– Так, по крайней мере, я подумал, – объяснял я Энди, склонившемуся надо мной.
      – Похоже, я скоро привыкну приходить в себя и видеть, как ты смотришь на меня с беспокойством, – сказал я ему.
      Он усмехнулся, кивая.
      – Нас словно выкрутило, сэр, – сказал он, словно это могло что-то объяснить. Он окинул взглядом тесный отсек, словно ожидая, что это – хотя что такое «это», он не знал – повторится снова. – Мне показалось, что меня словно выжимают, как белье, сэр, – серьезно объяснял он. – Это продолжалось, наверное, не более секунды, но показалось просто бесконечным. – Он прижал ладонь к солнечному сплетению. – Это было просто ужасно, сэр, но вдруг все кончилось, все стало как прежде, и только вы были без сознания, сэр. Я попытался привести вас в чувство, и вы стали говорить что-то непонятное. Вы сказали, что все взорвалось, но это же не так, полковник!
      Он так был взволнован, что даже, против своего обыкновения, не извинялся, выражая несогласие со мной.
      – Что там видно снаружи? – полюбопытствовал я, не без труда вставая и делая два шага к обзорной панели. Я сразу же увидел, что грязевой ландшафт исчез. Вместо него нас окружал унылый пейзаж Новой Англии с облетевшими деревьями и покрытой мокрыми листьями землей. По-видимому, дул довольно свежий ветер, так как голые ветви деревьев сгибались, и в воздухе носились сухие травинки и прочий мусор. Косые струи дождя, казалось, преследовали их. В стороне от нас, на расстоянии не более сотни ярдов, стоял небольшой домик, к которому вела хорошо утоптанная тропинка. Это было нечто среднее между землянкой и хижиной, обложенной дерном. Из окошка, застекленного бутылочным стеклом в свинцовом переплете, лился свет. Из кривой трубы, выходящей из раскисшей земли у подножия высокого дерева, поднималась струйка дыма. Это было похоже на какое-то подземное сооружение, но все равно казалось гораздо приятнее, чем все остальное, что нас окружало. Внезапно мы увидели, как из-за дома, если это действительно был дом, на четырех ногах выбежал высокий йлокк, одетый во что-то красное, похожее на облегающий чулок. Он пронесся по тропинке прямо к нашему кораблю и, остановившись всего в паре футов от нас, ткнулся носом в землю, пытаясь что-то вынюхать.
      – Полковник, – произнес Хельм, – кажется, он знает, что здесь кто-то есть! Может…
      – Давай поговорим с ним, – предложил я, протягивая руку, чтобы включить наружный громкоговоритель. Тут я заколебался – я был не очень уверен в своем знании языка йлокков. Свфт, правда, объяснил мне вкратце их грамматику – довольно, кстати, несложную, и он вместе с некоторыми нашими пленниками провел со мной своего рода «базовый курс», мы даже сделали гимнозапись. Но я пробыл в кодировочной камере совсем недолго, и у меня даже не оставалось времени на обычный сеанс постгипноза. Я спросил Хельма, знает ли он язык йлокков. Оказалось, что и он его не знал.
      Тут, хватаясь за стены и потирая голову, из своего отсека вышел Смовия.
      – Мне приснился чертовски скверный сон, – пробормотал он. – Будто меня застиг тайфун и вывернул наизнанку. Я это так ясно чувствовал, словно все происходит наяву – даже более того! Верите ли, я был просто рад, когда проснулся и увидел, что кишки не вылезли. Что тут у вас происходит – а это что такое?
      Он в изумлении воззрился на младенца, которого Хельм все еще держал на руках. Хельм показал ему спящую мордочку крысенка.
      – Мы его нашли, – объяснил он. – Он был – его оставили в карете, застрявшей в грязи. Бедный детеныш!
      – Какая карета? – потребовал Смовия. – Какая грязь? – Он выглянул наружу, пытаясь найти ответ на свои вопросы. – Что здесь делает ребенок? Как он сюда попал? И где это «здесь»?
      – Я не знаю, – честно признался я. – Детеныш был в корабле, замаскированном под карету, очень похожем на наш. Я не знаю точно, где мы, но где-то в глубине Желтой Зоны. Мы понемногу выбираемся из нее – здесь уже все более «нормально», – и я указал на домик и дорогу.
      – Желтая Зона? – переспросил доктор, принимая спеленутого ребенка из рук Хельма. – Что-то я припоминаю. Вы, кажется, говорили, что это запретная область – сюда нельзя входить ни при каких обстоятельствах.
      Он, казалось, был более сердит, чем испуган.
      В обычном случае, да, конечно. Но следы, которые оставили йлокки, ведут прямо в Зону, поэтому было принято решение сделать исключение.
      – А почему вообще появился этот запрет? – спросил доктор.
      – Мы потеряли один корабль, потом еще и еще. Два последних экипажа были подготовлены и оснащены специально. После гибели третьего корабля было принято решение избегать Зоны и начать исследовать ее когда-нибудь потом, когда мы создадим новую технику и сможем разобраться, что же там проглатывает наши корабли и экипажи.
      – Но если они не смогли вернуться, – не унимался Смовия, – почему вы думаете, что нам это удастся?
      – А я так и не думаю, – ответил я. – По крайней мере, я не уверен, что нам повезет. Но я надеюсь, вернее, – жду, что узнаю что-нибудь, что даст нам возможность отсюда выбраться.
      – Узнать здесь, в этой брошенной деревне или что это еще такое? – Смовия почти кричал, но тут детеныш проснулся и захныкал, и Смовия переключил все свое внимание на то, чтобы его успокоить.
      – По моей теории, – объяснил я ему, – Зона – это просто другой Распад, возникший, как и наш, в результате ошибок при проведении экспериментов в Сети, хотя, возможно, не такой глубокий. Здесь есть по крайней мере один островок относительной нормальности – это тот, откуда пришли наши захватчики. Могут быть и другие. Думаю, мы где-то близко. Я еще не провел полного анализа данных, которые фиксируют наши приборы, поэтому не знаю, прав я или нет.
      – Так давайте этим займемся, – настаивал Смовия. – Сразу и начнем, полковник, если вы, конечно, не против. Честно говоря, то, что я не знаю, не суждено ли мне пополнить список исчезнувших в никуда, мешает моему пищеварению – хотя, правда, в последнее время мне не приходилось переваривать пищу. Тихо, тихо, малыш, – он снова отвлекся, баюкая детеныша. – Тихо, тихо. Все хорошо, все в порядке. – Он замолчал и с надеждой взглянул на меня. – Все в порядке, правда, полковник Байярд?
      – Смотрите! – перебил его Хельм. Он указывал на панель обзора, где появилась маленькая группа высоких, худощавых созданий, бредущих, наклоняясь вперед. Отпечатки их ног в грязи образовывали извилистую линию, скрывавшуюся вдали.
      – Это крысы! – выдохнул Смовия. – Вероятно, ищут ребенка. Нам бы лучше…
      Прежде чем он успел закончить, одна из крыс, возглавлявших группу, взглянула в нашу сторону, заметила что-то, заинтересовавшее ее, и предупредила остальных. Они сбились в кучу и с угрожающим видом стали приближаться к нам. Затем один крысочеловек пошарил в кармане накидки и вытащил револьвер. Я узнал его – это был «Смит и Вессон», 0,38 калибра – штатное оружие спецслужбы Сети. Видимо, его владелец был из числа ветеранов вторжения, а револьвер был его трофеем. Он прицелился в сторону йлокка в красном, который стоял к нему спиной, оружие дрогнуло в узкой длинной руке ветерана, и его сородич в красном завертелся на месте и упал на спину. Остальные тут же разбежались.
      – Полковник! – не смог сдержаться Хельм. – Он прикончил того беднягу совершенно хладнокровно.
      – Не знаю, какова температура жидкости в его жилах, – отреагировал я, – но он его действительно застрелил!
      Смовия подошел поближе, пытаясь заглянуть через мое плечо.
      – Мы должны помочь этой – хм – этому парню, – заявил он. – Пуля, кажется, попала ему в предплечье. Может, рана не смертельна.
      – Ничего не выйдет, доктор, – вставил Хельм. – Мы не сможем. Он там, а мы здесь.
      Йлокки, которые после выстрела рассыпались в разные стороны, исчезнув из поля видимости, теперь вернулись. Не обращая внимания на раненого, они шныряли вокруг корабля, словно чувствовали его незримое присутствие.
      – Эти приятели знают, что мы здесь, – вслух подумал Хельм. – Вот крысы!
      – Но, – спросил Смовия, – кто они: похитители или спасатели?
      – Конечно, похитители, – заявил Хельм. – Вы же видели, как они прикончили этого беднягу. Это просто преступники.
      – А если тот, кого они застрелили, и был похититель? – возразил Смовия.
      – В любом случае, – ответил Хельм, – мы не можем здесь сидеть, ничего не предпринимая, когда он там истекает кровью. – Он обернулся ко мне. – Полковник, – сказал он серьезно, – может, попробуем подобраться поближе и втащить его сюда? Так мы сможем…
      – Тебя может вытолкнуть из реальности Линии, – напомнил я. – Тут все зависит от энтропического градиента, а он, как ты помнишь, и так уже зашкаливает.
      Кучка йлокков снаружи, переместившись куда-то, вышла из поля обзора широкоугольного объектива корабля.
      – Юноша прав, – сказал Смовия. – Надо попытаться. У нас есть что-нибудь – крюк, что ли?
      – Стандартное оборудование, – ответил я. – Телескопический захват. Он находится вон там, в запертом отсеке.
      Доктор вытащил захват и стал пробовать разложить его так, чтобы можно было выставить его наружу, но тут Хельм вскрикнул. Я посмотрел на экран, от которого Хельм просто не отрывался: раненый йлокк полз к нам! Он подобрался совсем близко и рухнул на землю. Одна его рука-лапа была вытянута вперед. Надо было принимать решение, и эта рука, словно молящая о помощи, подтолкнула меня к нему. Я установил замкнутое энтропическое поле вокруг люка и откатил дверцу. Раненый йлокк ощупал порог, внезапно появившийся перед ним, затем в отверстии показалась острая морда – и вот я уже смотрел на Свфта, генерала, которого в последний раз видел в больнице. Он узнал меня на мгновение раньше, чем я его.
      – Полковник! – произнес он, задыхаясь. Он вполз в люк и упал на пол. Смовия, инстинктивно защищая ребенка у себя на руках, вышел из отсека.
      – Мы должны… – только и успел произнести Свфт, и опять умолк.
      Смовия вернулся, подошел к крысочеловеку, перекатил его на бок и, разрезав красный облегающий «чулок», ввел в рану щуп. Затем он взялся за пугающий своей формой инструмент, похожий на щипцы, и через минуту бесформенный кусочек металла громко зазвенел, ударившись о подставленный металлический поднос. При том напряжения, в котором мы пребывали, звук показался необыкновенно сильным.
      – А почему вы в нижнем белье, да еще и в красном? – спросил я Свфта.
      – Меня застали врасплох, – все еще задыхаясь, проговорил он. – Не успел надеть форму.
      – Рана чистая, – заметил Смовия. – Кость не задета, крупные сосуды тоже. Сдается мне, что и нервы в порядке. Конечно, я не очень-то знаю их анатомию.
      Свфт громко застонал и перекатился на другой бок. Бормоча что-то себе под нос, Смовия перевернул его обратно и попросил Хельма придерживать генерала, пока обрабатывается рана.
      – Приходится одновременно бороться с инфекцией и приглушать боль, – объяснил он. Закрепив пластырем края повязки, он выпрямился.
      – Через несколько дней будет как новенький, – пообещал он.
      – А что мы будем делать несколько дней с раненой крысой? – Хельм чуть не плакал. – Помочь ему, конечно, надо, но здесь и так мало места!
      – Что ж, все проще простого, – сказал я. – Выкинуть его обратно на дождь, да и все тут.
      Хельм и Смовия, как по команде, взглянули на меня. Смовия чуть заметно улыбался.
      – Сэр! Вы не можете так поступить! – в волнении воскликнул Хельм.
      – Конечно, не могу, – сказал я. – Так что ты хотел предложить?
      – Ну, полковник, – начал он, – что до этого, то я… – он не окончил фразу и замолчал, а потом, уже более спокойно, сказал: – Извините, сэр, мне кажется, я… мне кажется, я сорвался… опять.
      – Все в порядке, Энди, – успокоил я его. – Мы все так учились. Давай-ка уложим его на койку.
      – На какую, сэр? – спросил Хельм.
      – На твою, – сказал Смовия. – Ты же у нас здесь младший офицер. А я подполковник.
      – Позже, – предложил я, – мы сможем освободить контейнер резервных запасов и устроить его в нем.
      – Конечно, сэр, – с готовностью откликнулся Хельм. – Я буду рад…
      – Полковник сказал «позже», сынок, – напомнил ему Смовия.
      Свфт зашевелился, открыл глаза, ища меня взглядом. Наши взгляды встретились, и он в волнении заговорил:
      – Полковник! Нам надо немедленно убираться отсюда! Мы в Разрушении! Вы даже не знаете…
      – Думаю, что знаю, – поправил я его. – У нас есть и свой Распад, помните, вокруг Линии Ноль-ноль.
      Он продолжал описывать мне полнейшее разорение в этом месте – «Разрушении», как он его назвал. Здесь ошибки экспериментаторов действительно породили щель, или разрыв непрерывности фундаментального цикла создания-уничтожения – и результат мы могли видеть сами. Жизни здесь быть не могло.
      – Кто были эти типы, что подстрелили вас? – спросил я, перебивая его. Видно, вопрос этот показался ему совсем не к месту, и он выглядел изумленным, если я правильно понимал эмоции этих чужаков.
      – Почему вы говорите, что в меня стреляли? – спросил он.
      – Доктор только что извлек пулю, – напомнил я.
      – Пулю? – переспросил он. – А, да, ваши летающие снаряды. Как вам известно, у нас такого оружия нет. Значит, это кто-то из ваших, как вы говорите, «подстрелил» меня, верно?
      – Это были йлокки – целая группа йлокков, – поправил я его. – Мне кажется, их очень интересовала карета.
      Вот тут он действительно удивился – в этом я не мог ошибиться.
      – Прошу вас, объясните мне, – попросил он. – Во время моей подготовки я узнал, что карета – это транспортное средство, проводимое в движение мускульной силой животных. Оно больше не используется.
      – Кроме, – внес свой вклад в нашу беседу лейтенант Хельм, – особых случаев, как, например, торжественные церемонии при королевском дворе.
      – Опишите мне карету, – потребовал Свфт.
      Хельм исполнил это требование.
      – Гербы, – настаивал Свфт. – Что было на них?
      – Сабля, грифон, – перечислял Хельм, – на серебряном фоне три мулеты.
      Свфт кивал, слушая его, и вдруг, резко лязгнув зубами, острыми, как иголки, задрожал и перекатился на все четыре ноги.
      – Вот теперь я все понял, – прошипел он. – Мерзкий заговор внутри заговора на территории дворца. – Он замолчал и повернул голову, чтобы взглянуть на меня. – Но что вы?..
      – Ничего, – сообщил ему я. – Мы просто случайно наткнулись на эту карету, застрявшую в…
      – А животные, кланы, – не унимался Свфт, – а сопровождающие?..
      – Никого, – сказал я. – Ни кучера, ни сопровождающего, ни няньки…
      Он с воплем прервал меня:
      – А принц?
      – В карете принца не было, – сказал Смовия.
      Я с удивлением взглянул на него. Почему он солгал? Он взглянул в мою сторону.
      – Там была только принцесса, – объяснил он по-шведски: этот язык, насколько мы знали, не был включен в программу обучения Свфта. Генерал забился в угол и по-прежнему скалил свои огромные клыки.
      – Полегче, генерал, – начал было я, но Свфт взорвался:
      – Но как…? – он понизил голос. – Почему вы подумали, что там должна была быть нянька? А? Говорите же! Я вас предупреждаю, со мной шутить опасно. Отвечайте!
      – Смените тон! – перебил его Хельм. – Вы должны обращаться с полковником с уважением, сэр!
      – Да, конечно, – пробормотал Свфт. Было видно, что он пытается взять себя в руки. – Молю вас, полковник Байярд, если вы что-нибудь знаете о… – Он внезапно сменил тему. – Эти подонки, которые в меня стреляли. Куда они делись?
      – Убежали, – сказал я, – нам не видно было, куда.
      – Я их видел, – холодно сказал Свфт. – Но я и представить себе не мог, что такие уважаемые лица опустятся до попытки убийства. Среди них был Лорд Хранитель Печати Сети, генерал Рстл, несколько молодых офицеров Королевской Гвардии… Предательство! – он почти взвыл. – Крупномасштабное предательство! С этим нельзя примириться.
      – Успокойтесь, Свфт, – сказал я и обратился к Смовии:
      – Покажите ему ребенка.
      Смовия кивнул и, пригнувшись, шагнул в свой отсек. Через мгновение он протягивал спящего малыша раненому генералу, который уже стоял на двух ногах и тихо издавал восторженные возгласы.
      – Ваше высочество, – заворковал он, глядя в маленькое личико. Он поднял глаза на меня. – С ним все в порядке? Они ему ничего не сделали?
      Тут ребенок громко заплакал, и Свфт чуть не уронил его.
      – А почему, генерал, – спросил я, – вы называете эту девочку «он»?
      – Девочку? – Свфт сейчас уж точно бы уронил ее, но тут вмешался Смовия и взял ее у него из рук.
      – Возможно ли? – казалось, Свфт спрашивал это у самого себя. – Возможно ли, что все мы – что все Движение основано на лжи? Конечно! Это все объясняет!
      – Боюсь, что я так ничего и не понял, – сказал я.
      – Господа, – торжественно обратился к нам Свфт, – Знатнейшая из Знатных в долгу перед вами. Само Управление должно оплатить вам этот долг. Я благодарю вас.
      – Вы считаете, эти парни могли причинить ей вред? – недоверчиво спросил я.
      – Они бы убили ребенка. Тем более, если это девочка, – ответил он. – Видите ли, с вопросом наследования престола связаны очень важные события. Ведь этот ребенок, которого предатели трона считают самозванцем, – ключ к судьбе Великой Йлоккии. Мы должны действовать с величайшей осторожностью, чтобы не приблизить еще одну катастрофу в дополнение к тем, что уже постигли Великую Йлоккию.
      – Вроде вашего треклятого идиотского вторжения, – вставил я. К моему изумлению, он кивнул.
      – Я сделал, что мог, – произнес он.
      – Минуточку, – перебил его я, – мне помнится, вы рассказывали, что это была целиком ваша идея.
      Он уставился в пол.
      – Все равно моя честь задета, – пробормотал он. – Полковник, я солгал вам. Мне грозил смертный приговор за противодействие плану, который поддержали Знатнейшие. Этот Гргсдн, – впрочем, неважно. Я был не в состоянии, полковник, признаться, что мною командовал, мною манипулировал другой. Я вынужден был притворяться, даже самому себе, что я контролирую ситуацию. Вам бы следовало дать мне умереть.
      – Ну что вы, увидеть, что поступил глупо, не так уж страшно, – успокоил я его. – Со мной так было много раз. Переживете и вы. А кто этот ваш Гргсдн?
      Свфт с рычанием обнажил клыки.
      – Он мерзавец, низкий предатель, чьи подлые советы разрушили всю систему управления. Он надеется сбросить древнюю династию и посадить на престол Нефритового Дворца свой отвратительный клан! – тут генерал замолчал, словно чудовищность замыслов врага лишила его дара речи.
      – А ребенок здесь при чем? – напомнил я ему. – И зачем оставлять девочку в Желтой Зоне?
      Свфт содрогнулся.
      – Они бросили вызов Знатнейшей, – сердито проворчал он. – Они могли потребовать от нее показать наследницу. И если бы она была не в состоянии предъявить им ребенка, вся структура рухнула бы. Остатки мира и порядка, чудом сохранившиеся после Погибели, исчезли бы, и наступил бы хаос. Я надеялся, что, может, – он замолчал, глядя на меня искоса маленькими красными глазками, внушавшими мне смутное беспокойство, – как-нибудь это приключение – вторжение – может нарушить их планы, и я получу возможность сплотить силы, выступающие за Правое Дело. Иначе…
      – Ого, значит, «Правое Дело», да? – переспросил я. – «Наше дело правое», так я полагаю. И какая из сторон «наша», зависит, конечно, от того, кто говорит об этом.
      – Но мое дело действительно Правое, – убежденно настаивал Свфт. – Только подумайте: Королевский Дом мудро правил страной десять миллионов лет, с тех самых пор, как Завоеватель примирил баронов. Вплоть до Погибели, конечно. Эта чума ввергла наш мир в хаос. Конечно, несогласные есть всегда. Не так ли Эвон был изгнан из Рая? Они попытались воспользоваться беспорядком, чтобы захватить власть. В Погибели они обвинили Королевский Дом. Тут же появилась претендентка на престол, жалкая марионетка, и толпы невежд в восторге приветствовали ее, надеясь на ее милости после того, как эта выскочка займет трон в Нефритовом Дворце. Самого Гргсдна видят редко, и это лишь усиливает интерес к нему. Его последователи разносят повсюду его нелепые послания. Глупцы! Это могло привести только к замене старого режима новым, режимом продажности и сиюминутной целесообразности, погони за личной выгодой!

      – Все это очень печально, генерал, – сказал я ему, тщательно подбирая слова, поскольку знал, что наш разговор записывается. – Но Империя проводит политику нейтралитета – мы избегаем вмешиваться во внутренние дела других А-Линий.
      – Но это не просто внутренняя возня, полковник, – запротестовал Свфт. – До прихода этих подонков – они называют себя «двузаконники» – Йлоккия была мирной страной, богатой всем, что нужно для жизни. Наши леса давали обильный урожай орехов и ягод, клубней и грибов. Мы хорошо жили: и знать, и простолюдины, и всего было вволю, и все могли все собирать. Но тут появились двухзаконники. Они повели агитацию, говорили людям, что не нужно ничего делать самим, что о них обязан заботиться Королевский Дом и снабжать всем необходимым, да еще и в изящной упаковке.
      Он немного помолчал.
      – Наши праздники урожая были так прекрасны. В это время все жители шли в девственный лес, чтобы сделать запасы на весь год. Более прилежные и старательные ели лучше других. Смутьяны-двухзаконники критиковали и это, говоря, что все должны есть поровну.
      – Что это за двухзаконники такие? – перебил его Энди.
      – Это кретины, – резко ответил Свфт, – которые вбили себе в голову, что законы природы можно изменять или даже отменять. Мы все знаем, что есть три великих закона движения. Революционеры заявляют, что закон, гласящий «для каждого действия есть равное ему противодействие», это совсем и не закон, а выдумка правителей и что на самом деле есть только два фундаментальных закона движения.
      – Это который закон Ньютона, сэр, первый или третий? – спросил меня Хельм.
      По правде сказать, я этого не знал.
      – Иными словами, по этому закону получается, что «нельзя получить что-то ни за что», – сказал я Свфту. – Но неужели эти клоуны на самом деле могут убедить других, что им и впрямь удастся достичь своей цели? В это верится с трудом.
      – Еще как могут! – сказал генерал. – Ведь именно это от них и хотят услышать. Зачем работать в лесу, спрашивают они, когда королевские шахты, которые не боятся даже йилпов, могут щедро оделять всех едой?
      – А их не занимает вопрос, как эти шахты наполняются продуктами? – спросил Энди.
      – Конечно, нет. Гргсдн и его болваны-последователи говорят им, что нужно заставить работать на себя знатных особ. Увы, даже эта неразумная мера ни к чему не приведет: ведь знать так малочисленна. Их предки заслужили дворянское звание успешной работой по заготовке пищи для всех. Звание давалось лучшим из лучших, и наследовалось только пока был жив первый его владелец. Поэтому тот, кто самоотверженно трудился, мог рассчитывать на то, что его внуки и даже правнуки будут процветать и радовать его своей судьбой. И вот весь старый порядок мира и процветания полетел кувырком из-за этих коварных агитаторов. Вся организованная деятельность прекратилась: подданные голодают, есть случаи каннибализма, а следом идут эпидемии и, наконец, кульминация – Погибель. Приспешники Гргсдна захватили Центральный пункт Паутины, обнаружили наши возможности исследовать пространства альтернативных энергетических состояний и объявили Великий Поход…