в одной из групп гостей Карли увидела мужчину в сером костюме – репортера из “Ньюсуик”. Он увлеченно беседовал о чем-то с Паркером Стюартом – хорошим знакомым Карли, занимающим должность помощника окружного прокурора.

Заметив Паркера, Карли ощутила легкое душевное волнение и даже удивилась этому. Она была знакома с этим человеком давно, а два месяца назад, после того как они вместе незаметно сбежали с очередного приема у матери, у них даже начался роман. Впрочем, пока в их отношениях не было определенности. Карли нравился Паркер – привлекательный, умный, образованный, честолюбивый, с большими амбициями и горячим желанием занять место своего нынешнего начальника – окружного прокурора. И она была убеждена, что в скором времени, когда мистер Стил выйдет на пенсию, именно Паркер станет окружным прокурором. Да и роман с дочерью члена конгресса США окажет ему в этом хорошую услугу.

Нет, Карли вовсе не подозревала Паркера в корысти. Он действительно нравился ей, а она ему. Правда, Паркер часто не без горечи подчеркивал, что он испытывает к Карли значительно более нежные и искренние чувства, чем она к нему. Возможно, Паркер прав: на данном этапе своей жизни Карли не готова к серьезным отношениям с мужчиной, ибо в скором времени они привели бы к замужеству. Однажды она уже испытала большую любовь, но в силу различных причин это ничем серьезным не закончилось, оставив в душе Карли лишь разочарование и обиду. Нет, пока она не желала снова пройти по тому же пути, который, возможно, закончится тупиком.

К Карли подошел ее брат Дейв, и они обнялись.

– Привет, братец!

– Привет, вояка! – улыбнулся Дейв. – Надеюсь, тебе удалось убедить руководство базы военно-воздушных сил, что за время твоего отсутствия там не случится ничего чрезвычайного? Ты ведь там теперь, как я понимаю, главнокомандующий?

– Похоже! – засмеялась Карли. – А тебе удалось убедить мою невестку, твою жену, отпустить тебя сегодня вечером на прием? Ты поклялся ей не отключать сошный телефон на случай, если она захочет сообщить тебе, что у вас уже родился наследник?

– О Господи! – Дейв вынул из кармана сотовый телефон и проверил, не отключен ли он. – Спасибо, что напомнила! Красная кнопка горит! – И он с облегчением вздохнул. – Постоянно приходится отчитываться, где был и что делал. Так сказать, нахожусь под пристальным наблюдением!

– Правильно, братец, тебя надо держать на коротком поводке! – рассмеялась Карли. – Очень коротком!

К ним подошел Паркер вместе с газетным репортером и представил его Карли. После общих фраз они обменялись светскими новостями, а потом беседа незаметно перешла на политические темы. В родном доме Карли всегда говорили о политике и законе, и она к этому привыкла.

– Я хочу увидеться с мамой прежде, чем поднимусь к деду, – улучив момент, шепнула она Паркеру.

Тот понимающе кивнул, и они, оставив Дэйва и репортера, направились на веранду, где тоже толпились гости.

Застекленная веранда располагалась вдоль западного крыла дома, и Карли любила бывать там. Просторное красивое помещение, украшенное разнообразными яркими цветами и папоротниками в больших горшках, среди которых Карли так нравилось в детстве сидеть на плетеном кресле и мечтать. О взрослой жизни, о необыкновенных приключениях, о захватывающих дух событиях. Как много счастливых часов провела она на этой веранде!

Карли и Паркер заметили среди гостей улыбающуюся миссис Сэмюелс, но не подошли к ней, решив дождаться, когда она освободится.

– Не хочешь ли после встречи с дедом поужинать со мной? – предложил Паркер.

– Я бы с удовольствием, но на вечер у меня запланированы дела.

Паркер пристально взглянул на нее:

– Какие, если не секрет?

– Не секрет. Мне надо поработать с документами. Меня ведь подключили к предварительному расследованию.

– Вот как? – Паркер хотел положить руку на плечо Карли, но она мягко отстранилась.

Понимая, что не стоит публично проявлять чувства к даме, тем более одетой в военную форму, Паркер ничуть не обиделся и, улыбнувшись, спросил:

– Предварительное расследование, говоришь? А я-то думал, что вы в вашем юридическом центре занимаетесь лишь бумажной работой!

– Мне поручили принять участие в предварительном расследовании преступления, совершенного на базе военно-воздушных сил.

– Уж не полковник ли Домингес?

– Да, он-то и обратился к полковнику Карпентеру с просьбой выделить для расследования дипломированного офицера.

– И он рекомендовал ему тебя? Слушай, Карли, речь идет о деле Смита? – оживился Паркер.

– Верно.

– Интересно… Знаешь, я был бы счастлив заняться расследованием громкого дела! – завистливо промолвил помощник окружного прокурора. – Расскажи мне вкратце о нем.

– Об этом сообщали все газеты, и ты их читал, Паркер!

– А ты расскажи то, что не печаталось в газетах. Какие-нибудь любопытные детали, подробности.

Карли задумалась. Неужели репортер из “Ньюсуик” еще не сообщил Паркеру свежую информацию о деле подполковника Смита?

– В этом деле нет особо любопытных подробностей, кроме одной: главный свидетель обвинения – знаменитый в прошлом хоккеист, который еще несколько лет назад играл в…

– Райан Макманн?

– Ты знаешь его?

– А ты нет? – удивился Паркер.

– Ни разу не слышала о нем, пока не начала заниматься делом Смита.

– Карли! Не может быть! Райан Макманн был ведущим игроком в НХЛ на протяжении шести или семи лет. Он – легенда хоккейного спорта!

Карли вдруг охватило раздражение. О Господи, очередной восторженный фанат этого грубияна Макманна! Со сколькими же еще ей придется столкнуться за время расследования? И каждый будет восхищаться Макманном, петь ему дифирамбы, рассказывать о его выдающихся спортивных достижениях.

– Эта легенда хоккейного спорта в настоящий момент – заключенный федеральной тюрьмы, – ядовито заметила она. – Сейчас он условно освобожденный. Уж не знаю, каким он там был хоккеистом, но по части соблюдения законов у него проблемы.

– Тебе с ним трудно? Он неохотно дает показания? – догадался Паркер.

– Этот Макманн гораздо упрямее нашего старого мула, которого мой дед до сих пор держит в конюшне!

Услышав про старого мула, Паркер улыбнулся. Он знал, что в семье Сэмюелс очень любят рассказывать о забавных приключениях, случавшихся с Карли в детстве, и в них всегда фигурировал этот старый упрямый мул. О его упрямстве слагали легенды, над ним смеялись, но все очень любили это животное.

– Карли, если у тебя проблемы с Макманном, то их просто решить. Так он сейчас условно освобожденный? Значит, постоянно приезжает в тюрьму для выполнения общественно полезных работ. Намекни инспектору Макманна, чтобы он повлиял на него, и тот мгновенно станет шелковым.

Карли покачала головой. Нет, она не станет прибегать к таким недостойным методам, а своими силами справится со строптивым, не желающим давать показания свидетелем!

– Если не хочешь обращаться к инспектору, предоставь это дело мне, – продолжал Паркер. – Я знаком с начальником тюрьмы, поэтому могу позвонить ему и попросить обуздать заносчивого заключенного.

– Нет, Паркер, спасибо, не надо. Я сама справлюсь с ним. Смотри, мама подает нам знак! Пойдем к ней, пока ее вниманием не завладели другие гости!

Карли незаметно ушла с веранды, миновала большой зал, где проходил прием, и направилась к лестнице. Поднявшись на второй этаж, Карли оказалась в просторном холле, в конце которого находилась комната деда. Ступая по мягкому пушистому ковру, она радостно улыбалась при мысли о встрече с дедом. Ее взгляд привычно пробежал по закрытым ставнями окнам, сквозь которые пробивался лунный свет, образуя на полу узкие дорожки, скользя по старинному массивному буфету, по большой красивой вазе из севрского фарфора, купленной матерью во время свадебного путешествия, по наградам, полученным Дейвом за победы в спортивных соревнованиях, по грамотам за отличную учебу…

Судья занимал комнату в дальнем конце холла и уже несколько лет почти не покидал ее. Он страдал прогрессирующим артритом, и при нем почти неотлучно находилась сиделка Бетти, с давних пор служившая в доме. В такую сырую, промозглую погоду, как сегодня, дед чувствовал себя особенно плохо и его болезнь обострялась, доставляя ему сильные физические страдания.

Карли постучала в дверь. Ей открыла Бетти.

– Как он себя чувствует? – спросила Карли, входя в комнату.

– Неважно, – сочувственно ответила сиделка. – В дождливую погоду болезнь всегда обостряется. Я даю ему болеутоляющие препараты, но, боюсь, они плохо влияют на печень.

– Бетти, перестань пугать мою внучку разговорами о болезнях! – прозвучал негромкий низкий голос судьи. – При двух очаровательных молодых дамах я не желаю обсуждать медицинские проблемы!

Женщины переглянулись. Карли помнила Бетти с самого раннего детства. Служанка была почти сверстницей деда. Однако он называл Бетти молодой женщиной, неизменно вызывая у нее застенчивую улыбку и легкое смущение.

Карли подошла к деду, сидевшему в инвалидном кресле около стола, поцеловала его, опустилась на стул рядом с ним и погладила его старые, морщинистые, деформированные болезнью руки.

– Мама поднимется к тебе чуть позже, когда пообщается с гостями, – улыбнулась Карли.

– Сегодня в доме большой прием, – промолвил дед и обратился к Бетти: – Налей моей внучке немного кукурузной водки. В сырую погоду необходимо промочить горло. И сама тоже выпей!

Карли и сиделка обменялись понимающими взглядами. Пить крепкую кукурузную водку, горькую, обжигающую язык и горло, им совсем не хотелось, но они знали по опыту, что спорить со стариком бесполезно, да и не нужно. Он очень любил этот сорт водки и всегда покупал ее у одного и того же производителя бочонками по десять галлонов.

Бетти налила в стакан немного водки и подала его Карли.

– Только один глоток! – сказала молодая женщина. – Сегодня вечером мне еще предстоит сделать несколько важных дел.

– Каких же?

– Просмотреть бумаги по делу Смита и написать несколько отчетов.

При упоминании о деле Смита в глазах старого судьи, как и некоторое время назад у Паркера, вспыхнуло любопытство. Но он в отличие от помощника прокурора не стал задавать Карли вопросы и не попросил рассказать о подробностях дела. Сейчас ему хотелось просто посидеть с любимой внучкой, потолковать о жизни и узнать, какие у нее новости.

С тех пор как Карли вернулась в Монтгомери, у них с дедом сложилось что-то вроде ритуала. Она приходила к нему в комнату, садилась на стул около инвалидного кресла, и они начинали неторопливую долгую беседу. Старый судья обладал острым проницательным умом, огромным жизненным и профессиональным опытом. Карли не только доверяла суждениям и взглядам деда, но и прислушивалась к его советам.

Зажмурившись, она залпом выпила кукурузную водку и замерла на несколько секунд. У нее перехватило дыхание. Через несколько мгновений Карли открыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Кажется, уже лучше… Удалось благополучно проглотить водку и даже не закашляться.

Старый судья с ласковой улыбкой смотрел на внучку, терпеливо дожидаясь момента, чтобы начать душевный разговор.

Глава 3

– Эй, Макманн!

– Да?

– Тебя вызывает начальник тюрьмы.

Макманн вздрогнул и поморщился. Даже теперь, через восемь месяцев после того дня, как Райана перевели в разряд условно осужденных, эти слова вызывали тревогу, и легкий холодок страха прокатился по его спине.

– Мы уже почти закончили, – ответил Макманн. – Сейчас я…

– Давай, давай, поторапливайся. Начальник ждать не любит! – усмехнулся охранник. – Иди немедленно.

Райан кивнул. Никуда не денешься, придется идти. Вообще-то он давно уже не обязан бежать по первому зову к кому бы то ни было! Условно освобожденный должен отчитываться только перед инспектором, наблюдающим за данной категорией лиц. Однако становиться в позу и нарываться на неприятности – не в интересах Макманна, если он, конечно, хочет благополучно отбыть свой срок и через два с половиной месяца навсегда покинуть стены тюрьмы.

Молодой заключенный, над которым шефствовал Макманн, обучая его грамоте, заикаясь, пробормотал:

– Не… заставляй… начальника ждать, Райан… Иди… Я подожду тебя.

Видя, с каким трудом его подопечный выговаривает слова, Райан всегда испытывал жалость. Какого черта надо начальнику тюрьмы? Сегодняшний урок еще не закончен, и парень, заволновавшись, снова начал сильно заикаться! А ведь некоторое время назад Билли удалось внятно произнести несколько фраз и вполне сносно сформулировать мысли. Теперь же появление охранника и его сообщение все испортили. Наивные голубые глаза Билли выразили страх, а его пальцы судорожно сжали авторучку.

Зачем они поместили в тюрьму этого девятнадцатилетнего парня, физически очень сильного, с красивой мускулистой фигурой, но с умственным развитием ребенка? Разве нельзя было отправить Билли на общественное перевоспитание? Ведь он, с его кротким нравом, не представляет социальной опасности. Билли Хоупвелл имел столь низкий коэффициент умственного развития, что почти не сознавал последствий своих поступков. До того как угодить в тюрьму, Билли жил в Бирмингеме, и уличные бродяги, карманники и воры, пользуясь его умственной неполноценностью, безграмотностью, внушаемостью и неумением постоять за себя, поручали ему кое-что. Так, например, когда приятели Билли готовили ограбление банка, ему пришлось сесть за руль и увезти их с места преступления. Билли даже в голову не пришло отказаться и подумать о последствиях столь рискованного шага. В результате банда грабителей была схвачена, а Билли угодил за решетку как соучастник. Конечно, суду следовало отнестись к парню гуманнее и отправить его на перевоспитание, но не в тюрьму, к настоящим преступникам. Никто не принял во внимание умственную неполноценность Билли, никто не хотел возиться с этим парнем, учить, перевоспитывать, пытаться сделать из него человека. Очевидно, у пенитенциарной системы есть более важные обязанности.

– Райан, я… – с трудом вымолвил Билли.

– Успокойся, парень. Я скоро вернусь, и мы продолжим занятия. А пока просмотри несколько страниц из книги, – спокойно сказал Райан и в сопровождении охранника вышел из класса, находившегося в помещении учебно-образовательного центра.

Моросил мелкий нескончаемый дождь, и сквозь густую пелену тумана вдалеке угадывались очертания здания администрации тюрьмы и нескольких спальных корпусов для заключенных. Режим в федеральной тюрьме Максвелла считался нестрогим; от территории базы военно-воздушных сил ее отделяла лишь металлическая решетка, у ворот которой стояли охранники. Здесь не содержали особо опасных преступников – серийных убийц, насильников, сексуальных маньяков, поэтому режим работ заключенных был весьма щадящим. Трудовой день начинался без четверти семь утра и заканчивался в три часа дня. До ужина, в свободное время, заключенные занимались в учебном центре или отдыхали, сидя за деревянными столами под соснами. Разговаривали, курили и обменивались новостями.

– Проклятый дождь! – недовольно пробурчал охранник. – Когда же он закончится? Если и дальше так пойдет, река выйдет из берегов, и начнется наводнение. – Усмехнувшись, он посмотрел на Райана и добавил: – Уверен, тебя, Макманн, тоже заставят строить заградительные сооружения.

Райан промолчал, но мысленно послал охранника к черту. Никто не имеет права ни к чему его принуждать, этот охранник нарочно нарывается на грубость. Ему ведь хорошо известно, что Райан Макманн, как условно освобожденный, дважды в неделю приезжает в тюрьму лишь затем, чтобы выполнять общественно полезные поручения: заниматься с заключенными, обучать грамоте и письму, повышая их общеобразовательный уровень.

Господи, до чего же это все ему надоело! Когда несколько месяцев назад Макманн из жалости и сострадания по собственному почину начал обучать грамоте Билли и попытался избавить его от заикания, ему и в голову не пришло, что из-за этого придется дважды в неделю приезжать в тюрьму. К занятиям с Билли подключили и других заключенных, и Райан учил теперь грамоте взрослых мужчин! Причем делал это бесплатно, поскольку заместитель начальника тюрьмы по воспитательной части вменила ему это в обязанность!

В принципе Макманн был па нее не в обиде: занятия с заключенными помогли ему раньше срока перейти в разряд условно освобожденных, а очень скоро он вообще получит освобождение и навсегда покинет тюрьму. Но приезжать сюда дважды в неделю, снова и снова видеть эти мрачные стены, наблюдать дурацкие ухмылки заключенных, их тупость и откровенное нежелание ничему учиться невыносимо. Однако надо стиснуть зубы и терпеть. Осталось совсем немного: два месяца, две педели и четыре дня, если быть точным. А Макманн был точным, потому что считал каждый прожитый здесь день и час.

А потом… Странно, но пока Райан не задумывался о том, куда он поедет, где будет жить и чем заниматься, когда истекут эти два с половиной месяца. Просто ждал, когда все закончится и он вновь обретет свободу.

Макманн и охранник прошли помещение кухонного блока и через открытую дверь увидели мусорные баки и бумажные мешки, откуда доносился неприятный запах пищевых отходов. В центре кухонного блока располагались разделочные столы и электрические плиты, а возле них трудились несколько заключенных. Заметив охранника и Макманна, один из них, приземистый коренастый молодой мужчина в темно-зеленых бумажных брюках и белой тенниске, опустил бумажный мешок с отходами и презрительно ухмыльнулся:

– Кого я вижу! – Заключенный подошел к Макманну. – Наша знаменитость! Хоккейный чемпион.

Райан молча отвернулся. Он и раньше старался не поддаваться на провокации таких мерзких типов, как этот Га-тор Бернс, осужденный за уличный грабеж, а теперь, когда его срок подходил к концу, связываться с ним и выяснять отношения было бы и вовсе глупо. Пусть тешится, недоумок, Макманну это безразлично. Всякий раз, думая о том, что Билли Хоупвелла несправедливо поместили в эту тюрьму, Райан вспоминал и Гатора Бернса. Ему тоже здесь не место. Его следовало бы отправить в тюрьму со строгим режимом, изолировать. Такие отъявленные негодяи, как Гатор, не должны находиться среди нормальных, обычных заключенных и, уж конечно, не рядом с Билли.

– Похоже, тебя много били хоккейной клюшкой по голове, – продолжал Гатор, не обращая внимания на охранника. – И у тебя там что-то сдвинулось, Макманн. Мы с ребятами могли бы, конечно, вправить тебе мозги…

– Бернс, заткнись! – вдруг рявкнул охранник. – Ты, кажется, собирался выносить на помойку свои вонючие мешки с отходами? Вот и иди! А Макманну некогда ругаться с тобой. Его ждет начальник тюрьмы!

– Начальник тюрьмы? Вот как… – На грубом плоском лице Бернса застыло изумление, и в его маленьких злобных глазках мелькнула ярость.

– Ладно, Макманн, дальше ступай один, – сказал охранник. – А мне надо к доктору. Надеюсь, дорогу ты знаешь.

Райан молча кивнул и усмехнулся. Да уж, дорогу, ведущую к кабинету начальника тюрьмы, он знал хорошо и давно.

– Здравствуйте, мистер Макманн! – Секретарша начальника тюрьмы любезно улыбнулась.

Она всегда вела себя вежливо с посетителями независимо от того, носили они военную форму или арестантскую робу.

– Добрый день, миссис Ривс.

– Мистер Болт ждет вас. Заходите.

Райан Макманн знал начальника тюрьмы давно, но всякий раз, видя его, удивлялся. Эд Болт, казалось, не менял с годами ни своих привычек, ни внешнего вида. Все те же коротко стриженные пепельные волосы, суровый взгляд, прямая осанка. Никогда не предложит посетителю сесть и начинает разговор без предисловий.

Собственно, Райан и не ждал от Эда Болта приглашения сесть. Он и без приглашений опустился на стул, стоявший напротив стола, за которым возвышался Эд Болт, и закинул ногу на ногу.

Суровое лицо начальника тюрьмы выразило раздражение, губы вытянулись в тонкую линию.

“Пусть злится! Наплевать!” – подумал Райан.

– Несколько минут назад мне позвонили, – начал Эд Болт, – и сообщили, что ты отказываешься давать показания по делу об убийстве Досон-Смит. В чем дело, Макманн?

Райан покачал головой. А эта майор Сэмюелс, оказывается, не теряла времени даром! Когда на допросе она пригрозила сообщить членам комиссии по досрочному освобождению о том, что он не желает давать показания, Райан не поверил ей. Подумал, что просто запугивает его. А это была не пустая угроза. Почувствовав, что не в силах справиться с ним, она нажаловалась в комиссию. Да… А ведь эта майор Сэмюелс поначалу даже понравилась Макманну! Молодая красивая женщина с выразительными глазами, нежной смуглой кожей, пышными волосами. А в душе – типичный прокурор, готовый без разбору обвинять в совершении преступления всех и каждого!

– Ты, Макманн, всегда отличался строптивостью и упрямством, – строго продолжал начальник тюрьмы, – но я никогда не ждал от тебя такой недальновидности. Почему ты отказался давать показания по делу об убийстве Досон-Смит? Из обычного упрямства? Или за этим кроются более серьезные мотивы? – Помолчав, Эд Болт добавил: – Твое поведение наводит меня на мысль, что ты знаешь об обстоятельствах убийства значительно больше, чем говоришь, Макманн.

От последней фразы Райан невольно поежился. Опустив голову, чтобы встречаться взглядом с Эдом Болтом, он начал лихорадочно соображать. Почему начальник так сказал? Ему что-то известно? Если да, то насколько Эд Болт осведомлен? Что за этим последует?

Нет, вряд ли начальник тюрьмы действительно что-то знает, он вел бы себя иначе. Он просто берет его на пушку, вот и все!

Райан поднял голову и изобразил удивление.

– Я отвечал на все вопросы. Сначала меня допрашивали в полиции, потом я давал показания агентам службы специального расследования. Все, что от меня требовалось, мистер Болт, я исполнил. И теперь я должен давать показания лишь в том случае, если меня вызовут повесткой в суд. Как свидетеля.

Эд Болт забарабанил пальцами по столу. Макманну был хорошо знаком этот жест. Ну и пусть злится…

– Не беспокойся, Макманн, повестку в суд ты обязательно получишь. Обязательно. Вот только боюсь, как бы твое досрочное освобождение не оказалось под вопросом. Да и срок пребывания в этих гостеприимных стенах мы можем тебе удлинить, Макманн. А то вдруг суд состоится позднее, чем ты получишь освобождение, и ты исчезнешь в неизвестном направлении. А так – будешь у нас на глазах, под присмотром.

– Я никуда не собираюсь исчезать! – хмуро бросил Райан.

– А ты и не исчезнешь, если откажешься сотрудничать с майором Сэмюелс! – рявкнул Эд Болт. – Понял? Не забывай, здесь не НХЛ, и мы с тобой не обговариваем условия твоего очередного контракта!

– Я помню об этом, – сдержанно промолвил Райан, хотя кипел от ярости.

Сколько раз он слышал подобные слова! От всех: от Эда Болта, часто с презрительной ухмылкой напоминавшего ему об этом. От грубых неотесанных охранников, потешавшихся над таким неожиданным и печальным окончанием его спортивной карьеры. От тупых мерзких заключенных, не упускавших случая позлословить над хоккейным прошлым Райана.

– Хочу дать тебе совет, Макманн, – продолжал Эд Болт. – Сегодня же свяжись с майором Сэмюелс – прежде чем покинешь территорию базы военно-воздушных сил. Или готовься к тому, что срок твоего пребывания в тюрьме продлится. Понял меня, Макманн?

Что же непонятного? С самого начала начальник тюрьмы с откровенной неприязнью относился к Райану, возмущался его строптивым характером и хорошей осведомленностью относительно того, что должен исполнять заключенный, а от чего на законных основаниях может отказаться. Когда тюремное начальство по просило Макманна помочь в организации спортивных соревнований среди заключенных и принять в них участие, тот категорически отказался. Он напомнил Эду Болту о том, что навсегда распрощался со спортом, а бегать на длинные дистанции и прыгать через барьер, как собака, потешающая хозяина, не намерен. Заключенный не обязан делать это, и заставить его участвовать в спортивных состязаниях никто не может. Не имеет права.

– Слишком хорошо ты выучил свои права, – бросил тогда сквозь зубы Эд Болт. – Смотри, как бы тебе это не навредило в дальнейшем.

С тех пор между начальником тюрьмы, его подчиненными и Макманном установились неприязненные отношения. Райан выполнял все, что ему предписывалось, но никто не мог принудить его к необязательной работе. Нет, он не вступал в открытые конфликты ни с тюремщиками, ни с заключенными, но держался от всех подальше и никому не позволял ни запугивать себя, ни садиться на шею.

Еще несколько минут назад, до разговора с Эдом Болтом, Райану казалось, что он близок к свободе. Макманн ощущал ее вкус и волнующий запах. Почти касался ее рукой. Мысленно слышал даже шуршание покрышек машины, в последний раз выезжающей из тюремных ворот и мчащейся по шоссе, прочь из этого неприветливого города. А теперь…

– Иди, Макманн, и подумай над моим советом. – Эд Болт отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Райан кивнул, поднялся и молча вышел из кабинета. Да, ему действительно стоит прислушаться к словам Эда Болта, чтобы не провести в тюрьме еще несколько долгих томительных лет.

Скрипнула дверь, Билли Хоупвелл резко поднял голову, и его хорошо развитое, мускулистое тело мгновенно напряглось. Он вскочил из-за стола и, заикаясь, спросил:

– Что… тебе сказал… начальник, Райан?

В проеме двери показалась наглая физиономия Гатора Бернса. Он вошел в учебный класс и жестом пригласил еще двух заключенных последовать за ним.

– Мы тоже хотели бы знать, о чем беседовал начальник тюрьмы с нашей хоккейной знаменитостью, приятель, – ухмыльнулся Гатор Бернс. Подойдя к столу, он поставил на него ногу в грязном ботинке. – Скажи, парень, ты уже поговорил с Макманном? – обратился Бернс к Билли.

– О… чем?

– О том, о чем ты не должен был говорить с ним, – зловеще промолвил Бернс. – Ну, отвечай! Проболтался?

– Я…

– Не прикидывайся идиотом, Билли. Конечно, с мозгами у тебя плоховато, но кое-что ты соображаешь.

Билли Хоупвелл действительно соображал туго, но какие-то смутные, размытые представления о добре и зле с детства укоренились в нем. Мать часто объясняла ему, как надо жить и вести себя с людьми, он пытался запоминать это по мере возможности, но иногда путал понятия и менял их местами. Потом мать умерла, и в голове Билли образовалась мешанина, из которой было трудно вычленить что-либо путное.

– Не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я, – продолжал Гатор Бернс. – Я слышал, как ты разговаривал со своим старшим приятелем, Билли. Так вот, ты рассказал ему о… – И Гатор выразительно умолк на полуслове.

Билли молчал, пытаясь сообразить, что именно надо ответить. Гатор давно уже строго запретил ему рассказывать кому-либо о том, что часто происходило в сосновом лесу. Сказал, чтобы Билли молчал как рыба. Что сейчас ответить ему?

– Может, помочь тебе найти ответ? – ухмыльнулся Гатор. – Конечно, мы не такие сильные, как ты, приятель, но уверен, втроем справимся с тобой и выбьем дурь из твоей башки. Ну что, Джимбо, Поль? Поможем Билли вспомнить?

Двое заключенных в темно-зеленых бумажных брюках и белых теннисках с угрожающим видом приблизились к Билли Хоупвеллу.

– А не попробовать ли вам заставить вспомнить меня? – прозвучал из-за двери низкий голос Райана Макманна. – Ну, Бернс, давай потолкуем!

Нога Гатора в грязном ботинке соскользнула со стола. Плоское тупое лицо напряглось, рот скривился.

– А… наша знаменитость… – сквозь зубы процедил Гатор Бернс. – Ну, как прошел разговор с начальником? Тепло и дружественно? Поделись с нами подробностями, Макманн. Нам тоже интересно.

– Иди к черту, Бернс! – рявкнул Райан. – И дружки твои пусть убираются прочь!

– Полегче, хоккеист, полегче! – Бернс предостерегающе поднял руку. – Так о чем вы говорили с начальником тюрьмы?

– Не твое дело.

– А мы с приятелями почему-то уверены, что и нас это касается. Правда, ребята? Мы-то догадываемся, о чем шла речь.

– И о чем же?

– О шлюхе, застреленной в лесу, вот о чем!

Райан небрежно пожал плечами, а Гатор угрожающе спросил:

– Макманн, ответь, что ты наплел Эду Болту?

– Тебя это не касается! Иди лучше прими душ, а то ты весь провонял кухонными объедками.

– Смотри, приятель, как бы мы с Джимбо и Полем не заставили тебя отведать их! – злобно прошипел Бернс. – А то ты в последнее время стал больно заносчивым.

Охваченный яростью, Райан сжал кулаки и уже хотел броситься на отвратительного Гатора Бернса, но сдержался. Сейчас ему ни к чему подобные инциденты. Он никому не позволит провоцировать себя.

– Пошел вон, Бернс, – хрипло бросил Макманн. – Нам с Билли надо заниматься.

Незадолго до наступления сумерек из-за туч выглянуло солнце, и его яркие лучи осветили кабинет, в котором, склонившись над бумагами, сидела Карли Сэмюелс. Ока удивленно подняла голову, и легкая улыбка тронула ее губы. Странно, Карли уже забыла, когда были солнечные теплые дни!

День клонился к закату, до Карли отдаленно доносились голоса людей, собиравшихся домой, слышались звуки закрывающихся шкафов, ящичков столов, раздавались торопливые шаги по коридору. Сегодня она снова целый день опрашивала свидетелей по делу об убийстве Элен Досон-Смит. Беседовала с сокурсниками и приятелями четы Смит, задавала вопросы, выдвигала гипотезы, строила догадки. Сейчас Карли задумчиво просматривала записи недавних бесед, машинально теребя золотую сережку с жемчужиной в ухе, и размышляла.

Картина, предшествующая убийству, складывалась такая. Несколько свидетелей утверждали, что накануне трагедии Элен и Майкл были на вечеринке у одного из общих друзей. Сначала все шло хорошо, но потом Майкл разгорячился, начал обвинять жену в измене и несколько раз громко выкрикнул, что она спит с другим мужчиной. Элен не опровергла слов мужа, а лишь рассмеялась ему в лицо и вскоре покинула вечеринку.

Другие свидетели сообщили, будто знали, что Майкл купил Элен пистолет тридцать восьмого калибра, и даже видели его. Элен не скрывала, что носит пистолет в своей дамской сумочке, и мужу об этом известно. Вывод напрашивался сам собой: если Майкл Смит знал, где хранится пистолет, то мог легко им воспользоваться.

Удивили Карли и заявления нескольких близких друзей Майкла. Они считали его человеком твердым и решительным, способным, узнав об измене жены, хладнокровно застрелить ее, стереть отпечатки пальцев с орудия убийства и скрыться с места преступления. Если уж близкие друзья так отзываются о Майкле Смите…

В общем, у Карли уже сложилось вполне определенное впечатление, и теперь оставалось допросить обвиняемого в преступлении подполковника Смита. Она была готова к разговору с ним. Даже более чем готова. Карли с нетерпением ждала этой встречи. Она попросит Смита объяснить, что он делал на Ривер-роуд в то время, когда было совершено убийство его жены, куда направлялся в темно-зеленом “форде-торес” и зачем. И посмотрит, изменится ли выражение его лица.

Правда, возникает еще один, весьма существенный вопрос: точно ли Майкла Смита видел на Ривер-роуд в тот день Райан Макманн? Может, в машине находился кто-то другой и Макманн намеренно лгал? С какой целью? Защитить себя? Выгородить кого-то другого?

Карли досадливо поморщилась, поднялась и подошла к окну. Перед ее мысленным взором появилось лицо Райана Макманна. Красивое лицо молодого мужчины с холодными голубыми глазами, в которых мелькало презрение, когда он смотрел на Карли во время их недавней беседы. А Макманн, безусловно, умен, очень умен и хитер. Это Карли поняла не только из официальных рапортов и отчетов, но и убедилась при личной встрече с ним. Такой, как Макманн, мог придумать всю эту историю с темно-зеленым автомобилем подполковника Майкла Смита, проезжавшим по Ривер-роуд после убийства Элен.

Такой незаурядный человек, как Макманн, мог вполне успешно выдержать испытание на детекторе лжи. Обмануть машину сложно, но кое-кому удается. С подобными случаями Карли неоднократно сталкивалась за время работы.

И кроме того, нельзя забывать, что Райан Макманн провел несколько лет здесь, в федеральной тюрьме, расположенной на территории военно-воздушной базы. Значит, он хорошо осведомлен о том, что происходит в Максвелле. Знает многих офицеров, если не лично, то в лицо, ему известно, когда у них начинаются и заканчиваются занятия, он помнит, кому какая машина принадлежит. А в последнее время Макманн – условно освобожденный и ездит куда ему вздумается…

Если Макманн осведомлен о том, что Майклу Смиту принадлежит темно-зеленый “форд-торес”, то во время допроса он мог оговорить офицера, преследуя какие-то корыстные цели… Но почему в таком случае он решительно отказался назвать марку автомобиля Смита? Нелогично. А впрочем, если поразмыслить, странное поведение Макманна и его упорное нежелание отвечать на этот вопрос объясняются просто: он руководствовался не логикой, а эмоциями. Человек, проведший в тюрьме несколько лет и считающий, что его несправедливо лишили свободы, ненавидит и презирает всех представителей закона. И Карли Сэмюелс в том числе. Хотя она не имела никакого отношения к вынесению ему приговора.

Где-то в глубине здания, в других кабинетах, надрывно звонили телефоны, но сотрудники уже ушли, и трубки никто не поднимал. Карли раздражали и нервировали эти назойливые звонки, мешали сосредоточиться и закончить намеченную на сегодняшний день работу. Она взглянула на часы: без четверти шесть. Пора и ей последовать примеру других сотрудников и собираться домой.

Карли посмотрела в окно: в противоположном крыле здания горел свет в окнах кабинетов, принадлежащих начальнику базы военно-воздушных сил и его подчиненным. Они все на службе… Наверное, и ей тоже следует еще поработать с документами и наметить план дальнейших действий. Десять дней, отведенных на дело об убийстве Досон-Смит, пролетят незаметно, а начальство спросит с Карли по полной программе.

Углубившись в чтение донесений и рапортов, она не услышала, как возле ее кабинета замерли шаги и приоткрылась дверь. Когда до нее донесся легкий шорох, Карли подняла голову от папки с документами. В проеме двери стоял Райан Макманн и мрачно смотрел на нее. Вздрогнув от неожиданности, Карли импульсивно вскочила.

Макманн был одет в голубую хлопчатобумажную рубашку и джинсы, под глазом сверкал темно-фиолетовый синяк, на скуле розовела большая свежая ссадина, а из разбитой нижней губы сочилась кровь. Увидев свидетеля обвинения в гаком необычном виде, Карли испугалась. Ее сердце часто и гулко застучало, руки задрожали. Особенно Карли поражал взгляд Макманна: в нем полыхала ярость. Опершись pyкой о дверной косяк, он молча смотрел на нее.

– Что вы здесь делаете? – прерывающимся голосом спросила Карли.

– Явился по вашему вызову. Вы же звонили…

– Я?! Кому?

Сделав несколько решительных шагов, Макманн подошел к столу. Он остановился так близко, что Карли слышала его хриплое дыхание и видела трещинки на разбитой нижней губе. Опасная близость… Во всем облике этого человека ощущалась скрытая угроза, и Карли па мгновение показалось, что он готов броситься на нее и дать выход своей ярости.

– Не притворяйтесь, леди, будто не понимаете, о чем идет речь! – презрительно бросил Макманн. – Вы звонили и жаловались, что я отказываюсь давать показания.

– Мистер Макманн…

– Начальник тюрьмы сказал мне о вашем звонке в комиссию по досрочному освобождению и велел явиться к вам.

В голове удивленной Карли вспыхнуло множество догадок. Значит, кто-то позвонил, сообщил… У Макманна синяк под глазом, разбита губа… Они…

– К вам применили меры физического воздействия, чтобы вынудить прийти ко мне? – растерянно спросила Карли.

– Нет.

– Но у вас на лице…

– Мое лицо – это моя проблема! И учтите: вам не удастся заставить меня играть по вашим правилам!

Карли постаралась успокоиться, хотя устрашающий вид Макманна не располагал к этому. “Надо взять себя в руки и сделать вид, что он не внушает мне страха. Иначе…”

И тут Карли почему-то вспомнила того строптивого мула, который уже много лет жил в конюшне на ферме деда. В детстве она очень боялась его, а непредсказуемые дикие выходки мула приводили ее в ужас. Но постепенно маленькая Карли поняла, как надо обращаться с этим животным. Во-первых, никогда не показывать ему страха, провоцирующего к агрессии. А во-вторых, с невозмутимым видом пристально смотреть ему в глаза, демонстрируя свое превосходство. Вот так следует держаться и со строптивыми свидетелями, задыхающимися от ярости…

Придав своему лицу надменное выражение, Карли подняла голову, расправила плечи и пристально взглянула в голубые глаза Райана Макманна.

– Прежде чем мы начнем беседу, я попрошу вас уяснить несколько вещей, мистер Макманн, – холодно сказала Карли.

– Каких же?

– Они касаются меня. Во-первых, я не звонила ни членам комиссии, ни начальнику тюрьмы и никого не просила об этом. Впрочем… – Карли сделала паузу и с раздражением добавила: – Я догадываюсь, кто мог оказать мне подобную услугу!

“Паркер, кто же еще…” – подумала она.

И зачем она на вечеринке в доме матери поделилась с ним трудностями, возникшими во время беседы со свидетелем обвинения? Очень глупо и недальновидно с ее стороны. Конечно, помощник окружного прокурора решил, что, позвонив начальнику тюрьмы, он окажет Карли неоценимую услугу, а получилось наоборот! Но разве она просила Паркера об этом? Напротив, решительно отказалась от его предложения. Придется высказать ему все, что она думает об этой медвежьей услуге.

– А во-вторых? – усмехнулся Макманн.

– Во-вторых, расследование дела об убийстве – вовсе не игра, мистер Макманн! Поэтому ни о каких правилах игры не может быть и речи.

– Понятно. И в-третьих?

– А в-третьих, мистер Макманн, вы не должны называть меня ни леди, ни уж тем более прелестной куколкой.

– Как же к вам обращаться?

– Можете обращаться ко мне по имени и фамилии – Карли Сэмюелс или же называть меня майором. Так что выбор за вами.

Глава 4

Молча глядя на маленькую хрупкую женщину, стоящую перед ним, Райан думал о том, что давно, очень давно не испытывал таких сильных и противоречивых чувств. Пожалуй, с момента ареста. Эта молодая привлекательная женщина вызывала в нем ярость, раздражение, презрение, а вместе с тем его неудержимо тянуло к ней. Хотелось крепко сжать эту женщину в объятиях, глубоко вдохнуть тонкий аромат ее нежной смуглой кожи, прикоснуться к пышным шелковым волосам, ощутить их у себя на плече. Припасть губами к красиво очерченному чувственному рту и забыть обо всем на свете.

Почему он так остро реагирует на эту женщину? Она ему нравится, его влечет к ней? Или это просто кровь бурлит в жилах Райана и он все никак не может успокоиться после недавней драки с мерзавцем Бернсом? Все тело вибрирует, напрягается, горячие волны накатывают на него, подхлестывая желание.

А у хрупкой Карли Сэмюелс вид независимый, строгий, даже надменный. В ней чувствуется большая внутренняя сила. Держится уверенно, холодно, но выразительные шоколадные глаза широко распахнуты, а длинные густые черные ресницы трепещут. Хоть бы дотронуться до нее… “Остановись, Макманн! Не вздумай сделать следующий шаг, иначе ты снова разрушишь свою жизнь, как уже было однажды. Не поддавайся слепым, неконтролируемым инстинктам. Одно неверное движение, один неосторожный жест…”

И вдруг лицо Карли Сэмюелс выразило смущение. Она опустила голову и извиняющимся тоном сказала:

– Мистер Макманн, я правда никому не звонила и никого не просила повлиять на вас. Но я догадываюсь, кто действовал от моего имени.

– И кто же?

– Один мой знакомый прокурор, которому я имела глупость рассказать о нашем с вами разговоре. Я искренне сожалею, что так получилось.

Райан удивленно посмотрел на Карли, и желание снова охватило его, но он тотчас же овладел собой. Она просит прощения? Нет, он не клюнет на ее уловки, не поверит ей.

– Я подумал и выбрал один из предложенных вами вариантов – Карли.

– О чем вы?

– Ну, вы предложили мне обращаться к вам по званию или называть по имени. Я предпочитаю по имени. Знаете… слова “майор” или “начальник” вызывают у меня раздражение. – Райан подвинул к столу стул и сел. – Начнем разговор?

Его вольные манеры покоробили Карли. Не слишком ли непосредствен и дерзок этот Райан Макманн? Она нарочито медленно села за стол, раскрыла папку с документами и окинула свидетеля насмешливым взглядом.

– Вы хотите сделать какие-то заявления?

– Нет, жду от вас вопросов, записанных в ваших листках. Тех, что вы задавали мне вчера.

– Вы ответите на них?

– Это зависит от того, понравятся ли они мне, – с вызовом сказал Макманн.

– Вот как? А этот ваш ответ фиксировать в протоколе?

– Как вам угодно.

– Из ваших слов я могу заключить, что вы обладаете важной информацией, которую намереваетесь скрыть от следствия.

Райан небрежно пожал плечами.

– Скажите, мистер Макманн, почему вы, так… негативно относитесь к представителям правосудия? – вдруг спросила Карли. – Вы затаили обиду на прокурора, поддержавшего против вас обвинение? Или адвокаты недобросовестно отнеслись к защите ваших интересов? Вас оклеветали свидетели по делу?

– Нет, я ни на кого не в обиде, уважаемый представитель закона!

Райан заметил, как Карли нахмурилась и поджала пухлые сочные губы. В ее карих глазах мелькнуло раздражение.

– Может быть, назойливые репортеры раскопали какие-то дополнительные улики, свидетельствующие против вас? – продолжила Карли.

– Давайте оставим этот разговор и приступим к делу.

– Хорошо. – Карли достала из кожаной сумочки сотовый телефон и, прежде чем набрать номер, пояснила: – Я должна узнать, согласится ли прийти стенографист, ведь его рабочий день уже закончился. Пока я буду звонить, вы можете пойти в туалет и привести себя в порядок. А то у вас лицо в крови.

Райан машинально провел ладонью по губам. Да, действительно, губа кровоточит. Ну и вид у него, однако!

– Туалет в конце коридора, по левой стороне, – объяснила Карли, когда Макманн поднялся и направился к двери. – Алло, сержант Хендрикс? Это майор Сэмюелс. Вы не могли бы вернуться на базу? Мне неловко перед вами, но… неожиданно пришел свидетель, и я должна допросить его. Да, сейчас. Нет… только зафиксировать, а расшифровку можно сделать позднее. Жду вас, сержант.

Райан вышел в коридор. Навстречу ему попался какой-то задержавшийся служащий и любезно объяснил, где находится мужская комната.

“Вот она, эта хваленая система пропусков и четкого слежения! – усмехнулся Райан. – Здание напичкано разными электронными устройствами, якобы гарантирующими безопасность персонала и баз данных компьютеров, а на деле сюда может проникнуть любой человек с улицы. Подойди к стеклянным входным дверям, постучи, скажи охраннику, что идешь к такому-то сотруднику, и он без лишних вопросов пропустит тебя. И даже не обратит внимания на твои синяки и кровоподтеки. Ему и невдомек, что посетитель – бывший заключенный! Он бдительно несет службу!”

А впрочем, охрана здания и безопасность его сотрудников Райана не касается. Это так, обычное наблюдение, не более того.

Макманн вошел в туалет, нащупал на степе выключатель и включил свет. Подойдя к большому зеркалу, он пристально вгляделся в свое отражение. Да… Ну и вид у него! Впечатляет, ничего не скажешь. Неудивительно, что майор Сэмюелс с перекошенным от страха лицом в панике вскочила из-за стола, когда он появился в кабинете. Конечно, эта хрупкая маленькая женщина испугалась.

А в былые счастливые времена молодые красивые женщины не только не боялись и не сторонились Райана, а, напротив, старались привлечь его внимание, заинтересовать, познакомиться с ним поближе. Да, это правда: Райан очень нравился женщинам, его всегда окружала толпа восторженных поклонниц, неутомимых фанаток. За ним бегали, Макманна просили, умоляли, следили за каждым его жестом, ловили любое сказанное им слово. Хранили в памяти улыбку Райана, знали обо всех его передвижениях, удачах, победах. Считали шайбы, забитые им в ворота. Радовались вместе с ним каждой победе, воспринимали как личную трагедию его промахи и ошибки.

Богатые холеные красавицы – жены политиков, конгрессменов, директоров крупных компаний и объединений – наперебой приглашали Райана Макманна на званые вечера, презентации и дни рождения. Еще бы! Ведь он был не только молодым красивым мужчиной, спортивной знаменитостью, но и очень богатым человеком, вкладывавшим деньги во множество прибыльных проектов, в том числе и в те, которые учреждали их мужья. Конечно, Райану льстило такое внимание женщин, но порой их преданность и любовь только забавляли его и даже вызывали легкое раздражение.

Воспоминания нахлынули на Райана. Перед его глазами проносились восхитительные картины прошлой благополучной жизни. Но неожиданно перед внутренним взором Райана мелькнуло одно юное девичье лицо, мгновенно вернувшее его к грубой действительности. Миловидное лицо юной девушки с выразительными глазами, манящим взглядом, чувственным ртом. Девушка любила облизывать пухлые губы язычком, и это движение было таким сексуальным, притягательным… Она задорно встряхивала каштановыми кудряшками, дразнила, манила, обещала.

Потом Райан видел лицо этой девушки на множестве черно-белых фотографий, помещенных на первых полосах газет под кричащими заголовками. Мертвое лицо, искаженное гримасой боли и отчаяния, пустые глаза, полураскрытые губы, растрепанные волосы, прилипшие ко лбу и щекам.

До сих пор Райан жил с ощущением тяжкой вины, горько жалел о том, что нельзя повернуть время вспять и расставить все по своим местам. Он убил ее, эту юную фанатку? Возможно, что и он. Или те отвратительные газетные репортеры, сделавшие все, чтобы после судебного процесса она приняла смертельную дозу наркотиков? Или его адвокаты, которые в своем неуемном стремлении любой ценой отстоять интересы своего богатого и знаменитого клиента кричали во время суда, что эта юная фанатка хоккеиста Макманна – циничная проститутка, а он – ее очередная жертва? Да, Райан Макманн погубил это юное создание, вот почему после вынесения ему оправдательного приговора он опротестовал его и потребовал для себя тюремного заключения.

А теперь погибла другая женщина. Ее застрелили в сосновом лесу. Эта женщина действительно другая. Райан тоже видел ее черно-белые фотографии в газетах. Она была очень красивой, с аристократическим, немного надменным лицом. Образованная, самоуверенная, с твердым характером. Живая, деятельная натура. Душа любой компании. Женщина, имевшая множество друзей и искренних поклонников. Подполковник. Дочь генерала. Жена офицера, тоже в звании подполковника. Ее неожиданная трагическая смерть потрясла весь персонал военно-воздушной базы и всех учебных заведений, расположенных на ее территории.

Эту женщину тоже убил он, Райан Макманн? Или он был соучастником? Так сказать, способствовал ее убийству, потому что в течение долгого времени хранил молчание? Райан ведь многое знал. Эта женщина, убитая в лесу, была членом одного клуба…

Райан резко тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых мыслей и тяжелых воспоминаний, и снова посмотрел на себя в зеркало. Включил воду, сполоснул лицо и вытер его бумажным полотенцем. Он больше не будет ни о чем думать и терзать себя ненужными вопросами. Сейчас в кабинете его ожидает Карли Сэмюелс, и ему надо торопиться.

Когда Райан вошел в кабинет, Карли все так же сидела за столом и читала документы. Она подняла голову и сообщила:

– Сержант Хендрикс сейчас прибудет, и мы начнем нашу беседу, мистер Макманн. Не хотите ли кофе? В комнате отдыха есть электрическая кофеварка.

– Нет, спасибо.

Райан сел, скрестил руки на груди и опустил голову. В кабинете повисло неловкое молчание. Начинать официальную беседу без стенографиста, согласно правилам, запрещалось, а говорить непринужденно Райану и Карли было не о чем.

Карли снова склонилась над бумагами, а Райан, воспользовавшись тем, что она не смотрит на него, начал разглядывать молодую женщину и думать о ней. Пожалуй, ей очень подходит имя Карли… Звучит энергично, по не резко. Имя отражает характер этой женщины и ее внутреннюю сущность. Правда, Райан пока не знал, какой у Карли Сэмюелс характер и что она собой представляет, но почему-то предположение казалось ему верным. Нет, конечно, кое в чем Райану уже удалось разобраться, и некоторое представление об этой женщине у него сложилось. Она, безусловно, умная, выдержанная, корректная. Хорошо воспитана. Знает свое дело. Внешность Карли Сэмюелс соответствует ее внутреннему миру. Она привлекательна, и сшитая на заказ голубая военная форма подчеркивает ее стройную фигуру.

Сколько же Карли лет? На вид – тридцать с небольшим. А вот обручального кольца на безымянном пальце нет. Впрочем, семейное положение майора Сэмюелс не должно интересовать Райана. Сейчас ему следует думать не о том, замужем ли Карли, а о том, что она юрист. Представитель закона. Вот это и определяет ее характер. Профессия всегда накладывает отпечаток на характер человека, а уж профессия служителя закона… Все они: юристы, адвокаты, прокуроры – специализируются на человеческих драмах и трагедиях. И чем больше этих драм и трагедий, тем больше у них работы. Им это выгодно.

Так и эта Карли: за внешней мягкостью, выразительными шоколадными глазами наверняка скрывается холодная, черствая душа, презрение к тем, кто оступился в жизни. Или нет?

– Скажите, женщина-конгрессмен по фамилии Сэмюелс – ваша родственница? – спросил Райан, поняв, что пауза слишком затянулась. – Я видел ее фотографии на рекламных щитах и плакатах, развешанных по всему городу.

Карли подняла голову и улыбнулась.

– Да, миссис Сэмюелс – моя мать. Она снова баллотируется в палату представителей конгресса США.

– Значит, она уже была конгрессменом?

– Да, два срока. Хотя занимается политической деятельностью уже давно, много лет. Все члены моей семьи в той или иной степени связаны с политикой.

– Что ж, в таком случае для вас очень удобно, что вы офицер отделения военно-воздушных сил, расположенного на территории вашего родного города, – заметил Макманн.

– Верно. А вы? Почему после суда вас не отправили в тюрьму, расположенную на территории вашего родного штата Вермонт, а поместили сюда?

– Я не просил никого об этом.

– Почему?

Ну что ей ответить? Наверное, потому, что после всего случившегося Райан перестал считать Вермонт своим родным штатом. Что ему там делать? Родители его давно умерли, а жена после развода продала дом и поселилась в Берлингтоне на берегу озера Шамплейн. С Вермонтом Райана больше ничто не связывало, и поэтому он не обращался с просьбой к суду поместить его в тюрьму поближе к дому. Райан даже испытал облегчение, узнав, что его отправляют на юг. Это и к лучшему. Там, вдали от дома, он постарается навсегда забыть о хоккее, о своих преданных фанатах, изо дня в день осаждавших здание суда и выражавших громкий протест, и… о ледовом поле.

Конечно, Райан сознавал, что сделать это будет непросто. Как забыть бодрящую прохладу, скрипящий под ногами и искрящийся на ярком зимнем солнце снег, свежий ветер? Здесь, на юге, в Алабаме, он постоянно вспоминал суровые морозные зимы севера, перед его глазами часто появлялась одна и та же восхитительная картина: озеро, покрывшееся гонкой корочкой льда, и причудливые красивые узоры, нарисованные на нем морозом. А еще огромные, припорошенные снегом пушистые ели с мохнатыми раскидистыми лапами.

Три года назад, когда Райан впервые очутился в Алабаме, она произвела на него удручающее впечатление. Духота, сильная влажность, постоянная изматывающая жара, изредка сменяющаяся затяжными проливными дождями. И обилие назойливых насекомых: мошкары, жуков и бабочек. Они были повсюду, вились перед лицом, облепляли ветровое стекло машины, заслоняя обзор.

Постепенно Райан привык к Алабаме и ее жаркому влажному климату и порой даже ловил себя на том, что восхищается могучими дубами, стоящими в густом мху, и яркими разноцветными азалиями, сверкавшими на весеннем солнце. И тем не менее он скучал по льду, по зиме и снегу.

Появление в кабинете стенографиста вернуло Макманна к действительности. Он наблюдал, как сержант Хендрикс включил компьютер, ввел дату и время начала беседы. Карли пояснила, что этот их разговор будет считаться продолжением того, первого, поэтому не обязательно снова выполнять все формальности и произносить клятву под присягой. Беседа началась с того же вопроса, на котором закончилась в прошлый раз.

– Мистер Макманн, пожалуйста, опишите машину, проезжавшую по Ривер-роуд в день и предполагаемый час убийства Досон-Смит, – сказала майор Сэмюелс.

– Это был зеленый автомобиль. Точнее, темно-зеленый.

– Назовите марку машины.

– Последняя модель “форда-торес” с золотистым ободком по корпусу и тонкими колесными спицами.

Итак, свидетель обвинения повторил слово в слово все, что сообщил полиции. Не больше и не меньше.

Через час после ухода Райана Макманна Карли и сержант Хендрикс закрыли кабинет на ключ и покинули здание. Прежде чем попрощаться, они обменялись понимающими взглядами, означавшими, что беседа с главным свидетелем обвинения прошла впустую. Они лишь напрасно потеряли драгоценное время. Райан Макманн не сообщил ничего нового, не добавил к своим прежним свидетельским показаниям, данным полиции, ни одной дополнительной детали. На его лице не отразилось ни единой эмоции, которая позволила бы Карли заподозрить, что свидетель о чем-то умолчал. А она-то надеялась заметить, что Макманн тайно заинтересован в обвинении Смита, или уловить какой-либо намек на связь свидетеля с жертвой. Увы, ничего подобного не произошло. Все осталось на своих местах, не продвинувшись вперед ни на дюйм.

И все-таки Карли не покидало ощущение: Райан Макманн что-то скрывает. И при желании может рассказать следствию куда больше, чем говорит сейчас. Но что? Как заставить его раскрыть тайны? Пригрозить? Но чем? Нет, во-первых, Макманн – свидетель, а не обвиняемый, а во-вторых, он и так пострадал, когда не в меру ретивый персонал тюрьмы избил его, чтобы заставить прийти на беседу с Карли.

Вспомнив разбитую губу и синяки Макманна, Карли снова ощутила вину перед ним. Надо немедленно позвонить Паркеру и высказать ему все, что она о нем думает. Конечно, он руководствовался лучшими побуждениями, но зачем он вмешался и позвонил руководству тюрьмы, чтобы оно обуздало строптивого свидетеля обвинения?

Сев в машину, Карли раскрыла свой кейс и достала сотовый телефон. Наверняка Паркер еще на работе. Она набрала номер и после первого же звонка услышала в телефонной трубке его голос:

– Офис окружного прокурора. Паркер Стюарт у телефона.

– Ты звонил начальнику тюрьмы по поводу Макманна?

– Карли, это ты?

– Конечно, я. Ответь на мой вопрос. Это ты сообщил руководству тюрьмы о Макманне?

– Я, а что?

– Разве я просила тебя о такой услуге?

– По-моему, друзья для того и существуют, чтобы помогать друг другу. Ты иного мнения? Мне хотелось помочь тебе, Карли.

– Но я не просила об этом! Ведь речь идет о серьезных вопросах, о расследовании убийства, и ты, как представитель закона, помощник прокурор, должен понимать это!

– Прости, если вмешался не в свое дело, – смущенно сказал Паркер, и Карли мгновенно ощутила легкий укор совести. Паркер действительно действовал из лучших побуждений, зря она так набрасывается, на него!

– Ладно, забудем об этом, но впредь, пожалуйста, ничего не предпринимай без моего согласия.

– Слушаюсь, мэм! – насмешливо воскликнул Паркер и оживленно добавил: – А чтобы загладить свою вину, я хочу пригласить тебя сегодня вечером поужинать в “Джубили”. Согласна?

Идти с Паркером ужинать в один из лучших рыбных ресторанов Монтгомери Карли совсем не хотелось. К тому же вечером она собиралась перечитать протоколы допросов, наметить план дальнейших действий, а главное – подготовиться к завтрашней беседе с обвиняемым Майклом Смитом и его адвокатом.

– Нет, Паркер, спасибо, в другой раз. Сегодня вечером у меня много дел.

– Ну, как хочешь, – сухо отозвался он. – Пока.

Карли нажала кнопку отключения связи и убрала телефон в кейс. Можно, конечно, сразу отправиться домой и сесть за работу, но лучше сначала ознакомиться с другими материалами. Почитать личное дело Райана Макманна, выяснить по возможности все о его прошлой жизни и попытаться составить о нем верное впечатление. Это очень важно: ведь он единственный и главный свидетель, утверждающий, что видел машину подполковника Смита в день и час убийства на Ривер-роуд, в непосредственной близости от места преступления. И только после этого начать готовиться к допросу обвиняемого.

На пересечении Твининг-стрит и Ченнал-Серкл она притормозила и в который раз полюбовалась бомбардировщиком Б-52, стоящим на высоком бетонном пьедестале. Казалось, он вот-вот с ревом оторвется от земли и взлетит в темно-синее вечернее небо, уже освещенное большой круглой луной.

Когда наступало полнолуние, Карли всегда вспоминала ферму деда и нескольких охотничьих собак, живших там. В полнолуние они выли по вечерам, глядя на темное небо, а Карли и дед гуляли в саду, и старик рассказывал ей всякие забавные истории. Когда Карли подросла, дед стал делиться с ней подробностями наиболее интересных дел, которые он вел в течение сорока лет, работая судьей.

Оставив “эм-джи” перед зданием юридического центра, Карли вошла в холл и сразу направилась наверх, в библиотеку. Как и многие сотрудники и студенты, она любила заходить сюда, хотя в последнее время всю необходимую информацию получала в своем кабинете, на компьютере. Но Карли нравилась тихая сосредоточенная атмосфера библиотеки, высокие, от пола до потолка, ряды стеллажей, и она всегда с удовольствием наблюдала за студентами, сидевшими над учебниками или пристально смотревшими в мерцающие экраны мониторов.

Несколько знакомых студентов тихо поздоровались с Карли. Ответив им, она села за свободный стол, отгороженный с обеих сторон, включила компьютер, ввела свой личный код-пароль и послала запрос в базу данных Национального юридического исследовательского центра. Подождав, пока на экране монитора появятся нужные сведения, она начала читать.

Дело Райана Макманна рассматривалось в четвертом окружном суде штата Нью-Йорк… Итоги предварительного расследования… Показания свидетелей… Речи группы адвокатов… Обвинения прокурора… Слушание дела… Приговор суда… Обращение Макманна с просьбой заменить ему оправдательный приговор на обвинительный…

Вот это уже крайне любопытно… Почему Макманн обратился к суду со столь странной, даже неслыханной просьбой? Карли отвела взгляд от экрана и задумалась. За время своей прокурорской практики она встречалась и с более серьезными обвинениями, чем изнасилование несовершеннолетней фанатки и хранение наркотиков. Во многих штатах дело Макманна просто не дошло бы до суда при столь квалифицированной работе адвокатов и высоком общественном положении обвиняемого. Да, к сожалению, юридическая система часто пробуксовывала и не всегда руководствовалась строгой и беспристрастной буквой закона. На нее оказывали большое влияние общественное мнение, огромные деньги, потраченные некоторыми обвиняемыми на услуги адвокатов, симпатии и антипатии суда. Случались и подкупы…

Фанатка Макманна умерла от передозировки наркотиков, а сам он обратился к суду с весьма необычной просьбой. Почему Макманн так поступил? И вообще, что стояло за всем этим судебным процессом? Карли вспомнила, как ее начальник, поручив ей подключиться к расследованию дела подполковника Смита, намекнул, что судебное дело против Макманна было затеяно с целью не допустить его к участию в играх Кубка Стэнли. Значит, дело в больших деньгах?

Возможен и другой вариант, объясняющий, почему Райан Макманн добровольно решил сесть в тюрьму: за ним было еще какое-то серьезное преступление, раскрытия которого он опасался. И Макманн предпочел провести несколько лет в заключении, лишь бы оно не выплыло наружу.

Карли вывела на принтер все необходимые ей сведения о деле Макманна, положила листы в кейс и вышла из библиотеки. Она получила не так много данных, как рассчитывала, но и их вполне достаточно для размышлений, гипотез и выводов. Карли очень надеялась, что эти сведения помогут ей лучше понять, что представляет собой главный свидетель обвинения и можно ли верить его показаниям в таком серьезном деле, как убийство офицера военно-воздушных сил.

Она не спеша ехала по Ченнал-Серкл, и ее взгляд скользил по сторонам. На улице было шумно и оживленно. Во всех учебных заведениях, расположенных на территории университета, начиналась учебная сессия. Слушатели академии военно-воздушных сил, студенты штабного колледжа, военного летного училища и школы военных прокуроров спешили по своим делам, некоторые гуляли группами и что-то бурно обсуждали. Среди пешеходов Карли заметила знакомое лицо: пилот вертолета капитан Джоанна Уэст торопливо шла по тротуару, встряхивая пышными светлыми волосами и что-то сосредоточенно бормоча.

Карли опустила стекло.

– Добрый вечер, капитан! Похоже, вы не тратите время зря и готовитесь к экзаменам даже на улице?

Молодая женщина остановилась и, узнав Карли, радостно улыбнулась:

– Здравствуйте, майор Сэмюелс! Ох уж эти экзамены! Я бы лучше несколько раз слетала на задание в штормовую погоду, чем сидеть над книгами и запоминать учебный материал! Как поживаете? Только сейчас возвращаетесь домой?

– Да, я недавно закончила работу, – ответила Карли и, поддавшись внезапному импульсу, добавила: – Хочу заехать поужинать в пиццерию “Тони”. Не составите ли мне компанию, капитан?

– С удовольствием, мэм! Если дадите мне десять минут на сборы, я присоединюсь к вам!

– Давайте я подвезу вас к дому, – предложила Карли.

– Нет, спасибо, мне недалеко. Я быстро переоденусь и приду в пиццерию.

– Тогда жду вас там. Что вам заказать, кроме пиццы?

– Все, что не запрещено законом! – рассмеялась Джоанна Уэст и побежала к корпусам, где жили учащиеся-офицеры.

Для домов офицеров, возведенных в двадцатых – тридцатых годах на юге, был характерен французский провинциальный стиль архитектуры. Такие корпуса с симметричными фасадами, крутыми крышами с красной черепицей, мансардными окнами и колоннами были не только в Алабаме, но и на базе военно-воздушных сил Барксдейл в Луизиане и базе Лэнгли в Виргинии. Проезжая мимо этих домов, Карли всегда любовалась их изяществом, восхищалась декоративной отделкой и архитектурной изысканностью.

Вернувшись после практики в Монтгомери, Карли тоже купила красивый дом с тремя спальнями, перед которым на лужайке стояли могучие вековые дубы. Покупка дома обошлась ей недешево, но Карли давно мечтала жить самостоятельно, и это примирило ее с большими затратами. К тому же она рассчитывала на скорое повышение по службе. Как только она станет подполковником, зарплата заметно увеличится. Да и начальник Карли недвусмысленно высказывался по поводу ее служебного роста. Теперь многое зависело от того, справится ли Карли с порученным ей делом об убийстве Досон-Смит и уложится ли в сжатые сроки.

От Карли Сэмюелс ждали детального и тщательного расследования дела и точных выводов ее начальник, начальник начальника и так далее, по цепочке. Завершал же эту цепочку генерал-полковник Досон – отец убитой Элен Досон-Смит. Нет, он не делал официальных запросов по предварительному расследованию, не пытался оказывать влияние на следствие, но то, что убита именно его дочь, придавало следствию особую важность и значимость.

Карли понимала, что на данном этапе очень важно, как пройдет беседа с обвиняемым Смитом, назначенная на завтра. Какие он даст показания, сумеет ли убедительно опровергнуть заявление главного свидетеля по делу Райана Макманна о том, что его видели в день и час убийства на Ривер-роуд. Пока ему это не удалось, как было известно Карли из полицейских отчетов. Правдивы ли показания Макманна, можно ли ему верить? Пытаясь найти ответ на этот последний вопрос, Карли и пригласила Джоанну Уэст поужинать в пиццерии. Интуиция подсказывала ей, что молодая женщина, восторженно отзывавшаяся о Макманне во время их недавнего разговора, знает о нем немало. Может, в дружеской, непринужденной беседе она сообщит о нем нечто важное?

Карли и Джоанна удобно расположились за столиком, заказали по кружке пива, по порции овощного салата по-гречески, с маслинами и жирным сыром, и по половине пиццы. Немного побеседовав на общие темы, они заговорили об убийстве Досон-Смит, потрясшем персонал военно-воздушной базы Максвелл и студентов всех учебных военных заведений, расположенных на ее территории.

Джоанна с аппетитом ела вкусную пиццу, запивая ее пивом, и делилась с Карли своими впечатлениями о Райане Макманне. Как и во время их недавней встречи, она отзывалась о нем восторженно и приблизительно в тех же выражениях.

– Я помню все, – оживленно говорила Джоанна. – Помню, когда впервые увидела Манна. Отец взял меня и братьев на хоккей. Это было в Чикаго. В тот день команда Манна выиграла, и именно он обеспечил ей победу. В тот раз он забил в ворота противника две шайбы, а еще две забил другой игрок с его подачи. Майор Сэмюелс, Манн был великолепен! Такой сильный, мужественный спортсмен… А какой у него удар! Какая бешеная скорость! Сто двадцать три мили!

– Сто двадцать три мили… – недоуменно повторила Карли. – Что это значит?

– Это значит, что его шайба летит со скоростью сто двадцать три мили в час! – Удивившись неосведомленности собеседницы, Джоанна продолжила: – В тот год Райан Макманн был назван лучшим игроком НХЛ и его команда завоевала Кубок.

– Кубок Дэвиса? – спросила Карли.

Джоанна опешила, не в силах поверить, что такая умная, серьезная женщина, как Сэмюелс, не знает элементарных вещей.

– Кубок Стэнли! – с легким укором уточнила она. – А Кубок Дэвиса – это в теннисе, майор!

– Понятно.

– Давайте я вам все объясню, – снисходительно предложила Джоанна. – Кубок Стэнли – старейший в профессиональном спорте и назван в честь английского лорда Стэнли: в середине девятнадцатого века он был министром королевских колоний. Кубок Стэнли – это символ силы, мужества и профессиональной игры. Любой хоккеист готов на все, лишь бы увидеть свое имя, начертанное на серебряном кубке.

– Готов на все… – задумчиво промолвила Карли. – На что именно?

– На многое, майор! – авторитетно заявила Джоанна. – Случается, игроки пользуются запрещенными приемами, наносят друг другу серьезные травмы и даже увечья… Но хоккей – это такая игра, майор!

– А Райан Макманн? Он тоже был готов на все? Травмировать соперников, выводить их из игры?

– Нет, что вы! – пылко возразила Джоанна. – Райан Макманн всегда играл строго по правилам. Фанаты обожали его за это и гордились им!

Карли кивнула. Слушая рассказ Джоанны, она удивлялась способности людей очаровываться спортсменами, кинозвездами, певцами, возносить их на недосягаемый пьедестал, видеть в них только достоинства и не замечать недостатки. Восхищаться, обожать, проявлять безграничную преданность своим кумирам. Две встречи с Макманном не убедили Карли в том, что этот человек подходит на роль кумира. Но Джоанна знала Макманна в те годы, когда он находился в зените славы, и, возможно, тогда он был другим.

– Райан Макманн организовал и спонсировал программу “Айс Баддис”, – продолжала капитан Уэст, – и значительные суммы от игр шли на благотворительность. Игроки отдавали проценты от заработанных денег на помощь детям-инвалидам.

– Что ж, похвально!

– Более чем похвально! Кстати, эта программа имеет непосредственное отношение к моей семье! Мой брат Джек получает от нее помощь.

– О чем вы? – спросила Карли.

– Когда Джеку было десять лет, школьный автобус, возивший учеников, попал в аварию и перевернулся. Джек стал инвалидом, у него парализована нижняя часть тела.

– О Господи!

– Да, к сожалению. Так вот, он получает материальную помощь от “Айс Баддис”, и они даже купили ему специальное инвалидное кресло, в котором он мог бы кататься по льду и принимать участие в состязаниях спортсменов-инвалидов. Видели бы вы, мэм, как Джек гоняет на нем по льду! – Джоанна улыбнулась.

“Похоже, все члены семьи Уэст физически сильные, выносливые люди. И мужественные!” – с уважением подумала Карли.

– Да если хотите знать, за время своей карьеры Райан Макманн потратил миллионы долларов на благотворительность! – воскликнула Джоанна. – Что там тогда произошло с ним в гостиничном номере, мне неизвестно, и произошло ли… Но моя семья и я всегда будем благодарны этому человеку за его душевную щедрость!

– Скажите, Джоанна, знаете ли вы что-нибудь о его личной жизни? По-моему, жена бросила Макманна сразу после суда?

– Кажется, их брак был непрочным. Они слишком разные люди. Помню, я как-то читала интервью с женой Макманна в журнале “Пипл”. Так вот, меня поразило, что эта особа открыто заявляла, будто жить со знаменитым спортсменом очень тяжело, и признавалась, что ненавидит хоккей. Разве любящая жена позволит себе такие высказывания? – Как и во время их прошлой беседы, едва речь зашла о семейных отношениях, Джоанна машинально приподняла левую руку и взглянула на золотое колечко с бриллиантом, сверкавшее на безымянном пальце. – Просто большинство людей не понимают и не хотят задумываться над тем, что профессия, дело, которому служишь, и работа – разные вещи. Для меня, например, очень важно различие между этими понятиями.

– Летать – это дело вашей жизни, а не работа? – улыбнулась Карли.

– Конечно, майор! – убежденно воскликнула молодая женщина. – Я всегда мечтала быть пилотом! И уверена, вы тоже не случайно выбрали профессию юриста.

– Вы правы, – ответила Карли. – В моей семье три поколения занимались и продолжают заниматься юриспруденцией, и я сделала свой выбор осознанно. – Она взглянула на часы. – К сожалению, капитан, мне пора. Вечером я должна еще поработать.

Карли взяла со стола чек, взглянула на него и достала из сумочки деньги. Джоанна тоже потянулась к сумочке, но Карли остановила ее:

– Не надо, капитан, я сама заплачу за нас обеих. Спасибо, что составили мне компанию. Я очень рада, что побеседовала с вами.

“И получила дополнительную информацию о свидетеле обвинения Райане Макманне”, – мысленно добавила Карли.

Нет, никаких новых важных фактов, улик или версий Карли не узнала и пока не составила о Райане Макманне четкого представления, но кое-что для себя прояснила. Она почти перестала сомневаться в его свидетельских показаниях против Майкла Смита, которого Макманн видел на Ривер-роуд в день и час убийства.

По дороге домой Карли размышляла о темно-зеленом “форде-торес”, принадлежащем подполковнику Смиту, и о данных, полученных ею в библиотеке на Райана Макманна. Подъехав к своему дому, увитому плющом, она внезапно решила не работать с документами, а тщательно продумать завтрашнюю беседу с Майклом Смитом, подозреваемым в убийстве жены, и хорошо подготовиться к ней. Наступающий день обещал быть сложным, насыщенным, но весьма интересным.

Глава 5

– Двенадцатого апреля я не покидал библиотеку до пяти вечера, не проезжал по Ривер-роуд и не убивал жену, – упрямо твердил подполковник Смит, глядя прямо перед собой.

Карли кивала, а потом снова задавала тот же вопрос:

– Почему в таком случае никто, ни один человек не может подтвердить, что видел вас в библиотеке “Фэрчайлд” до того момента, как вы покинули ее, отметив пропуск в семнадцать двадцать?

Она пристально смотрела на подполковника Смита, пытаясь по внешним признакам составить о нем верное представление, необходимое для расследования. Строгое лицо с правильными чертами, внимательный взгляд серых глаз, тяжелая челюсть, коротко стриженные волосы. Военная форма голубого цвета ему к лицу, на груди – несколько рядов разноцветных планок, свидетельствующих о наградах. Инженер, пилот самолета-заправщика. Слушатель академии военно-воздушных сил.

На бесстрастном лице Смита четко выделяется маленький свежий шрам над левой бровью. Происхождение его очевидно: получен в результате недавних бурных объяснений с ныне покойной женой.

– На моем курсе в академии военно-воздушных сил обучается свыше трехсот полковников и подполковников, – ответил Смит. – В других учебных заведениях, расположенных на территории базы, включая и вашу школу военных прокуроров, еще несколько сотен. Поэтому персонал библиотеки не в состоянии запомнить такое количество людей.

Да, Майкл Смит оказался именно таким, каким его описывали друзья и сокурсники. Очень выдержанный, хорошо владеющий собой, замкнутый, необщительный человек. Маловероятно, что он умело притворяется таким. А вот его покойная жена Элен была совсем другой. Яркой, общительной, заметной, выделяющейся из толпы. Она, вне всякого сомнения, затмевала мужа, и ему невольно приходилось быть на вторых ролях, как говорят, находиться при жене. Что связывало этих абсолютно разных людей?

Похоже, официально обвиненный в убийстве жены, подполковник Смит еще больше ушел в себя и замкнулся. Казалось, он твердит заученный текст и не в силах придумать в свое оправдание ничего нового.

– Скажите, мистер Смит, может, вы видели в библиотеке кого-то из преподавателей или слушателей?

– Нет, в библиотеке я никого не встретил. – Адвокат Дж. Патнем Джонс мгновенно поднял голову от бумаг и сделал жест рукой.

– Насколько вам известно, помещение библиотеки “Фэрчайлд” занимает огромную площадь, майор Сэмюелс, – проговорил он. – И человек, работающий там, подчеркиваю – работающий, может и не заметить своих знакомых.

– Мне известны и расположение, и размеры библиотеки “Фэрчайлд”, мистер Джонс, – сказала Карли.

– Значит, этот вопрос следует снять, майор Сэмюелс, – самодовольно улыбнулся адвокат.

Карли сделала вид, что не обратила внимания на реплику адвоката. Она была знакома с Дж. Патнемом Джонсом давно, и он никогда не внушал ей симпатии – ни личной, ни профессиональной. Этот холеный, благополучный, самодовольный мужчина откровенно заявлял, что берется лишь за те дела, которые, как подсказывают ему опыт и профессиональное чутье, непременно выиграет в суде. Намек был понятен: Джонс считал себя непревзойденным мастером адвокатуры, способным представить любое дело в свете, выгодном его клиенту.

Глядя на Джонса, Карли думала сейчас и о том, что этот адвокат берет за работу огромные деньги, а подполковник Смит не производит впечатления миллионера. Карли примерно представляла его доходы, и ее удивляло, почему выбор Смита пал именно на Дж. Патнема Джонса.

– Данные, зафиксированные библиотечным компьютером, свидетельствуют о том, что вы начали работать на нем лишь после половины четвертого, – обратилась Карли к подполковнику Смиту. – Объясните, чем вы занимались в библиотеке столько времени.

– Я уже много раз отвечал на этот вопрос полиции, – бесстрастно отозвался подполковник. – Я взял с собой в библиотеку свой персональный ноутбук. Сначала работал над отчетом только с ним примерно до трех часов дня, а потом, чтобы отыскать необходимые мне дополнительные данные, воспользовался библиотечным компьютером. В пять вечера я выключил его, вышел из библиотеки и поехал домой.

– И там, дома, узнали об убийстве жены?

– Совершенно верно, майор.

Карли молчала, пристально глядя на Майкла Смита. Почему он так странно ведет себя? Замкнуто, отстраненно, словно речь идет не о его дальнейшей судьбе, а о чем-то постороннем, не имеющем к нему никакого отношения. Если бы в данный момент Карли выступала на суде в качестве прокурора, она восхищалась бы хладнокровием и выдержкой обвиняемого. А вот на месте адвоката непременно посоветовала бы Смиту изменить линию поведения. Побольше эмоций, живости, заинтересованности, ведь дело касается его лично! Ему что же, все равно: признают его невиновным или осудят и лишат свободы? Неужели Смиту наплевать на карьеру, которая будет неизбежно поломана в том случае, если его признают убийцей жены? Его и так уже ограничили в передвижениях, и за пределы территории базы он не имеет права выезжать. Странно, что такой опытный адвокат, как Джонс, не объяснил всех этих очевидных вещей своему подзащитному и не дал совет, как себя вести!

– Если вы, по вашему утверждению, находились в библиотеке до пяти вечера, то как в таком случае вы объясните заявление свидетеля, который видел, как офицер с серебряными дубовыми листочками на темно-синих погонах ехал около двух часов дня по Ривер-роуд в принадлежащей вам машине?

Адвокат Джонс, с нетерпением ожидавший этого вопроса, подался вперед и скрестил руки на груди. Эта его любимая поза означала, что он твердо уверен в своих силах, абсолютно спокоен и готов дать решительный отпор таким вот назойливым особам, как Карли Сэмюелс.

– Объясняется это просто, майор. – Адвокат самодовольно усмехнулся. – Райан Макманн лжет.

– С какой же целью?

– О, причин можно назвать множество! Не исключено, что Макманн, возвращаясь из тюрьмы, видел, как Элен Досон-Смит гуляла в лесу. Или преследовал ее. Или сам застрелил Досон-Смит и, чтобы отвести от себя подозрение, оговорил моего клиента.

– На пистолете не обнаружены отпечатки пальцев Макманна, – напомнила Карли. – К тому же он прошел испытание на детекторе лжи.

Джонс сделал небрежный жест рукой, давая понять, что такие мелочи, как успешное испытание на детекторе лжи, его совершенно не волнуют. Подумаешь, Макманн прошел его, а Смит нет!

– Свидетельство Райана Макманна, якобы видевшего моего клиента на Ривер-роуд в день и час убийства, не имеет законной силы, – сказал адвокат. – Его нельзя принимать во внимание согласно вашему, майор, своду военных правил, о чем говорится в подпункте А параграфа 609! – И адвокат торжествующе указал пальцем на толстую книгу, лежащую перед ним на столе. – Напомнить вам, что там записано?

– Благодарю, я знаю это наизусть.

– А я все-таки напомню, майор! Там указано, что свидетельские показания лиц, совершивших тяжкие преступления и отбывающих за это тюремный срок, не принимаются во внимание.

– Верно, но дальше сказано, что свидетельские показания помилованных или получивших освобождение принимаются во внимание, мистер Джонс.

– Ну, что касается вашего свидетеля, Макманна, то он еще не получил освобождения. Он условно, подчеркиваю, майор, условно освобожденный. А когда его срок закончится и чем… Нет, пока свидетельские показания Макманна не имеют для нас никакого значения.

– Но он перейдет в разряд обычных свободных граждан именно к тому моменту, когда начнутся судебные слушания, мистер Джонс. В своем новом качестве Макманн явится в суд и даст там показания против вашего клиента. Он сообщит, что видел офицера военно-воздушных сил, сидящего за рулем “форда-торес” двенадцатого апреля приблизительно в два часа дня. И убеждена, что члены суда отнесутся к его заявлению с большим вниманием, чем к утверждению вашего клиента о том, что он находился в данное время в библиотеке, где его никто не видел.

Произнеся это самым решительным тоном, Карли, однако, совсем не была уверена, что в суде все произойдет именно таким образом. Да, к тому моменту Райан Макманн получит освобождение и станет полноправным гражданином, но прозвучат ли его свидетельства убедительно? Бывший заключенный против пилота, офицера военно-воздушных сил, подполковника, слушателя академии военно-воздушных сил? Сомнительно. Даже если прокурору удастся умолчать о бывшей судимости Макманна, то члены суда наверняка узнают в нем бывшего знаменитого хоккеиста и вспомнят о громком процессе! Не все же такие невежественные, как Карли, для которой хоккей – абстрактное понятие. Многие знают и помнят Макманна!

Дж. Патнем Джонс, очевидно, тоже подумал об этом. Он небрежным жестом поправил красный шелковый галстук, и золотое кольцо с бриллиантом на его мизинце сверкнуло холодным блеском.

– Даже если на минуту допустить, что суд примет показания мистера Макманна, дальше этого дело не двинется. Никто не видел, как подполковник Смит угрожал пистолетом жене. Никто не слышал выстрелов. Никто не встретил мистера Смита в сосновом лесу! Даже если дело дойдет до суда, присяжные не смогут вынести приговор! На основании чего? Показаний Макманна? Нет, майор Сэмюелс, дело не дойдет до суда!

– Это решать не нам с вами, а руководству академии военно-воздушных сил!

– Я не убивал жену, – внезапно прозвучал тихий бесстрастный голос Смита.

Карли посмотрела на подполковника и заметила, что у него нервно подергивается нижнее веко левого глаза.

– Я не могу верить вам на слово, подполковник, – быстро проговорила она. – Вы не предоставили мне никаких доказательств своей невиновности.

– Да, наш брак нельзя было назвать счастливым, – вдруг продолжил Майкл. – Мы разные люди, с несхожими характерами.

– Вы определяете ваш брак как неудачный…

– Да. У нас не было общих интересов.

“Не было общих интересов…” – мысленно повторила Карли.

А как же учеба в престижной академии военно-воздушных сил? Ведь туда направляют лучших офицеров, и после ее окончания большинство из них делают хорошую карьеру. И Майкл, и Элен тоже стремились к этому. Он же утверждает, что у них не было общих интересов. А профессиональные?

В академии военно-воздушных сил учились две категории офицеров. Первая – те, кто приехал в Максвелл вместе со своими семьями, поэтому учеба не повлияла на их семейные отношения. Вторая – офицеры, приехавшие в академию без жен или мужей. Эти слушатели по вечерам были предоставлены самим себе и проводили свободное время по своему усмотрению. Что, естественно, не способствовало укреплению семейных уз, поскольку офицеры проводили досуг не только на полях для гольфа или теннисных кортах.

Положение Майкла Смита было совсем другим, чем у его сокурсников. Он приехал учиться в Максвелл с женой, тоже слушательницей академии. И хотя, по словам Смита, их не объединяли общие интересы, но они оба стремились сделать карьеру, занять после окончания учебы престижную должность и получить как можно больше звездочек на погонах.

Да, Майкл и Элен были действительно разными людьми. Она – яркая, эффектная женщина, располагающая к себе живостью и неиссякаемой энергией. Честолюбивая, с большими амбициями. Майкл тоже не лишен карьерных устремлений, но молчалив, замкнут, не любит шумных сборищ. Так сказать, бледная тень своей яркой жены. Очевидно, Элен во всем подавляла мужа, вызывая его раздражение.

– Свидетели утверждают, что слышали, как жена упрекала вас в том, будто у вас прежде, во время работы на военной базе, был роман с секретаршей. – Карли пристально посмотрела на Смита. – Как вы прокомментируете это?

– У меня не было ни с кем романа.

Возможно, он говорит правду. Те, кто рассказал Карли об этом эпизоде, отмечали, что Элен не обрушилась на мужа с гневными обвинениями, а лишь презрительно высказала ему свои подозрения. Наверное, она была столь высокого мнения о себе, что и мысли не допускала об измене мужа. Зачем же в таком случае Элен бросила ему этот упрек? Чтобы муж не посмел обвинить в измене ее?

– Кстати, те же свидетели показали на допросе, будто слышали, как вы возмущались тем, что Элен Досон-Смит здесь, в Максвелле, состояла с кем-то в любовной связи.

– Я не возмущался… Просто… Ну, мне так казалось, но я ничего не утверждал, – пробормотал Майкл Смит. – Да, у нас давно испортились отношения, но что касается секса… До последнего времени все было нормально. И мне казалось, что Элен больше никто не нужен.

– Почему же вы предполагали, что у вашей жены кто-то был? Вы подозревали кого-то? Вашего сокурсника, например, или человека, не связанного с академией?

– Нет. Ни о ком конкретно я не знал. Однажды я спросил Элен, что у нас происходит, а она лишь рассмеялась и сказала: “Тебе не о чем беспокоиться”. Она почему-то долго смеялась, а когда перестала, мы снова начали спорить и разговаривать на повышенных тонах.

– Вы швырнули стакан ей в голову, – усмехнулась Карли. – Не это ли вы называете спором и разговором на повышенных тонах?

– В тот вечер Элен была сильно пьяна, – нехотя признался Смит. – Обычно она не начинала выяснять отношений на людях, а в тот вечер, видимо, выпила слишком много и… Я несколько раз предлагал ей обратиться за помощью и избавиться от пристрастия к алкоголю. И в тот вечер тоже говорил ей об этом.

– И что же?

– Она всегда отказывалась. И утром после ссоры тоже категорически отказалась проконсультироваться с врачом.

– Почему?

– Элен боялась, что это пагубно отразится на ее карьере. А уж если бы слухи о пристрастии жены к алкоголю дошли до ее отца… – Майкл сделал выразительную паузу.

Все правильно, утаить такую ошеломляющую новость от общественности было бы невозможно, и, конечно, отец Элен – генерал Рональд Досон – мгновенно узнал бы о пагубной привычке дочери. Главнокомандующий тихоокеанскими военно-воздушными силами генерал-полковник Досон руководил всеми операциями, проводившимися на огромной территории – от западного побережья Америки до восточных берегов Африки, а это больше половины всей поверхности Земли. Боевой генерал, заслуженный ветеран вьетнамской войны, чья кандидатура была недавно предложена самим президентом на пост председателя Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США.

– Скажите, мистер Смит, а разве ваш тесть не знал о проблемах дочери?

– Мне об этом ничего не известно, майор. Я никогда не говорил с ним по этому поводу.

– Почему?

Майкл Смит удивленно посмотрел на Карли и усмехнулся.

– Вы когда-нибудь встречались с моим тестем, майор? – Нет.

– Если бы встретились хоть раз, не задавали бы подобных вопросов!

– И все-таки я хотела бы получить от вас ответ на этот вопрос, подполковник!

– Скажу одно: ни жена, ни я не хотели вовлекать генерала Досона в наши проблемы, – раздраженно отозвался Смит.

Карли поняла, что касаться этой темы бесполезно и никаких дополнительных сведений Майкл Смит не даст. Он еще больше замкнется в себе, а ведь ей с таким трудом удалось разговорить его! К тому же Карли отлично понимала, почему Майкл ни при каких условиях не желал обращаться к тестю. Ей было известно, что генерал Досон, человек весьма крутого нрава и очень требовательный, держал в страхе своих многочисленных подчиненных, безгранично верил в торжество закона и необычайно уважал порядок.

Дочь Элен была единственной слабостью сурового генерала, и он даже не скрывал этого, рассказывая о ней в многочисленных интервью. Отец воспитывал Элен в соответствии со своими представлениями о жизни. Именно он настоял, чтобы она связала свою судьбу с вооруженными силами, и очень гордился тем, что карьера дочери, продолжающей его дело, складывается успешно. Он мечтал, чтобы Элен тоже дослужилась до звания генерал-полковника. Обо всем этом Карли узнала, когда проходила практику в Пентагоне. Конечно, она понимала позицию Майкла и самой Элен. Страшно даже вообразить, как отреагировал бы генерал Досон, узнав о пристрастии любимой дочери к спиртному!

– Мистер Смит, расскажите мне, пожалуйста, о ежедневных поездках вашей жены в конюшню базы военно-воздушных сил, – попросила Карли. – Насколько мне известно, она занималась верховой ездой даже в плохую погоду?

– Да, Элен ездила верхом в любую погоду. Ее не смущал ни проливной дождь, ни мокрый снег, – ответил Майкл, и Карли показалось, что голос его дрогнул, а по лицу пробежала легкая тень. Что это значит? Сожаление, горечь утраты, скрытая боль? – Элен очень любила животных, – продолжал Смит. – Особенно своего породистого жеребца. Иногда я думал, что это единственное существо, к которому Элен искренне привязана и о котором с радостью заботится.

Адвокат Джонс сделал предостерегающий жест рукой.

– Майкл, не задерживайтесь на частностях, сейчас речь идет о двенадцатом апреля!

Подполковник Смит мгновенно уловил его намек: не углубляйся в воспоминания, не застревай на деталях, которые могут обернуться для тебя неприятностями. Отвечай по существу, и чем короче, тем лучше. Карли прекрасно понимала адвоката. Еще бы, они беседуют с подполковником Смитом больше часа, а никаких новых или дополнительных сведений она пока не получила. Все, что сказал Смит, ей и без него было известно из полицейских рапортов и отчетов.

– На сегодня наш разговор окончен. – Карли взглянула на адвоката.

– Когда мы получим копию протокола допроса? – осведомился он.

– Как только будет закончена расшифровка и с ней ознакомится руководство базы, – ответила Карли. – В течение пяти дней со дня получения копии протокола вы можете представить возражения, если они у вас появятся.

– Непременно появятся! – бодро заявил Дж. Патнем Джонс. – Не сомневайтесь!

Он и Майкл Смит поднялись и, кивнув Карли и стенографисту, покинули кабинет.

После ухода адвоката Джонса и подозреваемого Смита Карли почувствовала себя такой усталой, что решила подышать свежим воздухом, привести в порядок мысли, обдумать итоги беседы и немного отдохнуть в своем кабинете в юридическом центре. За это время сержант Хендрикс закончит расшифровку беседы с Майклом Смитом.

Когда Карли подходила к “эм-джи”, припаркованной около входа в здание, вдалеке раздались раскаты грома. Неужели снова начнется дождь? Последнее время на город постоянно обрушивались обильные затяжные дожди, и Карли с тревогой думала о том, что еще несколько таких дней – и река Алабама выйдет из берегов и начнется наводнение. Местные радиостанции уже предупреждали об этом и напоминали своим слушателям об ужасном наводнении, случившемся в штате Алабама весной 1929 года.

Карли тоже много слышала о том наводнении. В детстве дед часто рассказывал ей о нем. Тогда тоже шли непрекращающиеся дожди, Алабама вышла из берегов, разрушив их, и десятки городов были практически затоплены. Тысячи людей вынуждены были в течение нескольких недель жить на крышах своих домов или спасаться от водной стихии на высоких холмах. Забрать этих людей оттуда и перевезти в безопасное место на лодках не представлялось возможным. Служба спасения военно-воздушной базы Максвелл помогала жителям, постоянно сбрасывая им продовольствие и питьевую воду. Если в этом году случится подобное несчастье – одна надежда на службу спасения…

Раскаты грома стихли, и Карли, взглянув на небо и увидев, что гроза прошла мимо и тучи рассеялись, решила изменить свои планы на ближайшие несколько часов. Сейчас, когда она только-только закончила беседу со Смитом, самое лучшее – посетить те места, где побывала в последний день своей жизни Элен Досон-Смит.

Проехать тем же маршрутом от библиотеки, где якобы во время убийства находился Майкл Смит, потом отправиться в конюшню, где Элен держала своего жеребца, а потом осмотреть место преступления в сосновом лесу. То, где Элен Досон-Смит встретила смерть.

Миновав Ченнал-Серкл и отметив пропуск, Карли выехала на Марч-стрит и проводила долгим взглядом пустынные и заброшенные поля для гольфа. Марч-стрит закончилась, перейдя в Мимоза-стрит, а потом наконец и в Ривер-роуд.

Карли бросила взгляд на часы: поездка заняла у нее всего семь минут. Это очень важно. Судебно-медицинский эксперт, выезжавший на место трагедии, определил, что смерть Элен Досон-Смит наступила в интервале между тринадцатью и пятнадцатью часами. Следовательно, муж Элен располагал достаточным временем для того, чтобы посидеть в библиотеке, потом незаметно уйти, подстеречь жену в лесу, застрелить ее, стереть отпечатки пальцев с пистолета и вернуться в библиотеку. Он, очевидно, был вполне уверен, что его никто не видел. Ему, конечно, и в голову не приходило, что на Ривер-роуд его случайно заметит Райан Макманн.

Конюшню, где Элен держала жеребца, обслуживал всего один работник. За то, что он ухаживал за лошадьми, ему платили члены клуба верховой езды и владельцы лошадей, державшие своих скакунов в стойлах. Этот работник рассказал, что Элен Досон-Смит приезжала в конюшню дважды в день: до начала занятий в академии и после их окончания. Агенты специальной службы расследований, ведущие дознание параллельно с полицией, выяснили, что в тот день, двенадцатого апреля, никто из владельцев лошадей, кроме Элен, в конюшне не появлялся. Очевидно, дождливая погода отбила охоту у членов клуба кататься верхом. Но только не у Элен: она, как выяснилось, каждый день занималась верховой ездой.

Служба специальных расследований буквально по минутам восстановила все передвижения Элен в день ее смерти. Утром она находилась на занятиях в академии, потом вместе с двумя своими сокурсницами отправилась в офицерский клуб на ленч. После ленча в расписании учебных занятий значилась физическая подготовка, но Элен пренебрегла ею и отправилась в конюшню – поупражняться в верховой езде. Она подъехала туда в час дня, провела там некоторое время, а затем направилась в сосновый лес, где и была убита.

Поразмыслив, Карли решила побывать там. Сняв туфли, она достала из багажника теннисные тапочки и переобулась. Скользнув взглядом по полям для гольфа, она пересекла Ривер-роуд и пошла по тропинке в сосновый лес.

В лесу стояла мертвая тишина, только сосновая хвоя шуршала под ногами Карли. Воздух был насыщен влагой, и даже могучие деревья не спасали от духоты. Через минуту Карли почувствовала, как ее тонкая блузка стала влажной и прилипла к телу. Пройдя еще немного, Карли остановилась и прислушалась: тишина оказалась обманчивой. Вдали снова раздались раскаты грома, гулко журчали воды Алабамы, а где-то совсем поблизости слышалось монотонное жужжание газонокосилки.

Руководство базы Максвелл заключило с начальством федеральной тюрьмы соглашение о сотрудничестве, в соответствии с которым заключенные должны были убирать территорию и стричь траву.

“Интересно, работал ли и Макманн на газонокосилке? – вдруг подумала Карли. – Или убирал территорию, выносил мусор?”

При этой мысли Карли усмехнулась, ибо не могла представить Райана Макманна в темно-зеленых бесформенных брюках из грубого материала и белой тенниске. Не хватало воображения. Макманн… Привлекательный мужчина, с суровым лицом, с пронзительным ледяным взглядом голубых глаз…

Перед мысленным взором Карли промелькнул образ Макманна: свежие ссадины на лице, фиолетовый синяк под глазом, разбитая в кровь нижняя губа. Ее снова охватило чувство вины. Какую глупость она совершила, сказав Паркеру о несговорчивости свидетеля обвинения! Зачем он вмешался и позвонил тюремному начальству?

Карли так погрузилась в раздумья, что не услышала за спиной тихие шаги. Кто-то медленно шел по тропинке, приближался к ней, настигал. Вот здесь, на этом самом месте, капитан Джоанна Уэст обнаружила тело Элен Досон-Смит. Сначала наклонилась над ним, впилась взглядом, потом в страхе отпрянула…

Сухо хрустнула ветка, сзади послышалось частое хриплое дыхание. Вздрогнув, Карли быстро обернулась и едва не столкнулась с молодым мужчиной. Охваченная ужасом, Карли отпрянула, метнулась в сторону от тропинки и замерла.

Перед ней стоял заключенный федеральной тюрьмы в темно-зеленых брюках и белой тенниске, плотно облегавшей его сильное, накачанное, мускулистое тело. Мощные, очень развитые плечи, огромные руки с широкими запястьями.

Две недели назад Джоанна Уэст вот так же стояла здесь, на тропинке, возле тела убитой женщины… Что происходило за ее спиной?

Карли судорожно вдохнула влажный воздух и резко спросила:

– Кто вы? Что вам надо?

Помолчав, заключенный нахмурился и с трудом вымолвил:

– Я… я…

Поскольку он не пытался приблизиться к Карли, ей удалось подавить липкий страх.

– Кто вы? – повторила она.

На лице молодого мужчины промелькнул испуг. Он попятился, словно хотел убежать, но потом все-таки остановился и снова невнятно забормотал:

– Я… я… здесь…

Казалось, ему очень трудно выговаривать слова, он раскрывал рот, конвульсивно глотал воздух, из его горла вырывалось хриплое частое дыхание.

– Вы испугались меня? – спросила Карли, стараясь придать своему голосу твердость. – Я тоже, признаться, немного испугалась. Вы здесь работаете? – Она сделала жест рукой в сторону, откуда несколько минут назад доносилось жужжание газонокосилки.

Заключенный кивнул. В голове Карли с лихорадочной скоростью проносились тревожные мысли. Почему-то вспомнился один из полицейских отчетов, где было записано, что в день смерти Элен Досон-Смит группа заключенных федеральной тюрьмы работала на опушке соснового леса, подстригая траву. За их работой надзирал тюремный охранник. Это – в полумиле от места преступления. В полицейском отчете были зафиксированы также показания заключенных, утверждавших, что они не слышали ни криков, ни выстрелов. Никто ничего не видел и не слышал. А этот молодой парень? Если он сейчас здесь работает, значит, и в тот день мог находиться поблизости?

– Как вас зовут? – спросила Карли.

– Б… Билли X… Хоупвелл, – заикаясь, ответил заключенный и неожиданно приподнял бейсболку.

Карли посмотрела ему в лицо. Парень был красив, как греческий бог. Скульптурные черты, вьющиеся волнистые волосы, огромные бездонные глаза, правильный нос, четко очерченные, полные чувственные губы.

– Я майор Сэмюелс, мистер Хоупвелл, – сказала Карли. – Работаю неподалеку… на базе.

Заключенный снова кивнул, снял бейсбольную кепку и начал теребить ее.

– Я хотела бы поговорить с вами, мистер Хоупвелл, – продолжала Карли.

Глаза Билли Хоупвелла выразили страх.

– Нельзя… говорить… не…

– Да, мистер Хоупвелл, я понимаю, что вам не рекомендуется вести личные беседы с персоналом базы, но речь пойдет о деле. Серьезном деле.

Билли судорожно сглотнул и покраснел от напряжения.

– Нет… будут проблемы…

– Уверяю вас, никаких проблем у вас не будет. Я не причиню вам вреда, мистер Хоупвелл. Обещаю!

– Н… нет… И Рай… тоже говорит… нельзя.

– Рай? Кто это? – Карли насторожилась. – Рай… Вы говорите о Райане Макманне? – догадалась она. – Вы знакомы с ним?

– Да. Он… мой друг. – Билли опустил голову и стал еще сильнее теребить бейсбольную кепку.

– И что он говорит?

– Говорит… нельзя…

– Мистер Макманн не советует вам разговаривать с людьми? Но вы же не знаете, о чем я хочу побеседовать с вами!

– Не важно. И Джой… тоже.

– А кто это, Джой?

Страх, мелькавший в глазах заключенного, сменился настоящей паникой. Он заметался, завертел головой, а потом повернулся и бросился прочь. Сухие ветки затрещали под его ногами, и через несколько мгновений он скрылся из виду. Растерянная Карли стояла на тропинке и напряженно смотрела вслед Билли Хоупвеллу. Вскоре опять зажужжала газонокосилка: Билли Хоупвелл снова приступил к своим обязанностям. Как и… двенадцатого апреля, когда была убита Элен Досон-Смит.

Карли несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, а потом, неторопливо прохаживаясь по тропинке, обдумала странную встречу с молодым заключенным. Что нужно предпринять? Прежде всего съездить в тюрьму и взять официальное разрешение на допрос Билли Хоупвелла. И второе: выяснить, кто такой Джой, а он, несомненно, тоже заключенный, и побеседовать с ним.

Почему и Джой, и Райан Макманн так настойчиво убеждали Билли не вступать ни с кем в разговоры?

Пожалуй, сегодня не стоит ехать в конюшню. Сейчас необходимо узнать, где и на каком объекте работает в данный момент Райан Макманн, и задать ему несколько вопросов. Существенных вопросов. Если поторопиться, то все можно успеть.

Приняв решение, Карли быстро направилась к своей машине. Увлеченная соблазнительными перспективами скорого окончания расследования, она даже мельком не взглянула на то место, где две недели назад застрелили Элен Досон-Смит.

А там, возле старой высокой сосны, на поросшей мхом земле, засыпанной зелеными хвойными иглами, лежали цветы – свежие полураскрывшиеся бутоны диких роз.

Цветы! Черт возьми, этот идиот, недоумок, дебил притащил на место гибели шлюхи Досон-Смит цветы! Он что, совсем спятил?

Гатор Бернс схватил тонкие нежные стебли, смял их, швырнул на землю и затоптал ногами. Ярость переполняла его. Хрипло дыша, он бормотал себе под нос ругательства. Гатор работал неподалеку от Билли и насторожился, услышав, что газонокосилка умолкла. Заметив, что этот недоумок углубился в лес, Гатор словно почувствовал, что он исчез неспроста. Догадался: Билли направился к месту, где умерла шлюха Элен. И точно. Недоумок Билли решил превратить место ее смерти в объект поклонения. Нарвал цветов, принес, положил у ствола сосны. Господи, ну что с ним делать? Как избавиться от этого дебила, в голове которого не мозги, а опилки?

А если Билли расколется? Эта тревожная мысль в последнее время преследовала Гатора постоянно. Уж сколько раз он внушал этому недоумку, что надо держать язык за зубами, но, похоже, без толку. А ведь тот может расколоться, и очень скоро. И сегодняшний его поступок – убедительное тому свидетельство!

А как Билли надоел всем заключенным! То он стонет во сне, зовет свою мать, то всхлипывает, то заикается, то захлебывается слезами… Избавиться бы от него, и дело с концом. Впрочем, кое в чем от Билли Хоупвелла есть прок, даже не прок, а очень большая польза. Гатор Бернс с приятелями заработал на нем неплохие деньги. Конечно, не так много, как хотелось бы, но все-таки. А лишние деньги Гатору нужны до зарезу.

Но увы! В последнее время обстоятельства складывались так, что снова использовать девятнадцатилетнего красавчика Билли не представлялось возможным. Опасно. Может расколоться. Ладно, Гатор всегда найдет выход из положения. Привлечет к тому делу, которым заставлял заниматься Билли, других молодых парней-заключенных. Конечно, с них не поимеешь столько баксов, как с этого красавчика, но все же…

Окинув мрачным взглядом растоптанные цветы, Гатор смачно сплюнул и зашагал к тому месту, где стояла его газонокосилка. Взобрался на сиденье, поставил ноги на педали, включил мотор. Острые двойные лезвия ножей начали медленно вращаться, а потом с дребезжанием закружились, веером разбрасывая состриженные короткие пучки травы.

Хорошо, что Гатору удалось работать на газонокосилке с теми же парнями – Джимбо и Полем, с которыми он убирал тюремную кухню. А главное, что и Билли здесь трудится. Так сказать, под присмотром. Ведь от него можно ожидать любой глупости. Он почти непредсказуем, этот Хоупвелл. Ну кто бы мог подумать, что ему придет в голову навещать место убийства Досон-Смит и класть цветы, как на могилу? Романтик…

Да и работенка на кухне не такая уж и тяжелая. Грязновато, конечно, противно убирать объедки, мусор, мыть пол, зато в кухню частенько заглядывают тюремщики. Они делают вид, что приходят проверять работу заключенных, но Гатор-то знает: охранникам очень нравится пить дармовой кофе, который им всегда варят заключенные. Иногда тюремщики подолгу сидят в теплой кухне и даже болтают с Гатором и его парнями. А от них много чего можно узнать нового и любопытного! Особенно от охранника Мерфи. Этот готов целый день сидеть за столом, пить кофе и чесать языком.

Но больше всего Мерфи любит, когда Гатор и его парни незаметно суют ему в карман деньги. А делать это приходится часто. По поводу и без повода. Мерфи привык к подачкам, поэтому в его дежурство Гатор, Джимбо, Поль и Билли без проблем могли отлучаться в лес – туда, где за опушкой начинаются поля для гольфа. Очень удобно для процветания их маленького совместного бизнеса.

Работать на газонокосилке, конечно, неплохо, но и нелегко. Местность здесь неровная, берега реки заросли высокой густой травой, а около леса повсюду канавы, бугорки, колдобины. Машина тяжелая, старая, механизм изношенный. Чтобы управлять такой, нужна особая сноровка.

Гатор Бернс повернул голову: вдалеке маячила широкая спина красавчика Билли, тоже управляющего газонокосилкой. Внезапно лицо Бернса исказилось от злости, а в маленьких глазах мелькнул хищный блеск. С силой нажав ногой на педаль, он развернул машину, и она, дребезжа, покатилась туда, где работал Билли Хоупвелл.

Глава 6

Вдалеке прозвучали раскаты грома, и Райан, взглянув на темное, затянутое свинцовыми тучами небо, понял, что гроза надвигается с севера. Холодный ветер налетал порывами, и Райан, работавший в одних джинсах, без рубашки, замерз.

Он трудился на стройке и сейчас, находясь на втором этаже нового, почти отстроенного дома, крыл крышу. Райан не возражал против тяжелой работы, наоборот, ему казалось, что именно такой физический труд, не требующий умственных усилий, в данный момент ему и нужен. Да, работа трудная, напряженная, после нее болит и ноет все тело, но это не важно. Важно другое: через два с половиной месяца истечет срок его заключения и он станет свободным человеком.

Кстати, когда Райана Макманна только перевели в разряд условно освобожденных, инспектор, наблюдающий за его поведением, предложил ему простую, непыльную работенку: распространять спортивный инвентарь, продающийся в нескольких магазинах, расположенных в восточной части города. Очевидно, инспектор полагал, что подобный вид трудовой деятельности как нельзя лучше подходит бывшему спортсмену Макманну. Но тот, к его удивлению, отказался торговать футбольными мячами и бейсболками. Причем сделал это в такой же категорической форме, как в начале своего тюремного срока, когда отказался помогать начальству организовывать спортивные соревнования. Нет, лучше он поработает на стройке!

Ни разу Райан не пожалел о принятом решении, а теперь и вовсе работал с радостью, поскольку ему осталось трудиться всего два с половиной месяца! В течение этого времени он каждый день будет вкалывать на стройке, дважды в неделю приезжать в тюрьму и заниматься с заключенными, а потом… состоится последняя, заключительная встреча с членами комиссии по досрочному освобождению, и Райан выйдет на волю. Бросит прощальный взгляд на темно-рыжую глинистую землю, в которой вязнут ноги, когда спускаешься с крыши, вдохнет влажный, душный алабамский воздух, посмотрит на серое небо, затянутое свинцовыми тучами…

– Эй, Макманн! – раздался голос мастера строительного участка. – Спускайся вниз!

– Что случилось?

– Давай, иди сюда! К тебе пришли!

– Кто?

– Какая-то леди хочет поговорить с тобой! – И мастер указал туда, где стояла молодая женщина в военной голубой форме.

Райан пристально вгляделся в стройную изящную женскую фигурку, казавшуюся с высоты крошечной, кукольной, и его тело мгновенно напряглось. Конечно, он узнал ее, еще бы не узнать! Но, Господи, что ей здесь надо, этой Карли Сэмюелс? Они уже встречались два раза, сколько же можно? Райан был абсолютно убежден, что эти пустые разговоры и ненужные вопросы ни к чему не приведут. Все останется как есть: подполковник Смит будет разгуливать на свободе, а тайну смерти его жены Элен так и не раскроют. Никто никогда не узнает, кто ее убил и почему.

Раздраженно поморщившись, Райан начал нарочито медленно спускаться. Ноги тотчас же увязли в мокрой красноватой глине. Вытерев руки о джинсы, он вопросительно взглянул на Карли.

А она хороша! Необычайно хороша. Да, их встречи не доставили Райану никакого удовольствия, более того, Карли злила его, но при этом запала ему в душу. Сам того не желая, он часто думал о Карли, вспоминал ее лицо, фигуру, слышал голос, а по ночам долго лежал в постели с открытыми глазами и мечтал. Представлял смуглое нежное лицо Карли, видел ее красиво очерченные, полные чувственные губы, воображал, будто припадает к этим губам, вдыхая их сладкий аромат. Красивая, изысканная женщина… Вот если бы она встретилась Райану несколько лет назад – в той, другой жизни. Нет, нельзя думать о ней, ни к чему это! Через два с половиной месяца он навсегда покинет Алабаму…

Райан изобразил удивление и небрежно осведомился:

– Зачем вы приехали? Что вам нужно?

“Он специально так себя ведет, – подумала Карли. – Хочет вывести меня из равновесия. Но ему это не удастся”.

Подойдя к Макманну, она внимательно посмотрела на него. На лице и широкой груди блестели капельки пота.

– Я хочу поговорить с вами.

– Без вашего помощника сержанта? – усмехнулся Райан. – Так сказать, разговор без свидетелей? И о чем же?

– Если уделите мне немного времени, то узнаете о чем, мистер Макманн.

– Рай…

– Простите?

– Вы можете называть меня Рай или Райан. Кажется, в прошлый раз мы договорились обращаться друг к другу по имени. Или вы передумали?

– Нет. Итак, Райан, где бы мы могли побеседовать? Здесь очень шумно.

Макманн пожал плечами:

– Где хотите.

– В нескольких милях отсюда есть неплохой маленький ресторан, где подают отличное барбекю. Если вы голодны, мы можем поехать туда. Согласны?

– Ладно, поехали. У нас вскоре начнется обеденный перерыв, так что барбекю очень кстати. Только мне надо вымыться и переодеться, в таком виде меня не пустят ни в одно приличное заведение.

– Идите собирайтесь, я подожду вас.

– О’кей, милая леди! Я мигом! – Карли предостерегающе подняла руку:

– Мы, кажется, условились, что вы не будете со мной фамильярничать!

– Ладно, простите, я забыл, – смутился Макманн. Карли показалось, что его извинение прозвучало вполне искренне, и это приятно удивило ее. А вот то, что Макманн с такой поспешностью принял ее предложение, – нисколько. Она не сомневалась, что он согласится поехать с ней в ресторан.

– Сейчас переоденусь и предупрежу мастера, что ухожу. Райан направился к металлическому домику-бытовке, где переодевались рабочие и хранились стройматериалы, а Карли проводила его долгим взглядом. Он шел легкой пружинистой походкой, но в его облике чувствовались огромная физическая сила и невероятная ловкость.

Карли вспомнила молодого заключенного, с которым повстречалась в лесу, рядом с тем местом, где две недели назад убили Досон-Смит, и невольно сравнила его с Макманном. У них много общего: оба спортивные, сильные, внешне привлекательные, даже интересные. Но Билли Хоупвелл, несмотря на юный возраст, физически более развит, мускулист, выше ростом. И лицо его… очень красивое. Именно красивое, иначе не скажешь. Однако у Билли не такая пружинистая походка, он, похоже, не умеет управлять своим телом. Глядя на его внушительную фигуру, не ощущаешь скрытой опасности, какая чувствуется в Макманне.

Что связывает Райана Макманна с Билли Хоупвеллом? Этот вопрос не давал Карли покоя. Райан гораздо старше Билли, он умный, образованный человек, а его приятель – с явными признаками умственной отсталости. Сильно заикается, не умеет формулировать свои мысли, путается, подбирая слова… Но при одном упоминании о Райане Макманне испытывает благоговение.

И еще очень важный вопрос. С чего вдруг заключенный Билли Хоупвелл оставил на время работу на газонокосилке и отправился на место гибели Досон-Смит? Случайно проходил мимо? Но почему он в таком случае испугался, столкнувшись там с Карли?

Эти вопросы одолевали Карли, пока она ожидала появления Макманна. Наконец он вышел из бытовки и направился к ней. Чисто вымытый, аккуратно причесанный, в хлопчатобумажной рубашке и джинсах, Макманн приблизился к Карли, и она уловила запах мыла.

– Я готов! – бодро объявил Райан.

Карли направилась к своей “эм-джи”, и он, последовав за ней, критически оглядел небольшую изящную спортивную машину.

– А она выдержит нас двоих? Может, поедем на грузовике, в котором мы возим стройматериалы? – Макманн указал на старую проржавевшую машину, стоящую неподалеку.

– Не беспокойтесь, выдержит, – улыбнулась Карли. – Только пониже наклоните голову, когда будете садиться.

Райан кивнул, нагнулся и опустился на переднее сиденье. Карли завела мотор, и “эм-джи” легко тронулась с места.

Через несколько минут машина остановилась у небольшого ресторана, двери которого выходили на три стороны. До них донесся восхитительный запах жаренной на решетке свинины. Возле ресторана было припарковано так много машин, что Карли с трудом отыскала свободное место, где и оставила “эм-джи”.

– Возможно, нам придется немного подождать, – сказала Карли. – В этот час здесь всегда многолюдно. Как у вас со временем?

– У меня оплата не почасовая. Мне платят за выполненную работу.

“Почему он работает на стройке?” – подумала Карли.

Ей было известно, что условно освобожденные привлекались на более легкие работы. То, что Райан трудился на стройке, удивляло Карли. Очевидно, он сам изъявил желание трудиться на стройке, и администрация тюрьмы с удовольствием удовлетворила его просьбу. Но почему? Спрашивать об этом у Райана она пока не решалась. В конце концов, это вообще ее не касается и никак не связано с расследованием.

Как ни странно, они быстро отыскали свободный столик на двоих в дальнем углу зала и расположились за ним.

Молодая официантка положила на стол меню.

– Что будете заказывать? – Ее взгляд скользнул по лицу Макманна. – У нас вкусно кормят, – лукаво добавила она. – Когда попробуете, пожалеете, что не заходили к нам раньше.

– Возможно, и пожалею, – нехотя отозвался Райан. Пока Карли и Макманн изучали меню, где значилось несколько наименований жареных блюд из свинины и сандвичей, официантка принесла им кувшин с холодным сладким чаем и два стакана.

– Советую вам заказать сандвич с жареной свининой, – сказала Карли. – Очень вкусный.

– Вы часто бываете здесь?

– Да, с детства. Неподалеку отсюда ферма моего деда, немного южнее, рядом с шоссе 331. Когда умер мой отец, мы с мамой и братом переехали туда. В детстве судья часто возил нас братом гулять, и обедали мы всегда в этом ресторане.

– Судья? – переспросил Райан.

– Да, мой дед много лет работал судьей.

– Понятно, еще один юрист! – констатировал Райан, и Карли уловила в его голосе легкую насмешку, но сделала вид, что не заметила этого.

– Дед не учился в юридической школе, – пояснила она. – У него нет высшего юридического образования, но его избрали судьей в те времена, когда выше всего в людях ценились честность, порядочность и безупречная репутация.

Райан небрежно кивнул.

– С тех пор многое изменилось, не правда ли, леди юрист?

– Да, к сожалению, это так.

– Вы уже решили, что будете заказывать? – спросила официантка. – Вы-то, лейтенант, сюда часто захаживаете и знаете все наши блюда, – обратилась она к Карли. – Майор, – поправила ее Карли.

Карли и Райан заказали сандвичи с жареной свининой, и официантка удалилась. Райан1 налил в свой стакан сладкий чай и, к удивлению Карли, добавил в него еще две чайные ложечки сахара.

– Да, мистер Макманн… Райан… времена изменились, – повторила она, – но что касается меня, я горжусь свой работой и делом, которому служу.

– А чем вы занимаетесь? – с интересом спросил Макманн.

– То есть чем я занимаюсь вообще, а не в данный момент, когда расследую дело об убийстве? Я возглавляю отдел военного права в юридическом центре имени Дикинсона.

– А… это двухэтажное каменное здание на Ченнал-Серкл?

– Совершенно верно. Вы там бывали?

– Нет, только рядом. – По лицу Макманна пробежала легкая тень. – Убирал территорию, вывозил мусор.

– Жаль, что вам не довелось побывать внутри. Это одно из лучших зданий в округе. Красивый интерьер, прекрасно оборудованные помещения. Студенты – военные прокуроры здесь не только учатся, но и проходят практику. Знаете, сколько у нас предметов? Даже такие на первый взгляд необычные, как законодательство об охране окружающей среды и судебная медицина!

– Должно быть, в военно-воздушных силах вас ценят как хорошего специалиста, иначе вам не доверили бы обучение других юристов – военных прокуроров.

– Да, и я горжусь этим.

– И вы необычайно скромны, – улыбнулся Райан.

– Это тоже соответствует действительности! Как говорится, правда, и ничего, кроме правды!

Райан пристально посмотрел ей в глаза, и от этого внимательного, проникающего в душу взгляда у Карли перехватило дыхание, и она подумала: “Неудивительно, что юные фанатки и молодые женщины были без ума от этого мужчины”. Она читала, что фанатки преследовали Макманна, осаждали его, не давали проходу. Неужели и она, Карли, поддалась его чарам, не устояла перед его обаянием? Очевидно, да, если даже забыла, что пригласила Макманна в ресторан вовсе не для того, чтобы рассказывать ему о своем детстве или работе в юридическом центре, а в надежде получить дополнительные сведения по делу об убийстве!

– Жаль, что мы с вами не познакомились раньше, – вдруг промолвил Райан. – Может, если бы вы возглавляли команду моих адвокатов, все сложилось бы иначе.

– Думаете, я помогла бы вам опровергнуть выдвинутые против вас обвинения?

– Нет, я говорю о другом.

– О чем же?

– О том, что я не способствовал бы смерти семнадцатилетней девушки. Она умерла во время судебного разбирательства.

– Но не вы же убили ее! Я читала заключение судебно-медицинской экспертизы, там сказано, что девушка умерла от передозировки наркотиков. А то, что это произошло во время судебного разбирательства, простое совпадение. Такое могло случиться в любой момент.

– Да, формально это так, но фактически… Мои адвокаты довели ее до этого, а назойливая, наглая пресса очень им помогла. Они буквально растоптали, морально уничтожили ее, и она покончила с собой, не вынеся этих мучений.

Райан опустил голову. Очевидно, разговоры на эту тему до сих пор вызывали в нем болезненный стыд и раскаяние.

– И вы обратились к суду с просьбой заменить вам оправдательный приговор на обвинительный, – задумчиво проговорила Карли, – из-за комплекса вины перед этой юной особой.

Макманн резко вскинул голову:

– Я виновен в ее смерти! Да! И во всем, в чем меня обвиняла полиция. Я связался с несовершеннолетней девушкой, вступил с ней в близкие отношения, она, несовершеннолетняя, с моей помощью незаконно пересекла границу штата. Я знал, что она употребляет наркотики, и в день моего ареста, в гостинице, позволил ей достать из сумочки наркотики и отнести в ванную комнату, где потом при обыске их нашли полицейские. Верно, я обратился с просьбой к суду заменить мне оправдательный приговор на обвинительный! Зато и у вас, юристов, теперь прибавилось работенки! Не так ли, леди юрист?

– Райан, мы ведь договорились с вами обращаться друг к другу по имени.

Макманн поставил со стуком свой стакан на стол и подался к Карли.

– А вы хорошо владеете собой, – с недоброй усмешкой заметил он. – Похоже, вас трудно вывести из себя. Что же надо совершить, чтобы вы возмутились, обиделись, разозлились?

– Многое. А ваши реплики меня совсем не задевают, Райан.

Внезапно его рука легла на плечо Карли, и она, почувствовав ее силу, замерла.

– Мне очень не нравится, когда меня обнимают на людях. Особенно без моего разрешения.

Их взгляды встретились. Карли на секунду показалось, что сейчас Райан прикоснется губами к ее губам и поймет, что она не противится поцелую… Карли отпрянула, словно стараясь избавиться от наваждения.

– Уберите руку, Райан.

Тот нехотя подчинился, отодвинулся от Карли и отхлебнул чай. Карли сидела неподвижно, все еще чувствуя прикосновение ладони Макманна, ее силу и тепло.

Официантка, поставив на стол две большие тарелки с сандвичами и бутылку с соусом, положила счет.

– Может, желаете что-нибудь еще? – спросила она.

– Нет, спасибо, – отозвался Райан.

В голове Карли звучал вопрос официантки. Желает ли она что-нибудь еще? Да, желает. Ей было трудно признаться даже самой себе, что сейчас она больше всего хочет снова ощутить сильную руку Райана у себя на плече. Руку необыкновенно привлекательного, но опасного мужчины. Наверное, можно понять всех этих фанаток, влюбленных в Макманна и готовых ради него на все…

С трудом заставив себя отвлечься от этих мыслей, Карли сосредоточилась на главном – на том, ради чего пригласила Макманна в ресторан. Она уже открыла рот, чтобы задать свидетелю обвинения вопрос, но он, к ее удивлению, вдруг спросил:

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной. О чем же?

– Да, Райан. Я хотела расспросить вас о Билли Хоупвелле. – Рука Макманна, державшая бутылочку с соусом, застыла в воздухе.

– О Билли Хоупвелле?

– Да, о нем.

– Вы знакомы с Билли?

– Я случайно встретилась с ним в лесу сегодня утром. И знаете где? Там, где застрелили Досон-Смит.

Произнося это, Карли внимательно следила за выражением лица Макманна. Она надеялась прочитать в его глазах удивление, растерянность или испуг… Ничего. Да, Макманн тоже хорошо владеет собой и не позволяет эмоциям вырваться наружу!

– Билли работает на газонокосилке, – бесстрастно заметил он. – Поэтому вы и встретили его там.

– Он сказал, что вы его друг. Что у вас общего с этим молодым парнем?

– В тюремных корпусах кровати расположены в два яруса. В течение шести месяцев я спал прямо над Билли. Ясное дело, мы разговаривали, общались. А в настоящее время дважды в неделю я приезжаю в тюрьму и обучаю Билли и еще нескольких парней грамоте. Это мое общественное поручение. Но дружить… нет, мы не дружили.

Райан густо полил соусом сандвич и с аппети-108 том принялся за него.

– Билли сказал, что вы велели ему ни с кем не вступать в разговоры. – Карли продолжала наблюдать за выражением лица Макманна. – Почему?

– Понятия не имею, почему он так сказал! – Райан небрежно пожал плечами. – Вы, вероятно, заметили, что у этого парня проблемы с речью. Он сильно заикается.

– Заметила. И что?

– Ну… когда к нему обращается незнакомый человек, Билли теряется, пугается и заикается еще сильнее. Вот я и посоветовал ему избегать ненужных разговоров с людьми. – Макманн посмотрел на Карли. – У вас есть еще вопросы? – насмешливо осведомился он.

Перед мысленным взором Карли промелькнуло лицо Билли Хоупвелла, она вспомнила, как он пытался внятно выговаривать слова, как судорожно глотал воздух, стараясь что-либо сказать… Он сказал: Райан и, кажется, Джой? Ну конечно, именно Джой! Да, Билли Хоупвелл четко произнес это имя, почему же она решила, будто речь идет о заключенном-мужчине? Джой… Женское имя.

– Кто такая Джой? – Карли пристально взглянула на Макманна.

Его голубые глаза вдруг сузились, и Карли показалось, что в них промелькнул испуг.

– Я не знаю, кто такая Джой.

– Но Билли назвал ее имя!

– Вы ослышались, леди.

Глава 7

Гроза, бушевавшая первую половину дня в северной части города, наконец докатилась до базы Максвелл. Когда Карли подъезжала к зданию, где ей на время расследования отвели кабинет, раздались оглушительные удары грома, похожие на артиллерийскую канонаду. Темное небо, затянутое свинцовыми тучами, прорезал яркий зигзаг молнии, и хлынул ливень. Потоки воды с шумом обрушивались на асфальт, и крупные брызги летели во все стороны. Сквозь серую пелену дождя едва угадывался вход в здание базы, находящийся в нескольких шагах.

Выключив мотор, Карли устремила взгляд на залитое водой лобовое стекло и задумалась о Макманне. Успел ли он уйти с крыши строящегося дома до начала ливня или промок до нитки, пока спускался вниз? И что делать ей? Ждать, когда стихнет гроза, или добежать до входа в здание базы? Но дождь, похоже, зарядил на целый день, а Карли еще предстояло выполнить много дел. Она открыла дверцу машины и, подняв кейс над головой, побежала к входу.

Промокнув насквозь, Карли вошла в свой кабинет, увидела оставшуюся после нее дорожку мокрых следов и усмехнулась. Хорошо, что стенографист уже ушел и можно немного обсушиться, вытереть влажные волосы, поправить блузку, прилипшую к телу. На столе лежал расшифрованный и отпечатанный отчет ее беседы с подполковником Смитом, оставленный сержантом Хендриксом. Карли пробежала глазами текст и убрала отчет в кейс, решив поработать над ним вечером.

Неожиданно ее взгляд наткнулся на записку, приколотую на противоположной стене.

“Позвоните в больницу при баптистской церкви!”

Испуг охватил Карли, в голове мелькнула тревожная мысль. Дед! С ним что-то случилось! Сердечный приступ? Внезапное обострение артрита? Карли лихорадочно заметалась по кабинету, представляя себе пугающие картины. Но, потянувшись к телефонной трубке, она вдруг поняла, что ее просили позвонить совсем по другому поводу. Со дня на день в семье Дейва, брата Карли, ожидали второго ребенка, и его жена Элисон выразила желание произвести его на свет именно в этой больнице. Карли облегченно вздохнула и позвонила брату по сотовому телефону.

– Элисон уже в больнице, – взволнованно сообщил Дейв. – Похоже, скоро все начнется.

– Дейв, ты, кажется, хотел присутствовать при этом знаменательном событии? – чуть насмешливо спросила Карли.

– Нет уж, пусть это произойдет без меня!

– Испугался?

– А ты как думаешь?

Несколько лет назад, когда у Элисон должен был родиться первый ребенок, Дейв самонадеянно решил присутствовать при этом событии. Окончилось все печально и смешно: в самый ответственный момент новоиспеченный папаша хлопнулся в обморок и сломал три ребра. Поэтому теперь Элисон категорически запретила мужу присутствовать при рождении второго ребенка. Он, правда, и не настаивал на этом.

– Дейв, а мама уже там?

– Да, я позвонил ей, и она прямо из офиса поехала туда. Слушай, сестренка, у меня к тебе просьба: не посидишь ли сегодня вечером с Сьюзи? Мне надо побыть в больнице, а оставлять Сьюзи на попечение деда и сиделки Бетти не хотелось бы. Старик плохо себя чувствует, и Бетти постоянно при нем.

– Деду сегодня хуже? – встревожилась Карли.

– Ну, не то чтобы хуже, но… К вечеру боли всегда усиливаются.

– Хорошо, Дейв, я посижу с Сьюзи.

Карли очень любила свою племянницу Сьюзен Патрицию Сэмюелс и с удовольствием проводила с ней свободное время, когда об этом просили родители девочки. Они хорошо ладили, и Сьюзи всегда охотно играла с Карли.

Распрощавшись с Дейвом, Карли взглянула на часы. Половина четвертого. Времени уже много, а ей предстоит еще несколько дел. Главное из них – поработать над отчетом беседы с Майклом Смитом и наметить план дальнейших действий. Очевидно, придется взять с собой отчет к деду и там заняться им.

Положив бумаги в кейс, Карли уже хотела выйти из кабинета, но тут дверь приоткрылась и в проеме появился молодой офицер.

– Майор Сэмюелс?

– Да.

– Подполковник Домингес просит вас зайти к нему.

– Сейчас?

– Да, мэм.

Карли кивнула и, как только офицер скрылся, критически оглядела себя с головы до ног. Одежда и обувь мокрые, тонкая блузка липнет к телу, волосы влажные. Ладно, ничего не поделаешь, придется идти к Домингесу.

Молодой офицер, ждавший Карли за дверью, проводил ее до приемной Домингеса – одного из руководителей базы. Его секретарь сообщил, что подполковник занят – разговаривает по телефону.

Опустившись на стул, Карли молча уставилась на телефонные аппараты, стоявшие на столе. На одном из них долго мигала красная кнопка. Минут через пять она погасла – значит, Домингес закончил беседу. Секретарь предложил Карли войти.

– Добрый день, Карли! Заходите! – Домингес, коренастый мужчина с густыми черными усами, поднялся ей навстречу. Он указал на кожаное кресло. – Садитесь, Карли. Похоже, вы попали под ливень.

– Да, сэр.

– Когда же закончатся эти дожди? – поморщился Домингес. – Так и до наводнения недолго! Хотите кофе или кока-колы без сахара?

– Нет, сэр, спасибо.

– А меня жена приучила пить диетическую кока-колу, и мне нравится этот напиток. Вы, наверное, уже собирались домой, когда я вас позвал?

– Нет, сэр, я собиралась поехать к матери. Брат попросил меня посидеть с его маленькой дочерью, пока он будет у жены.

– А… Элисон уже в больнице? – понимающе улыбнулся Домингес.

Карли кивнула. Ее невестка, Элисон Сэмюелс, юрист, работала помощником губернатора штата и отвечала за юридические аспекты, связанные с охраной окружающей среды, поэтому была знакома со многими сотрудниками базы, и в том числе с Домингесом.

– В таком случае я постараюсь вас не задерживать. Скажите, как продвигается расследование по делу об убийстве Досон-Смит?

– Я работаю над ним, сэр. Уже допрошены главный свидетель обвинения и несколько сокурсников и друзей четы Смит.

– И что же? Вы уже пришли к определенному выводу?

– Пока работа не завершена, сэр, и выводы делать рано.

– Возможно, выводы делать рано, но какое-то впечатление у вас, безусловно, сложилось. Как по-вашему, достаточно ли фактов, установленных в процессе предварительного расследования, чтобы поддержать обвинения против Смита?

Карли была готова к этому непростому вопросу и знала, что, пока расследование не завершено, отвечать на него следует уклончиво. Домингес поддерживает руководство академии военно-воздушных сил, выдвинувшее обвинение против подполковника Смита. Если сказать, что собранных фактов пока недостаточно, Домингес сочтет предварительную работу неудовлетворительной.

– Сэр, делать выводы рано, – повторила Карли. – Мне еще надо поработать.

– Ладно. Когда представите ваш отчет, Карли?

– В конце следующей недели.

– Почему так нескоро? – Подполковник Домингес нахмурился.

– Мне предстоит еще отыскать ответы на несколько вопросов, возникших у меня в процессе работы над делом.

– Каких, например? – В голосе Домингеса послышалось легкое раздражение.

Пускаться в объяснения Карли не хотела. Ну не рассказывать же Домингесу о том, как сегодня утром она случайно встретила в лесу молодого заключенного Билли Хоупвелла? Не допросив его, незачем и сообщать о нем подполковнику. Вот когда каждый факт займет свое точное место в той картине преступления, которая сложилась в голове Карли, тогда она и сообщит Домингесу о своих выводах.

– Сэр, в связи с расследованием дела Смита возникли какие-то дополнительные проблемы? – тихо спросила она.

– Пока нет, но скоро возникнут! – Помолчав, подполковник объяснил: – Мне уже звонили из офиса генерала Досона. Он желает знать, как продвигается расследование дела об убийстве его дочери. Что мне ответить?

Карли понимающе кивнула. Она предвидела, что генерал не будет сидеть сложа руки и терпеливо дожидаться результатов расследования, а потребует ускорить его.

– Скажите ему, что дело об убийстве Досон-Смит находится в стадии расследования, и это, собственно, соответствует действительности. В выходные я напишу подробный отчет о проделанной работе, а в начале следующей недели подам рапорт, где и напишу выводы о ходе расследования.

– Это все, что можете мне сообщить?

– На данном этапе все, сэр.

– Ладно… – Подполковник привстал, давая понять, что разговор окончен. – Жду от вас известий в начале следующей недели.

– Да, сэр.

Возвращаясь к себе в кабинет, Карли думала о том, что для написания отчета ей предстоит сделать еще много дел.

Не все так просто и гладко, как следует из полицейских рапортов. Приоткрываются новые обстоятельства и подробности убийства Досон-Смит, а вот к каким неожиданным результатам они приведут – предугадать невозможно.

Карли взяла свой тяжелый кейс и направилась к выходу. Если вечером дед будет чувствовать себя неплохо и, приняв обезболивающие и снотворное, спокойно заснет, она продуктивно поработает над делом Макманна и прояснит кое-какие проблемы.

Наступила полночь. В доме стояла глухая тишина, нарушаемая лишь мерным ходом стенных часов и тихим похрапыванием судьи. Племянница Карли, маленькая Сьюзи, крепко спала. Сегодняшний вечер она провела очень весело. Сначала они с Карли играли в подвижные игры, потом смотрели любимые мультфильмы Сьюзи, а перед сном Карли почитала девочке истории про охотничью собаку.

Сиделка Бетти тоже давно спала. Она очень уставала, весь день ухаживая за судьей, сложным больным, требующим неусыпного внимания и забот.

Карли удобно устроилась на диване в просторной комнате деда, служившей и гостиной, и спальней, подложила под голову декоративную маленькую подушку, раскрыла кейс, достала оттуда папки с документами и углубилась в чтение.

По мере ознакомления с делом Макманна Карли все более укреплялась в мысли, что судебные заседания проводились с явными нарушениями. Неудивительно, что в процессе судебных слушаний фанатка Макманна покончила с собой, не вынеся унижения и позора. И довели ее до гибели адвокаты подсудимого и жадные до сенсаций, беспринципные, наглые газетчики! Прежде всего бросалось в глаза, что председательствующий на суде открыто обвинял девушку в пристрастии к наркотикам и не скрывал презрения к ней. Прокурор, поддерживавший обвинение против Макманна в изнасиловании несовершеннолетней, не протестовал, когда адвокаты приглашали для дачи показаний свидетелей, охотно сообщавших, что так называемая пострадавшая имела весьма сомнительную репутацию, сама преследовала подсудимого и предлагала ему вступить с ней в близкие отношения. Часто хвалилась друзьям, что это произошло и знаменитый спортсмен – ее самый главный трофей. Адвокаты подсудимого открыто обвиняли девушку в распространении наркотиков и убеждали суд, что она не жертва, а преступница. Председательствующий хладнокровно относился ко всему происходящему, и создавалось впечатление, что такой ход событий вполне устраивает его!

Карли отложила бумаги и сокрушенно покачала головой. Если бы ее дед председательствовал на суде, он не допустил бы такого откровенного безобразия! Но на суде председательствовал не он, а достопочтенный Харри Уолтерс! Ничего удивительного… Сколько времени в юридических и близких к ним кругах длится бесконечная дискуссия о том, что судьи должны назначаться не пожизненно, а выбираться, и все без толку! Сколько явных и скрытых нарушений таит в себе эта опасная тенденция! Измена, подкуп, шантаж, злоупотребления, предвзятость, некомпетентность, личные мотивы и пристрастия… А вот если бы судей выбирали, они были бы независимы в своих суждениях, поступках и решениях и все происходило бы иначе. Судьи руководствовались бы исключительно буквой закона, и такие судебные слушания, как дело Макманна, не завершались бы столь трагически! Ведь прокурор, по сути, выступал в роли адвоката, а судья спокойно взирал на это и потворствовал ему.

Стенные часы пробили два раза, когда зазвонил телефон. Карли вздрогнула, вскочила с дивана и, схватив телефонную трубку, отбежала в дальний угол комнаты, чтобы не разбудить деда.

– Дом семьи Сэмюелс, – тихо сказала она.

– Дэвид Ли Сэмюелс Третий появился на свет! – раздался в трубке оживленный голос Дейва. – Поздравляю!

– Он возвещает о своем пришествии в этот мир громким криком. Хочешь послушать? – На другом конце провода возникла короткая пауза, потом послышалось шуршание и, наконец, плач младенца.

Карли улыбнулась.

– Да… я слышу, слышу его плач! – воскликнула она и тотчас же испуганно обернулась, опасаясь, что разбудила деда. – На кого он похож? – шепотом спросила Карли. – На тебя или на Элисон?

– Волосы мои, а нос как у Элисон.

– Слава Богу, что он не унаследовал твой нос! – усмехнулась Карли. – Как себя чувствует Элисон?

– Ей уже лучше. Рада, что в самый ответственный момент рядом с ней находилась наша мама, а не я. Иначе пришлось бы заниматься мной, а не ребенком! – И Дейв тихо рассмеялся.

– Элисон может взять трубку?

– Да, подожди секунду.

– Привет, Карли! – прозвучал в телефонной трубке тихий усталый голос.

– Привет, дорогая! Прими мои поздравления. Я слышала голос Дэвида Ли Третьего. Очень громкий и требовательный.

Элисон засмеялась:

– Да, мне тоже так показалось. А как Сьюзи? Ты, наверное, от нее устала, Карли?

– Нет, нам было очень весело. Мы много играли, а теперь она спит.

– Поцелуй ее от меня. Карли, не давай ей ночью пить, а то случится маленькая неприятность.

– Она уже случилась, но мы мужественно пережили ее.

Попрощавшись с Элисон, Карли попыталась представить своего новорожденного племянника. Какой он? Будут ли у нее, Карли, когда-нибудь дети? А муж? Ответить на этот вопрос пока не удавалось. Не так давно у Карли был бурный роман с молодым человеком по имени Стив. Они строили планы на будущее, собирались пожениться, но судьба распорядилась иначе. Стива послали в долгую, на пятнадцать месяцев, командировку в Корею, а когда он вернулся, их чувства охладели; очевидно, они не выдержали испытания временем, и мечты о будущей счастливой жизни рухнули.

Теперь помощник окружного прокурора Паркер Стюарт ухаживал за Карли и пытался добиться ее расположения, но она пока была не готова снова закружиться в вихре страстей. Слишком живы еще воспоминания о несостоявшейся любви, а в душе до сих пор остался горький осадок. К тому же, по мнению Карли, в данный момент Паркер больше всего интересовался тем, как сменить на ответственном посту своего начальника, собирающегося на пенсию", или… как в ближайшем будущем занять место конгрессмена, на которое сейчас претендовала ее мать. Когда Паркер рисовал Карли счастливые картины их общего будущего, он всегда подчеркивал, что они составят хорошую команду. Именно команду. Политика и закон. Закон и политика неизменно в одной связке.

– О чем ты задумалась, дорогая? – раздался хрипловатый голос деда.

Он приподнялся на локте и сел. Карли с улыбкой посмотрела на деда. Его силуэт был едва различим в полумраке комнаты.

– Я думала о своем племяннике, только что появившемся на свет. – Она поднялась с дивана, подошла к деду, поправила ему подушку, присела на край кровати и взяла старика за руку.

– На кого он похож? – спросил дед.

– Дейв говорит, что на Элисон.

– Хвала Господу! – насмешливо воскликнул он.

– Я сказала то же самое.

– А как Элисон себя чувствует?

– Неплохо. Голос у нее усталый, но счастливый.

Они немного помолчали, потом дед окинул взглядом диван, заваленный бумагами.

– Ты работаешь так поздно, Карли? Или вместо Бетти дежуришь у моей постели? Ты устала, тебе надо отдохнуть.

– Я ждала звонка Дейва или мамы и, чтобы скоротать время, решила просмотреть документы.

– По делу об убийстве Досон-Смит?

– Да.

Она погладила руку деда с искривленными болезнью пальцами и распухшими суставами.

– Что ты сказал бы о судье, который, ведя дело об изнасиловании несовершеннолетней, позволил появиться в зале суда четырем свидетелям – молодым мужчинам, утверждавшим, что они тоже имели близкие отношения с потерпевшей?

– Речь идет о деле Макманна? – мгновенно отреагировал дед. – Я бы сказал: или Макманну фантастически повезло, или его адвокаты использовали все возможности для того, чтобы дело их подзащитного попало именно к этому судье.

– Второе, очевидно, ближе к истине!

– А еще я удивился бы, что при подобном раскладе прокурору удалось добиться для Макманна обвинительного приговора.

– А ему это и не удалось! Макманн был признан невиновным, но потом сам обратился с просьбой к суду заменить оправдательный приговор на обвинительный.

– А его адвокаты? Они что же, сидели сложа руки?

– Он потребовал, чтобы они не вмешивались. По крайней мере Макманн так заявил мне сегодня днем, когда мы с ним обедали в ресторане.

Дед подался вперед и удивленно посмотрел на внучку:

– Ты обедала со свидетелем обвинения? Но зачем?

– Мне хотелось встретиться с ним на нейтральной территории. Я надеялась, что в непринужденной обстановке нам будет легче беседовать.

– Твои ожидания оправдались?

– Нет, – вздохнула Карли.

Или все-таки оправдались? Ответ зависит от того, что считать ожиданиями. Получить новые сведения по делу об убийстве не удалось. А что касается… Карли до сих пор казалось, что она ощущает сильную руку Макманна на своем плече, и воспоминания об этом волновали ее.

Наступила долгая пауза. Стенные часы глухо отсчитывали секунды, за темным окном шелестели листья магнолий.

– Да, тебе досталось непростое дело, – наконец задумчиво проговорил судья. – Человек, не так давно обвиненный в надругательстве над несовершеннолетней, теперь свидетельствует против другого, подозреваемого в не менее тяжком преступлении – убийстве.

– Что ты посоветуешь мне, дедушка? – тихо спросила Карли.

– Реши для себя, кому ты больше веришь – Макманну или Смиту?

Дед дал мудрый совет, но на данном этапе расследования Карли не могла решить, чьим показаниям верит больше и почему. В воскресенье вечером она закончила работу над своими записями и расшифровками бесед со свидетелями, а на утро понедельника наметила последний, весьма важный разговор с Билли Хоупвеллом. Нет, Карли не возлагала особых надежд на то, что молодой заключенный в процессе беседы предоставит ей дополнительные данные, но очень рассчитывала с его помощью лучше разобраться в характере главного и единственного свидетеля обвинения Райана Макманна. Любой штрих, любое вскользь оброненное слово очень существенны для того, чтобы понять Мак-манна. Только после этого Карли определит, верить его показаниям или нет.

Подъехав к тюрьме, Карли вышла из машины и, вдохнув влажный, почти горячий воздух, поморщилась. Кажется, будто сейчас не ранняя весна, а середина лета, всегда изнурительно жаркого и долгого в Алабаме. Солнце скрылось за серыми облаками, но прохладнее от этого не стало. По радио уже несколько дней подряд сообщали, что со стороны океана медленно надвигается атмосферный фронт низкого давления, и рассказывали о жителях штата Флориды, готовящихся к шторму, вызванному приближающимся ураганом. Укреплялась береговая линия, строились заградительные сооружения.

Прогноз погоды для жителей Алабамы звучал тоже неутешительно. Синоптики предсказывали сильный шторм в течение сорока восьми или семидесяти двух часов. Губернатор Алабамы отдал приказ всем наземным и воздушным службам находиться в состоянии полной готовности, а мэр Монтгомери распорядился начать строительство заградительных сооружений и укреплять берег реки.

На территории, примыкающей к зданию тюрьмы, Карли увидела несколько груженных песком грузовиков. Рядом стояли автобусы военно-воздушной базы, и в них садились заключенные, выделенные руководством тюрьмы для борьбы с надвигающейся стихией. Проходя мимо одного из автобусов, Карли услышала из приоткрытых окон свист и хохот: так заключенные реагировали на появление молодой женщины. После грозного окрика офицера-охранника свист и хохот мгновенно смолкли. Карли вошла в здание и направилась к кабинету заместителя начальника тюрьмы Фэрин Престон.

Высокая привлекательная брюнетка в летнем темно-сером костюме поднялась из-за стола, улыбнулась и крепко пожала руку Карли.

– Доброе утро, майор Сэмюелс. Чем могу служить?

– Здравствуйте. Я подключена к предварительному расследованию дела об убийстве подполковника Элен Досон-Смит и хотела бы поговорить с одним из ваших заключенных. Вот и решила просить у вас официального разрешения на беседу с ним.

Фэрин Престон нахмурилась и сухо произнесла:

– Насколько мне известно, агенты службы специальных расследований тщательно опросили всех заключенных, работавших в день убийства неподалеку от места преступления. Полагаете, один из заключенных знает больше, чем рассказал агентам?

– Нет. Я просто хотела бы еще раз побеседовать с парнем, которого в пятницу утром случайно встретила на месте преступления.

– С кем же, майор Сэмюелс?

– С мистером Хоупвеллом.

– С Билли Хоупвеллом? – растерянно повторила Фэрин Престон.

– Да. А что, есть проблемы?

– Боюсь, это так, майор.

Заметив ее замешательство, Карли быстро заговорила:

– Я понимаю, у него затрудненная речь, он сильно заикается, ему сложно беседовать с незнакомыми людьми, но уверяю вас, я постараюсь так формулировать свои вопросы, чтобы он…

– Проблема не в этом, майор, – прервала ее Фэрин Престон и печально покачала головой. – Билли Хоупвелл погиб.

– Что? Погиб? – вскричала Карли.

– Да, в пятницу днем с ним произошел несчастный случай. Он подравнивал траву на кругом косогоре, неожиданно газонокосилка резко поехала вниз, Билли не удержал равновесия, слетел с сиденья и упал прямо под работающую машину. Мы обнаружили его тело через час после трагедии.

Глава 8

Похороны Билли Хоупвелла состоялись в среду днем на небольшом старом кладбище, расположенном на южной окраине города. Могила была выкопана около металлической ограды, отделявшей кладбище от оживленной улицы. Только стоящие вдоль ограды могучие вековые деревья защищали кладбище от пыли, шума и солнца.

Никто не знал, есть ли у Билли родственники или друзья, искать их было некогда, и начальство тюрьмы решило кремировать тело. Тратиться на достойные похороны, покупать для заключенного место на кладбище никто не пожелал. Никто, кроме Райана Макманна. Узнав о намерениях начальства, он возмутился и заявил, что сам организует похороны своего молодого приятеля. Именно Райан оплатил место на кладбище, заказал гроб и все прочее, включая венок и чтение над могилой заупокойных псалмов. По просьбе Макманна в двух газетах – “Бирмингем ньюс” и “Монтгомери эдвертайзер” – были помещены сообщения о преждевременной кончине Билли Хоупвелла с указанием времени и места похорон, но на них, к разочарованию Райана, никто не откликнулся. Он-то надеялся, что, может быть, кто-нибудь приедет из Бирмингема, откуда Билли был родом. Никто не появился, не дал о себе знать, не прислал соболезнования.

И теперь Райан стоял один возле вырытой могилы и слушал священника, монотонным голосом читавшего заупокойные псалмы.

“Бог – мой господин. По Его воле я явился на грешную землю, и по Его воле земля примет меня обратно”.

Райан никогда не считал себя верующим, а тем более праведным и добродетельным человеком, но он вырос в семье, соблюдавшей традиции епископальной церкви, и в тяжелые моменты жизни вспоминал об этом. Вот и сейчас, глядя на гроб, где покоилось тело несчастного Билли, Райан слушал заупокойную молитву, и ему казалось, что ее слова проникают прямо в сердце.

Как мало прожил на этом свете бедный Билли! И жизнь его была нелегкой, запутанной, нелепой. Как мало он видел хорошего, как мало испытал радости! На его долю выпали тяжкие испытания, суровые детство и юность, ранняя смерть матери, а потом тюрьма, постоянные издевательства заключенных, ежедневная грязная работа.

В глазах Билли постоянно мелькал испуг, он сторонился и боялся людей, сильно заикался, с трудом подбирал слова, чтобы хоть как-то сформулировать свои незатейливые мысли. Сколько сил и терпения приложил Райан, чтобы обучить Билли грамоте, сделать так, чтобы в его глазах не мелькал страх, а на лице иногда появлялась улыбка!

“Твоя праведная рука указывала мне путь при жизни, и теперь я ухожу в долину смерти без страха, милость Твоя, Господи, не оставит меня и там. Аминь”.

Священник закрыл молитвенник и посмотрел на Райана.

– Аминь, – тихо повторил тот.

Подняв голову, Макманн бросил прощальный взгляд на гроб и уже хотел уходить, как вдруг заметил стоявшую неподалеку, возле ограды, молодую женщину в военной форме с букетом красных гладиолусов. Господи, опять эта Сэмюелс! Она не оставляет его ни на минуту, всюду следует за ним как тень! Даже на кладбище и то появилась, словно похоронный обряд – любопытное зрелище!

В глазах Райана вспыхнул гнев. Он отвернулся, дав Карли понять, что ее здесь не ждали, а потом подошел к служителю кладбища.

– Мы обо всем позаботимся, мистер Макманн, – проговорил служитель. – Все будет сделано, как вы велели. Сейчас подойдут могильщики и опустят гроб.

– Хорошо.

– Надгробный камень поставим через три месяца.

– Только через три месяца?

– Надо подождать, пока осядет земля. Приходите в начале июля посмотреть на памятник. Уверен, останетесь довольны.

Райан покачал головой. Ждать три месяца? Но это не входит в его планы! Ему осталось провести здесь всего два с половиной месяца, а задерживаться в Монтгомери хоть на день он не собирался. Даже чтобы посмотреть на памятник, заказанный им для Билли.

Попрощавшись со служителем и священником, Макманн быстрым шагом направился к воротам кладбища. Проходя мимо Карли, он, ускорив шаг, отвернулся, и она не осмелилась остановить его и выразить свои соболезнования.

Внешний вид Райана приятно удивил Карли, и она проводила его долгим пристальным взглядом. Обычно он был в джинсах и простой хлопчатобумажной рубашке, а в последнюю их встречу Райан работал на стройке без рубашки. Сегодня же его внешний вид соответствовал печальной ситуации. На нем был прекрасно сшитый темно-серый, в чуть заметную полоску костюм, превосходно подчеркивающий достоинства его фигуры, бледно-желтая рубашка с белыми манжетами и таким же воротником, неяркий галстук и черные кожаные туфли. Карли заметила, что темные волосы Мак-манна коротко, но стильно подстрижены и уложены. Если раньше Райан производил впечатление очень сильного, физически развитого мужчины и в облике его сквозила скрытая угроза, то теперь он выглядел значительно, респектабельно и элегантно. Чувствовалось, что Макманн привык носить дорогие вещи, и привычка эта сохранилась, несмотря на годы, проведенные в неволе.

Дождавшись, пока Макманн миновал тропинку, ведущую к выходу, и звук его шагов затих, Карли направилась к свежему могильному холмику. Утром она приступила к написанию отчета, но неожиданно для себя оставила это занятие и поехала на кладбище. Зачем? Карли не могла подыскать разумного объяснения своему импульсивному поступку. Очевидно, по нескольким причинам. Во-первых, Карли досадовала, что не сумела поговорить с Билли, расспросить его о Макманне, выяснить, не знал ли он подробностей об убийстве Досон-Смит, не слышал ли чего-либо, когда в тот день работал неподалеку от места преступления. Теперь она ничего не узнает. Билли погиб.

Во-вторых, Карли двигало острое чувство вины. Умом она понимала, что абсолютно не виновата в смерти Билли, но, вспоминая неожиданную встречу с ним в лесу, полагала, что напугала его своими вопросами. Билли в страхе убежал от нее, снова принялся за работу, но сильное напряжение, охватившее его, и испуг притупили внимание. Он не справился с внезапно покатившейся со склона машиной, упал, она накрыла его всей своей тяжестью и раздавила. Чувство вины не покидало Карли, когда она думала о том, какой страшной смертью погиб этот молодой парень.

И последняя причина, заставившая Карли приехать на похороны Билли Хоупвелла, состояла в том, что она хотела увидеть Райана Макманна. Была уверена, что застанет его там, поэтому и явилась. Карли не желала признаться в этом даже себе, но истина была очевидна. Как только она прочитала в газете, когда и где состоятся похороны Билли Хоупвелла, решение поехать созрело мгновенно.

Но разве трудно было догадаться, что ее появление на кладбище разозлит Макманна? Нет, Карли подозревала, что это не обрадует его, но все-таки поехала. На что она надеялась? Этого Карли не знала.

Она медленно подошла к могиле Билли Хоупвелла и несколько минут печально смотрела на свежий земляной холм. Сзади послышалось деликатное покашливание. Карли обернулась и увидела служителя кладбища.

– Добрый день, мэм, – сказал он. – Какая влажность… Дышать тяжело. Уж лучше бы ливень…

– Да, вы правы, – рассеянно отозвалась Карли.

– Это цветы для покойного? – спросил служитель, кивнув на букет красных гладиолусов в руке Карли.

– Да.

– Если хотите, оставьте, мы сами положим их на могилу вместе с венком и другими цветами, – предложил служитель.

“Другими цветами, – мысленно повторила Карли, и вдруг что-то словно кольнуло ее. – Значит, кто-то еще прислал на могилу Билли цветы…”

Служитель указал туда, где стоял венок, купленный Макманном, и лежал букет белых гвоздик. Острая жалость охватила Карли при виде этих знаков памяти. Как мало нашлось людей, пожелавших выразить сочувствие несчастному Билли… Райан, она и кто-то еще. Но кто же прислал букет белых гвоздик?

Карли наклонилась, подняла букет и достала маленькую белую карточку, на которой было написано “Упокойся с миром”. У Карли вдруг задрожали руки, перед ее мысленным взором вихрем пронеслись воспоминания о недавних событиях, в ушах зазвучал испуганный голос Билли Хоупвелла. Заикаясь, он объяснял Карли, почему не может разговаривать с чужими людьми. Его просил об этом Рай. Ему советовала не вступать в беседу с незнакомцами Джой. Кто же такая эта таинственная Джой? Почему она так оберегала Билли от контактов с людьми? Боялась, что умственно неполноценный парень сболтнет что-то лишнее?

Карли перевернула карточку и прочитала на обороте название цветочного магазина, где были куплены белые гвоздики, и его адрес: “Флауэр баскет”, Истдэйл-драйв.

Ну вот, кажется, появилась тонкая ниточка, потянув за которую, возможно, удастся распутать и весь клубок. Надо позвонить туда или подъехать по указанному адресу, поговорить с владельцем магазина и выяснить, кто заказал букет белых гвоздик.

Попрощавшись со служителем кладбища и бросив последний взгляд на свежий холм земли, Карли направилась по тропинке к выходу. У ворот она вдруг остановилась, словно наткнувшись на невидимое препятствие: возле “эм-джи” стоял Райан Макманн. Опершись рукой на бампер, он пристально смотрел на нее. Его пиджак был распахнут, узел галстука ослаблен, ворот рубашки расстегнут.

– Что вы здесь делаете? – растерянно пробормотала Карли.

– Лучше ответьте, зачем вы пришли на кладбище.

– Хотела… отдать последний долг покойному.

– Вот как? И вы собираетесь отдавать последний долг каждому заключенному, попавшему под газонокосилку? – Макманн презрительно усмехнулся.

– Я пришла потому, что несколько дней назад разговаривала с Билли.

– Ну и что? Этот разговор произвел на вас такое сильное впечатление? Помнится, вы сказали, что видели Билли всего несколько секунд. Чем же он так очаровал вас?

– Да, я видела его буквально минуту, не более.

Как только Карли упомянула о Билли, ее снова охватило чувство вины. Господи, ну почему она считает себя виноватой в его смерти? Однако даже голос у нее звучит так, словно она оправдывается перед его другом и наставником Макманном. Как будто Райан в чем-то подозревает ее…

Макманн убрал руку с бампера и сухо осведомился:

– О чем же вы все-таки беседовали с Билли Хоупвеллом?

– Да в общем-то ни о чем. Я задала ему несколько вопросов, но у него проблемы с речью… Я даже не уверена, что он понял меня.

– Да, Билли сильно заикался. Вы заметили, что ему трудно говорить, но тем не менее стали приставать к нему со своими вопросами! – грубо бросил Макманн.

– Я не приставала к нему с вопросами! – горячо возразила Карли. – Я пыталась просто поговорить!

Острое чувство вины снова охватило Карли. Зачем она начала задавать вопросы Билли? Хотела воспользоваться его растерянностью, испугом и вытянуть какие-то сведения? Карли сняла летную голубую пилотку и нервным жестом вытерла пот со лба.

– Если бы вы не испугали несчастного парня, он, возможно, остался бы жив. – Макманн мрачно посмотрел на Карли. – Вам не приходила в голову эта простая мысль?

– Приходила, – призналась Карли.

– Он справился бы с управлением, и эта чертова газонокосилка не раздавила бы его!

– Поверьте, я искренне переживаю эту трагедию, поэтому и приехала на кладбище.

– Кто бы мог подумать! – рассмеялся Макманн. – Какой совестливый представитель закона!

Карли вспыхнула, подняла руку, чтобы надеть пилотку и уйти, но Макманн перехватил ее руку и сильно сжал запястье. Карли охнула и замерла на месте. Удерживая ее руку, Макманн в упор смотрел на Карли.

– Отпустите, – сквозь зубы процедила она. – Что вы себе позволяете?

Райан нехотя повиновался и сделал шаг в сторону.

– Во-первых, – ледяным голосом начала Карли, – я подняла руку лишь затем, чтобы надеть пилотку. А вы подумали, что я хотела влепить вам пощечину? Вообще-то вы ее заслужили. Во-вторых, во время нашей предыдущей встречи я, кажется, говорила вам, что не люблю, когда меня трогают. И в-третьих… – голос Карли дрогнул, – вы сделали мне больно.

Макманн перевел напряженный взгляд с ее лица на запястье: на нежной шелковистой коже проступили красные пятна. Он смутился.

– Простите, я не хотел причинить вам боль. Не хотел… Вы, наверное, думаете… если я попал в тюрьму, то могу… Нет, ошибаетесь. Никогда в жизни я не обижал женщин и не причинял им боль. Во всяком случае, намеренно.

Его искренние слова тронули Карли: она поверила Макманну. Да, он не из тех, кто способен обидеть женщину. Его можно подозревать в чем угодно, но только не в этом.

Вдруг Райан осторожно взял ее руку, наклонился и прикоснулся губами к запястью, где проступили красные пятна.

– Еще раз простите меня за грубую выходку. – Отпустив ее руку, Райан скользнул взглядом по лицу Карли и быстро зашагал к своей машине – последней модели “бронко”, припаркованной неподалеку от “эм-джи”. Когда его машина скрылась из виду, Карли вздохнула и села за руль.

После полудня движение на улицах всегда было оживленным, то и дело возникали пробки, перед каждым перекрестком начинал мигать красный свет. Карли останавливалась, ждала, когда загорится зеленый, машинально отмечала дорожные указатели, сворачивала, замедляла скорость, но мысли ее были далеко. Она все еще находилась под впечатлением от недавней встречи с Макманном и постоянно видела его лицо, склоненное над ее рукой. Казалось, кожа до сих пор ощущает прикосновение его губ, и с каждой минутой Карли все сильнее охватывало волнение. Она то и дело поглядывала на руки, лежавшие на руле, и вздыхала.

Карли пыталась проанализировать сегодняшнюю встречу с Макманном, но чувства затмевали разум, мешали думать, и в голове кружились отрывочные, сумбурные мысли. Почему она позволила Макманну грубо схватить себя за руку? Чем спровоцировала его? Неужели обычным взмахом руки? А это его извинение, легкий поцелуй, от которого до сих пор горит кожа, неистово бьется сердце и все внутри дрожит…

Уже второй раз Макманн прикасается к ней. Сначала в ресторане, когда положил руку ей на плечо, теперь" вот внезапно вцепился в запястье, а потом поцеловал ладонь… И почему она так остро реагирует на Макманна? На этот вопрос. Карли не знала ответа. Уж не уподобляется ли она тем фанаткам Райана, которые с замиранием сердца смотрели на своего кумира, готовые идти за ним на край света? Что в нем заставляет Карли трепетать и без конца вспоминать его лицо, взгляд, слышать низкий, чуть хрипловатый голос, снова и снова перебирать в памяти каждую деталь их встречи? Как она относится к Макманну? Двойственно. Настороженно, с опаской, даже с раздражением, и вместе с тем ее неудержимо тянет к этому мужественному, сильному мужчине. Он неотступно преследует воображение, она постоянно помнит о нем, хотя и не признается в этом себе! Вот только нельзя забывать, что Райан Макманн – свидетель по делу об убийстве, расследованием которого она занимается!

Карли почти не заметила, как миновала шоссе и выехала на Атланта-хайвэй. Несколько миль прямо, потом один поворот, и она затормозила перед цветочным магазином.

Карли решительным шагом подошла к дверям. Навстречу ей поспешила хозяйка – невысокая пожилая темноглазая женщина с суетливыми жестами и заискивающей улыбкой. Когда Карли показала ей карточку магазина и напомнила о недавнем заказе, женщина быстро заговорила:

– Белые гвоздики? Говорите, белые гвоздики? Да-да, припоминаю этот заказ, мэм. Я сначала предложила ей чудесные лилии или роскошные белые розы, сказала, что продам их за ту же цену, что и гвоздики, но она отказалась. Нет, говорит, только белые гвоздики. – Женщина развела руками. – Что ж, желание клиента – для нас закон!

– А как звали ту клиентку? Джой? – Хозяйка магазина пожала плечами:

– Не помню… Возможно. Надо посмотреть в книге заказов. Вот, пожалуйста… – Она подошла к прилавку, раскрыла книгу и перелистала страницы. – Так… вот… Джой Мэтью… Неразборчиво написано… Какая-то труднопроизносимая фамилия.

Карли приблизилась к прилавку и, наклонившись, начала читать:

– Мэтью… си… нак. Джой Мэтьюсинак. – Она переписала адрес и телефон заказчицы, поблагодарила хозяйку магазина и, уже собираясь уходить, внезапно с улыбкой сказала: – Я хотела бы купить у вас цветы.

– Очень рада! Какие вам предложить?

– Вот эти свежие ирисы!

Хозяйка упаковала цветы в красивую атласную бумагу, перевязала яркой ленточкой и вручила Карли.

– Скажите, пожалуйста, миссис Мэтьюсинак – ваша приятельница? – спросила она.

– Нет, мы не знакомы… Недавно умерший человек упоминал о ней.

Через пятнадцать минут машина Карли остановилась возле роскошного двухэтажного особняка миссис Мэтьюсинак. Окинув внимательным взглядом особняк, Карли поехала дальше. Сначала надо поговорить с этой таинственной Джой по телефону, а если беседа не состоится, тогда уж посетить ее в качестве официального лица.

По дороге домой Карли размышляла о том, что связывало преуспевающую даму, живущую в роскошном особняке, расположенном в престижном районе, с умственно неполноценным парнем, заикой, заключенным местной тюрьмы. Почему Джой Мэтьюсинак заказала букет белых гвоздик на могилу Билли Хоупвелла? Карли не покидало предчувствие, что ответ на этот вопрос даст ключ к делу об убийстве.

Сгущались сумерки, когда Карли въехала на аллею, ведущую к ее новому дому. Двухэтажный, во французском стиле, увитый плющом и глициниями, с темно-серыми деревянными ставнями и мансардными окнами, этот нарядный и изящный дом располагался в одном из живописных районов Монтгомери. Но интерьер требовал значительных изменений и дополнений, а у Карли пока не хватало на это времени.

И все-таки кое-что она уже сделала: прежде всего оснастила свое жилище новейшей электронной охранной системой. Бригада плотников заменила старые, местами прогнившие доски пола на новые и обшила стены нарядными сосновыми панелями. Было установлено и центральное кондиционирование.

Поставив машину в примыкающий к дому гараж, Карли прошла в кухню, положила ирисы в эмалированную раковину и, миновав арочный проход, направилась в просторную гостиную, с высоким потолком и стеклянными французскими дверями, выходящими в небольшой внутренний дворик. Там в цветочных горшках росла герань, источая тонкий, едва уловимый аромат.

Карли села на диван, скинула туфли и с наслаждением опустила уставшие за день ноги на прохладные гладкие деревянные половицы. Машинальным жестом включила радио, вмонтированное в стереосистему, и прикрыла глаза.

“… на завтрашний день и в пятницу синоптики обещают грозу. К выходным дням ожидается значительное повышение уровня воды…” О Господи!

“… принимаются все необходимые меры… Губернатор приказал службам спасения эвакуировать жителей всех ферм, расположенных ниже водохранилища Джонс Блафф, чтобы можно было открыть ворота шлюзов”.

Карли открыла глаза и нахмурилась. Предсказания синоптиков встревожили ее. Ферма деда располагалась выше водохранилища, но кто поручится за то, что наводнение не затопит и ее? Завтра необходимо съездить туда и проследить, чтобы молодая супружеская пара, присматривающая за лошадьми, перевела их в безопасное место. И еще… там на ферме до сих пор живет тот самый старый строптивый мул, которого Карли очень боялась в детстве. Мул, конечно, доставил ей много неприятностей и волнений, но не бросать же на произвол судьбы этого старого ленивого негодяя! Да и дед очень любит его!

Карли поднялась и пошла в спальню переодеваться. Сняв с себя блузку и юбку, она надела джинсы и тенниску с эмблемой алабамского университета. Услышав звонок в дверь, Карли вздрогнула и подбежала к окну. Паркер… Только его не хватало! После того как он по собственной инициативе позвонил начальнику тюрьмы и попросил повлиять на Макманна, Карли чувствовала раздражение против него. Почему? Ведь Паркер искренне хотел ей помочь! К тому же они не виделись больше недели, последний раз встретились на приеме у матери. Казалось бы, за это время раздражение и неприязнь должны были пройти, но нет… Однако обижать Паркера и снова высказывать ему претензии не стоит. Он пришел к ней в гости, пусть и без предупреждения, но надо уделить ему внимание и радушно принять его. Прежде они всегда находили общий язык, и с остроумным, веселым Паркером ей было приятно и спокойно.

Карли открыла дверь, и улыбающийся Паркер вошел в холл. В одной руке он держал шесть запотевших банок пива “Корона”, в другой – коричневый пакет, от которого поднимался пар и исходил восхитительный запах свежесваренных креветок.

– Привет, дорогая! Надеюсь, ты еще не успела поужинать?

– Привет, не успела.

– Прекрасно! Я хочу угостить тебя пивом и креветками.

– Очень кстати! Они так восхитительно пахнут!

– А ты необыкновенно соблазнительно выглядишь, Карли!

Паркер наклонился и поцеловал ее в губы.

В этом поцелуе Карли почудилось нечто фамильярное и небрежное. Она отстранилась. Кстати… это уже второй поцелуй за сегодняшний день. Первым ее наградил Макманн после возникшего у них недоразумения. Перед глазами Карли снова промелькнула недавняя картина: Райан склонился над ее рукой и прикоснулся к ней губами… Господи, о чем она думает? Почему до сих пор никак не может успокоиться? Зачем сравнивает Макманна с Паркером?

Сделав вид, что не заметил того, как Карли отстранилась от него, Паркер прошептал:

– Где будем ужинать? Может, на свежем воздухе, во внутреннем дворике?

– Если не боишься, что глицинии, качаясь на ветру, будут хлопать тебя по лицу.

Паркер понимающе кивнул и улыбнулся. Так обычно шутил кто-то из них перед тем, как расположиться вечером за столиком во внутреннем дворике.

– Глицинии – мои старые друзья, и я на них не обижаюсь. – Паркер направился к французским дверям. – Принеси, пожалуйста, соус и лимон. А я начну чистить креветки.

Через минуту Карли присоединилась к нему, захватив с кухни поднос с тарелками, бумажными салфетками, дольками лимона и бутылкой соуса.

– Сегодня днем я несколько раз пытался дозвониться тебе, – сказал Паркер, когда они с Карли сели за столик. – Мне сообщили, что ты поехала на кладбище. Кто умер? Я знал этого человека?

– Нет. – Карли взяла банку пива, сделала несколько глотков и добавила: – Это человек, с которым я случайно встретилась в…

– Что? – перебил ее Паркер. – Как это – случайно встретилась?

– Понимаешь… – Карли замялась и вдруг поняла, что Паркер пристально смотрит на ее запястье, где проступили синяки от пальцев Макманна.

Он нахмурился:

– Что это значит? Откуда у тебя синяки?

Глава 9

Карли лихорадочно думала, что ответить Паркеру. Как же она не заметила этих синяков? Как объяснить, откуда они? Ни оправдываться, ни сочинять на ходу какую-нибудь правдоподобную историю ей не хотелось. А почему, собственно, она должна оправдываться? Но Паркер молча смотрел на нее, всем своим видом показывая, что требует объяснений, и Карли поспешно проговорила:

– Эти синяки появились после посещения кладбища.

– И каким же образом?

– Там, на кладбище, я случайно столкнулась с одним человеком… с могильщиком. Я оступилась, а он подхватил меня и, видимо, слишком сильно сжал мою руку.

– Случайно столкнулась с могильщиком? Весьма любопытно!

Поставив банку пива, Паркер взял Карли за руку и внимательно осмотрел ее запястье.

– Да… по роду моей работы мне неоднократно приходилось видеть у женщин синяки. Но твои не выглядят случайными, Карли. Кто же с такой силой и яростью вцепился в твое запястье? Только, пожалуйста, не рассказывай мне про незнакомого могильщика!

– Ты не знаешь этого человека. – Карли высвободила руку. – И вообще, давай оставим эту тему. Договорились?

– Нет, не договорились! Ты должна объяснить мне, кому позволяешь так обращаться с собой, Карли! Я жду твоих объяснений!

Ее снова охватило сильное раздражение. Почему она обязана отчитываться перед Паркером? Пока их отношения нельзя назвать серьезными, и Паркер не вправе требовать объяснений! Что ж, она скажет Паркеру правду. Все как есть. Раз уж он так настаивает!

– На кладбище я случайно столкнулась с Райаном Макманном, – холодно сообщила Карли. – Мы…

– Что Макманн делал на кладбище? – нетерпеливо перебил ее Паркер.

– То же, что и все делают на кладбище. Хоронил близкого друга.

– Мерзавец! – сквозь зубы бросил Паркер, и Карли заметила, как в его глазах вспыхнула ярость. – Я уничтожу его!

– Паркер, перестань!

– Как он смеет распускать руки? Негодяй…

– Произошло недоразумение, – возразила Карли. – Он думал одно, а я – другое.

– Что?

– Макманн почему-то решил, что я хочу влепить ему пощечину. У него отличная реакция, он мгновенно перехватил мою руку и сильно сжал.

Сквозь красивый ровный загар на лице Паркера проступили красные пятна.

– В каких же ты с ним отношениях, если он может ожидать от тебя пощечины?

– Ни в каких, в обычных, – пожала плечами Карли. – Макманн некорректно выразился по поводу юристов, возомнивших себя совестливыми людьми, и его намек мне не понравился. Но я резко взмахнула рукой, чтобы надеть пилотку и уйти, а он истолковал мой жест по-своему и… защитился от возможного удара.

Паркер нервно провел ладонью по лицу, пригладил волосы и тяжело вздохнул.

– Ладно, нам обоим надо успокоиться. Расскажи, почему ты оказалась на кладбище.

– Там хоронили одного заключенного, молодого парня, – ответила Карли и заметила, что в глазах Паркера мелькнул неподдельный интерес. Похоже, сейчас эта история волновала его как профессионала.

– Смерть этого парня косвенным образом связана с делом об убийстве Досон-Смит?

– Пока не знаю наверняка, но, думаю, связана.

Карли занялась креветками, надеясь, что Паркер наконец оставит этот ненужный разговор. Но он проявил настойчивость.

– Карли, пожалуйста, расскажи мне обо всем подробно!

– Зачем? Чтобы ты снова без моего ведома и желания позвонил начальнику тюрьмы?

– Кажется, я уже извинился за тот звонок!

– Да, и теперь я тоже хочу попросить у тебя прощения… Наверное, я сегодня очень устала, поэтому мне не хочется продолжать наш совместный ужин и этот разговор. Давай перенесем нашу встречу… Я правда очень устала.

Паркер раздраженно стукнул пивной банкой об стол, поднялся и направился к двери. Карли последовала за ним. Молча кивнув ей, он ушел.

Карли пожала плечами, и ее губы тронула легкая улыбка. Вернувшись во внутренний дворик, она с аппетитом съела очищенные Паркером креветки.

Через несколько минут снова раздался звонок в дверь, и Карли, вздохнув, пошла открывать. Зачем вернулся Паркер? Продолжить бессмысленный разговор? Ведь она ясно объяснила ему, что устала и не настроена на долгие беседы. Так хорошо сидеть одной на свежем воздухе, вдыхая тонкий аромат цветов, наслаждаясь вечерней прохладой и отдыхая после напряженного дня.

Внезапно Карли подумала, что отношения с Паркером пора заканчивать, пока они не перешли в более серьезную стадию. Да, он хороший и умный парень, толковый специалист, целеустремленный, нравится ей, но… не более того. Она не любила Паркера и воспринимала его многозначительные намеки на счастливое совместное будущее лишь с легкой улыбкой. Они не вызывают в ней ответного чувства. Да, надо сейчас же сообщить Паркеру о принятом ею решении и предложить, как положено, остаться друзьями.

– Если ты вернулся доесть креветки, то должна тебя разочаровать: их почти не осталось, и… – Открыв дверь, Карли умолкла на полуслове.

В проеме темнел силуэт другого мужчины. Высокого, стройного, со спортивной фигурой. Она в замешательстве отступила, узнав Райана Макманна. В холле воцарилась напряженная тишина.

Райан молча смотрел в растерянное лицо хозяйки и думал о том, что поступил опрометчиво, импульсивно решив приехать к ней домой. Но удержать себя от этого ему не удалось. Очень хотелось посмотреть, как живет эта женщина, какой у нее дом, а главное – снова увидеть ее, заглянуть в глаза, вдохнуть тонкий, едва уловимый аромат нежной смуглой кожи.

Как и предполагал Райан, дом Карли походил на многие другие, построенные в Монтгомери и других городах юга. Несмотря на полутьму, Райан разглядел темно-серые деревянные ставни, предохраняющие от яркого солнечного света и сильных ветров, дующих с океана. Такие дома, как у Карли Сэмюелс, Райан видел во Французском квартале Нового Орлеана – старой застройки, но чистые и покрашенные в светлые тона. Каждый был окружен хорошо спланированным небольшим садиком с разнообразными южными цветами, издающими дивный сладковатый аромат. Стены домов были увиты плющом, а во внутренних двориках росли лианы и красовались цветы в кадках и горшках.

Райан привык видеть Карли в военной форме, но сейчас она была одета по-домашнему – в джинсы и тенниску, и от этого у него сильно забилось сердце. Он окинул взглядом ее густые, падающие на плечи волосы и едва удержался от искушения прикоснуться к ним. И все-таки… не следовало узнавать в справочнике адрес Карли и мчаться к ней.

Она наконец преодолела замешательство и растерянность.

– Как вы узнали мой адрес?

– Из телефонного справочника.

– И… что значит ваш неожиданный визит?

– Я хотел еще раз извиниться за свое поведение.

– И решили, что поздний вечер – самое подходящее время для этого? – Поскольку Райан молчал, Карли продолжила: – Любопытно, за что именно вы просите у меня прощения? За непочтительное высказывание о представителях закона? За синяки, появившиеся у меня на руке после вашей железной хватки? Или за поцелуй?

В ее голосе Райан уловил насмешку и легкое раздражение. Господи, ну зачем он приехал сюда? Как глупо стоять здесь и выслушивать эти ироничные реплики! Надо немедленно попрощаться и уйти. Сесть в машину и поехать в какой-нибудь бар. Выпить вина, помянуть несчастного Билли Хоупвелла, просто посидеть в одиночестве и поразмышлять… Но повернуться и уйти нет сил. Хочется еще немного побыть рядом с этой женщиной, и пусть она упрекает его, язвит, насмехается.

– Мне тоже было бы любопытно кое-что узнать, – сказал Райан. – Вы всегда мыслите строго по пунктам?

– Простите?

– Во-первых, во-вторых, в-третьих… Всегда все раскладываете по полочкам?

От улыбки Карли Райана снова охватило волнение. Не такая уж она строгая и надменная. В ней ощущается внутреннее тепло, даже доброта. Очевидно, работа накладывает на Карли отпечаток холодности, а в жизни она приветливый, искренний человек.

– Во-первых, я хочу извиниться за свое грубое высказывание по поводу бессовестных юристов, – насмешливо начал Райан. – Во-вторых, я и сам не ожидал от себя такой быстрой реакции и перехватил вашу руку импульсивно. И в-третьих… – Он запнулся и опустил голову.

– Продолжайте, Райан, вы так бойко начали и вдруг замолчали!

Как ответить? Что он мечтает снова поцеловать ее? Признаться, что Карли снится ему ночами и даже во сне он не перестает думать о ней? Напрасно он приехал сюда.

– И в-третьих… Открывая дверь, вы сказали что-то про креветки. Идите ешьте, а то они остынут.

Райан развернулся и зашагал по дорожке, в конце которой был припаркован его “бронко”, но Карли остановила его:

– Я с удовольствием угощу вас креветками, Райан. Хотите?

Он не сразу обернулся.

– Вы приглашаете меня?

– Да.

Сказав это, Карли покраснела. Как глупо она поступает! Для чего ей приглашать Макманна? Он свидетель обвинения, а не гость. Да и время весьма позднее для визита малознакомого мужчины!

Райан вернулся, остановился на пороге и, усмехнувшись, спросил:

– Вы приглашаете меня в гости для того, чтобы, накормив креветками, снова начать допрашивать? Так сказать, в неофициальной обстановке?

– Не беспокойтесь, я не буду донимать вас вопросами.

– Даже когда я доем все креветки?

– Слушайте, Райан, вы ведь взрослый умный человек, знаменитый спортсмен, а ведете себя как ребенок! Последний раз спрашиваю: хотите креветок с холодным пивом или нет?

Она посторонилась, пропуская его в дом. Райан смущенно стоял в холле.

– Может, я и неглупый человек, но уже давно не знаменитый спортсмен. Я заключенный. Кстати, вы не боитесь впускать меня в дом и оставаться наедине с уголовником?

– Теперь поздно об этом думать. Вы уже в доме. Проходите в гостиную, располагайтесь.

Райан направился в гостиную. Глядя ему вслед, Карли невольно залюбовалась его прекрасной фигурой, широкими плечами, накачанными мышцами и удивительно легкой, немного пружинящей походкой. На нем была все та же бледно-желтая сорочка с расстегнутыми верхними пуговицами и темные брюки. Выразительное смуглое лицо, проникающий в душу взгляд больших ярко-синих глаз, черные, коротко стриженные волосы… В прежние времена про таких мужчин в романах писали: “дьявольски красив”.

Подойдя к камину, Райан посмотрел на стоящие на каминной полке фотографии в рамках. Карли остановилась рядом с ним.

– Кто это? – Макманн указал на одну из фотографий.

– Мой дед.

– Судья?

– Да. – Карли удивилась, что Макманн запомнил ее рассказ о дедушке.

– Это он на своей ферме?

– Да, – улыбнулась Карли. – А это наш старый мул, которого дед очень любит. Честно говоря, отвратительное животное!

– Почему?

– Злой, упрямый, строптивый.

– В детстве он часто досаждал вам? – усмехнулся Райан.

– Да, пока я не поняла, как с ним обращаться. – Райан взял в руки другую фотографию, запечатлевшую Карли и ее мать на фоне памятника Вашингтону. Миссис Сэмюелс, член палаты представителей конгресса США, радостно улыбалась. Она только что победила второй раз на Выборах и очень гордилась собой.

– А вы похожи на мать, – заметил Райан.

– Спасибо.

Секундой позже Карли подумала, что, возможно, Макманн и не собирался делать ей комплимент, а просто констатировал факт. Но миссис Сэмюелс была так привлекательна, что, когда Карли сравнивали с ней, она всегда расценивала это как комплимент. Мать Карли, с выразительными темными глазами, пышными волосами, нежной смуглой кожей и очаровательной улыбкой, была воплощением элегантности, изысканности, респектабельности.

– А этот молодой человек? – Макманн взял еще одну фотографию. – Кто он? Ваш друг или любовник?

– Это мой брат, – быстро ответила Карли и, спохватившись, добавила: – Вы весьма любопытны, Райан. Какая вам разница, друг это или любовник?

– Знаете, есть хорошая китайская поговорка: “Если ты пригласил в свой дом гостя, значит, впустил его в свое сердце”.

– В следующий раз, когда вечером мне неожиданно позвонят в дверь, я непременно вспомню эту пословицу. – Карли указала на стеклянные французские двери, ведущие во внутренний дворик. – Проходите. Там на столе креветки и пиво.

Райан прошел через распахнутые двери, и Карли последовала за ним. Во внутреннем дворике было темно, но возле дверей стоял торшер, и его свет падал на столик, образуя яркое круглое пятно. Вечерний воздух был свеж, прохладен и напоен ароматом цветов. В этом году весна наступила рано, и старожилы Монтгомери предсказывали скорое появление москитов, но они, к счастью, еще не появились, и по вечерам можно было спокойно сидеть на свежем воздухе рядом с включенной лампой.

Макманн посмотрел на столик и, увидев две тарелки, спросил:

– У вас были гости? Очевидно, я не вовремя.

– Не беспокойтесь.

Райан сразу понял, что ей не хочется говорить об этом. “Хорошо, что он в отличие от Паркера понимает намеки. И китайскую поговорку о госте, которого впускаешь не только в дом, но и в душу, Макманн сказал без задней мысли”, – подумала Карли.

– Господи, у вас синяки на запястье! – вдруг воскликнул Райан, когда Карли, сев за стол, подперла рукой подбородок. – Неужели это из-за меня? Простите, Карли!

– Ничего страшного, вы сделали это не нарочно, и к тому же уже извинились. Пожалуйста, ешьте креветки, пока они не остыли, и пейте пиво. Давайте я почищу их.

– Спасибо, я сам.

Райан достал из бумажного пакета креветки и начал очищать их. Молча глядя, как ловко он расправляется с креветками, Карли размышляла о том, что у Макманна не только прекрасная фигура и запоминающаяся внешность, но и красивые руки с длинными гибкими пальцами.

– Где вы научились так быстро и ловко чистить креветки? – спросила она. – У вас просто талант!

Райан усмехнулся.

– Когда-то мой школьный приятель уговорил меня летом путешествовать автостопом до Бостона. У нас с собой было немного денег, но очень скоро они кончились, и мы устроились временно работать на оптовый товарный склад морепродуктов.

– Вы ловили рыбу?

– Мы чистили рыбу и креветки.

– Тяжелая работа.

– Еще бы! Но дело не в этом. За время работы мы настолько пропитались рыбным запахом, что девушки, с которыми мы пытались завязать знакомства, шарахались от нас, как от прокаженных. – В глазах Райана появилось мечтательное выражение. Казалось, мысленно он снова перенесся в то далекое время, когда ждал от будущего только хорошего. – И еще долго мы с приятелем не могли избавиться от этого отвратительного запаха, словно он навсегда въелся в кожу.

Слушая Макманна, Карли подумала, что тогда, много лет назад, он потерпел неудачу с девушками в первый и последний раз. Потом, когда Райан стал известным спортсменом, от поклонниц не было отбоя. Если верить газетам, полно и красочно описывавшим подробности спортивной карьеры Макманна, женщины преследовали его, навязывались, кидались на шею. И не только юные, как та фанатка, покончившая с собой, но и зрелые, опытные замужние дамы. Все они восхищались его мужественной внешностью, с замиранием сердца заглядывали в ярко-синие глаза, с трепетом вслушивались в интонации низкого, глубокого, чуть хрипловатого голоса. Вот и она, Карли, подобно всем этим обожательницам Макманна, молча сидит и, затаив дыхание, слушает его рассказ о приключениях в Бостоне! Значит, все-таки поддалась его магическому обаянию? Да, это так, но вместе с тем Карли не покидало смутное ощущение, что она не может, не должна доверять Райану Макманну. Почему? Потому, что до сих пор не разобралась в том, что представляет собой этот человек. Он привлекателен, умен, образован, хороший собеседник, но… для Карли он прежде всего свидетель по делу об убийстве Досон-Смит, и именно так следует воспринимать его.

Карли вспомнила совет деда по поводу личности свидетеля обвинения. Старый опытный судья с многолетним стажем сказал, что она должна решить для себя, верить показаниям Макманна или нет. А Карли так и не решила, верит ему или нет. Действительно ли Макманн видел в день и час убийства машину Майкла Смита на Ривер-роуд? Или сознательно обманывает следствие, выгораживая кого-то, возможно, даже… себя?

– Креветки у меня никогда не ассоциировались с Бостоном. – Карли не хотела затрагивать серьезных вопросов в непринужденной беседе. – Омары, моллюски, но не креветки.

– А вы когда-нибудь бывали на востоке США?

– Нет, в Бостоне мне не приходилось бывать. Но я ездила в командировку в федеральный округ Колумбия и вместе с матерью две недели отдыхала в Хэмптоне.

– Ну, это совсем не то!

– Почему?

– Там и люди другие, и природа не вполне соответствует представлениям о Новой Англии.

– Тогда расскажите подробнее о Бостоне. Это очень интересно.

Насторожившись, Райан пристально посмотрел на Карли:

– Зачем? Разве вы пригласили меня, чтобы слушать истории про Бостон?

– А почему это удивляет вас? Впрочем, если вы сообщите мне дополнительные детали об убийстве Досон-Смит, буду вам весьма признательна!

– Но я рассказал вам все, что мне известно! Ничего нового не могу вам сообщить!

Возможно… Или все-таки…

– Тогда я с удовольствием послушаю про Бостон.

Помолчав и сделав несколько глотков пива, Райан рассказал про Бостон, про работу на торговом оптовом складе, а потом, увлекшись, и о Берлингтоне. О том, как там красиво осенью, когда кленовые листья устилают землю шуршащим ярким желто-оранжевым ковром. Об озере Шамплейн, которое зимой затягивается льдом, разукрашенным причудливыми узорами. О чистом белом пушистом снеге, скрипящем под ногами, о свежем морозном воздухе, которым так приятно дышать… Райан рассказал обо всем, кроме хоккея и… молодой женщины, найденной две недели назад мертвой в сосновом лесу неподалеку от Ривер-роуд.

Но сейчас, внимательно слушая его, Карли думала о том, что пока это не так важно. Главное то, что невидимый внутренний барьер между ней и Райаном, похоже, рухнул. Или вот-вот рухнет.

Из гостиной донесся бой стенных часов. Карли и Макманн прислушались, считая, сколько ударов пробьют часы. Десять раз! Они с недоумением посмотрели друг на друга и покачали головами. Невероятно! Их беседа, оказывается, длилась более двух часов!

Райан поднялся, сделал несколько шагов к дверям, обернулся и сказал:

– Я снова должен извиниться перед вами, Карли, поскольку отнял у вас два часа драгоценного времени.

Она тоже встала и улыбнулась.

– Ничего страшного, мне было интересно слушать вас.

– Позвольте помочь вам убрать со стола.

– Нет, спасибо, я сделаю это сама, когда провожу вас. Что ж, намек предельно ясен: пора уходить. А ведь она могла бы просто из любезности предложить еще немного задержаться…

Райан шел к двери, слыша сзади легкие шаги. У порога он обернулся и посмотрел на Карли. Необыкновенная женщина… Как хорошо было сидеть рядом с ней, разговаривать, улыбаться… Райан так соскучился по человеческому общению. Ведь нельзя же считать общением вынужденные разговоры с грубыми тюремными охранниками, мерзкими заключенными и рабочими на стройке!

Но пора остановиться. Нельзя, чтобы эмоции возобладали над разумом. Они с Карли находятся на разных полюсах: она – представитель закона, а он – человек, нарушивший его. И кто знает, может, их внешне непринужденная беседа – часть какой-то сложной опасной игры, затеянной Карли. И все-таки… как приятно было провести с ней два часа за столом во внутреннем дворике, разговаривать, наслаждаясь вечерней свежестью и прохладой! Давно уже Райан не проводил вечера так приятно. Очень давно. Даже в той прошлой жизни, когда был женат. Впрочем, с женой он не находил общего языка, им было скучно и неинтересно друг с другом.

Попрощавшись с Карли, Райан сел в машину и поклялся себе, что не позволит этой женщине завладеть его мыслями и чувствами. Уж если думать о ней, то только как о майоре Сэмюелс, расследующей убийство.

Несколько раз произнеся клятву, Райан понял, что правильные слова звучат вяло и неубедительно.

Карли проводила Макманна долгим задумчивым взглядом. Услышав шум отъезжающей машины, она вздохнула и вернулась в дом. Проведя в его обществе целых два часа, Карли даже не заметила, как они пролетели! Узнала ли она Макманна лучше? Нет, он так и остался для нее загадкой, а вот интерес к нему явно усилился.

Кто же он, Райан Макманн? Обычный, нормальный молодой мужчина, умный, образованный, воспитанный, или хитрый, изворотливый человек, преследующий какие-то корыстные цели, ведущий тонкую, сложную, опасную игру? Можно ему верить или нет? Вопрос так и остался открытым.

Рассеянный взгляд Карли скользнул по кейсу, стоящему около стола, и она вспомнила, что так и не позвонила Джой Мэтьюсинак, хотя возлагала большие надежды на разговор с ней. Может, эта женщина даст ключ к тайне убийства Элен Досон-Смит? Карли посмотрела на стенные часы. Время позднее, но не стоит откладывать звонок до утра.

Карли села за деревянный инкрустированный столик, раскрыла телефонный справочник и отыскала нужную страницу. Д-р и м-с Мэтьюсинак. 524 Каунти, Даунс-роуд. Домашний телефон… Даже указано, что круглосуточно работает автоответчик.

С того конца провода донесся голос подростка, и сразу же загрохотал включенный на полную мощность телевизор.

– Будьте добры миссис Мэтьюсинак, – громко сказала Карли, надеясь, что подросток услышит ее.

– М-а-м… Тебя!

Невидимый юный абонент со стуком положил телефонную трубку, и тут же прозвучал раздраженный женский голос:

– Сделай потише телевизор! Сколько можно об этом говорить! Я ничего не слышу… Алло?

– Миссис Мэтьюсинак?

– Да, это я… Ты сделаешь потише или нет?

– Меня зовут Карли Сэмюелс. Майор Карли Сэмюелс.

– Алло… Брайан, черт возьми… Да, слушаю вас.

– Я юрист, подключена к расследованию обстоятельств насильственной смерти офицера базы военно-воздушных сил Максвелл.

Звуки телевизора мгновенно стихли, и на том конце телефонного провода воцарилось долгое молчание.

– Миссис Мэтьюсинак, вы слышите меня? – спросила Карли.

– Слышу, – прошелестел женский голос.

– Я хотела бы встретиться с вами. Когда вам удобно?

– А для чего нам встречаться? – осведомилась миссис Мэтьюсинак.

– Вы прислали цветы на могилу Билли Хоупвелла, и я хотела бы узнать…

– Вы, очевидно, ошиблись номером. Я никому не посылала цветы и не знакома с Билли Хоупвеллом! – отрывисто и встревоженно проговорила женщина, и в телефонной трубке раздались частые гудки.

Глава 10

Ночью Карли долго не могла заснуть, снова и снова возвращаясь к событиям сегодняшнего вечера и задавая себе множество вопросов. Странный визит Райана Макманна смешал все карты, спутал ориентиры, и ей начало казаться, что расследование дела об убийстве Досон-Смит топчется на месте. Многое оставалось невыясненным, непонятным, неразгаданным, и Карли с нетерпением ожидала утра, чтобы поехать к миссис Мэтьюсинак и задать ей несколько серьезных вопросов. Вчера вечером Джой Мэтьюсинак заявила, что не знакома с Билли Хоупвеллом, и бросила трубку. Ладно, посмотрим, что она скажет утром, когда Карли нанесет ей официальный визит!

Резко зазвенел будильник, и Карли открыла глаза. Странно, но все вопросы, проблемы и сомнения, мучившие ее перед сном, тотчас вернулись, будто она не спала, а лишь на секунду прикрыла глаза.

Слабые лучи утреннего солнца едва пробивались сквозь серую пелену облаков, когда машина Карли подъезжала к живописному району, где располагался особняк семейства Мэтьюсинак. Выключив мотор, Карли вышла из “эм-джи” и уже собиралась направиться к дому, когда из гаража, примыкавшего к особняку, медленно выехал роскошный сверкающий красный “мерседес” с откидным верхом. За рулем сидела блондинка средних лет в белом теннисном тонком свитере и белой короткой юбке.

Увидев молодую женщину в военной форме, она вздрогнула, порывисто переключила коробку скоростей, и “мерседес” рванулся вперед. Карли быстро шагнула навстречу и решительно махнула рукой, давая понять блондинке, чтобы та остановилась. Карли заметила, что женщина изо всех сил старается сохранить видимость спокойствия, но ей это плохо удавалось. Глаза блондинки выражали испуг, она побледнела, и пальцы с ярко-красными маникюром судорожно вцепились в руль.

– Миссис Мэтьюсинак! Остановитесь! – громко потребовала Карли, подбежав к машине. – Остановитесь!

Блондинка резко затормозила, и крыло “мерседеса” едва не задело Карли.

– Что вам угодно? – спросила женщина. – Кто вы?

– Я майор Сэмюелс. – Карли положила руку на крыло машины и пристально взглянула на женщину. – Это я звонила вам вчера вечером. Нам надо поговорить, миссис Мэтьюсинак. Это не займет много времени.

Блондинка снова вздрогнула и начала нервно теребить край тонкого свитера. Бриллианты в золотой оправе, украшающие ее пальцы, засверкали.

– О чем вы хотите поговорить… Я ничего не знаю… – забормотала миссис Мэтьюсинак. – О чем?

– Я должна задать вам несколько вопросов, связанных с Билли Хоупвеллом.

– Не знаю я никакого Хоупвелла! – в отчаянии выкрикнула женщина. – Не знаю! Никогда не слышала о нем!

– Миссис Мэтьюсинак, я представитель закона, и вы обязаны оказывать мне всяческое содействие, – решительно сказала Карли. – Если вы откажетесь отвечать на мои вопросы сейчас, я уйду, но вскоре вернусь с официальным предписанием и стенографистом, который будет фиксировать нашу беседу. Вас это устроит?

Произнося свою тираду, Карли рассчитывала испугать блондинку. Она лукавила, утверждая, что эта женщина обязана давать показания. На самом деле расследование по статье 32 не давало Карли права принуждать к беседе лиц, не являющихся свидетелями. Они могли давать показания только добровольно, но никак не по принуждению. Но к счастью, блондинка об этом не знала, что Карли и поняла по ее растерянному лицу.

– О чем вы хотите меня спросить?

– Расскажите мне о ваших отношениях с Билли Хоупвеллом.

Лицо миссис Мэтьюсинак стало похоже на маску. Вдруг ее губы задрожали, она уронила голову на руль, и хриплый стон вырвался из ее груди.

– Это… было только один раз… один раз…

– Миссис Мэтьюсинак! Вам плохо?

Женщина вскинула голову. Ее глаза округлились от страха, лицо исказилось от отчаяния. Судорожно сцепив руки, она дрожала как в лихорадке и бормотала:

– Всего один раз… уверяю вас, только однажды…

– О чем вы, миссис Мэтьюсинак? – встревожилась Карли. – Что значит “один раз”?

– Я ходила туда лишь однажды… Элен уговаривала меня снова пойти туда, но я… нет, я отказалась. О Господи, мне надо принять таблетки!

Карли в смятении смотрела на блондинку, отчетливо понимая одно: Джой Мэтьюсинак связывали с Билли Хоупвеллом совершенно определенные отношения. Нет, они были не просто знакомы – респектабельная дама и умственно неполноценный парень…

Миссис Мэтьюсинак схватила с пассажирского сиденья свою дорогую кожаную дамскую сумочку, раскрыла ее, и на переднее сиденье выпали солнцезащитные очки, губная помада, кошелек и пластмассовый флакончик с лекарством. Она подняла его и попыталась открыть, но пальцы не слушались ее.

Карли растерялась. Кто она, эта Джой? Женщина с больным сердцем, психопатка или… наркоманка? Карли вдруг стало жаль ее. Странно, но за годы работы в юридической системе, где Карли постоянно сталкивалась с изнанкой человеческой жизни, с самыми мрачными ее сторонами, она не утратила жалости к людям и не очерствела душой.

Карли положила руку на плечо блондинки, но та, нетерпеливо скинув ее, снова попыталась достать лекарство. Карли наклонилась и, скосив глаза, прочитала надпись на этикетке. Нет, Джой не наркоманка, во флакончике – успокаивающие таблетки, транквилизаторы.

Блондинка высыпала на ладонь несколько таблеток и запила их водой из пластиковой бутылки. Потом снова положила руки на руль. Бриллианты на ее тонких пальцах сверкнули ледяным блеском. Из глаз женщины хлынули слезы, смешиваясь с тушью для ресниц и оставляя грязные потеки. Несчастная, потерянная женщина. Нервная, подавленная, не контролирующая свои эмоции.

– Если вам немного лучше, может, пригласите меня в дом? – тихо спросила Карли. – Там будет удобнее беседовать.

Джой подняла заплаканное лицо с разводами черной туши, взглянула на Карли, но ничего не ответила.

– Миссис Мэтьюсинак… Джой… Хотите, я позвоню вашему мужу или врачу? – участливо предложила Карли.

Женщина печально усмехнулась и покачала головой.

– Мой муж и есть мой личный доктор, – глухо проговорила она. – Но видеть его… Нет, меньше всего мне хотелось бы сейчас видеть мужа.

– В таком случае пойдемте в дом.

Джой с трудом выбралась из машины и деревянной походкой пошла по тропинке к парадному входу в особняк. Карли молча последовала за ней.

Внутри особняк выглядел так же респектабельно и внушительно, как и снаружи. Ставни на массивных окнах были закрыты, и в холле царил полумрак. Богатая обстановка гостиной, куда миссис Мэтьюсинак провела Карли, была выдержана в приглушенных мягких серых тонах и прекрасно сочеталась с белыми стенами. Мягкий, пушистый, с густым ворсом ковер на полу, диван с декоративными маленькими подушками, два глубоких низких удобных кресла, между ними – изящный журнальный столик со стеклянным верхом.

Джой и Карли расположились в креслах друг против друга. Обе молчали. Карли видела, что успокаивающие таблетки понемногу начинают действовать, но миссис Мэтьюсинак еще не вполне пришла в себя. Карли терпеливо ждала. Наконец Джой глубоко вздохнула и тихо промолвила:

– Я ходила туда всего один раз.

– Куда, миссис Мэтьюсинак?

– Ну… в клуб. Меня взяла с собой Элен. Она сказала… – Джой умолкла.

– Что сказала Элен? – мягко спросила Карли. – Вспомните, пожалуйста.

– Элен назвала его прекрасным, – равнодушно сообщила Джой. – Красивым, великолепным. Правда, она добавила, что он не блещет умом, если не сказать больше. Но от него это и не требовалось. Главное – у него красивое лицо и великолепная фигура.

– Вы говорите о Билли Хоупвелле? – уточнила Карли.

– Да.

Снова воцарилось молчание. На Джой, вероятно, нахлынули воспоминания о молодом, недавно погибшем Билли, а Карли взволнованно размышляла об Элен Досон-Смит. Теперь, после нескольких коротких реплик Джой Мэтьюсинак, образ прекрасной Элен померк в глазах Карли. До разговора с Джой она представляла Элен умной, яркой и обаятельной, а сейчас все виделось в совсем ином свете… Карли охватили неприязнь и отвращение, а вместе с тем у нее возникло множество новых вопросов.

– Сначала я не хотела туда ходить, – проговорила Джой, глядя прямо перед собой, – и когда Элен приглашала меня, то всегда отказывалась. А потом… Мой муж Пол улетел в Атланту якобы на научную медицинскую конференцию. Но я-то отлично понимала, зачем он туда отправился! У него в Атланте любовница. Да, мне точно известно, что он уже целый год встречается с другой женщиной. А Брайан… мой сын… у него неприятности в школе. Меня даже вызывал учитель. Жаловался на него, говорил, что Брайана оставят на второй год.

– Миссис Мэтьюсинак…

– Да, в том, что Брайан плохо учится, есть и моя вина. Я сознаю это. Понимаю, надо тщательнее следить за ним, заставлять делать уроки, проверять, куда он ходит и с кем. Но попробуйте заставить его выключить этот чертов телевизор, сесть за письменный стол и открыть учебник! Сразу начинается ссора… Брайан грубит мне, смотрит на меня пренебрежительно, свысока…

– Миссис Мэтьюсинак, – торопливо сказала Карли, воспользовавшись короткой паузой, – вы говорили, что ваш муж улетел в Атланту. Очевидно, вы были подавлены, поэтому и приняли предложение Элен. Верно? Это она познакомила вас с Билли Хоупвеллом?

– Не совсем так. Элен нас не знакомила, так как в тот день у нее были занятия в академии. Она просто сообщила мне, где и как можно встретиться с Билли. И сколько… ему заплатить.

– Заплатить? – изумилась Карли.

Это неожиданное сообщение повергло ее в смятение. Вот оно что… Две молодые привлекательные замужние женщины… Одна – в звании подполковника, слушательница престижной военной академии, яркая, с неумеренными сексуальными запросами. Другая – богатая скучающая дамочка, с бриллиантами на пальцах, проводящая жизнь в роскоши и праздности. Муж изменяет ей с другой женщиной, с сыном-подростком тоже постоянные проблемы. И между этими двумя приятельницами – молодой красавчик Билли, заключенный местной федеральной тюрьмы. Настоящий идеал мужчины, если, конечно, закрыть глаза на его умственную неполноценность.

– И сколько же стоил один сеанс секса с Билли Хоупвеллом? – спросила Карли.

– Сто долларов, – прошептала Джой, пряча от нее взгляд.

Интересно, знал ли Майкл Смит о том, что его жена покупает себе для любовных утех молодых парней-заключенных? Предположим, Майкл знал или догадывался. Не он ли выследил сладострастную Элен? Возможно, он. В один прекрасный день отправился за ней, застал в лесу в объятиях Билли, выхватил из ее сумочки пистолет и застрелил в припадке ярости и ревности. Или…

Или это сделал сам Билли Хоупвелл? Мало ли что у них произошло с Элен… Билли достает пистолет из сумочки Досон-Смит, точным выстрелом в сердце убивает ее, стирает с оружия отпечатки пальцев. Конечно, Хоупвелл – умственно отсталый, но для того, чтобы проделать эти нехитрые манипуляции, много ума не надо! Потом он вернулся на место преступления или даже каждый день посещал его, ведь Билли работал на газонокосилке совсем неподалеку. Возвращение преступника на место убийства – распространенное явление. Так поступают многие преступники, словно неведомая сила влечет их туда. Однажды, придя на место гибели Элен, заключенный Билли столкнулся там с Карли. Иначе с чего бы он так напугался, задрожал от страха и бросился наутек?

В свете новых обстоятельств по делу об убийстве Досон-Смит у Карли снова возникли вопросы, которые она постоянно задавала себе на протяжении расследования. Ключевые вопросы. Без четких однозначных ответов на них невозможно двигаться дальше. Предположим, Майкл Смит не стрелял в свою жену. Но что он делал на Ривер-роуд в день и час убийства? Ведь Майкл категорически отрицает, что был там. А его ли видел Райан Макманн? Чем дольше Карли думала обо всем этом, тем больше расследование дела казалось ей замкнутым кругом, а сама она – белкой в колесе. Бегает, носится по кругу, наращивая скорость, а возвращается на то же место, к условной отметке, к этим самым главным вопросам. Майкл Смит утверждает, что не проезжал по Ривер-роуд во время убийства, а Райан Макманн заявляет, будто видел его. Замкнутый круг, из которого нет выхода. Подполковник Смит против бывшего заключенного. В чью пользу качнется чаша весов? Но если еще несколько дней назад Карли надеялась хоть немного прояснить эту запутанную ситуацию с помощью Билли Хоупвелла, то теперь с его смертью надежда угасла.

Впрочем, не все еще потеряно. Ведь и другие заключенные могут что-то знать об отношениях Элен Досон-Смит с молодым Билли. Такие вещи трудно скрыть от сокамерников. Более того, эти заключенные тоже могли иметь связь с Элен, встречаться с ней в лесу или где-то еще, получать от этой женщины деньги… Полицейские тщательно расследовали дело, опрашивали заключенных, но те ли вопросы они задавали им? Нет, винить полицию нельзя. Кто бы мог предположить подобное? Слушательница престижной военной академии, дочь знаменитого генерала… Необходимо сегодня же поехать в тюрьму и получить разрешение на допрос других заключенных!

– Я заплатила ему, но между нами ничего не произошло. – Тихий усталый голос Джой Мэтьюсинак прервал размышления Карли.

Блондинка все так же сидела в кресле, потерянная, с затуманенным взглядом, бледная.

– Да, я хотела секса с Билли, – монотонно продолжала Джой. – Не скрываю, хотела. Я сняла юбку, расстегнула блузку… Он стоял рядом со мной, смотрел на меня, но не прикасался ко мне. Я просила его ласкать меня, уговаривала, но… Потом даже пыталась заставить…

Карли молча слушала молодую женщину, смотрела на нее и понимала, что транквилизаторы начинают действовать. Речь Джой замедлилась, голос звучал глухо, без модуляций.

– Билли был так красив. Когда Элен рассказывала мне о нем, я именно таким и представляла его себе. Высокий, стройный, мужественный. Необыкновенно привлекательное лицо, шелковистые вьющиеся волосы… – Джой глубоко вздохнула. – Я просила его ласкать меня и гладить, но он… словно окаменел. Я взяла его руки, приложила к своей груди, стала водить ими по телу, но Билли не реагировал. Мне даже казалось, что его глаза выражали испуг и… смущение. Ему было стыдно. А я… я почти полюбила его!

– Поэтому вы и прислали на его могилу белые гвоздики? – тихо спросила Карли.

– Да. Прочитала в газете объявление о смерти Билли и решила: пусть на его могиле будут свежие цветы. – Джой вытерла слезы. – Мне очень жаль его. Билли казался таким потерянным, несчастным, одиноким. Он, конечно, был… умственно отсталым, но кое-что понимал.

– Что же?

– Билли понимал, что поступает нехорошо, встречаясь с женщинами за деньги, и стыдился этого. Он даже сказал, что покойная матушка осудила бы его за это.

Карли тут же вспомнила слова Билли Хоупвелла: “Рай говорит… нельзя… разговаривать с чужими людьми. И Джой тоже”.

Рай… Райан Макманн. Значит, Макманн знал о любовных похождениях своего юного приятеля, о его связи с Элен Досон-Смит, о свидании с Джой Мэтьюсинак… Губы Карли тронула презрительная усмешка. Только ли знал и запрещал глупому Билли вступать в разговоры с незнакомыми людьми? Или тоже принимал участие в любовных утехах со скучающими богатыми дамочками?

– Элен рассмеялась, когда я рассказала ей о том, что у нас с Билли произошло, – тихо продолжала Джой. – Сказала, чтобы я не огорчалась: ведь в тюрьме полно других заключенных – молодых парней, не хуже Билли. Таких же красивых, хорошо сложенных, мечтающих заработать на своей внешности.

“Да, таких, например, как Райан Макманн, – мрачно подумала Карли. – Красавчик, любимец женщин, бывший знаменитый хоккеист, обвиненный в совращении несовершеннолетней фанатки…”

У Карли тут же возник еще один вопрос. Почему Макманн с завидной регулярностью дважды в неделю появляется в тюрьме, хотя не обязан этого делать? Он объяснял это просто: учил Билли и других неграмотных заключенных читать и писать. То есть выступал в роли просветителя… А на самом деле? Если то, что рассказывает Джой, правда – а в этом сомневаться не приходится, – регулярные появления Макманна в тюрьме предстают в ином свете. Господи, как гадко! Однако торопиться с выводами не следует!

– Скажите, миссис Мэтьюсинак, Элен называла вам имена тех заключенных, с кем имела любовную связь? – быстро спросила Карли.

Подумав, Джой покачала головой:

– Нет, не припомню. Да я и не спрашивала. Меня интересовал только Билли Хоупвелл.

– Но может, в ваших беседах все-таки упоминалось еще чье-то имя?

– Нет, не помню. Если бы Элен называла кого-то, я бы запомнила.

Итак, получить сведения об участии Макманна в любовных утехах Элен пока нельзя. Значит, надо оставить эту тему, тем более что Карли ждала беседа с заключенными. Возможно, они поведают ей нечто любопытное о личной жизни Макманна. Тайной жизни.

– Миссис Мэтьюсинак, когда полицейские только приступали к сбору улик и фактов по делу об убийстве Досон-Смит и обозначали круг ее друзей и знакомых, ваше имя ни разу не всплыло. В каких отношениях вы были с Элен? Подруги, приятельницы, знакомые? И кстати, где и когда вы познакомились?

– Мы познакомились в парикмахерском салоне на Истдейл-Молл. Разговорились, обсудили местные сплетни, потом речь зашла о теннисе, которым мы обе увлекаемся. Элен рассказала о своей учебе в академии. Постепенно мы подружились, стали встречаться, несколько раз устраивали вечеринки вместе с мужьями, но в основном виделись с глазу на глаз. – Джой машинально разгладила невидимую складку на своей белой теннисной юбке. – Однажды я пожаловалась Элен на жизнь. Призналась, что у меня серьезные проблемы с мужем, рассказала о любовнице Пола.

– И что же Элен? Утешала вас?

– Нет, она рассмеялась. Заявила, что измена мужа – полная ерунда и на это не стоит обращать внимания. Утверждала, что есть множество способов развлечься и скрасить свою жизнь…

– Миссис Мэтьюсинак, вы можете подтвердить, что Элен Досон-Смит имела близкие отношения с Билли Хоупвеллом?

– Ну… я при этом не присутствовала, но Элен признавалась, что пользуется услугами Билли. Даже поделилась некоторыми интимными подробностями. Она сравнивала его с… породистым жеребцом.

“Ничего удивительного, – подумала Карли. – Элен разбиралась в лошадях. Кажется, Майкл Смит говорил, что лошади – единственное увлечение его жены”.

– Миссис Мэтьюсинак, а муж Элен знал, с какой целью его жена совершала длительные прогулки в лес?

– Мне об этом ничего не известно.

– Скажите, пожалуйста, а Элен рассказывала вам, когда и при каких обстоятельствах познакомилась с Билли?

– Нет, не помню. По-моему, об этом речь никогда не заходила. Думаю, Элен рассказал о красавчике Билли кто-то из членов клуба.

– Кто-то из членов клуба? – удивленно повторила Карли. – Какого клуба? Верховой езды?

– Нет, не верховой езды, – усмехнулась Джой. – Я говорю о “Вечернем клубе”. Ну… женщины его так прозвали. Такое неформальное объединение под названием “Вечерний клуб”… Понимаете?

– Мне необходимо срочно поговорить с полковником Домингесом, – сказала Карли, входя в приемную.

Секретарь вежливо улыбнулся и развел руками:

– К сожалению, полковник Домингес занят. Он составляет отчет и просил не беспокоить его.

– Но мое дело не терпит отлагательств!

– Хорошо, подождите, я узнаю, может ли полковник уделить вам время.

Секретарь заглянул в кабинет, произнес несколько слов, после чего оттуда донесся раздраженный голос Домингеса:

– Неужели так срочно? Ладно, пригласите! Секретарь пропустил Карли в кабинет.

– Ну, что там у вас? Уже закончили отчет по делу? – недовольно осведомился Домингес.

– Нет, сэр. – Карли подошла к его массивному письменному столу. – Я явилась к вам потому, что в деле об убийстве Досон-Смит открылись новые важные обстоятельства. Я хочу изложить их вам, сэр.

– Что? – Полковник нахмурился. – О каких обстоятельствах вы говорите?

Покинув дом миссис Мэтьюсинак, Карли по дороге к базе военно-воздушных сил снова и снова прокручивала в голове показания Джой и прикидывала, как и в какой форме доложить о них полковнику Домингесу, но ей так и не удалось составить связный отчет. Слишком неожиданными, даже вопиющими были откровения Джой, в корне меняющие весь ход расследования. Они упраздняли прежние версии и нацеливали на новые. С другими мотивами и, возможно, с иными подозреваемыми.

– Элен Досон-Смит прибегала к платным услугам заключенных федеральной тюрьмы! – выпалила Карли.

– Что?!

– Да, она платила им деньги за секс! По крайней мере один из таких заключенных точно установлен. И так же поступали другие местные женщины. Они даже организовали нечто, известное под названием “Вечерний клуб”.

Домингес, растерянно посмотрев на Карли, выразительно закатил глаза. Что ж, она отлично понимала: Домингес думает о том, что может разразиться грандиозный скандал… И перед мысленным взором Карли уже мелькали огромные кричащие заголовки на первых полосах местных газет:

“Сексуальный аппетит генеральской дочери удовлетворяли заключенные федеральной тюрьмы!”

“Секс за деньги! “Вечерний клуб” для скучающих дам!”

“База Максвелл погрязла в разврате! Почему попустительствует руководство?”

– Откуда вы получили эти ошеломляющие сведения? – наконец осведомился Домингес.

– Я только что беседовала с одной женщиной… членом этого так называемого клуба, и она дала показания на Элен Досон-Смит. Заявила, что та регулярно прибегала к платным услугам молодых заключенных.

– Не может быть…

– К сожалению, это так, сэр! И в свете этих новых обстоятельств нам придется расширить рамки проводимого расследования.

– Если Досон-Смит имела сексуальные связи с заключенными, значит, в уголовном деле могут появиться и иные фигуранты на роль убийцы, – мрачно изрек полковник Домингес.

– Совершенно верно, сэр.

– Свидетельница высказывала утверждение или предположение, что один из заключенных застрелил Досон-Смит?

– Нет, ничего подобного она не говорила. Эта женщина поклялась, что ей ничего не известно об обстоятельствах смерти Элен. Она лишь утверждает, что в последний раз видела Досон-Смит за неделю до ее смерти.

– Черт возьми! – Домингес раздраженно хлопнул ладонью по столу. – Чем они там занимаются, в этой своей службе специальных расследований? Улики и факты лежали у них под носом, только наклонись и подними, а они даже не заметили их! Ну и ну! Скандал, настоящий скандал!

Карли промолчала. Ну не ругать же, в самом деле, в присутствии полковника Домингеса офицеров из службы специальных расследований, которые выполнили возложенные на них обязанности не совсем… тщательно.

– Значит, теперь придется менять весь сценарий расследования. – Домингес нахмурился. – Снова допросы, поиск улик, фактов, выстраивание версий…

– Да, сэр. Или… пока сценарий, то есть основную версию, можно оставить прежним, но уделить внимание поиску иного мотива преступления.

– Например?

– Оставить подполковника Смита главным подозреваемым, но предположить, что мотив совершенного им преступления другой. Майкл Смит узнает ошеломляющую новость: его жена платит заключенным деньги за секс, и это известие повергает его в шок. Сначала Смит не верит, но потом начинает следить за Элен, застает ее в сосновом лесу в объятиях молодого заключенного и в порыве ярости и отвращения стреляет в нее.

– Если только не врет Макманн, утверждающий, что видел в тот день на Ривер-роуд машину Майкла Смита, – задумчиво проговорил Домингес. – Ведь мы пока исходим из его свидетельских показаний, а они могут оказаться заведомо ложными. Макманн мог знать, что в тот день в лесу у Элен назначено любовное свидание с одним из его приятелей. Встреча заканчивается трагически, Макманну становится известно об этом, и, чтобы выгородить незадачливого платного любовника, он дает показания против мужа Элен. Логично? Разумеется. Да Макманн мог и сам оказаться любовником Досон-Смит, застрелившим ее! А вину за преступление очень удобно свалить на мужа. Как вы находите эту версию?

– Она имеет право на существование, – тихо ответила Карли, и у нее сжалось сердце.

– Макманн хорош собой, бывший знаменитый хоккеист, женщины от таких без ума! – продолжал полковник Домингес. – Мы-то исходили из положительных результатов, полученных в ходе проверки Макманна на детекторе лжи, и данных служб, отмечающих, когда он приехал на базу и в тюрьму и когда покинул их. Но мы не знали наверняка, был ли знаком Макманн с Досон-Смит, и если был, то насколько близко. А знакомство с Элен – веский мотив для убийства. – Домингес тяжело вздохнул и мрачно подытожил: – Теперь придется пересмотреть наши первоначальные версии и выводы.

– Да, сэр.

– Подготовьте мне копию свидетельских показаний этой женщины.

– Вот они, сэр. Я принесла их с собой.

Карли протянула полковнику Домингесу несколько листков размноженного на ксероксе рукописного текста.

– Но традиционную клятву свидетельница не произносила, – заметила Карли. – Мы беседовали у нее дома, она неважно себя чувствовала, и я, опасаясь, как бы миссис Мэтьюсинак не отказалась давать показания, не рискнула привести ее к клятве.

Полковник Домингес понимающе кивнул. Показания свидетелей, не приведенных к клятве, не имеют законной силы в суде, однако от этого их ценность не снижается. Для продолжения расследования они очень важны.

– Надо сделать копию свидетельских показаний этой женщины для подозреваемого Смита и его адвоката, – сказал Домингес, просматривая записи Карли.

– Да, сэр, непременно сделаю.

– А также ознакомить с ними агентов службы специальных расследований и начальство тюрьмы.

– Несколько дней назад я уже встречалась с заместителем начальника тюрьмы, теперь планирую нанести ей визит сегодня, сэр.

– Сначала побеседуйте со службой специальных расследований. Да… Теперь, когда в деле появились новые обстоятельства, их ждет большая работа, – задумчиво промолвил полковник Домингес. – Ничего, пусть наверстывают упущенное! В следующий раз будут тщательнее подходить к порученному делу! А этот ваш экземпляр я немедленно покажу начальнику базы. Думаю, он лично захочет переговорить с руководством тюрьмы. О Господи… “Вечерний клуб”! Только этого нам не хватало!

Карли кивнула. Она хорошо представляла себе разговор начальника базы с руководством тюрьмы. А также догадывалась, как встретит ее Фэрин Престон, заместитель начальника тюрьмы по воспитательной работе. “Вечерний клуб”… Женщины покупают себе для любовных утех молодых заключенных!

После ухода Карли полковник долго не мог оправиться от шокирующей новости и, нервно перебирая листки бумаги, раздраженно бурчал себе под нос:

– “Вечерний клуб”… Скандал, просто скандал!

Эти слова Домингеса эхом отдавались в голове Карли, когда она возвращалась в свой кабинет. “Вечерний клуб”… Больше всего ее раздражало вполне невинное, даже привлекательное название этого заведения. Услышишь его и сразу представишь себе милых, воспитанных, элегантно одетых дам, сидящих в роскошной гостиной за красиво накрытым столом. На столе – изысканный фарфоровый сервиз, дамы в белоснежных кружевных перчатках пьют чай и ведут светскую беседу. Обсуждают местные события, делятся новостями… Все чинно, благопристойно.

“Вечерний клуб”… Молодые женщины, которым скучно дома и надоели собственные мужья, объединяются в некое сообщество для получения плотских удовольствий. Но не с обычными мужчинами, а с заключенными местной тюрьмы. Молодыми красивыми горячими парнями, нуждающимися в деньгах, готовыми за определенную сумму обслуживать этих скучающих дамочек и выполнять их желания, капризы и прихоти.

Более всего в этой всплывшей на поверхность истории Карли возмущало то, что Элен Досон-Смит была подполковником, офицером военно-воздушных сил и носила такую же военную форму, как и она сама. Элен погубила не только свою репутацию, но запятнала честное имя многих других женщин, служащих в армии.

Карли отлично представляла, что произойдет, когда телевизионщики и газетчики пронюхают о том, что на территории базы Максвелл существовал “Вечерний клуб”. А утаить это невозможно. Господи, какой поднимется скандал! С новой силой всколыхнутся не так давно утихшие споры о месте и положении женщин в вооруженных силах США, представители общественности заполонят экраны телевизоров, начнут гневно обличать, укоризненно качать головами, негодовать, предостерегать и напоминать о своих прошлых неутешительных прогнозах по поводу женщин-военнослужащих. А уж как будут злорадствовать обыватели…

Но никто, решительно никто не вспомнит о том, что в этом так называемом клубе состояли и обычные, “гражданские” женщины. Такие, как, например, Джой Мэтьюсинак, не имеющая никакого отношения к военной службе, и другие. Жены врачей, агенты по недвижимости, стюардессы, владелицы магазинов… Вполне состоятельные замужние дамы, пресытившиеся мужьями и ищущие новых запретных развлечений.

Думая обо всем этом, Карли злилась и на себя. Она провела два часа в обществе Макманна, он морочил ей голову своими трогательными рассказами о прежней жизни, а ей доставляло наслаждение слушать его низкий хрипловатый голос, и внутри у нее все трепетало от волнения… Карли поверила Макманну, точнее, почти поверила. Позволила обвести себя вокруг пальца, как школьницу!

А ведь Макманну было обо всем известно. Он просто не мог не знать о том, что его юный приятель и ученик Билли Хоупвелл встречается с Элен Досон-Смит. Вряд ли Билли утаил от своего наставника столь пикантные подробности. Макманн, конечно же, знал! Потворствовал, покрывал Билли и других молодых парней. Ведь не зря же Билли во время случайной встречи с Карли в лесу упомянул его имя.

“Рай говорит… не надо ни с кем разговаривать. И Джой… говорит…”

Теперь главные действующие лица этой грязной истории сошли со сцены. Элен Досон-Смит убита, Билли Хоупвелл погиб под ножами газонокосилки. Правда выплыла на поверхность, точнее, часть правды. Малая часть. А Райан Макманн упорно хранит молчание, разыгрывая добропорядочного гражданина, беспристрастного свидетеля.

Карли не покидало тяжелое, гнетущее чувство. Ее предали. Предал человек, которому она хотела поверить.

Глава 11

Вернувшись в свой кабинет, Карли бессильно опустилась на стул и несколько минут неподвижно сидела, пытаясь отвлечься от тяжких мыслей. “Вечерний клуб”, убийство распутной Элен Досон-Смит, гибель молодого Билли, не до конца выясненная, но явно неприглядная роль Макманна во всех этих трагических событиях… Но сейчас, собираясь сделать два неотложных телефонных звонка, Карли запретила себе думать об этом. Набрав номер начальника 405-го отделения службы специальных расследований, Деррика Грина, она договорилась с ним о встрече. Карли живо представила себе выражение лица Деррика Грина в тот момент, когда он узнает о существовании на территории базы Максвелл “Вечернего клуба”, не выявленного его лучшими агентами в ходе предварительного расследования.

Второй телефонный звонок Карли сделала Майклу Смиту. Не застав его дома, она оставила на автоответчике сообщение, что непременно должна встретиться с ним и его адвокатом в самое ближайшее время. И чем скорее, тем лучше.

Пообедав в офицерском клубе, Карли снова вернулась в свой кабинет, ввела в компьютер новые данные о ходе расследования и выстроила все сведения в хронологическом порядке, чтобы стало ясно, как она вышла на Джой Мэтьюсинак, давшую ценные показания. Потом подготовилась к разговору с Дерриком Грином, но прежде, чем отправиться на встречу с ним, позвонила в администрацию тюрьмы.

Секретарша начальника федеральной тюрьмы сообщила, что мистер Эд Болт уехал за город, но с майором Сэмюелс может побеседовать его заместитель по воспитательной части.

– Мне звонил начальник базы, – сказала Фэрин Престон. – Как я понимаю, у нас большие проблемы.

– К сожалению, да, – подтвердила Карли.

– Когда вы предоставите мне новые данные?

– Сейчас я собираюсь встретиться с шефом отделения службы специальных расследований, и, боюсь, наша беседа затянется надолго. Я смогла бы приехать к вам завтра утром.

– К сожалению, утром я буду занята. Мистера Болта нет, а мне к восьми часам надо быть на совещании, посвященном мерам безопасности в связи с угрозой наводнения. Вы слышали, что уже затоплена половина Чилтон-Каунти?

– Об этом передавали по радио, – вздохнула Карли.

– Вам удобно встретиться со мной в два часа дня?

– Да.

Фэрин Престон не выказала ни дружелюбия, ни любезности. Ничего удивительного, ведь завтрашний визит Карли, мягко говоря, не доставит ей удовольствия. Под носом у Фэрин Престон творились такие дела, а она пребывала в блаженном неведении… Ни Майкл Смит, ни его адвокат пока не объявились, и Карли решила, не дожидаясь звонка от них, встретиться с Дерриком Грином.

Сев в машину, она отправилась в офис начальника отделения службы специальных расследований, располагавшийся в нарядном, недавно оштукатуренном двухэтажном здании неподалеку от сверкающих металлом самолетных ангаров. Карли поднялась на второй этаж, в кабинет Деррика Грина.

Карли со всеми подробностями изложила ему данные, полученные в ходе расследования, а также о случайной встрече в лесу с Билли Хоупвеллом, о Джой Мэтьюсинак, приславшей белые гвоздики на его могилу, и “Вечернем клубе”…

Закончив рассказ, Карли протянула Деррику Грину копию свидетельских показаний Джой Мэтьюсинак. Деррик прочел их, покачал головой и усмехнулся:

– Черт возьми, как же мы все это пропустили?

– Не переживайте! Если бы я не встретилась с Хоупвеллом в лесу и не поехала на его похороны, то тоже ничего не узнала бы. Дело случая!

– Слабое утешение. – Деррик Грин снова заглянул в бумаги. – Мы самым тщательным образом проверим всех женщин, чьи фамилии указаны в списке, предоставленном вашей свидетельницей. Может, кто-то из них сообщит нам еще какие-нибудь данные. А уж что касается заключенных… Всю душу из них вытрясем. И пусть только попробуют сделать вид, что им ничего не известно! Деррик Грин достал из сейфа папку с копиями допросов и свидетельских показаний заключенных, полученных агентами службы специальных расследований, и протянул Карли.

– Вот, просмотрите этот список. – Он показал на один из листков. – Это заключенные, которых мы опрашивали.

Карли пробежала глазами список и посмотрела на Деррика Грина.

– Но здесь не указан Билли Хоупвелл!

– Правильно, мы его и не допрашивали, потому что офицер тюрьмы, выдающий рабочие наряды заключенным, сообщил нам, что Билли Хоупвелл работал неподалеку от места убийства утром, а не в предполагаемое время совершения преступления. После обеда он отправился в тюрьму и оставался там до вечера.

– А известно, что он там делал?

– Да. В это время у него были занятия. Учился грамоте и письму.

Карли презрительно усмехнулась. Как же, Райан Макманн, лучший друг и наставник Билли Хоупвелла, дважды в неделю, не жалея времени и сил, приезжал и обучал его… Вот только чему?

Внезапно перед мысленным взором Карли вспыхнула яркая картина: в лесной тишине, прислонившись к стволу сосны, стоит красавица Элен, а рядом, тесно прижавшись к ней, Райан Макманн… Элен соблазнительно улыбается, руки Макманна страстно сжимают ее плечи, он жадно впивается в ее пухлые чувственные губы. Элен сладострастно постанывает, прижимается к Макманну всем телом…

“Остановись! Прекрати! – Карли тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. – В конце концов, пока нет доказательств того, что Макманн принимал участие в этих безобразных сценах!”

И прежде чем позволить разыграться воображению, необходимо еще раз тщательно проверить все данные на Мак-манна и побеседовать с ним. Теперь, имея неопровержимые доказательства существования “Вечернего клуба”, она добьется от Макманна признания. В чем? Ну, хотя бы в том, что он знал о дополнительном заработке своих приятелей. О связи застреленной Элен с погибшим Билли Хоупвеллом.

– Насколько мне известно, занятия у Билли Хоупвелла начинались не раньше трех часов дня, – сказала Карли. – Надо бы проверить все его перемещения между окончанием работы и началом занятий.

– Непременно проверим! – Деррик Грин подчеркнул авторучкой фамилию Билли. – Ах, дьявол, жаль, что этот парень свалился с косогора прежде, чем мы догадались его допросить!

– Я тоже сожалею, что мне не удалось еще раз поговорить с Билли Хоупвеллом.

– Как вы полагаете, майор Сэмюелс, в связи с появлением новых обстоятельств подозрение с подполковника Смита будет снято?

– Нет, на данном этапе Майкл Смит по-прежнему остается главным подозреваемым. У нас еще нет доказательств того, что в тот день Элен Досон-Смит встречалась в лесу с заключенным. И пока мы не добудем их, Майкл Смит остается подозреваемым в убийстве.

– Логично, – кивнул Деррик Грин. – Никогда не поверю, что Смит не догадывался о проделках жены. Наверняка знал или подозревал, что она изменяет ему. Да… мотив очевиден.

– Очевиден, – согласилась Карли.

Распрощавшись с Дерриком Грином, Карли вышла на улицу. Там царило необычайное оживление. Летчики в зеленых летных костюмах грузили в машины сумки и оборудование, а потом садились в специальные автобусы.

– Майор Сэмюелс! Рада вас видеть!

Карли обернулась и увидела Джоанну Уэст. Она тоже была в зеленом костюме, а свои пышные, с медовым отливом, волосы стянула на затылке в пучок.

– Что у вас происходит? – полюбопытствовала Карли.

– Нас перебрасывают южнее, к форту Ракер. Синоптики предсказывают там шквалистый ветер и выпадение града невероятных размеров, как мячики для игры в гольф.

– О Господи, только этого нам не хватало! – встревожилась Карли.

– Вертолетная база на юго-востоке Алабамы уже потеряла ангар и два вертолета из-за шквалистого ветра! – сообщила Джоанна. – Начальник базы попросил нас помочь им в борьбе со стихией. Сейчас мы грузимся и отправляемся туда.

– А как же занятия?

Джоанна улыбнулась и беспечно махнула рукой:

– Практика важнее, чем теория!

– Наверное, вы правы. – Карли улыбнулась.

Ей нравилась эта жизнерадостная девушка, и сейчас, после короткого разговор с Джоанной, Карли почувствовала, как напряжение, не отпускавшее ее столько времени, спадает. Пожелав Джоанне счастливого пути и пожав руку, Карли заметила, что золотого кольца на ее безымянном пальце почему-то нет. От него остался только след – тонкая полоска белой кожи. Карли искренне надеялась, что кольцо Джоанны исчезло временно: военнослужащим разрешалось носить ювелирные украшения лишь в часы досуга.

Садясь в машину, Карли решила сказать Паркеру, что больше не будет встречаться с ним. Жаль, что она не сделала этого накануне, когда он в раздражении покинул ее дом. Паркер ушел, и… через несколько минут неожиданно явился Макманн. При воспоминании о нем Карли охватила злость. Почему она, уступив внезапному порыву, пригласила Макманна зайти? Угощала его пивом и креветками, как завороженная слушала рассказы о прежней жизни, смеялась, шутила? Ей казалось, что они с Макманном наконец нашли общий язык, им стало легче говорить друг с другом. Она поверила ему, а он…

Подъезжая к дому, Карли мечтала побыть несколько часов одна, отдохнуть в тишине, расслабиться, забыть на время о неразрешимых вопросах, версиях, догадках, да и вообще о расследовании убийства Досон-Смит. Но увы, на вечер она запланировала еще одно мероприятие, отказаться от которого не могла. Вечером миссис Адель Сэмюелс устраивала очередной прием, и Карли придется побывать на нем. Помогать матери и поддерживать ее во время предвыборной кампании Карли считала одной из своих главных семейных обязанностей.

Приехав домой, Карли немного отдохнула, привела себя в порядок и, надев элегантное, облегающее фигуру красное шелковое вечернее платье, отправилась в банкетный зал отеля, где ее мать устраивала прием. Когда Карли появилась там, гости уже собрались. Они обсудили последствия стихии в Чилтон-Каунти, а потом миссис Сэмюелс произнесла приветственную речь, поблагодарила присутствующих за поддержку и кратко изложила свои взгляды по ряду насущных проблем штата Алабама, в частности, ее будущего округа. Когда она закончила речь, к Карли подошел Мозелл Дентон – один из помощников миссис Сэмюелс – и, любезно поздоровавшись, подвел к хозяйке приема.

Едва Карли успела обменяться несколькими фразами с матерью, как в банкетный зал ворвались несколько молодчиков с плакатами, осуждающими предвыборную программу миссис Сэмюелс. Они начали громко выкрикивать оскорбления, но сторонники миссис Сэмюелс не растерялись и быстро прогнали их. Мать Карли держалась хладнокровно. Она сделала жест рукой Карли и ее брату Дейву, и они тут же вышли через боковую дверь в коридор. С такими неприятными инцидентами миссис Сэмюелс, искушенный политик с большим стажем, сталкивалась неоднократно, поэтому отлично знала, как вести себя в подобных случаях. Главное – не позволить злорадным телевизионщикам сделать сенсационный репортаж о вторжении хулиганов в банкетный зал и показать в десятичасовых новостях телезрителям растерянные, испуганные лица миссис Сэмюелс и ее детей. Нет, такого удовольствия она им не доставит!

В коридоре Карли столкнулась с Паркером. Кипя от ярости, он засунул руки в карманы и нервными шагами мерил коридор. Через мгновение к ним присоединился помощник миссис Сэмюелс, и Паркер, забыв о приличиях, набросился на него с обвинениями:

– Черт возьми! Мозелл, как этим молодчикам удалось вломиться в зал? Куда смотрела охрана? Как вы допустили это?

– Не знаю, все произошло так неожиданно, – смутился Мозелл Дентон.

– Вам следовало позаботиться о безопасности миссис Сэмюелс и ее гостей! Это ваша прямая обязанность! – гневно продолжал Паркер. – Идите и выясните, чем занимается охрана!

Мозелл Дентон, уроженец Алабамы, выпускник Гарвардского университета, уже несколько лет работал помощником миссис Сэмюелс, прекрасно справлялся со своими обязанностями и не привык, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне. Но отвечать Паркеру грубостью не счел возможным. Он лишь молча смерил его презрительным взглядом.

– Паркер, перестань! – вмешалась Карли. – Мозелл сам знает, что ему делать!

– А по-моему, он забыл о своих прямых обязанностях, – возразил Паркер.

В этот момент к ним подошли миссис Сэмюелс и ее помощник по связям с общественностью.

– Все в порядке, – спокойно сказала она. – Инцидент исчерпан. Хулиганов выдворили из зала, – Миссис Сэмюелс что-то шепнула Мозеллу, после чего удалилась со своими помощниками.

Карли посмотрела на Паркера.

– Если собираешься в недалеком будущем занять в конгрессе место моей матери, не советую тебе ссориться с Мозеллом Дентоном. От него во многом зависит успех кандидата на выборах.

– Да что ты говоришь? – презрительно усмехнулся Паркер. – Спасибо за совет, дорогая. Я тоже хочу тебе кое-что посоветовать. Если будешь вести себя так же, боюсь, Адель Сэмюелс не сумеет в третий раз избраться в конгресс.

– Что?

– Кажется, я определенно выразился!

– Паркер, о чем ты?

– О твоих интимных посиделках с Райаном Макманном! Только представь, какой разразится скандал, если станет известно, что дочь миссис Сэмюелс, включившей в свою предвыборную программу борьбу с преступностью, тайно принимает у себя уголовника! Боюсь, Адель не удастся выиграть предвыборную гонку и получить место в конгрессе!

Карли онемела от изумления. Наконец, овладев собой, она спросила:

– Ты… ты следил за мной?

Холеное лицо Паркера выразило самодовольство.

– А ты как думала? Что же, по-твоему, мне надо было уйти просто так? Ну уж нет, дорогая! Я немного побродил, успокоился и уже собирался вернуться, как вдруг заметил подъезжающий “бронко”. Увидел, как Макманн вышел из него и направился к твоей двери.

– Ты шпионил за мной! – негодующе бросила Карли.

– Не шпионил, а наблюдал за развитием событий, – уточнил Паркер. – И смею тебя уверить, они развивались весьма пикантно!

– Паркер…

– Да, пикантно, именно так! Молодая женщина, офицер, юрист, ведущая расследование дела об убийстве, приглашает поздно вечером к себе домой бывшего заключенного!

– Кого я приглашаю к себе домой, тебя не касается!

– Уже не касается? А впрочем, мне давно следовало догадаться, что твои отношения с этим парнем вышли за рамки официальных.

– Паркер, о чем ты говоришь? Перестань!

– Сначала ты вместе с ним посетила кладбище, позволила ему хватать себя за руки, а потом поздно вечером он явился к тебе домой! Зачем? Для беседы по делу об убийстве? Нет, дорогая, боюсь, никто не поверит, что вы с Макманном провели за дружеской беседой несколько часов. Представляю, что происходило!

– Паркер… Ты думаешь, что…

По коридору прошел официант с тележкой. Карли и Паркер замолчали.

– Паркер… ты мне не веришь? – тихо спросила Карли, когда официант скрылся из виду.

– Ну, в общем… пока верю.

– Спасибо, – презрительно процедила Карли. – Большое спасибо. Очень тебе признательна, Паркер.

– Карли… Подожди…

Но она, не желая слушать его, ушла.

Карли вернулась домой подавленная. Инцидент на банкете и разговор с Паркером повергли ее в уныние, и она поняла, что не сумеет собраться с мыслями и подготовить вопросы для завтрашней беседы с Фэрин Престон и Майклом Смитом Когда раздались телефонные звонки, Карли решила не брать трубку. Наверняка это Паркер. Звонит, чтобы продолжить выяснение отношений.

Однако, не выдержав, она все же сняла трубку. Услышав голос матери, Карли обрадовалась.

– Привет, дорогая! Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, небольшой инцидент на банкете не расстроил тебя?

– Нет, все нормально. Я же помню, как ты учила нас с Дейвом, что надо делать и как вести себя в подобных ситуациях. – Карли улыбнулась.

– Молодец! Первое и самое главное для будущего политика – выдержка и хладнокровие. Умение быстро ориентироваться в самых непредвиденных ситуациях.

“Слышала ли она наш разговор с Паркером? – вдруг подумала Карли. – И если слышала, то что именно?”

– Кстати, дорогая, о чем вы так яростно спорили с Паркером? – словно угадав мысли дочери, спросила миссис Сэмюелс. – У вас какие-то проблемы?

Карли растерялась. Что ответить матери? Признаться, что накануне она принимала в своем доме бывшего заключенного Райана Макманна и Паркер узнал об этом? Но такое признание для будущего конгрессмена прозвучит как сигнал тревоги. А если Паркер из ревности или просто назло Карли и ее матери кому-нибудь проболтается? Будущее миссис Сэмюелс как политика будет поставлено под угрозу! Нет, скрыть неприятный разговор с Паркером нельзя.

– Мы говорили о вчерашнем визите ко мне Райана Макманна, – призналась Карли.

– Макманн… Макманн… Подожди… Вспомнила! Ну конечно! Райан Макманн – известный хоккеист. Мы встречались с ним однажды, несколько лет назад, на благотворительном вечере. Но… по-моему, он… Его обвинили в совращении несовершеннолетней? Я не ошибаюсь?

– Нет, мама, не ошибаешься. Макманн отсидел несколько лет в местной федеральной тюрьме, а в данный момент он – условно освобожденный.

– Знаешь, по-моему, тебе пора заканчивать с ним отношения, – вдруг сказала мать.

– С кем? С Макманном?

– Нет, с Паркером Стюартом. Это не твой тип мужчины, Карли. Он, безусловно, умен и образован, но слишком назойлив, бесцеремонен и напорист. – Миссис Сэмюелс вдруг рассмеялась.

Услышав ее смех, Карли печально покачала головой. Конечно, мать из деликатности никогда не задает ей нескромных вопросов. Она не спросит, что делал Райан Макманн поздно вечером в ее доме. Да и вообще не усматривает в его визите к дочери ничего предосудительного. Но ведь пока мать не в курсе последних событий. А рассказать ей обо всем придется. К сожалению.

– Макманн – свидетель обвинения по делу об убийстве Досон-Смит, расследование которого я веду.

Карли сообщила матери ошеломляющие новости о существовании на территории базы “Вечернего клуба” и о том, чем занимались его члены – молодые женщины, в том числе и офицеры. Миссис Сэмюелс внимательно выслушала дочь, а потом взволнованно воскликнула:

– Господи, какой скандал! Грандиозный скандал!

На месте миссис Сэмюелс любой политик, баллотирующийся в конгресс, не преминул бы воспользоваться блестящей возможностью и раздул скандал до невероятных размеров. Еще бы, на территории базы военно-воздушных сил молодые женщины покупают себе заключенных для любовных утех! Куда смотрит руководство базы и начальство тюрьмы? Да, другой политик кричал бы на всех перекрестках о падении нравов, предлагал бы свои программы для искоренения подобных явлений и клялся бы возмущенной общественности, что он, и только он, сумеет выправить ситуацию, поможет вооруженным силам вновь обрести утраченные моральные ориентиры и укрепит нравственные устои. А если еще вспомнить, что база Максвелл входит в район законодательной ответственности именно миссис Сэмюелс…

Но эта умная женщина обладала чувством меры и отлично сознавала, что этот скандал ударит и по ней, и по членам ее семьи. И уж как минимум запятнает репутацию дочери – офицера, пригласившего к себе поздно вечером бывшего заключенного. В свете открывшихся фактов о существовании “Вечернего клуба” это свидание выглядело бы весьма пикантно. И первые полосы местных газет запестрели бы кричащими заголовками о дочери известного политика, принимающей у себя дома уголовников!

Вспомнив о неожиданном визите Макманна, Карли досадливо поморщилась. С какой стати она пригласила его зайти? Забыла о том, что занимается расследованием обстоятельств убийства и Макманн – главный свидетель обвинения? Запамятовала, что она – майор, офицер вооруженных сил? Не подумала о своей репутации? И о том, что это угрожает срывом избирательной кампании матери, как справедливо заметил Паркер?

Только одно в какой-то мере оправдывало странный, опрометчивый поступок Карли – вчера она еще не знала о существовании “Вечернего клуба” и о той, вне всякого сомнения, неприглядной роли, которую в этом деле играет Макманн.

– Я совершила непростительную глупость, пригласив Макманна к себе, – тихо проговорила Карли. – Боюсь, это может негативно сказаться на твоей избирательной кампании.

– Не стоит обсуждать это и делать поспешные выводы, – спокойно заметила мать. – Приходи завтра вечером к нам, мы все соберемся за столом: дед, Дейв, Элисон, ты и я – и тогда обсудим сложившуюся ситуацию.

Повесив трубку, Карли долго еще сидела неподвижно, вспоминая подробности разговора с матерью. Обсудить положение дел с членами семьи? Сколько Карли себя помнила, все важные и насущные вопросы семейство Сэмюелс обсуждало за большим столом в гостиной. Каждый высказывал свои соображения, давал советы, выслушивал мнения других, а потом сообща принималось решение. Но в данной ситуации… Что они будут обсуждать? Поведение Карли? Высказывать ей упреки? Она уже сама много раз укоряла себя за глупость!

Карли тяжело вздохнула, села за письменный стол, положила перед собой чистые листы бумаги и взяла авторучку. Несмотря на дурное настроение, придется обдумать и приготовить вопросы для завтрашней беседы с Фэрин Престон и Майклом Смитом. Карли очень надеялась, что ее визит к Фэрин Престон не окажется напрасным. Та прояснит ситуацию и посоветует Карли, каких именно заключенных лучше допросить. Возникнут новые догадки, появятся дополнительные версии, клубок понемногу начнет разматываться…

А вот что касается разговора с Майклом Смитом… На беседу с ним Карли не возлагала особых надежд. Наверняка Смит подозревал жену в измене, а возможно, даже и точно знал, что Элен покупает за деньги любовь молодых заключенных, но хитрый адвокат, разумеется, посоветует своему подзащитному держать рот на замке. Майкл изобразит изумление, услышав о похождениях жены, и признания от него не добьешься. Он ничего не знал, следовательно, и причин застрелить жену у него не было.

Макманн… С ним тоже предстоит нелегкий разговор, но на сей раз Карли уже не позволит ему обвести себя вокруг пальца. Она заставит Макманна признаться в том, что ему было известно о существовании “Вечернего клуба”, и сделает все возможное, чтобы он открыл свои тайны.

Карли так увлеклась работой, что не заметила, как наступила полночь. Ложась в постель, она подумала, что сегодняшний день был слишком насыщен событиями, и поэтому вряд ли ей удастся заснуть. Но Карли заснула сразу и так крепко, что даже не слышала, как грохотал гром, шумел ливень и бушевала гроза.

Глава 12

Крупные капли дождя с силой ударялись о ветровое стекло “бронко”, а ослепительные зигзаги молний раскалывали черное небо. По Ривер-роуд текли мутные потоки воды, из-под колес автомобиля летела грязь. Райан Макманн, крепко сжимая руль, напряженно смотрел сквозь залитое дождем ветровое стекло. Черт бы побрал этот ливень и грозу! Синоптики предсказывали, что шквалистый ветер, обрушившийся на юг штата, стихнет, но он не только не стих, а переместился в центральную часть Алабамы. И вот теперь, несмотря на грозу и ливень, Райан должен тащиться в тюрьму, поскольку занятия с заключенными никто, разумеется, не отменял!

Настроение у него было отвратительное, и он, ругаясь сквозь зубы, раздраженно думал о том, что если бы Эд Болт, начальник тюрьмы, был умнее, то вместо никому не нужных занятий послал бы заключенных на укрепление берегов реки, которая вот-вот разольется и затопит территорию базы.

Но дело даже не в разбушевавшейся стихии. Просто в последнее время занятия с заключенными потеряли для Райана всякий смысл, и он воспринимал их как тягостную повинность. Пока был жив Билли Хоупвелл, Райан с удовольствием обучал его грамоте, пытался помочь ему преодолеть заикание, а теперь… Бедняга Билли мертв, а Райан отсчитывает дни и часы, оставшиеся до полного освобождения. После этого он, не теряя ни секунды, уберется из этого штата. Прочь из Алабамы, из Монтгомери, с территории базы Максвелл! Райан постарается навсегда вычеркнуть все это из памяти и не вспоминать никогда, до конца жизни. Он запретит себе думать обо всем, что связано с этим штатом!

Обо всем, кроме… Райан сознавал, что не сумеет заставить себя забыть о Карли Сэмюелс, и это очень огорчало его. Но зачем ему думать о ней, какой во всем этом смысл? Смысла нет. Однако избавиться от навязчивых воспоминаний о Карли он не в силах. Карли… Перед глазами Райана снова промелькнули волнующие картины их недавней встречи. Они сидели во внутреннем дворике, тихо беседовали, он рассказывал Карли о прошлой жизни, а она внимательно слушала и задумчиво кивала. Она была в джинсах и тенниске, и Райан, впервые видевший Карли в домашней одежде, не мог оторвать глаз от ее стройной фигуры. Она сидела, закинув ногу на ногу, джинсы плотно облегали ее узкие бедра, подчеркивали тонкую талию. Пышные каштановые волосы с медным отливом разметались по плечам. На лицо Карли падал приглушенный свет лампы, и оно казалось необычайно красивым, даже загадочным… Ее руки с тонкими длинными пальцами лежали на столе, и Райан едва сдерживал желание коснуться губами прохладной шелковистой кожи.

Два месяца осталось ему провести в Монтгомери, даже чуть меньше, а потом… Внезапно из-за поворота, из серой пелены тумана вынырнул огромный грузовик, и Райан, чертыхнувшись, резко вывернул руль. “Бронко” завилял на мокром асфальте, зашелестели резиновые покрышки. Краем глаза Райан заметил, что кузов грузовика набит до отказа мешками с песком. Понятно… наконец-то местные власти спохватились и занялись укреплением берегов реки!

Проехав еще немного, Райан увидел невдалеке от Ривер-роуд людей в камуфляжной форме и арестантских темно-зеленых робах. Они толпились вокруг нескольких машин, выгружая мешки с песком. Райан презрительно усмехнулся. Все работают: и персонал базы военно-воздушных сил, и заключенные местной тюрьмы! Если бы он не получил условного освобождения, ему тоже пришлось бы вкалывать на таких тяжелых работах, несмотря на бушующий ветер и проливной дождь. А теперь – нет, увольте! И вообще, пусть ураган сотрет с лица земли эту чертову Алабаму, пусть ее смоет вышедшая из берегов река, ему наплевать! Он даже будет рад, если это случится.

Райан въехал в ворота тюрьмы, огляделся, прикидывая, где лучше припарковать машину, и вдруг увидел маленькую “эм-джи”, стоявшую почти у входа в здание. Сердце Райана глухо ухнуло и часто застучало. Так… Снова Карли Сэмюелс… Мозг Райана лихорадочно заработал. Зачем она приехала в тюрьму? Что ей здесь надо? Ведь не развлекаться же?

Теперь он почему-то не сомневался, что Карли пригласила его к себе, надеясь вытянуть подробности убийства Досон-Смит. Только для этого она позвала его в дом, а он-то, глупец, самонадеянно решил, что… Правда, во время той встречи Карли ни словом не обмолвилась ни о трагической гибели Билли Хоупвелла, ни об обстоятельствах смерти Элен, но все же… Побоялась спугнуть его? Не было повода завести разговор об этом? И вот теперь машина Карли стоит возле входа в здание, а сама она наверняка уже беседует с Эдом Болтом или еще с кем-нибудь из руководства.

Райан выключил мотор, вышел из машины и, подняв воротник плаща, побежал к дверям. Он предъявил охраннику документы, и тот отметил время его прибытия в тюрьму. Отряхнув с плаща капли дождя, Райан торопливо двинулся в глубь здания по коридору, но не в сторону учебных классов, а на кухню. Тревожные мысли о внезапном появлении в тюрьме Карли Сэмюелс не давали Райану покоя. Скорее на кухню! Там всегда работают заключенные, постоянно заходят охранники выпить дармового кофе, поболтать с молодыми парнями, обменяться новостями и получить, если представится возможность, очередную денежную подачку. Конечно, и охранники, и заключенные уже знают о появлении в тюрьме майора Сэмюелс, и Райан получит от них хоть какую-нибудь информацию.

Распахнув дверь кухни, он огляделся. В помещении работал лишь один заключенный: он мыл пол, но зато, к радости Райана, его старый знакомый, охранник Джон Мерфи, пил кофе и читал газету. Ветер, ворвавшийся в открытую дверь, разметал листы газеты, лежащей перед Мерфи. Он недовольно обернулся и увидел Райана.

– Плотнее закрывай дверь, Макманн. А то тут сквозняк гуляет.

Райан кивнул охраннику и заключенному, мывшему пол, снял плащ и подошел к столу. Мерфи налил себе еще чашку кофе и положил в нее три куска сахара. Райан терпеть не мог этого жадного и глупого охранника, постоянно занимавшегося поборами с заключенных, но держался с ним ровно и спокойно. За время, проведенное в тюрьме, Райан хорошо понял, что никогда, ни при каких обстоятельствах не следует вступать в конфликты с охранниками. Все они лживые, подлые, жадные до подачек люди, но если наладить с ними хорошие отношения, то из этого можно извлекать выгоду. Вот и Джон Мерфи такой. Приличный с виду, немолодой, вскоре выйдет на пенсию, примерный семьянин, заботливый отец, посещает по воскресеньям церковь… Но пожалуй, никто, кроме Мерфи, не получал от заключенных столько денег, и только с ним за приличную сумму или иную услугу можно было договориться обо всем. Гнать бы таких в шею…

– Садись, Макманн, выпей кофе, – предложил охранник.

Райан подсел к столу и уже хотел завести разговор о приезде в тюрьму майора Сэмюелс, как Мерфи вдруг поинтересовался:

– Сколько тебе еще осталось таскаться сюда на эти дурацкие занятия, Макманн?

– Около двух месяцев. Мерфи вздохнул.

– Два месяца, говоришь? Это хорошо. А вот мне еще тянуть и тянуть лямку до пенсии.

– А тебе сколько осталось?

– Почти три года. – Мерфи помолчал. – Вот только боюсь, как бы этот Болт не устроил мне досрочный вылет.

Быстро оглядевшись и увидев, что заключенный пошел выносить ведро с грязной водой, Райан тихо спросил:

– Что, Джон, Эд Болт наезжает на тебя?

– Да нет, вроде не наезжает…

– А в чем же тогда дело?

Райан видел, что Мерфи хочет поделиться с ним какой-то важной информацией, но то ли не решается, то ли чего-то опасается… Райана охватили дурные предчувствия. Однако он, чуть подавшись к охраннику, спокойно заметил:

– Мерфи, ты же знаешь Эда Болта. Сегодня у него одно настроение, завтра – другое.

– Да уж, я хорошо изучил его за эти годы!

– Так за что же он наезжает на тебя?

– Пока еще не наезжает, но… – Покосившись на дверь, Мерфи чуть слышно сказал: – Болту звонил начальник базы. А сегодня сюда заявилась эта девка, майор. Ходит, что-то вынюхивает, собирает сведения у персонала.

– О чем? – побледнел Райан.

– Да о твоем погибшем дружке – заике Билли и о бабе-подполковнике, застреленной в лесу, о чем же еще… Никак не пойму, дел у них там нет более важных, что ли?

Райан сделал несколько глотков горячего кофе.

– И что же ей удалось накопать, Джон?

– А сам не догадываешься?

– Ладно, Джон, не темни, дело-то серьезное!

– Ну что… мы же с тобой оба отлично знаем, что придурок Билли путался с той шлюхой, которую потом нашли застреленной в лесу. И с другими он путался, черт бы его побрал, этого Хоупвелла! И деньги за эти развлечения все получали приличные… Ну, Райан, что ты так на меня уставился? Не прикидывайся дураком! Билли был твоим приятелем, делился с тобой секретами и уж наверняка рассказывал о шашнях с богатыми бабами! Ты же знал, чем они занимались в сосновом лесу.

– Нет, не знал, – сухо обронил Райан.

– Ладно, парень, не заливай, здесь все свои! Конечно, у этого жеребца Билли были проблемы с речью, но уж как-то он тебе рассказывал обо всем. Или жестами показывал! – И Мерфи хрипло засмеялся.

Райан стиснул кулаки. Господи, только этого не хватало! Оказывается, всем уже известно, чем Билли занимался в лесу! Сколько раз он просил его не вступать в разговоры с заключенными, сколько убеждал держать язык за зубами… А уж когда похотливую Элен Досон-Смит нашли с пулей в сердце в сосновом лесу, Райан вообще запретил Билли открывать рот!

– Представляю, как веселились парни, наблюдая из укрытия за Билли и той шлюхой! – Мерфи похотливо ухмыльнулся. – Жаль, мне не удалось поглядеть, как этот молодой жеребец объезжал ее! – Он подозрительно взглянул на Райана: – Уверен, ты тоже принимал участие в тех веселых забавах, Макманн!

– Нет, я никогда этим не занимался.

– Брось, не прикидывайся святым! Если ты не путался с богатыми бабами, то для чего же так долго таскался в тюрьму? Разве не для того, чтобы через наших ребят договариваться о свиданиях?

– Мерфи, я приезжал обучать парней грамоте!

– Да ладно, грамоте! Представляю, чему ты их там учил! Но ты хоть и умеешь складно говорить, а еще больший молчун, чем Билли. Слова из тебя не вытянешь, как и из него. У того тоже Гатор все допытывался, а Билли молчал как рыба. Конечно, Гатору хотелось узнать подробности, вот он и попросился работать рядом с Билли! А может, тоже надеялся поучаствовать… Да и баксы надо было получать. – И Мерфи опять рассмеялся.

– Говоришь, Гатор Бернс просил, чтобы его направили работать рядом с Билли? – стараясь не выдать изумления, прошептал Райан.

– Да! Очень просил, даже отстегнул мне… ну, в общем, не важно. Ну я и направил Гатора работать на газонокосилке рядом с Хоупвеллом.

Райана охватила тревога. После внезапной гибели Билли он много думал об этом. Иногда в его душу закрадывались подозрения, смерть Билли казалась ему очень странной, Райана терзали какие-то смутные мысли, воспоминания недавнего прошлого… Билли – физически очень сильный, здоровый парень, прекрасно управлявшийся с газонокосилкой, и вдруг…

– А мне что? – продолжал Мерфи. – Какая мне разница, кто, где и с кем работает? Захотел Гатор работать рядом с Билли? Пожалуйста. К тому же даже хорошо, что Гатор находился рядом. Билли ведь хотя и был здоровым жеребцом, мозгов у него явно не хватало. Вот и слетел с машины, попав под нее, недоумок!

– Мерфи, а в тот день, когда Билли погиб, Бернс тоже работал неподалеку?

– Конечно. Кстати, Гатор и сообщил нам о гибели Хоупвелла.

Итак, все ясно. Подозрения, терзавшие Райана все это время, подтвердились. Он чувствовал, что смертью Элен Досон-Смит все это не ограничится. Почти не сомневался, что вскоре произойдет еще одна трагедия. И все-таки… до этой минуты Райан убеждал себя, что смерть Билли – действительно трагическая случайность. Несчастный случай. Но только до того момента, пока не узнал, что в тот роковой день бедняга Билли Хоупвелл работал рядом с Гатором Бернсом.

– Скажи, Джон, а где сейчас Бернс?

– Бернс? По-моему, его, как и многих других заключенных, послали строить заградительные сооружения на берегу реки. Да, наверняка он там, где же еще?

Через несколько минут после того, как Райан Макманн покинул кухонный блок, Мерфи лениво поднялся из-за стола и хотел налить себе еще чашку кофе, но тут дверь с шумом распахнулась. Охранник недовольно поморщился. Ну вот, опять кого-то черти принесли, не дают ему посидеть в тишине, выпить кофе и насладиться одиночеством! Он обернулся и, увидев посетителей, вздрогнул. На пороге стояла заместитель начальника тюрьмы Фэрин Престон в желтом непромокаемом плаще, с которого на пол стекала вода. Позади нее Мерфи заметил еще одну женщину – в голубом, военного покроя плаще. Лицо охранника выразило растерянность, глаза забегали.

– Чем вы занимаетесь? – строго спросила Фэрин Престон. – Я распорядилась, чтобы весь свободный персонал отправился на строительство заградительных сооружений. Почему вы еще здесь?

– Да я только забежал на минутку… выпить кофе. Я как раз уже собирался… – забормотал Мерфи, избегая сурового взгляда Престон. – Вот сейчас я и…

За тридцать лет работы в тюрьме ленивый Мерфи научился блестяще врать, но сейчас мастерство изменило ему. Уж слишком строгий вид был у Фэрин Престон, и к тому же Мерфи испугало появление молодой женщины-майора. Сейчас начнется… Их визит не предвещал ничего хорошего. Когда Мерфи только начинал работать в охранной системе тюрьмы, женщин не брали на руководящие должности, и он считал это абсолютно правильным. С тех пор многое изменилось, и теперь такие вот бабы, как Фэрин Престон, командуют мужчинами! Нет, внешне эта Фэрин вполне ничего: аппетитная, с хорошей фигуркой, симпатичной мордашкой…

Фэрин Престон окинула взглядом кухню.

– Нам нужен Райан Макманн. Он должен был в три часа начать занятия в образовательном центре, но так и не появился там. Вы видели его, Мерфи?

– А что вы хотели? – помолчав, спросил встревоженный охранник.

– Майор должна задать ему и другим заключенным несколько вопросов. Так видели вы его или нет?

– Видел. Буквально минуту назад он заглянул на кухню, выпил кофе и сразу ушел. Макманн очень торопился.

– Куда?

Господи, сколько можно приставать с назойливыми вопросами! Не дадут посидеть в тишине и попить кофе!

– Не знаю, куда он направился, но, перед тем как уйти, спросил, где сейчас Гатор Бернс.

– Гатор Бернс? – удивилась женщина-майор.

Ее голос понравился Мерфи. Негромкий, с приятными интонациями, не строгий. А она ничего, эта дама-майор. Не такая надменная, как Фэрин Престон, и не сварливая, как, например, его жена.

Фэрин Престон многозначительно посмотрела на Карли:

– Тот самый, чье личное дело вы только что видели… – Затем она снова обратилась к охраннику: – Мерфи, а Макманн не говорил, зачем ему вдруг срочно понадобился Гатор Бернс? Что он от него хотел?

Конечно, Мерфи догадывался, что желание Макманна видеть Гатора Бернса связано со всей этой историей… С придурком Билли и со шлюхами, с которыми он и другие молодые парни встречались в лесу. Понимая, что подробности этой неприглядной истории очень скоро могут всплыть наружу, Мерфи испугался. Но вполне вероятно, что все обойдется. А он, Джон Мерфи, тут вообще ни при чем. Какой с него спрос? И уж конечно, докладывать Фэрин о своих соображениях по поводу поспешного ухода Макманна незачем. Так, намекнет кое о чем…

– Макманн не сообщил мне, зачем ему понадобился Бернс. Он был взволнован, что-то пробормотал насчет своего погибшего дружка Билли Хоупвелла. – Что именно?

– Да не помню… Вроде сказал, мол, Бернсу что-то известно. Но со мной Макманн ничем не делился.

Фэрин Престон и Карли Сэмюелс снова обменялись понимающими взглядами.

– Ладно, допивайте кофе и отправляйтесь работать! – бросила Фэрин и вышла с майором.

– Давайте поедем на моей машине, – предложила Фэрин. – У меня там рация, я должна постоянно находиться на связи. – Она усмехнулась. – К тому же не исключено, что и мы с вами попадем в район наводнения. А если с нами будут постоянно поддерживать связь, нас выручат.

– Вы правы, – ответила Карли.

Джон Мерфи неподвижно стоял посреди кухни и напряженно прислушивался к удаляющимся шагам. Когда они стихли, он снова налил себе кофе, удобно устроился за столом и, раскрыв газету, начал разгадывать кроссворд.

– Где Гатор Бернс? – спросила Фэрин Престон, подойдя к охраннику, надзирающему за работой заключенных.

Тот с трудом расслышал ее. Река так грохотала, а потоки дождя с таким шумом обрушивались на землю, что звуки голосов тонули в этой какофонии.

– Бернс? – крикнул он. – Гатор Бернс? Он только что с другими парнями поехал на полуторатонном грузовике на строительную базу. А вы не встретили его по дороге?

– Нет.

– Значит, разминулись.

Карли встревоженно огляделась. Вдалеке почти повсюду была вода. Вышедшая из берегов река проложила себе путь на юг и запад, затопила хлопковые поля и посадки орешника и хлынула дальше. Шквалистый ветер вырвал с корнем несколько старых деревьев, превратил в щепки кустарники, и теперь глинистая вязкая земля была покрыта сломанными ветвями и листьями.

“Неужели наводнение не прекратится? – взволнованно подумала Карли. – И весь штат смоет?”

Ее напряженный взгляд скользил по берегу реки, укрепленному мешками с песком, но эти меры безопасности казались ненадежными.

– Поедете туда, к ним? – расслышала Карли голос охранника.

– Придется, – ответила Фэрин Престон.

– Там уже работают наши бригады. Пытаются поднять берег.

Фэрин кивнула Карли, и они направились к машине. Ноги вязли в грязи и скользили по размытой почве.

Женщины сели в машину, захлопнули дверцы и несколько мгновений сидели молча, наслаждаясь тишиной. Проверив, включена ли рация, Фэрин усмехнулась:

– Ну что, похоже, мы не поедем, а поплывем, майор? Карли кивнула.

Фэрин запросила по радио связь с полковником – главным инженером по гражданскому строительству.

– Как у вас дела? – через несколько мгновений осведомился он.

– Похоже, ситуация осложняется, – сообщила Фэрин Престон. – Картина безрадостная. А что у вас?

– Тоже ничего утешительного. Мы получили сообщение, что вода затопила участок в районе Клантона и разрушены линии электропередачи. Мост, расположенный в трех милях южнее, снесен потоком воды, и затоплен сектор А-65. На помощь местной полиции посланы дополнительные отряды. В данный момент они осуществляют эвакуацию автомобилистов. Восточная часть Коттонвуда тоже затоплена. Что у вас еще?

– Всем не занятым на дежурстве сотрудникам отдан приказ прибыть на строительство заградительных сооружений. База объединенного автопарка выделила дополнительный транспорт для переброски заключенных на работы. Если возникнет необходимость, их эвакуируют и разместят в двадцать первом ангаре.

– А что с семьей мистера Болта?

– Мы связались с его женой и уведомили ее, что в случае необходимости…

Ослепительно блеснула молния, пронзив черное небо, раздались оглушительные удары грома. Фэрин Престон и Карли машинально зажмурились и втянули головы в плечи.

– …Миссис Болт уже пакует вещи, – продолжила Фэрин, когда стихли громовые раскаты.

– Ладно, когда она будет готова, звоните, только не затягивайте! – раздался голос полковника. – Долго ждать нельзя.

Фэрин Престон огляделась, прикидывая, доберутся ли они с Карли до того места, где в данный момент вместе с другими заключенными работает Гатор Бернс, и с сомнением покачала головой. Но дело есть дело. Карли, незаметно наблюдавшая за Фэрин, облегченно вздохнула. Она сознавала, что отправляться для беседы с Гатором Бернсом в такую отвратительную погоду, когда вода вот-вот затопит окрестности, рискованно, но откладывать разговор до лучших времен тоже нельзя.

Когда охранник Мерфи сказал, что Макманн поспешно покинул кухонный блок и ринулся искать Гатора Бернса, Карли охватило волнение. Ей не терпелось поскорее добраться до участка, на котором работал Бернс, и задать ему несколько весьма непростых вопросов. Теперь она не сомневалась: Билли Хоупвелла, Макманна и Бернса объединяли общие, тщательно охраняемые секреты. Теперь Билли погиб и унес свою тайну в могилу, но его приятели живы, и она вытянет из них всю информацию. То, что Макманну удалось скрыть от полиции, он расскажет си. Непременно расскажет. Карли заставит его заговорить. А этот Гатор Бернс… Карли почему-то подозревала, что он сыграл решающую роль во всей этой таинственной истории, приведшей к насильственной смерти Элен Досон-Смит. Что ж, ему тоже придется поделиться с ней важной информацией…

– Я выйду на связь через двадцать минут! – услышала Карли голос Фэрин Престон.

– Буду ждать ваших сообщений! – прокричал в ответ главный инженер.

Фэрин повернула ключ в замке зажигания, и машина рванулась с места. Из-под колес во все стороны летели комья мокрой грязи, мутные потоки воды застилали лобовое стекло. Черное небо опустилось так низко, что казалось, вот-вот сольется с землей и поглотит ее.

Глава 13

Гатора пронзила острая боль, перед глазами с бешеной скоростью заплясали огненные блики, но сквозь густую пелену тумана и потоки дождя он увидел, как два неясных силуэта появились из-за угла старого сарая, где хранились лодки. Вскоре Гатор узнал в одном из них заместителя начальника тюрьмы Фэрин Престон. В желтом непромокаемом плаще, она решительным шагом направлялась к нему.

Райан Макманн нанес Гатору новый сокрушительный удар в челюсть, тот охнул, его голова резко дернулась и опустилась на грудь. Застонав от боли, Гатор с трудом приподнял голову, сплюнул кровь и, напрягшись, снова взглянул на приближающихся людей. Рядом с Фэрин Престон шла, увязая в мокрой липкой грязи, молодая хрупкая женщина в плаще военного покроя. Они подходили все ближе…

Гатор нащупал рукой в грубой рабочей рукавице металлический витой прут, с помощью которого прикручивал к кузову грузовика брезент, но прут в маслянистой смазке выскользнул из его непослушной руки. Макманн засмеялся и, схватив металлический прут, швырнул его в кузов грузовика.

– Я мог бы уничтожить тебя с помощью этой железки, Бернс, – прохрипел он, – но мне доставляет удовольствие наносить удары по твоей гнусной роже!

– Мерзавец… Ненавижу… – Гатор понял, что ему не совладать с взбесившимся Макманном.

– Возможно, я мерзавец, Бернс, но тебе не жить на этом свете. Если не расправлюсь с тобой сегодня, все равно уничтожу тебя… Завтра, позднее… Ты подохнешь.

Райан снова занес кулак над разбитой физиономией Гатора, и тот зажмурился, но Макманн ударил его в солнечное сплетение. Гатор вскрикнул, согнулся и рухнул на колени в вязкую липкую грязь. Молния пронзила черное небо, и Гатору почудилось, что это она, а не кулак Мак-манна, нанесла ему сокрушительный удар. Лицо Гатора заливала кровь и застилала ему глаза, но у него не было сил разогнуться и вытереть лицо.

– Тварь… Макманн… – бессильно прохрипел Гатор, прислонившись спиной к заляпанному грязью колесу грузовика. – Хоть бы ты сдох… Ненавижу…

Райан смерил своего противника презрительным взглядом и медленно, с расстановкой проговорил:

– Ты все равно подохнешь, Бернс. Таким, как ты, не место среди людей.

– Пусть… пусть ты прикончишь меня, – с трудом пробормотал Гатор. – Но я знаю, что ты… ты, Макманн, убил ту шлюху Смит. И все узнают об этом… Скоро, очень скоро…

– Что ты плетешь, ублюдок! Нам обоим известно, как все обстояло на самом деле, кто убил Смит и почему!

Гатор вжался спиной в грязное колесо и, злобно сверкнув маленькими бесцветными глазками, прошипел:

– Билли все мне рассказал… Ты… ты заставлял его делать это… перед тем, как тебя перевели в условно…

Не дав ему договорить, Район вновь ударил его по лицу.

– Что ты плетешь, мерзавец?! Я не заставлял Билли…

– Ты, именно ты! – Гатор вытер кровь с лица. – Он сам говорил мне, что ты собирал баксы с него и остальных…

– Я уничтожу тебя, Бернс, уничтожу! Ты не выйдешь отсюда живым… Ты…

“Скорее бы они подошли! – пронеслось в голове у Га-тора. – Иначе он убьет меня…”

– Немедленно прекратить! – раздался за спиной Райана властный женский голос. – Немедленно!

Макманн быстро обернулся и увидел Фэрин Престон, а позади нее… Карли Сэмюелс, глядящую на него широко раскрытыми глазами. Райан отступил назад. Он хрипло дышал, его руки все еще сжимались в кулаки.

– Отойдите от заключенного, Макманн! – приказала Фэрин Престон. – Еще дальше!

Воспользовавшись тем, что все внимание сосредоточено на Макманне, Гатор стремительно подался вперед и врезал ему коленом в грудь. Удар получился несильным, но Гатор испытал удовольствие.

– Ну что, ублюдок… – прошипел он.

Райан вытер разбитые в кровь губы, потрогал заплывающий синяком левый глаз и бросил быстрый взгляд на Карли. Она была явно взволнована, глаза выражали испуг, растерянность и… осуждение.

“Ну и вид у меня, наверное, – подумал Макманн. – Настоящий убийца”.

– Что здесь происходит? – осведомилась Фэрин Престон. – Бернс, отвечайте!

– Этот ненормальный набросился на меня и стал избивать, – торопливо забормотал Гатор, заглядывая в лицо Фэрин Престон. – Он хотел убить меня… так же, как убил ту молодую женщину и несчастного Билли Хоупвелла. Он сумасшедший, говорю вам, сумасшедший… Если бы не вы, этот Макманн разделался бы со мной! Хорошо, что вы вовремя подоспели!

Райан не отрываясь смотрел на Карли. Неужели она поверила этому подонку и приняла его слова за чистую монету? А Фэрин Престон? Что же теперь делать? Опровергать слова этого мерзавца?

Фэрин Престон отошла на несколько шагов от Гатора Бернса и, наклонившись к Карли, тихо сказала:

– Идите в машину, майор. Запросите по радио центральный контроль. Сообщите, что здесь… Макманн и один из заключенных… возникла непредвиденная ситуация. Пусть немедленно высылают подкрепление.

В местной федеральной тюрьме не содержали особо опасных преступников, режим был не строгий, поэтому офицеры не всегда носили при себе оружие. И у Фэрин Престон сейчас тоже не было при себе оружия. Однако ее, как и других офицеров, учили, что делать в случае возникновения опасных непредвиденных ситуаций, поэтому она не особо боялась Бернса и уж тем более Райана Макманна. Но на всякий случай…

Карли кивнула, украдкой взглянула на Макманна и пошла к машине. Через мгновение она растворилась в густом тумане.

– Итак, я жду объяснений! – Фэрин Престон переводила взгляд с Бернса на Макманна.

– Он выслеживал меня, ехал за мной! – торопливо пояснил Гатор. – Подстерег, набросился, стал избивать. Он спятил, мэм! Поверьте, он ненормальный! Представляете, Макманн обвинил меня, будто бы я… ну… встречался в лесу с молодыми женщинами! – Гатор выплюнул кровь, вытер грязное мокрое лицо, а потом, ухмыльнувшись, жалобным голосом продолжил: – Представляете, мэм, этот мерзавец заявил, будто женщины платили мне за… Ну, вы понимаете. А зачем им было встречаться со мной и платить мне баксы, когда Билли Хоупвелл и сам Макманн всегда были к их услугам? Это они путались с женщинами, а те щедро платили им.

Фэрин Престон не первый год работала в тюрьме, повидала всякое и вела себя в любых ситуациях хладнокровно. То есть внешне ни на что и ни на кого не реагировала, а уж тем более на таких негодяев, как Га-тор Бернс. С непроницаемым видом посмотрев на него, она обратилась к Райану:

– Макманн, вы слышали заявления заключенного Бернса? Как вы объясните их?

– Бернс лжет! – бросил Райан. – Какие еще нужны объяснения?

– Лгу? – взвился Гатор и посмотрел на Фэрин Престон. – Мэм, спросите Макманна, этого умника с высшим образованием, этого известного хоккеиста, для чего он дважды в неделю продолжал таскаться в тюрьму, хотя мог и не делать этого? Зачем? Чтобы обучать грамоте наших парней? Как бы не так! Он таскался в тюрьму к этому придурку Билли. Собирал с него и других парней баксы, которые давали им молодые шлюхи. И договаривался о встречах с ними. Верьте мне, мэм, все так и было на самом деле! Но если сомневаетесь, спросите у других парней. Например, у Пола Рича или Джимбо Джонсона. Они подтвердят мои слова.

Уверенно произнося это, Гатор, конечно, сомневался, что Фэрин Престон поверит ему. Что значат его слова против слов Макманна – этого умника, выскочки, изображающего воспитанного человека? Нет, вряд ли Фэрин поверит Гатору, однако заставить ее усомниться – уже неплохо. Ведь он складно все изложил, она должна хотя бы прислушаться к его словам!

– И не только эти парни, Пол и Джимбо, подтвердят вам все это. – Гатор заискивающе смотрел на бесстрастную Фэрин Престон. – Если хотите, спросите у охранника Мерфи, почему недоумок Хоупвелл просил направить его работать на газонокосилке в лес. Потому что неподалеку оттуда конюшни. А также поинтересуйтесь, зачем он постоянно как хвост таскался за своим старшим приятелем Макманном. Джон Мерфи скажет вам, обязательно скажет!

“Да, этот ленивый паук за деньги подтвердит все, что угодно! – с ненавистью подумал Райан. – Ему только дай на лапу, он что хочешь подтвердит!”

Дождь хлестал по лицу Райана, болел подбитый Бернсом глаз, но, казалось, он ничего не замечал. Сейчас все его мысли были сосредоточены на одном: Фэрин Престон поверила Бернсу, она сообщит о его заявлениях в полицию, и тогда… Снова начнется полицейское расследование, Райана начнут допрашивать, уличать, обвинять. А потом, возможно, состоится новый суд над ним, и он опять окажется в тюрьме. Только на сей раз судьи упрячут за решетку невиновного человека. И ничего им не докажешь…

Неожиданно перед мысленным взором Райана пронеслась картина, которую воображение рисовало ему с того дня, как он попал в федеральную тюрьму. Истекает срок заключения, он уезжает из проклятой Алабамы, ничуть об этом не жалея, а впереди его ждет новая жизнь. Свободная, независимая, полная счастливых предчувствий и ожиданий…

Неужели все рухнет? В один момент, в одночасье? Об этом даже страшно подумать! Он уже так близок к долгожданной свободе, уже ощущает ее вкус, почти касается рукой…

– Макманн! – Услышав повелительный голос Фэрин Престон, Райан вздрогнул от неожиданности. – Не приближайтесь к заключенному Бернсу. И пока не прибудет наряд охраны, стойте здесь и не двигайтесь! Как только…

Черное небо расколола ослепительная молния, угодив в толстый ствол сосны. Дерево заскрипело, затрещало и с грохотом обрушилось на другие сосны. Раздался оглушительный удар грома, послышался сухой треск, и Райану показалось, что мокрая глинистая почва уходит у него из-под ног. Фэрин Престон пошатнулась и рухнула ничком на землю. В двух шагах от нее упала вековая сосна. Полуторатонный грузовик, покачнувшись, медленно сдвинулся с места.

Гатор в страхе зажмурился, обхватил голову руками, пошатнулся, выкрикнул что-то нечленораздельное и бросился на землю позади грузовика. Дождь лил стеной, ослепительно яркие вспышки молний пронзали небо. Рай-1 ан Макманн встревоженно оглядел окрестности и уже хотел тоже кинуться на землю, чтобы ураган не закружил его в своем чудовищном водовороте, но внезапно увидел хрупкую женскую фигурку.

“Карли! – молнией пронеслось в голове Райана. – Она… Ее сейчас…”

Не раздумывая, он рванулся туда, где в серой пелене тумана маячила фигура Карли. Ноги его увязали в липкой грязи, порывы ветра едва не сбивали с ног. Почти добежав до сарая, Райан заметил, что Карли упала, а рядом с ней с ужасным грохотом повалилось дерево, зацепив другое. Могучий ствол огромной сосны рухнул на берег реки, и вода хлынула вперед, затопляя все вокруг.

Происходящее представлялось Райану чудовищным, нереальным, немыслимым, напоминая фильм ужасов. Не верилось, что разбушевавшаяся стихия, сметающая все на своем пути, не плод воспаленного воображения режиссера. Неистовый порыв ветра ударил Райана в грудь, едва не сбив с ног. Он зашатался, но удержал равновесие. Лежащую на мокрой земле Карли закружило, она что-то закричала и в отчаянии протянула к нему руку.

– Карли! Держись! Я сейчас… Карли… – С трудом преодолевая сопротивление ветра, он устремился к распростертой на земле, беспомощной Карли. Ее заливали потоки воды. Райан много лет занимался хоккеем – видом спорта, в котором слабым и трусливым не место, но противостоять разбушевавшейся стихии было не под силу и ему. Наконец он все же добрался до Карли, схватил ее за руку и потянул на себя. Она попыталась подняться на колени, но мощный порыв ветра сбил ее с ног, и Карли рухнула на землю, увлекая за собой Райана.

Мутные потоки подхватили их и поволокли вниз, к реке, к самому опасному месту, откуда хлынула, пробив ограждение, вода. На какое-то мгновение Карли опять отбросило, но Райан чудом успел схватить се за пояс плаща. Краем глаза он заметил, что Гатор Бернс взбирается на крышу грузовика, а поблизости от него лежит на земле женщина в желтом непромокаемом плаще. Райан хотел что-то крикнуть, но мутная коричневая вода заливала его лицо, поток неумолимо тащил вниз, затягивая в водоворот. Наводнение, как дикий кровожадный зверь, долго томившийся в клетке, вырвалось на волю и теперь уничтожало все живое.

Райан поплыл, крепко держа Карли за пояс плаща. Когда сила потока на несколько мгновений немного ослабевала, он приподнимал обессиленную женщину, выталкивая ее наверх, но… ее тело обмякло, и она тянула Райана вниз.

Внезапно он почувствовал под собой твердую почву: очевидно, ему удалось выбраться на пригорок. Он подтянул к себе Карли и закричал:

– Плыви… плыви…

– Я… я… не могу. – В ее глазах застыл ужас.

– Туда… плыви… к грузовику… – Райан набрал в легкие побольше воздуха и снова закричал: – Давай, к грузовику… попытайся!

Налетел новый порыв ветра, сверкнула молния, и рядом с Райаном и Карли раздался оглушительный треск. Еще одна могучая сосна рухнула на землю, и ее колючие иглы обожгли лицо Райана. Он вскрикнул, прикрыв рукой голову, а другой судорожно сжимая пояс плаща Карли.

“Она едва не придавила нас! – пронеслось у него в голове. – Еще немного и…”

Внезапно что-то больно толкнуло Райана в спину, затрещала по швам ветровка, и его потащило вниз, к водовороту. Он изо всех сил сопротивлялся, сквозь затуманенное сознание он различал отчаянные крики Карли. Она беспомощно барахталась в воде, била по ней руками и тянула Райана за собой…

Он попытался ухватиться за толстую ветку сосны, но рука соскользнула с нее. Коричневый поток обрушился на него, заливая глаза и ноздри. Райан вскинул голову, судорожно глотнул, а затем мутная бурлящая вода сомкнулась над его головой, и он провалился в черную бездну.

Гатор Бернс, зажмурившись, распластался на крыше грузовика, вжимаясь в нее всем телом". Потоки дождя заливали грязное, перепачканное кровью и глиной лицо, сердце бешено колотилось, руки судорожно цеплялись за мокрый металл. Гатор опасливо приоткрыл один глаз, затем другой, чуть тряхнул головой и быстро вытер лицо. Перед его глазами мелькали недавние страшные картины: ураган, колючий дождь, сверкающие молнии, оглушительные грозовые разряды…

Несколько минут назад, лежа на крыше грузовика, куда он успел взобраться, когда начались ураган и наводнение, Гатор видел барахтающуюся в воде молодую женщину, к которой, увязая в грязи, пробирался Райан Макманн. Потом… тяжелая огромная сосна рухнула рядом с ними, защепила их своими широкими раскидистыми лапами, и бурный поток потащил дерево, как щепку, к реке. А вместе с ней Макманна и женщину.

Гатор Бернс до сих пор дрожал от страха, но, вспомнив об этом, удовлетворенно ухмыльнулся. Он очень надеялся, что эти двое никогда не выберутся из разбушевавшейся реки. Гатор напряженно вглядывался вдаль, пытаясь различить в серой воде барахтающиеся фигуры. Но нет, к его огромной радости, мутный поток накрыл их, а мощное дерево не давало всплыть на поверхность и спастись!

Хорошо бы они оба утонули… Это было бы просто замечательно! И отвратительный Макманн, который вечно строил из себя умника и презирал таких простых парней, как Гатор, и эта девка, которую горе-хоккеист пытался спасти. Бернс не сомневался, что девка эта – та самая особа, что приезжала к ним в тюрьму. Всюду бродила, все вынюхивала, выспрашивала… Конечно, это она, майор, интересовавшаяся обстоятельствами гибели полоумного жеребца Билли Хоупвелла!

Она это, точно она! Разве нормальный человек потащится в страшную бурю встречаться с Гатором и Макманном, чтобы задать им свои дурацкие вопросы? Но все обернулось на редкость удачно. Буря, ураган, наводнение, и ее вместе с этим мерзавцем Макманном смыло водой. Теперь уж они, голубчики, точно не выплывут! Так и останутся на дне Алабамы. Вот если бы разбушевавшаяся стихия унесла с собой и эту чертову Фэрин Престон! Кому она поверила: ему или Макманну? Кто ее знает, эту мерзавку…

А кстати, где она? Гатор внимательно огляделся, с тревогой отметив, что земля на четверть мили вокруг превратилась в озеро, и наконец увидел то, что искал. Желтый непромокаемый плащ ярким пятном выделялся на фоне мокрого глинистого месива. Фэрин Престон барахталась в воде, держась обеими руками за ветви поваленного молодого деревца. Ее лицо было перепачкано красноватой глиной, пряди каштановых волос намокли, спутались и прилипли к вискам. В глазах Фэрин застыл ужас, и Гатор понял, что она держится из последних сил. Еще несколько секунд – и ее руки ослабнут, выпустят тонкие ветви, и сильный поток потянет Фэрин к реке, туда, где только что скрылись под водой Макманн и девка-майор.

Внезапно Фэрин Престон слегка приподняла голову и посмотрела в сторону Гатора. Он поспешно отвернулся, вжался в поверхность крыши, но было поздно. Фэрин Престон заметила его.

– Бернс! – Она тряхнула головой, пытаясь отбросить с лица прилипшие пряди волос. – Бернс!

Надо же, на волосок от гибели, а все туда же… пытается командовать! В маленьких бесцветных глазах Гатора вспыхнула ярость. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

– Бернс! В твоем грузовике есть переговорное устройство? – Голос Фэрин Престон дрожал и срывался. Она сильно напугана, эта Фэрин. Понимает, что еще немного, и…

– Да, – ответил Гатор.

– Попытайся связаться… Пусть пришлют нам помощь… – кричала Фэрин. – Бернс… ты слышишь меня?

– Да, мэм, слышу. Я попытаюсь, если, конечно, связь не прервана.

“Да, как же, разбежался! – ухмыльнувшись, подумал он. – Для чего звать подмогу? Тебя, шлюху, спасать? Ну уж нет…”

– Лезь в кабину, Бернс, – задыхаясь, продолжала Фэрин. – Давай, лезь быстрее! Пусть они…

Гатор послушно кивнул. Пусть Фэрин считает, будто он переживает за нее и, конечно же, готов помочь.

– Сейчас, мэм, подождите, я спущусь в кабину! – крикнул он.

Гатор осторожно подполз к краю крыши грузовика, подтянулся и влез в кабину через открытое окно. Сел на мокрое, заляпанное грязью сиденье и опустил ноги на пол, по которому растеклась большая лужа. Посидев и подумав, Гатор бросил взгляд на переговорное устройство, вмонтированное в приборную панель, ткнул пальцем выключатель и прислушался, не раздастся ли сигнал. Нет, тишина, только легкое потрескивание и шипение. Ничего удивительного: модель грузовика старая, и переговорное устройство тоже сомнительного качества. К тому же с его помощью можно было связываться только с объектами гражданского строительства: заказывать дополнительные мешки с песком или какой-нибудь раствор.

В сущности, хорошо, что связь прервана. Подождав еще несколько секунд, Гатор отключил его. Как с выгодой для себя использовать сложившуюся ситуацию? Фэрин Престон висит, держась руками за молодое деревце, ствол которого скоро треснет и сломается. Или у Фэрин ослабнут руки, и она сама выпустит ствол… Или к ней подплывет водяная крыса и укусит ее… Вот уж эта тварь Фэрин завизжит от страха и боли!

Гатор представил, как крыса, оскалив зубы, вгрызается в ногу Фэрин или, еще лучше, в задницу. И тут ему пришла в голову отличная мысль. Даже странно, как он не додумался до этого раньше. Наверное, был очень напуган всем случившимся. На плоском грязном лице Гатора появилось похотливое выражение, тонкие губы растянулись в ухмылке. Да, он воспользуется сложившейся ситуацией, очень даже воспользуется…

Он бросил взгляд на мутное переднее стекло: Фэрин Престон все так же беспомощно болталась в грязи, держась руками за дерево, и на ее лице было написано такое отчаяние… Надо убедить ее добраться до грузовика, и если ей это удастся, то… Парочка несильных тычков в челюсть успокоит Фэрин, и Гатор, подтащив ее к колесу грузовика, позабавится с ней всласть. А потом… Фэрин Престон последует за Макманном и той девкой. В бурлящую реку, откуда ей уже никогда не выбраться.

При мысли о том, как он позабавится с Фэрин Престон, у Гатора перехватило дыхание. Вот это будет номер, черт возьми! Так чего же здесь рассиживаться? Надо поспешить, пока Фэрин все еще барахтается, держась руками за дерево!

Через открытое окно машины Гатор снова залез на крышу, а потом перебрался в кузов. Пол был залит грязной водой и облеплен глиной, но это уже не смущало и не пугало его. Все равно он промок насквозь. Внезапно Гатор заметил металлический прут, которым он хотел ударить Макманна. Но тот вырвал прут у него из рук и забросил в кузов. Интересно, остались отпечатки пальцев Макманна на металлическом пруте или их смыло водой? Имея за плечами большой уголовный опыт, Гатор начал припоминать кое-какие эпизоды. Смывает ли вода отпечатки пальцев с металла? Нет, наверное. Или смывает? Наконец его осенило. Господи, чего же тут раздумывать, ведь прут в смазке! Она жирная, масляная, и никакая вода не сотрет отпечатки пальцев Райана Макманна. А есть ли там его собственные отпечатки? Нет, Гатор брался за прут рабочими рукавицами, значит, и отпечатков его пальцев на железяке нет! Вот это удача!

Он усмехнулся и взглянул в сторону Фэрин Престон. Перехватив его взгляд, она попросила:

– Ну что, Бернс? Связь работает? Ты запросил помощь?

– Да, мэм. Все в порядке. Я связался с ведомством гражданского строительства. Они обещали прислать помощь.

– Когда? – в отчаянии крикнула Фэрин.

– Они не сообщили, но, думаю, скоро.

“Да, как же, жди дожидайся!” – злорадно подумал Гатор.

Фэрин закрыла глаза и тихо застонала. Гатор не слышал ее стон, но понял, что силы покидают ее. Еще немного, и… Тонкий ствол молодого деревца, за который держалась Фэрин, затрещал.

– Эй, мэм, сейчас ствол сломается! – крикнул Гатор, изобразив озабоченность. – Вам бы лучше добраться до моего грузовика, пока еще есть силы.

Фэрин с подозрением взглянула на Гатора. Она боится его? Может, поверила словам Макманна? Наверняка. А впрочем, какая разница? Фэрин Престон никогда не доберется до здания тюрьмы и унесет свои подозрения с собой в могилу, которой станет для нее река. Какая все-таки удача, что на железном пруте остались отпечатки пальцев Макманна! Для Гатора это все равно что подобрать шифр к сейфу, где хранятся миллионы долларов.

Гатор наклонился, поднял с пола рабочие рукавицы, натянул их, только потом осторожно взял железный прут, немного подержал… и снова положил на пол.

А если Макманну удастся выплыть из бушующей реки и спастись, что тогда? Тем хуже для него. Представив, какая у Макманна будет физиономия, когда начальник тюрьмы Эд Болт обвинит его в изнасиловании и убийстве офицера полиции, Гатор злорадно ухмыльнулся. Отпечатки пальцев-то на металлическом пруте его! Да, если Макманн выживет, то тысячу раз пожалеет об этом! Расправиться с офицером полиции не шутка.

Однако прежде всего надо убедить Фэрин добраться до грузовика. Так сказать, загнать крысу в нору. Гатор повернулся к Фэрин Престон и, сложив руки рупором у рта, громко крикнул:

– Мэм, добирайтесь до грузовика! А то я только что видел водяную крысу. Эти твари больно кусаются, как бы крыса не напала на вас!

Заметив ужас в глазах Фэрин, Гатор едва не засмеялся. Помолчав, он указал пальцем в сторону Фэрин и, притворно охнув, взволнованно проговорил:

– Вон она, мэм! О Господи, а вот там – еще одна… – Вон… подплывает к вам. Скорее добирайтесь до грузовика, пока они не набросились на вас, мэм! Скорее!

Глава 14

– Макманн! Макманн… где вы? Помогите мне… Я не могу… – задыхаясь, шептала Карли. – Макманн! – всхлипнула она. – Где вы?

Карли лежала на спине в мокрой красноватой грязи, и ее полный отчаяния и ужаса взор был устремлен в темное небо. Вокруг бурлила и пенилась вода, но она словно не замечала этого. Карли не отрываясь смотрела в небо и думала о том, что страшный ураган, пронесшийся над городом и принесший такие ужасные разрушения, стих или переместился на запад. Огромные черные облака медленно уплывали, но небо оставалось таким же мрачным.

С трудом подняв руку, Карли вытерла прилипшую к лицу грязь и откинула мокрые пряди волос. Где она? И как это ей удалось выжить? Невероятно! А где же Макманн? Неужели погиб? Карли вздрогнула и громко всхлипнула. Где-то поблизости, позади нее, раздался тихий стон. Карли перевернулась на бок, поднялась на локте и огляделась. Макманн лежал неподалеку с закрытыми глазами и перепачканным лицом.

Стиснув зубы, Карли поползла к нему. Он стонет, значит, жив! Ее колени и руки увязали в липкой грязи, она тяжело дышала, горло жгло, глаза слезились. Через несколько мгновений она доползла до Макманна и рухнула рядом с ним.

“Надо беречь силы!” – подумала Карли.

– Макманн… – тихо позвала она, с тревогой вглядываясь в его лицо.

Веки Райана дрогнули, он приоткрыл глаза и обвел Карли мутным взглядом.

– Вы живы?

– Кажется, жив…

Карли закрыла глаза и некоторое время лежала неподвижно, стараясь восстановить дыхание и успокоиться, но ее мозг лихорадочно работал. Перед внутренним взором проносились жуткие картины только что пережитого наводнения. Как им с Макманном удалось спастись? Непостижимо… Рухнувшая сосна едва не придавила их, колючие ветви хлестали по лицу, рвали одежду… Но это же дерево, как выяснилось, спасло им жизнь. Бурлящий поток подхватил Карли и Макманна, как щепки, потянул вниз, к реке, увлек за собой, но они чудом успели ухватиться за сосновые ветви и не погибли в водовороте. Они выжили, по… что теперь с ними будет, как им выбраться отсюда? Вокруг затопленная земля, вода поднимается, и очень скоро та небольшая возвышенность, на которой они сейчас лежат, окажется под водой. Ждать помощи, но откуда? Кто узнает, где они? Эти тревожные мысли преследовали Карли, не давая ей передохнуть и восстановить силы.

“Нельзя впадать в истерику! – убеждала она себя. – Нельзя!”

Карли снова приподнялась на локте, потом встала на колени, коснулась плеча Макманна, наклонилась и прислушалась к его дыханию.

– Райан…

Он открыл глаза, и Карли заметила, что они красные. Макманн закашлялся, потом тряхнул головой и хрипло проговорил:

– Да… Ну и ну! Карли, это вы? – Она слабо улыбнулась:

– А кто же еще?

Райан протер глаза, потрогал разбитые губы и облизнул их.

– Когда нас уносило водой, я, кажется, зацепился рукой за пояс вашего плаща. А где, кстати, ваш плащ?

– Его сорвало течением.

Наступила долгая пауза, Карли и Макманн напряженно думали о своем бедственном положении. Внезапно Райан сел, опершись рукой о мокрую землю, и отрывисто сказал:

– Нам надо идти… Туда, наверх, куда еще не добралась вода.

– Вы сможете? – с сомнением отозвалась Карли. – У меня нет сил. Боюсь, мне не подняться.

– Значит, поползем!

– У меня ладони содраны в кровь! Эти чертовы сосновые иглы…

– Это дерево спасло нас! – Макманн огляделся и добавил: – Похоже, нас отнесло течением на несколько миль.

Карли окинула тревожным взглядом окрестности. Повсюду была затопленная водой земля, валялись поломанные деревья, ветви кустарников, листья… Вдалеке, на невысоком холме, Карли заметила старый двухэтажный каменный дом, возле которого тоже плескалась вода, рядом с ним высокий сарай, а позади – столбы с телефонными проводами. В груди Карли затеплилась слабая надежда. Им надо добраться До фермы, возможно, телефонная связь не нарушена, тогда они вызовут помощь. Но хватит ли у них сил подняться на холм? В этом она очень сомневалась.

– Давайте попробуем добраться вон до того дома, – проговорил Макманн, словно угадав ее мысли.

Карли собралась с духом, поднялась с колен и, пошатываясь, сделала несколько неуверенных шагов. Макманн тоже встал. Он держался увереннее, чем Карли. У нее почти сразу зазвенело в ушах, перед глазами поплыли круги. Она охнула и судорожно вцепилась в руку Райана.

– Двигайтесь медленно, рассчитывайте силы, – посоветовал он. – Я помогу вам.

Держась за руки, они побрели к ферме, едва переставляя ноги, увязавшие в мокрой грязи. Карли, закусив губу, шла вперед, туда, к двухэтажному дому, чувствуя тепло большой широкой руки Райана.

Миновав подтопленные водой ореховые деревья, Карли и Райан приблизились к дому и, с облегчением вздохнув, остановились. Они прошли совсем немного, но Карли казалось, что путь занял не менее часа. Она тяжело дышала, ноги подкашивались, по телу пробегала нервная дрожь.

К старому двухэтажному оштукатуренному каменному дому вела залитая водой узкая тропинка. Преодолев ее, они остановились возле крыльца. Неподалеку от дома располагался высокий сарай или амбар с открытым чердачным окном. Карли подняла голову, обвела взглядом сарай, и ей вдруг показалось, что в чердачном окне что-то мелькнуло. Она вздрогнула от неожиданности и испуга. Осмотрев постройку, Макманн приложил руки к губам и крикнул:

– Эй, есть кто в сарае? Отзовитесь!

Его крик эхом прокатился по окрестностям и стих. Слышалось лишь шуршание соломы около сарая и тихое журчание воды. Внезапно донесся какой-то странный писк. Карли и Макманн удивленно взглянули друг на друга.

– Что это? – прошептала Карли.

– Наверное, в сарае котята, – предположил Макманн. – Пойдемте в дом!

Но Карли не могла двинуться и преодолеть несколько ступеней крыльца. Она беспомощно развела руками и в – отчаянии посмотрела на Макманна. Подхватив ее на руки, он медленно поднялся по ступеням. Карли обвила руками его шею, и голова ее безвольно опустилась ему на плечо. Щекой она чувствовала шершавую поверхность порванного воротника его ветровки. От Макманна пахло глиной и водой, но сейчас эти запахи были приятны Карли. Они успокаивали, умиротворяли, вселяли надежду на лучшее… Карли закрыла глаза и на несколько секунд провалилась в забытье.

Опустив ее на ступени крыльца, Райан обследовал окна и попытался открыть их. Увы, они были закрыты.

– Похоже, обитатели фермы вовремя покинули дом, – вздохнул он. – Успели уйти до того, как река вышла из берегов.

– Или их эвакуировали, – предположила Карли. – Вчера… или… да, вчера я слышала по радио сообщение, что жителей ферм, расположенных в южной части города, начали эвакуировать. Что ж, хорошо, им повезло.

– Да, и я рад за них… Но что же делать нам? – Райан подергал ручку двери. – Дом заперт, не ломать же дверь! Пойду посмотрю, может, в задней части дома открыто какое-нибудь окно. А вы, Карли, пока отдохните.

Она кивнула, и Макманн ушел. Когда его шаги стихли, Карли снова закрыла глаза, надеясь хоть несколько минут подремать, но ее мозг лихорадочно заработал, наплыли воспоминания о недавно пережитом ужасе, и из отрывочных фрагментов сложилась четкая картина происшедшего. Итак, они с Макманном очутились в районе наводнения, но не утонули, а выжили, спаслись. Чудом уцелели. Но что будет с ними дальше? Карли тяжело вздохнула, открыла глаза и окинула взглядом затопленную землю, простирающуюся на несколько миль, и разлившуюся реку. Ни лодки, ни катера на горизонте, ни вертолета в сером небе… Сколько времени ей и Макманну предстоит провести здесь, на заброшенной ферме? А если вода снова поднимется и затопит дом?

Внезапно Карли вспомнила, как добиралась с Фэрин Престон до того места, где работал Гатор Бернс, и… липкий холодок страха пополз по ее спине. Макманн… избивал Гатора Бернса, когда они прибыли! Какая ярость полыхала в его взгляде, какой дикой злобой было искажено его лицо!

В ушах Карли зазвучал хриплый голос Бернса, бросающего обвинения Макманну. В чем он обвинял его? В том, что Макманн знал, чем занимался Билли Хоупвелл, и не только покрывал его делишки, но и… Гатор обвинил его в убийстве Элен Досон-Смит и в смерти Билли Хоупвелла!

Нет, не может быть! Неужели смерть Билли была не несчастным случаем, а хладнокровным, преднамеренным убийством? В голове Карли молнией пронеслись обстоятельства гибели Билли. Он не справился с газонокосилкой… И в тот же день… Карли обедала с Макманном в маленьком ресторанчике, и она, рассказав ему о встрече в лесу с Хоупвеллом, задала несколько вопросов. Очень серьезных вопросов о Билли и о женщине по имени Джой. А он, изменившись в лице, ответил, что не знает никакой Джой!

Нет, Господи, не может быть! Карли охватила дрожь.

“Райан Макманн не убивал Билли Хоупвелла! Не убивал! – твердила себе Карли. – Он не способен на насилие!”

Не способен? Очень сильный мужчина, много лет занимавшийся таким серьезным видом спорта, как хоккей. Несколько часов назад он на ее глазах яростно избивал заключенного Гатора Бернса, более слабого и неспособного толком защититься. Райан наносил ему сокрушительные удары в челюсть, в солнечное сплетение… Неужели он убил Билли Хоупвелла? Но ведь Карли видела, как Макманн был печален на похоронах своего юного приятеля. Может, он пытался отвести от себя подозрение, делая вид, что тяжело переживает гибель Билли, а на самом деле… Нет, Макманн не знал, что Карли тоже находится на кладбище, он даже не видел ее, стоя около могилы. Карли наблюдала за ним издали. Зачем было Макманну разыгрывать этот спектакль? Нет, он не убивал Билли Хоупвелла! Или…

Внезапно входная дверь распахнулась, и на пороге появился Макманн.

– Все в порядке! – сообщил он. – Я нашел незапертое окно в боковой части дома и влез в него. Так что вы, как юрист, можете вменить мне еще одно преступление: незаконное проникновение в чужое жилище.

Карли, усмехнувшись, кивнула. Мысли о гибели Билли Хоупвелла не оставляли ее ни на минуту. Едва она увидела Райана на пороге, все, в чем Карли убеждала себя минуту назад, показалось ей неубедительным. Как же вести себя с Макманном? И сколько времени им предстоит провести вдвоем в этом брошенном хозяевами доме?

Бросив взгляд на Карли, Райан догадался, о чем она думала в его отсутствие и к каким выводам пришла. Карли держалась холодно, замкнуто, отчужденно. Глаза выражали презрение и… испуг. Ну конечно, пока он пытался проникнуть в дом, она размышляла над словами этого подонка Бернса и над обстоятельствами гибели Билли Хоупвелла! И теперь, очевидно, Карли опасается, что ей предстоит провести долгие часы, а возможно, и дни в обществе убийцы! Или она ждет от него объяснений, клятвенных заверений в том, что он не убивал своего юного приятеля? Ну уж нет, никаких объяснений Карли Сэмюелс не дождется. Он не станет ни в чем перед ней оправдываться!

– Электричество не работает, – глухо промолвил Райан. – Я проверил. Телефон тоже молчит.

Карли молча сидела на крыльце, обхватив себя руками, и пристально смотрела на Макманна.

– Майор Сэмюелс, пойдемте в дом, – предложил Райан. – Вы устали, вам надо отдохнуть. Кстати, я благодарен вам за…

– За что? – перебила его Карли.

– Вы, наверное, забыли, как помогли мне избавиться от куртки, когда она зацепилась за ветку сосны. Еще раз спасибо вам, Карли. А теперь пойдемте в дом. Там вы будете в безопасности.

– Вы уверены?

– Да, в полной безопасности. Если, конечно, река снова не начнет подниматься и не затопит дом.

Бесстрастность Райана почему-то еще больше разозлила Карли. Он обо всем догадался, но притворяется, что не понимает, о чем она думает. Не пытается завести разговор о недавней драке с Бернсом и опровергнуть выдвинутые против него обвинения. А обвинения эти очень серьезны. Иначе почему Макманн с такой яростью избивал Бернса?

Странно… когда-то Макманн сам попросил суд заменить ему оправдательный приговор на обвинительный, а теперь демонстративно делает вид, будто ничего не случилось, и упорно избегает разговоров о недавней драке с Га-тором Бернсом. Не считает нужным защищаться, найти убедительные слова в свое оправдание? Ладно, надо войти в дом, привести себя в порядок, а потом уж поразмыслить об этом и потребовать от Макманна объяснений! Карли поднялась и, пошатываясь, вошла в дом. Райан молча последовал за ней.

В просторном холле Карли огляделась. Интерьер был таким же, как во множестве сельскохозяйственных ферм, расположенных в нижней, южной части Алабамы: стены, оклеенные полинявшими от времени обоями, комнаты по обе стороны от холла. Узкая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, к спальням членов семьи. В конце холла находилась кухня.

Слева – комната, тоже обставленная стандартной мебелью, – “рабочий кабинет”, как называла ее бабушка Карли. Видимо, здесь работал над бумагами хозяин дома, а по воскресеньям вел беседы с местным проповедником. Справа – гостиная, где по вечерам собиралась вся семья. Карли направилась в гостиную, у стены стоял широкий диван, покрытый пледом в зеленую и белую клетку, два глубоких кресла располагались напротив цветного телевизора с большим экраном, между ними помещался журнальный столик вишневого дерева. На столике стопкой лежали журналы “Нэшнл джиогрэфикс”, “Ридерс дайджест” и старые номера “Пипл”. Вдоль стены стояли стеллажи, за ними – камин, облицованный камнем, на каминной полке – фотографии в рамках.

У противоположной стены стоял письменный стол-бюро с убирающейся крышкой, и Карли, взглянув на него, улыбнулась. Точно такой же был на ферме деда! Ей на мгновение показалось, что она, маленькая девочка, с нетерпением ждет прихода деда, напряженно прислушивается, не раздадутся ли в холле его быстрые шаги. Дед войдет в гостиную, сядет за письменный стол, Карли удобно устроится в кресле, и они начнут беседовать. Дед расскажет ей истории из своей служебной практики, а она как завороженная будет слушать его…

Послышались приглушенные шаги, Карли вздрогнула и обернулась. Она давно уже не та маленькая девочка, а взрослая женщина, майор Карли Сэмюелс, пережившая наводнение и чудом выжившая. А с ней человек, однажды осужденный за преступление. Возможно, он снова окажется на скамье подсудимых… Когда Макманн подошел к Карли, она демонстративно отвернулась и, молча выйдя из гостиной, направилась на кухню.

Там, на широком подоконнике и на столе, выкрашенном розовой краской, стояло множество пластмассовых бутылок и кувшинов с водой. Карли, выросшая в Алабаме, с детства привыкла к тому, что в любой момент может налететь ураган или начаться наводнение и линии электропередачи будут повреждены. В доме всегда держали запасы питьевой воды, пока дед не приобрел водяной насос, работающий от автономного генератора. Это случилось после страшного урагана “Хьюго”, разрушившего линии электропередачи и оставившего жителей близлежащих ферм на неделю без света и воды. Хозяева дома, куда волей судьбы забросило Карли, тоже ожидали стихийного бедствия и подготовились к нему, сделав внушительный запас воды. Но им пришлось временно покинуть свое жилище.

Возле окна, выходившего на фасад дома, находилась большая раковина с двумя секциями. Карли машинально повернула кран. К ее удивлению и радости, побежала вода. Чистая, без примесей грязи и красноватой глины!

– Господи, какое счастье! – воскликнула Карли. Склонившись над раковиной, она вымыла лицо, руки и волосы. Вытеревшись бумажным полотенцем, Карли встала у окна, но быстро обернулась, услышав сзади шаги. Снова Макманн…

Он остановился около стола, и Карли заметила, что вид у него неважный. Глаза все еще красные, лицо в ссадинах и кровоподтеках, под глазом синяк. Волосы слиплись от грязи, рубашка перепачкана грязью, джинсы порваны. Впрочем, она тоже выглядит не лучшим образом: военная форма превратилась в лохмотья…

– Каковы наши дальнейшие планы? – осведомился Райан.

– Еще не знаю, но обдумаю этот вопрос.

– Как всегда, все разложите по полочкам! – усмехнулся он.

– О чем вы?

– Ну, вы же привыкли мыслить последовательно: во-первых, во-вторых, в-третьих…

Карли удивилась. Макманн уже говорил ей это! Странно, что он не забыл об этой ее привычке…

– Итак…

– Итак, во-первых, я поднимусь на второй этаж и приведу себя в порядок. Если из крана в кухне течет вода, значит, она есть и на втором этаже и можно принять душ.

– Прекрасная идея! Во-вторых?

– Во-вторых, я хочу подыскать себе в платяном шкафу какую-нибудь одежду.

– Дельная мысль! А третий пункт?

– Подожду, пока вы тоже приведете себя в порядок, примете душ, а потом… А потом, Макманн, вы подробно расскажете мне, при каких обстоятельствах и почему Билли Хоупвелл застрелил Элен Досон-Смит.

Глава 15

Карли вышла, оставив удивленного Макманна одного. Странно, но он вопреки ее ожиданиям не попытался ни удержать ее, ни потребовать объяснений. Райан проводил Карли взглядом и, когда за ней закрылась дверь, подошел к окну.

Вообще-то она была даже рада, что сейчас Макманн не стал спрашивать о том, почему ей пришло в голову, будто бы Билли Хоупвелл застрелил Элен Досон-Смит. Это весьма кстати, поскольку в данный момент Карли не готова обосновать свой неожиданный вывод и убедительно мотивировать его. Ее предположение основывалось только на интуиции. Она была уверена, что Райан Макманн не убивал Элен, потому что не видела причин, способных толкнуть его на это. Но он, конечно же, знал, чей выстрел лишил Элен жизни. Или по крайней мере догадывался, подозревал.

Очевидно было и то, что Макманн покрывал убийцу Элен. Преступление не мог совершить Гатор Бернс, ибо Карли видела своими глазами, как Макманн едва не разделался с ним. Она сразу поняла, что Макманн и Бернс ненавидят друг друга, и чувство это, несомненно, вспыхнуло давно и не без причины.

За время работы над делом об убийстве Элен Досон-Смит Карли так и не удалось установить, знаком ли Райан Макманн с Майклом Смитом. Если нет, Макманну незачем покрывать подполковника. Райан даже не знал, что Смиту предъявлено обвинение в убийстве жены!

Итак, если логическая цепочка, выстроенная Карли, верна, то вывод таков: Райан Макманн обучал Билли Хоупвелла грамоте, дважды в неделю приезжая в тюрьму, жалел его, всячески помогал ему и советовал не вступать в разговоры с незнакомыми людьми. Это очень важно, поскольку данный факт указывает на то, что Макманн покровительствовал слабоумному Билли и старался защитить его.

Подтвердит ли Макманн ее предположение или попытается опровергнуть, но она заставит его рассказать обо всем. А пока надо подняться на второй этаж, принять душ и найти чистую одежду. Пусть Макманн тем временем побудет один на кухне и обдумает свои будущие ответы.

Старые деревянные ступени тихо поскрипывали под ногами Карли. На втором этаже был холл и спальни. В окно, выходящее на запад, пробивался тусклый свет.

“Сейчас, наверное, обеденное время”, – подумала Карли.

Двери спален были открыты, очевидно, хозяева покидали дом в спешке. Проходя через холл, Карли заглядывала в каждую спальню. Дверцы платяных шкафов распахнуты, ящички туалетных столиков выдвинуты. Первые две спальни, как поняла Карли, были детскими. В одной, очевидно, жил мальчик, подросток. Здесь висел на стене большой цветной плакат с изображением Майкла Джордана, а на полках стояли спортивные кубки. Во второй обитала маленькая девочка. На спинках стульев висели кружевные платьица, на кровати валялись игрушки – плюшевые медведи и куклы.

Третья, самая дальняя спальня с примыкавшей к ней ванной комнатой принадлежала хозяевам. Карли вошла в нее и огляделась. Здесь тоже царил беспорядок, на стульях лежали вещи, створки платяного шкафа были распахнуты, ящички туалетного столика выдвинуты. Карли подошла к шкафу и смущенно перебрала оставшуюся одежду. Она взяла мужскую рабочую рубашку и примерила женские шорты. Шорты были ей слишком велики, но выбора не было, и Карли потуже затянула ремешок на талии.

В ванной комнате Карли нашла шампунь, мыло и чистые полотенца. Встав под душ, она с наслаждением вымылась, вытерлась и смазала кремом порезы и ссадины на лице и руках. Пристально оглядела себя в зеркале: вид, конечно, не блестящий, но при данных обстоятельствах еще ничего. Надев рубашку и шорты, Карли захватила с собой крем, антисептическую мазь и спустилась на первый этаж.

Макманн задумчиво стоял на кухне перед стенными шкафчиками и изучал их содержимое. Услышав шаги Карли, он обернулся. Она окинула взглядом кухонный стол. На нем лежали электрические фонарики и свечи, очевидно, найденные Макманном в шкафчиках.

– Можете идти в душ, – холодно промолвила Карли. – И не советую вам откладывать, а то как бы водяной насос не вышел из строя.

Райан протянул ей стакан:

– Вот, выпейте! Спиртное согреет вас. – Карли взяла стакан и понюхала.

– Что это? Персиковый бренди?

– Ничего другого я пока не нашел. – Райан пристально оглядел Карли и насмешливо заметил: – Жаль, что вы смыли с себя грязь. Темные разводы придавали вашему лицу некоторую пикантность.

– Макманн… я попросила бы вас…

– Итак, последую вашему примеру. Во-первых, выпейте бренди, Карли. Во-вторых, постарайтесь сделать это, пока я буду принимать душ. И в-третьих, когда я вернусь, мы с вами поговорим.

– Но я не хочу пить бренди, тем более на пустой желудок. И не заставляйте меня делать это!

– Если не выпьете, разговор не состоится!

– Вы ставите мне условия? – удивилась Карли. – Однако… Ладно, я выпью этот чертов бренди, если уж вам так хочется! А что касается разговора… то можно отложить его на более позднее время.

Райан чуть заметно усмехнулся и ушел, а Карли, оставшись одна, села за стол, с сомнением посмотрела на стакан и начала пить маленькими глотками. Приятное тепло мгновенно разлилось по ее телу, глаза начали слипаться. Она поднялась и распахнула окно. Свежий ветер ворвался в помещение, и Карли, глубоко вздохнув, почувствовала себя бодрее. Вскоре вернулся Макманн. Он надел джинсы, а рубашку держал в руках. Его лицо было чисто вымыто, волосы расчесаны. Карли залюбовалась полуобнаженным Райаном. Широкие плечи, мускулистый торс, сильные руки, приятное смуглое лицо с яркими синими глазами…

Смутившись, она быстро отвела взгляд.

– Ну что? Надеюсь, вы чувствуете себя лучше после душа? – Заметив ссадины и глубокие царапины на теле Макманна, Карли добавила: – Смажьте ранки антисептической мазью. – И протянула ему баночку с мазью.

– Хорошо, только сначала взгляните, что у меня на спине. Очень жжет кожу.

Он повернулся, и Карли ахнула:

– У вас большая рана, Макманн! Наклонитесь, я смажу ее мазью. – Она покачала головой. – Боюсь, как бы не пришлось зашивать: рана глубокая и кровоточит.

– Ничего страшного, заживет! – беспечно отозвался Райан.

– Останется шрам, – покачала головой Карли.

– Одним меньше, одним больше! Какая разница? Карли внимательно оглядела обнаженный торс Райана. Да, шрамов хватает… Два на спине, на правой руке, на локте…

– Вы получили все эти шрамы, занимаясь хоккеем?

– Да. Хоккей – игра грубая, в ней случается всякое: и драки, и столкновения, и в борт впечатают.

– Замечательный вид спорта, – саркастически заметила Карли. – Но вы любили его?

– Очень! – коротко бросил Макманн, и она поняла, что он не желает углубляться в эту больную для него тему.

Что ж, ничего удивительного. Со спортом у Макманна была связана вся жизнь, он рассказывал ей о своем прошлом. Да, ему много пришлось пережить в своей жизни. И не исключено, что Макманну придется снова вернуться в унылые стены тюрьмы, если… Если ему не удастся опровергнуть обвинения, выдвинутые Гатором Бернсом, и представить убедительные доказательства своей непричастности к двум недавним преступлениям.

– Макманн, расскажите мне о Билли Хоупвелле и Элен Досон-Смит. – Карли тут же почувствовала, как у него напряглась спина. – Бернс утверждал, что это вы убили их обоих. И Фэрин Престон, и я слышали его обвинения, – продолжала Карли, внимательно наблюдая за реакцией Райана. – Когда мы вернемся, Фэрин Престон потребует от вас объяснений. Вы готовы к серьезному разговору с ней?

Райан молча стоял спиной к Карли, а она обрабатывала его раны и царапины.

– Расскажите мне о “Вечернем клубе”, Макманн. Расскажите, как туда попал Билли Хоупвелл и как он застрелил Элен Досон-Смит, чтобы его оставили в покое. А вы, Макманн, тоже член этого милого заведения? Принимали непосредственное участие в его так называемой деятельности?

В глазах Райана вспыхнула ярость.

– Что вы хотите знать? Спал ли я с теми женщинами за деньги? Или вас интересуют пикантные подробности? Как, сколько раз, за какую сумму? Что вы хотите услышать от меня, Карли?

– Меня интересуют только подробности, прямо или косвенно связанные с убийством Элен Досон-Смит. Любовные же откровения не возбуждают моего любопытства.

– А если я скажу вам, что никогда, ни разу не встречался с теми женщинами? Вы поверите мне?

– Не встречались? – с сомнением покачала головой Карли. – Поверить в это трудно, Макманн.

– Так вот, заявляю я никогда не спал с женщинами – членами “Вечернего клуба” за деньги! И без денег тоже. А верить мне или нет – ваше дело!

Карли охватили противоречивые чувства. Как молодая особа, питающая симпатию к Райану, она была удовлетворена его словами и очень хотела верить ему Но как опытный юрист, Карли знала, что подобные заявления нельзя принимать на веру, пока отсутствуют неопровержимые факты, подтверждающие их.

– Давайте вернемся к Билли Хоупвеллу, только сформулируем вопрос по-другому. Как получилось, что он влип в эту грязную историю, хотя рядом с ним постоянно находился его старший товарищ и наставник Райан Макманн? Вы же занимались с Билли, помогали ему, следили за каждым его шагом!

– Я не следил за каждым его шагом! Но чувствовал: с парнем что-то неладно. Догадывался, что он попал в какую-то историю и над ним сгущаются тучи. Билли был постоянно испуган, дергался, опасливо озирался, вздрагивал при каждом шорохе. Я много раз пытался поговорить с ним, но вы ведь знаете, что вытянуть из него слово было трудно, а уж заставить членораздельно объяснить, в чем дело, и вовсе невозможно. На мои наводящие вопросы он что-то мычал, иногда, заикаясь, произносил несколько слов… Однажды Билли даже сказал несколько фраз насчет своей матери, которая не одобрила бы его поведения и очень огорчилась бы… Но это все было до того, как по тюрьме распространились слухи о связях молодых заключенных с местными женщинами. И о деньгах, получаемых парнями от этих женщин.

У Карли возникали все новые и новые вопросы. Почему Райан не пытался помочь Билли по-настоящему? Не поделился своими сомнениями и опасениями насчет Хоупвелла с кем-нибудь из администрации тюрьмы? Почему слушал сплетни и хранил молчание вплоть до сегодняшнего дня, когда она вынудила его признаться?

Почему? Наверное, потому, что Макманн не доверял и не доверяет юридической системе и ее представителям. Боялся, что его не освободят досрочно, а Билли продлят срок заключения? Видимо, да.

– Сначала я не прислушивался к сплетням и разговорам молодых заключенных, – продолжал Райан. – Но это все равно доходило до меня. Отовсюду доносился похотливый шепоток, смех. Молодые парни говорили о женщинах, живущих и работающих в городе и, в частности, на базе, делились наблюдениями, впечатлениями. Дважды в неделю мне приходилось слушать это, поскольку я приезжал в тюрьму заниматься с Билли и другими заключенными. Парни рассказывали, как эти дамочки, надев коротенькие шорты, играют в гольф или в облегающих брюках катаются верхом. Вспоминали секретарш в мини-юбках, выходящих курить в обеденный перерыв на свежий воздух, женщин-офицеров, в свободное от службы время прогуливающихся по улицам, их легкомысленные наряды – узкие юбочки и маечки, стройные ножки…

Услышав это, Карли почувствовала острое раздражение. Райан прав: женщины, жены военных, женщины-военнослужащие не должны в столь легкомысленном виде разгуливать по улицам даже в свободное от службы время, особенно если на территории военной базы расположена тюрьма! Но делиться этими соображениями с Макманном она, разумеется, не сочла нужным. Сейчас важнее всего продолжить беседу, не позволить Макманну замолчать и замкнуться в себе.

– По-моему, для молодых мужчин, вынужденных долгое время обходиться без женщин, вполне естественно мечтать о них, фантазировать, – заметила Карли.

– Вы думаете? – усмехнулся Райан. – Что ж, возможно, вы правы, хотя… – Он замолчал.

– Хотя что?

– Ну… вот я, например, почти свободный человек и могу ходить куда хочу, однако…

– Договаривайте, Райан!

– Однажды я случайно увидел вас, вы шли по Ченнал-Серкл, направляясь к одному из академических зданий. Солнце садилось, и вдруг его последние яркие лучи осветили ваши волосы, и они вспыхнули, точно пламя. Я до сих пор помню, как это взволновало меня, и сейчас, рассказывая об этом, я тоже волнуюсь.

Пристальный взгляд Райана скользнул по лицу Карли, затем переместился ниже, и она напряглась, а сердце часто и гулко забилось.

– Вы были в туфлях на высоких каблуках, двигались удивительно грациозно, и я тогда подумал: как можно так легко ходить в туфлях на высоких каблуках?

– И о чем еще вы подумали?

– О том, как было бы прекрасно посадить вас к себе на колени и погладить ваши стройные ноги. Я… я и сейчас мечтаю об этом.

Карли опустила голову, боясь признаться и себе в том, как часто думала о нем, вспоминала его мускулистую фигуру, представляла, как сильные руки Райана ласкают ее. Но выдать свои чувства сейчас было бы безумием. Нет, Макманн не должен знать о том, что он ей небезразличен! Райан – свидетель по делу об убийстве, которое она расследует, вот и все! И его признание, неуместное в данной ситуации, лишь осложнит и запугает их и без того непростые отношения. Изобразив равнодушие, Карли холодно спросила:

– Скажите, а когда в тюрьме начались все эти разговоры о женщинах, поползли слухи об их связях с заключенными?

Разочарованный, Райан молчал, понимая, что зря так разоткровенничался с этой женщиной. Зачем? Она все равно не поймет и не оценит его чувств! Сколько раз он убеждал себя забыть о Карли, вытеснить ее из сердца, и иногда казалось, что ему удалось справиться со своими эмоциями, однако нет. Райана так сильно влекло к Карли, что он и сейчас едва подавлял желание прижаться к ее губам. Но он дал Карли слово никогда больше не прикасаться к ней и не целовать даже запястье…

– Сплетни и разговоры начались около трех месяцев назад, – потупив взгляд, ответил Райан. – Я хорошо это помню. Стояли короткие зимние дни. Я приехал в тюрьму заниматься с заключенными. Когда урок закончился, я вышел из образовательного центра и увидел Гатора Бернса. Он окликнул меня, но я не хотел вступать с ним в разговор. Но Гатор настойчиво просил уделить ему несколько минут. Я остановился и спросил, что ему нужно. И тут Бернс завел со мной разговор о так называемом клубе. Взгляд его был похотливым, маленькие глазки бегали, губы растягивались в ухмылке… Так вот, по словам Гатора, членами этого клуба были молодые женщины, жившие на территории базы. Они встречались с заключенными и платили им за доставленное удовольствие. Услышав об этом, я резко оборвал Бернса и заявил, что меня подобные дела не касаются. Он усмехнулся и сказал, что эти молодые особы мечтают о знакомстве с бывшим знаменитым хоккеистом. Одни из них слышали обо мне, другие видели меня и хотели познакомиться поближе. Как-нибудь вечерком на природе или где-то еще. По словам Бернса, эти богатые дамочки платили парням приличные баксы. Я собирался уйти, но Бернс схватил меня за рукав и стал уверять, что мне незачем бояться встреч с этими женщинами, поскольку они не какие-нибудь дешевые шлюхи, всегда готовые за двадцать долларов переспать с кем угодно. Дамы эти приличные, чистые, с ними проблем не будет. Очень сексуальные, горячие, ненасытные, и если я согласен, то Гатор устроит мне встречу с одной из них.

– А когда вы заподозрили, что Билли Хоупвелла заставили… развлекаться с участницами этого клуба?

– Я не думал и сейчас не думаю, что Билли кто-то заставлял встречаться с этими женщинами. Билли, хоть и умственно неполноценный, был хорошо развит физически и, конечно, тянулся к женщинам. Мне кажется, он побаивался только сначала, а потом вошел во вкус. Ему нравилось доставлять удовольствие женщинам и самому получать его. Так что… нет, никто не принуждал его встречаться с теми дамами!

– Однако, по словам Джой, Билли отверг ее ласки, и ей так и не удалось соблазнить его… Значит, кто-то все-таки напугал Билли или объяснил ему, что заниматься сексом с женщинами за деньги неприлично.

– Это я ему объяснил!

– Вы?

– Вас это удивляет? – усмехнулся Райан. – Да, именно я пытался внушить Билли эти простые истины.

– И что же вы ему говорили?

– Ну… дословно не помню, да и разговаривать с Билли, как вы понимаете, было сложно. Как-то раз он читал какую-то книжку с картинками, видимо, что-то его взволновало, он спросил меня о чем-то, связанном с женщинами… но я едва уловил его мысль. Нет, Карли, связно пересказать наши беседы с Билли невозможно. Но я объяснял ему, что его встречи с этими женщинами не приведут ни к чему хорошему. Однажды упомянул, что его матушке очень не понравилось бы все это.

– Думаете, он внял вашим словам?

– Не уверен. Однажды я заметил на шее Билли свежие царапины. Ну, такие, которые оставляют острые ноготки женщин на коже мужчин. Я спросил, кто же так оцарапал его, а он вдруг заплакал. А потом… Элен Досон-Смит нашли мертвой в лесу, и я перестал говорить с Билли о его встречах с женщинами.

– Почему Билли Хоупвелл застрелил Элен? – Карли напряженно вгляделась в лицо Райана. – Ведь если он не хотел больше встречаться с ней, то мог бы просто уйти, отказаться от этих встреч.

– Элен никогда не отпустила бы Билли, не позволила бы ему просто уйти! – возразил Райан.

– Откуда вы знаете?

– Мне признался в этом Гатор Бернс. Пришлось, когда я припер его к стенке. Это было за несколько минут до вашего появления, Карли. А как только вы с Фэрин Престон приехали, он сразу запел другую песню и стал обвинять меня во всех мыслимых и немыслимых грехах.

– И в чем же Бернс признался вам?

– В том, что Элен, узнав об отказе Билли, начала угрожать ему, требовать, чтобы он продолжал приходить в лес и заниматься с ней сексом.

– Это похоже на нее, – задумчиво промолвила Карли.

– Да, похоже, даже если предположить, что Гатор не рассказал мне всей правды. Элен угрожала Билли, говорила, что заставит его продолжать с ней отношения, а в противном случае обвинит парня в изнасиловании. Элен якобы даже достала из сумочки пистолет, приставила его к подбородку Билли и предупредила, что убьет его, а потом представит дело так, будто бы он напал на нее и ей пришлось защищаться.

Карли тяжело вздохнула. Господи… Неужели Элен полагала, что Билли под дулом пистолета будет удовлетворять ее? Или ее возбуждала мысль о том, что она вооружена и это заставит бедного парня согласиться на все?

– Элен издевалась над Билли, оскорбляла его, угрожала ему, – продолжал Райан. – Поигрывая пистолетом, она приставляла его то к лицу Билли, то к виску. И он… Теперь мы уже никогда не узнаем, хотел ли Билли застрелить ее или выбить оружие у нее из рук, но факт остается фактом: он выхватил у Элен пистолет и выстрелил ей в сердце. На звук выстрела прибежал Гатор Бернс, находившийся поблизости, стер с оружия отпечатки пальцев и увел Билли с места преступления.

– А потом Гатор Бернс велел Хоупвеллу держать язык за зубами. И разумеется, страшно злился на Билли за то, что теперь с него уже не получишь никаких денег. Билли стал не нужен ему, хуже того, он стал опасен, поскольку из-за слабоумия мог проговориться…

– А вы соображаете быстрее меня, Карли! У вас светлая голова! Я, конечно, подозревал, что Билли имеет отношение к убийству Досон-Смит, но его смерть долгое время считал несчастным случаем. До тех пор, пока не узнал, что Гатор Бернс сунул взятку тюремному охраннику и тот за это направил его работать на газонокосилке рядом с Билли. В тот же день парень погиб.

На кухне воцарилась тишина. Райан с горечью думал о том, что безвременная смерть Билли лежит и на его совести. Если бы он не хранил все эти грязные тайны, возможно, Билли остался бы жив!

– Макманн, почему вы не поделились своими подозрениями с полицейскими, ведущими расследование дела об убийстве Элен Досон-Смит?

– Я отвечал лишь на те вопросы, которые мне задавали, – мрачно бросил Райан.

– Макманн, это несерьезно! – Карли укоризненно покачала головой. – В то время вы уже знали о существовании “Вечернего клуба” и умышленно скрыли этот важнейший факт от полиции! Вам было известно, что Хоупвелл вовлечен в связь с женщинами – членами этого так называемого клуба, вы догадывались, что именно он застрелил Элен Досон-Смит, но продолжали упорно хранить молчание и тем самым подставили под удар подполковника Майкла Смита! Из-за вас он стал главным и единственным подозреваемым в убийстве Досон-Смит! В глазах Райана вспыхнул гнев.

– Это вы, Карли, вы и ваша система объявили Смита главным подозреваемым. Вы, а не я!

– Но мы основывались на ваших показаниях, Макманн! – возразила она. – Это же вы оклеветали Смита, заявив, что в день и час убийства видели его в машине на Ривер-роуд! Вы солгали, Макманн, умышленно солгали!

– Ошибаетесь! Я не солгал, заявив, что видел подполковника на Ривер-роуд. Он действительно был там, и тогда я не сомневался, что именно Смит застрелил свою жену.

– Выражайтесь точнее, Макманн: вы подозревали подполковника Смита! – Карли поднялась из-за стола и начала мерить кухню шагами. – Макманн, вы однажды уже столкнулись с системой правосудия и сочли ее несправедливой, – горячо продолжала она. – Предположим, Хоупвелл остался бы жив. И что же? Вы позволили бы этой несовершенной и несправедливой, с вашей точки зрения, системе засудить ни в чем не повинного человека – Майкла Смита? Вам не жаль его, Макманн?

– Не надо взывать к моей совести, уважаемая леди юрист! – возмущенно воскликнул Райан. – Мы оба прекрасно понимаем, что дело Смита рассыпалось бы еще до суда. Даже если бы его и передали в суд, Майкла Смита все равно оправдали бы! Разве кто-нибудь из присяжных стал бы слушать свидетельства бывшего заключенного? Смешно! Никто не придал бы им никакого значения, и Майкла Смита отпустили бы на все четыре стороны!

– Ошибаетесь, Макманн! – Карли остановилась около стола. – Прокурор, поддерживающий обвинение, умолчал бы о вашей судимости, и никто не узнал бы, что когда-то вы отбывали тюремный срок! Такие вещи, пусть даже в нарушение правил, но в интересах дела, иногда случаются.

– Мне известно об этом. Судья, председательствующий на слушаниях моего дела, тоже страдал забывчивостью и умолчал о том, что девушка, которую я тогда привел в номер отеля, имела сексуальные контакты и с Другими мужчинами. Так что на правила и запреты никто не обращает внимания. Опытные юристы всегда найдут способ обойти их.

– Сейчас речь не идет о некомпетентности или продажности вашего судьи, адвокатов или прокуроров, Макманн, – холодно промолвила Карли. – Когда вы получите полное освобождение, никто и не вспомнит о ваших прошлых грехах, и, следовательно, к вашим свидетельствам против Смита суд отнесется серьезно.

– Не вспомнит? Нет, Карли, это не так! Меня многие знают и помнят как известного прежде хоккеиста. Люди не забыли, что со мной случилось и в какую историю я попал!

– Вот что я скажу вам, Макманн: вы льстите себе, думая, что вас все знают и помнят о ваших прошлых заслугах. Должна огорчить вас: для многих ваше имя – пустой звук. Я, например, начав работать над делом об убийстве Досон-Смит, понятия не имела, кто такой Райан Макманн. И смею вас уверить, таких людей в системе правосудия немало. Так что не обольщайтесь на свой счет и в следующий раз, если вам вдруг придется выступать в роли свидетеля обвинения, подумайте о судьбе человека, против которого даете показания полиции.

И, смерив Райана надменным взглядом, Карли вышла из кухни.

Глава 16

Карли ушла, и Райан остался на кухне наедине со своими мыслями. Резкие слова Карли задели его, хотя он понимал, что во многом она права. Но Райан и так постоянно винил себя в том, что не сумел помочь бедному Билли и уберечь его от неприятностей. Поэтому возвращаться к этому не имело смысла. Сейчас ему было необходимо чем-то заняться и отвлечься от тяжелых мыслей и впечатлений. Поскольку их пребывание здесь могло затянуться надолго, Райан решил обследовать дом и расположенный поблизости гараж. Кто знает, что ждет их с Карли? А если снова налетит ураган, вода поднимется выше и затопит дом?

Райан направился в гараж, где нашел банку с темно-зеленой краской и кисть. Он отнес их на крыльцо. Затем поднялся на второй этаж. Войдя в спальню девочки, Райан огляделся. Мебель, одежда, куклы, плюшевые зверюшки… Он снял с постели простыню, спустился на первый этаж, вышел во двор, расстелил простыню и написал на ней зеленой краской “SOS”. Взобравшись на крышу, он прикрепил там простыню с призывом о помощи. Райан очень надеялся, что скоро в небе зажужжат вертолеты спасательной службы или со стороны реки раздастся звук мотора катеров. Они непременно заметят большое белое полотно с зелеными буквами. Вот только когда это будет…

Райан спустился с крыши, пошел по тропинке, огляделся. Какая унылая, безрадостная картина! Всюду затопленная водой земля, кое-где возвышаются крохотные островки… Повернувшись спиной к солнцу, Райан вгляделся в горизонт, надеясь заметить какие-нибудь знакомые ориентиры и определить, где он сейчас находится, на сколько миль его отнес бушевавший поток. Не видны ли очертания высокой красной водонапорной башни Максвелла? Но к своему разочарованию, он ничего не увидел.

Ярко-оранжевое солнце уже опускалось за горизонт, и Райан только сейчас вспомнил, что весь день они с Карли ничего не ели. Надо посмотреть, нет ли в холодильнике какой-нибудь следи. Впрочем, без электричества холодильник не работает, значит, придется довольствоваться консервами, если они, конечно, есть.

Райан вернулся в дом. Они с Карли открыли холодильник, достали консервные банки с фасолью, спаржей и тунцом, сели за стол и принялись за еду. Райан украдкой бросал взгляды на Карли, но она, бледная, усталая, осунувшаяся, с кругами под глазами, упорно молчала.

– Чем собираетесь заняться? – спросил Райан, когда она поднялась из-за стола.

– Лягу и постараюсь заснуть.

– Какую комнату вы выбрали?

– Спальню мальчика. А вы что будете делать?

– Обследую дом, посмотрю, нет ли чего-то нужного нам. Может, стоит установить дежурство, чтобы не пропустить вертолет или катер, которые пришлют нам на помощь?

– Я услышу, если они появятся.

– Но вы же решили спать?

– Я сплю чутко.

Карли, сухо кивнув, вышла, а Райан, проводив ее взглядом, остался за столом. Почему она ведет себя так, словно он преступник? Да, в том, что случилось с Билли, есть и его доля вины, но что касается других событий… До сегодняшней встречи с Гатором, когда Райану силой удалось выбить из него признание, он и сам о многом не знал. И информацию, полученную от Бернса, тоже следует еще осмыслить, и все разложить по полочкам… Сейчас прежде всего надо подумать о том, как выбраться из чрезвычайно сложной ситуации, в которую они с Карли попали. Необходимо действовать, что-то предпринять, пока вода снова не начнет подниматься и не затопит их временное пристанище.

Райан пошел в гараж, взял высокие резиновые сапоги, моток толстой веревки, маленький топорик, несколько электрических фонариков и вернулся в дом. Еще раз тщательно исследовал содержимое кухонных шкафчиков, нашел баночки с антисептическими мазями и средство против укусов змей.

В гостиной Райан увидел радиоприемник, открыл заднюю панель в надежде найти электрические батарейки, но увы… их там не оказалось. А от сети радиоприемник не работал, поскольку не было электричества. Райан вынул из электрических фонариков батарейки, попробовал вставить их в радиоприемник, но они не подошли.

Мрачно глядя на молчащий радиоприемник, Райан думал о том, что ситуация все больше осложняется. Они не смогут слушать последние известия и, главное, прогноз погоды, а это в данный момент крайне важно для них. Сколько им предстоит пробыть в этом доме? Начнется ли снова наводнение? Когда работники службы спасения прибудут сюда и заберут их?

Внезапно Райан вспомнил о Фэрин Престон. Удалось ли ей спастись, жива ли она? Если с Фэрин все в порядке, то она сообщит о них местным властям, и те незамедлительно начнут поиски. А если Фэрин Престон утонула? А что с Бернсом? При воспоминании о нем Райан сжал кулаки. Мерзавец, негодяй… Он-то наверняка спасся! Влез на свой грузовик и переждал ураган и наводнение на крыше кузова. Вот кто, должно быть, мечтает, чтобы Райан погиб! Надеется, что мутный бурлящий поток унес его в реку, из которой ему никогда не выбраться. Что ж, Бернса можно понять. Как удобно будет списать все преступления на погибшего Макманна! Обвинить его в смерти Элен Досон-Смит и, главное, в гибели Билли Хоупвелла. Насочинять массу небылиц, представить Макманна главным клиентом “Вечернего клуба”, приписать ему еще какие-нибудь прегрешения… Что ж, нет человека – нет и проблем.

Райан стиснул зубы, в его глазах вспыхнула ярость. Он все размышляет, как им с Карли выбраться с этой фермы и благополучно вернуться… А что ждет его там? Новое полицейское расследование, обвинение в преступлениях, которые он не совершал, отмена условного освобождения и заключение под стражу. То-то начальник Эд Болт обрадуется, когда строптивый Райан Макманн снова угодит за решетку!

А ведь ему оставалось меньше двух месяцев до того счастливого дня, когда он бросит последний взгляд на тюрьму Максвелл и, отряхнув красноватую алабамскую пыль со своих ботинок, навсегда покинет этот неприветливый штат. И никогда не вспомнит о нем. Никогда! Но так мечтал Райан до сегодняшнего дня, теперь все изменилось, и ему придется поразмыслить о том, что сказать в свое оправдание местным властям, когда их с Карли отыщут и доставят на территорию базы.

Райан тяжело вздохнул, снова вставил батарейки в электрические фонарики, открыл кухонный шкафчик, достал бутылку с персиковым бренди и поставил ее на стол. Прежде всего нужно успокоиться и отдохнуть, и персиковый бренди – отличное средство для этого. Впрочем, Райан никогда не любил этот сорт спиртного.

Тихое попискивание, доносящееся в раскрытое окно, разбудило Карли. Она открыла глаза и несколько минут неподвижно лежала, пытаясь сообразить, где находится. Потом обвела взглядом комнату, увидела на стене яркий плакат с изображением Майкла Джордана и все вспомнила. Ну конечно, они с Макманном добрались сюда, выбравшись из воды!

Луна заливала серебряным светом спальню, и сейчас улыбка баскетболиста Джордана казалась ослепительной. Тонкий писк не прекращался, и Карли, прислушиваясь, пыталась понять, кто пищит. Птица? Мелкое животное, угодившее в воду и пытающееся выбраться из нее? Кто же? Внезапно перед мысленным взором Карли промелькнула морда старого мула, его желтоватые, с хитрецой, глаза, спутанная лохматая грива. Что с ним? Жив ли этот строптивый мул? А что с их фермой? Не затопило ли ее водой? Успела ли молодая пара, присматривающая за лошадьми, перевести их в безопасное место? А как члены ее семьи? Живы ли они? Карли очень надеялась, что с ними все в порядке. Но они волнуются за нее, не знают, где она и что с ней случилось! Но увы, им нельзя сообщить, что она жива и пока в безопасности. В относительной безопасности.

Карли уткнулась лицом в подушку и задумалась. Куда их с Макманном унесло течением? Далеко ли эта ферма от территории базы? Скоро ли их отыщет служба спасения и заберет отсюда? Вопросы, вопросы, на которые пока нет ответов…

Карли поднялась, надела шорты и рубашку, позаимствованные в хозяйском шкафу, и подошла к раскрытому окну. Под окнами спальни росли ореховые деревья и каркасы,[4] под ними тихо журчала и плескалась вода. Повсюду виднелась затопленная земля, освещенная яркой луной. Ее блики отражались в воде, переливались, играли, серебрили верхушки деревьев, и Карли вдруг поняла, что это весьма живописная картина. Настоящая идиллия, если забыть о том, что вода, так красиво мерцающая в лунном свете, может подняться и затопить весь дом.

Тонкий тревожный писк доносился из боковой части дома, Карли высунулась из окна и оглядела окрестности. Возле сарая, в тонкой полоске лунного света, она заметила фигуру мужчины. Он стоял на соломе и смотрел наверх, на хлопающее от ветра чердачное окно. Макманн… Снова послышался писк, и Карли наконец догадалась: это котята! Они остались в сарае, потому что хозяева в суматохе не успели взять их с собой. Наверняка кошка тщательно спрятала их от посторонних глаз. Что ж, котята пока в безопасности.

Карли снова залюбовалась живописным пейзажем, потом перевела взгляд на освещенный луной силуэт Макманна. Как хорошо он сложен! Но она тотчас же запретила себе думать о Макманне как о молодом мужчине. Он свидетель обвинения, человек, знавший о подоплеке дела Элен Досон-Смит, об истинных причинах ее смерти и скрывший это от полиции и от нее. Макманн не только был прекрасно осведомлен и утаивал факты, но умышленно подставил под удар подполковника Смита, и тот стал главным подозреваемым в убийстве жены.

Хотя… Карли отлично понимала, чем руководствовался Макманн, выгораживая Билли Хоупвелла. Вне сомнений, он считал своего юного приятеля жертвой. Сначала правосудие отправило слабоумного Билли в тюрьму к настоящим уголовникам, вместо того чтобы поместить в лечебницу или в какой-нибудь специальный интернат, где его могли бы лечить и обучить несложной профессии. А потом Билли стал жертвой распутной и циничной Элен Досон-Смит, принуждавшей его к сожительству. Кроме того, Макманн считал, что его показания на суде против подполковника Смита не произведут впечатления на присяжных и они отнесутся к ним с недоверием. Опытный адвокат Майкла Смита легко убедит суд в невиновности своего клиента, и тот останется на свободе. Понимая причины молчания Макманна, Карли все же осуждала его, что и высказала ему несколько часов назад.

Пригладив волосы, она постояла у раскрытого окна, а потом спустилась вниз. Как бы Макманн ни злился на нее за недавний разговор, им необходимо обсудить создавшееся положение и решить, что делать дальше. Возле двери кухни Карли с удивлением увидела старые резиновые сапоги. Очевидно, Макманн отыскал их в гараже и оставил для нее. Сапоги были велики Карли, но сейчас нельзя ими пренебрегать. Карли обулась и, с трудом переставляя ноги, вышла во двор.

Макманн все так же стоял неподалеку от сарая. О чем он думает, как отреагирует на ее появление?

– Мне показалось, будто в сарае пищат котята, – сказала она, приближаясь к нему. – Писк разбудил меня.

– Вас разбудил писк котят? – рассмеялся Райан. – Никогда не поверю!

“Похоже, он вполне оправился от ужасов наводнения, но мои недавние слова задели его за живое. Иначе он вел бы себя сдержаннее”, – подумала Карли.

– Некоторое время назад я заглядывал к вам в комнату, – сообщил Макманн. – Так вот, вы спали сном праведницы. Как убитая.

Услышав его слова, Карли смутилась. Он заходил в ее спальню? Ничего себе… Интересно, а была ли она укрыта одеялом или, как это часто бывает во сне, сбросила его с себя? Карли хотелось верить, что в тот момент она спала под одеялом…

– Мои помыслы и поступки чисты, Макманн! Поэтому я и сплю как убитая. Меня не мучит совесть.

– Вы намекаете на меня, милая леди? – усмехнулся Райан. – О… простите, я забыл, что к вам нельзя обращаться так фамильярно. – И он шутливо поклонился.

Карли удивленно смотрела на него и не могла понять, чем вызвано его столь необычное поведение. Макманн издевается над ней, мстит за недавние резкие слова? В чем дело? Внезапно взгляд Карли упал на старый пень, возле которого стоял Макманн, и она сразу догадалась, в чем дело, увидев пустую бутылку из-под персикового бренди. Подойдя к Райану, она почувствовала сильный запах спиртного. Вот оно что…

– Вы выпили всю бутылку?

– А что вас удивляет? Я способен на многое, вы просто мало меня знаете.

– Вы пили не закусывая? – продолжала Карли. – Не боитесь, что вам станет плохо?

– Не беспокойтесь, бутылка бренди не свалит меня с ног.

Карли с сомнением покачала головой, почему-то вспомнив эпизод из своей ранней юности. Однажды брат Дейв с таинственным видом позвал ее и предложил попробовать вино, которое стащил из буфета, самодельную крепкую настойку, подаренную деду одним из соседей.

Сначала Карли отказывалась, но Дейв уговорил сестру сделать несколько глотков. А потом… они прикончили всю бутылку, и последствия оказались ужасными. Карли два дня не могла встать с постели, а Дейва дед запер в дровяном сарае и не выпускал оттуда несколько дней.

– Уберите с пня бутылку и стакан, – попросила Карли.

– Зачем? Они вам мешают?

– Я хочу сесть.

– Чтобы продолжить нашу милую беседу, Карли?

– Нет, просто посидеть, понаблюдать, поднимается ли вода, подсчитать поваленные деревья. И продолжить разговор. Хотя… я бы на вашем месте не пьянствовала, а подумала бы, как оправдаться во время допроса. Как вы объясните, почему утаили от следствия важную информацию?

– Я уже обо всем подумал, – глухо отозвался Райан. Но Карли не услышала в его голосе уверенности. Она понимала, что убедительно объяснить упорное нежелание делиться с властями важной информацией непросто. Почти невозможно. В душе Карли даже сочувствовала Мак-манну, поскольку хорошо представляла, что его ждет по возвращении на базу. Ему придется снова подвергнуться многочисленным допросам полицейских и агентов службы специальных расследований. Макманна также ждут неприятные разговоры с начальником тюрьмы, с офицером, наблюдавшим за поведением условно освобожденного, и с другими официальными лицами. И каждый обвинит Мак-манна в том, что он, обладая важной информацией о “Вечернем клубе”, о делах заключенных, умолчал о своих подозрениях насчет истинных причин смерти Досон-Смит и гибели Билли Хоупвелла…

– Если вам так дорог этот пень, я найду себе другой! – раздраженно бросила Карли.

– Да, лучше поищите другой!

– Вы хотите, чтобы я ушла?

– Да. Помните, я поклялся, что никогда больше не дотронусь до вас? Так вот, я сдержу свое слово, хотя… Уходите, Карли, прошу вас.

– Но почему?

– Потому что… мне очень хочется прикоснуться к вам. – Райан окинул Карли напряженным взглядом. – Я не ручаюсь за себя, поэтому уходите. Мне надо побыть одному.

– Как угодно!

Небрежно пожав плечами, она направилась прочь, но ее ноги в высоких резиновых сапогах увязли в грязи. Карли пошатнулась и едва не упала, Райан мгновенно подскочил к ней и поддержал. Она обхватила его руками и уперлась головой ему в грудь.

Несколько мгновений они, замерев на месте, стояли молча. У Карли часто и гулко билось сердце. Инстинктивно прижимаясь к Райану, она чувствовала, как напряжено его сильное мускулистое тело. Разум убеждал ее отстраниться, но душа Карли стремилась к Райану, и она крепко держала его за плечи. Горячая волна желания прокатилась по ее возбужденному телу, и Карли, закрыв глаза, еле слышно прошептала:

– Райан…

– Хотите поговорить со мной? – раздался его насмешливый голос.

От неожиданности Карли отпрянула, но ее руки все еще касались его плеч.

– Райан… почему… – запинаясь, пробормотала она.

– По-моему, я рассказал вам все, что знал, обо всех своих подозрениях и догадках. Что еще вам нужно от меня?

Его грубый и развязный тон не смутил Карли. Дрожа от нетерпения, она мечтала об объятиях Макманна, о его горячих страстных поцелуях и не могла совладать со своими чувствами.

– Райан… я хочу… того же, чего и ты хочешь от меня.

От этого признания Райан еще сильнее напрягся, и ему показалось, будто его опалило огнем. Он отчаянно пытался совладать с собой, но желание захлестывало его, а воображение рисовало восхитительные картины близости с этой женщиной. Райан уже представлял себе, как их губы сливаются в страстном поцелуе, объятия становятся жаркими, а потом возбужденные тела соединяются воедино… Но он поклялся Карли не прикасаться к ней, обещал… и не должен вступать с ней в близкие отношения.

Приподнявшись на цыпочки, Карли обвила руками шею Райана. Он ощутил упругость ее груди, его обожгло горячее дыхание. Карли прижалась губами к щеке Райана, а потом языком облизнула его губы. От Макманна пахло персиковым бренди, и этот запах почему-то особенно возбуждал Карли. Она настойчиво поцеловала его в губы, но он не ответил ей.

– Райан… Райан…

Одной рукой обнимая его за шею, Карли сунула другую за ворот расстегнутой рубашки, погладила грудь Мак-манна, провела ладонью по его спине и внезапно вспомнила, что там совсем свежая рана. Ее прикосновения стали совсем легкими и нежными. Губы Карли снова потянулись к его губам.

– Райан… прошу тебя… – Он не двигался.

– Почему ты не обнимешь меня? Ты не хочешь…

– Не хочу! – резко бросил он.

Карли видела, что он лжет. Она чувствовала, что его горячее упругое тело дрожит от возбуждения, и не понимала, почему он не отвечает на ее ласки.

– Обними меня, Райан, прижмись ко мне.

– Нет!

Судорожно вздохнув, он отстранился и отвел руки Карли.

– Ты такая же, как Элен Досон-Смит, – с нарочитой развязностью заметил он. – Что ж, давай обговорим условия нашей сделки. Сколько ты заплатишь мне за удовольствие?

– Что?! Что ты сказал?

Карли в ужасе отшатнулась. Она не верила своим ушам. Макманн посмел сравнить ее с Элен, усомнился в ее искренности! Немыслимо, уму непостижимо!

– Как ты посмел сказать, что я похожа на Элен? – Она задыхалась от возмущения. – Ты сам признался, что тебя тянет ко мне, меня тоже, не скрою, влечет к тебе, но я… никогда не подозревала, что ты так развратен и порочен! Ты такой же, как и твои приятели-уголовники, не брезговавшие спать за деньги с распутницами! Ты…

Слушая обвинения Карли, Райан думал о том, правильно ли поступил, отвергнув ее ласки. Молодая красивая женщина хотела преподнести ему бесценный дар, а он отказался от него, даже не объяснив мотивов отказа. Теперь между ним и Карли пролегла бездонная пропасть, преодолеть которую ему вряд ли когда-нибудь удастся.

– С первого дня нашего знакомства я мечтал о тебе, Карли, – торопливо заговорил Райан. – Я представлял себе, как сжимаю тебя в объятиях, воображал страстные поцелуи, всей душой желал быть с тобой, но… – Он быстро взглянул на Карли.

Увидев ее непроницаемое лицо, Райан решил, что Карли сейчас повернется и уйдет, но она, к его удивлению, осталась.

– Возможно… – вдруг задумчиво промолвила она, – возможно… я тоже всегда хотела быть с тобой. Но теперь, если ты и пожелаешь этого, я еще подумаю, согласиться или нет.

“Я еще подумаю!” – эхом отозвались ее слова в голове Райана.

Его тело до сих пор хранило тепло ее рук, каждая клеточка помнила о нежных прикосновениях. Райана неудержимо тянуло к Карли, и ради того, чтобы заключить ее в объятия, он готов был на все.

Карли медленно направилась к дому, а Райан провожал ее пристальным взглядом. Когда она почти растворилась в темноте, он крикнул:

– Дай мне знать, если что-либо надумаешь! – Она обернулась:

– Непременно.

– Карли!

– Ты вспомнил о чем-то еще? – осведомилась она.

– Я… не хотел подставлять подполковника Смита! Карли ничего не ответила. Что ж, она вправе не верить ему, после того как узнала, что он скрыл многие важные улики от следствия.

– Карли… Я действительно не знал об отношениях Билли с Элен, честное слово! Я только догадывался, подозревал, но не более того. Ты веришь мне? – Он сделал паузу в надежде услышать ее ответ, но она молчала, и Райан продолжил: – Потом, когда арестовали мужа Элен, я подумал, что подполковнику будет значительно проще выбраться из этой ситуации и доказать свою невиновность, чем глупому несчастному Билли. Но клянусь тебе, я не хотел подставлять Смита и сваливать на него вину за чужое преступление!

– Рада это слышать, – глухо прозвучал голос Карли. Когда она исчезла за углом дома, Райан, сбросив с пня пустую бутылку и стакан, сел. Подперев подбородок руками, он закрыл глаза. Волнение не покидало его, он неотступно думал о Карли, а возбужденное тело все еще хранило тепло ее прикосновений. Чтобы успокоиться и хоть на время отвлечься от сладостных воспоминаний, Райан прислушивался к тихим ночным шорохам, к журчанию воды, плескавшейся у его ног. Потом он открыл глаза и стал напряженно разглядывать мелкие щепки и соломинки, плывшие по воде. Со стороны сарая гулко заухала сова, и Райан начал считать, сколько раз прозвучит ее крик, но забыть о Карли ему так и не удалось. Ее образ стоял у него перед глазами, он мечтал сжать ее в объятиях и не отпускать от себя никогда.

Слабый, беспомощный писк котят привлек его внимание. Райан тяжело вздохнул, поднялся и побрел к сараю, наполовину затопленному водой. Как же извлечь оттуда несчастных котят? С трудом переставляя ноги в вязкой грязи, Райан подобрался туда, куда недавно поставил длинную доску с зазубринами, чтобы контролировать уровень воды. Взглянув на эту доску, Райан ахнул и покачал головой: вода медленно, но неумолимо прибывала.

Глава 17

Доносившиеся издалека раскаты грома разбудили Карли. Первые крупные капли дождя упали на землю. Она открыла глаза, обвела взглядом спальню и прислушалась. В доме царила тишина. Ни шагов, ни движений, ни шорохов. Внезапно Карли вздрогнула от тревожной мысли. Где Макманн? Что с ним? Она вскочила с постели, быстро умылась, причесалась, оделась и спустилась вниз.

“Он, должно быть, на кухне, – убеждала себя Карли, пытаясь унять волнение. – Сидит злой, невыспавшийся, с красными глазами. Еще бы! Один выпил целую бутылку бренди!”

Она вошла в кухню и, разочарованная, остановилась на пороге. Макманна на кухне не было. Карли открыла окно и выглянула наружу. Вода вокруг дома заметно поднялась. Воздух был очень теплый, пахло сыростью. Взгляд Карли упал на сарай, расположенный в низине, и ее сердце сжалось. Она поняла, что вода вот-вот доберется до чердачного окна полузатопленного сарая.

“Если вода будет подниматься такими темпами, первый этаж дома тоже затопит, и нам с Макманном придется обосноваться на втором, – размышляла Карли. – А если…”

Но где же Макманн? Внезапно ее осенило. Ну конечно же, он на втором этаже, в спальне хозяев! Как же она не догадалась сразу заглянуть туда? Наверное, никак не может проснуться после выпитой им накануне бутылки персикового бренди! Карли поспешно поднялась на второй этаж, подошла к двери спальни и прислушалась. Тишина. Немного постояв, Карли постучала. Ответа не последовало. Тогда она решительно открыла дверь и вошла. Спальня была пуста. Кровать застелена, никаких следов его пребывания. Сердце Карли сжалось от тревожных предчувствий. Господи, где же Макманн, что с ним? Чем больше возникало предположений, тем сильнее ее охватывало волнение. Может, вчера он заснул на пне и проспал там всю ночь? А что, если Макманн решил прогуляться, споткнулся в темноте, упал и… разбил голову о пень или обо что-то еще? Подумав об этом, Карли вздрогнула. Нет, нельзя давать волю страшным фантазиям! Надо выйти из дома и поискать Макманна! Карли побежала вниз по лестнице.

Почему она так испугалась, не обнаружив Райана ни на кухне, ни в спальне? Почему так волнуется за него? Только из-за того, что судьба забросила их в чужой дом и теперь Карли очень боится остаться здесь одна? Или ее страх продиктован чем-то другим? Ведь и вчера, когда Карли, обидевшись на Райана, ушла в дом, она в глубине души надеялась, что он последует за ней. И позднее, уже лежа в постели, она долго не могла уснуть, прислушивалась, не раздадутся ли около ее двери шаги Макманна, представляла себе, как он входит в спальню, присаживается на край постели, берет за руку…

Карли снова и снова вспоминала их объятия, и ей казалось, что ее губы до сих пор хранят тепло губ Райана. Вот если бы ночью возле дверей ее спальни раздались его нетерпеливые легкие шаги! Но Макманн так и не пришел…

Надев высокие резиновые сапоги, Карли вышла из дома, и влажный теплый, даже душный воздух окутал ее. Одежда мгновенно прилипла к телу, дышать стало трудно, в горле застрял ком. Карли обошла дом и огляделась, надеясь увидеть Райана где-то поблизости, но его нигде не было. Миновав заросли орешника, подтопленные водой, она направилась к сараю, неподалеку от которого они вчера разговаривали. Поискала глазами тот пень, на котором сидел Макманн, и, найдя его, невольно охнула. Пень почти скрылся под водой.

– Макманн! – в отчаянии закричала Карли. – Макманн, где вы?

Ее голос эхом прокатился по окрестностям, разорвав утреннюю тишину.

– Райан! Отзовись! Пожалуйста…

Сердце судорожно колотилось, руки дрожали, страх сковывал Карли, мешал думать. Она снова быстро обошла дом, посмотрела на сарай. Никого! Опять растерянно взглянула на полузатопленный сарай… Потом приблизилась к размытому берегу реки и увидела, как по воде плывут щепки, солома, старая автомобильная камера, деревянная клетка, в которой еще недавно перевозили кур…

Карли беспомощно заметалась, не зная, что предпринять и где искать Макманна. Картины, одна страшнее другой, вставали перед ее мысленным взором. А если вчера вечером он отправился к реке? Но зачем? Не настолько он был пьян, чтобы совершать такие опрометчивые поступки! Хотя кто знает… Вдруг пошел к воде, поскользнулся на мокрой глине, потерял равновесие, и мощной поток унес его на середину реки.

А вдруг Макманна укусила ядовитая змея? Карли знала, что во время весенних наводнений в Алабаме появляется огромное количество змей, и они нападают на людей…

– Макманн!

Судорожно сцепив руки, она приросла к земле. Он погиб: либо утонул, либо его укусила змея! Господи!.. Вдруг сзади послышались шаги. Кто-то, осторожно ступая по мокрой вязкой земле, приближался к ней. Карли быстро обернулась и увидела… Макманна. Мокрые и спутанные волосы, прилипшая к телу рубашка, в руках небольшой холщовый мешок…

– Где ты был? – задыхаясь, вымолвила Карли. – Где ты был?

– Пришлось совершить маленькое путешествие по воде! – бодро отозвался Райан.

– Какое путешествие? О чем ты?

– Я немного поплавал, тебя это удивляет? – насмешливо отозвался он.

– Ты… плавал? Куда?

Внезапно Карли охватила ярость. Она бегает по всей округе, разыскивает его, волнуется, переживает, а он появляется с каким-то холщовым мешком и заявляет, что, видите ли, плавал!

– Ты что, спятил? – гневно вскричала Карли. – Куда ты плавал? Тебе что, жизнь не дорога? Разве не знаешь, что во время наводнения на пространстве между Бирмингемом и Мобилем появляется множество водяных крыс и мокасиновых змей? Но даже если ты такой храбрый и не боишься их, то подумал бы о том, что тебя могло придавить падающим деревом, как это уже случилось вчера утром!

– Карли, успокойся, я плавал всего лишь в затопленный сарай.

– В сарай? Ты шутишь?

– Ничуть.

– Перестать разыгрывать меня, Макманн! Я так волновалась за тебя, переживала… Как ты мог исчезнуть, не предупредив меня? Я думала, что с тобой…

– Прости, я не предполагал, что ты будешь волноваться.

– Не предполагал? Да как ты вообще мог исчезнуть, оставив меня одну?

– Карли, прости, – тихо повторил Райан.

– В следующий раз, когда тебе вздумается совершать свои увлекательные путешествия в затопленный сарай, предупреди меня, чтобы я не рисовала себе страшные картины твоей гибели!

– Обещаю.

Райан подошел к ней и кивнул на холщовый мешок. Оттуда доносился жалобный писк.

– Что это? – удивилась Карли.

– Коты.

– Что? Какие коты?

– Ну… помнишь, вчера подходя к дому, мы услышали их писк. Ночью они тоже не давали мне уснуть, вот я и… подумал, что если их не спасти, то они утонут. – И Райан отвел смущенный взгляд.

– Как ты мог так рисковать из-за котов? А если бы ты утонул?

– Не волнуйся, со мной ничего не случилось. Кстати, это не коты, а маленькие полуслепые котята. Их двое.

– А где кошка?

– В сарае я ее не нашел. Возьми их, пожалуйста. – Райан протянул ей мешок, но она сделала протестующий жест рукой:

– Нет уж, забавляйся сам со своими котами, Макманн!

– Карли… Они совсем маленькие и нуждаются в уходе!

– Раз спас их, сам и ухаживай за ними!

– У меня всегда были собаки, а обращаться с котятами и ухаживать за ними я не умею.

– Примерно так же, как и со щенками.

– Возьми мешок, мне надо пойти в дом и переодеться. – Райан всучил Карли мешок с пищащими котятами.

– В гараже я видел картонные коробки, можно поместить котят туда.

Карли кивнула. Странно, она знакома с Райаном уже довольно долго, а никогда не задумывалась, какой у него характер. Наверное, оттого, что Карли всегда относилась к нему как к свидетелю обвинения или как к привлекательному молодому мужчине. И все. Никогда не пыталась выяснить, какие у Райана душевные качества, представления о жизни, привычки. А ведь она считала себя не только опытным юристом, но и хорошим психологом. Карли неизменно высказывалась против сложившихся в юридической практике стереотипов отношения к личности осужденных. Доказывала коллегам, что нельзя людей, когда-либо бывших под судом, мерить одной меркой. Убеждала, что нельзя тех, кто совершил даже тяжкие преступления, заносить в список отъявленных негодяев… А сама… даже не удосужилась получше разобраться в Макманне, с которым встречалась почти ежедневно! Да, она удивлялась его доброму отношению к слабоумному Билли Хоупвеллу, с замиранием сердца слушала поэтические истории Райана о прошлой жизни, восторгалась внешностью и физической силой этого человека. Но ей даже и в голову не приходило, что Макманн бросится спасать чужих котят на полузатопленной ферме!

Тяжело ступая в вязкой мокрой глине, Райан побрел к гаражу, а Карли приоткрыла мешок и посмотрела на котят. Два пятнистых маленьких полуслепых существа. Она погладила их, но котята запищали и впились острыми коготками в руку Карли.

– Хорошие, умные котята. Не надо царапаться, – проговорила Карли. – Скажите спасибо тому человеку, который спас вас! Ему можно доверять. А больше – никому.

Скрипнула дверь гаража, и на пороге появился Райан с картонной коробкой.

– Я положил на дно старые газеты, чтобы котятам было тепло, и нашел кусок плексигласа. Им мы накроем коробку сверху.

Карли заметила, что Райан выглядит весьма неважно. Глаза до сих пор красные, под ними большие темные круги, щеки и подбородок заросли щетиной. Мокрая рубашка прилипла к телу, грязные джинсы в нескольких местах порваны.

– Давай поместим их в коробку, – сказал Райан.

Карли наклонилась над мешком и осторожно достала котят. Оба были трехцветные – черно-бело-рыжие. Отчаянно пища, они пытались оцарапать Карли. Когда она наконец поместила котят в коробку, Райан проговорил:

– Надо отнести их в дом и чем-нибудь накормить. Что же им дать?

– Я видела в холодильнике банку консервированного молока. Вот только не знаю, станут ли они пить его.

– Еще как станут! Котята голодные!

Они принесли коробку на кухню. Райан достал из холодильника банку молока и открыл ее, а Карли нашла и вымыла глиняную миску. Райан налил туда молока, поставил миску в коробку и поднес к ней котят. Оба начали жадно лакать и урчать.

– Да, они очень проголодались, – улыбнувшись, произнес Макманн.

– Поэтому так громко пищали, не давая тебе ночью заснуть!

Райан удивленно посмотрел на нее.

– Ночью котята не беспокоили меня, я волновался совсем по другому поводу.

– Но ты же сам сказал, что котята мешали тебе спать!

– Я солгал. Это не из-за них я не мог заснуть.

– Почему же, если не секрет?

– Всю ночь я думал о тебе.

При этих словах у Карли перехватило дыхание. Значит, ночью не только она долго лежала без сна, прислушиваясь, не раздадутся ли возле ее спальни знакомые шаги. Райан тоже не спал и думал о ней. Но почему же он не пришел? Обиделся на нее за резкость? Решил, лучшая тактика – выжидать? Предпочел услышать ответ Карли, заявившей накануне, что она “подумает”?

– А ты ночью хорошо спала? – спросил Райан.

– Я? Я… тоже долго не могла заснуть. И много думала…

– О чем же?

– Вчера я сказала тебе, что подумаю о наших с тобой дальнейших отношениях, вот и размышляла над этим вопросом.

– И к какому же выводу пришла? – Райан подошел к Карли. – Или ты все еще размышляешь?

– Нет, Райан, я для себя все решила.

– Что же?

– Я… я хочу быть с тобой.

Положив руку ему на плечо, она почувствовала, как напряглись его мышцы. Райан провел ладонью по пышным волосам Карли, затем легким движением отвел ее голову назад.

– Ты не будешь потом сожалеть об этом решении? – Он заглянул ей в глаза.

– Нет.

Райан подхватил Карли на руки, посадил на край кухонного стола и прижал спиной к стене. Потом обнял за плечи и крепко прижался к ее груди.

– В хоккее это называется блокировкой, – улыбаясь, пояснил он.

– Разве мы собрались играть в хоккей? – кокетливо промолвила Карли.

– Нет, но ты, по-моему, собралась заняться любовью с хоккеистом. Подобная блокировка применяется для того, чтобы не дать противнику, ведущему шайбу, забросить ее в ворота.

– Райан, по-моему, мы с тобой…

Он накрыл ее губы своими, заставив Карли умолкнуть. Между тем его пальцы быстро расстегивали пуговицы на ее рубашке. Райан хрипло и часто дышал. Расстегнув последнюю пуговицу, он припал губами к обнаженной груди Карли, начал целовать ее и щекотать языком. Запрокинув голову, она закрыла глаза и тихо застонала от удовольствия. Карли казалось, что ее охватило пламя. Ее возбужденное тело трепетало от страсти. Райан жадно ласкал грудь Карли.

На мгновение он поднял голову, взглянул на нее, и она увидела в его ярко-синих глазах неистовое желание. Быстро сняв с Карли рубашку, шорты и трусики, Райан раздвинул ей ноги, провел ладонью по внутренним сторонам бедер и прижался к ней. Она обхватила его ногами.

Их губы слились в долгом страстном поцелуе, и Карли, почувствовав у себя во рту настойчивый язык Райана, застонала. Elite никогда в жизни ей не было так хорошо с мужчиной, от его жарких объятий немного кружилась голова, а тело казалось легким, почти невесомым.

А Райан, целуя Карли, думал о том, что наконец его давняя мечта сбывается. Женщина, о которой он так долго грезил бессонными ночами, тихо постанывает от удовольствия в его объятиях. Ее возбужденное тело стремится к нему, жаждет ласк и поцелуев.

Еще сильнее прижав к себе Карли, Райан снова припал губами к ее упругой груди.

– Райан… – прошептала Карли. – Райан… Отпусти мои руки, я хочу обнять тебя.

– Я же сказал, что этот прием называется блокировкой, – улыбнулся он.

– Но мы же не в хоккей играем…

Он быстро расстегнул молнию на джинсах, еще крепче прижал к себе Карли, и через мгновение она почувствовала, как их возбужденные тела соединились. Райан ритмично и четко двигался, и Карли выгибалась навстречу ему. Экстаз ослепил Карли, пронзив ее тело, когда Райан в последний раз прижал ее к себе и потом, застонав, ослабил объятия. Она откинулась назад и закрыла глаза. Ей казалось, что на свете нет никого, кроме них двоих, и все остальное в жизни не важно. Только бы быть рядом с ним, ощущать силу его рук и упругое мускулистое тело!

Райан наконец отпустил руки Карли. Она обняла его за шею и прижалась губами к небритой щеке.

– Это был очередной силовой спортивный прием?

– Да, а ты разве не догадалась? – Райан поцеловал ее.

– Только я не совсем поняла: шайба все-таки была заброшена в ворота или нет?

Райан ласково провел кончиками пальцев по лицу Карли, поцеловал в губы и шутливо ответил:

– Мэм, по-моему, вы ничего не смыслите в спортивных играх, и в хоккее в частности. Придется заняться вашим образованием и передать вам свой опыт, накопленный за долгие годы тренировок.

Глава 18

Карли, закрыв глаза, сидела на кухне и с мечтательным выражением лица снова и снова вспоминала волнующие, восхитительные моменты любовной близости с Райаном. Никогда еще она не испытывала столь сильных и необычных ощущений, ни с кем ей не было так хорошо. Но их близость пока была хрупкая и почему-то напоминала Карли мыльные пузыри, которые так любила пускать ее трехлетняя племянница Сьюзи. Мыльные пузыри, яркие, разноцветные, невесомые, блестели и кружили по комнате, но, увы, слишком быстро лопались.

“Что будет с нашими отношениями дальше? – думала Карли. – Укрепятся они или растают без следа, когда мы вернемся домой? Домой… Но как выбраться отсюда? И какие испытания ждут Райана по возвращении? Ведь ему могут предъявить обвинение в убийстве…”

Но сейчас Карли было так хорошо, что она не могла отвлечься от мыслей о Райане и сосредоточиться на жизненно важных проблемах. Ей хотелось снова очутиться в его сильных, крепких объятиях, прильнуть губами к его губам, почувствовать мускулистое напряженное тело и ощутить себя любимой и желанной женщиной…

Когда вошел Райан, Карли, вздохнув, открыла глаза и посмотрела на него.

– По-моему, надо перенести кувшины с водой и продукты на второй этаж. – Он подошел к столу. – Уровень оды медленно, но неуклонно повышается, и если мы замешкаемся, то будет поздно.

– Думаешь, дом может затопить? – взволновалась Карли.

– Не исключено. Поэтому стоит поторопиться, пока она еще плещется у фундамента. – Райан указал на кувшины с питьевой водой. – Я начну переносить их наверх, а ты реши, что из продуктов и вещей нам понадобится в первую очередь, собери их и начни перетаскивать на второй этаж. Поищи бумажные пакеты или картонные коробки. – И Райан, взяв два кувшина с водой, вышел.

Карли поднялась и, оглядев кухонные шкафчики и полки, прикинула, где могут храниться бумажные пакеты или коробки. Наконец она вспомнила, что видела стопку бумажных пакетов в шкафчике под раковиной. Карли подошла к раковине и открыла дверцу. Точно, они там! Взяв пакеты, она положила их на стол, а затем осмотрела другие шкафчики. Однако ничего там не заметила, кроме кухонной утвари.

Внезапно ее внимание привлекла старая коробка из-под сигар. Поставив коробку на стол, Карли открыла ее. Шнурки от ботинок, старые квитанции и чеки, связка ключей, нож с заржавевшим лезвием… Но на самом дне лежали электрические батарейки!

Карли радостно схватила батарейки и бросилась к радиоприемнику, который Райан перенес из гостиной в кухню.

“Только бы они работали! – думала Карли, открывая заднюю панель приемника. – Только бы не оказались устаревшими! Но зачем хранить использованные батарейки в шкафу?”

Вставив батарейки в приемник, Карли включила его: красная кнопка загорелась, послышался тихий шелест. Облегченно вздохнув и все еще не веря в удачу, Карли настроила радиоприемник на местную волну, которую всегда любила слушать, и села за стол. Зазвучала негромкая приятная музыка – известная песня ансамбля “Статлер бразерс”. Карли закрыла глаза, наслаждаясь любимой мелодией. Ей казалось, что она отдыхает у себя дома после напряженного рабочего дня, удобно расположившись в кресле и слушая музыку. Не было ни страшного урагана, ни наводнения, из-за которого они с Макманном едва не погибли, ни этой фермы, куда их забросила судьба…

Внезапно Карли встревожилась: почему местная радиостанция транслирует легкую музыку вместо того, чтобы регулярно передавать сводки новостей и информировать жителей о прогнозах синоптиков? Разве ничего не происходит и в Монтгомери все спокойно? Или пострадало лишь несколько небольших районов, и местные власти не считают нужным сеять панику? А может, наводнение не интересует никого, кроме тех, кто от него пострадал?

Впрочем, ничего удивительного. В тот день, когда вода затопила Чилтон-Каунти, она, Карли, посочувствовав его жителям, не осталась сидеть дома у радиоприемника и слушать последние известия, а, надев элегантное вечернее красное платье, отправилась на прием, устроенный ее матерью перед выборами в конгресс. И вообще, если из радиоприемника доносится современная музыка, значит, на Монтгомери пока не обрушился шквалистый ветер и его не затопило вышедшей из берегов водой! Пока…

Карли вспомнила, что сегодня утром ее разбудили раскаты грома и капли дождя, стучавшие в окно, и сердце у нее екнуло. Вода и так прибывает и уже наполовину затопила сарай, а если еще к тому же снова польет дождь, то… Об этом было страшно подумать!

Карли начала ловить другие радиостанции, надеясь услышать хоть какие-нибудь новости. Но отовсюду звучала музыка… Наконец раздался голос диктора, и Карли, вздрогнув, замерла.

“… принимаются все необходимые меры. Начальник службы спасения распорядился предоставить еще три дополнительных помещения, где жители смогут получить необходимые продукты, вещи и в случае необходимости временный приют: Сент-Стефенс, баптистская церковь и средняя школа Лерлин Уоллас на Клаувердейл-стрит. Они способны принять по меньшей мере около четырехсот человек. По прогнозам метеослужб вышедшая из берегов вода угрожает нижней части города…”

За спиной Карли послышались торопливые шаги, она обернулась и увидела Макманна. Он был взволнован и обрадован.

– Нашла батарейки? Где?

– Они лежали в одном из кухонных шкафчиков, в старой коробке из-под сигар, – ответила Карли. – Но батарейки не новые, не знаю, надолго ли их хватит.

– Будем слушать только выпуски новостей и прогноз погоды. Уже что-нибудь передали по поводу возможности нового наводнения?

– Я только что включила радио, и пока сообщили только о принимаемых мерах…

Райан нахмурился, и Карли поняла: он очень озабочен тем, что вода хоть и медленно, но подбирается к дому. Утром Карли попыталась определить, с какой скоростью повышается уровень воды и сколько ее прибыло за ночь. Она делила часы на футы, но ей так и не удалось определить истинное положение дел. Очевидно было одно: надеяться на чудо и наивно верить, что все само собой образуется, глупо. Надо перебираться на второй этаж, перенести туда все необходимые вещи и продукты, слушать радио и ждать. Ждать, когда их обнаружит служба спасения и заберет отсюда.

“… жители Ветумпки остались без воды и электричества, – прозвучал бесстрастный голос диктора. – Пожарным командам уже удалось справиться с огнем, возникшим в результате попадания молнии в линию электропередачи, расположенную поблизости от здания средней школы. Владельцы домов очень напуганы повышением уровня воды и опасаются, как бы вся система энергоснабжения не вышла из строя…”

– Вода и огонь… – задумчиво пробормотала Карли и покачала головой. – Две стихии, и какая из них опаснее – трудно сказать.

– Тихо! – прервал ее Райан.

“… наземные и воздушные службы активизировали свою работу в округах Отога и Лоундес, наиболее пострадавших от наводнения. Согласно информации, предоставленной начальником службы спасения, жители сельскохозяйственных ферм, расположенных ниже водохранилища Джонс Блафф, уже эвакуированы. Официальные лица также сообщают, что, по поступившим данным, в этом районе остались еще несколько жителей, не успевших или не пожелавших эвакуироваться. Внимание! Тех, кто остался, просят вывесить на столбы или телевизионные антенны какие-нибудь яркие ткани, чтобы команды службы спасения могли заметить их с воздуха. Жителей просят также перебраться на вторые этажи домов и ждать там прибытия специальных служб…”

Карли показалось, что голос диктора звучал слишком равнодушно.

“… В связи с тем, что с севера штата надвигается новый ураган, на завтра синоптики предсказывают затяжные ливни…”

– О Господи! – воскликнула Карли.

“… через некоторое время мы повторим последние сводки погоды и прогноз на ближайшие дни. Как только появится новая информация от губернатора штата или начальника службы спасения, она будет немедленно передана в эфир. Оставайтесь с нами…”

Зазвучала музыка, Макманн выключил приемник и сел за стол.

– Надо беречь батарейки. Будем слушать только новости и прогноз погоды. А сейчас давай перенесем вещи на второй этаж.

Карли поднялась, подошла к одному из кухонных шкафиков, открыла дверцы и уже потянулась за чем-то, но, неожиданно взглянув в окно, громко ахнула:

– О Господи! Нет…

– Что такое? – Райан бросился к ней.

– Сарай…

– Что – сарай?

– Взгляни… Он уплыл…

– Уплыл?

Райан посмотрел в окно: там, где еще сегодня утром стояло полузатопленное деревянное строение, откуда он извлек двух котят, было пусто. Лишь затопленная земля и журчащая вода…

– Да, похоже, все значительно серьезнее, чем я предполагал.

– Господи, мы даже не услышали, как его унесло водой! – в отчаянии прошептала Карли.

Райан подошел к пей и обнял за плечи. Побледневшая Карли была испугана и растеряна. Райан нежно погладил ее по голове. Сейчас ему больше всего хотелось успокоить Карли, вселить в нее уверенность, что их положение не так драматично, как кажется.

– Карли, не волнуйся, пожалуйста, – ласково заговорил он. – Все будет хорошо, вот увидишь! Сарай стоял в низине, поэтому вода и снесла его. До дома ей не добраться…

– Господи, но как же мы с тобой не заметили, не услышали, что сарай уплыл?

Райан улыбнулся и бодро ответил:

– Карли, дорогая, мы с тобой не могли отвлекаться на такие мелочи. Разве ты забыла, чем мы занимались?

Она доверчиво посмотрела на него.

– Даже если бы произошло полное затмение солнца, Карли, я не заметил бы этого! – продолжал Райан. – Даже если бы небо опрокинулось в море, я…

– Чем же ты был так увлечен? – кокетливо спросила Карли.

– Не чем, а кем, милая леди, и мне почему-то казалось, что вы тоже забыли обо всем на свете!

– Я?! Забыла?

– А разве нет?

– Да, ты прав, в те минуты я тоже забыла обо всем на свете.

Райан прижался губами к ее щеке.

– Мы можем повторить те незабываемые минуты, Карли. Согласна?

– Прямо сейчас?

– Нет, чуть позднее, когда перенесем все необходимое на второй этаж. И там, в спальне… обсудим наши планы на будущее.

– Хорошо, давай я отнесу наверх несколько пакетов с продуктами, а ты займись “эвакуацией” своих котят.

– Карли, это не мои котята! – Райан подошел к картонной коробке. – Это наши общие подопечные!

Они уже в третий раз спускались вниз за вещами, когда Райан вдруг остановился и прислушался.

– Что? – встревожилась Карли.

– Тихо! – Он приложил палец к губам и побежал к входной двери. – Там какой-то гул! – крикнул Райан. – Иди сюда!

Карли подбежала к распахнутой двери.

– Слышишь? – взволнованно спросил Райан.

Они спустились с крыльца, подняли головы и посмотрели в темное, затянутое тучами небо. Издалека доносился гул.

– По-моему, это самолет, – сказал Райан. – Небольшой, одномоторный. Он летит с той стороны… Да, это точно самолет!

Карли, напряженно вглядываясь в небо, наконец различила вдали маленькую, чуть заметную перемещающуюся точку. Да, Райан прав, это самолет. Но радоваться Карли не спешила. Он так далеко, и неизвестно, куда летит, а если и сюда, то заметит ли белую простыню, вывешенную Райаном на крыше?

– Судя по звуку, это самолет-разведчик, – предположил Райан. – Слишком легкий для самолета службы спасения.

– Возможно, это патрульный самолет гражданской авиации. Их штаб расположен в Максвелле. Думаю, что в нынешней ситуации их тоже задействовали для эвакуации, как и военные самолеты.

Карли надеялась, что крошечная черная точка начнет увеличиваться и приближаться, но, к ее разочарованию, ничего этого не произошло. По-прежнему доносился лишь едва слышный монотонный гул.

Внезапно Райан бросился в дом и через несколько минут вернулся с небольшой коробкой.

– Что это? – спросила Карли.

– Сигнальные ракеты. – Он достал ракету и вставил ее в металлический держатель. – Подержи коробку. Только закрой ее, чтобы дождь не намочил ракеты.

Через секунду ракета взмыла вверх, осветив свинцовое небо бело-красной вспышкой. Карли с замиранием сердца смотрела вверх и вслушивалась в жужжание скрытого за облаками самолета. Свет сигнальной ракеты становился все слабее, тусклее и наконец погас.

– Он не заметил нас! – в отчаянии прошептала Карли. – Не заметил!

– Подождем еще немного, может, летчик все-таки видел наш сигнал.

Между тем гул самолета начал нарастать.

– Он приближается! – закричала Карли. – Летчик заметил нас!

Из-за темных густых облаков проступили очертания самолета, Карли и Райан отчаянно замахали руками. Гул становился все громче, самолет плавно снизился, сделал над ними круг, затем еще один. Он кружил так низко, что казалось, вот-вот заденет верхушки деревьев, но вдруг снова взмыл ввысь и скрылся за облаками.

– Улетел… – пробормотала Карли. – Улетел…

– Летчик не мог посадить здесь самолет. Не отчаивайся, он заметил нас – это главное. Теперь сообщит о нас службе спасения, и за нами прилетят.

– Как ты думаешь, когда они доберутся до нас? – Райан нахмурился:

– Трудно сказать. Сейчас они не рискнут посылать за нами вертолет. Думаю, как только стихнет дождь и пройдет гроза, за нами пришлют катер. Но когда это будет…

Карли кивнула и печальным взглядом окинула то место, где еще недавно стоял сарай. Сейчас там журчала грязная, мутная вода.

“Дом располагается значительно выше, – подумала Карли. – Он прочный, двухэтажный, стоит на крепком фундаменте – это очень важно. Если вода поднимется, мы переберемся на второй этаж и там дождемся прибытия службы спасения. Нас заберут, непременно заберут отсюда до того, как вода затопит весь дом. Они успеют…”

Успеют ли?

Карли и Райан в тягостном молчании вернулись на кухню и сели за стол. Дождь усиливался и громко барабанил по оконному стеклу. Карли казалось, что время тянется бесконечно медленно и они с Райаном пробыли в этом доме целую вечность. Сколько же еще им предстоит здесь находиться?

Дождь понемногу начал стихать, но небо оставалось таким же темным.

– Пойду проверю, насколько повысился уровень воды.

Карли кивнула. Когда он вернулся, она не спросила его о результатах проверки. Лицо Райана говорило обо всем красноречивее слов. Тяжело вздохнув, Карли направилась в гостиную.

– Что ты собираешься делать? – спросил Райан, когда она подошла к каминной полке.

– Хочу собрать вещи хозяев и отнести их на второй этаж. – Она взяла с каминной полки фотографии в рамках.

– Зачем?

– В спешке эти люди не успели спрятать старые фотографии, альбомы и сувениры. Жаль, если их затопит водой. Конечно, эти предметы – не самое ценное в доме, но они, несомненно, дороги хозяевам. Поэтому надо отнести их наверх. И кое-что из мебели тоже необходимо переправить на второй этаж.

И Карли собрала фотографии, старые альбомы, коробочки с медалями за участие во Второй мировой войне, сувениры и безделушки, молитвенник в тканом переплете, вышитом крестиком…

Наконец все вещи, включая ковер и подушки с дивана, были перенесены на второй этаж. Карли и Райан вернулись на кухню, достали из холодильника консервные банки с тунцом, зеленым горошком и фасолью, открыли их и принялись за еду.

В кухне было темно, как в сумерках.

“Сколько же времени мы здесь? – тревожно думала Карли. – Который сейчас час? Утро, день, вечер? Нет, кажется, полдень… Да, полдень”.

Она отодвинула пустую тарелку, встала и подошла к окну. За окном мелко моросил дождь, шелестели деревья, журчала вода. Карли снова посмотрела туда, где еще вчера вечером находился сарай, и тяжело вздохнула. Господи, когда же закончится их заточение в этом доме? Когда прибудет служба спасения?

Вернувшись к столу, она взглянула на Райана. Он осунулся, щеки и подбородок заросли темной густой щетиной. Карли не покидало ощущение, что она знакома с Райаном уже много лет и они провели здесь, в этом Доме, несколько месяцев. Она так привыкла к нему, к его постоянному присутствию, они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда…

– Давай послушаем радио! – предложил Райан. – Может, сообщат что-нибудь новое.

Он включил радиоприемник.

“… советуют всем жителям, чьи дома расположены южнее водохранилища Джонс Блафф, немедленно эвакуироваться. Тем же, кто находится выше водохранилища, рекомендуют перебираться на возвышенность. По только что поступившим сообщениям, на Денли-Филд около двух часов назад обрушился ливень. Уровень осадков составил более трех дюймов. В северной части города уровень воды в Алабаме поднялся примерно на один фут…”

Карли испуганно вздрогнула.

– Ничего не налаживается, – растерянно пробормотала она. – Вода все прибывает, дождь не прекращается, река поднимается…

“… Оставайтесь с нами. Ждите дальнейших сообщений и распоряжений службы спасения!” – прозвучал бесстрастный голос диктора. Далее последовало перечисление адресов, где могут разместиться эвакуированные жители.

Райан стал собирать вещи, еще не перенесенные ими на второй этаж. Он достал из шкафчика большой моток крепкой веревки, положил в бумажный пакет коробку с сигнальными ракетами, нашел еще несколько электрических фонариков и тоже упаковал их. Увидев баночку с мазью против укусов змей, он усмехнулся и на всякий случай тоже положил ее в пакет.

– Карли, пожалуй, радио тоже стоит отнести на второй этаж. Когда пойдешь наверх, захвати его с собой.

“… все наземные и воздушные службы приведены в состояние полной готовности к борьбе с природной стихией. Весь штат базы военно-воздушных сил Максвелл предоставлен в распоряжение службы спасения. К спасательным операциям подключены также экипажи вертолетов форта Ракер и Харлберт-Филда, штат Флорида”.

Карли вдруг вспомнила приветливое, улыбающееся лицо пилота вертолета, капитана Джоанны Уэст, и ее губы тронула легкая улыбка. Уж Джоанна-то наверняка задействована в операциях по спасению местных жителей! Карли с первого дня знакомства испытывала к этой молодой женщине искреннюю симпатию, уважала ее и считала ответственным человеком, бесконечно преданным своему делу.

“… только что нами получено сообщение, что, по данным гражданской воздушной службы, один из пилотов самолета заметил с воздуха двоих людей – мужчину и женщину. По описанию женщина похожа на майора военно-воздушных сил Карли Сэмюелс, дочь конгрессмена Адель Сэмюелс, пропавшую вчера днем”.

– Слышал? – взволнованно спросила Карли.

– Слышал. Сделай звук погромче.

Карли добавила звук и с замиранием сердца прислушалась к монотонному голосу диктора.

“… судя по описанию, мужчина похож на Райана Макманна, бывшего заключенного федеральной исправительной тюрьмы Максвелла, в настоящее время досрочно освобожденного. Его разыскивает полиция по подозрению в жестоком убийстве заместителя начальника тюрьмы Фэрин Престон”.

– О Господи! – в отчаянии закричала Карли. – Нет!

Райан замер и в изумлении уставился на радиоприемник. Не может быть… не может быть… Господи, только не это!

“… Есть показания свидетеля, видевшего, как Райан Макманн набросился на Фэрин Престон и начал избивать ее металлическим прутом, когда она обвинила его в причастности к убийству подполковника Элен Досон-Смит. Экспертиза подтвердила, что на орудии убийства – металлическом пруте – сохранились отпечатки пальцев Райана Макманна”.

Карли, почти не дыша, смотрела на Райана. А он, прислонившись к косяку двери, сокрушенно качал головой.

– Райан… – наконец прошептала Карли. – Райан… но как же так… Не может быть…

– А вот так, Карли! Этого следовало ожидать!

“… по имеющимся у нас данным, известный когда-то хоккеист Райан Макманн похитил майора Карли Сэмюелс, намереваясь использовать ее как заложницу. Руководство тюрьмы подтвердило, что его разыскивают по подозрению в убийстве Фэрин Престон, и предупреждает: Райан Макманн очень опасен. Получить какие-либо сведения или комментарии от конгрессмена Адель Сэмюелс, матери майора Сэмюелс, пока не удалось…

А теперь мы снова возвращаемся к информации, касающейся бедственного положения в Чилтон-Каунти, где…”

Райан выключил радиоприемник, сел за стол и обхватил голову руками. Карли неподвижно стояла посреди кухни. В глазах ее застыл ужас.

Напряженную тишину нарушал лишь дробный стук дождевых капель по оконному стеклу.

Глава 19

“… Пока мы можем подтвердить лишь ту информацию, о которой сообщали ранее: Райан Макманн разыскивается полицией по подозрению в совершении тяжкого преступления. Свидетель преступления и лица, знающие его, утверждают, что он очень опасен”.

Нервно теребя в руках летный шлем, Джоанна Уэст не отрывала изумленного взгляда от экрана телевизора, где время от времени появлялось лицо Райана Мак-манна, и качала головой. За сегодняшний день Джоанна совершила уже три вылета в составе службы спасения и, вернувшись домой, надеялась хоть немного отдохнуть, но ошеломляющие телевизионные новости очень Д волновали ее. Она не могла поверить в то, что ее кумир, когда-то знаменитый хоккеист Райан Макманн, совершил тяжкое преступление!

Джоанна, сосредоточенно вглядываясь в лицо Макманна, внимательно слушала слова ведущего.

“… Мы только что получили видеозапись короткого интервью, взятого нашими журналистами у члена конгресса миссис Адель Сэмюелс. Сейчас вы услышите репортаж журналистки девятого канала Теры Маккинли…”

Увидев привлекательную невысокую элегантную женщину, Джоанна решила, что Карли Сэмюелс очень похожа на мать. Миссис Сэмюелс, окруженная плотной толпой назойливых, жадных до информации репортеров, держалась уверенно и с достоинством. Ее лицо было непроницаемо.

“Что вы можете сказать по поводу исчезновения вашей дочери, миссис Сэмюелс?” – раздался голос журналистки Теры Маккинли.

“Пока только одно: я испытала огромное облегчение и радость, узнав, что моя дочь жива, – спокойно ответила миссис Сэмюелс. – Глубоко убеждена, местные власти приложат все усилия к тому, чтобы спасти и доставить домой мою дочь и человека, оказавшегося рядом с ней в роковые минуты”.

“Миссис Сэмюелс…”

“Прошу прощения, но мне нечего больше добавить!” Адель Сэмюелс любезно улыбнулась и хотела уйти, но толпа репортеров не расступилась. Отовсюду зазвучали вопросы, журналисты, перебивая друг друга, стали кричать: “Миссис Сэмюелс, прокомментируйте сообщение властей о том, что Райан Макманн взял вашу дочь Карли в заложницы!” “Вы постоянно держите связь с местными властями, пытающимися спасти и вернуть домой вашу дочь?”

Миссис Сэмюелс, опытный, искушенный политик, много лет общавшаяся с журналистами, снова улыбнулась и, сделав решительный жест рукой, начала решительно пробираться сквозь толпу репортеров, минуя телевизионные камеры.

“Миссис Сэмюелс! Вас не тревожит, что ваша дочь находится рядом с убийцей?” – прокричал один из самых настырных журналистов.

Адель Сэмюелс задержалась на несколько секунд, и камера выхватила ее смуглое непроницаемое лицо. Она подняла голову и, взглянув на журналиста, холодно промолвила: “Заявления о том, что Райан Макманн – убийца и совершил тяжкое преступление, пока ничем не подтверждены, поэтому я воспринимаю их как голословные обвинения. – Сделав паузу, она добавила: – Да, разумеется, я очень волнуюсь за дочь, но хорошо знаю, что у Карли твердый характер и сильная воля. Мне незачем паниковать. Она умная взрослая женщина, способная с честью выйти из самой сложной ситуации. А теперь прошу прощения, но меня ждет работа!”

И миссис Сэмюелс с гордо поднятой головой удалилась, сопровождаемая репортерами.

На экране телевизора снова появилось оживленное лицо журналистки Теры Маккинли. Она была очень горда собой и удовлетворена тем, что именно ей удалось взять короткое интервью у неприступной Адель Сэмюелс. Тера, улыбаясь, смотрела в камеру и повторяла уже известную всем и многократно передаваемую по телеканалам и радиостанциям информацию о том, что бывший заключенный местной тюрьмы Райан Макманн зверски расправился с Фэрин Престон и взял в заложницы майора Карли Сэмюелс.

Случившееся не укладывалось в голове у Джоанны. “Это какая-то ошибка, – думала она, глядя на экран. – Это недоразумение очень скоро разрешится! Макманн не убийца, нет!”

Нет, о чем бы взахлеб ни сообщали репортеры, она никогда не поверит в то, что Макманн причинил кому-то зло! Как никогда не поверит в это и Джек – младший брат Джоанны, инвалид, передвигающийся в специальном кресле. Ведь Джек до сих пор принимает участие в спортивных состязаниях для инвалидов, устраиваемых фондом “Айс Баддис”, который в числе прочих спонсирует Райан Макманн. Разве Джек, до сих пор получающий от “Айс Баддис” существенную материальную помощь, поверит в то, что его кумир и благодетель – убийца? Да ни за что!

Схватив летный шлем, Джоанна вскочила с дивана, выключила телевизор и выбежала из корпуса. На улице было сумрачно, а дождь лил с такой силой, что Джоанна, добежав до своей машины, промокла почти насквозь.

Черт бы побрал этот бесконечный дождь! Конечно, Джоанна устала после трех вылетов, требующих максимальной выдержки, хладнокровия и предельной концентрации внимания, поэтому несколько часов отдыха были бы сейчас как нельзя кстати, но мысль о том, что Карли Сэмюелс и Райан Макманн попали в беду, не давала ей покоя. Она должна немедленно вылететь и спасти их!

Подъехав к базе, Джоанна быстро направилась в кабинет майора, у которого полчаса назад подписывала послеполетный рапорт.

– Майор, я готова к новому полету! – с порога заявила она.

– Капитан, кажется, я отправил вас отдыхать, – устало заметил майор. – На сегодня ваша помощь нам больше не требуется.

– Майор, но я уже отдохнула и могу снова приступить к работе!

– Нет, капитан, ваша помощь нам пока не нужна! – В голосе майора прозвучало легкое раздражение. – К тому же форт Ракер прислал нам команду своих курсантов, и некоторые из них уже отправлены на задание.

– Майор, несколько минут назад я слышала по телевизору сообщение о том, что майор Карли Сэмюелс попала в беду.

– Вы знакомы с майором Сэмюелс?

– Да, а вы знаете ее?

– Знаю, она возглавляет отдел военного права в юридическом центре. Майор Сэмюелс читала нашим курсантам спецкурс по юриспруденции.

– Майор, прошу вас разрешить мне вылет в тот сектор, где находится сейчас Карли Сэмюелс! Я должна ей помочь!

Майор улыбнулся и, повернувшись к мерцающему экрану компьютера, сделал необходимый запрос. Через несколько секунд он сообщил:

– Курсанты из форта Ракер уже готовы к полету. Вертолет “Хью” стоит в ангаре. Подождите, сейчас я свяжусь с офицером связи службы спасения, осуществляющим круглосуточный контроль за ситуацией. – Через минуту майор, улыбнувшись, сообщил: – Капитан Уэст, разрешение на вылет получено. Более того, вам поручено возглавить экипаж вертолета. Бортовой номер семьдесят три – один-семь-два-один. Автобус ждет, отправляйтесь выполнять задание!

Первая часть номера – число семьдесят три – указывала на то, что данный тип вертолета был далеко не новым и широко применялся еще во времена войны во Вьетнаме. Подобные машины оснащены одним мотором, у них нет новейших технических усовершенствований, но они надежные, мощные и, главное, легкие в управлении. Джоанна налетала на таких вертолетах много часов во время стажировки в форте Ракер и на базе военно-воздушных сил Кертленд в штате Нью-Мексико.

– Спасибо, майор! – Отдав честь, Джоанна покинула кабинет.

Около здания базы стоял служебный автобус, она вскочила в него и через несколько минут уже бежал по бетонированной дорожке, ведущей к ангару UH-1. V входа ее встретил лейтенант, поеживающийся от дождя, хлеставшего его по лицу.

– Мне сообщили, что я лечу с вами, капитан, и что вы возглавляете наш экипаж.

– Верно, лейтенант, – ответила Джоанна. – Машина готова к вылету?

– Да, капитан, все готово.

Джоанна взобралась в кабину вертолета, и лейтенант последовал за ней. Сев на командирское место, Джоанна надела летный шлем и перчатки, лейтенант опустился в соседнее кресло. Через несколько минут взревел запущенный двигатель, зажужжали лопасти винта, и вертолет, набирая скорость, поднялся в небо. Джоанна посмотрела в боковое стекло кабины: с высоты ангары казались спичечными коробками, а красная водонапорная башня Максвелла – маленьким столбиком.

– Диспетчер, говорит пилот экипажа службы спасения один-семь-два-один, – произнесла Джоанна в переговорное устройство. – Прошу сообщить нам координаты местонахождения двух человек, замеченных гражданским воздушным патрулем около часа назад.

– Это диспетчер службы спасения, – послышался ответ. – Нами уже направлены туда два экипажа.

– Вас поняла, но им наверняка нужен резервный экипаж!

– Один-семь-два-один, повторяю: два полицейских вертолета уже задействованы в операции и пока не запрашивали помощи.

“Мало ли чего они не запрашивали! – раздраженно подумала Джоанна. – Я все равно должна помочь майору Сэмюелс!”

– Диспетчер, прошу вас сообщить мне координаты, – настойчиво повторила капитан Уэст.

– Один-семь-два-один, оставайтесь на связи, я должен сделать запрос в службу спасения. Ждите.

Через минуту снова прозвучал голос диспетчера:

– Один-семь-два-один, разрешение получено, но вы летите туда только в качестве резерва. Повторяю, это полицейская операция. Поняли меня?

– Поняла. Диктуйте координаты. – Джоанна бросила быстрый взгляд на помощника: – Лейтенант, запишите координаты!

Получив данные, Джоанна и лейтенант прикинули время полета, и капитан Уэст сообщила диспетчеру:

– Говорит один-семь-два-один. Мы прибудем на место через двадцать минут.

– Вас понял, капитан.

Джоанна снова посмотрела в боковое стекло кабины и тяжело вздохнула. Большие черные тучи заволокли почти все небо, дождь хлестал не переставая, а в редкие узкие просветы между тучами далеко внизу виднелась земля: затопленные поля и сады, вырванные с корнем деревья и кустарники, разрушенные ураганом дома и постройки…

Остановившись на верхней ступеньке лестницы, Райан посмотрел вниз и озабоченно сказал:

– Карли, по моим подсчетам, у нас с тобой осталось не более получаса, чтобы собрать кое-какие вещи и перебраться на крышу. Вода наступает.

Карли кивнула. Утром ее очень напугало исчезновение Райана, но тревога сменилась апатией.

– Давай решим, что нам нужно, а потом попытаемся через окно выбраться на крышу, – продолжал Райан, вглядываясь в бледное отчужденное лицо молодой женщины. – Нельзя терять ни минуты! Карли, ты слышишь меня?

– Слышу, – тихо отозвалась она.

Райан вздохнул и покачал головой. Еще несколько часов назад он крепко сжимал ее в своих объятиях, целовал в губы, и она отвечала ему. Теперь, после ошеломляющих новостей, переданных по радио, Карли словно подменили. Она молча бродила по дому, потом, когда да начала затапливать первый этаж, перебралась наверх, относилась ко всему совершенно безучастно. Райан сознавал, что сообщение по радио потрясло Карли и она, не выдержав постоянной тревоги, замкнулась в себе. Ураган, наводнение… и вот теперь известие о том, что Фэрин Престон зверски убита.

Перед глазами Райана промелькнули страшные эпизоду недавнего прошлого. Если бы время можно было обратить вспять, многое удалось бы предотвратить. Не ввяжись он в драку с Гатором Бернсом, Фэрин Престон не предложила бы Карли пойти к машине и попросить помощи. Карли осталась бы возле того места, где Райан избивал Бернса, и, возможно, когда налетел ураган, они не попали бы в бурлящий поток и не оказались в столь бедственном положении сейчас. Или еще: если бы Карли в тот злополучный момент не направилась к машине вызывать подкрепление, то прежде, чем их унесло бурлящим потоком, она увидела бы, что Фэрин Престон еще жива. А значит, Райан Макманн не набрасывался на нее с металлическим прутом. И когда начнется полицейское расследование обстоятельств гибели Фэрин Престон, Карли выступила бы свидетелем в его защиту! Если бы…

Райан притянул Карли к себе, обнял за плечи и заглянул в лицо. Оно было таким же безучастным.

– Дорогая, – ласково начал он, – не волнуйся, все будет хорошо. Нас обязательно спасут! – И, помолчав, добавил: – А что касается меня, то… я не убивал несчастную Фэрин Престон. Ты веришь мне?

– Да, Райан, верю.

– Правда?

– Да. – Помолчав, Карли продолжила: – Во-первых, пока ты носил наверх вещи, я услышала по радио еще одно сообщение. Передали, что на теле Фэрин Престон множество ушибов, на голове – глубокие рваные раны.

Но это еще не все, Райан! По предварительным предположениям, пока не подтвержденным экспертизой ее изнасиловали! – Что?!

– Да. Но ты не имеешь к этому отношения… хотя бы потому, что постоянно был у меня на глазах, а за то короткое время, пока я ходила к машине вызывать подкрепление, нельзя изнасиловать женщину.

– Во-вторых?

– Я слышала вашу перебранку с Гатором и то, как он обвинял тебя во всех смертных грехах. Почему? Наверное, чтобы свалить на тебя все, в том числе и задуманное им убийство Фэрин Престон. Но я ни секунду не поверила его словам, Райан!

– И в-третьих?

– А в-третьих… – Карли смущенно отвела взгляд. – Пока не знаю…

Что ей сказать, как объяснить, почему она верит ему? Признаться в том, что считает Райана непричастным к смерти Фэрин Престон, поскольку любит его? А если любит, значит, безгранично доверяет. Нет, сделать такое признание Карли пока не решалась. Она и себе призналась в этом лишь утром, когда Райан исчез, а потом появился со спасенными им котятами. Именно в тот момент Карли осознала, что любит этого мужчину. Сильного, доброго, умного, надежного и… очень привлекательного. Именно тогда поняла, что бороться со своими чувствами бессмысленно и не нужно. Райан всецело завладел ее сердцем и душой.

Но через какие испытания ему предстоит пройти, когда они вернутся домой, в Монтгомери! Полицейское расследование, бесконечные допросы, множество экспертиз… Взятие под стражу, лишение свободы… И все это до тех пор, пока не будет установлена истина и настоящему убийце не предъявят обвинение. Когда они вернутся домой… Но когда? И вернутся ли? Карли постаралась выбросить из головы эти тревожные мысли и сосредоточиться на проблемах Райана. Она не оставит его, будет во помогать и, уж конечно, сделает все, чтобы защиту не взяли на себя высокооплачиваемые, но равнодушные адвокаты, не внушающие ему доверия. – Так вот… в-третьих, я помогу тебе, Райан, когда мы вернемся домой! – вдруг бодро сказала Карли и с улыбкой взглянула на него. – Я уже обдумываю сложившуюся ситуацию и просчитываю дальнейшие варианты и ходы. А теперь давай соберем все необходимое.

– Рад, что ты снова бодра, энергична и уверена в своих илах, Карли! – воскликнул Райан и шутливо добавил: – для женщины, собирающейся вылезать через окно на крышу эти качества просто незаменимы.

– Но я же полезу не одна, а с тем, кто готов подстраховать меня! Кстати, не забыл ли ты о своих несчастных котятах? Их ведь тоже надо эвакуировать на крышу.

– Нет, Карли, не забыл. А вот тебе хочу напомнить: это не мои котята, понимаешь, не мои! Они наши с тобой! Общие!

Озабоченно наблюдая, как заливает второй этаж, Райан понял, что ошибся в расчетах. Он-то надеялся, что им с Карли удастся провести здесь еще несколько часов, но увы! Дождь хлестал не переставая, а небо, затянутое огромными черными тучами, не предвещало перемен к лучшему.

Распахнув окно и высунувшись из него, он оглядел крышу. Колючие брызги дождя ударили ему в лицо. Райан поморщился и отпрянул. Через минуту ему придется выбраться на крышу, доползти до крутого конька, обвязаться веревкой, закрепить ее у каминной трубы, а потом… помочь Карли тоже перебраться на крышу.

Райан отошел от окна, взял длинную веревку, обмотал один ее конец вокруг пояса, а другой прикрепил к массивному платяному шкафу. Взглянув на Карли, он ободряюще улыбнулся:

– Ничего, все будет хорошо! С недавних пор работа на крыше – моя вторая профессия. Возможно, когда-нибудь я даже сделаю на этом карьеру!

Карли через силу улыбнулась:

– Если мы спасемся, то я, наверное, никогда в жизни не захочу больше даже смотреть на воду.

– И как же ты будешь обходиться без нее?

– Как? Ну… буду принимать молочные ванны, а пить только кукурузную водку, которую так любит мой дед.

– Блестящая перспектива! – Райан усмехнулся и серьезно добавил: – Ладно, давай поговорим о деле. Сейчас я полезу на крышу, а когда доберусь до конька и закреплюсь там, подам тебе сигнал. Договорились? Итак, жди моего сигнала, Карли!

– Да, я все поняла. – Карли порывисто обняла его за шею, прижалась к его губам и горячо поцеловала. – Все будет хорошо, дорогой. Жду твоего сигнала.

Райан кивнул, встал на подоконник, схватился за верхнюю раму, подтянулся и вылез на крышу. Дождь хлестал ему в лицо, но Райан, не обращая на него внимания, медленно пополз вверх. Ноги скользили по мокрой поверхности, ползти было трудно, поскольку он помогал себе только одной рукой, а во второй держал маленький топорик. Пот, смешиваясь с дождем, заливал его лицо, застилал глаза.

Райан остановился, с силой вонзил топор в деревянную кровлю, ухватился за него и некоторое время отдыхал, распластавшись по поверхности. Потом медленно, осторожно повернул голову в сторону окна, откуда за его действиями наблюдала Карли, и отрывисто бросил:

– Я подам сигнал. Дерну веревку два раза. Жди.

– Да, два раза! – отозвалась она.

Вздохнув, Райан пополз к коньку. Он изредка бросал взгляд на затопленную землю. Когда же за ними прилетит вертолет? Ведь летчик, заметивший их, должен был немедленно сообщить о том, где они находятся, службе спасения! Когда же? Ведь если вода будет прибывать такими темпами, то скоро доберется и до крыши…

Райан полез вверх, тяжело и хрипло дыша. Его ладони саднило, одежда промокла насквозь, но он не замечал этого. Еще немного, и ему удастся закрепиться на коньке, а потом помочь Карли взобраться на крышу и подтянуть туда на веревке две наволочки, в одной из которых котята, а в другой – пластиковые бутылки с водой, коробка с электрическими фонариками, сигнальными ракетами и консервными банками.

Наконец долгий путь наверх был преодолен. Полежав возле конька и восстановив дыхание, Райан взобрался на него и крепко обмотал веревку вокруг каминной трубы. При этом он мысленно поблагодарил хозяев дома за то, что они, живя в жаркой Алабаме, все-таки сделали камин. Затем Райан два раза несильно дернул за веревку, подавая сигнал Карли.

Она встала на подоконник, подтянулась и вылезла на крышу. Райан начал осторожно подтягивать веревку, которой была обвязана Карли, и через несколько минут она тоже оказалась около конька. Взобравшись на него, она вытерла мокрое от дождя лицо и откинула назад влажные волосы.

– Все хорошо, Карли, – ободряюще сказал Райан. – Все хорошо. – Протащив по крыше наволочки с вещами и котятами, он закрепил их на коньке, осмотрел узлы и кое-где ослабил их. – Я сделал тебе скользящую петлю, Карли, на тот случай, если вода… – Райан окинул тревожным взглядом окрестности, – если вода поднимется так высоко, что мы…

– …что мы снова окажемся в бушующей реке, – мрачно продолжила Карли. – Похоже, именно это и ожидает нас в ближайшем будущем, если не появится вертолет службы спасения. О Господи!..

И она закрыла лицо руками.

Сидя на крыше, Карли и Райан слышали лишь монотонный шум дождя и завывания все усиливающегося ветра. Внезапно Райан поднял голову, и его напряженный взгляд устремился в темное небо.

– Что? – взволновалась Карли. – Что-то услышал?

– Да… кажется… вертолет…

Где-то вдали послышалось едва различимое жужжание, но вскоре звук стал нарастать.

– Вертолет! – закричала Карли. – За нами летит вертолет!

Она резко вскочила, но, сделав неосторожное движение, пошатнулась, и ноги заскользили по мокрой крыше. Карли упала и поехала вниз.

– Райан!..

– Карли, держись!

Он начал подтягивать к себе веревку, которой была обмотана Карли. Ее руки и ноги беспомощно скользили по покатой мокрой крыше, лицо выражало испуг.

– Карли, не делай резких движений! Попытайся ползти вверх, только медленно. Я буду подтягивать тебя.

Жужжание вертолета становилось все громче. Машина кружила над ними, но пока не снижалась. Райан подтащил напуганную Карли к себе и еще раз проверил, хорошо ли закреплена веревка вокруг каминной трубы.

– Не шевелись! – громко крикнул он, однако его слова заглушил шум лопастей вертолета.

И тут Райан услышал какой-то странный короткий треск. Он удивленно посмотрел на зависший над ними вертолет. Что-то ударило в поверхность крыши, и щепки веером разлетелись в разные стороны. Снова раздался сухой треск, теперь уже за спиной Райана.

– Они стреляют в нас! – в ужасе закричала Карли. – Райан, они стреляют в нас…

– Они стреляют в меня, Карли! Они ведь думают, что я… – Карли судорожно ухватилась за Райана. Ее лицо исказилось от страха, взгляд блуждал.

– Райан, они убьют нас, убьют… – задыхаясь, бормотала она.

Он поднял голову и увидел в открытой кабине полицейского вертолета снайпера с винтовкой. Тот целился, собираясь сделать еще один выстрел. И Райан принял решение.

– Карли, спускайся с крыши, ползи вниз! Они помогут тебе и заберут в вертолет.

– Нет! Я останусь с тобой!

– Спускайся вниз, спускайся немедленно, ведь полиция уверена, что я удерживаю тебя как заложницу!

– Нет!

– Карли, снайпер может случайно ранить или даже убить тебя!

Короткий одиночный выстрел снова ударил в крышу, и щепки с треском разлетелись. Что-то больно вонзилось Райану в спину. Струйки дождя, стекавшие по его спине, вдруг стали теплыми, потом липкими, горячими. Он распластался на крыше и, быстро пригнув голову Карли, успел заметить тонкую алую струйку крови на ее мертвенно-бледной щеке.

– Сейчас же спускайся вниз, Карли! – хрипло бросил он. – Иначе они… иначе мы оба погибнем.

И Райан начал лихорадочно дергать узел веревки, пытаясь еще больше ослабить его.

– Придурки… – в бессильной злобе бормотал он. Эти ревностные служаки, одержимые желанием спасти Карли, вырвав ее из лап “злодея Макманна”, на самом деле погубят ее! – Карли… давай… вниз… давай…

– Нет!

Глава 20

– О черт! Они что, спятили?

Услышав возмущенный возглас лейтенанта, Джоанна вздрогнула. Оторвав взгляд от приборной панели вертолета, она встревоженно спросила:

– Что случилось? Возникли какие-то проблемы?

– Не у нас, капитан! – крикнул лейтенант. – У людей, сидящих на крыше!

Глаза Джоанны скользнули по крыше. Там, пригнув головы, сидели Райан Макманн и Карли Сэмюелс.

“Почему полицейский вертолет не снимает их оттуда? – подумала Джоанна. – Чего ради он медлит? Ведь еще немного, и их снесет в бурлящий поток!”

– Вы что-то заметили, лейтенант?

– Да, капитан… – Помолчав, он растерянно добавил: – Они, кажется, стреляют в мужчину и женщину…

– Что?! Не может быть!

– Капитан, я тоже сначала не поверил своим глазам, но это так! Один полицейский выстрелил в них!

Крепко сжав штурвал вертолета, Джоанна начала отводить его влево. Машина сделала вираж, приблизилась к полицейскому вертолету, и Джоанна с изумлением увидела в открытой кабине полицейского со снайперской винтовкой. Он что-то сказал напарнику, и вертолет начал медленно снижаться, приближаясь к крыше, на которой находились Карли и Райан.

Охваченная гневом, Джоанна настроила радиоприемник на волну полицейского вертолета, названную ей перед полетом диспетчером, и, услышав ответ, возмущенно заговорила:

– Это вертолет службы спасения один-семь-два-один. Что происходит? Что вы делаете? Почему стреляете в людей, терпящих бедствие? Ответьте!

Несколько секунд радио молчало, потом сквозь легкое потрескивание прозвучал голос полицейского:

– Мы выполняем приказ. Нам поручено обезвредить опасного преступника Макманна: взять его живым или пристрелить, если он попытается причинить вред женщине – майору Карли Сэмюелс.

– Но он не пытается причинить ей никакого вреда! – закричала Джоанна. – Напротив, Макманн помогает майору удержаться на крыше! Вы что, не видите?

– Один-семь-два-один, мы все видим! – раздраженно бросил полицейский. – Макманн держал в руке топор. Женщина хотела спуститься вниз, а он не позволил ей сделать этого. Если мы не обезвредим Макманна, он расправится с майором!

Поняв, что препираться с полицейским бесполезно, Джоанна приняла решение.

– Я сама сниму мужчину и женщину с крыши! – крикнула она в переговорное устройство.

– Один-семь-два-один, отставить! Эта операция поручена нам, а не вам! Не вмешивайтесь! Мы…

– Я направляюсь к ним!

– Один-семь-два-один, нет! Повторяю: нет! Мы сами выполним операцию! О черт!..

Джоанна бросила взгляд на полицейский вертолет. Зависая, он едва не задел верхушки деревьев.

– Все, я начинаю снижение! – бросила Джоанна и отключила связь.

Внезапно машину Джоанны резко качнуло, и она еще крепче сжала руками штурвал, а лейтенант спросил:

– Что-то не в порядке, капитан?

– Нет, все нормально, управление под контролем.

– Вы решили снять тех людей с крыши?

– Да, лейтенант, тем более что женщина-офицер – моя знакомая. Мы же не можем оставить ее на крыше и ждать, когда ретивые полицейские, охотящиеся за Макманном, случайно пристрелят ее! Вы крепко пристегнуты ремнем, лейтенант?

– Да, капитан.

Вертолет Джоанны сделал вираж и, медленно снижаясь, завис над крышей, где, тесно прижавшись друг к другу, сидели Райан и Карли. Наконец вертолет завис так низко, что Джоанна отчетливо увидела отчаянное выражение лица Макманна и страх в широко раскрытых глазах Карли. Блеснуло лезвие топора, воткнутого в крышу. Карли и Райан замахали руками, и лейтенант, заметив их сигналы, спросил:

– Чего они хотят? Чтобы мы улетели? По-моему, женщина подает нам именно такой знак, капитан!

– Нет, лейтенант, напротив, она призывает нас на помощь!

Вертолет снова сделал вираж, и Джоанна с сожалением подумала о том, что ее вертолет “Хью” не оснащен специальным устройством для поднятия пассажиров. Тогда ей не пришлось бы опускаться так низко – они с лейтенантом выбросили бы специальные сиденья. Макманн помог бы Карли прикрепиться, привязал себя, и специальный трос быстро поднял бы их на борт вертолета. Но увы… Такого устройства у вертолета не было, поэтому поднимать пассажиров на борт придется иначе. Для этого надо зависнуть совсем низко над крышей, “поставить” в воздухе вертолет таким образом, чтобы дикой силы ветер, поднимаемый винтами машины, не снес терпящих бедствие, спустить им ремни и затем поднять на борт.

Внезапно из переговорного устройства прозвучал раздраженный голос полицейского:

– Один-семь-два-один, немедленно прекратите! Слышите меня? Вы не уполномочены проводить операцию по поднятию на свой борт людей1 Слышите меня, один-семь-два-один?

– Слышу, – бросила Джоанна, отключила связь и добавила, глядя через стекло кабины на Карли и Райана: – Держитесь, ребята. Осталось совсем немного, и все ваши мучения закончатся!

Шасси вертолета зависли в нескольких дюймах от крыши, и Джоанна развернула машину так, чтобы ветер не снес Карли и Райана.

– Лейтенант, опускайте ремни!

– Есть, капитан!

Озабоченно оглядывая затопленную землю, Джоанна размышляла, как с минимальной долей риска поднять машину в воздух…

– Пассажиры на борту! – сообщил лейтенант.

Внезапно вертолет резко накренился и сильно качнулся а его нос задрался вверх. Джоанна бросила тревожный взгляд на приборную панель и увидела, что мигает красная кнопка.

– Лейтенант, проверьте гидравлику!

– Гидравлика отказывает, капитан!

– Так…

– О Господи, в машине пробита дыра! Выливается топливо! Пуля этих горе-полицейских случайно попала в вертолет!

Джоанна стиснула зубы. Теперь ясно, почему ей было так трудно управлять вертолетом и почему он так резко дернулся, когда они приближались к затопленному дому!

– И они называют себя снайперами! – с яростью воскликнула она. – Хороши стрелки, ничего не скажешь! Лейтенант, помогите мне справиться с управлением! Нам надо попытаться посадить машину!

– Мне никогда еще не приходилось сажать вертолет с отказавшей гидравликой, лейтенант. Правда, я хорошо справлялся с этим на специальных тренажерах.

– Ничего, лейтенант, у нас все получится, – твердо сказала Джоанна. – Вот только где отыскать хоть маленький клочок суши…

Глядя в стекло кабины, она прикидывала различные варианты аварийной посадки и внимательно осматривала местность. Попытаться довести вертолет до Максвелла? Получится ли? Вокруг расстилалась затопленная земля с очень маленькими островками суши. Посадить машину на один из них? Приземлиться на плоскую крышу полузатопленного здания школы? Дотянуть до дороги, небольшая часть которой еще не затоплена? Опуститься на мост? Джоанна искала оптимальный вариант, понимая, что даже если машина рухнет в воду, сопровождающий их полицейский вертолет сумеет спасти ее пассажиров. Хорошо, что дождь наконец прекратился и видимость стала лучше… Очертания высокой красной водонапорной башни Максвелла обозначились совсем ясно. Вертолет направлялся к взлетно-посадочным полосам военной базы. Джоанна сообщила диспетчеру, что они приближаются, потом обратилась к лейтенанту:

– Оставайтесь со мной на управлении. Думаю, нам все-таки удастся посадить машину на посадочную полосу.

– Да, капитан.

Через несколько минут шасси вертолета с грохотом ударились о бетонное покрытие взлетно-посадочной полосы. Машина резко дернулась и остановилась. Джоанна вытерла пот со лба, сняла перчатки, шлем и выбралась из кабины наружу. Вслед за ней выскочил бледный лейтенант, выпрыгнули Райан и Карли.

Джоанна улыбнулась и шагнула им навстречу. Карли обняла мужественную молодую женщину.

– Мы так благодарны вам, капитан. Вы – непревзойденный мастер своего дела. Если бы не вы, то не знаю..

– Всегда к вашим услугам, майор, – устало отозвалась Джоанна.

– Напряженный выдался полет, правда, капитан? – усмехнулся Райан. – Было забавно, не так ли?

– Да уж, весьма забавно!

– Вы – необыкновенная женщина! – восторженно продолжала Карли, обнимая Джоанну. – Но почему полицейские стреляли в нас?

– Они стреляли не только в вас. – Джоанна подошла к вертолету, потрогала обшивку и нащупала дырку от пули.

– Они попали и в вертолет? – изумилась Карли. – Какой ужас! А если бы…

Ее слова заглушил рев моторов приземлившегося неподалеку полицейского вертолета.

– Они целились в Райана! – закричала Джоанна. – меткие стрелки…

По взлетно-посадочной полосе бежали полицейские из вертолета и еще несколько полицейских с винтовками.

– Эй, Макманн! Руки за голову! – закричал один из них, вскидывая оружие. – И немедленно отойди от женщин!

Райан сделал несколько шагов в сторону, но Карли схватила его за руку.

– Не двигайся, Райан, – тихо проговорила она. – Стой на месте.

– Руки за голову!

– Карли, я должен подчиниться, иначе они откроют стрельбу и могут ранить тебя!

Карли строго посмотрела на него.

– На крыше командовал и распоряжался ты, спасая наши жизни. Джоанна блестяще выполнила свою работу, доставив нас домой. Теперь мой черед, Макманн. Я юрист и лучше тебя знаю, что надо делать и как. Стой на месте, не двигайся и молчи!

Райан хотел возразить, но тут все увидели, что по взлетно-посадочной полосе приближается темно-синий “линкольн-континенталь”. Полицейские прицелились и замерли в ожидании.

“Господи, какие глупцы! – раздраженно подумала Карли. – Неужели они даже не заметили, что на номерном знаке машины обозначена эмблема члена конгресса США?”

Машина остановилась, и из нее вышла невысокая, хрупкая, элегантно одетая женщина – миссис Адель Сэмюелс. Решив, что полицейские не станут стрелять в Райана в присутствии столь высокого официального лица, Карли бросилась к матери:

– Мама! Я так рада…

– Карли! Дорогая! Господи, наконец-то!

Заметив, что по щекам матери пролегли две черные полоски от растекшейся туши для ресниц, Карли вдруг подумала, что сама сейчас выглядит весьма экзотично. Перепачканное лицо, спутанные волосы, порванная одежда…

– Карли, с тобой все в порядке? – Миссис Сэмюелс оглядела дочь с головы до ног. – У тебя ничего не сломано? Не повреждено? Ты не травмирована?

– Нет, мама, со мной все в порядке, не волнуйся.

– А откуда царапина на щеке?

– Пуля ударила в крышу, отлетели щепки и оцарапали мне лицо.

– Пуля? – изумилась Адель Сэмюелс.

– Мама, я потом все тебе расскажу! – торопливо проговорила Карли, заметив, что полицейские положили Райана лицом на бетон. – Видишь, что они творят?

Карли бросилась к мужчинам, окружившим лежащего Макманна, в тот момент, когда на его запястьях защелкнули наручники.

– Зачем вы это сделали? – возмутилась Карли. – Он не вооружен!

– Хотя бы для того, чтобы убедиться в этом! – отозвался полицейский.

Макманна грубо поставили на ноги. Взглянув на него, Карли содрогнулась. Один глаз заплыл от сильного удара, все лицо было в ссадинах.

– Кто отдал вам приказ задержать Макманна и надеть на него наручники? – Карли гневно посмотрела на полицейских. – Кто?

От группы полицейских отделился немолодой человек в темном костюме и с вызовом сказал:

– Приказ отдал я. Надеюсь, мне не надо представляться вам, майор Сэмюелс?

Это был Эд Болт – начальник федеральной тюрьмы Максвелла.

– Так это вы послали за нами полицейские вертолеты, мистер Болт?

– Да, майор Сэмюелс. Мы разыскиваем вас и Мак-манна с той самой минуты, как Фэрин Престон была найдена мертвой.

– И вы же отдали приказ стрелять в мистера Макманна?

– Да, майор. – Эд Болт бросил презрительный взгляд на Райана. – У меня накопилось много вопросов к этому молодчику. Уверен, его ждет самое серьезное наказание, и отбывать его он будет уже не в Максвелле, а в Мэрионе – тюрьме для особо опасных преступников. Там ему самое место.

– Не торопите события, мистер Болт, – спокойно заметила Карли.

– Извольте объяснить, что вы имеете в виду!

– Только то, что в самое ближайшее время вам тоже предстоит ответить на несколько серьезных вопросов и опровергнуть предъявленные вам обвинения!

В серых глазах начальника тюрьмы вспыхнула ярость.

– Вы забываетесь, майор!

– Ничуть, мистер Болт! Вы подвергли смертельной опасности нашу жизнь, послав за нами своих людей и отдав им приказ стрелять в нас, безоружных и терпящих бедствие! Вы превысили свои полномочия, мистер Болт!

– Мои люди стреляли не в вас, майор, а в Макманна, совершившего тяжкое преступление и захватившего вас в заложницы! – гневно возразил Эд Болт. – Макманн жестоко расправился с моим заместителем, Фэрин Престон. Он преступник, убийца!

– Райан Макманн не убивал Фэрин Престон! – решительно заявила Карли.

– Вы хотите сказать, что видели ее живой перед тем, как оказались в реке с Макманном?

– За несколько секунд до того, как нас унесло потоком, я видела, что Фэрин Престон лежит на земле лицом вниз.

– Она была жива? Вы утверждаете это, майор?

– Я видела ее несколько секунд, она не шевелилась, но была жива – я утверждаю это.

– Полагаю, следствие во всем разберется.

– Мистер Болт, вот что я вам скажу: во-первых, мистер Макманн не только не захватывал меня как заложницу, но и не имел подобных намерений. Во-вторых, он не убивал вашего заместителя и не насиловал ее. И главное, мистер Макманн постоянно находился в поде моего зрения. Возможно, я не видела его лишь одну-две минуты, не более.

– А у нас есть свидетель, утверждающий, что видел, как Макманн набросился на Фэрин Престон и стал избивать ее металлическим прутом. Кстати, на орудии преступления остались отпечатки его пальцев, майор.

– Вы больше доверяете словам заключенного Гатора Бернса, чем показаниям условно освобожденного и утверждениям офицера военно-воздушных сил США, мистер Болт? – язвительно осведомилась Карли. – Не ожидала…

Произнеся эти фразы, Карли вдруг подумала, что, когда приступала к расследованию дела об убийстве офицера Досон-Смит, перед ней стояла та же проблема. Чьим показаниям доверять: осужденного Райана Макманна, свидетельствовавшего против Майкла Смита, или мужа убитой – подполковника, офицера военно-воздушных сил? И вот теперь, в совершенно иных обстоятельствах, эта проблема снова встала перед ней. Она словно вернулась к исходной точке: чьи показания имеют больший вес и внушают большее доверие?

Серые глаза Эда Болта сузились, лицо исказилось от гнева. Слова Карли, к тому же произнесенные в присутствии его подчиненных, разъярили его. Что себе позволяет эта молодая самоуверенная юристка? Эд Болт многозначительно оглядел ее перепачканное лицо, спутанные волосы и сомнительный наряд.

– Вы уверены, что ваши свидетельства по делу Мак-манна беспристрастны? Похоже, данную ситуацию вы не в состоянии оценить непредвзято.

Карли тотчас уловила намек Эда Болта. Да, он явно догадался, какого рода отношения сложились у нее с Макманном во время их вынужденного пребывания на сельскохозяйственной ферме.

– Вы правы, мистер Болт. О беспристрастии не может быть и речи, потому что я – адвокат мистера Макманна! – Она посмотрела на Райана.

Его перепачканное и расцарапанное лицо выразило изумление. Он хотел что-то сказать, но Карли сделала едва заметный жест рукой, убеждая его хранить молчание, поскольку любое произнесенное им слово может обернуться против него. Вновь устремив взор на Эда Болта, Карли с вызовом повторила:

– Да, с этой минуты я – адвокат мистера Макманна!

– Вот как? Мне странно слышать ваши заявления, майор! – усмехнулся Эд Болт. – Вы не только офицер военно-воздушных сил, но и расследуете дело об убийстве! Вы не забыли об этом?

– Нет!

– Но вы явно запамятовали, что Макманн – свидетель, проходящий по делу, которым вы занимаетесь, и, кроме того, он гражданское лицо, а вы военнослужащая!

– Спасибо за напоминание, мистер Болт, хотя я в нем не нуждаюсь! Отвечу вам по пунктам. Первое: расследование по статье 32 мной завершено, и сегодня вечером я представлю начальству рапорт о проделанной работе. Что же касается моего военного статуса, то… я в любую минуту готова подать заявление об увольнении из рядов вооруженных сил.

– Карли! Карли! – одновременно воскликнули Райан и миссис Сэмюелс, но она не обратила на них внимания. Сейчас ей было важно завершить нелегкий разговор с Эдом Болтом и убедить его в том, что Райан Макманн не имеет никакого отношения к изнасилованию и убийству Фэрин Престон.

– Мистер Болт, я хотела бы обсудить с вами вопросы о выдвинутых против мистера Макманна обвинениях наедине, без свидетелей.

Эд Болт бросил недоброжелательный взгляд на Райана и брезгливо поморщился:

– Нам нечего обсуждать, майор. В отношении Мак-манна начато следствие, и скоро суд решит, виновен он или нет.

– И все-таки прошу вас уделить мне несколько минут! Иначе, мистер Болт, я передам некоторые сведения, полученные мной в ходе расследования, помощнику окружного прокурора, одному из членов конгресса США и в средства массовой информации.

– О чем вы говорите, майор?

– О данных, полученных мной в ходе расследования. – невозмутимо повторила Карли. – Выяснилось, что заключенные федеральной тюрьмы при попустительстве или молчаливом согласии охранников и начальства занимались за деньги сексом с молодыми женщинами и даже организовали так называемый “Вечерний клуб”. Представляю, как обрадуются журналисты, получив такие сведения!

Эд Болт стиснул зубы, представив себе, какой разразится скандал, если подобная информация станет достоянием печати и телевидения. “Вечерний клуб”, где женщины платят заключенным за сексуальные услуги… Заключенным вверенной ему, Эду Болту, тюрьмы…

– Хорошо, майор, давайте поговорим наедине. – Он отошел в сторону.

Карли молча последовала за ним.

Через полчаса все, усевшись в машины, покинули взлетно-посадочную полосу. Начальник 405-го отделения службы специальных расследований, Деррик Грин, сел за руль первой машины, во второй расположился Эд Болт, а Райана Макманна в наручниках грубо затолкнули в третий автомобиль, направлявшийся к ангарам, куда с разрешения начальника базы временно эвакуировали заключенных местной тюрьмы. Перед отъездом Карли шепнула Райану, что договорилась с Эдом Болтом и его оставят там максимум на день, а потом, если обвинения не будут сняты, переведут в камеру предварительного заключения тюрьмы Мэрион. Итак, один день, а затем Райана ждут тяжкие испытания. Но сейчас он был не в силах думать об этом…

Карли устроилась на заднем сиденье роскошного темно-синего “линкольна-континенталя” рядом с матерью, тяжело вздохнула и закрыла глаза. Она чувствовала себя бесконечно усталой, измученной и опустошенной, поэтому мечтала лишь принять душ, переодеться, съесть что-нибудь горячее и сделать глоток спиртного – пусть даже ненавистной ей кукурузной водки.

Адель Сэмюелс ободряюще поглаживала руку дочери. Карли была очень признательна матери за то, что та не задала ей ни одного вопроса, хотя и заметила, как дочь украдкой поцеловала Макманна перед тем, как полицейские повели его к машине. Да, мать всегда славилась выдержкой, безупречным тактом и деликатностью!

Веки Карли дрогнули, она открыла глаза и посмотрела на серое небо, на котором кое-где появились голубые просветы.

“Неужели все закончилось? – подумала она. – Штормовой ветер, страшное наводнение, наше с Райаном вынужденное заточение, опасный полет с мужественной Джоанной Уэст… Неужели я через несколько минут буду дома?”

Внезапно ее внимание привлекла молодая женщина, бежавшая к уже тронувшемуся с места автомобилю. Одной рукой она махала Карли, а в другой держала небольшой сверток. Попросив водителя остановиться, Карли выглянула из машины и узнала Джоанну Уэст.

– Майор! – воскликнула Джоанна. – Майор, вы кое-что забыли в вертолете!

Она протянула Карли наволочку, в которой что-то копошилось.

– Вы забыли своих котят, майор! – улыбнулась капитан. – Они молодцы, прекрасно перенесли полет!

Карли взяла сверток с пищащими котятами и прижала его к груди.

– Спасибо, капитан, спасибо, – растроганно проговорила она. – Только… это не мои котята, а Райана. Он спас их, забрав из затопленного сарая, поэтому они принадлежат ему. Если только он не решит вернуть их законным владельцам. – Она помолчала и серьезно добавила: – Очень надеюсь, что ему это удастся…

Глава 21

Двое охранников ввели Райана в ангар, где временно разместили заключенных местной тюрьмы, и все они начали с нескрываемым любопытством разглядывать его. Грязные, рваные рубашка и джинсы, заплывший глаз, под которым красовался огромный синяк, разбитое в кровь лицо, запекшиеся, потрескавшиеся губы… Руки, скованные за спиной наручниками.

– Да, хорош, ничего не скажешь! – раздался чей-то хриплый насмешливый голос. – Настоящий убийца!

– Эй, ребята! Вы только взгляните на этого красавчика! – поддержал другой. – Таких только и держать в железной клетке, как диких зверей!

– Зачем начальник поместил с нами этого убийцу?

– Эй, хоккеист! Говорят, ты всласть позабавился с Фэрин Престон! Поделись впечатлениями!

– Как это тебе удалось не утонуть, Макманн?

Стиснув зубы, Райан в сопровождении охранников прошел между рядами матрасов, расстеленных на полу, и остановился у дальней стены ангара. Там находилась металлическая клетка с толстыми частыми прутьями, запертая на массивный замок. Один охранник открыл дверь, а второй втолкнул в клетку Макманна. Дверь, заскрипев, захлопнулась.

– Эй, снимите с меня наручники! – крикнул Райан удаляющимся охранникам.

Один из них обернулся и, усмехнувшись, сказал:

– Начальник не велел снимать с тебя наручники, Макманн, пока тебя не заберут отсюда в Мэрион. Так что посидишь в наручниках. – И он презрительно сплюнул на пол.

Другой охранник, увидев неторопливо направляющегося к клетке Джона Мерфи, воскликнул:

– Эй, Мерфи, а вот и твой приятель Макманн! Давай, заступай на охрану!

Райан взглянул на коренастого седого Мерфи, держащего в руках чашку с дымящимся кофе, и у него заурчало в животе. Он был очень голоден, в горле пересохло, и, казалось, за глоток ароматного кофе отдал бы все на свете. Вот только никто не предложит ему кофе! Мерфи подошел к решетке, окинул Райана презрительным взглядом и ухмыльнулся:

– Ладно, будем за ним присматривать.

– Не спускай с Макманна глаз! – напутствовал его другой охранник. – Начальник приказал не отходить от него ни на секунду и никого из заключенных не подпускать к нему. Очень скоро его переведут в Мэрион, начальник уже договаривается об этом.

– Ясно, понял, – буркнул Мерфи.

– Вот тебе ключ, но не вздумай заходить к нему, – продолжал охранник. – Начальник не велел давать Мак-манну ни воды, ни пищи, и уж тем более никого к нему не допускать. Даже адвокатов, если они появятся в ангаре.

– Да понял, понял! – раздраженно бросил Мерфи. Охранники удалились, а Мерфи, неторопливо сделав несколько глотков из кружки, проговорил:

– Ну что, приятель? Похоже, ты попал в большую передрягу. Ты всегда казался мне умным парнем, никак не ожидал, что ты совершишь такую глупость. И как это тебя угораздило, не пойму!

Райан молча наблюдал, как Мерфи пьет дымящийся кофе, и глотал слюну.

– Скажу тебе честно, приятель, меня тоже никогда не приводила в восторг Фэрин Престон. Она была противной, склочной бабой, вечно придиралась к нам, заставляла работать, но чтобы так обойтись с ней… Это ты погорячился, Макманн. Конечно, они отправят тебя в Мэрион! Тебе там самое место.

Райан с трудом подавил желание высказать этому подлому, лживому, жадному охраннику все, что он о нем думает.

– А я смотрю, купание в реке не пошло тебе на пользу, – лениво продолжал Мерфи, с усмешкой поглядывая на Райана. – Все такой же молчун, как и раньше. Слова из тебя не вытянешь, Макманн. Не желаешь со мной разговаривать, и не надо. Будет любопытно поглядеть, как тебя в наручниках выведут из ангара и повезут в Мэрион. Очень забавное зрелище. Думаю, не только я, но и другие многое отдадут за то, чтобы поглазеть на это. – Помолчав, он вдруг оживился: – Знаешь, что я подумал? У меня есть знакомый репортер, я, пожалуй, позвоню ему, чтобы он приехал и заснял на пленку это зрелище. А потом мы еще раз полюбуемся на тебя в вечерних телевизионных новостях. Как тебе эта идея?

– Сколько же ты запросишь баксов с этого репортера, Мерфи? – не сдержавшись, спросил Райан.

Охранник побагровел.

– Сколько надо, столько и запрошу! Деньги-то всем нужны! А тебе, Макманн, советую закрыть рот и не выступать, если не хочешь еще больших неприятностей! Понял?

Мерфи отошел от клетки, через несколько секунд вернулся со стулом и сел, закинув ногу на ногу. Райан тоже попытался сесть на пол, но ему это не сразу удалось. Все тело нестерпимо ныло, руки, скованные за спиной, затекли и болели. Стараясь не делать лишних движений, Райан медленно сполз на пол, сел, вытянул ноги и задумался.

Все случившееся с ним казалось Райану чем-то нелепым, диким, нереальным, похожим на кошмарный сон. Он в грязной, рваной одежде, с разбитым в кровь лицом, в наручниках сидит в железной клетке, как зверь, на потеху всем заключенным. Ничего более унизительного Райан никогда не испытывал в своей жизни, разве что в первый раз, когда на него точно так же надели наручники. Но тогда он действительно был виноват… отчасти виноват, а теперь…

Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, Райан попытался сосредоточиться на воспоминаниях, связанных с недавним пребыванием в полузатопленном доме. Перед его внутренним взором появилось лицо Карли, ее чудесная улыбка, пышные шелковистые волосы, большие выразительные глаза, нежные зовущие губы, ласковое прикосновение рук… Горячее дыхание, настойчивые, страстные поцелуи…

– Мерфи, кого это ты сторожишь? – раздался гнусавый голос, но Райан не пошевелился и даже не открыл глаза. Он сразу узнал этот отвратительный голос, принадлежащий Га-тору Бернсу – подонку, мерзавцу и негодяю. – Тебе поручили охранять эту крысу?

– Бернс, не подходи к клетке! – сказал Мерфи. – Начальник не велел никому приближаться к Макманну.

– А я и не приближаюсь. Я просто хочу перекинуться с ним парой слов.

– Я же сказал: Болт приказал не вступать с ним в разговоры! – В голосе охранника прозвучало раздражение.

– Мерфи, мне и моим ребятам, Полу и Джимбо, необходимо потолковать с Макманном, – продолжал Бернс. – У нас маленькое дельце к нему. Мы не успели договорить тогда, ну, перед тем, как Макманн набросился на Престон. А вопрос очень важный. Мерфи, открой дверь, пусти нас с ребятами на несколько минут к нему, правда, нам очень нужно!

– Бернс, я не могу. У меня приказ начальника.

– Мерфи, ну что тебе стоит?

Райан увидел, как Гатор наклонился к охраннику и тихо спросил:

– Сколько ты хочешь? Пятьдесят? Сто? Ну же, Мерфи! – Лицо Гатора было в синяках и царапинах, один глаз заплыл, нижняя губа распухла, и Райан с удовлетворением отметил, что неплохо разукрасил физиономию этого подонка. Жаль, что не убил.

– Бернс, отвали, сказано тебе! – бросил Мерфи. – У меня приказ!

Гатор, взглянув на Райана, презрительно ухмыльнулся. Ему тоже было приятно видеть своего врага с синяками и в наручниках.

– Мерфи, а пятьсот баксов тебя устроят? – хрипло спросил он. – Речь ведь идет о пяти минутах!

Охранник сосредоточенно молчал, обдумывая чрезвычайно выгодное предложение, потом небрежно отозвался:

– Ну, если пять минут, то, думаю, можно.

Он поднялся, подошел к клетке и вставил ключ в замок.

– Ладно, давайте быстрее! – Мерфи обернулся к Бернсу и его приятелям. – Только… смотрите, не оставляйте на его физиономии никаких отметок, а то мне…

– Все будет в лучшем виде, Мерфи! – воскликнул Бернс. – Ты же нас знаешь, мы никогда не оставляем никаких следов!

Гатор вошел в клетку, за ним шагнули Пол и Джимбо. Подойдя к сидящему на полу Райану, они с ненавистью посмотрели на него. Затем Бернс со всей силы ударил ногой в тяжелом ботинке Райана по ребрам. Тот стиснул зубы от резкой боли, а Гатор, ухмыляясь, прошипел.

– Если бы ты знал, хоккеист, как я расстроился, выяснив, что ты не утонул!

Райан хрипло дышал и с омерзением смотрел на Бернса.

– Какая досада! – продолжал тот. – Мы с ребятами очень огорчились.

– Охотно верю! – зло бросил Райан.

Бернс снова ударил его ногой, но на этот раз боль была не такая сильная, потому что Райан успел сгруппироваться Гатор нанес ему еще несколько ударов.

– Жаль, что не могу разукрасить твою мерзкую физиономию, Макманн, как ты тогда разукрасил мою! Но все равно ты у меня получишь сполна! Уж я постараюсь, не сомневайся! Я расправлюсь с тобой!

– Охотно верю, – повторил Райан. – Ты ведь уже расправился с Фэрин Престон, теперь тебе терять нечего.

Губы Гатора растянулись в усмешке. Он наклонился к Райану и, часто дыша, заговорил:

– Между нами, парень, эта Фэрин оказалась так себе. Я, признаться, ожидал большего. Пришлось даже сначала врезать ей как следует, чтобы она не дергалась. А уж потом я позабавился с ней, но, правда, без особого удовольствия.

– Подонок… – рявкнул Райан. – Подонок ты… – Но Гатор, ухмыляясь, продолжал:

– Как мило с твоей стороны, хоккеист, что ты оставил на металлическом пруте отпечатки пальцев! Просто замечательно! – Он понизил голос. – Знаешь, я ведь мог стереть отпечатки твоих пальцев, как стер их с пистолета, из которого недоумок Билли застрелил шлюху Досон-Смит, но решил не делать этого. Пусть этот металлический прут станет тебе пропуском в Мэрион, Макманн! Но прежде чем тебя заберут из этой железной клетки, мы с Полом и Джимбо поквитаемся с тобой, хоккеист, чтобы ты вспоминал нас всю свою жизнь! Ты еще пожалеешь, что остался жив, а не утонул в реке.

Гатор сжал правую руку в кулак и уже хотел нанести Райану еще один удар, но, услышав грозный окрик, вздрогнул и замер на месте.

– Отойди от Макманна, Бернс! Быстро!

Гатор обернулся и увидел, что по проходу между рядами быстро идет Эд Болт в сопровождении полицейских и нескольких мужчин в штатском. Джон Мерфи с пепельно-серым лицом вскочил со стула, опрокинув на себя остатки кофе.

– Кто позволил заходить к подозреваемому? – закричал Эд Болт. – Кому поручено его охранять?

Губы Мерфи задрожали, он подбежал к начальнику тюрьмы и испуганно забормотал:

– Мистер Болт, мне поручено… Ребята просто попросили разрешения перекинуться с Макманном парой слов, вот я и решил, что ничего плохого в этом нет. Все они старые приятели… мистер Болт.

– Я слышал, какие они приятели! – бросил начальник тюрьмы. – Дай ключ и убирайся. Я поговорю с тобой позднее.

Трясущимися руками Мерфи протянул Эду Болту ключ от клетки и поспешно отошел. Начальник тюрьмы открыл дверь и вошел в клетку вместе с двумя полицейскими. Один из них схватил Бернса за ворот, а другой заломил ему руки за спину.

– Начальник, я ничего не сделал… Поверьте, ничего плохого, – забормотал Гатор. – Макманн сильно избил меня перед тем, как наброситься на Фэрин Престон и убить ее. Вот я и хотел, чтобы…

– Заткнись! – рявкнул Эд Болт и приказал полицейским: – Снять с Макманна наручники и вывести его отсюда!

Полицейские приблизились к сидящему на полу Райану, сняли с него наручники и помогли подняться. Несколько мгновений Райан стоял пошатываясь, перед глазами у него плыли круги, голова кружилась. Оправившись, он вышел из клетки и растер затекшие запястья. Послышались легкие быстрые шаги. Райан поднял голову и увидел, что по проходу идет Карли. Он улыбнулся, увидев ее взволнованное лицо и горящий взгляд.

Когда она приблизилась, Райан тихо произнес:

– А ты была права. Такие, как Гатор Бернс, необычайно хвастливы. Не умею г держать рот на замке и выбалтывают даже то, о чем другие предпочитают умалчивать.

В клетку вошел мужчина в штатском, и Райан умолк. Мужчина вывинтил из вентиляционной решетки болты и достал “жучок”, прикрепленный по просьбе Карли Сэмюелс агентами службы специальных расследований.

Лицо Гатора Бернса, которого крепко держали двое полицейских, исказилось от ярости.

– Ах ты, тварь… – прохрипел он. – Подставили… меня подставили…

Полицейские толкнули его и потащили по проходу, но прежде, чем они вывели Бернса из ангара, Райан успел со всей силы врезать кулаком по его мерзкой физиономии. Голова Бернса резко дернулась, и он рухнул как подкошенный на пол, но полицейские грубо подняли его и потащили к выходу.

– Какой мерзавец! – морщась от отвращения, проговорила Карли. – Какой негодяй!

Прошло полчаса, но возбужденно-нервное состояние не покидало Карли. Она до сих пор не могла окончательно поверить в то, что с Райана Макманна сняты все обвинения и ему ничего не грозит. Какое счастье, что ей все-таки удалось уломать Эда Болта и в металлической клетке поставили “жучок”! Теперь признание настоящего убийцы зафиксировано на пленке. Но прежде чем подать рапорт об окончании расследования по делу об убийстве Досон-Смит и отправиться на пресс-конференцию, которую давала Адель Сэмюелс по случаю благополучного возвращения дочери, Карли должна была выполнить еще одно важное дело.

Машинально оправив на себе военную форму, привезенную из дома Дейвом, Карли глубоко вздохнула и решительно вошла в кабинет, где две недели назад приступала к расследованию обстоятельств гибели Досон-Смит.

В кабинете ее ждали трое мужчин. Сержант Хендрикс радостно улыбнулся:

– Добрый день, майор! Рад убедиться, что с вами все в порядке.

– Спасибо, сержант, – отозвалась Карли и взглянула на двух других посетителей.

Адвокат Дж. Патнем Джонс озабоченно взглянул на свои ручные часы “Ролекс”.

– Мой клиент и я тоже рады видеть вас в добром здравии, майор Сэмюелс. Однако должен заметить, что время, назначенное вами для беседы со мной и моим клиентом, выбрано весьма неудачно. Менее чем через час я должен выступать в суде.

– А я через двадцать минут должна быть на пресс-конференции! – парировала Карли. – Думаю, в интересах вашего клиента ответить на мои вопросы и дать правдивые показания до того, как я отправлюсь туда, мистер Джонс.

Карли взглянула на подполковника Смита, стоящего у окна, достала кассету и включила магнитофон. Через несколько секунд в кабинете зазвучал гнусавый голос Гатора Бернса: “Знаешь, я ведь мог стереть отпечатки твоих пальцев, как стер их с пистолета, из которого недоумок Билли застрелил шлюху Досон-Смит, но решил не делать этого. Пусть этот металлический прут станет тебе пропуском в Мэрион, Макманн! Но прежде чем тебя заберут…”

Карли выключила магнитофон и обратилась к подполковнику Смиту:

– Сэр, ответьте на вопрос, который я задавала вам раньше. Проезжали ли вы по Ривер-роуд двенадцатого апреля приблизительно в два часа дня?

Майкл Смит отвел изумленный взгляд от магнитофона.

– Да, я проезжал. – Помолчав, он торопливо и сбивчиво заговорил: – Я знал, что Элен поехала к конюшням. Догадывался… подозревал… – Смит нервным жестом провел ладонью по лицу. – В тот день я отправился туда, увидел возле конюшни ее машину. Заглянул в конюшню: жеребец Элен стоял в стойле. Потом я пошел к лесу и вскоре услышал странный звук, похожий на выстрел. Я бросился по тропинке к тому месту, откуда раздался выстрел… Подумал, что, может быть, это Элен… попала в беду. Добежал, увидел ее распростертой на земле, понял, что она мертва и мне нечем ей помочь.

– Итак, вы оставили жену на земле около сосны? – уточнила Карли.

В ее голосе не было ни презрения, ни укоризны, но Майкл Смит, очевидно, стыдившийся своего малодушного поступка, потупился.

– Да, я оставил Элен в лесу. – Взглянув на Карли, он горячо продолжил: – Поймите, Элен была мертва! К тому же если бы меня застали возле тела жены, то неминуемо обвинили бы в убийстве. Правда, я все равно стал главным подозреваемым, но… Никто не видел меня на месте преступления, майор!

– Да, подполковник, все верно, – кивнула Карли. – А теперь простите, я вынуждена закончить нашу беседу, поскольку спешу на пресс-конференцию. – Карли пристально взглянула на Майкла Смита и добавила: – Не стоит обсуждать моральную сторону вашего поступка, мистер Смит. То, что вы оставили жену и сбежали, пусть останется на вашей совести. Но боюсь, вас ждет еще одно испытание.

– О чем вы, майор? – вскинул голову адвокат Джонс.

– Непростое объяснение с газетчиками и телерепортерами, если мистер Макманн сообщит им о том, что в день и час убийства видел подполковника Смита на Ривер-роуд.

Карли убрала в сумку магнитофон, попрощалась и ушла Расследование по статье 32 было полностью завершено.

Глава 22

– Останови машину!

Услышав решительный голос Райана, Карли подчинилась. “Линкольн-континенталь”, на время предоставленный ей матерью, замер в пятидесяти ярдах от ангара, расположенного по соседству с тем, где содержали Макманна.

Оглядев многочисленные машины с телевизионными антеннами и спутниковыми “тарелками” на крышах, Райан поморщился. Карли предупреждала его, что все без исключения местные телевизионные компании с готовностью откликнулись на приглашение миссис Адель Сэмюелс и явились на пресс-конференцию. Райан тоже согласился быть там, но теперь, увидев все эти машины с антеннами, изменил свое решение.

– Я не хочу появляться на пресс-конференции. – Он взглянул на Карли.

– Да, Райан, я знаю, но…

Она прекрасно понимала состояние Райана и то, почему он не желает появляться перед прессой. Когда-то, несколько лет назад, в той его другой жизни, Райан уже проходил через все это. Яркий свет камер, назойливые репортеры, нагло сующие прямо в лицо свои микрофоны, настойчивые, бесконечные вопросы, многозначительные намеки… Жажда выудить побольше пикантных подробностей, алчный интерес к интимным сторонам жизни… Все это с Райаном уже было и в той или иной мере негативно повлияло на судьбу людей, тесно с ним связанных.

Райан тяжело вздохнул, вспомнив одну давнюю пресс-конференцию. Подробности, конечно, стерлись из его памяти, сейчас он даже не мог воссоздать облик бывшей жены, но ему никогда не забыть тот презрительный взгляд, которым она наградила его, пробиваясь сквозь толпу репортеров к дверям зала судебного заседания.

Не помнил Райан и лица юной фанатки, одержимой желанием заполучить знаменитого хоккеиста в качестве “трофея”. Черты ее лица тоже стерлись из памяти Райана, а вот то, что жадные, наглые газетчики и телерепортеры совместно с командой его адвокатов сломали жизнь девушке, доведя до самоубийства, он помнил хорошо.

Зачем ему появляться на пресс-конференции, устроенной матерью Карли, и ставить под удар их обеих? Разумеется, Райан понимал, что встреча Адель Сэмюелс с прессой и телевидением – лишний повод напомнить о себе. Он сознавал, как важно политику, снова баллотирующемуся в конгресс США, постоянно находиться в центре внимания, но вот желания этого политика непременно видеть в числе участников пресс-конференции бывшего заключенного федеральной тюрьмы категорически не одобрял.

Райан много раз объяснял Карли, что его появление бросит тень на нее и на миссис Адель Сэмюелс и подмочит их безупречную репутацию, но она, не соглашаясь с его доводами, настаивала на своем. Цитировала слова матери, которая утверждала: чтобы не дать репортерам повода строить догадки относительно взаимоотношений Карли с бывшим заключенным, следует пригласить на пресс-конференцию обоих. Но несмотря на все аргументы Карли, Райан все равно не хотел там появляться.

Известность? Она ему не нужна. Сейчас Райан по-прежнему мечтал покинуть этот неприветливый город, с которым у него связано столько тягостных воспоминаний. Он уедет туда, где его никто не знает и даже не слышал о бывшем знаменитом хоккеисте Райане Макманне, отсидевшем срок в тюрьме.

А Карли? Разве он не позовет ее с собой? Нет, Райан не вправе ломать привычную для нее жизнь, разрушать военную карьеру Карли. Об этом он подумал еще в тот момент, когда вертолет Джоанны Уэст только приземлился и его схватили, сковав наручниками, полицейские. Тогда Карли, к изумлению Райана и миссис Сэмюелс, во всеуслышание заявила, что пожертвует карьерой и уволится из вооруженных сил, лишь бы стать официальным защитником Макманна. Нет, Райан не допустит, чтобы Карли пошла на это, он так прямо и сказал. Но Карли, усмехнувшись, ответила, что всегда принимает решения сама.

И вот теперь он, Райан Макманн, в чистом, с иголочки, костюме, сидит рядом с Карли в машине перед входом в ангар, куда направляется толпа репортеров, и снова говорит, что не желает появляться на этой пресс-конференции будь она неладна! А на заднем сиденье стоит картонная коробка, где, свернувшись клубочками, спят два котенка Их напоили молоком и взяли с собой, поскольку Карли настояла и на этом.

– Я не хочу там появляться.

– Что же ты предлагаешь? Выйти из машины и сбежать?

– Нет, иди туда одна.

– Ты бросишь меня на съедение этим противным репортерам?

– Но ты же будешь там вместе с матерью! Пойми, я не хочу своим появлением портить репутацию ни тебе, ни твоей матери!

– Учти: от матери я унаследовала не только внешность, но и характер! Неужели ты не заметил, что я очень упряма и всегда добиваюсь поставленной цели?

– Заметил, давно заметил! – усмехнулся Райан.

– Тогда поднимайся и выходи из машины!

Карли кокетливо поправила пышные волосы, и Райан, тотчас ощутив желание, провел ладонью по ее шее.

– Подожди, не торопи меня, – пробормотал он, целуя нежную шелковистую кожу. – Прежде чем мы пойдем, я хочу кое-что сказать тебе.

Карли слегка отстранилась.

– Я внимательно слушаю вас, мистер Макманн. Итак, во-первых?

– Во-первых, я хочу сказать вам, майор Сэмюелс, что вы очень опытный юрист.

– Благодарю, мне приятно, что вы столь высоко оценили мои профессиональные достоинства, мистер Макманн, – улыбнулась Карли.

– Во-вторых… – Райан поцеловал Карли в губы. – Ты необыкновенная женщина.

– Не стану спорить. Вам виднее. А в-третьих?

– А в-третьих… – Райан крепко обнял Карли и снова прильнул к ее губам. – Ни к одной женщине меня не влекло так сильно, как к тебе. Впервые увидев тебя, я понял: ты потрясающая женщина. Очень красивая и умная. Я безуспешно пытался бороться со своим чувством к тебе и даже там, на ферме, думал о том, что мне, возможно, удастся забыть тебя. Но нет… теперь я…

– Так что же ты теперь?

– Теперь я понял, что никогда не смогу расстаться с тобой, Карли! Ты моя женщина и не можешь принадлежать никому другому. Ты моя!

– Никому, кроме толпы репортеров, с жадным нетерпением ожидающих моего появления.

– Давай останемся в машине, – попросил Райан, настойчиво целуя Карли. – Хотя бы ненадолго…

– Предложение блестящее, но принять его я не могу. Пошли, нас ждут!

– Да, ты действительно очень упряма, – вздохнул Райан, открывая дверцу автомобиля.

Карли и Райан вошли в ярко освещенное помещение ангара и нерешительно остановились на пороге. К ним тут же подошел помощник Адель Сэмюелс, ответственный за проведение пресс-конференции, любезно поздоровался и, указав на возвышение, где перед многочисленными камерами и микрофонами сидела за столом миссис Сэмюелс, повел их по проходу.

Проходя между рядами, Райан заметил множество офицеров военно-воздушных сил и благодушно улыбающегося Эда Болта. Внимание Райана привлек молодой широкоплечий мужчина, сидевший в первом ряду. У него были такие же пышные волосы с медным отливом, как у Карли.

“Похоже, это ее брат Дейв, – подумал Райан. – Судя по фигуре, он хороший футболист. Наверное, тоже юрист, как и все в их семье”.

Рядом с Дейвом в инвалидном кресле сидел седой пожилой человек со значительным лицом и внимательными умными глазами.

“Судья!” – догадался Райан.

В том же первом ряду он заметил улыбающуюся Джоанну Уэст. На ее миловидном лице играл румянец. Она совершила мужественный поступок, спасла жизнь Карли и ему.

Увидев Карли и Райана, миссис Сэмюелс поднялась и пригласила их присоединиться к ней.

– Леди и джентльмены, позвольте представить вам главных героев нашей встречи. Это капитан Джоанна Уэст, о которой я расскажу чуть позже, моя дочь Карли – майор Сэмюелс, с которой многие из вас знакомы, и мистер Райан Макманн. – Она очаровательно улыбнулась и продолжила: – Мистер Макманн спас жизнь моей дочери, когда они попали в наводнение. Он настоящий герой, и все члены моей семьи испытывают к нему глубокое уважение и искреннюю благодарность. Пользуясь случаем, хочу еще раз поблагодарить мистера Макманна за то, что сохранил смелость и мужество в такой тяжелой и, казалось бы, безнадежной ситуации!

Взглянув на Райана, Адель Сэмюелс ободряюще улыбнулась. Карли с непроницаемым видом поднялась на возвышение, окинула бесстрастным взглядом камеры и микрофоны, а потом повернулась к Райану и незаметно подмигнула ему.

Райан Макманн глубоко вздохнул, взял Карли за руку и встал рядом с ней.

1

Монтгомери – город на юге США, административный центр штата Алабама. – Здесь и далее примеч. пер.

2

Линия Мейсон – Диксон – граница между Пенсильванией и Мэрилендом.

3

Новая Англия – название исторически сложившегося района в северо-восточной части США.

4

Каркас – каменное дерево из семейства ильмовых с прочной древесиной.