ГЛАВА 2

– Где же этот дурак? – в нетерпении прорычал лорд Сот, сжимая изогнутые, источенные червями деревянные подлокотники своего кресла. – Задание было довольно простым. Карадок уже давно должен был бы вернуться.

Перед глазами рыцаря замаячила полупрозрачная фигура с длинными развевающимися волосами и слегка заостренными ушами.

– Он обманул тебя, точно так же как ты всегда обманывал тех, кто имел несчастье тебе поверить, – дразнила баньши.

– Предатель предан! – вторила ей другая, с пронзительным визгом проносясь в воздухе перед его лицом.

Ближайшая к лорду баньши откинула назад голову и расхохоталась. Теперь уже все тринадцать сестер дружно хихикали по углам, кружа по большому вестибюлю, который служил Соту тронной залой. Их визг и воющий смех отражались от изогнутых стен комнаты и эхом уносились вверх, поднимаясь по двойным лестницам на галерею и там достигая потолка. Должно быть, эта адская какофония была слышна на расстоянии больше мили, особенно принимая во внимание то, что двери залы были разнесены в щепы. Впрочем, смертные не осмеливались подходить к Дааргарду так близко, и вопли разошедшихся баньши могли потревожить лишь чудовищ, которые облюбовали для себя скалистые утесы поблизости.

Одна из баньши приблизилась к лорду Соту почти вплотную, и он увидел, что тонкие черты лица духа искажены ненавистью.

– Книга судьбы в руках богов исписана кровью двух умерщвленных жен и слезами твоего погибшего сына!

Дух был так близко, что Сот мог бы ударить – если бы захотел. Чертами лица дух был схож с прекрасной женщиной из племени эльфов, но только глаза его были белы, а в самой глубине их светился чистый голубой огонь. Нечесаные волосы» беспрестанно шевелившиеся вокруг головы духа, когда-то были золотисто-желтого оттенка. Даже кривлянье и омерзительные телодвижения баньши все еще отличались той особенной грацией, которая свойственна одним лишь эльфам. Впрочем, былая красота этого существа промелькнула почти мгновенно, и эльфийка снова превратилась в бесплотного духа, слегка светящийся, извращенный образ того, чем она была когда-то.

– В этой книге – твоя судьба, Сот Дааргардский! – прошипела баньши, брызгая слюной. – Все, что там записано, непременно сбывается. Ты на своей шкуре узнаешь, что такое измена!

Бормотание неуемного духа не производило на Сота никакого впечатления, ибо он не ведал угрызений совести и не знал беспокойного страха перед будущим, который преследует некоторых из живущих. Жаркое пламя, от которого почернели и растрескались стены Дааргард-Кипа, отняло его жизнь. Те жители Кринна, кого несчастливая звезда свела с лордом Дааргардским, прозвали его «Рыцарем Смерти», и в этом именовании было ужаса больше, чем в именах призраков, баньши и могулов.

– Такой книги не существует – ни на Кринне, ни в небесах! Я сам творю свою судьбу! – Взмахом руки Сот отогнал баньши. – И я готов принять равно и почести, и хулу за все то зло, что я сотворил.

– О-о! – простонали баньши. – Ты сотворил немало зла! Ты стал первым темным пятном в озере света, которое растекалось, как грязь, распространялось, как проказа!

– Ты был акулой, которая оказалась в стоячем водоеме! – донесся еще один выкрик.

Затем все баньши завыли поочередно, подлетая к нему то с одной, то с другой стороны:

– Ты был отрубленной змеиной головой, которая сохранила способность чувствовать тепло тела и жалить, мучительной смертью, которая заползает в колыбели младенцев, вместилищем предательства и подлости!

Их крики, покружив по комнате, вернулись к ним же самим громким хором искаженных голосов, произносящим слова бесчестья и позора. В момент, когда звуки превратились в невразумительный шум, голос одной из баньши возвысился над ним:

– Ведь некогда ты был отважнейшим из отважных рыцарей Соламнии, благороднейшим из благородных рыцарей Ордена Розы. По всему Кринну, от гномьих чертогов Торбардина до священных полян Санкриста, от населенных эльфами лесистых скал Сильваноста до храмов королевства Иштар, о твоих подвигах слагались баллады и песни!

Сот усмехнулся под забралом своего шлема.

– Вы скверно исполняете свою работу, – произнес он голосом, который звучал словно из-под земли. – Паладин превратил вас в баньши и населил вами мой замок. Каждую ночь на протяжении семи пятидесятилетий вы были обвиняющими голосами Отца Добра, которые рассказывали мне о моих поступках.

Рыцарь Смерти внезапно встал. Его древние доспехи при этом не лязгнули, не заскрипели. Длинная накидка за его спиной взлетела в воздух и затрепетала словно на сильном ветру, однако ни хлопанья ткани, ни свиста ветра не раздавалось в неподвижном воздухе.

– Ваши глупые и скучные обвинения приелись мне. Только воспоминания способны причинить мне боль, а ваша болтовня нисколько не помогает мне припомнить самые приятные моменты из моего прошлого.

Одна из баньши вскрикнула, остальные вторили ей своими сверхъестественными голосами.

– Ты сам хочешь помнить о своих грехах? Но для того, чтобы радоваться боли, тоже нужно дорасти! – провыли духи. – Даже в этом мы потерпели поражение!

– Я желаю лишь разнообразия, – промолвил наконец Рыцарь Смерти и взмахнул рукой, указывая на что-то скрытое во мраке за его троном. – Именно за этим я и принес сюда повелительницу Ут Матар.

С удивительной для своей репутации нежностью он снял с тела почерневший от крови плащ. Там, полускрытый облаками тумана, медленно плывущего по комнате, нежал окоченевший труп Китиары Ут Матар.

Лорд Сот почувствовал нарастающее ипутри нетерпение.

– Скоро ты снова будешь со мной, – прошептал, обращаясь к трупу, и голос ого дрогнул. Наклонившись, он ласково погладил женщину по бескровной белой щеке. – Ты сумеешь рассеять пелену, окутавшую руины этого замка, черное сердце.

– Она надоест тебе так же скоро, как надоели тебе другие твои жены, – снова заскрипели по углам баньши. – Ее конец будет…

– Довольно! – прогремел Сот, и баньши испуганно затихли. Рыцарь огляделся по сторонам и заметил, что в обвалившиеся двери просачивается красноватый солнечный свет, а по выщербленным плитам пола ползут длинные тени. Эти приметы, вкупе со сгущающимся с каждой минутой туманом, подсказали Соту, что день склоняется к вечеру.

– Карадок ушел уже много часов назад. Он дорого заплатит за свою медлительность!

– Может быть, битва между Властительницей Тьмы и Райстлином закончилось прежде, чем твой сенешаль успел уловить темную душу Ут Матар, – негромко предположил кто-то из баньши. – И у Тахизис, и у брата Китиары есть свои причины, чтобы не отпустить ее душу из Абисса.

Стискивая перед собой огромные кулаки в кольчужных перчатках, Сот быстрым шагом пересек свою тронную залу. Он проделал это совершенно бесшумно, даже не потревожив тумана, который плотным белым покрывалом укутал покрытый черными пятнами сажи каменный пол. Баньши на всякий случай отступили в углы залы, где сгущалась тьма, а рыцарь подошел к ступенькам, ведущим наверх, и стал подниматься.

– Я пойду посмотреть, есть ли какой-нибудь признак, который возвестил бы чем кончилась битва, – объявил он, не оборачиваясь. – Присмотрите за тем, чтобы никто не потревожил тела Повелительницы Драконов.

В замке не было ни одного окна, которое позволило бы свету вечернего солнца проникнуть в мрачные лабиринты полуразрушенных коридоров замка, но Сот прекрасно видел в темноте. Его окружали древние каменные стены, по которым подобно плющу взбирались вверх извилистые трещины. Даже самая маленькая крыса – тощая от голода и глухая от непрекращающихся завываний баньши, – которой случилось осторожно выглянуть из норы, не осталась им не замеченной. При его приближении красноглазая тварь пустилась наутек, ибо почувствовала смертельный сверхъестественный холод, излучаемый живым мертвецом.

Лорд Сот механически вышагивал по коридорам и вслух размышлял о том, какой пытке лучше всего подвергнуть нерадивого сенешаля.

«Можно, пожалуй, превратить его одежду в жалкие отрепья, – подумал он. – При жизни он был франтом, которого кружева на его камзоле интересовали гораздо больше, чем смертоносное кружево, которое плетет в воздухе свистящий клинок. Даже после смерти он ни капли не изменился».

В конце коридора он наткнулся на перекошенную дверь, повисшую на ржавых петлях. Петли протяжно и громко застонали, поддаваясь его усилиям. Небольшая комнатка, в которую она вела, казалась гораздо больше своих размеров из-за пролома в стене, где обрушилась каменная кладка. В пролом врывались шаловливые сквозняки, которые кружили в веселых водоворотах пепел и пыль, толстым слоем покрывшие пол. Благодаря своему расположению, в этой комнатке когда-то помещался сторожевой наблюдательный пункт, но теперь Дааргардский замок не нуждался в охране. Печальная известность его владельца страшила людей больше, чем неприступные стены, сложенные в незапамятные времена умельцами-гномами. Несмотря на все эти соображения, мрачная темная фигура размеренно шагала дозором из стороны в сторону прямо перед проломом.

– А-а, сэр Майкл, – рассеянно протянул Сот. – Отойди-ка в сторонку и дай мне взглянуть.

Закованная в доспехи фигура второго рыцаря перестала расхаживать из стороны в сторону. Доспех сэра Майкла был таким же древним и ржавым, как у Сота, и свободно болтался на костях его скелета. Сквозь пробоины в нагрудной пластине виднелись матово-желтые дуги ребер, а помятые железные башмаки лязгали и (тучали по полу. Из-под приподнятого забрала смотрел на Сота безглазый череп. Вернув сэру Майклу его взгляд, Сот на мгновение задумался, осталась ли от души рыцаря хоть самая малая частица. Как и нее тринадцать рыцарей Соламнии, прислуживавших Соту в его черных делах, сэр Майкл был проклят и обречен служить Рыцарю Смерти целую вечность. Сгнившая плоть отвалилась от их костей уже довольно давно, и вместе с ней покинули рыцарей все их индивидуальные различия. До тех пор пока Сот не приказывал им следовать за собой, рыцари неустанно несли караульную службу на тех же постах, на каких застигла их смерть.

Майкл, похоже, узнал своего господина.

Чуть наклонив голову, он отступил в сторону, и Рыцарь Смерти подошел к дыре. Прежде чем выглянуть наружу, он спросил:

– Ты видел Карадока сегодня?

За вопросом последовала мучительно долгая пауза, затем Майкл неуверенно кивнул. Его шейные позвонки терлись друг о друга с таким звуком, с каким камень трется о камень.

– Это было сегодняшним утром, до того как он отправился с моим поручением в Абисс?

Майкл снова кивнул.

– А видел ли ты его с тех пор, как я вернулся из Палантаса с телом госпожи Драконов?

Последовала еще одна пауза, затем скелет со скрежетом покачал головой. В черной пустоте его глазниц не промелькнула ни одна искра, и череп ничего не выражал.

Сот посмотрел в небо, которое постепенно темнело. Три луны, холодно взиравшие по ночам на землю Кринна, только-только начинали всходить над горизонтом. Солинария – серебристо-белая луна светлой магии была похожа на крошечный тонкий серп. Лунитария – символ равновесия и компромисса сияла в полную силу, окрашивая окружавшие замок с трех сторон горы в неестественный красновато-коричневый цвет. Третья луна была видна лишь существам подобным Соту. Наитария излучала нечто прямо противоположное тому, что обычно называют светом, и все же это был именно свет – черный, мрачный, который сиял лишь для обитателей тьмы.

Постепенно на бархатно-черном небе, протянувшемся от горизонта до горизонта, появились и подмигивающие звезды. Каждый из богов Кринна – а всего их было двадцать один – был представлен на небе соответствующим созвездием, планетой или луной. Так звезды Паладина – Отца Добра – были расположены в форме атакующего серебряного дракона. Это созвездие, называемое иногда Отважный Воин, противостояло пятиглавому дракону Королевы Тьмы. В прошлом эти воплощения божественной мощи отражали все перипетии борьбы двух начал, все их поражения и победы, и Сот посмотрел на созвездие пятиглавого, чтобы понять, чем закончилась или как идет битва, если еще идет, между Тахизис и Райсгглином Маджере.

Звезды Королевы Тьмы распространились по всему небу, готовясь нанести Отважному Воину удар. Все как обычно.

– Должно быть, битва закончилась, – негромко пробормотал Сот. – Тахизис заставила мага отступить.

Повернувшись к сэру Майклу, он приказал:

– Повелеваю тебе наблюдать за ходом звезд, а в первую очередь – за созвездием, именуемым Королевой Тьмы. Ты понял?

Живой мертвец сдвинулся с места и шагнул к проему в стене. Нечеловечески медленно его пустые глазницы поднялись и уставились в небо.

– Если звезды свернут со своих обычных орбит, немедленно извести меня, – добавил Сот и быстро покинул комнату.

Он возвращался обратно по сырым и темным коридорам. С каждым шагом он все больше сожалел о том, что доверился своему сенешалю и послал его за душой Ут Матар. С другой стороны, ни один из его слуг не обладал достаточным могуществом, чтобы сокрушить стражей Башни Высшего Знания, и поэтому лорд вынужден был отправиться за телом предводительницы Драконов сам. И только Карадок из всех его слуг был настолько разумен, чтобы суметь выжить на долгом пути через Абисс. Теперь же ему начинало казаться, что этот ничтожный червь либо потерпел неудачу, либо обвел своего повелителя вокруг пальца.

Дорогу ему преградила дверь, и Сот сильным толчком превратил древнее дерево в щепки. О, как пожалеет Карадок о том, что его проклятье обязывает его возвратиться в Дааргард-Кип!

Внезапно Сот остановился и снова обдумал эту мысль. Вне зависимости от того, справился ли сенешаль с его поручением или нет, он обязательно должен был вернуться в руины замка. Он дождется его здесь.

Развернувшись, Сот снова поднялся по каменным ступеням. На этот раз его путь лежал в башню, которая была самым высоким строением Дааргардского замка.

Карадок был связан тем же проклятьем, которое обрекло лорда Сота на нежизнь. Пока он был человеком, Карадок был жадным и тщеславным существом, готовым служить господину и исполнять для него любые поручения. Именно он распространял скандальные слухи о любом из соперников, кто осмеливался под вергнуть сомнению высокое положение Сота в Ордене. Когда Рыцарский Совет подверг сомнению некоторые из подвигов, совершенных Сотом, Карадок привел подкупленного им очевидца, чтобы тот свидетельствовал в пользу его господина. Он даже убил для Сота, пронзив кинжалом во время сна, его первую жену. И когда на Дааргард снизошел небесный огонь, он застал верного сенешаля Сота в кабинете хозяина, где он подделывал финансовые документы. Именно там до сих пор покоились его кости.

Без труда взойдя по многочисленным ступеням, которые измотали бы даже самого выносливого из смертных, Сот оказался на лестничной площадке. Широкая трещина отделяла ее от стены, и внизу была пустота. Нижняя площадка находилась на расстоянии добрых двенадцати футов. Проем в стене, некогда вмещавший дверь в кабинет Сота, частично обрушился, и ему пришлось переступать через изрядную груду раскрошенных кирпичей.; чтобы попасть внутрь.

По сравнению с беспорядком, царившим во всем остальном Дааргарде, в кабинете было чисто и аккуратно прибрано. Странно было видеть пространство, свободное от пыли, пепла и каменной крошки, которые толстым слоем покрывали полы во всех остальных помещениях замка. Нигде не было ни обломков отсутствующей двери, ни остатков массивной дубовой мебели, которая некогда заполняла собой большую часть комнаты. На одной из стен чудом уцелел одинокий гобелен. На его широком и светлом фоне изображена была битва между племенами эльфов, один из эпизодов братоубийственных войн, которые сотрясли эльфийские народы несколько сотен лет тому назад. На полу под гобеленом лежал человеческий скелет.

Единственное окно пропускало немного лунного света. Свет Лунитарии окрашивал лишенные плоти останки Карадока в алый цвет свежепролитой крови и бросал на стены багровые отблески. Подойдя к скелету, Сот нахмурился. Как и вся остальная комната, кости скелета были чисты. Разлагающаяся плоть была тщательно соскоблена, и поэтому кости не были обгрызены даже многочисленными грызунами и мелкими падалыциками, населявшими руины. Руки были сложены на груди, и скелет создавал впечатление покоя, хотя именно этого и были лишены обитатели замка.

Сот знал, что его сенешалю потребовались долгие десятилетия, чтобы отчистить кости и освободить комнату от мусора. Проклятье Карадока – как и у большинства духов – отчасти заключалось в том, что, будучи порождением эфира, он почти не имел контакта с миром физическим, проходя сквозь двери и каменные стены. Для того чтобы сдвинуть с места самый маленький камень, ему требовалось невероятное напряжение и концентрация всех ментальных сил. Как и при жизни, сенешаль был премного озабочен своей внешностью, и было очевидно, что именно это стремление заставило его привести свои останки почти в идеальный порядок. Даже череп в соответствии с древним погребальным обрядом Соламнии был покрыт куском Шелковой материи. Лорд Сот наклонился, и снял ткань с черепа.

– Когда-то эта ткань принадлежала самой Китиаре Ут Матар, мой господин, – донесся из-за спины Сота дрожащий слабый голос. – Я похитил этот кусочек однажды ночью, когда госпожа останавливалась в замке.

Рыцарь Смерти быстро повернулся. В темном углу возле дверей колебалась призрачная фигура Карадока.

– Где она? – тихо спросил Сот. Сенешаль выплыл из мрака. Свет луны окрасил его в малиновый цвет.

– Мой лорд… – начал он и испуганно замолчал, когда рыцарь сделал шаг по направлению к нему. – Как вы, должно быть, догадались, я совершил путешествие, о котором мы говорили…

Карадок широко развел руками, указывая на свое одеяние. Несмотря на то что дух был полупрозрачен, Сот разглядел, что весь он покрыт толстым слоем пыли и грязи. Призрачная пыль осела на призрачных башмаках.

– Мне казалось, что пустыня Пазунии так никогда и не кончится, а вход в…

– Где душа Китиары? – нетерпеливо перебил его Сот, делая еще один шаг в направлении своего слуги. – И где твой медальон служителя?

Слегка наклонив голову, Карадок ответил ему так:

– Как вы помните, господин, мы заключили с вами сделку. Вы пообещали, что будете умолять Властелина Бессмертия Чемоша снова сделать меня человеком.

– Я не позабыл о своем обещании! – быстро солгал Рыцарь Смерти. Ложь не в первый раз срывалась с его обожженных губ.

Указывая на Карадока перстом, он прогремел:

– Обещание будет исполнено, как только ты скажешь мне, где находится душа Китиары Ут Матар.

Призрак мельком подумал, что будь его ноги из плоти и костей, они подломились бы под ним от страха. Встретив горящий взгляд лорда, Карадок выпрямился и сказал как можно тверже:

– Простите меня, господин, но в последние три с половиной столетия вы слишком часто нарушали данное слово. Я хочу…

– Ты не смеешь ничего требовать у меня! – рявкнул Сот и бросился на него.

Призрак легко уклонился от протянувшейся к нему руки в латной рукавице. Подплыв к распахнутому окну, он остановился там:

– Попробуйте только повредить мне, господин, и вам никогда не получить ее души.

С трудом подавив бурлящую внутри ярость, лорд Сот повернулся к своему сенешалю.

– Ну что же, вылети в дверь, вылети в окно, если хочешь, – сказал он с усмешкой. – Твое проклятье обязывает тебя вернуться на то место, где лежат твои косточки.

Он подошел к скелету и занес над черепом ногу в тяжелом башмаке.

– Еще одна угроза, и я превращу твои останки в пыль.

Призрак застыл. Ничто в мире не было для него драгоценнее собственного скелета, в котором когда-то обитала его душа и который, как он надеялся, обретя плоть, однажды снова восстанет из мертвых.

Именно ради этого он так старательно чистил и оберегал свои останки.

– Погодите! Молю вас!

Сот стоял совершенно неподвижно, подошва его ноги лишь слегка касалась матово-желтых костей.

– Подойди сюда.

Призрак неохотно подплыл к своему господину.

– Я достиг страны Тахизис, когда битва между Властительницей Тьмы и смертным магом еще продолжалась, – начал он свой рассказ.

Сот снял ногу со скелета и опустил на пол.

– Хорошо, – сказал он. – Сумел ли ты отыскать душу?

– Да. Заклятье, которое вы наложили на мой медальон, сильно облегчило мою задачу.

Сот кивнул, и сгустки оранжевого пламени, служившие ему глазами, вспыхнули в предчувствии.

Карадок помолчал. Гримаса нерешительности исказила его прозрачные черты, и он в сильнейшей тревоге отвернулся от Сота.

– Она… боролась, мой господин, – сказал он наконец. – К счастью, ее душа все еще была в смятении. Переход в Абисс оказался для нее слишком неожиданным. Благодаря вашим указаниям, я сумел уловить ее душу и заключить ее в медальон.

Рыцарь Смерти был не в силах больше выдерживать неопределенность. Его рука метнулась вперед, и пальцы сомкнулись на шее Карадока. Прежде чем дух успел отпрянуть, вторая рука лорда Сота рванула камзол на его груди.

– У тебя нет медальона! Куда ты его спрятал?

Рыцарь ударил сенешаля бронированным кулаком. Ни один из смертных не смог бы сделать того же, ибо бестелесность Карадока служила ему лучшей защитой от физической атаки. Для Сота же – живого мертвеца – Карадок был столь же твердым, сколь и кости его скелета, хранящиеся в комнате.

– В Пазунии… – выдохнул сенешаль. – Я оставил медальон в Пазунии.

– И Китиара внутри него?

– Д-да.

Громыхнувший в голосе Сота металл был гораздо страшнее холодного свечения, которое появилось вокруг его тела.

– Чего ты надеешься достичь этим, изменник?

– Я… на обратном пути я заключил договор с могущественным предводителем танарри, – ответил Карадок. – До тех пор пока вы… – он с трудом сглотнул, но заставил себя продолжить:

– …. Если вы не сдержите слова и не позаботитесь о том, чтобы я снова вернулся в мир смертных, вы никогда не получите душу Китиары.

Сот с силой пнул ногой лежавший на полу скелет, проломив грудную клетку и переломав обе руки. Призрак, которого Сот все еще держал за горло, издал горестный вопль. Не обращая на него внимания, Сот растоптал череп и пинками разбросал по комнате мелкие кости, которые сразу утонули в тонком слое тумана, проникшего и в кабинет.

– Ты даже представить себе не можешь, как сильно ты рассердил меня, – холодно сказал рыцарь своему пленнику.

Затем Сот поволок сенешаля в темный угол кабинета. Когда мрак укрыл обоих от красного лунного света, Сот произнес магическую формулу, и оба создания исчезли из вида. Мгновение спустя оба появились в тени от трона внизу.

Баньши парили под высоким сводчатым потолком зала, явно скучая без Сота. Когда Рыцарь Смерти выступил из темноты, теща за собою Карадока, беспокойные духи зашлись в пароксизме безумного крика. Густой туман, покрывавший пол, клу, бился и колебался, словно отвечая на пронзительные крики баньши.

– Поглядите только, как он обращается со своим доверенным слугой! – взвизгнул один голос. Вторая баньши пронеслась у самого лица рыцаря.

– Что-то я не вижу души Ут Матар! Твоя хватка Рыцаря Смерти изменила тебе, Сот! Может быть, права книга его судьбы? Неужели владыка Дааргарда был предан одним из своих соратников?

– Прекратите высмеивать меня, – ледяным голосом отозвался Сот. – Иначе я займусь вами, как только покончу с Карадоком.

Угроза ненадолго утихомирила баньши. Лишь только лорд достиг центра комнаты, баньши расположились вокруг вне пределов досягаемости и принялись вонзать в него шипы своего красноречия. Карадок же, тщетно пытаясь освободиться, прокричал хрипло: ровным голосом повторил Сот, опуская Карадока на пол.

– Да, я заключил договор с могущественным чудовищем, обитающим в стране трухлявых грибов, расположенной в Абиссе, – с некоторым облегчением проговорил сенешаль. С удивлением он обнаружил, что его голос не дрожит более, словно произнесенная ложь каким-то образом придала ему новые силы. – Душа Повелительницы Драконов остается в медальоне, и предводитель танарри станет хранить ее до тех пор, пока я не приду за ней… в обличий смертного.

Баньши, заслышав эти слова, злорадно захихикали.

– Он перехитрил тебя, Рыцарь Смерти, – издевались они. – Новый хозяин спасет его от хозяина старого! Ты проиграл, Сот!

Карадок заглянул в оранжевое пламя глаз Сота, силясь прочесть в них намерения рыцаря, однако они ничего не выражали.

– Твой замысел хитер, Карадок, – вымолвил наконец Сот удивительно спокойным голосом. – И хотя мне придется теперь сразиться с этим танарри, я не могу не наградить тебя за твой острый ум.

И, сказав это, лорд Сот изо всех сил стиснул горло несчастного призрака. Карадок придушенно пискнул и попытался схватить Сота за руки, но стальные пальцы все глубже впивались в его шею, причиняя мучительную боль. Вскоре Карадок уже не мог говорить и едва мог дышать. В ушах его зазвенело, а в меркнущее сознание вторгся голос Сота:

– После того как я уничтожу это твое тело, твоя душа вернется к Властелину Бессмертия. Он заточит тебя в холодной пустоте, где томятся призраки, которых нет больше, – проговорил Рыцарь Смерти.

Зрение стало подводить Карадока, и перед глазами его повис плотный туман, заслонивший собой тронный зал Дааргарда. Откуда-то издалека доносились визгливые вопли баньши. Только голос Сота звучал звонко и ясно, как серебряный рожок: