– Рози, ну какая же ты злюка! – заметила молодая женщина, развешивая чехлы с платьями прямо на ветках. – Сейчас тебе придется изображать принцессу, подумай об этом. Сосредоточься, напусти на себя романтическое настроение. Перестань ехидничать.

– Я и есть принцесса – просто сегодня сильно не в духе. Атак романтического настроения навалом! Сколько угодно! – Рози кинула быстрый взгляд на мужчин, бродящих по берегу и что-то оживленно обсуждающих.

Питер старательно подыскивал нужный ракурс, а Сэм, похоже, искренне восхищался. Ему все было в новинку, родная Америка просто не могла насчитать столько веков истории, чтобы на ее земле появился хоть один замок.

– Давай я тебе помогу переодеться, пока наши парни разглядывают беззубок и тину. – Эрика расстегнула чехол и достала что-то длинное и воздушное. Золотые нити вышивки засверкали на солнце. – Встанешь на берегу, будет смотреться прекрасно, тут такой светлый песок… А если еще подует ветер…

– Простуда по собственной дурости в мою страховку не включена, – быстро сказала Рози.

– Хорошо, набросим сверху одеяло. Тоже неплохо получится: бодрый авангард. Закутаешься этак в него, как принцесса-сиротка. И камышом прикроем, для пущей красоты. Надевай, надевай, чего стоишь!..

Рыжеволосая модель быстро выскользнула из джинсов и футболки и через минуту оказалась в прелестном наряде лесной феи. Длинное, ниспадающее до земли платье из кружевного шифона и шелка блестело, переливалось и трепетало при каждом дуновении ветерка. Цвет ручной вышивки изумительно сочетался с медными кудрями Рози.

Эрика отступила на несколько шагов и восторженно пощелкала языком. Видно было, что художница крайне довольна.

– Шик-блеск! Ты просто настоящая королева эльфов, вот что я тебе скажу!

Рози распустила волосы и непроизвольно поискала глазами зеркало. Потом направилась к озеру.

– Плохо жилось нашим прапрабабкам! – крикнула она Эрике, старательно разглядывая свое колышущееся отражение в беспокойных водах озера. – Только в ведерке с водой на себя и могли полюбоваться. А качество изображения, должна признаться, не то. Нечеткое.

– Зато не видны морщины, – хладнокровно отозвалась подруга. – Очень даже удобно. Никакого электрического освещения!

– Ну, разве что. Впрочем, сомнительное преимущество.

Появились мужчины, вдосталь налюбовавшиеся окрестными пейзажами. Питер профессиональным взглядом окинул Рози в длинном развевающемся одеянии, и на его подвижном лице ирландца отобразилось нечто вроде восхищения.

– Отлично! – крикнул он, снимая с плеча фотоаппарат и открывая объектив. – Встань-ка вон на тот пригорочек и сделай романтическое лицо.

Рози, которая могла сколько угодно язвить и смеяться, пока дело не доходило до работы, покорно взобралась на поросший вереском холмик и мечтательно посмотрела мимо Эрики и Сэма куда-то в сторону озера.

– Да, так вполне сойдет, – одобрил Питер и погрузился в работу.

Он щелкал затвором фотоаппарата, а Рози то изображала положенную романтическую печаль во взоре, то приподнимала свои прекрасные волосы, то протягивала руки к закату – все, как хотел молодой человек.

Работать с моделью для Питера оказалось легко. Она схватывала любые идеи с полуслова и мгновенно претворяла требуемое в жизнь. Вот мирно сосуществовать было гораздо сложнее.

Через десять минут полного бездействия Эрика осторожно потянула Сэма за рукав.

– Знаешь, при должной удаче Питер будет снимать, пока солнце не зайдет. Он же совершенно ненормальный, ты и сам знаешь. Пойдем лучше поищем место для пикника, да заодно и разложим все. Здесь нам делать все равно нечего.

Сэм с видимым сожалением бросил прощальный взгляд на Рози, которая в это время по команде Питера печально склонила голову у остатков поросшей мхом каменной стены на манер теннисоновской Марианны.

– Да, действительно, а то потом все проголодаемся, а ничего не готово, – пробасил он. – Не нарезать же сандвичи в темноте.

Они быстренько отыскали уютное местечко возле полуразрушенной арки, где упавшие в незапамятные времена камни образовали нечто вроде скамейки. Развернув полотняную скатерть, разложили на ней нехитрые припасы, предусмотрительно захваченные из города: превосходный и дырявый, как карстовые пещеры, сыр, розовую ветчину, отрубной хлеб, вымытые загодя овощи, белое столовое вино и несколько бутылок светлого пива «Килкенни», без которого не обходится в Ирландии ни одно застолье.

Сделав сандвичи и присовокупив ко всей этой красоте пачку салфеток, Сэм и Эрика, обозрев созданное в поте лица на скатерти неописуемое великолепие, синхронно уселись на поросший мхом теплый камень и дружелюбно переглянулись.

– Ну вот, и от нас есть какой-то прок, – улыбнувшись, сказала молодая женщина, незаметно рассматривая своего помощника.

– Почему же, я еще могу отличную статью написать, – немедленно откликнулся Сэм. – «Роскошный вечер на берегу чарующего озера в обществе звезды ирландской моды» и все такое.

Эрика фыркнула и откусила от сандвича с сыром. Она наслаждалась покоем и тишиной, и ей не было дела ни до каких статей.

– «Самые изысканные представители дублинского бомонда присутствовали на званом ужине, – продолжал импровизировать журналист. – Питер О'Нейл, прославившийся среди людей искусства необычайно талантливыми фотографиями ежей, и бесподобная манекенщица Рози Макдауэлл, чья неповторимая красота…»

– Хочешь сказать, что уже видел его ежей? – захихикала Эрика, припомнив горячее увлечение жениха. Тот действительно собрал богатейшую коллекцию снимков этих достойных представителей ирландской фауны. – Я бы точно сделала отдельную выставку, если бы вдруг оказалась на месте Питера.

– Ну что ты, это же глубоко личное, – вполне серьезно возразил Сэм, нацеливаясь на аппетитный кусок ветчины. – Питер показывает предметы своей страсти только ближайшим друзьям. Хотя есть среди его коллекции экземпляры, достойные того, чтобы их сделать достоянием широкой общественности.

– Еж Задумчивый!

– И Еж Отрицательный!

– Еж Ловелас! Вот что на самом деле великолепно!

– И Еж Умник! Разве такое забудешь?..

Они бы еще долго вспоминали ежей, но тут солнце наконец решило закатиться за горизонт и повисло над ровной гладью озера, вот-вот собираясь упасть за край небес. Сумерки мягко обняли маленький островок, нацепляв повсюду прядей сырого тумана. Повеяло прохладой. Начали раздаваться мелодичные трели – сначала робкие, но постепенно набирающие силу.

– Боже праведный, неужели это лягушки? – с восторгом осведомился журналист. – Самые что ни на есть настоящие лягушки!

– О да, этого добра здесь, на топких берегах, хоть отбавляй.

– Лет десять не слышал, как они поют летом, – признался Сэм. – Почему-то в Нью-Йорке земноводные не живут. Ну, если, конечно, не считать нашего главного редактора. Но он скорее относится к семейству гадюк очковых, или как их там…

– Кобры, это кобры бывают очковые, – машинально поправила Эрика.

– Нет, он точно гадюка. По сути, – не сдавался Сэм. – И очки у мистера Дартона тоже наличествуют. Гадюка очковая гонораронеплатящая – вот его полное имя. Первооткрыватель, на свою несчастную голову, некто Сэм Коллинз.

Напоминает по описанию нашего ректора, – задумчиво произнесла Эрика. – Помню, мы всегда спорили с подружками, источает он яд змеиный или же крысиный, в особенности когда отчитывает неуспевающих. К согласию, надо сказать, мы так и не пришли, но действовали эти жуткие проповеди безотказно. Мистер Бартингтон возвращал в лоно колледжа таких заядлых двоечников, что это граничило с чудом. Впрочем, думаю, что бедняги просто боялись его до одурения. Или пали жертвами гипноза…

– Я тоже боюсь мистера Дартона до одурения, – пробормотал Сэм себе под нос. – Вот спросит он у меня: «Сэмиус, дорогой, где статья?» А я что отвечу?

– Скажешь: «Вот, прошу, мистер Дартон, написал уже», – подбодрила беднягу неунывающая Эрика.

– Про ужин на лоне природы?

– А почему бы и нет? Что может быть интереснее, чем подробное описание наших бутербродов. Впрочем, соври что-нибудь, распиши данную встречу в самых ярких красках, прибавь блистательные видения дворцов и изысканных блюд… Разве вы, журналисты, не всегда так делаете?

– Ну, вообще-то…

– Уверяю, мы с Рози возражать не будем. Так что пиши все, что в голову взбредет, только приличное. Тяп-ляп, глядишь, статья и готова.

– Хорошенького же вы о нашем брате мнения, – невесело усмехнулся Сэм.

– Был печальный опыт, – ничуть не смутилась Эрика. – Хотя, сам понимаешь, лично против тебя я ничего не имею. Вряд ли Питер стал бы дружить с плохим человеком.

– Это почему же?

– А потому, что мой Питер – самый лучший и друзья у него тоже должны быть хорошие.

– Как Рози?

– На самом деле, Рози – моя подруга. Но как только Питер узнает ее поближе, думаю, что он ее не отвергнет. У Рози золотое сердце.

– Она кажется довольно жесткой леди, – заметил Сэм, старательно пытаясь скрыть свой интерес к огненноволосой красавице.

Похоже, неприступная ирландка произвела на заезжего гостя более чем сильное впечатление.

– Рози на самом деле очень ранима, – осторожно ответила Эрика. – И в ее жизни случалось всякое. Если ты понимаешь, о чем я. В целом она склонна не доверять мужчинам, особенно молодым и привлекательным.

– Да я и в мыслях не имел… – принялся оправдываться Сэм, стремительно побагровев.

Но Эрика остановила его небрежным жестом.

– Ничего личного, мистер нью-йоркский журналист. Но должна сразу предупредить: Рози действительно моя лучшая подруга и я не хочу, чтобы кто-то, пусть даже большой друг Питера, послужил причиной очередных ее неприятностей. Рози не переносит мужчин. Она ненавидит, когда за ней ухаживают, и на комплименты реагирует очень болезненно.

Сэм моментально сник и сидел, держа в руке позабытый бутерброд. Его открытое лицо выражало глубокое разочарование.

– Должно быть, с ней в свое время произошла какая-то трагедия, – продолжила Эрика, поднеся к самому носу собеседника тщательно наманикюренный пальчик. – И виной тому был мужчина, молодой и красивый, если быть точным. Я так думаю. Прими это к сведению и не наделай непоправимых ошибок. Мое дело – предупредить, дальше думай сам.

– Спасибо, я учту, – задумчиво ответил Сэм, рассеянно отправляя в рот оставшуюся половинку сандвича.

Взгляд молодого человека блуждал где-то в районе заросшего камышом берега.

– Что там, призраки? – полюбопытствовала Эрика.

– Нет, просто они возвращаются. Наверное, у Питера пленка закончилась. Странно, что он не попытался делать снимки в глубокой темноте…

– С него станется!

– Нет, в глубокой темноте мы поплывем домой и непременно заблудимся. Нас унесет в открытое море, где пожрут всякие там левиафаны, моби дики и гигантские морские креветки-мутанты, – тут же обнадежила честную компанию Рози, приблизившись к месту пикника.

Эрика отметила, что она уже переоделась в излюбленные джинсы и футболку, а чудесные платья убрала в чехлы и несла их, небрежно перекинув через локоть.

Следом тащился Питер с вечным фотоаппаратом. Вид у него был тот еще: как будто бы достойный мастер художественных снимков не занимался любимой работой а, скажем, весь день вскапывал каменистую землю острова тупой деревянной лопатой.

Впрочем, Эрика по опыту знала, что ее возлюбленный всегда так выглядит после удачно проведенной фотосессии. Сейчас он набросится на еду, сметет пару кило органики и будет как новенький.

Так и вышло.

– Ага, без нас отъедаетесь! – Питер с большой аккуратностью пристроил футляр с фотоаппаратом на ветку ближайшего дерева и уселся рядом с Эрикой. – Все смолотили! Ничего не оставили! Мы умираем с голоду…

– Как прошли съемки?

– Умм… заметшательно… – Голос жениха Эрики звучал несколько невнятно, но чрезвычайно оптимистично. – Рози великолепная модель, уникальная. Схватывает все на лету. Когда напечатаю снимки, посмотришь. Тебе должно понравиться, дорогая. Думаю, что парочку можно даже послать в Сэмов американский журнал.

– Ну, ты тоже ничего, – заметила Рози. – Даже не заорал на меня ни разу.

– Кричать на моделей – непрофессионально! – возмутился Питер, накладывая на хлеб ветчину, сыр и зелень толстыми слоями.

– Непрофессионально, зато удобно. Помнишь, Эрика, какой у вас в Доме моды был раньше фотограф? Ну, тот самый, который на съемках начинал вопить, еще даже не сняв крышку с объектива?

– И тот самый, которому ты разбила нос? – невинно осведомилась Эрика. – Как же, разве забудешь такое! Особенно хорошо я помню размер неустойки, которую пришлось заплатить мерзавцу, чтобы он не подал на тебя в суд.

– За удовольствие и заплатить не жалко. – Красавица пожала изящными плечиками, небрежно прикрытыми линялой поношенной футболкой. – И потом, я же предлагала тебе не тратить свои деньги. Сама бы справилась.

– За удовольствие, как ты совершенно верно заметила, заплатить не жалко, – усмехнулась Эрика, подливая в свой бокал белого вина. – Зато недоумок моментально уволился. А то я понятия не имела, как от него избавиться, контракт же подписали. Истрепал нервы девочкам, добиваясь от них какого-то особенного «блеска в глазах», вечно шумел, как больной слон, а толку?

– Точно. Жуткий был тупица. Питер, а ты что думаешь насчет блеска в глазах?

– Ну, я вообще-то все больше по части ежей, – не растерялся он. – Манекенщицы и наряды – это не совсем мой профиль. Хотя я старался.

– Но на ежей ты никогда не кричишь?

– Никогда.

– Это просто замечательно, – искренне заключила Рози и подняла свой бокал. – Твое здоровье!

– Взаимно!

Теплые летние сумерки постепенно перешли в чудесный вечер. Маленькая компания, приняв мудрое решение никуда не торопиться, вольготно расположилась за импровизированным столом, весело болтая и смеясь. Когда наступила совершенная темнота, зажгли маленькие греющие свечи, во множестве захваченные предусмотрительной Эрикой.

Трепетали на скатерти теплые желтые огоньки. Мерцали над головами далекие звезды, лучиками пронзая черный бархат небес. Неугомонно орали лягушки. Несильный ветер шумел в невидимой ночью листве деревьев…

Эрика устроилась чуть поодаль от остальных и тихо сидела на бревнышке, обняв руками колени. Неверные отблески свечей выхватывали из темноты оживленные лица ее приятелей, чьи-то руки, тянущиеся к угощению, заставляли таинственно светиться прозрачные бокалы, создавая самую что ни на есть романтическую обстановку.

Бывают в жизни моменты счастья, которые нельзя купить ни за какие деньги, думала молодая женщина. Моменты, когда словно повисаешь в безмолвном пространстве, лишенном времени, забот и тревог.

Тишина. О, как не хватает ее в повседневной беготне! Однако сейчас они болтают и громко смеются, позванивает стекло, шуршит листва, что-то шепчут набегающие на берег волны. Отчего же тогда я чувствую только тишину? Тишину и бесконечное счастье… Как я люблю всех их, полных жизни, творческих планов и молодого задора. Надеюсь, что мы долго останемся такими…

– Уж не собираемся ли мы заночевать прямо здесь? – прервала ее романтичные размышления Рози, наглядно демонстрируя, как грубо реальность вторгается в мир грез. – Не знаю, как у вас, а у меня от сидения на сыром бревне задница насквозь промерзла.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.