– Полковник, сэр, – взволнованно обратился ко мне Хельм, – давайте попробуем. Давайте поможем ему. Если он говорит правду…
      – Вот в том-то все и дело, лейтенант, – прервал я его. – Откуда нам знать, может, Свфт сам и есть похититель и главарь мятежников, – если, конечно, вообще был мятеж.
      – Я сомневаюсь, что он лжет, сэр, – сказал Хельм, хотя в голосе его звучала неуверенность. – Эти парни сразу же стали стрелять по нему. Я не думаю, что порядочные люди так поступают.
      – Почему бы и нет, если они из императорской гвардии, а он – похититель принцессы, – предположил я.
      – Он уже один раз вас обманул, – припомнил Хельм. – Он уверял, что вторжение – это его идея.
      – Да, конечно, но я ему не поверил, – сказал я. – Не может Верховный Главнокомандующий разгуливать один, в то время как его войска сражаются совсем в другом месте.
      – Можно пойти и посмотреть, – предложил Хельм.
      – Он даже не знал, что украденный ребенок, о котором он так печется, – девочка, – рассуждал я вслух.
      – А ведь верноподданному генералу императрицы следовало бы об этом знать, правда?
      – Если только это не государственная тайна, – парировал Энди.
      – А почему это должно быть государственной тайной? – спросил я.
      – Потому, – заговорил Свфт, все еще лежа на полу, – что рождение законной наследницы добавило бы сил делу лоялистов, и ребенок превратился бы в мишень для врагов. Поэтому двор объявил о рождении сына, чтобы уменьшить риск.
      – Бесполезно: правда бы скоро просочилась наружу, – заметил Энди. – Они могли диктовать свои условия.
      – Вот именно, – согласился Свфт. – Ведь если о существовании девочки стало бы известно, приспешники Гргсдна сочли бы это угрозой. А так этот обман спас ее высочество, по крайней мере, от заговорщиков.
      – А зачем вы оставили ее в Зоне? – напрямую задал я вопрос.
      Он посмотрел на меня, явно собравшись все отрицать, но не решился.
      – Ладно, – нехотя сказал он. – Вы правы. Я действительно выкрал ее высочество, чтобы спасти ей жизнь. Им удалось выследить меня, я вынужден был оставить карету в полуфазе, и вернуться на базу, чтобы… – он запнулся. – Я обнаружил вас здесь, – ворчливо добавил он. – Местоположение этой точки – государственная тайна. – Он бросил на меня заговорщицкий взгляд, словно призывая меня хранить этот секрет. – Экспериментальная станция, понимаете?
      Я кивнул, хотя ничего не понял.
      Свфт взглянул на экран, отображающий безрадостный пейзаж.
      – На какое-то время они затаились, – продолжал он, – но я не вижу в нашей ситуации оснований для оптимизма. Это очень негостеприимная фаза, – объяснил он. – Нам было бесконечно трудно построить здесь даже такую скромную хижину. Здесь ничего не растет, питаться нечем. Все запасы надо ввозить, а отходы вывозить – таково распоряжение Управления.
      – Мы тоже так поступаем, – заверил я его. – А как насчет близлежащих Линий?
      – Они ничем не лучше, – сказал генерал. – Ведь мы находимся в Зоне Разрушения.
      – Мы называли ее «Желтой Зоной», – сказал я, – и наши робкие попытки начать исследовать ее тоже были не очень успешными.
      – Наше положение очень уязвимо. Они снова нанесут удар, – заявил Свфт, энтузиазм которого, казалось, начал понемногу возвращаться. – Мы должны как можно скорее покинуть это место. – Он замолчал, задумавшись. – Вы согласны, полковник? – спросил он меня, ожидая одобрения.
      – Не думаю, что это возможно. У нас произошла поломка. Я ведь не собирался здесь останавливаться.
      – Это я виноват, полковник, – сказал он. – Я поставил барьерное поле, чтобы задержать вас. Я сожалею, что возникла такая необходимость, но ведь она действительно возникла.
      – А как вы узнали, что мы движемся сюда? – спросил я.
      Он попытался пожать плечами – жест, который он перенял у людей, но его фигура не слишком подходила для этого.
      – У нас весьма совершенные устройства слежения, – заявил он. – Я знал, что кто-нибудь, возможно даже вы, полковник, последуете за мной, поэтому я сфокусировал приборы на первом же корабле, который отправился по моему следу, и остановил вас здесь, на моей внешней станции.
      – Да, было довольно глупо идти непосредственно за вами, – признал я.
      Он отмахнулся от моих слов.
      – Вряд ли, сэр. У вас не было иного выбора. Здесь, в Зоне Разрушения, можно кружить целую вечность и не найти дороги. – Он вздрогнул очень похоже на человека. – Даже задуматься над такой судьбой страшно, – добавил он.
      – Наше положение здесь не кажется мне так уж намного лучшим, – заметил я. – Разве что мы не кружим, а стоим неподвижно – в вечности.
      – Вы не правы, полковник, – возразил Свфт. – Вы забываете о моей станции. – Он указал на изображение на обзорной панели. – Если бы вы могли подвести наш корабль к энтропическому шлюзу, вот сюда, – и он указал на то, что было похоже на дверь в стене дома. – Просто пристыкуйтесь здесь и сбалансируйте энтропические энергии, и уже через мгновение мы будем на месте, – уверенно сказал Свфт.
      – Полковник! – вырвалось у Хельма. – Если мы не сможем идеально уравнять энергии при переходе, нас же разорвет в… – Он смолк, сообразив, что не знает и даже представить себе не может, во что нас разорвет таким взрывом.
      – Конечно, Энди, – продолжал я, – так и будет, если мы не уравняем частоты, проблионовый поток и многие другие переменные. Но я буду действовать осмотрительно.
      Я не колебался, принимая это решение: перспектива выскочить из этого тупика была достаточно привлекательна, чтобы перевесить осторожность.
      Итак, я вторично проделал с шаттлом то, что по инструкции нужно делать только в случае КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ. Я счел, что сейчас и есть именно такой случай. Внешняя станция Свфта, очевидно, была настроена на прием различных транспортных средств. Хижина и все вокруг нее было сделано из бетона, поверхность которого воспроизводила текстуру дерева. Благодаря этому хижина казалась обычным дощатым сооружением, немало претерпевшим от изменений погоды. Маленькая дверца, якобы сбитая из плохо оструганных планок, расположилась на возвышении. Мне пришлось немного подвинуть шаттл на воздушной подушке. Едва включив двигатель, я сразу перевел его на нужный градиент. Взглянув затем на Свфта, я спросил его:
      – Существуют какие-то специальные действия на этом этапе?
      – Позвольте, полковник, – сказал он, и, подойдя к панели управления, уверенно проделал несколько манипуляций с рычагами. Вспыхнул красный свет, затем фиолетовый, затем холодный голубой. Свфт крикнул:
      – Готово, сэр, можете действовать!
      – Вы тоже рискуете своей головой и головой ее высочества, – напомнил я.
      – Подождите, – заговорил Смовия, державший девочку на руках. – Неужели вы будете рисковать ребенком, полковник?
      – Мы все здесь связаны одной веревочкой, доктор, – напомнил я ему. – Это единственный способ для всех нас выйти из забвения.
      – Да, да, конечно, – извиняющимся тоном проговорил он.
      Я кивнул Свфту.
      Свет погас. Хельм закричал:
      – Полковник, темно.
      – Очень глубокое наблюдение, лейтенант, – сказал я, с несколько большим сарказмом, чем намеревался. – Успокойтесь, – добавил я, стараясь говорить мягче. В конце концов для молодого парня это было первое путешествие за пределы своей Линии, и он не проходил обычной шестинедельной подготовки. – Это просто мгновенный стасис, пока наш энтропический потенциал не достигнет последней степени проблиона, – пояснил я, чувствуя, что мое объяснение, в свою очередь, нуждается в разъяснении.
      Свфт подергал рычаги управления, и свет появился вновь. Он попросил разрешения отчаливать, я кивнул головой, и он пошел вглубь. Я последовал за ним, и при этом не ощутил ничего особенного, когда миновал переход. Хельм шел позади меня. Мы оказались в плохо убранном помещении, имеющем вид склада, где полки прогибались под весом тяжелых коробок и упакованных в пластик электронных устройств. Все было покрыто толстым слоем серой пыли.
      Свфт первым прошел в дверь, которая представляла собой бесшовную панель из композиционного материала. Следом за ним мы прошли в помещение, похожее на лабораторию. Там стояло множество неизвестных мне приборов, а также несколько знакомых, но очень сложных. Пыли здесь было меньше, а света больше. Свфт подошел к приборам, пощелкал тумблерами и начал внимательно изучать показания. Он не сел, а скорее свернулся вокруг скамейки. Мне эта поза показалась очень неудобной, но я ведь не был высотой шести футов с лишним, как он, и только двенадцати дюймов в диаметре.
      – Все нормально, – жизнерадостно сказал он, вставая, вернее, разворачиваясь. Мы ждали продолжения.
      – Потенциал на рабочем уровне, когерентность не нарушена, – ободряюще произнес он. – Я немного волновался, по правде сказать, так как эти приятели могли многое напутать, прокладывая свои пути, не просчитанные компьютером, но базовое поле не нарушено. Вы готовы отправиться немедленно, господа?
      – Сначала объясните нам, – настаивал я, – почему и как вы поймали нас как раз в том месте, где оставили карету.
      – Ну, это, – начал он, как человек, сочиняющий ложь на ходу, – произошло почти случайно. Конечно, ваша векторная экстраполяция подсказывала, что вы пройдете где-то здесь и сможете засечь поле нашего корабля. Я действовал в спешке, думая только о безопасности ее высочества.
      – Ясно, – сказал я, и мне в самом деле кое-что стало ясно. – А почему вы выбежали из вашей станции в нижнем белье?
      – Я как раз отслеживал показания приборов, когда вы вошли в фазу. Я не был уверен, кто это – вы или враги Нефритового Дворца. Я знал, где находится ваш шаттл, поскольку координаты появились на экране одновременно с включением сигнала тревоги. Но, выйдя наружу, я не увидел ничего. Я поспешил туда, где вы должны были быть, и на самом деле были, но только в полуфазе, – а остальное вы знаете.
      – Да, конечно, – согласился я. – Правда, довольно неосторожно было с вашей стороны так поступать, если вы ждали врагов. Но как нам убедиться в том, что они преступники, а вы – герой, а не наоборот?
      – Я могу дать свое слово чести Благородного Господина, – сказал он, как мне показалось, не очень надеясь, что это произведет должное впечатление. Но я почему-то поверил ему: раненый и плененный, он все же производил на меня благоприятное впечатление. Я протянул ему руку, и он немного неловко пожал ее.
      – Ну что ж, как тут у вас принято, генерал? – спросил я. – Я так понимаю, у вас есть какой-нибудь корабль-челнок, шаттл, вроде нашего или что-нибудь еще?
      – Нам не нужен корабль, полковник, – поправил он меня. – У меня есть переходная камера, которая переместит наше первичное сознание с большой точностью в ту точку координат пространства-времени-пустоты, которую мы установим. Темпоральное маневрирование будет при этом незначительным. Сюда, пожалуйста.

      Это была ничем не примечательная будка, огороженная стеной в центре большого помещения, похожего на гараж. По сторонам и на потолке виднелись блоки устройств, напоминающих наши М-К. Внутри были мягкие скамьи, не слишком удобные для существ с человеческой анатомией. Свфт покрутил какие-то ручки и превратил некоторые из сидений в подобие плоских топчанов, подходящих кому угодно.
      – Я должен предупредить вас, господа, – объявил он, как только Смовия с ребенком надежно устроились, а мы с Хельмом последовали их примеру, – что вы ощутите, ну скажем, необычные явления во время перехода, который будет длиться всего несколько миллисекунд субъективного времени. Не стесняйтесь, кричите, если хотите, но только ни в коем случае не двигайтесь. – Он вышел, закрыв за собой дверь.
      У меня была наготове пара сотен вопросов к нему, но прежде чем я принял решение последовать за ним, «необычные явления», которые он нам обещал, действительно явились. Описать это невозможно: что-то сжалось под ребрами, сдавило солнечное сплетение, и тысячи раскаленных иголок впились мне в руки и ноги. Не то, чтобы это было болезненно, но я никогда не испытывал более ужасного чувства. Сжав зубы, я ждал, пока все пройдет. Я хотел было взглянуть на Смовию и Хельма, чтобы посмотреть, как они там, но это всего лишь была мысль, мелькнувшая в моем мозгу. Мне начало казаться, что я здесь есть, но меня и нет, и что смерть стоит совсем рядом. Внезапно все кончилось, и я почувствовал себя почти нормально, хотя и пережил немало.
      Смовия уже был на ногах. Хельм лежал без сознания на койке. Смовия привел его в чувство, похлопав по щекам, и тот поднялся, напоминая по виду боксера, пропустившего удар, но еще способного двигаться. Я сказал:
      – Что это было, доктор? Что это было за ощущение?
      – Нечто, не вписывающееся в наше понимание медицины, – ответил он.
      Хельм откашлялся и сплюнул, а затем произнес:
      – А я умер. Я знаю, что умирал. Но вы же здесь, доктор, следовательно, я полагаю… А, может, вы тоже умерли. А где мы находимся?
      – Мы в переходной камере станции генерала Свфта, – напомнил ему я.
      – А сам он где? – вполне логично захотел узнать Смовия.
      – Он вышел, как раз перед началом этих ощущений, – сообщил я.
      Хельм неверной походкой шагнул к двери. Я велел ему подождать.
      – Вероятно, – сказал я, – нас переместили в приемную кабину в столице йлокков. Нам не следует торопиться.
      – Все произошло так быстро, – пожаловался Хельм. – Мы вошли сюда, и не успел я устроиться поудобнее, как – жах! Я умирал, – повторил он, глядя на меня умоляющими глазами, – я знаю, что действительно умирал. Я чувствовал, словно вишу в пустоте – я знаю, что это был переход на другой уровень бытия – в смерть.
      – Не совсем так, – поправил его я. – Это был другой переход. Мы пересекли континуум и вышли на другую А-Линию. Мы живы, не бойся.
      – Да, да, конечно, – согласно кивнул юноша. – Но мы уже пересекли множество альтернативных А-Линий в нашем шаттле, и никто не умер – и ничего подобного не испытывал.
      – Мы были защищены контуром нашего корабля, – объяснил я самому себе. – В этот раз мы подверглись воздействию субъективно ускоренного энтропического потока без всякой защиты. Это сродни тому, что мы испытываем обычно при очень малой скорости потока. И движение это ассоциируется в нашем сознании со смертью – поэтому так ужасны были твои ощущения.
      Он огляделся.
      – Что-то я не вижу Свфта, – заметил он. – Эта проклятая крыса бросила нас здесь умирать одних.
      – Он вышел ненадолго, – попытался подбодрить его я.
      Тут как раз появился вражеский генерал.
      – Господа, – сказал Свфт резко, – я материализовал нас в заброшенном складе вблизи Комплекса. На улице темно, и прохожих должно быть мало. Нам надо осторожно выйти отсюда, конечно, после того, как я проведу рекогносцировку.
      Он скользнул в странной формы кресло перед пультом, над которым было три ряда экранов повторителей. Все они были темными. По-видимому, это его устраивало, потому что он встал и распахнул перед нами дверь.
      – Будьте осторожны, – предупредил нас Свфт. – Возможно легкое нарушение ориентации вследствие незначительной ошибки замыкания энтропического градиента. Позвольте мне пойти вперед.
      И, не дожидаясь ответа, он шагнул наружу, а мы последовали за ним.
 
      Колокола звучали так близко, что, казалось, звук их шел прямо из моей головы. Клонг! Ку-лонг! Онг-онг! Обхватив голову обеими руками, я попятился, чтобы скрыться от жуткого гула, но он только усиливался, приближался, окружал меня, доводя до отчаяния.
      – Прекратите! – заорал я.
      – Прекратите! – зазвучал громовой голос в моих ушах. Я снова открыл глаза, превозмогая боль, и увидел Свфта, подтянутого и элегантного, воплощение достоинства и чести. Я обратился к нему:
      – Этот шум! Он сводит меня…
      Продолжать я не мог – у меня в груди с шумом проворачивалось какое-то огромное колесо. Я увидел, что мы находимся на пустынной улице с редкими фонарями и глухими каменными фасадами домов, и ощутил отвратительный запах разлагающейся плоти. Повсюду лежали мертвые крысы.
      – Спокойно, полковник, – властно сказал генерал.
      Боль и шум начали отступать.
      – Вы слышали удары собственного сердца, – объяснил он мне. – Обычно ваше сознание подавляет восприятие этих звуков. Расслабьтесь, и все пройдет.
      Я увидел, как Хельм стоит с открытым ртом, вцепившись руками в столб.
      – Все будет хорошо, Энди, – попытался произнести я.
      В поле моего зрения попал доктор Смовия. С зеленоватым от боли лицом он все еще крепко сжимал в объятиях мирно спящего ребенка. Шум прошел, словно его и не было. Грудь тоже больше не болела. Я поддержал шатающегося Смовию и, взяв у него их рук ребенка, передал генералу. Энди, часто-часто моргая, смотрел на меня.
      – Полковник! – с трудом выговорил он. – Где – где – что?..
      – Это все только в нашем сознании, лейтенант, – успокоил его я. – «Ошибка замыкания градиента», так это назвал его превосходительство.
      Смовия, казалось, почувствовал себя нормально. Он, правда, выглядел бледным в свете уличного фонаря, но так выглядят все в их мертвящем свете. Не он один – вся улица имела такой же бледный, грязно-желтый цвет. Вся сцена была столь же ужасающе отвратительна, как и запах.
      – Вы что-то сказали о складе, ваше превосходительство, – сказал я, не совсем понимая, что он имел в виду.
      – Да, конечно. – Он указал на распахнутую дверь в стене из гофрированного металла совсем рядом с нами. – Мы только что вышли, – пояснил он. – Вы не совсем ориентировались в обстановке, но пошли вслед за мной, поскольку я увидел, что горизонт чист. Кстати, – продолжал он, – не объясните ли вы мне значение этой вашей идиомы «горизонт чист»? Что это значит?
      – Это сейчас так важно, генерал? – спросил я, борясь со свойственным каждому уважением к чину. Я заметил, что генерал выглядел не так уж блестяще. Он был не красавец – просто уродливый, если смотреть на него, как на человека. Впрочем, он же не был человеком, и я попытался взглянуть на него с точки зрения крысы – и у меня это настолько здорово получилось, что я вынужден был снова прислониться к стене, чтобы не упасть, настолько яркую картину нарисовало мне мое воображение. Приступ агорафобии обрушился на меня. Энди и Смовия уже стояли около металлической двери. Я чуть было не поспешил за ними – так мне хотелось угодить генералу.
      Чувство это прошло так же быстро, как и наступило. Передо мной по-прежнему была огромная крыса в нелепом плаще, стоящая посреди пустой улицы, нюхая воздух и подергивая усами.
      – Сюда! – проскрипел он. – Торопитесь!
      Он быстро пошел вперед, не проверяя, идем ли мы следом. Мы сделали шагов десять, когда раздался свисток, и кто-то закричал. Свфт резко свернул влево в узкую щель между потемневшими от времени каменными стенами домов, и мы последовали за ним. Под нашими ногами захрустел мусор. Через несколько ярдов аллея расширилась, и перед нами появилась вытяжная труба футов восьми в поперечнике.
      – И дальше что? – Энди выразил как раз то, что я подумал.
      Смовия старался держаться поближе к стене. Осторожно сделав назад несколько шагов, он выглянул на улицу.
      – Там эти… существа, – только и мог проговорить он. – Мы в ловушке! – обвинил он Свфта, который между тем присел и поднял квадратную крышку люка.
      – Нам надо спуститься вниз, быстро, – сказал он и полез вниз.
      Через десять секунд я уже помогал Смовии одолеть последние скобы лестницы внутри вытяжной трубы, ведь руки у него были заняты ребенком. Мы снова оказались в ловушке, хотя и несколько большей, чем раньше. Свфт закрыл за нами крышку люка, и мы оказались в полной темноте. По крайней мере, запаха здесь тоже не было.
      – Мы прибыли сюда, – напомнил я йлокку, – чтобы помочь спасти мир. И как вы собираетесь делать это, не выходя из угольного подвала?
      – Это не угольный подвал, – поправил он меня небрежно, – а, скажем так, служебное помещение. Будьте добры, смотрите внимательно.
      Он шагнул к ближайшей стене из необработанного камня, поднял вверх руку и стал шарить по поверхности своими длинными пальцами. Один из камней скользнул в сторону, вспыхнул неяркий свет, и стало видно узкое отверстие, где можно было пробираться только ползком. Нетерпеливым жестом он приказал нам пробираться вперед.
      Но я и не подумал подчиниться.
      – Это что еще за фокусы? – сдерживая гнев, спросил я. – Почему вы не доставили нас прямо по назначению, где бы это ни было?
      – Мы называем это «Навигационной», – пояснил он. – Увы, наш метод переноса еще не очень совершенен. Точность в отношении первых трех измерений оставляет желать лучшего. Однако по координатам пустоты и времени мы достигли вполне удовлетворительных результатов.
      Он прервал свою речь и первым полез в отверстие, не ожидая моего ответа. Я взглянул на Смовию и Хельма. Доктор пожал плечами и полез в дыру. Я вытащил его обратно как раз в тот момент, когда Хельм выпалил:
      – Почему мы должны доверять этой крысе?
      – Потому что ребенок остался у доктора Смовии, – сказал я.
      Тогда он пригнул голову и первым полез внутрь. Это, конечно, было не очень вежливо с его стороны, но я не стал его останавливать. Смовия протянул мне ребенка, и не ожидая разрешения, полез за Хельмом. Руки у меня оказались заняты, и я добрался до отверстия, когда он уже исчез в нем. Я попытался было дотянуться до его ног, но внезапно отверстие сильно сузилось. Итак, я остался один в этой камере, если не считать мирно посапывающего во сне крысенка.
      Тут мой крысенок что-то раскряхтелся. Я покачал его, надеясь, что смогу придумать что-нибудь гениальное. Но лучшее, что мне пришло на ум, так это то, что Свфт вряд ли мог покинуть здесь навсегда свою драгоценную принцессу. Следом явилась другая мысль. Я положил девочку в отверстие, которое поглотило Энди и доктора. Для меня оно было слишком узким, я туда протиснуться не мог. Но Свфт должен был вернуться – и скоро.
      Я, как мог, устроился на скамье странной формы и заснул почти сразу же, так и не решив вопрос, куда же мне положить ноги.

      Проснувшись, я почувствовал, что замерз, мне было трудно разогнуться, все тело болело. Кружилась голова, и я ощущал боль в желудке.
      Я огляделся. В пустой комнате все было по-прежнему. Я прошелся взад-вперед, стараясь вспомнить, что делал Свфт, чтобы открыть тайный проход в ничто. Я вспомнил, что ему было немного трудно достать до магической точки своими пухлыми короткими ручками. Я внимательно рассмотрел места соединения в каменной кладке под потолком, и мне показалось, что в одном месте краска потускнела. Я потрогал это место, и свет, исходивший неизвестно откуда, померк. Я сразу же перестал трогать стены. Мне было и так плохо, даже при свете. Я испытывал некоторое разочарование в самом себе. Прекрасную работу я проделал, отличных результатов добился. Мне удалось оказаться отдельно от моих войск взаперти в камере, где в любой момент может стать темно. Я вспомнил о шахте, через которую мы вошли. Вспомнил, что она находится в центре комнаты, и начал ее искать. Очевидно, я вспомнил неправильно, так как никакого входа не обнаружил. Все было просто шикарно.
      В это мгновение дверь, которой еще минуту тому назад не было, открылась рядом со мной, и вошел Свфт.
      – Извините, что я задержался, – сказал он небрежно. Он взглянул на меня вопросительно и поинтересовался:
      – А где остальные – и ее высочество? – в голосе его звучало скорее любопытство, чем тревога.
      – Они пошли в щель вслед за вами, – сказал я ему.
      – Ерунда, – ответил он резко. – Это только… – он махнул рукой в сторону отверстия. – Вряд ли можно, да и… Сами видите, здесь не поместятся два люмонга, и вообще здесь никого нет.
      – Но вы там прекрасно поместились, – сказал я. Он утвердительно кивнул головой, – наконец-то он освоил этот жест.
      – Но конечно, вы должны знать, – он на мгновение умолк. – Господи, – продолжал он, – боюсь, мой дорогой полковник, что произошло нечто крайне для всех нас неприятное.
      – Расскажите мне, в чем дело, – попросил я его. Он сел рядом со мной, слегка свернувшись.
      – Ну, видите ли, – начал он.
      – Нет, я ничего не вижу, – отрезал я.
      – Это специальный ход в навигационную, – вновь начал он. – Эта комната, конечно, защищена многочисленными энтропическими барьерами. Путь сюда идет через очень сложное переплетение или переплетения, чтобы сказать точнее, и по нему могут пройти только те, кто знает специальную формулу. Только еще одно лицо, кроме меня, знает уравнение. Те, кто был с вами, боюсь, потерялись в недостижимой фазе пространства (времени) пустоты. Это ужасно.
      – Поберегите крокодиловы слезы, – сказал я. – Вы, очевидно, забыли, что заманили меня сюда, и я что-то не припоминаю, чтобы при этом вы нашептывали мне какие-либо секреты.
      – Я бы сделал это, – пытался уверить меня он. – Первый ключ – просто обычное квадратное уравнение.
      – Я никогда не мог толком понять, было ли 2А только под минус 4АС, или еще и корень из В в квадрате.
      – Не нужно сердиться, – сказал он мне. – Мы пойдем другим путем.